Я, которая не я

1. Пока она спит

На улице было холодно. Капли дождя раз за разом всё сильнее ударяли об оконную, подбитую временем раму. С каждым мгновением они всё громче звенели в её голове. Исхудалые пальцы ног коснулись холодного деревянного пола, за ними — вся ступня. Девушка поднялась с давно неуютной кровати и тихо направилась по дому, уже готовая от усталости ползти.

Под её ногами скрипели половицы. Быть тише не получалось, как ни старалась, чтобы не разбудить единственных близких людей, что остались у неё после случившегося. Она окинула взглядом бабушку, затем младшую сестру, которая мирно спала на крошечном кресле в углу комнаты. Это было самое дорогое, что у неё есть. Всё, что осталось.

Родители пропали с того самого дня. С того дня, как произошла эта катастрофа. С тех пор они бежали. Бежали, пока не нашли заброшенную хижину, ставшую их временным укрытием. Уже давно люди не живут спокойно. В мире наступила тёмная эпоха. Загадочная катастрофа уничтожила большую часть человечества.

Сначала пришли войска. Никто не знал, кто они, но всем было ясно — жалости к людям у них не было. Они устраивали жестокие зачистки. Тёмное зло, забравшее её друзей, освободилось в процессе разрушения и ненависти, принесённой самими людьми. Эти силы когда-то были скрыты от глаз человека, но чем больше он впускал тьму в своё сердце, тем легче им было проникать в разум.

На самом деле, эти силы всегда были рядом. Возможно, они здесь и сейчас, среди людей. Иллюзии и галлюцинации превращали людей в безумцев. Слабые духом становились жертвами голода тех, у кого сил было больше. Ни любви, ни ненависти, ни жалости — ничего не осталось.

Сущности меняли формы, обличья, могли притвориться твоим родственником, застав врасплох. Никому нельзя было доверять. Никому, кроме близких. Её сердце не позволяло сомневаться в их верности.

За окном вечерело. Девушка была молода, но на её лице уже читалась тень усталости. Всё вокруг рушилось, но внутри неё пульсировала несломленная надежда. Вид того, во что всё превратилось за короткий промежуток времени, сжимал её сердце.

Слёзы наполняли глаза, а ком в груди не давал свободы. В этот момент что-то мягкое коснулось её ноги. Её кот. Любимый, всегда знающий, когда ей нужно почувствовать жизнь рядом.

— Он всегда знает, когда мне нужно ощущение живого рядом, — тихо произнесла она, едва слышно.

Но внезапно напряжение охватило её тело. Что-то проникло сквозь барабанные перепонки, нарушив тишину. Это точно был крик человека. Сердце громко забилось, гулкими ударами отдаваясь в ушах.

Теперь слышался лишь этот стук, словно звук барабана, и ничто не могло заглушить его.

2. Ложная надежда

В мгновении Кохару инстинктивно спряталась под окно, не позволяя себя увидеть. Сквозь тишину можно было только слышать свое сердце, пока в дверь не раздался резкий удар. Двери были уже сильно потрепаны, дерево высохло, а едва заметная затворка разделяла безопасное пространство и неведомую опасность. Она старалась оставаться как можно менее заметной. Удары становились всё сильнее, ручка двери дергалась, как бешеная. Мысли, которые раньше вертелись в голове, исчезли. Осталась только одна: "Лишь бы эта проклятая дверь выдержала. Куда мне теперь бежать?"

Через секунду удары прекратились. Кохару быстро оглядела встревоженных бабушку и сестру, осознавая всю опасность ситуации. Она ждала в тишине, пока она снова не наполнила комнату. Подбежав к бабушке, Кохару сразу положила свою теплоту на её плечо, чувствуя, как от переживаний ладонь покрылась потом.

Конечно, она переживала за себя, как и каждый другой человек в такой ситуации. Но эти люди были для неё важны, и она не хотела, чтобы им угрожала опасность. Подойдя к своей младшей сестре, Сане, она улыбнулась. Мама дала ей это имя. Отца у них не было. Они никогда не говорили о нем.

— Знаешь, Сана? — начала Кохару, вытирая слёзы с её щёк. — Мама бы гордилась тобой за твою смелость.

— Почему ты говоришь о ней, если её уже нет? — спросила девочка, обеспокоенная и не в силах сдерживать свои чувства. Её глаза не отводились от сестры в ожидании ответа.

Кохару, подавив волну возмущения, старалась говорить твёрдо, как можно спокойнее, стараясь быть взрослее, умнее. Она всегда старалась.

— Помнишь, как она гордилась тобой, когда ты гуляла одна? Когда ты делала что-то самостоятельно, не боясь? Ты была такой смелой. Не раскисай!

Она потрепала сестру по чёрным, как смоль, волосам, покрытым пылью старого дома.

— Она бы до сих пор была здесь...

— Она с тобой всегда, пока ты помнишь её в своём сердце. Вот, прямо тут — девушка коснулась пальцем груди.

Бабушка, это была не просто женщина, которая заботилась о семье, это была настоящая опора. В прошлом она была известной учительницей в местной школе, уважаемой женщиной в их маленьком городе. Люди приходили к ней за советом, ей доверяли самые сокровенные мысли. Несмотря на свою болезнь (с 18 лет у неё была астма), она никогда не жаловалась, всегда помогала другим. Даже в те тяжёлые годы, когда Кохару и её мама остались без поддержки, бабушка не оставила их. Она стала не только матерью для своей дочери, но и настоящей защитницей для всех, кто был рядом. Около своих 70-ти лет она продолжала оказывать помощь многим в деревне, несмотря на своё состояние. Бабушка всегда думала о своей семье, даже сейчас, когда молодая девушка в свои 18 лет несла ответственность за близких, больше чем за себя.

Через какое-то время напряжение в воздухе исчезло. Пожилая женщина повела девочку в комнату и, напоследок, взглянув на Кохару, сказала:

— Не волнуйся, всё будет хорошо.

Кохару вернулась к своей постели, усевшись на холодное одеяло. Она задумалась над тем, что произошло сегодня, и, не теряя времени, направилась к двери. Осторожно приоткрыла её и выглянула на улицу. Пусто. Никого не было видно, можно выйти и проверить, что происходит.

«Что мы вообще сегодня будем есть?» — подумала она, поморщившись от мыслей. Она устала от них, устала думать. Но что-то всё-таки подталкивало её выйти наружу. Может, это был юношеский интерес, а может, что-то необъяснимое.

Она надела свои старые сандали и осторожно, шаг за шагом, вышла на крыльцо,. Её дыхание учащалось , когда она делала шаг за шагом , отдаляясь от дома. Иногда она оборачивалась проверяя, нет ли чего то, что идёт за ней, где её кот? Всё же, недалеко есть люди, ей помогут в случае чего , бездействие не выход. Внезапно , как сработавший триггер, раздался шум и крохотные струйки песчинок разлетелись из под её обуви в разные стороны. Её первый раз на улице вдали от деревни , и она почувствовала настоящий страх, тысячу раз пожалев, что вышла. Шаги, сначала отдалённые, затем становившиеся всё ближе. В тот момент она будто перестала дышать, затаившись между веток уже перецвевшей гортензии. Раздался голос — твердый, уверенный. Или, может, хотел казаться таким.

— Выходи, я видела тебя.

Голос для Хару вдруг ощутился полным угрозы, инстинкт самосохранения сжал тело в тугой узел. Сердце бешено колотилось в её груди, а мышцы напряглись гприготовившись к бегству.

3.Тени за улыбкой

Волосы спали на её лицо, когда её голова опустилась. Она посмотрела себе под ноги. Нервно перебирая пальцами ног, настолько нервно, что пальцы выходили за край сандалий, сжимаясь между собой и едва касаясь тёплого песка, Хару чрезвычайно пыталась найти опору. Времени собраться с мыслями было не так много.

«Если я сейчас выйду, что это повлечёт за собой? Может, я должна убежать?» — думала она.

Она ощущала, как сомнения окутывают её, не давая возможности принять правильное решение. Не долго думая, она попыталась встать, не обращая внимания на сопротивление своего беспокойного тела. Находясь в полу сгорбленном положении, она постаралась выровняться всем телом.

Внезапно, будто что-то ещё тяжелее того, что давило на её тело, сдавило её голову. Помутнели глаза, и словно чьи-то невидимые руки сжали её виски. Всё, что она видела, стало размываться с каждой секундой. Не успела молодая Хару повернуть голову, как фигура перед её глазами исчезла, растворяясь. А глаза, что помутнели от странного головокружения, не смогли уловить четких очертаний.

Внезапно всё вокруг стало меняться. Цвета на её глазах начали исчезать, уступая место темной, угрожающей палитре красного. Свет тускнел, пространство наполнялось этой глубокой тенью. Сама реальность затрепетела. Весь мир пульсировал, как живое существо. Силуэт был всюду и нигде, оставляя за своими движениями удушающий, тяжёлый запах, ощущение липкой мерзости. Думать было сложно, стоять было сложно. Во рту ощущался металлический привкус крови.

Осознав, что ситуация становится опасной для неё, её накрыла безысходность. Не в силах выдержать, она громко закричала, сильно ударив себе по голове. Её ладонь прошлась всплеском по лбу, сдерживая слёзы, которые почти вырвались. Безысходность накрыла, когда её тело замерло. Хару проморгала последние следы тьмы. Рука всё ещё покоилась на лбу, её дыхание постепенно замедлилось.

Внезапно ощутилась уверенность в теле, всё исчезло, как по волшебству. Практически перед ней стояла фигура — девушка, чьё присутствие казалось почти нереальным. Высокая, гораздо выше её, с выпрямленной спиной. Её светлое платье было безукоризненно чистым. Это было особенно заметно рядом с измазанной и изношенной одеждой Хару. Длинные волосы незнакомки перед ней, светлее, чем у большинства привычных ей людей, которых Хару когда-либо видела, отливали тёплыми бликами на солнце. Она показалась Хару из тех, кого называют хафу — наполовину японка, наполовину представительница чужого мира.

Образ спокойный, казался воплощением уверенности, но большие глаза с длинными ресницами, устремленные прямо на Хару, выдали тревогу, которую невозможно было отличить от настоящей. Это ей удалось хорошо разглядеть в момент её спокойствия, когда мир снова вернулся к её ногам.

Тотчас чужестранка подбежала к молодой Кохару, резко хватая её за плечо.

— Ты давно так стоишь, с тобой всё хорошо?

Ноги не слушались, словно стена держала её на месте, и единственное, что оставалось — стоять в этом странном оцепенении.

Голос, который раздался почти сразу после первого вопроса, прозвучал более утешительно, позволяя Хару уловить нотку напряженности.

— Слышишь меня? Ты в порядке? Сегодня я уже видела что-то подобное, — она помедлила, словно вспоминая, а затем сделала шаг к выжившей Хару. — Я помогу тебе.

Её интонация казалась искренней, в каждом слове слышалось желание понять, утешить, позаботиться. Ей давно не хватало этого, с тех недолгих пор, когда всё стало таким, казалось вечностью. Она говорила так, будто ей действительно небезразлично, однако слишком гладкая уверенность говорила не терять самообладание.

Простояв ещё несколько секунд в тишине, из уст Хару наконец вырвались слова:

— Я шла, когда в какой-то момент что-то пошло не так. Всё поменялось, и я не знаю, что я сейчас увидела, и...

Незнакомка медленно повернулась и сделала несколько медленных шагов в сторону, как будто силой заставляя девушку следовать за ней. Послушавшись, обращая внимание лишь на её слова, не чувствуя угрозы в поведении.

— Сегодня утром... я увидела кровь, много крови. — её дыхание перекрылось, выдыхая беспокойство, но она продолжила говорить. — Крики раздались, громкие. Я не могла не проверить, что происходит. Когда я увидела, что там лежало изуродованное тело... я не могла поверить своим глазам. Откуда столько жестокости? Девушка погибла на месте, как я думаю... навряд ли она долго мучалась.

Она вздохнула, и в её голосе появились нотки отчаяния. Она чуть замедлилась, оглядывая Хару, будто убеждаясь, что та слушает.

— Но самое страшное, Хару, оно напало и на меня, — её взгляд потемнел, а затем, казалось, она сдержала свои слёзы.

Молодая Кохару, слушая каждое слово, не сразу обратила внимание на то, что её имя только что прозвучало с уст чужой. Но как только мысль дошла до её мозга и словно стукнула её, она резко развернулась к незнакомке с осторожностью и задала вопрос, тотчас возникший в голове.

— Откуда ты знаешь моё имя?

Хару не ощущала страха, она была растеряна, её мысли запутались. Чужестранка взглянула на неё с доброжелательной улыбкой, будто между ними не было никаких стен, угроз, преград. Только странная уверенность в её глазах.

— Ты же не понимаешь, — сказала она, как будто пытаясь объяснить очевидное. — Тебя все знают здесь.

4.Тропа в сумерках

Мысли Хару то собирались в какой-то важный для неё вопрос, то отступали. Внутри живота будто скрутилась невидимая пружина. Внешне она оставалась спокойной, по крайней мере, ей так казалось. Со стороны же её вдохи выдавали внутренний беспорядок. Но какой смысл в этих словах? Только, она никак не могла вспомнить, чтобы её бабушка когда-либо рассказывала кому-то подобное. Да и в этой деревне она никогда не видела раньше эту незнакомку. Может, она из другой? — подумала Хару про себя, выдавая свои размышления блеском глаз. Она, наверное, подумала Хару, из другого места наслышана.

Озвучить свой вопрос она не решилась, незнакомка же продолжала говорить, заполняя собой пространство, они шли куда-то, будто бы наугад. Сначала прошлись в сторону её деревни, потом дальше, и дальше. Чужеземка смотрела на Хару пристально, почти непрерывно, заставляя выжившую Кохару отводить взгляд на время разговора. Каждая фраза её звучала так значимо, она говорила о том, что ей пришлось потерять ради чего-то, рассказывала о борьбе и предательствах. Её слова, простые и искренние, почему-то затягивали. Будто бы, Хару что-то стало этим обещать: выход из всех бед, из всего, что пришлось пережить, всё, что пришлось прочувствовать.

Хару успевала лишь иногда кивнуть головой, не обращая внимания на поток мыслей, бьющийся ей в голову, интуитивно подсказывая бежать. Она устала бегать, устала скрываться, ей так давно хотелось пообщаться так.

— Ну и когда всё началось, я была с родителями, конечно, — её голос звучал слишком ровно. — Я, почему-то, была уверена, что это ненадолго, всё пришло слишком быстро во что-то необратимое. Она сделала паузу, но глаза её, при этом, не были сполнены тоски, она словно прищурилась, разглядывая что-то.

— Моя мама пыталась защитить меня, отстреливалась, старалась держать свои мысли в покое, чтобы защищать нас, но они были слишком сильные. Моя младшая сестра...

— У меня тоже в семье младшая сестра, и мама. Мамы тоже не стало, — перебила её Хару, невольно рассказывая о себе тоже.

— Да? Правда? У тебя замечательная сестричка? — сказала незнакомка с лёгкой улыбкой, как если бы это была её сестра. Тёплый тон создавал ощущение доверия, и с каждым моментом казалось всё искреннее. Хару не ощутила неловкости за то, что перебила её.

— Да, вредная иногда. Я не знаю, как ей, такой маленькой, приходится. Мы — всё, что у неё есть. Я бы хотела, чтобы она осталась со мной, — на полушёпоте проговорила молодая Хару. — Ты знаешь моё имя, а как тебя зовут?

— Меня зовут Изабель, — чужая ответила сразу же на автомате, будто ожидая вопроса.

Незаметно свечерело в этой почти беззаботной атмосфере, и звук голосистых сверчков заполнял пространство. С каждым шагом воздух всё больше освежался, который казался успокаивал её внутренний тревожный настрой. Появились первые звезды, она очень любила звезды, с самого детства. До катастрофы её любимое время было вечернее, когда можно было разглядывать звезды, что ещё замечательнее, с кем-то разглядывать, кому так же интересно это. Как будто услышав мысли Хару, Изабель в мгновении нарушила тишину с лёгкостью.

— Я вот всегда люблю смотреть на звёзды. Кажется, они могут рассказать тебе о всех тайнах, так далеко и так близко к нам. Когда смотришь на них, ощущение, что всё неслучайно, каждое мгновение — часть чего-то великого и необъяснимого. Она, наслаждаясь моментом, посмотрела на Хару, развернув голову, и в её глазах мелькнула лёгкая грусть.

— Иногда мне кажется, Хару, что если бы я стала звездой, я бы была такой звездой, что светила бы для тех, кто потерял свой путь. Таким, как ты, Хару.

Изабель холодной до удивления рукой коснулась руки Кохару, и в этом жесте было что-то невероятно тёплое. Девушка ощутила, как её сердце будто замерло. Взгляд чужеземки был искренним, что на секунду показалось, будто они уже были когда-то знакомы. В этот момент Хару почти забыла, что её окружает. Возникло ощущение странного спокойствия, родства, будто больше ничего не мучило.

Что такое? Мне кажется, что она может ответить на все мои вопросы, — подумала Хару, и эта мысль внезапно наполнила её беспокойством. В ту же секунду, словно по команде, Хару ощутила резкое пробуждение разума.

За глубоким вдохом и опущенными глазами пришли силы, возвращая себе контроль. Она не могла забыть, что ей нужно вернуться. Вернуться к своему пути, к семье, к тому, что и было важно всё это время и дарило безопасность. Она не хотела потерять внутренний порыв, как бы не заманивали слова чужого, только что встречного человека.

— Я должна уже давно пойти назад, у меня есть свой путь.

— Уже поздно, — проговорила незнакомка с лёгкой улыбкой, — со мной много приключилось за сегодняшний день, ты моя отдушина. Я бы хотела поблагодарить тебя и твою семью за то, что ты есть. Мне так не хватало подобного. Я дам еды твоей семье, то, что у меня есть...

Хару слушала её, нахмурив брови, старалась держаться ровно, но что-то в ней в мгновение смягчалось, а глаза бегали по чертам лица Изабель, которая, как подготовленная, проговаривала свою речь. Кохару, кажется, перестала вслушиваться и потеряла суть.

— И вот я здесь, я жива, и ты тоже, ведь ты уже выбрала идти за мной. Оставайся на ночь. Здесь безопасно, я обещаю.

Хару почувствовала, как внутри что-то сжимается. Внутренний голос подсказывал ей, что что-то не так, но усталость, накопившаяся за один, будто бы вечный день, и нежелание возвращаться в темноту заставили её колебаться. Незнакомка звучала так, словно хорошо знала её страхи. Но она пообещала ей. Может, это будет взрослый поступок — сделать что-то, что принесёт лучшую жизнь её семье? — размышляла Хару.

С лёгким вздохом она произнесла:

— Хорошо. Я останусь.

Как только эти слова покинули её уста, Изабель вдруг вскочила на месте и, не сказав больше ни слова, начала двигаться в полубеге вперёд. Её шаги становились всё быстрее, и вскоре её фигура стала исчезать в сумраке. Смешок, лёгкий таинственный, донёсся от Изабель, когда её силуэт смешивался с темнотой, вокруг. Будто время ускорилось. Мрак снова положил ладони на голову Хару, она замечала с каждой секундой, как исчезают последние огоньки, как солнце уже давно скрылось за горизонтом, как ночь принимает всё вокруг. В голове раздавался шум, словно что-то мешалось, звенело, вызывая боль. Шаги девушки за незнакомкой становились поспешнее, будто страх снова пробудился в её груди, оставляя позади спокойствие и светлые чувства. Она ускорила бег, чувствуя, как лёгкие начинают жечь всё сильнее, не давая себе отдышаться, следовала за Изабель, пока та не остановилась.

5. Паутина доверия

Изабель медленно, но заметно переступала с ноги на ногу, постепенно сокращая дистанцию между ними. Шаги её были лёгкими и уверенными. Каждая нога касалась земли с осторожностью. Внезапно Хару почувствовала себя как зверёк, загнанный в угол хищником. Её тело застыло на месте. Разум отчаянно пытался найти объяснение происходящему, но приходил в тупик. Почему она себя так ведёт? — доносилось в её голове. Изабель, приближаясь, не проявляла никакой агрессии, всё было загадочно. Хару инстинктивно ощущала опасность. Трудно было сосредоточиться, тело окутал страх. Змееподобные движения Изабель были хорошо заметны, словно что-то скрывалось за маской доброжелательности. Она всегда продумывала всё наперёд в стрессовых ситуациях, придумывала разные сценарии развития событий, даже когда это не нужно было делать. А здесь она ошиблась? Её руки тряслись — всегда так, когда она нервничала. Так сильно, что это было трудно не заметить. Ей не нравилось это чувство. Чужая становилась всё ближе, а Хару не могла двинуться, как будто время остановилось между ними. Внутри девушки боролись противоречивые чувства — желание остаться на месте и не убегать, как напуганное животное, и одновременно потребность в утешении. Она не смогла бы отступить, даже если бы Изабель подошла слишком близко. Её физическая оболочка отчаянно искала точку опоры, чтобы не рухнуть, хоть и от того, кто привёл её сюда.

Практически ледяные руки Изабель мягко накрыли дрожащие руки Хару, возвращая её к ощущениям. Прикосновение показалось одновременно успокаивающим и пугающим. Тело сжалось, не в силах сопротивляться, не зная, чего ожидать. В то же время казалось, что без слов говорили с ней: «Всё позади, всё закончилось, ты не одна».

— Что тебе привиделось, Хару? Давно с тобой такое происходит? — мягко спросила Изабель, тянув руки девушки ближе к себе, пытаясь успокоить её.

Хару горестно махала головой в стороны, ощущая ком в горле. Она смотрела на Изабель растерянно, на резком выдохе дрогнув, издавая неясное мычание. Толи от страха, толи от слабости. Взгляд Изабель притягивал её, не давая сдвигаться. Хару закрыла глаза и прокручивала всё, что произошло за этот короткий промежуток времени. Мысли метались между страхом и тяжёлым сожалением. Мысли сковали её разум, когда опасность уже миновала. Она опустила взгляд, не в силах говорить. И в тот момент мелодия, явственная, прошлась по её ушам, заставляя её нахмурить брови. Голос был нежным, как почти забытая колыбельная. Это было как эхо прошлого, как колыбельная, которую мама пела ей, когда она не могла уснуть. Сон с мамой ассоциировался с чем-то спокойным, и тело невольно поддалось этому спокойствию. Голос стал словно укрывать её, и она почувствовала, как её страхи тают, сомнение рассеивается. В голове наступила пустота, а в этом прекрасном мгновении была только тишина и знакомая мелодия. И Хару наконец улыбнулась.

— Улыбка тебе идёт гораздо больше, — произнесла Изабель, её губы едва заметно расплылись в лёгкой улыбке, заставив Хару приподнять брови от удивления и вернуться в реальность.

Изабель снова начала движение, лёгкое и плавное, двигаясь назад в сторону ямы. Она продолжала следить глазами, проверяя, всё ли под её контролем. Каждый шаг придавал ей силу. Она слегка сжимала подол своего платья, что придавало её облику обыкновенную человеческую неуверенность. И в тот момент, когда Изабель оступилась и упала на пыльную землю, это было настолько неожиданно, что Хару не успела среагировать. Что это? Она запачкает своё платье? Или это специально? — мелькнула мысль у Хару. Она поспешила к Изабель, присела рядом, пытаясь понять, всё ли в порядке. Но из Изабель раздался такой громкий смех, нелепый, искренний и неожиданный, как будто она совершенно не заботилась о том, что произошло. Это сбило с толку Хару, но вдруг показалось таким человечным и глупым, что невозможно было думать о чём-то ещё. Такие забавные моменты сейчас были бы дороги. Хару любила беззаботность, ведь она хорошо знала, что счастье может быстро ускользнуть из её рук.

— Ну вот, теперь моё платье грязное, да, Хару? — внимательно посмотрела она на девушку, будто бы заранее зная её мысли.

— Грязное, — не выдавая своих эмоций, проговорила Хару, окидывая её взглядом ещё раз.

Не давая времени перейти от одной эмоции к другой, Изабель уверенно поднялась, встала на землю и, не собираясь отряхивать своё платье, двинулась в яму, приседая и подавая ей руку, покрытую естественными пятнами грязи. Эти пятна контрастировали с её чистым и аккуратным обликом, придавая ей беззаботный вид.

Хару двигалась по глубокой норе, как будто вырытой гигантской силой. Её глаза скользили по идеально вымощенным стенам, где не было видно нарушений. Может, это место не для простых людей? Что мне делать здесь? Почему мрак до сих пор не коснулся этого места? Неужели эта нора была настолько незаметной, а люди не выходят из неё? Место было громадным, когда они двигались дальше. Изабель шла впереди, её движения всё так же были лёгкими. Шаги Хару казались намного тяжелей, отдаваясь в тишине. Как будто сама Изабель контролировала их звук.

Несмотря на уют, который пыталась создать Изабель словами, вокруг витал сырой холод. Они были под землёй. Это место давно не видело солнечного света. Хару чувствовала, как холод проникает сквозь её одежду, заставляя плечи сжиматься. Хотелось ощутить тепло поскорее, оглядываться по сторонам намеренно совсем не хотелось. Людей было почти не видно — несколько фигур мелькало вдали, они не спешили, словно не обращали внимания на Хару. Что точно бросилось в глаза, так это отсутствие детей. Раньше она не замечала, насколько оживляет пространство одно присутствие Саны. Сана... — задумалась Хару. С каждой секундой ей казалось, что расстояние между ними увеличивается. Она ощутила, что скучает по ней больше, чем когда-либо. Как там бабушка? Может ли она позаботиться о ней сегодня? — продолжала она хаотично перебирать мысли в своей голове. Не было тех, кто мог бы внести шум, смех или движение. Всё было слишком тихо. Изабель, повернувшись к Хару, взглянула на неё с лёгкой настороженностью, открывая дверь, из которой выкатилась волна тёплого воздуха, приятного и нежного, как обнимающее тело одеяло. За дверью было совсем по-другому, она знала это.