Взгляд из вечности

Пролог. Кровавые цветы

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в оттенки янтаря и лаванды. Маковое поле, словно пурпурное море, колыхалось под лаской ветра, унося вдаль аромат земли и свободы. Джозеф шёл впереди, раздвигая стебли высоких цветов, обернувшись к Маргарите с улыбкой, которая заставляла её сердце биться чаще. Его рука, тёплая и уверенная, сжимала её пальцы, будто боясь, что миг растает, как дымка над полем.

— Помнишь, как мы впервые встретились у этих маков? — голос Джозефа смешался с шелестом лепестков. — Ты тогда сказала, что они похожи на капли крови, упавшие с неба.

Маргарита рассмеялась, подхватывая алый цветок, вплетённый в её каштановые локоны. — А ты ответил, что это ангелы украли румяна с твоих щёк, — она прикоснулась к его лицу, ощущая под пальцами лёгкую щетину. — Я тогда подумала: какой же ты наглый… и безнадёжно прекрасный.

Они остановились на краю холма, откуда особняк Торнов виднелся вдали — громада серого камня, окутанная виноградными лозами. Джозеф обнял её за талию, притянув ближе. Его губы коснулись её виска, шепча обещания, которые не требовали слов. Маргарита закрыла глаза, погружаясь в это мгновение, где не существовало ни титулов, ни долга, ни теней прошлого. Только они двое, да бескрайнее море маков, хранящее их тайны.

---

Тропинка к особняку казалась короче обычного. Сумерки спустились быстро, и первые звёзды зажглись над башнями, когда пара подошла к дубовым дверям. В окнах горел мягкий свет, а из кухни доносился запах грушевого пирога — старая экономка Мэри, как всегда, старалась угодить молодой госпоже.

— Завтра поедем к озеру? — спросил Джозеф, снимая с Маргариты шаль, от которой пахло полевыми травами. — Ты говорила, хочешь увидеть лебедей…

— Да, — она кивнула, но вдруг замолчала, резко обернувшись к окну. За стёклами, в гуще парка, мелькнула тень — слишком быстрая, слишком бесшумная. Холодок пробежал по спине, заставив её вздрогнуть.

— Что-то не так? — Джозеф нахмурился, следуя за её взглядом.

— Нет… Просто показалось, — Маргарита принудительно улыбнулась, отгоняя тревогу. Слишком много сказок няня рассказывала в детстве, — упрекнула себя она. Кому следить за ними в этих глухих землях? Разве что призракам.

---

А призраки, как известно, не отбрасывают теней. В отличие от него.

Лорд Вальтер де Монрэ стоял среди вековых дубов, невидимый, как сама ночь. Его бледные пальцы сжимали ветку, оставляя на коре борозды — сила, скрытая за аристократичной строгостью фрака, всегда требовала контроля. Алые глаза, ярче макового поля, следили за силуэтами в окне. Он слышал каждый их смех, каждое слово, чувствовал тепло их крови, пульсирующее в такт сердцам.

— Наслаждайтесь своим счастьем, малютки, — прошептал он, и в голосе его звенела сталь. — Скоро вы узнаете, как хрупки ваши клятвы… и как сладок вкус отчаяния.

Ветер донёс до Маргариты шёпот — странный, вибрирующий, будто сотканный из холода и звёздной пыли. Она взглянула в тёмный парк, но там уже никого не было. Только маки, покорно склонившиеся под порывом ветра, будто пряча тайну, которую не смели рассказать.

Глава 1. Алый шип и шепот теней

Англия, 19 век

Сизый туман, словно старинное кружево, окутывал улицы, превращая утро в таинственный полумрак. Элизабет спешила, придерживая подол платья, чтобы не задеть лужи, оставленные ночным дождем. Она обожала эти мгновения, когда деревушка еще не проснулась, а воздух пахнет сырой землей и глицинией. Цветочная лавка миссис Хартли — крохотная, с вывеской в форме розы — была ее тихим убежищем. Сегодня ей нужны были астры для матери: «Фиолетовые, как сумерки», — просила та, и Элизабет улыбалась, зная, что это всего лишь повод выманить ее из дома.

Лавка встретила ее звоном колокольчика и густым ароматом пионов. Элизабет замерла, вдыхая запах лета, пока за прилавком копошилась миссис Хартли, что-то напевавшая под нос.

— Астры уже ждут вас, мисс Элизабет, — кивнула хозяйка, указывая на аккуратный букет, перевязанный шелковой лентой.

Девушка протянула руку, но в тот же миг дверь лавки распахнулась снова. Холодный ветерок ворвался внутрь, закрутив лепестки на столе, и Элизабет обернулась.

На пороге стоял незнакомец.

Он был высок, одет в черный сюртук, оттененный серебряными запонками, а его темные волосы, словно крылья ворона, слегка касались воротника. Но больше всего Элизабет поразили его глаза — серые, как дым перед рассветом, и такие глубокие, что в них хотелось утонуть.

— Прошу прощения, — его голос напомнил ей звук виолончели — низкий, мягкий, с едва уловимым акцентом. — Я, кажется, прервал…

Миссис Хартли засуетилась, но он поднял руку, показывая, что не спешит. Его пальцы, бледные и длинные, задержались на алой розе в медной вазе.

— Для вас, — неожиданно произнес он, протягивая цветок Элизабет. Шип царапнул его кожу, и капля крови выступила на поверхности, но он словно не заметил. — Белая роза среди алых — редкость. Как и вы здесь, в этот час.

Элизабет ощутила, как тепло разливается по щекам. Она взяла цветок, и их пальцы едва соприкоснулись. Его прикосновение было холодным, будто мрамор статуи в саду.

— Благодарю, сэр, — она опустила взгляд, замечая, что кровь на его пальце уже исчезла. Или ей показалось? — Но за что такая честь?

— За свет, — ответил он, и уголки его губ дрогнули. — В ваших глазах его больше, чем в этом тусклом утре.

Миссис Хартли фыркнула, словно хотела что-то сказать, но незнакомец уже повернулся к прилавку, заказывая букет черных тюльпанов. «Кто-то оплакивает потерю?» — подумала Элизабет, но промолчала.

Когда он ушел, оставив за собой шлейф аромата полыни и старого вина, хозяйка лавки нахмурилась.

— Странный тип, этот мистер - комплиммент. Появляется только на закате или в туман… Говорят, его семья владеет старым особняком у кладбища.

Элизабет не слушала. Она смотрела на белую розу, чьи лепестки мерцали, словно покрытые инеем. В ее груди щемило — то ли от восторга, то ли от тревоги. А когда она вышла на улицу, то заметила, что незнакомец стоит у фонаря, куря сигару. Дым вился вокруг него кольцами, но страннее было другое: лучи солнца, пробивавшиеся сквозь тучи, словно обтекали его, не касаясь.

— Мисс Элизабет? — он бросил сигару, и она погасла в луже. — Позвольте проводить вас. Ведь ваша дорога ведет через парк, не так ли?

Она кивнула, не спросив, откуда он это знает. Его шаги были бесшумны, а тень, падавшая на мостовую, будто жила своей жизнью — слишком уж извилистой.

— Вы часто дарите цветы незнакомкам? — рискнула она спросить.

— Только тем, чья душа пахнет жасмином, — он прищурился, и в его глазах мелькнул огонек, алый, как капля на шипе розы. — И тем, кто не боится теней.

Элизабет засмеялась, но смех замер, когда он внезапно остановился.

— Всего доброго, мисс, — он склонил голову, исчезая в переулке быстрее, чем она успела моргнуть.

Лишь дома, ставя астры в вазу, она заметила: белая роза, подаренная им, к полуночи почернела, будто ее коснулась сама тьма...

Глава 2. Черная роза и здравый смысл

Трактир «Золотой олень» утопал в гуле голосов и треске дров в камине. Запах жареной дичи и темного эля смешивался с дымом от трубок, окутывая зал сизой пеленой. Элизабет прижала к груди сверток с почерневшей розой, словно боялась, что тени от прыгающих на стенах языков пламени вырвут ее из рук.

— Ты выглядишь так, будто видела призрака, — хрипло рассмеялась Клара, отодвигая кружку с пивом. Ее рыжие кудри, выбившиеся из-под чепца, пламенели в свете огня, как медная проволока. — Ну, выкладывай. Кто этот таинственный незнакомец, подаривший тебе целый сад демонических роз?

Элизабет рассказала все, сбивчиво, путая детали. О тени, что извивалась отдельно от человека. О том, как роза побелела к утру, но к полудню снова почернела, будто в ее лепестках билось живое сердце тьмы. Клара слушала, подперев щеку ладонью, а потом махнула рукой, едва не опрокинув солонку.

— Дорогая, ты читала слишком много готических романов. Тень? Да это фонарь качался на ветру! А роза... — Она щелкнула пальцами, вызывая трактирщика. — Наверняка, какой-нибудь фокусник с ярмарки. Помнишь, как в прошлом году тот бродячий алхимик продавал «эликсир бессмертия», который оказался мятным сиропом?

— Но он знал, что я иду через парк. И про жасмин...

— Все знают, что ты каждый вечер носишь эти дурацкие духи, — фыркнула Клара, разламывая хлебную корочку. — А парк — единственная приличная дорога от библиотеки. Не надо строить из этого сказку.

Элизабет потянулась к свертку, развернула его. Роза лежала на скатерти, угольная, идеальная, будто вырезанная из бархата. Даже шипы казались острыми, как бритва.

— Посмотри на нее. Разве это естественно?

Клара наклонилась, прищурилась, затем резко откинулась назад.

— Брось это, — ее голос впервые дрогнул. — Выбрось или сожги. Даже если это не магия... это дурной знак.

Но Элизабет уже заворачивала цветок обратно. В голове всплыли его слова: «Тем, кто не боится теней». Она боялась. Но еще сильнее боялась признать, что он прав — что в ней есть что-то, что тянется к этой тьме, как мотылек к огню.

— Ладно, — Клара вздохнула, смягчаясь. — Давай лучше выпьем за твоего «демона с розами». Если он появится снова — обещай, что побежишь от него как от чумы.

Они чокнулись кружками, но Элизабет не смогла проглотить комок в горле. Когда она вышла из трактира, сумерки уже ложились на город, и ей почудилось, что в переулке мелькнул чей-то силуэт — высокий, с бесшумной походкой. А когда она обернулась, на мокром камне мостовой, рядом с ее тенью, лежала вторая — извилистая, слишком длинная, будто вытянувшаяся ей вслед.....