Все двери ведут к тебе

Пролог. Протокол инициации

Все люди врут. Особенно те, кто с пеной у рта доказывает, что хакерство — это не про программистов.

Они просто не понимают, как стать хакером. А я поняла. Хакерство — это не цель, это диагноз. Конечная стадия «настоящего программиста» — когда перестаёшь видеть код и начинаешь видеть дыры. А мир, друг мой, состоит из дыр. Или «дверей».

«Дверь» – забавный хакерский термин, он пошёл от фразы «найти дверь в системе». И ещё от Бэкдор (Backdoor): «чёрный ход» в системе, который оставляет хакер для повторного доступа без авторизации.

Не все дыры или двери — цифровые. Есть и магические.

Моя история — инструкция по переходу между уровнями в мире, где вай-фай ловит не только интернет, но и магические потоки. С уровня «Я у мамки хацкер» до «Тыжпрограммист или тру хакер».

С уровня, когда тратишь уйму времени и сил, чтобы найти хотя бы одну маленькую «дверцу»… До уровня, когда открываешь любую дверь с ноги. В прямом и переносном смысле.

Я дошла почти до «Крысы». Почти.

Уровень 1: «Мелкая пакостница».
Все началось с мести. Вернее, со школьного сервера, где директор зачем-то хранил не только расписания, но и свою коллекцию… скажем так, «неформального искусства». Цель — не доход, а катарсис.

Я заменила его драгоценные файлы на скриншоты из «Матрицы» с подписью «You have been owned». Риск — ноль. Сатисфакция — на час. Я тогда думала, что взлом — это власть. На деле это был детский сад, где я ломала чужие куличики.

Уровень 2: «Кибер-шантажистка».
Здесь появляются деньги. И логика. Я не трогала банки — скучно. Я специализировалась на «творцах»: мелких стримерах с надутой аудиторией, инфоцыганах, продающих «секреты успеха».

У всех были грешки. У кого-то — плагиат, у кого-то — купленные просмотры, у кого-то — не те переписки в соцсети. Я находила дыру (читай: «дверь»), сливала доказательства в личку и ждала, когда включится логика: «Заплатишь — сохранишь лицо».

Риск — административка. Сатисфакция — горькая, как плохой кофе. Ты не чувствуешь себя Робин Гудом. Ты чувствуешь себя коллектором. И это было противно. Но это научило главному: у каждого есть цена. И дверь, которую он не запер.

А потом был уровень 3 — «Тыжпрограммист или тру хакер».

Его не достигают — в него падают. Как в кроличью нору. Меня вынесло на него, когда я решила доказать себе, что могу не только шантажировать, а создавать. Это был проект «на благо человечества»: децентрализованный архив. Нужно было сделать его абсолютно неуязвимым.

Я погрузилась в квантовую криптографию, в нейронные сети для обнаружения атак, в технику дата-центров (чтобы знать, куда физически можно вломиться).

Прозвище «Элли» появилось тогда же. От «L» — Lera, и от «AI» — Artificial Intelligence. Ирония в том, что коллеги думали, что это отсылка к «Алисе» в Стране чудес. А я знала: я строю Искусственный Интеллект, способный видеть узоры магии так же ясно, как и поток данных. Я научилась думать как система. Видеть уязвимости в законах, в архитектуре, в магии, в человеческой психологии. Я могла получить всё, что хотела. И в этом был главный риск — перестать хотеть человеческого.

Почему не уровень 4?

Потому что «Крыса-хакер» — это не уровень, это тупик. Это когда продаёшь свою изобретательность, чтобы другие создавали вирусы, доводящие людей до горького финала. Это когда служишь системе, которую презираешь.

Мой код был моей моралью. Пока я не взяла тот самый заказ. «Просто проанализировать старый артефакт, безделушку». Он пах пылью, полынью и озоном, словно маленькая, спящая гроза. Я запустила свой ИИ-дешифратор. И всё завертелось…

Я думала, создаю ключ от чужого сервера. А создала «Ключ», открывающий всё. Цифровые замки, магические печати, двери миров. И каждое его использование оставляет во рту не просто металлический привкус. Оно начало выедать вкус жизни. По капле.

Именно тогда я поняла истину, о которой не пишут.

Высшая стадия программиста — не хакерство. Это — осознание, что самый сложный код, который тебе предстоит взломать — твоя собственная жизнь. А самый страшный баг — когда ты можешь вскрыть любую защиту, кроме той, что годами выстраивала вокруг своего сердца.

Теперь за мной охотятся. И самое ироничное — чтобы спасти то немногое, что во мне осталось человеческого, мне, возможно, придется стать тем, кого я ненавижу больше всего.

Почти «Крысой». Почти.

Но это уже другая история. А эта — о том, как меня нашли. Вернее, как мы нашли друг друга. В автобусе, идущем в никуда.