Вызовы

1-1 Библиотека

Золотистая листва под ногами расстелилась мягким ковром, из которого вырастали могучие деревья, загораживающие своими стволами небо впереди. Ступать по такой листве было приятно, но всё же некоторые шаги проваливались в раскисшую грязь, что не позволяло назвать это передвижение прогулкой. Когда нога окажется в луже в следующий раз – предугадать было невозможно, поскольку лиственный ковёр тщательно маскировал все те места, которые стоило бы обойти.

Роща Дум считается святым местом, в котором духи отдыхают от всего того, чем им приходится заниматься, выполняя обращённые к ним просьбы смертных. Поэтому рассудительные люди сюда не заходят. Не гоже вторгаться в покои наземных святых. Место это далёкое и безлюдное. Неизвестно, когда до этого кто-то вот так бродил средь этих деревьев.

Шоркающие шаги от усталости создавали ненужные звуки, но ноги высоко не поднимались, как не старайся, поэтому Ярый постарался не думать о том, что так он нарушает спокойствие этого места. Идти всё равно надо, даже если духам это не нравится. Тем более что их здесь нет, или же они просто не помогают смертным в месте своей обители. После ночи сна на этой земле, силы совсем не пополнились. Ярый чувствовал себя так, будто третий день идёт не останавливаясь.

Повсюду клёны да берёзы, сколько не смотри – ни одного достаточно приметного ориентира не попадётся. Не смотря на однообразие окружающей красоты, Ярому ни разу не закралась мысль, что он может заблудиться и идти не в ту сторону. Нет, этот путь был предначертан ему теми, кому он служит уже много лет. Во вложенных в него благословениях нельзя усомниться. И Ярый знал, что он уже почти приблизился, хоть ни разу там и не был, куда идёт. А вот к чему он приближается – этого ему знать не положено до самого последнего момента. Статус служения в ордене не позволяет воину ведать то, что не является для него необходимым знанием. Он всего лишь молот в руках отцов, кующих праведный путь к гармонии существования; выпущенная стрела. Что является его целью – он узнает, только когда достигнет её.

«Пришёл» - просветилось в его мыслях, когда он увидел за редеющими вдалеке деревьями стены одинокого здания. Оно занимало место в самом сердце Рощи Дум, и Ярый не знал, какое значение оно имеет. Оно может быть как храмом монахов-отшельников, так местом заключения тёмных сил. «Можно и посидеть» - сам себе дал позволение Ярый.

Не хотелось ему выходить туда, где его могут увидеть в таком виде, с трудом волочащегося. Нужно отдохнуть, прежде чем подойти к месту, в которое он был отправлен, чтобы поступь окрепла. Хотя он понимал, что дела там никому не будет до его важности. На кого он сейчас похож? Грязный, исцарапаны, в теневом плаще поверх поношенной одежды. Лицо смуглое, обвисшее. Сам щуплый, сутулый. Из оружия – кинжал за поясом, да слово за зубами. Явно не паладин, а грибник – наверное так подумают те, кто его увидит. Но задачи внушать врагу страх и трепет не стояло, как и надежду нуждающимся в помощи.

Отсиделся – пора продолжать путь. Вот ещё немного времени, и уже можно было понять, что это здание собой представляет. Старое, неизвестно с какого времени здесь стоит. Всё обшарпанное, словно заброшенное, и не живёт там никто. И по близости ничего приметного не кажется. «Здесь есть кто-то?» - спросил у себя Ярый. Рассудок подсказывал, что если ему нужно было сюда прийти, значит кто-то здесь должен был быть. А вот судя по всему остальному – тут ни души не встретить.

То, что можно было принять и за отклонившуюся церковь, и за маленький замок, и за большой особняк сразу – сильно уже состарилось. На углах были выбоины, никак не заделанные, окон не доставало, основания колон грибками поросли, а стены местами плющом покрылись. Мощёнка травой и кустарниками разворочена, а ступени раскрошены. И вот особенность: окон совсем мало. По сторонам от арочного входа с колоннами монолитные стены.

«Тюрьма, бывшая» - так подумал Ярый, вспомнив подвальные камеры. Но тут-то над землёй монолитные стены. Можно было и проделать в них отверстия для воздуха и для света. Ох, неладное чувство само по себе пришло. И дело не в гиблости этого места, а просто страшное здесь произошло. Недавно совсем. Ярый не обладал даром такого предчувствия, но это бы каждый человек ощутил. Нечто нехорошее смешалось с воздухом и давило со всех сторон, стало почти осязаемым, но продолжало оставаться невидимым. «Только не орать, не звать никого – могут услышать не те» - сдерживался Ярый. А ведь как было бы просто прокричать: «Есть здесь кто?» - и, не получив ответа, прекратить осматриваться по сторонам. Но губы его зашептали едва слышное:

«Отче Вечный, создание твоё всякое в час сей не оставь. Направь на просветление имени Твоего, да содействуй произнести его ещё день всякий»

Наступая на остатки ступень, он подошёл к приоткрытой двери. Потянул её на себя. Густой полумрак внутри не позволил понять всё с первых секунд, но в недавнем пребывании здесь кого-то можно было не сомневаться. Этот мрак, он пах бумагой, не осевшей книжной пылью. Так пахнет, когда читаешь наставления предков, живших много веков назад. Так пахнут знания. И судя по силе этого запаха, знаний здесь очень много. Ещё здесь пахнет чем-то ужасным и тошнотворным. Ярому нужно было понять, что его сюда привело. Он распахнул дверь, чтобы в помещение проникало больше света, и переступил порог.

Вся мебель перевёрнута. Огромные книжные шкафы опрокинуты. Книги из шкафов высыпались на пол и по ним после этого кто-то ходил. В них кто-то рылся. Массивные столы для чтения или ведения записей не пострадали, но исписанные листы бумаги на них изорваны и скомканы. Ящики выдернуты из тумбочек и разбросаны повсюду, словно ими кто-то швырялся. Ярый идёт дальше. Туда, куда свет из дверного проёма уже не попадает, но там всё ещё можно осмотреться. На полу лежат доски, служившие напольным покрытием. Их выломали вместе с гвоздями и отбросили в сторону. На декоративной окантовке заваленного шкафа несколько выдернутых мокрых волос. Рядом разорванные книги, листы которых окроплены кровью. Свежей кровью. Можно подумать, что шкаф свалился кому-то на голову, но только волос жёсткий - коровий или ещё чей-то.

1-2 Никто

Трудно совсем идти стало, хоть и брёл Ярый по ровной местности. Рану на ноге зашил кое-как, но кровь из неё то и дело вытекала. Ему бы покой сейчас. Присесть, не двигаться. А то рана не успокоится, пока вся кровь из неё не вытечет. Сел на листву, облокотился спиной на старый клён. Что делать, если дальше идти не сможет – сам не знает. Засунул руку за пазуху, достал то, что у него там хранилось. Может, если отцы за этим его послали, поможет ему сейчас.

Книга, на вид обычная. Разве что на языке тайном написана. Но Ярый таких множество перечитал, и не за какой из них звери не охотились. Ярый открыл её посередине, чтобы понять, что в ней такого особенного. И вроде начал читать, слова все знакомые, слог плавный, а мысли сбиваются. О чём написано – понять не может. Прочёл абзац про себя, глаза отвёл и не может вспомнить, о чём читал только что. Вроде на молитву что-то похоже, да не к Вечному обращена. Видать, не для него книга предназначена. Не этим ему сейчас заниматься нужно, а обратно идти, хоть и сил нет совсем. И не от кого благодати ждать.

Просил Ярый отцов своих услышать его, да оказать ему подмогу, но видать, не способна их благодать в это место войти и про себя вслух подумал: «Нет здесь никого». Долго он брёл, вороча жёлтые листья под ногами, прежде чем понял, что уже и не знает, в какой стороне край рощи Дум, и куда ему идти следует. А деревья все плотнее стали, ветки проход загораживают. Нет, явно не в том направлении движется. Плащ цеплялся за торчащие острые сучки. Ярый срывал его, от чего издавался сухой треск обломанных палок. А вскоре и вовсе, лицо пришлось прижатой рукой закрывать, чтобы глаза не выцарапались.

А тут красотища такая перед ним разлеглась. Бабочки, да так много, и все на земле в одном месте кучей собрались. Яркие такие, как цветы. Полюбовался Ярый на них издали, подошёл поближе. Взвились они все вместе ввысь и в разные стороны разлетелись. На ярого тут же полетели. Одни на штанину ему сесть попытались, которая кровью пропитана была, другие на пальцы бинтом перемотанные. Трупоедки это, вот и накинулись на засохшую кровь. Они ведь не только соками мертвецов питаются, но и любыми выделениями от тел людей и животных. Пока Ярый смахивал их со штанины, наклонившись, они его голову облепили всю, под капюшон забились, и зудеть там стали. Скрежет такой в голове стал слышен, будто скарабеи под череп заползли и мозг ковырять начали. Трупоедки почуяли, где им слаще всего, и в ухо полезли, которое оторвано. Ярый капюшон снял, принялся себя по голове хлопать, да тереть её. Рука вся слизкая стала. То ли от раздавленных насекомых, то ли сукровица из оторванного уха сочиться стала.

Видать, поняли бабочки, что Ярый живой, рано на него садиться ещё – разлетелись, крылья сложили, и не видно их стало. А перед Ярым теперь на том месте, где трупоедки до этого сидели, останки то ли волка, то ли кабана на листве обсосанные валяются. Уже и не понять, что за животное это было. Завоняло гнилым мясом, да только не от падали, а от трупоедок, которых Ярый на своём лице подавил.

Начал он обходить эти останки, через кусты полез. На обратной стороне ладони запекло что-то, словно как от укуса пчелиного. Да только не видел Ярый перед собой никого, кто сделать это мог. А пока на руку смотрел – по щеке как плетью огрели.

- Кто здесь? -

испугался Ярый, и трижды изгоняющее заклятие повторил, но осёкся и понял, что если земных духов и можно изогнать куда-то, то только в это самое место. А подземные в рощу Дум являться не могут. …Не должны. Из кожи на руке в месте полученного укуса торчало множество мелких иголочек и уже волдырь расти начал.

«Не должны тут ядовитые растения расти. – явилось на ум Ярому – Стало быть, не нравится здесь моё появление кому-то».

И в подтверждение своих мыслей услышал сонорный смех, как с закрытым ртом сквозь зубы кто-то смеётся.

- Кто здесь? –

сурово повторил Ярый свой вопрос. И тут сверху что-то повалилось, сквозь ветки деревьев. Не успел Ярый посмотреть туда да в сторону отойти, как его по голове как молотком огрело. Ноги подкосились, скрючило его и так скрюченного. Пока думал, в какую сторону упасть, отпустило.

- Кто это сделал? – проорал он, а в ответ ему эхом от деревьев:
- Никто.

- Всяк будь зыди, да усмирись, а то в Безвечности поляжет … (имя) Кто ты? – ещё раз спросил Ярый, и снова ему эхо послышалось:
- Никто.

Понял Ярый, что нет у него оружия, что за зубами у него не сила, а звук лишь только, когда непротив кого применить её. И стало ему ясно, что уходить из этого колючего места как можно скорее нужно. Развернулся, пошёл обратно, и снова берёзы да клёны вокруг, и ни одной ветки ниже головы не торчит.

«Фух, ушёл» - подумал Ярый. А тут за деревом поблизости вой непонятный раздался, да жалобный такой. «Неужто зверям в этой роще достаётся?» Хотел пойти посмотреть, в чём там дело, а из-за того самого дерева лиса выбежала, ошарашено вперёд понеслась. Метров двадцать пробежала, в ту сторону, в которую Ярый уже шёл.

«Странно, от кого бежит? Не гонится ведь за ней никто» - только подумал Ярый вслух, как не стало лисы. Мясо да шерсть от неё остались, и кости наружу вылезли, как будто её наизнанку вывернули, или кто-то пережевал да выплюнул. А Ярый стоит, и с места двинуться не решается. И смех этот сквозь закрытый рот послышался.

- Кто это сделал? Назовись. Кто смеётся? – скомандовал он, замерев.

И снова это же эхо басистое ответило:

- Никто. А если хочешь увидеть меня – назови как-нибудь.
- Тварь ты безвечная. –

первое, что пришло на ум Ярому. И тут же возле лисьих останков названное им появилось из неоткуда и помчалось на Ярого, явно обладая желанием вывернуть его наизнанку.

- Счезни, безвечное! –

1-3 Собака

Ночь тёмная, тишь глухая. И только шорох где-то вдалеке слышится. Можно подумать, что это ветер в соседнем дворе листву гоняет, но не похоже. Скорее, рыщет там кто-то. Вспомнив, что было с ним минувшим днём, Ярый глаза широко открыл, начал вслушиваться, а подняться в окно посмотреть - не решается. Да и просто пошевелиться ему страшно. Вспомнил, что зверь за ним идти должен, что Кровавый демон книгу ищет, которую он под подушку себе положил, и что сам он ненароком зло вызвал. Ночует он в доме заброшенном, чужом. И неизвестно, кто здесь поблизости быть может. А может духи рощи Дум хотят достать его и анафеме придать за то, что он их обитель своим появлением осквернил.

Шорох стих, снова тишина наступила. Значит, ветер всё-таки. Ярый вслушивался, но не слышал больше никаких звуков. Стало ему казаться, что их и до этого не было, а прислышалось это ему, или приснилось. По сторонам посмотрел, не поднимая головы – тьма, а во тьме пустота. Долго лежал с открытыми глазами, слушал. Днём такого натерпелся, вот и сон теперь неспокойный, чудится всякое. Глаза закрыл, снова засыпать начал, и опять слышит, что вдалеке кто-то возится. Сомнений не осталось – не снится ему это, а на улице кто-то ходит. Лежит, старается не дышать, и сердце своё успокоить, а то ведь есть такие звери, для которых биение сердца человека грохотом в ушах отдаётся. За сотни метров его слышать могут.

Уже не только шорох за окном слышно, но и треск появляется, будто забор кто-то вдалеке ломает и шкребётся по нему. Звуки эти становятся всё ближе, ближе. Не вытерпел Ярый, встал, начал в окно из глубины комнаты смотреть, близко не подходит. Долго вглядывался, прежде чем при свете звёзд разобрать что-либо смог.

Снаружи во тьме увидел человека. Тот на четвереньках ползал, метался из стороны в сторону, да так прытко. Головой листву под собой разгребает и ухо к земле прижимает. Постоит неподвижно, и в другое место идёт, в другом месте чтобы грязь поворошить. Откуда здесь этот прокажённый взялся? И нет ведь кроме него никого больше там.

Потом только понял Ярый, что не человек это на карачках лазит, а дикая собака по соседнему двору шастает и принюхивается к чему-то. Может на кротов охотится, а может кость где-то там закапывала, а сейчас не может вспомнить, где именно. Успокоился Ярый, обратно лёг, но сон уже отошёл от него. Да и не хочется глаза закрывать, когда рядом зверь какой-то бродит, пусть это и собака, а всё равно как-то не по себе от всех этих шорохов. А теперь ещё и её сопение слышно.

Точно, сюда идёт, в эту сторону. Вдруг Ярый осознал, что он псину какую-то боится, и так ему стыдно от этого стало. «Дурак я, – думает – раз пса от нечисти отличить не могу» - и после этой мысли успокоился и засыпать начал. Но только ко сну приступил, как собачье сопение снова его покой нарушило. Уже рядом эта псина где-то. В доме. По деревянному полу цоканье от когтей на лапах слышно. В сенях, уже в соседней комнате. «Что этому псу здесь надо?» - думает Ярый. Только хотел встать, да выгнать из дома эту собаку, как над ним человек встал. Над кроватью, в которой он лежал. К голове Ярого прикоснулся, еле слышно приказал: «Спи!», и Ярый уснул, как младенец, больше ничто его не тревожило.

Комната наполнилась светом уже давно. От этого Ярый почувствовал, что он поспал больше, чем было нужно, и появилось тревожное ощущение того, что он что-то проспал. Но спешить ему было некуда, когда он даже не знал, куда ему нужно идти, а потому он продолжал лежать и обдумывать свои дальнейшие действия. Вспомнилось ему, как он просыпался среди ночи, как видел человека, который на самом деле оказался собакой, и вспомнил, как эта собака зашла в дом, а на её месте появился человек. Может снилось всё это?

Вскочил, вспомнив то странное прикосновение к своей голове и необычное повеление. Кто это был? Он сунул руку под подушку и… Там ничего не было. Вызовы. Где она, эта книга? Осмотрелся вокруг. Может спрятал её в какое-то другое место… Нет, никуда он её больше деть не мог. Он оцепенело смотрел в изголовье кровати, не понимая, как он мог не проснуться, когда кто-то залазил ему под подушку. Случилось самое страшное, что только могло произойти. Он нарушил наказ отцов, и теперь никто не знает, в чьих руках находится эта жуткая книга, являющаяся заточением тёмных сил.

И вдруг Ярый услышал, что он по-прежнему не один в доме, что за стеной на кухне кто-то черпаком о кастрюлю гремит. Вскочил он, и как есть, разутый да взъерошенный по полу босыми ногами неслышно к проходу подошёл, чтобы посмотреть, кто здесь хозяйничает. Перво-наперво, что ему в глаза бросилось, что дом преобразился изнутри, что ожил он при дневном свете. Пыль не исчезла совсем, но меньше её стало. Чище везде, грязная посуда на столе не стоит. Ярый дальше выглянул осторожно, чтобы можно было ему то место видеть, где печь стоит, и откуда шум доносится. Возле печи человек бесформенный стоит, низенького роста, спиной к нему. Варит что-то в той самой кастрюле, в которой плесень была. Варево своё помешивает, а рядом с ним открытая книга лежит. Не поварская, а та самая, которую Ярый из библиотеки унёс.

- Не смотри! Нельзя эту книгу читать! – бросил Ярый в спину человеку.

Тот повернулся, и увидел Ярый, что это то-ли старушка, то-ли женщина. Не понять по лицу. Оно у неё всё изуродовано ожогами. Волдыри страшные, от виска до скулы с одной стороны кожа содрана, бровей нет, губ как будто тоже нет. Фигуру балахон скрывает. Отвечает ему старушеским голосом:

- Что, милок, приснилось не то что-то? Отчего же не читать? Я эту книгу читала, когда тебя ещё отродясь на свете не было, а тут вдруг нельзя. – словно посмеялась над ним.

Понял Ярый, что не того человека он предупреждает, которого должно. А что ещё сказать и что думать – не знает теперь. Отупляется, и каких-то пояснений ждёт. А старушка как ни в чём не бывало кастрюлю свою с печи отставила и в шкаф с посудой полезла.