Вспомнить нас

1. Давно

Пульс: монотонный, ухающий. Пробуждающий. Назойливо стучит в перепонках.

От жара щиплет кожу, а по вискам стекает пот, словно в адской плавильне… Я приподняла брови и ощутила стянутость на лице… На сухом лице.

Не понимаю… Как можно перепутать? Вообще-то возле голых коленей витает холодок. Да. Хочется съёжиться. Здесь свежо, приглушённо светло. Чувствуется знакомый пыльный запах древесины и…

Канифоли? Да что здесь происходит?!

Вдруг раздался детский шёпот:

— Пс-с-с! Замухрышка! — Я беспрепятственно раскрыла веки и тут же сощурилась с непривычки. — Хватит дрыхнуть! Может?..

Я сглотнула. Задержала дыхание и проследила, как указательный и средний пальцы Любы, восседающей в соседнем кресле, изображают «побег»…

Грудь сдавило, и из неё едва ли не вырвался визг.

ЧТО ЭТО?! МОЙ ПЕРСОНАЛЬНЫЙ КОТЁЛ? ПОЖАЛУЙСТА! УМОЛЯЮ! ВСЁ, ЧТО УГОДНО! ВСЁ! ЧТО! УГОДНО!.. ТОЛЬКО НЕ…

Ладони онемели. Под предложение сестры детские голоса плавно стихли, и темнота расползлась по зрительному грандиозно большому залу. Из-под потолка на него кинулись белые рыскающие лучи.

К горлу подступила тошнота. Слюна стала гуще, растягиваясь между нёбом и языком. Я обмякла в бархатном кресле и зажмурилась.

Кивнуть? Я знаю, чем это закончится...

Мы пригнёмся, на цыпочках выйдем с бельэтажа. Капельдинера не окажется у дверей. По дорожке красного ворсистого ковра мы сбежим в «запретное» помещение, куда дядя Миша отказался заходить: «Не доросли, малолетки». Увлечённый началом спектакля смотритель останется в коридоре, засунув голову за приоткрытую дверь. Нас с Любой станет раздирать от смеха — хоть что-то найдётся общего!

А в «запретном» помещении от нас не спрячется настоящее искусство. Мы обхихикаемся, глядя на репродукции голых мужчин и женщин. Отколупаем из-под одной бумажку с названием и решим лепить её друг другу на коленки. К моим, разбитым и почти покрывшимся корочкой после дворовых гонок на велике, она пристанет не с первого раза.

— Нá тебе! «Воз-буж-дён-ный А-мур!», — прочитаю я шёпотом по слогам, подтягивая резинку гольф. — Пха-ха-х!

— Фу-у-у, отвянь! Пошлячка мелкая!.. Замухрышка! Я всё папе расскажу!

— И что он сделает? В угол меня поставит?!

— Маме твоей передаст!

— Испугала, ябеда!

Я поморщусь от боли, когда Люба с силой прижмёт к правому колену клочок, и тот, слегка намокший проступившей кровью, прилипнет к коже.

Стряхну его на пол и спрошу без шуток:

— Уже можно прятаться?

— Да! — рявкнет девчонка. — Сыграем в прятки? Только один раз!.. По-настоящему. Считаю до тысячи!..

Это слишком много!

— А знаешь что? Дядя Миша меня не накажет! Спорим, что он приведёт сюда маму? Засунет ей в рот язык и как миксером будет делать «бж-ж-ж-ж-ж»!

— РАЗ!

— Э-э-эй! Отвернись!

— ДВА!

— Ты не умеешь считать до тыщи!

— Три-четыре-пять-десять-одиннадцать!..

— Ах так?! Хорошо, — шикну я. — Хорошо… Я спрячусь!..

— Двенадцать!

— …тебе и не снилось то место! Да ты таких слов не знаешь!..

— ТРИНАДЦАТЬ!

— …тебе вечера не хватит меня найти!

— Надеюсь!

— Я ухожу!

— Уходи!

— Пока!

— ПРОЩАЙ, ЗАМУХРЫШКА!

Дыхание участилось. Голову повело, и она соприкоснулась со спинкой кресла. Волосы на затылке неприятно зацепились за бархатную шершавую обивку и, кажется, чуть выбились из кос. На лбу выступил настоящий пот, пока я старалась всмотреться в чёрный потолок зрительного зала и сфокусироваться. Ужасные воспоминания...

— Замухрышка-а-а! — вновь раздалось возле уха. — Я не хочу здесь сидеть! Давай всем скажем, что мы заснули! А в антракт… обсуждали братц!

— Ненавижу куклы, — сорвалось бормотание с моих дрожащих губ.

Но Люба разобрала.

— А я тебя. Пошли быстрее, пока не началось!

Шоу моего загубленного будущего?

— Нет! — зарычала я неродным голосом. Перекатилась головой по спинке, и перед сузившимися глазами предстала круглолицая ошеломлённая Люба с тугим хвостом на макушке. — Мы никуда не пойдём! И играть в прятки с тобой я не собираюсь!.. Попробуй только встать, и Я ПОЗВОНЮ БАТЕ!

Зубы больно стиснулись, а девчонка торопливо захлопала ровными ресницами. Не выдержала. Разлепила маленький рот, на который надвигались «хомячьи» щёки и пролепетала:

— К-как позвонишь?.. У тебя нет т-телефона!

— Попрошу у кого-нибудь! Я миленькая, мне дадут!

— Л-ладно… А кто такой… «батя»?

Угроза произвела на сестру колоссальный эффект. Она боязно подтянула ноги в сверкающих лаковых ботинках на сиденье.

— Тупица!

Это же дядя Ми…

…ша. Я обнаружила себя уже воспрявшей, надвинувшейся сверху над её напуганным лицом и изумлённо задержала дыхание.

ЧТО?

Как такое возможно?.. Она же всегда была выше меня!

— Э-э-э… — растерянная Люба поторопилась отвернуться к сцене. Ответила, не глядя: — Л-ладно… ладно. Значит, посмотрим эту нудятину… Как скажешь.

2. В тот же день

Мы с Любой, как положено покладистым девочкам, досмотрели спектакль до занавеса и собирались свинтить. Но лишь после того, как схлынет основной поток зрителей.

Я пребывала в трансе. Ещё ни в одном кошмаре мне не доводилось наблюдать неизвестных ранее концертов с длинными взаимосвязанными репликами. Если вся эта бамбалейла хранилась в моих мозгах, занимая место, это объясняло траблы с учёбой… Странно, что я знала о них, но не могла вспомнить, где числилась. Очень странно… Так я вроде уже и не школьница? Я студентка...

Большие и маленькие люди скрывались за дверьми, гуськом покидая бельэтаж. Люба ревностно провожала каждого взглядом, потому что я запретила ей отлеплять жопень от кресла. Поразительно, но она соглашалась с тем, что теперь старшая я, и не демонстрировала признаков недоумения. Уступала как ни в чём не бывало!

Или почти уступала.

— Замухрышка, может, уже пойдём?

— Видишь ту тётку с галстуком?.. Щас попрошу её повторить пожар на сцене, — пригрозила я. — Жаждешь увидеть, как принц снова загорится? Из него бы вышел ништяковый… этот твой… ну как его… Чармандер* из покемонов! Или брикет угля?!

— Не надо! — пискнула сестра и зажмурилась.

— Тогда слушайся!

Она жалобно кивнула.

Файер-шоу здесь устроили зачётное, и не скажешь, что для детей. Роскомнадзор, неужели десять лет назад тебя ещё не изобрели?.. Я, правда, в театральных постановках не слыла экспертом… впервые отсидела спектакль… Но даже мне наблюдать за «мучениями» актёров пришлось нелегко.

Раз показываете натуралистичные сцены смерти, могли бы после воскрешения и поцелуй забахать! Хотя нет… Никаких поцелуев! Принц вёл себя настораживающе. Совершал много затянутых пауз и финал испортил кислой физиономией! Я бы на месте героини такого типá в свой рот не запустила! Несмотря на то, что он явно пробуждал романтические настроения даже у малолетней любительницы братц и карманных монстров.

— Папа сказал, что будет ждать у ворот снаружи.

С трудом верилось, что мы доберёмся до бати вместе спустя десять лет… Понять только не могла: страшный снился сон или приятный. Мне выпал второй шанс? Узнать, как иначе мог закончиться тот злополучный вечер?

В рёбрах затрепетало от волнения.

— Хорошо. Не торопись, — проронила я и сжала мёртвой хваткой Любину ладонь. — Пойдём.

Мы направились к выходу последние. Голова вскружилась от вида на опустевший зал с высоты ненамного, но увеличившегося роста… Спокуха! Ступни прилегли к стелькам кроссовок, а я принялась с подозрением переставлять ватные после полуторачасового сидения ноги к порогу. Помедлила уже у его края, одёрнув сестру.

Та послушно остановилась.

— Вы что-то забыли? — учтиво обратилась ко мне капельдинер с галстуком.

Хм…

— Н-нет… Нет, извините.

Я решительно двинулась в коридор. Зазевавшаяся Люба грузно поплелась следом, и стоило ей выйти, женщина захлопнула за нами двери изнутри.

Гудящие толпы удалялись в стороны лестниц, располагающихся в противоположных концах — я хорошо помнила, как мы с тогда ещё дядей Мишей поднимались слева, а выбегала я справа… По спине разбрелись мурашки... Сверни мы туда сейчас и смогли бы попасть на закрытую картинную выставку. Только вряд ли в толкучке её оставили без присмотра.

Прости, маленькая Люба. Сегодня не суждено поглазеть на причиндалы.

— Мы придём сюда ещё? — самозабвенно вздохнула сестра.

Я очухалась от навевающих холодок воспоминаний и обернулась к ней. Хороший вопрос… Надеюсь, что нет! Никогда — ни в реальности, ни в любой другой её обнаруженной ипостаси!

— Разве ты не испугалась?

Люба с подрагивающим на макушке хвостом залипала на двухметровой афише спектакля «Пламя». Я не ношу с собой рулетку! Просто способна прикинуть во сколько раз унизили мои полтора метра и шесть сантиметров!

— Испугалась, но… это же всего лишь сказка? — жалобно уточнила сестра, разглядывая лицо главного героя.

— Конечно.

В жизни люди не воскресают.

Из-под стекла и призрачного флёра задумчивости на меня смотрели двухцветные глаза. Два чёрных зрачка, поедающих внимание — вокруг них янтарные кольца, расплывающиеся как блики в тёплом светлом море. По моложавому, но серьёзному лицу разбежались родинки: на гладком подбородке с ямочкой, под слабо улыбающимися губами, на скулах и даже над ровной бровью.

Ля, какая отфотошопленная фифа!.. Позади принца стояли и другие актёры, только я их рассматривать не стала.

По сравнению с собой же здесь он выглядел как малолетний звездюк из мема. Фотограф постарался?

— Ладно, наверное, ба… — Зараза! Батя с мамой ещё не женаты, значит… — Дядя Миша нас заждался. Пойдём отсюда.

— Угу, — пробубнила Люба, нехотя отрываясь от картинки.

Как вдруг раздалось подозрительно знакомое пиликанье...

Грудная клетка сократилась до боли. Дыхание сбилось, за напрягшееся горло молниеносно схватилась злоба. Я проследила, как мелюзга с надутыми щеками достаёт из кармана мобильник, и ощутила лютую ненависть, хлынувшую в кровь.

В тот день она взяла его с собой?! Могла позвонить дяде Мише, но всерьёз решила от меня избавиться?

— Алё, пап?.. М… — Не подозревающая о своём предательстве Люба гордо задрала нос. Этот взмах клювом был адресован мне, замухрышке. — М… Ладно, договорились.

Она сбросила звонок. Понадавливала чпонькающие кнопки, бесцельно открывая то меню, то рабочий экран с красным покемоном, и, напонтовавшись, припрятала телефон обратно в карман.

Я еле сдержалась от того, чтобы не втащить маленькой сестрёнке.

— Папа сказал ждать в буфете. Его задержали на работе.

Звездёшь! Они с мамой сговорились дать нам время побыть вместе с тобой, гнида из Кадетства!

— Значит, посидим в буфете! — прорычала я.

Одёрнула Любу за руку так, что мои косы всколыхнулись.

— А-а-а-яй! Замухрышка, ты чего?!

— Я тебе не замухрышка! — выплюнула я. Проходящая мимо семейка притормозила, явно думая как обойти нас, выскочивших в центр коридора. — Меня зовут Алина! И чтоб ты знала! Твой папа — мой папа тоже! Они с мамой поженятся!

3. Сравнительно недавно

Капля крови сорвалась с одной из пульсирующих перебинтованных ладоней на пол. Они вспухли, ныли от боли, заполонившей все мысли.

— Долго ещё ждать?! — раздался удар кулаком по столу.

Косы вздрогнули.

Я подняла плывущий взгляд на… оказалось, Степана Юрьевича. Приложила недюжинное усилие, чтобы удержать веки разомкнутыми. Постепенно приходило ощущение тела: правую щёку саднило. Грудную клетку сковало тяжестью, плечи неконтролируемо задрались.

Дежавю.

— Бирюко-о-ова! Просто рассказывай, как есть! — взмолился Степан Юрьевич и уложил руки на лысеющую голову. — По-человечески прошу!

— Ч-что рассказывать? — зашевелила я губами и почувствовала металлический привкус.

А ещё припухлость в горле как при простуде.

— Опять издеваешься? ОПЯТЬ?! — загорланил директор.

Я… я… я бы с удовольствием! Только издеваться, не зная как, разве прикольно?

Мне стоило колоссальных сил вытаращиться на дрожащие перемотанные пальцы.

Он считает, я избила человека… Кого?! Неужели не сдержалась и приложила Любку?.. Но… но она же мелкая совсем! Как можно?! Я не зверь дикий кидаться на сестру из-за телефона! Да, она дурная и всё время обзывается замухрышкой, но нам же удалось отсидеть целый спектакль! Пережить апельсиновый сок в буфете до приезда бати! Мы же… мы же поехали все вместе домой?.. Правда?!

В директорском кабинете раздался дохлёж, чуть не переходящий в рвоту. На меня напал изнурительный кашель.

— Степан Юрьевич! — вдруг послышалось взволнованно справа. Я скрючилась на стуле, стыдливо отворачиваясь от вошедшей женщины. — Я здесь! Умоляю, давайте без поспешных выводов… Алина ничего не успела вам рассказать?

— Вы прям… как её адвокат! — прервавшись на моё першение, заключил директор. — Подумайте! Заслуживает ли Бирюкова вашу заботу? С ней связываться — только репутацию пятнать!

По факту.

— Не всё так однозначно. Они подрались на моих глазах!

Я уже успела огладить языком полость во рту, пересчитав все зубы… На месте. Сглотнула солёную слюну. Поводила запястьем по лбу и обнаружила, что у меня температура. Думаю, около тридцати семи с половиной… А от упоминания драки только усерднее сжалась на стуле и зажмурилась…

Да с кем же я зарубилась?

— Давайте по порядку… Знаете, с какого она курса? А то не признаётся!

Через косой прищур и «вуаль» выбившихся из кос волосков я обнаружила, как женщина помедлила, а затем достала из сумки журнал. Тень от жёсткого переплёта легла на её небольшой округлый живот, обтянутый вязаным платьем.

— Сядьте.

Из-за тёмных каштановых волн она метнула в директора продолжительный взгляд, но не послушалась. Сурово отлистала страницы, стоя.

Я ждала результатов поиска с замиранием сердца, понятия не имея, что предстоит услышать.

— Бирюкова Алина, тридцать один ЭТЭ. Третий курс.

Что-то знакомое… Дежавю!

Вьетнамские флешбэки!

— Вы знаете, кто у неё куратор?

— Я, — кивнула женщина и уставилась на растерявшегося директора.

Точняк!

— Напомните…

— Уварова Виолетта Сергеевна*.

Да, было дело!.. Силясь восстановить цепочку событий, я сморщилась. На ум не пришло ничего толкового. Кроме отчётливого ощущения, что всё происходящее однажды уже вызывало у меня желание дать по себастьянам.

— А… Вот как. Вы, наверное, тот день прокляли, когда согласились взять доп часы в колледже.

— Не преувеличивайте.

Сквозь боль в опухшей глотке я ещё раз сглотнула и постаралась привлечь внимание преподавательницы шевелением головы. Но она меня проигнорила. Только грубо продолжила:

— Вы должны знать суть конфликта. С января в группе стала числиться девушка… Смирнова Божена. — Что за ПТУшная херувима?.. — Сегодня она впервые появилась на занятиях. Ей положен перезачёт дисциплин, которые она изучала… в интернате.

Грудину вдруг до боли сжало.

— …и ты позавидовала? — без всякой издёвки обратился ко мне Степан Юрьевич.

Я окаменела, вцепившись в сиденье. Костяшки под натянувшимися царапающими бинтами заныли.

«…сиротка-хуётка, блядь! Меня чуть не числанули из-за термеха! А эту второсортницу — сразу на всё готовое! Пускай забирает документы и пиздует мыть толчки!»

Облизав растрескавшуюся губу, я мотнула головой, чтобы отогнать омерзительные воспоминания. Совсем свежие…

— Степан Юрьевич! Алина за неё заступилась... Вы не того допрашиваете!

— А кого прикажете?! Павлова с сотрясением?.. Бирюкову вышвырнуть надо на хрен из колледжа! Устроила забив!.. Прямо перед аккредитацией! Господи Боже мой!

Директор порывисто вскочил и трясущейся рукой достал из органайзера стеклянный коричневый пузырёк. Несколько десятков капель попало на рабочий стол и в рюмку, на дне которой уже имелась прозрачная жидкость.

Мужчина по традиции опрокинул в рот успокоительное, и в кабинете затаращило валокордином.

— …дожила до третьего курса, не заполнила карточку с данными!.. Нас оштрафуют за одно твоё существование! Диктуй номер телефона родителей! — истерично продолжил он, поморщившись. — Пускай забирают тебя отсюда!..

Сердце заколотилось в глотке.

— Не надо, Степан Юрьевич, — мягко вмешалась куратор. — Алину нельзя отчислять.

— Почему?

Директор тревожно замахал у лица ладонью.

Мне нельзя возвращаться домой отчисленной… ИЗ ПТУ?! КАК Я БУДУ СМОТРЕТЬ РОДИТЕЛЯМ В ГЛАЗА? Лучше больше никогда не смотреть… Пожалуйста!

— У неё…

— …отвратительная успеваемость и долги за первый курс! — Я зажмурилась, чувствуя, как по лицу растекаются слёзы и попадают на ссадину. Темнота. — Вы думаете, я не помню, чья фамилия в первой пятёрке в списке на отчисление?.. Как я объясню проверяющим присутствие этой… драчуньи на занятиях? — Сука, ни капельки не смешно! — Павлов с разбитой головой может вполне подать на неё в суд!

— После того, что он сказал, ему самому предстоит беседа с полицейским, — угрожающе заявила преподавательница. — Будьте уверены, я этого так не оставлю! У меня есть связи! Из больницы тому хаму дорога в участок на профилактические беседы! Вы бы ему тоже вмазать захотели, если бы слышали…

4. С того момента

— …прекратите говорить «нет»! Мне никто! Никогда!.. Не отказывает, дорогой друг! И если я о чём-то прошу, значит, решение уже принято! Поверьте: в случае вашего неправильного ответа… я не пожалею сил, чтобы устроить вам проблемы!.. Мир тесен, а я влиятельна! Какая разница, если и так потрачена уйма времени?! Что мне стоит вас дожать?

Вход в кабинет замдиректора по социально-воспитательной работе располагался внутри узенькой приёмной. Последняя вмещала в себя три пустых, судя по отсутствию канцелярии в органайзере и бумаги, ничейных стола. Подчинённых не было. У закрытой двери стояли стулья для ожидания, на один из которых я и уложила рюкзак со стопкой хвостовок и списками вопросов для пересдач.

По пронзительной интонации, доносившейся изнутри, Ульяна Игоревна производила впечатление не шаражного худрука, а истинного главаря Коза Ностра.

Я не припоминала, как она выглядела. А знала ли вообще? Наверное, в очках как у кота Базилио и с дубинкой.

— …быстро подписывайте договор!

Зачётная слышимость.

— Но… как быть с основной работой?

— Кто ваш начальник? Я сама лично позвоню и всё улажу!

Из кабинета донеслось недоумённое молчание.

Долго мне ждать записи на веснушку?.. Перед большим перерывом и так пришлось обойти преподов по истории, техконтролю, проектированию! Отстоять очередь к физруку и уговорить его, что такая полутораметровая забинтованная калека, как я, способна участвовать в соревнованиях! Ещё, судя по неуду в зачётке, я торчала долг пуско-наладочнику. Думала, что к Ульяне Игоревне уже не успею. С коридоров и аудиторий схлынул народ, все спустились в столовую, а в крыле, где базировалось руководство, стояло подозрительное затишье…

Не хотелось оставаться наедине с мыслями. Было психически трудно смиряться с происходящим: я не помнила утра, пробудилась словно уже на стуле перед директором… и всё это жутко знакомо! Гнетущее чувство дежавю не покидало. Но проще принять новые правила и притвориться «местной», чем задавать странные вопросы окружающим! Нужно… свыкнуться, что ли? С пересдачами, со старыми-новыми обязательствами и с тем, что… вчера повторился день десятилетней давности! Простуда, которую я схлопотала в буфете, надоедала не понарошку.

Я подкралась поближе к створке, прислонилась к ней правым ухом. С непривычки опёрлась забинтованными ладонями о ляжки и еле сдержалась, чтобы не зашипеть от боли.

— Ну?! Диктуйте номер начальника!

Снова ни звука в ответ. Я нетерпеливо вздохнула, принюхиваясь к чужим запахам. Из-под дверного зазора навевало вырвиглазными женскими духами. В носу защекотало.

— Н-нет…

— Что «нет»?

— В контактах нет номера… ни одного.

Я сдержала чих и нахмурилась. Мужской голос показался знакомым… Только это точно не дежавю!

— Стало быть, и начальника нет? — Замдиректора коварно расхохоталась. — Слушайте! Соглашайтесь уже, а? Не пожалеете! Такое руководство, как я, нужно ещё поискать! Зарплата хорошая… — Раздались торопливые звуки пишущей ручки. — Посмотрите! Шикарная зарплата для среднего звена! По секрету: я накинула к окладу премию, потому что уже устала вас уговаривать. Ещё пятюрик, и сама пойду ставить студентам концерт!

Вот как?

Я опустилась на корточки перед замочной скважиной. Косы легли на колени, скрутились в спиральки. Низковато… Кто бы мог подумать? Я торопливо встала на колени и нацелилась одним глазом в крохотную щель.

За столом маленького кабинета спиной ко входу сидел широкоплечий мужчина. В пальто и ореоле оконного света. Во главе рабочего места предположительно находилась та самая настырная Ульяна Игоревна.

Её практически раб застыл, как полярная скала. Вообще не шевелился... Да кто ты, бляха муха, такой?

Замдиректорша продолжила склонять мужчину к подписанию договора:

— Должность — волшебная! Особенно для творческого человека! С молодёжью! М-м! Да вы и сам ещё… молодёжь! — Спинка стула негромко скрипнула. — Терплю, только потому что больно похожи на моего сына. У вас осталась минута!

— А… — стоило бедняге заикнуться, раздалось шуршание бумажками и хлопок по столу.

Я ощутила, как вытянутая от любопытства шея заныла. И вправду — знакомый силуэт! Это же…

— Подписывайте! Вот ручка!.. Думаете, солянку в столовой ещё не разобрали? Хотелось бы пообедать.

— Прошу прощение… не знаю, как к вам обращаться. Нет даже малейшего смысла…

— …рассчитывать на солянку?

Мужчина вдруг стремительно поднялся.

А-А-А-А-А-А-А-А! Между зоной переговоров и выходом, кажись, не имелось даже метра! Я не успела и дёрнуться, как мужик заслонил вид замочной скважины, а в следующий миг распахнул передо мной, стоящей на коленях, дверь…

— Зря! — угрожающе донеслось из кабинета. — Очень зря! Надеюсь, вы понимаете, что теряете!

Шумно сглотнув слюну, я оторвала помутневший взгляд от ширинки тесных брюк, оказавшейся на уровне моего подбородка, и подняла его выше. Горячая от температуры голова пошла кругом.

Хлёсткий кожаный ремень, стальная бляшка. Под расстёгнутым чёрным пальто простой серый свитер. Выше. Белый воротник, голая шея… Небрежная щетина и мрачные скулы. Преступная шайка милых родинок, захватившая в заложники мужественные черты.

Двухцветные глаза, ни на секунду не изменив своему унынию, равнодушно изучили моё вытянувшееся лицо. Он не повёл и бровью, укрытой прядью не уложенных волос.

Мы стояли так… секунд десять-пятнадцать… секунд пять-десять пятого… четыре, пять! Десять пятого утра*...

Я задержала дыхание, когда актёр театра, так и не подав признаков смущения или хотя бы… польщения, пугающе медленно прикрыл дверь. Он оставил меня в полусознании хлопать снаружи ртом! Стоило замкý защёлкнуться, я вскочила с колен и стукнула себя забинтованной ладонью по раскалённому лбу. Костяшки пронзила боль.

ЧТО ОН ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ?!

— …славненько! Вот так бы сразу! Пойдёмте, покажу ваше рабочее место.

Не зная, как изобразить бурную занятость, я плюхнулась на свободный проскрежетавший стул. Принялась бездумно ковыряться в рюкзаке. Меня колбасило до дрожи!

5. Божена

— Мой возраст — результат… каких ваших умозаключений? — безжизненно проронил покемон после долгого молчания.

Я прочистила горло. Среди всевозможных людишек, что встречались в театре и колледже, он единственный не вписывался в происходящее! Подозрительный тип! Наверное, то же справедливо считать и ему про меня. Чую, нам нужно держаться вместе! Мы оба здесь ПО ОШИБКЕ!

— Ну… Я не ожидала увидеть в главной роли детского спектакля ровесника Брэндона Ли! Это же… стрёмно! Маленькие девочки шли пялиться на смазливого подростка… — Фу, навалила кринжа! — Кроме нас с Любой, конечно. Мы хотели сбежать!

Его, похоже, роль краша для клопов устраивала, а моё «фи» нисколько не задевало.

— Вы со свечкой стояли при моём зачатии? — с вызовом бросил покемон, приспустив очки с переносицы.

Хах! Как я его старостью закошмарила!

— Не-а, — пожала я плечами. — Меня тогда и в помине не было!

— А когда были?

Чего, блин?

Я нахмурилась. Как быстро игнорирование переросло в допрос!

— Если хотел узнать, сколько мне лет, то... двадцать, — честно ответила я и помедлила. — Вчера мне тоже было двадцать.

Покемон взволнованно заползал взглядом по кабинету, явно что-то не догоняя.

Прежде, чем продолжить, пришлось собраться с духом. Всё-таки не каждый день сознаюсь в перемещениях в прошлое… Вдруг он — такой же, как и остальные, встроенный в эту реальность проходимец, решит, что моя кукуха отвинтила болты?

— А вот моей сестре Любе… сейчас должен быть двадцать один год.

— «Должен быть»?

Я неловко кивнула.

— Ага. Она же меня… всего на год старше, — намекающе приподняла я брови. Покемон поторопился уставиться в пол. — Кстати, крошка Люба осталась в восторге от твоего выступления… В отличие от меня!

Камон! Моргни хотя бы! Дай знать, что сопоставил её облик одиннадцатилетнего пончика с моим возрастом!.. По всем подсчётам сегодня вечером меня встретит двадцати однолетняя кобыла! Понимаю, старпёрам труднее приспосабливаться к переменам, но неужели хотя бы собственным воспоминаниям покемон не верил? Пускай навестит родственников и друзей, проверит, какие с ними произошли изменения, убедится…

Бесит! Если бы душнила не препирался, мы бы сравнили наши «симптомы» ещё в театре! Но он продолжал молчать, пялясь на чуть размотавшийся на правой руке бинт. Вынудил меня договорить до конца в надежде хоть на какую-то реакцию:

— Остаться на спектакле оказалось всё-таки лучше, чем с него сбежать… как десять лет назад.

Кадык сглотнувшего покемона приподнялся. Единственное, о чём он продолжал заботиться — осанка.

Всё. Кончились в веере козыри! Хватит провоцировать меня нескончаемой «болтовнёй»!

— Может, уже что-нибудь скажешь? Как насчёт… представиться? Или я не заслужила узнать хотя бы твоё имя?

После стольких признаний и приветствия на коленях!

Покемон, которому, честно говоря, прозвище из-за серьёзного лица совсем не шло, и от этого делалось только смешнее, презрительно сжал губы. Сорвал с переносицы очки и вернул в карман.

Его глаза словно помутнели. Заплыли пеленой, как у пьяного.

Угораздило же нарваться на такого несговорчивого ЧСВшника! Просто вымораживает!

Я нетерпеливо соединила взглядом каждую родинку на безразличном лице, как в детских раскрасках, и почувствовала, что с каждым мгновением всё больше начинаю выходить из себя.

Ножки стула мерзко загрохотали по полу. Мужчина порывисто поднялся из-за стола.

Схватил пальто со спинки и вдруг бросился к выходу, проскальзывая мимо.

— Э-э-э-эй! Да что с тобой не так?!

Я тоже подскочила, стремясь задержать его в дверях. Покемон практически высунулся в коридор.

— Прошу прощение, Алина. Срочные дела… Передайте одногруппникам, что идёт набор в творческую студию.

Да пошёл ты!

— Так нечестно! Я рассказала всё, что вспомнила и осознала! А ты… — ЗАДНИЦА ЗАНОСЧИВАЯ! — Да сто-о-ой!

Покемон выскользнул из приёмной, игнорируя мои причитания. Я, матерясь, замотала разошедшийся бинт, не с первого раза застегнула набитый рюкзак. Схватила его и бросилась следом.

Толкнула плечом тяжёлую створку, выпрыгнула за порог и тут же налетела на высокую фигуру.

— Ха! Попался?

Быстрые ноги звезды не получат, но у тебя таких не было!

— Алина?

В моменте я осознала, что чуть не сбила с ног незнакомку, и сморщилась. Вцепилась в её предплечья, уберегая от падения. Тут же отпрянула. Вроде кровь успела засохнуть и не испачкала её светленькую водолазку…

Глядя на меня сверху, худощавая девушка с каштановыми ровными волосами до самого пояса вопросительно замерла. Мягкий взгляд карих глаз прошёлся по лицу. Она улыбнулась, протянула мне руки, но я схватилась за нос, ноющий от столковения, и отошла ещё на шаг:

— И-извини…

Она знала моё имя! Но я её не помнила!

— Ничего, — девушка пожала острыми плечами. — Я искала тебя. Спасибо, что заступилась… Сильно больно?

А-а-а-а! Детдомовская девочка!

Я мотнула головой и охотнее всмотрелась в её обезоруживающие глаза.

— Не, всё норм. Ты… Божена?

— Да, — недоумённо кивнула она. — Ты после драки потеряла память или об меня так ударилась?

— Пф, не… Прикалываюсь просто! — сдула я с лица выбившиеся волосинки и «непринуждённо» заулыбалась во все зубы. — Слушай, а ты не видела, куда побежал… мужик в сером свитере? С щетиной. Вредный такой!

— «Вредный»? — Божена ухмыльнулась. — Нет, не видела…

— Точно? Он только что выскочил из приёмной!

— Может, он легкоатлет? Или умеет… ходить сквозь стены? — я вмиг напряглась, чувствуя, как необъяснимая тревога берёт верх. В том положении, что я оказалась, возможно поверить и не в такое! — Алин, ты чего? Это шутка! Наверное, он зашёл сюда?

Божена кивнула на боковую дверь по соседству, и её ровные блестящие волосы всколыхнулись. Я надула щёки, наблюдая, как лицо девушки принимает подозревающее выражение. Затем выдохнула вместе с хохотом:

6. Софья

Двести четырнадцатый захламлённый кабинет университета. Меня встретила женщина с сероватым оттенком лица и родимым пятном на подбородке. Её сухие губы не улыбались, наверное, никогда. Иначе бы кровоточили... За ресницами, неаккуратно накрашенными тушью с комочками, раскраснелись белки́. Под безразмерной рубашкой в клетку пряталась чёрная футболка, а на безымянном пальце — скромное обручальное кольцо.

Я бы дала аспирантке Софье лет тридцать пять. Возможно, сорок. Она, позволив вдоволь себя рассмотреть, изнеможённо вздохнула и кивнула на пустой стул:

— Садитесь.

Когда включился экран, как дементор, высасывающий из неё жизнь, стало ясно, откуда взялся «благородный» цвет кожи. Аспирантка щёлкнула мышкой. Вывела на передний план презентацию с картинками и забубнила:

— Это Митюша. Роботизированный плюшевый щенок с искусственным интеллектом.

Моё лицо невольно вытянулось. На компьютере появился коричневый пёс. Он лежал на животе, вытянув передние белые лапы. На груди и «наеденных» щеках красовалась рыжинка. Зелёные глаза — стекляшки, ничем не отличались от тех, что пришивали обычным мягким игрушкам.

— Проекту уже шесть лет. С поддержкой преподавателей над ним активно работают студенты, магистранты и аспиранты почти всех факультетов МПТУ. Робототехники, программисты. Электрики, механики, дизайнеры. Даже психологи с присоединённого гуманитарного института.

К горлу подкатила необъяснимая лёгкая тошнота, придающая телу слабость. Я отвела взгляд от экрана и уставилась на срач, устроенный на лабораторных тумбах. Снова чувство, что всё это мне когда-то было привычно…

— …на носу Митюши расположена кнопка включения. Он умеет читать наизусть стихи, некоторые произведения, отвечать на ряд вопросов и даже петь. В последний год его речевые способности улучшились, расширилась вариативность… Он способен поддержать диалог с человеком.

Софья включила видео, на котором у пса зашевелился хвост и загорелись зрачки. В этот момент у него что-то спрашивали, он реагировал. Но, к сожалению, звук на ноутбуке остался выключен. Аспирантка не позаботилась о том, чтобы его прибавить. Я боялась и пикнуть.

А женщина, видимо, боялась меня… Поэтому продолжала бездушно зудеть, не отрываясь от компьютера:

— Мы выиграли четыре всероссийские научные конференции и получили гранты на закупку материалов. Запатентовали разработку, пишем на Митюшу техническую документацию и инструкцию. Продолжаем «обучать» его новым командам. В октябре следующего учебного года, помимо тестового образца, ВУЗ должен представить партию из десяти апробированных роботов для выставочного центра в Москве.

Всё звучало слишком серьёзно, чтобы я уточняла, зачем толпе студентов понадобилась говорящая собака.

— И что от меня нужно?

— Пайка элементов по подготовленной схеме. Виолетта Сергеевна сказала, что вы аккуратно обращаетесь с паяльником. В ВУЗе с практической частью проблемы, не хватает мастеровитых студентов.

Стало тревожно. На мои плечи взбиралась непомерных размеров ответственность.

— Пф… А почему бы для такого дела… просто не купить беспаечные макетные платы?

Ни фига, чё знаю! ОТКУДА?

Настолько было неохота и страшно, что аргумент сам выпрыгнул из подсознания.

— Нет. Так не пойдёт. Макетные платы не подходят для наших нужд. К тому же, они подвержены неплотным соединениям и вибрациям. Контакты могут окислиться, что недопустимо для такого серьёзного проекта. Придётся потрудиться.

Я знающе промычала, задрав нос.

— Не хотите участвовать? Мы насильно никого не берём.

— Не-е-е, хочу! — К сожалению, это моё персональное наказание за безделье. — Запишите меня, пожалуйста! Даёшь говорящих собак народу!

Я с неподдельным восторгом ждала, что Софья хотя бы ухмыльнётся, но этого не произошло. Каменная леди моргнула и вновь отвернулась к экрану, открывая зелёную таблицу с колонкой фамилий.

Вау! Кругом одни полудохлые душнилы!

При виде её безэмоционального лица ощутился дикий дискомфорт, а от очередного взгляда на красные глаза, мои невольно заслезились.

— Софья, а… можно признаться? — проронила я неожиданно даже для себя самой. Женщина пугливо застыла. — Меня хотят отчислить. — Фух! Один из десятка камней рухнул с плеч. — И на самом деле я прошусь участвовать в проекте, чтобы снизить эту вероятность… Такой у меня профит. Но… — Уж лучше вылететь из-за драки, чем из-за сломанного дорогостоящего пса! — …я не уверена, что смогу паять платы для собаки с искусственным интеллектом. А вдруг я что-то испорчу?

Аспирантка даже не оторвалась от ноутбука, но заметно смягчилась.

— Я вас услышала. Не переживайте… Мы все отвечаем за проект. У вас будут напарники. А если столкнётесь с трудностями, то мы обязательно решим вопрос сообща.

Малость отлегло. Но нечто невидимое, нагнетающее теперь планировало всюду составлять мне компанию. Слово такое противное… Обязательство!

— Необходимо внести вас в список, чтобы на вахте вам выдавали ключи от лаборатории. На всякий случай. Но обычно здесь всегда кто-то есть. В одиночку проводить работы запрещено. А вон тот ящик мы выделим для паяльных принадлежностей… Его нужно подписать. Как вас зовут?

— Алина Бирюкова, — в очередной раз за день скрепя сердце сообщила я.

Безликая Софья заклацала по кнопкам. Как вдруг подзависла.

— Хм… Любовь, случайно, не ваша сестра?

Я стиснула зубы и нехотя угукнула.

— Поняла. Тогда… закреплю за вами её. Будете приходить вместе по средам после пар. — И давно эта чувырла занимается научной деятельностью? Уверена, меня это удивило бы и с исправной памятью! И вообще! Может, я не хочу приходить с Любой?! А Я НЕ ХОЧУ!.. — Номер телефона?

— Э-э-эм…

Я запустила руку в карман рюкзака. Нащупала гаджет, достала — удивилась трещине, но когда открыла контакты, обратила внимание, как пальцы машинально постукивают по сенсору несколько раз, приводя его в действие.

К непривычному для языка сочетанию цифр под именем «Мой номер» я так и осталась равнодушна. Озвучила и растерянно подождала, когда аспирантка запишет.

7. Любовь

— Привет, — буркнула я в надежде, что дома никого.

Тихо прикрыла дверь, у которой всё же клацнул замок. Повесила куртец. Запихнула руки в карманы кофты, где лежали парацетамол с мазью, и двинулась в направлении своей комнаты.

— Стоямба! — Нос упёрся в Любино плечо. Она внезапно возникла в проёме и скрестила ручища на груди, выпирающей из топа. Над башкой виднелся фирменный хвост, возвышающий её на дополнительные полдесятка сантиметров. Любе, как и положено на сегодняшний день, двадцать один год. Недолго длилось моё превосходство… Ожидаемо. — Ты на фига записалась на робототехнику?

Так быстро? Откуда? Наверное, Софья поручила Любе контроль за мной по средам. Сестра недовольно вытянула губы трубочкой, поглядывая сверху вниз.

— Вилка Сергеевна меня порекомендовала, — просипела я. — Вы, универские белоручки, паять не умеете. Дай пройду, а? Я заболела!

Для пущей убедительности я задрала голову и покашляла вырывающимся из глотки жаром. Может, хоть в этот раз удастся заразить овцу? Люба сморщилась.

— Ты в чём-то накосячила? — Какая тонкая интуиция! — Откуда тоналка на щеке?! Ты же не красишься!.. Почему рано припёрлась?!

Дурацкая ссадина! Не думала, что её спрятать сложнее, чем две опухшие боксёрские перчатки вместо кулаков. Зря только просила косметику у незнакомки в туалете…

— Я же сказала, что заболела!.. И прыщ вылез! А так всё на мазú!

— А в карманах чё прячешь?

— Лекарство! От тупых вопросов!..

Вдруг раздался надрывный неудержимый кашель. И принадлежал он не мне…

Мы с Любой убийственно сощурились друг на друга. Секундная готовность.

Я отчаянно попыталась прорваться в гостиную через ту часть проёма, где оставалось свободно, но сестра сурово придвинулась левее. В прихожей послышался шелест борьбы за пребывание в квартире. От нашего упрямого «бодания» ладони в карманах заныли, и я шумно втянула воздух, отпрянув к шкафу.

Больно! Мне не сдвинуть эту коровину с места!

— Предлагаю уговор, — зашипела Люба. — Ты возвращаешься домой через час и ничего не рассказываешь папе. А за это я… дарю тебе абонемент на одно молчание! Ты огребаешь очередных проблем, а я не рассказываю о них родителям!

— У меня температура! — застонала я. — Дай лечь в кровать!

— Что за извращение?!

— Так скажет батя, если ты меня не пустишь!

Второй раз наблюдаю эту сцену, но ничего не меняется! Нужно иметь куриный мозг, чтобы водить парня к нам домой! Если только ухажёр попадётся, батя распотрошит его на молекулы, трофейные трусы насадит на кол и вывесит с балкона, чтобы было неповадно. Любовь отправится в монастырь… Ей и имя новое церковное выдумывать не придётся!

Сестра помедлила. Взъерошила мне косы и грубо приложила ледяную ладонь ко лбу, словно малолетке. Вновь закатив глаза, выдала:

— Терпеть тебя не могу! Иди, ложись!.. И заткни уши!

— Обязательно!

Я отправилась на своё законное место в глубине квартиры. Больше препятствовать Люба не стала. Только в гостиной уже проскочила вперёд, заслоняя собой полуголого гостя в одеялах. Не думаю, что пацану с обнажённым торсом требовалась такая нелепая цензура. Но его лицо сестрице удалось спрятать.

Проходя мимо шкафа со встроенными полками, кипами чёрных плоских коробочек с фильмами и старым дисководом, от которого отказывался избавиться батя, я зыркнула в сторону мужских босых ног… Больной ублюдок! Зачем ему бабочка на большом пальце?!

Я, наконец, скрылась за чёрной хлопнувшей дверью, в своей чёрной-чёрной комнате. Подскочила к окну, вдобавок к чёрным опущенным жалюзи задвинула чёрные шторы и… насупилась.

Темно. Хоть глаз выколи. ДА НЕУЖЕЛИ МОЖНО ЗАНЫКАТЬСЯ ЗДЕСЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ?

Наощупь я подошла к кровати, обойдя точно заваленную мусором тумбочку. Рухнула на спину поверх холодного одеяла и поёжилась. Голова, соприкоснувшаяся с жёстким матрасом, пылала, а в руках и ногах чувствовалась ломота. Я нашарила в кармане пачку парацетамола. Глядя во мрак, вытащила пластинку из упаковки, выдавила таблетку и запихнула в рот.

Его свело от горечи. Я принялась нагонять слюну, чтобы проглотить жаропонижающее. Привстала, но закашлялась, параллельно извлекая из второго кармана тюбик. Бинты цеплялись за катышки флисовой ткани…

Нечестно! Если и возвращаться в прошлое, то эффектно! Чтобы утереть нос всем, кто не верил, что из меня вырастет приличный человек! А не к директору с покалеченными руками… Не с текущими соплями и хвостовками по преподам! И тем более НЕ НА КОЛЕНИ ПЕРЕД МУЖИКОМ!

Я зажмурилась — хотя в черноте это делать бессмысленно — и нервно выдохнула. На кой хрен я вообще полезла за ним подсматривать?!

— М-м-м-м-м! — противно раздалось за стенкой.

Господи, помилуй, ну за что?

Хочешь, я закрою все долги? Стопроцентно закрою, никаких поблажек! Выиграть спортивные соревнования не обещаю, но…

— Ах!

Окей, чувак! Хочешь, я в добавок сдам нормы ГТО?! Ты же ЗОЖник? Ну типа веган, пацифист… Точня-я-як! Постараюсь больше не драться!

— А-а-а!

СКАЗАЛА ЖЕ, ЧТО ПОСТАРАЮСЬ! Ну… ну… пожалуйста!

Чего тебе надо? Я буду вести себя хорошо и уважать старших. Сегодня я «тыкала» покемону… Но это же не в считается? Он засланный казачок!

— М-м-м!

Хорошо, я поняла! Прилюдно только на «вы»! ТОГДА ПУСКАЙ ПРЕДСТАВИТСЯ!

А знаешь, что?! Может, объяснишься, наконец? Я под наркотой валяюсь где-то за гаражами?.. Под транками*? В психушке?.. Это эксперимент? ПЕРЕСАДКА МОЗГОВ!.. То-о-очно! Подожди, я поняла… Я сдохла?

— Алин, — коснулся моих ушей настороженный шёпот. — Спишь?

— Миш, тихо!

ЭТО МАМИН ГОЛОС! Я вздрогнула. Помедлила, прислушиваясь к стонам, но, поняв, что они исчезли, торопливо разлепила глаза.

— Ну вот! Чего ты пристал к ней? Все болезни проходят во сне.

Я ОЧНУЛАСЬ?! ВСЁ? ЭТО ТО САМОЕ, НУЖНОЕ УТРО?

Батя сидел с краю кровати и пугающе наблюдал. На тумбе горел белый ночник. На чёрных плакатах, заменивших обои, отражались блики, а на комоде ухмылялся гипсовый Будда с оторванным ухом. Он поселился здесь после моей первой пьянки… Мама стояла поодаль, сложив на груди руки, и робко рассматривала интерьер. Просто редко сюда заходила без повода.

8. Роман

Тьма в зале рассеивается, когда на сцене вспыхивают языки пламени. Они начинают весело плясать, окружая актёров. Подступать к высокому знакомому силуэту. Мужчина мечется не театрально. Он борется по-настоящему, как если бы и огонь опалял кожу взаправду. Но разве пожар — не часть сценария? В груди залегает страх и воздействует на мысли, словно анестезия. Всего лишь детский спектакль! Всего лишь… детский спектакль.

Ядовитый красный не сочетается с янтарными бликами в голубых глазах. Он хорошо сочетается с опущенными веками…

— Э-э-эй, Али-и-ина-а!

Я взмыла вверх и долбанулась коленями. ВАШУ Ж МАТЬ, КАКАЯ БОЛЬ! В аудитории раздалось громкое дребезжание парты. Стало жутко тихо, людишки завертелись.

Не до конца соображая, я пригнулась за чужой спиной и увидела, что то же сделала по соседству и напуганная Божена.

— Сколько времени? — шепнула я.

— Пол третьего. Сейчас лекция кончится. — Её веки не смыкались на прифигевших карих глазах.

— А день?

Она растерянно помолчала. Преподаватель после приличного ожидания забубнил дальше, и только тогда Божена неловко распрямилась и ответила:

— Тебе вчера точно голову не отбило?

ВЧЕРА?! Я медленно подняла башку с нагретой обслюнявленной парты. Утёрла рот рукавом и постаралась незаметно стереть лужицу со столешницы. Вытаращилась на кучу тетрадей с торчащими клочками заметок.

Сверху лежала синяя мятая зачётка.

Припоминаю… Я всю ночь, как и обещала, зубрила триста дат! А в семь утра перед парами припёрлась на пересдачу!

Да у нас прогресс! ДНИ ПОШЛИ ПО ПОРЯДКУ? Значит, теперь всё на своих местах?!

Взъерошив котелок, я торопливо вытряхнула из зачётки хвостовку. Жирные чёрные буквы на листе сложились в слово «И С Т О Р И Я». Я еле сосредоточилась на расплывающейся в глазах графе «оценка» и нахмурилась.

Неуд! Где-то я уже это видела!

— ОПЯ-Я-ЯТЬ? Вот су…

Зазвенел звонок.

Я уронила горяченное лицо в ладони, а когда разочарованно «умылась», уставилась перед собой без единой адекватной мысли.

На столе оказалась шоколадка.

— Райское наслаждение. Не грусти… — Божена приободряюще потрепала меня по плечу. — Слышала, что историчка злыдня. Тамара Гри…

— Гитлеровна! — закончила я. Девчонка убрала руку. Неловко ухмыльнулась. — Откуда знаешь, как её зовут? У тебя же перезачёт по всем гуманитарным?!

Она кивнула. На нас тут же зло покосились Евдокимов с Рябовым, уже освобождающие переднюю парту. Им требовалось лишь запихнуть в карманы телефоны и нащупать в бананках* самокрутки, которые они «производили» во время пар.

Честно говоря, спросонья плохо соображалось, но тут я смекнула.

Продолжила погромче:

— Ты это заслужила, Божена! Подтянешь меня по истории?

Девчонка, успевшая скрестить худющие, как у паука, длинные руки, воспряла:

— Конечно! Могу прямо сегодня… После собрания!

— Какое ещё собрание?..

Так ничего и не вякнув, двое одногруппников, зло посматривая, двинулись на выход. Я подумала, что на них это не похоже, а потому — очень подозрительно.

— Через десять минут организационное собрание для тех, кто хочет участвовать в веснушке. Так что, собирайся быстрее. Нужно ещё заскочить в столовую. — И какой полудурок придумал испортить большой перерыв? Божена убрала в сумку тетрадь, а затем скромно добавила: — Мне понравились здешние булочки с изюмом.

Фу-у-у-у-у! Щас сблюю!

Я свалила в рюкзак пожитки и, зевая, еле застегнула молнию. Вывалилась из-за парты и в последнюю очередь неловко утащила шуршащий презент. Шоколадный корпус батончика чуть промялся под большим ощупывающим пальцем.

Божена притворяется добренькой? Хочет, чтобы я всегда за неё вступалась?.. Взгляд упал на телесные бинты поверх спрятанных, по ощущениям, слегка подсдувшихся после мази костяшек.

Поверить не могу, что притащилась в шарагу сразу после драки! Павлов, которого я поколотила, головы своей отшибленной не показывал, дома засел!.. Среди собирающихся студентов его не было. А мне, что оставалось? Ждать прихода из ментовки? Когда я продолжала страдать над датами правления Рюриковичей, то рассчитывала очнуться далеко в лучшем будущем!

Оно же настанет?

— Идёшь?

Я недовольно кивнула и двинулась за Боженой вместе с потоком одногруппников, покидающих аудиторию.

Внизу гул очереди, доносящийся из битком набитой столовой, меня окончательно разбудил. Ещё с лестницы мы увидели толпу на первом этаже, не вмещающуюся полностью внутрь, и решили, что одна на двоих шоколадка — тоже неплохо. Чтобы её употребить, поднялись в крыло учебного управления и вошли в пока что пустую аудиторию для семинаров. Здесь, со слов Божены, и должно проходить собрание…

ЗДЕСЬ ВЧЕРА ПРЯТАЛСЯ ПОКЕМОН!

Разваливаясь на втором ряду стульев, я задумалась о том, что давно не испытывала чувства голода. Божена присела по соседству и убрала за спину водопад волос.

Стоило заподозрить неладное, как в животе заурчало. Я поднесла ко рту уже распакованный батончик. На языке ощутился обволакивающий вкус какао-глазури и холодной кокосовой начинки. Это первое, что я ела с тех пор, как очнулась в театре?.. После моего жадного укуса настала очередь девчонки.

— Забавно, если мы с тобой одни придём на собрание, — хмыкнула она, пережёвывая. Кстати! А откуда Божена знала, что я записалась на веснушку?.. — Хотя, я вчера после пар заходила к Ульяне Игоревне в приёмную. В списке было человек десять вместе с нами. Всё равно мало для целого колледжа.

Она ответила в кон моим мыслям и протянула батончик обратно.

— А режиссёра видела? — сощурилась я.

Вдруг покемон понял, что опасность миновала, и вернулся на рабочее место?

— Не-а. Говорю же, только замдиректора. А ты?

Да блин! Я растерянно пожала плечами, мол «сама не знаю».

Надеюсь, он сегодня припрётся! Я собиралась дожать его и заручиться сообщником! Иначе на хрена по второму кругу нужны факапы с пересдачами и активностями? Я сурком не нанималась! Мы должны разгадать смысл дебильной сансрары!

9. Привидение

— Я не поняла, а почему так мало людей? — возмутилась Ульяна Игоревна и зашептала: — Два, четыре… м-м… восемь… ОДИННАДЦАТЬ? Вы почему такие несорганизованные?!

В семинарной стихли и без того скромные разговоры.

Камон! Наезжает на тех, кто пришёл добровольно? Да я б ни в жизнь не вызвалась заниматься этим кринжом, если б не обещание! Замдиректора воинственно сморщилась:

— При новом руководстве наш ССУЗ* первый раз подал заявку на участие в веснушке! Мы предоставляем вам актовый зал, эту аудиторию, готовы поддержать все инициативы и таланты! Чтоб я такого… БОЛЬШЕ НЕ ВИДЕЛА!.. — растявкалась Ульяна Игоревна. — Состав творческой студии — на вашей совести! Это вы должны рассказывать друзьям, как прекрасно готовить концерт, а не я! — Чиканутая! Мы ж даже не начинали! — …тянуть их сюда за руки! За уши! За волосы! И… подсказывайте, за что там ещё?

Учитывая, что в шараге учились в основном парни…

Я исподтишка сощурилась на покемона. Он молча стоял рядом с зам директоршей перед первым рядом и, оказалось, тоже на меня с подозрением посматривал. Пара нервных клеток самоуничтожилась при попытке удержать взгляд… Его бритая вдумчивая морда меня смущала.

Вдруг он сейчас представлял, как я ВТЯГИВАЮ СОПЛИ, СТОЯ НА КОЛЕНКАХ?..

— Времени у нас мало! Половина февраля уже прошла! А впереди ещё и праздничные выходные! В последних числах апреля по жеребьёвке назначат дату выступления, и к нам приедут жюри! Лучший номер пригласят на городскую галку*, а потом, если повезёт… и на всероссийскую, в Сочи!..

Хах! Тётя всерьёз приманивает кучку ПТУшников Сочами? Жюри, наверное, не тупицы! Сомневаюсь, что из всей страны выберут нашу шаражку! Неужели кто-то купится?

В аудитории вдруг раздались улюлюканья.

— Что надо сделать, чтобы поехать на море? — донёсся позади знакомый голос. Я презрительно обернулась и увидела поднявшееся зеленоволосое чучело. — Спеть? Станцевать?

— И то, и другое, — подтвердила деловая Ульяна Игоревна. — И как можно разнообразнее! Я хочу видеть весёлые, жизнеутверждающие выступления! Один номер можно лирический, но так чтоб за душу взяло! Хочу узреть в этих стенах КВН-команду с приличными шутками! Повторяю… с приличными! А также достойную актёрскую игру! Все номера объединятся проходками по единому сценарию. Сделайте так, чтобы вам поверил не только Станиславский*, но и я! Ну и… ваш режиссёр.

Она указала на упорно хранившего молчание покемона и сделала паузу. Я навострила уши под косами. Вонзилась в двухцветные глаза взором пытливых глазюк. Мужчина снова мимолётно на меня посмотрел и сжал губы.

— Познакомьтесь, пожалуйста. — Ульяна Игоревна заговорила торжественнее. — Новый режиссёр ПГК* и по совместительству сотрудник отдела социально-воспитательной работы… — А-а-а! Воспиталкой устроился, Мэри Поппинс! Тут зам директорша должна его представить: — …ваш новый друг и пример для подражания!

Я недовольно заморгала, так и не услышав имени. Интонация давала понять, что прозвучал конец фразы! Замчиха помедлила и продолжила:

— Пример как поведения, так и внешнего вида! Я признательна, что вы пришли на собрание, уважаемый студент, — Ульяна Игоревна обратилась, кажется, снова к Роману, смотря сквозь мою голову. — …но не от всего сердца! Мне не нравятся ваши водоросли на голове и рогалик в носу!

Душная тётка! Какая разница?

— А я просто к морю уже подготовился!

Хохот пресекло в зачатке.

— Несмешно! Обратите внимание, как нужно выглядеть в стенах ПГК! — она продемонстрировала и не шелохнувшуюся фигуру покемона. Ну естественно! Это образец правильности! — Даю вам первое и последнее предупреждение! Обязательно передайте группам: никаких ярких волос, драных штанов и пирсинга! В случае неповиновения вас ждут репрессии!.. У нас здесь приличное заведение! Не ПТУ, а колледж!

О как! Учту, когда в следующий раз увижу одногруппника, играющегося с перочинным ножом. В прошлый раз он наверняка хотел порезать котлету в столовке по этикету!

Я повернулась к Божене, чтобы без слов угарнуть над пламенной речью Ульяны Игоревны, но обнаружила, как девчонка, развесив уши, внимала каждому её слову. Зашибись… Повелась на пропаганду!

— Всё! Я удаляюсь, а вы обсудите свои идеи с режиссёром. Те номера, что он одобрит, потом посмотрю я и проведу цензуру.

Да кто бы сомневался!

Замчиха стремительно свинтила, но слезоточивый шлейф остался выветриваться. Скрипнула дверь, повеяло холодом. Мы оказались под ненадёжным контролем одного, кажется, растерянного покемона. Хах!

Надеюсь, он снова не сдриснет?

Я скрестила руки, развлекаясь изучением внешности нашей новой воспиталочки. Широкий лоб был открыт благодаря «зализанной» чёлке, а глаза не отражали и оттенка предположения, что с нами делать. Тишина. Он, как и в театре, внимательно всмотрелся в лицо каждого присутствующего. В последнюю очередь остановился на мне, не моргая. Воинственно уложил руки на пояс.

Чую, щас повеселимся!

От предвкушения я схватилась за правую косичку и принялась её теребить.

— Для начала нужно познакомиться, — заключил покемон. — Возьму список...

— И как к вам обращаться? — тут же невинно подхватила я.

Оглянулась в семинарной и вновь повернулась к нему, рассчитывая застать врасплох.

— Режиссёр, — сухо ответил мужчина. Нащупал на столе позади себя папку. — Просто режиссёр.

Я уставилась на Божену, а она неловко пожала плечами.

Не пóняла! Чё за хрень? А имя у Режиссёра Покемоновича существует?!

— Роман Ларцев, — поспешил сменить он тему, уткнувшись в бумажки. — Какой номер предлагаете?

Я насупилась и скрестила руки на груди. Помнится, в список он записал меня самой первой! Игнорить вздумал?

— Мы с Шевченко и Андреевым денсим хип-хоп, — послышалось сзади. — Номер уже готов. Прям хоть сейчас в Сочи!

Покемон достал из сгиба папки ручку и зафиксировал показания первого потерпевшего. Хотя… Чучело болотное явно притащился сюда добровольно!

10. Момент расплаты

Наступил апокалипсис? Никаких больше путешествий во времени... Я буквально застряла в шараге! «Просыпалась» каждый день по порядку, — ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ВЫХОДНЫХ, ПРАВИЛЬНО, НА ХЕР ОНИ НУЖНЫ, — прямо на партах или на ходу! Каждый день. Учёба и пересдачи. УЧЁБА И, МАТЬ ТВОЮ, ПЕРЕСДАЧИ! Даже дома «не ночевала»! Вдобавок происходящее жирно приправлялось чувством душка: люди, их внешний вид, разговоры, ситуации — всё это уже однажды бывало. Всё это постфактум оказывалось не первой свежести и не поддавалось вмешательству. Мне словно по приколу демонстрировали фильм о том, как я скатилась. Можно биться головой об пол, можно плеваться, и по-прежнему вздрагивать от звонка на перерыв. Не знала, что Будда такой жестокий. В следующий раз попробую православную икону!

Я не помнила как засыпала. Много думала. Например, о том, зачем привиделся тот злополучный вечер из далёкого детства. Привиделся же? Проблема заключалась в том, что не мне одной… На шизофрению хрен спишешь. Правда, бестолковый покемон попытался! Удобно он придумал резко сделать вид, что всё зашибись. ПРОЩЕ ЖЕ ПРИКИНУТЬСЯ ТУПЫМ, ЧЕМ ПЫТАТЬСЯ ОТСЮДА ВЫБРАТЬСЯ! Или… или он этим и занимается?

В моих глазах проясняется разлинованная дорожка спортзала: одногруппники забывают про бойкот — так вот, почему со мной не разговаривают, — и смех поднимается эхом до самого потолка. Я спотыкаюсь, лечу носом вниз. Физрук орёт, что мне нужно не на соревы, а к окулисту. Я мешаю Ане Шаховой разбежаться перед прыжком в длину, распластавшись на пыльных половицах. Ноют руки. Доброе утро! Позже: я порчу Вилке Сергеевне финал лекции, спросонья отвечая даты по истории вместо принципа действия микроконтроллера. Не поверите, снова я: вдруг выныриваю из солянки, словно полудохлая амфибия, и чувствую, как Божена хихикает справа, протирая салфеткой моё горящее от перца лицо. Капли стекают по полыхающим щекам, в дверях застывает высокая мужская фигура в пальто и… даёт заднюю. А я уверена: ПОКЕМОН УМАЛЧИВАЕТ ПРАВДУ!

Он что-то знает! Он ТОЧНО что-то знает и поэтому избегает меня!

ЕМУ ЗВЕЗДА! Как только расправлюсь с навалившимися проблемами…

В среду после занятий мы с Любой просиживали штаны в университете. Софья показала нам схему для пайки, заставила её изучить и попросила продемонстрировать меня навыки в действии. Естественно, я не оплошала. Без подтёков припаяла парочку элементов к старому текстолиту. Аспирантка заценила, но серьёзных заданий пока давать не стала. Роль сеструхи в проекте осталась загадкой. Но я не ожидала, что она настолько амёба, не сможет отличить на картинке резистор от предохранителя! Нам с молчаливой Софьей за эту дуру с жвачкой было стыдно.

Вместо кропотливой работы, которой я опасалась, нам вручили по простецкой чёрной кепке в качестве сувенира за то, что вступили в научный кружок. Сеструха брезгливо поблагодарила, ну а мне зашло.

Мы быстро накинули куртки и вышли к остановке. Когда Люба уже заходила в автобус, а я пропихивалась следом, в кармане настырно запиликал телефон. Пришлось принять: Ульяна Игоревна просила подойти прямо сейчас в семинарную, даже не поинтересовавшись расписанием моей группы. Занятия, между прочим, закончились час назад!

Звонок замчихи — это серьёзно. Мне не понадобилось и секунды раздумий, чтобы выпрыгнуть из транспорта между закрывающихся дверей. Чуть не похерила подарок Софьи, но успела удержать его на голове за козырёк. Люба истошно замахала в окно. В итоге, медленно отъезжая, на прощание она прислонила к стеклу фак с острым ногтём.

— Побыстрее, пожалуйста, Алина! — строго донеслось в трубке.

— Хорошо, минут через пять буду. А… зачем?

Но на этом наш разговор завершился. И самое тупое, что навязчивое чувство дежавю не ограждало меня от нарастающего страха…

Перебегая мокрую дорогу, я начала прикидывать, откуда у замчихи мой номер. Так и не вспомнив, обогнула на цыпочках все лужи и острова грязного снега, чтобы не промочить кроссовки. Ещё одно подтверждение — весна. А вечер в театре с голыми коленками точно был ранней осенью. Я взошла по ступеням, юркнула за дверь. Торопилась.

В здании колледжа витал тёплый затхлый воздух. Но вместе со мной из-за уличной створки ворвался сквозняк и разогнал аромат выпечки по первому этажу. В холле, шаркая и присвистывая, расхаживал седоватый охранник. В его старческих руках громыхала связка ключей. Поглядывая на неё, я машинально извлекла из кармана пропуск и прошла через железный турникет.

Подозрительно знакомые звуки…

Наверху меня и вправду ждали. Вбежав по лестнице в правое крыло, я на уверенных щах влетела в приёмную и обнаружила благоухающую Ульяну Игоревну… в компании покемона с лысым дядькой В ПОЛИЦЕЙСКОЙ ФОРМЕ! Попятилась и со сдавленным писком впечаталсь в стену.

Трое тут же повернулись в мою сторону.

— А, ты уже пришла! Проходите, пожалуйста, в семинарную. Я присоединюсь к вам позже, — жёстким тоном сообщила замчиха.

МНЕ ХАНА!

— Да не стоит. Мы сами разберёмся, — отрезал мент.

СО МНОЙ?!

Недовольная замдиректора скрылась в своём кабинете. Я, как мышь, затряслась, пропуская мужика, напяливающего фуражку, вперёд.

Вот так сразу? ДАЖЕ НЕ ДАДИТЕ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО?!

Я не позволила пройти покемону, устремившемуся в коридор следом за полицейским, — нервно шагнула прямо перед ним к порогу и упёрлась в проём руками. Дыхание участилось.

На горловине вишнёвого свитера повисли очки в металлической оправе. Из-за закатанного рукава на волосатом запястье виднелись массивные часы. Почти как у его папаши! Пряди чёлки выбились из идеальной «неидеальной» причёски и спали на нахмурившийся лоб.

Чтобы сглотнуть, пришлось опустить задранную голову.

— Ты же не станешь слушать, как он меня отчитывает? — шепнула я, дрожа под козырьком. — Скажи «нет»!

— И вам «здравствуйте», Алина, — мягко донеслось сверху. — Соболезную.

Макушке вдруг стало прохладно. Волоски, выбившиеся из кос, приподнялись вслед за кепкой, которую покемон с меня снял.

11. Нормы приличия

— Вам нужно принести извинения Павлову, — вдруг проронил режиссёр, нацепив очки.

— Чё?

Мне послышалось?! Только что в его присутствии полицейский встал на мою сторону, а покемон предлагает лизать жопу провокатору?!

— Я не собираюсь извиняться! Оставь свою воспитательную миссию для безмозглых первашей! И вообще… скажешь ты уже или нет, как…

— Не похоже, чтобы вы были сильно взрослая.

А-а-а! Вот гад! ПРЯМО НА БОЛЬНОЕ!

Осёкшись, я прикусила губу и скрестила руки на груди. Покемон, сквозь стёкла ровняющий меня взглядом с полом, встал. Принялся небрежно растаскивать по местам стулья.

— Это из-за роста? — прикрикнула я поверх жалобного скрипа линолеума. Его зацарапали металлические ножки. — Да мало ли, как я выгляжу!

— Дело не во внешности. — Рот покемона слегка насмешливо скривился. Это оказалась первое за всё время подобие улыбки, которое я обнаружила на снобистском лице. — Давайте закроем тему? Вы извинитесь завтра на парах и продолжите свой путь исправления. — Не извинюсь. Пошёл ты! — Вы же за этим вступили в творческую студию? Чтобы изобразить бурную деятельность? Раз уж вы здесь… исполните номер, с каким хотите выступить на веснушке.

Всезнайка шагнул на ступень, на высоте которой располагался преподавательский стол. Медленно приблизился к нему, видимо, так отдыхая от зрительного контакта, которым я его уничтожающе преследовала. В раздумьях подержался за лоб и достал на обозрение чёрный чехол.

Плотная натянутая ткань имела очертания гитары. Покемон положил её на столешницу и звучно расстегнул молнию — я тоже, на куртке. Подрыгалась, чтобы та спала с плеч, и вытянула из рукавов ладони тыльной стороной прямо перед собой. Отёк спал, но краснота на ноющих косточках ещё напоминала о том, насколько опасно со мной связываться.

— Как тебя зовут? — прервала я затянувшееся молчание.

Мужчина стиснул зубы до желваков. Направившись ко мне с инструментом, почти незаметно вздохнул. Ха-хах!

— Держите.

Игнор... Как предсказуемо! Лакированный бежевый корпус сверкнул, когда я, и не дёрнувшись со стула навстречу, приняла холодную гитару. Гриф оказался сразу в нужной руке.

— Спасибо, покемон. Так как тебя звать?

Наверху зло дрогнули уголки губ. Я хихикнула и опустила правую ладонь к деке. Неужели сегодня доконаю молчуна?!

Но тут пальцы соприкоснулись со струнами. Непроизвольно сорвалось с языка:

— Это чё такое?

«Четырёхглазый» покемон успел ретироваться подальше. Суетолог! Прислонился задом к столу, скрестил не только руки, но и ноги. Я оттолкнула инструмент бедром. В полёте перевернула его навзничь и брезгливо вытянула перед собой:

— Первый раз держу в руках такое днище! Как играть-то? Почему струны пластмассовые?

— Они нейлоновые. Это классическая гитара.

— Фу! Где ты только её откопал?

— У себя дома.

Мы обменялись взаимно враждебными взглядами. Я сглотнула.

— Окей… А зовут тебя?.. — Грудь мужчины принялась медленно вздыматься от дыхания. НУ КОНЕЧНО, он вновь смолчал! Я и не рассчитывала, что сорвётся… Но было заметно: терпение покемонишки на исходе. Не долго раздумывая, я шумно втянула воздух и надрывно затараторила: — Кактебязовут-кактебязовут-кактебязовут-кактебязовут-кактебязовут-кактебязовут?

Всё! Дыхалка кончилась.

Режиссёр выслушал мою пародию на Осла из «Шрека» не моргнув и глазом. Не скукожив пальцы на свитере, не издав ни звука. Только в семинарной от возросшего напряжения едва не затрещал воздух.

Словно лошадь после скачек, я наигранно громко отдышалась и уточнила:

— Фух… Мне уже петь?

— Да, пожалуйста.

Ну всё, сам напросился!

Подушечки вдавили между ладов мягкие полупрозрачные струны — за такие можно было прослыть неженкой! Я изобразила на грифе первый вспомнившийся аккорд, и дренькнула правой рукой. Звук раздался неожиданно звонкий, по ощущением, слегка фальшивый. Гитара расстроена...

Отлично! Кажется, это уловил и покемон, только он не собирался ничего предпринимать, хмуро вслушиваясь во вступление. Муд: исполнить для бумера его песню-ровесницу!

Ах, если бы имелась возможность задействовать ещё и перфоратор!

Я принялась бодро лабать в такт каждому слову:

— Там, где застряли! Немецкие! Танки!

Пройдут! Свободно! Русские! Панки!

Ты! Раздави! Меня! Хоть танком!

Я! Всё равно! Буду! Панком!

Двухцветные бегающие глаза остекленели и расширились. Повезло, что не треснули очки! Ведь режиссёр наверняка заценил рифму и глубочайший смысл сия произведения. Я продолжила выть припев, наблюдая, как мужчина с по-прежнему сложенными на груди руками оттолкнулся от стола и без промедления направился в мою сторону:

— Рэп — дерьмо! Попса — параша!

Панки, хой! Победа! Наша!

Рэп — дерь…*

Большая ладонь накрыла гриф. Струны глухо задребезжали и стихли. На пол моего лица вдруг тоже легла холодная мужская рука, не позволяющая без труда дышать. Провоцируя терпеливого режиссёра, я не предполагала, что он предпримет настолько радикальные меры для моего укрощения... И, кажись, я немного его обслюнявила, пытаясь продолжить горланить сквозь смех:

— …дмо, гмса, м-м-ша …

Солёненький.

— Что это было? — сердито раздалось над головой.

Я метнула озорной взгляд вверх и сжалась от того, как пристально и нарочито смотрел режиссёр.

— Кмсная пмснь. — Наконец, покемон утрудился убрать вновь продегустированную мной ручищу. Я с дрожью выдохнула от вырывающегося ржача и облизала губы. Отдышалась. Повторила с наездом: — ЭТО КРАСНАЯ ПЛЕСЕНЬ!

Он не проронил и намёка на улыбку.

— Неординарно. Ульяна Игоревна не поймёт.

В кон заявлению покемона за дверью тут же послышался скрип двери. Мы оба затаили дыхание: я — понятно, почему, а вот новый сотрудничек... Стук женских каблуков стремительно пронёсся мимо семинарной и начал отдаляться где-то в стороне лестницы.