Время чудовищ

Среди чащи

Огромные золоченые часы на одной из высоких, устремленных шпилями ввысь башен замка из угрюмого серого кирпича пробили полночь, заглушено, но отчетливо ударив в надтреснутый колокол. Тихий шелест, вторивший звуку, тревожащей колддовской волной пробежал меж крон кривых, изуродованных деревьев, будто передавая весть кому-то неведомому, скрывшемуся средь густых теней под лунным ликом.

Это было не впервые, и даже не первую сотню лет это повторялось, так что единственному разумному обитателю глухих лесов прошедший день показался лишь каплей в море, одинокой травинкой в бескрайнем иссохшем поле, еще одной звездой на небосклоне и песчинкой в жарких пустынях далеко к югу.

Элрик снова не спал. Не мог уснуть, не хотел даже вставать с привычного места в библиотеке. Громоздкие дубовые стеллажи, как угрюмые стражи, толпились в обширном зале, взирая на своего одинокого хозяина и будто ожидая дальнейших приказаний, но мужчина лишь вздыхал. Медленно и слепо перелистнув очередную пожелтевшую страницу, он смежил отяжелевшие веки и лениво наблюдал за неспешным движением огня в камине.

Книги его больше не развлекали, за годы в замке он выучил их уже наизусть и каждую мог пересказать, дословно повторив выцветшие чернильные строки и блеклые иллюстрации. Все знания прежних лет давно осели в голове и время от времени переливались из пустого в порожнее в бесцельных попытках спорить с самим собой, доказывая очевиднейшие истины, о которых он был наслышан едва ли не с детства.

Иногда, во время подобных разговоров, он вспоминал отца, чтобы не было так одиноко рассуждать, но тот всегда давал один и тот же совет: держись подальше от внешнего мира, опасайся людей, они коварны, и им нельзя доверять. Неважно, что происходит снаружи, важно, чтобы он оставался под защитой холодных, но родных стен.

Влажные поленья, скованные закоптившейся чугунной решеткой, звонко щелкнули и словно бы тяжело вздохнули вместо хозяина замка. Небольшой уголек, стрельнувший прямо на ковёр, угрожающе зашипел, словно малый дракон. Элрик, проследив за побегом, выгнул бровь и, нагнувшись к камину, голой рукой подхватил раскаленную щепку, отправив ее обратно в огонь. Смуглые пальцы южного аристократа покрылись контрастной мелкой чешуей, выплавленной черненым серебром.

Шорох уголька вдруг сопроводил иной звук, нечеловеческий слух уловил шум на улице: едва слышимый звон металлических ворот прямо перед заросшим, никому не нужным выходом.

Растерянно замерев, мужчина задумчиво растер следы гари на руках, не до конца веря, что ему не показался чужой стук. На мгновение всё затихло, и даже поленья будто пристыженно умолкли, не решаясь нарушить покой библиотеки, но тут отголоски ударов по ограде послышались вновь. Элрик решительно поднялся на ноги и широким быстрым шагом направился к выходу из своих владений.

— Эй! Есть кто дома?! Помогите, прошу вас!

Крича во все горло и цепляясь за проржавевшие прутья ворот, у конца подъездной дорожки стояла девушка в простом домашнем платье и огромных, разношенных сапогах на босу ногу. Ее неестественно белая кожа ярко выделялась среди окружающей темноты, а в середине ночи холодной осенью казалась чуть ли не синей.

— Господин, мне кажется, тут кто-то есть!

Голос незнакомки резко стих. Едва не подлетев к ней, Элрик наконец-то достиг ворот и смог заметить, что девушка испуганно смотрит куда-то в лес. Приглядевшись внимательнее, он различил на краю опушки двух крупных черных волков с красными глазами. Звери пригибались к палой листве, оскалив пасти, но не торопились нападать.

— Иди сюда.

Осторожно скрипнув ограждением, мужчина крепко схватил тонкую кисть и дернул к себе незнакомку, закрывая за ней дверь. В груди предупреждающе разгорелся огонь, Элрик готов был ударить по волкам первым, но они словно сознательно не желали вступать в бой. Стоило девушке оказаться в безопасности, как звери, будто заколдованные, расслабились и юркнули в сплетенные ветви чащи.

— Спасибо.

Плачущий голос десятком мелких игл пробежал по сердцу Элрика, отдаваясь легкой дрожью в теле. Замерзшие пальцы девицы вцепились в ткань рубашки. Снежно-белые ресницы прятали подступающие слёзы, а бесцветные локоны скользнули по плечам. Незнакомка показалась то ли привидением, то ли утопленницей, случайно попавшей в беду, слабой и напуганной настолько, что едва стояла на ногах. Мужчине ничего не оставалось, кроме как попробовать успокоить свою гостью, аккуратными прикосновениями погладив ее по голове.

— Не бойся, здесь тебе ничто не угрожает, но ты, я вижу, совсем продрогла. Идем внутрь, я позволю тебе согреться у камина.

Дождавшись легкого кивка, Элрик приобнял девушку за плечи и не спеша повел по широкой дорожке до дома. При свете свечей в просторной гостиной он усадил находку в глубокое кресло и выдал ей свой любимый, пусть и побитый временем, шерстяной плед.

— Как тебя зовут?

— Ребекка.

— Откуда ты взялась, Ребекка?

Пухлые чувственные губы поджались, будто она не хотела говорить об этом. Взгляд не понимался от пола, то ли стыдясь, то ли смущаясь. Мужские, не по размеру большие ботинки звучно шаркнули по дорогому, ручной работы ковру. Элрик присел перед девушкой, стараясь посмотреть в ее глаза, и чуть коснулся обуви.

— Ты позволишь снять их? Можешь пересесть ближе к огню.

Ответом ему послужили кивок и тихое урчание живота. Незнакомка неловко втянула голову, сильнее скрываясь за покрывалом.

— Если ты хочешь есть, то я сейчас что-нибудь придумаю. У меня в запасах должно было что-то остаться.

— Извините.

— Не за что извиняться. Ты моя гостья, я обязан достойно тебя встретить и приютить, таковы правила.

— Не слышала, чтобы их действительно кто-то придерживался.

— Я старомоден.

Мягко придерживая ножку Ребекки, Элрик осторожно снял с нее сапоги. Фарфорово-кукольные пальчики оказались в его ладони, нежная, чуть покрасневшая кожа льнула к рукам, словно шелк. Засмотревшись, он едва не позволил себе приподнять мешающий подол, чтобы изучить бледные бедра гости. Давным-давно Элрик жил отшельником и уже почти забыл, каково ощущать тепло женского тела. Скука, одиночество и застарелая тоска туманили сознание, нашептывая о том, что он в праве не сдерживаться, не кормить и не лелеять девушку, сразу попросив, взыскав плату за ночлег. Лишь остатки манер, вбиваемых в детстве учителями и родителями, заставляли его соблюсти хоть какие-то приличия.

Срывая маски

Пылай мой рай
Теперь ты больше не нужен
Ты обезоружен предо мной
И прямо в черном сердце
Я храню свою тонкую боль

ТЕППО — ПЫЛАЙ

За один глоток Ребекка выпила столько крови, сколько хватило бы для гибели взрослого человека, но именно в этом Элрику повезло, он человеком не был и, почувствовав неожиданную слабость в теле, даже смог устоять на локтях, не упасть в обморок, осознать, в какой затруднительной ситуации оказался. Разгоряченное тело замерло на границе между обликами, выносливости ящероподобной формы хватило бы еще на глоток или два. Стоило собраться и оттолкнуть деву, но ее сладкий, дурманящий запах еще мутил разум. Он ощущал себя мухой, застрявшей в сиропе, перед глазами всё потемнело, плясали черные точки, а на оголенную, белоснежную грудь Ребекки капала его собственная багровая кровь. Слова отца набатом зазвучали в голове «Не стоит доверять людям, не стоит».

— Реб-екка…

Она не откликнулась, слишком занятая поздним ужином. Элрик запоздало подумал о том, что стоило назвать ее настоящим именем, а потом взмолиться или пригрозить, если это имело хоть какой-то смысл. Он ощутил, как длинный язык прошелся по ране, как хрупкая фигурка прижалась к нему сильнее, Ребекка не собиралась отпускать добычу так просто. Острые зубы вот-вот должны были снова войти в плоть.

— Постой…

Внезапно сквозь мутную пелену, гул в ушах и тяжелое дыхание послышался отдаленный шум на первом этаже дома. Он не был громким, но ясно дал понять, там кто-то есть. Испуганно встрепенувшись, дева отпрянула, повернувшись в сторону двери.

— Мать… боги, только не сейчас.

С трудом дракон собрал последние мысли вместе, их было немного, но сосредоточиться хотя бы на одной оказалось нелегко, тревога, словно яд, вдруг пробралась под кожу. Что-то точно произошло, но что?

— Она убьет тебя, Элрик.

— О чем ты? Разве ты…

— Одевайся и уходи, немедленно!

Ребекка похлопала дракона по щекам и с ужасом вновь глянула на дверь. Шум на первом этаже нарастал, и разум Элрика лениво констатировал: кто-то отчаянно стучится в дверь.Еще один ночной гость или действительно мать Рапунцель догадалась, где пряталась всё время ее дочь? Возможно, стоит ее вернуть, но вот незадача, девку я уже «попортил».

Внизу раздался особенно громкий хлопок, магический барьер особняка не выдержал, тонкие нити древних заклинаний лопнули, опав на границе дома тонкой разорванной паутиной, позволив чужаку проникнуть внутрь. В ночной темноте чащи показались молнии, ударив в землю, они, как гончие, устремились за злодеем и его силой, заставив дом заметно вздрогнуть от такого вероломства. Только тогда Элрик действительно понял, что происходит и в какую попал беду. Тело словно облили холодной водой, нервы стянулись в жгуты, нужно было срочно защитить свою землю, свои стены и жизнь, которую с таким трудом отвоевали его родители, но сил на это не нашлось ничуть. Он отвратительно ослаб, всё по вине Ребекки.

Кое-как встав на колени, он взмахом скинул деву с постели и коснулся уже затягивающейся раны.

— Тварь…

— Я хочу помочь!

— Чудовище.

— И всё же.

Поджав в обиде губы, Ребекка с вызовом взглянула на дракона и, поднявшись на ноги, облачилась в простыню. Не то, чтобы ее действительно смущала нагота, но вступать в бой голой, лишь в пятнах крови, было слишком даже перед собственным создателем. Кроме того, следы вспыхнувшей страсти любовника всё еще украшали ее тело.

Элрик, пошатываясь, сошел с кровати, держась за столбик балдахина, драконья кровь постепенно возвращала силы.

— Не утруждайся. Я больше не поверю этому смазливому личику.

— Мне казалось, ты взял у меня достаточно, чтобы я поела. Мне так хотелось есть, я была так голодна.

Голос девы вдруг показался особенно тихим, плачущим, давящим на жалость, возвращая образ хрупкой незнакомки заблудшей в лесу. Посмотрев на нее, Элрик заметил собравшиеся в глазах слезы, почти что настоящие, честные, тронувшие душу, но красные разводы на губах и подбородке слишком явно напоминали о цене безоговорочного доверия.

— Дай мне халат.

— Сейчас.

Поспешно отмерев, Ребекка суетливо осмотрела спальню, подхватив с кресла бархатную ткань, руки, чуть подрагивая, накинули халат на плечи Элрика, помогая ему одеться. Сладкий запах ее кожи вновь коснулся носа дракона. Манящий, желанный, удивительно притягательный. На миг Элрику даже показалось, что плата за близость с этим чудом была не такой уж и большой.

Стал бы его кто-то осуждать за подобную тягу к прекрасному? Времени, проведенного с ней, оказалось недостаточно, чтобы покрыть розовеющую грудь поцелуями, чтобы сжать тонкую талию в объятьях, чтобы насладиться в полной мере срывающейся с опухших губ мольбой о нежности, ласке, о…

Предупреждающе рыкнув, дракон отпрянул, пока дурман окончательно не смутил его разум. На языке, словно налет, осел привкус сладчайшей патоки, от которого невольно скрутило желудок.

— Уйди.

— Тебе не справиться с матерью одному, она сильный маг.

— Разберусь.

В подтверждение своей отваги Элрик окончательно выпрямился и, завязав пояс, стиснул зубы, пережидая накатившую слабость. Драконья кровь кипела в жилах, стремясь восполнить недостаток. Если ему удастся выиграть еще несколько минут, если колдунья заплутает хоть ненадолго, если боги еще не отвернулись от его рода, он успеет окрепнуть достаточно, чтобы бросить вызов собственной судьбе.

Грохот на первом этаже, будто в унисон хозяину дома, набрал силу, возвещая, что времени для подготовки не осталось. Отесанный многие столетия назад камень задрожал, издав недовольный гул потревоженного святилища семьи Хауэлл, прославленной ветви еще тех созданий, что направляли людей и были почитаемы наравне с создателями.

Мы пришли в этот мир раньше слабовольного, суетливого человечества, а теперь вынуждены сражаться за собственное место под солнцем. Нужно прекратить это раз и навсегда.