Второй шанс Виктории

Глава 1

— Ну, девки, за то, чтобы ни одна сволочь не ушла безнаказанной, — я ловко закинула рюмку в рот, не отрывая взгляда от "заклятых" подружек.

Нет, до этого месяца они были вполне себе нормальные. Мы познакомились на моей прошлой работе, дружили восемь лет обыкновенно. По-своему, по-бабски: мужья, дети, шашлыки, советы по покупке пуховика на зиму, совместные вылазки в бар раз в тысячелетие. Все как у всех.

Но чего не включала программа нашей "дружбы", так это то, что каждая из этих тварей, сидящая передо мной и кривящая рот в лицемерной улыбке, спала с моим "любимым" муженьком. Пусть земля ему будет стекловатой. А теперь все они собрались, чтобы поддержать горюющую вдову. Устроили жалобные взгляды, поддакивали, как мне тяжело, и по очереди вытирали фальшивые слёзы. А я? Я смотрела на них и думала, как же всё это мерзко.

— Как ты держишься? — спросила Наташка, самая жалостливая из них, с видом святой мученицы, как будто она не тащила его к себе на дачу всякий раз, когда я была в командировке.

— Держусь, — ответила я с натянутой улыбкой, играя роль той самой убитой горем жены, которою им хотелось во мне видеть.

Но внутри меня всё клокотало. Я знала о каждой из них. Мое сердце вынули, когда я услышала о смерти Максима, но когда его сослуживец передал мне вещи мужа, в том числе и телефон, на месте груди образовалась черная дыра. И она засасывала, засасывала, засасывала...

Все то светлое и чуткое, что было между нами одиннадцать лет. Наш брак, чувства, быт, любовь, а потом оказалось и дружбу с вот этими вот предательницами.

Какая же я была дура... Но это они и сами знали. Что Наташка, что Олька, обе не стеснялись обсуждать меня в любовных чатах с моим муженьком. Во всех деталях и подробностях, так сказать.

Чего они не знали так это о том, что мой козлик спит с обеими. Но я им сегодня расскажу, а еще покажу....

Много чего покажу, но пока…

— Ну что, девочки, — продолжила я, чувствуя, как на губах играет странная полуулыбка, — как вы думаете, сколько бы я ещё могла это терпеть?

Наташка замерла, держа в руках бокал, будто не понимая, о чём я говорю. Ольга, напротив, напряглась, явно чувствуя, что грядёт нечто неприятное, но молчала.

— Все эти годы я была для вас хорошей подружкой, слушала ваши жалобы на жизнь, делала вид, что всё нормально. Но знаете, я не идиотка. Максим, тот ещё "умелец", — я сделала паузу, наслаждаясь их недоуменными лицами. — В общем, он оставил мне один очень любопытный подарок. Всё записал. И наши "дружеские" отношения, и ваши похождения. И не только в тексте, девочки.

Тишина повисла в воздухе, Наташка смотрела на меня с лёгкой улыбкой, не до конца понимая, но Ольга уже начинала догадываться, и её рука слегка дрогнула.

— Знаете, что самое смешное? Я могла бы всё это забыть. Могла бы просто уехать и оставить всё позади. Но вы, девочки, — я наклонилась чуть вперёд, понизив голос, — вы перешли черту. Каждая из вас, трах..сь с моим мужем, обсуждая меня за моей спиной... вы сами это сделали.

Я выпрямилась и небрежным жестом пододвинула к себе телефон, который лежал на столе.

— Так вот, — продолжила я, — ваш "приватный" чат с Максимом. Там не только милые послания и обсуждения, там ещё кое-что интересное. Фото, видео... Так что, девочки, надеюсь, вы любите внимание.

Они замерли, глаза широко распахнулись. Теперь обе поняли, о чём я говорю.

— Я только что выложила ваши замечательные снимки на нескольких популярных сайтах для взрослых. Думаю, у вас будет шанс стать звёздами, ведь вы всегда любили быть в центре внимания, правда?

Ольга вскрикнула, схватившись за телефон, но было поздно. Наташка сидела, как парализованная, осознавая, что её "безопасная" жизнь разрушена.

— Это... это ненормально! — выпалила Наташа.

— Ненормально? — переспросила я, вставая из-за стола и забрасывая сумку на плече. — Ненормально — это считать вас подругами, когда вы спали с моим мужем за моей спиной. А то, что я сделала — это просто справедливость.

Я посмотрела на них в последний раз:

— Ну что, девочки, за справедливость. Наслаждайтесь своим новым статусом. И удачи вам в поиске работы. Думаю, начальство будет впечатлено вашими талантами.

Прежде чем кто-то из них успел что-то сказать, я поднялась из-за столика и подхватив свое пальто пошла на выход. Пусть сами расплачиваются по всем счетам.

Мне удалось выйти на улицу без проблем.

Я шла по ночному городу, чувствуя, как лёгкость разливается по телу. Завтра я переезжаю. Квартира, которую мы делили с Максимом, уже выставлена на продажу. Всё это больше не моё, как и этот город, как и эти люди.

Я наконец-то свободна.

- Сука!- в спину меня больно пихнули от чего я почти упала.

Оборачиваясь я уже знала кого увижу. Перекошенное злобой лицо Ольги напоминало сейчас хелловинновскую маску. Ну точно ведьма, что скрывается за образом белокурой феи. Ненавижу

- Тварь! - меня снова пихнули, но на этот раз в плечи.

Я лишь криво улыбнулась, но не ответила, пока... До кондиции надо дойти, так чтобы потом в клочки порвать эту дуру.

- Это я то тварь, Оленька? А может это ты, тварь, слабая на передок? Но не переживай, об этом уже все знают и очень скоро ты найдёшь замену Максиму, а может и не одну.

Ольга продолжала наступать на меня, пытаясь в ярости схватить за плечо, но я не позволяла. Внутри всё кипело. Вся боль, злость, предательство — всё это нарастало, как вихрь, который требовал выхода. И что лучше всего, чем хорошая, честная драка?

— Давай, давай, бей! — выкрикнула я, чувствуя, как пульс учащается. Я жаждала этого момента, чтобы наконец выплеснуть весь тот гнев, что копился внутри. — Ты же всегда была той, кто за спиной, а теперь посмотри, каково это — сражаться в лицо.

Ольга, видимо, не ожидала такой реакции. Её шаги замедлились, но она не остановилась. Её лицо исказилось от эмоций, глаза сузились, и я увидела, как в ней тоже зарождается желание драки.

Глава 2

— Где она?! Я хочу немедленно её видеть!!! Как она посмела!

Разъярённый мужской голос ворвался в сознание, вытягивая меня из беспамятства. Я с трудом открыла глаза, сердце бешено колотилось в груди. Голова кружилась, а тело казалось чужим. Я попыталась сесть, но не смогла — словно всё вокруг меня изменилось. Шум в голове постепенно стихал, и я начала осознавать, что лежу на кровати. Вокруг меня все плыло, но все же удалось рассмотреть помещение.

Странно, как странно... Похоже я сплю?

Вокруг меня было само воплощение роскоши и утончённости викторианской эпохи. Высокие потолки с искусно вырезанным карнизом создавали впечатление величия, а тяжёлые бархатные шторы темно-бордового цвета свисали с высоких окон, мягко драпируясь до самого пола. Свет с трудом пробивался сквозь эти плотные занавески, наполняя комнату приглушённым полумраком.

Огромная кровать с резными деревянными стойками и балдахином занимала центральное место. На её мягком, воздушном матрасе лежало множество подушек, обтянутых дорогими тканями, а покрывало было украшено кружевами и золотой вышивкой. Над кроватью висел изящный светильник с хрустальными подвесками, отражавшими тусклый свет свечей.

В углу стоял массивный, зеркальный гардероб из тёмного дерева, его поверхность была отполирована до блеска. Рядом находился туалетный столик, украшенный множеством мелочей: серебряные щётки для волос, флаконы духов, и изящная фарфоровая пудреница. Большое зеркало в позолоченной раме отражало часть комнаты, создавая иллюзию простора.

Пол был устлан мягким ковром с замысловатым узором, под ногами его ворс был густым и приятным на ощупь. В камине, выложенном мрамором, тлели остатки дров, придавая комнате едва ощутимое тепло и покой.

Несмотря на всю роскошь, в воздухе витало чувство старинной тяжести и времени, словно эта спальня хранила секреты десятилетий и стала свидетелем множества чужих историй.

Я бы еще рассматривала это диво дивное, если бы не раздражающий, напряженный разговор, что все время велся рядом со мной пока я беспечно изучала обстановку.

- Прошу вас, лорд Эшвуд, мисс Эшвуд не здорова. Ей действительно стало плохо.

- Я знаю, ваше сиятельство! Об этом также знает весь Лондон, поэтому я прошу вас отойти в сторону. Я желаю поговорить с сестрой немедленно!

— Я умоляю вас, лорд Эшвуд, дайте ей время прийти в себя! Она слишком слаба для таких разговоров,- женский голос был мягок, но неотступен в своем желании защитить эту мисс Эшвуд от ... ее родственника. Эшвуд и Эшвуд, это же родственники, правда?

Я с трудом фокусировалась на происходящем, пытаясь понять, о какой "мисс Эшвуд" они говорят. Голова кружилась, а тело всё ещё казалось неподвластным мне. "Какой реалистичный, сон?" — мелькнула мысль.

— Я не отступлю! — раздался мужской голос, резкий и раздражённый. — Как сестра могла совершить такой поступок? Её безрассудство поставило под угрозу честь нашей семьи!

Сестра? Значит, он говорит обо мне? Память всё ещё не возвращалась, и, хотя я пыталась припомнить, как оказалась здесь, в голове была лишь пустота.

Женщина снова сделала шаг вперёд, закрывая меня собой, хотя я не могла даже толком разглядеть её лицо.

— Лорд Эшвуд, умоляю вас, позвольте ей восстановиться. Это же ваша сестра и она действительно очень больна, — её голос был тихим, но твёрдым.

Я моргнула, постепенно приходя в себя и оглядываясь на происходящее. Мужчина — высокий, широкоплечий, с резкими чертами лица и сверкающими глазами — шагнул ближе, глядя на меня так, будто хотел прорваться через все преграды.

— Сестра или нет, я хочу, чтобы она ответила за свои поступки, — его взгляд был холодным, несмотря на бушующую в нём ярость.

Вторая женщина, скромная и молчаливая, стояла у стены с опущенной головой, сложив руки перед собой, явно боясь вмешаться в спор. Возможно, она была служанкой или компаньонкой, но сейчас её мнение явно не учитывалось.

— Виктория, — его голос снова прорезал тишину, и в этот момент я окончательно осознала: он действительно говорил обо мне. — Если ты можешь слышать меня, то лучше тебе объяснить своё поведение. Я не позволю, чтобы наши добрые имена были запятнаны! И тот позор, что может навлечь на нас твое...

Я сглотнула, мои губы дрожали, но мне всё ещё не удавалось заговорить. Я была словно заложница в собственном теле. Что за жизнь я вела до этого? Какую ошибку совершила эта "мисс Эшвуд"?

— Лорд Эшвуд, я прошу вас... — женщина, которая меня защищала, осторожно коснулась его руки. — Арчибальд, позвольте ей хотя бы немного отдохнуть. Вы видите, она не в силах даже говорить. Вы всё успеете обсудить, когда она придёт в себя.

От упоминания своего имени и прикосновения ее руки мужчина застыл на мгновение и наконец-то оторвав свой ледяной взор от меня уставился на женщину. Она тут же отступила и убрала руки за спину, будто бы стыдилась своего поступка

— Хорошо, — наконец произнёс он холодным тоном. — Но я вернусь. И тогда никаких больше оправданий.

С этими словами он резко развернулся и, не глядя ни на кого, вышел из комнаты, оставив после себя напряжённую тишину.

Женщина, что пыталась меня защитить, опустила плечи, облегчённо выдохнув, и медленно повернулась ко мне, её лицо наконец показалось в мягком свете камина.

— Всё хорошо, мисс Эшвуд. Он ушёл... Пока что. Вы должны отдохнуть.

Я лежала неподвижно, не в силах осмыслить всё происходящее.

Женщина, которую я пока ещё не могла вспомнить, вновь приблизилась ко мне, её лицо выражало смесь сочувствия и усталости.

— Молли, — обратилась она к скромной женщине, которая всё это время стояла у стены, опустив голову. — Позаботься о мисс Эшвуд. Убедись, что она приняла лекарство, и уложи её спать. Ей необходим отдых.

Молли быстро подняла глаза, кивнула и шагнула ближе к кровати, не осмеливаясь произнести ни слова. Её руки дрожали, но в её движениях чувствовалась профессиональная забота. В этот момент женщина, что спасла меня от ярости лорда Эшвуда, повернулась ко мне, её лицо вновь стало серьёзным.

Глава 3

Но на второй день лучше не стало. Я всё так же пребывала в каком-то застывшем состоянии. Та же спальня, та же служанка, совершающая молчаливый и аккуратный уход. Та же пустота в голове, не дающая ответов на вопросы.

Абсолютная, звенящая пустота. У меня не было прошлого. Я была просто женщиной, лежащей на кровати в красивой спальне, и не могла распознать ничего из окружающего меня пространства. Всё казалось чужим, далёким. Мои попытки вспомнить хоть что-то разбивались о туман, окутавший моё сознание.

Молли, моя безмолвная спутница в этом странном заточении, продолжала выполнять свои обязанности с безупречной аккуратностью. Она приходила с лекарствами, снова помогала мне с гигиеническими процедурами и тихо уходила, оставляя меня наедине с тишиной и моими беспокойными мыслями.

Что это за место? Почему я здесь? Почему моё тело не подчиняется мне?

С каждым новым днём меня всё больше охватывало ощущение, что я заточена в собственном теле. Мир вокруг был ясен, но как будто пронзительно нереален. Даже звуки за окном — пение птиц, шелест деревьев — казались странно далекими, словно их пытались до меня донести через плотную завесу.

Самое интересное, что леди Эшвуд так и не вернулась, хотя обещала навестить и от этого я чувствовала себя еще более покинутой и потерянной.

Возможно я была особенно уязвима в этот момент и очень нуждалась в ком то сочувствующем. Ведь леди защитила меня от" брата" и я прониклась к ней искренней симпатией.

Кстати, он тоже не появлялся, что было как по мне большим плюсом.

— Мисс Эшвуд, — наконец раздался голос Молли на третий день. Она тихо, почти нерешительно, смотрела на меня. — Сегодня вас должен навестить доктор. Он придёт через час. — Её голос был мягким, но под ним чувствовалась скрытая тревога.

Доктор... Возможно, он сможет объяснить, что со мной происходит. Но вместе с этой мыслью пришёл страх. А что если всё, что я чувствую, — это не болезнь, а что-то куда более глубокое и странное?

Молли исчезла из комнаты, оставив меня наедине с моими мыслями. Ожидание тянулось бесконечно, и вскоре я услышала шаги за дверью. Глухие голоса доносились с коридора, и моё сердце забилось быстрее. Дверь открылась, и на пороге появилась леди Эшвуд, сопровождаемая высоким мужчиной в чёрном костюме с цилиндром и кожаным врачебным саквояжем в руках. Его глаза быстро окинули комнату, а затем задержались на мне.

— Доктор Хартли, благодарю вас за то, что пришли так быстро, — сказала леди Эшвуд, голос её был ровным, но с ноткой волнения.

— Разумеется, миледи, — ответил доктор, кивая. — Вы сказали, что её состояние не улучшилось?

- Да - кивнула женщина становясь ближе к окну, чтобы не мешать врачу - Она пришла в себя, но не двигается и не говорит.

После ее слов мужчина нахмурился и подойдя поближе присел на пододвинутое служанкой поближе к кровати кресло.

- Добрый день, мисс Эшвуд - вежливо и ласково поздоровался мужчина - Вы меня слышите?

Да! Да я вас слышу, но не могу ответить! Мне хотелось это сказать, но ни одно слово не вырвалось из моего рта.

Все что я смогла придумать, это опустить и поднять ресницы, сообщая, что действительно понимаю его.

- Хмм - доктор нахмурился, но больше ничего не сказал по этому поводу. Лишь спросил позволения осмотреть меня у леди Эшвуд.

Та разрешила, но подошла поближе и остановилась у изножья кровати, наблюдая за ним. Он осторожно взял меня за запястье, проверяя пульс, и взглянул так, как будто пытался проникнуть в моё сознание, понять, что скрывается за этим неподвижным телом.

— Пульс слабый, но ровный, — произнёс он, отпуская мою руку. — Миледи, как давно она в таком состоянии?

— Это уже третий день, доктор, — ответила леди Эшвуд, её голос был обеспокоенным. — Она едва реагирует на происходящее, не может двигаться и не говорит. Я опасаюсь, что это что-то серьёзное. Ваш коллега заверил меня, что это был просто женский обморок.

После этих слов доктор нахмурился раздумывая.

— Не хочу вас пугать, леди Эвшуд, но это может быть паралич Белла или, возможно, даже истерический паралич, — начал он объяснять. — Паралич лицевого нерва, вызванный сильным стрессом или нервным потрясением. Это состояние может парализовать не только мышцы лица, но и другие части тела. В таких случаях больной часто теряет способность двигаться или говорить, хотя никаких физических травм может и не быть.

Леди Эшвуд вглядывалась в лицо доктора, её тревога усилилась.

— Но... доктор, она ведь сможет восстановиться? — спросила она, голос её дрожал.

Доктор Хартли слегка кивнул.

— В таких случаях многое зависит от восстановления нервной системы и времени. Важно обеспечить ей покой, стабильное питание и отсутствие какого либо расстройства. Я также выпишу тонизирующее средство для укрепления её организма, — сказал он, доставая из сумки маленькую бутылочку с лекарством. — Прогресс может быть медленным, но при правильном уходе есть все шансы на выздоровление.

Леди Эшвуд облегчённо выдохнула.

— Спасибо, доктор. Я доверяю вашим знаниям. Мы сделаем всё возможное, чтобы её состояние улучшилось.

Доктор подошёл к столу, на котором стояли различные флаконы, и начал записывать свои рекомендации. Я слышала их разговор, понимала, что происходит, но не могла ответить. Моя собственная беспомощность была настолько мучительной, что я лишь могла надеяться на одно — что доктор прав, и моё состояние действительно поправимо.

Молли подошла ко мне снова, бережно поправляя одеяло, словно стремясь вернуть мне хоть крупицу комфорта.

— Всё будет хорошо, мисс Эшвуд, — тихо произнесла леди, когда доктор готовился уйти. — Мы будем рядом, и вы поправитесь.

Я хотела верить этим словам, но страх перед неизвестностью всё ещё жил во мне.

Доктор Хартли убрал свои записи и ещё раз внимательно посмотрел на меня, как будто пытаясь убедиться, что его рекомендации верны.

— Я навещу её через несколько дней, миледи, — сказал он, обращаясь к леди Эшвуд. — Если состояние не ухудшится, есть все основания надеяться на постепенное восстановление.

Глава 4

Прошло ещё несколько дней, за которые я постепенно смирилась с мыслью, что я, мисс Виктория Эшвуд, полностью утратила память о своей жизни и совершенно не могу объяснить ни одного события, происходящего вокруг меня.

Это понимание помогло мне смириться с ситуацией и попробовать заново сложить хотя бы какие-то кусочки своей жизни. То, что я смогла понять из разговоров окружающих, было скудным, но всё же хоть как-то помогало прояснить ситуацию.

Как я уже говорила, меня зовут Виктория Эшвуд, и я сестра графа Арчибальда Эшвуда. Довольно молодого лорда, который, к сожалению, не очень хорошо относится ко мне.

Судя по всему, мы сироты, так как за это время меня не проведали родители, да и леди Эшвуд о них ничего не упоминала.

Кстати, о ней. Если я правильно понимаю, то она — жена моего брата и единственная моя защитница в этом доме, если не считать безгласую Молли. Но кого интересует мнение прислуги?

Кроме них, в мою комнату заходили ещё несколько служанок и доктор. Только вот все они были немногословны и бросали на меня жалостливые взгляды.

Я понимала, что моё парализованное состояние было результатом каких-то ужасных событий, что жутко разозлили моего брата, но вспомнить о них я просто не могла.

Впрочем, с того самого памятного вечера, когда я очнулась, никто больше и слова не заговаривал о том таинственном и трагическом происшествии.

Как бы там ни было, а жизнь моя была до безобразия однотипной в эти дни. Молли, лекарство, еда, сон, короткие визиты доктора и леди Эшвуд, где она меня уверяла, как заведённая, что я поправлюсь.

Всё изменилось примерно через неделю моего однотипного существования в этой комнате.

Молли провела все утренние процедуры и уже собиралась меня кормить, когда двери в комнату открыли и вошёл очень редкий и нежеланный гость — мой брат, лорд Эшвуд!

Молли замерла на месте, её руки с подносом дрожали, и она быстро отступила в сторону, опустив голову. В комнате повисла напряжённая тишина, но она была нарушена спокойным, почти ледяным голосом моего брата.

— Оставь нас, Молли, — произнёс лорд Эшвуд, не отрывая взгляда от меня.

Молли тут же присела в коротком реверансе, быстро и бесшумно вышла, прикрыв за собой дверь. Оставшись наедине с братом, я чувствовала, как воздух в комнате будто стал тяжёлым. Он сделал несколько шагов вперёд и остановился у изножья кровати, его холодный взгляд впивался в меня.

— Виктория, — начал он тихо, но в его голосе ощущалась сдерживаемая ярость, — ты, должно быть, думаешь, что всё это как-то пройдёт само собой? Что всё можно забыть?

Его слова звучали как обвинение, хотя я совершенно не понимала, за что меня осуждают. Я не могла говорить, не могла объяснить своё состояние или своё полное недоумение происходящего.

— Я надеялся, что всё будет хотя бы в рамках видимого приличия и Генри не станет разрывать помолвку хотя бы до того времени, пока мы не сможем уладить этот скандал, — продолжал Арчибальд, его голос становился всё жёстче. — Но, видимо, я переоценил благоразумие и милосердие маркиза Хейвуда.

Генри Лэнгтон, маркиз Хейвуд. Его имя прозвучало как удар грома в моём затуманенном сознании. Мой жених? Было ли это так? Почему я ничего не помню о нём? Что произошло между нами, что привело к разрыву?

Арчибальд продолжал смотреть на меня, ожидая хоть какой-то реакции, но я была не в состоянии ответить. Моё тело оставалось неподвижным, а разум — погружённым в пустоту. Всё, что я могла сделать, — это пытаться понять и проанализировать новость, которая так сильно разозлила моего брата.

— Генри разорвал помолвку на следующий день после... твоего позора, — он произнёс эти слова с явным презрением. — Он посчитал, что ты больше не подходишь для роли его супруги. И я не могу его винить за это.

Позор? Что я сделала? Я отчаянно пыталась вспомнить хотя бы малейшую деталь, хотя бы крупицу информации, но в голове была пустота. Как будто кто-то вытер целую страницу из моей жизни.

— Ты всё усложнила, Виктория, — продолжал Арчибальд. — Теперь нам придётся решать всё это, как обычно, самостоятельно.

Он замолчал на мгновение, его взгляд снова стал ледяным.

— И если ты думаешь, что сможешь продолжать играть в жертву, знай: я не позволю тебе разрушить нашу семью ещё больше. Ты отправляешься в семейное имение и проведёшь там остаток своей жизни. И не смотри на меня так. Лучше было бы отправить тебя в Бедлам, объявив сумасшедшей, но ты всё же моя сестра, и я проявлю к тебе максимальное милосердие.

Мои внутренности сжались, как только я услышала эти слова. Семейное имение... Бедлам... Он не шутил. Арчибальд смотрел на меня, как на постороннюю, как на обузу, которую нужно скрыть подальше от посторонних глаз. Я не могла ничего сказать в своё оправдание, не могла даже пошевелиться, но внутри меня бурлили эмоции — страх, смятение, гнев.

— Считай это твоим последним шансом сохранить хоть какую-то честь, Виктория, — продолжал Арчибальд, его голос был холоден и неумолим. — Я позабочусь о том, чтобы всё было улажено как можно тише. Ты уедешь в имение завтра же. Там никто не будет задавать тебе вопросов. Никто не будет осуждать тебя, но и любые визиты я запрещаю.

Его последние слова звучали скорее как угроза, нежели утешение. Мне предстояло провести остаток жизни в изоляции, заточённой в старом семейном имении. Мысли об этом вызвали волну паники. Я не могла ничего вспомнить, не могла даже понять, в чём была моя вина, но одно было ясно — мой брат собирался вычеркнуть меня из жизни, и я ничего не могла с этим поделать.

— Будь благодарна за то, что я не оставил тебя на милость публики и скандалов, — добавил он, после чего развернулся и направился к двери.

На пороге он на мгновение остановился, но так и не оглянулся.

— Ты должна смириться с тем, что всё кончено, Виктория. Перестань манипулировать Маргарет. Она больше не твоя подруга, а леди Эшвуд — моя жена и мать моих будущих наследников. Прими свою участь и исчезни с достоинством.

Глава 5

На следующее утро всё началось с тихого шороха, когда Молли вошла в комнату, как всегда, бесшумно и осторожно, ведя за собой еще двоих служанок. Ирму и Мари, если я не ошибаюсь.

Очень быстро проведя обычный туалет они начали облачать меня в подготовленную с вечера одежду.

Первой на меня надели тонкую хлопковую сорочку, аккуратно натягивая её на неподвижное тело. Они поднимали мои руки, обхватывали ноги, делая всё настолько бережно, насколько это было возможно.

Затем служанки надели чулки. Их пальцы ловко закрепляли подвязки, следя за тем, чтобы ткань не причиняла дискомфорт. Я не чувствовала, как холодное кружево касается моей кожи, но могла представить это.

Следующей была нижняя юбка — её подол шуршал, пока служанки аккуратно спускали её по телу, поддерживая меня так, чтобы всё сидело на месте.

Когда очередь дошла до корсета, я даже немного ощутила, как его тугие шнуры начали сдавливать мою грудь, ограничивая дыхание. Что дало мне хоть немного радости в этот тревожный момент.

Однако, будучи парализованной, я не могла выразить свои ощущения и просто полулежала неподвижной куклой. Корсет затягивали аккуратно, но плотно, чтобы придать мне аристократический облик.

Поверх корсета они надели тяжёлое бархатное платье. Его мягкая ткань падала на моё тело, но я могла лишь молча ощущать этот вес. Каждое их движение было плавным и осторожным, так как они понимали, что любое резкое действие могло бы причинить мне вред или дискомфорт. Последними деталями стали шляпка и плащ с меховой отделкой, который служанки бережно расправили на моих плечах.

Когда я была полностью одета, пришло время переносить меня на носилки. Двое крепких слуг с огромной осторожностью поднимали меня, словно фарфоровую куклу, совершенно неподвижную и безвольную. Они слаженно работали в унисон, чтобы не причинить мне неудобств. Молли, не отрывая глаз, внимательно следила за процессом.

Медленно и аккуратно они начали выносить меня из комнаты, спускаясь по лестнице и обмениваясь рекомендациями. Я ощущала слабую вибрацию от каждого их движения, но тело не реагировало на это.

Как только мы достигли двери, меня осторожно перенесли в карету, чёрную, внушительную, с мягкими сиденьями и просторным интерьером, приспособленным для больных. Внутри карета была тщательно обустроена: толстый ковер на полу, мягкие подушки вдоль стен, и матрас, на который меня аккуратно уложили.

— Всё будет хорошо, мисс Эшвуд, — тихо шепнула Молли, заботливо поправляя одеяло вокруг меня, будто стремясь успокоить, хотя бы словом.

И все же брат позаботился обо мне, несмотря на откровенную холодность и даже некоторую ненависть с его стороны. А значит, что надежда на примирение есть. Как, впрочем, и на мое выздоровление.

Снова вспомнилось, то слабое и отдаленное чувство, когда мою грудь затягивали в корсет. Еще пару дней назад я абсолютно ничего не чувствовала, а теперь...

Я поправлюсь и постараюсь вернуть все потерянное в этой жизни. Главное надеяться и радоваться, как тот цветок из Уайтчепела.

Вот! Еще одна цель! Виктория, ты должна узнать откуда у тебя эти воспоминания. И странное поведение жених, бывшего жениха, тоже требует объяснений.

В общем, я начала настраивать себя на хороший лад, пытаясь, перебороть все те ужасные мысли, что мучили меня такое длительное время. Нет-нет, я не должна впадать в тревогу и жалость к себе иначе просто окончательно зачахну потеряв смысл жизни.

Дверь кареты закрылась и я услышала, что последние приготовления были закончены. Кучер ухватился за вожжи и мы медленно тронулась с места. Лёгкая качка от колес была смягчена подвесками. Однако, несмотря на всё внимание к деталям, путешествие предстояло долгим и полным неизвестности.

Ещё меня терзало сожаление, что я не смогла попрощаться с Маргарет Эшвуд перед отправкой. Её отсутствие говорило о многом — о том, что Арчибальд принял окончательное решение оградить свою жену от меня, от той "падшей обузы", которой я стала в его глазах. Когда-то Маргарет была мне подругой, возможно, единственной настоящей. Но теперь она — леди Эшвуд, его жена, и её долг, как жены, состоял в том, чтобы следовать указаниям мужа.

Молли, заметив моё состояние, тихо сказала:

— Мисс Эшвуд, леди Маргарет очень переживает за вас. Она хотела увидеться, но... — она замялась, словно не хотела сказать что-то лишнее. — Лорд Арчибальд посчитал, что это не будет полезно для вас обеих.

Конечно, Арчибальд запретил ей приходить. Возможно, он боялся, что её сочувствие и поддержка дадут мне неверные надежды, а может быть, это было ещё одно проявление его ярости и стремления стереть меня из их жизни.

Но как уж есть. Протестовать я не могла и даже не видела в этом смысла сейчас, когда абсолютно ничего не помню.

Тем временем путешествие продолжалось.

Часы поездки тянулись бесконечно, сменяя друг друга так, что время казалось потерянным в ритмичном покачивании кареты. Мягкое шуршание колес, касающихся дороги, и приглушённые звуки снаружи были единственным напоминанием о том, что мы движемся вперёд.

Прошло не больше нескольких часов, но мне казалось, что это целая вечность. Благодаря заботливой служанке, меня устроили так, что я могла видеть все, что происходило за окном.

Пейзажи медленно сменяли друг друга: сначала мы проезжали по мощёным улицам заводненного людьми Лондона, затем, покидая город, карета выехала на более узкие, пыльные дороги. Молли сидела неподалёку, держа руки на коленях и читала вслух какой-то роман.

Медленно и иногда с ошибками, но я была ей очень благодарна.

Заботливая служанка пыталась максимально разнообразить мою жизнь и сделать ее комфортной.

Иногда она смотрела на меня, и я ощущала её тревогу, но излишней навязчивости Молли не проявляла.

Что я особенно оценила в последующие дни, так это то, как сильно дорога истощала меня. Такой измотанной и уставшей, я себя никогда не чувствовала. Казалось, что каждая миля, пройденная каретой, вытягивала из меня последние крохи сил. Дорога просто высасывала всё: моральные, физические, а иногда и духовные ресурсы, оставляя меня в полном опустошении.

Глава 6

Сказать что наш приезд устроил настоящий переполох, это ничего не сказать. Быстрее я описала бы это как паническое бегство по кругу. Оказалось, что прислугу никто не предупредил и дом был абсолютно законсервирован и не готов к приезду хозяев. Тем более новость о том, что леди Виктория, парализованная молодая хозяйка возможно переехала навсегда, вызвало просто истерику.

Ведь поместье было очень большим. Я бы сказала огромным по меркам стесненного и зажатого Лондона.

Само семейное гнездо Эшвуд выглядело довольно новым, но всё же внушительным. Здание было построено из светлого камня, что придавало ему не столько мрачность, сколько строгость и величие. Фасад был украшен высокими окнами с белыми рамами, которые тянулись почти до самого крыла. Я заметила, что на каждом окне были ставни, и некоторые из них уже начинали ветшать от времени.

Главный вход был расположен за широкой, аккуратно выложенной дорожкой, по бокам которой тянулись клумбы с тщательно ухоженными растениями. Высокие двери были сделаны из полированного дерева, и, хотя на них не было сложной резьбы или изысканных украшений, они всё равно выглядели внушительно. Около входа — несколько аккуратно подстриженных кустов, что придавало поместью строгий, но ухоженный вид.

Дом был большим, но не подавляющим. Он скорее создавал ощущение уюта и достатка, чем монументальности. Никаких древних башен или готических элементов — всё было пропитано сдержанным аристократическим вкусом, как будто его хозяева ценили современность и практичность больше, чем старинные традиции.

Правда наслаждаться в полной мере этим уютным по суть домом я не смогу. И все же... Если доктор Харли был прав и у меня есть шанс поправится, то мне показалось, что именно это место подходит для исцеления как нельзя лучше. Будто сам воздух здесь был другим.

Свежим, насыщенным, родным и теплым.

- О, мисс Эшвуд, простите!

Ко мне и Молли подошла высокая, сухопарая женщина со строгим лицом, но добрыми глазами.

- Мы понятия не имели, что вы приедете, но уверяю вас, леди, уже через пол часа все необходимое будет готово.

Почему-то я ей сразу же поверила, глядя на то как вокруг судорожно суетятся слуги.

- Куда вы планируете перенести леди, миссис Дженкинс? - спросила Молли с почтением в голосе.

- Пока что в гостиную, мисс Молли - ответила управляющая (если я все правильно поняла) - Она не была закрыта на случай визита кого то из соседей и убиралась, а также протапливалась регулярно. Мы постарались сделать все максимально удобным.

Последнее было обращено ко мне и миссис Дженкинс не соврала. Когда меня занесли в дом и доставили в гостиную я увидела как почти весь ковер, поближе к камину, устеленный мягкими подушками. Причем не в один, а в два слоя. При этом прислуга приносила еще и еще, и среди них я видела не только дорогие перины, но и подушки попроще, что явно принадлежали кому-то из прислуги. Возможно, что и самой миссис Дженкинс, в том числе. Сердце мое наполнилось теплом, когда я поняла. Мне здесь не просто рады - меня здесь любят. Искренне и по мере своих скромных сил людей намного ниже по статусу. Но это было не важно, если здесь я не столкнусь с враждебностью, то переезд в Эшвуд - Корт будет скорее удачей, нежели ссылкой.

- Спасибо, Роберт, подушек больше не надо - сообщила управляющая, опытным взглядом определив, что ложа для меня более чем достаточно - Отправляйся в комнаты мисс и проследи, чтобы все было готово, а потом займитесь библиотекой и личным кабинетом лорда.

— Мисс Эшвуд, если вы позволите, я приготовлю для вас горячий чай и легкую закуску, — добавила миссис Дженкинс с ноткой заботы в голосе, кивая слугам, которые мгновенно откликнулись, начиная бережно укладывать меня на импровизированную постель. - Ужин уже прошел, но, думаю, повариха будет не против.

" В Эшвуд-Корте всегда ужинают рано. Обычно в шесть часов" - мелькнула псевдо обыденная мысль и я тут же оживилась. Я начинаю вспоминать? О, да! Я начинаю вспоминать! Ведь откуда я могу знать, что библиотека на втором этаже с диваном и тремя креслами обтянутыми...

... обтянутыми мягкой тёмно-зелёной тканью, а над камином висит картина с охотой? И то что за креслами очень удобно было прятаться играя в прятки с Кексиком - Арчи, который в десять напоминал краснощёкий бочоночек. Стоп! Я помню его в том смешном камзоле из которого он давно вырос, но так не хотел менять. Ведь ему казалось, что он выглядит взрослее. Да! И эти уши... Я помню! Помню!

Не все, конечно же, но обрывки воспоминаний, как клочки порванной бумаги, возвращаются ко мне! Память, которую я считала безвозвратно потерянной, начала понемногу восстанавливаться.

Моя голова была полна картин: лестница с вычурной резьбой, ведущая на второй этаж, длинные коридоры, увешанные портретами предков, и светлое зимнее утро, когда вся семья в редкие минуты уединения собиралась за завтраком в той самой гостиной, где сейчас меня уложили. Эти образы казались такими реальными, но в то же время далекими, словно из другой жизни.

Молли, будто бы чувствуя мои внутренние изменения, бросила на меня быстрый взгляд, её брови слегка нахмурились, но она ничего не сказала. Слуги продолжали суетиться, выполняя последние поручения миссис Дженкинс.

— Мисс Эшвуд, — обратилась управляющая, подойдя ближе и глядя на меня с добрым уважением, — я позабочусь, чтобы ваше пребывание здесь было столь же удобным, как и в вашем лондонском доме. Мы сделаем всё возможное.

Я хотела бы кивнуть в знак благодарности, но, как всегда, могла только смотреть. Однако мне показалось, что миссис Дженкинс поняла. Она знала меня с детства, я была в этом на тысячу процентов уверенна, и слова ее были от чистого сердца.

С этим миссис Дженкинс поклонилась и вышла оставив меня на попечение верной Молли.

Но порядок установленный ею работал безотказно. Чай мне принесли уже через десять минут и пока Молли кормила и поила меня, исполнительные служанки завершили уборку комнаты. Так что меньше чем через час меня со всеми почестями и осторожностью перенесли в светлую просторную комнату. С большими окнами и милой обстановкой.

Глава 7

Полгода спустя...

Первый день лета выдался неимоверно жарким. Будто бы природе не терпелось пуститься во все тяжкие, и для этого был нужен лишь формальный повод — такой, как начало сезона.

Несмотря на то что на улице довольно сильно припекало, Молли решила устроить нам прогулку, неукоснительно следуя инструкциям доктора Хартли.

Мне лишь оставалось подчиниться, так как говорить мне было ещё тяжело, а вступать в полемику с верной служанкой не было никакого желания. Иногда Молли забывала грань, когда дело касалось моего здоровья, а я не желала напоминать ей о кардинальном отличии наших положений.

В ссылке забываешь о строгом этикете и можешь позволить себе некие вольности.

Хотя ссылкой это было по мнению Арчибальда и Маргарет, каждый из которых в той или иной мере считал, что я страдаю в Эшвуд-Корт. Но на самом деле это было не так, совсем не так.

Здесь мне удалось обрести покой, уют и заботу, которой явно не хватало в Лондоне. Благодаря этому, ну и, наверное, ещё благотворному влиянию природы, я начала быстро идти на поправку. Со временем в руки и ноги начала возвращаться чувствительность. Постепенно я смогла шевелить конечностями, и это было просто чудом. Маргарет тут же примчалась из Лондона в тайне от Арчибальда, прихватив с собой доктора Хартли.

Доктор был сдержан и профессионален, но я видела на его лице лёгкую тень удивления, когда он осмотрел меня.

— Прогресс просто удивителен, мисс Эшвуд, — говорил он, внимательно проверяя мои руки и ноги. — Если всё продолжится в таком темпе, то через несколько месяцев вы сможете самостоятельно ходить.

И его слова оказались пророческими. К лету мне удалось научиться передвигаться на прямых ногах. Не скажу, что я могла бегать или ходить самостоятельно, но с гордостью могу сказать, что дорожку вокруг поместья преодолеваю почти без участия Молли.

А вот с речью и памятью меня ждал сюрприз. Обычно в таких случаях именно они возвращаются первыми, но не в моём.

Речь оставалась для меня трудной. Слова приходили медленно, с усилием, как будто мне приходилось вытаскивать их из глубин своей памяти, где они застряли вместе с частями моего прошлого. Иногда мне удавалось сказать несколько предложений подряд, но каждый раз это было мучительно, и я чувствовала, что не могу выразить всё, что думаю или чувствую.

Молли всегда терпеливо ждала, когда я заговорю, не подгоняя меня и не показывая, что это доставляет ей неудобство. Она просто слушала, кивая и мягко поправляя меня, если я вдруг сбивалась. Её забота была важной частью моего выздоровления, и хотя я часто молчала, наши прогулки и разговоры — даже короткие и отрывочные — стали для меня важным ритуалом.

Что касалось памяти, её возвращение казалось ещё более сложным процессом. Я помнила многое из своего детства, отрывочные моменты жизни в Лондоне, но самые важные события, которые привели меня сюда, оставались скрытыми за туманом. Генри, моя помолвка, события, что вызвали разрыв, — всё это было как закрытая книга, страницы которой я не могла перевернуть.

Но это было не всё!

Самое странное и пугающее было в другом. Мои воспоминания делились на две части. Одна принадлежала моему детству здесь, в Эшвуд-Корт, а вторая...

Вторая была о совсем другой женщине. Её тоже звали Виктория, и она жила в очень странном мире. Правда, когда я ныряла в эти обрывочные видения, мне так не казалось. Двадцать первый век, странные вещи: машины, компьютеры, телевизоры... Даже если бы я могла говорить нормально, у меня бы не хватило слов, чтобы описать всё это. Да я бы и не рискнула.

Иначе брат исполнил бы свою угрозу и действительно отправил меня в Бедлам.

Поэтому я старательно гнала прочь эти пугающие и непонятные образы. Да и волновало меня нечто большее. Узнать толком, что послужило причиной моего разрыва с женихом, падения в глазах общества и тяжёлого физического состояния так и не удалось. Всё это было покрыто мраком какой-то неразгаданной тайны, и я никак не могла взять в толк, что же стало причиной.

Да и вообще, выбор Генри Лэнгтона всегда удивлял. Как только я стала более-менее свободной в движениях, тут же взялась за изучение родословной моего несостоявшегося мужа. Почему меня интересовал человек, чьего лица я даже не помнила?

Всё просто — я считала его виновником моего нынешнего плачевного положения. Конечно, такие мысли были далеки от благовоспитанности леди, ведь в нашем обществе вся ответственность всегда ложилась на женщину. Но признаюсь: в душе я возлагала всю вину именно на Генри Лэнгтона.

Судя по обрывкам разговоров, которые я слышала (да, мне приходилось подслушивать сплетни горничных, что было позором для леди, но выбора не было), а также по туманным намёкам Молли, я поняла, что из-за отказа маркиза от помолвки я оказалась опозорена.

Когда же выяснилось, что я больна и больше не появляюсь в свете... О, для меня двери многих благородных домов были закрыты.

Правда, я и сама не могла туда явиться по состоянию здоровья, но всё же... Обидно осознавать, что ты теперь навсегда пария, и не понимать, что стало причиной.

Так вот о странных мотивах этого несостоявшегося брака. Несмотря на то, что я происходила из хорошей семьи и мой брат был графом, наш титул всё же был недостаточно весом для маркиза Хейвуда. Дело в том, что мой бывший жених был наследником своего престарелого дядюшки, лорда Эдмунда Уиндема, герцога Пембрука. Тот обещал вскорости отойти в мир иной и передать Генри титул герцога.

Согласитесь, маркиз мог претендовать как минимум на дочь герцога, а тут была я. Да, они с моим братом были дружны (это я узнала от прислуги), но дружба в дела политические не вмешивалась, а браки среди аристократов — это всегда политика.

Но что-то заставило Генри Лэнгтона выбрать меня. И всё же этот выбор обернулся катастрофой.

Больше всего меня смущал вопрос: почему он так внезапно отказался от помолвки? Когда всё уже было решено, когда мы объявили о своём союзе, а наши семьи строили планы, что могло так резко поменять его мнение? И почему это совпало с моим заболеванием?

Глава 8

Да! Когда-то я была красива.

Эта прогулка оставила после себя неизгладимые впечатления. Поведение бывшего ухажёра заставило задуматься: что я на самом деле знаю о себе, двадцатидвухлетней Виктории Эшвуд? Конечно, воспоминания о детстве и поместье у меня были, но всё, что касалось Лондона и жизни у брата, утонуло во мраке памяти. Я даже не помнила, как выгляжу! И с прискорбием осознала, что за все эти полгода даже не попросила зеркало. До того мне не было дела.

Но теперь я уговорила Молли принести одно такое в мою спальню. Большое, тяжёлое зеркало в полный рост. Оно стало безжалостным свидетелем того, как болезнь меняет человека.

Если верить небольшому портрету, также принесённому слугами, я была лишь тенью самой себя. Раньше рыжие локоны, волнистые и густые, обрамляли моё лицо с мягким, естественным блеском. Теперь они утратили свою прежнюю силу, висели тусклыми прядями по плечам. Моя кожа, когда-то бархатистая и сияющая, побледнела до болезненной белизны, а щёки, некогда округлые и румяные, впали, оставив лишь слабый намёк на прежнюю красоту.

Глаза, когда-то живые и полные искрящегося огня, теперь смотрели из зеркала тускло, без былой уверенности. Моя фигура, прежде стройная и грациозная, выглядела истощённой. Болезнь съела всё, оставив лишь костлявые плечи, которые торчали из-под платья, словно острые углы.

Но даже в этом состоянии я всё ещё могла разглядеть в себе что-то прекрасное. Что-то, что напоминало о прошлом, о той Виктории, которая была жива и полна сил. Рыжие волосы, хоть и поблёкшие, всё ещё сохраняли свою яркость. Я видела в зеркале девушку, измученную болезнью, но не побеждённую.

— Ах, мисс Виктория... — прошептала Молли, глядя на меня в отражении, её голос был полон сострадания.

— Всё... в....порядке, — я через силу улыбнулась служанке, больше переживая за её состояние, чем за своё. Ведь я не знала ту, старую Викторию. А новой Виктории красота не нужна. Судя по всему, замужество и высшее общество мне не светят, так зачем переживать?

Но все же с того самого момента во мне все перевернулось. Образ той красивой и счастливой Виктории просто преследовал меня повсюду, как мстительный дух, требуя вернуть прошлое назад.

Я будто наяву видела себя, то в легком кремовом платье читающую книгу в библиотеке, то срезающую розы в саду, гуляющую с собакой по дорожкам.

Светлая, беззаботная девушка. Прекрасная жизнь. Что же мне осталось от нее?

И нет, дело было не только в потерянном здоровье, положении, будущем... Нет, главное было во мне. Я утратила какую то иллюзию, светлую веру в то что все будет хорошо.

Перестала верить в то, что мир вокруг меня справедлив и предсказуем, что есть определённый порядок вещей, и если следовать этому порядку, то счастье и спокойствие придут сами собой. Эта иллюзия, которая раньше наполняла меня надеждой и ощущением безопасности, растворилась. Вместе с ней ушла и та Виктория, которую я когда-то знала.

Теперь каждый день был словно борьба. Борьба не только с моим телом, которое медленно, но всё же восстанавливалось, но и с мыслями, которые постоянно преследовали меня. Как духи из прошлого, они напоминали мне о том, что когда-то у меня была другая жизнь. Жизнь, которую я утратила.

И хотя Маргарет и доктор Хартли говорили мне, что я иду на поправку, что со временем всё наладится, я не могла им поверить. Потому что теперь я знала, что болезнь — это не только физическое состояние, но и нечто более глубокое. Что-то сломалось внутри меня, и я не была уверена, что это можно восстановить.

Меня не покидала мысль, что моё настоящее — это лишь тень той жизни, которая могла бы быть. И хотя я могла снова ходить, говорить — пусть и с трудом, — эта свобода не приносила радости. В ней не было того света, который был раньше.

Теперь, когда я оглядывалась на своё прошлое, я видела его словно сквозь запотевшее стекло. Там была другая Виктория, счастливая, окружённая семьёй и будущими планами. А я была здесь, в Эшвуд-Корт, словно в заточении, и все воспоминания были лишь отголоском того, что я потеряла.

Но эта новая я будто бы заново ковалась из стали. Каждодневные тренировки через боль делали меня не только физически крепче, но и укрепляли мой дух. А еще я четко начинала понимать, что мне нужна какая-то другая цель, более глобальная что ли...

Не просто восстановиться, но и обрести новый смысл жизни. Который больше не будет связан с замужеством, высшим обществом и детьми. Изгнать мысли о потерянной Виктории и воссоздать новую себя. Стать самой себе Пигмалионом и превратить себя же в Галатею.

Поэтому последующие дни, механически выполняя упражнения на восстановление, я продолжала думать, думать и ещё раз думать.

Я так глубоко ушла в себя, что Молли начала волноваться и пригрозила пожаловаться леди Маргарет, мол, я почти ничего не ем. Но мне было не до еды — мои мысли кружились в голове с такой скоростью и разнообразием, что я иногда даже сама пугалась своих идей. К примеру, мне пришло в голову покинуть Англию и отправиться на континент. Или, возможно, в Америку? А как насчёт Египта?

Я сразу представила реакцию Арчибальда, который, вероятно, был бы счастлив поддержать любое приключение. Но леди Маргарет, разумеется, воспротивилась бы, и, наверное, была бы права. После нескольких дней подобных размышлений я пришла к осознанию, что для человека в моём состоянии такие экзотические места вряд ли подойдут. Мой план должен был быть более практичным и менее экстремальным.

И тогда одна мысль зацепилась в сознании: а что если писать? Не покидать дом, а вместо этого вложить свои переживания, мысли и, возможно, даже историю болезни в слова? Писать могла бы быть не только форма самовыражения, но и способ восстановления. Литература всегда была мне близка, и раньше, до болезни, я даже подумывала о том, чтобы писать. А теперь у меня есть время, есть повод и, главное, есть опыт, который нужно осмыслить.

«Вот оно!» — подумала я. Моё решение не лежит в путешествиях или побегах, а в создании чего-то нового здесь, в Эшвуд-Корте. Я могу стать писательницей.

Глава 9

Пять месяцев спустя...

Я беспрестанно ходила туда-сюда и с замирающим сердцем смотрела как Маргарет беспокойно пожевывает свои губы.

О, нет, я не выдержу если она скажет...

- Это гениально! - заявила леди Эшвуд и моя единственная близкая подруга отрывая взгляд с последнего исписанного листа - Ты должна сделать с этим что-то и немедленно!

Я облегченно выдохнула и присела в кресло наконец-то расслабившись.

— Немедленно! — в голосе Маргарет звучала такая уверенность, что я почувствовала, как теплая волна накатывает на меня. Подруга всегда была на моей стороне. На все тысячи возможных процентов. Даже сейчас, несмотря на жесткий запрет брата, она умудрялась ускользать от его всевидящего ока и проведывать меня в ссылке с завидной регулярностью. Не говоря уже о письмах, что я получала стабильно раз в неделю, а то и дважды.

— Я... даже не знаю, с чего начать, — призналась я, усаживаясь поудобнее и взяв наконец-то чашку с остывшим чаем в руки — У меня нет ни малейшего представления, как это всё работает. Публикации, издатели... Это другой мир, и я даже не уверена, что меня примут всерьёз.

Маргарет, сидя на краю дивана, нетерпеливо махнула рукой, словно сметая мои сомнения.

— Оставь это мне. Я знакома с несколькими влиятельными людьми, которые смогут помочь. Есть один литературный агент, которого мы могли бы привлечь. Он уже не первый раз публикует анонимные произведения, главное чтобы оно было стоящим. А твоё, я уверена, произведет настоящий фурор, — она сделала паузу, её глаза сверкнули, — Ты даже не представляешь, какая сила заключена в твоих словах, Виктория.

Моё сердце бешено колотилось. Публикация! Это было то, о чём я могла только мечтать, когда начинала писать.

— Ты правда думаешь, что это возможно? — спросила я с неуверенностью, которая, несмотря на энтузиазм подруги, всё ещё не давала мне покоя.

— Больше чем уверена, — Маргарет встала и подошла ко мне, нежно касаясь моего плеча. — Я помогу тебе, Виктория. Ты заслуживаешь, чтобы твой труд увидел свет. Всё, что нам нужно — это чтобы твое вдохновение не истощилось, а все остальное оставь мне.

Я кивнула, чувствуя, как впервые за долгое время во мне зарождается настоящее чувство надежды. Как же хорошо, что в моей жизни есть Маргарет. Она заменила мне семью, которая отреклась от меня в лице Арчибальда.

- Как там Лондон? - Решила я сменить тему и быть вежливой. Мы говорили последние два часа только обо мне, а жизнь моей дорогой подруги обходили стороной.

- К сожалению стоит - вздохнула леди Эшвуд, которая занимала важное место в обществе и могла позволить себе такую откровенность только в присутствии самых близких. Благо я входила в это число. - Все та же грязь, вонь и лицемерие. Ярмарка суеты.

Она передернула плечами и мне стало очень грустно. Иногда мне казалось, что Маргарет мечтает стать такой же парией, как и я и оказаться в уютной ссылке, в Эшвуд - Корте.

- Вот уже два месяца как ее величеству были представлены новые дебютантки и весь высший свет просто стоит на голове.

- Почему? - искренне удивилась я. Что такого нового увидели эти прожженные снобы?

- О, в этом году они особо дикие так, как....

Маргарет запнулась и бросила на меня осторожный взгляд. Такая реакция натолкнула меня на мысль, что ответ мне не понравится, но я все же вопросительно взглянула на нее.

Поколебавшись графиня Эшвуд ответила:

- Генри Лэнгтон стал герцогом и теперь он самый молодой и неженатый пер Англии.

Ах, вот оно что!

Я откинулась на спинку кресла и задумчиво потянула холодный чай. Кстати, стоит позвать прислугу и заменить его. Все таки вкус этого чая становится исключительно отвратительным, когда он остывает.

Так о чем я? Ах, да, Генри Лэнгтон, бывший жених и новая крупнейшая дичь в аристократических угодьях.

Что ж, я могу лишь посочувствовать новоиспеченному перу Англии. Мне его проблемы не понять.

- Ну что же - сказала я невозмутимо, так как Маргарет все еще пристально вглядывалась в меня ожидая хоть какой-то реакции - Желаю новоиспеченному герцогу Пемброку хорошей физической формы.

- Зачем? - искренне удивилась подруга.

- Чтобы быстро бегал и смог скрыться от толпы благородных девиц и их мамаш, готовых разорвать такой желанный приз на лоскутки.

Маргарет еще секунду смотрела на меня с недоумением, а потом совсем не благородно прыснула. Как девченка! А потом и вовсе искренне, громко рассмеялась.

Я подхватила этот смех думая о том, как хорошо вот так общаться не будучи связанными узами жестких правил и этикета. Есть свои плюсы быть парией в этом обществе.

- Как же мне тебя не хватало такой - отсмеявшись призналась леди Эшвуд и протянув свою руку крепко сжала мою ладонь - Я скучаю, Викки.

- Я тоже - от души улыбнувшись подруге я в ответ тоже сжала ее ладонь, а потом отстранилась - Так ты говоришь герцогу Пемброку сейчас не сладко?

- Во истину в этом мире существует справедливость - ответила Маргарет возведя глаза к панелям на потолке поместья - Но оставим его наедине с его горестями. Я бы хотела предложить тебе кое-что другое.

- И что же? - спросила заинтригованная я.

Леди Эшвуд немного помялась, но все же сказала:

- Давай поедим в Бат этим летом...

- О, нет!!!! - не успела она договорить как я уже отрицательно замотала головой - Только не Бат! Даже не уговаривай!

Ехать на курорт где на один квадратный метр сталкиваются два герцога, три маркиза, четыре виконта и один принц. Нет, нет, и еще раз нет!

Если что и могло напомнить аристократический улей так это Бат в летний сезон. Конечно же все это подавалось под соусом поправки здоровья, но на самом деле этот город насыщенный термальными водами просто был летней резиденцией для высшего общества Лондона.

Как я уже упоминала даже королевское семейство не брезговало там появляться. Поэтому моя особа будет там не к месту.

- Виктория, послушай - не унималась подруга - Мы снимем домик подальше от всех. Ты даже не будешь ни с кем встречаться. Я говорила с доктором Хартли - он настаивает на термальных водах.

Глава 10

Для девушки благородных кровей Бат — это уникальная возможность проявить себя в полуофициальной обстановке. Почти весь высший свет стекается в этот маленький курортный городок под благовидным предлогом поправить здоровье.

Реальность же была в том, что Бат стал ареной для всевозможных интриг, поиска выгодных браков и укрепления социальных связей. Здесь, среди минеральных источников и аккуратных садов, завязывались романтические союзы, подслушивались секреты, обсуждались последние лондонские сплетни. Для девушки благородных кровей такой визит был не столько возможностью "поправить здоровье", сколько шансом наглядно продемонстрировать себя на брачном рынке.

Поэтому поездка в Бат всегда вызывала восторг и трепет в чутких сердцах юных и иногда слишком меркантильных барышень.

Моё же настроение было абсолютно противоположным.

Мне не нравилось, куда мы едем, к кому мы едем и как мы едем. Мне вообще не хотелось покидать Эшвуд-Корт. Но к огромному удивлению и даже ужасу я получила неделю назад короткое, лаконичное и холодное письмо от Арчибальда.

Брат настоятельно рекомендовал (читай — требовал) ехать в Бат и поправлять здоровье. Сказать, что я была удивлена, — это ничего не сказать.

Такой поворот событий резко выбивался из моего представления о желаниях брата. Но полная оптимизма и радости приписка Маргарет натолкнула на мысль, что отказать беременной жене Арчибальд был не в силах.

И поэтому всю эту неделю Молли придирчиво собирала мои чемоданы командую служанками направо и налево, как генерал своей маленькой армией.

- Какое платье лучше взять, мисс? Голубое или бежевое? - допытывалась служанка разложив передо мной скромный гардероб.

- Все равно - равнодушно отвечала я, даже не взглянув на свои наряды и продолжая старательно выводить буквы на бумаге.

Вот! Еще одна причина ненавидеть Бат! Он отрывает меня от любимого дела. Я не смогу полностью погружаться в мир своих фантазий и доверять их бумаге.

Придется отложить завершение своего романа как минимум на месяц. А я ведь так близка к успеху! Маргарет уже удалось пристроить пять моих рассказов в ежемесячный журнал "Белл" и я с трепетом, а также нетерпением ждала, когда смогу предоставить на суд издателя свое большое творение.

Но вместо этого...

Карета мерно покачивалась на ухабистой дороге, а я, сжав губы, обреченно ждала конца пути. Четыре долгих дня, наполненных пылью, жарой и непрекращающейся тряской, утомляли, но в большей степени раздражало то, что меня ждал Бат. Перспектива провести там целый месяц удручала.

Молли, сидевшая напротив, время от времени бросала на меня быстрые взгляды, но теперь молчала, догадываясь, что мои мысли сейчас не о разговоре, а о тишине. Я не жаловалась, но по моему лицу можно было прочитать все что я думаю о таком "чудесном" отдыхе.

Да, я понимаю, что Маргарет хотела как лучше. И мне и правда нужно продолжать сражаться за свое здоровье, так как я все еще была слабенькой, но...

Не хочу я в Бат! У меня будто предчувствия недобрые.

— Мы ведь почти приехали, мисс? — не выдержала Молли, подавая мне бутылочку с водой.

— Хотелось бы так думать, — пробормотала я, принимая её предложение.

Моя горничная улыбнулась в ответ, но я знала, что она так же, как и я, утомилась от этой бесконечной дороги.

И вдруг карета резко дернулась и замедлилась, пока не остановилась полностью. Я ощутила резкий толчок и ударилась локтем об стенку. Молли приподнялась и бросилась ко мне.

- Мисс, вы не ушиблись?

- Все в порядке -успокоила я горничную,стараясь не кривится. Еще не хватало, чтобы Молли теперь кудахтала надо мной всю дорогу.

- Ох, мисс, и все же лучше проверить - с сомнением протянула она.

- Не надо - более твердо сказала я и чтобы отвлечь ее от гиперопеки спросила - Что случилось?

— Кажется, проблема с колесом, мисс, — прозвучал голос кучера снаружи. — Придётся задержаться. Колесо повреждено.

Я вздохнула. Задержка на дороге была последней вещью, которой мне хотелось. Но что поделаешь?

— Придётся выйти и подождать, пока слуги всё исправят, — спокойно сказала Молли, уже открывая дверь.

— Не стоит, — в проеме появилось худое и хмурое лицо кучера, — здесь слишком узкая дорога, леди. Да и места... Это объездной путь, так что лучше вам подождать в карете, а мы быстро закончим.

Я кивнула, совсем не возражая против того, чтобы остаться внутри. На улице стояла такая жара, что идея выйти и дышать пылью, пока слуги пытаются починить колесо, совсем не прельщала. В конце концов, карета была пусть и не самым удобным местом для отдыха, но здесь хотя бы можно было скрыться от палящего солнца.

— Хорошо, — коротко ответила я, прислонившись к спинке сиденья и постаравшись занять наиболее удобное положение.

Молли бросила на меня задумчивый взгляд, но молча опустилась обратно на своё место. Мы обе знали, что эта задержка — не более чем временная неприятность. Осталось только терпеливо дождаться, когда колесо будет починено, и мы продолжим наш путь в Бат.

Однако не прошло и десяти минут, как сзади послышался стук копыт. Я подняла глаза, гадая, кто же может путешествовать по этому узкому объездному пути. Ответ не заставил себя долго ждать: шум усиливался, и вскоре из-за поворота показалась другая карета, в сопровождении пары всадников.

Молли напряглась, как будто почувствовала, что сейчас последует что-то неприятное. Она тут же задернула штору даже не дожидаясь моей просьбы. В это время снаружи раздался грубый голос:

— Эй, там! Освободите дорогу! Убирайте свою карету с пути!

Это был слуга, и судя по тону, он вовсе не собирался любезничать. Его господа, очевидно, не привыкли ждать, тем более на таком узком пути.

Наш кучер что-то ответил им и завязалась перепалка.

- Не стоит, мисс - прошептала Молли заметив как я потянулась к занавескам - Мы не знаем кто там.

И то правда! Одернула я себя. Наши визави были людьми непростыми, раз ехали двумя каретами и в сопровождении слуг. Кажется я видела мельком еще двух всадников, но те были далеко и рассмотреть их не удалось. Но это и не важно, простые крестьяне так не путешествуют, а вот аристократы...