Время, назад! Ссср времен Л.И. Брежнева.

Знакомство Маришки с Егором.

Маришка Адаменкова, девушка, выдающихся достоинств и в верхней и в нижней части своего необъятного тела, представляла тот тип южнорусской красавицы, которая из крепко сбитой девушки, на которую заглядываются все парни, или органичнее, По-Гоголю, та дивчина, на которую заглядывались все парубки района, превращалась незаметно в крепкую женщину, необъятных размеров. В том плане, что сама она не могла достать кончиками пальцев до кончиков своих необъятных красивостей, а в сочетании с мелированными волосами и короткой юбкой, производила впечатление на всех мужчин ее небольшого города. Да что города, всего Края. Маришка производила бы впечатление и без мелированных волос и с более длинной юбкой, но она была молода и усиливала свой без того выдающийся эффект.

Маришка ценила себя. Ее отец в тридцать лет ставший председателем крупнейшего в Красноказаческом районе колхоза, к своим шестидесяти годам стал главой этого же района. Ему принадлежало в районе почти все. И земля и заводики по производству семечек и масла и даже пруды и озерца для ловли рыбы. Автомастерские и склады.

Он был из старого казачьего рода, чем очень гордился. Отделяя себя от украинцев, он больше тяготел к русским. Жена у него была милая, тихая приезжая девушка из Ленинграда. Когда Маришка читала про Тараса Бульбу, она представляла себе своего отца, одетого в богатую казачью одежду, разве, что с поправкой на благотворное влияние матери. Мама у нее была интеллигентным человеком и прививала дочери страсть к чтению. Прививка удалась. Не многие могли рассмотреть за внешней красотой тонкий ум Маришке. Но в сочетании с бешеным упрямством эта смесь была бронебойной. И для многих недооценка ее ума была первой и последней ошибкой по отношению к ней.

Не удивительно, что Маришка не давала спуску никому. И никого не прощала. И от Маришки не уходил никто.

Егор Забубенков пришел в их класс выпускной класс (примечание – всем было по 18 возраст согласия), как приходят на небо тучи. Разом, занимая все пространство. Огромный, без преувеличения, как шкаф в кабинете биологии, где лежали засушенные лягушки, змеи и два микроскопа с неработающим окуляром. «Микроскоп. Выпуск 1970 года. СССР». Гласил шильдик. Причем и в выпуске 1970 года этой школы тоже никто в него не смотрел, поскольку окуляр был сломан уже тогда. Но в отличие от шкафа Егор был живым и красивым юношей.

Егор Забубенков был высокий. Со стройным пропорциональным телом и сломанным носом.

Красивый юноша, имел при себе учебник, тетрадь и взрослый разряд по боксу: «Ага, первый, если что». Так что при перекличке в классе над фамилией его не смеялись, а подчеркнуто умолкали.

Но был парнем на удивление тихим и покладистым. В том плане, что лежал там, где его положили, чем Маришка Адаменкова и занялась, сразу после первой школьной вечеринки.

Ей понравилось. Ему тоже. И они стали покладываться там, где только можно. В школе, дома, на чердаке, под мостом, в курилке, в туалете, в спортзале и даже в кабинете директора.

Только в одном месте их не было - в секции по боксу. Тренер обиделся.

Тренер пришел, напомнил ему, что у него, тренера, есть удостоверение мастера спорта по боксу, дал ему на размышление пять минут и два прямых удара. У Егора, напомним, был первый. Егор все понял и, собрав вещи, уехал на сборы на месяц, а затем на соревнования.

С соревнований он приехал кандидатом в мастера и отцом.

Маришка гордо ходила по школе под восхищенными взглядами учащихся и с большим животом. «Ага, думали, пацан будет, живот арбузом был, вот такой», - и она, выставив руки, прибавила себе еще метра полтора в талии.

Ученики и учителя, восхищаясь, называли ее, многие даже в глаза «Джульеттой», приехавший Ромео эти глаза подправил. Но имя понравилось и про себя... «Да, чего про себя то, про себя я все решила, а про малого скажу так. Если родится девочка, будет Джульетта». «А если мальчик?». Такого вопроса для Маришки не стояло. И родилась действительно девочка.

В ЗАГСЕ, когда надо было выбирать фамилию для семьи, Маришка уперлась: «Ну ладно я, а если Джулька в отца пойдет. В смысле будет молчать и улыбаться. Он то большой, а дитю за что мучиться? ». Они взяли фамилию жены. Он стал Егор Адаменков, а она, она стала его женой.

История вторая. Свадьба.

Свадьбу гуляли у ее родителей широко и с размахом. В смысле на улице были расставлены столы и размашисто, но не сильно били недовольных. Ну как били, проезжающих автомобилистов останавливали, большинство соглашалось выпить сразу, остальные, тоже выпивали, но размашисто так, с уговорами. Остальная станица была уже на празднике, так что и недовольных не было. Вопрос столов на улице отпадал сам собой.

Выпившие проезжанты, останавливались, бросая машины на газонах, и заходили во двор, под огромный навес. Навес был гордостью семьи Адаменковых. Он занимал соток десять из их двухгектарного участка.

Когда отец Маришки работал председателем колхоза, на этот навес ушел новый ангар, а ангар по бумагам смыло ветром, или сдуло наводнением, но, в общем, что-то с ним стало.

«Ну и что, в 91 все равно колхоз закрыли. И растащили, а сейчас там вообще автосервис»,- уточнила Маришка.

Автосервис, впрочем, тоже принадлежал ее отцу.

В гараже у отца Маришки - Богдана Степановича Адаменкова стояло несколько машин, от трофейного, привезенного из Германии Степаном Андреевичем «Мерседеса», «Такой как у Штирлица», - добавила Маришка.

Правительственная чайка («Как у Брежнева»), несколько «Волг» периода заката СССР («Как у Горбачева»), белая и черная, и набор марок Жигулей от «Копейки», до «Девятки». «Девятка» была вишневая, с тонированными стеклами.

А также «Аурус» - такой как у Президента.

Для молодых выбрали «Мерседес». Потому, что это была машина, в которой Егор не горбился. Украсили ленточками в цвет флага, и мать Маришки, Маришка Степановна, достала из сундуков куклу и ленточки, украсив капот машины. Эта же кукла была привязана и к их с отцом свадебной машине. Стало красиво.

Утро и поездка в Таиланд.

Глава вторая. Утро и поездка в Таиланд.

После свадьбы молодые поехали в Таиланд, оставив родных догуливать второй, третий и четвертый день. Кто-то мог остаться и на неделю. Но молодые должны были ехать. Путевка и билеты были оплачены.

Огромный Егор нес два не менее огромных чемодана с вещами. Вещи еле поместились в одну из «Волг» отца Маришки и теперь подаренную молодым. Молодые поехали в Москву. В аэропорт. По пути они заглядывали к многочисленной родне, жившей по всем небольшим городкам трассы М4 «Дон», но по дальности родства не приглашенным на свадьбу.

Там их встречали, обнимали, проводили, кто во дворы домов, кто в квартиры.

Маришка рассказывала новости, слушала родственников. Делились гостинцами Маришка черешней и ранними огурцами. Родственники делились. Тоже делились. В конце концов, денег за ночлег они же не брали.

Егор, в квартирах доставал почти до потолка и занимал все пространство малогабаритных кухонек. Остальные, когда он ел, сидели в небольших залах с лепниной на потолках и красными, зелеными, золотыми обоями, дворцового стиля и не подходившими для малосемеек хрущевско-брежневской застройки.

Угощали борщами с салом и чесноком, свининкой.

Во дворах своих домов были сделаны для гостей шашлыки. Раздавался дымок и под навесами стояли мангалы, у кого сваренные из толстого железа, у кого вмонтированные в красиво сложенные камины. Хозяева держали марку, но было видно, что пользоваться красиво сложенной печкой неудобно. Не было видно шашлыков и «заколхозенные» лампы над ними не помогали. Хозяева готовы были жарить на обычных, сохранившихся мангалах, но держали марку и не сдавались. А шашлыки были вкусны. Из шейки свинины, с правильно распределенным жирком. Своими помидорчиками и огурчиками.

Черная «Волга» Егора и Маришке, блестя полировкой деталей, ехала как неотъемлемая часть номенклатурного прошлого. Ехала так, что старые Гаишники, заставшие Союз, рефлекторно прикладывали ладонь к фуражке и их спины выпрямлялись. На таких «Волгах» ездили Первые секретари обкомов КПСС, их замы и иногда, крупные деляги теневого мира.

Водители других автомобилей тоже оглядывались и приветственно моргали фарами. Как то их захотел обогнать джип и размигался фарами, сев у них на хвосте. И Маришка немного похулиганила. Выбрала момент, нажала на педаль газа и многосильный двигатель взревел. Машина ускорилась, оставив джип далеко позади. Дорога была платная, и скорость позволялась большая. «Волга» мчалась по красивому шоссе, в сердце России – в Москву.

Как то незаметно из пышущей жары юга России они окунулись в прохладу России среднерусской, а затем и Москвы.

Маришка сначала надела блузку на топик, потом застегнула широкую блузку. Потом достала кофточку и вечерами не выходила из приветливо принимавших их домов. Мерзла. Июнь в Москве был холодным и дождливым. Плюс двадцать три это было уже холодно.

Как-то утром, еще до рассвета, попрощавшись с родственниками, они выехали на дорогу. Городок был маленький, затерянный в нескольких километрах от магистрали. Туманное утро делало дорогу волшебной и в открытые окна машины хорошо дышалось. Воздух был свеж и чист. В багажнике лежал один чемодан. В салоне на задних сиденьях второй. Чего там только не было. Косметика, несколько десятков тюбиков помады «Под цвет купальников», купальники разных цветов и размеров на каждый день их пребывания в стразах и с завязочками, цельные и с тесемочками, в полоску поперечную и в продольную, в горошинках и даже один фиолетовый в крапинку купальники.

Платья выходные и вечернее, туфли и босоножки. Фен и щипцы для завивки волос, не говоря уж о маечках и любимых Маришкой шортиков.

Это не говоря уж о том, что еще много ее вещей лежало в чемодане ее супруга.

Одежа Егора была проще – несколько пар шорт, плавательные трусы, облегающие его тугие ягодичные мышцы и выступающие кубики нижнего пресса. А также плавки трех цветов, подобранные по размеру.

Они доехали до родственников, живших в Москве. Новой Москве. Там, где до центра было километров сто пятьдесят. Но до аэропорта было сравнительно близко – всего пятнадцать. Нацеловавшись с троюродной сестрой двоюродной бабушки, наохав и ахав, навспоминав и оставив родственникам килограммов пять черешни с сада, купленной здесь же по дороге в супермаркете, они загнали машину в большой, на четыре машины гараж, где сейчас, на неделе сиротливо ютились только два спортивных велосипеда.

Маришка сразу поняла, что ее сестра, дочь троюродной сестры двоюродной бабушки, увлекается ЗОЖ. Как она называется, и кем приходится ей, она не знала. Но они мило заезжали в гости друг к другу – Адаменковы в редкие поездки в Москву, а Адамовы, дважды в год по дороге на море и по дороге с него.

Подождали автобуса-маршрутку. Такси было отсюда не вызвать. Автобус меланхолично пришел и меланхоличный же водитель сложил чемоданы вниз, в багажное отделение посреди колес. Народу было немного и они через сорок минут были у аэропорта. Маришка ощутила запах бензина и новых приключений.

Огромный, как дерево Егор нес их чемоданы. Народ не спешил и был уже расслаблен. В предвкушении тайской еды, и моря.

Зарегистрироваться на стойке удалось быстро. Московская публика, их пропустила как сильно беременных.

Девушка за регистрационной стойкой, глядя на транскрипцию на английском спросила «АдАменкова»? Всегда, получив документы, кто-то пытался сделать ударение на втором слоге: «АдАменкова». Маришка не выдерживала и всегда поправляла: «АдамЕкова». Вот так. «АдамЕнкова». В этот раз она сделала также. Она гордо сказала «АдамЕнкова». Девушка подняла глаза и, увидев большой живот, мелированные волосы и короткую юбку, просто промолчала.

Она просто промолчала. Маришка хотела промолчать и на этот раз. Но не долго. Секунд пять. А потом напомнила девушке, что АдамЕнковы – это старинный казачий род, известный со времен Алексея Михайловича, близко к тексту пересказывая энциклопедию.