Взаперти

Часть 1 Глава 1 Первый шрам

Закат раскинулся крестом поверх долин, вершин и грез

Закат раскинулся крестом поверх долин, вершин и грез

Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос

Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны

Где дни светлы от света звезд

Мельница “Господин горных дорог”

Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос

Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны

Где дни светлы от света звезд

Мельница “Господин горных дорог”

Октябрь 1981 год.

Темный вечер окутал Хогвартс, словно траурный бархат, пропитанный запахом скорби и тайн. Кэтрин Кейм, оцепенев, стояла у окна в гостиной Гриффиндора. В руках ее дрожало письмо, доставленное Перл, старой, почти слепой сипухой, с печатью Министерства Магии. Пергамент пульсировал в пальцах, словно пойманная птица, отчаянно рвущаяся на волю. Сердце билось так яростно, что заглушало шум предпраздничной суеты. Хэллоуин. Какая горькая ирония.

Девять часов назад сова обрушилась на подоконник ее комнаты в башне Гриффиндора с яростной требовательностью, вырвав ее из предрассветного сна. В клюве она держала свиток плотного пергамента, запечатанного печатью Министерства Магии.

— Это просто возмутительно! — прошипела Аврора Беркли, пухленькая и миловидная блондинка с тяжелой, роскошной косой. — Кэтрин, открой же ты это чертово окно!

Сердце Кэтрин бешено заколотилось, предчувствуя беду. Она знала, что ее отец, Генри Кейм, служил в Отряде Мракоборцев и часто рисковал жизнью в опасных миссиях. Но сова из Министерства в такой час…

Дрожащими руками она развернула письмо. Слова плясали перед глазами, расплываясь в тумане, но суть пронзила, словно удар молнии: "Мисс Кэтрин Кейм. С глубочайшим прискорбием сообщаем вам о гибели вашего отца, Генри Кейма, павшего в бою в Боливии. Ваш отец героически сражался с силами, угрожающими безопасности нашего мира. Министерство Магии выражает вам свои искренние соболезнования в этот трудный час. Министр Магии Миллисента Багнолд."

Кэтрин издала не то стон, не то вой, до смерти перепугав своих соседок по комнате. Она почувствовала, как земля уходит из—под ног, и едва успела ухватиться за край кровати. Слезы хлынули потоком, обжигающие и неумолимые.

Извещения о смерти близких не были редкостью в военные годы. В стенах Хогвартса студенты чувствовали себя в безопасности, укрытые железным щитом Альбуса Дамблдора от ужасов магической войны.

— Мисс Кейм, — голос профессора МакГонагалл, прозвучал за спиной, ласковый, но твердый, как сталь. — Пойдемте со мной, дорогая. Профессор Дамблдор хотел бы поговорить с вами до ужина.

Кэтрин кивнула, не в силах произнести ни слова. Горло сдавило судорогой, и каждый вдох причинял невыносимую боль. Ноги, словно скованные цепями, едва слушались, когда она шла за строгой фигурой профессора по холодным каменным коридорам. Тени от факелов плясали на стенах, словно зловещие духи, нашептывая на ухо что—то недоброе, вторя ее собственным страхам. Она шла навстречу неизвестности, к словам, которые, как она боялась, лишь усилят невыносимую боль. Но она знала, что должна идти. Так было правильно.

Альбус Дамблдор, с его длинной серебристой бородой и проницательными голубыми глазами, сидел за своим столом, окруженный портретов предыдущих директоров Хогвартса. Казалось, сам воздух вокруг него пропитан некой магической мощью и спокойствием. Он поднял взгляд.

— Мисс Кейм, добрый вечер. Мне очень жаль видеть вас при таких печальных обстоятельствах.

— Как он погиб? — Кэтрин не видела смысла в долгих предисловиях.

Директор некоторое время пристально смотрел в глаза девушки, словно пытаясь прочесть ее душу. Под этим пронзительным взглядом хотелось съежиться.

— Это было предательство. Билл Эндрюс, руководитель отряда Мракоборцев, направленных на помощь нашим союзникам на юге, выдал местоположение своих людей. Пожиратели Смерти напали внезапно. Ваш отец сражался как лев и помог товарищам отступить в безопасное место, но сам вернулся, чтобы задержать Пожирателей. Он уничтожил троих темных магов, прежде чем пал от смертельного заклятия. Вашего отца наградят орденом Мерлина… посмертно.

Кэтрин кивнула, сглатывая ком в горле.

— Я знал вашего отца еще со времен учебы в Хогвартсе. У Когтеврана никогда не было столь блестящего старосты. Мисс Кейм, если вам потребуется какая—либо помощь, вы всегда можете обратиться ко мне или профессору МакГонагалл. Не стесняйтесь. Профессор Слизнорт очень высоко отзывается о ваших способностях в зельеварении. Возможно, путь целителя, как у вашего отца, станет лучшим способом почтить его память.

— Профессор Дамблдор… Когда закончится война? — Девушка подняла на директора покрасневшие от слез глаза. — Когда все это кончится?

Директор Хогвартса молчал, погруженный в глубокую задумчивость. В тишине кабинета слышалось лишь тихое потрескивание дров в камине и еле слышный шепот портретов. Наконец он вздохнул, и в его голосе прозвучала усталость, которой Кэтрин никогда прежде не слышала.

Глава 2 Яд под фатой

— Кэт, ну же, быстрее! Сними ты уже эти проклятые туфли! — Август почти зарычал, подгоняя ее. Они неслись по коридору пятого подземного уровня, стремясь в большой зал собраний.

Казалось, всего час назад Кэтрин источала счастье невесты в особняке семейства Ван. Во всяком случае, собиралась источать его следующие несколько часов. Волосы, скованные сложной прической и пронзенные мириадами шпилек, тяготили непосильной тяжестью. Цокот высоких каблуков эхом отдавался от стен коридора, заставляя головы коллег оборачиваться на звук. Черная мантия, наспех накинутая на белое, едва доходящее до колен, платье, была явно не по размеру и отвратительно пахла затхлым табаком. С чьего плеча Август ее сорвал — оставалось только гадать.

Сначала это были лишь робкие шепотки, что юркими мышками проскальзывали по коридорам. Затем Министерство магии взорвалось оглушительной новостью: «Из Азкабана совершен побег!»

Всех до единого сотрудников Министерства Магии экстренно созвали на совещание, будь они в постелях собственных домов, на важном оперативном задании, в командировке по всей Великобритании и Ирландии, или… на предсвадебном ужине. В глубине души Кэтрин всегда ожидала подвоха. Но побег опасного преступника из Азкабана в день помолвки — это уже смахивало на проклятие.

— Блэк? Сириус Блэк? Вы уверены? — Август вырвался на пару шагов вперед.

— Именно так, мистер Ван, — Глава отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов, Артур Уизли, поравнялся с ними пару мгновений спустя.

— Артур, это абсурд. Как кто—то мог обойти дементоров—стражей Азкабана?

— Послушаем, что скажет Министр, — тихий, но четкий голос Кэтрин едва пробился сквозь дробь ее каблуков.

Артур, словно только сейчас заметивший ее, удивленно вскинул брови, но тактично промолчал. Да, все привыкли видеть Кэтрин Кейм, целительницу Отдела Предотвращения Магических Катастроф, со строгим пучком на голове, но уж никак не в вечернем платье под чужой, пропахшей табаком мантией.

В огромном зале заседаний царил хаос и гул. Людей набилось столько, что казалось, они взбирались на плечи друг другу, стремясь увидеть возвышающийся постамент, где стоял Министр магии. Когда более—менее удалось добиться тишины, Фадж выступил вперед. Его голос, обычно громогласный и уверенный, звучал непривычно нервно.

— Дамы и господа, — начал он, обводя взглядом собравшихся. — Я вынужден сообщить вам о чрезвычайном происшествии. Несколько часов назад стало известно, что из Азкабана совершил побег Сириус Блэк!

По залу пронеслась волна вздохов и испуганных перешептываний. Кэтрин почувствовала, как ледяной озноб пробежал по спине. Сириус Блэк. Сбежал. Никто не знает, где он сейчас и что задумал.

— Мы получили официальное подтверждение из Азкабана, — повторил Фадж, его голос стал чуть тверже. — Все возможные меры безопасности были предприняты, но Блэку, к сожалению, удалось ускользнуть. В данный момент дементоры и группы быстрого реагирования прочесывают прилегающие к Азкабану территории. Я поставил в известность премьер—министра маглов о побеге опасного преступника.

Он выдержал паузу, давая информации устояться. Недовольный и местами враждебный ропот поднялся по залу. Кэтрин видела, как присутствующие обмениваются тревожными взглядами, как дрожат пальцы, судорожно сжимающие мантии. Среди толпы мелькнуло знакомое лицо — Нимфадора Тонкс, ее волосы пылали ярко—алым, а вечно смешливое выражение лица исчезло, сменившись сосредоточенной серьезностью.

— Мы понимаем вашу обеспокоенность и недовольство привлечением магглов, — попытался перекричать нарастающий шум Фадж. — Но, чтобы максимально быстро вернуть этого негодяя обратно в застенки Азкабана, мы должны использовать любые средства. Просим вас сохранять спокойствие и не поддаваться панике. Любая информация о его местонахождении должна быть немедленно передана в Министерство в любое время дня и ночи!

— Ага, лично засядет за корреспонденцию, — ядовито прошипел Август так тихо, что услышала только Кэтрин, и она легонько дернула его за рукав пиджака.

— Главы подразделений и руководители отделов, просьба пройти в малый зал для дальнейших инструкций, — поднялась со своего места Амелия Боунс. — Всем остальным сотрудникам прошу вернуться на рабочие места. Никому не покидать Министерство до окончания планирования.

***

Спустя некоторое время Кэтрин шла по коридорам Министерства магии, тщетно пытаясь отгородиться от густой, осязаемой тревоги, повисшей в воздухе. Служащие сновали мимо, обмениваясь нервными щепотками о дерзком побеге Сириуса Блэка. Кэтрин и сама чувствовала, как беспокойство скребет когтями под сердцем, но сейчас ее мысли были заняты совсем другим.

– Ну-ка, ну-ка, ну-ка! – лукавый, музыкальный голос донесся сзади. – Святой горшок лепрекона, да вы только посмотрите, кто тут у нас!

Кэтрин обернулась, и губы невольно расплылись в улыбке.
– Тонкс! – воскликнула она, порывисто обнимая волшебницу, чьи волосы мгновенно окрасились в теплый, медовый оттенок.
– Сбежала с эшафота, Кейм?

Кэтрин с раздражением выдернула из прически еще одну предательскую шпильку. Несколько непокорных локонов, словно празднуя обретенную свободу, вырвались и упали на плечи. Тонкс весело хихикнула. Казалось, ее совершенно не трогает всеобщая паника.

Глава 3 Тени у врат

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в багряные и золотые тона, когда Кэтрин Кейм, вместе с тремя своими коллегами приблизилась к воротам Хогвартса. Ветер, пахнущий хвоей и влажной землей, трепал ее волосы, выбившиеся из—под шляпы. «Гнездо Фестрала» — пронесся в мыслях Кэтрин лукавый голос Тонкс, заставив девушку улыбнуться уголками губ. Рядом с ней шли трое коллег.

– Мистер Браун, – обратилась Кэтрин к высокому розовощекому, мужчине. – Ваша дочь ведь учится на факультете Гриффиндор?

– О да, мисс Кейм. – Высокий, почти звенящий голос Луиса Брауна эхом отдавался в вечернем воздухе. – Лаванда все лето трещала без умолку о Тайной комнате и заколдованных студентах. Ах, эта юность в Хогвартсе! За каждым поворотом тайна, интрига, расследование!

– Пари держу, Кейм, ты с головой уйдешь в травы и мензурки с мазью, едва доберешься до больничного крыла, – Маркус Авель слегка подтолкнул девушку локтем, успев при этом озорно подмигнуть идущей рядом Мелиссе Нейт.

Нейт и Авель, как и Кэтрин, служили в Отделе Предотвращения Магических Катастроф, а мистер Браун представлял Отдел Магического правопорядка.

Мистер Браун воодушевленно зашагал чуть быстрее, словно забывая продолжить беседу.

Замок Хогвартс, по мере приближения, открывался во всем своем величии и древней мощи. Он вздымался на вершине холма, словно каменный исполин, чьи башни и шпили пронзали сумрачное небо. Стены, сложенные из серого, поросшего мхом камня, казались незыблемыми, храня в себе эхо столетий и магических тайн. Окна, мерцающие на разных уровнях теплым, янтарным светом, манили обещанием уюта и безопасности за каменными стенами.

– До сих пор не понимаю, зачем нас сюда прислали, когда Министр наводнил периметр дементорами, – процедила сквозь зубы Мелисса, нервно одергивая кружевные манжеты блузки. – Неужели в Хогвартсе не хватает персонала? Нам что, теперь тенью за Гарри Поттером ходить?

– Мел, да брось ты. Считай это оплачиваемым отпуском, – Маркус заложил руки за голову и шумно потянулся.

– Не вижу смысла тратить драгоценное время, которое мы могли бы посвятить…

– Очередному несчастному случаю? Кстати, Мэл, что там с той теткой из пригорода? Удалось выяснить, как племянничек умудрился надуть ее до размеров дирижабля?

Кэтрин закатила глаза. Неуемный оптимизм Маркуса ее ничуть не воодушевлял, хотя в душе девушка разделяла его радость от этой командировки. Какая бы опасность ни исходила от сбежавшего из Азкабана узника, оказаться в стенах Хогвартса было сродни возвращению в детство.

У подножия холма раскинулся темный, непроглядный Запретный лес, его деревья стояли плотной стеной, скрывая в своей чаще неведомые существа и тайны. Сквозь редкие просветы в листве проглядывали извилистые тропы, зовущие в глубь. Воздух был густым от запаха влажной земли, хвои и чего—то неуловимо дикого.

Справа от замка, у самой кромки леса, мерцало зловещим зеркалом Черное озеро. Его гладкая поверхность, словно скользкая от древней магии, отражала силуэты деревьев и хмурое небо. Ходили слухи, что в его глубинах обитают таинственные, опасные существа, и даже самые отважные волшебники не решались приближаться к его берегам без крайней необходимости.

Слева от замка, на пологом склоне холма, простирались ухоженные поля, а вдалеке виднелись теплицы для выращивания магических растений. Над этой панорамой возвышался сам замок, его каменные стены казались одушевленными, дышащими, пропитанными древней магией.

Родной дом Кеймов располагался всего в паре часов ходьбы от Хогвартса, в тихой деревушке Ароншир, но с тех пор, как она окончила школу, Кэт почти не наведывалась туда.

Когда волшебники подошли к массивным, кованым воротам, их встретил знакомый, скрипучий голос.

– Кто там? – прозвучал вопрос, и из тени выступила сутулая фигура завхоза Хогвартса, мистера Филча.

Его седые волосы были небрежно зачесаны назад, а острый, придирчивый взгляд буравил прибывших. Верная спутница Филча, кошка Миссис Норрис, восседала у его ног, ее желтые глаза недобро косились на незнакомцев.

– Мистер Филч, – обратилась Нейт, ее голос звучал ровно и уверенно. – Мы из Министерства магии. Директор Дамблдор нас ждет.

– Министерство, значит… Ну, наконец—то, – проворчал Филч, в его голосе слышалось застарелое недовольство. – Думали, я тут один со всеми этими… "неприятностями" справлюсь? – Он прищурился, оценивая взглядом каждого. – Днями и ночами не сплю, за каждым шорохом слежу. Этот Блэк, если он действительно здесь, мимо меня не проскочит!

– Мы здесь, чтобы помочь, мистер Филч. Нам нужна информация. Замечали что—нибудь подозрительное в последнее время? Странные звуки, тени… Может, кто—то пытался проникнуть на территорию замка? – поинтересовался мистер Браун, слегка покачиваясь с пятки на носок. Казалось, этот человек просто не мог стоять спокойно.

– Подозрительное? – Филч фыркнул, поправляя свою потрепанную мантию. – В Хогвартсе всегда что—то подозрительное происходит! Студенты вечно что—то прячут, что—то ломают… Но чтобы он… Нет, ничего такого, что я бы с уверенностью отнес к Блэку. Хотя, признаться, в последние дни воздух какой—то… наэлектризованный. Миссис Норрис тоже нервничает, – он потрепал кошку, и та тихо замурлыкала в ответ, но взгляд ее оставался настороженным. – А вот вас двоих я точно помню! – Узловатый палец ткнулся почти в грудь Маркусу, и тот густо покраснел.

Глава 4 О свойствах Ядовитой Тентакулы

— Мисс Кейм, дорогая, отдохните немного.

— Минуточку, мадам Помфри, я почти закончила.

Яркое сентябрьское солнце, пробиваясь сквозь высокое окно больничного крыла, выписывало золотые вензеля в танце пылинок. В уютном кабинете мадам Помфри, где воздух был напоен целительным ароматом трав и чистоты, за небольшим столиком вели неспешную беседу две дамы. Мадам Помфри, с привычной строгостью, сквозь которую пробивалось тепло, держала в руках изящную фарфоровую чашечку. Напротив нее, с легкой, почти лучистой улыбкой, сидела Помона Стебель, ее пальцы обнимали такую же чашку. Тишину нарушало лишь тихое бульканье и легкий перезвон стеклянных палочек, доносящиеся из соседней комнаты. Там, под чутким руководством мадам Помфри, Кэтрин, склонившись над столом, колдовала над микстурой от кашля. Ее движения были точны и размеренны, а строй уже наполненных пузырьков напоминал пестрый парад на аптекарском столике.

— Милая, да вы обеспечили нас микстурой на весь учебный год! Присядьте с нами, выпейте чаю, — профессор Стебель взмахнула палочкой, призывая третью чашку из серванта. — Северус скоро начнет ревновать, правда, Поппи?

— Помона, ну зачем же так, — с легким укором мадам Помфри склонила голову. — У профессора Снейпа достаточно забот, чтобы мы снова весь год отвлекали его запросами на зелья. Он никогда мне не отказывает, но ты же знаешь, как внезапно может понадобиться тот или иной запас…, вспомни прошлогоднюю эпидемию икоты! Сколько ушло зелья из лирного корня, ты даже представить себе не можешь!

— Держу пари, это братья Уизли снова взялись за старое. Ох, помяни мое слово, Поппи, ничем хорошим не закончат эти два сорванца, — профессор Стебель погрозила чайнику пальцем. — Кэтрин, ну что же вы? Ужин еще не скоро, пациентов сейчас нет. Посидите с нами.

Кэтрин аккуратно поставила последний пузырек на полку и вытерла руки о белоснежный накрахмаленный фартук. Ее лицо, обычно бледное от сосредоточенности, сейчас освещалось легким румянцем. Она подошла к столику, на ходу сбрасывая косынку, высвобождая пряди темных волос, взяла предложенную чашку и опустилась в кресло напротив дам. Аромат трав в кабинете сплетался с тонким запахом свежезаваренного чая, создавая атмосферу умиротворения. Чаепитие в уютном кабинете мадам Помфри было почти ежедневным ритуалом. Поначалу обе женщины с некоторой настороженностью отнеслись к появлению сотрудницы министерства магии в больничном крыле, чувствуя, как нарушается их устоявшаяся традиция. Однако спустя неделю осторожного общения и совместной работы мадам Помфри впервые предложила девушке присоединиться к их с профессором Стебель дневному чаю. Постепенно это становилось приятной традицией в конце рабочего дня.

— К слову, дорогая Кэтрин, — профессор Стебель поставила свою чашку на изящное блюдце, не заметив, как с ее рукава на белоснежную скатерть осыпались крупицы земли. — Я ни разу не видела вас за ужином в Большом зале.

Кэтрин улыбнулась, ее взгляд скользнул по аккуратно расставленным на столе сахарнице и розеткам с вареньем.

— В начале года профессор Дамблдор четко обозначил границы нашего с коллегами пребывания в замке. Каждый из нас знает свою нишу. Моя работа сосредоточена здесь, в больничном крыле, и я стараюсь не отвлекаться от своих обязанностей.

— Вздор! — профессор Стебель фыркнула, ее пальцы сжали ручку чашки. — Эта Мелисса Нейт всюду сует свой острый нос. Вместо того, чтобы наблюдать за территорией школы, эта дамочка, кажется, вынюхивает что—то внутри самого замка. Как, скажите мне, она собирается углядеть здесь Сириуса Блэка?

— Мисс Нейт бывает слегка… навязчива, но за годы совместной работы я знаю ее как хорошего профессионала.

Мадам Помфри, до этого молчаливо наблюдавшая за беседой, мягко покашляла.

— Полагаю, Мелисса Нейт действует по приказу. В нынешние времена, когда исходящая угроза столь реальна, осторожность не бывает излишней. Вы знаете, Кэтрин, — мадам Помфри мягко улыбнулась, — не стоит так ограничивать себя. Замок — это не только стены и обязанности. Здесь есть место и для маленьких радостей.

Кэтрин на мгновение замолчала, ее взгляд пробежал по стерильным, но уютным стенам больничного крыла. Здесь, среди запаха трав, она ощущала себя на своем месте.

— Знаете, мне работа здесь, в больничном крыле, нравится больше, чем вспоминать о том, что я все еще служащая Министерства магии.

Больничное крыло Хогвартса — это не просто место для лечения физических недугов. Это отдельный мир, живущий по своим законам, где время течет иначе, а стены хранят в себе истории боли, надежды и тихого исцеления. Даже в самые шумные дни, когда коридоры замка наполнены смехом и криками, здесь царит особая, почти священная тишина, нарушаемая лишь приглушенными стонами, шелестом страниц и мягким стуком шагов мадам Помфри.

Часы пробили шесть вечера, и профессор Стебель засобиралась. Комочки земли с ее мантии остались в кресле и на полу около столика, что вызвало мимолетную тень неодобрения на лице мадам Помфри, но изящный взмах палочки мигом исправил положение.

— Кэтрин, я думаю, вы тоже можете идти. Вам же еще добираться до Хогсмида.

— На самом деле до Ароншира, — мягко улыбнулась девушка.

— Ароншир! Боже мой, мисс Кейм, скажите, что вы не ходите туда одна пешком! — брови профессора Стебель спрятались под слегка растрепанными волосами.

— Иногда, профессор. Но чаще я пользуюсь общественным камином в паре шагов от «Трех метел». До завтра, — девушка приветливо улыбнулась, снимая и складывая фартук. — Если я понадоблюсь…

Глава 5 Там, где ты нужна

— Тревога! Он в замке! Тревооооога! — тонкий, истеричный вопль Мелиссы Нейт разорвал умиротворение, царившее в маленьком доме Кэтрин.

Почтовый самолетик, словно раненная птица, протрещал еще несколько раз и, вспыхнув в предсмертной агонии, рассыпался пеплом, опалив одну из подушек. Десять минут спустя Кэтрин уже неслась по лестницам Хогвартса, стиснув в руке волшебную палочку. Сумка, набитая самым необходимым для оказания первой помощи, болезненно била по бедру, отзываясь неприятным звоном мензурок. Напуганные студенты, сопровождаемые старостами и преподавателями, словно ручейки, стекались из всех коридоров в сторону Большого Зала. Зловещей тенью промелькнул Северус Снейп, увлекая за собой шлейф мантии, подобный клубящемуся дыму.

У Портрета Полной Дамы назревал скандал – Минерва МакГонагалл, едва сдерживая гнев, отчитывала мистера Брауна. Его юная дочь, Лаванда, вцепившись мертвой хваткой в мантию отца, безутешно и беззвучно рыдала, отказываясь уходить вместе со всеми.

– Мистер Браун, я повторяю в последний раз, проводите дочь в Большой зал. Все студенты будут в безопасности под нашей защитой, пока замок не будет полностью проверен.

– Как такое вообще могло произойти? – в голосе профессора Стебль клокотало неприкрытое негодование. – Вы клялись в безопасности детей, и что мы видим? Сириус Блэк не только проскользнул мимо министерских чиновников и дементоров, но и едва не проник в Гриффиндорскую башню!

– Мистер Браун, да уведите же, наконец, дочь! Мисс Патил, вам нужно персональное приглашение, или мне снять баллы с Гриффиндора? Все ваши одноклассники уже в Большом зале.

Лаванда разрыдалась еще горше, цепляясь за мантию отца, несмотря на его увещевания. Парватти, ее подруга, робко переминалась рядом, дрожа от страха. Присутствие отца Лаванды дарило им хоть иллюзию защиты.

– Позвольте, я их провожу, – тихо предложила Кэтрин, осторожно беря Парватти за руку. Девочка, словно птенец, прижалась к ней, судорожно сжав ладонь. – Лаванда, обещаю, я смогу вас защитить.

Браун, в полной растерянности, кивнул и почти силой вложил дрожащие ладошки дочери в руку Кэтрин. Лаванда попыталась упираться, но Парватти крепко обняла ее, увлекая за собой.

– Лаванда, солнышко, иди с мисс Кейм. Там безопасно, а папе нужно самому разобраться во всем. – Обычно бодрый голос Брауна дрожал от беспокойства.

– Мистер Браун, я все еще жду вашего ответа! – МакГонагалл клокотала от ярости, готовая извергнуть пламя.

Кэтрин повела девочек вниз по лестницам. Подруги шли молча, лишь изредка всхлипывая и пугливо озираясь, словно из—за каждой картины мог вырваться сбежавший преступник. Кэт вошла в зал последней, удостоверившись, что девочки добрались до Гриффиндорского стола. Она осталась у входа, чутко вглядываясь в темнеющие коридоры. Мимо проносились конные призраки, чьи вопли эхом отдавались в стенах замка, призывая к охоте. И тут, словно из ниоткуда, возникла черная туча в обличье профессора Снейпа, одарив Кэйт неприветливым взглядом.

— Профессор, если кому—то из учеников понадобится помощь…

— Мы разберемся, мисс Кейм — отрезал мужчина, жестом подзывая к себе двух студентов Слизерина.

В Большом зале царил хаос. Ученики переговаривались взволнованно, кто—то из них даже плакал. Преподаватели пытались успокоить студентов, но их усилия были тщетны. К Кэтрин то и дело подходили ученики, несколько раз пришлось воспользоваться успокоительным.

И вдруг шум стих практически моментально. Все взгляды встревоженных глаз обратились к директору. Дамблдор появился в зале, и его присутствие мгновенно успокоило обстановку.

– Мы тщательно обыщем замок, каждый его уголок. – Голос директора, несмотря на спокойствие, не нуждался в усилении, проникая в самое сердце зала. – Сегодняшнюю ночь вы проведете здесь. Старосты факультетов, прошу вас по очереди стоять на страже у всех входов и выходов из Большого зала. Несколько привидений будут патрулировать окна. В случае любой подозрительной активности немедленно сообщайте своим деканам или мне. С вами останется представитель Министерства Магии. Вы в полной безопасности. Ах да, чуть не забыл.

Директор взмахнул волшебной палочкой, и длинные обеденные столы, словно повинуясь невидимой силе, бесшумно разъехались в стороны. А пол Большого зала мгновенно покрылся полем ярко—фиолетовых спальных мешков.

— Кейм! — процедила Нейт сквозь зубы, словно ядовитая змея. — Живо, на обход замка! Министр будет здесь через полчаса, чтоб каждый камень дыбом встал!

— Нет, — ровный, словно отточенный, голос Дамблдора заставил сотрудницу Министерства сжать челюсти до скрипа. — Кэтрин, прошу вас, останьтесь здесь. Детям может понадобиться помощь лекаря. Замок и без того кишмя кишит сотрудниками Министерства и преподавателями.

— Дамблдор, вы не имеете права отдавать приказы моим сотрудникам!

— Не вашим, Нейт, а сотрудникам Министерства. И не приказы, а просьбы, — мягко возразил Дамблдор, но в голосе прозвучала сталь.

Лицо Нейт пошло багровыми пятнами гнева. Сорвавшись с места, почти бегом, она бросилась в коридор вслед за махнувшим ей мистером Брауном.

Дамблдор покачал головой с тихой грустью.

— Если вы когда—нибудь решите оставить службу в Министерстве, должность при мадам Помфри всегда ваша, мисс Кейм.

Глава 6 Тот, Кто Пришел из Леса

— Настойка бадьяна. Рябиновый отвар и чистые бинты. Предстоит много работы.

— Осторожно, срезаем мантию… Проклятье, грязь попала в рану.

— Бедный мальчик…

Матч Гриффиндора против Пуффендуя обернулся настоящей трагедией. Игра шла своим чередом. Свист метлы, крики комментатора – все это сливалось в привычный для квиддичного поля гул. Посреди игры случилось немыслимое: дементоры, презрев все правила и предостережения, вторглись на территорию поля. Паника охватила стадион. Зрители вскрикивали, пытаясь укрыться, игроки в замешательстве замирали на своих метлах.

Гнев Дамблдора был подобен грому небесному. Его глаза сверкали, когда он, вскочив со своего места, начал произносить заклинания, но беда уже свершилась. В этот момент, когда один из дементоров пронесся особенно близко, Гарри Поттер, потеряв равновесие, сорвался с головокружительной высоты.

Крик ужаса пронесся по стадиону. Метла Гарри, словно подбитая птица, упала на землю, а сам ловец Гриффиндора, бесчувственный, безвольно падал вниз. Несколько игроков, забыв о матче, бросились на помощь. Но было поздно.

Бесчувственного Гарри на руках внесла целая делегация, состоящая из его друзей и нескольких старшекурсников. Его бледное лицо, покрытое ссадинами, и полное отсутствие реакции вызывали тревогу у всех присутствующих. Мадам Помфри, с лицом, выражающим крайнюю обеспокоенность, тут же приняла его в лазарете. Ей понадобился весь ее немалый авторитет, чтобы выпроводить взволнованных зрителей из палаты. Их встревоженные голоса ульем жужжали в коридоре, каждый шепот был пропитан страхом и надеждой.

Быстро наложив несколько швов на глубокую рану на лбу, Кэтрин, уверенными движениями обработала ссадины дезинфицирующим раствором. Когда она заканчивала с накладыванием заживляющей мази, мальчик пришел в себя.

Распахнув зеленые глаза, Гарри подслеповато сощурился. Свет в палате казался ему слишком ярким. Его восстановленные очки лежали на тумбочке около кровати, ожидая своего хозяина.

— Мистер Поттер, не вставайте. Мы еще не закончили. – Строгий голос мадам Помфри был достаточно громким, чтобы ее услышали за дверью. Улей притих. — Ничего сломанного, к счастью. Но у тебя сильные ушибы и, похоже, сотрясение.

В этот момент дверь палаты распахнулась, и в нее ввалились Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, их лица были искажены тревогой.

— Гарри! Гарри Очнулся! – воскликнул Рон, бросаясь к кровати.

— Уизли, Грейнджер, чтобы через десять минут в палате никого не было, поняли? – свела брови к переносице мадам Помфри, ее взгляд был полон решимости. – Так, молодые люди, а вы все куда?

Практически полный состав команды Гриффиндора топтался у входа в лазарет, словно стая взволнованных сов. Их лица были бледны, а глаза полны тревоги.

— Я останусь и понаблюдаю, чтобы Мистера Поттера не переутомили – мягко улыбнулась Кэтрин.

Гарри попытался приподняться, но резкая боль пронзила его голову, заставив застонать. Он снова откинулся на подушки, чувствуя, как мир вокруг него плывет.

— Тише, тише, мистер Поттер, – смягчилась мадам Помфри, подходя к нему с кубком, в который уже было налито густое, изумрудное лекарство — Это пройдет. Главное, что вы в порядке. Почти в порядке.

Она осторожно помогла ему выпить зелье. Его горький вкус тут же начал действовать, принося долгожданное облегчение. Гарри закрыл глаза. Дементоры на территории школы. Это было немыслимо.

— Что... что случилось? – прошептал Поттер, его голос был хриплым.

— Вы упали, – ответила Кэт, убирая пустые флаконы от мази. — Очень сильно упали. Но, к счастью, профессор Дамблдор успел наложить на вас заклинание, которое замедлило ваше падение. И, как видите, вы живы и почти невредимы. Несколько ушибов, сотрясение, но ничего серьезного. Мы справимся.

Гарри попытался кивнуть и поморщился.

Кэтрин отошла к аптекарскому столу, давая ребятам возможность пообщаться. Некоторое время спустя в палате остались только Рон и Гермиона, тихо переговаривались, их голоса сливались в приглушенный шепот, чтобы не потревожить спящего Гарри.

Кэтрин, погруженная в свои мысли, начала заполнять толстый амбулаторный журнал. Чернила скользили по пергаменту, фиксируя показания, назначения, наблюдения. В этот момент, когда ее внимание было полностью поглощено рутиной, на больничное крыло неслышно опустились сумерки. Теплые, золотистые лучи заходящего солнца сменились мягкими, сиреневыми оттенками, проникающими сквозь высокие окна.

Гриффиндорцы, один за другим, покинули палату, оставив Кэтрин наедине с Гарри и тишиной. Еще одна порция зелья, заботливо приготовленного Мадам Помфри, унесла Гарри в глубокий, спокойный сон. Его дыхание было ровным и мерным, словно у младенца, а жар, который еще недавно обжигал его лоб, отступил. Никаких других симптомов ухудшения не прослеживалось, и это было лучшей новостью.

Мадам Помфри, с ее привычной деловитостью, ушла на ужин, пообещав Кэтрин принести что-нибудь вкусненькое.

— Ты же знаешь, дорогая, что голодной оставаться нельзя, – проворчала она, прежде чем исчезнуть за дверью.

Теперь, когда Кэтрин больше не была служащей Министерства Магии, ее связь с Хогвартсом стала более гибкой. Она могла оставаться здесь на ночь, если это было необходимо, но все же чаще предпочитала возвращаться домой, в свой уютный маленький дом в Ароншире. Тишина и пустота этого дома дарили ей особое, ни с чем не сравнимое ощущение счастья. Это было ее убежище, ее крепость, где она могла быть собой, без масок и ожиданий.

Глава 7 Приходи помолчать

– Мистер Уизли, – Кэтрин задумчиво изучала ярко—синие, словно чернила осьминога, волоски, густо покрывавшие лицо Фреда. Каждые пару минут этот курьезный пушок прибавлял в длине, словно стараясь догнать ускользающее время. – Мне бы хотелось задать вам пару уточняющих вопросов…

Волосы в районе предполагаемого рта шевельнулись, рождая невнятное бормотание. Джордж хранил олимпийское молчание, но в его глазах, казалось, фиксировалась каждая деталь: скорость роста, густота покрова – словно он вел кропотливые записи для будущего научного труда.

– Ээээ… мисс, ну вы же понимаете… Зельеварение – штука такая… деликатная.

– Что при смешивании с трансфигурацией выдает эффект, достойный кисти сюрреалиста? Снова перепутали унции с граммами?

В уголках губ Кэтрин мелькнула лукавая улыбка, наблюдая, как вытягиваются лица обоих близнецов. Синяя волосатая маска Фреда особенно напоминала демимаску, застывшую в гримасе изумления. За последние полгода эта изобретательная парочка с маниакальным упорством являлась к ней с плодами своих до тошноты скрупулезных экспериментов. То голова одного из близнецов обращалась в трепещущее желе, грозящее растечься лужицей, то правая и левая конечности совершали дерзкую рокировку, то один близнец притаскивал другого за шнурки, ибо гравитация предательски покидала одного из них. И при этом не пострадавший близнец всегда, с неутолимым любопытством вивисектора, следил за действиями Кэтрин, внимательно изучая процесс отмены чар.

– Что на этот раз? – Кэтрин пронзительно взглянула в глаза Джорджу.

– Мы хотели создать эликсир для ускоренного роста усов.

– Осмелюсь ли я вам поверить? – Девушка чуть склонила голову, приступая к обработке лица Фреда специальным составом для выявления побочных эффектов зелий.

Братья обменялись молчаливыми взглядами. Между этими двумя всегда происходил некий невидимый диалог. Фред не сопротивлялся, когда Кэтрин, вооружившись опасной бритвой, срезала с его щеки лоскуток синей шерсти, бережно помещая трофей в чашку Петри. На месте среза тут же пробивались новые, идеально синие волоски.

Спустя несколько часов братья Уизли, шушукаясь и подталкивая друг друга локтями, покинули больничное крыло. Мадам Помфри лишь устало покачала головой, продолжая накладывать шину на сломанные пальцы Мартина Гранта с третьего курса Пуффендуя. По словам юноши, он слишком поспешно захлопнул крышку ящика, в котором профессор Хаггрид великодушно оставил для них флоббер—червей.

Кэтрин вернулась к своим журналам, устало потирая переносицу. Декабрь подкрался мягкой поступью, укутывая Британию в серый саван. Погода здесь никогда не отличалась благосклонностью, но солнечные дни в последнее время стали редкой, драгоценной роскошью. Приближающееся Рождество манило обещанием отдыха и искрой волшебства в создании подарков. А самое приятное – Бродяга, ее пес, наконец—то окреп и начал уверенно опираться на все четыре лапы, даже самостоятельно выходил на улицу. Сытая жизнь явно пошла ему на пользу: пес заметно прибавил в весе, а вычесанная шерсть больше не торчала колтунами. Кэтрин заботливо возилась с огромным лохматым зверем каждую свободную минуту. Она почти перестала возвращаться домой пешком и даже изредка прибегала к помощи камина в Портальном зале, чтобы мгновенно перемещаться из Хогвартса в Ароншир, а оттуда до ее скромного жилища было рукой подать. Сокращение вечерних прогулок расстраивало разве что профессора Люпина, который с преданностью доброго друга провожал Кэтрин до границы чар почти каждый вечер. Однако, когда пациентов в больничном крыле было немного, у них установилась приятная традиция – выпить чашечку чая вдвоем.

Две заговорщицы в лице мадам Помфри и профессора Стебель наблюдали за этим с умилением любящих тетушек. Однако ничего кроме теплой дружеской поддержки ни Кэтрин ни Римуса, казалось, не интересовало.

Кэтрин отложила перо, позволяя ему упасть на стопку исписанных пергаментов. За окном сгущались сумерки, и пушистые снежинки, словно крошечные серебряные мотыльки, начали кружиться в воздухе. Холодный декабрьский воздух проникал даже сквозь толстые стены замка, но в больничном крыле царило уютное тепло.

Однажды, вернувшись домой, Кэтрин обнаружила тревожную пустоту: Бродяги не было. Обычно пес, провожавший ее утром, словно растворялся в окрестностях, но к ее приходу всегда ждал у калитки, помахивая хвостом. Сегодня же лишь безмолвное крыльцо да палисадник, укутанный свежим, нетронутым снегом, встретили ее. Сердце сжалось от недоброго предчувствия. Следов Бродяги нигде не было, а ее собственные, утренние, уже успел замести коварный снегопад. Взволнованная, Кэт несколько раз обошла сонные улочки Ароншира, с надеждой заглядывала в лица посетителей таверны и постоялого двора, но никто не видел огромного черного пса. Также Кэт узнала, что сегодня днем в деревне побывали дементоры.

Согревая озябшие руки о чашку какао с корицей, Кэтрин задумчиво смотрела, как пляшут языки пламени в камине. Ей не хотелось верить, что Бродяга навсегда исчез из ее жизни. Она успела привязаться к волкодаву, полюбить его преданный взгляд и надеялась, что зверь вернется. Дав себе обещание завтра же пройти пешком по дороге от Ароншира до Хогвартса, в тщетной надежде, что любимец вернулся в Запретный лес, Кэтрин взяла в руки толстую коричневую пряжу и вязальный крючок. Готовый ярко—малиновый шарф, берет и пара теплых варежек для Тонкс, связанные с любовью, лежали на серванте, ожидая, когда их завернут в упаковочную бумагу и отправят любимой подруге. Коричневый же комплект предназначался Люпину, вид его незащищенной шеи, открытой декабрьским ветрам, вызывал искреннее желание не только напоить мужчину горячим чаем, но и отдать ему свой шарф. Невольно любуясь гармоничным сочетанием малинового и коричневого клубков, лежащих рядом, Кэтрин быстро сплетала петельки причудливого теплого узора, погружаясь в приятную меланхолию, размышляя обо всем на свете и ни о чем одновременно.

Глава 8 Яд сомнения

Хогвартс гудел как осиный улей. Не привычный, веселый гул предвкушения уроков или шепот сплетен, а тревожный, нервный рокот, пронизывающий каждый камень древнего замка. По коридорам, словно стая обезумевших сов, носились сотрудники Министерства Магии. Их строгие мантии мелькали в полумраке, их лица были напряжены, а глаза лихорадочно заглядывали в каждый угол, каждый пустой доспех, даже за каждую картину, словно ожидая увидеть там нечто ужасное.

У входа в гостиную Гриффиндора, где обычно царила атмосфера дружеского хаоса, теперь стояли два тролля—охранника. Их огромные, грубые фигуры загораживали проход, а недобрые морды, испещренные шрамами, внушали страх даже самым отважным первокурсникам. Ученики, еще вчера беззаботно носившиеся по замку, теперь передвигались группами, словно стадо испуганных овец, под бдительным надзором старост и преподавателей.

Но самым шокирующим, самым немыслимым событием, которое потрясло всех до глубины души, стало известие о том, что Сириус Блэк проник в спальню Гарри Поттера.

Эта новость разнеслась по замку с молниеносной скоростью, переходя из уст в уста, обрастая слухами и домыслами. Ученики, застывшие в своих гостиных, перешептывались, их глаза были полны ужаса и недоверия. Преподаватели, обычно спокойные и рассудительные, выглядели растерянными, их лица были бледны. Даже Дамблдор, чье присутствие всегда вселяло уверенность, казался обеспокоенным, его обычно лучистые глаза были омрачены тревогой.

В это время в кабинете Дамблдора разворачивалась своя драма. Министр Магии, Корнелиус Фадж, нервно расхаживал по комнате, его лицо было красным от гнева и страха.

— Это недопустимо, Дамблдор! – восклицал он, размахивая руками. — Как вы могли позволить этому случиться? Этот человек – убийца! Он опасен!

Дамблдор, спокойно сидя за своим столом, внимательно слушал.

— Корнелиус, я понимаю ваше беспокойство. Но мы должны действовать осторожно. Мы не знаем истинных мотивов Блэка.

— Мотивы? Его мотив – убить Поттера! – настаивал Фадж. — Мы должны немедленно начать поиски! Мы должны его поймать! – Фадж ударил кулаком по столу, заставив старинные артефакты на полках подпрыгнуть. — И я не потерплю, чтобы этот преступник свободно разгуливал по территории школы, где учатся наши дети!

Дамблдор поднял взгляд, его глаза сверкнули, но в них не было гнева, лишь глубокая печаль. "Корнелиус, я разделяю вашу обеспокоенность безопасностью учеников. Именно поэтому я и усилил меры предосторожности. Но спешка может сыграть нам на руку Блэку. Мы должны понять, почему он здесь. Если он действительно намерен причинить вред Гарри, то его появление в спальне мальчика было бы слишком очевидным и рискованным шагом."

— Рискованным? Он сбежал из Азкабана! Это уже говорит о его безумии! – Фадж остановился, тяжело дыша. — Я требую, чтобы вы немедленно отдали приказ дающий право дементорам обыскать замок!

— Это уже чрезмерно, Корнелиус, – спокойно ответил Дамблдор. — Но я уже приказал своим преподавателям быть начеку и не предпринимать никаких действий без моего прямого указания. Мы не знаем, кто может быть союзником Блэка, и кто может быть его жертвой.

Фадж смотрел на Дамблдора, его лицо все еще было красным, но теперь в глазах мелькнуло сомнение. Он привык к тому, что Дамблдор всегда знает, что делать, но сейчас даже великий директор казался погруженным в раздумья, словно перед ним стояла задача, не имеющая простого решения. Директор медленно кивнул, его взгляд устремился куда—то вдаль, словно он видел не стены кабинета, а события, разворачивающиеся за его пределами.

— Корнелиус, я понимаю ваш страх. И я разделяю его. Но именно потому, что ставки так высоки, мы не можем позволить себе действовать опрометчиво. Подумайте сами. Если Сириус Блэк действительно убийца, и его цель – Гарри, то почему он не сделал этого раньше? Почему он ждал столько лет? И почему он выбрал именно Хогвартс, место, где Гарри находится под моей защитой?

Фадж замер, его губы приоткрылись, но он не находил слов. Слова Дамблдора, как всегда, были полны логики, но в них звучала и какая—то недосказанность, которая пугала министра еще больше.

— Я не говорю, что Блэк невиновен, – продолжил Дамблдор, его голос стал тише, но от этого не менее весомым. – Я говорю лишь о том, что мы должны собрать все факты, прежде чем делать выводы. Мы должны понять, что привело его сюда. Возможно, его появление – это не нападение, а предупреждение. Или, возможно, он ищет не Гарри, а что—то другое.

— Предупреждение? От хладнокровного убийцы? — Фадж недоверчиво покачал головой. — Дамблдор, вы слишком увлекаетесь чтением древних манускриптов. Это всего лишь преступник, вырвавшийся на свободу. Бывший соратник Сами—Знаете—Кого! И он должен быть возвращен за решетку.

— И он будет пойман, Корнелиус, – заверил Дамблдор, его глаза снова встретились с глазами министра. – Но мы поймаем его, когда будем уверены, что это именно тот человек, которого мы ищем, и что мы понимаем его истинные намерения. А пока… пока мы будем бдительны. Я уже распорядился усилить охрану школы. Преподаватели и ваши сотрудники будут патрулировать коридоры, а ученики будут находиться под присмотром круглые сутки. Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить их безопасность.

Фадж тяжело вздохнул, его плечи опустились. Он все еще был полон беспокойства, но в словах Дамблдора была та уверенность, которая всегда успокаивала его, даже когда он не до конца понимал ход мыслей директора.

Глава 9 Маска, ставшая лицом

Треск поленьев в камине вырвал девушку из дремы, словно грубый голос, нарушивший тихий сон. Бродяга встрепенулся, навострив чуткие уши, и ткнулся влажным носом в колено Кэтрин.

— Все хорошо, ох… — Шея отозвалась острой болью на неудобную позу, словно протестуя против вынужденного отдыха. — Ты голоден, дружок?

Пес опустил голову обратно на лапы, шумно фыркнув. Кэт улыбнулась и ласково потрепала его по загривку. Его мягкая, густая шерсть приятно щекотала пальцы, а тепло, исходящее от спящего зверя, успокаивало и умиротворяло.

Поднявшись со скрипнувшего пружинами дивана, девушка закуталась в клетчатый плед и, быстро переступая босыми ногами по стылому полу, заторопилась к плите поставить чайник. Внезапно Бродяга вновь поднял голову и глухо зарычал на дверь. Его рычание было низким, утробным, пробирающим до костей, заставив Кэт замереть в испуге. Пес оскалил клыки, и шерсть на его загривке встала дыбом, превращая его в грозного, ощетинившегося зверя, готового к схватке.

— Что такое? Что с тобой?

Дверь с треском сорвало с петель, словно ее поразил невидимый удар. Выхватив палочку, Кэт одним прыжком оказалась посреди комнаты, взяв дверной проем под прицел.

— Ни шагу дальше, иначе пожалеете!

В дверном проеме показался мужчина средних лет в видавшем лучшие времена латаном пальто. Его болезненное, осунувшееся лицо пересекали длинные узкие шрамы, словно следы когтей. Палочка в его руке едва заметно дрожала, а взгляд мужчины застыл на ощетинившемся Бродяге.

— Ты знаешь, кто я, верно? — тихо спросил мужчина. Его голос был хриплым и усталым, словно его терзала давняя болезнь. — Ты знаешь, почему я здесь.

— Профессор? Что вы творите?

— Мисс Кейм, я не причиню вам вреда. Пожалуйста, отойдите к камину. Я должен это видеть.

Кэтрин посмотрела на своего пса, который, казалось, понимал каждое слово. Он не отводил взгляда от ночного гостя, его тело напряглось, готовое к броску. Губы Бродяги презрительно оскалили здоровенные клыки.

— Я повторяю свой вопрос. Что. Вам. Нужно?!

— Значит, это правда. Я не мог поверить в то, что ты прячешься здесь, — Люпин сделал шаг в сторону от двери, неотрывно глядя на пса, словно игнорируя присутствие Кэт. Зеленые глаза застыли в ужасе, а палочка в худой руке с длинными пальцами едва заметно подрагивала.

— Что вы несете?! Римус?

На мгновение воцарилась мертвая тишина. Кэтрин, подчиняясь иррациональному порыву, обернулась и замерла в оцепенении. Пес, который только что свирепо рычал на Люпина, медленно, словно в замедленной съемке, начал трансформироваться. Его морда вытягивалась, шерсть сменялась волосами, а тело принимало человеческие очертания. Там, где минуту назад скалил зубы ее любимый пес Бродяга, стоял высокий, худой до истощения мужчина. И, да поможет ей бог, она узнала этого человека с бесчисленных фотографий, развешанных на каждом доме, каждой свободной стене в Хогсмиде. Ее Бродяга. Сириус Блэк.

— Мне очень жаль, мисс, — произнес Люпин у двери, — Экспеллиармус!

Палочка вырвалась из ее руки. Отшатнувшись от неожиданного толчка, Кэтрин споткнулась и упала, ударившись затылком об угол каминной решетки. Острая, ослепляющая боль пронзила голову — и все поглотила тишина.

***

Огонь в камине погас, вероятно, несколько часов назад, и сырой холод с близлежащего озера исподволь проник в маленький домик на окраине Ароншира. Голоса двух мужчин доносились приглушенно, словно Кэтрин находилась под толщей воды.

– Гарри сказал мне такое, во что невозможно поверить. Но он видел, Сириус! Я верю мальчику. Карта Мародеров никогда не лжет.

– Я знал! Я знал, что мальчик рано или поздно должен узнать правду! – Сириус Блэк, как зверь в клетке, метался по небольшой комнате, то хватаясь за голову, то вскидывая руки. – Римус, это все меняет, понимаешь? Он узнает правду, и все изменится! Мы должны найти его!

– Он не знает правды. Он знает лишь то, что увидел имя покойного друга своего отца на карте.

– Друга?! Не смей называть это жалкое существо…

– Сириус! Еще четыре часа назад я оплакивал Питера Петтигрю, оплакивал близкого друга, павшего от твоей руки.

– Мы должны пойти к мальчику. Сейчас же, Римус! – Блэк лихорадочно схватил товарища за плечи. – Мы все ему расскажем, сегодня, сейчас!

– Стоит тебе приблизиться к замку, тебя немедленно обнаружат дементоры. Или вылазка зимой тебя ничему не научила? Хочешь вернуться в Азкабан?!
Блэк зарычал, как раненый зверь, оттолкнул Люпина и вновь бросился мерить комнату яростными шагами.

– Тебе лучше покинуть эти места. Когда Гарри уедет из Хогвартса на лето, мы пойдем к Дамблдору.

– К Дамблдору?! Где был Дамблдор последние тринадцать лет?! Он попытался поговорить со мной? Он захотел узнать правду?

– Сириус, правды не знал никто. И сейчас… Мисс Кейм, как давно вы пришли в себя?

Блэк резко остановился. Кэтрин вздрогнула под пронзительным взглядом ярко-серых, почти серебристых глаз, приподнимая голову с подушки. Ее заботливо уложили и укрыли пледом, черт знает, сколько времени назад. Сознание возвращалось обрывками: вспышка заклинания, потеря опоры, а потом — ничего.

Глава 10 Вопреки здравому смыслу

Воздух вокруг них заискрился мириадами невидимых звезд, когда они пересекли невидимую границу. Кэтрин почувствовала, как холодный, пронизывающий ветер, несущий запах сырой земли и древних тайн, охватил ее. Она крепко, почти судорожно, взяла Римуса под руку, пытаясь унять дрожь, пробежавшую по всему телу.

— Что ж… Мы сделаем это, — прошептал Римус, его голос был напряженным, но в нем звучала нотка облегчения.

Они шли очень быстро, стараясь не привлекать лишнего внимания. Каждый шорох листвы, каждый треск ветки под ногами казался им оглушительным. Они двигались по узкой, едва заметной тропинке, которая вела от границы чар к величественному, но теперь такому пугающему замку. Дорога казалась бесконечной, петляя среди густых, темных деревьев, чьи кроны сплетались над головой, почти полностью скрывая небо. Каждый шаг отдавался в груди Кэт тяжелым эхом. Она чувствовала, как напряжены ее мышцы, как быстро бьется сердце. Но еще более тревожным, чем сама дорога, было осознание того, что Бродяга будет добираться один. Ее взгляд невольно скользнул в сторону, туда, где темная стена деревьев казалась непроницаемой.

— Он справится, — сказал Римус, словно прочитав ее мысли. Его рука сжала ее в ответ, пытаясь придать уверенности.

Кэт кивнула, но ее сердце не успокоилось. Она знала, что Бродяга силен. Она видела его решимость, его отвагу. Но Запретный Лес… он не щадил никого. Там могли быть не только дикие звери, но и куда более древние, куда более коварные существа. Существа, которые не знали жалости.

— Я просто… Если что-то пойдет не так, и его поймают? — Тревога сжимала ее горло, делая дыхание поверхностным.

Римус остановился на мгновение, его рука мягко легла на ее плечо, прежде чем притянуть ее к себе. Он обнял ее, чувствуя, как дрожь в ее плече постепенно утихает. Он видел, как Сириус смотрел на нее. Не так, как смотрят на того, кто дал кров, а как на единственный источник света в кромешной тьме. И с обычной для себя ясностью Римус понял: его роль здесь — быть мостом между ними. Всегда мостом, а не берегом

— Мы сделаем все, что сможем, Кэтрин, — прошептал он, его голос был низким и успокаивающим. — Мы обязательно поговорим с Дамблдором. Дождись вечера. Бродяга импульсивен, несдержан, но не глуп. Он не станет рисковать без крайней необходимости.

— Иначе и быть не может. Он должен стать свободным.

— А сейчас вспомни нашу самую долгую и нелепую беседу о чае, — сказал Люпин, легкая улыбка тронула его губы. — Помнишь, как мы в шутку выбирали сорт, в котором лучше всего утопить профессора Снейпа? Нам нужно сыграть эту роль. Пусть все видят, как мы вместе направляемся к замку, как я провожаю тебя до Больничного крыла. Воплотим в жизнь сплетни, что полнят каждый угол школы. Это отвлечет внимание, даст нам время.

Они медленно приближались к замку, их силуэты становились четче на фоне серого неба. Кэтрин старалась говорить как можно громче, имитируя оживленный спор, но мысли ее были далеко, в темном лесу, где сейчас, возможно, Бродяга уже столкнулся с тем, что искал. Она чувствовала себя актрисой, играющей роль в дурно поставленной пьесе, где на кону — жизнь друга.

Когда они подошли к воротам, Кэтрин заметила несколько любопытных взглядов, скользнувших по ним. Подмигнув Римусу, она нарочито закатила глаза, словно в знак крайнего раздражения.

Он улыбнулся ей у ворот, играя свою роль. В его улыбке не было горечи — лишь легкая усталость, выученная за долгие годы. Он смирился с тем, что некоторые двери останутся закрытыми для него еще до того, как он к ним подойдет.

Но мысль о той самой субботе тихо разъедала его изнутри. Она ведь согласилась — с той самой улыбкой, что на мгновение отогрела стены его кабинета. А потом он... растворился. Испарился за плотно притворенной дверью, позволив долгу и опасности затмить хрупкое обещание. Он стал тишиной в ответ на ее вопрос, пустым местом, призраком в коридоре. И его главное умение — бесшумно отступать, чтобы никому не мешать, — впервые обернулось против него, став не тактикой выживания, а доказательством малодушия.

Оказавшись в тишине Больничного крыла, Кэтрин почувствовала, как притворство спало с нее тяжелым покрывалом, обнажив изможденные нервы и леденящий страх. Она обязана была держаться — за них, за него, за себя, — но сейчас, в полном одиночестве, ей казалось, будто она каменеет на дне бездонного омута.

Она опустилась на край кровати, сомкнула веки и мысленно твердила, как заклинание: пусть Бродяга будет жив, пусть Римус сумеет достучаться до Дамблдора, пусть они все переживут эту ночь. И даже здесь, среди знакомых до боли стен, в гулкой тишине, оттеняющий каждый ее вздох, она не отпускала последнюю соломинку — надежду. Надежду, что задуманное удастся, что Дамблдор не отвернется, что Бродяга сумеет укрыться. И что когда-нибудь, когда все это останется позади, они наконец смогут просто пить чай и смеяться — не притворяясь, не скрываясь, не боясь.

***

— Мисс Кейм, вы очень бледны. – Мадам Помфри деликатно приложила тонкие изящные пальцы ко лбу Кэтрин в заботливом жесте. – Жара нет. Все ли хорошо?

— День выдался волнительным, мадам Помфри, — голос Кэтрин звучал чуть хрипло, словно сорвавшийся с цепи ветер. — Столько студентов сдают экзамены. Боюсь даже представить, что еще преподнесет этот день… Может, нашествие икающих второкурсников после неудачного зелья, а может, кто-нибудь вновь превратится в свистящий чайник.

Глава 11 Тишина и имбирь

На перроне станции Хогсмид, словно гигантский ручной дракон, замер Хогвартс-Экспресс. Его угольно-черный, испещренный шрамами бесчисленных путешествий корпус, вбирал в себя тусклый рассветный свет, а из трубы, словно неторопливое дыхание, вырывался пар, смешиваясь с июньским туманом и рождая призрачные, быстро тающие облака.

Вагоны, выстроенные в бесконечную змею, дремали, храня в своих темных, непроницаемых окнах эхо вчерашнего смеха, шепота и обещаний. Массивные колеса, вросшие в рельсы, были готовы в любой миг сорваться с места. Но пока поезд стоял, величественный и неподвижный, и в этой тишине чувствовалось обещание — возвращения домой, начала чего-то нового.

Пассажиров в этот час было немного. Вне расписания движения студентов, поезд курсировал между Хогсмидом и Лондоном, делая остановки в небольших городках, и казался особенно одиноким и задумчивым.

Римус вошел в пустое купе, не без труда закинул тяжелую, потертую сумку на верхнюю полку и посмотрел в запотевшее окно на пустынный перрон. С тяжелым, безрадостным вздохом мужчина опустился на сидение, раздумывая, не наложить ли на дверь запирающее заклинание. Ни внимания, ни попутчиков ему сегодня не хотелось.

Месть Северуса Снейпа — мерзкая, тошнотворная вещь. Особенно когда давний неприятель использовал в качестве оружия самый сокровенный, самый страшный из его секретов. Оставаться в Хогвартсе Люпин больше не мог. Уже к вечеру прошлого дня на школу обрушился шквал совиной почты — взволнованные, гневные письма от родителей. Быть оборотнем — значит быть одному. Всегда и везде.

— Привет.

Звонкий, знакомый голос выдернул его из трясины тяжких мыслей.

Кэтрин впорхнула в купе, небрежно кидая свой полупустой дорожный рюкзак на сиденье напротив. Люпин недоуменно уставился на нее, словно растеряв враз весь свой обычно богатый словарный запас. В этот миг поезд плавно тронулся, медленно набирая ход, и перрон поплыл за окном.

Девушка молчала, задумчиво глядя в окно. На ее губах, как всегда, играла тень спокойной, доброй улыбки, словно отблеск погасшего, но все еще теплого камина.

Римус украдкой взглянул на нее, и лед, сковавший его сердце, будто бы несмело тронулся. Когда она наконец повернулась к нему, в ее глазах он поймал отблеск чего-то до боли знакомого — та же безрассудная решимость стоять насмерть за своих, та же непоколебимая преданность, что он видел в глазах Сириуса, только обернутая в более хрупкую, кажущуюся нежной оболочку.

– Лондон, значит? – ее голос был тихим, почти шепотом, но в нем чувствовалась стальная уверенность. – Подумала, тебе не помешает компания. И, возможно, кто-то, кто время от времени сможет напомнить тебе, что даже в кромешной тьме найдется место для чашки хорошего чая.

Римус кивнул, не находя в себе сил выдавить хоть слово. Он чувствовал, как тянущая боль напряжения, будто каменный панцирь, сковавший плечи, начинает медленно отступать. Кэтрин не лезла с расспросами. Она просто была здесь.

– Я принесла имбирное печенье к чаю, – сказала она, нарушая тишину.
– Сама испекла? Не может быть! – в его голосе прозвучало неподдельное изумление.
– Бог мой, Римус, неужели ты думаешь, я пытаюсь тебя отравить? Естественно, из «Сладкого королевства».

Девушка извлекла из сумки аккуратный сверток, перевязанный простой лентой, и протянула ему. Римус принял печенье, ощущая мимолетное тепло ее пальцев. Она никогда не отдергивала руку. В этом простом жесте заключалось столько безмолвной поддержки, что он почувствовал, как предательские слезы подступают к глазам. Он быстро моргнул.

– Спасибо, Кэтрин, – наконец произнес он, голос его звучал хрипло. – Ты всегда знаешь, что сказать… или не сказать.
– Мы же друзья, Римус, – просто ответила она, устраиваясь поудобнее. – А друзья всегда прикрывают друг другу спину. Даже если эта спина находится в поезде, несущемся в промозглый Лондон.

Поезд мерно покачивался, унося их все дальше от Хогвартса. Римус снова устремил взгляд в окно, но теперь размытые силуэты проплывающих мимо полей и лесов не казались такими уж и зловещими.

– Что ты собираешься делать в Лондоне? Навестить кого—нибудь?
– Хочу увидеться с Тонкс. Раньше, когда я работала в Министерстве, мы могли делать это едва ли не каждую пятницу. За этот год у нее наверняка накопилось множество уморительных историй. – Кэтрин, доставая из рюкзака недовязанный шарф, принялась ловко орудовать спицами. – А после вернусь домой на каникулы. Ну а ты, не забывай, что в любое время можешь навестить меня в Ароншире. Калитка никогда не закрывается на замок.

– Спасибо, Кэтрин. Я буду иметь в виду, – ответил Римус.

Эти слова отозвались в нем глухой болью. Она говорила о дружбе, о простом человеческом участии. А он слышал в них эхо другого предложения, сделанного в другом доме, другому изгою. И видел в ее глазах ту же преданность, что когда-то спасла Сириуса. Такая верность пугала своей безрассудностью и обжигала своей редкостью.

Может быть, однажды он действительно сможет найти в себе смелость принять это приглашение.

Разговор затих, нарушаемый лишь гипнотическим стуком колес по стыкам рельсов и тихим, умиротворяющим шуршанием спиц в руках Кэтрин. Римус откусил кусочек пряного печенья, и вкус имбиря и корицы, неожиданно яркий и насыщенный, разлился теплом. Он прикрыл глаза, наслаждаясь миром покоя, что принесла с собой эта удивительная девушка.

Часть 2 Глава 12 Призраки у семейного очага

“Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово «страх»

О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах

Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой

На грани ясного утра?”

Мельница “Господин горных дорог”

Август 1978 год

— Генри!

— Андромеда.

Воздух в гостиной Андромеды и Тэдда Тонксов был густым и неподвижным, словно застывший перед грозой. Дора прикрыла рот обеими ладошками, стараясь не издать ни звука, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, которое вот-вот должно было рухнуть. Кэтрин, ее подруга, замерла в оцепенении, ее глаза, обычно полные озорства, сейчас были широко распахнуты и пусты. Тетушка Андромеда, всегда такая спокойная и рассудительная, никогда не говорила таким тоном — резким, полным скрытой боли и отчаяния.

— Меня направляют со спецотрядом в Йемен.

— Ну да, больше некому отправиться, да, Кейм? — прозвучал язвительный ответ Андромеды. В ее голосе слышалась горечь, смешанная с недоверием.

- Андромеда, пожалуйста. Если вам не удобно оставлять у себя Кэт, я возьму ее с собой, — предложил Генри, и в этот момент Кэтрин почувствовала, как ее сердце сжалось от страха.

— Да ты с ума сошел! — в голосе крестного Кэт еще никогда не слышала столько негодования. — Она ребенок, Генри.

— Ребенок, потерявший мать, — на грани шепота произнесла Андромеда. — Неужели ты хочешь, чтобы она погибла?

— Поэтому я и прошу вас присмотреть за ней, — голос отца стал глухим и чуть хриплым. Он говорил так, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Я вернусь через пару недель. Или месяц.

— Ты пропустишь день ее отъезда.

— У нее есть вы.

— Но больше нет матери. Генри, ты с ума сошел. Рейчел не была идеальной, но она ее семья, — Андромеда говорила быстро, словно пытаясь переубедить его, остановить.

— Замолчи! — грохот означал, что кресло, в котором сидел отец, упало на пол. — Если бы у Кэт не было способностей к магии, она отправилась бы в чертову Чехию вместе с Рейчел и Карлом. Если бы стирание памяти убрало из моей дочки силы, я сделал бы это. Не задумываясь. Ты не видела, что делают с магглами Пожиратели смерти. Что они делают с теми магглами, которые живут в семьях волшебников, а я видел. Я отскребал парнишку младше Кэт на три года от печной трубы по кусочкам, и ребенок все еще дышал!

— Не говори мне, что я не знаю. Большая часть моей семьи готова расправиться с моим мужем. Мы живем в том же постоянном страхе здесь! А не в Йемене.

— Я вернусь, когда смогу.

Быстрые шаги отца и хлопок входной двери означали, что он уходит. Кэтрин выскочила из их с Дорой укрытия и бегом бросилась по его следу, миновав гостиную в пару прыжков и услышав удивленные возгласы обоих Тонксов. Кэт выскочила на улицу.

— Папа! — громкий девичий крик прорезал умиротворение летней ночи.

Генри на мгновение замер у самой калитки. Его плечи подрагивали от напряжения, но отец так и не обернулся.

— Вернись в дом. Крестные позаботятся о тебе.

Тихий хлопок трансгрессии, и ночь снова утонула в тишине. Кэтрин осела на ступенях, сжимаясь в комок. Вскоре большие сильные руки подняли ее с камня, унося в дом.

— Идем, котенок. Время позднее, — мягкий спокойный голос крестного звучал словно в отдалении.

Что-то говорила Андромеда, щебетала Дора.

Когда Кэтрин разомкнула глаза в следующий раз, она уже лежала в своей кровати. Рядом, посапывая и чудно раскинув неряшливые косички, уснула Дора, крепко сжимая в ладошках руку Кэт.

Кэтрин вздрогнула от легкого постукивания в окно. Лунный свет пробивался сквозь занавески, рисуя на стене причудливые тени. Она осторожно высвободила руку из цепких пальчиков Доры и подошла к окну. За стеклом, едва различимый в темноте, сидел огромный филин с письмом в клюве.

Сердце заколотилось. Она знала этот почерк. Кэтрин сжала пергамент так сильно, что края смялись.

«Дорогая Кэтрин,

Прости, что не смог попрощаться. Но я не мог смотреть, как твои глаза наполняются слезами. Йемен — это не просто задание. Каждая такая миссия — это маленький шажок к миру, что может помочь нам вернуть маму и Карла. Я не могу объяснить, но ты почувствуешь это, когда прочтешь между строк.

Будь умницей. Слушай Крестных.

Люблю тебя. Папа.»

***

Июнь 1994 год

Пыль танцевала в лучах солнца, пробивающихся сквозь высокие окна старого дома. На чердаке воздух был настоян на ароматах вековой бумаги, нафталина и древесины, словно здесь время остановилось, превратившись в осязаемую субстанцию. Кэтрин, сгорбившись над рассохшейся картонной коробкой, трепетно перебирала пожелтевшие письма, словно искала в них не просто слова, а призраки давно ушедших жизней. Каждый поблекший конверт был порталом в прошлое, в мир, который она отчаянно пыталась разгадать, словно сложную головоломку.