Всё могло быть иначе. Жизель

Предисловие

Молодой граф Альберт очарован случайно встреченной юной крестьянкой. Чтобы познакомиться с нею, он снимает бедный домишко и знакомится с Жизель, назвавшись другим именем. Чувства оказываются взаимны и захватывают их обоих.
Напрасно слуга Вильфрид взывает к разуму Альберта, просит прервать это увлечение, пока оно не зашло слишком далеко. Ведь Альберт давно помолвлен с Батильдой, дочерью могущественного герцога...

Эта любовь кажется обреченной, а смерть - лишь продолжение страданий.

Но я хочу дать еще один шанс героям.
Ведь все могло быть иначе!

По мотивам старинных легенд и произведений Генриха Гейне, Виктора Гюго, Теофиля Готье.

Лесник

Иларион
Светлая сегодня ночь. Лунная. Говорят, и днём было неплохо, да я не помню. Напился еще в полдень и дотемна проспал в лесу.
Моя тетка, старая Сабина, снова пилит меня. Это дело давно стало для нее привычным. Сначала пилила за то, что я с детства всё пропадал в лесах, часто там же и ночевал. Ну, а где еще я должен был пропадать, если с рождения мне было предопределено быть лесником? Как же иначе, если им был мой отец, а до него — дед? Отца растерзал в чащобе разъяренный вепрь, мать умерла еще раньше, так что растила меня Сабина. Последний год она всё пилила меня за то, что никак не женюсь. Да, есть в этом и моя вина.
Девушки любят веселых парней, что готовы петь и танцевать с ними хоть всю ночь и говорить приятные речи. А я не таков. В лесу для меня нет тайн, я возьму любого зверя, знаю каждую тропку даже в самой отдаленной части леса, где высится замок у озера и, как говорят, иногда бесследно исчезают люди.

Да, в лесу я чувствую себя спокойно и свободно, а вот среди людей замыкаюсь. Мне трудно понимать их. Наверно, и они меня не понимают. Или просто боятся. Скажу без ложной скромности, я не слабак. Ростом я выше всех парней в округе, а мои кулаки тяжелее мельничных жерновов, и ударом одного из них я могу свалить быка.
Говорят, что я слишком мрачен и угрюм. Наверно, и она так считала. Та единственная девушка, которая была мне нужна. Ради которой я стал чаще выходить из леса. Даже насовсем покинул бы его, если бы она попросила. Но она ни о чем не просила меня. А с тех пор, как я стал намекать ей на свои чувства, начала избегать.

Голова болит нестерпимо. А сердце — еще больше. Забавно. Раньше я и не вспоминал, что у меня есть сердце. Не чувствовал его.
Сейчас я домой не пойду. Ничего нового я там не услышу, да и у меня есть чем заняться в лесу.
Я разыскиваю ее, живую или мертвую. Не может быть, чтобы не нашел. Она должна быть где-то здесь. Лес наш велик, но говорят, что за его пределами уже ничего нет. Я долгое время верил в это. Но Лойс поднял меня на смех, когда я так сказал.
Кого я ненавижу, так это Лойса. Думаю, и он меня — не меньше.

Жизель красива. Волосы у нее длинные, темные и блестящие, как драгоценный шелк. Глаза карие и такие большие, что казалось, отражают весь мир. Когда она танцевала, становилась похожа на язычок пламени — такая же неутомимая, быстрая, легкая, но и сильная, способная поджечь своим весельем все вокруг. Танцы были ее страстью с детства. Наверно, ни одна другая девица не знает столько танцев, сколько Жизель.
Вот во время танцев я впервые и заметил в деревне его. Он стоял среди зрителей. Был праздник. Под звуки мандалины, цитоли и флейты в кругу танцевали несколько нарядных пар. У нас много хорошеньких девчонок, но я видел только Жизель. Только ее маленькие ступни в кожаных башмачках были так легки, что почти не касались земли. Только ее юбка в неистовом кружении напоминала пышный боровой колокольчик, а когда кружение замедлялось, тонкая ткань волнующе обтекала стройные ноги.
Я не умею танцевать. Наверно, нужно было научиться. Лойс умеет. Видно, только этим он и прельстил ее. Хотя было в нем и что-то еще… Мне он напомнил хищника, замершего неподвижно в зарослях и выжидающего, когда добыча окажется поближе. Да, именно так он тогда смотрел на Жизель.

Когда заиграли новый танец, он как-то мгновенно оказался возле нее. И склонился перед нею, будто она была знатной дамой. Она была смущена. На них уже обратили внимание, ибо стояли эти двое в самом центре площадки для танцев. Я уже говорил, что она очень хороша. Наверно, если посмотреть глазами женщины, и он был недурен. Почти такой же высокий и широкоплечий, как я, но при этом не здоровяк, а скорее худощавый. Под потертым камзолом угадывались стальные мышцы. Волосы наши парни или стригут коротко, или носят, как я, до лопаток, схватывая их только обручем, чтобы не лезли в глаза. А у этого чужака блестящие каштановые локоны были собраны в конский хвост на затылке. Что-то не видел я таких волос у лесорубов и угольщиков. Но ей-то он понравился. Танцевала она в тот вечер только с ним.
С того дня их часто можно было увидеть вместе.

Я никогда не был хорошим христианином, и сам это знал. О том же твердил мне приходской священник, укоряя за мои грехи — гордыню и гнев. Но никакими проповедями, никакими цитатами из Библии он не смог бы заставить меня подставить левую щеку, если ударят по правой.
«Возмездие мое, и аз воздам» — так повелел Бог.
А я взял и отомстил ей сам.
Я не собирался это делать, будь я трижды неладен!
До тех пор, пока не увидел их однажды вдвоем. Они были виноваты во всем сами!

Сейчас лето, все дни стоят солнечные, и цветы в ее маленьком полисаднике расцвели просто на диво. И вот там они и сидели, как два голубка. Вернее, сидела она, а он стоял, преклонив колено перед нею, будто она была принцессой. Жизель обрывала лепестки с крупного красного цветка и шептала: «Любит — не любит», и лицо у нее было при этом такое, словно жизнь ее зависела от того, какое слово выпадет последним.
И когда выпало «не любит», у нее вырвался горестный вскрик. Она даже вскочила и чуть не убежала, но Лойс удержал.
— Ты просто сорвала не тот цветок, Жизель! — убеждал он ласковым, почти мурлыкающим голосом. Но на кота он не очень-то похож. Скорее на гибкого и сильного самца рыси. Но мне не раз случалось заваливать и таких зверей!
— Вот посмотри, какой цветок выбрал я! — продолжал он. — Он нам не солжет. Ну согласись, что он лучше твоего, Жизель!
Я видел из своего укрытия, что его цветок был темно-алого цвета. Как кровь.
И словно капли крови, землю вокруг влюбленных усыпали лепестки, когда он принялся обрывать их…
А потом раздался их общий торжествующий крик:
— Любит!
Еще миг, и она оказалась в его объятиях.
— А ты боялась! — говорил он, целуя ее.
— Я ничего не боюсь с тобой, — ответила она.
Этого я уже не мог вытерпеть и предстал перед ними.
— Что тебе нужно, Иларион? — она побледнела при виде меня, но голос не дрогнул. Ну конечно, она же ничего не боялась, когда он рядом.
Лойс шагнул вперед, оставляя ее у себя за спиной.
— Уходи, лесник, — сказал он спокойно и властно. — Здесь ты уже ничего не добьешься. Девушка сделала свой выбор.
— О котором ей предстоит еще долго жалеть! — выкрикнул я.
И обратился к ней:
- Жизель, подумай! Этот человек — чужак. Знаешь ли ты, откуда он пришел, кто его семья? Он говорит тебе красивые речи и танцует, но как знать, не бросит ли он тебя, как сорванный цветок, когда вдоволь натешится?
— Не говори так, Иларион! — сказала она почти сурово. — Я уже просила и прошу тебя снова: оставь меня. Нам не идти одним путем.