Я на тебе (не) женюсь!

Пролог

— Маш, ну чего ты как не родная? — скулила Катя, заглядывая в непочатый бокал виски, стоявший передо мной на барной стойке.

— Меня Родя бросил, — вздохнула я и постучала ярко-розовыми ноготками по бокалу. Ледышки внутри него радостно дзынькнули.

— Да и хрен с ним. Мужиков, что ли, вокруг мало?! Нашла из-за кого горевать! Родион этот вообще недоделанный какой-то.

— Почему это он недоделанный? — Я возмущённо покосилась на подругу.

— Потому что нормальный тебя бы не бросил, — заявила Катя.

А ведь она права! Правильные мужики хороших женщин не бросают, потому что мы, хорошие, на вес золото и редки, как астат.

— За это надо выпить! — Я подняла свой бокал и опрокинула его в себя.

— Ого! — ахнула Катька. — Вот это по-нашему. А теперь давай веселиться. Все-таки не каждый день подругу замуж выдаём.

— Вообще-то, сегодня девичник. — С видом ученой совы подняла я вверх указательный палец. — Замуж Олеську мы выдавать будем в следующую субботу.

— Тем более, — заржала Катя, допивая свою текилу. — Будет время отойти от похмелья.

Девичник Олеся решила устроить в клубе. Хороший такой клуб. Говорят, в него только бизнесмены-миллионники ходили да элитные телочки. И фейс-контроль тут был по размеру губ и груди: первые — дутые бантом навыворот, а грудь — начиная от третьего. И да, желательно, чтобы и ножки были от ушек. Ни под один из этих параметров я не подходила. Во-первых, меня рост подвёл: никаких длинных ног я не имела. В детстве меня обзывали коротышкой, а в универе — кнопкой. Во-вторых, у меня были рыжие от природы волосы. Никакого гламурного пепельного блонда. Правда, мне повезло с кожей: ни одной веснушки или конопушки не наблюдалось. Губы я не накачивала. Брови не рисовала. Да и вообще, не так чтобы очень часто ходила по салонам красоты.

Ах нет. Все-таки кое-каким параметром я в клуб проходила: у меня была полноценная троечка. И талия осиная, как у обожаемой мною Гурченко.

Но несмотря на это я бы все равно вряд ли прошла фейс-контроль. Однако сегодня обошлось без него, потому что невеста, Олеська, оплатила столик в вип-зоне, чтобы как следует распрощаться со своей незамужней жизнью. Она у нас первая, кто наконец-то решилась выдаться замуж. Остальных в нашей компании туда не звали, но мы всегда, всем и везде философски заявляли, что сами не хотим. Катька вон так не хотела, что кидалась на любого мало-мальски симпатичного мужика с разными предложениями иногда пристойного, иногда не очень характера. А я? А я думала, у нас с Родькой любовь. Но он меня бросил.

Все эти не очень трезвые мысли проносились в моей голове, пока мы с девчонками накачивались текилой, радостно смеясь и вспоминая курьезные случаи из нашей жизни. Хотя из десяти девиц, явившихся на девичник, по-настоящему я дружила только с Олеськой и Катькой. Первую я знала со школы, а со второй мы и в университете вместе учились, и в одной школе работали уже много лет.

После текилы начались танцы, и я, чувствуя кураж, отрывалась по полной.

— Дамы и господа, — разнесся по клубу голос диджея. — Сегодня у нас здесь присутствует невеста. Олеся отмечает у нас девичник, а потому наш клуб решил сделать ей сюрприз. — По клубу разнесся возбужденный одобрительный гомон. — Настоящий огромный торт в честь такого знаменательного события!

На сцену выкатили гигантский розово-сиреневый торт. Народ зааплодировал. Мы с девчонками радостно закричали. Наши крики переросли в визг, когда верхняя часть торта отлетела в сторону, и из его нутра показался стриптизер. Музыка загрохотала. Танцор выпрыгнул из торта и начал исполнять сексуальный танец, постепенно стягивая с себя одну вещь за другой. Вскоре на сцене оказалась и Олеся. Она у нас была девочкой скромной и уж точно не могла расслабиться настолько, чтобы позволить какому-то стриптизеру, хоть и с обалденным телом, облапать себя на глазах у всех. Переглянувшись с девчонками, мы решили спасать Олесю и полезли на сцену.

Что было дальше, я помнила плохо. Музыка гремела. Текила лилась рекой. Проклятый Родька был окончательно забыт на дне очередного шота. Катька терлась у пилона вместе со стриптизером. Рыжее безобразие на моей голове стало совсем бессовестным и уже не казалось безобразием, а очень даже сексапильным кудрявым беспорядком. Потом почему-то у меня на голове оказалась не пойми откуда взявшаяся фата.

А дальше... А дальше я уже стояла на нашем с девчонками столике и извивалась в соблазнительных позах, танцуя... Кажется, я танцевала стриптиз, потому что в какой-то момент моя короткая юбка куда-то испарилась. За ней следом исчез пиджачок. Я не заметила даже тот момент, когда с меня слетел серебристый топик с пайетками. Я танцевала. Танцевала в чёрном кружевном белье и в туфлях на шпильках, запустив пальцы в растрепавшиеся кудри, изгибая бедра, гладя себя по груди. И во всю глотку подпевала орущей из динамиков песне:

— Ты бросил меня! Ты бросил меня! Когда ты ушёл, я осталась одна!

— Вау! Вот это куколка! — раздался рядом чей-то голос.

— Давай, снимай его! — хрипло выкрикнул кто-то за соседним столиком.

Вконец затуманенным текилой взглядом я обвела клуб и сквозь алкогольные пары с трудом рассмотрела обладателя низкого и, как мне показалось, весьма сексуального голоса. Какой-то блондинистый качок не сводил с меня нахального взгляда. А пусть смотрит! У него наверняка уже колом стоит.

Глава 1

Иван

— Нет, Ариш, даже и не проси! — Я отбрыкивался изо всех сил. — Ну какой из меня папаша?

— Очень даже нормальный папаша! — тут же возразила она и поправила мой галстук. — Вон какой статный, вон какой представительный!

— Да что ты меня уговариваешь, как маленького? — Я отпихнул её руки и снова ослабил галстук. — Сказал, не пойду — значит, не пойду.

— Ванюш, не забывай — ты мне должен! — напомнила она.

Я закатил глаза.

— Так, значит, да?

— Да, миленький, да! — Она снова наложила ручищи на мой галстук и поправила узел.

Ариша была моей помощницей и по совместительству палочкой-выручалочкой. Когда меня доставала какая-нибудь особенно надоедливая дама, Ариша брала дела в свои руки и спасала из удушливых объятий очередной надоедливой дамочки. Однажды она буквально бросилась грудью на амбразуру, когда одна идиотка пришла в офис и заявила, что ждёт от меня ребёнка. Мол, женись, Рокотов! Ариша, смекнув, что сам я не справлюсь, тут же вышла вперёд и заявила, что я уже женат. На ней. Для верности смачно поцеловала меня в губы и закатила такой скандал, грозясь оторвать мой «причиндал», что даже я чуть не поверил, что мы и правда женаты. Беременная девица с претензиями быстренько ретировалась и больше не появлялась. Ариша позже навела справки — никакой беременности и в помине не было. Идиотка несмышленая хотела взять меня на дурачка. Но я-то знаю, что потомство в кого ни попадя не сливаю. У меня все под контролем.

С тех пор Ариша считала, что я у неё в долгу. Напоминала она мне о нем редко, но метко. Вот как сейчас. Вынуждала меня отправиться на родительское собрание в школу к её сыну. Пацану было уже шестнадцать и куролесил он не по-детски, как считала Ариша. А по-моему, нормальный парень рос, с правильными понятиями, может, слишком любвеобильный для своих годков, но это лучше, чем наркоманить или втыкать в гаджеты с утра до ночи.

— Значит, так. Класс их на третьем этаже. Кабинет истории номер триста десять. Классную зовут Мария Евлампиевна Завидеева-Загорская.

— Ариш, зря ты это затеяла. — Уже совсем безвольно я попытался убедить её в последний раз. — Ну, спросит твоя классуха что про Дэна, а я ведь ни черта не знаю.

— Не спросит. Как всегда, посетует, что с ним сложно сладить, а ты покивай и скажи, что постоянно в командировках, потому сын без твоего присмотра. Ну и пообещай, что поговоришь с ним, — учила меня Ариша.

— Ну, хорошо, — вздохнул я. — Но это в первый и в последний раз.

— Спасибо, Ванюша. Знала, что не подведёшь. — Ариша стряхнула несуществующие пылинки с моих плеч.

И я отправился в школу, всю дорогу проклиная своих шлюх, от которых Ариша меня так часто спасала; родительские собрания, о существовании которых я забыл с тех времён, как сам был школьником; училку истории Марию Евлампиевну, которая представлялась мне старой каргой с кандибобером и крючковатым носом, ведь только у старых ведьм могли быть такие совершенно непроизносимые отчество и фамилия, которые и после ста грамм не выговоришь.

Ну, Арина. Ну, учудила. Мне — и прикинуться папашей! Я детей любил только издалека. Например, когда они мило улыбались в какой-нибудь рекламе в телеке. А в жизни... В жизни я к ним готов не был, как и к жёнам. Я вообще жениться не собирался, потому что на кой черт спать только с одной бабой, когда можно спать с десятком? Я не верил в моногамию или непроходящую любовь к одной женщине, однако и не верил, что брак можно сохранить в целости, трахая других баб и все время возвращаясь к жене. Вот и дилемма. Изменять жене я считал гнусностью, но спать всю жизнь только с одной — глупостью. Нет. Никаких жён и браков мне не надо было.

Затрещал мобильник, установленный на подставке на приборной панели автомобиля. Я бросил взгляд на экран. Мамуля. Я снял трубку и включил громкую связь.

— Мам, привет.

— Ванюш, ты сегодня дома ночуешь или как? — деловито уточнила она.

Мама моя баб моих не любила, хоть ни одну из них ни разу не видела.

— Не знаю, как ответить на этот вопрос, чтобы тебя не расстроить, — засмеялся я.

— А ты где? Едешь куда-то?

— Ага, в школу на родительское собрание к сыну.

— Дурацкие шутки, Ваня. — Мамуля не поддалась на мою провокацию, хотя я ни разу не слукавил и сказал почти правду. — Значит, так. Сегодня, делай, что хочешь, а завтра на ужин, чтобы домой приехал.

— Мам, я завтра наверняка буду ужинать с Ренатом, — тут же попытался отмазаться я.

— Ренат пусть с Аленушкой ужинает, оставь молодых в покое. Лучше бы себе кого нашел...

— Все-все-все, — тут же перебил её я. — Я за рулем, неудобно разговаривать.

— Наглец! — обозвалась мамуля.

— И я тебя люблю, моя хорошая.

Мамуля у меня была что надо, правда, её мечта женить меня иногда доводила до белого каления. Вообще-то, маменькиным сынком я никогда не был, но после смерти отца мама долго не могла прийти в себя, а потому я потакал её немногочисленным прихотям. Например, делал вид, что с усердием ищу невесту, но никак не могу найти достойную. Мамуля, конечно, понимала, что я отмазываюсь, но притворялась, что верит. Однако после несчастного случая, когда она, будучи на даче одна, подвернула ногу и упала с лестницы, все несколько изменилось. Я перевёз маму к себе в московскую квартиру, нанял ей сиделку и не позволял ездить на дачу, пока она полностью не поправится. Она же решила всерьёз взяться за моё будущее и с остервенением подыскивала мне невесту. Ничего, пусть поищет. Я никуда не торопился.

Глава 2

Мария

— Пирогов? — назвала я очередную фамилию.

Тишина. Я увидела, как некоторые из родителей зашевелились, начали вертеть головами, тоже ища мать или отца Пирогова.

— Пирогов Денис! — повторила я и снова пробежалась взглядом по классу.

Тетка за первой партой противно поджала и без того тонкие губы. Это бабушка Милы Авериной. Ничего удивительного, что девочка так зажата. Бабуля, наверное, не даёт продохнуть.

— Никого нет из Пироговых?

— Я! Я Денис Пирогов! — Мужик, усевшийся за первую парту в ряду у двери, приподнял ладонь. — То есть я отец Дэна, — улыбнулся он.

Я кивнула. Мужик этот мне не понравился сразу, как только я вошла в класс. Развалился, выставив одну ногу в проход. Руку закинул на пустой стул рядом. Сидел, как король, хотя знавала я таких: мелкопоместный князек с завышенным эго.

На родительское собрание пришли в основном мамы да бабушки. Из отцов вон только папа Дины Давыдовой и Алишера Махметова, да вот этот папочка Пирогов. Видно, бизнесмен. Костюмчик на нем явно не занафталиненный, ради собрания раз в год надеванный, и носит он его так, что видно — привык. Часы на запястье не из дешевых. Да и весь он был очевидно классом повыше многих из здесь собравшихся. Мамаши косились на него кокетливыми взглядами, а он пялился на меня. Да так пялился, что меня почему-то бросало в жар. Я его, кажется, где-то уже видела, только вот где — припомнить не могла. Наверное, просто он похож на тех лощеных парней, которых показывают в рекламе люксовых автомобилей или банков, или ещё чего.

Я попыталась сосредоточиться на вопросах школы и, в частности, нашего класса. И мне почти удалось это сделать, если бы не отвлекающий взгляд наглого Пирогова-отца и мерзкое поджимание губ явно недовольной бабки Милы Авериной.

— Что касается дисциплины, — продолжала я, — у многих она хромает. Мы, конечно, с этим боремся, но хотелось бы, чтобы и вы, родители, нам, учителям, чуть-чуть помогли. Как я только что сказала, пожалуйста, не давайте детям в школу телефоны. Они ведь являются постоянным раздражителем для подростка.

— Ну как не давать, я же должна знать, что дочка вышла из школы и идёт домой, — возразила чья-то мамаша.

— Вы ей купите кнопочный, где игр и интернета нет, — посоветовал Пирогов и подмигнул мамашке.

— Можно подумать, ваш Денис ходит с кнопочным, — парировала та, но под его наглым взглядом тут же покраснела.

— А мой Денис в телефоны не играет. У него другие интересы.

Знали мы эти интересы. Он всем одноклассницам под юбки заглядывал и в вырез кофт. Правда, те тоже особо не стеснялись и готовы были выставить себя на показ. Да уж, понятно, в кого сын. Вообще, семейство Пироговых оказалось, так сказать, интересным. С парнем справиться даже директор не мог, никто из учителей — и подавно. Папаша вон настоящий кобель, я таких за пять вёрст чуяла. А мама была этакой разухабистой бой-бабой, в три раза шире муженька. Нет, я ничего против полных не имела, но мне казалось странным, что этот мачо-мэн взял в жены такую простую русскую бабу. С такими мужиками обычно красотки с длинными ногами и огромными буферами тусят. Наверное, шлялся этот Пирогов направо и налево, а жена все терпела и встречала его дома борщами да кислыми щами. Б-р-р! И о чем это я только думаю!

Через час с небольшим родительское собрание закончилось, и я, пожелав всем терпения в воспитании детей, распустила родителей. Однако ко мне тут же подплыла бабка Милы Авериной и начала выяснять, почему её девочка сидит теперь на задней парте.

— У Милы дальнозоркость. Ей неудобно за первой партой, — объяснила я.

— Что за глупости! — взвилась бабка. — Все годы училась, сидела впереди и ничего, а вы её зачем-то назад отправили!

— Спросите у Милы, где ей лучше видно, — вежливо посоветовала я.

— Я её с пелёнок ращу и сама знаю, где ей лучше. — Она упрямо выставила подбородок. — Пусть, как и раньше, сидит спереди.

— Пусть сама решит, — отрезала я. — Если у вас больше нет вопросов, то пойдёмте домой. Время уже позднее.

— Я пойду к директору, если вы будете мне противоречить! — пообещала бабка. — Меня тут давно все знают и уважают.

— Идите, — пожала я плечами и начала убирать вещи со своего стола.

Бабка, поняв, что я не собиралась перед ней лебезить, фыркнула и направилась к выходу. Слава богу! Отделалась, как та лошадь, легким испугом. Меня коллеги предупреждали, что с этой мадам ещё будет куча проблем: моя Милочка то, моя Милочка се. Требования, требования, требования.

Я вытащила из сумки зеркальце, подкрасила губы блеском. Надев пальто, я погасила свет, заперла кабинет и пошла на выход. Коридор гулким эхом разносил звук моих шагов. На этажах уже было темно и тихо. Лишь внизу, в спортивном зале, раздавались крики и стук мяча о напольное покрытие: там ещё не закончилась секция по баскетболу.

Выйдя на школьное крыльцо, я чертыхнулась. Дождь! А я без зонта. Утром солнышко светило, а тут нате вам! И до метро далеко. Блин! Пакет, что ли, на голову натянуть? Вон бабка Аверина так и сделала. Нет уж. Пусть мокнут мои косы.

Спустившись с крыльца, я вприпрыжку через лужи поспешила к школьным воротам.

Глава 3

Иван

Машуля так стушевалась, что уселась на пассажирское сидение и даже забыла ремень безопасности пристегнуть. Схватилась, вон, обеими ладошками за щечки, полыхавшие кумачом. Охренеть! Член вздыбился и требовал освобождения. И это я её ещё не трогал. А вот возьму и потрогаю.

Я нагнулся, нависнув над Машулей. Она взвизгнула.

— Папаша Пирогов, вы чего руки распускаете? — Ресницами хлопнула и губы сжала так соблазнительно, что я тут же захотел к ним прижаться и облизать языком.

Ни слова не говоря, я нащупал ремень безопасности и пристегнул Машулю.

— Пристегнуться забыла, Евграфовна, — хмыкнул я и сел на место.

— Сам ты Евграфович. Я Мария Евлампиевна. И вообще...

Я дернул машину с места, да так резко, что Машулю вдавило в кресло. Она выругалась — я рассмеялся.

Несколько минут ехали молча. Я пытался совладать с пожиравшим меня желанием остановить машину в какой-нибудь темной подворотне, завалить Машулю на заднее сидение и как следует трахнуть. Она, видимо, строила планы, как этого не допустить.

— Чего вы таращитесь на меня, папаша Пирогов? — не выдержав напряжения, спросила Машуля.

И что за дурацкая фамилия, а в её устах в сочетании с «папашей» она вообще звучала оскорблением.

— Да вот думаю, что мне теперь с тобой делать, Марь Иванна. — Я побарабанил пальцами по рулю. — То ли директору рассказать про твоё внеклассное хобби, то ли... — Я сделал паузу. Пусть понервничает.

— То ли? — раздраженно подтолкнула меня Машуля к продолжению речи.

— То ли жениться на тебе.

— Совсем дурной, что ли? — покосилась она на меня, как на полоумного.

— Говорят, муж в суде имеет право не свидетельствовать против жены, — с серьезным видом сказал я.

— Пирогов, у нас в стране двоеженство пока ещё запрещено.

— Двоеженство? — слегка опешил я.

Блин! Я уже и забыл, что я вроде как сегодня роль Аришиного мужа играю. Меня разобрал смех. Бросив взгляд на Машулю, я увидел, что она смотрит на меня как на сумасшедшего.

— Ну, тогда есть третий вариант, — подмигнул я ей.

— Я даже слышать его не хочу.

Умная рыжая сучка! На раз раскусила меня.

— Слушай, Машка, я как вспоминаю тебя на том столе, так стояк двое суток не проходит. Имей совесть, спаси мужчину! — умоляюще попросил я.

— Пусть тебя жена спасает, — фыркнула Машуля.

— А, может, она мне не даёт!

— Подрочи.

— Офигеть! — заржал я. — И почему у меня такой училки не было, когда я в старших классах учился.

— А вот это факт удивительный! — Машуля изогнула темную бровь.

— Что именно?

— Что ты, оказывается, в школе учился. А с виду неандерталец неандертальцем.

— Пи***ц ты горячая! — широко улыбнулся я.

— Ещё одно матерное слово — и я тебе лицо разобью, — пообещала Машуля. — Учти, у меня отличный удар правой.

— Все-все, сдаюсь! — поднял я руки.

Мы встали в пробку. Машина медленно толкалась среди других. Машуля отвернулась к окну. Я уставился на её коленки, которые трогательно выглядывали из-под края юбки. Рука сама собой потянулась к ним, до безумия хотелось потрогать Машулю.

— Не советую, — даже не повернувшись, сказала она. — Отвези меня уже домой, папаша Пирогов. Устала до чертиков.

— Может, в гостиницу сначала. Помогу снять усталость, — подмигнул я ей.

Она повернулась, осмотрела меня оценивающе. Прямо вот так в наглую, с ног до головы. Обычно я так баб рассматриваю.

— Ты, конечно, экземпляр особенный, — сказала наконец Машуля, — но я в койку к женатикам не прыгаю.

— Да ну! — не поверил я.

— Принципы, — расплылась она в ухмылочке.

— А если я не женат?

— Вот когда будешь не женат, тогда и поговорим.

Машуля резко отстегнулась и открыла дверь автомобиля.

— Ты куда? — обалдел я.

— Метро вон, — кивнула она на горящий неоновый знак метрополитена. — А ты сам стой в своих пробках, папаша Пирогов. Вон она какая длинная. Время подрочить хватит. — Она расхохоталась и выскочила из машины.

Вот сучка рыжая! Как назло, мой ряд вдруг резво поехал, и я не имел возможности быстро припарковаться, чтобы догнать Машулю. Да и где бы я её догонял? В метро? Да я даже не знаю, как им пользоваться. Ладно, далеко не убежит. Сколько в Москве Заведеево-Загорских Марий Евлампиевн? Наверняка, одна-единственная. Завтра же поручу своему человечку раздобыть мне её адрес, телефон, количество любовников и размер груди. Хотя последнее я и на глаз мог определить: у Машули полноценная троечка. Тут же вспомнился изгиб бёдер, их плавное покачивание, кружево на молочной коже, гладкой, словно шёлк. Поэт, блин!

Глава 4

Мария

Всю дорогу до метро я старалась не оглядываться, боясь споткнуться и упасть. Мне мерещилось, что в затылок мне дышит этот сукин сын, папаша Пирогов. Вот он сейчас схватит меня за плечо, а потом утащит обратно в машину и там сделает что-нибудь неприличное. По поводу его намерений сомнений у меня не было. Сомнения были по поводу собственной стойкости. Очень уж соблазнительный был экземпляр. Хотя его внешнюю притягательность с лихвой перекрывали излишняя самоуверенности и чертов мачизм. Я таких мужиков никогда не любила. На них приятно смотреть. Желательно, на фотографии. Потому что фотографии разговаривать не умеют. Но стоило вот таким Пироговым открыть рот, и от них просто несло завышенным самомнением и презрительным отношениям к женщине. Не мой тип. Еще и женатый. Нет, нет и еще раз нет!

До метро я, слава богу, добралась без приключений, а оттуда и до дома. Я взглянула на часы: девчонки должны прийти с минуты на минуту. Надо хоть макияж смыть. Устала я от него, аж глаза щипало. Вообще-то, я в школу красилась мало. Так только, нос припудрю да по ресничкам пройдусь тушью. Но сегодня мне хотелось выглядеть посолиднее — все-таки первое родительское собрание в новом классе. Даже очки нацепила. С обычными стеклами. Они мне шли, но носить их я не привыкла.

И зачем я согласилась на этот девятый класс? Лучше бы взяла пятиклашек. Но нет! Мы легких путей не ищем. Знала бы, что среди родителей моих подопечных окажется козлина, который любит шататься по клубам и который стал свидетелем моего первого и последнего в жизни стриптиза, сразу бы отказалась от свалившегося на меня классного руководства. А теперь вот попробуй расхлебай! А ведь во всем Родька проклятый виноват. Не бросил бы он меня, не напилась бы на девичнике у Олеси. Не напилась бы — не станцевала бы на столе, и папаше Пирогову не было бы повода так похабно себя со мной вести.

Переодевшись в домашний костюмчик и умывшись, я быстренько накрыла на стол. Ну как накрыла? Вилочки, тарелочки, салфеточки. Нарезка сыра, нарезка колбасы. Орешки. Все. Больше у меня ничего не было. Остальное Катюха обещала купить. Сегодня Олеська впервые согласилась выйти из дома. Свадьба-то у неё того — тю-тю. Артурчик, её жених, отдал богу душу. Нет, не отдал, конечно. Он кое-чего другое отдал и явно не боженьке. Накануне свадьбы Олеся поехала в новую квартиру, где они собирались с Артуром жить после свадьбы, и застала его, буравчиком вклинивающимся в какую-то девицу. Прямо на Олесиной новой кровати. У Олеси характера не хватило этой козе повыдёргивать патлы. Охнула, расплакалась и убежала. Артур явился к ней после того, как закончил все свои дела, а говоря грубо, после того как кончил пялить ту сучку. Явился и сказал: «Вот такой я кобель. Прости меня, ты не должна была этого видеть». Слава богу, здесь Олеся уже смогла взять себя в руки, долбануть по наглой роже теперь уже бывшего жениха и послать его ко всем чертям и их матери. Мы с Катюхой при той сцене присутствовали, вернее, прятались за дверью большой комнаты, потому что как раз пришли по зову Олеси ее утешать. В общем, Артурчику досталось не только от Олеси, а и от нас с Катькой.

Мы дали пострадать подруге неделю, а потом начали вытаскивать из депрессии, хоть она и сопротивлялась. И вот сегодня наши усилия увенчались успехом — Олеся согласилась прийти ко мне в гости на пятничные посиделки. У нас это было традицией: за редким исключением мы каждую пятницу собирались у меня, чтобы, как говориться, напиться и забыться, ну и кости перемыть всяким Родькам-Артурчикам. Теперь вот и папаше Пирогову.

Раздался звонок в дверь, и я побежала открывать.

— Отлично выглядишь, котёнок! — радостно закричала я с порога, обнимая Олесю.

— И ты туда же, — закатила она глаза. — Сначала Катька врала, теперь ты.

Я взглянула в осунувшееся лицо подруги и вздохнула.

— Ладно, выглядишь ты отвратно, — признала я, — и это пора менять.

— И я ей об этом твержу, — поддержала меня Катюха, скидывая куртку и отдавая мне охапку пакетов, в которых что-то приятно позвякивало. — Продолжишь в том же духе, волосы начнут выпадать! — пригрозила она Олесе.

— И зубы, — подхватила я.

— Идите вы. Меня жених бросил.

— Это ты его бросила, — напомнила Катюха.

— Потому что он мне изменил!

— Радуйся, что ты до свадьбы это узнала, а не прожив с ним лет этак двадцать! — Я назидательно подняла указательный палец вверх.

Тут же на ум пришёл папаша Пирогов. Жену его я видела, вон она какая пухлая да объемистая. Небось, после родов разнесло. А может, запустила себя, решив, что муж есть, семья есть, зачем с ума сходить да травить себя диетами. А муж вон он! Чуть классуху собственного сыночка не разложил прямо в классе.

— Кобель чертов! — выругалась я.

— Кто? — хором спросили девчонки.

— Все они кобели! Пойдёмте в кухню.

Олеся с Катькой тут же принялись мыть руки, а я начала выгружать из пакетов принесенную Катькой еду.

— Кать, ну никакого разнообразия, — укорила я подругу. — Опять роллы! Ты же обещала сама приготовить что-нибудь.

— Некогда мне было. Я, между прочим, тоже работаю. — Она возмущённо вздернула нос.

— Ты же ещё в двенадцать из школы ушла. Я твоё расписание, как своё, знаю на зубок, — напомнила я и тут же ахнула, открыв очередной пакет: — А это что? — Я выудила на свет божий бутылку пива.

Глава 5

Иван

Хоть с Машулей и вышел облом, но домой я не поехал. Там теперь царствовала мать, которая пыталась взять меня в оборот, стоило мне переступить порог собственной квартиры.

Я напросился к Ренату. До того как он женился, мы с ним вообще были как двое из ларца, правда, не одинаковых с лица. Бизнес не повредил нашей дружбе. Может, потому, что мы не были партнерами. В компании друга я занимал должность генерального директора, но помимо этого всегда был, что называется, на подхвате и помогал решить проблемы, не касающиеся непосредственно дел холдинга. Так уж повелось, что мой отец помогал отцу Рената разгребать все дерьмо в лихие девяностые, а теперь я помогал Ренату. Так сказать, семейное дело. Времена изменились, дерьмо теперь стали заворачивать в красивый фантик, методы стали другими, но суть все равно прежняя.

Последовать совету матери и оставить «в покое» друга и его жену я не мог, но и не надоедал. Я видел, что Ренат изменился. Влюбился. В собственную жену. Кто бы мог подумать?! Жена его, Аленка мне нравилась. Милая девочка, хоть палец в рот не клади. С характером девочка. Ренат такое обожал. И мне такие женщины импонировали. Взять хоть Евлампиевну. Вот от кого крышу сносит!

Приехав к Ренату уже после девяти, Аленку я не застал. Она меня недолюбливала и предпочитала держаться на расстоянии. Я ее не винил. Пусть привыкает. В ее жизни много перемен произошло за последние месяцы. Если у них с Ренатом все наладится, то и ко мне она привыкнет со временем.

Ренат, как обычно, поржал надо мной и моей вечной борьбой с мамой по поводу невест. Ему смешно, а я не знал, куда деваться.

Домой я вернулся к вечеру субботы. Не мог не вернуться, ведь уже с десяти утра мамуля начала обрывать телефон. Мол, Ванюша, я тебе приготовила твои любимые морепродукты. Против такого я устоять не мог. Мама у меня отлично готовила. Даже в те времена, когда был жив отец и мог себе позволить повара и другую обслугу, мама противилась и всегда готовила сама.

Я домработниц не держал, только приходящих из клиринговой компании. Правда, теперь и они испарились, потому что мать решила обосноваться у меня окончательно. Так и заявила: «Не съеду, пока не женишься!» А мне — хоть в петлю лезь!

Не успел я переступить порог квартиры, как меня обдало запахом. Чужим запахом. Хуже — запахом чужой бабы.

Мама выпорхнула в гостиную меня встретить и пропела:

— Ну, наконец-то! А мы уж заждались.

Я покосился на нее с опаской.

— Мам, ты теперь себя на «вы» величаешь?

— У нас гости, — прошептала она таким тоном, будто к нам сама Дженифер Лопес пожаловала.

— Да я уж почуял чужой дух, — поморщился я.

— Потише. — Мамуля грозно свела брови. — Не спугни девушку. — И крикнула: — Анюточка, вот и Ваня вернулся с работы.

Я хмыкнул. Представляю, что мама наплела этой Анюточке. Какая работа по субботам?! Но мамуля любила преподнести меня в лучшем виде.

Стянув пиджак и швырнув его на диван, за что получил осуждающий взгляд матери, я прямиком отправился на кухню. Анюточка, видимо, была там. Я как раз входил, а она выходила. И мы друг на друга налетели в дверях.

— Ой, — пискнула она.

Я не растерялся и зажал ее в дверном проеме, почти впечатав в косяк.

— Иван, — представился я.

— А…Аня.

Я опустил глаза.

— Единичка, — вынес я вердикт.

— Что, простите? — покраснела она, поняв, о чем я говорю, но делая вид, что ни сном ни духом.

— Ничего.

Я отодвинулся и вошел-таки в кухню. Мой несуществующий интерес к Анюточке испарился. Взяла бы и двинула мне по роже за наглость. Ну или колкость какую сказала. А то стушевалась, покраснела вон. Я ее практически облапал, а она даже не возмутилась. И где мама таких только находит?!

— Ну, давайте ужинать! — вбежала в кухню мама и грозно стрельнула в меня глазами.

Ужин удался бы на славу, если бы не присутствие Анюточки. Ей было на вид лет около тридцати. Аккуратно одетая, даже симпатичная, но без изюминки. Мимо такой пройдешь и не заметишь. Сидит глазами хлопает и ничего не говорит. Скучно.

А говорила в основном одна мама. Я ел. Анюта давилась скромностью.

— У Ани два диплома, — вещала мать. — Один по бухгалтерскому учету, второй по банковскому делу.

— И кем же Анечка у нас трудится? — поднял я бровь и посмотрел на девицу в упор.

— Аня работает в торговой компании в отделе логистики.

— Дипломы, значит, не пригодились, — хмыкнул я.

— Ну почему же…

— И правда, зачем моей будущей жене два диплома? — перебил я мать. — Все равно она будет сидеть дома, в основном, на кухне, и готовить мне деликатесы. Стирать опять же должна уметь. Исключительно на руках. Итальянские костюмы, которым я отдаю предпочтение, ничего кроме рук не терпят. Вы умеете руками стирать, Анюта?

— Иван, — одернула меня мать. — Для костюмов есть химчистки.

Глава 6

Мария

День не задался с самого утра. Сначала мои девятиклассники учудили: забили замок кабинета математики то ли бумагой, то ли еще чем. В результате, класс не могли открыть добрых двадцать минут. Школьный слесарь отсутствовал, учитель труда — тоже. Математичка, дама престарелая и нервная, визжала, будто ребята не замок класса изуродовали, а покусились на святая святых. Я успокаивала ее, ругала ребят, пыталась найти выход. Выход нашелся: Денис Пирогов вытащил у Милы Авериной шпильку из пучка — девочка носила прическу а-ля моя бабушка — сунул ее в замочную скважину и таки открыл дверь. Его мастерскому обращению со шпилькой-отмычкой позавидовал бы и самый матерый медвежатник. Тут же вспомнился его папаша. Может, у сына от отца талант? Откуда у того такая тачка? А часы на руке наверняка стоят столько, сколько обе мои почки, хоть они у меня и здоровые. Может, папаша Пирогов промышляет тем, что вскрывает сейфы? На бизнесмена-то он не очень похож. Рожа и манеры вон какие нахальные. Были бы на дворе девяностые, папаша Пирогов наверняка бы носил малиновый пиджак и золотую цепь, толщиною в мою руку.

Пока вскрывали класс, а потом читали детям лекцию о том, что нельзя портить школьное имущество, урок подошел к концу.

Затем седьмой «Б» стоял на ушах, потому что на носу был день учителя, а они готовили номера для концерта. Тут не до Васко де Гамы или Мартина Лютера.

Потом пришлось поприсутствовать на педсовете, который проводила завуч по воспитательной работе.

— На колу мочало, начинай сначала, — шепнула мне на ухо Катька.

Да уж, опять одно и то же. Я зевнула, за что получила укоризненный взгляд от учительницы русского языка, от нашей Аллочки, блюстительницы целомудрия не только своего, но и всего педагогического состава школы.

После педсовета я вернулась в свой кабинет, просмотрела самостоятельные работы, которые я всегда старалась проверять в классе, а не дома. Дома мне не работалось, а потому я предпочитала задержаться в классе. В первые годы работы на нас с Катькой, как на самых молодых педагогов, вешали всех собак. Сейчас, когда за плечами шестилетний опыт, я научилась говорить «нет» директрисе, завучам и другим умницам, за что меня недолюбливали, но уважали.

Покончив с проверкой работ, я собралась домой. Вон уже третий час! Пора! Надев светло-бежевое легкое пальто, я не стала его застегивать. Бабье лето разыгралось, и дни стояли теплущие.

Не успела я ступить за школьные ворота, как заметила уже знакомый «Мазерати». Неужто папаша Пирогов за сынулей приехал? Решил взяться за его воспитание? Поздно!

Я ткнулась глазами в телефон, делая вид, что Пироговскую машину не замечаю. Может, и он меня не заметит? Наивная! Стоило мне сделать пару шагов, как дверь автомобиля распахнулась, и на свет божий явился папаша Пирогов.

— Марь Иванна! — окликнул он.

Интересно, кого? Я-то точно не Ивановна. Я прибавила ходу, но от такого далеко не убежишь. Пирогов ухватил меня за локоток.

— Отпустите, гражданин! — строгим учительским тоном потребовала я.

— Машуля, не притворяйся, что мы незнакомы, — хмыкнул Пирогов.

— Сын ваш уже давно домой ушел, он в первую смену учится, если вы не знаете, папаша, — съязвила я.

— А я не к сыну.

— К кому же? — прищурилась я. — К директору, что ли, вызвали?

— Марь Иванна, я к тебе.

С этими словами он нырнул в машину и вытащил на свет божий огромный букетище роз. С ухмылочкой вручил его мне. Я с опаской оглянулась по сторонам. Не хватало еще, чтобы кто-то из ребят или, не дай бог, коллег увидел, как ко мне яйца подкатывает папаша моего же ученика.

— Пирогов, вы совсем без тормозов! — прошипела я.

— Маш, я от всей души, — улыбнулся он.

— Сдурел! — вынесла я вердикт.

На школьном крыльце показалась руссичка. Только ее не хватало! Сейчас увидит, потом точно по всей школе разнесет.

— Пойдем! — Я дернула папашу Пирогова за рукав.

— Может, поедем? — кивнул он на машину.

— Нет! — Я бросилась через дорогу в небольшой парк возле школы.

Пирогов только и успел, что пиликнуть сигнализацией.

— Да куда мы, Машуля?

— Тут недалеко.

Усеянный кленовой листвой парк скрыл нас, а главное — букет, от всевидящего взора Аллы Игоревны, строгой и противной до безобразия. Мы с ней вечно конфликтовали. Она нас с Катькой ни во что не ставила, а мы ей твердили, что ее педагогические методы хоть и хороши, но для позапрошлого века.

Пройдя по аллее, мы с Пироговым вышли к памятнику неизвестному солдату. Я возложила букет и, обернувшись, поймала недоуменный взгляд.

— Что ты делаешь? — уточнил папаша Пирогов.

— Цветы кладу, чтобы почтить память павших героев в годы Великой Отечественной, — пожала я плечами. — Она началась в одна тысяча девятьсот сорок первом, а закончилась в тысяча девятьсот сорок пятом…

— Маш, я знаю, — огрызнулся Пирогов.

— Удивительно, — хмыкнула я. — А сюда я всегда ребят привожу первого сентября и восьмого марта, и в свой день рождения.

Глава 7

Иван

— Значит, училка послала тебя? — ржал Ренат.

— Тебе смешно, а меня за шизофреника посчитали, — поморщился я. — Она ведь реально подумала, что у меня паспорт поддельный и что я папаша Пирогов. Фу! Так и зовет меня!

— А что, меткое погоняло, дружище!

— Да пошел ты! — Я плеснул в бокал коньяка и сделал большой глоток. — Ну Ариша, подставила меня по полной.

— Да если бы не Ариша, ты бы эту свою стриптизершу так и не нашел, — многозначительно изогнув одну бровь, сказал Ренат.

— Что правда, то правда, — согласился я. — Только Машуля не стриптизерша, она львица в шкуре ягненка.

— Вообще-то, говорят волк в овечьей шкуре, — хмыкнул Ренат.

— А она львица.

— Значит, твоего поля ягодка.

— Еще какая. Ты бы видел эту ягодку! — Я аж причмокнул, вспоминая Машулины губы, которые так и манили впиться в них поцелуем, но с которых слетало столько грязных словечек. — Вот это училка так училка!

— Ты не влюбился часом? — удивленно посмотрел на меня Ренат.

Я ткнул в его сторону указательным пальцем.

— Вот давай только без пахабщины. Лучше расскажи, что у вас с Аленушкой творится.

— А у нас на носу свадебное путешествие.

— Ах да. Точно-точно, — засмеялся я. — Может, хоть на райских островах сердце ледяной принцессы растает.

— Она у меня не ледяная, просто у нее видимость такая.

— Влюбленный друг — считай нет друга! — Я наигранно глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Ладно, поехал я.

— Гарик тебя отвезет, — предложил Ренат.

— Конечно, куда мне за руль после твоего гостеприимства.

Мы распрощались, крепко пожав друг другу руки. Все же хорошо, когда есть друг, который знает тебя так же хорошо, как самого себя.

Гарик, водитель Рената, уточнил, куда меня везти. А я и сам не знал. Ехать домой не хотелось. После Анюточки я теперь каждый раз, открывая дверь собственной квартиры, с опаской озирался по сторонам и принюхивался, боясь снова нарваться на очередную ухажерку, выбранную для меня мамой. Ночной клуб? Неинтересно. Может, завалиться к Евлампиевне? Устроить ей сюрприз, так сказать! Адресок ее я теперь знал. Как и то, что жила она одна. Не замужем, детей нет. Возраст — двадцать восемь. Совсем скоро стукнет двадцать девять. Любовника не имела, по крайней мере, сейчас. Наркотой и религией не увлекалась. Родители ее жили в Подмосковье. Старший брат — там же. Сама Машуля по всем статьям выходила девушкой положительной. А уж от ее характера и колких реплик у меня вскипало не только в штанах, но и в мозгах. Люблю баб, которых можно не только трахать. Таких, правда, я в последнее время почти не встречал. Ренат уверял, что вся проблема во мне: я вел себя, как племенной жеребчик, готовый только спариваться и ничего больше. Вот и женщины мне попадались под стать. Я был не против такого определения. Ни о чем серьезным в свои тридцать три я не помышлял. Правда, мамуля моя считала, что пора остепениться-жениться-разродиться. Нет уж, дудки!

— Так куда едем, Вань? — спросил Гарик.

— А давай-ка в цветочный магазин, — решил я.

— Дарье Григорьевне, что ли, цветы собрался дарить? — хмыкнул Гарик.

— А почему нет? Ты вот когда маме цветы последний раз дарил?

— На восьмое марта!

— Вот и плохо. Женщинам надо их чаще дарить. Блин! — долбанул я себя по лбу. — Машуля ж не любит цветы.

Гарик покосился на меня в зеркало заднего вида.

— Так твою ж маму Дарьей зовут, — напомнил он.

— Гарик, я смотрю, ты очень умный. — Я хотел бы сказать ему: «Знай свое место, ты же просто водитель», — не мог. Гарик работал на Рената много лет и был, что называется, с нами в одной лодке. Почти как член семьи, хотя дистанцию соблюдать умел, когда это было необходимо.

— Так едем в цветочный? — уточнил он.

— Нет.

Я задумался. К Машуле сейчас я, конечно, не поеду. Во-первых, я пьян, а в бой нужно ходить на трезвую голову. Во-вторых, надо продумать тактику наступления, а то ведь она учудит — дурку вызовет, решив, что я маньяк-шизоид. Букет цветы с курьером ей не доставишь. Она ведь опять его к какому-нибудь мемориалу потащит. Может, ей комплект сексуального нижнего белья прислать? Еще лучше! Тогда точно посчитает озабоченным придурком. Я и был озабоченным, вернее, любвеобильным. Вот хочу ее — не могу! И ничего не поделаешь.

— Давай-ка в ювелирку, — решил я. — В Староконюшенном.

— Понял, — кивнул Гарик.

В ювелирном магазине я завис. То ли коньяк дал о себе знать, то ли у меня проблемы с принятием решений. Машка ведь даже еще не была в статусе любовницы. Даже, черт возьми, в статусе потенциальной любовницы. Ведь кто ее знает? Возьмет и пошлет меня к черту! Я ж не буду брать ее силой. Значит, сережки и браслеты отпадают.

В конце концов, мой взгляд упал на коллекцию золотых ручек с бриллиантами. Вот что нужно училке! Подарок шикарный и без пошлых намеков.

Глава 8

Мария

Настойчивый звонок в дверь испугал меня так, что я вздрогнула. Кого это там принесло в такую рань?

Я уже была на низком старте, собираясь выбежать, чтобы отправиться на работу, но вовремя посмотрела в окно. Вчерашнее бабье лето сменилось моросящим дождем. А я вырядилась в светлый, почти белый брючный костюм! Пока я по такой погоде доберусь до метро, брюки из светлых станут грязно-коричневыми. Пришлось наспех переодеваться. Неожиданный звонок застал меня, когда была натянута одна брючина, а блузка не застегнута.

Бросившись к двери, я чуть не упала, запутавшись в штанине. Чертыхнувшись, я кое-как влезла в брюки и на ходу застегнула пуговицы блузки.

— Здравствуйте, доставка! — раздался жизнерадостный голос курьера, когда я распахнула дверь.

— Я ничего не заказывала! — удивилась я.

— Вам подарок из бутика «Королевский бриллиант»! Распишитесь в получении, — все так же восторженно выпалил курьер.

Он был в костюме и при галстуке, будто не доставщик, а по меньшей мере старший менеджер этого самого «Королевского бриллианта».

— Это, должно быть, какая-то ошибка, — покачала я головой.

— Никакой ошибки, но давайте сверим адрес... — Мужчина продиктовал мой адрес.

— Все правильно, — кивнула я.

— Получатель — Мария Евлапиевна Завидеева-Загорская. Это вы?

— Евлампиевна, а не Евлапиевна, — поправила я.

— Извините, — ни чуть не смутившись, широко улыбнулся мужик. — Получите и распишитесь!

А ещё через минуту, когда за ним закрылась дверь, я с удивлением взирала на шикарнейшую золотую ручку с тремя бриллиантами. Офигеть! Записка, обнаруженная в коробочке с ручкой, гласила: «Марь Иванне от Ивана Рокотова. Чтобы двойки в дневниках не смывались! Поужинаешь со мной в пятницу? Обещаю все объяснить».

Блин! Папаша Пирогов! Минут пять я отходила от шока. Ещё минут пять анализировала. Не может же Пирогов быть настолько отбитым, чтобы дарить такие вещи училке собственного сына. Или может? Если он и правда бандит-медвежатник, то таким никакие моральные законы не писаны. Тут в голове мелькнула мыслишка, которую мне вбивала Катька весь прошлый вечер: а что, если Пирогов и правда не Пирогов, а Рокотов, и произошло какое-то недоразумение? Но какое может быть недоразумение? Не в тот класс на родительское собрание зашёл? Если так, то это все равно не отменяло его женатости. Господи! Да вся эта история с Пироговым-Рокотовым одно сплошное недоразумение!

Я бросила ещё один взгляд на записку. Просит о встрече и грозится все объяснить! Телефончик вон оставил!

— Машка, не ведись! — пригрозила я самой себе.

А как тут не вестись, если от наглого взгляда его серых глаз меня бросало в жар? Я ведь не его шизофрении испугалась, когда он мне паспорт под нос совал, а своей собственной реакции. Пишут ведь в романах: табун мурашек пробежался по позвоночнику, в зобу дыханье сперло! Вот и со мной такое, стоит Пирогову показаться на горизонте. Ну да, чего уж лукавить. Таких сексуально агрессивных мужиков не каждый день встретишь. По нему ж видно, что чувак классом выше всех моих бывших ухажеров вместе взятых.

Интересно, сколько вот эта ручка с брюликами стоит? Я тут же побежала за телефоном, решив поинтернетить бутик «Королевский бриллиант». И обалдела! Нет, не от цен, а от времени, которое мне подмигивало с экрана мобильника.

— Блин! Ну, Пирогов, чтоб тебя! — Я безбожно опаздывала на первый урок.

Забыв о бриллиантах, я схватила сумку, на ходу запихнула в неё карточку с запиской, схватила пальто и вылетела к лифту.

На работу я все-таки не опоздала, но влетела в класс, словно Фру-Фру, на которой гнал Вронский.

— Ты чего такая лохматая? — округлив глаза, спросила меня Катька, когда в перерыв я наконец-то добралась до учительской.

Взглянув на себя в зеркало, я кое-как пригладила взбесившиеся локоны и, дёрнув Катьку за локоть, вышла из учительской: слишком много там было развесистых ушей.

— Пирогов подарил мне ручку с бриллиантами! — шепотом сообщила я подруге новость дня.

— Ты с ним виделась? — ахнула Катюха.

— Нет. Сегодня с курьером доставили.

— Что, реально с бриллиантами? Может, просто красивая копия? — предположила она.

— Давай погуглим магазин, — предложила я.

Когда мы погуглили и увидели среди ассортимента ручек ту самую, что осталась лежать на журнальном столике у меня дома, мы с Катькой хором ахнули, матом. Тут же заозиравшись и убедившись, что поблизости нет школьников, я выдохнула.

— Богатый чувак. Надо брать, — решила Катюха.

— Он женатый, а его сын в моем классе учится, — напомнила я ей.

— Тут что-то не чисто. У таких богачей дети в частных школах учатся.

— Ты права, — согласилась я с Катюхой. — Значит, придётся поужинать с этим Пироговым, все выяснить и вернуть ему подарок.

— Да брось! — принялась отговаривать меня подруга. — Я бы оставила.

— Ну, конечно. И что я ему должна буду за подарок?

Глава 9

Иван

Терпение и воздержание. Стоило этим двум словам слететь с Машулиных губ, как у меня тут же все и закончилось. И терпение, и, мать его, воздержание.

Ну, допустим, воздержания и не было никогда. Не умел я воздерживаться, особенно от женских прелестей. А терпение? Да какое тут будет терпение, если перед мысленным взором Машуля до сих пор отплясывала на том столе. То ли свет так в клубе падал, то ли у меня воображение богатое, но кожа моей соблазнительной училки будто сияла и так и манила, звала, чтобы к ней прикоснуться.

— Вань, о чем задумался? — В дверях кухни показалась мама.

— Да так, о хлебе насущном, — хмыкнул я.

— Знаю, я твой хлеб, — покачала она головой. — Вон как глаза блестят.

— Кофе? — предложил я.

Мама кивнула и села за стол, где на тарелках уже лежали поджаренные ломтики хлеба, сыр, колбаса и фрукты. У нас так было заведено: на завтрак только самые простые продукты. А завтрак субботы всегда был на мне. Готовить я не умел, а потому, как говорится, чем богаты.

Я поставил перед мамой чашку кофе со сливками. Себе налил черного без сахара. Мамуля не сводила с меня проницательного взгляда.

— Что? — не выдержал я.

— Да вот думаю, в кого ты у меня такой кобель, Ванюша.

— Ай-ай-ай, какие плохие слова да с ваших уст, мамуля, — захохотал я.

— Отец твой меня всю жизнь любил, по бабам не шлялся даже в те времена, когда у богатых это стало модно.

— У богатых это во все времена модно было, мам, — возразил я. — Я тебе больше скажу — и у бедных тоже.

— А твой отец был однолюбом, — уверенно заявила она. — И почему ты не в него? — огорченно вздохнула мама.

— Откуда нам знать, в него или нет? Может, встречу вот такую же шикарную женщину, как ты, и тут же сделаюсь однолюбом.

— Побыстрей бы, Вань, а? — Она просительно заглянула мне в глаза.

— Ну куда спешить, мам?

— С внуками хочется понянчиться.

Я закатил глаза. Пошло дело!

— Вот встречу свою любовь — и будут тебе внуки, — пообещал я, ни капли не веря в собственные заверения.

Мамуля откусила тост, ущипнула кусочек сыра, запила все это дело кофе.

— Какие планы на вечер?

— Занят.

— Боюсь спросить чем, — недовольно поджала она губы.

— А я боюсь ответить, — снова расхохотался я.

— Может, познакомишь меня с какой-нибудь девушкой? — попросила мама.

— Это зачем? — не донеся бутерброд до рта, замер я.

— Хочу посмотреть, на каких ты западаешь. Раз мои тебе не нравятся, значит, я не тех выбираю.

— Резонно, — кивнул я. — Обязательно познакомлю. Когда-нибудь, — пообещал я и бросил взгляд на часы. — Давай-ка собираться и поедем.

— Куда это? — подозрительно посмотрела на меня мама.

— Квартиру тебе будем покупать, — сказал я, вставая.

— Я же тебе говорила, что мне не надо! — Тоже поднялась мамуля и скрестила руки на груди.

— Мам, — я положил руки ей на плечи, — ну, неприлично такому здоровому дядьке жить с матерью. Ладно бы, нам деваться некуда было, но ведь я могу тебе, моя хорошая, и дом купить, и квартиру, и вообще все что пожелаешь.

Мама вздохнула.

— А я желаю, чтобы ты вплотную занялся поиском жены. Вот как только ты, Ванюша, приведешь в дом невесту, так сразу и съеду.

— Мам, — застонал я, чуть ли не плача.

— Не мамкай! — отрезала она. — Сказала съеду — значит, съеду, но только после того, как буду уверена, что ты в надежных руках.

Вот же ж!!!

— А квартиру поедем посмотрим, — смилостивилась мама. — Раз на дачу ты меня одну отпускать не хочешь, то зимой буду жить в городе. Потом, — уточнила она и ехидно улыбнулась.

Я прекрасно понимал, почему папа был однолюбом. Во-первых, мама у меня умница и красавица. А во-вторых, попробуй от такой загуляй! До кишок дыру в тебе прожжет одним только взглядом.

Как бы сильно я ни любил маму, но считал, что пора нам снова жить отдельно. Все-таки я привык к холостяцкой жизни, а у меня теперь вон по всей квартире пледы да подушки с вышивкой раскиданы! Женщину, опять же, не приведешь!

Так, надо разработать план действий. Сначала купить маме квартиру. Желательно, в другом районе Москвы. Удобно, конечно, было, когда она за городом жила, но теперь, когда она еще еле передвигалась после перелома, ни о какой даче до следующего лета пусть даже и не думает. Нечего!

Эх, квартиру купим, а там, глядишь, и вещи потихоньку перевезем! Правда, зная мамулю, она и в самом деле не переедет, пока я ей не представлю какую-нибудь девушку в качестве потенциальной невесты. Невесты! Фу! Аж оторопь берет от этого слова.

Может, нанять жену на час? Есть такие? Пусть прикинется, и я прикинусь. Нет, мамуля такое на раз раскусит.

Глава 10

Мария

«Ваня», а по-настоящему, папаша Пирогов, потому что теперь он у меня ассоциировался только с таким наименованием, прислал название и адрес ресторана. Вот еще один интересный момент, который стоит выяснить: откуда он узнал мой адрес? Все-таки мое изначальное мнение, что он бандит, не стоило сбрасывать со счетов. В школу пробрался под именем Пирогова, второй паспорт на имя Рокотова, подарок подарил такой, что от цены глаза на лоб лезут. Сын, опять же, умело вскрыл дверь класса, которую сам же ранее и испортил. В последнем я была уверена на все сто. Не любил Денис Пирогов учиться. Весь в папашу. Тот тоже едва вспомнил даты Великой Отечественной.

«Не наговаривай на человека», — робко попросил мой внутренний голос, но я сделала вид, что не слышу.

— «Восточная сказка», — прочитала я название ресторана. Неужели нельзя было выбрать ничего попроще? Даже название ресторана какое-то… с подтекстом.

В интернете я нашла этот ресторанчик. Находился он на крыше одного из люксовых отелей, а цены на одно блюда там начинались от той суммы, что обычно мне капает на карту в виде аванса. Папаша Пирогов, видимо, на любовниц не скупится. Интересно, что об этом думает его жена? Не хотелось бы, чтобы она ворвалась в школу с кулаками и набросилась на меня прямо посреди урока за то, что я пробила дыру в их семейном бюджете.

Я вообще не понимала, почему этот Пирогов «Ваня» ко мне привязался. Я явно была птицей не его полета. Я девушка скромная, не силиконовая, не длинноногая, не уткогубая; он при таких деньгах наверняка привык к телочкам покруче. Может, ему экзотики захотелось? Обойдется!

Критичным взглядом «скромная» я полчаса осматривала свой гардероб. Шмоток у меня было много. Даже несколько брендовых вещей. Ну а что? Не замужем, детей не нажила, папуля, подполковник в отставке, на подарке любимой дочке не скупился. Нет, до Пироговских высот нам, конечно, не долететь, но жизнью обижены тоже не были.

Проковырявшись в нарядах до того критичного момента, когда нужно было либо уже сделать выбор, либо вообще никуда не ходить, я остановилась на черном платье. Том самом, которое должно быть в гардеробе любой уважающей себя девушки. Платье соответствовало моему сегодняшнему настроению — скромное. Оно было из плотного шелка, прямого кроя, длиной чуть выше колена. Главное — никаких декольте. Круглый ворот закрывал ключицы. Голыми оставались плечи и руки. Этого Пирогову хватит на весь вечер. Пусть любуется. Он и так уже видел слишком много и не забыл. Наглец!

Я попыталась засунуть коробочку с его подарком в клатч. Не получилось. Сумочка оказалась слишком мала. Значит, верну в другой раз. «Ха-ха, — посмеялся мой внутренний голос. — Можно сумочку побольше взять!» Но я снова сделала вид, что не слышу его.

Телефон просигналил сообщением, что такси ждет у подъезда.

Метрдотель, приняв моё пальто, провёл меня к столику, за которым восседал папаша Пирогов. Я с любопытством осмотрела помещение. Ресторан «Восточная сказка» разместился под стеклянной крышей, через которую на посетителей обрушивалась московская ночь. Вдали виднелась чёрная лента Москвы-реки и миллионы огней, ползущих в пробке автомобилей. В самом ресторане были включены лампы, дарившие обстановке приглушённый романтичный свет, рассеивающийся через преломленную призму разноцветных стеклышек, вставленных в их бока. Да, это, пожалуй, походило на Восток.

Столики располагались вдоль доходящего до пола окна, вернее, стеклянной стены. Что ж, уютненько.

— Марь Иванна! — Пирогов широко улыбнулся, вставая мне на встречу.

Он окинул меня откровенным взглядом с ног до головы, и я тут же пожалела, что не прихватила подаренную им ручку с бриллиантами. Сейчас она бы пришлась как раз кстати, чтобы воткнуть её в его наглый глаз. Сначала в один, потом во второй.

— Папаша Пирогов, — ехидно улыбнулась я.

Он хмыкнул и, дождавшись, пока я сяду, галантно пододвинул мне стул. Тут же передо мной оказалось меню. Я погрузилась в его изучение. Что бы такого заказать, чтобы этого индюка жаба задушила? Заатар, дюрюм, куфта и прочая туфта. Названия, которые я и выговорить не могла. Я захлопнула меню.

— Выбрала? — поинтересовался Пирогов.

— Тут не по-русски.

— Как же не по-русски, Машуля? — засмеялся наглец.

— Буквы русские, а написаны не в том порядке. Видимо, приезжий, тот, кто меню писал, результаты экзамена по русскому купил, — хмыкнула я.

— Хочешь, помогу с выбором? — предложил Пирогов.

— Хочу, — кивнула я. — Салат, в котором должны быть только овощи. Что-нибудь из курицы. Можно говядину. Рыбу не хочу. Баранину не ем.

— А свинину? — заговорщически подмигнул он мне.

— Пирогов, это ж восточная кухня. Какая свинина? — За дуру он меня, что ли, держит?

Рассмеявшись, папаша Пирогов жестом подозвал официанта и сделал заказ.

Пока я заинтересованно рассматривала, как капли дождя сползают по крыше и стеклу, на столе передо мной материализовался паспорт.

— Изучи! — скомандовал Пирогов.

Я изогнула бровь, но все же поддалась и пролистала все странички.

— Хочешь сказать, что это не подделка?

Глава 11

Иван

— Ух и зараза ты, Машуля! — негодуя, возмутился я.

Я, вообще-то, женщин не оскорбляю, но сколько ж можно меня Пироговым обзывать?

— А ты знаешь, Ванечка, — тут же ехидно улыбнулась Машуля, — что значит слово «зараза»?

— И? — я приподнял вопросительно бровь.

— Так на Руси красивых девушек называли, потому что они сражали на повал. И предваряя твой вопрос, сразу объясню, к чему это я. Как известно умным людям, слово «зараза» восходит к глаголу «сражать».

— Это ты меня только что дураком обозвала? — прищурился я, а Маша улыбнулась еще шире и продолжила:

— Объясню и еще кое-что: спасть с тобой сегодня я не буду. И не лей мне в уши, что не за этим меня отужинать решил.

Ух какая же горячая! Зараза! От ее «сегодня с тобой спать не буду» в штанах стало тесно. Черт бы побрал эту училку!

— Еще один принцип? — уточнил я.

— Типа того, — кивнула Машуля. — К тому же, мы еще не выяснили, действительно ли ты не женат, а это, как ты помнишь, мой первый принцип.

— Ты же паспорт видела! — напомнил я.

— Как докажешь, что не поддельный?

— Маш, я похож на человека с поддельными документами? — искренне возмутился я.

— Конечно! — уверенно заявила она. — Твой сын, как профессиональный медвежатник, классные замки вскрывает. В кого он, если не в отца?

— Маш, Денис не мой сын!

— Ну, может, по крови и не твой, но воспитываешь его ты! — И посмотрела на меня с укором.

— Маша! — взревел я. — Уже не смешно.

— И мне не смешно. Думаешь, каково мне, учительнице, получать непристойные предложения от отцов своих птенцов?

— Так, стоп! — Я выставил руки вперед, защищаясь от ее искрометных умозаключений.

Подошел официант, откупорил бутылку вина и разлил его по бокалам. С этой Машулей не вино надо было заказывать, а водки! Схватив бокал, я осушил его залпом.

— Фу, папаша…

— Если ты еще раз назовешь меня Пироговым, — перебил ее я, — я тебя прямо тут при всех нагну! — пообещал я.

— Похабник и алкаш, — фыркнула Маша, но «Пирогова» проглотила, не договорив.

— Первое — да, второе — нет, — тут же отреагировал я.

— Вино залпом только алкаши хлещут, — со знанием дела заявила Машуля.

— Откуда знаешь?

— Знаю, — пожала она плечами.

— Неужто бывший муж был алкашом? — хмыкнул я.

— С чего ты взял, что муж бывший? — улыбнулась она.

— Потому что я все про тебя знаю, Машуля, — подмигнул я ей.

— Так уж и все? — засомневалась она.

— Да.

— Тогда должен знать, что нет никакого бывшего мужа. Ни разу.

Умна зараза! С такой ни один прокол не позволителен — все время нужно быть начеку.

— Ладно, Рокотов, — Машуля ткнула вилкой в салат и принялась за еду, — даю тебе шанс, пока я ем, объяснить, почему ты все-таки не Пирогов.

— Потому что Ариша, мать Дениса, попросила меня притвориться отцом и сходить на собрание.

— Зачем? — строгим тоном уточнила Машуля, и я почувствовал себя студентиком, не сделавшим домашку.

— Надоело ей, что все учителя в школе смотрят на нее свысока: мол, да, не смогла ты, баба, одна, без мужика, нормального сына вырастить.

— Странно, — искренне удивилась Машуля. — А мне Дэн кажется нормальным парнем.

— Вот и я говорю — хороший пацан у Ариши растет. Девчонок любит больше, чем гаджеты. В наше время это дорогого стоит.

— Весь в тебя! — Снова ехидно улыбнулась Машуля.

— Да не мой он!

— Уверен? — С прищуром посмотрела она на меня, и от этого взгляда мой утихомирившийся было член снова напомнил, что он здесь главный.

— Уверен! Ариша — моя секретарша. И вообще, она не в моем вкусе.

Взгляд Машули стал подозрительным.

— Что? — снова напрягся я.

— Я считала, что у таких, как ты, секретарши исключительно гламурные дивы.

— На хрена мне кукла в офисе, Машуля? — засмеялся я. — На работе я работаю. Девки — в другом месте.

— Ты отвратителен, — вынесла она вердикт. — Девки, куклы, телки! Фу! Так и хочется тебе рот с мылом вымыть, Рокотов.

— А больше тебе ничего не хочется с моим ртом сделать? — Я многозначительно поиграл бровями.

— Ванечка, — Машка так искренне улыбнулась, что я понял: сейчас скажет какую-нибудь гадость. — Ты, конечно, мужик красивый. Ну, такой весь из себя мачомэн. При деньгах опять же. Наверное, и там, — она красноречиво опустила взгляд, — тоже все отлично, иначе не было бы в тебе столько самоуверенности. Но… — Бл***ть, как же меня бесили эти женские «но»! — Но меня всегда возбуждали мужчины умные, — развела она руками.

Глава 12

Мария

Остаток вечера прошёл в очень приличной атмосфере. Пирогов-Рокотов понял, что ему ничего не светит, расслабился и даже завёл разговор на тему, далекую от его коронной. Мне вообще показалось, что он впервые в жизни говорил с женщиной о том, что никаким боком не касалось секса. Глядишь, и из него человека можно будет сделать.

— И часто ты по ночным клубам отжигаешь, Машуля? — поинтересовался он.

— Да нет, я, можно сказать, домоседка. Ночные клубы — это не моё, — искренне призналась я.

— Да ну! А мне показалось, что очень даже твоё, — как налакомившийся сметаной кот, сказал Ваня. Господи, хоть бы память ему отшибло!

— Если хочешь знать, то в тот вечер у меня было две причины вести себя плохо. Во-первых, мы выдавали замуж подругу, а во-вторых, меня бросил мой козел бывший.

— Тебя — и бросил? — искренне удивился Иван.

— Представь себе, — улыбнулась я.

Теперь, когда времени прошло достаточно, а напротив меня сидел такой шикарный представитель примитивнейшей половины человечества, трагедия с Родькой уже не казалась трагедией, а была похожа на дурацкий сон.

— Идиот, — сделал вывод Иван. — Зря он такую училку бросил.

— Может, я только с виду хорошая, — засмеялась я.

— На хорошую ты, Машуля, не тянешь, а вот на крышесносную — на все сто.

— Ну и комплименты у тебя, Ванечка.

— Мне нравится, что ты запомнила моё имя, — довольно улыбнулся он, поднося свой бокал к моему.

Мы чокнулись и сделали по глотку. Он впивался взглядом в мои глаза так, что меня бросало в жар, однако я не сдалась и глаз не отвела. Думает смутить меня? Не на ту напал.

— Про Пирогова я тоже ещё не забыла, — заметила я — пусть не расслабляется! — И вообще, вряд ли скоро забуду.

— Да черт с ним Пироговым! — По-царски махнул рукой Иван. — Вот у тебя имечко — закачаешься.

— Обычное русское имя — Мария, — пожала я плечами и прикусила язык.

Только бы он не сморозил какую-нибудь пошлость про Ивана да Марью: мол, вон как мы друг другу подходим, не иначе, как это судьба и тому подобный бред, на который я уже давно не велась. В общем-то, я и по юности на него не велась. Иван, к счастью, не стал развивать тему сочетаемости наших имен, а спросил другое:

— А фамилия почему двойная? — Он казался искренне заинтересованным. Надо же! Неожиданно. И даже приятно, что не все его мысли в одном направлении идут. Кажется, этот случай не совсем безнадежный.

— Завидеева — по маме. Загорская — по отцу.

— Из тех самых Загорских?

— Ты про кого, Ванюш, про революционера или шоумена? — уточнила я.

— Про первого.

— Вообще-то, он на самом деле был не Загорским, а Лубоцким и... — начала я, но Ваня меня перебил:

— Маш, только давай без исторической справки. Все-таки не на уроке, — хмыкнул он.

— Как хочешь. — Я пожала плечами и воткнула маленькую ложечку в шикарный шоколадный мусс, который поставил передо мной официант. — Хотя мог бы и воспользоваться случаем — расширить кругозор. А если возвращаться к фамилии, то папа из Загорских, которые ни к какой знаменитой фамилии отношения не имеют. А вот мама из старинного рода, удачно пережившего революцию, потому что род был не дворянский, но и не плебейский, — объяснила я. — Мы, вообще-то, семейство потомственных учителей.

— То-то я вижу, что ты про своё призвание ни на секунду не забываешь. Все учить меня пытаешься, — рассмеялся Иван.

— То ли ещё будет, — изогнула я бровь.

Когда десерт был съеден, я засобиралась домой. Ваня пытался предложить свое сопровождение, но так как он выпил, за руль ему было нельзя, а потому я не видела смысла везти на такси сначала меня, а потом ему ехать к себе. К его чести, он особо не настаивал. Конечно, зачем настаивать, если знаешь, что сегодня тебе ничего не светит? Даже целоваться на прощание не полез. Видимо, Рокотов-Пирогов был из тех типчиков, для кого поцелуй всегда был непосредственным переходом к дальнейшим действиям, а если их не будет, то и поцелуй не нужен.

Что ж, можно считать, что этот раунд закончился в мою пользу. Пирогов оказался Рокотовым, не женатым, бездетным. Вроде на шизофреника не походил. Да, хам. Да, озабоченный. Да, себялюбивый. Зато веселый и с огоньком в глазах. Хоть и не мой типаж, но тянуло меня к нему безмерно. Но хотя бы сегодня я нашла способ отстоять свою недоступность. Такому же не скажешь, что сначала мне нужно узнать человека, а потом с ним в кровать идти. Такие, как Ваня, простых вещей не понимают. У них только одна правда относительно отношений между мужчиной и женщиной. Судя по всему, что сегодня произошло, Ваня отказа никогда не знал, да и в отношениях, нормальных отношениях, с женщиной никогда не был. Он был потребителем: видел, брал, шел дальше. Причем, потребителем зажравшимся. А на меня клюнул, потому что думал, что легко достанусь. Может, у него и проснулся спортивный интерес, но не удивлюсь, если, ничего не получив, назавтра он обо мне и не вспомнит. Такие Ванечки не привыкли добиваться. Обычно, получая отказ, они просто шли туда, где их встречали с распахнутыми объятиями и еще кое-чем.

Глава 13

Мария

Букетик с утра… Я рассматривала нежные бутоны, попивая кофе. С кофе Рокотов-Пирогов — или Пирогов-Рокотов? — угадал: я любила вот такой, не пресный, но и не приторный, с едва уловимой ноткой сахара.

Кофе-то я выпью, а с цветами что делать? Может, ему обратно отправить, чтобы на всю жизнь запомнил, что я не люблю букетов. Словно в ответ на мои мысли раздался звук входящего сообщения на мобильнике. «Машуля, не вздумай цветы обратно отослать, — требовал Иван. — И не говори, что не любишь цветы. Все девочки любят, а ты ух какая девочка. С добрым утром!»

Я представила его самодовольную ухмылку, пока он писал «ух какая девочка», и у меня по коже пробежали мурашки. Надеюсь, его там тоже в жар бросает.

— Романтик чертов! — фыркнула я.

В ответном сообщении настрочила: «Спасибо за кофе, Иван». Попялившись в телефон еще пару минут в надежде, что ответа не будет, я пожала плечами и бросила его на кухонный стол. Ну и не надо!

Пора было собираться к родителям. Я и так из-за встречи с Рокотовым не поехала к ним вчера, хоть и обещала. Теперь придется смотаться в Подмосковье одним днем. Не очень удобно, но что поделать?

Пока я собиралась, в голову пришла идея, что делать с цветами: отвезу-ка я их маме. Она у меня уважала такие вот непритязательные подарочки.

До дома родителей добираться было неудобно: сначала метро, потом подмосковная электричка, а там папа или брат встретят на машине. Родители у меня жили в небольшом коттеджном поселке, плавно перетекающим в деревню, или, наоборот, это деревня постепенно облагородилась, превратившись в череду симпатичных — один другого краше — домиков. Старший брат Владимир, а для меня по-прежнему Вовка, жил там же, только на другой улице и в доме покруче. Он у меня был бизнесменом, держал аутсорсинговую компанию, в которую как-то пришла работать Лена и так и осталась. Нет, не в компании, а в сердце и жизни моего братца. Сейчас Ленка не работала, а сидела дома с близнецами двух лет от роду — Матвеем и Елисеем.

Сойдя с платформы, я увидела папулю, ожидавшего меня чуть в сторонке от потока пассажиров, спешащих с электрички.

— Машка, — обрадовался он. — С цветами?

— Это маме.

— Опять, что ли, кто из твоих шалопаев задабривал? — усмехнулся папуля.

— Ага, — засмеялась я. — Самый отчаянный шалопай.

Ха! Вот Пирогов-Рокотов уже и шалопаем стал. Готова поспорить, его так никто не называл последние лет тридцать.

— Как вы тут? — спросила я, усаживаясь в машину.

— Хреново, — поморщился отец.

— Что случилось? — тут же нахмурилась я.

— Да Володя учудил, — с досадой махнул рукой отец, завел двигатель и дернул машину с места.

— Вовка? — удивилась я.

У нас с братом разница была в пять лет, но из нас двоих учудить или отчубучить что-нибудь могла я. Он же всегда был в роли правильного и исключительно положительного ребенка.

— Загулял.

— Чего? — ахнула я.

— Чего-чего, любовницу завел, а Лена узнала. Скандал на весь поселок, город и пригород. — Отец чертыхнулся, что делал крайне редко.

— Офигеть, — только и смогла вымолвить я. — И что теперь делать?

— Откуда я знаю что. Разводиться собираются.

— А дети?

— Дети пока у нас. Ленка уехала отплакиваться к матери в Тулу. Володя детей забрать не позволил, мол, нечего им там делать.

В этом я брата поддерживала. Володина жена Лена была не из самой лучшей семьи. Мамашу ее лично я видела один раз, на их свадьбе, где она напилась и начала приставать к моему отцу. Веселая была свадебка. Насколько мы знали, Ленина мамаши была замужем пять раз и не собиралась останавливаться на достигнутом. Сама Ленка, может, и не была в мать, но характер имела боевой. Я могла себе представить, что здесь творилось, когда измена брата вскрылась.

У дома меня встретили два радостных карапуза и мамуля. Следующие три часа племянники проходу мне не давали, а дом наполнился шумом и веселыми криками.

— Ну что тут у вас? — спросила я чуть позже, когда ребят уложили на дневной сон, отец уехал в город за продуктами, а мы с мамой наконец-то остались одни и уселись за чай на кухне. — Две недели меня не было, а тут такое.

— Ой, Маш, Вовка совсем с катушек слетел, — покачала головой мама.

— А почему ты мне раньше не позвонила? Не рассказала?

— А что толку? У тебя и так работы невпроворот, да и чем бы ты помогла? Вовка нас сам огорошил три дня назад, — вздохнула она. — Привел Матвея с Елисеем и сказал, что ребята пока у нас поживут. Следом Ленка прибежала, начала кричать, чтобы ей отдали детей. Так мы все и узнали.

— Я одного не пойму. Вовка жене изменил, а ведет себя так, будто она виновата! Что творится?

— Говорит, это Ленка его довела до ручки. А детей он ей не отдаст, потому что у ее мамаши в Туле они плохому научатся. Не знаю, что дальше будет. — Мама подперла рукой щеку и горестно вздохнула.

Глава 14

Иван

Жизнь, определенно, изменилась. Раньше было как? Мы с Ренатом после тяжелого трудового отправлялись в закрытый ночной клуб: элитный алкоголь, элитные девочки. Несколько раз в год — Санкт-Мориц, Межев или Кортина. Спорт, машины, телочки. А теперь что? Лучший друг женился по самое не балуйся. Женщина, от которой меня штормит, не дает. Мать требует подать ей невесту на блюдечке с голубой каемочкой. Скучно!

После недосвидания с Машулей я решил, что вечер закончу, обнимая стакан бурбона, а может, и какую-нибудь сговорчивую красотку. Приехав в «Клуб», который держал мой побратим Марат, я уселся за барную стойку. Бурбон тут же приплыл в руки. На сцене извивались девочки — У Марата они были высший класс, а главное — никаких дополнительных услуг, только если по большой любви. На танцполе отплясывали дамочки полощенее танцовщиц и наверняка более доступные.

— Что-то, ты Ванек грустный, — хмыкнул подошедший хозяин клуба.

— Скучно живем, — пожал я протянутую руку Марата.

Он сел рядом, сделав знак бармену повторить мой бурбон и плеснуть и ему тоже.

— И не говори, — согласно кивнул он. — Что-то Рената давно не видно.

— Женился, — поморщился я.

— Вот и мои все переженились. Даже Саид сдался, — посетовал Марат. — Остался лишь один Ахмат, но он по клубам и девочкам не ходит.

— Чего так?

— Слишком строгих правил.

— Ну а ты? — прищурился я, рассматривая темную жидкость в стакане.

— Что — я? — не понял Марат.

— Не собираешься жениться?

— Делать мне больше нечего, — засмеялся он. — Зачем оно мне надо, когда вокруг столько свободных малышек.

— За это надо выпить! — обрадовался я. — Ты меня понимаешь, Марат, как никто другой.

Мы еще какое-то время пообсуждали девчонок, присматриваясь к тем, что зазывно вытанцовывали и бросались в нас многозначительными взглядами. Только вот беда — ни одна не возбуждала желания хотя бы заказать ей выпивку. А уж если представить, что сейчас придется отсыпать колкости, улыбаться, а потом везти ее в отель, раздевать, целовать и так далее… Не хочу! Перед глазами стоял, усиленный алкоголем, образ красноволосой училки. Эх, Машуля, чтоб тебя! Я ведь думал: свожу ее сегодня в ресторан, объясню, что не Пирогов я и что не женат, а дальше все пойдет как по маслу. Признаться, оно и пошло, только не в сторону кровати, а в сторону разговоров. О чем мы только с Машулей не разговаривали. И ведь было интересно!

— Странные дела творятся, — вздохнул я, опрокидывая в себя очередную порцию бурбона.

Домой я уехал в одиночестве. Да и с кем уедешь, когда дома мамуля? Надо срочно оформить покупку квартиры, хотя ни одна из тех двух, что мы с ней посмотрели, ей не понравилась, да и она грозилась, что не уедет, пока я невесту не найду. Невесту, блин. Интересно, а если я начну приводить на ночь шлюх, это сподвигнет мать переехать? Нет, такое неуважительное отношение к ней я себе позволить не мог.

Что с Машкой делать — вот в чем вопрос? В голову она мою забралась так, что никаким дустом не вытравишь. Я, конечно, понимал, что во мне играет похоть. Вот окажется Машуля передо мной без одежды, проведем вместе ночь-две — и весь интерес сгорит. Надо только, чтобы поскорее эти ночь-две случились, а то все мысли только об одном, как у последнего девственника, который никак не может дорваться до женских прелестей.

Завоевывать Машулю я не собирался. Я вообще не верил в эти глупости — завоевывать! Кому оно надо! Думаю, Машка тоже все отлично понимала, просто ей хотелось поиграть. Ну что ж, поиграем.

Утром я заказал огромный букет роз и стаканчик кофе. Пусть побесится из-за цветов и порадуется кофейку. А в том, что цветы вызовут в ней волну негодования, я был уверен. Вон как она прошлый раз потащила букет к памятнику — еле успевал за ней! Забавная все-таки девушка. Мария Евлампиевна Завидеева-Загорская. С такой фамилией и Пирогову обрадуешься.

— Ты чего это такой довольный, Ванюша? — С подозрением посмотрела на меня мама.

— Да так, вспомнил кое-что…

— Есть планы на воскресный день? — осторожно поинтересовалась мама.

Я бы сказал — слишком осторожно, и это было подозрительно.

— В спортзал собирался.

— Может, после спортзала заедешь за мной и сводишь мать в ресторан?

— Я-то не против, но тебе покой нужен, мамуль…

— Ничего, с твоей помощью доковыляю. Я ж не на танцы собралась, да и уже почти все зажило.

И это было удивительно. С ее-то переломом, когда она упала с лестницы на даче и лишь чудом не разбилась насмерть, я боялся, что мама будет восстанавливаться очень долго. Однако на ней все заживало, как на кошке. Вот что значит — стремление жить. «Стремление тебя женить», — возразила бы она.

Мама, конечно, еще хромала, перемещалась, опираясь на трость, и рука побаливала, но все оказалось не так страшно.

— Хорошо, поедем в ресторан. Я вернусь в двенадцать, приму душ и отвезу тебя пообедать в каком-нибудь шикарном месте, — улыбнулся я.

— Поедем в «Труффальдино», — предложила мама.

Глава 15

Иван

В ресторан мы с мамулей приехали около двух часов. Меня начало тошнить, едва я успел переступить порог. И что за дизайнер придумал эту воздушно-плюшево-розово-ванильную хрень? Интерьер был оформлен в таких светлых тонах и из таких легких материалов, что казалось, будто я попал на облака, из которых вот-вот выскочит розовый пони. Я не был здесь ни разу, но слышал от приятеля, что «Труффальдино» идеально подходит для романтических свиданий. Мол, девчонкам нравится такое изящество и красота.

Я покосился на маму, которая так же, как и я, удивленно взирала на обстановку. Видимо, такого она не ожидала.

— Ты уверена, что нам сюда? — хмыкнул я.

— Да… — задумчиво протянула она. — Мне это место рекомендовали как одно из лучших с французской кухней.

— Ну да, ну да. Интересно, кто такие рекомендации раздает, — промычал я. Язык бы ему оторвать, а дизайнеру — руки.

Я уже собрался предложить маме сбежать в другое место, но к нам подплыла администраторша и сладко улыбнулась, предлагая проводить к свободному столику у панорамного окна. Пришлось сдаться, потому что мамуля так резво полетела вслед за девушкой, что я едва за ними поспевал. И это человек после перелома!

Стол был украшен светло-розовой скатертью и белыми воздушными салфетками, напоминавшими вату. У окон на высоких постаментах-вазах стояли букеты из роз. Меня замутило еще сильнее — казалось, что я попал на свадьбу Барби и Кена, потому что только эти придурки могли бы справить свадьбу вот в такой обстановочке.

Уткнувшись в меня, я не сразу разглядел надвигающуюся опасность, а когда, услышав радостные возгласы мамы, поднял глаза, то понял, что сбегать поздно.

— Даша, какими судьбами! — ворковала высокая худощавая женщина, расцеловываясь с мамулей в обе щеки. — Вот уж не думала здесь тебя встретить!

Рядом с женщиной стояла какая-то пигалица: миниатюрная девушка с длинными платиновыми волосами, которые, казалось, даже слегка отдавали в розовый; загорелая, с идеальным макияжем, пухлыми губками и длинными ногтями на точеных пальчиках. Ничего такая девочка.

— А мы с Линой решили зайти пообедать. Надо же какая неожиданная встреча!

По заговорщическому выражению лица мамули я понял, что «надо же какая неожиданная встреча» была спланирована давно и продумана до мелочей.

— Иван, знакомься, это моя коллега, Ирина Семеновна и ее дочь, Линочка.

— Тоже коллега? — уточнил я.

— Нет-нет, — засмеялась мама и тут же предложила: — Ир, а давайте пообедаем вместе!

Ирина Семеновна не стала ломаться и согласилась. В результате меня затолкали на место к окну: справа мама — слева ее коллега, а напротив — Линочка. Даже сбежать, блин, не получится.

Пока женщины изучали меню, я решил изучить Линочку, чтобы понять, каким измором ее отсюда выкурить. Девочка была красивая, холеная, видно, что из салонов не вылезала, как и мамаша. И вообще, Линочка весьма соответствовала местной обстановочке: на ней были белые джинсы и розовый свитер из ангорки. Очень эффектно, пастельно-тонко, в тон ванильному интерьеру. Линочка с интересом осматривалась по сторонам, и я был уверен: ей здесь нравится. И я ей тоже понравился, потому что, бросив на меня один оценивающий взгляд в самом начале, теперь она делала вид, что я ей не интересен. Ха! Не люблю игруль. Бесят меня бабы, которые не могут ясно дать понять, чего они хотят, хоть за столом, хоть в постели.

В голове вдруг всплыл образ Машули. Блин, суток не прошло после нашей встречи, а я уже снова хочу ее лицезреть. Я был уверен, что моя Евлампиевна местный дизайн не оценила бы. Еще бы! Такая красноволосая ярко-жгуче-ядовитая Машуля не вписалась бы в романтическую томность этого места.

Поначалу все что неплохо. Мамуля беседовала с Ириной Семновной про дни былые, когда обе они работали в музыкальной школе. Мама моя вела класс фортепьяно, а Ирина Семеновна давала уроки скрипки. Я, дурак наивный, даже подумал, что все этим и закончится. Не тут-то было.

— А вы, Иван, играете на чем-нибудь? — поинтересовалась Ирина Семеновна.

— Только на нервах, — развел я руками.

— Банально, — деланно зевнув, прикрыла рот рукой Линочка.

Сучка блондинистая. Посмотрим, как ты будешь зевать, когда наедине со мной останешься. Не хотел бы я Машку, зажал бы в каком-нибудь углу и осталась бы ты без трусиков и своей гламурной спеси.

— Лина, это от Ангелины? — уточнил я.

— От Марины, — неохотно призналась скучная блонда.

— Почему тогда Лина, а не Рина? «Р» не выговариваете? — Я увидел, как мамуля прикрыла лицо ладонью, поняла — началось. — Или выпендриваетесь? — хмыкнул я.

Линочка поджала пухлые губешки, и меня аж передернуло. Накачанные, блин. Ну что ж за бабы кругом — все у них искусственное.

— А Линочка играет, как и ваша мама, на фортепьяно, — решила разрядить обстановку Ирина Семеновна.

Знаем мы эти фортепьяны, на кошельке своего любовника она играет, а при маме строит из себя паиньку.

— Я, между прочим, окончила Музыкально-педагогический институт имени Ипполитова-Иванова, — с чувством превосходства заявила Линочка и смерила меня презрительным взглядом.

Глава 16

Мария

С вечера субботы Рокотов-Пирогов испарился из моей жизни, будто и не было. Видимо, решил, что букетик цветов и стаканчик кофе произведут такое неизгладимое впечатление, что я этого наглеца точно не забуду. Я и не забуду. А все потому, что его сынок, который оказался вовсе и не сынком, каждый день мозолил мне глаза и доводил до белого каления. Как бы там его мамочка ни обижалась на слова завуча, что она не справляется с воспитанием сына, а доля правды в этом была: мальчишке нужен был отец и, желательно, очень строгий отец. Авторитетов у парня не было, на уроках сидел развалившись, словно царь, на переменах девчонкам не давал прохода. Правда, с другими пацанами не дрался, кажется, был у них лидером, душой компании. И в курилке за школой я его ни разу не видела.

— Я, — говорит, — Мария Евлампиевна, веду здоровый образ жизни. Любовью и спортом занимаюсь.

Я, конечно, сказала ему пару ласковых про его «любови», но так, чтобы директор не услышала или Аллочка, а то последняя начнет читать нотации о правилах общения с подопечными. А я всегда считала, что с человеком, будь то сын Пирогов или папаша Пирогов, нужно говорить на его языке.

Неделя тянулась бесконечно долго. Хмурая погода убивала бесконечными дождями. Ученики убивали несделанной домашкой и драками. Приближающийся День учителя убивал необходимость выступить на концерте. Катька решила, что мы с ней будем петь, и отделаться от этой повинности я никак не могла.

Радовало только приближение пятницы и наши девчоночьи посиделки.

Однако первой отказалась Олеся.

— У меня тут кое-какие дела наметились. Давайте в этот раз без меня, — заявила подруга.

— Вообще-то, пятница — святой день, точнее вечер, — проворчала я.

— Ну иногда можно и исключение сделать.

— Стоит один раз сделать, и потом пиши пропало, — фыркнула я, но смирилась.

Ничего, нам и с Катюхой будет весело, главное, чтобы она не начала петь дифирамбы очередному ухажеру, потому что ее влюбленность порой доходила до таких высот, что Гомер и Гесиод отдыхают.

Как оказалось, Катька сегодня не была намерена исполнять элегии и слагать вирши.

— У меня свидание, — прошептала она мне на перемене. — Представляешь, он меня позвал на свидание в Питер. Так что я сегодняшнюю пятницу пропущу. Вы уж с Олесей без меня.

— Олеся тоже съехала, — ответила я, но не это меня волновало. — Подожди, ты что, сегодня поедешь в Питер на свидание?

— Ну да! Сейчас отведу последний урок — и сразу на поезд.

— Ты в своем уме, подруга?

— А что такого? — удивленно посмотрела она на меня. — Романтично же!

— Ну да, ну да. Только потом не ной, если окажется, что в Питере тебя никто не ждет.

— Маш, не надо пессимизма. Я чувствую, что на этот раз это то самое.

— Дай-то бог, — сказала я вслух и пожелала подруге хорошо провести время в северной столице, а про себя подумала: «Этих «тех самых» уже было столько, что не сосчитать, а ты ничему не учишься».

Судя по всему, меня ожидал одинокий пятничный вечер. Значит, закажу что-нибудь в ресторане и буду весь вечер смотреть фильмы с Чарли Чаплином. Оно и к лучшему, что девчонки сегодня не придут: чувствовала я себя не очень.

Вечер начался так, как я и планировала. Приняв душ и переодевшись в красный шелковый халатик с огненным китайским драконом на спине, я заказала суши. Да, опять суши, потому что в этом халатике неприлично было есть что-то другое.

Пока я ждала доставку, половина «Великого диктатора» была просмотрена. В животе урчало. Наконец раздался звонок в дверь.

Получив заветные суши, я, довольная, накрыла журнальный столик в большой комнате и расположилась прямо на ковре, сев по-турецки. Я уже вооружилась палочками и бокалом вина, когда в дверь снова позвонили. Кто это? Доставщик решил вернуться за чаевыми? Так я вроде бы дала. Или не дала?

Положив палочки на стол, я поплотнее запахнула халатик и открыла дверь.

— Пирогов?! — удивленно воскликнула я.

— Рокотов, Марь Иванна, Рокотов! — самодовольно заявил он и, захлопнув за собой дверь, резво шагнул в квартиру.

Я отступила на шаг, но Иван, схватив меня за талию, тут же прижал к стене и начал покрывать поцелуями шею.

— Машка, хочу — не могу, — рычал он, как вырвавшийся из клетки тигр.

— Вань, ты чего это! Сдурел? — Я пыталась оттолкнуть от себя настырные руки, которые, без малейшего стеснения, уже пробирались под мой халат. — Прекрати! — рявкнула я.

Он на секунду отстранился.

— Всю неделю об этом мечтал! — хрипло прошептал Ваня и потянулся к моим губам.

Я приложила к его рту ладонь.

— Нет! — сказала я.

— Почему? — удивился он.

— Ни тебе здрасти, ничего — и набросился. Совесть есть? — возмущалась я.

— Здравствуй, Машуля, — расплылся он в нахальной улыбке и прижал мои бедра к своим, положив пятерню мне на ягодицы.

Глава 17

Иван

Всю неделю я разрывался между идеей пригласить Машулю на свидание или завалиться к ней домой без приглашения. Чаша весов опрокинулась в сторону второго варианта. Что мне эти свидания, когда от одной только мысли о Машкиных прелестях у меня стояк. Кое-как дотерпев до пятничного вечера, я ввалился к ней в квартиру и решил взять с наскока. А результат? Иду, блин, в аптеку. Такое даже Ренату не расскажешь — засмеет. Я уже и сам в себе начал сомневаться. Ну Машуля!

Выходя из аптеки, я заметил кондитерский магазинчик. Что ж, может шоколадный торт задобрит мою несговорчивую училку? Перед мысленным взором мелькнул ее красный халатик. Черт, да она как будто меня ждала! Только вот не дала. Зараза медноволосая!

Я позвонил в домофон. Первый раз удалось заскочить в подъезд, когда выходил кто-то из соседей, специально ждал под дверью, чтобы сюрприз удался. А теперь секретничать не было смысла.

Поднявшись на Машкин этаж, я обнаружил, что она не удосужилась распахнуть дверь квартиры, чтобы встретить меня с распростертыми объятиями. Пришлось и тут звонить. Чувствовал себя неудачливым любовником, просительно обивающим пороги.

— Тортик! — обрадовалась Машуля, наконец распахнув дверь.

— Халатик где? — требовательно спросил я.

На этот раз Машка встретила меня в черном спортивном костюме, наглухо застегнутом.

Машуля опустила глаза, разгладила несуществующие складки на груди и сказала, иронично изогнув красивую бровь:

— Так тебе спокойнее будет, Пирогов. Проходи!

— Рокотов, — поправил я и уставился на ее зад, которым она повернулась ко мне, намереваясь пойти на кухню.

Аппетитный какой. Рука сама потянулась шлепнуть, а Машуля, даже не обернувшись, предупредила:

— Не смей.

— Да-да, я помню про твой хороший удар левой, — спрятал я руку за спину.

— Правой, — поправила она.

— Правда, что ли, драться умеешь? — хмыкнул я.

— Ага, брат научил. Кстати, о брате… Ты проходи, Ванюш, — кивнула она на дверь большой комнаты, — я сейчас.

Надо же, Ванюшей назвала, и даже без язвительности в голосе. Это что-то новенькое. Через секунду я услышала, как она матом начала орать в телефон, что если какой-то Вовка завтра не явится к ней на разборки, то она сама к нему явится и спустит шкуру. Я нахмурился. Это она так любовников дрессирует? Не может же учительница на чистом матерном так с учениками разговаривать?

Тем временем я осмотрелся. Симпатичная у Машули квартира. Книжные стеллажи белого цвета, телевизор, удобный диванчик, ковер вон лохматый, столик, уставленный японской дребеденью. Винишко. Одинокий бокал. Не ждала, значит, сегодня ни меня, ни этого Вовчика.

Машуля вошла в гостиную с тортиком и чистым бокалом.

— Любовника отчитывала? — уточнил я.

— Брата.

— Младшего несовершеннолетнего?

— Старшего женатого, — хмыкнула Машуля. — Накуролесил он у нас, а теперь носа не кажет. Вина? — Подняла она пустой бокал, и я понял, что Машка решила сменить тему. Правильно. Мне чужие семейные проблемы неинтересны.

— Я за рулем, — напомнил я. — Или ты решила меня у себя на ночь оставить? — расплылся я в улыбке.

— И не мечтай, — засмеялась Машуля. — Такси возьмешь.

Она уселась прямо на пол, пришлось последовать ее примеру.

— Значит, намереваешься и дальше играть в детский сад, — обреченно вздохнул я. — Может, по-взрослому?

— А по-взрослому — это как, Ванечка? Сразу в койку?

— А зачем время терять? — пожал я плечами.

— А ты и не теряй, — вскинулась она. — Возьми себе девицу посговорчивей. Тебе ведь и искать не надо — сами в кроватку плывут.

— Я тебя хочу, — возразил я.

— А у меня нет привычки спать со всеми подряд.

Сказала как отрезала. И я понял: придется учиться воздержанию и терпению. Ну или послать все к чертовой матери и пойти найти дамочку на одну ночь. От одной только мысли, что Машуля мне не достанется, а достанется какому-нибудь придурку, внутри стало как-то нехорошо. Налив себе полный бокал вина, я осушил его. Наполовину.

— Алкаш, — снова констатировала Машуля.

— Твоих рук дело, — ткнул я в нее пальцем обвинительно.

— Закусывай давай, — кивнула она на стол.

— Руками? — уточнил я.

— Ой, — засмеялась Машуля, — я и забыла про палочки для еды.

Она убежала на кухню, а я удрученно выдохнул. Н-да-а, задачка. Кого хочу — взять не могу. Кого не хочу — берите, пожалуйста.

— И как ты видишь дальнейшее развитие событий? — уточнил я, когда с частью роллов было покончено.

— Вань, ты что, с женщинами не встречался никогда?

— Встречался, — возразил я. — Частенько встречаюсь.

— А, ну да, ну да, — закатила глаза Машуля. — Знаю я, что ты имеешь в виду. Встретил в клубе, купил коктейль, а дальше в койку. Угадала?

Глава 18

Мария

— Да прекрати реветь, объясни, что случилось, — пыталась я остановить Катькины рыдания в трубку.

— Что случилось, что случилось! Питер случился, — голосила она. — Он меня еще и идиоткой непутевой обозвал.

— Сам он идиот, — утешала я подругу.

Через десять минут рева и слез я наконец-то добилась от подруги внятного ответа, что же все-таки произошло. Успокоив Катюху, насколько это было возможно, я отключила мобильник. Иван смотрел на меня вопросительным взглядом.

— Учись Рокотов, — сказала я, — как девушкам романтические вечера устраивать.

— Ну-ка, ну-ка, Марь Иванна, просвети недалекого, — с ухмылкой попросил он.

— Парень моей подруги пригласил ее на ужин в Питер. Вот так вот, — изогнула я бровь, с укором глядя на Рокотова.

— Да чего там делать? Отстойный ресторан, хоть и с большим пафосом, а кормят дерьмово, — вынес вердикт Ваня.

— Ты знаешь, что в Москве есть ресторан «Питер»? — удивилась я.

— Подожди, — развеселился Ваня, до которого вдруг быстро стало доходить, а раньше ведь за ним такого не наблюдалось. — Хочешь сказать, что твоя подруга подумала, что ее позвали на свидание в северную столицу, а не в ресторан под названием «Питер»?

— Именно, — закатила я глаза.

— Только не говори, что она поехала.

— Еще как поехала, — не выдержав, засмеялась я. — Представляешь, прямо из школы — мы вместе работаем — полетела на вокзал, еле успела на «Сапсан» приезжает в Питер, а там ее никто не встречает. Облом года!

— Так она что, не уточняла деталей? Где ее этот кавалер встречать будет и тому подобное? — поразился Иван.

Поразился он! Я вот Катьку всю жизнь знаю и не устаю поражаться.

— Я ей тот же вопрос задала, а она говорит: он сказал, что будет ждать ее в Питере.

— Так где в Питере-то, она что, не поинтересовалась?

— Она сделала вывод, что на Московском вокзале, где же еще? — пожала я плечами. — Только вот Питер оказался «Питером».

— Ну вы девочки даете! — покачал Иван головой.

— А этот свинтус еще на Катьку и наорал. Мол, он так потратился на бронь, в ресторан тот, оказывается, очередь на месяцы вперед, а она, дура такая, в Питер укатила.

— Скупердяй, — сделал вывод нежадный Ванюша, что меня весьма порадовало. — Надеюсь, парень стал бывшим?

— Да, но это значит, что Катюха снова будет в поиске, а это чревато, — вздохнула я.

Рокотов же расплылся в хитрющей улыбке и распахнул объятия.

— Зато тебе, Машуля, никого искать не надо. Вот он я, весь твой!

— Да ну тебя, — махнула я рукой и зевнула — время-то не детское.

— Выгоняешь, — понял Иван, поднимаясь с дивана, на который успел переместиться, пока я успокаивала Катюху.

— Устала я, и от вина в сон клонит, — призналась я. — Так что давай тебе такси вызовем.

Он удрученно кивнул, соглашаясь.

— Значит, не дашь? — уточнил Рокотов.

— И не проси, — хмыкнула я.

— Жадная ты женщина, Марь Иванна.

— Уж какая есть, Ванечка, — развела я руками.

Он заказал такси в приложении в телефоне.

— Может, чаю, пока ждем? — расщедрилась я.

— Может, все-таки секса? — засмеялся Рокотов.

— Эх, Пирогов, и что ты никак не угомонишься? — возмущенно фыркнула я.

— Я и не угомонюсь, Машуля. Даже не мечтай.

С этими словами он притянул меня к себе с намерением поцеловать.

— Нет уж, на сегодня лимит моей щедрости исчерпан.

— Это непривлекательно, Маша, — проворчал он.

— А я и не стремлюсь, Ванюша, — расплылась я в улыбке.

— Ладно, — отпустил он меня. — Я завтра за машиной приеду, раз сейчас на такси, то моя пусть под твоими окнами постоит.

— Звучит как угроза, — засмеялась я.

— Встречай меня в халатике, Машуля, он у тебя крышесносный.

— Прямо с утра приедешь? — уточнила я.

— С утра не получится, — мотнул головой Иван и уточнил: — Утром мне мамуле завтрак готовить.

Я даже рот открыла от удивления.

— Пирогов, ты с мамой живешь?

— Машуля, не сыпь мне соль на рану, — совсем нахмурился он.

— Я в шоке, — заржала я. — Такой брутальный жеребчик и живет с мамой, что делается-то?!

За это я все-таки получила по мягкой точке. Легонько так и, черт возьми, даже приятно. Для вида пискнув, я пригрозила Ивану пальцем.

— Завтра расскажу про маму, — пообещал он.

— Только с собой ее не привози, я как-то не готова к встрече еще и с твоей мамочкой.

Глава 19

Иван

Кажется, Машуля решила играть в долгую, а значит, мне придется напрячься, чтобы заполучить этот лакомый кусочек. Она меня обломала уже сколько? Три раза! В любом другом случае этого было бы достаточно, чтобы забить и найти другую бабу. Надо сказать, что и не было у меня никогда такого. Нет, бывало, конечно, что какая-нибудь красоточка решала поиграть в недотрогу, но самое позднее на втором свидании я получал свое. Что поделать — нравлюсь я бабам!

Машуля же хоть и не делала вид, что я ей безразличен и не пробуждаю в ее умной головке похотливых мыслей, но волю ни моим рукам, ни своим желаниям не давала.

— Хороша Маша, да не ваша, — промычал я себе под нос, отправляя нарезанный хлеб в тостер.

— Что-что? — послышался голос мамули, вплывшей в кухню. Умеет же она появляться в самый нужный момент.

— Ничего, мам, это я песню пою, — засмеялся я.

— Какие планы на сегодня? — поинтересовалась она, усаживаясь за стол.

Какое-то дежавю. Неужели у нас каждое субботнее утро будет с этого начинаться? Такими темпами я и по выходным начну ездить в офис компании.

— Мам, только не говори, что у тебя запланирован еще один «случайный» обед.

— Да ничего у меня не запланировано. Просто поинтересовалась, — фыркнула она обиженно.

— А если просто, то сейчас мы с тобой позавтракаем, а потом я поеду заберу свою машину, ну а дальше — как карта ляжет. — Тут было бы уместнее сказать «как Машка ляжет», но, во-первых, мама тогда сразу потребует объяснить, кто такая Машка, а во-вторых, чутье подсказывало мне, что Машка сегодня никуда не ляжет. Ничего! Мы потерпим! Еще и удивим ее своей терпеливостью.

— А что с машиной? Где ты ее бросил?

— В одном надежном месте.

— А я собиралась к приятельнице в гости, — вздохнула мама. — Думала, ты меня отвезешь.

Ага! Как же! Тебя, мамуля, отвези, так ты затащишь на чаек к этой самой приятельнице, а там небось дочурка в белых кружевах да скромностью украшенная поджидает. Нет уж!

— Я тебе водителя Ренатова вызову.

— Не нужно, суббота же, пусть Гарик отдыхает. — Мама с Гариком хорошо была знакома, как, собственно, и с Ренатом, ведь наши отцы когда-то многого хлебнули вместе, вместе же из дерьма вылезали, вместе поднимались. Дружили они по-настоящему, как и мы теперь.

— Он и так заотдыхался, пока Ренат с Аленой на островах загорают.

— Алена — хорошая девушка. Ренат сделал правильный выбор, — вынесла вердикт мамуля и бросила на меня многозначительный взгляд.

У Аленки слишком много тараканов в голове, я бы с такой женщиной не смог. Я вообще ни с какой бы не смог вот это все: жить под одной крышей, иметь общий быть, делать вид, что счастлив. Словно забравшись мне в голову и увидев все мелькавшие в ней мысли, мамуля тут же выдала:

— И когда ты у меня к жизни серьезно начнешь относиться, Ванюш?

— А зачем, мам? Мне и так неплохо живется, — пожал я плечами.

— Это тебе сейчас неплохо, а в старости одному будет очень даже нехорошо, поверь мне, — грустно сказала она.

— Ну ты ведь у меня не одна, дорогая моя, — подмигнул я ей.

— Вот именно, у меня ты есть. А у тебя кто будет, если не женишься? Ни женщины хорошей рядом, ни детей. — Мама махнула рукой — мол, что с тобой, идиотом, разговаривать, и сделала большой глоток кофе с молоком.

— Мам, ну не могу я жениться на первой попавшейся женщине.

— Так ты найди ту единственную.

— Да где ж ее найти, если никто в душу не западает?

— А не западает, потому что у тебя потребительское к женщинам отношение, — подвела итог мама. — Хоть к врачу тебя какому отвести, чтобы мозги вправил.

— Э нет, — засмеялся я. — К мозгоправу мне еще рано.

Пока мама завтракала, я позвонил Гарику и вызвал его на помощь матери, пусть его к подругам зазывает на чай. Он у нас, кстати, дядька тоже неженатый, ему тоже жену можно поискать, о чем я и сказал матери. Она задумалась, а потом заявила, что я просто пытаюсь перевести стрелки с себя.

— Кстати, — сказала она, когда я уже собирался выходить из дома. — В следующую субботу не планируй ничего.

— Так-так-так… И что же ты придумала на этот раз? Очередная ухажерка? — нахмурился я.

— Нет. В Москву приезжает знаменитый пианист Сафрыкин, я купила билеты на его концерт. В усадьбе в Люблино.

— Где это ты купила билеты?

— В интернете, онлайн, — довольно сказала мамуля.

— Ты умеешь покупать онлайн? — опешил я.

Мамуля моя всегда боялась всех новомодных тенденций и гаджетов, сколько я ее ни приучал, она их сторонилась как прокаженных.

— Конечно, — довольно улыбнулась она. — Тут с этими переломами, пока бездельничала дома, и не такому научилась.

— Ну ты даешь, мам! Умничка! — восхитился я. — Все, я побежал.

— Так учти — в субботу на концерт!

Глава 20

Мария

Утром я собрала вещички и приготовилась ехать за город к родителям. А потом подумала: раз уж Рокотов приедет за своей ненаглядной тачкой, почему бы не воспользоваться возможностью и не попросить его отвезти меня? Заодно и проверю, насколько человек способен на элементарную помощь, не получив взамен того самого, заветного, чего он так жаждет. Проверки я, конечно, не любила, но не расценивала это как проверку в полном смысле слова. Просто было интересно, как этот нахальный самец поведет себя: сольется, придумав отмазку, или же окажет услугу.

Проблема, однако, была в том, что я не знала, во сколько Рокотов соизволит явиться за машиной. По его словам, выходило так, что подъедет он сразу после того, как накормит маму завтраком. Вот еще один нонсенс! Такой львиноподобный самец, а живет с мамой? Неужто он маменькин сынок? Или, может, она у него немощная. Второе я могла понять, первое было неприемлемым.

Звонить ему и спрашивать, когда он приедет, я посчитала неуместным. В конце концов, ждать его я была не обязана, хоть он и грозил наказанием. Ха! Ха! Ха! Я решила, что если его Пирогово величество не объявится до половины одиннадцатого, то я со спокойной совестью уеду. Все-таки до дома родителей добираться не ближний свет. А чтобы Ванюша почувствовал себя совсем расстроенным, я придумала записку, которую заложу за дворники на его «Кватропорте». Хотелось написать, что-то такое: Пирогов, ты облажался! Пирогов, ты ненадежен! Или просто по-детски: Пирогов — дурак! Этот мужчина пробуждал во мне самые идиотские порывы!

В результате я написала: «Улетела, не обещала вернуться. Ненавижу ждать. Особенно каких-то Пироговых». Записку я решила отнести к машине заранее, потому что была уверена, что раньше двух-трех часов пополудни Рокотов не явится.

Я спустилась на первый этаж. Без зонта, а лило-то как из ведра. Допрыгав по лужам до припаркованного в сторонке «Мазерати», я поняла, что таким макаром всю писанину смоет до появления Ивана. Пришлось вернуться домой, найти небольшой прозрачный пакетик на клапане, сунуть туда свой шедевр и снова спуститься на первый этаж. И снова без зонта. Маша-Маша, ну что ж ты!

— Машуля-Машуля, что ж ты без зонта-то! — раздался позади меня раскатистый бас.

Блин, не зря он не Пирогов, а Рокотов.

— Что это ты тут колдуешь над моей машинкой? Надеюсь, не пришло в голову мне ее поцарапать? — Голос Ивана звучал грозно, а я чувствовала себя как нашкодивший котенок.

— Совсем меня за чокнутую держишь? — возмутилась я и повернулась к нему, пряча за спиной ладони, в которых сжимала злосчастную записку.

Над головой был распахнут огромный черный зонт. Молодец, Иван, заботится, чтобы не подмочить репутацию.

— Не холодно в спортивном костюмчике, Марь Иванна? Чай, не лето! — заботливо спросил он.

— Я на секундочку выскочила, — покраснев, сказала я.

— Зачем? — пытаясь заглянуть мне за спину, спросил Иван.

— Мусор выносила, — тут же соврала я, не моргнув глазом.

— Ага, только мусорные контейнеры у вас в другом конце двора, — кивнул куда-то за мою спину Иван.

Глазастый какой! Все успел подметить!

— Так я уже выбросила, возвращалась вот, — продолжала я врать.

— А к машине моей зачем прилипла? — сузив наглые глаза, уточнил он.

— Да грязь какая-то на ней. Птицы, наверное, загадили, — ехидно улыбнулась я.

— Да ну! — На лице Ивана отразился испуг.

Он тут же чуток сдвинул меня в сторону и заглянул за мою спину.

— Врешь, Марь Иванна, чистая моя девочка, — облегченно выдохнул он и вдруг с ловкостью фокусника выхватил у меня из руки записку. — Так-так-так, — развернул он лист, — ага! Не ждете вы, значит, всяких Пироговых! Как хорошо, что я не Пирогов. Ты смотри, даже упаковала, чтобы точно дошло до адресата.

Я пристыженно молчала, а потом подняла на него глаза и сказала:

— Вань, отвези меня к родителям за город, раз тебе все равно делать нечего сегодня.

Он, видимо, не ожидал такой резкой смены темы и удивленно воззрился на меня. Правда, быстро пришел в себя и уточнил:

— А с чего ты взяла, что мне заняться нечем?

— Ну, мы уже двадцать минут выясняем, что я тут с твоем машиной вытворяю. Значит, никуда ты не спешишь. — Я хлопнула ресницами, невинно так, по-девчоночьи. Пирогову понравилось, потому что он тут же перевел взгляд на мои губы.

— Поехали, — хрипло сказал он.

Надо же! Даже не стал уточнять, далеко ли ехать. Что ж, очко в его пользу!

— Тогда я за вещами сбегаю! — тут же дернулась я к подъезду.

— Машка, — ухватил меня за руку Иван. — Зонт возьми, дурная.

— Ой, точно!

Он вручил мне зонт, а сам, пиликнув сигнализацией, забрался в машину.

Дома я быстро накинула на себя легкую куртку, сунула в сумку собственный зонт, на всякий случай, а то вдруг я по дороге так доведу Ванечку, что он меня из машины выставит, схватила рюкзак с кое-какими вещами и снова выскочила на улицу.

Глава 21

Иван

Как знал, что эта рыжая бестия решит срулить куда-нибудь с самого утра, а потому я отказался от идеи сначала съездить в спортзал, а уже после этого отправиться к ней. Да и без машины мне было некомфортно. Видимо, прав Ренат, надо завести еще одну малышку. Хотя для начала не помешало бы завести дом с гаражом на несколько тачек. Пустует ведь земля. Зачем я только покупал тот участок?

Машуля сначала удивила меня тем, что в такой проливной дождь торчала на улице рядом с «Мазерати», а потом удивила еще больше, когда попросила отвезти ее к родителям. А почему бы и не отвезти? Делать и правда было нечего, а лишний час в компании с Машулей — это приятный напряг для моих мозговых клеток, нет, не только для тех, что пониже пупка.

Не успела Маша сесть на пассажирское сиденье, как у нее зазвонил телефон.

— Да выехала я, выехала, — пропела она в трубку. — Я на машине… Мам, за каким рулем? Привезут меня! Кто? Да так… — На том конце явно пытались дознаться до моей личности, а Машуля лишь слушала и закатывала глаза.

Наконец распрощавшись с мамой, она отключила телефон и, закрыв глаза, выдохнула. Красиво так, медленно. Грудь вон поднялась высоко и опустилась. Твою ж мать, и у меня в штанах поднялось высоко и… ни хрена не опустилось.

— Надеюсь, ты не задумала меня с родителями знакомить? — уточнил я, поглядывая на Машулю с опаской.

— Испугался? — Она открыла глаза и посмотрела на меня со смешливыми искорками во взгляде.

— Я еще с тобой не спал, Маушял, поэтому переходить сразу к знакомству с родителями не готов.

— О времена, о нравы! — засмеялась она. — Вот в былые времена сначала на девушке женились, а уж потом приглашали ее в кровать.

— Боюсь, что в былые времена мне не позволили бы столько раз жениться, — хмыкнул я.

— Говорят, что мужики, которые кичатся своими похождениями, на самом деле мало что из себя представляют. Ну, в этом плане… — Она скосила красивые глазки на мою ширинку.

— Мария Евлампиевна, вы допрыгаетесь, — пообещал я.

Аленка вон однажды ляпнула такое, что у Рената сразу крышу снесло от желания поставить девчонку на место. Правда, все вылилось в то, что эти двое поженились, а друг мой влюбился в жену по уши, чем несказанно меня удивил.

— Не волнуйся, Ванюша, — тут же пошла на попятную Машуля, — не собираюсь я тебя знакомить с родителями. Мой папа тебя точно не одобрит.

Ну что за женщина! Любую мою победу в словесной перепалке она превращает в свой выигрыш!

— Это почему же твой папа меня не одобрит? — возмутился я.

— Потому что он для своей доченьки желает только самого лучшего, а ты, Ванечка, извини, но далек от идеала, — пожала плечами Машуля.

— Во-о-т, — довольно протянул я. — Поэтому я и говорю — давай просто займемся любовью.

— Как можно заниматься тем, чего нет? — фыркнула Машуля.

— В смысле? — не понял я. — Ты в любовь не веришь?

— В любовь я верю, а ты, Пирогов, все-таки тугодум.

— Маша! — снова пригрозил я.

— Я имела в виду, — испугалась она — или смилостивилась? — Я имею в виду, что между нами нет никакой любви, а потому заниматься ею мы не можем.

— Ага, у нас, значит, стилистические упражнения, — засмеялся я. — Что ж, если мы не можем заниматься любовью, как насчет простого животного секса?

— Животные сексом не занимаются, — отрезала Машуля учительским тоном. — И вообще, не знаю, к какому ты себя отряду причисляешь, наверное, к членистоногим, но я все-таки человек.

Ну, сучка! Членистоногим меня обозвала! Может, тормознуть на обочине и прямо тут доказать ей свою принадлежность?

— Давай просто трахнемся, Маш. Или совокупимся, осуществим соитие, сольемся в экстазе…

— Тпру! Притормози, ретивый ты мой, — захохотала Мария, но во взгляде ее проскользнуло опасение.

— Да ладно, не бойся, Машуля, не трону я тебя, пока сама не разденешься.

— Ты ужасен.

— А ты возбудительно прекрасна! — признался я.

— Ну и комплиментики у тебя, Пир… — перехватив мой злой взгляд, Машуля тут же исправилась: — Ванечка.

— То-то же, — одобрительно кивнул я. — Можешь, когда захочешь.

Она не удержалась и показала мне язык. Я расхохотался.

— Маш, тебе сколько лет?

— Много, о таком возрасте не говорят вслух, тем более в присутствии мужчины, даже если он Пирогов, — ехидно сузила она глаза. — А веду я себя по-идиотски, потому что ты на меня плохо влияешь. Выводишь… из себя.

Я бы тебя, Машуля, хотел бы не только из себя вывести, но и из одежды твоей. Костюмчик этот спортивный, конечно, очень симпатично на ней сидел. Попу отменно обтягивал и грудь тоже, но я готов был дать голову на отсечение, что без него Машуля выглядела еще лучше. Потому что я, блин, видел почти все своими глазами и до сих пор не забыл. Прямо наваждение какое-то.

— Вань, а почему ты с мамой живешь? — спросила Машуля, решив уйти подальше от темы возраста и секса.