Взять измором или наказать сказочника

Глава 1

Беда не приходит одна...

Варя

«Прости, но у нас ничего не выйдет».

Несколько слов, а так больно резали по сердцу. И нет, дело отнюдь не в человеке, а в собственной бездарности.

Никогда не верила в порчи, однако сейчас была готова идти к гадалке, ворожее и потомственной ведьме с каким-нибудь нелепым именем Изергильда. Степень отчаяния: пойду в церковь поставлю свечку, потом начну резать себе волосы и приговаривать всякую муть, дабы избавиться от порчи.

Зло пыхтя, я швырнула телефон на стол и, сложив руки на груди, немигающим взглядом уставилась перед собой.
Подруги, что до этого непрерывно галдели, вдруг смолкли. Мой мерзопакостный нрав они знали, как никто другой. Все-таки с садика вместе. Краем глаза я видела, как они переглянулись между собой и поджали губы.

— Смотрите уже, — рявкнула, зная, что они без разрешения не полезут в чужой телефон.

Ульяна, недолго думая, схватила и прочитав то, что ввело меня в бешенство, передала айфон Соне, сидящей рядом.

— Козлина он, Варь — словно прочитав мои мысли, обратилась ко мне Уля, а только что прочитавшая заклятое смс Соня фыркнула, тем самым выражая свою солидарность.

Одна Дунька сидела с безучастным лицом. Впрочем, как и всегда, эта девушка витала в облаках, читая очередной роман. Казалось, книги уже приросли к рукам девчушки. Если бы за них можно было бы выйти замуж, Дунька бы уже давно сверкала колечком на ее изящном пальчике. Эта светловолосая девчонка всегда от нас отличалась своей наивностью, которую никак нельзя было сосчитать за глупость, верой в любовь, о которой читала в своих книжках и непосредственной простой. Полагаю, поэтому мы втроем всегда стояли за эту девушку горой. Если ее кто-то обижал, то непременно наживал себе неприятности в виде трех сумасбродных желающих мести и справедливости фурий.

— Дунька! — выкрикнула Ульяша, которая настоятельно просила называть ее достопочтенную «скромную» личность не иначе, как Джулия. Чего мы, безусловно, не делали. Для нас она всегда была Улька Фролова с третьего подъезда. Блондинистая девчонка в милом платьице со звездочками и труселях в розовый горошек. К слову, Уляша начинающая модель, отсюда и нелепое прозвище на английский манер — Джулия. Ее голубые глаза устремились на Дуньку с недовольством, чем заставили ту неловко поерзать.

— Что, простите? — растерянно пробормотала она, с особой любовью заламывая страничку в книге, а затем с сожалением ее закрывая.

Ее вежливость не знала границ. Даже если девчонке грубили, она улыбалась и, пропуская мимо ушей все колкости в свой адрес, искренне интересовалась делами этого человека, а когда тот в смятении смотрел на это чудо, Дунечка добродушно улыбалась и желала хорошего дня, и отнюдь не со злыми помыслами. Своей добротой она загоняла людей в тупик. Пожалуй, поэтому на эту девушку нельзя было обижаться, это было бы кощунством.

Ульяна пальцем указала на телефон и Аида Бобрич, она же Дунька, тотчас же сообразив, что от нее требуется, схватила гаджет в руки.

— Ну дела, — пробормотала, нахмурив бровки домиком. — Может он просто погорячился? — попыталась она оправдать теперь моего бывшего недопарня.

— Ой, Дунь, не сейчас! — закатила глаза Сонька, поправляя свою дизайнерскую кофточку, недавно приобретенную в Париже.

К слову, Сонечка только оттуда вернулась, а затем помчалась к своим, как она в шутку говорила, бабонькам на встречу. Неделя осенних каникул без этой зазнайки были унылыми. У этой эффектной платиновой блондинки, которая ой как любила повторяться дурочкой, было шило в том месте, где ее спина заканчивало ее благородное название. И даже к двадцати годам не собиралось униматься. 
София Павлова не жила с нами в одном доме. Она жила в частном секторе в огромном коттедже, который должно быть стоил, как все наши квартиры вместе взятые. Пожалуй, Соня-плаксена и вела себя под стать, однако с нами она снимала маску избалованной мажорки и становилась той девчушкой, которая, как и все мы, лазила по гаражам и воровала у соседей абрикосы с палисадника.
Свое прозвище блондинка получила благодаря своим истерикам еще в садике. И дня не проходило без ее нытья. К счастью, с возрастом истерики поутихли, а вот к крокодильим слезам, как к способу манипуляции, она прибегала частенько. В частности, дабы выпросить у папеньки еще немного денюшек. Однако, вопреки своей избалованности, она была нашей подругой с тех самых пор, как противный Вовка Сидоров отобрал у нас игрушки и не хотел отдавать. Тогда, эта плакса раздала все свои игрушки, а сама осталась с фигой. Точнее, осталась бы, если бы мы не начали делиться с друг дружкой. Пожалуй, тогда и отплыл наш корабль под названием «дружба» и плыл по водам «жизни» по сей день. И никакие пираты Вовки Сидоровы не были нам помехой!

— А меня папа лишил денег, — всплеснула руками импульсивная Сонька, не по доброму зыркая. — Глаголит, мол, все девка здоровая, айда замуж или работать, — тут ее глазки заблестели, и со вздохом отчаяния, она капризно выпалила. — А я… А я не хочу замуж! Сдался мне этот хрен старый…

— Да, старый хрен — это проблема, — хмыкнула в своем репертуаре Ульяна.

Эта дама могла любого парня заставить покраснеть от мочек ушей до кончиков пальцев своим, кхм, красноречием и познаниями в плотских утехах.

— Вот именно! Работать тоже не хочу! Кем? Ну, кем я буду? Я ж ничего не умею! Я же, блин, красивая! А он мне говорит такой: айда, на завод! — Соню уже было не остановить, если уж эта барышня запела про красивую, то все пиши пропало. Она красивая, а значит ничего не надо или же ей было так проще думать. — Вот и что делать-то теперь? Или замуж за этого хрыча старого, как бабушкина антресоль, или работать на завод!

— А у меня уже секса неделю не было, — включилась в игру Уля.

Мы все, и даже невинная овечка Дуня, тотчас же поняли какие обороты набирает наш разговор и куда собирается сворачивать.
 
— Уже все зудит блин, а этот Синичкин, ну конкретный мороз! Я уже итак к нему и эдак. То поглажу, то на коленки присяду и чувствую ж, что хочет, а как девка на сене ломается! Тьфу ты! Вот так, девоньки, а кроме него, хоть ты тресни, не хочу никого! И сам не ам и другим не дам! Жмотяра! Ух, я бы его за это… — сверкнув глазами, плотоядно облизнулась, а Дуня уже сидела с выпученными по-рыбьи глазами.

Ну никак не могла наша невинная Дунька привыкнуть к развратной не в меру Фроловой! И вот уж как пять лет с того момента, как гормоны Ульяши взыграли, Бобрович маялась стеснением и красными щечками, когда с уст подруги срывались пошлости.

— А меня назвали серой мышью, — тихо, и правда как мышка, пискнула Бобрич.

«Э-э, бабоньки! Чует моя пятая точка пора остановиться! Не на ту тропинку мы ступаем, по наклонной катимся!» — думала я, и уверена у подруг крутились подобные мысли.

Однако, мы давно были заложницами азарта. Мы все знали к чему идет дело, и нас было не остановить. Даже скромная Дунька была частью этого. Мы все дружили и были разные как огонь и вода, как лед и пламя, как луна и солнце, но этот дух здорового соперничества и любовь к шалостям, объединяла нас в одно целое. В один механизм. Игру. Игру, которую мы играли еще с раннего детства. Так, мы решали наши проблемы...

— Кто? — все втроем мы гаркнули, уже готовые растерзать этого безумного смертника.

— Герман, — поджав губы и, отвернувшись к окну, пробормотала она.

Мы все втроем смотрели на нашу девочку с сожалением. Все этому гаду неймется! Все задирает нашу Дуньку! А она… Она любила его дуреха… И вот угораздило же! Нет, чисто с эстетической стороны я понимала Бобрич.

Герман Белов был парень высшего сорта. Красив, как с картинки, умен, как Эйнштейн и сексуален, как грех!
И все бы ничего, если бы этот стервятник не открывал своего поганого рта. И дня не проходило, чтоб Белов не задел Аиду. Сперва мы яро отстаивали честь подруги, но время шло и ничего не менялось. Этот наглый тип продолжал трепать Бобрич нервы, а она продолжала его тайно любить.

— Да, давно пора ему уже пендаля дать, чтоб ротяку свою лишний раз не открывал, — хмыкнув, произнесла я, а подруга на мои слова вздохнула.

На некоторое время воцарилась тишина. И нет, отнюдь, не от неловкости, а от предвкушения. Все мы ждали одного. Пока первый не сдастся и не произнесет заклятые слова.

Глава 2

Он держал меня за талию, а я его за идиота. мы сидели и болтали, он о любви, а я ногой…

Варя

А на повестке дня у нас: «как стать сумасшедшей фанаткой?!». Возможно, есть пособие для чайников? Может, инструкция? Хотя бы подсказки?

Мы с девчонками собрались на перемене, обсуждая нынешнее положение дел. Мне, конечно же, похвастаться было нечем, ибо за два дня в моей голове не было ни малейшей идеи, как подкатить к Морозову. Не броситься же ему на спину со словами: «Я твоя!». Здесь нужно к делу подходить аккуратно, с особой тактикой, иначе в «игре» нет никакого смысла.

— Где Уля?

— Пытает удачу, — хмыкнула Сонечка, кивком указывая в сторону, где Уляшка (о Господи, помилуй!), одетая в лучших традициях какой-нить библиотекарши баб Зины, невинно хлопала своими глазками. М-да, подруга основательно подошла к делу, даже косички заплела. И судя по недоверчивому и изумленному лицу Синичкина, тот был впечатлен.

А подруга между тем что-то ему щебетала, аки пташка. Плечиком повела, глазки скромно опустила, затем улыбнулась и отправилась восвояси, оставив парня смотреть ей вслед. Теперь, когда эта бестия повернулась к нам, на ее лице расплылась хитрая ухмылка.

— Смотрит? — прошептала, подойдя к нам.

— Еще как! — подавила я ухмылку. — Глаз отвесть не может! Мне, кажется, у бедолаги сейчас разрыв шаблона. Прямо мир перевернулся! — хохотнула, наблюдая за тем, как парень почесал затылок, еще раз хмуро зыркнул в нашу сторону, а затем отчалил, что-то бормоча себе под нос.

— Ты какую бабулю обокрала? — поинтересовалась Соня, поморщившись от нового образа подруги.

Ульяна осмотрела себя и, хмыкнув, изрекла:

— Эту, — указала пальцем на Дуню.

Мы все разразились хохотом.

Было дело… В славные времена, когда мы еще были подростками и играли в очередную «игру», проигравшая должна была неделю носить старое тряпье времен самого Брежнева. Мы тогда думали, что Герман Аиду своими шуточками со свету сведет. Угораздило же несчастную учиться в одной школе с этим недоумком! Однако Дуня, вопреки всему, отходила ровно положенный срок и поклялась сжечь проклятые тряпки. Очевидно, не сожгла, раз они теперь красовались на Фроловой.

Юбка по колено, задрипанный растянутый свитер, в котором утонул внушительный бюст Ули, и вязаная кофта. К слову, выглядело тряпье на Фроловой достаточно гармонично. Полагаю, потому что девушка — модель и, что не натянет на себя, все ей было к лицу. Аж зависть пробирает! На Дуне с ее ростом метр с кепкой, это смотрелось нелепо.

— Ты зачем на парня ядерную бомбу скинула? — спросила я, пытаясь сдержать смех.

— Пфф, ничего я на него не кидала, так, слегка стиль изменила, — подмигнула эта чертовка. — А у вас что там? — с заинтересованным блеском в глазах поинтересовалась.

— Я позвонила…

— Привет, Дусь, — крикнул кто-то позади нас, и мы тотчас же, подпрыгнув, обернулись.

Ну, конечно! Белов, чтоб его… Да и не один! Морозов стоял немного в стороне и разговаривал с девушкой. Хотя, судя по улыбке влюбленной лохушки, он не разговаривал, а занимался своим любимым делом — пудрил бедняжке мозги. Барышня едва ли рот не открывала, чтобы съесть то дер…
Кхм, ту лапшу, которой ее кормил этот обольститель. Вот так судьба подарочек преподнесла…

— Привет, — тихо проворчала она, поправляя висящую на плече сумку.

— Как настроение? — подмигнул обормот. — Готова к тесту, заучка? Списать дашь?

Дуня промолчала. Она всегда выбирала молчание, что, безусловно, еще больше заводило Белова.

— Дуська, — он беспардонно закинул ей руку на плечо и дернул за волосы. — Ну, не хочешь давать списывать, дай что-нибудь другое…

Мы синхронно закатили глаза, когда щеки нашей подруги загорелись красным, как светофор. Прежде мы бы уже давно влезли и как следует обматерили этого невежу, однако во время «игры» каждый сам за себя. 

И вновь молчание.

Так и не дождавшись ответа, Герман фыркнул, еще раз дернул Дуню за волосы и, крякнув: «немая мышь!», потопал к своему другу.

— Г-гад, — едва ли слышно шепнула Бобрич, смотря себе под ноги и, конечно же, эти слова не долетели до Белова.

— Ну, Дунь, ты чего? — Сонька разочарованно покачала головой.

— Не могу я, девоньки! Вижу, и сердце выскакивает, коленки дрожат! Я еле стою, а вы говорите — ответить…

Белов подошел к Морозову, без особого интереса взглянул на новоиспеченную спутницу своего товарища и, похлопав того по плечам, зашел в аудиторию еще раз украдкой взглянув на Дуню, но та так была заворожена полом, что и поезд бы не заметила, не то что чьи-то там косые взгляды.

— А Морозов время-то даром не теряет, — ехидно заметила Улька, накручивая кончик косы на палец.

На ее слова я фыркнула, впиваясь глазами в парня. Улыбка, что демонстрировала обаятельные ямочки, уже сделала свое дело, и теперь наивная девица готова была сделать что угодно, лишь бы снова их увидеть.
Наклонившись ближе, он, не стесняясь всеобщего внимания, притянул ее к себе, а та, ахнув, положила руки на его крепкие плечи. Илья что-то ей рассказывал, очевидно, заигрывая. Прошептал девице что-то на ушко и тут, подняв глаза поверх ее головы, заметил меня.

Мы встретились взглядами.

Что в такие моменты должно происходить?
Химия?
Ток должен пробежать по венам?
Дрожь по спине?
Нет, ничего подобного со мной не приключилось, лишь слабый интерес внутри начал разгораться.
Чем-то же этот ловелас доморощенный должен цеплять баб?
Должно же быть в нем что-то помимо милой мордашки и мускул.
Обаяние? Возможно.
Однако, сложно его учуять с такого расстояния, в частности, когда оно не направлено на тебя. Сейчас объектом его внимания была другая представительница женского пола.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, и тут этот индивид подмигнул.
Подмигнул мне, когда рядом с ним стояла девушка! Так, будто он был совсем один! Это неслыханная наглость! Вот же, собака сутулая! Не жирно ли его величеству Морозу будет?! Судя по ухмылке, не жирно!

Мне стало противно, что полагаю и отразилось на моем лице, так как в следующую секунду он снова вернул все свое внимание девушке, а про меня тотчас же забыл. Вероятно, добиваться девушек и делать поступки ради той самой «любви» не в его приоритетах. Пофлиртовать? Запросто! Затащить в постель? Как два пальца об асфальт! А вот поправить одеяло пока ты спишь, чтобы тебе холодно не было… Наверняка, этот Казанова про такое не слыхал, а ежели где-то и довелось ненароком услышать, то бежал бы, что аж пятки сверкали. 
Парочка удалилась, а мы вновь вернулись к нашему разговору.

— Я звонила по работе, завтра собеседование.

— На заводе? — сыронизировала я.

— Ага, держи карман шире! В офис пойду! Секретаршей буду! — произнесла Сонька так, будто и сама не знала какие у ее отца «секретарши» с особыми поручениями и привилегиями.

Мы все переглянулись, а после даже наивная Дунька, с сомнением промолвила:

— Ты уверена?

Сонька фыркнула. Этот фырк означал одно — мадам не переубедить, сейчас ей горы нипочем!

— Там нормальная фирма! Я по инету нашла! На сайт их заходила…

Ясень пень, что папеньку просить не стала. Во-первых, это было бы нечестно, а, во-вторых, тот бы точно ее на завод отправил, чтоб уму разуму набралась, поахала, повздыхала, а затем, познав все тяги взрослой жизни, да в слезах горючих, вернулась в родную обитель, а там и под венец.

— Ладно, раз ты уверена, — махнула я рукой, а сама посмотрела на то место, где недавно стоял Морозов. На секунду в голове снова возникли его глаза.
Карие, темные, похотливые и незаслуженно красивые.

Тьфу ты, Морозов! Чи не глаза! Да, я на такие глаза каждое утро в зеркало гляжу! Мои даже покрасивше будут…

— А у тебя что с Морозовым? — спросила Улька.

Этого вопроса я и боялась… За исключением обмена взглядами? Ничего от слова — совсем! Впрочем, и об этом наглый облезлый Морозов уже забыл!

— Ясно, — будто прочитав мои мысли сделала заключение, как доктор ставит диагноз. Мой диагноз: трусиха, которая боится отказа, шифруясь под гордую мадам. — Есть идея. Послезавтра матч у «Волков», там и познакомишься.

— Каким образом? Билетов уже наверняка нет, да и что ты предлагаешь, на его шее повиснуть?

Глава 3

Мужчины любят глазами, поэтому женщины красятся.

А женщины-ушами, поэтому мужчины врут.

Варя

— Ну что, позвонил? — спросила Дунька на следующую день, как только мы вошли к ней в старую хрущевку.

— Ага, аж пять раз!

Мороз он и в Африке мороз, знаете ли! Разумеется, мой «спаситель» забыл про меня с той самой секунды, как я оказалась вне поля его зрения. Мой номер так и остался где-то в сохраненных под надписью «Малая». Вероятно, потому что мое имя не запомнил, как и десятки других, которые, уверена, парень однажды удалит, как ненужный мусор, и даже не вспомнит, кто такая эта самая «малая». Не то чтобы я была удивлена, увольте!

— Бабуль, мы дома! — крикнула Аида, разуваясь.

— Дунечка, ты? — послышался веселый голос старушки.

— Да, я с Варей!

Послышалось шарканье тапочек, а затем хохотушка Раиса Васильевна, которую я называла не иначе, как тетка Райка, вышла к нам из кухни.

— Варюшка! Ты к нам? Как там мамка с папкой?

И только я было открыла рот, как старушка вновь затрещала.

— Ай, что ж я держу вас на пороге, девоньки! Совсем уже плоха стала! Айда, за стол, там и по секретничаем. Ты, небось, Варька, опять ничего не ешь! — грозно выставила теть Рая руки в боки. — Совсем уже дошла! Одни кожа да кости, и взглянуть не на что и пощупать нечего. Вот увижу мамку с папкой, все расскажу!

— Теть Рай, да кушаю я! Времени просто не хватает! — проходя на кухню, оправдывалась, будто мне до сих пор десять.

— Кушает она, — пробурчала тетка Райка, между тем усаживая нас за стол.

На секунду мне причудилось, будто я попала в сказку. Булочки, борщик, салатик, блинчики с вареньем оказались перед нами в сию же секунду, будто это не Дунькина бабушка вокруг нас круги наворачивала, а скатерть самобранка потрудилась на славу.

— Вы кушайте-кушайте! — присела она около нас на стульчик. — Уже совсем взрослые стали, не за горами и внуков ко мне водить будите…

Бобрич подавилась, едва ли не нырнув носом в борщ.

— Ба, ну ты чего?! Какие внуки?

— Ай, — махнула старушка рукой. — Вы уже взрослые. Не понянчишься, а я на деток смотрю на площадке, прям душа болит. Будто вчера и вы такие маленькие проказницы бегали, все у Алых черешню воровали. Ох, и воевали мы с их бабкой, — вспоминала Раиса Васильевна времена минувших лет. — Варька, у тебя-то хоть жених есть? А-то Дунька все отмахивается от меня, бабки старой, говорит, что не нужен ей никто. А как не нужен-то?! Я помру, а внуцю не пристроила. На том же свете покоя себе не найду! А на этих непутевых и полагаться не хочется.

Под «непутевыми» Раиса Васильевна имела ввиду родителей Бобрич. Те были археологии и семье предпочли руины. С пяти лет отдали Дуню на «год», а сами в Африку отчалили, так по сей день и живут-поживают потихоньку. Родителей Аида видела изредка. На праздники, на зиму они приезжали на пару недель и иногда по скайпу созванивались. К счастью, заводная Васильевна ей печалиться не давала.

— Не нашла, теть Рай. Один был и тот сбежал, — ответила на вопрос, вроде как и со смехом, но с долей грусти.

— Ой, а нафига нам такие слабаки? — фыркнула. — Мужик должен быть такой, чтобы и в огонь и в воду за тобой, а с этих сопляков и проку нет. Так, что не расстраивайся, Варька! Мы с вами, девчата, горы свернем!

И мы поверили ей! Поверили, что однажды свернем.

Сама тетка Райка была уж как семь лет вдова, но муж у нее был самый настоящий мужик, а свою любимую Раечку так любил, что не в сказке сказать ни пером описать. Даже спустя тридцать с хвостиком лет пылкие чувства не угасли. Как сядет дед Андрей во дворе, как баян свой заведет, а тетя Рая запоет про любовь, так все соседи «ахали» и «охали». Во любовь была, не то что сейчас и жалкого цветочка не дождешься!

Вплоть до самого вечера, мы не могли наговориться. Все вспоминали детство, наши проказы, зачинщицей которых преимущественно была Фролова. Она, в общем-то, с детства такая буйная.

— Ой, что-то я совсем вас заболтала, девоньки. Пойду-ка к Верке схожу. Она сейчас на смену. Игорька не с кем оставить, а мне с ним в радость посидеть часик-другой, пока отец не придет. Молодым семьям нужно помогать, — затараторила беспрерывно старушка, между тем на ходу влетая в тапочки. — Все, я побежала!

— Так наелась, как не в себя, ей богу! — буркнула, расстегивая пуговичку на джинсах, которые внезапно оказались маловаты.

— Бабуля права, ты похудела, — задумчиво пробормотала Бобрич.

— Наверное, — пожала плечами. — Раньше-то было кому готовить, а для себя охоты нет. Мне нужно для кого-то творить, чтоб похвалили, по головке погладили…

Стряпня была моим маленьким хобби. Что ни говори, а на кухне я могла проводить часы. Особенно, я любила печь. Пирожные, тортики, пироги в этом мне равных нет!

— Что там Герман?

Ох, и зря же я это сказала. Язык мой — враг мой! Лицо Дуни осунулось, губы поджались, а глазки выражали вселенскую скорбь и печаль. До чего же была влюблена эта дуреха! Терзала себя уже уйму лет, а тот менял девок, как перчатки.

— Ничего, как всегда, — тихо пробурчала. — Достает на лекциях, дергает меня постоянно и зажимает девиц по углам.

— Может, ну его, Дунь? Вон сколько парней ходит… Одинокие, воспитанные, а не как Белов хамло базарное.

— Он не хамло! — перебила меня и тут же замялась, соскребая ногтем со скатерти невидимую крошку. — Он просто такой сам по себе… Немного с характером.

М-да, сучьим характером, стоит заметить. Как собака лает, но не кусает, только нервы трепет. И вроде пнуть жалко, все равно ж без толку, да кулаки чешутся.

— Так парней много, Дунь. И не хуже будут, а может и лучше.

— Игра пройдет, подумаю над этим, — изрекла, вставая из-за стола.

Я бы и рада была еще поспорить с Бобрич, но упертая же когда дело касается Белова. Глаголит, мол, не знаем мы его, а он на самом деле хороший, только притворяется плохим.

Пока Дуня мыла посуду, я между тем залезла в инстаграм.

Знаете, есть три типа девушек.

Первый тип — доминанты. Если кто-то им приглянулся, то его мнение даже не учитывалось. С таким же успехом, можно просто подойти к бедолаге и поставить перед фактом: «Я хочу чтобы нашего сына звали Игорь!».

Второй тип девушек, это — разведчицы. Они не вылазили со страницы своего избранника. С его страницы, со страницы его мамы и, если есть то и бабули, которая выставляла позорные фотки своего внучка.

И третий тип, — это ждуны. Они просто ждут и ждут, когда же небесное благословение снизойдет и их заметят.

К первым, вне всяких сомнений, относилась Фролова. К третьим Бобрич. Ну, а ко вторым я. Разведчица, это определённо про меня.

Со страниц своих подруг, дабы не палиться, я сидела на аккаунтах всех своих почти бывших. Однако, нынче такой вариант не прокатит. Поэтому, когда я увидела сообщение от Соньки с ссылкой на страницу Морозова, то перешла на нее и тут же подписалась.

Аккаунт у парня был знатный. Много профессиональных фоток и даже некоторые, на радость поклонницам, в одних боксерах. Несколько тысяч подписчиков и уйма комментариев и лайков.

— Что там? — сунула свой любопытный носик Бобрич, заглядывая в гаджет.

— Инстаграм, — коротко ответила, между тем оставляя лайки под каждой фоткой.
Вероятно, я уже смирилась со своей участью сумасшедшей фанатки.

— Тут на первой фотке твой Герман есть и Синица.

— Где? — кинув мыльную губку, выхватила из моих рук айфон.

— У победителей раны не болят, — прочла подруга весьма пафосную цитату под первым фото, на которой ребята стояли в кругу и очевидно наслаждались моментом. Все они были красные, запыханые, но счастливые. Позавчерашняя игра, вопреки всему стала для них удачной. Парни вырвали победу в буллитах.

— Выиграли…

— Ага, ценой моей головы, — погладила себя по головке, шутливо охая.

Пролистала еще немного фото и, видимо не найдя на них Белова, Дунька вернулась к посуде.

— О, историю выложил, — открыла, а там Морозов в окружении «кисок», как он сам подписал и геолокация. — Аида! — заверещала я так, что та едва не уронила тарелку. — Собирайся, мы едем в «Драйв»!
 

Глава 4

Варя

Сумки, сумки, сумки. Кажется, они преследовали меня всю жизнь. Что к родителям вечно ехала с сумками, что от них. А все почему?!

Потому что мама просила привезти ей то миксер, который забыла, то сервиз времён моей прабабушки, которому сто лет в обед, то еще какую-то дребедень. Вот и сейчас, выйдя из автобуса, я еле плелась, нагруженная сверху до низу коробками, а в руках по три пакета вдобавок.

Сгибаясь в три погибели, пыхтя, растрепанная, злая, я шла вдоль маленьких деревянных домиков. И уже была почти у цели, а на моем лице даже расплылась улыбка облегчения, как из двора напротив послышался знакомый голос.

— Да, батя! Щас сгоняю к Гришину, попрошу!

Ворота со скрипом открылись, а я, сжавшись в комок, покидав несчастные пакеты и коробки, сиганула в ближайшие кусты.

— Ай, черт!

Кто ж знал, что этими кустами окажется крапива?! Ужалив свой зад, ноги и руки, я с диким ором раненой гиены выскочила из этих клятых кустов, а из двора между тем выехал старенький дряхленький москвич, которому я едва ли не угодила под колеса.

— Варька! Дура! — выскочил с бешенными глазами из своей ржаной банки Петька.

— Сам дурак! — обиженно почесываясь, дабы избавиться от зуда, гаркнула.

— Ай! — махнул рукой. — Дай поглядеть! — вертя меня из стороны в сторону, принялся оглядывать.

И угораздило же меня прямо в крапиву! Кожа покраснела, неприятно чесалась и жгла. Слезы уже накатывались на глаза, и, не сдержавшись, шмыгнула.

— Ну и какого лешего, тебе туда понесло?

— Не твоё дело, какого, — вякнула я, и тут же зашипела, когда Петя ненароком задел мою руку.

— Варька, дуреха! Ты знаешь, как я за тебя испугался? Ей богу, думал, придавил! Ты так выскочила…

Промолчала, потому что сказать было нечего. Потому что вспомнила, чего так яро сиганула в кусты. Стыдно стало…

— Я сама не ожидала.

— Петька, прохвост, опять заглохла? — раздался громкий бас со двора.

— Дурень старый! — уже женский голос заверещал. — Толкую-толкую, продай свое корыто ржавое! Так, не слушаешь же!

— Э, бестолковая баба, что ты понимаешь. На этой ласточке еще мой дед ездил!

— А теперь ее твой сын толкает!

Родная деревня, что сказать… Казалось, не появлялась всего-то три недели, а так соскучиться успела.

Мы с Петей рассмеялись и напряжение спало. На минуту показалось, что все как прежде. Без глупых влюбленностей, без того идиотского поцелуя, но момент был разрушен, как только глаза парня опустились на мой рот. Тогда смех застрял где-то далеко в горле.

— Бегаешь от меня?

Петя — хлопец славный. Деревенский, простой, как пять копеек, а уж какой работяга… Да и внешне не подкачал. Все девчонке в деревне бегали за ним. В меру подкачен, выгоревшие светлые волосы, зеленые глаза… Все в нем было ладно, только вот не для меня.

 — Петька, охломон! Потом глазки строить барышням будешь, а ну бегом к Гришиным!

Парень недовольно выдохнул, расправил плечи и произнес:

— Дойдешь?

Не нашла смелости даже голос подать, лишь кивнула, да опустив голову под зорким взглядом, подняла коробки и почапала к своей калитке.

— Варь, — окликнул, а я остановилась.

— Ты это, к мамке то с папкой приезжай. Они скучают, а мы с тобой и так разберемся. Знаю же, что из-за меня не ездила.

— Прости, — пробормотала под нос, еще больше съежившись.

Простой, да проницательный.

— Вечером зайду, — вслед донеслось.

Зайдет — не сомневаюсь. Вновь будет каяться, скажет, что сам виноват, а я буду себя еще больше корить. Что же ты, Петя, такой правильный?! Был бы как Морозов — козлом и жить проще было бы…

— Мам! Пап! — зайдя во двор, закричала.

— Доця, ты?! — отозвался отец, выходя из гаража весь чумазый да с руками по локоть в мазуте, но мне было все равно.

Забыла тотчас же про крапиву, что неприятно жгла кожу, про пакеты с коробками, которые кинула себе под ноги, про всё на свете. Я налетела на папу и вдохнула такой знакомый запах машинного масла и бензина. Папа всегда пах машинами и отнюдь не потому что был механиком. Откровенно говоря, ломать у Андрея Александровича, то бишь моего отца, получалось куда лучше. Однако, любил он возиться с деталями и все тут! Покопается-покопается, потом плюнет на все, отвезет машину в автосервис и угомонится на месяцок-другой.

— Тише-тише, ураган, — посмеялся отец. — Вся грязная сейчас будешь.

— Ну и фиг с ним, — пробурчала папе в грудь.

— Что уже с рукой? И ноги… Бог мой, Варька, тебя где так угораздило?

— В крапиву упала, — призналась и поежилась.

Тело все еще неприятно зудело, но для лихой девчонки у которой в детстве все ноги были в синяках, это было мелочью.

— Идем, пока мамка не увидела, а то щас за сердце хвататься будет.

— Что я там не должна увидеть? — как по закону подлости, раздался голос позади и мы с отцом дернулись.

Кирдык подкрался незаметно…

— Варюша! Девочка моя, что с тобой?

— Да, я… — почесала затылок и сутулилась, — нечаянно как-то в крапиву упала.

Как папа и сказал, мама схватилась за сердце. Эта женщина для директора школы была излишне сентиментальна. Даже когда я была маленькой хулиганкой, мама реагировала на обычные синяки, как на переломы, тогда как папа относился куда проще. Вот и сейчас, мама взирала на меня, будто в сей же час я начну пускать пену изо рта и падать.

— Мам, все хорошо. Ну, укололась немного. Пройдет.

— Все у тебя, Варька, пройдет! Все несерьезно! Вот и прошлый раз так говорила, а потом слегла на три недели с ангиной, — забухтела мама, припоминая мне случай двухгодовалой давности, когда я имела неосторожность упасть вставок в начале апреля. — Идем, горе луковое, лечить буду!

И понеслась. Маман с небывалым энтузиазмом взялась за мое «лечение», в коем я не особо нуждалась. Да, припекло немного мои нижние девяносто, ну руки с ногами малеха пострадали, но до вечера сошло бы, так нет… Нам же нужно все промыть, продезинфицировать, цитирую: «не дай бог, зараза какая!», а затем можно уже и помазать листьями алоэ. После того, как я была «исцелена», меня усадили за стол, дали чашку в руку с чаем и принялись устраивать допрос. Безусловно, маму волновали мои «успехи» в учебе, которые успехами можно назвать с большой натяжкой, и тот милый мальчик, с которым я болтала по телефону.

— Нет его, мам, — фыркнула. — Забудь.

— Как так-то, доця? — заволновалась Ольга Николаевна.

— Не заладилось.

— А я говорил, что не для тебя! — прогромыхал отец.

— Пап, — закатила глаза. — Ты его даже не видел.

— Дак, мне и не надо! Опять небось пижонишка какой-нить! Эх, Варька, тебе б такого работящего, чтоб с руками был, — вновь завел он старую пластинку, а я в свою очередь закипела, как чайник. Опять, двадцать пять!

— Папа, — устало потерла переносицу, — я сама разберусь, кто мне нужен.

— Вот Петька, ай да хлопец, ай да молодец! И мамке пакеты всегда поможет донести, а вчера ну, ей богу, целый день проторчал в гараже. И так, и эдак с этой машиной, а Петька пришел ать два и готово. Руки золотые у пацана. Душа человек!

— Ну что ты заладил со своим Петькой! — шикнула мама. — Хочешь, чтоб опять не приезжала?! Дите только с дороги, а ты ей уже устроил разнос по всем фронтам.

— Так, а че я-то, Оленька, — почесал Саныч затылок. — Я ж как лучше хочу, чтобы все у нашей Варьки хорошо было.

— Сама разберется, да, доця?

— Да, — буркнула, уставившись обиженно на чашку с чаем.

— Варька, ну не дуйся, — улыбнулся он, толкая меня локтем в бок. — Папка же, как лучше хочет.

— Пап, — сдержанно вымолвила, — я сама разберусь. Петька может и не плохой, но не для меня, — сказала, как отрезала.

И спасибо тому человеку, который своим звонком прервал нашу беседу. Отец, кажется, уже готов был отстаивать права Пети. Была б его воля, уже завтра бы нас поженил.

— Извините, — вставая из-за стола, проговорила я, а затем вышла.

— Дурак, не видишь еще не отошла она, а ты заладил…

Глава 5

Варя

— А фотки в белье отправляла? — шаловливо поинтересовалась Уля.

— Пфф, перебьется!

— И зря, — хмыкнула, — может, тогда бы и ответил.

Шел третий день игнора. Безусловно, его величество динамо не собирался отвечать на мои смс, а мне, между прочим, стоило немалых усилий перебороть себя и написать на следующий день парню. Тот, вероятно, так был занят цыпочками, по крайне мере в инстаграме он выкладывал именно истории с бабами, что совсем запамятовал про «Малую». Ни на мое «привет», ни «как дела?» и даже «куда пропал?» этот хмырь не ответил. Поправочка: прочитал и не ответил. Если бы это сделал парень, который действительно мне нравился, я была бы подавлена, когда все мои мечты о нашей грядущей свадьбе, рассыпались, как карточный домик. Но, к счастью, я знала, с кем связалась… Разумеется, неприятно, но переживу. Переживу и достану Морозова из-под земли, и, если придется, даже на том свете.
— Я собираюсь его проучить, а не разбаловать еще больше.

— Эх, Цветочек, ты со своими принципами так и останешься одна.

— Не так уж много у меня принципов, — пробурчала я в подушку, между тем перекладывая телефон в другую руку.

— Да, дело не в правильности, а в простоте. Ты слишком сложная.

— Зато ты у нас простая, — огрызнулась, недовольно надув губы.

— Жаль, что нельзя соблазнять Синицу. Тогда бы он точно не отмазался.

— Да, что ты? — мой голос был наполнен скепсисом. — Это поэтому он от тебя бегал?

— Он бегал, потому что знал, что сдастся рано или поздно.

— Может он просто «не такой»?

— Все они «не такие», — рассмеялась Улька. — Тут просто подход нужен. К тому же, у меня есть еще три недели, а за это время он окажется у меня в постели, не сомневайся.

— Не сомневаюсь, — брякнула.

Улька хоть и была самодовольная задница, да правду глаголила. Еще ни один парень от нее не сбегал.

— Варька! Варь! — зашла мама в мою комнату, тем самым прерывая телефонный разговор. — Смотри, — поставила она пакет на стол. — Это молочко, баб Маня только сегодня корову сдоила, не то, что ваше это магазинное ГМО. Это творожок, яйца…

— Ладно, Уль, я пошла собираться. Завтра увидимся, — произнесла в телефон, наблюдая за матерью, которая продолжала доставать из сумки продукты. Вроде одна живу, а продуктов на пол Китая собрала.

— Это чесночок, чтобы не болела, — пригрозила она, — картошечки немного и курочка. Приедешь домой, сразу разделай и в холодильник. Все таки два часа в дороге.

— Варька! Варька! — уже отец ворвался в комнату. Волосы растрепаны, глаза горят, лоб черный, а лыба растянулась на все лицо. — Починил! Починил!
Представляешь! Давай быстрее, сейчас папка тебя отвезет!

В трубке я услышала смех, а после Уляша сказала:

— Давай! До завтра!

Сбросив вызов, я нервно усмехнулась и зыркнула на маму, которая недовольно качала головой, а руки уже выставила в боки.

— И куда ты ее везти собрался?

— Как куда? — недоумевающе посмотрел. — Домой!

— Господи помилуй! — вскинула она руки. — Сдурел? А если по дороге заглохнет? Сто пятьдесят километров до города, в конце концов! Так, до остановки довезешь и хватит с тебя!

Саныч исподлобья посмотрел на свою жену, но та своего дитя в обиду бы не дала. Я, конечно, папу очень любила, но топать домой сто километров как-то не улыбалось от слова «совсем».

— Варь! — умоляюще на меня поглядел.

— Пап… , — поджала губы, — ну правда.

— Дак, я ж починил…

— Мне завтра в универ ехать, мало-ли что…

— Ясно, — насупился Саныч, вздохнул, голову почесал, а затем выдал, — до остановки, так до остановки!

Домой я прибыла к вечеру. Силы едва ли остались на то чтобы принять душ, а затем доползти до кровати. Сон был так близок, подушка такая мягкая, одеяло такое теплое и все бы ничего, если бы мой покой не потревожил какой-то… не очень хороший человек.

— И кому там не спится?! — злобно проскрежетала, перевернулась на другой бок, накинула подушку на голову и абстрагировалась от неприятных рингтонов.

Но не тут-то было! Сообщения сыпались одно за другим. Рыкнула, скинула одеяло и схватила телефон, яростно на него уставившись.

*Мороз*.

Проигнорировать его что-ли?! Ну, а че ему можно, а я чем хуже?! Хмыкнув, я злорадно усмехнулась, чем должно быть напоминала ведьмочку, что превратила принца в жабу, и поставила айфон на беззвучный. Безмятежно улыбаясь, вновь закрыла глаза.

Минута. Две… Пять… А сна ни в одном глазу! Охламон бесстыжий весь сон сбил! А главное интересно же, как гаденыш отмазался.

Потянула руки к заветной вещице, но тут же отдернула, мысленно давая себе хорошего пендаля.

— Черт с тобой! — схватила гаджет и нетерпеливо открыла сообщения.

«Прости, малышка, занят был:)»

Гримаса отвращения пробежала по моему лицу.

«Ты как?»

«Уже дома?»

«Я соскучился: *»

Мой глаз нервно дергался, а грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания. Соскучился. Так скучал бедолага, что едва не зачах в объятиях своих девок. Что ж, клин клином вышибают, поэтому, засунув свою язвительную натуру поглубже, настрочила:

«Я тоже»

И вновь молчок. Фыркнув, я подождала еще несколько минут, но когда ответа так и не последовало, откинулась обратно на подушки и уже готова была отдаться во власть сну, как Морозов вновь дал о себе знать.

«Еще один повод для нашей встречи;)»

«А другой тогда какой?»

«Твои сладкие губы»

Сердечко екнуло, но отнюдь не от радости. Поцелуй, который я мечтала забыть, врезался в мою память. Сколько раз он произносил подобные фразы?! Почему этого парня так сложно забыть?! Его словам — грош цена, но сам он не дешевка. Кулаки сжались с такой силой, что пальцы хрустнули.

«Спокойной ночи»

Другая бы ответила, что-нибудь приторно сладкое. Вроде: «они только для тебя такие», но мне с трудом удавалось вообще проявлять инициативу, поэтому откинув гаджет, я устроила свою попку поудобнее и, под новое прошедшее смс, закрыла глаза, тотчас же проваливаясь в мир красочных снов, где я могла быть роковой львицей, милой скромницей и просто собой если мне этого хотелось.
 

Глава 6

Варя

— Бобриха, полегче, не нужно падать к моим ногам, но если все же в следующий раз решишься, то лучше на коленки падай, — погано заржал Белов, когда неуклюжая Дунька, едва не клюнула носом об землю, не удержавшись на своих хрупких ножках.

Ее губы обиженно поджались, бровки свелись оскорбленно к переносице, а в глазах застыли слезы обиды.
Откровенно говоря, и мы с девчонками оторопели. Безусловно, Белов был тот еще засранец, но прежде не позволял себе подобных высказываний. Что-то в последнее время он разошелся… Обострение что-ли у психов?! Или спермотоксикоз?!

Бобрич опустила голову, волосы закрыли ее обиженное лицо, которое стало пунцовым, а напряженные пальчики в кулаках побелели от непоступающей крови.

— Давай-же, — рыкнула Сонька, — долбани отморозка!

Будто услышав эти слова Бобрич дернула рукой, но тут же осеклась и разжала кулаки. Девчонка сделала шаг назад, а глаза её были настолько безнадежны, будто утопала в болоте из которого не выбраться.

— Дусь, — сожалеюще покачал головой этот иуда, но та в ответ попятилась. — Да подожди же ты! — схватил её за руку.

— Н-не надо, — выдавила дрожащим голосом, отчего Белов дернулся, словно его окатили холодной водой.

— Бобр…

Он хотел ей еще что-то сказать, но девушка вырвала свою ручку и умчалась прочь, закрывая свои глаза руками. Сделав шаг, я уже собиралась рвануть за подругой, но меня опередила Сонька.

Белов выругался, схватился за волосы и ударил кулаком по стене. Однако, слово не воробей — вылетит не поймаешь, и сколько бей не бей несчастную стену, а время назад не воротишь, а мозг, увы, не купишь.

— Головой ударься, — может поможет, — не смогла сдержать пылкого нрава Фролова.

Парень зарычал, а на Ульку так злобно зыркнул, что та мигом забыла все гадости что висели у нее на языке.

— Придурок ты, Белов, — брякнула, направляясь с Фроловой за Соней.

Подругу мы нашли в кладовке под лестницей. Она уже не плакала, однако уставилась в стену обреченным немигающим взглядом.

— Дунь, не слушай ты его, — положив ей руку на плечо, произнесла. — Белов сам не знает, что мелет.

Судорожный вздох вырвался из её груди, а затем последняя горькая слеза покатилась по щеке.

— К черту его! — с некой злостью выпалила Бобрич.

Встала, плечи расправила, последний раз шмыгнула и печально улыбнулась.

— К черту! — прошептала, будто навсегда покончила с парнем.

— Вот эта наша Бобрич! — выкрикнула Сонька. — Пусть катится, а мы тебе такого хлопца найдем, что Белов и рядом не стоял и мимо не проходил!

Напряжение спало, смех наполнил пространство, а мы уже, обнявшись, придумывали разнообразные смешные проклятия в сторону Белова.

— Чтоб ему бабы перестали давать, — в своей манере усмехнулась Фролова.

— Чтоб он жил на одну зарплату, — хихикнула гадко Сонька, у которой в последнее время «зарплата» и, собственно говоря, «работа» были больной темой.

— Чтоб у него волосы на голове выпали, а выросли где не нужно!

— Фу, — скривилась Дунька, — это мерзко, Варя!

— Так ему и надо!

***

Должно быть, я уже в сотый раз за последние три дня набирала смс Морозову. Сперва это были довольно невинные смс по типу: «привет, как делишки?», но коль ответа не последовало (чего и стоило ожидать), я решила идти напролом. Теперь я буквально вела блог в нашей «переписке». Парень даже нехотя знал, где я нахожусь, что кушаю и, разумеется, как по нему «скучаю».

— Пусик, наверное, ты очень занят, поэтому не можешь позвонить, но не переживай со мной все в порядке. Целую тебя в носик, — едва ли сдерживая смех, прочла Уля. — Серьезно?! Пусик?!

— Мне, кажется, это должно его раздражать, — пожала плечами, скрывая свою злорадную ухмылку.

— Если, конечно, он их вообще читает.

— И то верно, — отпив горячего чая, кивнула головой.

Кто знает, сколько Морозову приходило таких мимимишных сообщений за день?! Наверняка, достаточно! И отчего-то мне казалось, что некоторые были похлеще моих. Помнится, кто-то даже из «Волков» хвастался что порой девчонки отправляли фотки в белье, а бывало что и без белья.

— Звонила?

Фыркнув, дернулась, тем самым задевая своими неосторожными культяпками чашку.

— Дерьмо! — выкрикнула подрываясь, когда горячий кипяток обжег мои ноги.

— Японский городовой, Варька! — тотчас же спохватилась Улька, когда я прыгала и дула на свои ноги, пытаясь хоть как-нибудь ослабить жжение.

Подруга принялась вытирать мои конечности салфетками, но мои белые штанишки вряд ли бы это спасло. К счастью, я пила чай, а не кофе.

— Это ж надо было так умудриться! Несчастье ходячее! — словно из воздуха появилась бабулька, которая весьма недовольно на меня посмотрела своим недобрым оком, да принялась вытирать пол.

— Иди попробуй оттереть.

Последовал дружескому совету, я раскорячив свои ноги, которые казалось горели пламенем, почапала, аки самка богомола, в дамскую комнату.
Вода помогла, и теперь на месте желтого пятна было просто пятно! Мои штаны практически до колен были мокрые настолько, что впору было выжимать.

Весьма недовольная и раздраженная вышла из туалета, не забыв агрессивно и так по-женски, хлопнуть дверью.
На стук обернулись несколько зевак, но едва ли мне было до них дело. За те пять-десять минут, что я отсутствовала, народу стало в разы больше. Кучка парней, а вместе с ними и барышень, стояли в очереди за напитками.
Мой столик находился где-то за этой толпой.

Скривив рожу, постаралась аккуратно протиснуться через нескольких девиц, однако те стояли на месте и очевидно не собирались сдвигаться даже если на них камаз помчится. Ведь как же, не дай боже, очередь свою пропустят! Хмыкнув, более настойчиво начала протискиваться.

— Девушка, очередь! — заверещала одна из этой троицы.

— Ишь какая прыткая! — поддакнула позади нее та самая бабулька, что не так давно назвала меня «несчастьем».

— Мы тут вообще-то уже полчаса стоим!

Ох, уж эта удивительная бабская способность «преувеличивать». Как бы не так! Полчаса назад здесь и духом ее не пахло!

— Да мне пройти нужно!

Девица презрительно скривилась свои губки и выплюнула:

— Тут всем пройти нужно!

Вот же курица! Ногти впились в ладонь и мне с трудом удалось себя сдержать, дабы не вцепиться в патлы этой лахудры.

— Тебе, кстати, кажется, уже достаточно кофе, — снисходительно ухмыльнувшись, пролепетала, указывая рукой на мои мокрые штаны.

Не знаю то ли от гнева я покраснела, то ли от того, что со сторон послышались ехидные смешки, но мое лицо пылало.
Рыкнув, небрежно оттолкнула девицу, а затем помчалась к своему столу.

— Ты чего так долго?

Зыркнув на очередь, небрежно и несколько зло, бросила:

— Ничего.

Подруга осмотрела меня, недовольно поморщившись, когда свой взор остановила на пятне.

— Ну еще куда не шло…

Фыркнув, взяла свою сумку со стула, а затем и пальто.

— Так сильно заметно? — надев пальто, поинтересовалась.

— Чуть-чуть, — ответила, а затем так загадочно глазки отвела, да задорно ими блеснула, откидываясь поудобнее на стуле. — Ты не спеши так…

В недоумении уставилась на эту интриганку, ожидая продолжения, но она лишь смотрела в сторону. Хмыкнув, и я решила посмотреть на то, что же так увлекло Фролову и тотчас же забыла про свои штаны.

Морозов, хмырь поганый, стоял все это время не так далеко от меня… За спиной, вообще-то. И, очевидно, заказывал себе и, внимание, девушке кофе. Парочка сладко улыбалась друг другу, словно снималась в рекламе «Рафаэлло», где главным слоганом было: «Рафаэлло — там, где любовь!».

Мерзавец галантно придерживал свою спутницу за локоть, между тем ведя ее к столикам. Та что-то мило щебетала, то и дело, поправляя свои волосы и стеснительно опуская глазки, когда изо рта парня, как я полагала, лилась очередная слащавая ложь.

— Очередная несчастная, — прокомментировала Улька. — Сейчас начнет ей заливать про «люблю-куплю», а потом «ничего не знаю, моя хата с краю».

Глава 7

Варя

Я потеряла остаток своего разума — это официально! Здравый смысл приказал долго жить, когда в шесть утра своими звонками меня начала донимать ее величество София Ужасная. Её гадкое высочество настойчиво требовало от меня: «Поднять свою задницу с кровати, надеть спортивки и бежать по направлению к её дому». Разумеется, я сочла подобное за глупую шутку, поэтому, саркастически рассмеявшись, сбросила, перевернулась на другой бочок и вновь предалась сладким снам ровно до тех пор, пока уже в мою дверь не начали ломиться.

Насупившись, в одеяле и с гнездом на голове, я поплелась открывать дверь этому кошмару, что верещал за дверью.

— Сова открывай — медведь пришел！

Бах-бах-бах! А после еще и звонок несколько раз нажала… Рыкнув, резко открыла дверь, отчего моя неугомонная подруга буквально ввалилась в квартиру.

— Ты что творишь? — прошипела, злобно зыркая. — Щас баб Марусю разбудишь и будет нам «доброе» утро.

— А нечего меня сбрасывать, — важно фыркнула, — сбрасывает она меня, видите-ли! Ты еще не одета?

Что творилось в голове этого адового творения мне бы не удалось понять даже будь я самим Эйнштейном, потому что вряд ли действия Сонечки поддавались логике.

— А ну марш! — и как ногой топнула, а затем грозно зыркнула, что даже и спрашивать перехотелось чего ей надобно от меня в шесть утра.

— Что ты напяливаешь на себя? — скривив свой носик с отвращением посмотрела на мои черные спортивные штаны. — Сожги их! — вырвав их у меня из рук, выплюнула, да принялась рыскать у меня в шкафу в поисках чего-то там…

— Ты серьезно? — приподняв бровь, посмотрела на подругу, которая не иначе как чудом умудрилась найти в моем шкафу розовые спортивные штаны и кофту.

— Я знаю, что делаю, и к тому же розовый тебе к лицу.

Безусловно, можно было бы начать спорить с этой модницей-огородницей, однако, так или иначе, я бы все равно надела это ванильное тряпье. Уж больно, суровый и убедительный был настрой у Сонечки, а кому как не мне знать, что под её напором и пресс прогнется. Временами я понимала ее папеньку, который поскорее хотел пристроить свое чадо… Ну или попросту сплавить.
Недовольно стянула с себя пижаму, после чего натянула костюм.

— Я похожа на свинью.

Сонечка закатила глаза и, должно быть, потопала на свое любимое место в моей квартире. На кухню, разумеется, а если быть точнее, то к холодильнику, не забыв отченикать:

— У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в порядок.

Все же я была самой настоящей девчонкой и, конечно же, за пять минут не справилась. И поэтому под пристальным взором своей подруги, которая уже уплетала за обе щеки блинчики, расчесывала волосы.

— Добавь немного румян и губы бальзамом намажь, а то бледная, как поганка. Спугнешь, — осеклась и глаза вытаращила, будто сболтнула чего лишнего, а после поспешила закинуть в рот блинчик. Вероятно, чтобы закрыть рот и не брякнуть еще чего не предназначенное для моих ушек.

— Кого спугну? — настороженно поинтересовалась, повернувшись к ней лицом.

Но Сонечки и след простыл. Вот же, слиняла зараза!

Покачав головой, досадно вздохнула, а затем, все же последовав совету подруги, придала тон своим щекам, а губам блеск. Отчего-то мне сдавалось, что эта женщина хотела втянуть меня в очередную авантюру.

— Давай-давай быстрее чешись, — просматривая на свои наручные часики «Rolex» подгоняла меня девушка, в то время пока я закрывала двери.

— Клянусь своими формами для выпечки, если это какая-то фигня, то перестану тебя подкармливать, — пригрозила, между тем вырывая такой соблазнительный блинчик из её рук, и пока подруга не успела опомниться, закинула в рот.

— Эй! — возмущению Сонечки не было предела, уж больно она была падка на сладости. — Стерва!

— Тише ты! Старуху разбудишь…

— Варька, падлюка такая! Опять мужиков водишь? Ай да молодежь, толку с вас нету, только и знаете как мужиков водить! Мамка с папкой за порог и все можно притон устраивать! Одна похабщина кругом!

Баб Маруся, к моему сожалению, была моей соседкой напротив. И по воле какого-то рока всегда про всех всё знала. Эдакий следователь. В три часа ночи домой идти будешь, так весь дом на следующий день будет знать что: «Варька Цветкова из пятьдесят второй ночью пришаландалась, еле на своих двух стоя!». И абсолютно не имеет никакого значения, что на своих двух я стояла прекрасно, а пришла так поздно, потому что делала лабораторные с одногруппницей. Однако, у полоумной старухи была та еще фантазия, и жила она в своем мире, где все девки — проститутки, а кругом царил сплошной разврат и наркотики.

Сонька фыркнула. О моей соседке подруга знала не понаслышке.

— Идем, — пробурчала, подталкивая эту раннюю пташку в спину.

— Надо же и не спится ей в семь утра.

— Иногда мне кажется, что она и с того света меня достанет.

— А на тот свет меня отправлять не надо! Я назло вам, гадам, всем жить буду! — услышали мы вслед.

Повезло с соседкой ничего не скажешь… Проклятье через стенку. Холера ее забери!

— У нас с тобой есть еще пятнадцать минут, поэтому ускорились и побежали, — неожиданно резко стартовала Сонечка, стоило нам только выйти на улицу.

— Куда?

— Узнаешь, — загадочно ухмыльнувшись, изрекла.

К слову, заядлой спортсменкой меня назвать нельзя. Полагаю, не стоит так оскорблять спортсменов. Мое — это возле печки стоять, пирожочки лепить там, а вот этот бег… Ну, хоть убей, не для меня! Поэтому не удивительно, что спустя всего пару остановок, я уже задыхалась и готова была распластаться на асфальте.

— Нам еще долго?

— Нет! —  недовольно гаркнула моя спутница, вероятно, потому что этот вопрос за последнюю минуту прозвучал третий раз.

Её «недолго», что мне показалось вечностью, длилось в целую остановку. Остановившись возле парка, Сонька, прищурившись и уставив руки в бока, принялась осматриваться. Выглядела она как хищница, что искала свою добычу. Прищуренный серьезный взор, вытянутая шея, а плечи расправлены назад.

— Может ты уже угомонись свои инстинкты, пантера?

— Цыц! — шикнула, тотчас же толкнув меня в ближайшие кусты.

— Ай!

Силушки эта на обманчивый вид хрупкая барышня не пожалела и я разве что чудом не сделала кувырок через эти самые кусты, но на задницу все же знатно приземлилась.

— Ты с катушек съехала? Признавайся на какую дрянь подсела? — вглядываясь в шальные глаза Сонечки, потребовала ответа.

— Да тихо ты! Гляди, — кивнула головой в даль.

Потирая свою пятую точку, я присмотрелась. Вдалеке бежал силуэт парня, однако разглядеть мне его не удавалось. Слишком много было деревьев, которые мешали.

— И что?

Ну, парень и парень. Что я мужиков в своей жизни бегающих не видела, что ли?!

— Тьфу на тебя, раззява! Лучше присмотрись.

Надув губы, весьма недовольно уставилась на незнакомца. Капюшон на голове, черные спортивки и серый батник. Стандартный набор любого спортсмена, что бегает по утрам.

Глава 8

Варя

— Нет, мам! — практически истерично закричала в трубку.

— Варвара! — повысила она голос, включая директрису. — Это не обсуждается!

— Но… как же, — рассеянно пробормотала, плюхаясь обессиленно на стул, совсем позабыв про блинчики, что пекла на сковородке. — Я не смогу, мам, — уже жалобно проскулила.

— Варя, Петьке негде больше остановиться. У тетки двое своих оборотов на шее. Дядька, тот вообще пропащий, а мальчику нужно где-то погостить. Приедет в среду, и это не обсуждается! Будь, так добра, прими гостя и будь гостеприимна, как я тебя учила.

— Ладно, — промямлила, поджав губы.

В любом случае, ничего ужасного не произошло. Всего-то навсего Петька приедет на три дня… Всего-то! Я всегда рада ему, да вот только после нашего последнего «разговора» уже не будет как прежде. Будет крайне неловкое молчание и эти вездесущие виноватые глаза, которые я, кажется, скоро буду видеть в кошмарах. Совесть, зараза, замучила!

— Вот и славно, а Петр тебе привезет тебе баночки с закупоркой.

Она еще что-то еще жужжала про рецепты, что передавались из поколения в поколение, про то что я хозяюшка, про то как повезет моему мужу, а я… Я сверлила стену глазами.

Петька всегда был званым гостем в нашем доме и не раз приезжал за те два года что я одна жила, однако тогда он хоть как-то скрывал свое влечение, а теперь-то что будет?! Приплыли тапки к берегу, что называется… Так я и размышляла о предстоящем испытании, о том как бы вернуть время вспять и, конечно же, не забывала себя корить за свою глупость. Не, ну не балда ли, а?! И на кой-черт ответила на поцелуй? И вроде бы все порешали, да в груди шкварчит. А еще, кажется, что-то шкворчало на плите. Да и запах неприятный. Гарью воняло…

— Черт! — спохватилась, откидывая телефон.

Блин в сковороде уже был черный, а сама сковорода едва ли пламенем не пылала. Выключив газ, наспех закинула сковороду в мойку и тут же открыла кран с водой. Еще более неприятный запах въелся в нос, а в глазах от дыма защипало.

— Вот же ворона! — топнула ногой, открывая окно.

— Варя! Варвара! — обеспокоенно доносилось из динамиков телефона.

— Мамуль, я тут!

— Что у тебя там происходит?

— Да, ничего…

— Вот, говорила я твоему отцу, что рано тебе еще одной жить! Так нет же уперся, ишак старый!

— Все хорошо, мама! — более настойчиво повторила.

— Ох и напугала ты меня, Варька! Вы меня с отцом со своими выкрутасами со свету раньше положенного сведете!

— Не-а, дорогая, — послышался вдалеке голос отца. — Умрем мы в один день, — а затем добавил, — только ты чуть-чуть пораньше, а я чуть-чуть попозже.

— От дурень! Никак сдыхаться от меня хочешь?!

— Ну должен же я быть поощрен за муки… Ай! Ты чего, Оленька?

— Чтоб не молол почем зря, — шикнула мама, а после мне, — не, ну, ты слышала, что твой папка городит?!

— Так он же любя, мамуль, — замачивая пригоревшую сковороду, проговорила.

М-да, как бы новую покупать не пришлось, а она ж керамическая была, а стоила и подавно, как золотая, чтоб ее! За такие деньжищи, что я за нее отдала, она должна сама готовить и сама себя мыть.

— Так и я любя! Бьет, значит — любит.

— Смотри у меня, Олька, договоришься, — послышался игривый тон отца.

— А я и смотрю.

— Вот и смотри!

— Вот и смотрю, смотрю!

Это могло продолжаться вечно. Временами мои родители превращались в подростков, совсем запамятовав, что в их солидном возрасте негоже себя так вести. Впрочем, мы народ простой, а раз душа молодая (а у моих сумасшедший родоков она была именно такая), значит нехай балуются. Милые бранятся, только тешатся.

К тому же, папка специально отвлек внимание мамы на себя, за что ему отдельная благодарность.

— Мам! Пап! — прервала их перепалку. — Мне сейчас ехать заказ принимать.

— Ой доча, совсем заболтались! Давай, не скучай! Целую, люблю! И папа тебя тоже очень любит.

— И я вас, пока.

Ехать мне нужно было на край земли, а то бишь в другой конец города.

Иногда я пекла разные вкусности для одной кондитерской и получала за это довольно неплохие деньги. Не миллионы, конечно, но как подработка для студента, а тем более любимым делом, отличная. Пекла я в основном пирожные. Зачастую хозяин кондитерской сам приезжал и забирал, однако случались и такие конфузы, как сегодня. И все бы было не столь плачевно, если бы не одно «но».

Моя нога. Не скажу что что-то смертельное, но неприятно ныла. Чтоб я еще раз повелась на бредни этой шизанутой, да ни в жизнь! А то мало ли, может, в следующий раз мне этот булыжник в голову прилетит!

Сонечка, к слову, долго просила вчера прощения, а я бессовестно играя на ее чувстве вины, заставила подругу топать за винишком.

— Я проклята, — захныкала, а затем залпом выпила оставшееся вино в бокале. Какой это по счету?! Третий? Пятый? К черту! Режим «шальная императрица» активирован!

— Да просто не твое это, Варь.

— Ну да, — хмыкнула, наливая вино в бокал, — и Андрей не мое, и Тема. — вспомнила своих последних ухажеров, которые слились. — Все они — не мое!

Может я просто не такая?! Не может быть проблема во всех.

— Ну и дурында ты! — закатила глаза Сонечка. Легко ей говорить, вон уже третий за сегодня наяривал на телефон. Все гулять звал, а она тут мне сопли подтирала. — Кого ты потеряла? Ты видела их? — и сморщилась. — Андрей твой, кобель, каких еще поискать. Он думает исключительно тем, что находится на уровне ширинки, а оно тебе надо?! Ты ж, Варька, серьезная у нас, не для тебя это перепихон на один раз.

— Он гад, — согласно покивала. — Ну, а Ванюша? — надула обиженно губы, — он хороший был, — улыбнулась, предаваясь воспоминаниям.

Ванюша — мой летний роман. Моя пылкая любовь и мое разочарование. Сильный был, статный, боксом занимался. Такой всегда за девушку постоять сможет. Не то что сопляки всякие. Нападут хулиганы, так впереди тебя пятками будут сверкать. Я сперва вообще была удивлена, что он обратил внимание на меня. А он обратил, цветочки дарил, на большем не настаивал, а затем… Затем просто взял и исчез.

— Был да сплыл! Он же боксер, небось в голову прилетело, вот и кукушка-то поехала, раз тебя потерял.

— Ага, или мозги на место встали, — крякнула, вновь отпивая.

— Варь, это не последние парни в твоей жизни, — ласково потрепала меня по голове Сонечка.

— Знаю, просто надоело приходить в пустую квартиру. Хочу обнимашек, поцелуев, совместных ужинов и любви, — капризно захныкала и мечтательно вздохнула.

— Ничего и на нашей улице будет праздник, — подмигнула, а затем перевела тему на Дуню, которая все никак не шевелилась с Беловым.

— Как думаешь, может, к гадалке пойти? — спустя какое-то время вновь подняла тему своего «одиночества».

Ну, такие мы девочки-припевочки, как винишко в голову ударит так и начинались заговоры, гадания и пьяные звонки. К слову, в звонках бывшим я была «ас», поэтому когда устраивали такие вот попойки, обычно вытаскивала сим карту и попросила своих бабонек ее прятать, от греха и моей пьяной головы подальше, дабы искушения не было.

— Ты че, мать, опять? — устало потерла переносицу подруга, в отличие от меня она была стекл, как трезвышко, точнее... Трезвая, как стеклышко.

— Не, ну, а шо?! — пожала плечами. — О, — появилась в моей голове одна идейка, — дай телефон, — потребовала.

Соня прищурилась, после чего несколько недоверчиво протянула гаджет.

— Щас все будет!

Спустя некоторое время, Сонечка едва ли не помирала со смеху, держась за живот, а я все одно и тоже повторяла.

— Когда я выйду замуж?

— Судьба близко твоя, да придет к тебе через слезы твои, — ответил мне гаджет.

— Опять слезы?! Заело что-ли это чертово приложение?! — фыркнула и гневно откинула айфон.

Затем я пыталась позвонить недобывшему. Тому, из-за которого, собственно говоря, вся эта катавасия и началась. Однако, к счастью, Сонька не повелась на мои провокации, мол, если симку не отдаст волосы во сне обрежу, и не дала мне натворить то, за что бы утром мне было стыдно.