Все дороги приводят к тебе

Пролог

— Да не бывает идеальных! — Ольга подкатывает тележку к корзине с игрушками и берёт в руки мохнатого зайца с большой красной морковкой в лапах. — Ты наверное ошиблась!

— Ошиблась?! — возмущаюсь я.

Заяц летит в тележку подруги.

Мы с ней по стрелочкам с указанием направления заезжаем в отдел с мягкими игрушками. Милота зашкаливает. Белочки, лисички, собачки, кого только нет. Только настроение у меня паршивое, совсем не до этого. Мне сейчас в комнату ужасов какую-нибудь — самое то, всех актёров бы там испугала своими воплями. И нет, не потому, что я истеричка! И совсем это не истерика! Это крики и слёзы обиды! Мой любимый, дорогой, самый лучший, как думала, парень случайно проговорился, что пока я на работе, он приводил в наш дом свою любовницу!

— Ладно, Марина, успокойся, — Ольга берёт из другой корзины панду и принимается её щупать, мять и крутить во все стороны. — Давай ты ещё раз подробно мне всё расскажешь. Ты же уже адекватная? Или тебя ещё надо повыгуливать?

— Я адекватная! — говорю это, а сама реву. Уже который день глаза не просыхают, вот же гад! Как он мог? — Я адекватная! Я больше не думаю о нём! — Говорят, что нужно внушать себе хорошие мысли, и тогда хорошее к тебе притянется. — Всё нормально!

— Мари, смотри, был выходной, — подруга возвращает панду в корзину. — Может быть ты просто не выспалась, и не так всё расслышала?

— Оля, ну ты чего? Он же потом понял, что не то сказал, побледнел весь, как снег стал! Что там можно не расслышать? Я утром стала переодеваться, чтобы на первый этаж в магазин за молоком сходить. Домашние вещи на кресло кинула как попало, а он и говорит, что его Света, когда сюда приходит и вещи с себя снимает, всё аккуратно на спинку кресла складывает. Ещё и рукой похлопал, там, где вещи этой Светы обычно лежат! А потом понял, что сказал, да чуть язык себе не откусил! Глазки забегали! А я ведь уже хотела о ребёнке с ним поговорить! Гад! Гад! Все гады!

Я снова заливаюсь слезами, хотя знаю, что сильная, что справлюсь, но это потом, а сейчас мне нужно время, чтобы переболеть.

Когда ты долго с кем-то общаешься, встречаешься или просто проводишь время, то между тобой и этим человеком образуется невидимая ниточка, которая соединяет вас. Это если образно представить. Она бывает тонкой, если вы общаетесь совсем немного. Со временем утолщается, становится похожей на канат. Но потом, когда этот человек (подруга, любимый или кто-то из родных) предаёт тебя, приходится рвать нить… Душа разорвана в лохмотья. Сердце разломано на куски. Это больно, очень больно. И иногда очень долго! Не рвётся нить сразу! Выдирается со слезами, с истериками, с бессонными ночами, с мыслями и тревожными воспоминаниями. Со временем нить отрывается, остаётся пустота, и нужно как-то собрать себя, высушить слёзы и заставить радоваться жизни! Именно заставить, потому что никто о тебе так не позаботится, как ты сама! Нужно собрать себя по кусочкам! Встать, оглядеться, найти себе увлечение, поставить новую цель и двигаться к ней!

Всё это я знала, не зря же на психолога учусь, но сейчас позволила себе немного пострадать.

— Понятно, — Ольга вздыхает, — я сейчас, — она берёт зайца и возвращает его назад в корзину. — Может это к лучшему, а? Может лучше сейчас, чем ты бы уже с пузом ходила, или вообще родила бы? Тогда в сто раз больнее было бы, это я тебе точно говорю.

— Может быть, — медленно произношу я и вспоминаю, как мой парень, так и не ставший мужем, всегда любил порядок, но никогда его не соблюдал. Хоть бы кружку за собой помыл, или стиральную машину запустил — нет, никогда! Уже не говорю про полы или покупку продуктов. Всё я! А я, между прочим, не лошадь! Я и так устаю, учусь и работаю. Везде нужно искать плюсы! Зато теперь, когда я приду с работы, уставшая, как собака, никто не скажет мне, что нужно пожарить котлетки. Или чай сделать. Или рубашку ему на завтра погладить.

Начинаю фантазировать, что буду делать летом. И не важно, сделаю или нет. Главное, набросать желаний побольше, а потом уже выбирать, нужно, не нужно. С семьёй брата на море поеду, и родителей с собой возьмём. Домик там снимем, поживём. Потом вернусь и на фитнес запишусь, а лучше йогу. Или и на то, и на другое. А ещё кошку заведу себе. Или попугайчика, разговаривать его научу.

Мы с Ольгой выходим из небольших павильонов мега-маркета и оказываемся в отделе стройматериалов. Здесь потолки… метров, даже не знаю сколько, очень высокие. И стеллажи повсюду. С досками, с брусками, какими-то палками, плитками.

Сзади раздаётся не очень громкий, но настойчивый сигнал. Оборачиваюсь — жёлтый погрузчик кара сигналит нам оранжевыми лампочками.

— Давай сюда, — Ольга задвигает меня ближе к стеллажу и сама теснится, чтобы пропустить машину.

Погрузчик с мощными вилами проезжает мимо, в это время водитель засматривается на нас, чуть ли не сворачивает себе шею. Его можно понять, у Ольги очень даже аппетитные формы, не то, что у меня. Я-то всегда худенькая.

Ольга говорит, это из-за того, что на месте не могу сидеть. Всё мне надо узнать, изучить, там побывать, и ещё куда-нибудь успеть. Говорит, что если я даже поправлюсь, то быстро за пару часов всё сброшу.

Зря я так расслабилась. Дальше случается то, что не укладывается в сознании. Криворукий погрузчик кара не смотрит на дорогу и врезается в основание огромного стеллажа. Вилы подламывают опору, движутся дальше и снова врезаются. Громкий треск, грохот! Весь стеллаж рушится. Сверху летят доски, коробки.

Ольга стоит ближе к другой стороне прохода и успевает отбежать. Под натиском падающих предметов она пробегает несколько метров и исчезает за поворотом. Перед тем как исчезнуть, бросает на меня испуганный взгляд.

Кажется, сквозь шум обвала я слышу, как кричат люди, увидеть ничего не получается. С полок падает не переставая. Некоторые коробки ломаются при падении, из них летят шурупы, гвозди и какие-то мелкие железки. Всё это разлетается в стороны.

1.

Очень хочется спать, но негромкие мужские голоса врываются в сознание и не дают заснуть. Я пытаюсь отмахнуться, провалиться в сон, не получается. Пытаюсь вспомнить, почему не выключила вечером телевизор. То, что не выключила это точно, иначе откуда в моей квартире могли появиться мужчины, ведь я живу одна. В голову залетает странная мысль про попугайчика. Кажется, я должна научить его говорить. Или уже научила — не помню.

Пытаюсь прислушаться, что там вообще за фильм идёт. Ничего не понимаю. Я что, поймала канал другой страны? Похоже, так и есть, язык незнакомый. Под монотонные речи всё-таки удаётся заснуть.

В следующий раз я просыпаюсь и понимаю, что фильм всё ещё идёт. Те же голоса. Вставать не хочется, в теле чувствуется усталость, и почему-то першит в горле, будто я долго кричала. Что со мной такое?
И запах странный! Не помню, чтобы я разливала в квартире спирт и лекарства.

Неожиданно что-то меняется. Слова, которые ускользали от понимания, вдруг становятся ясными и чёткими. О, я понимаю этот язык!

Прислушиваюсь — разговаривают двое мужчин. У одного голос бархатный, глубокий, пробирает до глубины. Если бы я была кошкой, то распушилась бы сейчас и замурчала. У второго — голос, скорее, деловой. И ещё он всё время отвлекается от разговора. Ощущение, что он занят сборами. Шуршат какие-то пакеты, что-то защёлкивается, складывается.

— Не знаю, Кер, зачем тебе эти проблемы, — это говорит второй. Похоже, он заканчивает складывать свои пожитки и поднимается.

— Я не мог её оставить, она бы погибла, — это уже тот, первый, с красивым голосом. И произносит слова как-то без эмоций. Ну кто так играет? Не верю!

— Конечно, погибла бы, — соглашается второй. — Столько вулканов сразу проснулись! Но ты сам прекрасно знаешь, у нас нет разрешения собирать разумных. Там капитан рвёт и мечет, что ты смог пронести на корабль эту магичку.

— Док, ты же видел, что там негде было спрятаться и некуда бежать! Как бы она спаслась?

— Керайс, мы научная экспедиция, а не спасатели, — раздаётся недовольное сопение. — Ладно, смотри, прививки я сделал, кровь на анализы взял. Первичный результат нормальный, остальные чуть позже будут. Я пошёл, надо сказать капитану, что твоя находка не заразная, а то он там уже аварийный режим собрался запускать, — человек хохотнул, раздались шаги, непонятный писк и шипение.

Что за странное кино? Разве у меня вмонтированы колонки в стены? Почему источники звука передвигаются?

— Док, спасибо. Запиши там на мой счёт, сколько я тебе должен.

— Запишу.

Снова какое-то шипение. Пытаюсь открыть глаза, но они будто заклеенные, и сознание плавает, словно в вязком киселе. Пытаюсь проморгаться, перед глазами всё плывёт, и я нетерпеливо жду, пока зрение придёт в норму. Делаю над собой усилие и… вижу собственные коленки. Я лежу скрюченная в позе эмбриона. Хочется распрямиться, но пока не решаюсь. Очень уж настораживает покрывало, которым застелена кровать. Осторожно провожу ладонью, ткань странная: прохладная, с мелкими ворсинками, кажется пластиковой, но наощупь мягкая и приятная.

Где я? Это точно не моя квартира. Переход с потолка на стену не под прямым углом, как обычно, а плавно изогнут. Стол и два стула из странного полупрозрачного пластика выглядят внушительно. На столе что-то похожее на компьютер, но тоже почти прозрачное, к тому же со странными выпирающими частями, будто это подставки для кружек. На стенах множество панелей с кнопками разных форм. В комнате царит полумрак, освещение только от двух узких полосок. Одна светится в форме квадрата на потолке, вторая — стелется по полу, по середине комнаты.

Так это не кино, это сон! Конечно, сон, не может же такое быть реальностью! Здесь, во сне, у меня длинные белые волосы. Я пропускаю их через пальцы: жёсткие по сравнению с моими настоящими. Да и тело, кожа — всё другое. В реальной-то жизни я смуглая, а тут какая-то бледная и хрупкая.

Пока осторожно разглядываю себя, часть стены выдвигается вперёд и отъезжает в сторону. Ну надо же, какие технологии мне снятся! В комнату заходит парень. Красивый! Только брови сдвинуты, расстроен наверное чем-то. Шагает к полосе света, дверь за ним тихо пищит и с шипением закрывается.

На меня не смотрит. Проходит в другой конец комнаты, что-то нажимает на стене, там загораются красные кружки, из стены выезжают полки. Какие-то — пустые, какие-то — со сложенными вещами. Парень подходит к ним и снимает с себя куртку. Рядом с полками появляется длинный крюк, он захватывает её и исчезает в стене.

Просто не веря глазам слежу за движениями рук, за пальцами, что расстёгивают липучки на рубашке. Через несколько мгновений она сползает с плеч, и я вижу плавные линии стройного тела. Всё, эта часть одежды тоже скрыта в стене. Почти не дышу. Смотрю на широкий разворот плеч, на идеальный пресс с рельефными кубиками. Парень на этом не останавливается и снимает с себя брюки. Грудь ритмично поднимается и опускается в такт дыханию. Мышцы перекатываются под кожей, чувствуется сила в каждом изгибе.

А мне начинает нравится этот сон!

В реальности ещё неизвестно, что будет, так хоть во сне посмотрю на шикарные рельефы, подчёркнутые необычным освещением.

Где-то на краю сознания бьётся мысль: во сне невозможно понимать, что ты дышишь, невозможно ощущать прохладу постели и тем более связно мыслить. Я смотрю на прядь белых волос в руке и понимаю, что я это не я.

Пока пытаюсь хоть что-то осознать, парень поворачивается ко мне спиной, и я замираю. Что происходит? Почему у него из каждого позвонка выглядывает серебристая деталь, похожая на шляпку болта, с ярко-голубыми мерцающими полосками? Из каждой такой детали выходит несколько плотных серебристых нитей, которые исчезают под кожей! Что это? Кто он?

Я снова смотрю на свои белые волосы, провожу рукой по покрывалу, сжимаю и разжимаю кулак. Делаю вдох, задерживаю дыхание.

Это не сон!

Не сон!

Каким-то неведомым путём я попала в другое тело и другой мир!