Я буду ждать на темной стороне

Глава 1

КНИГА ПЕРВАЯ

— Снег почти заканчивается, а я думал, он будет идти до самого вечера, — остановившись напротив окна, невысокий коренастый шатен с хмурым выражением лица уставился прямо во двор университета. И констатировав факт резкого изменения погоды, попытался заранее составить для себя дальнейший распорядок дня, расписывая все в своей голове по минутам.

После занятий он как раз собирался пойти на тренировку. А это значило, что сегодня ему снова придется добираться в данное место по лужам, кутаясь от пронизывающей сырости в спортивную куртку.

Март в этом году выдался холодным: метели чередовались с проливными дождями, а само солнце крайне редко выглядывало из-за сизых облаков. До апреля было ещё далековато, поэтому такая изменчивая погода никого особо не смущала.

Занятия ещё не начались, но в аудитории уже было шумно. Предыдущий преподаватель статистики и эконометрии давно уволился, устроившись в другой вуз. Так что оставшись на некоторое время предоставленными самим себе, студенты бурно обсуждали предстоявший зачет по данной дисциплине и не только.

— А мне кажется, он уже закончился, — высказалась вслух одна из девушек, тоже подходя к окну, где стоял вышеупомянутый тип.

— Не факт, — отозвался он, небрежно к ней поворачиваясь. — Похоже, он только усиливается, а это значит, что мне снова придется идти сегодня в секцию по лужам.

— Терехов, у тебя всегда есть выбор. Не нравится погода, сиди дома. Ходить на тренировки по такому холоду — необязательно.

— Не могу, — возразил парень. — У меня и так каждый день расписан по минутам. А сегодня я ещё обещал заехать к отцу

Привыкнув придерживаться здорового образа жизни, Дмитрий Терехов, (он же староста этой группы), старался не пропускать ни единого занятия в секции по кудо, ни разу не пожалев о сделанном когда-то выборе.

В прошлый раз тренер — Каратеев Юрий Андреевич — показывал своим ученикам различные виды стоек, обучая правильному перемещению тела в пространстве, а также учил ставить блоки от встречных ударов, показывая, как следовало правильно от них уклоняться, атакуя в ответ врага…

Скажем так, это была не просто секция, а место для тренировки духа и психики. И приходя туда словно в парк аттракционов, многие не выдерживали подобных нагрузок, и, посетив от силы всего лишь пару занятий, спустя время оттуда сбегали, возвращаясь к прежнему образу жизни. А те, кому удавалось победить в себе лень и страх, больше не боялись потом ходить по улицам ночью.

Дмитрий Терехов, в чертах лица которого сквозило что-то воинственное, имел привычку разговаривать с одногруппниками свысока и в довольно грубоватой форме. Вместе с тем ему было свойственно несколько агрессивное выражение эмоций, благодаря чему вспыхивающие конфликты ему приходилось порой разрешать не словами, а кулаком.

Учитывая его страстное желание побеждать во всем, за что бы он ни брался, этот парень мог составить хорошую конкуренцию передовым одногруппникам, но привыкнув отдавать предпочтение спорту и соревнованиям, по учебе он успевал столько, сколько получалось одолеть учебного материала, прослыв среди преподавателей ответственным студентом, несмотря на вечную занятость и расписанный буквально по часам график.

Звание старосты накладывало на него свой отпечаток, обязывая быть примером для одногруппников. Что вменялось также и его заместительнице Рамахеевой Марцеле, справлявшейся со своими обязанностями как ему казалось на все сто.

Стройная и симпатичная, с двумя белокурыми и похожими на лунный свет косичками до плечей, эта девушка привлекала к себе внимание. В ее небесного оттенка глазах отражался томный блеск, а когда она улыбалась, ее щеки окрашивал легкий румянец.

Бросив на нее мимолетный взгляд, один из одногруппников судорожно сглотнул в ответ, и, не спеша оставлять без внимания столь странное его поведение, она тут же поспешила заметить:

— Зонтинов, ты чего?

Уставившись на неё так, будто он хотел донести до ее ведома что-то очень важное, парень прикусил язык, невероятно смутившись. И подозревая, что ничего нового она от него сейчас не услышит, Марцела улыбнулась в ответ, нетерпеливо всматриваясь в его лицо:

— С тобой все в порядке?

Так и не дождавшись от него ни единого слова, спустя время она развернулась и направилась в сторону столов, размышляя о своем. А Зонтинов… Он как раз собирался пригласить её на прогулку, а после сходить с ней в кафе, но не сложилось.

Устав бросать в ее сторону восхищенные взгляды, он не спешил переходить к решительным действиям, и размышляя над тем, что делать ему дальше, невольно вспомнил свой недавний разговор с безнадежно влюбленной в него одногруппницей, чьих чувств разделять, увы, у него пока не получалось.

Галочка Мельчуцкая — полная, но довольно симпатичная девушка, носившая при этом очки, хотела также пригласить его в одно кафе, чтобы признаться ему в своих чувствах за ненавязчивой беседой.

Галочка была уверена — Зонтинов её «вторая половинка». Иначе и быть не могло. Вот только проявленная ею инициатива почему-то всегда заканчивалась тотальным провалом. Но не теряя надежды достучаться однажды до сознания этого парня, она выжидала удобный момент, чтобы воплотить свою мечту в реальность, не считаясь при этом с чужими желаниями.

Глава 2

— Того, кто придумал утро — мало убить, — процедил сквозь зубы Егор, задевая ладонью горячий утюг.

Вечером ему было лень возиться со своими вещами, теперь же приходилось наверстывать упущенное, мытарствуя из одной комнаты в другую в поисках одежды.

Отец уехал на смену, так и не разбудив его. И не услышав почему-то на телефоне будильник, Егор проснулся позже обычного. Поэтому заранее представляя, как отреагирует на очередное его опоздание Елизавета Котофеевна, моментально вскочив с постели, он бросился в душ, надеясь собраться за пару минут.

До конца пары оставалось каких-то полчаса. Это значило, у него ещё был шанс успеть в универ. Предварительно забив на завтрак.

Накидав в рюкзак первых попавшихся ему под руку тетрадей, (и плевать, что их содержимое не совсем совпадало с расписанием на день сегодняшний), Егор включил утюг, надеясь в ускоренном режиме прогладить свои черные джинсы и футболку с надписью «Deasy» по центру.

Правда, пока он их гладил, то умудрился каким-то образом обжечься, коснувшись краем ладони раскаленной стенки утюга. Тот, судя по количество искр, полетевших из проводов во время глажки, нуждался в починке. И чтобы замыкание не сошлось на нем самом, отрывая от пола то одну ногу, то вторую, и, удерживая так каждую в полусогнутом состоянии, Егор кое-как догладил свое барахло, с ностальгией вспоминая уроки ОБЖД в гимназии, которые практически тогда не посещал.

Посчитав, что завтрак отнимет у него и то небольшое количество времени, отпущенное на сборы, он решил перекусить в буфете. Однако стоило ему начать возню с кошачьим кормом, как вскоре он и сам почувствовал разыгравшийся аппетит, ненароком заглядывая в пустую кастрюлю на плите, где со вчерашнего дня должен был оставаться суп.

По-другому позавтракать у него не получалось. Просыпаясь поздно, он всегда ел впопыхах, если к моменту выхода из дома ему вообще что-нибо удавалось себе разогреть, усилием воли подавляя очередной приступ голода.

Оставшись единственным кормильцем в семье после смерти жены, Новаковский-старший брал почти все ночные дежурства в больнице, оставаясь там даже на праздники, поэтому виделся с сыновьями нечасто. В основном, ближе к рассвету, когда приходил домой после смены. И поздним вечером, когда отправлялся на очередное дежурство, заранее ознакомившись с дальнейшим графиком работы.

Соответственно, весь быт держался на парнях. Их родитель чисто физически не успевал следить за порядком в квартире, сутки напролет пропадая в больнице. Так что вся жизнь доктора Новаковского можно сказать проходила среди пациентов и коллег.

В этот раз ему особенно «повезло».

В восемь вечера, как только он приступил к дежурству, ему сразу же попались четыре тяжелобольных, одного из которых пришлось отправлять санавиацией в клинику, расположенную в другом городе.

Вызовов у педиатров увеличилось. В неделю доходило до двадцати с лишним звонков, но доктор Новаковский справлялся с ними быстро. Его участок был самым дальним, и народ старался поменьше беспокоить своего врача, довольствуясь его консультациями в телефонном режиме. Именно тогда Егор понял, что его отцу пора бежать из педиатрии и лезть в узкие специальности. Все-таки тому было уже не двадцать лет, — делать забеги по участкам.

Стиль одежды парня был непростым, с налетом бунтарской тематики. Именно по этой причине Егор никогда не расставался со своей кожаной курткой, черным ремнем с шипами и рюкзаком с железными заклепками, на фоне которого хорошо смотрелись его черные кеды с белыми шнурками, имевших свойство развязываться в самый подходящий для этого момент.

Взрывной характер парня оставлял желать лучшего, а периодически устраиваемые ближайшему окружению разборки частенько превращались в скандальное "шоу". И чем больше людей вовлекалось в скандал, тем более грандиозных масштабов достигал сам конфликт, не спеша затухать.

В такие моменты Новаковский становился невероятно жестоким и бесцеремонным, а доказывание им собственной правды и вовсе превращалось в хамство. Так что получая в свой адрес очередное замечание, вместо того, чтобы успокоиться и переосмыслить собственное поведение, он становился ещё более неадекватным, не в состоянии себя контролировать.

Ему надо было как-то поддерживать имидж собственного альтер-эго по имени Канцлер Ада. И считая эту субличность неотъемлемой частью самого себя, в скором времени Егор даже завел аккаунт на это имя, выкладывая там свои фото в незатейливом антураже, из-за чего у его приятелей порой складывалось о нем двоякое мнение.

С одной стороны, они знали Егора Новаковского как своего одногруппника, с другой — в сети существовала ещё одна ипостась его личности в виде некоего Канцлера Ада, тяготевшего к мрачной эстетике. И запомнив его во время первого знакомства одним, окружающие никак не могли смириться с мыслью, что в виртуальном пространстве существовала вторая часть его субличности, которую он холил и лелеял, поддерживая именно такой имидж.

Одним словом, сборы по утрам в этой квартире напоминали марафон с препятствиями, а кошка только подливала масла в огонь, шкодничая там на кухне в отсутствии хозяев.

Боня, (так звали черного окраса любимицу семьи), любила спать на его небрежно брошенных в углу вещах. Но прежде чем устроить себе там ночлег, сделав из них своеобразное гнездо, она начинала приводить себя в порядок, вследствие чего собираясь по утрам в универ, Егор частенько обнаруживал на своей одежде клочья шерсти.

Глава 3

Сегодняшний ужин выдался особенным. По той простой причине, что в этом доме редко собирались за одним столом, отдавая предпочтение разобщенному образу жизни. Каждый был зациклен на себе и своих делах, поэтому совместные ужины здесь были большой редкостью. И пребывая под крышей этого дома вторую неделю подряд, Евангелина успела проникнуться атмосферой данной семьи, будто чувствуя, что основные «сюрпризы» её ждут еще впереди.

Стол был накрыт давно, но к ужину приступать не спешили. Не хватало ещё одного, вечно опаздывающего на подобные мероприятия человека, который будто специально вынуждал всех себя ждать, постоянно задерживаясь. И не зная, чем занять себя в его отсутствие, каждый пытался найти себе индивидуальное «развлечение», отвлекаясь на бессмысленные разговоры.

Все блюда готовились за пределам дома специально обученными поварами. С доставкой на дом. Как говориться, с пылу и с жару. Причем готовить старались аппетитно. В противном случае обнаруженный косяк мог стоить такому повару рабочего места. А на кухне ы самом доме не готовили вообще. Тамошний интерьер, в частности, сама плита носила чисто декоративный характер, но пожилая домработница пыль на ней протирала регулярно. Лишь изредка там могли позволить себе приготовить кофе, фрэш или просто... Выпить. Благо, барная стойка позволяла как следует расслабиться в компании за бутылкой вина.

Евангелина была одета сегодня скромно, но со вкусом. На ней было платье светлого оттенка, застегнутое под самое горло, а волосы заколоты на затылке. Выпрямившись, она сидела за столом, боясь лишний раз пошевелиться, и, глядя куда-то перед собой, терпеливо ждала момента, когда можно было приступить к еде, искренне надеясь, что в этот раз ужин пройдет в нормальной обстановке.

— Я выберу момент, умою «козла»! — угрожая воображаемому лицу, мужчина потянулся за столовым прибором, ругаясь с кем-то по телефону.

Этот тип принадлежал к числу тех деловых людей, которые не могли отставить в сторону деловые переговоры даже во время семейных посиделок, ставя работу выше подобных моментов. Что неудивительно, ведь будучи собственником и генеральным директором компании в одном лице, он был вынужден поддержать связь со своими подчиненными двадцать четыре часа в сутки, умудряясь решать рабочие вопросы даже ночью.

Его жена, владелица салона красоты, не имела ничего против насыщенного графика работы мужа, когда тот сутками не появлялся дома, решая свои дела в офисе. И не особо вникая в суть его работы, она предпочитала заниматься продвижением собственного бизнеса, оказывая мужу лишь моральную поддержку, считаясь со всеми его аргументами, высказанными в адрес конкурентов, контролирующих служб и самого главного врага его бизнес-империи — губернатора города, мешавшего захватывать ему земли для постройки новых филиалов. В остальное же время он «воевал» с собственным сыном, вылетевшим в прошлом году из одного вуза из-за своих выходок и тут же сунутый в другой по итогам промежуточных баллов.

Накануне у Лисов-старшего задался непростой день. Вчера вечером произошел очередной обыск главного офиса холдинга, откуда было изъято немало подозрительной документации, о которой не должны были знать в мэрии. И чтобы как-то замять возникшую ситуацию, ему пришлось немало отстегнуть данной службе, лишь бы те оставили его в покое. А тут еще сынок подбросил проблем в виде устроенной однокурснику черепно-мозговой травмы, решать которые пришлось, конечно же, ему, заметая следы за собственным чадом.

Без влияния губернатора дело не обошлось.

С его подачи агрохолдинг таки оштрафовали. За нарушение экологических норм и недоплату налогов в местную казну, что, впрочем, не особо отразилось на деятельности самого холдинга.

Лисова-старшего куда больше волновали проблемы, создаваемые его неугомонным чадом, чем то, что творилось на его предприятии. И до сих пор пребывая не в себе после окончания обысков, так что не помогала даже ударная доза коньяка, который он специально хранил для таких случаев у себя в кабинете, мужчина весь вечер был как на ножах, узнав, что сын опять не явился на лекцию, решив забить на учебу. Где шатался этот парень, проводя время за пределами университета, оставалось только догадываться, потому что его телефон был все время отключен.

Благополучно свинтив из универа еще до начала лекции, в тот день Артем Лисов там больше не появился. И продолжая проигнорировать поступавшие на его телефон звонки от родных, он притащился домой лишь ближе к полуночи. Уверенная, что её сына уже грохнули за понты и скандальное поведение, мать успокоилась, когда он объявился дома, наплевав не только на занятия, но и на переживания своих близких.

Собственно о причине его побега с универа с ним и хотел как раз поговорить отец, переходя на повышенные тона, а порой на мат, словно он беседовал не с сыном, а с одним из не выполняющих план продаж подчиненных. И словно чувствуя, что в этот раз разговор получиться отнюдь не из легких, парень тянул с возвращением домой как мог, не горя желанием лишний раз сталкиваться с отцом и выслушивать от него кучу претензий в свой адрес.

Совершенно равнодушный к посиделкам в семейном кругу, он предпочитал их игнорировать, заваливаясь в гостиную, когда от общения с родней было некуда деться. И сейчас получалась точно такая же ситуация, хотя со стороны складывалось совсем другое впечатление. Как будто ему нравилось доводить до кипения собственного отца, который из-за проблем на работе и так постоянно был на взводе, а тут ещё он подкидывал проблем, словно специально не позволяя ему толком расслабиться.

Глава 4

«Отец его, конечно, борщит, но думаю, это скорее от безысходности, — такого мнения был об этой семейке Корней Иванович — пожилой шофер, когда улучив момент, пока Лисовых не было дома, Евангелина рискнула пообщаться с ним на отвлеченные темы, надеясь получить полное и непредвзятое представление о людях, с которыми до поры до времени ей придется пожить в одном доме. — Там сынок выписывает, дай бог… Хамоватый и невоспитанный парень. Упустили его, и разговорами там не поможешь. Нужны жесткие меры…»

И это был ещё самый адекватный ответ, который она тогда услышала, внимая каждому слову рассказчиков! Отзывы остального персонала ее, мягко говоря, шокировали. Теперь ей казалось, что она слишком много на себя взяла, начав сомневаться, что у нее вообще получиться повлиять на этого типа.

«Артем Лисов — самое настоящее чудовище. Полный неадекват. Делает, что хочет, ни во что никого не ставит. Достойная смена растет, ничего не скажешь, услышат о нем ещё не раз».

В таком духе отзывался о нем механик гаража холдинга его отца, охарактеризовав эту семейку как есть, ничего не утаивая от нее:

«Там вся семья неадекватна: что отец, что его брат. Только супруга производит впечатление вменяемой. Но как ей удается жить в такой несносной атмосфере, терпя невыносимый характер мужа, об этом я не имею ни малейшего понятия. А их сын… Сразу видно, что очень проблемный и невоспитанный. Нет у него уважения к старшим…»

— Артем — очень своеобразный парень и очень трудно уживается с людьми, — перебирая однажды свои вещи, так отозвалась о нем его собственная мать, чтобы не сказать прямо — «больной на всю голову», судя по его капризному поведению. — Мы стараемся донести до него, что надо уважительно относиться к окружающим, но он отказывается нас слушать. Поэтому я очень надеюсь, что ты войдешь в наше положение и с пониманием отнесешься к моей просьбе.

Евангелина вопросительно уставилась на неё.

— Я была бы рада, если бы ты с ним подружилась и помогла ему наладить отношения с нормальными людьми, — пояснила ей женщина, настаивая на своей позиции, — потому что Артем привык наживать себе только врагов, а в друзьях у него — одни маргиналы, от которых надо держаться подальше. Так что с тобой он будет вести себя иначе. — После чего открыв свой шкаф, забитый доверху нарядами, она вынула оттуда пару платьев, и, отмечая вслух, что у них практически одинаковые размеры, вручила ей пару штук в качестве подарка.

— Хорошо, я попробую с ним поговорить, — внимательно выслушав ее, пообещала Евангелина, приподнимая свои волосы, и позволяя той застегнуть кулон на ее шее. Однако слабо представляя себе, как ей вообще придется взаимодействовать с её взбалмошным сыном, в тот момент она была готова пообещать ей что угодно, очарованная выбором платьев, большая часть из которых чуть позже перекочевала в ее личный гардероб.

Евангелина не любила обещать что-либо наверняка, но используя какие-то собственные методы, этой женщине все же удалось подчинить ее себе. Она так прямо намекнула, что с момента ее к ним переезда, атмосфера их дома значительно улучшилась, а их сын перестал буянить, начав возвращаться домой трезвым и не накуренным, как раньше.

Она видела во всем только положительные изменения, даже не подозревая, что за всю эту неделю у Евангелины не получилось перекинуться с ним ни единым словом. Не считая случайных столкновений возле кухни, где Артем вел себя как самая настоящая скотина, продолжая относиться к ней как к пустому месту, если не хуже.

Во всяком случае именно так трактовала она его равнодушие и попытки любой ценой избежать столкновения с ней не только дома, но и в стенах вуза. Но что на самом деле скрывалось за снобистской манерой поведения этого парня, оставалось только догадываться. Так что заранее пообещав этой женщине направить ее сына на путь исправления, немного позже Евангелина начала сомневаться, что у нее вообще получиться нормально взаимодействовать с этим эгоистом, не спешившем пускать ее в свою собственную жизнь.

Перебирая как-то свои платья, женщина призналась ей, что в отличие от мужа, всегда мечтавшем о наследнике, она хотела, чтобы у них была дочь, которую можно было красиво одевать, причесывать и всячески баловать, чего нельзя было, к примеру, делать в отношении сына. Но прекрасно осознавая, что воплотить свою мечту в силу возраста у нее уже вряд ли получиться, весь свой нереализованный потенциал в данной сфере она решила выплеснуть на нее, окутав таким вниманием и заботой, каких Евангелина не получала даже от холодноватой по темпераменту матери.

Так что она бы не особо удивилась, узнай, что эта семейка была не прочь принять ее в качестве будущей невестки. Надеясь втайне, что привыкнув к такому образу жизни, та перестанет навещать своего отца, и оставшись с ними навсегда, позже выйдет замуж за их сына, тем самым продолжив их несносный род.

Другие высокопоставленные кланы города, похоже, не горели особым желанием связываться со столь скандальной семьей. Так что прекрасно осознавая, что никто из них не отдаст своих дочерей за её сына, (уж слишком много неприятного, по отзывам местных, сделал в свое время её муж конкурентам), эта женщина начала заблаговременно присматривать для него «невест» из более простых, но с хорошей репутацией семей, потеряв надежду породниться с более влиятельным сословием.

Их семейка уже давно числилась в черном списке местной элиты. И переживая как бы её единственное чадо не осталось без избранницы, она решила заранее позаботиться об устройстве его личной жизни, стараясь не особо афишировать подлинную причину пребывания этой девушки в их доме.

Глава 5

Вместо второй пары у них сегодня было «окно», (заболел профессор), так что не зная, чем занять себя во время перерыва, Евангелина устроила себе фотосессию, расположившись напротив аудитории, где должно было проходить их следующее занятие.

Она давно мечтала начать зарабатывать на рекламе в социальной сети. Ради этого ей пришлось раскручивать свой аккаунт, тратя большую часть своих сбережений на рекламу, и стараясь почаще обновлять контент, состоящий преимущественно из ее личных фотографий, под которыми насчитывалось теперь приличное количество лайков и восхищенных комментариев от стремительно растущего числа подписчиков.

Внешность всегда имела для нее значение. Именно по этой причине Евангелина старалась вкладываться в неё на полную, пользуясь периодически вместо обычной косметики перманентным макияжем наряду с техникой наращивания ресниц.

Сделав пару селфи на смартфон, спустя пару секунд она уже любовалась полученными снимками, выискивая новый фон для очередного ракурса. И отредактировав самые удачные из них, тут же опубликовала пару кадров на своей странице, застыв в ожидании комментариев. Евангелина редко зацикливалась на своей внешности, но изредка сравнивая себя с куда менее удачливыми в этом плане девицами, порой ловила себя на мысли, что не смогла бы жить, родись с более заурядными чертами лица, проблемной кожей, угловатой фигурой и грудью нулевого размера.

Так, увлекшись просмотром фотографий, она не сразу обратила внимание на то, что находилась напрротив аудитории уже не одна.

Прислонившись плечом к стене, недалеко от нее стоял парень с наушниками. С хмурым видом всматриваясь в экран своего более дешевого, чем у нее, телефона, он слушал музыку, отстукивая ее ритм ногой. Это был ее одногруппник Егор Новаковский, умудрившийся в прошлый раз заявиться к концу занятий, вваливаясь в аудиторию под неодобрительный взгляд раздосадованной Анфисы Нестеровны.

Его причудливый наряд, выполненный в мрачных тонах, завораживал, бросаясь в глаза. И призванный вселять благоговейный трепет в сердца суеверных людей, вопреки всем ожиданиям его внешний вид почему-то производил на них противоположное впечатление, ассоциируясь с чем-то комичным. Так что наблюдая за тем, с каким фанатизмом Егор слушал музыку в стиле "неформат", никого не замечая вокруг, Евангелина не могла сдержать улыбки, впервые сталкиваясь со столь чудаковатым парнем.

Обычно он общался с полноватым и тормознутым Харитоном Балануцей. Это был единственный в своем роде собеседник, в чьей компании Новаковский мог свободно делиться собственным мнением, не боясь, что его перебьют на полуслове, так и не дав возможности закончить свою речь. А сейчас оставшись предоставленным самому себе, он вел себя ниже травы и тише воды, целиком и полностью погрузившись в музыку.

Недолго думая, Евангелина снова включила камеру и, определив ракурс, с которого собиралась сделать селфи, попросила одногруппника ей помочь, передавая ему свой телефон. Вытащив один из наушников, тот вытаращил на нее глаза, судорожно пряча в карман куртки собственый смартфон.

Усмехнувшись, Евангелина повторила свою просьбу, и, догадавшись, наконец, чего именно от него хотят, Егор потянулся за ее телефоном, ища на экране значок с изображением камеры. Причем проделал все это настолько резко, что чуть не уронил его на пол.

Фотографии он все-таки сделал, нащелкав приличное количество видов с различных ракурсов, так что к концу фотосессии эти двое общались как хорошие знакомые. Кажется, он и вправду был рад ей помочь, стараясь проявить себя с наилучшей стороны.

На удивление, общаться с ним было легко и Евангелине не надо было корчить из себя невесть кого, специально подбирая слова, чтобы беседа не заглохла в самом начале. Так что показавшись ей вначале слегка самоуверенным, тем не менее, она была приятно удивлена рвению одногруппника помочь ей с выбором локаций для снимков, словно намекая, что если кому он и был готов оказать такую услугу, отрываясь от важных дел, то только ей одной. Не факт, что если бы с подобной просьбой к нему обратилась та же Галочка, он стал бы точно так же впрягаться за нее, стремясь ей во всем угодить.

Его каштанового оттенка волосы были всегда взлохмачены, будто он никогда не успевал толком расчесаться перед выходом из дома, везде спеша, но никуда не успевая, а в близко посаженных и слегка настороженных глазах постоянно светились плутоватые огоньки.

Жесты этого парня были резкими и порывистыми. И не привыкнув сдерживать себя в проявлении эмоций, увлеченно о чем-то рассказывая, он мог нечаянно задеть собеседника рукой, после чего извинившись за собственную неуклюжесть, как ни в чем не бывало продолжить рассказ, будто ничего не было. И хотя Новаковского сложно было назвать красавцем, это был именно тот случай, когда парень привлекал к себе внимание девушек не смазливой внешностью и отточенными манерами, а бьющей через край энергией и харизмой, благодаря которой находил подход даже к самому закрытому человеку, чьи качества использовал позже для собственной выгоды.

— Что ты слушаешь? — неожиданно поинтересовалась у него Евангелина, как только с ее фотосессией было покончено.

— Тоже хочешь послушать? — переспросил он, вытягивая из кармана наушники.

— Не отказалась бы, — молвила она, только сейчас заметив на его правой брови и языке пирсинг, когда он разговаривал.

— Уверена? Я думал, девушки такое не слушают, — парень окинул ее скептическим взглядом, словно не веря, что ей придется по вкусу творчество неформальной группы.

Глава 6

Эти пару дней в новом высшем учебном заведении пролетели для Евангелины как одно мгновение. Давно свыкнувшись с изменениями в собственной жизни, за это время она успела освоиться в новом коллективе так, будто того прошлого колледжа для нее уже не существовало. Да и помнила она его довольно смутно.

Переступая порог университета, Евангелина находилась в ожидании худшего, но все обошлось. В коллективе ее приняли. Более-менее.

Первой с ней заговорила заместитель старосты. Рамахеева Марцела.

Доброжелательно настроенная по отношению ко всем платиновая блондинка быстро прониклась ее персоной. И начав симпатизировать ей уже после первого беглого знакомства, Марцела даже не догадывалась, что прежде ей приходилось общаться, в основном, с парнями. По той простой причине, что там, где они ранее жили с отцом, девочек почти не было.

Чуть позже к ней начали проявлять интерес и другие одногруппники, включая строгую перфекционистку — Зою Гольдштейн.

В дальнейшем именно с ней Евангелина стала общаться больше, чем с остальными. И испытывая необходимость вечно кого-то поучать и кому-то покровительствовать, Зоя была на седьмом небе от счастья, отыскав, наконец, подругу, которая не особо возмущалась её попыткам задавать тон общения, навязывая всем собственную волю. Во всяком случае поначалу Евангелина и вправду не имела ничего против её менторского тона. Другие переносили его намного хуже. Тем не менее строгий нрав одногруппницы ей очень импонировал, а дружба с ней вконец ее дисциплинировала, приучив к порядку.

В первый день пребывания в тамошнем учебном заведении ей было многое незнакомо. В частности, расположение аудиторий, где проходили лекции и практические занятия. И чтобы окончательно не потеряться на просторах этого многоэтажного здания, именуемого университетом, Евангелина то и дело обращалась за помощью к своим новым одногруппникам, расспрашивая их о месторасположении той или иной аудитории, если по какой-то причине не могла отыскать помещение самостоятельно.

На занятиях ей приходилось сидеть, в основном, с Драгомарецким, соседствуя с Рамахеевой и Зонтиновым Евгением, с которым она также хорошо общалась. Единственное, что ее раздражало, так это постояные придирки некой Галочки Мельчуцкой, — очкастой, с избыточным весом хабалки-деревенщины. Ей было неуютно в её обществе.

Порой Евангелине казалось будто та ей завидует, списывая материал во время практических занятий у Зонтинова, либо Гольдштейн.

Хорошо, что ей повезло с соседями. Теперь во время написания тестов она просто отдыхала, потому что Сильвестр с Зонтиновым всегда подсказывали ей правильные ответы, принципиально отказывая всем остальным. А Зонтинов настолько досконально объяснял материал, что иногда она ловила себя на мысли, что у него это получалось даже лучше, чем у всех вместе взятых их преподавателей...

Этот парень принадлежал к разряду людей, в чьей жизни всегда царил порядок, включая состояние конспекты. И всегда готовый почерпнуть новую информацию из любого источника, он записывал на полях своих тетрадей чуть ли не каждую фразу преподавателей. А если чего-то не понимал, вынуждал их повторить свое объяснение, пока озвученная ими вслух мысль не переносилась в его конспект. Но если не удавалось сделать даже это, тогда он расстраивался до такой степени, что со стороны складывалось впечатление, будто жизнь потеряла для него всякий смысл и ему было больше незачем жить.

На занятия Зонтинов обычно ходил с многофункциональным рюкзаком, в чьих карманах хранились канцелярские принадлежности. По этой причине, в отличие от рассеянного Новаковского, он никогда ничего не терял. Наоборот, у него всегда имелись в запасе лишние ручки, карандаши и ластики, которые он то и дело кому-то одалживал, не всегда, правда, получая их обратно. Так что воспитываясь в семье военного, Зонтинову дивным образом удалось сохранить доброжелательное отношение к окружающим, искренне сочувствуя всем и каждому, чего нельзя было сказать о других одногруппниках. К примеру, том же Артеме Лисове, чье поведение изо дня в день становилось все более невыносимым.

— Я давно заметила, что когда к доске выходит Драгомарецкий, Анфиса Нестеровна постоянно на него кричит, — отметила как-то Рамахеева, пытаясь разрядить обстановку в аудитории перед началом ее лекции.

— А с Харитошей она, значит, не кричит? — развивая столь щекотливую тему, внезапно отозвался Лисов, вкладывая эротический смысл в свою невинуую фразу.

Он до сих пор не мог простить преподавательнице того, что та соизволила выгнать его однажды с лекции, стоило ему заявиться в аудиторию накуренным и начать нести всякий бред, критикуя её внешность. Так что глядя на него тогда, сиявшего от собственной находчивости в плане нелестных высказываний в адрес столь ненавистного преподавателя, Евангелина поняла, что это было лишь началом его мести Анфисе Нестеровне, не подозревавшей о скандальном нраве столь нерадивого студента.

Присутствовавший в аудитории Егор Новаковский также посмеялся с его шутки, давно заимев зуб на этого педагога.

Опоздав в прошлый раз на занятия, он не сразу понял, куда попал, увидев перед собой новую преподавательницу с неказистой внешностью. И решив, что он снова перепутал аудиторию, Егор собирался уйти, но был вовремя остановлен окликнувшей его Марцелой.

С подозрением покосившись на его сумрачный прикид , в частности, акцентировав свое внимание на его черной водолазке с надписью «Deasy» посередине, Анфиса Нестеровна все-таки пустила его в аудиторию, предупреждая, что это был единственный и последний раз, когда она разрешает ему присутствовать на своих занятиях в «кладбищенском» наряде, не догадываясь, что это был его повседневный стиль, точнее стиль его альтер-эго — Канцлера Ада, скрывавшем его истинную суть от внешнего мира. По этой причине недолюбливая ни эконометрию, ни статистику, Егор предпочитал не ходить на эти лекции, скрываясь в недоступных для педагогического глаза Анфисы Нестеровны местах, но умудряясь при этом каждый раз сталкиваться с ней, где попало, несмотря на все принятые им накануне меры. Причем происходило это именно тогда, когда ему надо было срочно уйти с занятий для решения отцовских вопросов. Как будто судьба специально делала всё возможное, чтобы он больше всех попадался ей на глаза, выкручиваясь из непростой ситуации.

Глава 7

Нынче в неадекватности Лисова убедилась и сама Евангелина, когда оставшись перед началом пары в аудитории одна, она сидела за столом, просматривая свои фото и отмечая про себя количество лайков под ними.

В прошлый раз Никанор Федорович, (их преподаватель социального страхования), спросил у нее на занятии определение одного понятия, но она так и не смогла ему ничего ответить, став с некоторых пор уделять больше времени раскрутке собственного аккаунта, а не зубрежке конспектов. Испытав легкое чувство стыда за допущенную оплошность, она пообещала самой себе в следующий раз обязательно все выучить, потому как позориться перед всей группой, прислушиваясь к подсказкам Зонтинова, ей больше не хотелось.

Помимо нее в аудитории находился ещё и Драгомарецкий, переписывающий конспект Мельчуцкой по страхованию. Не замечая никого вокруг, внимание Евангелины было сосредоточено на собственных фотоснимках. Читая восторженные комментарии поклонников, она умилялась их количеству, когда в аудиторию ввалился Лисов в сопровождении своего закадычного приятеля.

Не обратив на нее никакого внимания, он прошел мимо, погруженый в собственные мысли. Так что если бы не его напарник, бросивший любознательный взгляд в сторону его одногруппницы, этот парень и вовсе бы ее проигнорировал. Толкнув его в бок, черноглазый указал ему на эту девушку. Быстро раскусив намерения приятеля, тот заискивающе улыбнулся в ответ.

Ответив на ещё один комментарий подписчика, Евангелина как раз собиралась перейти к очередному посту, когда произошло следующее.

Усевшись напротив и облокотившись руками о поверхность стола, Лисов уставился на нее, словно поставил перед собой цель во что бы то ни стало добиться ее расположения, когда раньше предпочитал держаться от нее подальше. Испытывая неловкость в присутствии парня, с которым ее ничего не связывало, Евангелина оторвалась от своего гаджета и подняла на него глаза, перехватывая его насмешливый взгляд.

— Чего уставился? — хмуро осведомилась она, поправляя свои локоны.

— Просто захотелось на тебя посмотреть, — бесцеремонно бросил тот, подмигивая украдкой своему приятелю, пристально следившего за ними обоими.

— Ну, и что? Посмотрел? Доволен? А теперь проваливай, — понижая тон, отрезала Евангелина, прикрывая экран своего телефона ладонью.

— Ну, почему так грубо, зайка? — ничуть не изменившись в лице, уточнил Артем, скользя заинтересованым взглядом по ее фигуре.

Подсев к ним поближе, его черноглазый напарник расположился на столе, находившейся позади нее, и, оказавшись теперь как бы в окружении этих придурков, она не удержалась от замечания:

— Я не люблю, когда на меня так пристально смотрят.

— А кто нам помешает это сделать? Хотим и смотрим, в чем проблема? — невозмутимо отозвался Лисов, пододвигаясь к ней поближе.

Не зная, как избавиться от столь нежелательной компании, неожиданно для себя самой Евангелина перешла на грубый тон, хотя вовсе не собиралась с ними ругаться:

— Интересно, ты всегда такой тормозной или у тебя переклинивает в мозгах только во время общения с девушкой?! Ты разве не видишь, что я переписываюсь с человеком, и мне нет до тебя никакого дела?!

— Да? И что же это за переписка?! Общение с очередным любовником? — уточнил он, не боясь получить от нее по лицу за чересчур бурную фантазию в плане очередных домыслов.

Шокированная его выходкой, она долго подбирала слова, чтобы послать его куда подальше, когда положив свою ладонь на экран ее смартфона, он развернул его к себе. Окончательно разозлившись, Евангелина до последнего надеялась сохранить хладнокровие, стараясь не поддаваться эмоциям, но рядом с этим парнем нельзя было вести себя иначе.

— А почему ты тогда смотришь на меня таким перепуганными глазами? — торжествовал он, пародируя ее стиль самовыражения. — Испугалась, что я прочту твою переписку?

Сбросив с себя оцепенение, Евангелина отмахнулась от него.

— Ничего я не испугалась, — растерянно пробормотала она, машинально протягивая руку к своему гаджету. — И вообще, отстань от меня.

Она пообщалась с этим типом от силы пару минут, но ей уже хотелось грохнуть его чем-то тяжелым и закопать, присыпав сверху землей. Ничего не скажешь, Артем Лисов умел выводить из себя людей, прикапываясь к ним по мелочам. Неудивительно, что сегодняшний его выбор пал именно на нее, когда ранее ее персона для него как будто не существовала. Правда, выбрав новую мишень для своих нападок, тогда он ещё не догадывался, на кого нарвался, до последнего прикидываясь дурачком.

— И вообще, кто разрешал тебе брать мой телефон? — не унималась Евангелина, прожигая его насквозь своим испепеляющим взглядом.

Изловчившись, он выхватил у нее из рук смартфон, после чего взглянув на нее так, словно не веря, что эта вещь принадлежала именно ей, принялся с интересом рассматривать ее фотографии, листая посты и с ухмыляющимся видом показывая их своему приятелю.

— Зачем это тебе? Собираешься сниматься в эротическом шоу? — спустя время отозвался он, отмечая про себя ее ракурсы на снимках, в частности, акцентируя внимание на тех фото, где на ней было минимум одежды. — Да тебя туда и так возьмут, не переживай. С твоими данными, Гель, тебе уже давно пора открывать собственный канал и начинать подрабатывать вебкам-моделью... Хотя твои фото в стиле нюдс я бы не только посмотрел, но и поставил бы на заставку своего телефона.

Визуализация персонажей

ОСНОВНЫЕ ПЕРСОНАЖИ

ЕВАНГЕЛИНА ЛИТКОВСКАЯ

Девушка, у которой логика точно не самая сильная сторона. Обладает притягательной внешностью, но строптивым характером. Есть в наличии доброта, которая как-то соседствует с её недалеким умом. Пусть и где-то за корой головного мозга. Ненавидит быт и скуку. Эгоистка, конечно, но эгоизм ей этот махровый прощаешь за непоколебимую веру в собственную охуительность. Ценит в парнях весёлый нрав и щедрость. Не прощает предательства.

Выглядит обычно нежной и печальной, пробуждая у парней опасное желание приласкать её и взять под свое крыло, чего делать ни в коем случае не стоит, потому как мозг эта девушка умеют выносить похлеще всех вместе взятых истеричек, недвусмысленно давая понять партнеру, насколько охуенное счастье к нему привалило, требуя к себе соответствующего отношения

АРТЕМ ЛИСОВ

Чертовски привлекательный, самодовольный и безнадёжно избалованный жизнью авантюрист. Первый раз влюбился в десять лет, когда прошел мимо зеркала. Знает, чего хочет и знает, как это получить. Привык нарушать чужие и создавать собственные правила. Хладнокровен и жесток. Из-за своего вспыльчивого характера постоянно попадает в остросюжетные истории. Умен и находчив. Тяжелее всего ему дается усмирение собственной гордыни.

Собственник. Уж если что попало в его цепкие руки, то обратно уже не выпустит. Уверен, что любви не существует, а есть лишь взаимовыгодные отношения… Ну, это все временно, пока он сам по-настоящему не влюбится. Остается всегда верен своим принципам и самому себе. Редко прощает. Не бросается словами, чётко расставляет приоритеты. Почему?! Просто слишком любит свою жизнь...

ЕГОР НОВАКОВСКИЙ

Харизматичный и экстравагантный парень, не представляющий своей жизни без ярких красок. Убежден, что жить нужно в свое удовольствие и не обращать внимание на стереотипы. Шут, балагур и авантюрист с огоньком в глазах. Постоянно фонтанирует всякими бредовыми идеями, ленив до безобразия.

Свободолюбив и упрям, а ещё — способен на импульсивные необдуманные поступки. С ним всегда рискованно, но интересно. Никогда не состоял в серьезных отношениях. Считает девушек "проблемами", которые ему некогда разрешать. Уверен, что любая официальная работа — это рабство. Мечтает легко и беззаботно жить на шару

ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ПЕРСОНАЖИ

ДМИТРИЙ ТЕРЕХОВ

Парень — мечта любой девушки: понимающий, внимательный, заботливый, любящий. Всегда защитит и поможет. У него обостренное чувство справедливости, он никогда не переступит черту закона. На его счету сотни разбитых лиц, десятки разбитых носов и челюстей, сломанные ребра, руки и ноги, но ни одних нормально построенных отношений. Знает, как убить, но не любить

КИРИЛЛ ДРАГОМАРЕЦКИЙ

Любознательный, умный и креативный парень, развитый не по годам. Хочет познать реальную жизнь. Было тяжелое детство, сложные отношения с родителями, проблемы со сверстниками. Склонен постоянно воображать конец света, пугаясь собственной тени. Единственный, кто смотрит порнуху с надеждой, что в конце все непременно поженятся

БОНЯ

кошка Егора Новаковского

ГАЛОЧКА МЕЛЬЧУЦКАЯ

Невысокая пышка, страдающая из-за своего лишнего веса. В ней соседствуют альтруизм, реализм, прямолинейность и трезвомыслие. Но она совершенно забывает ценить самое себя. Все отношения с противоположным полом длились максимум месяц. Любит вкусно покушать. Мечтает о красивой жизни, похожей на картинки из глянцевых журналов, рядом с мужем-красавцем. Но чтобы осуществить эту мечту, ей, конечно же, нужно похудеть

Глава 8

Устроившись после принятия душа напротив зеркала, Евангелина расчесывала свои длинные волосы, уносясь мыслями к началу дня, и даже не представляя себе, чем мог закончиться для нее сегодняшний вечер. Времени для подобных размышлений у неё было предостаточно, и, оставшись предоставлена сама себе, она снова и снова прокручивала в голове детали прошлых событий, анализируя их последствия и находя в них каждый раз что-то новое для себя.

Ей не следовало так себя вести. Тем более с ним. Надо было продемонстрировать больше силы и уверенности, и попытаться поставить его на место. Не просто ударить его в район «солнечного сплетения», а заехать ему дополнительно телефоном в глаз, добавив пару ударов между ног, чтобы наверняка запомнил эти ощущения и не рискнул больше к ней цепляться.

По-хорошему такие твари не понимают. Для них существует только язык силы. Хотя на Лисова подобные установки возможно не действовали. И если бы она поступила подобным образом, то наверное только больше бы его раззадорила, провоцируя уже на более жесткие действия. Так что поставив перед собой цель во что бы то ни стало сломать её морально, он прессовал бы её до тех пор, пока она не сбежала бы под крылышко своего папаши.

Тем не менее в тот раз ей надо было предпринять против него что-нибудь дельное, а не поджав хвост, малодушно сбежать из аудиториии, поддавшись влиянию охвативших ее эмоций.

Такая стратегия поведения заранее выглядела проигрышно. И это, похоже, прочувствовал этот чокнутый манипулятор с латентными садистскими наклонностями, ранее никак не проявлявший себя в подобном амплуа, пока она первой не развязала ему руки, появившись перед ним на кухне в прозрачной рубашке.

Её побег из аудитории он наверняка мог принять за слабость. А это значило, что в следующий раз он обязательно придумает новый способ её унизить, пусть и не так открыто, но действовать будет не менее эффектно, если бы не одно "но", повлиявшее на его планы самым капдинальным образом.

Отправившись в субботу отбывать свое законное «наказание» у деда, этот парень сдался буквально в первой половине дня, осознав, что состояние старика чрезвычайно тяжелое, и в одиночку он с ним не справится. Поэтому пожаловавшись в тот же вечер собственной матери на невыносимые условия, куда загнали его "отбывать срок", он попросил её поговорить с отцом, чтобы получить разрешение вернуться обратно, не уверенный, что сможет протянуть здесь хотя бы один лишний день.

На самом деле его тяготил не сколько сам больной дед, сколько необходимость сидеть подле его в четырех стенах, без возможности перекинуться словом хоть с одним здравомыслящим человеком; виртуальное общение — не в счет.

Инсульт до такой степени поразил мозг старика, что тот едва мог жевать. Не говоря уже о его попытках наладить вербальный контакт со своим безалаберным внуком, которого он, к слову, моментально узнал, стоило тому переступить порог его комнаты. Артем редко навещал своего деда, а когда с тем случилась беда, как будто вовсе забыл о его существовании. Так что если бы не напоминание родителей, он о нем бы и не вспомнил, за исключением момента, когда им пришлось бы делить имущество после его смерти.

Прилично наслушавшись от сына в тот субботний вечер, женщина не обещала забрать его обратно домой, но сделав все возможное, чтобы о его жалобах не узнал отец, (дополнительный скандал никому был не нужен), она предложила отправить к нему помощницу в лице Евангелины, с которой собиралась накануне побеседовать, расписывая перед ней в красках «страдания» собственного сына, оставленного совсем одного на больного человека.

Парень был в восторге от решения матери. Он надеялся, что она все-таки разрешит ему свалить домой, а не направлять ему дополнительного помощника.

Он не хотел видеть эту девушку снова. Особенно после того, что произошло между ними тогда в универе, когда они с Феликсом решили ее разыграть.

Однако быстро смекнув, что в случае чего часть своих обязанностей по уходу за дедом он мог спокойно переложить на плечи этой крошки, а сам, удрав на посиделки с друзьями, оставить этого старика на неё, он не имел уже ничего против идеи маман, посоветовавший ему именно такой выход из положения. И тут же дав согласие на её инициативу, в какой-то степени парень был даже рад, что в доме деда он будет находиться не один, а в обществе Евангелины, на которую быстро найдет управу, заставив выполнять за него всю работу.

Внимательно выслушав эту женщину, она была не против помочь им ухаживать за немощным стариком, испытывающем потребность в дополнительных условиях, но только не в компании парня, с чьей персоной её связывали не самые приятные воспоминания.

Мало того, она даже представить себе не могла, как будет взаимодействовать с тем, кого послала тогда в аудитории, отказываясь смотреть ему в глаза после всего произошедшего. Однако его мать так настаивала на этой поездке, утверждая, что любая помощь их больному родственнику сейчас только во благо, что переступив, в конце концов, через затаенную неприязнь к ее самоуверенному сыну, Евангелина была вынуждена согласиться с её предложением, договорившись приехать к нему в воскресенье. После этого она долго не могла уснуть ночью; ее голову терзали самые противоречивые мысли, от которых она избавилась лишь ближе к утру.

Она одновременно и хотела туда ехать, и в то же время отказывалась от этой поездки, прокручивая в голове подробности выходки Лисова, в частности акцентируя свое внимание на том, как он смотрел тогда на неё перед началом пары, пытаясь отобрать у неё телефон, а позже касаясь руками её тела.

Глава 9

Став совсем беспомощным после инсульта, старик и вправду нуждался во многом.

С самого утра его надо было умыть, почистить ему зубы, сменить верхнюю одежду, (а именно переодеть его в новую кофту с рубашкой), а также покормить. Несколько раз в день. Это должен был быть полноценный завтрак, обед и ужин. А ещё ему надо было через каждые полчаса мерять давление и сбивать температуру. Держать, так сказать, эти показатели в норме, потому что его организм с этой задачей не справлялся.

Также старик нуждался в ежедневных прогулках на свежем воздухе. И если погода за окном позволяла, они переодевали его, (долго возясь, правда, с рукавами на рубашке), и выкатывали старика на инвалидной коляске во двор, прогуливаясь с ним вдоль аллеи.

Ему нужны были эти прогулки ещё и затем, дабы воспрепятствовать скоплению в его легких углекислого газа, который мог спровоцировать у него развитие пневмонии. Правда, понаблюдав пару раз за тем, как Лисов одевал его на прогулку, Евангелина ужаснулась столь небрежному обращению с тяжелобольным. Как будто этот старик невероятно его раздражал, и он хотел поскорее со всем покончить.

Похожая ситуация происходила и во время приема пищи. Дед не мог самостоятельно держать тарелку и ложку. Эта обязанность целиком и полностью лежала на плечах внука и его помощницы. Но привыкший есть, когда захочется, а то и вовсе обходясь без еды сутки напролет, Артем точно так же кормил и своего деда, не понимая, что больной человек нуждался в гораздо большем объеме диетической пищи, призванной поддерживать мизерные остатки его сил Вот только сам Лисов, для которого эмпатия и сострадание оставались пустым звуком, вопреки предписаниям врачей предпочитал действовать на свое усмотрение, нарываясь на грубую критику со стороны строгой помощницы.

Главным для него было как можно скорее накормить старика и заняться своими делами, отдыхая, таким образом, от «праведных» трудов. И глядя на то, как помогал он своему деду завтракать, закидывая тому в рот еду прямо с ложки, каждый раз при этом промахиваясь, не удержавшись, однажды Евангелина сделала ему замечание, заявив, что он слишком грубо обращаться с больным человеком, не предоставляя ему возможности нормально прожевать пищу и проглотить ее.

«Что ты делаешь?» — снова и снова обрушивалась она с критикой на парня, поражаясь его безрассудному обращению с собственным дедом.

«Что такое? Что я делаю не так?» — возмущался тот, поражаясь её манере общения.

Ещё ни одна девушка из его окружения не осмеливалась разговаривать с ним таким тоном. Как ни одной из них не приходилось ещё попадать в подобную ситуацию и ухаживать за стариком.

«Ты закидываешь ему пищу в рот словно лошади. Подожди немного, дай ему нормально прожевать, а уже потом набирай ложку, иначе он снова начнет давиться»

«Да нормально я его кормлю! — возмущался Лисов, ища оправдание собственному нетерпению. — Я же не виноват, что у него плохо открывается рот…»

Евангелина лишь кивала головой в ответ, не веря ни единому его слову.

Хмурясь, он игнорировал её замечания, и заново вооружаясь столовыми приборами, продолжал действовать в том же духе, но уже с меньшим запалом. Увы, как ни старался Артем приспособиться к новым условиям, поднося ложку с бульоном ко рту деду, он действовал так, что её содержимое все время проливалась мимо, не оставляя больному ни единого шанса на нормальный обед.

Другая, более плотная пища, ещё как-то шла, а с бульоном была целая катастрофа! И не в состоянии приспособиться к своему новому занятию, ему приходилось каждый раз тянуться к лицу деда с салфеткой, то и дело вытирая ему подбородок. Что было сущей пыткой для столь брезгливого по жизни парня. И головной болью для Евангелины, уставшей наблюдать за этим всем "цирком" издалека.

Так дед, помимо прочего, ещё и медленно жевал. Потому как получив очередную порцию каши или супа, он мог часами пережевывать пищу, заставляя нервничать скучающего внука. Кажется, тот даже был готов вскочить с места и лично придушить старика полотенцем, тем самым прекратив его и свои страдания, ежели тот не начнет есть чуточку быстрее. Но когда Лисову начинало казаться, что взяв новую порцию еды, дед никогда её не прожует, (время шло, а пищи в тарелке меньше не становилось), выпроваживая Евангелину из комнаты по какому-то пустяковому поводу, он тотчас отправлялся на кухню, выбрасывая остатки недоеденной пищи в мусорный бак, но делал это так, чтобы те не попались на глаза его помощницы, выискивающей повод для придирок к его методике ухода за тяжелобольным.

Впрочем, порой возникали моменты, когда не совсем тщательно прожевав пищу или заглотнув под его натиском слишком большой кусок, дед начинал давиться. И чтобы остатки еды не попали ему в дыхательные пути, этим двоим приходилось снова и снова оказывать ему помощь, вживаясь в роли «дантиста» и его ассистентки.

Вооружившись хирургическим инструментом, чья зубцы были обмотаны гигиеническим бинтом, и надев на лицо медицинскую маску, Лисов был вынужден лезть к нему руками в рот. И засовывая эту железяку деду прямо в глотку, выуживать из его горла остатки еды, до крови натирая этим инструментом его десны.

Евангелина стояла подле него, подсвечивая фонариком рот деду, чтобы главному "хирургу" было удобнее там ковыряться, попутно убирая с языка старика слюну. А поскольку во всем доме не нашлось ни одного достойного фонаря, которым можно было пожертвовать ради таких дел, то и светить в рот "пациенту" приходилось смартфоном Лисова.

Глава 10

Поджав губы, Евангелина без особой охоты села за стол, располагаясь напротив Лисова. Сколько она его помнила, он всегда был таким: сначала наезжал и оскорблял, а потом начиналось: «Посиди со мной», «Поговори со мной», «Защити меня», особенно когда дело касалось нападок на него со стороны Анфисы Нестеровны, либо разъяренного папаши, не раз стававшим свидетелем очередной его выходки.

По правде сказать, она не знала, как теперь ей себя с ним вести. Эта ситуация была новой для неё, а поведение парня со столь переменчивым характером — что-то и вовсе непредсказуемое. И чего можно было ожидать от него конкретно в данный период времени, когда прикидываясь безобидным мальчиком, он пребывал далеко не в самом адекватном состоянии, успев перебрать со спиртным, она не знала. Но не собираясь навлекать на свою голову очередной ворох проблем, все же рискнула остаться на кухне, поддавшись его уговорам. Точнее понимая, что ослушание могло ей дорого обойтись.

В общем, сегодня Лисов вел себя не совсем так, как обычно. И это настораживало.

Периодически у него возникали эмоциональные всплески, граничившие с резкими перепадами настроения, к которым она давно успела адаптироваться, воспринимая их как должное. Но сегодня все было иначе. И не чувствуя исходящей от неё угрозы, он позволил себе стать сегодня более открытым и не таким напряженным, как ранее, постоянно ожидая от этой девушки какого-то подвоха.

Сейчас их вполне уютные посиделки на кухне проходили в атмосфере непривычного молчании, и лишь мерцание ночной лампы придавало обстановке неуловимый ореол романтики.

Скандальная сцена в аудитории давно стерлась из памяти обоих. По крайней мере, Евангелина точно перестала придавать ей какое-либо значение, а что касается самого Лисова, в очередной рвз проанализировав исход данной ситуации, он готовился воплотить в ближайшем будущем новый способ уже не столь примитивного подката к этой особе в надежде на положительный результат.

По крайней мере, свои тогдашние ощущения он хорошо запомнил, как следует налюбовавшись этой девушкой. Красотка подобного темперамента — просто находка для такого пресыщенного пассивными и не очень ласками знатока постельных утех, как он. И представив себе тогда как эта крошка, выпячивая вперед свою грудь, извивается на нем полностью обнаженная, посильнее насаживаясь на его бедра, умоляя его при этом не останавливаться, мысленно впиваясь пальцами в её упругие ягодицы, он почувствовал в тот момент, как стало тесно у него в штанах. Неудивительно, что она заметила его возбуждение, успев сделать определенные выводы относительно своего влияния на него. Впредь надо быть осторожнее и не выдавать свои желания с головой. Что было сделать не так-то просто, потому в присутствии этой девушки с ним вечно происходило что-то не то, когда раньше контроль давался ему легко. Как бы сегодня с ним не случился еще один казус.

— Как видишь, мы не дома. Тиранозавр не имеет никакой возможности меня контролировать, поэтому мы можем позволить себе слегка расслабиться, наслаждаясь беседой друг с другом, — пригладив свою слегка взъерошенную челку, молвил Лисов, плеснув себе немного спиртного и поставив на стол ещё одну рюмку. Для неё.

— Не думаю, что это хорошая идея, — украдкой отозвалась Евангелина, останавливая тревожный взгляд на емкости.

— Я не намерен пить сегодня в одиночестве, — твердо бросил тот. — Ты должна будешь составить мне компанию.

Пересилив себя, Евангелина все же рискнула попробовать домашней наливки и, найдя её вкус вполне неплохой, поставила рюмку обратно на стол, словно показывая ему, что с неё достаточно и больше пить она не будет. Надеясь все-таки, что после одной рюмки она не сильно захмелеет, Евангелина вдруг потянулась за стаканом с водой, невольно осведомившись у своего собеседника, с кем это он успел сегодня подраться, намекая на его едва заметный под глазом синяк.

— Это я дрался с… А это с… — пояснил ей Лисов, касаясь пальцами шрамов на своем лице и называя фамилии недоброжелателей.

— И чем же закончился ваш конфликт?

— Ну, в принципе, кому я сильно хотел разбить лицо, тому я его разбил, — улыбаясь, ответил он, хваля самого себя за победу над врагами в яростной схватке. — Просто человек не понял одну истину по-хорошему и мне пришлось объяснить ее ему… По-плохому, пусть наш конфликт ни к чему хорошему не привел, зато я успел максимально подпортил им еб… лица. — Закончив рассказ на этой ноте, он потянулся за бутылкой, чтобы отметить свою победу над несправедливостью.

Сказать, что Евангелину не совсем устраивал такой расклад дел, значит, ничего не сказать. И уверенная, что после возвращения домой его отец все заметит, и сразу же поймет, что тот где-то шатался, опять заработав по лицу вместо того, чтобы сидеть с дедом и контролировать его состояние, она была удивлена, когда поделившись с ним своими опасениями, услышала в ответ, что ей не стоит об этом беспокоиться, потому что их терки с отцом — это сугубо его личное дело, и он сам со всем разберется.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась Евангелина, сильнее запахивая на себе халат. — А если бы ты оказался в больнице под капельницей?! Что тогда я должна была ему сказать?! И что после всего сказал бы он мне сам?!

— Что бы он ни сказал, это не отменяет того факта, что он был, есть, и останется старым козлом, — отрезал Лисов, закрывая бутылку и с грохотом ставя её на стол. — У него уже профессиональная деформация на поприще выбранной должности. Он же привык разговаривать со всеми как начальник, и дома его поведение, как ты успела заметить, ни капли не меняется. Но я, увы, не принадлежу к числу тех, кто будет молча глотать поток оскорблений в свой адрес, воспринимая их как должное.

Глава 11

— Однажды мы засиделись с Зоей в библиотеке допоздна, а когда уходили домой, то услышали в коридоре звуки, подозрительно похожие на лязг железа. — Исполненная чувства гордости за пережитое ею лично, Рамахеева Марцела делилась с одногруппниками впечатлениями о встрече с пожилым профессором, преподавателем высшей математики и теории вероятности, развлекая их своей незамысловатой болтовней. — Вокруг было темно, — в коридоре кто-то выключил свет, и, не разобравшись до конца, что там происходило, мы так испугались, что не закрыв за собой дверь, помчались прямо к выходу, теряя свои вещи. — Подпирая подбородок кулаком, девушка широко улыбнулась. — А это, оказывается, был наш Никита Никитович. Он просто шел по коридору со своей неразлучной тросточкой, прицепив к подошвам обуви терки…

— Терки?! — выгнув бровь, ухмыльнулся Новаковский, не веря услышанному.

— Ну, да, — кивнула Рамахеева, — он же специально их надевает, чтобы не упасть. И лично я не вижу в этом ничего смешного.

Переглянувшись с Харитоном, Егор с трудом подавил смешок. То, что поведала им Рамахеева, было сложно воспринимать всерьёз. И представляя себе, как пожилой преподаватель расхаживает с этими терками по пустынным коридорам университета подобно призрачному рыцарю средневековья, невольно улыбнулся, поворачиваясь к окну. Заметив его улыбку, Марцела по-своему расценила этот жест, не одобряя втайне такое поведение.

— Вот будет тебе, Егор, семьдесят с лишним лет, — парировала она, глядя на него с укором, — я взгляну, как ты будешь смеяться… Никита Никитович и так еле перемещается в пространстве, а терки, — это просто необходимость…

С трудом подавив приступ гомерического хохота, Новаковский лишь развел руками в ответ.

— Я не смеюсь… Почти.

И тут же поймав на себе укоризненный взгляд замстаросты, он постарался придать своему лицу скорбное выражение. Только получилось у него это не очень убедительно. Сам же он был уверен, что Никита Никитович правильно делал, что надевал эти терки. Потому как стоило ему в таком возрасте хотя бы раз поскользнуться и упасть, растянувшись на дороге, мало бы ему потом не показалось.

Согласная с ним Рамахеева хотела добавить к своей речи что-то ещё, но продолжая с интересом наблюдать за происходящим во дворе, её излияний Новаковский уже не слышал, целиком и полностью поглощенный подробностями уличного инцидента. Рядом с ним стоял Харитон, не сводя глаз с невиданной дотоле картины.

Ворвавшись на территорию университетского двора на своей рухляди столетней давности, и, продолжая лавировать по обледеневшей дороге, профессор тщетно пытался «пришвартоваться» к воротам, путь к которым был загроможден другими авто. Набрав хороший разгон, Никита Никитович рисковал влететь в брошенную посреди двора машину, принадлежащую ректору, но умудрившись каким-то образом сойти в последний момент с дистанции, чуть не задел передним бампером ближайшую ель, произраставшую между краем ворот и палисадником.

Начавшийся с вечера дождь превратился под утро в некое подобие града, который укрыв ледяным панцирем поверхность земли, закончился лишь ближе к обеду, обещая продолжиться через пару часов. Обрушившийся на город циклон принес с собой очередное похолодание, и раньше времени сменив зимнюю шину на летнюю, из-за своего поспешного решения Никита Никитович испытывал теперь определенного рода неудобства, внутренне проклиная столь переменчивую погоду.

Кое-как выбравшись из своей «тачанки», он обнаружил топтавшегося неподалеку дворника и, тут же сорвав на нем свою злость, намекнул, что тот плохо справляется со своими обязанностями, пожаловавшись на нерасчищенную дорогу, после чего вновь погрузившись в свой «бронетранспортер», резко сдал назад, включая на полную мощность двигатель, чей рокот отдаленно напоминал работу вертолета. Покрутив пальцем у виска, дворник вернулся к своему занятию, сжав обеими руками железный лом, которым бил по покрытой льдом брусчатке.

Наблюдая за этой картиной из окна, Харитон с Егором давились от смеха, пока Рамахеева не сделала им замечание.

Евангелины в аудитории ещё не было. Отсутствовал также и Лисов. Но учитывая события, которые нынче им пришлось пережить, вызвав накануне скорую и просидев с дедом до самого рассвета, по очереди сменяя друг друга у его постели, они вполне могли забить на учебу, посвятив все свободное время уходу за тяжелобольным. Так что если бы не тестирование по социальному страхованию, эти двое вряд ли бы пришли на занятия, восстанавливая силы после бессонной ночи.

Основную мощь «интеллектуального центра» их группы составляли Зонтинов, Сильвестр и Терехов. Им на пятки наступали Евангелина Литковская и Зоя Гольдштейн. Будучи не столь одаренными в интеллектуальном плане, но старательными, на подготовку к практическим занятиям девушки затрачивали чуть больше времени, чем вышеуказанная тройка их одногруппников.

Остальные предпочитали вовсе не готовиться к занятиям в надежде списать у кого-нибудь готовые задания. Причем из данного списка выпадали разве что Лисов с Новаковским.

Не посещая ни одной лекции и ни единого практического занятия, эти двое каким-то образом ухитрялись сдавать преподавателям готовые работы, не уступавшие по качеству трудам Терехова, Сильвестра и Зонтинова.

Оторвавшись от окна, едва конфликт во дворе был исчерпан, Егор вернулся на свое место, и, рассматривая, с каким азартом готовятся к предстоящему занятию его одногруппники, невольно у них осведомился:

— А что, у нас запланирована на сегодня самостоятельная работа?

Глава 12

День факультета был в самом разгаре. Студенты сновали туда-сюда, быстро находя для себя развлечения. Кто-то танцевал, кто-то просто с кем-то общался, а кто-то попросту старался кого-то разыграть, подливая в его напиток спиртное.

Евангелина не стала игнорировать данное мероприятие, хотя и не видела в этом особой необходимости. Но переживая, как бы у её одногруппников не сложилось о ней впечатление как о домоседке, переступив через собственные принципы, она была вынуждена заявиться на праздник, стараясь не думать о том, что мог устроить для неё там Лисов, преследуя цель отомстить ей за свое раненое запястье.

Она до последнего надеялась, что он успеет обо всем забыть и перестанет её донимать своими скабрезными шуточками. Но память у этого мерзавца оказалась прекрасной. И выбрав единожды жертву для своих словесных шпилек, не собирался менять её на другую, пока вдоволь не наиграется с этой.

В тот вечер она была одета в черное короткое платье, которое носила по случаю недавних похорон старика, а капелька духов и совсем чуть-чуть румян на тонких скулах лишь дополнял общий образ, придавая ему незабываемый вид.

Выдержки Лисова относительно траура хватило ненадолго. И едва со дня похорон прошло от силы три дня, забив на все траурные принципы, он быстро сменил свою одежду черного цвета на более яркую, заявив во всеуслышание, что не собирается носить траур по деду до скончанию века.

Он тоже не особо хотел идти на эту вечеринку. Во-первых, потому что ненавидел своих одногруппников, поголовно считая всех задротами, и по этой причине поддерживая с ними чисто формальное общение. Во-вторых, не видел необходимости тратить свое личное время на посещение мероприятия, на котором нельзя было как следует подебоширить, подзабив на правила приличия.

Но будучи в курсе, что туда обязательно припрется эта «маленькая невинная дурочка», забавлявшая его своими нравоучениями, не собираясь в очередной раз выслушивать отцовские вопли о том, что он не принимает участие в жизни этой девушки и вообще избегает с ней общения, переступив через собственные убеждения, был вынужден сделать так, как того ребовали обстоятельства. Спустившись с «трона» к простым смертным, снизойти до того, чтобы поесть вместе с ними за одним столоми даже послушать их музыку, мысленно отсчитывая время до окончания этого "балагана".

Едва его одногруппники разбрелись кто куда, обсуждая последние сплетни, вместо того, чтобы присоединиться к одной из компаний и поточить с ними лясы, Лисов сидел в углу в полном одиночестве, и не сводя глаз с экрана своего смартфона, с кем-то переписывался, поджидая удобный момент, когда можно было беспрепятственно покинуть эту вечеринку и повеселиться в кругу уже своих друзей.

Наглый и заносчивый, со стороны он казался забавным, если бы не его чрезмерная самовлюбленность. И поддаваясь постепенно его подкупающим манерам воспитанного человека, а также располагающей к себе внешности, проницательный собеседник вскоре начинал понимать, что за маской помешанного на собственной «белопальтовости» юноши скрывался тот ещё эгоист и интриган, привыкший идти по головам к своей цели, беспощадно устраняя на пути конкурентов.

Полумрак слегка затушевывал черты лица парня, но зная, что на самом деле скрывалось за маской его нарочитой вежливости, Евангелина старалась лишний раз не смотреть в его сторону, раздумывая над тем, в каком часу ей лучше всего было покинуть эту вечеринку, чтобы беспрепятственно попасть домой.

Украдкой подмигнув ей, Лисов наигранно улыбнулся, словно давая понять, что успел заметитт, как она весь вечер пялиться на него, даже не пытаясь это скрыть. Отвернувшись, Евангелина поймала себя на мысли, что испытывает сейчас к нему смешанные чувства.

С одной стороны ей льстило внимание этого парня, с другой, понять, о чем думало столь дикое и ненормальное существо по имени Артем Лисов, кидая в её сторону весьма красноречивые взгляды, было почти невозможно. И не имея ни малейшего понятия о том, чего ждать от него на этот раз, она предпочитала с ним не пересекаться, не очень доверяя его безобидной, на первый взгляд, улыбке.

Снобистский «оскал» парня из-за которого у посторонних складывалось впечатление, будто он смотрит на всех, как на мусор, нередко становился причиной его многочисленных драк еще во время обучения в элитных гимназиях и лицеях. И уже тогда прочувствовав на себе все прелести «отторжения» собственной личности обществом, которое не особо-то его принимало, начал впервые задумываться об изменении своего поведения, стараясь казаться более дружелюбным, чем был. Вот только постоянный контроль напускного дружелюбия давался ему непросто.

Будь он более снисходительным к недостаткам одногруппников, и не столь откровенен в своих высказываниях относительно их персон, его учеба в этом учебном заведении могла бы стать вполне сносной. Но прочувствовав на собственной шкуре, как утомительно все время казаться приветливым без особой причины, смирившись, в конце концов, с собственным характером, со временем он и вовсе перестал обращать на это внимание, вынудив окружающих подстраиваться под его запросы.

То, что он никогда не собирался примыкать к компании Терехова, было понятно с момента его вступления в этот вуз. Зато с ним самим, похоже, успел здорово поладить Новаковский, стремившийся попасть в «высшие круги». Поэтому начав потихоньку дистанцироваться от простоватого Харитона Балануцы, Егор пытался завоевать расположение неприступного богатенького «буратино», каким всегда казался ему Лисов, отказывавшийся поначалу даже смотреть на него как на равную себе личность. А немного позже у Егора завязалось общение с новой соседкой. Евангелиной Литковской.

Глава 13

— Вижу, тебе скучно… Совсем не впечатляет праздник? — натянув на лицо нарочито миролюбивую улыбку, осведомилась у Лисова местная сплетница, прежде чем начать свой допрос.

— Отчего же? Нравится, — не отрывая взгляда от смартфона, чисто механически ответил он ей. — Похоже на утренник в гериатрическом пансионате Скипидарского ДК. Даже на похоронах моего деда было веселей.

Лицо Мельчуцкой исказила недоумевающая маска. Ей ещё никогда не приходилось слышать более точной формулировки атмосферы, царившей на подобных вечеринках. Данное мероприятие ей тоже представлялось именно таким, только в отличие от одногруппника высказывать вслух свои крамольные мысли по этому поводу она не спешила.

В целом, ответ Лисова показался ей исчерпывающим и, сгорая от нетерпения узнать как можно больше о его взаимоотношениях с Евангелиной, она пошла окольными путями, пытаясь вовлечь его в разговор об этой девушке, и предоставляя ему одновременно возможность выговориться вскользь и об остальных их одногруппниках.

Нелицеприятное впечатление, сложившееся у него об этом мероприятии, оставалось неоспоримым. И чувствуя себя здесь как не в своей тарелке, он продолжал пялиться в смартфон, налегая со скуки на спиртное.

— А почему ты не поздоровался сегодня утром с Литковской? — делая вид, будто искренне не понимает, что происходит в его отношениях с этой девушкой, Галочка пыталась вовлечь его разговор.

Прищурившись, Лисов искоса на неё посмотрел, и словно прикидывая в уме, стоит ли ему снисходить к ней настолько, чтобы дать исчерпывающий ответ на её вопрос, с прежним пылом уставился в телефон, искренне надеясь, что она больше ничего не спросит.

— Конфликт у меня с ней, понимаешь… Конфликт. — Кивнув в сторону танцующей пары Зонтинова-Литковской, с отсутствующим выражением лица ответил Артем.

— Конфликт? — удивилась Мельчуцкая, будто вправду собиралась услышать от него что-то другое. — Даже не представляю себе, из-за чего вы могли с ней поссориться… По-моему, Евангелина — доброй души человек, и сколько я её знаю, она всегда хорошо ко всем относилась.

Не удовлетворившись его уклончивым ответом, она пробовала «защитить» репутацию одногруппницы, чтобы втянуть Лисова в новый конфликт. И понятия не имея, как избавиться от общества упавшей ему на «уши» любопытной толстухи, он смерил её презрительным взглядом.

— Как видишь, даже с таким, «доброй души», человеком я нашел из-за чего поссориться.

В помещении звучала громкая музыка, но Мельчуцкая прекрасно слышала, что он говорил.

— А на какой почве у вас возник конфликт? — не унималась она, не спеша оставлять его в покое, пока не узнает всю правду. Тот выдал вслух первое, что взбрело ему в голову, не особо парясь над тем, что подумает о нем одногруппница после подобного выпада:

— Не сошлись политическими взглядами.

Уставившись на него так, будто она видела его впервые, Мельчуцкая не сразу нашлась, что ответить.

— А мне кажется, ты специально пытаешься её задеть, чтобы привлечь к себе внимание, — выдала она спустя время. — Будто имеешь к ней какую-то склонность… Она тебе нравиться, Лисов, и ты таким образом пытаешься…

Сказать, что её предположение разозлило парня, значит, ничего не сказать.

— Ты ударилась головой? — возразил он, невольно нахмурившись. — С какого перепугу я должен западать на эту дурочку?

— Тогда почему ты постоянно её притесняешь?

— А что мне ещё остается делать?! С вами, задротами, хороводы водить? А так хоть какое-то развлечение… Если бы меня не навещали мои знакомые из другого вуза, я б уже давно помер от тоски в этой богадельне...

Выждав определенное время, необходимое для того, чтобы прийти в себя и собрать воедино свои разрозненные мысли, оглянувшись по сторонам, Галочка растерянно пробормотала:

— Не знаю, может, я чего-то не понимаю, но со стороны ваши перепалки выглядят немного иначе...

Прервав её сбивчивую речь взмахом руки, словно намекая, что у него напрочь пропал интерес к этой теме, Лисов приказал ей заткнуться, после чего поспешил покинуть свое место, надеясь, что одногруппница не ринется следом за ним и не испортит ему остатки хорошего настроения своей ненавязчивой болтовней. Он не хотел с ней ссориться, но разве от столь прилипчивой особы по-хорошему отстанешь?!

Музыка давно закончилась, и, проводив Евангелину на место, Зонтинов поблагодарил её за танец. Раскрасневшаяся от плясок, она подошла к столу, чтобы немного освежиться, как тут почувствовала на себе чей-то взгляд.

Обернувшись, она увидела Сильвестра, наблюдавшего за ней и Зонтиновым на протяжении всего танца. Пригубив немного воды и поставив пустой стакан снова на стол, она хотела было выйти на улицу, когда в следующий момент к ней кто-то подошел.

— Взгляни, как он смотрит на тебя, — раздался рядом голос Рамахеевой.

Невольно вздрогнув, Евангелина перехватила взгляд одногруппницы, кивнувшей в сторону Полетаева-Стахорского.

Глава 14

— Зачем ты подсел ко мне? — не выдержав его пристального взгляда, осведомилась Евангелина, отодвигаясь от него. — Что тебе нужно?

— Хочу составить тебе компанию, — простодушно отозвался Лисов, опуская свою ладонь ей на плечо и играя пальцами прядью ее локона.

— А о том, что мне хотелось бы, например, побыть одной, ты не подумал? — холодно проронила она, отворачиваясь от него и тем самым намекая, чтобы он убрал свою руку. Его прикосновения волновали, вынуждая ее сердце биться быстрее.

Вняв наконец просьбе одногруппницы, Лисов, в конце концов, убрал ладонь, только его терпения хватило ненадолго.

Вблизи эта девушка казалась ему ещё привлекательнее, чем обычно. И с трудом подавив в себе желание приволокнуться за ней забавы ради, он прошелся рукой вдоль ее спины. Пользуясь моментом ее замешательства, он фактически обнял ее за бок, и без стеснения сжимая ее грудь, попытался придвинуть девушку к себе. Ее тело было охвачено настоящей дрожью. Но как сильно бы не волновали ее все эти прикосновения, это еще не давало ему повод распускать руки, лапая ее самым беззастенчивым образом.

Вспыхнув, Евангелина заявила о том, что сейчас ударит его, если он тотчас не уберет свою руку, и не оставит ее в покое. Пребывая во власти охватившего ее необъяснимого волнения, она была рада тому, что в помещении царил полумрак, и для большей части публики они продолжали оставаться невидимыми.

— А «Тиранозавр» тобой, однако, проникся… — Спустя время проронил Лисов, первым нарушив затянувшееся молчание. — Не хочет, чтобы ты от нас уходила. Говорит, что с момента твоего появления в нашем доме, там установилась умиротворяющая атмосфера.

Порядочно удивившись его словам, но и вида не подав, будто это заявление что-то значило для нее, Евангелина вновь попыталась убрать его руку со своей груди.

Сегодня он выглядел ещё чокнутей, чем обычно. На грани эйфории, с горевшей в глазах безуминкой. Таким она его ещё не видела. Но повязку со своего запястья, которую носил по причине травмы, снять он все же успел. Видать на нем и вправду все заживало как на собаке.

Бросив на него грозный взгляд, Евангелина попробовала встать с места, чтобы избавиться от его общества, когда склонившись к ней и едва ли не касаясь губами ее виска, он проронил следующее:

— А можно один нескромный вопрос?

Насторожившись, Евангеоина посмотрела куда-то вдаль, недоумевая с его просьбы, когда перехватив взгляд побледневшего Сильвестра, судорожно сглотнула.

— Ладно, спрашивай. — Ее голос прозвучал решительно. — Что у тебя на «повестке дня»?

Немного помедлив, словно выжидая удобный момент для проявления очередной своей инициативы, Артем без всяких обиняков проронил:

— Мне хотелось бы знать, какое место я занимаю в рейтинге твоих симпатий.

Тембр его приятного голоса бесил. Хотя бы по той простой причине, что теперь он ассоциировался у нее с его бесконечными издевками и подтруниваниями.

— Не беспокойся, — сузив ноздри, надменно выпалила Евангелина. — Кто-кто, а ты занимаешь в нем самое последнее место. Поверь, в моем окружении есть люди, общением с которым я дорожу больше, чем ты можешь себе это представить.

— Значит вот оно как все непросто. — Отпрянув от нее, отозвался Лисов. — Но меня радует, что в твоем рейтинге «симпатий» хоть КАКОЕ-ТО место, но я все же занимаю, даже если оно будет последним.

Изучив за это время все ее слабые стороны, он знал, как спровоцировать эту девушку на конфликт. И едва ему удавалось вывести ее на эмоции до такой степени, что она начинала замыкаться в себе, посчитав свою задачу выполненной, на какое-то время он оставлял ее в покое, словно предоставляя возможность набраться сил для очередного «марш-броска».

Это был особый вид травли. Без ненависти или какой-то подспудной злобы. Он просто играл с ней как кот с канарейкой, хотя порой его подтрунивания приводили ее в такую ярость, что не в состоянии оказать ему достойный отпор, ей стоило невероятных усилий держать себя в руках, обуздывая эмоции. Впрочем, его нынешнее заявление оказалось настолько неожиданным, что слегка растерявшись, Евангелина выдала следующее:

— Тогда ты не занимаешь вообще никакого места!

Ей показалось, будто он вовсе принимает ее за дурочку, позволяя себе отвечать в столь фривольной манере.

Она хотела сказать ему в ответ что-то язвительное. Задеть его за живое, заставляя, таким образом, заткнуться, но понимая, что действовать в таких случаях следовало хладнокровно и с расчетом, тщательно прорабатывая стратегию своих дальнейших шагов, прикусив язык, она была вынуждена отложить свою месть до лучших времен. И не зная, чем себя занять, чтобы не спровоцировать его на новый выпад, уставилась на танцпол, сосредоточивая взгляд на паре Зонтинова и Марцелы.

Обнявшись, эти двое скользили по помещению, двигаясь в такт музыке. Бережно поддерживая свою партнершу, Евгений вел Рамахееву за собой, прислушиваясь к звукам мелодии, пока к ним не начала приставать Галочка. Набрасывались на бедного Зонтинова, каждая пыталась привлечь к себе его внимание, пока дело не закончилось тем, что в итоге им пришлось танцевать втроем.

Никто из девочек не хотел уступать такого кавалера. Повиснув на Зонтинове как на боксерской груше, (вес Галочки стал наверное для него настоящим испытанием), они громко хохотали, болтая ему на ухо всякую чепуху. Так что пытаясь хоть как-то разминуться на танцполе с двумя партнершами, чтобы никого не задеть, тот лишь смущенно улыбался в ответ, терпеливо таща свою ношу.

Глава 15

Слезы текли по ее лицу, но она даже не пыталась их сдерживать, не в состоянии совладать с собственными эмоциями. Поступок Лисова не укладывался у нее в голове. И только сейчас осознав, на какую низость был способен этот парень, о котором раньше она была намного лучшего мнения, добравшись до пустовавшего холла, Евангелина невольно разрыдалась.

Рано или поздно Терехов с остальными заметят ее исчезновение и придут к ней на помощь. Но возвращаться обратно она не хотела, снова и снова воскрешая в памяти моменты недавно пережитого унижения. Слишком многое ей пришлось перенести за столь короткий отрезок времени, чтобы продолжать делать вид, будто с ней все в порядке.

Хмель от шампанского не до конца выветрился из ее головы, но Евангелина чувствовала себя намного лучше, чем каких-то пару минут назад. Слезы сами наворачивались на глаза, и, проклиная себя за безнадежно испорченные ресницы, она растирала уголки глаз, стараясь лишний раз не касаться их руками. Она была уверена, что после общения с Лисовым ей понадобиться пройти серьёзный курс реабилитации у психолога, чтобы вновь стать адекватной. Жаль, что она не могла все бросить и сбежать от него и его семейки прямо сейчас, пытаясь, забыть о взаимодействии с ним как о страшном сне. Так, не на шутку увлекшись своими упадническими размышлениями, Евангелина налетела на шагавших по коридору и о чем-то весело щебетавших между собой Галочку и Марцелу.

Отпрянув слегка назад, она попыталась придать своему лицу невозмутимое выражение, но покрасневшие от слез глаза выдавали ее с головой.

Девочки наблюдали за ней еще в момент ее посиделок с Лисовым. Когда склонившись к ней, он говорил ей на ухо всякие непристойности, тем самым вгоняя ее в краску. Едва закончилась музыка, сев в углу, девочки принялись между собой шушукаться, пытаясь понять, что бы это значило. Они знали, что эти двое терпеть не могли друг друга, а тут такая умилительная картина... Происходящее вводило их в заблуждение.

Заметив одногруппницу, девочки бросились к ней с расспросами. Ее слезы до сих пор были видны, как не пыталась она скрыть их от окружающих. Смахнув с ресниц влагу, Евангелина натянула на лицо улыбку, маскируя свои истинные эмоции.

В тот момент ей меньше всего хотелось, чтобы девочки узнали подлинную причину ее дурного настроения. Но Рамахеева видела, как она общалась с Лисовым. А это значило, что та вряд ли ее отпустит, пока не узнает всю правду. Хорошо, хоть рядом не было Мельчуцкой. Ей Евангелина точно бы не стала ни в чем отчитываться.

— Что с тобой? — преградив путь, Марцела заглянула ей в лицо. — Ты плачешь?

— Нет-нет, что ты, — поспешила заверить её в обратном Евангелина, машинально отворачиваясь от неё. — Со мной все в порядке. Тебе просто показалось.

— Неужели?

— Так ты скажешь, что произошло? — Голос принадлежал Зое Гольдштейн. — Это Лисов во всем виноват? Я права?

Вспыхнув, Евангелина попыталась замять эту тему, пока девочки ни о чем не догадались. Во всяком случае от них не укрылось, что она достаточно эмоционально реагирует на их вопросы, предпочитая не распространяться о своих сложных отношениях с этим парнем.

— Что он сделал? Ударил тебя? Почему ты молчишь? Просто скажи, как есть.

Взяв себя в руки, Евангелина уже хотела было заявить во всеуслышание, что он вообще не применял по отношению к ней никакого рукоприкладства, однако не испытывая никакого желания рассказывать девочкам об истинной причине конфликта, прикусив язык, решила ничего не говорить, оставив их и дальше сгорать от любопытства относительно своих непростых взаимоотношений с Лисовым.

— Скажи нам, хоть о чем вы разговаривали, — настаивала Зоя, будто происходящее имело к ней самое прямое отношение.

— Ни о чем, — равнодушно бросила Евангелина, не собираясь отвечать на несуразные вопросы одногруппниц.

— Нет, нет, ты от нас что-то скрываешь! — Перебив ее на полуслове, затараторила Гольдштейн как ненормальная. Евангелина лишь досадливо вздохнула в ответ:

— Сейчас это не имеет никакого значения.

— Ну, ладно, не хочешь, не говори, — отозвалась Марцела, смирившись наконец с обстоятельствами. — Только мы предупреждали тебя, чтобы ты держалась от этого придурка подальше, но разве ты нас когда-нибудь слушаешь?! Ничего, я расскажу обо всем Терехову, он найдет на него управу… Задаст Лисову такую трепку, что мало тому не покажется!

Было странно слушать об их переживаниях. Но не в состоянии смириться с мнимыми угрозами девочек, которые вряд ли бы воплотились в реальность, выскользнув из их объятий, Евангелина устремилась дальше, не собираясь больше нигде останавливаться.

Окружающая обстановка душила и угнетала. Направляясь в холл, она чуть не сбила с ног Феликса. Тот околачивался поблизости в поисках своего приятеля.

Прибыв сюда составить компанию Лисову, он был приятно удивлен, столкнувшись с ней в полутемном коридоре. Поздоровавшись, однако так и не услышав от нее приветствия в ответ, парень застыл на месте, заинтригованый ее странным поведением.

— Куда спешим, малышка? Тебя кто-то обидел? — Преградив ей путь, он хотел узнать, что именно ее так напугало, благодаря чему она оказалась в этом коридоре совсем одна.

— Не твое дело, — отрезала Евангелина, устремляясь дальше.

Только этого кретина здесь не хватало для полного счастья! Однако стоило ей сделать пару шагов вперед, чтобы избавиться от общества этого типа, как схватив ее за руки, он тотчас притянул ее к себе, помешав ей уйти.

Глава 16

— Мне очередь за тобой занимать или начать давать взятки, чтобы ты соизволила взять трубку и ответить хотя бы на ОДИН мой звонок? — удерживая девушку за плечи, Лисов тряс её как липу, пытаясь добиться от неё хоть какого-то ответа, но до сих пор находясь под впечатлением недавнего инцидента, Евангелина ничего не могла с собой поделать и дать ему толковый отпор. — И если ты отказываешься понимать меня по-хорошему, тогда мне придется объяснить тебе по-плохому! — Его голос звенел в тишине на всю громкость. — Внеси мой номер в свой телефон и вместо моих настоящих инициалов вбей туда огромными буквами «Придурок». Это тебе затем, чтобы ты была в курсе, что на звонки придурков наподобие меня надо реагировать в первую очередь!

Евангелина прекрасно понимала, что он имел в виду, владея отличным чувством самоиронии, но выслушивать все это сейчас, когда в двух шагах от неё валялась на земле со вспоротым горлом собака, было, как минимум, странно.

Её все ещё мутило от вида расправы этого парня над одичавшим животным, когда пытаясь отразить атаку собаки, он набросился с палкой на собаку, следя за тем, чтобы она не вцепилась ему в руку. И стоило той вонзить свои клыки в сухую ветку, как воспользовавшись моментом, он пару раз ударил животное в горло чем-то острым, так что корчась спустя пару секунд на земле от полученных травм и завывая так, что от её предсмертного воя стыла в жилах кровь, собака вскоре затихла, не подавая больше никаких признаков жизни.

Шокированная увиденной картиной, Евангелина долго не могла прийти в себя.

С трудом справившись с приступом тошноты при виде трупа собаки и лужи крови вокруг неё, слегка пошатываясь, она едва не потеряла сознание. Благо, вовремя подскочивший к ней Лисов быстро привел её в чувство, хорошенько встряхнув ее за плечи, тем самым отвлекая от нелицеприятного зрелища. В противном случае ее стошнило бы прямо на него. К счастью, все обошлось.

Евангелина не могла обвинять его в смерти животного, нападая на него с ругательствами. Ведь если бы не его вмешательство, сейчас бы ей точно не поздоровилось. И утешая себя мыслью, что он хотел всего лишь ранить это животное, а не убить его, ей с трудом удалось справиться с эмоциями, когда потрогав носкомобуви голову уже ни на что не реагировавшей собаки, спустя пару минут Артем принялся набирать номер Корнея Ивановича, сообщая ему, куда надо подъехать, чтобы забрать его с остановки. Этот момент Евангелина как-то упустила из внимания. И трясясь вся от холода, и пережитого ужаса, отчасти была даже благодарна ему за вызов авто, не в состоянии никак согреться.

Отправившись на поиски взбунтовавшейся одногруппницы, Лисов довольно быстро её нашел, устав набирать номер ее телефона. И если бы она соизволила ответить тогда хотя бы на один его звонок, данный инцидент вряд ли бы случился. А теперь им обоим приходилось расхлебывать последствия.

— Ещё раз так сделаешь и я тебя накажу, — предупредил он Евангелину, накидывая на её плечи свою куртку, которую она все время сбрасывала с себя, словно показывая, что не хотела быть должной ему даже за это, и что её переезд к отцу все равно останется в силе, несмотря на оказанную им помощь.

Вот только сам Лисов ее капризам потакать не собирался, и уж тем более отпускать её куда-либо на ночь глядя одну. Так что едва прибывшая машина остановилась недалеко от них, схватив свою спутницу за запястье, он потащил её за собой, как будто опасаясь, что она сбежит от него повторно.

В который раз подавив желание сбросить с себя его куртку, Евангелина послушно последовала за ним, потерев свои руки чуть выше локтя, где после безжалостной хватки этого парня у нее теперь наверняка останутся еле заметные следы. Но будучи не в настроении выслушивать от него сегодня очередной ворох претензий в собственный адрес, она предприняла очередную попытку вырваться. Тем более до остановки было теперь рукой подать, а садиться в одну машину с этим типом она не собиралась. Особенно после того, что он наговорил ей сегодня, предлагая стать его любовницей.

Но как будто заранее предугадав, что прикинувшись тихоней, Евангелина снова попытается от него ускользнуть, как только он ослабит хватку, Лисов опустил свою ладонь на её запястье и, впившись пальцами в её нежную кожу, стараясь не обращать внимания на тумаки, которыми вознаграждала его девушка, бесцеремонно потащил ту к машине, игнорируя её ругательства.

Машинально с ними поздоровавшись, Корней Иванович открыл дверцу авто, приглашая их занять места на заднем сидении. Заартачившись от одной мысли оказаться с этим парнем в авто, пока они не прибудут домой, отчаянно бодаясь с ним у обочины, Евангелина умудрилась пару раз наступить ему каблуком на ногу, что впрочем, не помешало Лисову скрутить её повторно и без лишних слов закинуть на заднее сидение, захлопывая за собою двери.

Не понимая причины его грубого обхождения с этой девушкой, положив руки на руль, Корней Иванович сделал ему замечание, но у парня после происшедшего было совсем не то настроение, чтобы повторно играть со своей спутницей в прятки, параллельно лишая жизней остальных бродячих собак. О чем он тут же поспешил поставить в известность пожилого шофера, затыкая его одной лишь фразой.

— Корней Иванович, закройте свой… талант! — окрысился он на мужчину, воздерживаясь от перехода на нецензурную лексику в присутствии Евангелины. Он как будто намекал ему, что разберется со всем самостоятельно и советчики ему были не нужны.

Захлопнув за ней дверцу так, что оттуда чуть не вылетели стекла, Артем обошел вокруг машины, и сев спустя пару время рядом с Евангелиной, отдал приказ Корнею Ивановичу трогаться с места. Включив двигатель, тот нажал на газ. Машина сдвинулась с места. Равернувшись, автомобиль выехал за пределы трущоб, взяв курс в сторону центрального проспекта, и рассекая невидимые из-за тумана дороги.

Глава 17

Место в аудитории по высшей математики и теории вероятности, где обычно сидели Зонтинов с Сильвестром, было на особом счету. По той простой причине, что прямо над головами этих ребят висела набитая всяким хламом полка, так и норовившая хватить их по башке в момент, когда от стены оторвутся удерживающие её гвозди.

«А мы наденем каски!» — заверял всех в шутку Евгений, когда глядя сначала на сами полки, а потом на него самого и его соседа, одногруппники выражали вслух свои опасения относительно их жизней, каждый раз уточняя, не страшно ли им там сидеть.

Зонтинов был уверен, что ничего страшного не произойдет, а вот предпочитавший лишний раз перестраховаться, нежели потом устранять последствия инцидента, Сильвестр такой уверенностью не обладал. Но все же старался не показывать особо вида, когда преподаватели, включая их одногруппников, снова и снова обрушивались на них с насмешками и будущими соболезнованиями, намекая на угрозу со стороны полок. Это невероятно раздражало, но деваться парням было некуда. И если бы они пересели в другое место, окружение все равно бы нашло к чему придраться, не переставая учить их жизни.

Лишь только нынешнее практическое занятие стало для обоих приятным исключением, избавив их от необходимости в десятый раз выслушивать в свой адрес нелицеприятные шутки от окружающих.

Заранее предупредив Анфису Нестеровну, что его не будет сегодня на занятиях по семейным обстоятельствам, Зонтинов отсутствовал в аудитории, и чтобы не сидеть в этот день в одиночестве, Сильвестр решил пересесть к Евангелине. Такое решение он принял, перехватив ее взгляд, когда она заходила в аудиторию вместе с ссорившимися Новаковским и Зоей. Евангелина не имела ничего против его инициативы. И плевать, что его стол был расположен в ряду, где обычно сидели Лисов с Новаковским.

Завидев, что в этот раз она села с самым загадочным парнем их группы, Марцела заговорщически подмигнула Гольдштейн, в целом, одобряя её действия. И ошибочно посчитав, что их разговор на день факультета не остался без внимания, порадовалась за неё, увидев ее в компании Полетаева-Стахорского.

Сделав вид, будто ничего не заметила, Евангелина лишь наигранно улыбнулась ей в ответ. Соседство с Сильвестром, похоже, способствовало укреплению её связей с этим парнем, а ведь Рамахеева рекомендовала ей накануне к нему присмотреться. Подружиться для начала. А там попытаться завязать с ним серьёзные отношения, если все получится с общением.

Сама Евангелина так и не разобралась до конца, что на самом деле испытывала к Полетаеву-Стахорскому, с умным видом выслушивая правильные, но порой несколько высокопарные речи этого парня. Ничего похожего на страсть или «химию» она не испытывала. Но все было поправимо. По крайней мере, так считали ее одногруппницы.

Евангелина была просто уверена, что в дальнейшем все образуется. Сначала у них с Сильвестром завяжется дружба, рисковавшая перерасти в роман. Вот только воспринимать его как своего будущего партнера, она пока не могла. И Сильвестр это прекрасно чувствовал, предпочитая не озвучивать вслух свои мысли. Но если вдруг вскроется, что он вправду в неё влюблен, тогда ей придется непросто. Она должна будет приложить немало усилий, чтобы объяснить ему, почему не готова строить с ним отношения. Во всяком случае до тех пор, пока не узнает его как человека, и не будет в курсе всех его привычек и наклонностей.

Именно Сильвестр почему-то казался ей самым адекватным из всей группы. По крайней мере, пока что он производил впечатление человека, которому можно было доверять. К тому же за все это время он ни разу её не оскорбил и не предложил стать его содержанкой, в отличие от одного типа, с который ей «посчастливилось» жить под одной крышей. Но вся беда заключалась в том, что у неё не получалось запасть на Сильвестра, хоть убей. А выжимать из себя эмоции, изображая влюбленную, она не могла.

На деле же Лисова сложно было назвать озабоченным, ведь в присутствии других девушек он вел себя гораздо сдержаннее, обращаясь с некоторыми из них в подчеркнуто небрежной манере, а отдельных личностей вовсе игнорируя, превращаясь в айсберг.

Бывало, он тоже шутил в адрес одногруппниц, но эротического подтекста в его словах не было. А стоило только появиться на горизонте Литковской, воодушевившись её появлением, он начинал исторгать в её адрес шуточки похабного содержания, будто специально стараясь привлечь к себе её внимание, на что ему неоднократно намекала Мельчуцкая, поражаясь резким метаморфозам его поведения при виде их одногруппницы. Огрызаясь в ответ, тот продолжал утверждать, что ей все привиделось, и эта «дурочка» его не интересовала. По той простой причине, что она «не в его вкусе».

Благо, у самой Евангелины хватало ума не обращать внимания на его выходки. В противном случае ему пришлось бы все время ходить с синяками и царапинами на лице из-за постоянно летевших в его сторону различных предметов.

В такие моменты она была готова пойти на что угодно, лишь бы заставить его заткнуться и отстать от неё. Найти другую мишень для своих издевок. И чем в более отличном настроении заявлялся на занятия Лисов, демонстрируя излишнюю самоуверенность, тем более похабными становились его шутки, направленные в её адрес. А если в аудитории они и вовсе оставались вдвоем, умудрялся снисходить до откровенного распускания рук, будто она его порядочно возбуждала и не мог подпвить свое к ней влечение естественным путем.

Помимо него и остальных существовал, правда, еще обходительный брюнет с «аниме-глазами» — Зонтинов Евгений, но за ним уже давно выстроилась очередь из почитательниц в лице Рамахеевой, Мельчуцкой и других девчонок на потоке, видевших себя будущими женами этого парня. Так что ловить ей рядом с ним было нечего. Что же касается Новаковского, то с ним её связывала дружба и общие интересы.

Глава 18

— До начала пары осталось всего ничего, признавайся, куда ты дела нашего Буратино? — неожиданно осведомился у своей соседки Егор, привыкнув называть так Лисова в его отсутствие за возвышенное мнение о себе и насмешки над его панковским стилем. — Его появление внесло бы движухи в эту скучную обстановку.

— Новаковский, ты сам не знаешь, о чем спрашиваешь меня, — возмутилась Евангелина, поворачиваясь к нему. — Я знать не знаю, где носит этого придурка. И его нынешнее местонахождение меня интересует сейчас меньше всего. А ты, я вижу, уже успел за ним соскучиться... Не боись, придет ещё. Куда он не денется.

И если бы она призналась, что была бы только рада, если бы с ним что-нибудь произошло и он вообще бы не пришел на пары, то ничуть не соврала, радуясь именно такому повороту событий. По крайней мере, это избавило бы ее от необходимости созерцать его самодовольную физиономию, выслушивая в свой адрес кучу пошлой ерунды и не очень.

С некоторых пор все начали смотреть на нее так, будто она была его девушкой, в чьи обязанности входили полный контроль его действий и необходимость отчитываться о его досуге окружающим. А он ей нафиг не сдался!

— Да, ты не его девушка, — настоял на своем Егор, пропустив мимо ушей ее замечание, — но это не отменяет того факта, что пользуясь своими внешними данными, ты могла бы научиться им манипулировать. Не думаю, что Лисов сильно отличается от других парней. Просто к нему надо найти подход. И если ты научишься со временем правильно с ним общаться, он станет совсем ручным и будет исполнять все твои требования по одному щелчку пальцев.

С задумчивым видом уставившись на него, Евангелина лишь покачала головой в ответ, посчитав его идею заведомо провальной.

Она, конечно, была в курсе, что порой даже самые невозможные хулиганы при определенном подходе превращались в подкаблучников, которыми ловко манипулировала та или иная избранница, но конкретно в данном случае это было совсем не про Лисова, который и сам умел манипулировать кем угодно на свой собственный лад, привыкнув во всем слушать только самого себя.

— Ну, ты все-таки не недооценивай своих возможностей! — Оборвав ее на полуслове, добавил Егор, не совсем согласный с такими рассуждениями. — Вы живете с ним под одной крышей. У тебя есть прекрасная возможность понаблюдать за ним и его повадками со стороны, а потом, изучив все его слабые стороны, попытаться повоздействовать на него через них. Вот увидишь, рано или поздно он начнет тебя слушаться. Или хотя бы станет считаться с твоим мнением.

Евангелина чувствовала, что одногруппник желает ей только добра, но воспринимать всерьёз его слова у нее почему-то не получалось.

— Послушай, Новаковский, не доставай меня! — парировала она, поставив точку в обсуждении своих непростых взаимоотношениях с Лисовым. — Лучше расскажи, как у тебя дела… Вырисовалось ли что-нибудь новенькое с перспективой трудоустройства твоего отца? Как он сам?

Сегодня Егор пришел на занятия в обычных джинсах и клетчатой рубашке, временно подзабив на образ своего альтер-эго под названием «Канцлера Ада». Причем произошло это после того, как перехватив его в коридоре перед началом лекции, Елизавета Котофеевна заявила, что если он соизволит ещё раз прийти в таком виде в учебное заведение, она будет вынуждена вызвать к декану его отца.

А как тот туда придет, если все его будни и выходные проходили на дежурстве в больнице, никого не интересовало. Так что пребывая сейчас в аудитории без своего фирменного ремня, напульсников с шипами и не уложенной как следует челки, Новаковский казался еще более уязвимым и беззащитным, чем обычно, прячась от внешних раздражителей за маской "исчадия ада".

Со стороны это выглядело необычно: как будто на занятия ходили совершенно два разных человека, разговаривающих, правда, одним и тем же хриплым голосом, который принадлежал некоему Егору Новаковскому.

Неудивительно, что у большинства его однокурсников сложилось сегодня впечатление, будто на пары пришел не он, а какой-то другой человек. Не такой яркий и бесшабашный, каким привыкли все его видеть, не воспринимая в другом образе.

Сегодня Новаковского как будто подменили. Он даже не хотел стебаться над преподавателями, как обычно, будучи слишком удручен своим нынешним видом.

Как ни крути, а стиль одежды оказывал на человека безоговорочное воздействие, создавая ему определенное настроение на весь день. И стоило Егору услышать вопрос, касавшийся его отца, как моментально опомнившись, он тут же поспешил поставить свою соседку в известность относительно его нынешнего занятия, не став делать из этого секрет:

— Да все с ним нормально, но думаю, бате не помешало бы начать подбивать клинья на спецуху. На детского невропатолога. Но это пока только мечты. Хорошо было бы во время отпуска пройти какие-нибудь курсы, и с корочкой воткнуться в столицу, опять-таки в какой-нибудь центр. Вопросов много, а времени мало. Но как бы там ни было на самом деле, моему бате надо готовить серьёзную базу для отступления.

— А есть перспективы дальнейшего трудоустройства?!

— Я предложил ему пройти курсы по Су-Джок терапии, — ответил Егор, расписывая перед Евангелиной и Сильвестром перспективы будущего собственного отца, — потому что если существовать на одну ставку, то так можно и «ножки протянуть». В свободное время он штудирует эту науку. Взял три книги у завотделением на месяц, но их только за четыре-шесть месяцев можно прочитать, там очень много достойного материала.

Глава 19

Неизвестно, чем бы закончился этот инцидент, если бы смешки в аудитории не были прерваны замечанием Драгомарецкого, которого беспокоило столь длительное отсутствие Анфисы Нестеровны.

— Интересно, где это нашу «Тучку» носит? — как бы между прочим поинтересовался он, украдкой посматривая на часы; так называли все про себя эту преподавательницу за её хабалистый характер и избыточный вес.

Он надеялся как раз пересдать сегодня свою самостоятельную работу, потому что предыдущую его писанину она потеряла на кафедре, упрямо утверждая, что он ничего не сдавал. Так что устав в один прекрасный момент каждый раз расшифровывать его нечитабельный почерк, едва наступало время проверок работ, она садила этого парня за стол на кафедре, и, наливая себе чаю, заставляла его читать вслух свою написанную от руки работу, и уже по услышанному определять, правильно он решил то или иное задание по эконометрии, или нет, ставя на основании полученной устно информации соответствующую оценку.

Время шло, но Анфиса Нестеровна не спешила появляться в аудитории. Возможно, её просто задержали на кафедре, либо она отправилась искать их прошлые работы с тестами.

И если случиться так, что она вообще не придет на занятие, по этой дисциплине ему светила далеко не самая лучшая отметка, ставившая крест на удачной сдаче сессии, и как следствие, вылет с бюджетного места с последующей потерей стипендии. Позволить себе учиться на контракте он не мог. Парень жил вместе со своей бабушкой, и денег с ее пенсии обоим едва хватало на покупку самого необходимого.

Старушка очень расстроится, если её внук вылетит из университета, так и не доучившись до конца третьего курса. А устраиваться работать на автомойку или на такси столь изнеженному и впечатлительному мальчику было абсолютно противопоказано.

— А ты напиши этой Тучке что-нибудь сексуальное, — посоветовал ему Лисов, заметив его тревожное состояние,— может она растает по дороге и разрешит тебе пересдать прошлые тесты…

Непроизвольно улыбнувшись, Драгомарецкий посчитал его идею здравой, но поступать так, как советовали ему сделать одногруппники, не спешил. Не хватало заиметь проблем с несгибаемой Анфисой Нестеровной ещё и на почве сдачи тестов…

Не удержавшись, Евангелина бросила строгий взгляд в сторону Лисова. Сегодня этот тип, на редкость, был более словоохотливым, чем обычно. Комментарии озабоченного характера сыпались из него как из рога изобилия.

— А ты сам пересдал хоть одну самостоятельную, прежде чем советовать такое Кирюше?! — обратилась к нему Рамахеева, в очередной раз напоминив ему о его непростых взаимоотношениях с преподавательницей, неоднократно выгонявшей его со своих лекций за непростительное поведение.

— Ты хочешь, чтобы эта старая карга меня вообще прикончила?! — удивился Лисов, украдкой подмигивая Евангелине. — В прошлый раз она тоже выгнала меня с пары, не поверив, что я забыл дома тетрадь с выполненным заданием, а потом рыдала на кафедре в три ручья, трясясь в истерике и ежеминутно измеряя свое давление, когда я прямо ей сказал, что думаю по поводу её преподавательской методики.

— Ты смотри там, поосторожнее с ней, — заметил в шутку Новаковский, — а то ещё пару таких выходок, и она с горя склеит ласты. И тогда не видеть нам зачета как своих ушей.

— Я что виноват, что она так близко к сердцу воспринимает мои слова, — возразил Артем, не надеясь выйти на нормальную оценку по этой дисциплине. — Ну, пришел немного накуренным на её пару… И что с того? Обязательно быоо меня выгонять? Тем более я не посылал её по адресу, и даже не сказал, по-моему, ничего матерного в ответ, хотя мог, а она, давай, истерику закатывать и биться на кафедре головой о стенку… Реально, ей все это ещё не надоело? Только ко мне цепляется жируха и все! — В карих миндалевидных глазах парня светились злобные огоньки. — А других как будто не замечает.

— Может она тайно в тебя влюблена и пытается таким образом привлечь к себе внимание? — засмеявшись, сделала предполоение Галочка, пытаясь задеть его за живое из-за намеков о лишнем весе.

— Мне эта дура сто лет не нужна, — хмыкнул Лисов, поражаясь ее фантазиям, — так что пусть переключит свое внимание на кого-то другого.

Облокотившись с этими словами о спинку стула, он слегка откинулся назад, складывая руки за головой. Аудитория гудела как ненормальная. Так и не начавшаяся пара оказалась на грани срыва, когда в аудиторию вошла та, чью фамилию нельзя было произносить вслух, в противном случае можно было наткнуться на обвинения в запрещенных эротических фантазиях.

— А что это у нас за новый студент? — переспросила Анфиса Нестеровна, как-то странно покосившись на Новаковского. — Пусть и его голос мне кажется подозрительно знакомым.

— Новый студент, говорите? — ухмыльнувшись, поздоровался с ней Егор, помахав рукой со своего места. — Да я с этой группой уже третий год учусь!

— Н-да? — удивилась пожилая преподавательница, внимательно всматриваясь в парня сквозь толстую оправу своих очков.

И будто не поверив, что перед ней находится тот самый вечно опаздывающий студент, временно сменивший свою кожанку и панковский раскрас на более приемлемые для университетской атмосферы атрибуты, громко крякнула, возвращаясь мысленно к занятию.

Не зная, чего ожидать от неё, Егор машинально переглянулся с Лисовым. Стоило ему хоть раз одеться во что-то нормальное, и не такое бросающееся в глаза, как все преподаватели начинали автоматически принимать его за нового студента, заново спрашивая его имя и фамилию, с удивлением отмечая, что уже слышали его данные.

Глава 20

«Говорят от вредных преподавателей нужно избавляться…

Так вот, Анфиса Нестеровна, вы будете первой» ©

Злосчастное тестирование все же состоялось. Пусть и не в присутствии Анфисы Нестеровны.

Сообщив студентам, что преподавательница на их занятие, скорее всего, не придет, Елизавета Котофеевна раздала всем задания и усевшись за столом, просидела там до конца пары, следя за тем, чтобы никто не списывал друг у друга, целиком и полностью полагаясь на собственные знания.

Но если с полученными задачами более раннего материала Евангелина могла справиться без проблем, то тестирование представляло для неё уже определенную трудность. И не имея ни малейшего понятия, как надо правильно отвечать на теоретические вопросы, выбирая варианты наугад, она зачеркивала буквы, что ей нравилась больше всего.

Недалеко в плане подобных ответов на эти тесты ушла и Галочка Мельчуцкая. Быстро справившись со своими заданиями, спустя пару минут она начала дергать за рукав Зою, расспрашивая её об алгоритме решения последней задачи, будто специально норовя подставить свою одногруппницу.

В правильности решения первых двух заданий Еванегелина была уверена на все сто, но третья вызывала у неё сомнения. Впрочем, времени, отпущенного на обдумывание алгоритма её решения, практически не оставалось. И стараясь почем зря не пороть горячку, она попыталась вспомнить примеры похожих заданий, которые они решали на предыдущих занятиях, и ориентируясь по ним, записать полученный ответ. У остальных её однокурсников дела шли не лучше.

Зонтинов добивался высоких результатов в учебе благодаря своим блестящим умственными способностям, но поскольку он в тот день сам отсутствовал, то и сравнивать полученные ответы заданий ей было попросту не с кем.

Поэтому решив на всякий случай последнюю задачу на черновике двумя известными ей способами, однако получив при этом почему-то совершенно два разных ответа, Евангелина надолго погрузилась в размышления, выбирая правильный вариант.

Подождав, когда сделав замечание Драгомарецкому, их куратор твернется, чтобы попросить Харитона убрать с колен раскрытую книгу, проигнорировав требовательную просьбу Зои помочь ей с парой-тройкой тестов, она протянула ладонь к учебнику, когда обведя внимательным взглядом аудиторию, женщина сказала, что до конца пары осталось десять минут, потребовав сдать готовые работы к ней на стол.

Повернувшись к Сильвестру, Евангелина посмотрела украдкой в его листок. Он решил задание вообще третьим способом. Так что не зная, как ей действовать дальше, она вновь вернулась мысленно к своему бланку, перехватывая торжествующий взгляд Лисова. Этого оказалось достаточно, чтобы её настроение окончательно испортилось.

Выбрав из двух способов решения задания один, но будучи не совсем уверена, что поступает верно, она все же рискнула его переписать на чистовик, опасаясь попасть в очередную передрягу.

И едва все до единой работы были сданы, собрав свои вещи, Евангелина покинула аудиторию вместе с остальными, однако не в состоянии сосредоточиться на чем-то другом из-за переживаний о решенном наугад задания, сделав вид, будто собралась выйти поговорить с кем-то по телефону, она взяла курс в сторону пустовавшей ныне аудитории, где у них только что проходило тестирование, и, на всякий случай осмотревшись по сторонам, словно кто-то мог обнаружить здесь ее присутствие, незаметно зашла внутрь, закрывая за собой дверь и устремляясь к шкафчику, где на одной из полок лежали работы её одногруппников.

Ей захотелось ознакомиться с ответами Терехова и, переписав их на чистый лист, сунуть бланк в общую стопку, предварительно избавившись от предыдущей своей работы. Благо, запаса времени хватало для проворачивания очередной авантюры без ущерба для собственной репутации.

Не собираясь откладывать сие дело в долгий ящик, она в два счета оказалась напротив шкафа, где скользнув взглядом по полпустым полкам, принялась перебирать сданные работы, мечтая наткнуться на необходимую ей. Удача улыбнулась ей, когда она соизволила заглянуть в самый нижний ящик шкафа.

Обнаружив в самом дальнем углу то, что так долго искала, Евангелина потянулась за своей находкой, и, вытянув из общей стопки нужный вариант, принялась переписывать ответы, пока ей не показалось, будто к книжному шкафу подошел кто-то ещё.

Проигнорировав этот знак, точнее приняв их за наваждение, она как ни в чем не бывало продолжила свое дело, однако стоило ей добраться до последнего задания, как в следующий момент напротив её виска раздался приглушенный полушепот вполне знакомого голоса:

— Купи бинокль, виднее будет.

У неё чуть сердце не остановилось от пережитого испуга. А ведь она была искренне уверена, что в аудитории, кроме неё, никого нет. По крайней мере, такое сложилось у неё впечатление, стоило ей переступить порог этого помещения.

Обволакивающий голос, неподражаемый запах парфюмерии, а также противоречивость окружающей обстановки заставили её слегка вздрогнуть. И почувствовав себя застигнутой врасплох, Евангелина поняла, как подставила себя, бросившись копаться в этом шкафу, не подумав о последствиях.

Интуитивно догадываясь, кто бы это мог быть, она до последнего отказывалась верить в правдивость собственных умозаключений. И тщетно пытаясь унять колотившееся в груди сердце, неожиданно выронила работу Терехова на пол, чувствуя, как её щеки заливаются румянцем.

Глава 21

Атмосфера на кладбище была унылой, а погода — сырой и пронзительной, как часто оно бывает в конце марта. Монотонный голос священника проникал сквозь заслон общего онемения, но его слова едва ли отпечатывались в сознании присутствующих.

Став жертвой своего недуга Анфиса Нестеровна попросила накануне коллег поискать её лекарство, которое она всегда носила с собой. Увы, в тот день наткнуться на него так никому не посчастливилось. Ни её коллегам, ни Сильвестру, притащившем на кафедру её вещи. Елизавета Котофеевна лично перерыла всю сумку, однако никакого лекарства она там так и не обнаружила, хотя сама Анфиса Нестеровна неоднократно утверждала, что оно должно быть на месте.

Она прекрасно помнила, что бросала туда флакон с каплями перед выходом из дома, по-другому и быть не могло. Вот только предпринятые поиски не принесли результата, поэтому пожилой преподавательнице пришлось довольствоваться теми препаратами, что были в медпункте, однако, так и не оказавшие на ее организм того воздействия, какое оказывали заранее прописанные ей капли.

Попав в карету скорой помощи, женщина чувствовала себя более-менее нормально, но когда спустя несколько часов ожиданий у кабинета врача ей таки посчастливилось сделать МРТ, полученный результат женщину не очень порадова. Не успев дожить до утра, она скончалась буквально на рассвете, не придя в себя после внезапной потери сознания.

Собственно, об этом предупредила на следующий день своих коллег и декана, в том числе, сама Елизавета Котофеевна, отправившись к ней с визитом в больницу, а взамен наткнувшись на пустую койку с последующей констатацией факта смерти коллеги во время столкновения с одной из тамошних медсестер. И как ранее группа собиралась для пересдачи зачетов по другим дисциплинам, точно также им пришлось теперь собраться повторно, но уж по другой причине и далеко не в аудитории университета.

Бледная, но очаровательная в своем траурном наряде, удерживая сумочку в руках, облаченных в тонкие перчатки, Евангелина тщетно пыталась вызвать в своей душе некое подобие скорби к покойной преподавательнице, став вместе с одногруппниками напротив наспех вырытой могилы. Кажется, её ещё долго будет преследовать вид разъяренной Анфисы Нестеровны, рискнувшей устроить им в тот день пересдачу тестов и как та билась потом в истерике, сходя с ума от бесцельных поисков исчезнувшего флакона с каплями.

Другие испытывали к ней куда меньше сочувствия. За исключением Кирилла Драгомарецкого, которому так и не повезло переписать свою злосчастную работу, чья пересдача находилась теперь под угрозой. Так что если к ним придет новый преподаватель, может получиться так, что эту работу он не пересдаст уже никогда.

И если пребывавшего в тот момент на кладбище Драгомарецкого что-то и волновало, связанное с уходом в мир иной профессора по статистике и эконометрии, так это данное накануне ею разрешение переписать работу. А теперь, похоже, этой мечте так и придется остаться мечтой, ведь новому преподавателю еще надо будет доказать, что его предыдущую работу ныне покойная Анфиса Нестеровна потеряла где-то на кафедре, так и не успев поставить за неё соответствующие баллы.

С утра держалась более-менее стабильная, хоть с резкими порывами ветра погода, теперь небо было затянуто облаками, предвещавшие осадки. Следовало поторопиться с похоронной процессией, так как в любой момент мог начаться дождь, и тогда закапывание ямы, куда надо было опустить гроб с телом Анфисы Нестеровны, могло превратиться в настоящую проблему. Все-таки мартовскую переменчивость погоды ещё никто не отменял. И это следовало учитывать заранее.

Приободренный жалостливыми взглядами окружающих, священник наспех читал псалмы, обращаясь больше не к покойной, а к выдуманным мученикам. И будучи слишком поглощены собственными мыслями, студенты даже не пытались вникнуть в суть произносимого им текста, мечтая о быстром окончани мероприятия. У мужчины не было заранее заготовленных молитв, поэтому он импровизировал на ходу, закончив свою службу, когда сраженные горем наповал родственники Анфисы Нестеровны зарыдали в три ручья, не собираясь останавливаться.

— Похоже, сама природа оплакивает кончину нашей преподавательницы, — осторожно прокомментировал погоду Зонтинов, с опаской поглядывая на горизонт, где высились дождевые облака.

Толкнув парня в бок, Марцела попросила его сегодня много не болтать, уверенная, что подобные слова могли обидеть присутствующих на похоронной церемонии родственников Анфисы Нестеровны. И будучи вынужден прислушаться к ее словам, Евгений тотчас прикусил язык, пообещав ей больше не трепаться на эту тему. Увы, преподаватели были настолько шокированы тем, что панихида ограничилась всего лишь несколькими псалмами, что эти похороны потом ещё долго обсуждали в стенах университета, стоило присутствующим вернуться обратно.

Евангелина не сильно разбиралась в молитвах, но слова священника показались ей утешительными для преподавательницы такого размаха, как Анфиса Нестеровна. Да и вообще, сегодня она вела себя куда сдержаннее, чем обычно, не соизволив даже всплакнуть для проформы, когда гроб с покойницей начали опускать в могилу. И вообще, попав на эти похороны, у неё возникло ощущение дежавю, ведь точно также ей пришлось прощаться и с дедушкой Лисова, за которым они присматривали вдвоем, пока старик не стал совсем плох. Но проводя параллели между теми похоронами и этими, Евангелина видела, сколько косяков и ляпов было допущено во время сегодняшней траурной церемонии, перестав чем-либо удивляться через каких-то полчаса.

Происходящее больше напоминало какой-то вертеп с игрой недоделанных актеров, всего лишь походившего на похороны. Казалось, бывшие коллеги Анфисы Нестеровны ещё не до конца осознавали, что расставались сейчас с человеком, который будет теперь жить только в их воспоминаниях, запомнившись кому-то просто коллегой, а кому-то — строгой преподавательницей, любившей ставить на место зарвавшихся студентов.

Глава 22

Отсутствие Новаковского на похоронах привлекло к себе внимание многих его одногруппников. И понятия не имея, где мог шататься этот тип, так и не соизволивший притащиться на кладбище вместе с остальными, Евангелина с Зонтиновым решили специально его проведать, отправившись к нему в гости на выходных.

Показавшись ей в первый день знакомства весьма забавным человеком, Евангелина была уверена, что у неё получиться с ним подружиться. Тем более он был её соседом, показавшего себя довольно разносторонним человеком, чьи интересы можно было перечислять до бесконечности.

Благо, в тот день она беспрепятственно покинула особняк Лисовых, не став отчитываться Артему о причине своей очередной вылазки во внешний мир, рассказывая ему в подробностях, куда идет, с кем и когда вообще вернется. Не то, чтобы он переживал за неё лично, просто ему надо было знать, где потом её искать, если вдруг отец вздумает поинтересоваться ее нынешним местоположением и почему он соизволил допустить такой поворот событий, если что-то вдруг пойдет не так.

Проснувшись ближе к девяти утра, (на выходных он спал обычно до полудня), Лисов рано покинул дом, так что на тот момент ему было уже не до нее. Лишившись, таким образом, на какое-то время навязчивого внимания этого парня, о причине которого она предпочитала лишний раз не задумываться, Евангелина вздохнула свободнее, как только оказалась за пределами особняка.

— Ну, кого там нелегкая принесла?! — за дверью послышался недовольный голос Егора, а вслед за ним звук поворачивающегося в замочной скважине .

Оказавшись на лестничной площадке, он так и застыл на месте. Судя по выражению его лица, он ожидал увидеть на пороге то ли курьера, то ли свою пожилую и вечно с претензиями соседку — семидесятилетнюю Агнессу Иоановну, что было хуже всех вместе взятых проверочных служб одновременно.

Каким же было его удивление, когда отворяя дверь в прихожей и готовясь встретиться лицом к лицу с представителем проверки газовых счетчиков, он увидел перед собой двух одногруппников, которых ранее был и сам не прочь пригласить к себе в гости, если бы не царивший в квартире беспорядок.

Появление Литковской и Зонтинова на пороге его жилплощади в корне меняло ситуацию. И будучи рад, что в этот раз ему не пришлось воевать со скандальной соседкой, либо отстегивать баснословную сумму денег за доставку ошибочно заказанного товара курьером, натянув на лицо маску гостеприимного хозяина, Новаковский предложил им пройти в прихожую, кивая в сторону гостиной:

— Ну, здрасьте-здрасьте, заходите… Хотя приглашать вас особо некуда… В квартире такой бардак…

Судя по всему, до их прихода он был занят каким-то неотложным делом и их визит помешал ему завершить что-то очень важное. О чем свидетельствовал взбудораженный вид самого Новаковского и натянутые на его руки технические рукавицы.

Однако стоило его одногруппникам ввалиться в квартиру, как их взору предстало невероятное количество расставленных повсюду и загромождавших собою все пространство цветочных горшков и ящиков с землей, из которых выглядывали различные ростки растений.

— Не переживайте, это мы для нашего деда рассадили семена, — пояснил Егор, закрывая за гостями двери и уговаривая их подождать немного в гостиной, пока он не вернется из кухни, — начинаем потихоньку готовится к полевой. Так что проходите вот сюда и не обращайте на этот бардак внимания. Мы с Малым частенько бываем у него в гостях: дед то меня, то его достает постоянно своей простотой…

Как выяснилось позже, вместе с братом Алексом, младше его на пару лет, он как раз собирался сделать инъекцию кошке, параллельно засунув ей в пасть таблетку от целого ряда заболеваний.

Правда, чтобы .ез помех проделать все эти процедуры, это прыгучее животное ещё надо было поймать. Чем они с Алексом и занимались, битый час рыская по квартире и заглядывая под мебель, пока в прихожей не нарисовались гости. Не выпроваживать же их ему теперь с порога, ссылаясь на неготовность к приему?!

Пока братья возились с лекарствами, распаковывая таблетки, быстро сообразив, что дело пахнет жареным, кошка умчалась в спальню, забившись в самый дальний угол дивана и сверкая теперь оттуда своими хитрющими глазами.

Погнавшись за ней, Егор поскользнулся на ореховой скорлупе, разбросанной накануне Алексом по всей квартире. И чуть не свернув себе по этой причине шею, он едва успел схватиться за швабру, с которой и продолжил свой дальнейший путь, не собираясь сдаваться.

Егор прекрасно понимал, что ничем другим выгнать из-под дивана наглое животное у него не получится, поэтому бегая вокруг мебели и периодически заглядывая под нее, он водил по полу этой шваброй, пытаясь дотянуться ею до перепуганной кошки. Вот только сама Боня, глядя на ерзание перед собой какого-то предмета, только глубже забивалась в угол, откуда её теперь вообще нельзя было ничем достать.

— Новаковский такой грозный сегодня! — Усмехнувшись, проронил Зонтинов, прислушиваясь к ругательствам друга, направленных в адрес кошки. — Ещё нас с тобой выгонит…

Улыбнувшись, Евангелина утвердительно кивнула. Да, с таким домашним питомцем Новаковский точно намается. И это он ещё не успел дать ей таблетки! Что уже говорить об уколах…

— Это не Боня! — вопил Егор, как ненормальный ерзая шваброй под диваном. — Это ходячая нечисть!

Единственная польза от этой кошки состояла в том, что она отпугивала от квартиры суеверных «недоброжелателей», бросаясь им чуть ли не под ноги, едва те преследовали цель ввалиться в квартиру без разрешения хозяина. И стоило тем же контроллерам показаний по счетчику зайти в прихожую, натыкаясь у порога на это существо, они обычно так и застывали у дверей, не решаясь ступить дальше.

Глава 23

Штормовое предупреждение было объявлено с утра, но ураганный ветер достиг своих пределов лишь во второй половине дня, с неистовой силой обрушившись на восточный район З., где был расположен вуз, в котором училась Евангелина.

Даже не подозревая о том, с каким природным катаклизмом им придется столкнуться по дороге домой, не придав особого значения зловещему прогнозу, она подалась с одногруппниками в буфет, где заказав себе немного еды, с воодушевлением прислушивалась к басням Новаковского. Вдохновившись предстоящими курсами с последующей аттестацией в виде тестов, куда он собрался ехать вместе с отцом в начале апреля, заранее предупредив преподавателей, что его не будет на парах, Егор выдавал одну новость за другой, купаясь в лучах незаслуженной славы.

Перед этим они с Харитоном умудрились еще раз наткнуться в коридоре на преподавателя высшей математики — Отченаха Никиту Никитовича, который после смерти Анфисы Нестеровны до сих пор не мог прийти в себя. С трудом передвигая ноги, пожилой профессор направлялся в сторону кафедры, нащупывая перед собой путь деревянной тросточкой.

— Ну, как вы, Никита Никитович? Как жизнь? — Догнав преподавателя, осведомился у него Егор, не ожидая получить ответ по той простой причине, что профессор мог их попросту не расслышать, однако случилось чудо.

— Все нормально! — отозвался пожилой мужчина, кое-как переставляя ноги. — Лучше всех.

Кажется, он все-таки услышал приветствие парней, в противном случае вряд ли бы на него отреагировал вообще. И оставшись, в целом, доволен ответом профессора на брошенные им слова, Егор помчался с Харитоном дальше, планируя обсудить этот момент уже в кругу одногруппников.

По крайней мере, теперь у него появился дополнительный материал для пародии. А из всех профессоров этого вуза он почему-то любил изображать именно Отченаха, копируя все его движения и даже умудряясь разговаривать таким же надтреснутым тембром голоса, как у него.

Набрав себе еды, Евангелина села за столик с Зоей Гольдштейн, располагаясь в компании одногруппников, и находясь в ожидании Новаковского, лихо спорившего о чем-то с буфетчицей, девочки наблюдали со своих мест за тем, как спокойная обстановка внутри помещения постепенно сменяется шумом и голосами врывающихся в буфет студентов.

В такой атмосфере, зачастую, и проходили их посиделки. Причем занимать места приходилось заранее и только потом идти и заказывать себе еду. И пока её одногруппницы были заняты тем, что кого-то обсуждали, пользуясь моментом, Евангелина вынула из сумки зеркальце и любуясь в нем своим отражением, принялась приводить себя в порядок, пусть и с её имиджем было все в порядке.

Спустя время её примеру последовала Рамахеева под скептическом взглядом Гольдштейн, яро утверждавшей, что буфет — не место для прихорашиваний, что это дурной тон и так далее. А если за их столик подсаживалась Галочка, набрав себе еды словно на неделю, это значило, что им предстояло услышать очередную сплетню, обещая никому об этом не рассказывать. Правда, терпения их хватало ненадолго.

У Мельчуцкой был дар с такой правдоподобностью молоть разную чушь, что стремясь поразить воображение зрителей, порой она сама начинала верить в свои сплетни.

К примеру, последняя её побасенка касалась её самой и Рамахеевой. Она рассказала ребятам, как они шли с Марцелой поздно вечером домой и, проходя мимо одного дома, (Рамахеева жила в частном секторе), увидели, как по его крыше ходила какая-то старуха с горящей свечкой в руке. Невероятно испугавшись увиденного, девочки бросились прочь, понятия не имея, чтобы бы это все значило и почему эта пожилая женщина забралась на крышу. А уж если в их компанию попадали выискивающие в буфете свободные места Егор с Харитоном, то их скромные посиделки и вовсе превращались в балаган. Но если Харитон, набирая себе еду, старался ни в чем себе не отказывать, то его приятель — Егор Новаковский в этом плане оказывался полной противоположностью ему.

Находясь на своеобразном сухпайке, взятом из дому, Егор редко питался в буфете, отдавая предпочтение домашним явствам в виде различных фруктов, либо пригоревшей выпечки. В этот раз ему повезло чуть больше.

Собираясь на занятия, он успел захватить с собой тщательно протертую от кожицы айву, позаимствованную из погребадеда Матвея, однако стоило ему вытянуть этот незамысловатый фрукт из своего рюкзака, чтобы как следует его попробовать, как в следующий момент с возгласом: «Дай мне тоже укусить!», к нему потянулся Балануца.

Заупрямившись, Егор попытался от него увернуться, и, не удержав эту айву в руках, уронил её прямо на пол под громкий смех одногруппников, в который раз лишившись своего единственного обеда. Так что если бы не Зоя с Рамахеевой, рискнувшие поделиться с ним набранными пряниками, он бы и вовсе остался голодным, рассказывая всем об очередной своей авантюре с отцом насчет курсов.

— Прежде чем туда записаться, с нас потребовали выписку из трудовой, а я её не взял. Точнее, в отделе кадров сказали, что она не нужна, — вещал Новаковский, воодушевленный прикованным к его персоне вниманием. — Так что придется теперь в понедельник нести копию трудовой…

— А без этого никак? — всерьёз осведомилась у него Зоя, радуясь в глубине души его неудачам.

— Дело в том, что если у тебя нет стажа, — помешивая чай, отозвался Егор, — то сначала отправляют на стажировку, и только потом допускают до предаттестационных курсов. Мне батя вчера позвонил, и я сбежал с пар…

Глава 24

Тщетно Евангелина надеялась, что ее не заметят и у неё получиться просочиться сквозь дверь, оставшись за пределами внимания этого парня. Все оказалось куда прозаичнее, чем можно было ожидать. Похоже, она недооценила его вездесущность, за что впоследствии и поплатилась.

Где бы Евангелина не находилась и с кем бы ни общалась, Лисову удавалось безошибочно вычислять её местонахождение, нарушая впоследствии все её планы, связанные с побегом. Так что как ни пыталась она избежать его общества в этот раз, ему удалось её поймать. Захватить в капкан, настаивая на подчинении. И отпускать ее так просто он, судя по всему, не собирался, в очередной раз что-то задумав для нее.

— Собираешься домой?! — осведомился Артем. — Поехали. Я отвезу тебя... Лично, — наклонившись к ней, он с улыбкой выдохнул последнюю фразу ей прямо в висок, слегка прикрывая глаза. — А Корнея Ивановича мы отошлем назад, — продолжил он, уверенный, что так оно и будет. — Нехрен ему в такую погоду разъезжать невесть где. Тем более у него и так плохо с сердцем.

Не веря своим глазам, Евангелина попятилась назад, не сводя испуганного взгляда с торжествующей физиономии парня. В какой-то момент ей показалось, будто она сейчас свалиться без чувств, и сердечный приступ тут будет не причем. После подслушаного разговора этот человек казался ей живым воплощением Зла, заключенного в привлекательную оболочку.

— Я никуда не поеду. Тем более с тобой, — отрицательно кивнув, после некоторого замешательства промолвила она, не понимая, откуда у нее вообще нашлись силы противостоять ему. — Едь сам, если хочешь, а меня оставь в покое.

Но судя по выражению лица самого Лисова, такой расклад дел его совсем не устраивал. И кажется, он собирался услышать от неё противоположный ответ, мягко ей на это намекая.

— Ангелина, девочка моя, — хмыкнул Артем, меняя выражение лица на более ехидное и даже в чем-то жесткое. — Думаешь, я сейчас возьму и отпущу тебя, оставив все, как есть?! — с этими словами он вцепился ей рукой в локоть. — Если я сказал, что ты поедешь со мной, значит поедешь, иначе… — Поддавшись эмоциям, Лисов хотел по привычке ей нагрубить, не подбирая слов, однако вовремя спохватившись, сменил пластинку, сделав акцент на других вещах. — Думаешь, мне доставляет удовольствие выслушивать от НЕГО всякую хрень насчет твоего отсутствия?!

Евангелина не хотела устраивать очередную сцену на виду у всех, но другого выхода у неё не оставалось. Этот парень привык поступать так, как считал нужным, никогда не считаясь с мнением окружающих. Он слышал только себя самого. И её это раздражало. Но вместо того, чтобы в очередной раз ему нахамить, и возможно, даже залепить ему для порядка еще одну пощечину, ежели в этом возникнет необходимость, отчетливо осознавая, что предпринятые ею меры вряд ли окажут на него влияние и надо действовать более радикально, воспользовавшись моментом, когда тот перевел свой взгляд на смартфон, куда только что поступило новое сообщение, Евангелина вырваласт из его хватки и бросилась прочь, надеясь добраться до своего кузена или Сильвестра быстрее, нежели она снова окажется пойманой.

Ринувшись следом за ней, Лисов в два счета оказался рядом, и без всяких обиняков схватив девушку за руку, бесцеремонно потащил её к выходу из здания, где за воротами их ждал автомобиль. Споткнувшись, Евангелина чуть не свалилась на пол, увлекая за собой своего спутника.

— Какого …? Ты ещё пытаешься от меня сбежать! — прикрикнул на неё Лисов, стараясь удержать беглянку. — Я, по-моему, нормально с тобой разговаривал, тогда почему ты ведешь себя как маленькая стерва и не хочешь меня выслушать до конца?!

— Отвали, кому говорю! И не смей ко мне прикасаться! Ты меня слышишь?

— Если я сказал, что ты поедешь со мной, значит поедешь! Не вынуждай меня применять силу!

Вырываясь, Евангелина продолжала с ним бодаться, понимая в глубине души, что все эти телодвижения бесполезны, потому что рано или поздно он все равно затолкает её в авто и увезет в особняк, как договаривался накануне с матерью, обеспокоенной происходящим на улице. А то, что она хотела увидеться со своим родителем, ее как будто не волновало.

Этой женщине, по всей видимости, не хотелось терять столь покорную, (как ей всегда казалось), и послушную невестку, которая в будущем вполне могла ужиться с ее буйным сыном и подарить ей красивых внуков.

Неудивительно, что самой Евангелине в последнее время начинало казаться, будто она попала в логово бессердечных и циничных людей, привыкших думать только о собственных интересах и плюя на всех остальных. Так что Лисов этом плане недалеко ушел от своих родителей. Хотя чего ещё можно было от парня, воспитанного такими людьми?!

Впрочем, он казался невозможным и, пожалуй, самым безнадежным парнем, с которым ей когда-либо приходилось взаимодействовать. Сказать, как сильно она ненавидела его в этот момент, значит, ничего не сказать. А ведь эта ситуация уже начала привлекать к себе внимание окружающих, заставляя обоих чувствовать себя некомфортно.

Перейдя все грани и стараясь не обращать при этом внимание на косившихся в их сторону случайных зевак, схватив вырывающуюся девушку в охапку, Артем потащил её вперед, заставляя ту сходить с ума от близости его тела и аромата дорогой парфюмерии, пока обоим не преградил путь Терехов со своей свитой.

Выступив вперед, последний смерил Лисова враждебным взглядом, вынуждая того остановиться. Поджав губы, парень ослабил свою хватку, словно почувствовав, что намечается что-то грандиозное. И осознав, что её больше никто не держит, с непроизвольным возгласом: «Козел…», Евангелина метнулась к ребятам, растирая свое запястье, не в состоянии находиться рядом с этим парнем ни секунды лишнего времени.

Глава 25

Прибыв домой далеко не в самом лучшем расположении духа, Артем Лисов пребывал в поисках очередного повода увильнуть от встречи с отцом, чей автомобиль уже стоял у ворот дома. Одного этого оказалось достаточно, чтобы его отвратительное настроение испортилось окончательно. Увы, как бы ни хотелось ему избежать общения с грозным родителем, встреча с ним была неизбежной.

Это был первый раз, когда он вернулся… без неё. Той, за которой ему надо было негласно присматривать по наставлению родителей. Как за будущей избранницей?!.. И той, от которой теперь у него были одни проблемы…

Уверенный, что Евангелина в любом случае поедет с ним по причине нелетной погоды, Артем не особо переживал насчет её настроя. Но он даже представить себе не мог, что сегодня все обернется против него, и домой ему придется возвращаться в одиночку. Нельзя было сказать, что эта девушка и раньше позиционировала себя примерной, послушно выполняя его указания, но в тот день на неё будто специально что-то нашло. Так открыто Евангелина не восставала против него ещё никогда.

Он даже не успел оттащить ее к выходу из здания, чтобы молча погрузив её в авто, захлопнуть за ней дверь, когда взбесившись не на шутку, одногруппница закатила настоящую истерику, привлекая к себе внимание посторонних. Истерику, на которую, как он считал раньше, приличная и сдержанная девушка вроде нее была неспособна. И только сейчас, многое обдумав по пути назад, он осознал, как ошибался насчет её истинной натуры, не просчитав наперед последствия её поведенческой линии.

Захлопнув дверь машины и забрав с собой ключи, он перебросил конец своего шарфа через плечо, и, покосившись на окно отцовского кабинета, где горел свет, сунув руки в карманы куртки, неторопливо побрел в сторону лестницы. Папаша давно был дома и наверняка видел, как он припарковался у ворот, вернувшись из универа совсем один. Хотя для него было бы лучше, если бы старик торчал на работе. Это, по крайней мере, избавило бы его от необходимости выслушивать в свой адрес кучу всякой ерунды.

Разговор предстоял не из приятных. Впрочем, ему не привыкать. И научившись отстранено реагировать на отцовские замечания, он никогда не принимал близко к сердцу его слова. Подходя к двери его кабинета, парень был уверен, что сегодня тоже все обойдется. Во всяком случае так подсказывала ему интуиция.

Знакомый не понаслышке с резкой сменой настроения своего папаши, отчасти передавшейся и ему, как сыну, Артем постарался поделикатнее подойти к данному вопросу, (хотя деликатность — это было вообще не о нем, как о человеке, привыкшем пороть горячку), но зная, что отец имел привычку вести дела компании из дому, он понимал, что исход этой дискуссии будет зависеть от того, в каком настроении застанет его на рабочем месте.

Дверь в кабинете была слегка приоткрыта. Он разговаривал по телефону с подчиненным, по привычке повышая голос. Этого было достаточно, чтобы понять, что финал их начавшегойся беседы мог закончиться на очень плохой ноте.

— Это афера!!! — вопил Лисов-старший как ненормальный, преследуя цель оглушить на одно ухо своего собеседника на втором конце провода. — Я подключу журналистов! Я скандальный!!!

Подойдя к двери и положив ладонь на дверную ручку, Артем прислушался к его ругани. Отец был заведенный с самого утра, ругая кого-то за проваленное накануне поручение. А чтобы войти в раж, этому мужчине даже не надо было искать особого повода. Одно парень знал наверняка: если его папаша пребывал в таком настроении сейчас, то с беседой по душам к нему пока что лучше не соваться. И он был бы рад уйти к себе, переждав там эту бурю до лучших времен, но не мог. Не имел на это морального права.

— Скажи им, что там такой козел сидит, — так любил называть себя в шутку Лисов-старший, заряжаясь от скандалов, которые сам же и раздувал из ничего, (эта же черта характера передалась и его сыну, привыкшего наживать себе врагов), — что за подобные махинации он может выгрызть кадык!

Известный на весь регион латифундист, планирующий стать в необозримом будущем монополистом в данном секторе, дабы не оставить конкурентам ни единого шанса, имел репутацию самого скандального предпринимателя, когда-либо проживавшего в этих краях. Но вместо того, чтобы сгорать от стыда за выходки своего главы, семья в какой-то мере даже гордилась его эксцентричностью, а его сыну было с кого брать пример, используя методы общения отца с подчиненным для общения со своими сверстниками.

Лисов-старший был красивым и харизматичным мужчиной. Он пользовался успехом у женщин, даже не скрывая своих связей на стороне. Его жена, впрочем, тоже не отличалась верностью, что не мешало обоим уживаться в браке, и растить сына, который уже давно начал показывать свой характер и в ближайшем будущем собирался превзойти своего папашу. Как по уровню смазливости, так и умению интриговать, подставляя кого надо ради получения выгоды. А между тем отношения этих двоих были далекими от привычных отношений по схеме «отец-сын», основанных на взаимном понимании, поддержке друг друга и передаче опыта от старшего к младшему поколению.

Эти двое не переваривали друг друга чуть ли не на генетическом уровне, во всем конкурируя между собой. За ресурсы и внимание публики, в том числе. Как молодой самец пытался противостоять взрослому и заматеревшему самцу, подчеркнуто игнорируя его авторитет, привыкший поступат так, как считал за нужное, так последний пытался подавить своего выскочку-отпрыска, не считаясь с его мнением и образом жизни, приходя в ужас от его дерзости

Неудивительно, что между этими двумя то и дело вспыхивали скандалы, рисковавшие перейти в драку. Артем не боялся своего отца, порой открыто против него восставая. А последний не отличался мягким нравом, давно заслужив себе репутацию дебошира и самодура.

Глава 26

«Кому-то любимый.

Кому-то сын.

Кому-то придурок.

Кому-то поперёк горла.

Горжусь своей универсальностью» (с)

Надев заранее подготовленные перчатки, дабы нигде не оставить отпечатки своих пальцев, Артем проник на территорию комнаты той, с кем ему надо было наладить общение. В срочном порядке. Евангелина вот уже пару суток гостила у своего отца, так что воспользовавшись моментом её отсутствия, он принялся рыскать по её вещам, кропотливо обшаривая все углы и мебель, словно у него на это была хорошо набита рука.

На улице наконец установилась более-менее нормальная погода. От былого урагана не осталось и следа. За окном царил солнечный день, а у него самого сегодня было отличное настроение. Отличное для нарушения границ той, к кому не мог прикоснуться наяву, потому что она этого не позволяла, четко дав понять, что ему надо держаться от неё подальше.

Произошедший на днях конфликт с отцом оказал на него влияние. И не зная, как угодить старику, чтобы тот оставил его в покое, Лисов бросился во все тяжкие, сделав вид, будто и сам был не прочь помириться с этой девчонкой. В любом случае он пообещал наладить с ней отношения, но как все произойдет на самом деле и получиться ли у него вообще найти общий язык с Литковской, этот вопрос оставался открытым до сих пор.

Но прежде чем начать предпринимать какие-то шаги в сторону сближения с этой несносной девицей, ему надо было основательно изучить её вкусы и ближайшее окружение. Собрать, так сказать, «досье» на изучаемый объект, чтобы иметь представление об образе ее жизни. Поэтому шарясь самым наглым образом по её вещам, Лисов чуть ли не в буквальном смысле этого слова исполнял волю отца, рискуя оказаться замешанным в новый конфликт, если что-то пойдет не так.

В обычное время ему было запрещено наведываться к ней даже днем. Словно подозревая, что из этих визитов могло произойти что-то нехорошее, и её сын мог запросто скомпрометировать эту девушку, мать запретила ему приближаться к комнате, где жила Евангелина, обещая доложить обо всем отцу, если узнает, что он соизволил ослушаться её, карауля их гостью по всех углах, когда та обычно возвращается полуобнаженной из душа. Сама она могла наведаться к ней сколько угодно, пытаясь поговорить по душам, а он — нет. И очутившись теперь в месте, куда ещё не ступала его нога, копаясь в её вещах, Артем чувствовал себя так, будто совершал кощунственные действия, нарушая своим порочным присутствием одухотворенное пространство скромной девичьей спаленки.

Интерьер комнаты, где жила Евангелина, был выполнен в светлых тонах и мебель подобрана соответствующе. Шкаф, где висели её платья, небольшая кровать с аккуратно подоткнутым одеялом и сброшенным в сторону подушками, прикроватный столик, где лежали какие-то тетради и книги, а чуть далее располагался письменный стол, на чьей поверхности лежал закрытый серебристый ноутбук. Рядом ещё одна стопка книг, но имевших уже самое отдаленное отношение к учебе

Наверняка любовные романы, считал Лисов. Те самые дрянные книжонки, которыми зачитывался в гериатрическом пансионате его дед, пока того не хватил инсульт. И если бы он соизволил сейчас раскрыть хотя бы одну из этих книженций, то был бы не сильно удивлен, прочитав название. Любовные романы, от чьего избитого сюжета срывало чердак даже у такого невзыскательного читателя, как он... Этот парень искренне не понимал, как можно было всерьёз воспринимать подобную литературу. Один раз он, правда, как-то попытался прочесть текст выбранного наугад блевотного романчика для престарелых буржуа, вот только хватило его на пару абзацев. Сюжет — унылая тоска, от которой хотелось застрелиться, повеситься, либо выброситься в окно. Дальше он читать не стал. Выбросил книгу, зарекаясь когда-либо вообще брать в руки столь низкосортное чтиво.

Скользнув взглядом мимо огромного окна с распахнутыми занавесками, Артем остановился на ещё одном столике с зеркалом напротив него и наличием внизу различных ящичков, где Евангелина хранила всякие мелочи, включая расчески, парфюмерию, косметику, которой редко пользовалась с тех пор, как увлеклась перманентным макияжем, подправляя его раз в полгода. Акцентировав внимание на свисавшем с угла зеркала её розовом бюстгальтере, парень невольно улыбнулся.

Такая неряшливость со стороны девушки, привыкшей позиционировать себя дисциплинированной личностью, его откровенно забавляла. Казалось, Евангелина не любила беспорядок, а сама элементарно не могла за собою убраться. Впрочем, он пришел сюда не для того, чтобы пускать слюни на атрибуты её нижнего белья. И довольно быстро вспомнив, что ему надо было проделать, поправив на руках перчатки, подошел к её кровати, решив начать обыск её вещей именно отсюда.

Рискнув покопаться в биографии Литковской, чтобы побольше узнать об этой девушке, в первую очередь ему хотелось убедиться, получает ли она любовные письма и подарки от тайных поклонников. И уверенный, что подобного рода мелочи Евангелина могла неизменно хранить в труднодоступных местах, ни капли не сомневаясь в правильности своих действий, он приподнял одеяло, и не испытывая ни малейших угрызений совести за свои действия, скользнул ладонью вдоль постельного белья, щупая все, что попадалось ему под руку, пробуя на ощупь набивку матраса.

Если у неё оставались различные подаренные кем-то безделушки, он мог спокойно наткнуться на них, а вот с любовными записками дело обстояло сложнее. Потому что если она получала их исключительно в электронном формате, его шансы прочитать их без знания пароля её ноутбука или телефона стремились к нулю. В противном случае придется закачивать на этот ноутбук приложение по распознаванию сохраненных на нем паролей, а после ознакомления с её перепиской в социальных сетях, в срочном порядке его удалять, чтобы она ни о чем не догадалась.

САУНДТРЕКИ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Глава 1: ТРИ ДНЯ ДОЖДЯ (ТДД) — ДЕМОНЫ

Глава 2: TIK TU — TOMMY

Глава 5: AKADO — DARKSIDE (музыка, играющая в наушниках Новаковского)

Глава 7: ДЖИЗУС — ДЕВОЧКА В КЛАССЕ (slowed down)

Глава 10: T.A.T.U — ЛЮДИ-ИНВАЛИДЫ (slowed down)

Глава 13: KENTUKKI — ЗАЖИГАЕТ СВЕТ (slowed + reverb)

Глава 14: ЛУНА — JUKEBOX

Глава 15: ТРИ ДНЯ ДОЖДЯ (TDD) — ГДЕ ТЫ

Глава 20: ДЖИСУС — ТЫ МЕНЯ НЕ ИЩИ (Slowed + Reverb)

Глава 21: МУККА — НЕ КИРЯЙ (8D audio + slowed)

Глава 25: T.A.T.U — ALL THE THINGS SHE SAID (slowed down)

Глава 27

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Прошло больше месяца с момента ее переезда в этот город с отцом, а она ещё долго не могла поверить, что ей удалось так долго там продержаться. И даже обрести друзей.

У неё была мечта — попасть в топ рейтинга лучших студентов. Но для достижения этой цели ей пришлось бы посвящать все свое свободное время учебе, а она была не совсем уверена, что у неё получиться выдержать столь насыщенный темп жизни, жертвуя ради высоких баллов своими интересами.

Да, Евангелина прекрасно понимала, что обогнать в этом плане Зонтинова у неё вряд ли получиться, но она могла хотя бы попытаться составить ему конкуренцию. А ведь первоначальные её прогнозы относительно пребывания в этом универе были не такими уж безоблачными, как это могло показаться на первый взгляд. И виной всему стало вмешательство одной особы, от которой после определенных событий она предпочитала держаться подальше. Так что если бы у неё вдруг возникла возможность вычеркнуть этого человека из своей жизни, она бы это сделала с превеликим удовольствием, ни о чем не жалея и за что не переживая.

Артем Лисов. Самодовольная скотина, возомнившая себя «центром вселенной»… Сказать, что Евангелина ненавидела его, значит, ничего не сказать. И перебирая в памяти лица и имена парней, с которыми ей приходилось вообще пресекаться в этой жизни, начиная со школьной скамьи, она не могла вспомнить никого, кто бесил бы её настолько сильно, вызывая одни негативные эмоции.

Кажется, она никогда не забудет того злополучного вечера на кухне его ныне покойного деда. И чувство беззащитности перед парнем, который будучи слегка навеселе, начал её домогаться, намекая на вполне предсказуемый финал их уединения в его спальне.

От её внешнего облика и фигуры, облаченной в халатик, под которым не было ничего, кроме нижнего белья, у Лисова окончательно снесло крышу. Адреналин ударил в голову, и, восприняв её отказ за некий элемент ролевой игры, не на шутку распалившись, он удвоил тогда свой напор, пытаясь склонить её к запретной связи.

Рядом не было никого, кто мог бы защитить её от этого накуренного в хлам придурка с разыгравшейся фантазией. Тот вел себя подобно хищнику, поймавшего в силки «жертву». Подобно голодного лису, выследившего отбившуюся от стаи упитанную куропатку, вгрызаясь острыми клыками в её горло, он хотел утащить раненую птицу в свою нору, где обглодав её косточки, оставить от растерзанной дичи одни лишь перья и клюв.

Вот с какого рода парнем ей пришлось тогда иметь дело. И вырвалась она от него лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств. В противном случае он взял бы её силой прямо на столе, и она не смогла бы потом ничего доказать.

Коварный и хитрый, Лисов заметал за собою следы, что особо и не прикопаешься. И случись с ней такая беда, она никому бы не смогла рассказать о пережитом. Ей бы попросту никто не поверил, а этот тип вскоре нашел бы на неё новую управу. И угрожая ещё большей расправой, заставил бы её держать язык на замке и никому не трепаться о том, что с ней сделал, продолжая и дальше склонять ее к «запрещенным развлечениям».

Евангелина просто диву давалась, как ей, довольно хрупкой девушке, вообще удалось с ним тогда совладать. Теперь эта сцена будет всегда стоять у неё перед глазами. Такое не забывается.

Нынешнее его поведение, конечно, тоже было далеким от идеала. И, кажется, свои поступки он совершал назло, пытаясь привлечь к себе её внимание, искренне не понимая, что придурки наподобие его её вряд ли заинтересуют.

Вот если бы он с самого начала вел себя нормально, тогда, быть может, она и забрала бы свои слова обратно. И даже попыталась бы наладить с ним отношения, пусть и её инициатива выглядела на то время нереальной перспективой. Словом, такого крэйзи, как Артем Лисов, ещё надо было поискать. И прощать его выходки она не собиралась.

Было заметно, что этот парень словил в детстве неплохую биполярочку. Что неудивительно, с таким-то отцом и его противоречивой методикой воспитания... Нормальный человек вряд ли станет так себя вести: сначала готов убить своего собеседника на месте за малейшую оплошность, а потом, выпустив пар, как ни в чем не бывало садиться с ним квасить как с закадычным другом.

С другими парнями у неё сложились вполне приятельские отношения, на поддержание которых не приходилось тратить много душевных сил. Оставаясь изредка у отца, Евангелина ходила на учебу в компании Зонтинова и Сильвестра. Реже — Терехова, жившего со своими родителями в элитной квартире в центре города.

Его отец занимал должность начальника полиции и именно по этой причине Лисов старался лишний раз не задевать одногруппника, дабы не нажить себе дополнительных проблем, разруливать которые за него приходилось папаше.

Сильвестр с Зонтиновым всегда оставались для неё лучшими приятелями, и Евангелина не видела ничего плохого в дружбе с парнями. Оказавшись довольно воспитанными ребятами, они никогда не выходили за рамки, относясь к ней как к младшей сестре. Сама она тоже не имела ничего против такого общения с ними. Хотя порой ей казалось, что Сильвестр испытывает к ней более теплые чувства, выходящие за рамки обычной дружбы. Только она была не в состоянии на них ответить.

Глава 28

— Как же он мне надоел! — выругался Терехов, совершенно не опасаясь, что его слова мог услышать физрук. — Вот подойду сейчас к нему, заберу у него свисток, сорву с головы кепку и выскажу ему в лицо все, что о нем думаю...

Пребывая в дурном расположении духа после мимолетной стычки с Лисовым, Дмитрий слегка нервничал, переминаясь с ноги на ногу подобно спортсмену легкой атлетики, которому не терпелось как можно скорее вырваться на беговую дорожку во время марафона.

— Ага, а потом вылетишь из универа вместе с документами, — осадил его Сильвестр, поражаясь ретивости настроя одногруппника.

Умрыхин Лев Львович бесил его не меньше, но, в отличие от Терехова, тот хотя бы старался держать себя в руках, пусть это и было непросто. Остальные же просто скучали. Особенно Мельчуцкая, чей вес на занятиях по физкультуре почти всегда становился предметом шуток не только преподавателя, но и её одногруппников. Правда, в последнее время Лев Львович почему-то начал придираться ещё и к Харитону Балануце. И хотя эти двое старались выполнять на занятиях все, что от них требовалось: отжимались, прыгали, наворачивая круги вокруг стадиона, им все равно от доставалось от физрука.

Покончив с озвучкой нормативов, Лев Львович перешел к перекличке студентов, когда отметив вслух отсутствующих, внезапно уточнил, дотрагиваясь ладонью до козырька своей кепки:

— Так, а где этих двух короедов носит?

Понятия не имея, кого он подразумевает, Терехов вопросительно уставился на физрука. Как староста, он, конечно же, должен был быть в курсе причин, побудивших Драгомарецкого и Новаковского не явиться на занятие, но понятия не имея, где находились сейчас эти двое, он лишь развел руками в ответ, рискуя ввязаться в новый конфликт.

— Вот где они все? Где Новаковский? — снова уточнил физрук, решив, что староста не понял формулировку его вопроса.

— Он уехал. На курсы, — судорожно сглотнув, проронил Терехов, отводя в сторону свой взгляд.

— А Драгомарецкий где?

— Остывает. В раздевалке, — усмехнувшись, неожиданно отозвался Лисов. От Евангелины не укрылся его торжествующий вид и сквозившие в его голосе циничные нотки. Но слабо себе представляя, что мог он сотворить с их одногруппником в отсутствие остальных, вообразила себе на миг самое худшее, что успела нарисовать её распоясавшаяся фантазия.

— Да крутится где-то, — небрежно выдал Харитон, не подумав о последствиях. Такого же мнения был о Драгомарецком и Терехов.

— На танцы записался?! — ухмыльнулся Лев Львович, отмечая что-то в журнале.

— С Мельчуцкой, — в тон ему ответил Харитон, насмешливо покосившись в сторону одногруппницы. Не оставшись в долгу, та показала ему в ответ неприличный жест.

— Да она суфлера задавит своей фигурой… — не удержавшись, ввернул свое словцо физрук.

— Мне суфлер не нужен, — отчеканила Галочка, окинув испепеляющим взглядом не в меру говорливых одногруппников.

Заметив у Лисова татуировку ниже плеча, Лев Львович пришел в неистовое бешенство, отчитав его по полной программе. Он был шокирован наглостью этого студента, рискнувшего заявиться на его занятие в таком виде, чтобы специально продемонстрировать «расписное творчество» на руке, чего он никогда не понимал и не приветствовал. Для него это было дико. А самому Лисову на мнение преподавателя было плевать. Лев Львович мог сколько угодно выгонять его с пар, угрожая недопуском, сводить татуировку с руки он не собирался. Жаль, донести свою мысль до физрука не представлялось возможности. Тот все равно бы его не услышал.

Для Евангелины его татуировка тоже в своем роде стала неожиданностью. Так что если бы не инцидент с формой, о существовании «наскального творчества» на его руке одногруппники узнали бы не скоро. Во всяком случае, пока не начался летний сезон, позволявший носить футболки с коротким рукавом и майки.

Немного успокоившись, Лев Львович пообещал в следующий раз устроить для отсутствовавших студентов персональную тренировку, пока у тех дым не пойдет из ушей, однако стоило группе построиться, как в следующий момент в спортзале скрипнула дверь, и на пороге появился Драгомарецкий собственной персоной.

Бледный как стена, парень выглядел немного испуганным и подавленным. Раздосадованный вид Лисова и сверкнувшие в его глазах огоньки недоверия говорили сами за себя. Слегка отвернувшись и поджав губы, он посмотрел куда-то в сторону, моментально стушевавшись. Его странное поведение не укрылось от пристального внимания Евангелины.

Сейчас у Лисова и вправду был такой вид, будто в чем-то здорово подставил одногруппника, который, несмотря ни на что, умудрился таки выйти «сухим» из воды и явиться на занятие вопреки всем пессимистическим прогнозам. Но что конкретно произошло между этими двумя, оставалось только догадываться.

— Равняйсь! — рявкнул на студентов Лев Львович, сжимая в руке свисток. Переодетый в спортивную форму Драгомарецкий занял свое место в строю. — На-пра-во! Шагом марш!

Сорвавшись с места, группа побежала вперед, стараясь не отставать друг от друга и моля Провидение, чтобы им хватило сил для преодоления десяти кругов по периметру спортзала. Но если от Зонтинова, как самого выносливого из парней, ещё можно было ожидать высоких результатов во время сдачи норматива по бегу, то о Кирюше Драгомарецком, начавшем порядочно отставать от одногруппников уже после преодоления второго круга, такого сказать было нельзя. Хорошо, что в этот раз Лев Львович вообще заставил их пробежать десять кругов вместо обещанных двенадцати, не то б они вместе с Евангелиной и Галочкой «склеили» ласты уже после пробежки третьего.

Глава 29

Нынешний день ничем не отличался от предыдущего. Те же пары, те же лекции. Все, как обычно. Кроме одного. Воспоминания о прошлом занятии по физкультуре. И Евангелина Литковская не стала исключением. Еще бы… Она ведь была главным действующим лицом того злосчастного инцидента, который, если бы не застенчивость Драгомарецкого, мог бы и вовсе не состояться.

— Как нога? — как бы между прочим осведомилась у нее Зоя, подсаживаясь к одногруппнице на практическом занятии по теории вероятности. — Уже не болит?

— Более-менее, — грустно усмехнувшись, отозвалась Евангелина, вытаскивая из сумки тетрадь. — В прошлый раз я не могла и шагу сделать, а сегодня, как видишь… Если бы не ребята, я бы вообще не попала домой.

— Хм, вот как?! — изогнув бровь, Гольдштейн, казалось, не знала, как отреагировать на данное заявление: то ли порадоваться за подругу, то ли возмутиться от всего происходящего. — И ты, я смотрю, снова на каблуках… Не боишься поскользнуться и опять подвернуть себе ногу?!

— А ты так и мечтаешь, чтобы это произошло, — весело парировала Евангелина, снисходя до иронии.

Сегодня на ней было темное весеннее платье с широким декольте, которое прекрасно дополнял незамысловатый кулон на шее. Распущенные и шелковые на ощупь волосы переливались на солнце, источая приятный аромат. Она любила одеваться просто, но со вкусом.

Зоя хотела ответить на её реплику ироничной фразой, но воздержалась. С завистью следовало бороться другими способами. Литковская появилась в их группе совсем недавно, но с каждым разом Гольдштейн было все сложнее и сложнее скрывать свое истинное к ней отношение, по-черному завидуя этой девушке.

Всегда ухоженная, благоухающая, с точеной фигурой, длинными волосами, аккуратным маникюром, искренняя и легкая на подъем, Евангелина Литковская приковывала к себе внимание парней, чем не могла похвастаться сама Зоя.

Ее неискренность и наигранное кокетство чувствовались на расстоянии. Именно по этой причине у нее не получалось никого по-настоящему покорить. Пытаясь обратить на себя внимание, Гольдштейн вешалась парням на шею в буквальном смысле этого слова, навязывая им свое общество. А у Евангелины все получалось словно по щелчку пальцев, хотя сама она предпочитала держаться от навязчивых поклонников на расстоянии, переживая, как бы выраженная в её сторону симпатия не переросла в нечто большее, к чему она пока была не готова. Даже самовлюбленный и повернутый на самом себе Артем Лисов с ее появлением в группе заметно оживился, начав обращать внимание на кого-то еще помимо собственного отражения в зеркале. Хотя чего греха таить, Гольдштейн всегда нравилось созерцать, как этот тип подкатывал к Литковской, пытаясь развести ту на эмоции.

Ей было неприятно излишнее внимание этого парня. И моментально вспыхивая от якобы случайно оброненных им в ее адрес слов, Евангелина прятала свой взгляд, избегая смотреть ему в глаза. И в то время чересчур рьяная инициатива Лисова ее как будто волновала. Стоило ему оставить ее в покое, либо переключить свое внимание на другой “источник раздражения”, как останавливая на нем свой взгляд, Евангелина снова подолгу смотрела на него, не боясь оконфузиться перед одногруппниками. А когда они всей группой находились в аудитории, ища его украдкой взглядом, даже как будто успокаивалась, если замечала его присутствие.

В глубине души Зоя не имела ничего против домогательств этого парня к Литковской. Было бы даже неплохо, по её мнению, если бы Лисов пару раз жестко ее отодрал, заставив по-другому взглянуть на жизнь. Может хоть тогда она бы перестала корчить из себя возвышенную и не от мира сего «принцессу». А там, глядишь, забыла бы о существовании Сильвестра, претендуя на то, что никогда не будет её.

Все эти мысли промелькнули в голове Гольдштейн за долю секунды, но этого хватило, чтобы она начала себя убеждать, что ни капли не завидует своей одногруппнице, а желает ей только добра. Главное, чтобы сама Евангелина ни о чем не догадалась. И привыкшая видеть все в розовом цвете, та вряд ли заподозрит подругу в недобром умысле. Элементарно не хватит ума и смекалки. А ей, Зое Гольдштейн, как раз это было и нужно.

С одной стороны, хорошо, что с Литковской не произошло ничего серьезного на физкультуре, ведь во время падения она могла бы получить гораздо более серьезную травму. Вывихнуть ногу, или заполучив перелом, выбыть на полгода из учебы, а то и больше, вперед. С другой, ей не совсем нравилось, что она все время вертелась подле Сильвестра, в связи с чем тот не обращал никакого внимания на нее, Зою Гольдштейн. Хоть бы Лисов уже активизировался и перешел от ненавязчивых домогательств к более решительным действиям. Затащил бы, наконец, эту недотрогу в постель, а там глядишь, одной соперницей, посягавшей на Полетаева-Стахорского, станет меньше.

Так что если Лисов за это время не переключиться на другую девку и не начнет уделять больше внимания своей нынешней пассии, у нее был шанс взять Сильвестра в оборот, уничтожив на корню его искреннюю симпатию к этой «принцессе». А о том, что сам Артем неровно дышал к Литковской, подозревали наверное даже самые непосвященные люди университета. Достаточно было обратить внимание на то, каким ревнивым взглядом он сопроводил её уход из спортзала в прошлый раз, когда она получила травму после неудачного приземления на пол. Этого было достаточно, чтобы сделать вывод относительно его нескрываемой симпатии к этой девушке.

Занятие началось незамедлительно. Почти сразу, как только порог аудитории переступил пожилой профессор.

Отченах Никита Никитович, кандидат математических наук, он же доцент кафедры высшей математики, был, пожалуй, самым чудаковатым преподавателем вуза. По той простой причине, что из-за прогрессирующего старческого маразма он мог читать одну и ту же лекцию несколько занятий подряд, забывая о том, что ранее уже знакомил с ней студентов. А те и не спешили разубеждать его в обратном, занимаясь на парах чем попало.

Глава 30

В здание университета с самого утра рвалась женщина старческого возраста в одежде дореволюционного покроя, так что издали её можно было и вовсе принять за персонажа, сошедшего со страниц произведения Горького «Мать».

Согнувшись в три погибели, Марфа Прокофьевна, бабуля Кирилла Драгомарецкого, растившая своего внука одна, несколько раз порывалась увидеться с деканом, осаживая двери его кабинета, однако приняв её за какую-то маразматичку, (недавний «парад планет» таки дал о себе знать), секретарша по-хорошему попросила женщину покинуть приемную. А когда та, не понимая причины отказа, принялась стучать своими клюками в дверь кабинета декана, окончательно потеряв терпение, секретарь попробовала выставить её во двор.

Увы, не прошло и пяти секунд, как резвая старуха вновь оказалась на пороге высшего учебного заведения, не выдержав своего «экзистенциального» одиночества за пределами университета. Она отказывалась понимать, почему ей не дают свидеться с деканом для разрешения проблемы внука, пока тот не соизволил к ней выйти на порог, устав терпеть это безобразие под стенами своего кабинета.

Как выяснилось позже, некий Артем Лисов перед началом физкультуры подвесил её внука за пиджак в раздевалке, а сам ушел на занятие, оставив задыхающегося Драгомарецкого в помещении совсем одного. Так что если бы туда чисто случайно не зашла завхоз, он бы вовсе задохнулся, не имея возможности выбраться из засады самостоятельно. Именно по этой причине его и не было так долго на паре. А виной всему оказалось банальное подозрение о причастности одногруппника к свершению одного инцидента. Посчитав, что это именно он защелкнул степлером его пакет с формой, не до конца разобравшись с поиском настоящих виновных, Лисов решил его наказать, чуть не лишив при этом парня жизни.

Оставшись в живых, Кирилл молчать не собирался, рискуя навлечь на свою голову очередной ворох неприятностей. И соизволив однажды пожаловаться своей бабке на поведение наглого одногруппника, он даже представить себе не мог, что она примчится улаживать его проблемы прямо сюда, угрожая прибить своей клюкой сначала декана, а потом нерадивого обидчика вместе с его отцом.

Тщетно уговаривал её декан покинуть помещение университета, уверяя, что возьмет эту ситуацию под контроль. Оказавшись весьма настойчивой женщиной, Мария Прокофьевна отказывалась уходить прочь, пока лично не свидится с этим Лисовым, и не вправит ему своей клюкой мозги. Чтобы знал в следующий раз, как нападать на её единственного внука. Из чего Евангелина успела сделать вывод, что если бы у неё была такая бабка, он вряд ли бы рискнул к ней полезть, нарываясь на неприятности.

Само путешествие Марфы Прокофьевны на дизеле от своего населенного пункта, расположенного за двадцать километров от города, которые каждое утро приходилось преодолевать самому Кирюше, чтобы добраться до универа, а потом успеть вернуться обратно домой, (в противном случае ему пришлось бы каждый раз ночевать на вокзале или на просторах городского парка), заслуживало отдельной темы.

Покинув по прибытию утреннего дизеля железнодорожный вокзал, отчаянная старуха устремилась на поиски университета, где учился её горе-внук, вооружившись двумя клюками, служивших ей навигаторами. Пешком. Незнакомый город с его безграничными возможностями и сложной транспортной инфраструктурой Марфу Прокофьевну не пугали.

Эта особа находилась уже в таком возрасте, что испугать ее, либо чем-тоэ удивить было практически невозможно. А о том, чтобы воспользоваться услугами общественного транспорта или хотя бы вызвать такси, не могло быть и речи. Для застрявшей разумом где-то на задворках начала двадцатого века старухи, когда первые трамваи только начали запускаться в обиход, современного транспорта как будто не существовало. И привыкнув по молодости преодолевать большие расстояния, изменять своему правилу на склоне лет Марфа Прокофьевна не собиралась. И ориентируясь во время пути сугубо на свое подсознание, она таки вышла на нужный ей университет, словно в мозгу старушки был встроен GPRS-навигатор, помогающий ей безошибочно определять расположение любого объекта в незнакомой местности.

Приказав женщине дождаться своего внука возле кабинета декана, секретарь надеялась, что не выдержав столь томительных минут ожиданий, старая маразматичка, в конце концов, покинет территорию университета, и оставит их всех в покое, да нет тут-то было.

Пережив в раннем возрасте немало лишений, благодаря которым у неё успел уже сформироваться «иммунитет» на подобного рода перемены, уходить куда-либо Марфа Прокофьевна не собиралась. Мало ли ей приходилось высиживать в ожидании своей очереди в коридорах пенсионного фонда или напротив кабинета врача?! Так что, недооценив поначалу ее резвости, секретарь начала усиленно кусать локти, когда смекнув, наконец, что так просто избавиться от полоумной бабки не получиться, декан пошел ей навстречу, устроив для неё даже некое подобие «телемоста» с отцом Лисова, который отчитывая в это время своих подчиненных за хреновые продажи, был весьма удивлен, обнаружив на своем ноутбуке видеозвонок от декана.

Он будто подсознательно чувствовал, что ничего хорошего от этого жеста ждать не придется. Его сын опять что-то натворил, а расхлебывать последствия придется ему самому. В конце концов, вряд ли бы его стали беспокоить по таким пустякам.

Заранее прекратив сборы с подчиненным, он был вынужден направить свое внимание на разрешение конфликта с какой-то бабкой, утверждавший, что его сын чуть не стал причиной смерти её единственного внука. И плевала она на то, с кем имела дело. Марфа Прокофьевна требовала возмездие, ожидая от всех только правосудия. Вот только сам декан, понаблюдав какое-то время за её поведением, успел сделать и свои выводы о методике её воспитания внука, догадываясь, почему парень в свои года так и не научился дават отпор хулиганам и защищать самое себя.

Глава 31

На улице давным-давно установилась теплая погода. Апрель вступал в свои права, и при такой погоде все меньше и меньше хотелось оставаться дома. Дворы были заполнены детьми и простыми зеваками, а в парках и скверах и вовсе творился «беспредел». Природа буквально просыпалась… Зелень лезла из-под асфальта как сумасшедшая, а учитывая количество осадков, обрушившихся на город в конце недели, со временем этого зеленого безобразия должно было стать ещё больше.

На спортплощадке поблизости университета было тоже многолюдно. С тех пор, как занятия по физкультуре стали проходить на улице, на турниках теперь все чаще можно было встретить молодежь и не только, а на самой спортплощадке кто-то постоянно играл в футбол. Солнце грело вовсю. И словно вспомнив, что помимо секции существовала ещё другая жизнь, Дмитрий Терехов теперь частенько пропадал на улице, готовясь к соревнованиям по футболу, так как он играл в команде университета.

Как выяснилось позже, этого оказалось достаточно, чтобы собрав своих ребят, Лисов начал таскаться по всем спортивным площадкам, цинично комментируя каждый его забитый или пропущенный гол, постоянно сбивая с толку одногруппника.

— Пойдемте, посмотрим, как там наш колченогий играет, — предложил однажды он своей компании, стоило тем заявиться к нему в гости. — Удалось ли Терехову забить хотя бы один гол… Через неделю он едет на сборы. Вот и посмотрим, чему научил его за это время физрук.

Его идея поржать с заядлого спортсмена была встречена ими на «ура». И недолго думая над предложением приятеля, парни устремились к стадиону, где забравшись на турники, Лисов громко комментировал игру, прикинувшись рьяным болельщиком Терехова, а по факту лишь отвлекая того от забивания голов своими ехидными высказываниями.

Чуть позже на стадион подошли Сильвестр с Зонтиновым, преследуя цель также поддержать своего друга накануне непростых соревнований, но не так, как это делал Лисов, а по-доброму. Евангелина тоже была с ними, хоть и не планировала изначально сюда приходить. Футбол её никогда не интересовал, и, в отличие, от других девочек она не была любительницей наблюдать за раздевающимися в процессе игры парней, когда на поле становилось жарко от забитых голов.

Проходя мимо турников, она ни капли не удивилась, услышав в свой адрес приветствие от Лисова. Он и до этого не мог успокоиться, активизировавшись от игры Терехова, который по его вине пропустил пару голов в свои ворота. А когда на горизонте появилась Евангелина, окончательно «сошел с ума», пытаясь привлечь к себе её внимание.

Вволю налюбовавшись мускулатурой тела Терехова, Миранда смеялась над игрой ребят, пока её внимание не привлек ещё один парень, с которым сама Евангелина была знакома непонаслышке.

Умудрившись каким-то образом пропустить очередной гол, Терехов бегал по полю, матерясь и матеря своих коллег по команде. И вновь воодушевившись его проигрышем, Лисов не уставал комментировать его действия, параллельно давая советы, как надо правильно играть в футбол, будучи при этом вообще далеким от данного вида спорта, как Плутон от Луны. Разумеется, Миранда не смогла обойти вниманием столь экспрессивную личность, от чьего зоркого глаза не мог укрыться ни один недочет. Артем, конечно, не мог похвастаться такой же мускулатурой, как у Терехова, но привлекая к себе внимание девушек совсем другим, он ни капли не комплексовал из-за худощавой комплекции собственного тела.

Взгляд подруги Евангелины, а позже и её самой, были всецело прикованы к личности Лисова и его скромной компании. Заметив спустя время, что за ним пристально следит незнакомая миловидная брюнетка с длинными волосами, чьи карие глаза были окаймлены густыми ресницами, Артем ей подмигнул, отрываясь на миг от болтовни с Феликсом и его братьями, тем самым предоставляя возможность Терехову забить наконец-то долгожданный гол в чужие ворота и закончить начальный раунд со счетом «три-ноль» в пользу команды соперника.

Впрочем, будь Лисов здесь один или в компании того же Новаковского, то и вел бы он себя соответственно иначе, была уверена Евангелина. Он держался бы куда скромнее и не так активно комментировал происходящее, мешая её кузену, как капитану команды, вести по полю мяч.

— Кто это? — не удержавшись, осведомилась у Евангелины Миранда, указывая на Лисова.

— Так, один придурок, — отмахнулась она, не готовая о нем говорить. — Не обращай на него внимания.

— Он такой красавчик! — подбирая слюни, пролепетала Миранда, не сводя глаз с этого парня. — Может, поделишься ссылкой на его страницу в соцсети?

Пожав плечами, Евангелина отвернулась, переводя взгляд на поле, где бегал за мячом матерившийся Терехов.

— Это бесполезно, — покачала та головой, словно показывая, что не сможет ей помочь. — Она у него в закрытом доступе. Он никого в «друзья» не добавляет, кроме приближенных к нему лиц. Остальные просто висят у него в списках как читатели. Не думаю, что это хорошая идея — набиваться к нему в друзья без предварительного знакомства.

— Но ты все равно дай ссылку на его страницу, — настаивала Миранда, не на шутку заинтересовавшись личностью этого парня, о котором сама Евангелина почему-то была не самого лучшего мнения, называя его редчайшим хамлом, с которым не стоило связываться.

Глава 32

Репетиции Алекса Новаковского не прошли для нее даром. Встретившись там с его двоюродной сестрой, которую поначалу и вовсе приняла за паоня из-за её маскулинного вида, Евангелина охотно согласилась посетить на выходных недавно открывшийся ночной клуб «Сorason la Vida».

Фекла обещала взять с собой и сводных братьев. Средний заканчивал десятый класс. Младший — четвертый. Да и вообще, познакомившись с этой эксцентричной девицей поближе, у Евангелины сложилось впечатление, будто Фекла была главой этой своеобразной семейки, то дело устраиввя всякого рода проделки. Это было видно по тому, как негласно взяв шефство над своими братьями, дополнительно она взвалила на свои плечи еще и присмотр за дедом с прогрессирующей деменцией, чья мать, (их прабабка), приезжала раз в месяц убираться в их доме. В противном случае вся эта компания уже б давно утонула в тонне мусора и валявшихся где попало вещей. Сама же мать Феклы пребывала на заработках, приезжая домой лишь на пару дней в году.

Давно мечтая о свободолюбивых друзьях с незашореным взглядом на жизнь, связавшись с Новаковским и его родственницей, Евангелина впервые почувствовала себя счастливой, обретя в лице Феклы некое подобие старшей сестры, которой ей всегда не хватало. А Новаковский стал для нее чем-то вроде брата, с которым можно было подурачиться, не боясь выглядеть дурочкой в глазах окружающих.

Невероятно яркие и отзывчивые, в моменты общения эти двое то и дело пытались друг друга перекричать, делясь шутками и веселыми историями. И напоминая со стороны людей как не от мира сего, они повсюду привлекали к себе внимание, пусть их манеры и речевые обороты оставляли желать лучшего.

Единожды с ними пообщавшись, Евангелина поймала себя на мысли, что с этими ребятами ей намного интереснее, чем с одногруппницами, зацикленных на мальчиках и «отношениях». Поэтому не в состоянии похвастаться покп ни тем, ни другим, она старалась больше времени проводить в компании Феклы и её братьев, которых та называла в шутку «шкетами».

Последние казались ей забавными и безобидными. Старшая сестра держала братьев в узде, контролируя их каждый шаг. Эти люди были искренними в проявлении своих эмоций, и самой Евангелине легко дышалось в создаваемой ими атмосфере. Неудивительно, что она не стала отказываться от посещения ночного клуба, едва от Феклы поступило предложение побывать в этом заведении и посмотреть, что оно представляет из себя внутри.

На самом деле ей ни разу не приходилось посещать подобные места. Там, где они жили с отцом, на визиты в такие заведения у неё не было ни времени, ни подходящей компании. Поэтому слабо себе представляя, с чем придется ей столкнуться, готоая вырваться куда-нибудь, лишь бы немного развеяться, Евангелина все же рискнула податься в этот клуб, уверенная, что если она пойдет туда за компанию с Феклой, то с ней ничего страшного не случиться.

По этой причине она не стала предупреждать о своей новой авантюре отца. Не хотела лишний раз его беспокоить. В последнее время они стали реже общаться и он сам, похоже, не сильно страдал по этому поводу. У него была своя жизнь и свой досуг, и предоставляя возможность дочери жить так, как она считала нужным, не донимал ее бесконечным контролем, расспрашивая о делах, тем более ей было уже не пятнадцать, и она не нуждалась в особом присмотре. В данный момент его куда больше интересовал дачный участок, где он проводил все выходные напролет, находя отраду в садоводстве, которое терпеть не могла Евангелина. И едва начинался весенний сезон, попытка вытащить оттуда отца превращалась для неё в настоящую проблему, решать которую ей не очень-то хотелось.

Подготовка к походу в ночной клуб не заняла слишком много времени. И спустив на покупку новой одежды немалую часть своих сбережений, приводя себя в порядок, она решила воспользоваться макияжем.

Забыв за это время, как надо правильно держать в руках подводку для глаз и тушь, Евангелина сидела перед зеркалом, вырисовывая над веками глаз «стрелки», то и дело мысленно ругаясь, если у неё вдруг что-то шло не так. И стирая с верхнего века наверное раз десятый криво нарисованную «стрелку», в какой-то момент ей захотелось и вовсе забить на это дело, заметив спустя время, что подводка для глаз вкупе с зелеными тенями делали ее похожей на шалаву. Так что заявившись в таком виде в ночной клуб, она ничуть бы не удивилась, если кто-нибудь из тамошних парней попробовал её «снять», предлагая за вечер с ней определенную цену.

Забыв с момента использования перманентного макияжа, что такое краситься каждый день, убивая на это кучу времени, Евангелина только сейчас поняла, что с декоративной косметикой ей, похоже, и вправду надо завязывать, оставив для использования только нежного оттенка тени и блеск для губ. Поэтому намереваясь как можно скорее избавиться от криво нанесенного макияжа, она направилась в ванную комнату. Умыться и отправиться в ночной клуб как есть. Без зеленых теней, вызывающих «стрелок» на глазах и ярко-красной помады.

Времени на сборы оставалось не так уже и много. А ведь ей еще надо было дойти до остановки, и каким-то образом оттуда уехать, а потом, дождавшись на другом конце города саму Феклу с её братьями, всей гурьбой ввалиться в ночной клуб как есть. Слабо представляя себе, сколько денег ей придется потратить в этом заведении, и хватит ли ей оставшейся суммы, чтобы вернуться позже домой на такси, Евангелина остановила свой выбор на топе и короткой кожаной юбке.

Добравшись до умывальника, расположенного рядом с душевой, она открыла кран, и, пропуская сквозь пальцы еле теплую воду, стала напротив зеркала, стирая с лица остатки макияжа, пока до её слуха не донесся скрип открывающийся в ванную комнату дверь.

Глава 33

Почувствовав на груди бесстыдные прикосновения его пальцев, Евангелина успела раз десять пожалеть о том, что не надела сегодня бюстгальтер, который ей, в принципе, был и не нужен. Ласки Лисова были осторожными и то в то же время неловкими, но лично ей они были неприятны. У неё впервые так открыто шарили по груди, и она ничего не могла с этим поделать. Попробовать хоть как-то противостоять этому парню.

Обнаружив, что Евангелина никак не реагирует на его бесстыдные прикосновения, и даже не думает ему сопротивляться, Артем принялся исследовать её грудь с куда большей настойчивостью, сжимая кожу пальцами так, что от его прикосновений у девушки выступили слезы на глазах. Так не трогал её ещё никто… Она так тяжело дышала! Кажется, её по-настоящему возбуждали все эти действия, в чем Лисов ни капли не сомневался. Происходящее его заводило. Да так, что казалось ещё немного, и он окончательно потеряет голову, забыв обо всем на свете.

Ещё ни одна девушка так не влияла на него. Никого он так не хотел, как её. Быть рядом с ней. Слышать её едва слышные стоны и учащенное дыхание, сливающееся с его. Вдыхать её запах, с трудом удерживаясь при этом от желания прикусить слегка кожу на ее шее, либо плече. Ни от одной он не сходил еще настолько с ума, стремясь ею завладеть. А то, что происходило сейчас, иначе, как умопомрачением назвать было нельзя. Эта крошка просто обязана оказаться в его постели!

Лисову с трудом давался собственный контроль. И по правде сказать, он не совсем понимал, почему так происходило. У нее была мягкая на ощупь грудь с нежными сосками… Жаль, что он не мог оголить эту часть её тела прямо сейчас. Стащить с неё этот дурацкий топ и получить, наконец, возможность не просто касаться её груди, а ещё и любоваться ею вблизи. И будто проверяя, как далеко мог зайти в своих вольностях с её молчаливого согласия, он не спешил отпускать эту девушку, заранее себе представляя, как будет касаться её чувствительной кожи языком, слегка прикусывая её зубами. Такую, как она, можно было запросто довести до экстаза, просто массируя ей грудь языком, параллельно прислушиваясь к протяжным стонам её обладательницы. И он был не прочь заняться этим прямо здесь, в ванной комнате, окажись Литковская более сговорчивой и податливой к его просьбам.

Унесясь мысленно куда-то за пределы этой комнаты, в какой-то момент Артем просто перестал себя контролировать. И заранее себе представляя, как эта никем нетронутая красотка будет вопить, пытаясь воспрепятствовать его попыткам овладеть ею без всяких прелюдий, стоит той оказаться в его постели, он потянулся руками к её топу, пытаясь еще больше оголить ее плечо. В следующий момент он с такой силой сжал её грудь, что с трудом сдержав стон, Евангелина вскрикнула, взволнованная этой сценой и его горячими прикосновениями.

Лисов довольно усмехнулся. Эта чувственная и сладострастная сучка весьма остро реагировала на его ненавязчивые ласки. В постели она точно будет горячей. Стоит им только добраться до его спальни, а там уж он её как следует отжарит... В его постели им точно не придется скучать. Осталось только придумать, как её туда затащить, чтобы об их шалостях не догадались его родители, и сама она не проболталась, напрашиваясь на более жесткое наказание, чем принуждение к близости.

Евангелина уже не помнила момент, каким образом ей удалось освободиться. Вытянув назад свою руку, она заехала ему локтем в бок, вырываясь из хватки парня. Правда, её действия нисколько его не испугали. Наоборот, воодушевили на продолжение запретной игры, распаляя и подталкивая к нарушению последних выстроенных между ними границ.

Отскочив в сторону и тяжело дыша, она вновь уперлась поясницей о край раковины умывальника, только сейчас осознав, что ей нипочем не выбраться отсюда, пока этот тип будет стоять у неё на пути, настроившись с ней немного порезвиться. Точнее довести до финала то, что он не успел с ней сделать в доме у своего ныне покойного деда.

Довольный таким раскладом дел, Лисов подошел к ней вплотную, становясь ногами сначала на одну её ступню, затем — на вторую, сокращая дистанцию и опуская свои руки на её тонкие запястья. Теперь она не могла сделать больше ни шагу назад. О побеге не могло быть и речи. Заглянув ему в глаза, Евангелина заметила, как расширились его зрачки и потемнела радужка вокруг них.

— Ну, что ж давай, поиграем в игру, — усмехнулся Артем, с трудом переводя дыхание, — из разряда «Он — хочет, а она — держит оборону, притворяясь, что испытывает к нему только ненависть».

— Ты и вправду хочешь, чтобы я рассказала обо всем твоим родителям? — пригрозила ему Евангелина, ища взглядом колюще-режущее средство, при помощи которого она могла нейтрализовать этого парня и заставить покинуть ванную комнату.

— Уже страшно, — пролепетал тот, передразнивая её испуганный говор.

— Убери свою ногу! — приказала она, теряя последние остатки самообладания.

— Будь проще и мир к тебе потянется, — торжественно продекларировал Лисов, так и норовя схватить её за руку.

Не дав его пальцам сомкнуться на её запястье, Евангелина резко убрала свою руку, и, моментально дотянувшись до настенной полки, стащила оттуда «опасную бритву», раскрывая лезвие перед носом ошалевшего парня, будто вправду намеревалась вонзить эту штуковину ему в горло.

Отскочив в сторону с ловкостью, которой оставалось только позавидовать, сверкая глазами, Артем с недоумением уставился на сверкавшее лезвие, чудом на него не нарвавшись.

— Ещё шаг, — в глазах девушки горел огонь ненависти, — и я так исполосую твою физиономию, что мать родная не узнает! Не смей ко мне подходить!

Глава 34

Конечно, добираться до клуба на такси намного проще и легче, нежели поджидая на остановке общественный транспорт, и тем самым вызывая у проезжающих мимо водителей авто «трепетную» реакцию на свой наряд, оказаться втянутой в очередную «историю». Но раз Фекла пообещала заехать за ней, значит, так тому и быть. Надо просто дождаться подругу и не пытаться нарушить чужие планы. Даже если очень хотелось сделать все по-своему. Рискнуть и таки вызвать такси.

Увы, Евангелину не так нервировали сигналившие ей водители, сколько появившаяся в вечернем небе облачность, предвещавшая грозу. Так что если она не поторопиться покинуть остановку до её начала, то рисковала попасть под ливень и в таком виде заявиться в клуб.

Нервно поглядывая на часы, Евангелина успокоивлась, когда напротив остановился едаа дышащий на ладан микроавтобус, из окна которого выглянула сиявшая от радости Фекла, приглашая составить ей компанию.

Недолго думая, Евангелина поправила свой наряд и забралась в полупустую колымагу, только сейчас обнаружив, что забыла дома свою косуху. С такой скоростью она покидала компанию Лисова… Искренне надеясь, что на улице не сильно похолодает и ей не придется у кого-то одалживать куртку, она села рядом со словоохотливым братцем Феклы, равнодушно прислушиваясь к его ненавязчивой болтовне и умоляя Провидение, чтобы эта поездка закончилась как можно скорее. Сидевшая недалеко Фекла то и дело отдавала распоряжения водителю, в подробностях объясняя ему дорогу в клуб.

Сегодня воинственная кузина Егора была облачена в некое подобие вечернего наряда, который хоть и смотрелся на ней вполне прилично, но с учетом ее внешних данных все равно производил несколько противоречивое впечатление на окружающих.

— Командор, поднажми! — крикнула она водителю, показывая ему на циферблат своих наручных часов.

Как выяснилось позже, тот совсем недавно вышел на маршрут, поэтому путал названия остановок. Так что когда Дорофей озвучить вслух адрес ночного клуба, где им всем следовало выйти, внимательно выслушав его пожелания, водитель лишь развел руками в ответ, понятия не имея, где находилось данное заведение.

Словом, начало поездки Евангелине уже «понравилось». И если бы не пронизанная юмором атмосфера, поездка в ночной клуб превратилась бы для неё в сущую пытку Сумев, в конце концов, сконцентрироваться на других вещах, отбросив прочь унылые мысли, Евангелина вела себя куда раскованней, чем обычно.

На конечной остановке их ждал Егор. Они должны были его тоже забрать, и только потом всей гурьбой отправляться в ночной клуб. Водитель сделал так, как ему сказали, остановив свой транспорт в указанном месте, вот только самого Новаковского на месте почему-то не оказалось. Не став сдерживать эмоций по этому поводу, Фекла набрала номер его телефона, пытаясь выяснить причину опоздания кузена, не ограничивая себя при этом в использовании крепких выражений.

Егор опаздывать не хотел, но по-другому у него не получалось. Наметившиеся дела внесли корректировку в его привычный режим дня. И пообещав двоюродной сестре быть как штык на конечной, слегка пренебрег этим правилом, как только возникла неотложная ситуация. Оказывается, он попросту застрял в пробке при въезде в город, куда возвращался после нанесения визита деду в деревне. Ждать его никто не стал. Так что добираться до ночного клуба ему пришлось в итоге самому.

Познакомившись во время поездки с Дорофеем поближе, Евангелина впервые в жизни столкнулась со столь хвастливым парнем. Точнее с одним таким хвастуном она уже была знакома, причем далеко непонаслышке. Но этот превосходил его в своих "достижениях", так что порядочно разговорившись с ним во время поездки, спустя время Евангелина была в курсе его хобби, начиная с количества походов за ягодами и грибами, заканчивая рыбалкой. При этом он ни разу не поинтересовался её увлечениями. Ни разу не спросил, чем она увлекается и так далее, зациклившись сугубо на своей персоне. Поэтому быстро утомившись от его бесконечных рассказов, Евангелина вздохнула с облегчением, когда вдали замаячили стены здания ночного клуба, где Фекла сегодня собиралась «зажечь», чтобы вспоминать об этом их походе до конца лета, если у них, конечно, больше не представиться возможности посетить это заведение повторно.

Ее младший сводный брат Айк, с которым Евангелине посчастливилось познакомиться ещё во время посещений с Алексом музыкальной школв, был тоже не лыком шит. К тому же у этого закомплексованного мальчика имелись небольшие проблемы с головой. Ещё бы, с самого детства болтаться в окружении людей, где каждый диктовал ему свои условия, как самому младшему… В такой среде даже прирожденный лидер станет задротом, роняя свою самооценку на самое дно.

Тем не менее с Айком ей было веселее, чем со вторым сводным братом Феклы. Этот ребенок умел поддержать разговор, с трудом преодолевая застенчивость и являясь в этом плане полной противоположностью Дорофею. Айк предпочитал особо не распространяться о собственных увлечениях, за которые ему частенько прилетало от Феклы, державшей братьев в «ежовых» рукавицах.

Впрочем, сама поездка тоже оставляла желать лучшего. Стоило микроавтобусу сорваться с места, как нажав на газ, водитель резко пошел на обгон, стремясь обойти проезжающий мимо транспорт. Таким образом, устроив для своего полуразвалившегося микроавтобуса те еще гонки, он гнал его прочь, нигде особо не останавливаясь, пока компания не прибыла на место.

Останавливаясь там, где надо и где не надо, то и дело срываясь с места, словно за ними гнался кортеж полицейских, микроавтобус катил по улицам ночного города, рискуя попасть в ДТП. Вжавшись каждый в свое сидение, пассажиры успели не один раз пожалеть о том, что не воспользовались услугами такси.

Глава 35

Дожевывая десятый по счету пончик и заедая его параллельно огромной плюшкой, (да, Галочка каким-то образом ухитрилась протащить в ночной клуб еду), Мельчуцкая заедала стресс, жалуясь на громкую музыку. И пытаясь хоть как-то донести свою мысль до собеседника, ей то и дело приходилось всех перекрикивать, словно она специально преследовала цель сорвать свои голосовые связки. Не отставала от неё в этом плане и Фекла. И спиртное здесь было не причем.

Будучи далеко не тихим по жизни человеком, под влиянием развязной атмосферы кузина Новаковского разошлась не на шутку. И словно напрашиваясь угодить в очередное «приключение», вела себя довольно вызывающе, приковывая к себе внимание окружающих.

Тщетно Евангелина пыталась её одернуть. Та была ноль внимания на неё. У Феклы было свое настроение, и она не считала, что её поведение выходило в тот вечер за рамки. А ведь она собиралась после клуба поехать погудеть куда-нибудь ещё. Только самой Евангелине такая мысль не казалось чересчур заманчивой.

Ей завтра на пары, (пусть и во второй половине дня), так что в любом случае нельзя было терять головы. Но разве кузине Новаковского что-то докажешь? Фекла являла собой воплощение вихря безудержных эмоций. Была этаким кладезем энергии без тормозов, готовой захлестнуть любого, кто осмелиться стать у неё на пути.

— Сегодня дедушка нам все оплачивает… Со своей пенсии, — торжественно заявила она, потрясывая в воздухе наличкой. — Правда сам он об этом пока не в курсе. И надеюсь, не узнает. — Её глаза сверкали пьяным блеском, и она даже не пыталась скрыть его от сводных братьев и своих новых знакомых.

Вопросительно уставившись на неё, Евангелина пригубила свой коктейль. И посчитав, что на сегодня с неё хватит, тут же отставила бокал в сторону, равнодушно рассматривая обстановку. Сумма расходов оказалась не такой уж и высокой. И если особо не тратиться на выпивку, то, в принципе, на пару раз посидеть в таком заведениях средств хватало. Другое дело, когда она начнет зарабатывать по-настоящему. Тогда, пожалуй, можно будет позволить себе разогнаться в невообразимых затратах. Правда для этого ей ещё надо обзавестись более-менее нормальным заработком. Не тем, что предлагал Лисов, а гораздо более адекватным. Тогда заработанных денег ей хватит не только на посиделки с друзьями, но и на многие другие вещи, о которых ей пока что приходилось только мечтать.

Исходя из объема того скудного запаса денег, который оставался в их распоряжении, выбирать Фекле, как и ее окружению, было, в общем-то, не из чего. Поэтому довольствуясь самым дешевым пойлом, которое удалось ей отыскать в меню, и, пробуя выбранные напитки на вкус, она не смела их критиковать, понимая, что заказать что-то более существенное у нее пока вряд ли получится. Вот если бы в их компании был человек, у которого водились деньги, тогда другое дело. А пока что приходилось во всем себя ограничивать, довольствуясь малым.

Прилично приняв на грудь, Новаковский к тому времени также разошелся не на шутку. И наблюдая за его повадками со стороны, Евангелина пришла к мысли, что это было для него не пределом.

Рассыпая своими пародиями направо и налево, он ещё долго не мог заткнуться, фонтанируя различными прибаутками. Причем повлияло на него, судя по поведению, не только спиртное, но и само окружение, ловившее каждое его слово и внимавшее каждому его жесту. В этом плане здоровую конкуренцию ему могла составить разве что сама Фекла. Впрочем, эти двое стоили друг друга. И только сейчас осознав, как сильно повезло ей оказаться в компании столь шебутных людей, Евангелина мечтала о том, что времяпровождение в этом ночном клубе не заканчивалось для них никогда.

— Что-то тот пацанчик так странно смотрит на тебя, —толкнув её в бок локтем, Фекла кивнула в сторону какого-то незнакомца, который засев в дальнем углу зала, не сводил взгляда с её откровенного наряда.

— Неужели? — пошутила Евангелина, пытаясь скрыть от неё блеск в своих глазах.

В этом клубе на неё смотрели много парней, к чьим взглядам за это время она уже успела привыкнуть. Жаль, её окружение заметило это только сейчас.

— Может, я просто ему понравилась?

Надменно фыркнув, Фекла отрицательно кивнула, и бросив в сторону глазевшего в их сторону типа враждебный взгляд, невольно добавила, сжимая кулаки:

— А может, он просто хочет получить от меня по башке?!

И словно на расстояни прочувствовав от неё угрозу на расстоянии, незнакомец моментально от них отвернулся, сосредотачивая свое внимание на других, более доступных девицах. Такую девушку как Евангелина Литковская он видел здесь впервые. И если бы она пришла сюда одна, возможно, он попробовал с ней не просто познакомиться, а «снять» её на одну ночь, надеясь неплохо провести время в её компании.

В следующий момент зазвучала зажигательная музыка. И улыбнувшись ребятам уголком губ, Фекла устремилась в сторону танцпола, мгновенно забыв обо всем на свете. Довольно скоро к ней примкнули и одногруппницы Евангелины. Новаковский был тоже не прочь составить им компанию, но, несмотря на количество выпитого, сам он пока еще не дошел до той степени кондиции, чтобы пустившись в пляс с остальными, перестать обращать внимание на чужие танцы, сравнивая их со своими.

— И когда же, интересно, у тебя настанет это состояние? — поинтересовалась у него Евангелина, кивая в сторону танцпола, где вовсю зажигала со своими шкетами Фекла,

— Точно сказать не могу, — бросил Егор, сжимая в руке бокал с недопитым коктейлем. — Но, думаю, после пятой порции меня уже должно понести вразнос. — И застыв так с вытянутым вперед стаканом, неожиданно добавил, слегка утрируя: — Жаль, с нами нет Лисова. Главного «алкаша» любой мегапати. Не то б мы с ним сейчас тут устроили…

Глава 36

Это действительно был он. Его бы она не спутала ни с кем другим. По крайней мере, Евангелина не могла вспомнить, кто из её ближайшего окружения одевался бы также стильно, как этот парень, приковывающий к себе взгляды всюду, где бы он не появился.

Кого-кого, а Лисова она здесь точно не ожидала увидеть. И на удивление, он пребывал в самом что ни есть прекрасном расположении духа, что происходило с ним не часто.

— Привет! Ты как всегда суперски выглядишь! — поприветствовала его одна из бывших одноклассниц, искренне обрадовавшись возможности перекинуться хоть словом с бывшим знакомым.

— Я знаю, — самоуверенно отозвался Артем, судорожно вспоминая, в какой именно элитной школе ему довелось пресекаться с этой девицей, ведь за время получения среднего образования ему пришлось сменить около пяти учебных заведений, где он особо не задерживался в силу своего непростого характера, после чего смахнув со своей новой футболки невидимую пыль, добавил: — Для сельской местности сойдет.

Никогда не воспринимая всерьёз комплименты, он старался низводить их до уровня простых слов. Те ничего не значили для него. И прекрасно зная себе цену, он никогда не опускался до того, чтобы вымалывать признание у окружающих, даже если эти пустые слова заставляли остальных людей, (не таких уверенных в своей значимости), чувствовать себя немного лучше.

Пытаясь уловить из незамысловатого диалога его свиты отдельные фразы, Евангелина не переставала поражаться умению этого типа вывозить самые приторные темы, снисходя до сарказма там, где это было возможно. И почти сразу решив для себя избегать Лисова весь вечер, ничем не выдавая своего здесь присутствия, тогда она ещё не понимала, что её тема с прикрытием уже давно была на грани провала.

Являясь сегодня воплощением вычурной элегантности, он умел расположить к себе людей, когда ему надо было с них что-то поиметь. Так что не переставая поражаться умению этого парня лицемерить, в какой-то момент Евангелина и сама усомнилась в степени его искренности по отношению к ней самой. И категорически отказываясь понимать, что на самом деле стояло за его повышенным вниманием к её персоне, она неожиданно заметила, как ненадолго покинув свою компанию, он достал телефон и принялся набирать по нему чей-то номер.

Несложно было догадаться, кому он звонил. Феликс обещал быть здесь с минуту на минуту, но условившись встретиться с ним на одно время, их пути немного разошлись. Так что тщетно пытаясь определить нынешнее местонахождение своего приятеля, Артем снова и снова набирал номер его телефона, до последнего надеясь до него дозвониться. Наконец предпринятые им усилия увенчались успехом и на втором конце провода после непродолжительной паузы таки соизволили взять трубку.

— До тебя дозвониться, как до министра финансов, — подтрунивая над ним, отозвался Лисов. — Дозвонился и чувствуешь себя счастливым...

Дальнейший их разговор Евангелина уже не слышала, — слишком громко разговаривал на сцене ведущий и играла музыка. Побещав приятелю быть здесь с минуту на минуту, Феликс дал наконец о себе знать, с горящим взором переступая порог ночного заведения.

Заприметив друг друга ещё издалека, оба бросились обмениваться приветствиями, будто не виделись целых десять лет. Так что глядя на них сейчас, таких веселых и счастливых как никогда, Евангелина испытывала тайный приступ зависти, не в состоянии признаться в этом даже самой себе.

— Да вы ли это, уважаемый? — не удержавшись от сарказма, Феликс хлопнул своего приятеля по плечу.

Присмотревшись к этому типу повнимательней Евангелина только сейчас заметила на его шее татуировку. Несмотря на бродяжный стиль одежды, этот бродяга был недурен собой, вот только в его пронзительно черных, с узким разрезом глазах светилось что-то не очень хорошее. Он как будто постоянно был настороже, готовый разорвать любого, кто осмелиться нанести вред его обеспеченному приятелю, чье финансовое состояние позволяло ему вести тот образ жизни, о котором он, Феликс, мог лишь мечтать.

Не собираясь здесь надолго оставаться, Евангелина планировала уйти домой ближк к десяти, только Фекла даже слышать ничего не хотела в ответ, не понимая причины ее отказа сидеть с ними до последнего. Вечер находился в самом разгаре и уходить отсюда раньше полуночи никто не хотел.

Заприметив своего одногруппника, Егор решил тоже составить ему компанию, похвалив его прикид. Тот, в свою очередь, потянув руку к его футболке, где посередине красовалась надпись «The SeX Machinе», поддев пальцами её края, прочитал вслух название вышитого на ней логотипа компании, выпускавшей одежду, чей экземпляр оказался сейчас на самом Новаковском.

Главное, что заметить эту несостыковку удалось одному только Лисову. Для остальных подобная надпись не несла особой смысловой нагрузки. И вправду, ведь производителем этой футболки оказалась фирма, занимавшаяся выпуском и продажей презервативов. И пытаясь произвести впечатление на девушек в клубе, Егор и приобрел эту футболку на распродаже, не особо вникая, кто являлся её настоящим поставщиком.

Стоило Лисову озвучить вслух свою находку, как подтянувшиеся к нему одноклассники вдруг громко захохотали. Не веря своим ушам, Евангелина моментально вспыхнула, сетуя внутри себя на своевременную находчивость успевшего и здесь отличиться Новаковского.

На самом деле он выиграл эту футболку по акции, затариваясь перед походом в ночной клуб мужской контрацепцией, которой, правда, в ближайшее время у него вряд ли бы получилось использовать по назначению. Но надежда, как говориться, умирает последней. И если раньше ему не особо удавалось наладить личную жизнь, то с такой футболкой его шансы подцепить себе какую-нибудь девицу и лишиться постылой невинности, могли только возрасти.

Глава 37

Вечер набирал оборотов. И не в состоянии все время спокойно сидеть на месте и ждать у моря погоды, допив остатки коктейля, Фекла вновь ринулась на танцпол, оставляя Евангелину наедине с собой. Чуть позже своей сестре составил компанию и Дорофей, не собираясь отставать от остальных.

Двигаясь подобно культуристу во время разминки, он пытался копировать движения Феклы, то и дело рисковавшей заехать во время танца кому-то локтем в глаз или в челюсть, так что со стороны это выглядело, как будто он не танцевал, а просто разминал под музыку свои ноги и руки, готовясь к соревнованиям по легкой атлетике. И как ни пытался Дорофей подогнать свои нелепые в стиле робота движения под ритм музыки, у него все получалось невпопад.

Оставив его, в конце концов, в покое, Фекла выловила из толпы бухого парня, и, умудрившись каким-то образом подхватить его под руки, принялась «зажигать» среди толпы, то и дело натыкаясь на чьи-то вертевшиеся поблизости тела.

Понятия не имея, что представляет из себя его новая партнерша, он танцевал с Феклой так, словно был знаком с ней ещё со времен прошлой жизни. И едва к ним подошла его настоящая пассия, приревновавшая своего избранника к этой невесть откуда взявшейся на их голову незнакомке, не на шутку разойдясь в своем танце, Фекла намеренно задела её плечом, втягивая пару в очередной конфликт, избежать которого уже не удавалось. Не особо церемонясь, Фекла послала их куда подальше, и, помахав со своего места Евангелине рукой, позвала её на танцпол, предлагая составить им с Дорофеем компанию.

Наблюдая за происходящим со стороны, Евангелина не сразу обнаружила, что осталась за барной стойкой совсем одна. И чувствуя себя слегка захмелевшей, а значит уязвимой перед домогательствами любого парня, она рисковала вляпаться в новые «неприятности», когда поискав взглядом пропавшего из вида Новаковского, чтобы вместе с ним уехать домой на такси, внезапно почувствовала, что к ней кто-то подсел.

Немного испугавшись, Евангелина судорожно сжала пустой бокал, когда совсем рядом прозвучал голос, который она узнала бы из тысячи:

— Привет, рыбка! Чего скучаем?

Осознав, наконец, кто именно к ней подсел, чтобы составить ей компанию, её первым желанием было соскочить со стула и под выдуманным предлогом броситься прочь, лишь не оставаться с этим человеком наедине. Но устав под конец вечера постоянно от кого-то сбегать, плюс алкоголь тоже дал свое, Евангелина была вынуждена остаться на месте, подсознательно чувствуя, что её личные «приключения» только начинаются. Как ни пыталась она избегать общества этого парня, под конец вечера ей все равно пришлось остаться с ним.

Каким образом Лисов ухитрился вырваться из кольца обступивших его бывших одноклассников, включая нынешнюю пассию, чтобы оказаться с ней, для Евангелины так и осталось загадкой. Но бросив мимолетный взгляд в сторону Эрики, она была слегка удивлена, обнаружив, что его пассия отнюдь не скучала, пребывая в компании болтавшего Феликса и с обожанием глядевшего на неё Новаковского. И продолжая сравнивать визуально Лисова с его друзьями, Евангелина была вынуждена отметить, что ей повезло общаться и жить под одной крышей с наиболее привлекательным из них. И в то же время самым злопамятным и неадекватным типом, чей нрав до сих пор оставлял желать лучшего.

— Почему ты всюду таскаешься за мной?! — проронила она, чувствуя, как на её щеках невольно проступает румянец. То ли из-за алкоголя, то ли ещё по какой-то неведомой для неё причине. — Я же сказала, что не хочу тебя больше видеть.

— Не поверишь, но этот самый вопрос я хотел как раз задать тебе, — промолвил Артем, оценивающим взглядом скользнув по её ключицам и остановившись на её вздымающейся груди, снова поднял глаза, перехватывая слегка захмелевший взгляд собеседницы. — И вообще, что здесь делаешь ТЫ? Особам наподобие тебя в такое время давным-давно следует быть дома, в своей постельке с подоткнутым одеяльцем, а не выискивать «приключения» на свое нежное место...

— Вообще-то, я пришла сюда со своими друзьями, если ты до сих пор не понял, — возразила Евангелина, закипая каждый раз, когда он затрагивал в разговорах её личную жизнь, указывая, с кем и как именно она должна спать. Также не привыкнув к столь пристальным взглядам со стороны, будто бы она была каким-то товаром на прилавке с прикленным сверху ценником, Евангелина испытывала неловкость, пытаясь скрыть свое смущение за нервным поведением.

— Друзьями? — оглянувшись по сторонам, переспросил Лисов. — Что-то я их не вижу…

— Ты неправильно меня понял, — добавила Евангелина. — Я пришла сюда не одна, а с Егором и его двоюродной сестрой.

— С той вульгарной девицей и школьниками-задротами из ее компании?! — вырвалось у него быстрее, чем он успел прикусить себе язык, никогда не скупясь на фразеологические обороты, едва дело касалось обсуждения внешности и повадок малознакомых людей, мнение о которых у него обычно складывалось на основе поверхностного с ними общения. — Ежели тебе нужна нормальная компания, то могла бы поискать себе в качестве друзей кого-нибудь получше. По крайней мере, я до последнего надеялся, что тебе не все равно, с кем водить знакомство. Жаль, что мое предположение оказалось ошибочным.

— И это говорит мне человек, который сам дружит с выпускниками школы-интерната, — фыркнула Евангелина, ненароком напомнив ему о прошлом Феликса.

Невольно вздрогнув, Лисов посмотрел на неё так, будто собирался бросить в её адрес очередную колкость, но пересив себя и сдержав этот порыв, хладнокровно перевел разговор на другую тему:

Глава 38

Егору ещё никогда не приходилось видеть столь шикарной девушки. Её длинные черные шелковые волосы сверкали в лучах здешнего света, а во взгляде темно-серых глаз то и дело вспыхивали искры страсти и непримиримости, намекая на невероятную темпераментность их обладательницы.

Соизволив за ней слегка приударить, он надеялся, что зациклившись на Евангелине, Лисов ненадолго забудет о существовании своей нынешней пассии, что позволит ему приблизиться к этой девушке и познакомиться с ней поближе. Всецело погружаясь в атмосферу общения с Эрикой, Егор не сразу осознал, что произошло чудо, и эта бестия таки согласилась составить ему компанию, совсем не зная его.

Новаковскому было достаточно пару секунд времени для взаимодействия с любой незнакомой девушкой, чтобы понять в дальнейшем, его это история или нет. И если он испытывал к ней на подсознательном уровне некое подобие влечения, значит был смысл развивать с этой особой общение и дальше. В противном случае любовной истории могло не случиться, а отношения - не состояться.

Симпатия к девушке начиналась у него с банального сексуального интереса. Достаточно было одного импульса, чтобы вспыхнул костер страсти. Так, собственно, произошло у него с Эрикой. Чужой и недоступной пока для него красотки. Доселе его не тянуло ещё так сильно ни к одной из них. Максимум — он испытывал к ним что-то наподобие симпатии, зацикливаясь, в основном, на самом себе. А стоило ему столкнуться с Эрикой, как окончательно потеряв голову, он уже начал мечтать о том, чтобы ею завладеть, и вырвав ее из лап самовлюбленного нарцисса, сделать, в конце концов, своей.

Как все это обставить, Егор не знал, но интуиция ему подсказывала, что в этот раз он не ошибся.

Это действительно была ОНА. Та самая единственная и неповторимая. Его «вторая половинка». Идеал девушки, с которой он был готов прожить до глубокой старости и родить кучу детей. И чтобы добиться её расположения, ради такого случая он был готов пойти на все. Вплоть до того, чтобы набившись в дружбаны к одногруппнику, подобраться к его девушке поближе и попытаться отбить её у него, лишая того впоследствии возможности касаться в дальнейшем холеного тела этой взрывной стервочки, которая в недалеком будущем будет наверняка стонать уже в его постели. Постели Егора Новаковского, удивляясь, как раньше могла жить без такого парня как он, готового ради неё достать даже с неба луну. Потому что прежний её любовник, сосредоточенный на самом себе и своих интересах, на подобные поступки был неспособен, что только удваивало его, Новаковского, шансы приблизиться к этой девушке и сделать её своим постоянным объектом воздыхания.

Не на шутку ужаснувшись перспективе остаться наедине с Лисовым, Евангелина ещё раз поискала взглядом пропавшую Феклу. И случайно остановившись взглядом на Эрике, которую вел на танцпол Егор, нервно усмехнулась, кивая ему в сторону этих двоих:

— Твоя дама осталась без внимания… Не боишься, что она в срочном порядке начнет подыскивать тебе замену?

— Пусть ищет. Мне плевать… — безэмоциональным тоном выдал Артем, даже не глядя в сторону своей благоверной. Но если бы он и соизволил обернуться, то наверное сильно бы удивился, обнаружив свою пассию в компании Новаковского.

Умудрившись каким-то образом добиться внимания одной из самых красивых девушек города, Егор пригласил её на танец, и только сейчас обнаружив, как нелепо смотрелась на нем его футболка с дешевой и дурацкой надписью, попытался тут же от неё избавиться.

Стянув ее через голову одним движением, от которого у его спутницы перехватило дыхание, он зашвырнул предмет своей одежды в толпу, оставшись посреди зала в одних джинсах, после чего коснувшись ладонями своих висков, провел руками по голове назад. Это было до умопомрачения эротично. И скользя взглядом по шее, плечам, груди и легкому прессу этого смуглого парня, от которого за километр веяло какой-то первобытной энергетикой и харизмой, Эрика перестала насмешливо улыбаться, оторопев от его действий.

Все, что он делал, безумно ее заводило. И не зная, специально ли было им так задумано, или непреднамеренно, но своей цели этот незнакомец достиг — она почувствовала горячую волну возбуждения, прошедшуюся по всему её телу и отдавшуюся где-то внизу живота. Её тело изнывало от отсутствия ласк. Она уже и забыть забыла, когда в последний раз проводила время в постели Лисова, не в состоянии слишком долго обходиться без интимной близости.

С того момента, как в доме его родителей поселилась эта несносная девка, которой он соизволил уделить внимание даже сегодня, вместо того, чтобы находиться подле неё весь вечер, он стал все чаще исчезать с её поля зрения, игнорируя все её намеки на встречи и даже звонки, придумывая различные отмазки, лишь бы не брать трубку. Теперь для нее все стало на свои места. И глядя на то, как мило он воркует о чем-то с миловидной незнакомкой, похожей на вечную девственницу, она нашла ту самую причину, по которой ее ухажер начал избегать с ней общения, флиртуя сейчас с другой прямо у неё на глазах.

Да, сиськи у этой томной куклы классные, — сама она таким размером похвастаться не могла. Может этим его дрянь и зацепила, как знать?! Выглядело все банально, но в плане выбора девушек Лисов всегда оставался непредсказуемым. Никогда нельзя было однозначно понять, кто именно ему понравится, а кто — нет. У некоторых её подруг была тоже классная грудь, но они почему-то так и не стали обьектом его пристального внимания. А это значило, что у него имелся определенный фетиш в выборе партнерши.

Ему нравились порочные девственницы с невинным взглядом, чей подспудный огонь можно было высвободить лишь путем постепенного их развращения и обучения всяким непристойностям в постели. А Евангелина Литковской почти полностью подпадала под образ его интимных фантазий, изображая из себя недотрогу, но сама об этом не догадываяст. Неудивительно, что он на нее запал, моментально забыв о существовании остальных красивых девушек. От того никак и не мог успокоиться, всюду таскаясь за своей одногруппницей и отгоняя от неё потенциальных поклонников. А вот за ней, Эрикой, он не бегал так еще никогда, обращаясь словно с какой-то дешевкой. Так что если она окажется сегодня в объятиях другого человека, виноватым в этом будет только он один, включая его игнорирование сегодняшних её звонки и неоднократные отказы в интимной близости, чего ранее за ним не водилось.

Глава 39

В центре зала завязалась драка. Перепало даже Дорофею, хотя он вообще никуда не лез. Теперь у него под левым глазом красовался внушительный синяк, последствия которого придется долго снимать. Так что если бы ему не пришла на помощь Фекла, пребывание в этом клубе для парня закончилось бы плачевно.

Где бы не появился Новаковский, почти всегда завязывались конфликты, приобретающие впоследствие стихийный характер. Впрочем, Лисов слыл не менее скандальной личностью, но с его подачи все эти конфликты принимали скорее игровую форму и на серьёзные разборки, в целом, мало походили. Так что всецело контролируя этот процесс, он мог потушить его в самом начале, либо раздуть до невероятных масштабов, стараясь вовлечь в проттвостояние как можно больше людей.

В случае с Новаковским в тот вечер все вышло за рамки. И бросившись в какой-то степени ему на выручку, Лисов довольно слабо себе представлял, с чем именно ему придется столкнуться. Но если бы решившие проучить Егора парни знали наперед, чем закончится для них этот конфликт, то наверное сто раз бы подумали, прежде чем набрасываться на него, качая свои права.

Очень скоро «Канцлер ада» вырвался из души интеллигентного, на первый взгляд, студента, дав знать о себе не в самый подходящий для этого момент. И быстро перебросив через плечо обескураженную Эрику, прежде чем выскочить из зала с захваченным «трофеем», Егор умудрился укусить её за бедро, оставив на коже отметины своих зубов.

Оказавшись в зале без поддержки и не имея теперь ни малейшего понятия о том, что делать ей дальше, Евангелина бросилась проверять баланс на своей карте. Как назло, денег на поездку на такси не хватило, виной чему стали её непомерные траты на всевозможные коктейли.

Окончательно потеряв голову от желания выглядеть своей в новоприобретенной компании, в какой-то момент она просто перестала контролировать свои расходы, зато теперь ей придется добираться домой на общественном транспорте, что при нынешнем её облике и слегка хмельном состоянии было чревато новыми «приключениями», от которых теперь её уже точно никто не спасет. Ни пропавший за мгновение куда-то Лисов, ни выдиравшая сейчас патлы какой-то подвыпившей девке Фекла. Оставалось только договориться с человеком, у которого был собственный транспорт, но найти его в такой кутерьме было непросто. Да и своих машин у её знакомых пока не имелось. Тем не менее ночной клуб следовало покинуть как можно скорее. Поэтому тотчас отправившись на поиски кузины Новаковского, Евангелина впервые в жизни серьёзно растерялась, чувствуя себя невероятно напуганной.

Конечно, она могла бы попросить Лисова вызвать для неё такси, но связываться с этим типом повторно ей уже не хотелось. Причем тот наверняка бы предложил ей поехать вместе с ним и его компанией. А при таком раскладе дел о какой-либо совместной поездке на авто, да ещё в компании малознакомых и пьяных парней не могло быть и речи. Причем парни еще как парни, а вот пл-настоящему ей следовало опасаться захмелевшего Лисова.

Поиски Феклы наконец увенчались успехом. Обнаружив кузину Новаковского в компании незнакомых девчонок, Евангелина потащила её прочь из ночного клуба, взяв курс в сторону остановки. Чуть позже к ним присоединились Галочка с Гольдштейн в надежде поймать там общественный транспорт и тоже, таким образом, уехать домой.

Так, за веселыми разговорами, прибаутками и подшучиваниями в адрес отсутствовавшего Новаковского, прошло ещё немало времени. И рискнув осведомиться у местного «пассажира» бомжеватого вида как часто в этой местности ходит транспорт, Дорофей успел пожалеть о своей инициативе, получив от него весьма неоднозначный ответ. Оказывается, транспорт здесь все же ходил, но не так часто, как хотелось бы, в чем очень скоро им пришлось убедиться на собственном примере. И рассчитывая уехать отсюда как можно скорее, в результате ожидание транспорта затянулось для них на целых полчаса, если не больше.

— Хорошо стоим… — саркастически молвила Фекла, посматривая на свои наручные часы. — Уже без двадцати двенадцать, а транспорта до сих пор нет.

Переминаясь с ноги на ногу и всматриваясь в надпись «Чистые стены — иллюзия порядка», сделанную в стиле граффити на стене перед ним, Дорофей заикнулся насчет такси, но у денег на такую «роскошь» у них уже не оставалось. Наконец, вдали показалась какая-то маршрутка.

Махнув рукой, Фекла с братом бросились за ней вдогонку. И умудрившись каким-то образом догнать злосчастный транспорт, они оказались слегка разочарованы, узнав, что тот едет совсем другим путем, да ещё и по тройной цене.

Прекрасно понимая, что в такое время она вряд ли сможет добраться на общественном транспорте в ту часть города, где жил её отец, Евангелина планировала остаться у Феклы с ночевкой. Но услышав, сколько придется заплатить ей за поездку. Тем более та пообещала не оставлять её одну.

Затолкав брата пинками в транспорт, Фекла попрощалась с ним в свойственной только ей манере. И не дав ему возможности как следует с ними попрощаться, захлопнула дверь прямо перед его носом, опасаясь, как бы тот не остался на остановке, передумав ехать домой. Чуть позже уехали Галочка и Зоя. Таким образом, оставшись на остановке совсем одни, Евангелина с Феклой превратились в манящий «объект» внимания всех мимо проезжавших авто.

Принимая их за начинающих «ночных бабочек», чуть ли не каждый водитель считал своим долгом посигналить девушкам, усугубляя и без того их шаткую психику в здешней обстановке.

Евангелина никогда ещё не чувствовала себя столь отвратительно, пожминая плоды собственной легкомысленности. А ведь не закажи она тогда тот дорогой коктейль, то сейчас наверняка была бы дома, а не стояла на остановке, ловя неоднозначные «комплименты» от местных водителей. И как теперь она попадет домой, о том Евангелина не имела ни малейшего представления, надеясь добраться туда хотя бы до наступления рассвета. Ведь после того, как проводив всех на маршрутку, никакого транспорта, кроме изредка проезжавших по пустынному проспекту авто, они с Феклой больше не наблюдали.

Глава 40

Это была, пожалуй, самая неоднозначная ситуация, в которую ей когда-либо приходилось попадать. И находясь в предвкушении дальнейшего развития событий, Евангелина ещё долго не могла прийти в себя, пытаясь обуздать свои эмоции. Все-таки как не страшилась она садиться в одну машину с Лисовым, а отказаться от его помощи сейчас она не могла, чувствуя себя слишком уставшей и продрогшей, чтобы корчить из саму неприступность.

К тому же будучи напуганной до чертиков, ей хотелось как можно скорее оказаться дома. И плевать, каким транспортом туда она добереться. Тем более она была уверена, что Лисов не просто так проезжал мимо, попросив водителя остановиться напротив них. Наверняка он следил за ней ещё с момента столкновения в стенах клуба, словно предчувствуя, что эта история закончится именно так.

— Значит нам с вами по пути? — уточнил он, когда Фекла в двух словах поведала ему об их злоключениях.

— Что значит, «по пути»? — удивилась она, поражаясь постановке его вопроса.

Не придав особого значения ухмылке Лисова, адресованной танцу Феклы, которая размахивая накануне руками посреди шоссе, показывала проезжавшим мимо них водителям авто неприличные жесты, Евангелина не собиралась молчать. Вот только позубоскалить в ответ на её объяснения Артем не успел. На углу квартала показались вооруженные битами ребята.

— А это ещё кто такие? — удивился Феликс, изучая издалека пришельцев. — Ещё одни твои знакомые? — толкнул он в бок своего приятеля.

Присмотревшись к ним внимательнее и узнав среди них типа, с которым накануне подрался заведеный Новаковский, для того все стало на свои места.

— Похоже, они пришли за нами, — тронув за плечо Евангелину, вполголоса молвила Фекла, ошибочно приняв этих ребят за подмогу тех чудиков, которые были посланы перед этим ею на остановке. — Видать, здорово я их тогда припугнула.

С обомлевшим видом уставившись на ребят, которые к ним приближались, Евангелина не знала, что сказать. Ей было плевать, кто они и кого собираются угробить: её новую подругу или Лисова. Сейчас ей больше всего хотелось самой не попасть под раздачу. И если эта группа и вправду представляла собою подмогу тех «кузнечиков», с которыми они разминулись с Феклой на остановке, тогда организации их атакующего состава оставалось только позавидовать.

О том, чтобы схлестнуться с ними в неравном бою, не могло быть и речи. Правда, их появление стало для Евангелины последним аргументом, заставившем её иначе посмотреть на такси перед собой как на последний оплот их спасения от шайки неадекватов. Орава гопников была почти в нескольких шагах от них, когда даже не раздумывая о том, правильно она делает или нет, вскочила в салон такси вместе с Феклой, занимая задние места. Захлопывая за собою двери, две приятельницы машинально оглянулись назад, пристально следя за выражением лиц обескураженных ребят.

Резко развернувшись и сдав немного назад, таксист поехал прямо на эту группу парней, чуть не задавив самого ретивого из них, рискнувшего броситься на крышку капота авто. У Евангелины аж дух захватил от увиденного. Устремившись в сторону шоссе, машина поехала прочь, оставив перепуганных молодчиков где-то позади себя.

— Будем надеяться, что они не превратятся в киборгов и не погонятся за нами, — поделился своими соображениями с Лисовым сидевший рядом с Евангелиной Феликс, проводив отставших от них ребят наигранно печальным взором.

— Я тоже искренне на это надеюсь, — добавил тот, занимая место рядом с водителем.

Через пару минут автомобиль набрал такую скорость, что если бы группа незнакомцев вдруг вздумала броситься за ними вдогонку, то догнать машину при всем своем желании у них вряд ли бы получилось. Ловкость водителя и отсутствие «конкурентов» на пустынной дороге было только на руку конкурентам. И едва авто, покинув пределы города, запетляло вдоль провинциальных кварталов, подмигнув Лисову, Феликс на всякий случай предупредил своих спутниц:

— На вашем месте я не стал бы с ним ездить.

— Это ещё почему? — поинтересовалась у него Фекла, перестав на миг ругаться, посылая гопников по известному адресу.

— У этого парня есть привычка все время подгонять водителя, — пояснил тот, улыбаясь ей, — поэтому надо поистине обладать невероятной силой духа и крепкими нервами, чтобы вынести поездку с таким «пассажиром».

С интересом прислушиваясь к его болтовне, время от времени Фекла вставляла в беседу и свое словцо, заранее договорившись с ребятами, где им следовало выйти. И находясь между этими двумя словно между молотом и наковальней, Евангелина чувствовала себя не самым лучшим образом. Один только Артем, подсказывая дорогу водителю со слов самой Феклы, на протяжении всего путешествия демонстрировал поистине удивительную стойкость и самообладание в столь экстремальных условиях, что было на него не похоже.

Оказавшись в провинциальной глуши, такси попетляло кривыми улицами, пока не выбралось на ту часть дороги, куда первоначально и указывала Фекла. Прежде знакомая местность приобретала в ночную пору настолько мистический вид, что ориентироваться в ней было непросто даже местным жителям, возвращавшихся в столь позднее время домой.

— А тебе не страшно ходить здесь ночью? — как бы невзначай поинтересовался у неё Феликс, изучая местные «достопримечательности» наполовину заброшенного поселка.

— Нет, — отрицательно кивнула та, — я уже привыкла.

Глава 41

Забравшись снова в авто, едва Фекла скрылась внутри дома, Феликс ещё раз скользнул озадаченным взглядом по окружающей местности, которая привычному обывателю могла присниться наверное только в самых страшных снах. Подмигнув приятелю, Лисов пересел на заднее сидение, вмиг оказавшись в одной компании с той, кто предпочитала все это время его избегать. Феликс по тайной договоренности уселся рядом с безмолвствующим водителем такси.

Отъехав подальше от ворот в стиле «милитари», обдавая их на прощание светом фар, автомобиль свернул в ближайший переулок и медленно пополз вдоль кривых улиц поселка, откуда выбраться назад было почти такой же трудновыполнимой задачей, как попасть сюда обратно, придерживаясь курса в сторону трассы.

Назвав водителю адрес дома, Артем планировал добраться туда без приключений, заодно доставить туда эту дурочку в целости и сохранности, как договаривался с матерью накануне. И если бы в салоне авто было чуть светлее, Евангелина могла бы рассмотреть его довольную физиономию.

Та, кто постоянно от него ускользала, оказалась, наконец, в его руках. И заранее прикидывая в уме, что бы сделать с ней такого интересного и как её наконец угомонить, Лисов никуда не спешил, выжидая подходящий момент для нападения. Оставив наконец в покое дверь, Евангелина приземлилась на сидение. Глядя в окно, за которым из-за стекающих по стеклу капель ливня все равно ничего не было видно, она не заметила как ее ноги оказались на коленях у ее спутника.

Не придав особого смысла попытке её безрассудного побега, Артем сделал вид, будто это его не касается, поудобнее устраиваясь на месте. Главное, что Евангелина загнана в угол и ничего не сможет ему сделать. А это означало, что он не выпустит её отсюда, пока как следует с ней не позабавиться, пытаясь отучить её от привычки постоянно ему грубить. Попробует отказать, ей будет только хуже. Она просто не догадывалась, с кем имела дело. Так что лучше ей все-таки ему подчиниться, а не продолжать кочевряжиться, тем самым настраивая его против себя.

Спрашивать, куда он подевал Новаковского, Евангелина не стала. С их приятелем было и так все предельно ясно. После драки в ночном клубе Лисов мог наверняка вызвать для него такси и отправить домой. Как наверное поступил и с упавшей на пол Эрикой, той ещё «королевой» танцпола. После чего довольно быстро справившись с этими двумя, отправился с Феликсом уже на её поиски.

Её сердце колотилось в груди как бешеное, и все еще находясь под впечатлением сегодняшних событий, Евангелина избегала взглядов в сторону своего спутника, чересчур активизировавшегося в ее присутствии.

Придвинувшись к ней поближе и поправляя ей локоны, Лисов вдруг оголил ей шею и скользнул губами по коже, слегка покусывая ее и тут же зализывая. Вздрогнув от столь откровенного жеста, Евангелина закрыла глаза, боясь в его присутствии даже пошевелиться. Однако как не пыталась она мысленно сопротивляться, абстрагируясь от этой ситуации, в глубине души происходящее её волновало и будоражило. Занятые разговором, Феликс с водителем такси даже не подозревали о том, что происходило позади них.

Лисов был в курсе, что она не посмеет даже пикнуть без его разрешения. И продолжая ненавязчиво её «разогревать», не спешил доводить начатое до конца. Уж если между ними сегодня и должно было состояться что-то интимное, то уж точно не здесь и не в присутствии этих двоих. Сейчас он преследовал цель немного «поиграть» с этой крошкой, вгоняя её в краску своей чувственной инициативой. И чувствуя, как она вздрагивает от малейшего его прикосновения, он был уверен, что едва дело дойдет по постели, скучать им точно не придется.

Было сложно держать себя в руках в присутствии такой девушки. И стоило ему дотронуться губами до её шеи, вдыхая аромат её тела, как в следующий момент ему чуть не снесло крышу от переполнявших его противоречивых эмоций. Кажется, он был в двух шагах от того, чтобы наплевав на все условности, избавить Евангелину от одежды и оттрахать её прямо здесь, в авто, наплевав на присутствие посторонних.

Усугубляло ситуацию и зашкаливающее количество алкоголя в крови обоих. Евангелина была тоже немного пьяна, но, в целом, осознавала происходящее вокруг, пытаясь слабо сопротивляться, когда её действия были, в целом, бесполезны.

Чужое дыхание на ее шее, поцелуи на коже, — все это невероятно её возбуждало. И как ни пыталась она абстрагироваться от данной ситуации, её тело по-своему реагировало на провокации эротического характера. Так чтокогда сжимавшая ей плечо рука Лисова спустилась к её груди, с трудом подавив непроизвольный стон, она почувствовала, как низ её живота свело от пронизывающего желания. Она хотела секса. Хотела получить долгожданную разрядку. Но понимая, что именно этого он от неё и добивался, продолжала корчить из себя недотрогу, подавляч собственные инстинкты. С другими парнями она не испытывала ничего подобного. Вернее никому из них не удавалось столь искусно разжигать её чувственность, провоцируя на вполне определенные действия.

Оставив, наконец, в покое её шею, его губы переместились на её обнаженное левое плечо. И почувствовав в следующий момент их прикосновение, Евангелина оказалась почти на грани, не понимая, что именно могло на неё так повлиять. Был ли это переизбыток алкоголя, либо она и в самом деле хотела этого парня, остро реагируя на его ласки.

Покинув такси на своей остановке, Феликс попрощался с другом. Мгновенно отпрянув от девушки, Лисов сказал ему напутствующее слово, поправляя на ней топ с таким видом, будто вовсе не касался ее. И уловив во взгляде Феликса что-то такое, что моментально ее насторажило, Евангелина напряглась, почувствовав себя не в своей тарелке. Теперь домой попадет она не скоро. Если ей вообще посчастливиться туда добраться...

Глава 42

Рассекая залитую водой дорогу, автомобиль мчался вперед, нигде больше не останавливаясь. И прикидывая в уме, сколько километров им уже удалось преодолеть в пути, Евангелина боялась себе даже представить, сколько её спутнику придется отдать за дорогу. Хотя конкретно для него эта сумма могла вообще не иметь никакого значения. Чего нельзя было сказать о ней и Новаковском, для которых подобные расходы могли неплохо ударить по кошельку, сказавшись на их семейных бюджетах.

Созерцая мелькавшие за окном ночные пейзажи, Евангелина старалась лишний раз не думать о том, куда они едут, и что задумал Лисов, уверенный в своих начинаниях как никогда еще. Собственно, по этой причине он не стал останавливаться у ворот дома своих родителей, и приказав водителю разворачиваться, погрузился в размышления о дополнительных тратах, выбирая отель, где собирался провести с ней ночь. Вот только давно подозревая, что сегодняшняя её участь предопределена, вместо того, чтобы сказать ему «Нет» каких-то полчаса назад, и попросить отвезти её обратно домой, она согласилась принять участие в его авантюре, наивно надеясь, что все обойдется, и настроенный её сегодня отыметь, Лисов просто пошутил.

Так ей тогда показалось.

На самом же деле, пока они возвращались обратно, проводив Феклу, в голове у предприимчивого парня уже давно созрела мысль о том, что эту крошку надо брать «тепленькой», пока она была захмелевшей и ничего не соображала. Точнее соображала, но не в полной мере осмысливала происходящее вокруг неё. Потому не будет сильно ему сопротивляться, кося под порядочную девушку, у которой ни с кем ещё не было. Что он и понял, уничтожив в пух и прах ее личные границы путем того внезапного поцелуя в машине.

Трезвую Литковскую, вбившей себе в голову, что спать с парнем надо только после свадьбы, ему было бы сложнее уломать на постельные шалости. А так, хотела она этого или нет, ей придется «отработать» свою таксу. И стать его любовницей. Хотя бы на одну ночь. Пора ей, в конце концов, начать платить ему по счетам. А Артем Лисов принадлежал к разряду тех парней, кто вряд ли будет что-то делать за бесплатно, почем зря тратя свое время и энергию на посторонних.

Пусть она и дальше думает, что он везет её домой. К её лошку-папаше, которому она нахрен не сдавалась, не понимая, кому нужна была сейчас на самом деле, предпочитая закрывать глаза на его, Лисова, привязанность. Хотя может потом он и отвезет ее домой, как знать… Если та будет в состоянии подняться с постели после бурного времяпровождения в номере отеля. Потому что сегодня он был намерен всерьёз её поиметь, чтобы она запомнила эту ночь… До их следующего уединения, если им, конечно, когда-нибудь вновь повезет пресечься на подобной плоскости. Правда прежде чем добраться до заранее выбранного им отеля, ему надо было заехать ещё в одно место.

Хорошо, что он вспомнил об этом непосредственно в дороге. В противном случае ему пришлось бы потратить массу времени, даром гоняя машину из одного конца города в другой.

Едва такси остановилось напротив торгового центра, Евангелина не сразу поняла, зачем они сюда приехали. Однако стоило её спутнику выбраться из авто, предварительно заплатив таксисту за половину уже преодоленного ими пути, он тотчас сделал ей знак следовать за ним.

Открыв двери, она хотела было самостоятельно выбраться из машины, как вдруг у неё закружилась голова. Алкоголь все-таки не до конца выветрился из её организма, дав о себе знать в не самый подходящий для этого момент. Оказавшись рядом, Артем подал ей руку, обращаясь с ней несколько иначе, чем с кузиной Новаковского, которой он каких-то полчаса назад также помогал выбираться из авто.

Евангелина не стала с ним пререкаться, без лишних слов протянув ему свою руку. Изящно подхватив её за запястье, он на пару мгновений задержал его в своей ладони, прежде чем помочь девушке сойти на землю и закрыть за ней наконец дверь. Его жест не остался незамеченным. Однако сделав вид, будто не произошло ничего существенного, оказавшись на стоянке возле торгового центра, где в столь позднее время было припарковано от силы пару машин, Евангелина устремилась с ним в сторону высокого здания, не имея ничего против его косухи, которую он набросил на нее по дороге, чтобы она не замерзла.

Ливень давно прекратился, но в воздухе до сих пор ощущался запах сырости.

В продуктовом отделе народу было не густо. Точнее пару человек лениво шатались между рядами, с равнодушным видом выбирая на полках товар. В зале работало всего лишь пару касс и то, преимущественно самообслуживания. Проверив наличие у себя карты, но вспомнив, что так и не успел её сегодня толком пополнить, Лисов с любопытством покосился по сторонам. И не собираясь здесь надолго задерживаться, он ринулся вперед, потащив за собой свою спутницу, как будто вправду опасался, что она сейчас вырвется и убежит от него.

Решив прошвырнуться между рядами с продуктами, он хватал с полок первое, что попадалось ему на глаза, набирая всего по минимуму. По этой причине он не стал брать с собой тележку. Она была ему попросту не нужна. Евангелина безропотно следовала за ним, не совсем понимая, что за необходимость вынудила этого парня остановиться в супермаркете в столь поздний час. Впрочем, очень скоро для неё все стало на свои места.

Добравшись до кассы самообслуживания, Лисов выложил на ленту набранный наспех товар в виде бутылки минералки, пары шоколадок и бутылки красного вина, что немного насторожило Евангелину, не приветствовавшей распитие алкоголя на двоих после похода в ночной клуб, когда она и так чувствовала себя не до конца протрезвевшей.

Глава 43

Это было первый раз, когда будучи почти голой, она находилась в одной постели с обнаженным парнем, находясь в предвкушении того, что уже познала Эрика и некоторые её однокурсницы, давно спавшие со своими парнями. И не собираясь с ЭТИМ особо спешить, Евангелина чувствовала себя не в своей тарелке от осознания, что оно должно было вот-вот свершиться. К такому повороту событий она была не готова, но страха не испытывала. Наоборот, происходящее её даже слегка забавляло, чего нельзя было сказать о ее спутнике. И причиной этому было ее неожиданное поведение. Отказываясь подчиняться Лисову, она делала все возможное, что раздевать её в итоге пришлось ему самому, копошась в темноте с её незамысловатым нарядом.

Прикрыв грудь, в какой-то момент Евангелина хотела было отвернуться от него, однако помешав ей это сделать, он вдруг скользнул ладонью к её бедру, и, нащупав там края её стринг, неторопливо потянул их вниз, тем самым избавляя девушку от последней преграды, отделявшей её от предстоящей интимной близости. Моментально спохватившись, Евангелина слегка пристала с кровати, опираясь локтями о постель.

— И нижнее белье ты с меня тоже снимаешь? — переспросила она, только сейчас осознав, что прикрываться от него не имело смысла, потому что он все равно ничего не увидит. По крайней мере, до тех пор, пока его глаза не привыкнут к темноте.

— Да, — простодушно бросил Лисов, останавливая свою руку на ее бедре и слегка щипая ее кожу. — А как ты собралась со мной спать?

Она едва успела возразить в ответ, оказавшись перед ним полностью обнаженной. Её стринги валялись теперь уже где-то на полу вперемешку с его небрежно брошенными джинсами и её мятым топом. Пребывая во власти желания, Лисов швырял одежду куда попало, надеясь, что завтра он найдет все это без проблем. Теперь она была полностью беззащитна перед ним. И он мог сделать с ней все что угодно.

Постельное белье приятно холодило тело, расслабляя мышцы. Евангелина была не прочь вздремнуть часок-другой, вот только соседство парня, сгоравшего от нетерпения ей присунуть, нормального сна не предполагало. И словно помешав ей в который раз ускользнуть от него, сходя с ума от близости её обнаженного тела, он вдруг подхватил ее как куклу, и, прижимая к постели её запястья, принялся с таким неистовством покрывать её шею и плечи поцелуями, что Евангелину вмиг обдало жаром, а в её крови заиграл адреналин.

Она не знала, зачем вообще повелась на эту авантюру, но зная Лисова, было сложно себе представить, чтобы он позволил ей заснуть рядом с собой в одной постели, не предложив «по-взрослому» разлечься перед сном. Странно, что в данный момент она никак не оценивала его поступок. Ни позитивно, ни негативно. Конкретно сейчас у неё на душе было тихо и спокойно. Как будто все это происходило и с ней, и не с ней одновременно.

Евангелина знала, что рано или поздно ей придется расстаться с невинностью, но что это произойдет именно так, и инициатором данного процесса станет конкретно этот парень, такого она не могла представить себе даже в самых шальных своих сновидениях. И что бы она сейчас не думала, Лисов в любом случае собирался получить желаемое. А если она начнет брыкаться, настаивая, чтобы он её отпустил, он мог наверняка применить силу, и тогда ей действительно придется несладко. Не проще было немного ему подыграть, сделав вид, будто она и вправду не против провести с ним ночь. Как знать, возможно, он быстро справится и оставит её в покое, а потом и вовсе охладев к ней через время, перестанет её наконец домагаться, навсегда исчезнув из её жизни.

Сейчас же ей ясно было одно: оставлять её в покое он не собирался, давно начав намекать ей, что их взаимодействие должно перейти в более интимную плоскость. Евангелина была красивой девушкой, он хотел её, прилично потратившись этой ночью, так что тот факт, что она должна была отдаться ему в обязательном порядке, для него было само собой разумеющимся явлением. Ог даже не представлял себе, что все могло быть как-то иначе.

Ему никогда не отказывали. Наоборот, некоторым девушкам было даже за честь, чтобы их поимел именно он, пока на горизонте не появилась Евангелина, считавшая, что имела право поступить как-то иначе. То бишь отказать ему. И словно предчувствуя, что её отказ он вряд ли переживет, а потом будет долго и упорно за это мстить, ей ничего другого не оставалось, кроме как бросившись в омут с головой, поддаться его уговорам, надеясь, что ей будет не так больно, как это происходило у её подруг, если те, конечно, ей не врали, рассказывая о пережитом экстазе в первую ночь со своими избранниками.

Ощутив кожей прикосновение его языка, Евангелина слегка задрожала, впиваясь пальцами в простыню. Лисов так придавил её своим телом, зафиксировав её руками, что она не могла пошевелиться. В её голове было абсолютно пусто, а по телу разливалось некое подобие томления. Она немного волновалась. Все-таки, это был её первый раз. Ранее ей не приходилось переживать ничего подобного. И не совсем уверенная, что сможет противостоять напору этого парня, Евангелина с трудом сдерживала стоны, едва Лисов, покрывая поцелуями её плечи, спустился к её груди, и, коснувшись губами её живота, вновь переместился вверх, к груди, решив уделить этому участку её тела чуть больше внимания. Там у неё была настолько чувствительная кожа, что не совладав с собой, Евангелина принялась закрываться от него руками, но он помешал ей это сделать.

Она хотела его и боялась одновременно. Точнее испытывала некое подобие тревоги. Происходящее было для неё в новинку и некоторые ощущения она только-только открывала для себя, не испытывая ранее ничего подобного.

Коснувшись губами её рта, Лисов вновь приложился долгим поцелуем к её шее, словно намеренно от чего-то её отвлекая. И стоило ей немного расслабиться, и отпустить на волю эмоции, как переместившись чуть ниже, его губы снова оказались на её груди. Евангелина даже не успела от него закрыться, когда вполне добросовестно приступив к делу, он принялся ласкать языком её грудь, всегда сводившей его с ума, уделяя особое внимание её нежным и чувствительным соскам. И словно прикипев к ним, он ещё долго не мог оставить её в покое, вбирая в рот по очереди каждый из них, массируя их языком, слегка покусывая, и доводя её до исступления, так что впиваясь пальцами в его голову, Евангелина стонала от легкой боли, не в состоянии сдерживать переполняющих её эмоций.

Глава 44

Будучи барышней сентиментального склада, воспитанной на литературе, где между персонажами развивались сугубо платонические отношения, Евангелина не имела ни малейшего представления о страсти, царившей в отношениях двух взрослых людей. И раздумывая порой о том, что никак не укладывалась в её сознании, была немного шокирована, узнав позже, что на самом деле таилось за всеми этими попытками представителей противоположного пола познакомиться с ней поближе.

Воспитанная в духе строгих традиций, она ни разу не задавалась вопросами относительно интимной стороны жизни. И попав в один номер с парнем, принудившего её, немного захмелевшую, к интимной близости, потом долго вспоминала отдельные моменты той ночи, так и не поняв доподлинно, понравилось ей все это или нет.

— Просто доверься мне и ни о чем не думай, — прошептал ей Лисов, касаясь губами её щеки.

— Что это значит? — невольно вырвалось у Евангелины, тщетно пытавшейся оттянуть этот момент.

— Это значит, что девушка должна молчать, а парень — действовать, — подминая её под себя, Лисов сжал ладонью её чувствительную грудь.

Непроизвольно застонав, Евангелина закусила губу. Она знала по слухам, что в первый раз всегда больно, но как произойдет это лично у неё, о том она не имела ни малейшего представления, надеясь все же стоически перенести боль.

Если бы она оказалась, к примеру, в постели с Сильвестром, то сгорела бы со стыда, понятия не имея, как следовало вести себя с парнями в столь откровенные моменты, опасаясь ему не угодить. Полетаев-Стахорский всегда казался ей таким правильным. Прямо неземным парнем, которому были чужды физиологические аспекты существования, присущих остальным. Либо она строила неоправданные иллюзии относительно его порядочности. И в один прекрасный момент могла здорово разочароваться, столкнувшись с той частью его личности, чье поведение до сих пор не укладывалось в её голове. Но с ним она вряд ли бы вела себя раскрепощенно в постели, как с Лисовым, которого меньше всего представляла своим любовником.

Обхватывая руками её влажные от естественной смазки бедра, чтобы она не смогла сомкнуть ноги, он поплотнее налег на неё, и, слегка задышав ей в висок, попытался медленно ей засадить. Резко дернувшись в сторону, Евангелина громко застонала, закусывая губы. Её тело охватили болезненные ощущения, отдаваясь где-то внизу живота. Это было первое в её жизни проникновение. Обычно она предпочитала удовлетворять себя под струей душа поверхностно, никогда не касаясь себя ТАМ из-за чрезмерной чувствительности.

На мгновение у него мелькнула в голове мысль, что сегодня возможно все пройдет отнюдь не так, как он запланировал накануне, надеясь провести веселую ночь. Столкновение с чем-то подобным несколько поколебало его уверенность в самом себе как в опытном любовнике, но длилось это состояние пару секунд времени, после чего собравшись с новыми силами, Лисов принялся размышлять над тем, что делать ему дальше и как поступить.

Инстинкт, однако, подсказывал ему, что по всем признакам и высоким болевым порогом Евангелина принадлежала, очевидно, к разряду тех девушек, чье лишение девственности доставляло массу проблем ей самой и её будущему любовнику. Причем происходило это не всегда с первого раза.

Окажись на его месте более робкий и неуверенный в себе парень, который вообще впервые касался девушки, то решив однажды, что вся проблема заключается только в нем самом, он попросту собрал бы свои вещи и сбежал, предоставляя ей возможность лишиться невинности с другим, более решительным кандидатом. И только Лисов не мог так поступить. И уж тем более отдать кому-то Евангелину, которая стала бы после этого «другого» ему просто не нужна.

Проще всего было оставить её в постели и сбежать из гостиницы, сделав вид, будто ничего не произошло. Но намереваясь во что бы то ни стало добиться желаемого, Лисов не мог себе позволить все бросить и оставить ту, ради которого он все и затевал, немного потратившись накануне. Это было совсем не в его стиле.

Собственное самолюбие не допускало подобного поворота событий. В противном случае это значило бы расписаться в мужской несостоятельности, навсегда распрощавшись с амплуа удачливого и искусного любовника. Его гордость не перенесла бы такого удара. Поэтому привыкнув справляться в своей жизни и не с такими проблемами, закусив удила, он продолжил начатое, но уже с куда большим энтузиазмом.

Да, возможно для Евангелины все пройдет куда болезненней, дольше и она вряд ли испытает хоть какое-то удовольствие, но загоревшись желанием стать её первым любовником, отступать от намеченного он не собирался. Благо, сама Евангелина пребывала в нетрезвом состоянии, стало быть, могла легче перенести болезненные ощущения, а он в свою очередь постарается сделать все возможное, чтобы доставить ей поменьше дискомфорта своими действиями.

Подождав, когда утихнет приступ ее боли, он сделал ещё пару толчков, проникая в неё до середины, — настолько узкой она была. Впившись пальцами в плечи парня, Евангелина рефлекторно заскользила руками по его телу, то ли пытаясь сбросить его с себя, то ли помешать его дальнейшим действиям, доставлявших ей очередную порцию боли. Но ненавязчиво отбрасывая в сторону её руки, Лисов и не думал останавливаться, заводясь с пол-оборота. И покрепче зажимая ей бедра, не собирался выскальзывать из неё, лишь сильнее налегая на девушку в своей попытке засадить ей на всю длину, — настолько туго продвигался у него этот процесс.

Пройдет ещё немало времени, когда более-менее растянув её, он сможет наконец полноценно заняться с ней сексом, не выслушивая сейчас все эти действующие ему на нервы вопли. У самой же Евангелины было такое ощущение, будто её «ранили» изнутри и продолжали это делать с каждым новым толчком, несмотря на то, что она была предельно возбуждена, истекая вся от желания.

Глава 45

Молчи со мной, забудь о том, что было
Я запомнил тебя голую, но не помню счастливой
Больше нет чувств от сломанной постели
Я любил тебя в четверг, но я семь пятниц на неделе

Три дня дождя — Перезаряжай

Это утро оказалось для Евангелины самым настоящим кошмаром. А немного позже не только для неё. Алкогольный дурман давно выветрился из её головы. И взглянув на окружающую обстановку уже куда более трезвым взглядом, она с трудом сдержала готовый сорваться с её уст крик ужаса.

Голова раскалывалась, а вставать совершенно не хотелось. С трудом разлепив глаза, первое, что ей бросилось во внимание, был потолок совершенно незнакомой для неё комнаты. Протерев глаза, она уселась на постель, осматриваясь по сторонам.

Номер на двоих, недопитая бутылка вина на столе, валявшееся рядом с кроватью барахло, разбросанные по полу упаковки от презервативов намекали на проведенную здесь накануне горячую ночь. И если Евангелина, глядя на все это, до последнего б сомневалась, что имеет к происшедшему хоть какое-то отношение, лежавший с ней в одной постели Лисов, чье умиротворенное выражение лица и скрытое под одеялом обнаженное тело указывали на то, что она не просто переночевала в этой гостинице, а ещё и переспала с ним.

Переспала с ненавистным для себя человеком, от которого привыкла все это время дистанцироваться, но благодаря чьим стараниям уже не являлась девственницей, как это могло показаться на первый взгляд. Её грудь со следами поцелуев побаливала так, что она не могла к ней прикоснуться, слабо себе представляя, как вообще будет натягивать свой топ. А болезненные ощущения внизу живота только добавляли проблем в наполненное для неё дискомфортом утро, которое она не могла пожелать даже врагу.

На свои слегка припухшие после страстных поцелуев губы в отражении зеркала она старалась даже не смотреть. Наверняка у неё сейчас был вид, как у шалавы после бурной ночи с несколькими клиентами. Во всяком случае, то, что вытворял с ней ночью Лисов, оставив её в покое около пяти часов утра, как раз бы и хватило на усилия этих самых клиентов. Но если бы проблема заключалась только в этом…

Все постельное белье, включая простыню, на которой она сейчас сидела, и пододеяльник, были «украшены» кровавыми узорами. Как будто взяв в свои руки кисти, какой-то сумасшедший художник разрисовал его вдоль и поперек, использовав вместо красок её девственную кровь.

Эти узоры были везде. Кровь попала даже на наволочки подушек. Неплохо они так пошалили накануне с Лисовым, перейдя все границы во время занятий любовью. Вернее он пошалил с ней, принудив её, слегка нетрезвую, к интимной близости, однако так и не получив желаемой разрядки.

Ночью ничего толком не было видно, и лишь под утро ей удалось разглядеть, во что вылились их ночные шалости. Впрочем, она ещё с вечера поняла, что что-то пошло не так, чувствуя, как по её бедрам стекает кровь, пока её трахал этот парень. И пусть ему не удалось особо расслабиться, сам он из-за этого ни капли не переживал, убеждая самого себя, что впереди у них будет ещё немало страстных ночей и они успеют наверстать упущенное. А пока что приходилось довольствоваться тем, что есть.

Таких тугих партнерш у него ещё не было. Он, в принципе, не любил возиться с девственницами, но словно по закону подлости они ему то и дело попадались. Его же ребятам в этом плане везло чуть больше. У своих девушек они были далеко не первыми, чего не мог сказать о себе сам Лисов, стававший первым любовником практически у всех своих партнерш, включая самую тугую и проблемную из них в плане эмоциональной закрепощенности как Евангелина Литковская.

Ей придется с ним ещё немало попрактиковаться, чтобы перестать стесняться его, воспринимая секс как нечто непристойное. В конце концов, она должна была научиться полностью отдаваться процессу, получая от него удовольствие, иначе у них ничего не получиться.

Теперь Евангелина вспомнила все. Даже то, что была бы рада выбросить из головы, если бы не сложившиеся обстоятельства. И вновь остановив свой изумленный взгляд на окровавленном пододеяльнике, погрузилась в очередные воспоминания.

Переворачивал её ночью с места на места, Лисов пытался взять её в разных позах: и сзади, и в классической манере, и, усаживая её на себя, однако стоило ему основательней приступить к делу, как испытывая боль, она тотчас подавала ему знак, чтобы он остановился. Так что будучи вынужден постоянно делать паузы, когда эти ощущения становились совсем невыносимыми и Евангелина больше не могла их терпеть, он бросался в очередные раздумья, прикидывая, как действовать ему дальше, чтобы и самому получить удовольствие, и не сильно травмировать партнершу.

Неудивительно, что после столь бурной ночи все постельное белье было испачкано ее кровью. Как будто накануне её «жарил» не один он, а как минимум ещё пару человек из его шебутной компании. Таких же неудержимых парней, как и он сам. А ведь в дамских романах, которыми Евангелина зачитывалась в подростковые годы, этот процесс описывался несколько иначе.

Там, после первой ночи молодоженов на простыне оставалось каких-то пару капель крови, а сам процесс лишения невинности девушки описывался в двух словах и никогда не детализировался. Так что остальное ей приходилось додумывать самостоятельно, не особо представляя себе, как все это происходить когда-то у нее самой.

С Лисовым же все вышло из-под контроля. Как всегда… Вот только реальность оказалась далекой от ее фантазий, но более богатой на личные переживания. И вообще, сегодня у неё было утро «везений». Мало того, что она проснулась голой в одной постели с парнем, так ещё оказалась им оттраханной настолько, что администрация отеля, увидев их постельное белье в нынешнем состоянии, наверняка выпишет обоим штраф за порчу казенного имущества.

Глава 46

Небо почти с самого утра было затянуто темными облаками; издалека слышались глухие раскаты грома. Ускорив шаг, (благо до университета оставалось совсем ничего), Евангелина раскрыла зонт, обрадовавшись тому, что хотя бы в этот раз она взяла его с собой, а не оставила дома, как это часто с ней происходило. Хотя был соблазн не брать его в этот день вообще. Поздно ночью прошел дождь, но из-за сильной жары земля высохла настолько, так что глядя на неё и траву вдоль аллей, со стороны складывалось впечатление, будто никакого дождя не было и в помине.

Вчера она настолько плохо себя чувствовала, что так и не смогла прийти на занятия. А сегодня пропускать пары уже не хотелось.

Оказавшись тогда дома, она быстро переоделась в своей комнате, стараясь поменьше касаться до сих пор побаливающей груди. И швырнув в стиралку нижнее белье, на котором ещё оставались пятна крови после её небольшого променада от остановки до дома, упала на постель, не покидая своей комнаты, как минимум, ещё пару часов, пока ей не стало относительно легче. Отец ничего у неё не спрашивал. Даже более того, поведение родной дочери не показалось ему странным. В последнее время Евангелина часто приходила домой слишком поздно, (если приходила вообще), и, молча запираясь в своей комнате, подолгу сидела там, с кем-то переписываясь по телефону. Наверняка у неё были свои дела, и, он считал нужным в них вмешиваться, (тем более у него своих дел хватало по горло), если только она сама не позволит посвятить его в подробности собственной жизни. А он, в свою очередь, был только рад поделиться с ней житейским советом. Но в тот день Евангелина ни стала ему ничего говорить. 

И хотя он не придал тогда особого значения возвращению дочери домой, её странное поведение слегка его насторожило. Потому что пришла она под утро совсем никакая. А её внешний вид оставлял желать лучшего. Вот только ему в голову не могло прийти, что с ней могли совершить что-то неприличное. Он был уверен: его дочь — порядочная девушка и вряд ли будет спать с кем-то за деньги и не совсем до свадьбы, если, конечно, не заставят силой или попросту обведут её вокруг пальца.

Сам он был девственником, встретившись со своей будущей женой в колледже. Кроме него, как выяснилось позже, при более близком контакте, у неё не было никакого партнера, но та ночь, несомненно, принесла плоды, подарив им через полгода совместной жизни, закончившейся свадьбой, неописуемой красоты ребенка. Одним словом, их роман походил на идеальную сказку в стиле «И жили они долго, и счастливо…», если бы не ворвавшейся в их жизнь трагический случай, забравший у него жену. И глядя теперь на свою уже давно не подростка, а вполне «расцветшую» юную дочь, с её ладной фигурой, наблюдая за тем, как засматривались на неё не только сверстники, но и мужчины, годившиеся ей не только в отцы, но и в деды, у него было смутное предчувствие, что Евангелина в дественницах проходит недолго. Так оно и произошло.

И до последнего надеясь, что она приглянется приличному парню, даже не мог себе представить, что она попадет в лапы отвязного смазливого ублюдка, избалованного сынка психопата, владельца холдинговой компании, чья репутация оставляла желать лучшего, и на чью персону не действовали распространяющиеся на других граждан, законы. Хуже кандидатуры и не придумаешь, если брать за основу нравственные качества человека. Хотя вокруг хватало нормальных и порядочных парней. Но столь близко к ней подобрался именно этот тип. И пусть его дочери было уже далеко не шестнадцать, и он, как отец, был больше не уполномочен лезть в её жизнь, давать указания, с кем спать, а кого обходить десятой дорогой, будь более внимательным и придирчивым до деталей в тот вечер, заметив, что Евангелина заявилась домой в чужой косухе, а от неё самой несло алкоголем и  мужской парфюмерией, он мог бы догадаться, что с ней что-то произошло. И наверняка что-то такое, о чем она не станет рассказывать ему даже под страхом пыток.

Проспав почти весь день, даже не соизволив ответить на телефонные звонки от замстаросты, интересовавшейся, будет она сегодня на парах или нет, Евангелина более-менее пришла в себя лишь ближе к вечеру, даже не подозревая, что в универе из всей их группы не было только её одной и Лисова. Последний, кстати, тоже чувствовал себя не очень хорошо, но уже совсем по другой причине.

Сойдя на остановке, где она обычно садилась на автобус, добираясь, таким образом, до университета, Евангелина ещё раз покосилась на закрывшие половину неба дождевые облака. В следующий момент погода окончательно испортилась. Невесть откуда сорвался сильный ветер, потемневшее небо озарили пару вспышек молний, вслед за которым прямо над её головой раздался оглушающий раскат грома.

Приближалась гроза, и словно предчувствуя, что она вряд ли успеет добраться до здания универа, прежде чем с неба хлынет вода, едва на асфальт упало пару тяжелых дождевых капель, предвещающих о начале сильного ливня, она тут же раскрыла зонт над головой, не собираясь рисковать своим нарядом. Смешавшись с толпой спешивших куда-то пешеходов, Евангелина пошагала вдоль аллеи, ведущей в сторону центральных ворот учебного заведения, однако стоило ей на миг остановиться, чтобы поправить зонт, как в следующий момент хлынул дождь как из ведра, и рядом с ней вдруг кто-то поравнялся.

— Девушка, а нам с вами случайно не по пути?! — услышав позади себя знакомый голос, она тут же почувствовала, как к ней кто-то прыгнул под зонт, прячась, таким образом, от ливня и аккуратно подхватывая её под локоть.

Повернув головой и завидев перед собой Лисова, она на миг остолбенела. И с трудом подавив охватившее её волнение от одной мысли, что им придется вот так идти под одним зонтом до самого универа, не удержавшись, она стукнула его в бок, намекая, чтобы тот перестал распускать свои руки, небрежно касаясь ими её тела во время ходьбы. И вообще, это её зонт. Поэтому только она имела право им управлять. Увы, этот парень настолько неожиданно появился у неё на пути, что не успев даже толком отреагировать на его появление и прогнать его прочь, он была вынуждена смириться  его присутствием, полностью передавая управление зонтом под порывами сильного ветра в его руки.

Глава 47

К середине пары за окном разыгралась настоящая гроза. Со шквальным ветром и градом. Так что казалось, ещё немного, и стены университета рухнут, а само здание развалиться к чертям собачьим. Группа как раз решала пример задачи, которая могла попасться кому-то в экзаменационном билете по экономической теории, когда в аудитории вдруг резко потемнело, из-за чего расписывание самого задания в тетради для некоторых студентов превратилось в настоящую проблему. Плюс ко всему голос Елизаветы Котофеевны, диктовавшего задачи на экономическую тематику, то и дело заглушали раздающиеся один за другим сильные раскаты грома за окном. Так что из-за всей этой шумихи было очень сложно сосредоточиться на выполнении заданий. И только двум присутствовавшим в аудитории было далеко не до занятий.

В очередной раз поймав себя на мысли, что она не в состоянии сосредоточиться на диктуемом материале, Евангелина потеряла суть условия очередного задания, и, забыв, в каком именно месте остановилась, записывая под диктовку алгоритм решения экзаменационной задачи, обнаружила, что на её телефон пришло сообщение.

Воспользовавшись моментом, когда Елизавета Котофеевна, встав из-за стола, устремилась к задним рядам, чтобы лично проконтролировать, чем занимаются Новаковский с Балануцей:  записывают решения задач или просматривают юмористические видеоприколы, она потянулась к телефону рукой, незаметно включая экран. Ей было интересно посмотреть, от кого именно пришло сообщение. И если это опять розыгрыш Новаковского, то после пары она его точно поколотит за попытку отвлечения от учебного процесса. Весь погруженный в написания решения задачи, её соседу по парте — Кириллу Драгомарецкому было плевать, чем она занималась, начав с кем-то усиленно переписываться, прикрывая ладонью экран.

«Может, повторим на выходных, но уже в моей спальне? — Сообщение было от Лисова, чему сама Евангелина, в общем-то, не сильно удивилась. — Мои родители, похоже, собираются куда-то сваливать, так что вся ночь будет наша»

«Это приглашение на свидание?» — быстро напечатала она ему ответ, вкладывая в свою фразу иронический подтекст.

«Приглашение на оргию», — прислал он ей новое сообщение, украдкой подмигнув ей, когда она, оторвавшись на миг от переписки, бросила в его сторону насмешливый взгляд, словно спрашивая, что все это означает.

«И Эрика твоя там тоже будет?» — отправила Евангелина ему следующий вопрос, заранее прикидывая, как он будет выкручиваться, сочиняя небылицы про свою официальную «подстилку», уламывая новую любовницу на очередной перепихон. Прожигая её взглядом, Лисов тут же напечатал ей ответ:

«Мы будем только вдвоем. Ты и я. Нахрен она нам сдалась?!...», — и тут же отправив его, принялся ждать уже её ответа, отправив вслед за ним следующее: «Так ты придешь?»

«Нет», — немного подумав, напечатала ему ответ Евангелина, преследуя цель немного его позлить, доказывая, что она принадлежала к разряду девушек, кто вряд ли будет что-то делать для него по первому щелчку его пальцев. И ему надо было привыкать к этому заранее.

Её ответ немного озадачил привыкшего получать все здесь и сразу парня, но учитывая недавние события, для него он оказался вполне предсказуемым. И чувствуя в глубине души, что так оно, скорей всего, и будет, (в противном случае ему придется вынести дверь её комнаты, и взять её силой, раз она отказывалась взаимодействовать с ним по-хорошему, что опять же, не совсем в его стиле), тут же напечатал ей ответ, добавив в конце пару угрожающих смайликов:

«Зайка, ты нарываешься на наказание. Я не могу так долго ждать»

Евангелина не осталась в стороне, приготовившись дать отпор, а то и вовсе бросить его контакты в черный список для «перевоспитания», если он будет нагличать, переходя рамки приличий. Поэтому перебирая в уме варианты, наиболее подходящие для нанесения ответного удара, она отослала ему сообщение следующего плана:

«Лисов, практикуй воздержание. Перед сессией для тебя это будет полезнее всяких изматывающих оргий»

Встречный ответ пришел быстрее, чем она успела отправить ему свое предыдущее сообщение.

«Пришли мне фото своего декольте и я отстану от тебя», — от этой фразы повеяло таким категорическим тоном, что выбирая между желанием и вправду закинуть его данные в «блэк-лист» и необходимостью немного его подразнить, и в конечном итоге ещё больше его раздраконить, бросив торопливый взгляд на Драгомарецкого, который переговариваясь о чем-то с Зонтиновым, даже не смотрел в её сторону, девушка оголила свое плечо и выставив камеру на уровне своей декольтированной груди, чтобы не было видно ничего лишнего, сделала украдкой снимок, тут же отправив его Лисову. Ответ не заставил себя ждать слишком долго.

Невольно хмыкнув, парень одарил её плотоядным взглядом, и, решив больше не смотреть в его сторону, Евангелина невольно вздрогнула, услышала звук поступившей на её телефон очередного сообщения. Она долго не хотела читать ответ, словно чувствуя, что ничего приличного он ей больше не напишет. Наконец терпение её лопнуло. И заранее подготовившись вникнуть в смысл присланного на её телефон смс пошлого характера, выдохнув, нажала на значок, готовая провалиться сквозь землю от того, что могла там увидеть.

«Снимок обалденный, — прочитала Евангелина, судорожно сжимая в руках телефон, — но лучше было бы, если бы на нем ты стояла обнаженная, на коленях, и я бы имел тебя в твой нежный зад или в ротик», а в конце кучу смайликов со значками с зашифрованным эротическим посылом, который мог понять только тот, кто сам практиковал что-то подобное в своей жизни.

Глава 48

Наступил тот самый момент в учебном процессе, когда после окончания пар студенты не расходились кто куда, а отправлялись в читальный зал, где вместо подготовки к сессии и поиска необходимого учебного материала, каждый творил там что угодно, только не читал книги. А уж о соблюдении тишины и нечего было говорить.

Так, заприметив издалека пустовавший ряд, Зоя Гольдштейн устремилась вперед, сделав своим знак следовать за ней. Осматриваясь по сторонам, и постоянно задевая собой углы столов, за ней шагал Новаковский. Рамахеева с Евангелиной также присутствовали в зале. На улице после окончания последней пары спустился очередной ливень, и, не горя особым желанием вновь попадать под дождь, ребята решили переждать его в застенках читального зала, добывая  параллельно для предстоящей сессии ценную информацию.

Добравшись до так необходимого им ряда, девочки бросили свои вещи на стулья, и, мгновенно ринувшись к каталогам, где ещё следовало подыскать литературу для подготовки к первому экзамену, вскоре вернулись обратно. Не торопясь приниматься за поиски материала в лежавших перед ней томах различных энциклопедий, которые захватила для неё в библиотеке Зоя, Евангелина была занята просмотром сообщений на своем телефоне, не обращая внимания на окружающий шум, включая громкие разговоры и смех.

Студенты по соседству с ними болтали, смеялись невпопад, и даже ели, обсуждая какой-то командный проект, только не читали, но этой группе было на все плевать. Ведь от своих соседей в этом плане они тоже ушли недалеко. Вскоре в помещении читального зала стоял уже такой гул голосов, что концентрация на поиске необходимой литературы, как и собственно, её чтении, грозили превратиться в настоящую проблему. Развернув перед собой список вопросов в виде экзаменационных билетов, девочки принялись фотографировать ответы, благополучно скопированные у выпускников факультета.

— А где Мельчуцкая? Она разве не с тобой? — неожиданно осведомилась у Рамахеевой Гольдштейн, обработав за отпущенное им количество времени наибольшее количество вопросов, пока её одногруппники занимались посторонними вещами. Особенно это касалось Литковской и Егора.

Первая до сих пор копошилась в своем телефоне, листая свою эротическую переписку с Лисовым. Второй никак не мог приступить к изучению злосчастных билетов, потому что ему надо было ещё собрать материал для дополнительных докладов по социальному страхованию. Егору не хватало пару баллов до допуска на сессию по этой дисциплине. И кое-как смилостивившись над ним, Федор Никанорович в итоге предложил парню добрать недостающее количество баллов путем написания пары-тройки докладов.     

— Она уехала за город, к своей бабушке, так что сегодня её уже не будет, — пояснила ей Марцела, покосившись на своих одногруппников. Еле заметно ей кивнув, Зоя перевела свой ехидный взгляд на Егора.  

— Таким людям, как наш Новаковский, спиртное нельзя давать ни при каких обстоятельствах, — рьяно заявила она, до сих пор пребывая под впечатление его буйного поведения в ночном клубе, — потому что он как выпьет, начинает вести себя так, что хоть бери его и связывай веревками, дабы снова чего-нибудь не набедокурил.

Продолжая нервно копошиться в своем рюкзаке, тот услышал её не сразу. А когда понял, что говорят о нем, нервно усмехнулся, откидываясь на спинку стула и оставляя свои вещи в покое.

— Ему вообще не стоило наливать, — поддержав подругу, добавила Марцела, не спуская насмешливого взгляда с одногруппника. — Хотелось бы знать, о чем ты вообще думаешь? — и, остановив свой взгляд на его соседке, невольно ей подмигнула. — А ты как считаешь, я права?

Ненадолго оторвавшись от телефона, Евангелина вопросительно уставилась на Рамахееву, не совсем понимая, что вообще происходит.

— Все с тобой понятно, — кивнула та, только сейчас заметив на её шее замазанный тонким слоем тонального крема, но все равно отчетливо виднеющийся засос.

«Хм, интересно, чьих рук это дело? Когда она уже успела пойти по рукам?… Кто её пялит? — проскользнуло в голове Рамахеевой при виде пикантной «метки» на шее одногруппницы. — Хоть бы одним глазком увидеть того парня, который умудрился затащить эту недотрогу в постель».

Переписка с поклонниками, насколько она помнила, у Литковской всегда была на первом месте. А в последнее время, похоже, ей и вовсе стало не до учебы. И её сосед тоже недалеко ушел в этом плане. Вспомнив неожиданно о чем-то важном, что давно хотела донести до ведома этих двоих, вытащив из сумки блокнот с какими-то подсчетами, Зоя тотчас заявила во всеуслышание, судорожно листая его страницы:

— Кстати, вы единственные остались у меня, кто до сих пор не сдал деньги на стол и цветы преподавателям. И ещё мне осталось потрусить Драгомарецкого. Он обещал завтра принести необходимую сумму…  

— На стол? — почесав за ухом, недоверчиво отозвался Егор.

Он что-то слышал об этом, но не думал, что проявленная замстаростой инициатива коснется и его. Нет, денег он не жалел. Просто не ожидал, что сумма окажется настолько заоблачной. Для его кармана. А вот Евангелина узнала об этом только сейчас. Но деньги отдала сразу. Чего нельзя было сказать о самом Новаковском, пожертвовавшем преподавателям на сессию лишь половину обещанной суммы.

— А где остальное? — насупившись, с подозрением уставилась на него Зоя, усердно пересчитывая то, что он сдал, второпях выуживая мелочь из карманов.

— Мой дед собирается строиться, — пояснил он свое нежелание расставаться с деньгами, — недавно завезли на дачу шлакоблок, так что скоро начнется «стройпахота».

Глава 49

Выходные в этот раз выдались насыщенными на события и впечатления. Порядочно устав от бесконечной зубрежки билетов, Евангелина отправилась с отцом за город. В дом, где раньше они частенько любили отдыхать, перебираясь туда из городских «джунглей» весной и уезжая поздней осенью. Не стали они изменять этой традиции и после переезда из провинции.

Вылазки за город стали прекрасным поводом для создания снимков на фоне природы, а для её отца — лишней мотивацией покопаться в саду, подстригая ветки винограда и опрыскивая растения всякими стимуляторами роста. Садоводство было его страстью. Как для его дочери — фотографии и раскрутка собственного аккаунта.

Была бы его воля, он бы и вовсе жил за городом, проводя там практически все свое свободное время, так что их городская квартира время от времени пустовала. И посвящая большую часть своего времени садоводству, изменять своим привычкам мужчина не собирался, планируя в недалеком будущем стать видеоблогером, размещая в интернете ролики, посвященные выращиванию растений и ведению домашнего хозяйства.

Евангелина к садоводству относилась прохладнее. У неё было свои хобби, и в этом плане они с отцом никак не пресекались. Он хотел зарабатывать на выращивании растений, она — на своих фото. И далеко не в стиле «ню». Оба любили красоту, но стремились к ней совершенно разными и непохожими путями.

Пропадая на выходных за городом, Евангелина не скучала, периодически созваниваясь с Новаковским, который вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, каждые полчаса сбрасывал на её телефон всякие видео, чей юмор был понятен только ему одному и его кузине, до сих пор вспоминавшей тот их роковой поход в ночной клуб.

Кажется, Фекла до сих пор жалела, что так и не отметелила на остановке тех двух «упырей», порядочно её тогда раздраконивших. И только одна Евангелина не горела особым желанием вспоминать подробности того вечера, закончившегося для неё несколько иначе, чем для её новоиспеченной подруги. И если сама Фекла проснулась на следующее утро у себя дома, в своей постели, под храп братьев за стеной и деда, о том, где проснулась она сама, Евангелина старалась лишний раз не вспоминать, сгорая от стыда каждый раз, стоило ей воскресить в памяти отдельные кадры того утра и не только.

Происходящее тогда казалось ей теперь настолько нереальными, что спустя время она даже начала сомневаться, что у них с Лисовым вообще что-то было. И потом она бы, скорее всего, начала считать, что ей все это приснилось, если бы не тот дурацкий момент с его курткой.

Фекла времени тоже даром не теряла. И пока её кузен пропадал у своего деда, помогая разгружать стройматериалы, захватив с собой братьев, почти все свое свободное время она проводила с ними на стадионе возле поселка, где в былые времена проводились масштабные соревнования. Это была слегка поросшая травой и окружённая холмами территория, где вместо трибуны в землю были вбиты бревна, выполнявшие роль скамеек для любопытного зрителя. Только вместо футбола с местной шпаной Фекла играла со своими братьями в бадминтон, отбивая воланчик так, что тот постоянно вылетал куда-то за пределы стадиона, где они его долго искали, копошась в густой траве.

Лето давно вступало в свои права. Сильного зноя ещё не было, но солнце грело уже во всю, раскаляя воздух. Академический концерт был не за горами. И дав свое согласие обязательно там побывать, Евангелина заявилась туда, тщательно продумав свое одеяние, предназначенное для посещения подобных мероприятий.

Такие походы всегда пробуждали в её душе ностальгию по временам, когда она сама училась в музыкальной школе по классу фортепиано. Неудивительно, что узнав о том, что в конце мая должен состояться концерт, куда будут приглашены все родственники учащихся музыкальной школы, она не смогла отказать в своем визите Егору, предупредившего ее, что там будет выступать его брат, который очень нуждался в зрительской поддержке.

Из-за плотного графика работы их отец не всегда имел возможность посещать подобные мероприятия, и чтобы Алекс не чувствовал себя одиноким в огромном зале, тем самым испортив исполнение «Полонеза» Е. Огинского, роль «родителя» в этот раз решил взять на себя Егор лично, попутно набирая в свою группу поддержку всех желающих, разослав накануне своим одногрупникам приглашение на концерт. Откликнулись немногие. Но и тех, кто согласился прийти на торжественное мероприятие, хватало, чтобы Алекс выступил на сцене как полагается.

Помимо него музыкальную школу посещал ещё и младший братец Феклы — Айк. С трудом заставив его одеться в костюм с «бабочкой» под горлом, она потащила туда обоих братьев, надеясь, что в этот раз все пройдет гладко и ей не придется краснеть за их шалости. Тренируясь в детском хоре, Айк должен был выступить сольно и поразить своим вокалом собравшуюся публику. Дедушка Карла, с его прогрессирующей старческой деменцией на фоне общего слабоумия остался дома, будучи запертым в своей комнате.

Айк терпеть не мог занятий по вокалу, но не желая отставать в своих достижениях от кузена, заканчивавшем в этом году музыкальную школу, он был вынужден под давлением сестры записаться на хор, заранее подготовившись к своему первому выступлению перед публикой.

Деловая униформа душила мальчика, у которого с самого утра было паршивое настроение. И порядочно в ней запарившись на фоне жары в плохо вентилируемом помещении концертного зала музыкальной школы с настежь распахнутыми окнами, снимать её с себя под бдительным взглядом сестры Айк не торопился. Как бы ни хотелось ему пойти на этот концерт в одежде попроще, заявиться на столь серьёзное мероприятия в одних шортах, безразмерной майке и шлепанцах было недопустимо. И даже кощунственно по отношению к истинным любителям классической музыки. И рискни он прийти туда с братом в таком виде, его бы попросту выгнали с концерта, не дав возможности исполнить «Крылатые качели» по мотивам какого-то старого фильма и тем самым заслужить признание от своего преподавателя по вокалу.

Глава 50

Для многих утро начиналось с кофе. И только для одного человека оно началось сегодня совсем с другого. А именно с грозного вопля на весь дом: «Артем!!», который было слышно, кажется, даже в гараже, где возился с автомобилем Корней Иванович, протирая его поверхность тряпкой. Парень как раз сидел себе на кухне, приготовившись заварить себе ароматный кофе, который надобно было смаковать в спокойной обстановке, равнодушно листая видео на смартфоне, когда в помещение с перепуганными глазами ворвалась maman, заявляя, что его срочно хочет видеть глава семьи.

В такие моменты, когда Лисов-старший был особенно зол, персонал дома старался не попадаться ему под горячую руку. Ни капли не переживая за собственную судьбу, даже более того, не торопясь бросать свое занятие и, сломя голову, бежать в кабинет к отцу по первому его зову, он все же попытался заварить себе кофе. И лишь спустя время почувствовав себя более-менее способным на какие-то активные деяния и слова, вскоре покинул кухню, прихватив с собой неразлучный телефон. Папаша решил устроить ему взбучку?! Что ж, он вполне к ней готов. Как будто заранее зная, что все закончится. И причин для подобной реакции на поведение сына у Лисова-старшего было более чем предостаточно.

«Вы поберегите меня хоть чуть-чуть! — заламывая руки, взывал тот к своим, устав от выходок собственного чада. — Хоть чуть-чуть поберегите! Мне же нельзя волноваться!»

И будучи в курсе, что именно вызвало у него сегодня такое настроение, жена нервничала не меньше его самого, прекрасно отдавая себе отчет в том, что больше так продолжаться не может. Отправившись после концерта в ночной клуб в компании Новаковского и его кузины, чтобы отпраздновать там окончание учебы Алекса в музыкальной школе, Артем заказал для них дорогой виски, решив удивить своих новых знакомых. И перебрав немного за знакомством свою норму, домой добрался лишь в три часа ночи. Вдрызг пьяный, держась за дверную створку, за которой его уже ждал вернувшийся из командировки отец.

Сказать, что поведение сына взбесило Лисова-старшего, значит, ничего не сказать. Он был просто в ярости. Да, мужчина был в курсе, что его чадо любило киркнуть, нарываясь на хорошую взбучку, но в этот вечер его появление на пороге дома превзошло все его самые худшие ожидания. Столкнувшись с папашей в далеко не самое подходящее для этого время, парень сразу усек, что ему крышка, и в этот раз отвертеться от наказания вряд ли получиться. Ничего не скажешь, его ожидания в этом плане частично оправдались.

Застав сына далеко не в самом лучшем виде, и от которого ещё за версту несло алкоголем, Лисов-старший отправил его спать, пообещав наутро почитать ему «мораль» на тему последствий затяжного алкоголизма. Уж слишком высоким был соблазн прибить собственное чадо на месте и тем самым прервать продолжение своего рода раз и навсегда, потому что других наследников, кроме этого оболтуса, у него не было и не будет. Кажется, в этот момент Лисов-старший искренне пожалел о том, что в молодости не «настрогал» больше детей, которым можно было передать наследство, включая управление холдингом в случае форс-мажорных обстоятельств, которые пока никто не отменял. А этот неудавшийся «эксперимент», каким он всегда считал Артема, рисковавшего посадить на мель их «семейный корабль» благодаря своим неконтролируемым расходам, выгнать к чертовой матери из дому или отправить куда-то на службу, чтобы тот научился дисциплине, лишь бы держался подальше от его финансов.

Евангелина слышала, что Лисов вернулся домой поздно, но она и подумать не могла, что он так сильно напьется, перебрав с алкоголем в компании Феклы и Егора, да ещё накануне экзамена по экономической теории. И переживая, как бы папаша его и вовсе не убил за такое халатное отношение к сессии, она была удивлена, когда засев с утра за зубрежку последних билетов, она узнала, что Лисов-старший хочет видеть её в своем кабинете, собираясь устроить там для них приватный разговор. Немного удивившись такому повороту событий, Евангелина отложила в сторону методичку, и, покосившись на часы, была вынуждена пойти на встречу, чтобы не заиметь себе новых проблем. Экзамена был назначен на два часа дня, и у неё, в принципе, хватало времени на ознакомление с остальными билетами, в чьих ответах была не уверена, и на то, чтобы добраться до университета.

«Да, — раздумывала она, отправляясь в кабинет к Лисову-старшему, — с таким сыном он точно до старости не дотянет. Как минимум, прихватит сердце или задавит повышенное давление».

В то утро весь дом стоял на ушах.

— Вот какого хрена он так себя ведет?! — орал мужчина как ненормальный, жалуясь супруге на поведение их чада. — Какого … он позволяет себе являться домой в столь поздний час, да ещё в пьяном угаре?! Да я его… Я его выкину! Вышвырну к чертовой матери из дому!!! Не дам сидеть на моей шее! И не посмотрю, что он — мой единственный сын! Вот скажи мне, что ему не хватает? Заблокирую ему все счета и доступ к деньгам, и пусть валит, куда хочет!!! Уже сил моих больше нет все это терпеть!»

— Успокойся! Прекрати орать! — пыталась угомонить его жена, понимая, что как только пройдет эта мгновенная вспышка его гнева, спустя время он даже не вспомнит, что грозился пару минут назад вышвырнуть из дому их сына.

— И что мне прикажешь с ним делать? — негодовал тот, не в состоянии успокоиться. — Мне нельзя волноваться! Вы оба это знаете и продолжаете себя вести черт знает как!

И если бы пьянки его сына были единственной причиной его утреннего гнева, обрушившегося в тот день как гром среди ясного неба на голову не только Артема, но и его матери, недоглядевшей собственное чадо, которое в силу возраста уже должно было самостоятельно отвечать за свою жизнь.

Глава 51

Продолжительные дожди оставили едва ощутимое послевкусие в виде прохлады, придушивший на корню летний зной. И наряжаясь в тот день на свой первый экзамен в этом семестре, Евангелина облачилась в более закрытое одеяние, намного отличавшееся от того, что ей приходилось надевать накануне посещения концерта в музыкальной школе, когда от жары не спасали даже открытые настежь окна.

Время от времени сквозь нависшую над городом пелену тяжелых облаков пробивалось солнце, вносившее яркие краски в унылый день. И заранее пытаясь настроить себя на позитив, Евангелина все равно немного волновалась, переживая насчет сдачи экзамена. Чего нельзя было сказать о её спутнике.

Перебрав накануне с алкоголем, Лисов бросил все силы на борьбу с последствиями похмельного синдрома. И не имея ни малейшего понятия о том, сможет ли он вообще выдержать пытки устного экзамена, раздумывал о том, как облегчить собственную участь. Ведь обычные таблетки от головной боли ему не помогали, и самочувствия не улучшали. И если о чем он и думал в тот момент, садясь в авто рядом с водителем, то явно не о количестве выученных накануне билетов.

В тот момент ему явно было не до них. Пробежавшись перед сном взглядом по ответам, он захлопнул методичку, и, ссылаясь на легкое недомогание, улегся спать, надеясь пережить завтрашний день без последствий для себя, что было маловероятно. Особенно если учесть количество выпитого им накануне виски. Тогда ему было очень весело. Сейчас не очень. А после «благожелательного» напутствия отца стало в разы хуже.

«И нахрена было так напиваться?!», — размышляла Евангелина, усаживаясь на заднее место в авто. — Неужели нельзя хоть как-то контролировать свою дозу и вовремя остановиться?»

Уж если знаешь, что после определенной рюмки тебе становиться плохо, почему бы не воздержаться от употребления спиртного?! Или хотя бы попробовать себя в нем ограничить? Впрочем, зная характер Лисова, она была не удивлена, что для него все закончилось именно так. И чутье ей подсказывало, что если он не изменит со временем своих привычек, дальше станет только хуже.

Чересчур увлекаясь посещением всяких мероприятий, он частенько перегибал палку в своих алкогольных пристрастиях, не умея вовремя остановиться. И вспоминая собственное поведение во время посещения ночного клуба, когда она вроде бы тоже выпила тогда немного, что, впрочем, не уберегло её от совершения глупых поступков, Евангелина прекрасно понимала, что в случае с Артемом эта история не могла разрешиться иначе. И его встреча с отцом — обычное совпадение. Пусть и не самого благоприятного характера.

И если бы Лисов-старший заявился домой на пару дней позже заявленного термина, все бы обошлось. И о «подвигах» сына он вряд ли догадался. А уж мать нашла бы способ замять эту историю, запретив своему чаду появляться впредь в таком виде дома.

Евангелина не понимала распития алкоголя в таких количествах. И даже не представляя себе, сколько силы воли пришлось приложить Лисову, чтобы преодолевая самое себя и свое дурное самочувствие, таки заявиться на экзамен, она решила воздержаться от критики в его адрес, как будто вправду переживала в глубине души за его состояние.

Хотя кого-кого, а её оно должно было волновать сейчас меньше всего. Пусть и главным для них было вообще сегодня успеть на экзамен, а дальше ситуация разрешиться сама, о чем она тут же поспешила его уведомить, предлагая немного ускориться, иначе они опоздают.

— Да, «успеть», — это немаловажно, — не став медлить с ответом, с ухмылкой бросил парень, поворачиваясь к ней. Только намекал он явно не на экзамены, и его фраза имела более пошловатый контекст.

Это был один-единственный момент, когда отвлекшись от своего недомогания, он соизволил отпустить в её адрес очередную колкость, не изменяя своему прежнему характеру. Это означало, что ему стало намного лучше и с возобновлением сил дело пошло на лад. Иначе вряд ли бы он начал снисходить до пошлых намеков. Но в этом был весь Артем Лисов. И с этой его привычкой переиначивать любое её замечание на свой лад бороться было невозможно.

Пропустив мимо ушей его слова, Евангелина с ним больше не заговаривала, сосредоточив внимание на дороге, тем более ему самому в тот момент стало тоже не до разговоров. И отвлекаясь постоянно на праздную болтовню Корнея Ивановича, начавшего не к месту вспоминать годы собственной молодости и то, как он познакомился со своей женой, Евангелина снова и снова прокручивала в голове список экзаменационных ответов на билеты, пока сидевший рядом с водителем Артем не приказал ему заткнуться, ссылаясь на головную боль от его болтовни.

Прикусив свой язык где-то на середине рассказа, словоохотливый шофер был вынужден замолчать. И покрепче вцепившись в руль, сконцентрироваться на дороге, пока перед взглядами обоих не замаячила знакомая аллея, ведущая к воротам университета.

Сильвестр, как и остальные, видели, что в этот раз Евангелина приехала тоже не одна, а в компании Лисова, который тут же помог ей выйти из авто, галантным жестом захлопнув за ней двери, однако не стал устраивать из увиденного трагедии, поздоровавшись с нею, как обычно.

Как будто заранее смирившись с тем, что поведение этой девушки в ближайшее время вряд ли изменятся в лучшую сторону, раз она начала до такой степени доверять этому прохвосту, что даже не отказалась от его помощи, когда тот соизволил открыть перед ней дверь авто, помогая выбраться из салона.