Выбор баньши

1

Потолок перед глазами слегка качается, вызывая небольшой дискомфорт. Плотная ткань покрывала подо мной уже давно скомкалась, собралась в многочисленные складки и неприятно елозит под спиной.

Я с трудом сдерживаю рвущиеся зевки и гляжу на дергающегося между моих ног мужчину. Старательного, аж слегка покрасневшего от напряжения и добросовестного подхода к делу.

Вот только мне от того было ни горячо, ни холодно. Хотя красив мужик, ничего не скажешь – ладный, высокий, с такими типично аристократическими чертами лица, с густой гривой темно-русых, совсем как у меня, волос, с приличными мускулами и прессом.

Да и тело мое вроде как и не против – не отвергает очередного горе-любовника. Между бедер все расслабленно и мокро, в районе живота и груди приятное томление.

Вот только это и все. Острого вожделения и страсти – ноль. Бури эмоций и желания броситься вскачь по холмам наслаждения – ноль. Раствориться в сладостном и полном неистовства поцелуе – ноль.

Итого: ноль полный и беспросветный.

Привыкла я, наверное. Привыкла, что меня рассматривают как предмет для случки и не более. Пытаюсь даже получать удовольствие.

Ну, хотя бы омерзение не испытываю, ведь порой очередной партнер оказывается не столь симпатичен, как этот.

Фейри толчкается в меня сильнее и сильнее, ускоряя темп и углубляя проникновение. Я даже учтиво развигаю бедра еще шире – чтоб тому сподручней было. От подступающего оргазма он чуть стонет и закатывает глаза. Пока, содрогнувшись раз-другой, он не изливается в меня сильным и густым потоком.

Ну все. Можно выдохнуть.

Получив разрядку, фейри хочет навалиться на меня сверху, но я юрко выскальзывают из-под него и, чувствуя, как сперма медленно пытается вытечь из меня, спешу наружу. Прочь из этой мрачной, выдержанной в темных тонах и полной первобытной магии комнаты.

За дверью меня сразу окружают три ведьмы. Одна уже нашептывает отлично знакомый мне заговор, вторая окутывает меня белоснежной простыней, третья поспешно ведет к низенькой кушетке. Твердой рукой укладывает на нее, разводит мои ноги и пальцем мажет по белесой жидкости. Сует в рот, беря пробу, и тут же крепко смыкает бедра обратно.

- Лежи! – приказывает она довольно и, взяв с рядом стоящего столика глиняную плошку, начинает наносить краской из нее на мой живот витиеватые руны.

Первая, самая старшая, ведьма продолжает произносить заклинание, почти прижимаясь лицом к моему животу. Заставляет прижиться семени в моем животе.

Я привычно терплю все это – за десяток лет свыклась с этими процедурами, повторяющими каждый раз после завершения очередных месячных.

Их было много, этих ритуалов. Каждый раз по одному и тому же сценарию, лишь детали меняются. Все для того, чтобы наследница клана наконец-то понесла.

Уже давно в нашем клане не осталось мужчины, кто бы не совокупился со мной. За исключением, разумеется, моих близких родственников да не достигших зрелости мальчиков. Некоторые так и вовсе не один раз проходили через него. Сеодняшний «клиент» - нечто новенькое. Гость в наших краях, так сказать. Хотя на деле баньши крайне редко путешествуют. Бродят то тут и там, находят местечко себе по душе и остаются, чтобы до конца своих дней быть хранителем какого-нибудь человеческого рода. Почему он до сих пор не выбрал себе семью, меня не очень беспокоило. А честно говоря – мне просто было плевать. Я до сих пор даже имени его не узнала, хотя с момента, как он появился в нашем клане, прошло уже три дня.

В комнатке, в которой я спокойно пережидала проводимый надо мной ритуал ведьм, раздался дрожащий от нетерпения голос отца.

- Нина? Как прошло, Нина?

Равнодушно поворачиваю голову на зов.

- Нормально, отец, - отвечаю я спокойно, - Осталось дождаться результата.

- На этот раз все получится! – торжественно и довольно объявляет вторая сестра, - Кровь сильная, семя крепкое – приживется как миленькое!

- Слава грани! – высокопарно выдает отец, с нежностью и гордостью глядя на меня, - Наконец-то это свершиться!

Но то ли грань была против, то ли просто не потерпела принуждения к своей силе, но через три недели, как по графику, у меня пошли стандартные крови.

Полные боли вопли отца слышались далеко на округу. Отрадно, что в этот момент мы были в его уеденном лесном домике, вдали от человеческого жилья. А то как объяснить эту жуткие звуки обычным смертным? Не иначе, как потусторонней силой, коей мы, правда, действительно являлись.

Я только вышла из душа и старательно вытирала волосы полотенцем, пока коленопреклоненные ведьмы, как умалишенные, качались из стороны в сторону под градом вылетающих на их головы ругательств отца. Я же спокойно сидела в просторном кресле и ни на секунду не отвлеклась от своего занятия.

Я прекрасно понимаю своего отца. Мне 43 (для фейри это не возраст), инициацию прошла больше 20 лет назад, еще десяток я послушно пытаюсь выполнить волю отца по произведению потомства. И хотя у него есть сын, мой брат Марк, я старшая, а потому я – будущая глава клана. С одной лишь поправкой – я женщина и потому должна понести, чтобы мои права были полные и неприкосновенные. Я то, что мне плевать на статус старейшины – это никому неведомо. Я смотрю на человеческий мир и искренне восхищаюсь им. За последние десятки лет он претерпел удивительнейшие изменения, которые воодушевляют и удивляют. Патриархальность у их общества весьма условная и женщины вольны заниматься почти всем, чем хотят. К ним прислушиваются, их уважают. Они сами выбирают и свой путь и своего спутника по жизни. И хотя большинство родов фейри очень зависимы от своего клана, я все чаще и чаще задумываюсь о том, что, пожалуй, вне клана мне было бы спокойней. Хоть и труднее.

2

Я валяюсь на диванчике, подложив под голову несколько подушек и закинув ногу на ногу. Покачиваю в воздухе голой ступней, в руках держу журнал человечков. Он на русском, поэтому читаю без каких-либо проблем. Но так как журнал научный, многие термины мне непонятны, я чиркаю некоторые слова карандашом, чтобы потом воспользоваться словарем. Чтиво нудное, но мне интересно. Люди вообще народ занятный – столько всего делают, чтобы понять непознанное… Столько всего задумывают…

Не сразу обращаю внимания на шум открывающейся в библиотеку двери. И замечаю младшую из ведьм уже тогда, когда она вытягивается около меня, скинув с головы капюшон. Равнодушно бросаю взгляд на лицо, густо покрытое паутиной морщин и складок, на абсолютно голый череп и черные провалы вместо глаза. Молча вскидываю одну бровь.

С нашего последнего, не очень приятного, разговора с отцом прошло две недели. Похоже, очередной клиент найден. Пора приниматься за свои обязанности – хватит отдыхать и работать.

- Госпожа, - произносит ведьма своим сильным и звучным, никак не вяжущимся с внешностью, голосом, - Пойдемте. Нам надо подготовиться.

Закатываю глаза. Вздыхаю.

Но беспрекословно поднимаюсь, аккуратно кладу журнал на маленький столик-стульчик и даже потягиваюсь после продолжительного лежания. Иду за ведьмой в купальню – старинную, неудобную, но вполне симпатичную.

Там служанки-элементали меня моют, делают массаж, приводят в порядок волосы и щедро покрывают тело душистой водой и маслом. Обрабатывают ногти на ногах и руках, на лицо наносят специфический «макияж» - всевозможно ритуальные руны, служащие для поддержки заклинаний. В общем, все, к чему я давно привыкла и что, по идее, должно помочь вызвать вожделение у моего сегодняшнего партнера и заставить его излиться в меня, чтобы семя прочно обосновалось в моем нутре и наконец-то дало свои ростки.

После ведьмы торжественно ведут меня в маленькую комнатку для проведения первой части обряда. Я без указаний встаю в очерченный белым мелом круг с замысловатыми линиями и надписями, и, абсолютно обнаженная и равнодушная слушаю запевания ведьм и смотрю, как они ритмично ходят вокруг, покачивая пучками благовоний и свечами.

Но в какой-то момент слух режут некоторые фразы и слова, явно новые. Машинально начинаю прислушиваться и разбирать вязь заклинаний.

«Крвни отац»

«Тчерка од семена»

«Нека тчерка легне са оцем»

«Родитче нову крвну тчерку и оца»

Я не полиглот и знаю не так уж много языков. Но языки некоторых стран Восточной Европы слишком схожи, чтобы не понять смысл сказанного.

«Кровный отец»

«Дочь от семени»

«Да возляжет дочь с отцом своим»

«Да породит дочь от отца своего новую кровь»

Меня будто под холодный душ сунули. Под ледяной такой, жгучий и сильный.

Вскидываюсь всем телом, встряхиваюсь.

- Что?! – визжу я громогласно, даже толком дыхания не забрав. – Вы что лепечите, стервы?!

- Госпожа, - отозвалась тихо младшая из ведьм, пока остальные продолжали волшбу, - Не мешайте, пожалуйста.

- Нет уж, дудки! – продолжаю орать я, без зазрения совести быстро пересекая круг, переступая последнюю линию и толкая ее к стене, - А ну-ка, повтори! Кто там с кем лечь должен!

Мой удар слишком силен для ведьмы и, стукнувшись об твердую поверхность, младшая ведьма охает. Ее сестры мгновенно замолкают и бросаются ко мне.

Только что мне ведьмы? Я снова кричу – на этот раз вплетая в крик свою собственную магию, магию баньши, но те слишком тесно связаны с гранью и смертью как таковой, поэтому мой крик лишь оглушает их, а не умервлщает. Да и нет у меня такой задумки – мне лишь выяснить правду.

- Итак, - говорю, избавившись от помех и снова возвращаясь к младшей из ведьм. Хватаю цеплой ладонью ее за горло и несильно сдавливаю. – Говори, мать твою: перед кем сегодня я должна раздвинуть ноги?

- Это приказ старейшины, госпожа, - хрипит ведьма, в панике хватаясь и царапаясь за мою ладонь. Пытается что-то выдавиться из себя этакое волшебное для моего ослабления, но мгновенно задыхается, так как я лишь усиливаю хватку.

- Умрешь, - предупреждаю я ее гневно, - Говори прямо или я ломаю тебе шею.

- Ваш батюшка, госпожа… - сипит ведьма, покоряясь. Ее руки безвольными культяпками свисают и даже на ее безобразном лице я вижу жуткий страх, - Он спросил нас, будет ли резон, если он ляжет с вами, а не какой-нибудь чужак. Мы не стали скрывать – шанс зачатия действительно высок. Вы от его плоти, ваша кровь примет того, кто вас породил. Это действительно очень высокий шанс!

Я чуть не зарычала и, резко вскинув вторую руку ко лбу ведьмы, до хруста сворачиваю ее. Тело женщины тут же мешком валиться на пол.

Вот, значит, как?!

Ну, отец, ну молодец! И правда поехал своей крышей, старик доморощенный! Вот же больной ублюдок! 

Великая грань! Чтобы на это сказала моя почившая мать?

Я резко оборачиваюсь и тут же щерюсь, когда открывается дверь и на пороге оказывается отец. Вижу его не в обычном для него одеянии, а почти обнаженным – он в одном лишь халате, завязанном на поясе. На щеках и ладонях – знакомые узоры и руны, что всегда наносили на тех, кто трахал меня, и это лишь убеждает меня в правоте моей догадки.

3

Это невероятное ощущение – бежать босиком, простоволосая, по покрытому прелой листвой и сухостоем земле. Уклоняться от опасно торчащих веточек, что цепляются за шевелюру, вдыхать густой ароматный воздух.

Но еще невероятней – ощущать во всем этом свободу. Я никогда не считала себя узницей, почти не страдала от невозможности делать то, что хочется. И сейчас просто наслаждаюсь, с каждой минутой удаляясь все дальше и дальше от территории клана на восток. И плевать, где я окажусь в итоге. Сначала – просто пойти на поводу собственных чувств, взывающих к бессмысленной беготне и движению.

Разумеется, я не ушла просто так, в чем была, сразу же после совершенного возмездия. Я поднялась в свою комнату, оделась в удобный спортивный костюм, покидала в сумку немного одежды, сменную обувь и пару полотенец, а на кухне взяла пару ножей, воды в бутылке и еды.  Еще нашла немного наличности и драгоценностей, засунула их в боковой карман и, никем не замеченная, сбежала.

Не могу сказать, что я уж совсем неподготовлена для этой жизни. До того, как отец принялся за воплощение своего плана о появлении на свет наследника клана, я довольно долго жила среди людей. Выучила несколько языков, узнала их быт, завела знакомства. Думаю, мне будет не очень трудно вновь адаптировать в их мире.

Два дня я ночевала в лесу. Прямо под открытым небом. Было лето, тепло и особенного дискомфорта я не испытывала. Местное зверье, опознавая во мне фейри, обходило стороной, за исключением косуль. Последние были либо тупы либо слишком миролюбивы и потом подходили ко мне и даже ластились, суя свои морды мне под ладонь. Это вызывало во мне странное щемящее чувство – нежности и заботы. Поэтому несмотря на возможность, я не убивала их, чтобы раздобыть мяса. Ограничивалась ягодами, грибами и водой из ручья. Мое тело, напитанное открывшейся силой, вполне могло держать себя в форме, да и еды хватило аккурат на два дня.

На третьи сутки, ближе к вечеру, я вышла к небольшому хутору. Мое появление, разумеется, не осталось незамеченным и какая-то сердобольная старушенция совершенно бесстрашно позвала меня к себе.

Чтобы избежать ненужных расспросов, я притворилась немой. Это вызвало у ее домочадцев – преклонных лет, но вполне себе крепкого мужа и 10-летнего внука столько сочувствия и сопереживания, что мне почти стало неловко за свой обман. Меня накормили, напоили, позволили вымыться в нечто похожем на душ (деревянная коробка во дворе с дырявым ведром над головой) и уложили спать на печке. Матрас и постельное белье пахло ребенком, которого по такому случаю отправили на сеновал, чему тот не особо расстроился, а поутру снова накормили вкуснейшими блинами со сметаной и парным молоком.

И хотя я не собиралась задерживаться здесь, используя добросердечие и гостеприимство хозяев, они меня так долго уговаривали, а малец смотрел такими восторженными глазами, что я сдалась. Осталась еще на два дня.

За это время старушка познакомила меня со своими кумушками – типичными крикливыми украинскими бабами, обряженными в длинные юбки и вышитые рубахи и с платками на головах. Разумеется, они любопытно расспрашивали о том, кто я и откуда, но я, придерживаясь своей роли, просто мотала головой и показывала пальцем на рот – дескать, немая, простите великодушно. По какой-то причине меня прозвали «Галой», с типично «х» вместо «г». Звучало странно и необычно. Но мне нравилось.

Внук хозяйки, Дмытро, водил меня на рыбалку и даже на охоту. С гордостью продемонстрировал свое умение стрелять из рогатки и угостил запеченным в углях прямо на берегу картошкой с салом. Оказалось вкусно.

В день, когда я ушла из хутора, меня снабдили не только едой, но и кое-какой одежкой. Конечно, по лесу-то не очень побегать в цветастой юбке и в платке, но дар я приняла с горячей благодарностью. Лишним не будет. Когда я попыталась дать хохлушке денег за жилье, она столь рьяно замахала на меня руками, что я послушно вернула советские купюры в кармашек. Позволила себя на прощанье облобызать и перекрестить и ушла, не оглядываясь.

Возможно, мне стоило остаться здесь. Люди добрые, хорошие, приветливые. Работенка для меня наверняка найдется. Но затеряться здесь трудно. Оттого понадобится совсем немного времени, когда моя сила фейри окажется обнаружена. И тогда – здравствй, костер и вилы, несмотря на 20 век на дворе.

Я отправилась дальше на восток.

Держалась, разумеется, лесом, но далеко от проталин и сельских трактов старалась не отходить.

Раз в два дня «прибивалась» к какой-то деревеньке, везде меня встречали столь хорошо и ласково, что я даже задумалась – отчего человеческий народ такой доверчивый и открытый? У фейри так никогда не было почти. Мы по натуре своей хищники и всегда огрызаемся на новичка, если он только не нашего вида. И то – сначала пораспрашиваем, выискивая знакомых, и только потом, по-прежнему держа на мушке, впускаем на свою территорию.

Тут же вера была почти безумная. Вера в то, что я бедная и несчастная девушка, лишенная крова и по каким-то причинам отправившаяся на поиски своей родни и оттого – заслуживающая уважения. С чего им всем без исключения приходила такая мысль – ума не приложу.

Через месяц моего путешествия я с удовольствием отметила, как изменилось мое тело – оно стало крепче и выносливее, хотя моя сила, пополняя резерв, снова спряталась за грань и тихонько дремала. Я давно обстригла свои волосы – чересчур коротко и неровно, но мне нравилось. Голове оттого было так легко и свободно, что у меня будто крылья выросли – я шла быстро и даже небольшие дожди, застающие меня под открытым небом, не могли испортить моего благодушного настроения. Я чувствовала себя не брошенной на произвол судьбы сироткой, а самым настоящим исследователем и первооткрывателем.