Я и два дракона под рыбным дождем

Глава 1 Проснуться в тюрьме - это слишком круто

Я дёрнулась, пытаясь вырваться из чёрного марева сна, отдающего в ушах эхом тоннелей метро. И тут же застонала, прижимая пальцы к вискам. В голове как будто взорвалась петарда, а любопытные гномы-патологоанатомы методично стучали кирками в висок. Пока они не добрались внутрь, попробовала вспомнить, что же со мной произошло. И тут же снова ухнула в чёрный провал, буквально выбарахтываясь в реальность. Нет-нет-нет. Сейчас встану, выпью таблетку, изгоняющую из гномов трудолюбие, и подумаю. Вот прям сейча-а-а-ас встану. Глаза было страшно открывать, предчувствуя и с ними проблемы. 

– Глядьте, одна девка-то жива, – хриплый голос где-то над головой заставил забыть обо всех трудностях. Ибо откуда мужские незнакомые голоса в моей спальне, если даже муж сюда заходит по большим праздникам?

Глаза открыть удалось, но вот легче от этого не стало. Предчувствие не обмануло – в них правда как будто песка ковшом сыпанули. Я пошарила в стороне, где должна была находиться тумбочка, чтобы отыскать очки. Я не совсем плохо вижу. Обычно. Но сейчас, чтобы рассмотреть в мутном пёстром нечто перед собой что-то конкретное, надежда оставалась лишь на эти стекляшки. Рука наткнулась на что-то гладкое и прохладное, но формой далёкое от тумбочки, как ёж от оленя. Зрение вернулось неожиданно и очень резко. Стоило только моргнуть пару раз. Я глянула, что же такое щупала, и тут же пожалела об этом. И о том, что посмотрела, и о том, что трогала. Вместо тумбочки я поглаживала лицо трупа. Красивое такое лицо с мраморно-холодной кожей. Завизжала я уже прямо в ухо кого-то, совершенно неожиданно вздёрнувшего меня на ноги. 

И тут же полетела обратно на пол. Падение получилось неудачным, и мой визг перешёл в шипение от стрельнувшей в локте боли. Стоявший надо мной мужик тряс головой, словно отголоски моего визга до сих пор метались внутри эхом. Но мне это было не важно. Пользуясь всеми конечностями, попыталась отползти подальше от кучи мёртвых тел. Не то чтобы я брезглива, и я прекрасно понимала, что бояться больше стоит живых людей, но… инстинкт был сильнее. Меня тут же подхватили, поднимая на ноги. И все слова благодарности застряли где-то глубоко. Ещё на уровне подсознания. Потому что окружали меня особи исключительно мужского пола и с таким выражением лица... Меня хотели где-то между «отыметь» и «прибить».  

В нос ударил запах давно немытых тел, перемешанных с грязными носками и тушёной капустой.  

– Да вы гляньте, морщится цаца. У тебя просто никогда нормального мужика не было, – говоривший сжимал пальцами мои щёки и выдохнул эти слова в лицо вместе с запахами помойки, заменявшей ему рот. Я честно пыталась сдержать рвотный порыв. Хотя вру. Даже не пыталась, потому что это было бы невозможно. 

Не то, чтобы что-то кардинально изменилось в одежде моего оппонента, но почему-то это событие крайне его возмутило. И я в очередной раз полетела на пол, только теперь ещё и щёку жгло от хлёсткого удара. В этот раз не долетела до горизонтальной поверхности, и это была единственная радость. Меня схватил кто-то, да так крепко, что я порадовалась, что в желудке не осталось даже желчи. Мозг отказывался анализировать происходящее, уйдя в режим бесконечной перезагрузки. Поэтому действовать стало тело. Вбитыми на уровень подсознания рефлексами. «В случае нападения бить: глаза-горло-пах». И не важно, что это не одного человека, а каждому из трёх по одному пункту. Следующим действием, светившимся в голове неоновой лампочкой было «бежать». И вот с этим уже были проблемы. Потому что я, наконец, смогла оглядеться и понять, что бежать совершенно некуда.

Вдоль стен большой комнаты впритык тянулись трёхъярусные шконки (другое название даже в голову не приходило, учитывая маленькие зарешеченные окна под потолком и стальную дверь, на вид толщиной с броню танка). Так же наблюдалась высокая концентрация людей на квадратный метр. Человек так сорок на небольшой, в принципе, оставшийся пустой пятак пола. Ну как  – человек? Мужиков разной возрастной группы и социального достатка. Вот только прилично одетые особи сидели за столами в дальнем углу, негромко переговаривались, перебирали чётки и делали вид, что ничего особенного не происходит. А мужские индивиды с уровнем интеллекта и финансовых возможностей «от плинтуса и ниже» зажимали меня в кольцо, постепенно отодвигая к стене. Наличие десятка трупов в стороне я предпочла игнорировать.

Я здраво оценила свои боевые способности как уходящие в минус, выпрямилась, отряхнула длинную чёрную юбку из грубой ткани (Боже, откуда это на мне?) и глянула на обменивающихся скабрёзными шуточками мужиков. А потом кинулась в сторону гипотетических насильников с криками: 

– Ура-а-а, у меня сейчас будет секс! 

Не то, чтобы я была так рада. У меня его, конечно, уже года два как не было, но всё было не настолько плохо. Зато фактор неожиданности сработал, и мне удалось вырваться из окружения. Стремилась я к тем самым приличного вида мужчинам. Я не надеялась, что они такие слепые и не видят, что происходит, но… видать, вера в людей была неискоренима. А надо было к двери бежать стучать. Стальная толстая пластина выглядела и то более дружелюбно. 

– Лучше бы ты приняла чистую смерть, Амалия, – буркнул один, брезгливо вывернувшись из моих рук, хватавших и трясущих всех подряд в поисках помощи. Я замерла. Пусть он назвал меня неизвестной мне Амалией, но, значит, считал, что знал меня? Вот как так?.. Додумать возмущённую мысль я не успела. Меня схватили за локоть с гоготом «попалась!». Хрен тебе во всё рыло. Я полоснула ногтями назад наощупь, жалея, что они коротко подстрижены. Хватка ослабла, и я с криками «пожар» кинулась к единственному месту, дающему иллюзию защиты. На третий этаж ближайшей шконки. Нельзя кричать «насилуют», когда тебя насилуют. И «убивают» – тоже. Пожар почему-то вызывает у людей больше интереса и желание хотя бы посмотреть поближе. А там и до помощи недалеко. Ради такого дела я была готова устроить и настоящий пожар, но пока лишь расшвыривала малочисленные личные вещи бывшего жильца с третьего этажа. Деревянное строение из толстого бруса ходило ходуном, пока я пиналась, кусалась и царапалась. А так же плевалась и орала. Чего уж скрывать, я и сблевануть не отказалась бы, если бы это помогло. Но одна единица, пусть и отчаявшейся до озверения женщины, всегда слабее двух десятков заинтересованных мужиков. 

Глава 2. Договор, подписанный розовой ручкой

– Когда это я успела отказаться? – каркнула я со своей жёрдочки. За время допроса голос совсем охрип. 

Эльф, уже развернувшийся ко мне спиной, медленно повернулся обратно.  

– Согласие на смену сторон, мировоззрений и религии? – уточнил он. 

– Ничего я не отказывалась! Серый свидетель, – кивнула я на статую конвоира у розовой стены. У того нервно дёрнулся кадык. – Давайте свою бумажку. 

Я протянула руку, готовая не то что на смену религии, я замуж готова выйти за любого из них. Серый – флегматичная скала, а эльф… ну, наконец, смогу потрогать ушки. Но одно я знала – что угодно лучше, чем обратно.  

– Как так-то? – запричитал бедный эльф, перебирая бумажки на белоснежном планшете. – Но ведь… да, невозможно! Вы точно уверены?  

Это «да» я произнесла чётче, чем в ЗАГСе.  

– И понимаете все последствия?  

Сомнение в его голосе немного поколебало моё уверенное «да», но оно было произнесено.  

– Я сейчас! – звякнул эльф и просто вошёл в одну из стен. Я ещё мгновение понаблюдала, как растворяется очередной розовый «кисель» за его спиной. Интересно, у них все стены такие, или можно перепутать и врезаться со всей дури в реальную кладку?  

Из всех развлечений в розово-зеркальной комнате остался серый конвоир. И теперь он смотрел на меня так пристально, что я не удержалась от игры в гляделки. Всё равно больше заняться нечем. Кстати, я впервые рассмотрела, что глаза у него не серые, а тёмно-синие. Красивый оттенок. Но раньше без очков на таком расстоянии все лица превращались в невнятные лепешки. А тут, казалось, я могла даже серые крапинки в радужке увидеть. И как периодически меняет форму его зрачок. 

– Вот! – эльф ввалился обратно в допросную, прерывая мои размышления с гляделками. Теперь, один за другим, в помещение ввалилось штук пять эльфов немного разной наружности. И все мелко потрясывали кончиками ушей. Да они издеваются?! Руки просто зачесались потрогать хоть одно. Поэтому, когда мне всучили замысловато исписанную бумажку, пальцы мелко подрагивали. К тому же частично потеряли чувствительность – так я их попой к стулу прижимала. Ну что ж, текст я прочитать смогла – уже радость. Среди всех финтифлюшек и заморочек официальных оборотов я вычитала, что Амалия Карделейла ди Вансдорф,  то есть я, бла-бла-бла, отказывается от всех привилегий своего рода (вот это было неприятно, пусть и неизвестные мне привилегии терять не хотелось, но они где-то там – и род, и привилегии – а я тут), а также соглашается сотрудничать со следствием (да запросто, всё равно ничего об этой самой Амалии Карделейле,  я – Юлия Болотникова, в девичестве Романова, ничего не знаю). Бла-бла-бла. И поступает на службу, с обязанностью обучения в академии Союза круга двадцати, обязуясь верно соблюдать бла-бла-бла. Покрутила бумажку, отыскивая мелкий шрифт о продаже души дьяволу. Потому что всё это время меня окружали эльфы, поглядывая так, будто именно такой договор мне и подсунули.  

– Чем подписывать? – уточнила я. Ожидала дикого смеха и многообещающего «Кровью!». Но вместо этого мне протянули шесть ручек. По количеству эльфов. Выбрала наименее розовую. Нарисовала в соответствующей строчке «капусту». Потому что начала расписываться как Юлия, а вспомнила, что должна как Амалия. Бумага на мгновение вспыхнула, покрываясь мелкой, чтоб её, снова, розовой рябью! Как я её только не отбросила. Точнее, не успела. 

Тут же договор выхватили у меня из рук и едва ли не облизали. Но понюхали точно. Прижимая к себе «свою прелесть» с моей подписью, эльфы ушли в «кисель». Последний только бряцнул серому: «В блок». Очевидно, подразумевая меня. А я едва не расплакалась. Ну как так, я же всё подписала! И опять туда?!  

– И даже за уши не дали потрогать! – высказала я своё возмущение нависающему уже рядом серому. Вытерла кулаком набежавшую от разочарования слезу. Конвоир как-то странно глянул на меня и протянул руку, чтобы помочь спуститься. 

Ты ж моя джентельменская радость! Огромная ладонь, размером с кофейный поднос была крепкой и надежной. Вот только у меня в руке мешалась забытая эльфами ручка. 

– Трофей, – постановила я и сунула ручку в узел на груди, теперь опираясь на предложенную помощь. 

В этот раз входить в «кисель» было не так страшно. Вру. Но в этот раз я хотя бы зажмурилась и непроизвольно задержала дыхание, а в серого вцепилась не так крепко. Вроде бы. 

Шаг, два, три, слышится грохот и крик неподалёку, и я решилась приоткрыть глаз. Мы уже снова были в розовом коридоре со стальными дверями. И шумом за ними. Впереди шёл, возможно, тот же самый зачитыватель списков, а может, и другой. Со спины непонятно, а цвет волос и униформа одна. Вот только идти мне совершенно не хотелось. Интересно, что со мной сделают, если я упаду на пол, как в детстве, и начну сучить ножками, что не хочу обратно? Ну как что – серый забросит меня на плечо и двинет дальше. Столь же невозмутимо.

Я закусила губу и попыталась понять, что же пошло не так? Бумажки я подписала. Теперь вроде как ценный будущий сотрудник неизвестного мне Союза. Почему обратно? Ладно, может быть, я первая такая согласившаяся, и регламент действий просто не отработан. Скоро эльфы намолятся на бумажку и вспомнят, кто её подписал, а я постараюсь продержаться до этого излечения розовой амнезии. Да, я чёртов оптимист! Мой стакан не просто наполовину полон, а ещё и попахивает водочкой.  

Поэтому пока надо подготовиться. Отпустила сжимаемую руку серого, оторвала клочок болтавшегося на рубахе рюша и подвязала косу покрепче на затылке. Чтоб неудобно хватать было. Трофейную ручку перехватила в руке, чтобы не было видно за запястьем. Пару раз попробовала ей взмахнуть. Не нож, конечно, но если со всей дури, которой у меня хватает… 

– Одиночная, – неожиданно прошуршали камни у меня над ухом. 

Я посмотрела на серого. Неужели это он заговорил. Даже часто заморгала – совершенно не ожидала такого от него, и тем более не поняла, что сказал. 

Глава 3. Где один дракон, там и два

Мэри резко остановилась и развернулась, легко описав мною полукруг, и теперь взирала на чтеца мыслей, как фанатка на обожествляемую звезду.

– Мастер Упир, – с благоговением произнесла она. Её красные глаза были наполнены непередаваемым восхищением, а руки мелко подрагивали, потряхивая заодно и меня.

– Спасибо, Мэри, я провожу дальше нашу гостью, – Упир мимоходом погладил вампиршу по голове. Что ж делает-то, подлец? Она ж теперь это место мыть не будет, судя по восторгу в глазах.

А у меня, наконец, перестало мельтешить перед глазами от резкой остановки и разворота, и я рассмотрела мистера Вампира. Что ж, я ожидала чего-то большего. Ну там, белоснежной рубашки с жабо, чёрного плаща с красным подкладом, горящих раскалёнными углями глаз, клыков, с которых капала кровь. А тут худощавый, в принципе, юнец, в простой белой рубашке и тёмных идеально сидящих брюках, с аккуратно зачёсанными набок какими-то серыми волосами. Такого легко представить вдохновенно спешащим на занятия в филармонии со скрипкой подмышкой. Если бы не пара клычков, заходящих на нижнюю губу.

– Какой интересный образ, вот этот, с капающей кровью, – задумчиво протянул Упир. – А если так?

С новой улыбкой он, в первую очередь, стал напоминать змея-искусителя. Кожа его посветлела и наполнилась таким сиянием, что пришлось прищуриться.

– Как интересно, – протянул Упир, и вот тут мне уже стало страшно, потому что прозвучало это с маниакальным интересом исследователя. Если что, пусть становится в очередь, там за мою жизнь уже скоро торги начнутся. Вот только ещё пару договорчиков подпишу.

– Прямо-таки торги?  – Упир тащил меня по коридору столь же быстро, как и Мэри, но это не мешало ему ковыряться, где не надо. Этому даже не мешали то и дело встречающиеся вампиры, все женского пола, с которыми он раскланивался и, очевидно, клиенты. Последние разного пола.

– А может, перестанете топтаться у меня в голове? У меня там почти стерильно чисто, а вы с грязными ногами, – буркнула недовольно я.

– Даже элементарный блок ставить не умеешь? – почти искренне удивился вампирёныш.

– А то это поможет, – тут же поняла я, в чём подвох. Нечего некоторым знать, чего я там умею или не умею. – Так что давайте всё сами.

Ни за что не поверю, что он не научился отгораживаться от чужого мысленного бреда.

– А если я не хочу? – заинтересовался Упир.

Я задумалась. И правда. Что я могу противопоставить вампиру, способному читать «громкие мысли»? Тут подушкой не заткнёшь, а я, походу, ору в своих мыслях безостановочно. Вот, кстати. Я втянула побольше воздуха. Да, чтобы кричать в голове этого не надо, но – дело привычки. Итак, выручай, «Сектор Газа». С моим слухом только его и орать. Зато во всю глотку и удовольствие. Упир сморщился на третьей строчке. На четвёртой стал массировать виски, наконец, отпустив мою руку. А я вдохновлялась всё больше, повествуя про бедную жизнь укушенного вампиром.

– Я всё понял! – не выдержал Упир припева. А то ж, его даже терпеливые соседи не выдерживали, начиная стучать по батарее в попытке экзорцизма. Точно, господин Упы-ы-ыр? – мысленно проорала я.

Мастер даже не поморщился. Вот это дело. Вот что «Сектор Газа» животворящий делает.

– Если что, я много такого знаю, – на всякий случай предупредила я.

– Жестокая девушка, – вампир всё ещё растирал висок. – Проходи.

Когда только добежать успели? Не зря говорят, что с песней дело быстрее идёт.

Кабинет вампира напоминал помесь библиотеки с научной лабораторией. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами, а в центре несколько столов со всяческим химическим оборудованием. Во многих из них бурлило что-то красное, но я предпочла не акцентировать на этом внимания. Я села на указанный стул, расправляя своё одеяние. Интересно, зачем меня в него засунули? Встреченные по дороге клиенты, как я посмотрела даже при быстром кроссе мимо них, не выглядели ангелами в сорочках.

– Это чтоб вывести из морального равновесия, – пояснил мне Упир. – И нет, я не читаю мысли сейчас, – тут же стал отрицать он под моим подозрительным взглядом. – По лицу понял.

Мне что, теперь и лицом «Сектор Газа» орать? Из равновесия он меня, видите ли, хотел вывести. Меня тут эмоциональный маятник так мотает, что я не уверена даже в воздействии пробежки голышом. Но не будем подавать врагу идею. Последние полчаса у меня ощущение, что я постепенно отупеваю в ощущениях. А это опасный показатель. Дальше должен последовать срыв, причём от любой самой непредсказуемой вещи. Слишком долго я его уже оттягиваю.

Упир тем временем поковырял в своих скляночных закромах и подошёл с пробиркой. Всё-таки придётся сдавать кровь, поняла я, когда вампир перехватил мою руку. Причём ту, где до сих пор была зажата ручка. Упир хмыкнул и отогнул мизинчик. Стоит признать, что сделал это с усилием. А чем он прокалывать кожу собрался, зубом что ли?

– Памятный подарок? – кивнул Упир на ручку.

– Трофей дебилизма, – возразила я и ойкнула. Сама не заметила, как вампир чиркнул по пальцу отросшим ногтем, и красная жидкость устремилась в пробирку. Вот ведь заговариватель зубов, анестезиолога ему в печёнки. Кровь набралась быстро, и я не успела пискнуть, как вампир наклонился и вобрал в рот мой мизинец. Да чтоб тебя! Меня пронзило, будто током, такой волной желания, что пришлось крепче сжать ноги и зубы. Я задышала чаще, стараясь вспоминать самые отвратительные вещи, пока этот прекраснейший и желаннейший из вампиров посасывал мой палец.

– Прости, не удержался, – совершенно без раскаяния промурлыкал вампир, отрываясь, наконец, от моей конечности. Кстати, без единой царапины теперь, – Значит, всё-таки есть воздействие, – понял он, посмотрев в мои явно расширившиеся зрачки.

А то. Ещё немного – и я изнасилую этого естествоиспытателя прямо на столе.

– Ну, когда ещё испьёшь кровь девственницы, отданную не добровольно, – оправдывая свои действия, пожал плечами Упир, вовремя отходя с пробиркой подальше. А то у меня уже снова рука сжалась на потенциально убийственной розовой ручке. – К тому же с даром ключа и… – он лизнул краешек пробирки, причмокнув от удовольствия, – хм, похоже, и первооткрывателя. И ещё что-то такое… я пока не понял. Но обязательно пойму.

Глава 4. Шпион-провокатор в юбке

Первая мысль – что я выспалась, заставила запаниковать. Значит, я проспала будильник. Резко села, протягивая руку к тумбочке, чтобы отыскать предатель-телефон, не разбудивший вовремя. Из руки что-то выпало, бряцнув об пол. Глаза, наконец, раскрылись, и я с недоумением осмотрелась по сторонам. Это точно не моя маленькая, но уютная спальня. Тут же сверху, будто комком снега, навалились воспоминания, скатываясь по позвоночнику холодными крупинками осознания: нет, ничего мне не приснилось. Я попыталась расстроиться, но, как ни странно, истерика больше не подкатывала, оставляя сознание спокойным и каким-то отрешённым. Очень уж похоже на действие седативных средств, которыми я «баловалась» после каждой смерти близких людей в своей жизни. Да ну к чертям, потом с них слезать так тяжело. Перевозбуждаешься от любого жалостливого «мяу». Чур меня. 

Я передёрнулась, и с плеча свалился укрывавший меня плед. И не только плед. Проведя рукой по мягкой ткани голубого оттенка, я вспомнила, как так же касалась её, пуская слёзы и сопли в незнакомого, в принципе, мужчину. Отжала я у него таки рубашечку. Эх, жаль, не посмотрела, как он её снимает. М-да, что-то тебя, Юлька, не в те степи поволокло.

Как бы то ни было, рубашку я накинула на себя, просовывая руки в длинные рукава. Пришлось закатать их для удобства. Волосы, постоянно стремившиеся закрыть лицо, я кое-как зачесала пальцами и заплела в небрежную косу. Не специально небрежную. Просто так получилось. Да, это вам не мышиный хвостик в три волосинки, аж запыхалась с непривычки. Теперь можно и осмотреться, пока хозяев помещения не наблюдается.

Спустила ноги на пол и пошевелила пальцами. Кто-то опять меня разул. Свесилась с дивана и не обнаружила обуви. Это чтоб не сбежала, что ли? Плохо меня знаете. Зато нашла ручку и пуговку. Покраснела, вспомнив, как скрутила последнюю. Надо будет попросить иголку с ниткой и пришить. Хотя расставаться с трофейной рубашкой совершенно не хотелось. Будто её уже отнимали, я закуталась плотнее, вдыхая едва уловимый запах горячей карамели с солью. Никогда не замечала за собой такого фетиша. Надеюсь, и остальные не заподозрят, если буду вести себя аккуратно. Ага, подкрадываться и тихонько принюхиваться, стекленея взглядом. Брр. Совсем ни капли незаметно так.

Запахи, конечно, вкусные, но надо двигать, пока никто не пришёл. Потому что место, в котором человек (ну или живое существо, в моём случае) проводит время, может очень многое рассказать. А в моём раскладе информация жизненно необходима. Встала и поправила задравшуюся за время сна сорочку. Красотка, что тут скажешь.

Итак, я в кабинете. Покрытие пола светлого бирюзового оттенка мягко пружинило при каждом шаге. Помещение небольшое, без окон, но не душное. Как будто неизвестно где открытое окно с запахами горячего морского лета наполняет ощущением лёгкости и уверенностью, что раз ты тут, значит, всё хорошо. Возможно, это иллюзия от сине-бело-зелёных оттенков стен и предметов в комнате, но мне нравилось. Три больших стола не создавали ощущения нагромождения. Каждый стоял у своей стены, оставляя свободную для двери и приютившего меня дивана. А раз тут нашёлся плед, значит хозяин-трудоголик иногда тут спал. Ну или наоборот, наплевавший на все сроки балагур отсыпался после бурно проведённой ночи. То есть, ничего мне это не говорит. М-да, я – просто детектив от бога. Ммм, Всебожья.

Два рабочих места были явно часто используемы, а одно – идеально чистое. Даже пыли не было. Я проверила. Зато меня так и тянуло к этой гладкой поверхности, под лаком которой будто пробегали золотые искорки. 

В памяти сверкнуло воспоминание, как сюда швырнули папочку с моим личным делом. Я насторожилась, как ищейка, взявшая след. Мне точно не помешает узнать о себе, то есть Амалии, побольше. Медленно обводя взглядом помещение, я искала знакомый тёмный переплёт. Но никто не пометил нужное мне красной стрелочкой, как в компьютерной игре. Обидно. Прикрыла глаза, задумываясь, куда бы мог сунуть её хозяин помещения. Ну не таскает же с собой. И будто уловив тихое попискивание, которое издает автомобиль, сдающий назад, я двинулась туда. Папка нашлась на одном из столов под несколькими другими, синих и коричневых оттенков. Ладно, сначала моя папка, а если останется время – всё остальное. Я хотела было усесться за этот стол, но меня потянуло обратно, к пустой столешнице. Ну да, будет невежливо вскакивать с чужого места, когда вернутся хозяева. Эдакая Машенька, повалявшаяся на чужих постелях.

За пустующим столом я расположилась с ощущением радости и нахождения на своём месте. Стул был удобным, мягким, офисным, с колёсиками и небольшими подлокотниками. На столешницу легли розовая ручка и перламутровая пуговка. Раскрывала я папку со сладким предвкушением, что вот сейчас я всё узнаю. Но ждало меня большое разочарование. Хотя не такое уж и большое, по-хорошему, но существенной информации было мало.

Имя я знала и так, принадлежность к расе – человек, в скобочках приписка корявенькими буквами, что надо уточнять примеси. Год рождения – 1436 от с.м. или 335 от с.д. Вздохнула. Вот нельзя было для вновь прибывших душ возраст хоть вписать? Мир Союза – Омега, дальше какие-то закорючки со стрелками в разные стороны. Сбегала к другому столу, прихватила чистый лист и перерисовала. Папочку-то явно мне не оставят. Вероисповедание – иус (зачёркнуто), Всебожье. Ага, поправочки контракта. Так же корявенько было подписано новое место службы – в директиве «Союза двадцати», с изначальным обучением, а потом другим почерком, чётким и уверенным – «Ключ-актив группы Нокарда. Без права передачи». Угу. Ну, в принципе, приятно, что не собираются избавляться. Может, конечно, стоило спросить меня, несмотря на то, что ответила бы так же.

Дальше было множество пустых пунктов об образовании, месте учёбы, работы и т.п., лишь в примечаниях стояла какая-то «Операция ОБР 467-3». Уровень опасности –5/оранжевый. Эксперименты над мыслящими. Очевидно, по причине этой самой операции  я, то есть Амалия, и переместилась в тюрьму. Судя по допросу, папочка её там чудил. Как я оказалась в этом теле – пока непонятно. Куда делась хозяйка тела, и что с моим родным местом жительства души – также неизвестно. Разве что мелькнуло в голове последним воспоминанием, как я поздним вечером вполне обычной рабочей среды укладываюсь спать. Проверяю будильник, снимаю очки, а дальше всё. Чёрная дыра, стремящаяся утянуть в себя. Мотнула головой. Не сейчас. У меня тут доку́менты важные пока.

Глава 5. Магия и бюрократия

– Хм, немного проблемы? – первой отмерла Дарьяна. – Да тут не немного, – она взвесила перед грудью пару дынь. – Я, конечно, посмотрю, но ничего не обещаю. 

Ещё раз осмотрев меня с ног до головы оценивающим взглядом, она вылетела за дверь шустрым вихрем.

– Здравствуй, Ключик, – мне протянули огромную лапу, размером не меньше, чем у моего серенького конвоира. – Будем знакомиться. Я – Волк.

Он улыбнулся, показывая длинноватые белоснежные клыки. Едва удержалась в ответ представиться Красной Шапочкой. Темноволосую любительницу обтягивающей одежды звали забавно – Чиха. Но я так понимаю, тут у всех свои позывные имена. Я успела осмотреться, пока Волк предавался радости появлению в команде Нокарда ключа (счастлив он был так, будто я сегодня родилась, и именно Нокард произвёл меня на свет), а Чиха полировала ярко-синие когти (простите, ногти). Кабинет был очень похож на драконий, цвета, правда, в основном были светлые, и все три рабочих места активно использовались. Вернувшаяся обратно Дарьяна была укрыта с головой ворохом одежды. Не знаю, как она вообще видела за этой кучей, но дверью не ошиблась. Скорей всего.

Я вновь ощутила себя в родном Воронеже в бутике элитной женской одежды. Это когда заходишь и тут же узнаёшь, что женщины заканчиваются на 46-м размере. В итоге во всём ворохе на меня нашелся только плащ. Чуть ниже колена, но зато он сошёлся на всех габаритах. Супер, мне теперь только метлы для завершения образа не хватает, и можно лететь на шабаш.

И, наконец-то, народ заинтересовало, где же моя обувь. На что Конрад прелестно покраснел и махнул рукой в неопределённом направлении.

Обуться меня сводили обратно в кабинет. Ботинки оказались под столом Нокарда. Прятали, ага. Младший дракон было схватил меня за руку, чтобы потащить дальше, но я вывернулась.

– Слушай, мы куда-то опаздываем? – уточнила я, перед тем как начать возмущаться. Ну может, правда где-то пожар, и надо меня туда срочно отволочь погреться.

– Не то чтобы, – Конрад пожал плечами. – Просто надо забрать на тебя документы и заняться оформлением. Жильё, обеспечение, расписание занятий. Да мало ли что ещё. Я пока ещё этим не занимался, а отец сказал: надо сегодня. Он уже отослал все запросы на обеде.

То есть даже в магическом мире процветает бюрократия. Прелестно. Но в принципе это не так страшно, и даже если с жильём какие-то проблемы, переночую вон на диване. Значит, нет потребности болтаться по этажам привязанным к дракону воздушным змеем. И, следовательно, возникает мысль: умеет ли дракончик обращаться с девушками нормально, или только на меня такая реакция?

– Сколько тебе лет? – прищурилась я.

– Мне уже двести пятнадцать, – задрало подбородок это недоразумение. И, воспользовавшись моим ошарашенным состоянием, поволок за собой.

Кажется, я даже не заметила, проходили ли мы через розовый «кисель», пытаясь понять, может он месяцами возраст меряет?  Пока я морщилась и пробовала делить неделимое на двенадцать, меня затащили в очередные розовые коридоры. И тут я уже сама вцепилась в удивлённо посмотревшего на меня дракончика. Вот психологическая травма у меня теперь от этого цвета. К тому же, вокруг сновали эльфы, просто провоцируя своими длинными ушами. И делила на двенадцать я теперь чтобы отвлечься. А когда разделила, поняла, что может тут месяцев в году вообще десять или пятнадцать. И возможно, я не так что-то расслышала?  Где-то между указаниями, где я должна расписаться в бумагах, а где прихватить стопку-другую заявлений, я уточнила:

– А отцу сколько?

– Пятьсот семьдесят три. Юля, внимательней, тут и тут ещё расписаться.

– Ага, – кивнула я, рисуя очередную «капусту». Если Конрад хотел оформить на меня кредит или продать органы на чёрный рынок, сейчас было самое  время подсунуть эти бумажки. Потому что я поняла – делить на двенадцать буду долго. И именно сейчас нас решил отыскать почти шестисотлетний старичок Нокард. Весь какой-то растрёпанный и мрачный.

– Прости, – сунул он мне чёрную тряпку.

– Пятьсот семьдесят три,  – протянула я, глядя на него. Ну как так-то? Внешне потрясающий мужчина, возрастом от силы лет сорок (это если ещё серьёзно надбавить).

– Четыре, – поправил он меня. – Пятьсот семьдесят четыре, если ты про возраст.

– А тебе сколько? – решил озадачить меня Конрад.

А кто б его знал? В данный момент я даже год рождения своего тела не помнила. Это тебе не пятьсот семьдесят четыре. Хотела отделаться фразой, что в душе мне всегда восемнадцать, как меня спасли:

– Тридцать восемь, ты же видел её дело, – ответил за меня Нокард. Я распахнула мои бедные глаза ещё больше. Во-первых, от совпадения возраста. Во-вторых, хорошо сохранилась Амалия. Я в свои тридцать восемь выглядела гораздо хуже. – Так что вы не сильно далеки по возрасту, – кивнул он сыну.

Нет, ну если жить столько, то может тридцать восемь и недалеко от двухсот пятнадцати. Заметив моё недоумение, Нокард пояснил, что драконы – долгоживущая раса, поэтому созревание наступает значительно позже. Разобравшись во всех аналогиях, я поняла, что человеческий возраст надо делить на два для привычного исчисления, а драконий – на десять, хотя скорее на одиннадцать. Успокоила себя тем, что собачий же возраст, например, умножают на семь для перевода в человеческие годы. Но драконам не стала говорить про такое сравнение. И тогда вполне объяснялось поведение Конрада, близкое к подростково-импульсивному. Ощущать же себя, для примера, триставосьмидесятилетней драконицей оказалось странным. Прям как Карлсон – в самом расцвете сил.

С Нокардом бумажное дело пошло быстрее. Эльфы-бюрократы стали улыбаться шире. Меня перестали дёргать туда-сюда, а наоборот  – все бумажки приходили ко мне. Вот это я понимаю, драконий сервис. Правда, они очень уж косились на ручку Луноликого у меня в руке, но отобрать не пытались – и ладно. Да, я как бережливая мышка, успела прихватить с собой и ручку, и сложенный листок с записями в нагрудный кармашек на такой удобной рубашке. И пуговку.