Второй шанс для старой девы

Пролог

– Тело молодой женщины, двадцати шести лет, – произносит чей-то монотонный голос в паре метров от меня.

Я с удивлением к нему прислушиваюсь. Неужели уснула с включенным телевизором? Сто лет его не смотрела, а уж всякие криминальные сводки терпеть не могу.

Тело одеревенело от длительного нахождения в неудобной позе, но изменить ее почему-то не получается. Конечности не слушаются, да и в целом ощущение такое, словно я пробежала многокилометровый марафон и упала без сил.

– Светлые волосы, худощавое телосложение, рост средний. – тем временем продолжает неизвестный диктор. – Найдена в своем доме в ночь с десятое на одиннадцатое число пятого месяца. Следов борьбы нет. Насилия тоже. На задней поверхности шеи под линией волос наблюдается небольшой порез. Длина — три сантиметра.

Моего затылка касается чья-то рука. Поднимает волосы, заставляя обмереть от ужаса. Я внезапно осознаю, что все это время лежала лицом вниз на каком-то пыльном ковре. Которого в моей однокомнатной квартирке отродясь не водилось. Как и всяких подозрительных личностей, что могли бы меня щупать.

Паника накрывает с головой, вгоняя в состояние оцепенения. Что происходит? Где я?

– Хотите добавить что-то еще, Ваша Светлость? – тем временем вопрошает незнакомец.

– Слуги утверждают, что не слышали ничего подозрительного. В распорядке дня жертвы тоже ничего не менялось. – несколько задумчиво отвечает второй голос с другого конца комнаты. А, значит, это точно не телевизор…

Голос, к слову, красивый. В нем мне слышатся бархатные нотки. С таким озвучивают эротические романы, к которым я пристрастилась в последнее время, но никак не подобную информацию.

– Кажется, преступник снова исчез, не оставив ни малейшей зацепки. – Продолжает он, не подозревая о моих неуместных ассоциациях.

– Нужно проверить, есть ли связь с предыдущими жертвами. – Первый голос обреченно вздыхает. Судя по звукам, делает какие-то пометки в записной книжке. – У леди Маргарет была довольно примечательная репутация. Слуги говорят, что она была психически нездорова и довольно замкнута. Из любопытных фактов — совсем недавно у нее появился жених, что довольно удивительно, учитывая возраст бедняжки...

– Прошу как можно скорее предоставить мне полные сведения на этого жениха и ближайших родственников жертвы. – Во втором голосе напрочь отсутствуют эмоции, а от этого безликого “жертва” так и веет холодом. – О, доктор Бран, вы как раз вовремя. Только вашего отчета и не хватало.

Скрипит дверь, а затем раздаются чьи-то шаги, уверенно направляющиеся прямо ко мне.

– Прошу прощения за задержку, господа. – Раздается голос нового действующего лица. – Пришлось принимать сложные роды: сами понимаете, дело непростое и утомительное.

– Благодарим, что нашли время приехать в столь поздний… кхм… уже ранний час, доктор. Мы вас надолго не задержим. Всего-то и нужно освидетельствование смерти, дело пары минут. – В голосе первого мужчины появляются извиняющиеся нотки. – Бюрократия, чтоб ее.

Раздаются понимающие усмешки. А я все пытаюсь сбросить оцепенение и пошевелить хотя бы мизинцем! Тело ощущается словно чужое, как будто… таковым и является. Да, Риточка, кажется, ты окончательно сошла с ума: не помогли даже дорогущие сессии с психотерапевтом и медитации по вечерам.

В нескольких сантиметрах от меня скрипят деревянные доски. Кряхтя, мужчина приседает рядом и поднимает мою безвольно лежащую руку. Вопреки ожиданиям, его интересует не пульс. Он просто держит ладонь, в которой вскоре чувствуется какое-то покалывание.

– Когда, вы говорите, произошла смерть? – Внезапно взволнованным голосом произнес он, отодвигая мои волосы в сторону и касаясь пальцами кожи на задней стороне шеи. Медом им там всем намазано, что ли?

– Три часа назад. Что-то не так?

– Девушка жива! Срочно! Помогите мне!

Три пары рук принялись переворачивать меня на спину. Вот тут-то все и закрутилось.

Глава 1. Дважды старая дева

За некоторое время до событий пролога

“Часики-то тикают. Так и останешься старой девой”. – Прислала мать на мое сорокадвухлетие. Ни поздравлений, ни элементарного “как дела”, ничего. Мой палец завис над пунктом меню “заблокировать контакт”, но так и не сделал последнее движение.

Я перевернула телефон экраном вниз и медленно отложила его в сторону, впиваясь зубами в недоеденный бутерброд с красной рыбой. Любимый завтрак разом потерял свой вкус, а кофе стало казаться таким же горьким, как и чувство моего одиночества.

Последние отношения закончились больше года назад и опустошили меня настолько, что я твердо решила: лучше уж помереть старой девой, чем связать свою жизнь с подобным экземпляром.

Родительница с подобным явно не была согласна, а потому мозг подвергся повторному насилию, в ходе которого я узнала, какая я эгоистка и неблагодарная дочь. Такое чувство, что наличие отношений в принципе определяло для нее успешность женщины: и неважно, что в них она несчастлива.

Ее отношения с отцом были долгими, мучительными и, честно признаться, довольно травматичными для меня, их единственной дочери. Ревность, тирания и даже побои — моя мать терпела все. И, как ни прискорбно это осознавать, подсознательно я выбирала похожий типаж му…мужчин.

Работа над собой заняла годы, а когда я наконец-то была готова найти “того самого”, оказалось, что поезд давно ушел. Все более-менее достойные кандидаты сверкали обручальными кольцами на безымянном пальце, а приложения для знакомств несли лишь разочарование. Но добило меня вовсе не это.

“Бесплодна,” – безучастно сообщила врач, рассматривая результаты моих анализов. – “Где же вы раньше были, милочка?”

И тон такой снисходительный, точь-в-точь, как у моей матери. Сообщать об этом родительнице я, к слову, не стала — вряд ли дождусь поддержки, а уж слушать очередную тираду явно не была готова.

А пока начала настраивать себя на усыновление, благо финансы позволяли. Работа у меня стабильная и высокооплачиваемая — хоть в чем-то в жизни мне должно было повезти.

Предаваясь невеселым мыслям, я возвела глаза к потолку, словно пытаясь прочитать на нем, что делать дальше со своей жизнью. Да так и застыла, парализованная ужасом, увидев… паука. Ладони вспотели, сердце забилось часто-часто, по телу пронеслась дрожь. Эти маленькие создания вызывали иррациональный, почти панический страх, поглотивший меня сейчас без остатка.

Стараясь не сводить взгляда с черной точки, я достала из встроенного шкафа стремянку и сняла тапок. Металлические ступени дрожали, когда я по ним взбиралась. Сжав зубы, я замахнулась, но именно этот момент выбрал паук, чтобы внезапно прыгнуть прямо в моем направлении.

Я завизжала и полетела вниз. Последнее, что помню: металлический грохот, столкновение с полом, а дальше — темнота.

А когда очнулась, то услышала тот самый монотонный голос:

– Тело молодой женщины двадцати шести лет…

***

– Маргарет, мы думали, что потеряли тебя. – Рыдает какая-то особа на стуле возле моей кровати. Ее лицо мне абсолютно незнакомо: голубые глаза, наполненные слезами, пухлые губы, густые каштановые волосы. Она называет себя моей сестрой.

Имя тоже не мое, хоть и очень похоже. Маргарита, Маргарет… все это напоминает какой-то дурной сон. Комната – словно декорации из старинного фильма ужасов: темные стены давят со всех сторон, тяжелые портьеры и балдахин выглядят пыльными и потрепанными. На окнах решетки.

Я лежу на кровати, плотно закутанная в одеяло, рядом суетится мужчина с густой белоснежной шевелюрой и такими же усами. На вид ему лет шестьдесят.

– Леди Катрина, прошу вас, покиньте комнату. Моей пациентке противопоказаны любые волнения. – Говорит он, смешивая какие-то микстуры из своего саквояжа. Ложечка мелодично стучит о стеклянные грани стакана, а после он подносит его к моему рту и говорит. — Выпейте.

Катрина утирает слезы и послушно уходит, скрипя половицами. Кидает напоследок взгляд, в котором ни капли сестринской заботы, лишь подозрительность и настороженность. Мы с доктором остаемся одни, но я слышу, что в соседней комнате оживленно переговариваются мужчины. Судя по голосам — те самые, которых я услышала, придя в себя.

– Так ничего и не вспомнили, моя дорогая? – С заботой в голосе спрашивает доктор.

– Н-нет. – Хрипло отвечаю я. Воспоминания у меня есть: обо всех сорока двух годах моей земной жизни. Но они не имеют ни малейшего отношения к прошлому Маргарет Бенсли – той, в чье тело я, кажется, угодила.

Глава 1.2

В голове крутятся десятки вопросов: что происходит? Как я сюда попала? Неужели переселение душ возможно?

– Все будет хорошо. – Успокаивающе улыбается врач, ощущая мое волнение. – Самое страшное уже позади.

Ага, конечно. Для меня оно только начинается! Судя по всему, бедняжку убили. И если верить разговору, что мне удалось подслушать ранее, это лишь одно из звеньев в цепочке нападений. А, значит, неизвестный злоумышленник может явиться вновь.

Даже закутанная в теплое одеяло, я вдруг ощущаю смертельный холод. Нестерпимо клонит в сон. Глаза закрываются сами собой, а открываются, лишь когда день окончательно вступает в свои права. Через щель в портьерах пробивается яркое солнце, падая прямо на мое лицо. Я слышу какую-то возню в дверях — кажется, именно она меня разбудила.

– Вы сошли с ума, Ваша Светлость! – Шипит доктор Бран в приоткрытую дверь. – Мисс Бенсли еще слишком слаба, чтобы отвечать на какие бы то ни было вопросы! К тому же она потеряла память…

– Дайте пройти. – Низкий голос способен заморозить целую реку. По одной только фразе я понимаю, что мужчина не отступится, а потому говорю охрипшим со сна голосом:

– Все в порядке. Я чувствую себя намного лучше.

Успокаивает меня одно: я тут явно жертва, а не преступник, а потому вряд ли допрос будет с пристрастием. Да и к тому же ответить мне нечего. Для всех Маргарет потеряла память.

– Ну вот, вы ее разбудили. – В голосе доктора досада. Кажется, он действительно переживает за свою пациентку. Тяжело вздохнув, он сдается и пропускает мужчину внутрь комнаты.

Мне почему-то не терпится взглянуть на обладателя такого притягательного голоса. Его внешность не разочаровывает. Даже не так.

Превосходит мои ожидания.

Темные волосы до плеч, пронзительные карие глаза, с покрасневшими белками — очевидно, от усталости и недосыпа. Волевой подбородок, четко очерченные губы. Легкая небритость, добавляющая ему мужественности. Фигура сильная и подтянутая. Он одет в черную рубашку, рукава которой закатаны до локтей, и такие же черные штаны. Глаза смотрят внимательно, остро. В них нет ни малейшего сочувствия.

Честно говоря, меня этот взгляд пугает до чертиков, и красота мужчины мигом отходит на второй план. Я давно прошла тот возраст, когда внешность человека имеет первостепенное значение. Гораздо важнее — то, как я ощущаю себя рядом с ним.

А от него во все стороны расходятся волны опасности — я чувствую это на каком-то инстинктивном уровне. И сейчас мечтаю об одном: как можно скорее избавиться от его присутствия. Несколько мгновений мы смотрим друг на друга, а я внезапно осознаю, что даже не знаю, как Маргарет выглядит.

Перевожу взгляд на собственные руки, лежащие поверх одеяла. Бледные, тонкие. Ногти коротко острижены и аккуратно подпилены. В целом, это руки ухоженной девушки, которая не обременяет себя домашними заботами. Я знаю, что у меня светлые волосы: об этом говорил один из мужчин. Да и к тому же пшеничные пряди падают мне на плечи. Но лицо… я с трудом удерживаюсь, чтобы не начать ощупывать его руками.

– Рад, что вы очнулись, леди Маргарет. – Тем временем говорит мой гость. Занимает стул, на котором сидела Катрина этим утром. Его поза нарочито расслаблена, но в пронзительном взгляде читается внутреннее напряжение. – Как вы себя чувствуете?

– Сносно, благодарю. – Я улыбаюсь одними губами, машинально подстраивая свою речь под местный манер.

– Меня зовут Эммет Лоуэлл. – Представляется он. – Я расследую покушение, что произошло прошлой ночью.

На самом деле произошло убийство, но объяснять это было бы слишком сложно. К тому же, судя по всему, репутация у Маргарет оставляет желать лучшего. Ее называют психически нездоровой, а на окнах ее спальни – решетки.

Пожалуй, пока лучше помалкивать и придерживаться версии с потерей памяти.

– Рада познакомиться. – Произношу я, хотя радость отнюдь не испытываю. Скорее настороженность. Эммет достает записную книжку, чернильную ручку и задает первый вопрос:

– Что вы помните о событиях прошлого вечера?

– Абсолютно ничего. – Уверенно говорю я и тут же ловлю на себе подозрительный взгляд.

– Подумайте, Маргарет. – Настойчиво просит он. Голос пропитан недоверием. Возможно, это его обычная манера вести диалог, а, возможно, он действительно в чем-то меня подозревает.

– О чем тут думать? – Неподдельно возмущаюсь я. – Я даже не знаю как выглядит мое лицо. Девушку, что называет себя моей сестрой, я впервые увидела этим утром. Я не помню ни эту комнату, ни этот дом, словно вся моя жизнь началась с чистого листа!

Эммет кивает и делает какие-то записи. Задает новые вопросы, на которые у меня нет ответа. Хмурится, явно разочарованный. Задумчиво разглядывает мое лицо. В конце подзывает доктора и тихо спрашивает, можно ли что-то поделать с моей амнезией.

– Время покажет. – Он лишь разводит руками. – Мы так и не выяснили природу вмешательства: кроме пореза на шее других повреждений нет. Одно я знаю точно: леди Маргарет нужен покой и чувство безопасности.

Доктор Бран нравится мне все больше. Однако предписанный им покой мне только снится: в комнату врываются еще пара человек. И тут я начинаю чувствовать себя в эпицентре дешевой театральной постановки.

Визуал -- Эммет

Дорогие мои! Начинаю по традиции знакомить вас с ключевыми персонажами истории. Есть два варианта Эммета, какой вам нравится больше?

1.

2.

Глава 1.3

– О, моя дорогая! – С другой стороны кровати на колени падает мужчина со светлыми, слегка рыжеватыми волосами. На вид ему лет тридцать, одет с иголочки: в белую рубашку и темно-синий жилет. В голубых глазах целые озера беспокойства. – Я примчался сразу, как узнал о случившемся!

Второй посетитель — женщина средних лет. Сходство с Катриной просто невероятное, поэтому я с ходу делаю ставку на мать. Она молчит, лишь прикладывает к уголкам глаз кружевной платок. В обращенном на меня взгляде тоска и растерянность.

Блондин берет мою руку в свои и подносит к лицу, явно желая поцеловать. Я выдергиваю ее с неожиданно взявшейся силой. На лице мужчины проскальзывает замешательство.

– Я вас знаю? – Неуверенно бормочу я.

– Кто вы такой? – Одновременно спрашивает Эммет таким тоном, словно имеет на это право. Может, я, конечно, не особо разбираюсь в местных порядках, но этот следователь ведет себя крайне нагло. Внутри срабатывает триггер — именно подобных мужчин я всегда старалась избегать, чтобы не повторить судьбу матери.

Наши взгляды на мгновение пересекаются. Я отворачиваюсь первой, ощущая неясное волнение в груди. Смотрит он тоже… нагло. Словно эта комната, дом, да и все его обитатели принадлежат лично ему.

– Джеролд Сэммонс, милорд. – Важно заявляет гость, поднимаясь с колен. Поправляет идеально сидящую одежду, явно волнуясь. – А вы…

Он тянет последнее слово, явно ожидая представления уже от Эммета.

– Герцог Лоуэлл. – Произносит он после затянувшейся паузы. Блондин напрягается: в глазах зарождается опаска, губы сжимаются в тонкую линию.

– Прошу прощения за свое неподобающее поведение, Ваша Светлость. Маргарет — моя обожаемая невеста. – Джеролд окидывает меня пылким взглядом, который кажется слишком наигранным. Особенно для подобной ситуации.

– Как своевременно вы появились. – Герцог хищно сузил глаза. – Пожалуй, к вам у меня тоже есть несколько вопросов.

– Не в присутствии моей пациентки! – Возражает доктор Бран, про которого все, кажется, забыли. – Она еще слишком слаба.

– Со мной все хорошо. – Возражаю я, боясь пропустить хоть одну реплику в этом занимательном спектакле. Невыносимо хочется попкорна. Я по-прежнему чувствую себя так, словно все это происходит не со мной. Должно быть, защитная реакция организма — иначе как объяснить, что вместо паники я ощущаю все растущее любопытство.

– Вы правы, доктор. – Внезапно соглашается Эммет, и я чувствую слабое разочарование. Словно серия любимого сериала закончилась на самом интересном моменте. – Прошу пройти в малую гостиную, мистер Сэммонс. Мой коллега задаст вам несколько вопросов.

Джеролд кивает, но уходить не спешит несмотря на выразительный взгляд Эммета. Я осматриваю своего новоявленного “жениха”, отстраненно думая, что в целом он в моем вкусе. Примерно такого мужчину я и искала: спокойного, заботливого… славного. Да, пожалуй, это определение подходит ему больше всего.

Возможно, все это неспроста и судьба дает мне шанс начать жизнь с чистого листа? Выйти замуж, завести детей? И чем Джеролд не достойный кандидат?

Додумать эту мысль я не успеваю. Потому что в сознание врывается деловой голос Эммета:

– Пожалуй, на сегодня мы здесь закончили. Леди Бенсли, прошу помочь вашей дочери собраться — я забираю ее как свидетеля по делу государственной важности.

___

Дорогие читатели! История пишется в рамках литмоба "Мой горячий детектив": https://litnet.com/shrt/uzEL

Напарники наших героинь – самые привлекательные мужчины королевства. Но наши отважные попаданки не стремятся падать к их ногам, ведь магическое преступление само себя не раскроет!

Визуал -- Джеролд

А теперь знакомимся с так называемым женихом: Джеролд Сэммонс. По аннотации уже можно догадаться, что Рита ошибается, называя его славным))

Глава 1.4

Повисшую тишину прерывает только звук маятниковых часов где-то в глубине поместья. “Тик… так… тик… так”, – с каждым ударом я перевожу взгляд с одного посетителя на другого.

Мать медленно убирает от лица кружевной платок и набирает в грудь воздух, как перед прыжком в воду. Джеролд недоуменно моргает. Лицо доктора Брана выражает такую усталость, что хочется уступить ему свое место в кровати. И только выражение Эммета прочитать не удается.

– Это невозможно! – Рявкает родительница так громко, что я едва не подпрыгиваю. – У вас нет ни единого права забрать Маргарет.

Глаза герцога Лоуэлла опасно сужаются, и женщина отводит взгляд, словно испугавшись. Но продолжает настаивать на своем — теперь уже таким жалобным голоском, что хочется выдать “Оскар” за безупречную игру:

– Моя дочь… она больна. Ей нужны покой и тишина. Знакомая обстановка. Лекарства. В моменты приступов она может… навредить себе.

Мои брови ползут вверх. Что ж, остается только надеяться, что душевное здоровье я прихватила с собой.

– Право у меня как раз таки есть. – Проигнорировав все вышеперечисленные доводы, Эммет встает со стула. Он выше матери Маргарет почти на две головы, и я невольно задаюсь вопросом, какая бы разница в росте была с ним у меня. Эх, всегда любила высоких…

Господи, Рита, уймись! – Тут же осаживаю свое разыгравшееся воображение. – Ты что, зря отвалила столько психотерапевту, чтобы запасть на первого попавшегося высокомерного гада? По такому сразу видно, что с чужим мнением он считаться не привык.

– И какое? – Женщина заметно тушуется и переводит ищущий поддержки взгляд на Джеролда. А вот он значительно ниже…

Рита!

– Приказ короля. – Следователь обводит всех присутствующих взглядом, словно вынося предупреждение. – Я имею право потребовать содействие от любого жителя королевства, если того требует расследование. А отказ может расцениваться как государственная измена.

Родительница ощутимо бледнеет, но на выручку ей приходит Джеролд.

– Мы бы хотели увидеть приказ собственными глазами. Поймите, Маргарет… особенная девушка. Ее безопасность для нас превыше всего.

– И потому вы настаиваете на ее присутствии в доме, где прошлой ночью ее чуть не убили? – Эммет приподнимает бровь, бросает беглый взгляд на меня. И именно этот взгляд внезапно приземляет. Заставляет осознать, что я не просто зритель — это мою неубитую шкуру делят прямо сейчас.

Выбор, мягко сказать, не воодушевляет. Остаться в доме, где предыдущую владелицу тела убили, или же последовать за этим типом в неведомые дали. Покидать поместье не хочется — как минимум потому, что только здесь я смогу узнать о прошлом Маргарет и хоть немного освоиться в новых реалиях.

– Я бы хотела остаться. – Выдаю я, стараясь звучать уверенно. – Если это возможно… Ваша Светлость.

Обращение царапает горло сухостью и официальностью.

– Маргарет больше не будет одна. Мы все останемся с ней, дабы не допустить повторения покушения. – С непонятным мне облегчением продолжает настаивать Джеролд. – Я лично позабочусь о безопасности своей невесты. А если она что-то вспомнит, то мы тут же пошлем за вами.

Решение кажется идеальным, но Эммет отчего-то не выглядит удовлетворенным. Цепкий взгляд окидывает решетки на окнах, мрачное убранство комнаты. Между бровей появляется морщинка, выдавая его задумчивость.

– Я приставлю своих людей следить за домом. – Наконец, произносит он. Не успевают лица присутствующих расплыться в облегченных улыбках, как следователь продолжает. – Но только на одну ночь. Завтра я вернусь с приказом, если вам он столь необходим. Надеюсь, что к тому моменту вещи мисс Бенсли будут собраны. А теперь, мистер Сэммонс, прошу за мной. Закончим со всем побыстрее, обратный путь до моего поместья совсем неблизкий.

Эммет стремительно выходит из комнаты. Джеролду не остается ничего другого, кроме как последовать за ним. Я смотрю им вслед, ощущая, как внутри все пылает от праведного негодования.

Что он задумал? Предоставить убежище, как ценному свидетелю? А если и так, то как много времени пройдет, прежде чем он осознает мою бесполезность? И что случится со мной дальше?

Вопросы роятся в голове, рисуя неясные картинки будущего.

– Прошу прощения, доктор Бран. Могу я поговорить со своей дочерью наедине? – Вдруг спрашивает мать, и я чувствую новый укол тревоги.

Глава 2. Семейное гнездо

– Разумеется, леди Бенсли. – Доктор суетится, собирая какие-то склянки в свой саквояж. – Полагаю, что мне уже пора. Здоровью пациентки, к счастью, ничего не угрожает, а вот я, боюсь, валюсь с ног.

– Конечно, конечно. – Лебезит перед ним мать. – Сегодня вы — настоящий герой. Даже не знаю, как наше семейство может вас отблагодарить… мм… позвольте узнать, сколько будет стоить ваша неоценимая помощь?

– О, за это не переживайте. Меня вызвал Его Светлость, так что все расходы он взял на себя. – От этой новости леди Бенсли морщится, словно только что на спор съела целый лимон.

Доктор Бран наконец-то завершает сборы, громко захлопывая кожаную сумку. Похлопывает себя по карманам, проверяя, все ли на месте. Мне почему-то страшно не хочется, чтобы он уходил — складывается впечатление, что врач тут единственный, кому можно доверять.

– Выздоравливайте, Маргарет. – Улыбается он, и я бормочу в ответ слова благодарности. Провожаю его взглядом, не в силах оторвать взор от захлопнувшейся двери. А после нерешительно смотрю на мать Маргарет.

На мгновение становится стыдно, что я заняла тело ее дочери. Чувствую себя вторженцем, вором, хоть и произошедшее — не моя вина.

– Бедная моя девочка. – Бормочет женщина, только усиливая это чувство. Она заботливо подтыкает одеяло в моих ногах. Взгляд ее расфокусированный, словно мысли бродят где-то далеко. – Нужно придумать, как не позволить герцогу забрать тебя…

Я хмурюсь. Ожидала, что мать начнет первым делом спрашивать о самочувствии, но, кажется, ее интересует совсем другое. Я тут же вспоминаю ее пламенную речь, судя по которой Маргарет требовался особый уход.

– Вы… ты упомянула, что я больна. Это правда?

– Точно! Лекарства! – Она подрывается с места и достает из ящика прикроватного столика два пузырька. Оба из толстого, темного стекла, но я вижу, что они полупустые. – Три капли из каждого на стакан воды перед сном. Если хочешь, вечером я сама…

– Все хорошо. – Успокаивающе улыбаюсь я. – Я запомнила.

Женщина как-то слишком пристально меня рассматривает, а затем качает головой, словно отвергая какую-то мысль. Внутри по-прежнему гложет беспокойство и чувство вины, а потому я пытаюсь сменить тему.

– Думаешь, герцог Лоуэлл согласится оставить меня в поместье под присмотром своих людей?

– Мы что-нибудь придумаем! Скажем, что врач запретил тебе длительные поездки. – Она с готовностью подхватывает тему, принимаясь в волнении вышагивать по комнате. – Уму непостижимо! После того вопиющего случая Лоуэлл должен был болтаться в виселице, а не распоряжаться чужими жизнями, находясь под протекцией короля!

– Вопиющего случая? – Немного нервно переспросила я.

– Ах да… Ты же все забыла. – Мать Маргарет поджимает губы и садится на кровать. Спина ее прямая, как палка. – Доктор Бран просил тебя не волновать, а потому просто забудь об этом, девочка моя. Пожалуй, сейчас мне придется ненадолго отлучиться, сделать кое-какие приготовления. Хочешь, чтобы я позвала Катрину?

Находиться в одной комнате с сестрой бывшей владелицы тела не хотелось. Да и вообще с кем-либо. Уж больно насыщенный выдался день — голова буквально взрывается от обилия информации. В висках неприятно пульсирует.

Я немного наигранно зеваю, делая вид, что отчаянно хочу спать.

– Пожалуй, я предпочла бы отдохнуть в одиночестве. После всего произошедшего голова просто раскалывается.

– Возможно, стоит выпить лекарство сейчас. – Женщина хмурится и переводит взгляд на бутыльки, что теперь стоят на столике возле кровати. – Это один из признаков приближающегося приступа.

И зачем я соврала? Пить неизвестное лекарство не хочется, но леди Бенсли уже сама наполнила стакан водой, добавила капли и протянула мне. Ее взгляд становится испытывающим — от него по позвоночнику проносится волна неприятных мурашек.

– Это обязательно? – Я неуверенно улыбаюсь, но протягиваю дрожащую руку.

– Это для твоего же блага. Не заставляй меня вновь просить слуг удерживать тебя силой.

Глава 2.2

Нутро начинает мелко дрожать, словно тело привыкло бояться этой женщины. Я с трудом удерживаю на лице нейтральное выражение и принимаю стакан из ее руки. Уверена, отвертеться не получится — я словно наяву почувствовала чужие руки на своем теле и насильно льющееся в рот лекарство.

Попробовать всполошить весь дом и позвать следователя? А что, если он уже уехал? И как определить, какое из зол меньшее: семейство Бенсли или же герцог, цели которого мне также непонятны?

Осторожно нюхаю воду, но она ничем не пахнет. Что ж, если предположить, что мать Маргарет уйдет почти сразу, то можно попробовать избавиться от содержимого желудка… Была не была!

Я выпиваю стакан почти залпом, чувствуя, как пустой желудок растягивается. Начинает слегка мутить… то, что нужно.

– Умничка. – Мать разговаривает словно с неразумным ребенком и одобрительно улыбается. Поправляет мою подушку, а затем встает и направляется в сторону выхода. – Я навещу тебя вечером, Маргарет.

– Хорошо. – Всем видом стараюсь демонстрировать покорность и благодарность за заботу. А едва за родительницей закрывается дверь, сажусь на кровати, вслушиваясь в удаляющиеся шаги. Громко хлопает дверь в глубине дома. Маятниковые часы продолжают драматично отсчитывать секунды.

Делаю глубокий вдох и на цыпочках крадусь в уборную. Спустя несколько мгновений тело послушно отторгает лекарство. На лбу выступает холодный пот, и я открываю кран, чтобы умыться. Какое счастье, что здесь есть водопровод! Вода немного мутная и явно не питьевая, но холодная настолько, что моментально приводит в чувство.

Я поднимаю взгляд и едва не отшатываюсь… от собственного отражения. Из тусклого зеркала на меня смотрит непривычное лицо: молодое и, надо признаться, довольно симпатичное. У Маргарет большие серо-зеленые глаза, прямой нос, пухлые губы, нежная кожа.

Я невольно касаюсь рукой щеки, и незнакомка в зеркале повторяет это движение. Провожу рукой по растрепанным светлым волосам, ощущая их мягкость. Ощупываю тело, скрытое свободной белой ночнушкой, только убеждаясь, что у леди Бенсли все как надо – и впадины, и выпуклости.

Новая внешность и возраст все больше начинают казаться подарком судьбы. Возможно, здесь Маргарет и списали со счетов, но я точно знаю — в двадцать шесть жизнь только начинается. Осталось только взять ее в свои руки, а с таким семейством сделать это вряд ли удастся.

Мысли вызывают душевный подъем, и уже через пару минут я принимаю решение обследовать комнату, чтобы найти хоть какую-то информацию о ее прошлом. История с безумием кажется мне шитой белыми нитками. Что, если родные травили ее по каким-то причинам?

Вот только каким?

И главный вопрос: кому все-таки нужна была ее смерть?

Я осматриваю каждый предмет мебели: прикроватный столик, шкаф, набитый одеждой, трюмо, комод, но не нахожу ничего интересного. Ни старых писем, ни милых безделушек, что приоткрыли бы характер старой владелицы.

Платья преимущественно темных цветов: черные, серые, коричневые, словно девушка была в нескончаемом трауре. Сомневаюсь, что подобное тут в моде: и у Катрины, и у ее матери одежда более яркая и открытая.

Поднимаю матрас, но даже там не хранится ни одной девичьей тайны. Заглядываю под кровать и нахожу лишь толстый слой пыли. Оглушительно громко чихаю. Особо ни на что не надеясь, отковыриваю половицу, что, как мне кажется, выделяется среди остальных неправильным размером, и… бинго!

Схрон глубиной сантиметров десять, а на дне — книга в коричневой кожаной обложке. Тело дрожит от предвкушения, когда я протягиваю руку, чтобы ее достать. Но в тот момент, когда мои пальцы касаются мягкого переплета, происходит страшное.

Визуал -- Маргарет и Катрина

А вот и пришло время показать, какой Маргарет увидела нейросеть:

И бонусом визуал Катрины (сестры):

Глава 2.3

Сердце делает кульбит, желудок прыгает куда-то к горлу, перекрывая доступ кислороду. Голову наполняют странные картинки, сменяя друг друга так быстро, что рассмотреть что-либо не получаются. Я словно смотрю фильм на ускоренной перемотке, где каждый кадр несвязан между собой. Тело кидает то в жар, то в холод, конечности теряют чувствительность. Рот раскрывается, но не может выдавить ни звука.

Я падаю на пол, чувствуя, как теряю связь с реальностью. Пытаюсь позвать на помощь, но ничего не получается. Я одна в этом кошмаре. Никто не придет.

Все заканчивается очень внезапно — не считая того падения со стремянки, я впервые в жизни теряю сознание. Прихожу в себя, лишь когда закатное солнце озаряет комнату теплыми оранжевыми оттенками. В его лучах очень хорошо видны взвеси пыли. Они медленно танцуют в воздухе, наполняя меня каким-то странным умиротворением. Я долго разглядываю их, пытаясь осознать произошедшее.

Все еще в теле Маргарет. Все еще жива, несмотря на веселенькие спецэффекты. Что это? Обещанная “болезнь” или все же побочное действие лекарства?

Мне только предстоит это выяснить.

Я медленно поднимаюсь с пола, прижимая к себе злосчастную книгу. Закрываю схрон и заползаю в кровать. С каким-то странным трепетом открываю первую страницу.

Дневник Маргарет Бенсли, — подписан форзац красивым, каллиграфическим почерком. Мое сердце замирает, а затем ускоряется до немыслимых скоростей. Просто невероятная удача!

Я переворачиваю лист и касаясь кончиками пальцев даты. Год ни о чем мне не говорит, но чернила поблекли, словно записи очень старые. Я быстро листаю дневник, пытаясь отыскать последнюю, и недоуменно хмурюсь.

Между датами почти десять лет, но далеко не это вызывает в душе смятение. Первые страницы заполнены красивым ровным почерком молодой девушки, последние же — увековеченное безумие. Буквы прыгают по строке. В некоторых местах бумага порвана, словно Маргарет слишком сильно надавила на ручку. На полях — жирные линии, складывающиеся в пугающие рисунки.

По позвоночнику медленно ползет холод. Заходящее солнце в последний раз освещает комнату лучами, а затем она погружается в полумрак. Тяжелая мебель подавляет — мне вдруг начинает казаться, что за тяжелой портьерой кто-то есть. Или из шкафа вдруг выпрыгнет монстр.

Тело Маргарет начинает трястись от страха, передавая в мой мозг панические импульсы. Мне кажется, что оно живет собственной жизнью, навязывая эмоции, которые сама я бы не стала ощущать. Девушка боялась этого дома… или его обитателей?

Все ответы в этом дневнике, нужно лишь взять себя в руки… и наконец-то разобраться, как тут включается свет!

Сумрак становится густым и осязаемым. Я щурюсь, пытаясь найти глазами лампу или торшер, но не преуспеваю. Словно услышав мой мысленный призыв о помощи, в этот момент где-то недалеко раздается скрип деревянных ступеней. Кажется, к Маргарет… то есть ко мне (пора бы уже и привыкнуть), кто-то идет.

Мать? Ведь она обещала заглянуть вечером…

Но шаги слишком тяжелые. Нисколько не похожи на легкую походку женщины, что навещала меня сегодня днем.

Я поспешно прячу дневник под подушкой и настороженно смотрю на темный прямоугольник двери. Как раз в этот момент она резко распахивается. Массивная фигура в проеме заставляет меня буквально замереть подобно зайцу в свете фар.

Глава 2.4

– Уже проснулись, мисс Бенсли? – Громким басом спрашивает мой нежданный гость… точнее, гостья, если судить по длинной юбке. – Зажечь свет?

– Д-да, пожалуйста. – Настороженно отвечаю я, наблюдая за перемещениями нового действующего лица. Женщина зажигает лампу, по виду керосиновую.

В тусклом свете я вижу грубое, словно высеченное из камня лицо, объемную фигуру с широкими плечами. Волосы длинные, уложенные в строгую прическу. Под носом редкая щетка темных волос, что только добавляет сомнений о половой принадлежности. Между бровями глубокие морщины, что добавляет внешности какой-то грозности.

– Простите, кто вы? – Спрашиваю я, отчаявшись дождаться каких-либо объяснений.

– Мисс Клара Доусен. Ваша сиделка. Леди Бенсли рассказала мне текущее положение дел, поэтому не стесняйтесь задавать вопросы.

От глубокого, хриплого баса мне не по себе. Эта мисс Доусен выглядит так, словно природа отсыпала ей больше тестостерона, чем всем моим бывшим вместе взятым. Невольно закрадываются мысли, что передо мной — переодетый мужчина. Очень легко представить, как эта массивная фигура скручивает хрупкую Маргарет и вливает в нее лекарство…

По телу проносится неприятная дрожь. Ну и нервное тело же мне досталось!

– А где она сама? – Вспоминаю, что мать обещала заглянуть вечером.

– Вернулась в гостиницу. – Пожимает плечами сиделка. – Гостевые комнаты в поместье не подходят для леди ее уровня.

Она говорит так, словно объясняет законы мироздания маленькой девочке. В груди появляется нехорошее предчувствие.

– Гостевые? Получается, здесь она не живет? А леди Катрина?

– Они обе приехали навестить вас, как только узнали о произошедшем. Как и ваш жених, Джеролд Сэммонс.

– И все они сейчас в гостинице? – Мой вопрос звучит скорее как утверждение.

– Вовсе нет. Ваша сводная сестра и жених остались в поместье. Для них подготовили комнаты на первом этаже.

Сводная? Каждое новое предложение Клары — словно луч света, что озаряет все новые скелеты, спрятанные в темном шкафу. Мне хочется продолжить задавать вопросы, но женщина спрашивает, хочу ли я есть.

Мой желудок издает громкий гул, который, казалось, было слышно на все поместье.

– Доктор Бран рекомендовал легкую пищу, поэтому принесу вам суп.

Новость расстраивает – я вдруг осознаю, что крайне голодна. Хочется сочного мясного стейка, деревенской картошечки и почему-то квашеной капусты. Но суп так суп. Я представляю наваристый борщ или по крайней мере лапшу с кусочками курицы и зеленью. Рот начинает наполняться слюной.

Клара удаляется, и я использую это время, чтобы спрятать дневник в подпольный тайник. Интуиция подсказывает: нельзя допустить, чтобы его увидели. Когда сиделка возвращается, я едва могу сдержать разочарование. Суп — чистейшая вода с редкими вкраплениями моркови, картошки и петрушки. А после дегустации выясняется, что для него даже соли пожалели.

Я съедаю все, чувствуя себя даже более голодной, чем до трапезы. Отметаю мысль о добавке — такой суп может утолить только жажду, но не голод. Смотрю на женщину в ожидании, когда она удалится — мне не терпится приступить к изучению дневника.

Клара не спешит оставлять меня одну: доводит до уборной, помогает умыться и расчесывает мои волосы. Я изо всех сил притворяюсь слабой и немощной. Так, на всякий случай. Всегда лучше иметь в рукаве хоть какой-то козырь.

За окном окончательно стемнело. В свете тусклой лампы атмосфера кажется мрачной, давящей, неуютной.

– Ложитесь спать, мисс Бенсли. – Произносит Клара своим грубым голосом, когда я оказываюсь в постели, натянув одеяло до самого подбородка. – Не переживайте ни о чем. По приказу леди Бенсли я в ближайшие дни глаз с вас не спущу. Даже ночью.

Пам-пам-парам.

Ругательства, которые благородная девица из этого мира, скорее всего, даже знать не должна, едва не срываются с моих губ. Возникло чувство, что меня обложили со всех сторон. Что ж, стоит постараться получить ответы хотя бы на некоторые вопросы.

Глава 2.5

Ага, размечталась. Вопреки недавнему предложению, все попытки разговорить надзирательницу оборачиваются провалом. Особенно те, где я пытаюсь выяснить, зачем Маргарет вообще нужна была сиделка.

– Время позднее, мисс Бенсли. Доктор прописал вам больше отдыхать и избегать любые волнения. – Она говорит со мной, как с маленькой, неразумной девочкой. В груди вспыхивает глухое раздражение.

Мне удается лишь выяснить, что днем ранее у сиделки значился отгул, а потому в поместье ее не было. Совпадение? Или убийца об этом знал, раз выбрал именно эту ночь для покушения?

Клара садится на стул возле моей кровати, и я понимаю, что этой ночью вряд ли смогу ознакомиться с содержанием дневника. Под хмурым взглядом женщины ужасно неуютно. Я верчусь под одеялом, изнывая от жары. Откидываю его в сторону и через минуту дрожу от холода.

А через час комната буквально содрогается от оглушительного храпа. Клара растеклась на стуле. Голова запрокинута, ноги вытянуты и упираются в ножку моей кровати. Рот широко открыт.

Уснуть под столь громкий звук невозможно, но сон — последнее, что меня сейчас интересует. Я размышляю обо всем произошедшем, раскладывая по полочкам события дня.

Пытаюсь придумать, что делать дальше. Чем дольше пребываю в этом доме, тем отчетливее осознаю, что нужно из него бежать. И, возможно, следователь, который прибудет завтра — мой единственный шанс.

Страх в глубине моей души смешивается с азартом. Я все еще чувствую себя в центре какого-то спектакля. Однако сценарий к нему хочется писать самой.

В душевный недуг Маргарет верится с трудом. Скорее всего, лекарство все же успело всосаться и вызвало столь красочные галлюцинации. И если продолжить его принимать, то я непременно повторю судьбу предыдущей хозяйки тела.

Вот только планы у меня совсем другие. Обрести независимость. Избавиться от нависшей угрозы. Прожить жизнь так, чтобы в сорок два года я не испытывала горького разочарования. Далеко не каждому дается второй шанс, и упускать его я не намерена.

Ночь длится бесконечно долго. Едва рассветные лучи начинают проникать сквозь шторы, Клара просыпается. Недовольно шипит, разминая затекшее тело. Под ее ногами скрипят паркетные доски.

Я разглядываю ее исподтишка, притворяясь спящей. В утреннем свете фигура сиделки выглядит столь же внушительной и не менее пугающей. Женщина внимательно смотрит на меня, а затем тихо удаляется, прикрыв за собою дверь.

Через несколько минут в глубине особняка раздаются чьи-то голоса. Один из них я узнаю́ — он принадлежит матери Маргарет. Вскоре я слышу приближающиеся шаги — как минимум двое поднимаются сейчас по лестнице. Дверь распахивается, и я делаю вид, что только что проснулась.

– Доброе утро, Маргарет. – Приветствует меня родительница. Она проходит в комнату и брезгливо распахивает портьеры. Яркий утренний свет врывается в комнату, заставляя меня сощуриться. Воздух кажется тяжелым, спертым, и оттого нестерпимо хочется открыть окно.

– Доброе утро. – Настороженно хриплю я.

В проеме мнется девушка лет двадцати пяти. На ней скромное синее платье, в руках — небольшой кожаный чемоданчик. Я смотрю на него не отрываясь, испытывая странное волнение. Кажется, это и есть часть обещанных “приготовлений”, после которых Эммет не сможет меня забрать.

– Лоуэлл может нагрянуть в любой момент, а потому у нас полно работы. – Безапелляционным тоном заявляет леди Бенсли. – Одри, приступайте.

Девушка, к которой она обратилась, делает решительный шаг в мою сторону.

Глава 2.6

Я ожидаю чего угодно. Мышцы непроизвольно напрягаются, готовясь к побегу или сопротивлению. Девушка делает несколько неуверенных шагов в мою сторону, поглядывая на мать Маргарет. По ощущениям, меня она боится сильнее, чем я ее.

– Быстрее, быстрее. Она… не буйная. – Торопит ее родительница. – В данный момент.

Одри явно не верит. Видимо, слухи обо мне ходят еще те.

– Что вы собираетесь делать? – Я натягиваю на лицо улыбку, но настороженность в глазах гостьи только усиливается.

– Макияж. – Она медленно раскрывает чемоданчик и показывает мне содержимое. Пудра, румяна, кисти, краски — все это и правда напоминает большую косметичку. Накатывает такая волна облегчения, что хочется смеяться. Я-то себе напредставляла чуть ли не пыточные орудия.

– Я бы хотела сначала привести себя в порядок. – Я многозначительно смотрю на дверь ванной.

– Это лишнее. – Тон матери с каждой минутой становится все нетерпеливее, а потом и вовсе срывается на какой-то визг. – Приступайте!

Она делает глубокий вдох, а затем выходит из комнаты, словно находиться в ней становится невыносимо. Громко зовет Клару, но, кажется, сиделка занята. Пахнет едой – видимо, завтракает. В то время как я за вчерашний день съела лишь тарелку воды с вкраплениями овощей.

С исчезновением матери обстановка становится почти нормальной. Одри очищает мое лицо и принимается за работу. Я не вижу процесс — лишь то, как щедро она наносит пудру и темный порошок под глазами.

Я же пытаюсь выяснить хоть что-то о месте, в которое попала. И очень кстати — отвлекшись на разговор, девушка забывает о страхе. Ее движения становятся более уверенными, а на лице появляется улыбка.

Оказывается, этот особняк, Рейвенхолл, долгое время не имел хозяев, пока два года назад в нем не появилась Маргарет. Он расположен в тридцати минутах езды от Кэлдона — ближайшего городка, где и жила сама Одри. А сам Кэлдон находится… ну, примерно у черта на куличках.

Я быстро запутываюсь в географических названиях, но улавливаю главное: Маргарет сослали с глаз долой, в то время как основное семейство Бенсли жило в столичной резиденции. До нее, как выразилась девушка, три «прыжка». Вероятно, какая-то местная единица измерения пространства.

Хочется задать ей столько вопросов, но я сознательно осаживаю себя. Задаю лишь те, что необходимы для выживания.

– Когда я очнулась, здесь был герцог Лоуэлл. – Как бы между делом бросаю я, вкратце рассказывая о покушении. Информацию даю дозированно, так как понимаю, что надолго она за ее сомкнутыми губами не задержится.

В век без смартфонов и интернета, сплетни — главное развлечение. А уж сотрудницы индустрии красоты должны быть их главными распространителями.

При звуке этого имени Одри ошарашенно распахивает глаза. Смятение настолько сильное, что кисточка на несколько секунд зависает на одном месте.

– Сам герцог Лоуэлл?

– Да. И сегодня приедет. – Заговорщицким тоном сообщаю я. – Вот только маменька не хочет иметь с ним ничего общего. Говорит, из-за какого-то скандала. А я даже не помню, что случилось.

Девушка борется с собой долго. Целых три секунды.

– Ох, какой был скандал, мисс. – Тоном профессиональной сплетницы заявляет она. Кисточка возобновляет плавные движения. – Года три назад это было. Его невесту нашли мертвой… прямо в его доме! Слуги потом сообщали, что они в тот вечер крупно повздорили. А вскоре и труп ее появился.

– А дальше? – Я подаюсь вперед, нервно покусывая губы. Кисточка едва не попадает мне в глаз. – Было расследование? Его вину признали?

– В том то и дело, что было, но вскоре дело замяли. Результаты так и не обнародовали. Семья девушки обвиняла во всем его, но вскоре их изгнали из столицы. Герцог Лоуэлл на хорошем счету у самого короля… сами понимаете, что это значит.

Миры разные, проблемы одни. – Невесело думаю я. – Взяточничество и безнаказанность процветают везде, где есть деньги и власть.

Стоит ли верить в эту историю? Ведь сплетни на то и сплетни, чтобы раздувать из мухи слона и приписывать события, которых и не было вовсе. В конце концов, репутация Маргарет тоже оставляла желать лучшего…

«Ты не знаешь, что происходило с ней на самом деле», – подсказывает здравый смысл. Сомнения разрывают, и продолжать расспросы я больше не в силах. К счастью, экзекуция заканчивается.

– Вот и готово. – Девушка делает последний взмах кисточкой и подносит зеркало.

На меня из него смотрит замученная девица, накрашенная в лучших традициях восемнадцатого века. Того самого, когда чахотка считалась чуть ли не эталоном красоты. Нечесаные волосы и красные от бессонной ночи глаза очень органично дополняют образ.

– Краше в гроб кладут. – Довольно заявляет Одри. – Все как и просила леди Бенсли.

План матери Маргарет кажется смешным и каким-то… женским. Надавить на жалость, убедить в немощи. Особой хитростью тут и не пахнет.

Впрочем, когда сама она возвращается в комнату, то результатом довольна. Отдает исполнительнице пару монет, после чего выгоняет из комнаты.

– Я была у семейного врача. – Уже заметно расслабленнее говорит она. – Он сделал документ, согласно которому тебе строго противопоказано перемещение. Постельный режим минимум на неделю.

– Это замечательно. Благодарю за заботу. – Я тщательно подавляю любые нотки иронии, но, кажется, не слишком удачно. Родительница смотрит на меня слишком пристально, а после выдает:

– Никаких сюрпризов, Маргарет. Может, ты и забыла, но кроме семьи ты никому не нужна. Весь высший свет отвернулся от тебя, но мы не бросили. Мы и еще Джеролд. Очень достойный молодой человек, что влюбился в тебя, несмотря на все твои… недостатки.

Я слушаю эту тираду с непроницаемым выражением лица, а затем молча киваю. Чтобы уж наверняка не вызвать подозрения случайно проскочившими интонациями.

– Едут! – Басит Клара с первого этажа.

Мать Маргарет с трудом прячет волнение за равнодушной маской. Грозно смотрит на меня. А затем наконец-то выходит из спальни.

Глава 3. Спасение?

Я подрываюсь с кровати и несусь к шкафу, где я вчера видела большую дорожную сумку из мягкой коричневой кожи. Кидаю в нее пару платьев, комплекты белья. Ежесекундно прислушиваюсь к шагам Клары, но та примерно на середине лестницы.

Сердце колотится так быстро, что ощущается где-то в горле. Несколько бесконечно длинных секунд уходит на то, чтобы достать дневник. Доска поддается с трудом, и в попытках открыть тайник я ломаю пару ногтей.

Раньше бы это стало самой настоящей трагедией. Однако теперь кажется сущей мелочью на фоне всех моих текущих проблем.

Я кидаю дневник в сумку. Колеблюсь еще мгновение, решая, стоит ли взять с собой лекарства. Закидываю их следом — если Маргарет действительно травили, то это главная улика. Передвигаю стул.

Шаги Клары совсем рядом. Одним пинком ноги я запихиваю сумку под кровать. Чувствую запах пыли, от которого нестерпимо хочется чихнуть.

Только не сейчас!

Рухаю в кровать как раз в тот момент, как дверь открывается.

– Мисс Бенсли? – Настороженно спрашивает Клара. Мое лицо сморщено в попытке сдержать чих, рука прижата к нижней части лица.

– Тошнит! – Выдавливаю я настолько несчастным голосом, что сиделка моментально кидается в ванну в поисках подходящего судна.

И вот он… мой звездный час!

Я откидываю одеяло и спрыгиваю на пол. Резко захлопываю дверь в ванную комнату и подставляю стул так, чтобы ручку невозможно было повернуть.

– Маргарет? – Голос женщины угрожающий. Ручка нервно дергается, а следом содрогается вся дверь, словно в нее ударяет таран. Или стокилограммовая сиделка с физическими параметрами мужчины. – МАРГАРЕТ!

Я наклоняюсь, чтобы схватить сумку, и выбегаю как есть: босоногая, в ночнушке, с растрепанными волосами и чахоточным макияжем. Клара ревет за моей спиной подобно раненому зверю. Ее наверняка слышно на всех этажах, а, значит, если я просчиталась, то с большой вероятностью меня сейчас скрутят. Тот же самый Джеролд — вряд ли я смогу что-то противопоставить взрослому мужчине.

Мысль придает ускорения, и я несусь по лестнице, перескакивая через ступеньки. Слышу звук открываемой двери, и он буквально окрыляет.

– Ваша Светлость. – Учтиво приветствует мать высокородного гостя. Голос ее дрожит – она явно подозревает, что-то идет не по плану. – Доктор Бран..?

– МАРГАРЕТ! ДРЯННАЯ ДЕВЧОНКА! – Оглушающий бас со второго этажа вторит ей.

На лице Эммета появляется настороженное выражение, которое вскоре сменяется ошарашенным, потому что он замечает меня.

– Я готова! – Громко заявляю я, тем самым обозначая свое присутствие. Окидываю взглядом Катрину, Джерольда и еще какого-то незнакомого пожилого мужчину в темном костюме. Он стоит, низко поклонившись, из чего я делаю вывод, что это слуга.

На лицах семейства просто непередаваемое выражение.

– Это возмутительно! – Чеканит мать по слогам. – Маргарет, ты опять забыла принять лекарства? Прошу прощения, господа, – это уже гостям. – Это как раз то, о чем я вам вчера говорила. Боюсь, что моя дочь…

– Достаточно! – Эммет прерывает поток высказываний одним движением руки. – Если мисс готова, то я предпочел бы отправиться в путь прямо сейчас.

– Она не может. – С нажимом говорит леди Бенсли, доставая из ридикюля сложенную пополам бумагу. Даже отсюда я видела, как подрагивали ее пальцы. – Наш семейный врач предписал ей строгий постельный режим на ближайшую неделю! Да посмотрите на нее! Она же еле на ногах стоит.

Стою я очень твердо, но на всякий случай готовлюсь это демонстрировать. Лоуэлл даже не смотрит на протянутую бумажку. Его лицо каменеет на глазах.

– Предпочитаю получать мнение более… кхм… доверенных специалистов. Доктор Бран, не могли бы вы осмотреть жертву вчерашнего покушения?

Я буквально слышу зубовный скрежет матери. Мое тело охватывает такая незамутненная радость, что я заранее прощаю ему эту “жертву покушения”. В конце концов, у меня имя есть.

– Позвольте вашу руку, мисс. – Голос доктора мягкий, успокаивающий. Я без малейших сомнений даю ему свою ладонь. Вновь ощущаю легкое покалывание — на этот раз по всему телу. И только сейчас задаюсь вопросом, что это такое.

Магия? Неужели в этом мире есть магия?

– Дорогая, это просто возмутительно! Ты не можешь просто так уехать в компании этого мужчины. Мы же любим друг друга! – Подает голос Джеролд. В его взгляде боль и молчаливый упрек.

Может, у них с Маргарет и правда были взаимные чувства? – Невольно думаю я. Впрочем, какая разница. Маргарет умерла, а теперь на ее месте я. И меня с этим мужчиной ничего не связывает.

– Уверена, что если бы по-настоящему вас любила, то сохранила бы эти чувства даже после потери памяти. – Ровно говорю я. – Но сердце мое молчит.

Слова повисают в воздухе — наверняка жестокие для того, кто любил предыдущую хозяйку тела. Если любил.

Но мне его не жаль. Никого из них не жаль. Я намерена раскопать все, что они сделали с Маргарет, и добиться справедливости. Иначе они и дальше будут отравлять мое существование и навязывать свою волю. Уж заботой о дочери в этом змеином… ой, простите, семейном гнезде и не пахнет.

Возможно, именно по их вине она и погибла?

– Мисс Бенсли абсолютно здорова. Небольшой дисбаланс питательных веществ, но все это быстро поправимо. Скорее всего, дело в неполноценном питании. – В повисшей тишине голос доктора Брана звучит до неприличия оптимистично.

– Препятствие следствию — очень серьезное нарушение. – Медленно, будто смакуя, произносит Эммет, поворачиваясь к матери Маргарет. Та тяжело сглатывает и принимается что-то бормотать в свое оправдание.

Маргарет больна. Я просто за нее переживаю. Любимая дочь.

Старая песня.

– Могу я хотя бы с ней попрощаться? – Завершается ее монолог.

– Разумеется. – Эммет кивает и многозначительно поглядывает на часы. Поторапливает.

Мать Маргарет подходит ко мне и крепко обнимает.

– Ты пожалеешь, маленькая дрянь. – Говорит она мне на ухо почти неслышно. Что-то подобное я и ожидала. Маска наконец-то спала, обнажая гнилое нутро этой женщины. – Скоро ты сама ко мне приползешь. Безумие сожрет тебя, вот увидишь. И не останется ни одного человека, что примет твою сторону.