Вторая жена. (не) твои

Глава 1

Расплатившись на кассе, я взяла пакет с продуктами и вышла из магазина. Фрукты, овощи – витамины – и, конечно же, мясо. Ультразвуковое исследование показало мальчика, а мужчина должен есть побольше мясного!

Пакет чуть не выпал из руки – одна его ручка выскользнула из пальцев и апельсин выкатился на тротуар. Прокатился через бордюр и, упав на асфальт парковки, угодил к ногам Набиля, увидев которого я и опешила, не зная, куда бежать и как скрыться. Больше всего мне хотелось скрыть свой живот на тридцатой неделе, но был тёплый май, и лёгенькое свободное платье с рукавами в три четверти не позволяло замаскировать выдающуюся вперёд часть меня.

Я выдержала взгляд почти чёрных глаз, сверлящих меня. Чуть меньше семи месяцев назад я сбежала от него из Марокко. Точнее, мне помогли сбежать. Познакомившись во Франции с красавцем-миллионером, я размечталась, что попаду в сказку и мечты об идеальной любви сбудутся. Но я попала не в сказку, а золотую клетку. Я стала второй женой, которую не собирались выводить в свет, а держали любовницей для своих услад. У Набиля, как выяснилось, уже была жена и двое детей. Он ни словом не обмолвился об этом, пока я не узнала о них почти случайно… от ещё одной его любовницы. Он был бабником, женолюбцем, не пропускающим ни единой юбки, и та, что приходилась ему по вкусу, должна была любым способом стать его.

Он навешал мне столько лапши на уши, в которую я долго верила! Он до последнего заверял, что любит меня, что просто не может развестись из-за давления отца, партнёра по бизнесу - свёкра, приличий и детей. Я надеялась, сбежав, что всё осталось в прошлом и он забыл меня, как забыла его я.

- Элен… - произнёс он, и я, очнувшись, свернула в сторону и постаралась пойти торопливым шагом прочь.

Набиль поднял апельсин и, сжав его в крепкой ладони, поспешил за мной.

- Элен! Подожди, нам нужно поговорить!

Он говорил по-французски, конечно же, и мне было любопытно, как он нашёл меня в России? Ведь я спряталась даже не в родительском доме, где была прописана. Вот уже почти полгода я жила с Сашей, который спас меня. С Сашей, которого, казалось, я вот-вот полюблю за всю его доброту, за самоотверженность, за то, что он готов был взять меня с ребёнком, зная, что он от другого.

- Нам не о чем говорить! – через плечо бросила я.

- Есть!

- Нет!

Набиль дотянулся до моей руки, пытаясь остановить, но я отдёрнула её, и снова чуть не выронила всё, что купила.

- Ты ждёшь моего ребёнка! – жёстко, с прикрытым, но прорывающимся рычанием, выдал он.

- Он не твой! – обернулась я, чтобы заявить ему это в глаза. Ради большей правдивости.

- Врёшь, он мой.

- Как ты нашёл меня?!

- Ты сомневалась, что я смогу это сделать?

- Я надеялась, что ты уже и думать обо мне забыл!

- А ты забыла обо мне?

- Да!

- Ещё одна ложь!

- Чего тебе нужно?!

- Я не позволю тебе держать от меня вдали моего ребёнка!

- Повторяю – он не твой! А если бы и был – у тебя уже двое есть! Ими и занимайся!

- Ты прекрасно знаешь, что я это и делал, потому что несу ответственность за всех своих детей. И этого бросать не собираюсь!

- У тебя никто ничего не просит! Всё, что я хочу – жить без тебя, чтобы ты исчез!

- Ну, нет, хабибти[1], этого ты теперь не дождёшься, - ухмыльнулся он. Замолчав, стал покусывать изнутри нижнюю губу, как будто сдерживал какой-то порыв: не то злые слова, не то горячий поцелуй. На всякий случай я отступила на шаг назад.

- Хочешь ещё детей? Пусть тебе родит жена. Или Фатима. Она будет рада стать твоей второй женой! Она, но не я! И мы с моим ребёнком в тебе не нуждаемся.

- Ты всё такая же гордая, Элен, - он оглядел улицу, спешащих по своим делам прохожих, красную вывеску «Пятерочки», машины. – Неужели ты не хочешь для себя и нашего ребёнка чего-то лучшего?

- Лучшего? Чтобы ты научил его врать и обманывать? Нет, я не хочу ему такого отца!

- За тебя говорят злость и ревность.

- А за тебя? Алчность и самолюбие?!

- Я не знал, что ты беременна, когда искал тебя, - процедил он. Меня это слегка отрезвило. В самом деле, он же не мог знать, что я скрылась в положении.

- Тогда… зачем ты искал меня?

- А как ты сама думаешь? – его глаза сузились, но не опасно, а пристально и с лёгкой тоской. О, я знала этот взгляд, и никогда прежде не могла разгадать его до конца! Обман он скрывает или искренние чувства. Порой я сомневалась, что Набиль вообще на них способен, и тем не менее, он стоит передо мной и утверждает…

- Я не хочу об этом думать, мне всё равно! – пошла я дальше, не собираясь затягивать разговор, продолжать его. Я слишком хорошо знала, что Набиль умел напускать свои мужские чары, соблазнять, сводить с ума и обескураживать. Но больше я на это не куплюсь! Нет!

- Ещё увидимся, Элен! – бросил он мне в спину, явно не собираясь отступать. Держа осанку, я силилась не показать слабости, дошла до угла и, только свернув за него, опустила плечи и прислонилась к стене. Закрыла глаза, дыша поглубже, чтобы не разрыдаться. Этого ещё не хватало! И именно сейчас, когда уехал Саша…

Примечание:

[1] Милая, дорогая, любимая (араб.яз.)

Глава 2

За неделю до этого…

В приоткрытое окно донеслись звуки улицы, и я проснулась, а вместе со мной – малыш в животе. Он пошевелился, значительно пинаясь.

- Доброе утро, - прошептал Саша на ухо, ощутив движение ладонью, лежавшей на моём боку.

- Доброе, - немного развернув лицо через плечо, я получила лёгкий поцелуй.

После того, как он со своими друзьями помог мне сбежать из Марокко, прилететь из Африки домой, я больше месяца упиралась перед его уговорами переехать к нему в Новосибирск. Мне уже было не до тех приличий, которыми руководствовалась в Париже. Просто до конца не верилось, что Саше нужна буду я с ребёнком от другого; я пыталась его убедить, что он сам не понимает до конца, что предлагает и как разворачивает наши жизни. В ответ на это он сделал мне предложение руки и сердца.

И тут уже я засомневалась в самой себе. Я была благодарна Саше, и для меня он превратился, несомненно, в благородного рыцаря. Даже пить перестал – нетрезвым я его больше не видела. Но согласиться на брак только потому, что обязана мужчине, чувствую себя должной – это некрасиво, неправильно. Я должна была убедиться, что полюблю его, смогу сказать «да» не в виде «спасибо за всё», а в значении «я тоже люблю тебя», и брак не превратится вскоре в каторгу и тягостные будни бок о бок с тем, к кому нет ни желания, ни привязанности. Поэтому я предложила подождать до рождения ребёнка, посмотреть, как мы сживёмся и устроимся, изменятся ли наши взгляды друг на друга. Саша согласился подождать, а я – переехать.

В отличие от Набиля, он сразу познакомил меня с родителями – отцом и матерью. Я узнала много нового и неожиданного о Саше, например, что его папа – Дмитрий Евгеньевич Кашин, являлся главным акционером нефтяной компании, где сын был исполнительным директором. То есть, они были миллионерами, и их шикарная квартира в центре Новосибирска ничуть не уступала обстановке особняка Набиля. Но у Саши была своя, отдельная двушка, комфортная и простая по-холостяцки берлога, которую он разрешил мне переустраивать по своему вкусу. Я не решалась на это, но невольно кухня и ванная обрастали моим присутствием – шампунем, гелем для душа, розовой зубной щёткой, цветастой кружкой, более мягкими полотенцами, новым чайником (старый, электрический, как оказалось, давно не работает, потому что Саша не пил дома чай и даже ел здесь редко). Потом моё присутствие расползлось и в спальню, заняв несколько полок одеждой и раскинувшись прикроватным ковриком на полу и пледом на кровати.

Дмитрий Евгеньевич принял меня без эмоций, как будто сын познакомил его с новым деловым партнёром. Мы ужинали вместе, и он вёл непринуждённую светскую беседу, даже не интересуясь, как мы познакомились. Чувствовалось, что между ним и Сашей есть некоторые трения, и они по какой-то давней договорённости не сильно лезут друг к другу. Хуже было с его мамой – Тамарой Сергеевной, поджавшей губы, едва я переступила порог. Не знаю, не понравилась ей конкретно я или ей не нравились все невестки, но как найти общий язык с этой женщиной – я представления не имела, о чём и сказала Саше после знакомства.

- А ты и не пытайся, - отмахнулся он, - мама такой человек.

- Сложный?

- Она сама считает, что очень простой. Проблема в том, что она сама не замечает, как себя ведёт и как относится к людям, считая, что всё в порядке и она просто душка. С бывшей мама тоже была в натянутых отношениях.

- Типичная свекровь? – осмелилась предположить я.

- Да, именно, - хохотнул Саша. Я выдохнула, потому что боялась его задеть каким-нибудь замечанием о родителях, но, к счастью, в этом плане он оказался адекватным и не собирался съесть любого за дурное слово о своей семьей. Или он и меня уже воспринимал семьёй?

- Саш, а… можно спросить?

- Давай.

- Даже не спросишь, о чём я хочу спросить? – улыбнулась я.

- Ты же знаешь, что я секретов от тебя не держу. Спрашивай.

- Мне показалось или… у вас с отцом как-то… напряжённо всё?

- Не показалось, - мы ехали с этого самого первого ужина-знакомства, Саша был за рулём, поэтому смотрел не на меня, а на дорогу. – Это лет пятнадцать назад началось, когда я университет закончил. Он мне сразу должность нашёл, пристроил, а я… увлёкся как-то изучением того, что в мире вокруг происходит, и стал прозревать. Ну, знаешь, про Будду легенда рассказывает, что он вышел из дворца, в котором его отец держал подальше от всех проблем и бед, увидел, как живут люди, и всё переосмыслил. Со мной что-то подобное случилось. Увидел, как живут люди, и задумался – а что не так-то? Страна богатая, большая, и мой отец – миллионер, владелец нефтяных вышек. Умнее других он, что ли? Хитрее? Или беспринципнее? Он в конце восьмидесятых, когда я мелким ещё был, трудился на советском заводе, ничем не отличался от других. Потом начался развал, пришли лихие девяностые. Его судьба свела с Ходором, они начали активно присваивать национальное имущество через идиотскую приватизацию, которая изначально была организована так, что поровну между населением ничего бы не распределилось, акции сливались своим по договорённости, через взятки, кумовство. Отцу и перепало, потому что оказался в нужное время и в нужном месте, и лизнул, кому надо. Лет через десять, когда Мишаню поприжали, он едва увильнул – перебежал, как говорится, на новую правильную сторону. Сумел сохранить всё и не присесть на срок. И я когда это всё в голове уложил, так налетел на него страшно! С претензиями. Типа, какое право ты имел? Это не твоё, нельзя было воровать. Он на меня начал орать, что я – сопляк, ничего не понимающий и неблагодарный, хотя должен в ноги кланяться за то, что у меня столько всего есть благодаря его стараниям. Ну и я, молодой и горячий, послал его к чёрту, сказал, что не надо мне нечестно заработанного, у страны отобранного. Записался на службу по контракту и умотал в Сирию. Оставил ему записку, что если он о стране не думает, то я ей служить буду. За его грехи.

- Это… лихой поступок был, - растерялась я, что сказать в такой ситуации. Ведь отказаться от богатства и возможностей, чтобы начать рисковать жизнью – это что-то невероятное!

Глава 3

Я не знала, что мне делать. Когда-то, в период ухаживаний, в Париже, настойчивость Набиля была сногсшибательной, покоряющей, зажигающей страсть. Сейчас она скорее пугала и отвращала. Хотелось надеяться, что он не выкинет какой-нибудь недобрый фокус. А ещё хотелось надеяться, что Саша вернётся как можно скорее. Но он сказал, что его, вполне возможно, не будет неделю, а то и две. Без лишних комментариев и объяснений, он оставил номер своих родителей, и мне не понравился этот жест. Что это значило? Зачем мне будет связываться с ними без него?

- Я не стану звонить им, - прямо сказала я ему.

- Мало ли, что-то нужно будет…

- Я дождусь тебя.

- А вдруг рожать начнёшь? – посмотрел он мне в глаза.

- Ещё рано. Уж на два месяца ты не посмеешь задержаться!

Саша улыбнулся как будто бы чуть пристыжено:

- Не всегда всё от нас зависит.

Я не хотела этого признавать и говорить об этом, но не выдержала:

- Это опасно, да? То, что вы с Пашей будете делать.

- Бербер в безопасное не суётся.

- Саша! – я приникла к нему так тесно, насколько позволял живот. – Пожалуйста, береги себя, будь осторожен!

- Буду, Лен, конечно же, буду.

Если с ним что-то случится – родители его не станут меня поддерживать и мне помогать. Во-первых, мы всё-таки не поженились, во-вторых, я не смогу врать им в глаза, чей это ребёнок, да по нему и видно будет. Это Саша по доброте и влюблённости согласился заботиться о чужом сыне, а его важным и горделивым родителям неродной внук не нужен будет совсем.

Но проблемы о том, как я вынуждена была бы устраиваться без Саши отошли на второй план. Я остро почувствовала страх за него, почти физическую боль от переживания – а вдруг что-то случится? Только не меньшее волнение за ребёнка заставило взять себя в руки и не нервничать.

- Не хочешь звонить родителям, запиши номер жены Крота. Ну-у… вы ж, женщины, всё время накручиваете себе что-то, так что будет скучно – позвонишь ей, потрындите.

От этого варианта я отказываться не стала и записала номер. И всё же я молилась, чтобы пользоваться им и звонить куда-либо до Сашиного возвращения мне не пришлось. Когда за ним закрылась дверь, за которую он вышел с рюкзаком и в камуфляжной одежде, я подошла к окну, чтобы помахать ему. Вскоре он был во дворе и, хотя мы не сговаривались, будто чувствуя мой взгляд, обернулся, увидел меня и поднял руку, улыбнувшись. Я тоже просияла, бодро махая рукой, чтобы скрыть своё истинное настроение и не дать пролиться слезам. Как же не хотелось отпускать его, как это было тяжело! Стоило широкой и крепкой фигуре Саши сесть в машину, завестись и уехать, я отошла к дивану и, опустившись за него, обхватила голову руками. Если и был какой-то момент, когда мне казалось, что я полюбила его, Александра Дмитриевича Кашина, то он померк по сравнению с этим, в который мне перестало казаться, потому что появилась чёткая уверенность в своих чувствах. И именно теперь между нами должна была встать разлука, а ко мне заявиться прошлое…

На следующий вечер после того, как я столкнулась с Набилем у магазина, прозвучал квартирный звонок. Я домывала посуду после одинокого ужина, так что вздрогнула от неожиданности. Тем не менее я насторожилась. Это не мог быть Саша, не так быстро, да и он бы позвонил, я думаю? Господи, неужели это тот, о ком я думаю? Не хотелось в это верить. Собрав волю в кулак, я тихонько подкралась в прихожую и взглянула в глазок. О боже! Это всё-таки Набиль! Нет, я не буду ему открывать, откуда я знаю, с чем он пришёл? Вопросом, как он вычислил квартиру, задаваться глупо – у него много денег и он приехал сюда, явно уже зная адрес.

Он настойчиво нажал кнопку звонка. Какой мне смысл таиться и делать вид, что меня тут нет? Он придёт в другой день, опять подкараулит на улице… В конце концов, Набиль наверняка видел свет в окне! Может, мне стоило уехать после столкновения к родителям? На время, пока Саша не вернётся. Но вряд ли Набиля остановит и это, раз уж сюда сунулся.

Прочистив горло, я попыталась придать голосу уверенности и спросила через дверь:

- Что тебе нужно?!

- Ты что, боишься мне открыть?

- Ответь!

- Пообщаться с тобой.

- Нам не о чем общаться!

- Хотя бы возьми цветы, - предложил он. Ещё и с цветами приволокся? Насколько у Саши хорошие отношения с соседями? Они ему расскажут, как в его отсутствие тут заявлялся какой-то мачо-мэн с букетом? Но я опережу их и сама всё расскажу, мне скрываться нечего. Моё затянувшееся молчание Набиль интерпретировал по-своему, но почти правильно: - Элен, я разве причинял тебе вред? Чего ты боишься? Я тебя и пальцем не трону, ты ждёшь моего ребёнка!

Довод был весомый. В самом деле, если он так хочет получить права на моего сына, то не станет совершать ничего злого и неподобающего. Вздохнув поглубже, я повернула замки и приоткрыла дверь. Да, в его руках была охапка роз, почти такая же, какой он подкараулил меня в прошлом году в Париже. Набиль не бросился просовывать ногу в образовавшуюся щель, не толкнул дверь, а только посмотрел мне в глаза.

- Это мой ребёнок, и я не хочу, чтобы ты был его отцом, - прошептала я строго, выдала решённым фактом.

- Поздно. Я уже его отец, - напомнил Набиль о биологической стороне дела. – Не впустишь?

Если мы так и будем разговаривать, наполовину в подъезде, то кто-нибудь из соседей точно выйдет. Посмотрит на эту странную картину. Спросит что-нибудь – и что я скажу?

- Ладно… но обещай уйти, как только я попрошу об этом.

- Упираться ногами не буду, - улыбнулся Набиль. Его улыбка по-прежнему была великолепной, белоснежной на смуглом лице. Переступив порог, он передал цветы мне. Взяв их, я пошла на кухню за вазой. Наполнив её водой и вставив несколько десятков стеблей с предусмотрительно обрезанными шипами, расположила композицию на столе. – Известно, кто будет – мальчик или девочка? – спросил Набиль, разувшись и пройдя за мной.

Если я скажу «мальчик», то точно не отцепится. Это же восточный мужчина, для него сын – что-то невероятное, не то, что какая-то там дочь.

Глава 4

- Что это очередная ложь, - выпалила я, - ты никогда на это не пойдёшь!

- А если пойду?

Я опомнилась:

- Мне это не нужно! Поздно, понимаешь? Слишком поздно! – смотреть в его обжигающие глаза так близко было опасно, поэтому я повернулась к нему спиной.

- Ничего не бывает слишком поздно, если двое любят друг друга…

- Я не люблю тебя больше!

- Ты злишься, и да – справедливо, я был неправ, я раскаиваюсь, что ещё ты хочешь услышать от меня?

- Ничего! Я хотела от тебя всего этого тогда, а теперь мне ничего не нужно!

- Элен…

- Прекрати!

Но Набиль обнял меня, так что я вздрогнула и сразу же вцепилась в его руки, стараясь с себя их убрать. Не получалось. Он прижал меня к своей груди и, наклонившись, зашептал на ухо:

- Стоило мне опять тебя увидеть, как я вспомнил все наши ночи, всё, что было, тебя на простынях, распластанную подо мной, такую сладкую, страстную и мою…

- Замолчи, Набиль, я-то это всё забыла! – вывернувшись, я только сделала хуже, оказавшись к нему лицом, и он попытался поцеловать меня в губы. Я отворачивала лицо то в одну сторону, то в другую, но Набиль тогда касался щёк и уголка рта, заводясь совсем как раньше, неудержимо, горячо, желая сделать своей ту, которую захотел. Незамедлительно, без отговорок, не слушая ничего.

Я не могла изменить Саше, почувствовать себя предательницей. Если бы Набиль даже силой овладел мною сейчас, я бы винила во всём себя, ведь зачем-то впустила его, зачем-то позволила ему быть здесь! Зная, что силой не смогу победить, я осмелилась и проговорила заветное:

- Саша мне не кузен!

Набиль остановился, но не от смысла слов, а от непонимания. Он попытался вдуматься, чтобы осознать – что я подразумеваю? Держа моё лицо в своих ладонях, он выпрямился и воззрился глаза в глаза:

- Саша?

- Тот, с кем я живу сейчас. Он мне не брат.

- Что ты имеешь в виду?.. – чёрные очи Набиля сощурились.

- Что мы не родственники. Он – мой мужчина.

Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы Набиль осознал сказанное. Отшатнулся, отпустив меня, расширил глаза пуще прежнего. Для него это было ударом под дых. Не ожидал? Думал, что такого как он невозможно никем заменить? Что после него невозможно завести другого мужчину?

- То есть… тогда, в Париже… ты тоже была с ним?

- Я не была с ним! Он был моим знакомым, а теперь – мы вместе.

- Зачем же ты солгала, назвав его братом?!

Хороший вопрос. Но сейчас ответ на него лёгок: я хотела тогда быть с тобой, Набиль, и боялась, что если ты заподозришь во мне ветреность и измену, то бросишь, уедешь, покинешь навсегда. Если бы я знала, что ты сам тот ещё изменщик, с удовольствием бы устраивала спектакли тебе назло!

- А что бы ты подумал, если бы я сказала, что имею знакомого, который пьяный приволакивается к моему подъеду?

- То же, что думаю и сейчас! – кулаки Набиля сжались, желваки заходили: - Что ты не была такой наивной, какой прикидывалась!

- Ты был у меня первым, и ты это знаешь! Если ты об этом…

- Или ты и это подстроила?

Весь с головой в грехах и лжи, Набиль так любил найти в ком-нибудь малейшую червоточинку и начать ковырять, лишь бы постараться нейтрализовать свои проступки, выглядеть лучше не благодаря собственным достоинствам, а чьим-нибудь недостаткам. Я уже наелась этого в Марокко, поэтому всплеснула руками:

- Думаешь, я стану оправдываться и искать доказательства чего-то? Перед тобой? Не хочешь – не верь! Уходи, до свидания! Да, хорошо, я не была девственницей и спала со всеми подряд, и ребёнок не твой, если ты ещё не понял!

Он умолк. Задумался. Хоть что-нибудь заставит его уйти, потерять надежду вернуть меня назад?

- Ты специально это говоришь? Что он не твой брат? Чтобы заставить меня разозлиться и уйти…

Как же смешны люди, привыкшие врать! Судят всех по себе, поэтому не в состоянии поверить никому другому. Это чуть не вызвало у меня истерические смешки.

- А просто по моей просьбе ты уйти не можешь?

Моё ли упорство, недоверие, зародившееся в нём или гнев, но что-то начало работать. Набиль словно очнулся от своих неуёмных желаний, стараясь исполнить которые всегда сметал всё на своём пути.

- Хорошо… хорошо! Я уйду теперь. Но ты не заставишь меня поверить, что ребёнок – не мой. Я вернусь к его рождению.

- Не надо, - я попыталась скрыть страх. Саша хочет признать моего ребёнка своим, хочет убедить в этом своих родителей, а если явится какой-то горячий нерусский брюнет и они увидят его? И так-то младенец наверняка будет темноглазым и черноволосым, и мне придётся врать, что я ненатуральная блондинка, и это он в меня…

- Этот мужик… если он не твой брат – он готов принять тебя с чужой дочерью?

- Да, готов!

- Что это за мужчина? Я бы никогда не поступил так, зная, что есть настоящий отец!

- А как же Фатима? У неё же есть мальчик, но ты с ней встречался!

- Я не собирался на ней жениться и усыновлять его!

- А она говорила, что ты обещал! Сделать её второй женой! Обманывал? Молчи! Я знаю, что да! Я больше поверю её словам, чем твоим! Но это ты таков, Набиль – думающий только о себе и не умеющий любить. Другие, когда любят, примут любимого человека такого, какой он есть, с детьми и без, с деньгами и без, со здоровьем и без.

- Что ж, посмотрим, - он двинулся, наконец, к двери, - возможно, легко говорить, пока не наступит решающий момент. Я ты увидишь, готов ли этот тип возиться с чужим ребёнком! Моим ребёнком! – Набиль достал визитку из кармана и положил в прихожей перед зеркалом. – Я не менял номера, но если ты уже успела удалить, то возьми. Когда он тебя вышвырнет, наигравшись в благородство – помощь наверняка понадобится!

Из меня разве что шипение ему вслед не вышло, в ответ на «доброжелательные» прогнозы. Он хлопнул дверью, и я поскорее подошла к ней, чтобы закрыться. Прислонилась лбом и медленно сделала вдох и выдох, прислушиваясь к шевелению ребёнка в животе. Кажется, удалось не сильно разнервничаться и не побеспокоить его. Глаза скосились на визитку. И что он думает, что я ради денег, если останусь одна, вернусь к нему? Побегу в его объятья снова? Мечтает, чтобы я оказалась в безвыходном положении? Вот уж и правда любовь, когда такие пожелания «счастья»! Но я верила Саше и в Сашу. Я знала, что он не отступится перед своим словом. Воевавший человек имеет понятия чести и самоотверженности, неведомые вот таким бизнесменам, которые всю жизнь сидят в тепле, пороха не нюхая. А я когда-то уважала таких статных и состоятельных мужчин, зарабатывающих миллионы! Сияющий ореол олигархов, катающихся на дорогих машинах. Теперь ничего подобного в чувствах не осталось. За что их уважать? За умение разжиться деньгами и ни с кем не делиться? А потом корчить из себя избранных, которым всё позволено? Тьфу!