Второй шанс или повар-попаданка

Глава 1: "Второе рождение"

Умирать, оказывается, довольно скучно.

Лежу в этой больничной палате уже третий день, смотрю в потолок и думаю о том, что жизнь прошла мимо. Семьдесят два года – солидный срок, казалось бы. Двое детей подняла, шестерых внуков нянчила, дом держала. А вот теперь, когда сердце начало барахлить окончательно, понимаю – не жила я совсем. Была кем-то вроде добровольной кухарки-няньки-прачки без зарплаты и выходных.

Помню, как в восемнадцать лет мечтала о своём ресторане. Небольшом, уютном, где люди будут приходить не просто поесть, а получить кусочек домашнего тепла. Я тогда уже умела готовить лучше мамы, соседки за рецептами приходили. А потом появился Петька с его влюблёнными глазами и предложением руки и сердца.

— Галка, зачем тебе этот ресторан? — говорил он. — Семью заведём, я работать буду, ты дома — красота!

И я согласилась. Потому что любила. Потому что так было принято. Потому что... а теперь-то я понимаю – потому что струсила. Побоялась рискнуть, пойти против течения. Вот только против какого течения-то? Общество требовало быть домохозяйкой, муж требовал быть домохозяйкой, даже мама намекала, что «порядочная девушка думает о семье, а не о карьере». В итоге я стала образцовой домохозяйкой. Грустно только, что образцовые домохозяйки никому особо не нужны, когда дети вырастают.

Сорок четыре года в браке. Хорошего мужа похоронила, детей в люди вывела. Внуки растут, правда, видятся редко – все заняты своими делами. А мечта о ресторане так и осталась в девичьих грёзах.

Самое обидное, что кухаркой-то я всю жизнь и проработала. В столовой сначала, потом в кафе при заводе. Готовила для других, чужие идеи воплощала, чужую прибыль делала. А своё так и не решилась открыть.

Мониторы рядом начинают пищать как-то тревожно. Медсестра забегает, суетится. Врач появляется – молодой, испуганный.

— Галина Петровна, как самочувствие?

Да нормально, доктор. Просто понимаю, что время вышло. И жалко не смерти – жалко нереализованности. Сколько блюд я так и не приготовила, сколько гостей не накормила, сколько тёплых вечеров не создала... А главное – сколько денег не заработала! Всю жизнь зависела от чужих кошельков: сначала от папиного, потом от мужнего, потом от детских. Никогда своих не было.

Если бы можно было начать сначала, думаю я, засыпая под монотонный писк аппаратуры. Если бы дали второй шанс...

Просыпаюсь и сразу понимаю – что-то не так.

Во-первых, я не в больнице. Надо мной деревянные балки потолка, а не больничная плитка. Окно какое-то странное – не пластиковое, а с мелкими стёклышками в свинцовых переплётах. Либо меня перевели в очень дорогую частную клинику, либо что-то тут не так.

Во-вторых, боли в груди нет. Вообще ничего не болит. А должно бы – в семьдесят два года без болячек не бывает. Даже спина не ноет, хотя она у меня лет с сорока постоянно скрипела.

В-третьих, когда я поднимаю руку, чтобы потереть глаза, вижу... молодую руку. Гладкую, без пигментных пятен и узловатых вен. Без той родинки на запястье, которая меня полжизни раздражала.

И тут меня накрывает... пустота. Полная пустота в голове.

Я понятия не имею, кто я такая, где нахожусь и что вообще происходит. В памяти - только моя прошлая жизнь Галины Петровны. А про эту молодую девушку в зеркале - ноль информации.

— Что за бред? — думаю и сажусь в кровати.

Стоп. Наверное, это галлюцинация. Да, точно! Я лежу в больнице под наркозом или в коме, и мне снится всякая чушь. Бывает же такое. Мозг умирающего человека может выдавать самые невероятные видения. Сейчас проснусь в реанимации, а медсестра скажет: «Галина Петровна, вы нас напугали!»

Встаю с кровати – кстати, огромной, с балдахином и тяжёлыми шторами – и подхожу к зеркалу. И чуть не падаю от увиденного.

На меня смотрит молодая красивая девушка с каштановыми волосами и серыми глазами. Фигура – что надо, кожа – персик персиком. А лицо... знакомое какое-то. Будто это я, только в двадцать лет и после хорошего косметолога.

— Ладно, Галка, — говорю себе, — это просто очень реалистичный сон. Или галлюцинация. Или предсмертный бред. Сейчас поиграю в эту игру, а потом проснусь.

Никаких подсказок о том, кто эта девушка. Абсолютно никаких. Только собственный опыт семидесятидвухлетней пенсионерки в теле неизвестной молодой красавицы. И очень, очень реалистичная галлюцинация.

Осматриваюсь по сторонам. Комната богато обставлена, но видно, что мебель старая, ткани потёрлись. Деньги в семье явно не водятся. А вот кто эта семья и какое моё к ней отношение - загадка.

Интересно, а что это за стук за окном?

Подхожу к окну и выглядываю. За окном – двор поместья, а в нём молодой мужчина рубит дрова. Точнее, пытается рубить – больше промахивается, чем попадает. Зрелище довольно жалостливое: топор тяжёлый, руки трясутся, координация – как у новорождённого жирафа.

И судя по тому, как он шатается, он пьян. С утра пораньше. Ну конечно, что ещё остаётся делать... кому бы он ни был. Работать-то, видимо, не пристало, вот и остаётся заливать горе.

— Ну прекрасно, — думаю. — Неизвестная семья, непонятная эпоха, денег нет, а местный алкоголик машет топором. Интересно, что ещё мой мозг выдумает?

В дверь стучат.

— Мадемуазель Элеонора? — доносится женский голос. — Завтрак подан.

— Иду! — отвечаю и тут же ловлю на себе странный взгляд горничной, когда открываю дверь.

— Простите, мадемуазель, но... вы сегодня как-то по-особенному говорите?

А, да. Наверное, в галлюцинации «иду» звучит как-то не так. Интересно, как работает мозг - даже во сне соблюдает логику неизвестного мира. Видимо, тут принято говорить что-то вроде «изволю следовать к завтраку» или «имею честь приблизиться к утренней трапезе». Красиво, ничего не скажешь. Жаль только, что на красивых словах сыт не будешь.

— Просто... хорошо выспалась, — отвечаю более торжественно. — Спускаюсь к завтраку.

Горничная кивает и уходит, но я замечаю, что она озадачена.

Глава 2: "Оценка врага"

На следующий день я проснулась с четким планом действий.

Во сне или не во сне, а жить в этом теле мне пока что нравилось. Никаких болячек, прекрасное самочувствие, и главное — возможность наконец-то сделать то, о чём мечтала всю жизнь. Пусть даже в галлюцинации.

Утреннее солнце заливало комнату золотистым светом, и я впервые по-настоящему рассмотрела свое новое жилище. Высокий потолок с лепными карнизами, старинная мебель из темного дерева, гобелены на стенах. Когда-то это было роскошно. Сейчас — просто красиво, но с налётом запустения. Гобелены выцвели, позолота потемнела, а мраморная столешница туалетного столика покрылась мелкими трещинками.

Поместье умирает вместе с семьей, думаю я, рассматривая потёртый ковёр под ногами. Но смерть — это не всегда конец. Иногда это возможность для нового рождения.

Но сначала нужно было понять, с чем именно я имею дело. Вчерашний разговор с Анри показал только верхушку айсберга. Если я собираюсь спасать это поместье, мне нужна полная картина происходящего.

Первым делом я попросила мадам Бертран показать мне все документы — долговые расписки, счета, остатки семейной казны. Старая экономка притащила целую корзину бумаг, и мы расположились в библиотеке за большим дубовым столом.

Библиотека оказалась настоящим сокровищем. Стены от пола до потолка уставлены книгами в кожаных переплётах. Здесь пахло старой бумагой, кожей и тем особым запахом времени, который накапливается в старых домах. Резные книжные полки, массивный письменный стол с множеством ящичков, кресла с высокими спинками — всё говорило о том, что когда-то здесь любили читать и думать.

— Мадемуазель, — вздыхала экономка, раскладывая передо мной бумаги, — боюсь, картина не из радостных.

— Ничего, посмотрим.

Я принялась изучать документы, и с каждой минутой становилось всё яснее: Анри умудрился влезть в долги по самые уши. Счета от торговцев, расписки ростовщикам, векселя... В моей прошлой жизни я насмотрелась на людей, доигравшихся до банкротства, но здесь ситуация была ещё хуже.

Цифры танцевали перед глазами. Двадцать тысяч ливров винному торговцу. Пятнадцать тысяч — портному из столицы. Десять тысяч — ювелиру. И это только официальные счета. Сколько ещё неофициальных долгов? На что можно было потратить такие деньги?

— Мадам Бертран, а вот это что? — Показываю на особенно внушительную сумму.

— Это... — Экономка мнётся, беспокойно поглядывая на дверь. — Месье Анри увлекается азартными играми. И не очень в них удачлив.

— Понятно. А это?

— Кредит под залог урожая. Только урожай в том году был плохой...

— А это?

— Долг винному торговцу. Месье Анри... ценит хорошие вина.

Ценит хорошие вина. Дипломатично сказано. Интересно, как она назвала бы откровенное пьянство? «Изучает местные традиции виноделия»?

Я продолжала копаться в бумагах, пытаясь понять логику финансового краха. Картина складывалась печальная: молодой человек пытался жить не по средствам и влез в долги. Обычная история, которая плохо заканчивается.

Но меня удивляла не сама ситуация, а её масштабы. Чтобы накопить такие долги, нужно очень постараться. Или иметь очень дурную компанию.

— Мадам Бертран, а как давно поместье пустует? В смысле, когда последний раз здесь останавливались путешественники?

— Ещё при вашем отце случались постояльцы. Но это было... как бы это сказать... неофициально.

— То есть?

— Барон де Монклер принимал купцов как гостей. За их щедрость в ответ. Но никогда не называл это торговлей.

Понятно. Папаша был умнее сына — не нарушал дворянских предрассудков открыто, но и денежку подрабатывал. Мудрый человек. Жаль, что сын не унаследовал его практичность.

— А почему Анри прекратил эту практику?

— Сказал, что это неподобающе дворянину. А потом... стал больше пить и меньше думать о хозяйстве.

Классическая история деградации. Отец ещё держался, а сын окончательно спустился. Видимо, смерть родителя сломала его, и он решил утопить горе в вине и развлечениях.

— И как долго это продолжается?

— Года полтора. С тех пор, как месье Анри познакомился с новыми друзьями из столицы.

— Какими друзьями?

— Молодые дворяне. Приехали в наши края развлекаться. Охота, карты, вино... Месье Анри быстро вошёл в их компанию.

И быстро влез в долги, следуя их образу жизни. Типичная ситуация — провинциальный дворянин пытается соответствовать столичным денди и разоряется. В моей прошлой жизни я знала множество людей, которые разорились, пытаясь жить не по средствам. Человеческая природа не меняется, что в двадцать первом веке, что в восемнадцатом.

— Понятно. А эти друзья до сих пор здесь?

— Нет, они уехали месяца три назад. А долги остались.

Ещё бы. Золотые мальчики поиграли в рискованную жизнь за чужой счёт и умылись. А местный дурачок остался разгребать последствия.

Я откладываю документы и встаю. Ходьба по библиотеке помогает мне думать. Под ногами скрипят половицы — видимо, и они требуют ремонта. Сквозь высокие окна видны заросшие сорняками клумбы и покосившуюся беседку. Поместье действительно приходит в упадок.

Но костяк крепкий. Дом большой, добротно построенный. Земли плодородные, расположение удачное. Нужно только вложить силы и средства — и всё можно восстановить.

Нужно осмотреть поместье с практической точки зрения.

— Мадам Бертран, покажите мне дом. Все комнаты, все помещения. Мне нужно понять, что у нас есть для работы.

— Для работы? — Экономка выглядит озадаченно, морщинки у неё собираются в недоумённые складки.

— Да. Мы собираемся превратить это место в постоялый двор.

— Мадемуазель! — Старая женщина хватается за сердце, и лицо у неё становится таким, будто я предложила превратить дом в бордель. — Но вы же дворяне!

— Дворяне, которые скоро останутся без крыши над головой, если ничего не предпримут.

Следующие два часа мы обходили поместье. Я внимательно изучала каждую комнату, мысленно планируя, что где разместить.

Глава 3: "Разбор полётов"

Утром я проснулась с ощущением, что моя жизнь — пусть даже воображаемая — наконец-то обрела смысл.

За окном моросил мелкий дождь, серые тучи висели низко над крышами, а в спальне было прохладно и сыро. Но внутри у меня горел огонь энтузиазма. У нас есть план. У нас есть цель. И самое главное — у нас есть всего две недели, чтобы доказать всем и вся, что мы не намерены сдаваться без боя.

Я быстро умылась холодной водой из кувшина — горячей воды в доме не было, эта роскошь осталась в прошлом. Оделась в старое коричневое платье, которое не жалко было испачкать. Сегодня предстояла настоящая работа.

Первым делом нужно было составить подробный план действий. Я взяла чернила, перо и лист бумаги и села за письменный стол у окна. Дождевые капли стекали по стеклу, создавая причудливые узоры, но я не обращала на них внимания. Всё моё внимание было сосредоточено на списке задач.

Что нужно сделать в первую очередь?

Во-первых, привести в порядок комнаты для гостей. Пять спален на втором этаже требовали основательного ремонта. Переклеить обои, покрасить потолки, починить мебель. Заменить матрасы — нынешние просто ужасные, набитые соломой, которая, судя по запаху, лежит там уже лет десять.

Во-вторых, расширить кухню. Снести стену между кухней и кладовой, установить второй очаг, купить больше посуды. Без хорошей кухни хорошего постоялого двора не получится.

В-третьих, привести в порядок конюшни. Почистить стойла, заменить подстилку, починить кормушки и поилки. Путешественники судят о заведении не только по комнатам, но и по тому, как ухаживают за их лошадьми.

В-четвёртых, нанять персонал. Одной мадам Бертран на всё хозяйство явно не хватит. Нужны горничные, конюх, возможно, помощник на кухню.

Я писала и прикидывала стоимость каждого пункта. Цифры получались внушительными. Даже если продать всё фамильное серебро и мамины драгоценности, денег хватит только на самый необходимый ремонт.

Но лучше что-то, чем ничего. А там посмотрим.

Закончив с планом, я спустилась в столовую завтракать. Анри уже сидел за столом, мрачно уставившись в тарелку с кашей. Выглядел он неважно — бледный, с синяками под глазами. Видно, ночь провёл без сна, обдумывая наш разговор.

— Доброе утро, — говорю бодро. — Как спалось?

— Никак, — буркает он. — Всё думал о вчерашнем.

— И к какому выводу пришёл?

— К тому, что мы с ума сошли. — Он поднимает голову и смотрит на меня усталыми глазами. — Элеонора, ты понимаешь, что мы затеваем?

— Понимаю. Мы затеваем бизнес.

— Мы затеваем скандал. Когда узнают, что де Монклеры содержат трактир...

— Пусть узнают. — Я сажусь напротив и наливаю себе чай. — Анри, а что хуже — скандал или долговая тюрьма?

Он молчит, но я вижу по его лицу, что вопрос попал в цель.

— К тому же, — продолжаю, — мы будем содержать не трактир, а фешенебельный постоялый двор. Для состоятельных путешественников. Это немного другое.

— Разве?

— Конечно. Трактир — это где едят и пьют простолюдины. А у нас будут останавливаться купцы, мелкие дворяне, чиновники. Люди приличные.

— Но принцип тот же...

— Принцип — да. Но подача — другая. — Я достаю свой план и кладу перед ним. — Посмотри.

Анри изучает мои записи, хмурится.

— Это же огромные деньги...

— Не такие уж огромные. Продадим серебро из столовой — получим тысяч десять ливров. Заложим мамины драгоценности — ещё тысяч пять. Этого хватит на основной ремонт.

— А на мебель? Посуду? Персонал?

— Мебель пока оставим старую — почистим, подремонтируем. Посуду купим самую простую. А персонал... наймём по минимуму.

— И ты думаешь, этого хватит?

— Хватит, чтобы начать. А дальше — как пойдёт.

Анри откладывает план и трёт виски.

— Элеонора, а если не получится? Если никто не захочет у нас останавливаться?

— Тогда мы быстро разоримся и продадим поместье де Ларошфору, — честно отвечаю. — Но по крайней мере попробуем.

— А если получится?

— Если получится, то через год мы расплатимся с долгами и станем уважаемыми людьми.

— Уважаемыми трактирщиками.

— Уважаемыми предпринимателями. Анри, времена меняются. То, что раньше считалось неприличным, теперь становится нормальным.

Он задумывается, глядя в окно на дождь.

— Хорошо, — говорит наконец. — С чего начинаем?

— С инвентаризации. Мне нужно точно знать, что у нас есть и что нужно купить.

После завтрака мы с мадам Бертран обошли весь дом, составляя списки. В каждой комнате я записывала, что нужно отремонтировать, что можно оставить, что придётся покупать заново.

Картина получалась довольно удручающая. За годы запустения дом изрядно обветшал. В одной спальне отвалилась штукатурка, обнажив кирпичную кладку. В другой — протекала крыша, оставив на потолке желтые разводы. Третья комната вообще была завалена старой мебелью и хламом.

— Мадам Бертран, а кто у нас в округе занимается ремонтными работами?

— Есть мастер Дюбуа в деревне. Он и плотничает, и красит, и каменщик неплохой.

— А помощники у него есть?

— Двое сыновей. Толковые парни.

— Прекрасно. Сходите к нему, узнайте, сколько будет стоить ремонт пяти комнат. Обои переклеить, потолки покрасить, полы отциклевать.

— А мебель?

— Мебель пока оставляем. Только почистим и подремонтируем что можно.

В кухне дела обстояли ещё хуже. Очаг дымил, печная труба требовала чистки, а каменная кладка кое-где раскрошилась. Посуды катастрофически не хватало — несколько горшков, пара сковородок, дюжина тарелок. Для семьи из трёх человек этого достаточно, но для постоялого двора — смехотворно мало.

— Мадам Бертран, а где ближайший рынок?

— В городе. По субботам большой базар.

— Отлично. В субботу поедем покупать посуду. А пока составим список того, что нужно.

Я достала новый лист бумаги и принялась записывать. Большие котлы для супов. Сковороды разных размеров. Тарелки — штук тридцать, не меньше. Кубки, ложки, ножи... Список рос, а вместе с ним росла и итоговая сумма.

Новинка от меня

Дорогие друзья!

Представляю вам свою новинку

“Императрица без маски” https://litnet.com/shrt/P6j8

Представьте: вы психолог-пенсионерка, засыпаете в своей московской квартире и просыпаетесь...

...в теле 19-летней красотки-императрицы, которую только что публично унизил муж-тиран! 😱

Что делает наша ГГ? Включает режим психолога с 40-летним стажем:

И ОНА НАЧИНАЕТ ВСЕХ ЛЕЧИТЬ! 🔥

✅ Императору проводит терапию через обучение фехтованию
✅ Фаворитку превращает в союзницу, разобрав её травмы
✅ Древнего дракона приручает методами поведенческой терапии
✅ С варварами проводит групповую терапию вместо войны

Почему это MUST READ:

🎯 Героиня с мозгами и опытом — 60 лет жизни и 40 лет практики!
🎯 Психология как суперсила в мире магии
🎯 Никакого инста-лава! Отношения строятся через доверие и взаимопонимание
🎯 Женская солидарность вместо вечного соперничества
🎯 Юмор на каждой странице — саркастичные наблюдения ГГ это отдельный вид искусства

Особенно рекомендую, если:

10 сеансов терапии из 10! 💙

Читать тут https://litnet.com/shrt/uN5j

Глава 4: "Стратегия выживания"

Следующие дни стали настоящим испытанием на прочность.

С одной стороны, дело явно пошло. Слух о нашем заведении разнесся по округе быстрее лесного пожара. Каждый день останавливались новые гости — торговцы, мелкие чиновники, даже пара небогатых дворян. Все хвалили кухню, удивлялись сервису, обещали рассказать знакомым.

С другой стороны, десять тысяч ливров за месяц по-прежнему казались астрономической суммой. При нынешних темпах мы заработаем от силы три тысячи. Этого мало. Катастрофически мало.

Нужны кардинальные изменения в стратегии.

Сидя в библиотеке за утренним кофе, я составляла новый план действий. Дождь за окном не прекращался уже третий день, превращая дороги в сплошное месиво грязи. Путешественников становилось меньше — кому охота тащиться по такой погоде?

Но это даёт мне время подумать. Как увеличить доходы? Варианты простые: либо больше клиентов, либо больше денег с каждого клиента. В идеале — и то, и другое.

Первый пункт плана — реклама. Анри развесил объявления в городе, но этого мало. Нужно действовать шире. Послать гонцов на соседние дороги, разместить объявления в других городах. Дорого, но без этого никак.

Второй пункт — повышение цен. Десять ливров за ночлег и питание — это дёшево для нашего уровня сервиса. Месье Мартен сам сказал, что цена смехотворная. Значит, можно поднять до пятнадцати ливров. А для особых клиентов — и до двадцати.

Третий пункт — дополнительные услуги. Почему ограничиваться только ночлегом и едой? Можно предлагать стирку белья, ремонт одежды, уход за лошадьми. За отдельную плату, разумеется.

Четвёртый пункт — банкеты и торжества. Почему бы не устраивать свадьбы, крестины, деловые обеды? Местные дворяне наверняка нуждаются в приличном месте для проведения мероприятий.

Записываю всё это на бумаге, прикидываю цифры. При удачном стечении обстоятельств можно выйти на нужную сумму. При неудачном... лучше не думать об этом.

— Мадемуазель, — входит мадам Бертран с озабоченным видом, — к вам посетители.

— Гости?

— Нет, местные. Мадам де Брессе с дочерью.

Мадам де Брессе — жена соседнего помещика, дама влиятельная и язвительная. Если она приехала, значит, новости о нашем заведении дошли до местного дворянства. И судя по выражению лица мадам Бертран, новости эти их не обрадовали.

— Проводите в гостиную. Я сейчас спущусь.

Быстро проверяю себя в зеркале. Выгляжу прилично — простое темное платье, волосы аккуратно убраны. Никаких вызывающих деталей, чистая совесть работящего человека.

Спускаюсь в гостиную и вижу двух дам в дорогих платьях и с кислыми лицами. Мадам де Брессе — женщина лет пятидесяти, полная, с надменным выражением лица. Её дочь Изабель — тощая девица лет двадцати пяти, старая дева с вечно поджатыми губами. Обе смотрят на меня так, будто я что-то неприличное.

— Мадам де Брессе, мадемуазель Изабель, — делаю реверанс. — Какая приятная неожиданность! Чем могу быть полезна?

— Мы пришли по деликатному вопросу, — начинает мадам де Брессе голосом, полным неодобрения. — Касающемуся репутации нашего округа.

— Слушаю вас.

— Дорогая Элеонора, — голос у неё становится елейным, — мы слышали самые невероятные слухи. Говорят, что вы... как бы это помягче выразиться... содержите трактир?

— Постоялый двор, — поправляю. — Для приличных путешественников.

— Боже мой! — Мадам де Брессе хватается за сердце. — Значит, слухи правдивы! Элеонора, милая, вы понимаете, что делаете?

— Зарабатываю на жизнь честным трудом.

— Честным трудом! — Изабель наконец подает голос, и в нём звучит настоящий ужас. — Элеонора, мы дворяне! Дворяне не торгуют!

Вот оно. Священная мантра местной аристократии. «Дворяне не торгуют». А что дворяне делают? Разоряются, пьют, играют в карты и в конце концов умирают в нищете. Но зато с честью!

— А что дворяне должны делать? — спрашиваю невинно. — Умирать с голоду?

— Должны искать покровительства, заключать выгодные браки, служить королю... — начинает мадам де Брессе.

— Мой брат не способен к службе, выгодных женихов в округе нет, а покровители почему-то не спешат нам помогать.

— Но торговля! — ужасается Изабель. — Это же так... низко!

— А долговая тюрьма — это высоко?

Обе дамы замолкают. Видимо, до них дошли слухи и о наших финансовых проблемах.

— Элеонора, — мадам де Брессе понижает голос до заговорщицкого шепота, — говорят, что месье де Ларошфор предлагал вам честный выход из положения...

Ага! Вот в чём дело. Приехали не просто пожурить за неподобающее поведение. Приехали агитировать за продажу поместья.

— Предлагал. Но я не заинтересована.

— Но почему? Это же решило бы все ваши проблемы!

— И создало бы новые. Мы остались бы без средств к существованию.

— Ну что вы! — машет рукой мадам де Брессе. — Молодая красивая девушка всегда найдет выход. Удачное замужество, например.

— За кого? За местных разорившихся дворян?

— Ну... можно поискать в столице...

— На какие деньги? И с каким приданым?

Дамы опять замолкают. Логика — не их сильная сторона.

— Элеонора, — Изабель делает новую попытку, — но подумайте о репутации! Что скажут люди?

— А что они скажут, когда нас выселят за долги? «Ах, какие благородные! Предпочли нищету торговле!»?

— По крайней мере, честь была бы сохранена...

— Мадемуазель Изабель, — говорю я, стараясь сохранять вежливый тон, — честь — это прекрасно. Но на честь дом не построишь и еду не купишь.

— Как вы можете так говорить! — возмущается она. — Честь дороже жизни!

— Тогда почему вы до сих пор живы?

Вопрос попадает в цель. Изабель краснеет и замолкает.

— Элеонора, — мадам де Брессе пытается взять новую высоту, — а подумали ли вы о том, как ваше поведение отразится на остальных? На нас, ваших соседях?

— Каким образом?

— Ну... если дворяне начнут торговать, то что подумают простолюдины? Куда денется уважение к высшему сословию?

Глава 5: "Повседневные радости и заботы"

Следующие две недели научили меня тому, чего не расскажет ни одна книга по ведению бизнеса: девяносто процентов предпринимательской деятельности составляют мелкие бытовые проблемы, которые нужно решать каждый день.

Просыпаясь в половине шестого утра — а теперь я вставала именно в это время, чтобы контролировать все процессы — я уже знала, что меня ждет как минимум дюжина неожиданностей. И редко ошибалась.

Вот, например, сегодняшнее утро.

Первая неожиданность ждала меня на кухне. Мадам Бертран стояла над разбитым горшком и чуть не плакала.

— Мадемуазель, простите, я нечаянно... Хотела достать сковороду с верхней полки...

— Ничего страшного, — говорю успокаивающе, хотя про себя отмечаю: нужно покупать новый горшок, а это лишние расходы. — В городе купим новый.

— Но это же деньги...

— Мадам Бертран, горшки — это расходный материал. Главное, что вы целы.

Вторая неприятность обнаружилась в конюшне. Наш конюх Жак — тот самый пьяница, которого я наняла за неимением лучших кандидатов — сидел на охапке сена и мрачно смотрел на хромую лошадь.

— Что случилось?

— Кобыла захромала, мадемуазель. Вчера вечером была в порядке, а утром — хромает на левую переднюю.

Осматриваю лошадь. Действительно, заметно прихрамывает. А это лошадь месье Дюрана, который должен уехать сегодня после завтрака.

— Кузнеца звали?

— Послал мальчишку. Но он сказал, что сможет подойти только к обеду.

— А месье Дюран планировал выехать утром...

— Ну да. Что ему сказать?

Типичная ситуация для любого заведения, где ухаживают за лошадьми. Животные болеют, травмируются, создают проблемы. А клиенты не хотят знать о наших трудностях — им нужны решения.

— Скажите месье Дюрану, что его лошадь получила небольшую травму и нуждается в осмотре кузнеца. Предложите нашу лошадь взамен. А когда его кобыла поправится, он сможет забрать её в следующий приезд.

— А если он не согласится?

— Тогда компенсируем ему неудобства. Скажем, вернем половину стоимости размещения.

Жак кивает и идет говорить с клиентом. А я мысленно вычитаю из сегодняшней прибыли ещё десять ливров. Мелочи, которые съедают доходы.

Третья проблема ждёт меня в доме. Горничная Мари стоит в коридоре с заплаканными глазами.

— Что случилось?

— Мадемуазель, эта Луиза... — Она показывает на вторую горничную. — Она говорит, что я плохо убираю комнаты!

— И что?

— Как что? Я стараюсь! А она придирается!

Разбираю конфликт. Оказывается, Луиза — более опытная горничная — недовольна качеством работы молоденькой Мари. А та, в свою очередь, обижается на критику.

— Мари, а вы действительно хорошо убираете комнаты?

— Конечно! — Но в голосе слышится неуверенность.

— Тогда покажите мне комнату номер три.

Идём смотреть. Комната выглядит чистой на первый взгляд, но при внимательном осмотре находятся пыль под кроватью, грязные разводы на зеркале, смятое постельное бельё.

— Мари, видите проблемы?

Девушка краснеет.

— Вижу...

— Тогда доделайте. И попросите Луизу показать вам, как правильно убирать. Она работает дольше и знает все тонкости.

— А она не будет ругать?

— Не будет. Луиза, вы поможете Мари освоиться?

— Конечно, мадемуазель.

Проблема решена, но время потрачено. А таких мелочей за день накапливается дюжина.

К завтраку я уже устала, хотя день только начался. Но это цена за то, чтобы заведение работало как часы.

— Элеонора, — говорит Анри, видя моё лицо, — ты выглядишь измотанной.

— Обычное утро хозяйки постоялого двора.

— А раньше ты спала до десяти...

— Раньше у нас не было бизнеса, который нужно контролировать.

— И не скучаешь по прежней жизни?

— По какой именно? По той, где мы медленно разорялись? Нет, не скучаю.

Хотя иногда, честно говоря, хочется просто поспать подольше. Но это роскошь, которую я себе позволить не могу.

После завтрака — обычная рутина. Проверяю запасы продуктов в кладовой, составляю список покупок, подсчитываю расходы за предыдущий день. Арифметика простая, но требует внимания.

Вчера у нас было четверо гостей. Доход — восемьдесят ливров. Расходы на продукты — двенадцать ливров. Зарплата персоналу — пять ливров в день. Прочие расходы — три ливра. Итого чистая прибыль — шестьдесят ливров.

Неплохо, но для достижения цели нужно больше. За прошедшие две недели мы заработали около тысячи ливров. До конца месяца нужно ещё девять тысяч. Задача сложная.

— Мадам Бертран, — зову экономку, — какие у нас планы на обед?

— Суп из дичи, жареная говядина с овощами, пирог с яблоками. И те самые котлеты, которые все так хвалят.

— Отлично. А сегодня вечером попробуем что-то новое.

— Что именно?

— Рыбу в травах. Я вчера видела на рынке отличную форель.

— А как готовить?

— Покажу. Это несложно, но эффектно.

Мы идём на кухню, и я объясняю мадам Бертран новый рецепт. Рыбу нужно очистить, нафаршировать травами, завернуть в тонкие ломтики сала и запечь в печи. Получается сочно и ароматно.

— А откуда вы знаете столько рецептов? — в который раз спрашивает экономка.

— Долгая история, — отвечаю уклончиво. — Главное, что теперь знаете их и вы.

— Мадемуазель, а можно вопрос?

— Конечно.

— Вам не кажется, что мы... как бы это сказать... слишком хорошо готовим?

— В каком смысле?

— Ну, для простого постоялого двора. Гости удивляются, спрашивают, где мы научились. А если кто-то заподозрит...

— Что именно?

— Что вы не обычная дворянка. Что у вас есть какие-то тайны.

Умная женщина, мадам Бертран. Подмечает детали, которые могут показаться странными.

— А что я должна ответить, если спросят?

— Скажите, что изучали кулинарные книги. Или что у нас была талантливая кухарка, которая научила семейным рецептам.

— Хорошо. Но вообще-то люди редко интересуются подробностями. Им важен результат.