Вторая Жизнь

«Кровь. Как много крови. Она повсюду: на руках, на слипшихся волосах, на лице. Повсюду кровь.

— Помогите, там ещё дети!

Боль. Тьма. Затягивает и давит».

Из последних сил набираю в лёгкие воздуха, выдыхаю и открываю глаза. Сон. Дурацкий, режущий сердце. Моё наказание. Записанный на бумаге как договор с собой.

Вытираю руками лицо, словно стирая кровь. Половина пятого утра. Что же, пора. Надеваю тапочки и бреду к плите, варю кофе. Кот знает своё время, трётся о ноги и ждёт свою порцию. Кормлю его. По стёклам и обветшалому кирпичу потоками струится дождь. Небо плачет вместе со мной.

Одеваюсь потеплее и выхожу на веранду. Осень берёт своё, дождь идёт, а я без страха подставляю ему лицо.

— Смой всё, без остатка, — шепчу я.

Сижу долго. Напитываюсь кофе и шумом дождя. Мой утренний ритуал. Прийти в себя, собрать силы, более‑менее прожить день.

Иду кормить собак. Они машут хвостами при виде меня.

— Приятного аппетита, — и чешу каждого пса за ухом.

— Елизавета! — вздрагиваю. — Чёрт! Прости, — ехидно улыбается подошедший мужчина.

— Всё в порядке, — шепчу я и делаю глубокий вдох.

Александр, именно тот человек, от которого я не жду ничего хорошего. Для него моё присутствие здесь — это шутка. Приезжает не часто, но я каждый раз запоминаю его приезд и хочу поскорее спровадить.

Тёмные кудри, спина, на которой играют мышцы, пока он разбирается с продуктами, на руки с выступающими венами, которые таскают тяжёлые пакеты. Но как только я вижу его наглое лицо — всё сразу вылетает из головы.

— Почему сегодня не приехал твой отец? — спрашиваю, глядя прямо в глаза.

— У него дела в городе.

По коже пробегают мурашки. Город. Дорога. Шум. Скорая. И кровь... Глаза застилает тёмной пеленой, перестаю соображать, но быстро бью себя по щекам.

— Всё в порядке. Ты уже давно не там, — шепчу себе.

— Что ты там бормочешь? — нагло ухмыляется Александр.

Его голос меня отрезвляет.

— Сумки в дом не надо нести, справлюсь сама, — говорю, гордо поднимая подбородок.

— Да, пожалуйста, баба с возу — коню легче. Это всё что осталось с твоей зарплаты.

Молча беру купюры.

— Даже не пересчитаешь?!

— Не зачем. Можешь ехать. Спасибо.

— Ах, Лиза... — и подходит ко мне вплотную. От него пахнет шоколадным парфюмом и табаком, он выше меня на голову, поэтому, я смотрю на его футболку с какой‑то надписью на груди. — Когда уже от тебя перестанет разить исключительно собаками и ёлками? — поднимаю глаза выше.

— Если ты сейчас же не скроешься, я спущу на тебя этих самых собак, — говорю глядя прямо ему в глаза.

— Когда, я только пропустил, тот момент, когда мои собаки перестали меня слушаться... — задумчиво потирает подбородок, — Перестрелять бы их.

— Сейчас позвоню твоему отцу, — делаю два шага назад, и достаю телефон.

— Ой, ладно, всё, — Александр закатывает глаза и садится в машину.

Уезжая, он машет мне. От шума мотора замирает сердце.

Только когда машина скрылась, и я почувствую полную тишину, сажусь на пень, где рублю дрова, и заглядываю в телефон, там пропущенное сообщение.

«Антон Д. Не смог приехать сам, чтобы не задерживать продукты, отправил сына, если что пиши». Несколько раз перечитав сообщение, пишу: «Спасибо большое всё получила». Ответ пришёл быстро: «Надеюсь, он нигде не напортачил».

Долго думаю, пожаловаться или нет, но потом в памяти всплывает, сколько всего сделал для меня этот человек с тех пор, как я здесь, и ответила: «Всё хорошо, я вам очень благодарна)». В ответ пришёл подмигивающий смайлик. Губы сами растянулись в улыбку. Убираю телефон и приступаю к работе. Сегодня мне заказали убрать несколько могил и обновить цветы.

Снова дождь моросит по старым окнам. Снова открываю глаза. Снова смотрю в потолок. Сон, как и еда, стали для меня лишь инструментом поддержания жизни. Кот в кровати трётся о мои ноги. Поднимаюсь с постели, застилаю. Всё должно быть чисто, не люблю беспорядок. Надеваю спортивную форму и завариваю кофе.

Выхожу на крыльцо, смотрю, как постепенно рассеивается туман, обнажая огромные, высокие ворота кладбища. Потихоньку бреду к ним на встречу. Мне не страшно: чем ближе подхожу, тем мне спокойнее. Открываю ржавый замок и раскрываю скрипучие створки. Дуновение лёгкого ветерка разыгрывает во мне воображение. Представляю как все люди, которые умерли этой ночью, врываются на кладбище в поисках ушедших близких, что ждут встречи по эту сторону ворот.

Выдыхаю воздух с запахом елей, с этой стороны, шаг и делаю вдох за воротами. И сразу назад. Направляюсь к сегодняшнему месту работы. Прохожу через ряды надгробий, словно окружённая каменными взглядами, не оглядываясь.

Но мимо этих двух пройти не могу. Останавливаюсь возле ограды, вытираю мокрую скамейку и кресты. Слёзы уже не льются рекой, осталась лишь тупая боль в горле.

— В итоге, я все же оказалась с вами, — криво улыбаюсь, поправляя цветы. Сажусь на сырую скамейку, и снова я там.