Я не для тебя

1

— Ты должна его поцеловать.

Поворачиваюсь и понимаю, на какого именно парня она сейчас указывает. Холодею изнутри.

Хуже не бывает.

Марат Ахмедов. Самый отбитый в этом универе. Отморозок. Опасный. Жестокий. Абсолютно без тормозов. Он красив и богат. Ему плевать на любые правила. И от одних лишь историй о нем уже пробегает мороз по коже.

Его красивая внешность обманчива. Под маской скрывается кровожадный зверь. Другие хулиганы обходят его стороной.

Марат настоящее животное. Рефлексы у него дикие, хищные.

Я недавно видела на что он способен. Вряд ли когда-нибудь это забуду.

А теперь мне нужно самой подойти к нему и поцеловать.

Да рядом с ним даже мимо пройти лишний раз не рискнешь!..

Когда из всех заданий мне выпал именно поцелуй, я сразу почувствовала в этом какой-то подвох.

Конечно, мне совсем не нравилось, что придется целовать незнакомого парня. Свой первый поцелуй я представляла совсем иначе. С любимым, с кем-то, кто мне сильно понравится.

Но все же другие задания для посвящения в первокурсники были еще хуже.

Выбежать голым на поле во время футбольного матча. Провести ночь в заброшенной хижине посреди леса. Выпить литр помоев.

— Почему ей так повезло? — возмущенно пробормотала одна из девчонок, которой выпало съесть порцию спагетти, щедро приправленную землей. — Я тоже хочу поцелуй. Можно поменяться?

— Нет, — усмехнулась Виола, наша староста. — Но ты можешь отказаться от задания и вылететь отсюда как пробка.

Меняться заданиями нельзя.

Отказываться — тоже не вариант. Если ты идешь против негласных порядков этого универа, тебе конец. Продолжить учебу, не пройдя это посвящение, не выйдет.

Негласные правила, но действуют они как самые настоящие. Не выполнишь задание — вылетишь.

Учеба здесь — мой единственный шанс вырваться и жить нормально. Если меня отчислят, то даже думать не хочу, что ждет дальше.

Сейчас мы с Виолой стоим на пороге одной из гостиных факультета. И мне надо срочно решаться. Выполнить это дурацкое задание, выдохнуть и позабыть посвящение в первокурсники как страшный сон.

— Хочешь отказаться? — протягивает староста.

Хочу.

— Нет, — отвечаю вслух.

Марат развалился на диване. Двое его приятелей отходят в сторону, и он остается один. Выглядит расслабленным. Запрокидывает голову на спинку дивана. Прикрывает глаза.

Наверное, в этот момент его можно было бы принять за нормального, спокойного парня. Пожалуй, даже привлекательного.

Он высокий, массивный. Хорош собой, если судить объективно. А лицо у него такое, что хоть бери и снимай на обложку. Или в кино.

Однако от него все равно веет чем-то темным, мрачным, угрожающим. И единственное мое желание — оказаться как можно дальше.

Перед глазами стоит картина с прошлых выходных. Когда друг повел меня на хоккей.

Начиналось все неплохо. Даже интересно. Друг пояснял мне правила. Потом двое игроков буквально навалились на парня из другой команды. Начали его давить.

— Ох, черт, — выпалил друг. — Сейчас будет жесть. Зря они прессуют пацана из команды Ахмедова.

— Подожди, ты же говорил, — запинаюсь. — Разве судьи не должны сейчас вмешаться?

— Они не успеют.

Ахмедов возник будто из ниоткуда. Вылетел на лед с разгона. И то, что он сделал с теми двумя…

Я не смогла смотреть. Казалось, он их просто убьет.

Уже потом друг рассказывал мне, как остальные игроки с трудом оттащили Марата от тех двух психов, которые рискнули бросить вызов кому-то из его команды.

Хоккея мне хватило.

Я удрала оттуда, не досмотрев матч. Не выношу вид крови. Сразу начинает сильно мутить.

— Ну чего ты ждешь? — подгоняет меня Виола. — Давай живее. Теперь отличный момент. Он один.

Рассеянно киваю.

— Иди уже, — шипит староста мне на ухо. — Но смотри, чтобы это был настоящий поцелуй. В губы.

Да. Это я уже продумала. Настроилась. Просто подойду и поцелую его. Прижмусь губами к его губам на секунду. И все.

Может, Ахмедов даже не успеет понять?

Интересно, как он сам проходил свое посвящение. Наверное, избил до полусмерти тех, кто пытался выдать ему какое-нибудь задание.

Стоп. О чем я?

Он никакого посвящения не проходил. Это все только для обычных студентов. Ну не для тех, кто попал сюда из богатых семей.

Есть элита. А есть простые смертные вроде меня. Те, кто поступил в академию, потому что набрал самый высокий балл на экзаменах.

Клан Ахмедовых держит огромные ресурсы под своим контролем. Горе тому, кто окажется у них на пути. Сметут и не заметят.

— Что ты тянешь? — нетерпеливо бросает Виола. — Хочешь, чтобы побольше народа вокруг собралось?

И правда. Лучше не ждать. Пусть поменьше ребят это увидят.

Нервно втягиваю воздух.

Ну все.

Направляюсь к дивану, на котором вальяжно развалился Марат. Стараюсь не думать ни о чем. Чудом не спотыкаюсь о его длинные ноги, которые Ахмедов небрежно забросил на низкий деревянный стол перед собой.

Глаза Ахмедова закрыты.

Мой взгляд невольно цепляется за его высокие скулы, за жилистые желваки, резко очерченные челюсти.

Странно.

Вроде бы такие правильные черты лица, идеальные. И то же время каждая линия будто пронизана чем-то мощным, подавляющим, жестким.

Ладно. Хватит его разглядывать. Нужно действовать.

Быстрее. Сейчас. Пока Ахмедов не проснулся.

Да, только бы он и правда спал…

Зажмуриваюсь. Склоняюсь над ним. Прижимаюсь губами к его губам. Тут же хочу отстраниться, но что-то идет не так.

Сильно не так.

Сперва у меня получается отодвинуться. Совсем немного, но получается. Однако уже в следующий момент меня будто вбивает обратно.

Что-то тяжелое и горячее опускается на затылок. И на поясницу. Не дает даже двинуться назад.

Распахиваю веки. Замираю.

Ахмедов смотрит прямо на меня. Глаза в глаза. Одна его ладонь удерживает меня за голову, а другая точно каменная плита ощущается на спине.

2

Его горячие губы давят. Душат.

Яростный напор. Неистовый. И мне тут даже не двинуться, не шевельнуться. В первые секунды застываю под животным натиском. Напрочь выбитая из колеи происходящим. Обескураженная.

Чужой язык жестко толкается в мой рот, проскальзывает по моему языку. Будто толчком. Рывком. Грубо, резко. До упора. Подавляя, припечатывая, точно помечая каждым новым касанием.

Это вряд ли можно назвать поцелуем.

Опыта у меня нет. Но… поцелуй это ведь что-то нежное, ласковое, невесомое. А здесь настоящая атака. Насилие. Штурм. Меня будто силой затягивает в самый эпицентр жгучей стихии.

Сердце нервно колотится. Биение пульса оглушает. Жар ударяет в голову, и меня всю трясет.

Нужно как-то вырваться. Освободиться. Прекратить это.

И объяснить Ахмедову все.

Отчаянно стараюсь его от себя оттолкнуть. Упираюсь ладонями в широкие плечи. Давлю изо всех сил.

Кажется, проще сдвинуть с места скалу, чем отстраниться от этой груды мускулов хотя бы на миллиметр.

Его пальцы крепко вплетаются в мои волосы. Напрасно пробую мотнуть головой.

Не знаю, как ему удается. Держит, не причиняя боли, но при этом так, что не вывернуться.

Ерзаю, стараюсь отодвинуться. Не сразу доходит, в каком положении вдруг оказываюсь. А когда осознание все же докатывается до разума, обмираю.

Оу…

Ахмедов усаживает меня к себе на колени. Просто как-то двигает одной рукой, и я буквально заваливаюсь на него сверху. Еще и с раздвинутыми ногами. Будто обвиваю его бедра.

Хорошо, что на мне джинсы.

Плохо, что это все равно не спасает.

Чувствую слишком много всего. И тут становится жутко по-настоящему. Потому как массивная ладонь Ахмедова перемещается ниже. Опускается с поясницы. Придвигает ближе. Так тесно, что дальше некуда.

Меня ошпаривает.

Возмущенно мычу в его рот. Брыкаюсь как могу. Луплю его ладонями по плечам. Но видимо, с таким же успехом можно стучаться в глухую бетонную стену.

Ощущение, будто Ахмедов вообще не замечает сопротивления. Или ему наплевать.

Разницы по сути нет. Вырваться из лап этого зверюги нереально.

Где-то на задворках мелькает мысль, что должны объявиться его приятели. Или какие-то другие ребята. В гостиной редко бывает пусто.

Кто-то придет. Вот. Сейчас. Кто-то обязательно должен ему помешать.

Поцелуй переходит все нормы допустимого. Еще с первых секунд. А теперь так вообще.

Нет, нет. Мы так не договаривались!

Хотя… мы никак не договаривались. И не похоже, будто с Ахмедовым в принципе можно договориться. Он прет как бульдозер.

Прикладываю всю силу, чтобы немного извернуться и врезать ему коленом в бок. Стучать по широченным плечам тоже не перестаю.

Это срабатывает.

Марат наконец прекращает насиловать мой рот. Отпускает.

Отшатываюсь от него. Оторопело смотрю на Ахмедова, жадно глотая воздух, стараясь собраться.

Уйти он не дает. Теперь обе его ладони удерживают меня за бедра.

Глаза у Ахмедова темные. Горящие. И тяжело выдерживать его давящий цепкий взгляд на себе.

— Пойдет, — вдруг хрипло говорит он.

Что?..

Даже нет уверенности, будто Марат обращается ко мне. Скорее уж складывается впечатление, он сам для себя отмечает что-то.

Его низкий, угрожающий голос подстегивает к тому, чтобы скорее очнуться и сбросить предательское оцепенение.

— Извини, — говорю. — Это… случайность.

Не совсем «случайность», конечно.

— Ну то есть, — нервно прочищаю горло, закашлявшись от волнения. — Ты же знаешь насчет посвящения в первокурсники. Надо выполнить задание. Тогда пройдешь дальше. И мне досталось…

Вот уж точно — не поспоришь. Досталось по полной программе!

—…досталось поцеловать тебя, — выпаливаю как на духу. — Иначе я бы никогда так не сделала. В общем, отпусти меня, пожалуйста.

Он не делает ни единого движения. Даже не моргает. Так и продолжает изучать меня своим тяжелым немигающим взглядом.

Его ладони застывают на моих бедрах.

Нервно вцепляюсь пальцами в широкие кисти, рефлекторно стараюсь их от себя отодвинуть.

— Можно я пойду? — вырывается уже истерически.

Губы печет. Мне вообще чудится, будто его рот продолжает меня терзать. И его язык толкается по моему языку, заставляя задыхаться.

— Пожалуйста, — голос от волнения срывается.

Он так и молчит.

А мое сердце бьется настолько громко, что кажется, если Ахмедов все же решит ответить, попросту не услышу.

— Марат? — слышится голос какого-то парня.

Вот. Его зовут. Хорошо. Значит, сейчас…

— Ты идешь? — доносится практически вслед за прошлым окликом, только уже с другой стороны.

И я почти готова выдохнуть с облегчением.

Он должен меня отпустить. Должен.

Но…

— Занят, — отрывисто бросает Ахмедов.

Резко поднимается. Перебрасывает меня через плечо. Направляется вперед. На выход из гостиной.

Судорожно дергаюсь. Но тут Ахмедов просто впечатывает в меня свою громадную ладонь, жестко удерживая на месте.

Конечно, отойдя от первого, почти парализующего шока, я начинаю визжать, колотить его кулаками по спине.

Однако он игнорирует все это.

И остальным плевать.

В гостиной собираются другие ребята. Там точно есть старшекурсники. Но никто из них не рискует связываться с Ахмедовым. Да что там, даже его приятели ни слова ему не говорят. Будто это все в порядке вещей.

Я уже знаю, что правила здесь жесткие. Элита гнобит простых студентов. Но такое ведь совсем за гранью.

Что же Ахмедов творит?

— Пусти! Убери руки! Куда ты меня несешь?

Он не считает нужным ответить. Хоть что-нибудь объяснить. Такое чувство, будто ему вообще лень тратить на меня лишние слова.

Один коридор сменяется другим. Размашистые шаги Ахмедова гулом отбиваются в ушах. Нервная дрожь сотрясает тело.

Как бы я не брыкалась и не дергалась, вырваться у меня не получается. Он легко удерживает меня одной рукой.

3

— Нет! — выпаливаю, лихорадочно мотая головой. — Ты не должен меня трогать. Ты… не имеешь права.

Ахмедов застывает. Слегка прищуривается. Пожалуй, это единственное движение, которое он совершает.

Вид у него такой, будто Марат сейчас впервые слышит от кого-то «нет». И поэтому тормозит скорее от удивления, чем от того, что реально решает оставить меня в покое.

— Не надо, — прибавляю, судорожно сглотнув. — Пожалуйста.

Марат вдруг оскаливается. Криво. Мрачно. Угрожающе. И под его тяжелым взглядом остаток фраз забивается глубоко в горле.

— Ты сама на меня набросилась, — хрипло заключает Ахмедов.

Набросилась?

Ну я бы так это не назвала… но не похоже, что у меня сейчас получится хоть что-нибудь ему объяснить.

И все же пытаюсь.

— Задание, — выдаю сдавленно. — Это было такое задание. Поцеловать и все. И это не дает тебе права меня насиловать.

— Чего? — кривится Ахмедов.

— Не надо меня насиловать, — повторяю, чувствуя, как нервы сдают окончательно.

— Завязывай эту хуету пороть, — хмыкает. — Какое нахер насилие? Девки сами на мой хуй напрашиваются.

— Но я, — запинаюсь от сковавшего меня ужаса и все же твердо добавляю: — Нет! Я не хочу.

— Захочешь, — невозмутимо заявляет Ахмедов. — Когда распробуешь.

И видимо, решает перейти от слов к делу, посчитав, что мы достаточно все обсудили.

Напрасно стараюсь отползти от него подальше.

Этот ублюдок хватает меня за щиколотки, рывком подтягивая ближе, заваливая на кровать, заставляя спиной проехаться по постели.

Он подминает меня под себя. Наваливается сверху.

До этого момента я была уверена, что дома живу в настоящем пекле. Повезло поступить в академию, вырваться. Как жестоко я ошибалась понимаю только сейчас. Под Ахмедовым. Из одной западни попадаю в другую. Еще хлеще.

+++

Вообще моя жизнь была не такой уж плохой.

Наверное.

— Долго ты еще на нашей шее будешь сидеть? — вздыхала тетка. — Мы и так еле сводим концы с концами. Одни расходы. Ну сколько можно? Когда ты уже хоть что-нибудь в семью приносить будешь?

— Я только поступила в академию.

— Вот именно. Это такая роскошная возможность, — мечтательно протянула она и снова перевела на меня взгляд, в котором не могла скрыть неприязнь. — Там полно богатых. Не будь дурой. Используй свой единственный шанс выбиться в люди.

— Нужно время, — отвечала ей, делая над собой усилие. — Я буду получать повышенную стипендию. Смогу переводить часть денег и…

— Что ты несешь? — фыркнула тетка. — Чем нам помогут эти копейки? Не строй из себя идиотку, Ася. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

Если она обращалась ко мне по имени, это был однозначно дурной знак. С тех пор, как я получила письмо о приеме в академию каждый разговор сводился к одному.

— Ты должна найти себе богатого парня, — твердила моя тетка. — Делай, что хочешь. Главное — на деньги его раскрути. Учиться можно долгие годы. А нам деньги нужны здесь и сейчас. Поэтому не дури. Начинай зарабатывать.

— Зачем кому-то помогать мне просто так? — не выдержала.

— Ну конечно, не просто так! Ты же понимаешь, что надо делать. Вот и делай. Плевать, каким путем ты этого добьешься. Нужен результат. Не заставляй меня объяснять.

— Ну почему, — вырвалось у меня. — Объясните.

— Твоя задача — найти деньги, — процедила тетка. — И поживее. Причем если потребуется — раздвинуть ноги. Теперь тебе все понятно?

Смотрела на нее молча.

— Если что-то не нравится, не устраивает, то знаешь… мне тоже надоело платить за лечение, — цинично заявила тетка. — Он пять лет в коме. Он уже никогда не будет прежним. Просто… овощ. Так почему я должна тратиться на больничные счета, когда лучше бы нормально обеспечивала своих дочерей?

Мой дядя попал в автомобильную аварию. Впал в кому. Он оставил достаточно денег, чтобы их хватило на все. И на его лечение, и на содержание семьи. Но моя тетка так не считала.

Своих родителей я не знала. Они погибли вскоре после моего рождения.

Дядя — единственный родственник. Забрал меня, растил как родную дочь. Но та трагедия, которая с ним произошла, расколола мою реальность на «до» и «после».

+++

Ахмедов задирает мою футболку вверх. Грубо сжимает грудь через бюстгальтер. И меня всю передергивает.

Знаю, тетка сказала бы мне расслабиться. Сжать зубы, терпеть. Потом как-нибудь выманить денег.

Но я не собираюсь этого делать.

Сопротивляюсь Ахмедову изо всех сил. Извиваюсь. Отчаянно стараюсь лягнуть Марата. Сдаваться не собираюсь. Шиплю. Брыкаюсь.

И в один момент мне кажется везет.

4

Я лихорадочно дергаюсь. Стараюсь заехать коленом по ноге Ахмедова. Но получается не слишком удачно. Ноги у него будто бревна. Он весь как из железа. Непробиваемый.

И кажется, сколько бы я не ерзала под ним, не пыталась отпихнуть и хоть как-нибудь толкнуть его, мне больнее, чем ему.

Когда вдруг мое колено все же наталкивается на его. Раздается рык. Гневный, отрывистый.

Ахмедов морщится. Его хватка ослабевает.

На секунду застываю. Просто даже самой не верится, что…

Но думать уже некогда. Отчаянно пробую рвануть подальше от него. В голове уже стоит картина того, как подскакиваю с кровати, бросаюсь к двери.

Надеюсь, он ее не закрыл. Только бы не закрыл!

Однако в реальности успеваю лишь слегка выползти из-под каменного тела Ахмедова, ухватиться за край тумбы рядом с кроватью, собираясь после уже оттолкнуться от нее и удрать.

Но оттолкнуться мне уже не светит.

Миг — меня затягивают обратно на постель. Грубым рывком. И выпуская край тумбы из пальцев, я все же успеваю прихватить нечто темное, массивное.

В тот момент едва соображаю, с трудом понимаю, что это такое. Просто ощущаю гладкую прохладную поверхность под пальцами.

Хочу врезать этой штуковиной по самодовольной роже Ахмедова. По голове не выйдет. Не дотянусь.

Но у меня вообще ничего сделать не получается.

Марат резко вырывает мое единственное орудие самообороны. Отбрасывает куда-то за спину.

— Охренела? — рявкает мрачно.

— Пусти, — выдаю срывающимся голосом. — Убери руки…

От его взгляда становится жутко. Холод разливается под кожей, заставляя мелко задрожать. Вцепляюсь в него ногтями. Царапаюсь.

— Да ты заебала, — бросает он с раздражением.

Отпускает. На пару секунд. Даже выдохнуть не успеваю. Дернуться тоже не получается.

Вскоре понимаю, зачем Марат так делает.

Раз — и он толчком переворачивает меня на живот. Подминает под себя, заставляя полностью распластаться на кровати. Заламывает мои руки, перехватывает оба запястья одной ладонью, зажимает сзади.

— Все, — чеканит зло. — Нехуй дергаться.

Его голос ударяет в затылок, заставляя поежиться, сдавленно всхлипнуть, когда очередная моя попытка освободиться снова заканчивается ничем.

А дальше Ахмедов делает несколько глубоких вдохов.

Лед струится вдоль позвоночника от каждого нового звука. В его жестком захвате меня начинает бить крупный озноб.

Еще один тяжелый вдох. Шумный, отрывистый. Совсем близко, ведь теперь Марат практически зарывается лицом в мои волосы.

Зачем?

Он что… как будто бы обнюхивает меня?

Точно зверь. Животное. Ненормальный.

Когда пробую шевельнуться, хоть немного отодвинуться от него, вдруг понимаю, что сейчас он держит меня слишком крепко. Уже ни шелохнуться, ни извиваться не получается.

Я в его полной власти. Кричать бесполезно. Звать на помощь тоже.

Силы неравные. Мне отсюда не вырваться. С ужасом осознаю, что я в его власти.

— Пусти, — шепчу. — Пожалуйста.

А он даже не говорит ничего. Больше не сыплет ругательствами.

Он делает гораздо хуже.

Зубами меня прихватывает. За заднюю сторону шеи. Слегка царапает кожу. Без лишних слов заставляет замолчать. Замереть.

Звенящая тишина давит.

А этот жест добивает.

Как и тяжелое рваное дыхание Ахмедова, которое теперь не воспринимается как звук. Это скорее вибрация. Размеренная, угрожающая, прокатывающаяся через все мое застывшее струной тело.

Наверное, сейчас, даже если бы он отпустил меня, вряд ли бы смогла хоть сдвинуться с места.

Но он не отпустит.

До Ахмедова не достучаться.

Тут только чудо спасет.

И…

В первый момент, когда слышу грохот, мне кажется, это у меня в ушах. Новый скачок пульса. Или сердце обрывается.

Реальность расплывается под натиском дикой тревоги. Парализующей паники, которая пронизывает каждую мою клетку.

Внезапно захват горячих рук куда-то исчезает. А грохота, шума, какой-то возни все больше и больше. И это уже точно не бой крови в ушах.

Переворачиваюсь. Нервно одергиваю одежду, отползая в сторону. Оторопело наблюдаю за тем, как охрана буквально отталкивает Ахмедова от меня.

Сжимаюсь в комок. Смотрю на то, как несколько крепких мужчин с трудом удерживают Марата.

Ему это не нравится. Совсем не нравится то, что сюда настолько резко кто-то ворвался и помешал.

И мне кажется, он может вырваться. Раскидать их всех. Снова наброситься на меня.

Но вдруг в комнату заходит еще один человек. Высокий. Весь в темном. Он останавливается перед Ахмедовым.

— Марат, — рычит. — Ты охуел, блять?

Нервно моргаю.

Это же… декан. Ну один из деканов. Тот, который возглавляет факультет, где учится Марат.

Но выражается он совсем не как декан.

— Ты что здесь устроил? — цедит мужчина. — Это что тебе, сука, притон? Блядюшник?

Ахмедов застывает. Мрачнеет, глядя на декана. И… как будто бы спокойнее становится теперь. Хотя, конечно, «спокойнее» явно не то слово, которое подходит этому отморозку.

— Я сам разберусь, — бросает он.

Мое сердце судорожно сжимается, а потом рывком подскакивает чуть ли не до горла.

— Чего? — рявкает декан.

— Разберусь.

Сказав это, Марат обводит взглядом охранников, которые продолжают его удерживать. По очереди на каждого смотрит.

И те… отпускают его.

Кажется, теперь комната плывет и качается перед глазами. Меня всю колотит от этих коротких рубленых фраз.

Они что, теперь просто уйдут? Оставят меня здесь? С ним?!..

Декан поворачивается. Смотрит наконец в мою сторону. Хмурится, внимательно изучая мою футболку.

— Первокурсница, — констатирует холодно.

Это заметно по моей футболке.

Здесь у всех своя форма. В зависимости от курса, факультета.

— Ты сама сюда пришла? — интересуется он дальше.

— Нет, — отвечаю, отчаянно мотая головой. — Я не хотела. Он…

5

— Ася, ты в порядке? — спрашивает меня соседка по комнате.

Рассеянно веду головой, встречаюсь с ее взволнованным взглядом.

И только в этот момент осознаю, что едва прикрыв за собой дверь, застываю без движения. Слишком глубоко ныряю в собственные мысли. Просто думаю, что меня ждет, если и правда буду на одном факультете с Ахмедовым.

Нет, он, конечно, и так может достать где угодно. Без разницы, куда меня в итоге определят. Но жить с ним в одном корпусе, постоянно сталкиваться в коридорах и гостиных… это ужасно.

Хотя может быть, мне повезет? Ахмедов переключится, отвлечется. Вообще, знаю, что многие девчонки тут по нему с ума сходят. Возможно, кто-то другой привлечет его внимание, и он забудет про меня.

Очень хочется в это верить.

— Ася? — зовет соседка.

— Извини, Маш, мне надо в душ, — выпаливаю и, уже не глядя в ее сторону, бросаюсь к ванной комнате.

Наверное, получается не слишком вежливо. Пожалуй, даже грубовато. Но сейчас мне совсем не до разговоров. Мне не до чего, если честно.

Скорее бы смыть этот кошмар. Его лапы, которыми он хватал меня.

Поскорее забираюсь в душевую кабину. Долго стою под горячими струями. Никак не могу согреться. Меня колотит ледяной озноб.

Знаю, нужно успокоиться. Собраться. Взять себя в руки.

И…

Ну какая вероятность того, что Ахмедов будет меня преследовать? Когда у него столько поклонниц. И еще декан сейчас с ним поговорит, сделает внушение.

Однако не похоже, будто Марата заботит кто и что ему говорит. Не похоже, будто он вообще способен остановиться, если входит в раж. Вот как сейчас. Глаза горят. Взгляд бешеный. Хищник на охоте за добычей. Такое от него ощущение исходит. Давящее, жуткое.

Новая волна ледяной дрожи сотрясает тело.

Просто надо продержаться первое время. Неделю. Может быть, две. Пока Марат про меня не забудет.

А он забудет. Должен забыть.

Надеюсь…

Пока что главное — не попадаться ему на глаза, держаться подальше.

Здесь проблем быть не должно.

Универ огромный. До распределения на факультеты почти все время первокурсники проводят в центральном корпусе.

Опять думаю про тестирование. Если до этого момента мне было все равно, куда именно попаду по результатам, то теперь понимаю — только бы не Северный факультет. Только бы не тот корпус, где Ахмедов чувствует себя полноправным хозяином.

В универе действует необычная система.

Есть стандартное разделение на разные факультеты вроде экономического, гуманитарного, информационных технологий и так далее. Как везде.

Если поступаешь сюда, то можешь выбрать практически любое направление.

«Практически» — потому что тут тоже не без исключений. Есть специальности куда допускают только элиту.

Например, кафедра международных отношений. Дипломаты. Политики. Хотя даже без таких закрытых позиций выбора для простых ребят хватает.

Однако есть еще распределение студентов. Ключевое. На четыре основные группы.

Это решается по результатам разных психологических и логических тестов. За первый месяц учебы. Сначала мы все первокурсники, живем в центральном корпусе, а потом новичков разделяют на четыре факультета.

Северный. Южный. Восточный. Западный.

У каждого факультета свой корпус. Выстроены они по сторонам света вокруг центрального.

Пусть большая часть лекций проходит в центре, все равно многое зависит от факультета, в который попадешь. От того, в каком корпусе будешь. Там ты живешь, проводишь выходные. Там будут идти твои факультативы.

И когда я думаю, что есть шанс «попасть» вот так — вместе с Ахмедовым — мне сразу становится еще холоднее.

Бесполезно делать воду горячее. Не поможет.

Закрываю кран. Тянусь за полотенцем. Нервно растираю тело, вытираясь насухо. Одеваюсь, набрасываю поверх халат.

Если бы можно было как-то заранее угадать, куда попадешь…

Или еще лучше — написать тесты так, чтобы попасть куда угодно кроме «Севера».

— Ребята пытались вычислить, по какому принципу делят на факультеты, — вспоминаются мне слова друга. — Но это нереально. Тесты меняются каждый год. Принцип отбора вообще непонятен. Бывало, кто-то уверен, что пройдет на западный факультет, а его отправляют на восточный.

Знать бы, как надо написать тест, чтобы не попасть к «северным».

— Говорили, что это зависит от темперамента, — замечал друг. — Ну вроде как более агрессивных отправляют на «Север». Тех, кто поспокойнее, на «Восток». Но если глянуть на ребят, то там же полный микс. Все разные. Логики как будто и нет.

Но логика должна быть.

Иначе зачем это все?

— Я знаю парня, который в прошлом году поступил. Ему предложили два факультета на выбор, — продолжает дальше всплывать в памяти недавний разговор. — Слышал, кому-то выпало даже три. Круто, да? Но знаешь, это редкость. Обычно результат четкий. Без вариантов.

Мне бы хватило одного результата.

Просто…

Пусть это будет не Север.

Чем дальше от Ахмедова, тем лучше.

Ночью не получается заснуть. Осторожно ворочаюсь, стараясь не разбудить соседку по комнате.

А утром меня ждет сюрприз.

Вызывают к ректору.

Неужели из-за вчерашнего?

Пока не вижу других причин.

Еще проблем с учебой не хватало. Переживаю.

На негнущихся ногах иду к ректору. Думаю, что скажу. Один коридор сменяется другим. Наконец, попадаю в приемную, которая больше смахивает на музей или на старинный замок.

В принципе так и есть. Это историческая часть корпуса.

— Ректор занят, — сообщает мне секретарь. — Присаживайтесь.

Растерянно киваю. Опускаюсь на тот диван, в сторону которого женщина указывает легким кивком.

Голова гудит от напряжения.

Когда слышится звук открываемой двери, невольно поворачиваюсь и мои глаза сами собой округляются.

Обмираю.

Ахмедов.

Он выходит из кабинета ректора. Останавливается и смотрит прямо на меня. Вбивает в мое лицо тяжелый немигающий взгляд. Замечаю, как его пальцы сжимаются в кулаки.

6

Теперь понимаю, как наивно было верить в то, что все еще как-нибудь обойдется. Что мне просто повезет.

Ахмедов ничего не забудет.

Ну точно не в ближайшее время. И к сожалению, парой недель тут тоже не закончится. Очень четко осознаю это по его взгляду.

Ледяные мурашки расползаются под кожей. Напрасно стараюсь слиться с диваном, вжимаясь в него все сильнее.

Ахмедов шагает вперед.

А я даже закричать не могу. Меня буквально парализует от одного его вида, от приближения. Не верится, что я могла быть такой дурой, по доброй воле к нему подойти, поцеловать.

Нужно быть совсем ненормальной, чтобы вот так привлечь внимание этого зверюги.

Но уже поздно. Для всего — поздно.

Хватает сил лишь взгляд перевести. Беспомощно смотрю на секретаря ректора. Но женщина похоже, ничего не замечает, она полностью погружена в работу, изучает что-то на экране компьютера.

Моя сердце колотится, разгоняя кровь сокрушительными толчками. Бьется часто-часто, заставляет задохнуться.

Ахмедов уже совсем близко. Направляется к дивану, к которому я практически примерзаю, не в силах ни двинуться, ни просто моргнуть.

Его мрачная тень накрывает меня.

Мой пульс сходит с ума. Холодный пот пробивает тело. Мелкая дрожь разливается по рукам и ногам.

Желудок скручивает от волнения.

Ахмедов оскаливается. Мрачно, криво, угрожающе. Его рот застывает в животной гримасе.

Все.

Это… все.

Мне теперь точно конец.

Кажется, не дышу. Не чувствую даже боя собственного сердца, не замечаю толчков пульса. Замерзаю изнутри. Будто проваливаюсь под лед.

И вот, когда у меня окончательно сдают нервы и складывается полное чувство того, что еще миг — Ахмедов опять сгребет меня в железный захват и утащит прочь. Куда-то в свою берлогу. И на этот раз никто ему не помешает, не сможет его остановить.

Но он вдруг проходит мимо.

Ахмедов отворачивается, спокойно направляется дальше. На выход из приемной.

Будто и не было ни прожигающего насквозь взгляда, ни его подавляющего внимания. Будто он вообще теряет ко мне всякий интерес. Резко.

Тут как на горках.

Рывком вверх. До предельной паники. А после — вниз.

Думать некогда.

— Ректор ожидает вас, — доносится до меня голос секретаря, словно сквозь густую пелену.

Всю волю прикладываю, чтобы подняться.

Ладно. Сейчас я просто не буду думать про Ахмедова. Нужно выдохнуть и подавить панику.

Почти получается.

Наверное, надо поблагодарить тетку. Благодаря ее «школе» и домашней закалке у меня есть опыт того, что многое можно преодолеть. Если я как-то умудрялась заниматься учебой под ее постоянные вопли, то и теперь должна справиться.

Выбора у меня все равно нет.

Захожу в кабинет ректора. Осторожно прикрываю за собой дверь.

Ректор сидит за массивным деревянным столом. Изучает документы, пролистывает что-то.

Он ничего не говорит, не смотрит на меня.

Застываю в нерешительности. Невольно засовывают ладони в передние карманы джинсов, чтобы унять нервную дрожь в руках.

— Проходите, — раздается ровный голос. — Присаживайтесь.

Шагаю вперед. Немного помедлив, занимаю высокое кресло прямо перед столом. Чувствую себя неловко.

Ректор продолжает заниматься своими делами.

И я стараюсь изучить кабинет, просто чтобы хоть немного сбросить напряжение. Мой взгляд рассеянно скользит по кабинету.

Картины на стенах. Старинный глобус. Высокие резные шкафы с книгами. Подвисаю, изучая то, сколько тут интересных изданий.

Так увлекаюсь, что…

Когда, будто почувствовав чужой взгляд, поворачиваюсь, понимаю, что ректор внимательно смотрит на меня.

В голове эхом отбивается голос Виолы:

— Наш ректор такой красавчик. Уверена, нигде больше нет настолько горячего мужика. Жаль, он не мутит со студентками.

Староста тогда печально вздохнула, будто сама не возражала бы против романа.

— Мне кажется, это его вообще не интересует, — добавила она. — У него только одна любовница — наука. И лучше бы вам никогда не попадать на тот курс, который он будет вести. Строгий. Жесткий. Хуже препода не найти. Он кого угодно до слез доведет. От него бывает, даже наша элита плачет.

Сейчас, когда я смотрю на ректора, мне трудно назвать его «красавчиком» или «горячим». Нет, внешность у него впечатляющая. Однако вторая часть рассказа Виолы намного больше ему подходит.

Встречая его острый взгляд словно на лезвие ножа наталкиваешься. И по спине ползет холод.

— Извините, — вырывается у меня невольно.

Он слегка приподнимает бровь.

— За что вы извиняетесь? — спрашивает.

Не знаю. Когда он так смотрит, невольно хочется извиниться. Поэтому теперь я неопределенно дергаю плечами.

— Ася Миронова, — ровно произносит ректор мое имя. — У вас довольно высокие показатели.

Он переводит взгляд вниз. На документы, которые изучал, и я понимаю, что это же… мое личное дело. Аттестат. Результаты экзаменов.

Ректор переворачивает одну бумагу за другой. Вижу свою последнюю заявку. Именно ее он берет, просматривает.

— Вы подали заявление на подработку, — и снова его взгляд направлен прямо на меня. — Вы уверены, что сможете совмещать учебу и дополнительные занятия? Обычно студенты занимаются подобным со второго курса.

Знаю. Будет тяжело.

Но как я могу отказаться от такого шанса?

Универ сам предоставляет возможность подработки. Ты подаешь заявку, а дальше тебя могут выбрать для какой-то работы на кафедре.

Мало кто подается на подработку с первого курса. Нагрузка же серьезная. Надо время, чтобы войти в ритм, привыкнуть. Учебу и работу сразу совместить очень сложно.

Только у меня времени нет.

Нужны деньги. Срочно. А вариант такой подработки нравится мне куда больше, чем предложение тетки спать с кем-то из богатых парней ради подарков.

+++

Друзья, хочу порекомендовать вам книгу классного автора - Сара Адам - "Искушая судьбу". Эта история пронизана темной романтикой одержимости - https://litnet.com/shrt/gEP2

7

Ректор смотрит на меня, ожидая ответа.

Пауза затягивается.

— Я бы хотела попробовать, — отвечаю наконец.

Он молчит, так и не убирая взгляд от меня. Ощущение такое, будто сканирует. Холод нарастает с каждой прошедшей секундой.

— Думаю, я справлюсь, — добавляю.

— Что же, — без эмоций замечает ректор. — Если вы хотите, то попробуйте. Однако не забывайте, к чему может привести низкая успеваемость по вашим профильным предметам.

Знаю. К отчислению.

Нет, вылететь отсюда я точно не могу. Стипендия нужна. Пусть для моей тетки это просто копейки, даже их нельзя потерять.

Учеба здесь вообще мой единственный шанс куда-то пробиться.

Диплом академии открывает многие двери. Не без причины многие ребята мечтают сюда попасть.

Огромная библиотека. Множество учебного материала. Самые передовые технологии обучения.

Все это трамплин к настоящему прорыву.

Я должна справиться.

Так себя настраиваю.

— Вы понимаете, какие последствия могут быть? — интересуется ректор.

— Да.

— Хорошо, — говорит он, отправляет мое заявление обратно к остальным документам, закрывает папку, откладывая в сторону, поверх еще нескольких похожих. — Вашу заявку примут.

— Спасибо.

— Теперь расскажите мне, как вы оказались в Северном корпусе вчера вечером.

Вопрос будто кипятком обдает.

Но этого стоило ожидать.

Отвожу взгляд. Изучаю носки своих кроссовок. Лихорадочно стараюсь хоть что-то осмысленное придумать, чтобы сейчас из себя выдавить.

— Я вас слушаю очень внимательно, Миронова.

— Так… вышло, — говорю и снова смотрю на него. — Случайно.

Звучит по-идиотски, но что еще я могу сказать?

— Ахмедова вы тоже поцеловали «случайно»? — его тон становится все прохладнее, жестче.

Киваю.

Чувствую себя полной дурой.

— Тогда вам лучше не допускать новых «случайностей», — он выделяет последнее слово особенно мрачно. — Если хотите получить наш диплом.

— Я… понимаю, — отвечаю тихо.

— Ахмедов получил запрет, — продолжает ректор. — Две недели он не сможет покидать свой корпус. Исключение — тренировки.

Не верится.

Сначала мне кажется, что я ослышалась или как-то не так поняла ректора, ведь элита получает наказания и запреты в исключительных случаях. Считай, что никогда.

— Держитесь подальше от Северного корпуса, — заключает ректор. — И от закрытого стадиона.

Согласно киваю.

Задание для посвящения выполнено. И теперь меня даже силой к Северному корпусу не загнать. И к тому стадиону, где проходят тренировки Ахмедова, тоже. Значит есть две спокойные недели.

А дальше?..

Подумаю потом.

— Без случайностей, Миронова, — чеканит ректор.

— Д-да, — голос слегка срывается.

— Можете идти.

Прощаюсь и выхожу из кабинета.

Взгляд падает на большие настенные часы в приемной. Надо поторопиться, если не хочу опоздать на лекцию.

Однако в коридоре меня перехватывает староста.

— Ты что здесь устроила? — шипит Виола, угрожающе сузив глаза. — Ректору нас сдала?

— Что? — выдаю с недоумением. — Нет, конечно. Я не…

— Тогда зачем он тебя вызывал?

— Хотел обсудить мое заявление.

— Какое еще заявление? — хмурится.

— Насчет подработки.

Стоит лишь начать пояснять, как Виола заметно теряет интерес к моим словам и отмахивается.

— Все, стоп. Он только это с тобой обсуждал? — спрашивает староста. — Больше ничего?

— Ну да.

Это не вполне правда. Но с другой стороны я и слова ректору не сказала про задание.

— Ладно, мне пора, — бросает Виола, отворачиваясь. — Увидимся позже.

А у меня в заднем кармане джинсов вибрирует телефон. Достаю мобильный, смотрю на экран.

Похоже, придется мне опоздать на лекцию.

На этот звонок не могу не ответить.

+++

— Да, — принимаю вызов, найдя уединенное место за одной из колонн.

Пара уже начинается. В коридоре пусто.

— Ну что там? — протягивает Милана. — Когда скинешь фотки?

— Какие фотки?

— Аська, не тупи так, — фыркает. — Фотки твоего универа. Интересно же, что там и как. Можешь еще парней пофоткать. Надеюсь, ты уже нашла какого-то мажора? У него есть приятели?

Двоюродная сестра продолжает расспрашивать меня про академию.

— Как дядя? — выдаю, когда повисает короткая пауза между ее очередными вопросами. — Есть новости из больницы?

— Никак, — бросает Милана. — Что за новости могут быть? Так, ты тему-то не переводи. Когда фотки отправишь?

— Ты же знаешь, тут нельзя снимать.

— И что?

— Нам выдали такие телефоны, что на них фото не сделать.

В академии запрещены продвинутые смартфоны. Ты сдаешь свой мобильный и получаешь самый обычный кнопочный телефон. Как из прошлого века.

В принципе там есть камера. Фото можно сделать. Однако я не буду нарушать правила ради того, чтобы Милане было о чем посплетничать с подружками.

Съемки здесь запрещены не без причины.

Тут учатся самые разные студенты. Из таких семей, которые не хотят слива компромата.

Например, будь здесь полная свобода с телефонами, вчера кто-то бы наверняка заснял и мой поцелуй с Ахмедовым. И то, как он меня потащил в свою комнату.

А так — конфиденциальность. Все остается за кадром.

— Ась, ты что, меня совсем за дуру держишь? — раздраженно спрашивает Милана. — Хочешь, чтобы я поверила, будто мажоры без нормальных телефонов там торчат?

Для элиты свои правила. Они не рискуют вылететь за малейший проступок. Конечно, у кого-то есть мобильные.

У Ахмедова — так точно.

Вчера я пыталась от него отбиться именно беспроводной зарядкой. Вот что тогда с тумбы схватила. Только сейчас доходит.

Стоп. Почему этот псих постоянно в моей голове?

Морщусь, отгоняя непрошенные мысли.

— Аська, ты чего на морозе? — шипит Милана.

И говорит еще что-то, однако ее слова тонут в диких воплях моей тетки, которые сливаются с криками второй моей сестры — Ярины.

8

Сердце обрывается от слов Ярины.

Она обращается ко мне так, будто это я была за рулем того грузовика, который влетел в автомобиль моего дяди.

Лихорадочно соображаю.

Тетка обещала, что подождет с платежами. Еще квартал. Да, она постоянно грозилась, что перестанет платить. Но…

Этот месяц? Так быстро?

— Дай, пожалуйста, трубку матери, — говорю. — Мне надо с ней все обсудить. Мы же иначе договаривались.

— Ты меня слышала! — визжит Ярина. — Слышала!

Больше ничего добиться от нее не выходит.

Вскоре Милана забирает телефон у сестры, а дальше раздается грохот закрываемой двери.

— Колись, — говорит. — С кем ты успела познакомится?

— Милан, насчет дяди…

— Даже говорить про это не хочу.

— Милана.

— Нет, Ася, ты мое мнение знаешь. Его надо было отключить еще несколько лет назад. Нет смысла втупую сливать деньги.

— Это же, — сглатываю с трудом. — Твой отец.

— И что? Врачи не давали хороших прогнозов. Не знаю, почему мать так долго с этим тянула. Он же… ну он же и так считай мертв.

Голос у нее прохладный, равнодушный. И когда Милана привычным образом переводит разговор обратно к «мажорам», мне кажется, меня накрывает тихая истерика.

Пусть Ярина обвиняет во всех смертных грехах, но она хотя бы не рассуждает вот так, цинично, прохладно.

— Как ты можешь? — вырывается у меня невольно.

— Что?

— Если есть шанс, даже незначительный…

— Нет никаких шансов! — взрывается Милана. — Врачи только деньги из матери тянули. И знаешь, я правда не понимаю, почему мне вдруг должно быть не наплевать. Отец класть на меня хотел. Это с тобой он носился. Все твои прихоти выполнял.

— Что за бред ты несешь?

— Как есть! Я все отлично помню. Вы с Яринкой младше были, вот и забыли. Но у меня проблем с памятью нет. Иногда вообще казалось, это ты ему родная дочка. А мы так… ни о чем.

— Глупости, — вылетает.

— Да ладно, — хмыкает. — А кто знает? Может он тебя с любовницей нагулял. Потом притянул домой. Вот мамка и бесилась. Каждый день видеть память про то, как муженек рога наставил. Ты никогда не задумывалась о том, почему она тебя настолько ненавидит?

Повисает напряженная пауза.

И я не могу не думать о том, что в словах Миланы есть доля истины. Тетка меня не выносит. Только я и правда не помню, чтобы дядя хоть как-то выделял меня в прошлом. Особенно на фоне родных дочерей. Но после того, как он оказался в коме, моя жизнь резко перевернулась.

— Короче, не парься, — бросает Милана. — Отключат — значит судьба такая. И не советую тебе тратить деньги на бесполезное лечение. Он же все равно уже не очнется. Давай лучше решим, когда ты познакомишь меня с крутым мажором.

— Я тебе перезвоню.

Отключаю вызов.

Просто не выдерживаю.

Нет, я не готова так легко отказаться от того, чтобы помочь дяде. Когда я потеряла родителей, он забрал меня в свою семью. До тринадцати лет моя жизнь в его доме была идеальной. И если бы с ним ничего не случилось, если бы не та авария, наверное, и теперь многое было бы иначе.

Качаю головой. Глупо об этом думать.

Сейчас мне важно что-то сделать. И похоже, деньги потребуются гораздо раньше, чем я думала.

Только бы идея с заявкой сработала. Только бы у меня появилась подработка.

Но пока стоит подумать и о другом. Нужен запасной вариант. Например, поехать в клинику, когда у меня будут выходные, договориться с врачами, чтобы они немного подождали с оплатой.

Еще ни разу не была в больнице. Тетка не пускала туда ни меня, ни сестер. Только сама ездила.

Однажды я пыталась сама туда попасть. Но меня не пустили. Документы об опеке надо мной оформлены на тетку. Как-то так вышло еще в самом начале. Официально я для моего дяди — никто.

+++

— Ась, ты как? — спрашивает друг, когда мы встречаемся в центральной столовой на большом перерыве.

— Нормально, — выдаю на автомате.

Голова идет кругом от того вихря мыслей, который проносится. Страх мешает трезво соображать. Слишком сильно переживаю за дядю.

Вдруг не успею? Или в клинике откажутся ждать оплату?

Нет, должна успеть и… как-нибудь с врачами договорюсь. Можно прямо на ближайших выходных поехать туда, чтобы уже наверняка разобраться.

— Ты уверена? — продолжает Лёва. — Знаю, вчера была твоя очередь выполнять задание. Как все прошло?

— Прошло, — выдыхаю сдавленно. — И хорошо.

— Так и не скажешь мне, что тебе выпало?

Отрицательно мотаю головой.

Об этом особо не распространяются. Первокурсников собирают небольшими группами. Парней и девушек отдельно. В принципе, когда задание уже позади, рассказать можно. Ну а некоторые задания вроде пробежки в чем мать родила сразу становятся очевидны.

Только прокручивать вчерашнее заново. Еще и рассказывать Льву мне совсем не хочется. Пусть даже и общаемся мы давно. Вместе учились в одной школе. Вместе сюда поступили. Нам обоим повезло пройти строгий отбор в академию. Теперь стараемся поддерживать друг друга.

— Ладно, надеюсь, тебя не заставили есть какую-то мерзость, — замечает Лёва, ободряюще трогая меня за плечо. — А то сегодня в столовой твои любимые булочки с корицей. Точно как в той кофейне возле школы.

— Ну нет, — качаю головой. — Таких здесь точно быть не может.

— Спорим?

— Если так хочешь проиграть пари, — пожимаю плечами.

— Сейчас принесу тебе, — обещает Лёва и прищуривается с притворной угрозой, выразительно прибавляет: — Извини, Ась, но ты уже продула, когда согласилась.

Мы смеемся. Даже мое напряжение немного спадает, разряжается.

Друг отходит, а я присаживаюсь за свободный столик возле стены. В этой части столовой поменьше ребят. Оживление в противоположной стороне. Ближе к буфету.

Тут мне спокойнее.

Надеюсь, больше не встречу Ахмедова. Вообще, не должна. В Северном корпусе своя столовая. Раз ректор выдал Марату запрет, он не может здесь появиться. Но внутри меня все равно раздрай. Какое-то тревожное чувство.

9

Медлю несколько секунд, стараясь сообразить, что делать.

Старшекурсник продолжает надо мной нависать.

Еще миг — резко поворачиваюсь, поднимаясь со скамьи, на которой он меня зажал. Хочу уйти отсюда.

Однако блондин не дает. Если в начале мне удается выиграть немного форы, то потом он быстро ориентируется. Перемещается так, чтобы напрочь перекрыть мне дорогу.

Пробую развернуться, обойти другой стол, в стороне выскользнуть. Но парень разворачивается, и я невольно отпрянув, опять попадаю в ловушку. Вжимаюсь бедрами в столешницу.

Одна его ладонь опускается справа. Другая — слева.

Получается, теперь все пути отступления для меня перекрыты. Никуда не дернуться.

— Дай пройти, — говорю, поднимая на него взгляд.

— Ты чего такая дикая? — криво ухмыляется блондин. — А-с-я.

Будто намеренно растягивает мое имя, и от этого возникает неприятное ощущение. Просто от того, с каким выражением он проговаривает каждый новый звук.

— Меня Данил зовут, — заявляет он. — Ну а фамилия моя слишком известная, чтобы ее называть. Уверен, ты в курсе.

Теперь его голос буквально сочится самодовольством.

Наверное, не лучший момент объяснить ему, что я понятия не имею кто он такой и что там у него за фамилия.

— Мне нужно идти, — говорю.

— Сейчас?

— Да.

— Договоримся — и пойдешь, — невозмутимо заключает блондин. — Ты с этими фокусами знай меру.

— Что?

— Твоя игра заводит.

— Какая игра?

— Эта, — он наклоняется слишком низко, и чтобы избежать контакта приходится чуть ли не завалиться на стол. — Типа ты недотрога.

— Слушай, извини, но… мне правда надо идти.

Похоже, объяснять ему что-то бесполезно.

Много я смогла объяснить Ахмедову?

Тут бы выбраться.

— К Марату торопишься? — вдруг спрашивает блондин.

И от этого вопроса застываю, опешив.

— Давай по делу, — добавляет.

Смотрю на него, не зная, как реагировать на происходящее.

— Ты ничего так, — продолжает он. — Смазливая.

Вот это оценка.

— Лучше тебе со мной мутить. Марат редко кого больше раза трахает. А мне лениво девок менять. Как раз ищу себе кого-то на этот сезон.

Он предлагает мне… настолько прямо? Просто — в лоб?

Наверное, для мажоров такое нормально, однако меня накрывает шок. Я в какой-то ступор впадаю.

Еще одна мысль царапает сознания.

Неужели про меня и Ахмедова уже пошли какие-то сплетни? Ну раз этот блондин такое выдает, то видимо, да.

К счастью, тут неподалеку доносится голос Лёвы.

— Ася? — зовет друг.

Поворачиваюсь и вижу его совсем рядом. Он сжимает в руках поднос, на котором тарелка с булочками, а рядом две дымящиеся чашки кофе.

Лев откашливается.

— Проблемы? — спрашивает он.

— Это что еще за… — блондин морщится. — Это твой друг?

— Да, поэтому отойди от меня, пожалуйста, — говорю как можно более спокойно. — Нам надо идти.

— Ты ее слышал, — говорит Лёва.

Старшекурсник усмехается.

Кажется, никакой угрозы он в моем друге не видит. Лев высокого роста. Возможно, даже выше блондина. Но очень худой. И по нему видно, что не спортсмен.

Вряд ли бы этот Данил так скалился, глядя в лицо Ахмедова.

— Отойди, — повторяет Лев тверже, немного повышая голос. — Ты же видишь, что она не хочет с тобой общаться.

— Надо же какое… недоразумение, — продолжает блондин глумливым тоном. — Отойди, значит. Нет. Никуда я не отойду. И что ты мне сделаешь?

Лёва багровеет. Поднос, который он сжимает в своих руках, начинает мелко подрагивать.

Мне уже самой хочется врезать этому самодовольному типу. Известному на весь универ. По его словам.

Но я понимаю, что к сожалению, тоже ничего не могу сделать.

— Короче, киса, — ухмыляется он, снова глядя на меня. — Ты приходи ко мне ночью. Для здоровья полезно будет.

Кажется, он собирается продолжить сыпать мерзостями, но тут будто темнее становится. Резко.

А дальше все происходит настолько быстро, что я даже не сразу успеваю осознать.

Блондина внезапно оттягивает куда-то назад. Рывком. А после впечатывает в противоположный стол. Лицом вниз. Так жестко, что раздается треск и крик.

Невольно зажимаю рот ладонью.

— А ну повтори, — слышится хриплый голос.

Блондин что-то стонет.

— Чего ты там про здоровье говорил? — раздается еще резче.

Жестко, отрывисто, сквозь зубы.

10

Ахмедов.

Это он хватает блондина и впечатывает головой так, что у того идет кровь носом.

Ахмедов…

Чудится на эмоциях.

А потом я понимаю, что передо мной совсем другой старшекурсник. Просто он тоже очень высокий и крупный. Темноволосый. И действует будто хищный зверь. Повадки у него животные.

Уже после доходит, что я ошибаюсь. Путаю парней.

— Ты за своим здоровьем следи, — чеканит брюнет. — Понял, блять?

Он отпускает блондина настолько же резко, как прежде схватил. И тот сползает на пол, закрывая лицо руками. Оседает у ног брюнета.

Ловлю себя на том, что теперь даже жалко этого уродца Данила становится. Нечто такое внутри мелькает. Но я слишком хорошо понимаю, он бы меня не пожалел.

А как с Лёвой обошелся? Как насмехался?

Брюнет хватает Данила за шкирку. Рывком подтягивает вверх. Что-то бросает ему на ухо. Коротко, мрачно.

Тот трясется. А когда его наконец отпускают из цепкого захвата, спешит поскорее убраться прочь. Пошатываясь, так и не убирая ладоней от разбитого в кровь лица, Данил бросается на выход из столовой.

Только теперь понимаю, как тихо становится вокруг. И все взгляды прикованы сюда. В основном — к брюнету, ведь он в центре событий. Но достается также мне. И Лёве, который теперь подходит ближе, ставит поднос на стол.

— Ась, прости, — начинает он.

— Да ты чего?

Брюнет тем временем обводит взглядом глазеющую толпу, и теперь все будто по команде прячут глаза.

Шум начинает нарастать.

Парень поворачивается к нам. Мазнув взглядом по мне, смотрит на Лёву. Так смотрит, что мне этот взгляд совсем не нравится.

— Спасибо, — выдаю, стараясь скорее разрядить закручивающееся напряжение. — Мы не…

— Достает? — вдруг спрашивает брюнет.

— Что?

— Он, — снова переводит глаза на меня и делает короткий, жесткий кивок в сторону Лёвы. — Достает?

— Нет, это мой друг, — отвечаю поспешно.

И опять он переключает внимание на Льва. Так, что становится все сильнее не по себе. Однако в следующий момент брюнет разворачивается и проходит дальше, оставляя нас двоих, будто ничего и не было.

— Откуда ты знаешь Булата Хазарова? — спрашивает Лёва через несколько секунд, хмурится, глядя на меня.

— Булата? — невольно переспрашиваю, рассеянно качаю головой. — Не знаю его. Впервые вижу.

— Тогда с чего бы ему так, — Лёва запинается, но после все же выдает: — Он буквально размазал Данила.

— Не знаю, — повторяю тихо.

— Осторожнее, Ась.

— В смысле?

— Без понятия, что там у тебя было вчера, какое задание, но сегодня точно происходит что-то очень странное. Нет, хорошо, конечно, что Хазаров отогнал этого слизняка от тебя.

Лёва поправляет очки.

— Прости, у меня бы так не вышло, — замечает он.

— Что за глупости, Лев? Не хватало нам, чтобы ты кого-то избивал. Нас еще по факультетам не разделили, а тут такое. Ну куда?

— Хазаров боец. Настоящий профи. Берет первые места. Не слышал, чтобы его хоть кто-то одолел на ринге. Но ты с ним, пожалуйста, будь аккуратнее. Ладно?

— Ты о чем? Я с ним вообще… ну никак, — отрицательно качаю головой. — Вот сейчас увиделась в первый раз.

— Ась, об этом Булате дурная слава идет. Не лучше, чем про Марата. Не просто так они с ним лучшие друзья. Где эти двое, там и жди ураган проблем.

+++

Огненная новинка от классного автора Маши Малиновской - "НАЙДУ ТЕБЯ"!

Книга тут - https://litnet.com/shrt/gUoQ

Она увидела то, что не должна была...

И попала в поле зрения самого настоящего зверя. Теперь он ее не отпустит!

Очень горячая история тут - https://litnet.com/shrt/gUoQ

11

Большой перерыв заканчивается, начинаются пары. Понемногу получается отвлечься, переключиться.

Просто стараюсь не думать о том, что произошло в столовой. Иначе совсем увязну. Ничего хорошего по поводу этой ситуации все равно на ум не идет.

Не верится мне, что Хазаров вмешался без причины. По доброте душевной. И еще — вдруг оказывается, он лучший друг Ахмедова.

Разве бывают такие совпадения?

Нет, хорошо, конечно, что сегодня Хазаров помог, разобрался с Данилом. Но чем это все в итоге может обернуться лучше не думать.

После лекций собираюсь пойти в библиотеку. Хочу посидеть над учебниками, подготовиться. В комнате тоже можно позаниматься, но здесь особенная атмосфера.

Несколько просторных залов. Сохранена старая кирпичная кладка, деревянные перекрытия. На стенах висят старинные карты. Такое чувство, будто попадаешь в другое столетие. До момента, пока не замечаешь компьютеры, планшеты, сенсорные панели на столах.

Тут есть не только множество книг на высоченных стеллажах, но и большая онлайн библиотека, где в оцифрованном формате хранятся особо ценные издания.

У обычных студентов нет доступа к некоторым залам библиотеке, зато любую книгу можно просмотреть онлайн и даже распечатать для своего удобства.

Мне нравится проводить здесь время. Вечером почти никого нет. Все вокруг настраивает на учебу.

— Я приду через пару часов, — обещает Лёва.

Рядом есть небольшой кафетерий, который работает до восьми. Мы договариваемся там поужинать.

— Хорошо, давай, — киваю.

И мы с другом расходимся. Он по своим делам, нужно решить что-то с документами. А я в библиотеку.

Место кажется безопасным. Ни разу не встречала здесь кого-то вроде Ахмедова. Так что хочется верить, обойдется без приключений.

Беру нужные мне книги. Присаживаюсь. Начинаю заниматься, но даже страницу до конца прочесть не успеваю.

— Здравствуй, Ася, — слышится женский голос, заставляя меня обернуться направо. — Ничего объяснить не хочешь?

— Думаешь, ты здесь лучше всех? — доносится другой голос уже слева.

Две девушки обходят стол, за которым я сижу, останавливаются впереди, сложив руки на груди.

Камилла и Юлиана. Старшекурсницы с Южного факультета. На первый взгляд может показаться, они чуть ли не двойняшки. Хотя если присмотреться, будет заметно, что ничего общего во внешности у них нет. В реальности они даже не родственницы. Юлиана брюнетка. Камилла блондинка. Но держатся настолько похоже, мимика до такой степени одинаковая, что сперва не отличить.

Наверное, так бывает у хороших подруг, которые много времени проводят вместе и многое друг от друга перенимают.

То, что они подруги, знаю. Как и то, что по статусу эти девушки считай, «королевы универа». Элита.

Они обе проходятся по мне сканирующими взглядами, от которых становится сильно не по себе.

— Вы о чем? — спрашиваю.

— О задании, которое ты почему-то решила не выполнять, — прохладным тоном заявляет Камилла.

— Вы про…

— Посвящение в первокурсники, — обрывает Юлиана.

— Решила, что можешь идти против правил? — хмыкает Камилла. — Как бы не так.

— Подождите, — нервно качаю головой. — Но я же все сделала. Виола…

— Точно, — кивает Камилла. — Виола, что скажешь, дорогая?

Только теперь замечаю старосту немного в стороне. Услышав свое имя, она подходит ближе, смотрит на меня, поджав губы. Вид у нее виноватый. Девушка дергает плечами, как бы давая понять, что вариантов нет.

— Не слышу, — цедит Камилла. — Она сделала то, что ей выпало?

— Нет, — буркает Виола, прячет глаза.

— Ну вот, — заключает Камилла с довольным видом. — Что и требовалось доказать. На выходных мы так и быть дадим тебе второй шанс. Да, Лиана?

— Да, — соглашается ее подруга, а после сузив глаза, добавляет: — И чтобы я не видела тебя рядом с нашими парнями. Иначе вылетишь отсюда по щелчку. Никакие задания не спасут. Мы тебя отсюда выживем.

— Что? — только и могу выдать в ответ.

— Марат — мой парень, — холодно выдает Юлиана. — А Булат — парень Ками. Нечего к ним лезть.

— Даже не знаю, на что может рассчитывать такая как ты, — протягивает ее подружка, окинув меня презрительным взглядом. — На что ей повезет? Разок попользуются? Ты никто. Ты же просто… дно.

Последнее слово звучит особенно брезгливо.

Смотрю на них, да они же ненормальные. Даже не нахожусь, что ответить, до такой степени бредово это все звучит. Сами же мне такое задание дали. А что теперь?

12

— Не советую жаловаться ректору, — добавляет Камилла. — И болтать об этом лишний раз — тоже. Знай свое место.

Юлиана холодно улыбается.

— Ты слышала, что бывает с теми, кто много возмущается? — протягивает она, окидывая меня презрительным взглядом.

Молчать больше не получается.

— Я никому ничего не говорила, — выдаю ровно. — И задание выполнила. То задание, которое мне выпало от вас.

Если Марат и правда парень этой Юлианы, то зачем они включили тот проклятый поцелуй в список?

Элита выбирает задания. Организовывает все.

Так почему они теперь наезжают на меня? Такое чувство, будто я по доброй воле с поцелуями полезла.

Этого Хазарова вообще не знаю.

Разве я виновата, что…

— Ты сейчас серьезно? — хмыкает Камилла. — Ладно, без того много времени на тебя потратили. Виола, объясни ей.

Староста согласно кивает.

Брюнетка и блондинка еще раз окидывают меня такими взглядами, после которых сразу хочется принять душ, и наконец идут на выход из зала.

Мы остаемся вдвоем.

— Ась, ты же понимаешь, я ничего не могу сделать, — бормочет Виола, будто извиняется.

Ну да, осуждать ее тяжело. Понимаю, что если эти две стервы прикажут ей на черное сказать белое, она так и сделает. Выбора у обычных студентов нет.

— Не знаю, почему, но будет новое задание, — добавляет староста.

— Какое?

— Пока не знаю, позже тебе передам. Наверное, они еще не придумали, — тихо замечает она. — Но ты лучше не спорь с ними больше. Помнишь, что я вам еще в первый день рассказывала?

Такое не забудешь.

— Вылететь из универа — еще на самая большая проблема, — понизив голос сильнее, говорит Виола. — Тебе могут устроить… особую вечеринку. И потом ты никому ничего не докажешь.

Ну судя по тому, как вышло с этим заданием, «особую вечеринку» тоже могут устроить в любой момент?

Кто им помешает?

Элита здесь может все. А простые студенты — пустое место. Вот только я не имею права ни сдаться, ни сломаться.

+++

Ночь проходит почти без сна. Утром переключаюсь на пары. Запрещаю себе думать про посвящение, про новое задание, которое может оказаться каким угодно.

Трудно представить что-то хуже поцелуя с Ахмедовым. Но боюсь, что у Камиллы, что у Юлианы на подлости фантазия хорошая.

Ладно, буду решать проблемы по мере поступления.

Других вариантов нет.

— Такой бред поставить физру между лекциями, — возмущается кто-то из девчонок в моей группе. — Кто это придумал?

— Не знаю, но лучше поспешить. Тут даже физру нельзя «косить».

Точно. Физра.

Растираю гудящий лоб ладонью. Мне тоже стоит поторопиться.

Погода хорошая. Занятия проходят на улице.

Подхожу к нужному сектору и сначала не понимаю, в чем дело. Толпа девчонок оживленно переговаривается.

— Парни уже счет потеряли, — выдает одна из них.

— Он как робот, — с восторгом протягивает другая. — Такое чувство, будто вообще не знает усталости. Прикиньте, на что еще он способен.

— Обалдеть, какие у него бицепсы, — добавляет третья. — Мой брат убивается в спортзале, но и близко так не накачался.

— Лучше глянь на торс.

— Отсюда не видно.

— Там каждая мышца прорисована так будто ее через фоторедактор пропустили.

— Потрогать бы…

— Ну давай, рискни.

Они немного расступаются, словно пытаясь разглядеть то, что происходит впереди, получше.

Теперь обзор открывается и мне.

Какой-то парень подтягивается на турнике. Без футболки. В одних штанах. Движения у него резкие, мощные. И в то же время плавные, методичные, размеренные.

Мой взгляд невольно залипает на каменных мускулах.

Вообще, такие качки меня совсем не интересуют. Да и какая разница, что за внешность у парня, если…

Но тут я ловлю себя на том, что тоже не могу отвести глаза. Застываю, глядя перед собой.

Просто есть именно в этом парне что-то такое. Приковывает внимание. От него будто животная энергетика исходит. Нечто хищное, темное. Так замираешь, глядя на огонь.

Стальные мышцы перекатываются под смуглой кожей. Будто железные поршни ходят. И да, он движется точно машина. Бездушный робот. Но это впечатление обманчиво. Уж слишком сильная мощь от него исходит. Живая. Жаркая.

А в следующий момент парень вдруг отпускает перекладину турника. Легко соскакивает на землю. Ведет головой и плечами, будто разминается.

Еще секунда — один из приятелей бросает ему футболку, которую он подхватывает на лету.

Набрасывает. Разворачивается.

И тут я замираю уже по-настоящему.

Ахмедов.

Его взгляд упирается в меня. Практически сразу. Он каким-то образом находит меня в толпе восторженно перешептывающихся девчонок.

Когда я думаю, что хуже быть не может, раздается голос нашего куратора.

— Сегодня Марат будет принимать у вас нормативы, — заявляет тот. — Тренер поставил его на замену.

+++

Друзья, заходите в мой телеграмм-канал "Валерия Ангелос" (просто вбиваете мое имя в поиске телеги и найдете канал), вчера выложила там буктрейлер к этой книге:) для вашего удобства он закреплен в канале вверху, чтобы сразу могли найти видео через закреп:)

13

Эта новость вызывает такой восторг, что куратору даже приходится сделать замечание. Только бы немного поумерить разгоревшийся накал.

Девчонки оживленно перешептываются.

— Марат вместо тренера. Да это просто мечта.

— Сегодня сдаем брусья. Вы понимаете, что…

— Ахмедов будет нас страховать.

Брусья.

Ну точно по закону подлости. Ладно бы — бег или прыжки. Да в принципе что угодно. Но именно на брусьях мы окажемся практически вплотную.

Паника захлестывает сильнее.

Однако я заставляю себя успокоиться.

Стоп. Если посудить трезво, то что может произойти? Здесь куча народа. У Марата и так есть запрет от ректора, поэтому…

Ладно, ему плевать на запрет.

Но не наброситься же он на меня, когда вокруг столько народа? Да и куратор похоже, задержится рядом.

Понимаю, что Ахмедову без разницы. Что толпа, что другие ребята.

Не могу не удивляться тем комментариям, которые отпускают девчонки, пока продолжают бурно обсуждать «нового тренера».

Такое чувство, будто здесь все его фанатки собрались.

— Ой, девочки, боюсь я в обморок грохнусь, когда он до меня дотронется.

— Да пусть не трогает, просто подышит рядом.

— Точно, меня от одного его вида кроет.

— Как думаете, он мутит с первокурсницами?

— Говорят, выбирает девчонок постарше.

— Ну если правильно себя показать…

— Я на все готова!

Марат выглядит впечатляюще. Тут не поспорить. Сама как дура на него сегодня засмотрелась. Но дело же не только во внешности.

Неужели они не понимают, какой он?

Агрессивный. Буйный. На льду ведет себя как настоящий псих. А уж о том, что принуждает вообще молчу. Думать страшно.

— Видели прошлую игру?

— Да, жаль нельзя делать фотки.

— Как же круто Марат раскатал тех двоих. До кровавых соплей! Что? Чего вы так на меня смотрите? Так мой брат говорит.

Ну хорошо. Его поведение никого не смущает. Даже наоборот.

А как насчет того, кто он? Из какой семьи?

Ахмедовы не просто богатые и влиятельные люди, которые держат многое под контролем. Это один из мафиозных кланов. Сейчас времена поменялись, те открытые войны, которые шли за власть между разными группировками, теперь остались в прошлом. Похищения, показательные казни, кровавые разборки. Все только в памяти. На уровне городских легенд.

Уже больше десяти лет как преступность ушла в тень. Однако это не значит, что ее нет или что мафия потеряла власть.

Все иначе. Им давно нет смысла скрываться. Кланы заключили перемирие, разделили управление ресурсами между собой.

Больше денег. Больше респектабельности. Но суть не меняется.

Для них люди — просто пешки в игре. Надо быть полным безумцем, чтобы перейти дорогу кому-то из этих негласных хозяев мира.

Ахмедовы особенно жестоки. Про них такие истории ходят, от которых пробегает мороз под кожей.

Помню слова дяди. Незадолго до аварии.

— Учись, Ася, — сказал он. — Это важно. Кто-то думает, что свяжется с мафией и легко заработает денег. Но зарабатывать лучше своими мозгами. А от кланов держаться подальше. Вход туда бесплатный. Но за выход не расплатишься.

Именно так и собираюсь — держаться подальше.

Занятие начинается с разминки. Стараюсь встать ближе к центру площадки, где мы выстраиваемся. Тренер делает обход по краю, держится сбоку. Иначе будет неудобно.

Даже немного выдыхаю, решив, что выбрала правильное место.

Ахмедов разбивает мои старания в пыль.

— Разойдитесь, — командует. — Хочу всех видеть.

Проходит вперед. В центр. Холодно поясняет другим, как именно надо встать. И останавливается за моей спиной.

Нервно втягиваю воздух.

— Ноги на ширине плеч, — хрипло бросает Марат. — Наклоны!

Он так близко ко мне, что по спине расползаются ледяные мурашки. Кажется, даже могу ощущать его тяжелое дыхание. Меня буквально ошпаривает.

14

Застываю, не в силах пошевелиться, пока Ахмедов держит меня под прицелом своего тяжелого взгляда.

Он позади. Видеть, смотрит или нет — не могу. Но я же чувствую. Пусть он и не дотрагивается до меня. То, как его глаза скользят по мне от макушки вниз, ощущается физически.

Нервно верчу головой по сторонам. Стараюсь как-то сбросить оцепенение. Но ничего не получается.

Почему он не отойдет? Почему не обратит внимание на кого-то другого?

Тем более, девчонки вокруг изо всех сил пытаются привлечь его внимание.

— Ой, у меня что-то в бедре тянет, — выпаливает кто-то из них. — Я только наклонилась и… ай, как же болит. Тренер, вы не могли бы…

— Сходи в медпункт, — резко обрывает Ахмедов.

И вдруг обходит меня. Останавливается напротив.

— Что замерла? — спрашивает хрипло. — Делай.

Кажется, теперь все взгляды прикованы ко мне.

А я же меньше всего хочу привлекать внимание к себе. Любое внимание.

Заставляю себя выполнять упражнение. Пытаюсь не смотреть на Ахмедова. Но он настолько крупный, что кажется заполняет собой все пространство вокруг.

Марат снова обходит меня. Задерживается сзади.

Пробую не думать о том, какой вид ему открывается, когда я в такой позе делаю эти проклятые наклоны.

А ведь это только начало тренировки.

Нам еще брусья сдавать. Может, в обычном универе можно что-нибудь откосить, но точно не тут.

Мне нужна высокая успеваемость. Иначе не разрешат подработку. А без этого не будет денег на лечение дяди.

Замкнутый круг.

Нервы сдают, и я просто приседаю на корточки. Обрываю пикантное зрелище. Это вызывает моментальную реакцию Ахмедова.

— Что опять?

— Шнурки, — буркаю.

— Чего?

— Шнурки развязались, — повторяю громче. — Только заметила.

Наверное, еще никогда прежде я настолько долго не возилась с завязыванием кроссовок.

Тяну как могу.

Наклоны заканчиваются.

Но есть и другие упражнения.

Ахмедов прогоняет нас по полной во время разминки. За пятнадцать минут ему удается поубавить восторг собственных фанаток, которым вскоре становится уже не до попыток привлечь кумира.

Даже парням тяжело. Что говорить о девчонках.

Начало тренировки изматывает. Заставляет взмокнуть, сбивает дыхание.

А дальше наступает очередь сдачи норматива.

— Три подхода, — заявляет Ахмедов. — Сдавать будете по двое. Пока одна пара при деле, другие круги наматывают.

— Но мы обычно… — начинает кто-то возражать.

Однако быстро замолкает под взглядом Ахмедова.

Ну да, обычно мы отдыхаем или занимаемся чем-то попроще. Тренируемся вести мяч, например. Но точно не круги по стадиону наматываем.

Однако тут сразу понятно — сейчас другие правила.

Вызывают нас по списку, и когда слышу свою фамилию, хочется провалиться сквозь землю.

Лучше бы и дальше бегать. Что угодно лучше.

Есть слабая надежда, что страховать меня будет кто-то из ребят. Нас же по парам разбили. Я поглядывала в сторону брусьев, наблюдала, как другие проходят норматив.

Ахмедов стоял рядом, давал указания. Но лично почти никого не страховал. Только когда одна девчонка чуть не сорвалась, Марат отреагировал молниеносно. Подхватил ее.

Теперь сдавать мне.

Подхожу туда на негнущихся ногах. Пораженно вижу, как Ахмедов отправляет мою «пару» в сторону.

— Давай, — кивает на брусья.

— Но я…

— Сам тебя подстрахую, — заявляет хрипло, смотрит прямо в мои глаза.

+++

больше картинок и видео в моей телеге - Валерия Ангелос - если вдруг картинки тут не грузит, переходите туда)

15

— Чего ждешь? — спрашивает Марат.

Так и не отводит от меня пристальный взгляд.

Нервно смотрю по сторонам. Как-то так теперь получается, что поблизости никого нет.

Я же видела, как другие ребята сдавали нормативы. Рядом с брусьями всегда кто-то задерживался. Немного отдохнуть, перевести дыхание, просто воды попить.

Ахмедов видимо, разрешал. Но сейчас тут только он и я. Больше никого.

Умом понимаю, что здесь Марат ничего мне не сделает. Слишком много людей вокруг. Хоть мои сокурсники сейчас заняты бегом, хватает девчонок, которые внимательно за ним следят.

Это должно успокоить. Однако как я себя не настраиваю, как не стараюсь собраться, возникает чувство, будто я снова в его комнате. Будто ловушка захлопывается.

— Тебе помочь? — слегка прищуривается Ахмедов.

Оцепенение мигом слетает.

— Нет, не надо, — отрицательно мотаю головой.

Лучше сама.

Подхожу к брусьям. Обхватываю гладкую металлическую поверхность ладонями. Крепко сжимаю.

Вообще, на прошлых тренировках проблем не возникало. Тренер меня даже похвалил. Хорошо справилась.

Но теперь меня настолько колотит, что я не уверена, сумею ли выполнить простейшее движение.

Ну все. Нельзя дергаться. Нужно взять и сделать. Чем быстрее справлюсь, тем быстрее Ахмедов оставит меня в покое. На этой спасительной мысли стараюсь сосредоточиться.

Сперва получается. Наверное, на автомате. Но в один момент я сбиваюсь так, что чуть не лечу вниз головой.

Кажется, взгляд Ахмедова действует. Расшатывает. Просто чувствую, как он на меня смотрит. Так смотрит, что пробивает ледяная дрожь.

Одно неловкое движение — и все.

Горячие руки накрывают мое тело. Берут в железный захват. Не ускользнуть, не вырваться.

Ахмедов удерживает меня, не давая сорваться.

Мы оказываемся слишком близко. Вплотную. В опасной позе. Так, как я бы точно никогда не хотела рядом с ним оказаться.

Он прижимается сзади. Будто всем своим телом в меня впечатывается. Одна его ладонь на моей груди. Другая — на животе. Горячее дыхание опаляет мой затылок.

Теснее некуда.

Хуже всего — Ахмедов совсем не торопится меня отпускать.

— Я… я в порядке, — закашливаюсь от волнения, нервно дергаюсь в его крепком захвате. — Все… я могу продолжать.

— Грубая ошибка, — отрезает Ахмедов.

Грубая? Что?..

Даже пробормотать в ответ ничего не могу. Меня буквально ошпаривает от того, как он проходится ладонями по моей груди, по бедрам. Властно, по-хозяйски.

— Ты так могла и шею сломать, — продолжает Ахмедов без эмоций, что совсем не сочетается с его бесстыжими касаниями. — Теперь я должен убедиться, что ты можешь норматив сдать. Прежде чем тебя допускать.

И видимо, под «убедиться» он подразумевает облапать меня по полной. Потому что сейчас делает именно это. Нагло ощупывает, будто свою собственность осматривает. Сжимает попу. Снова накрывает ладонью грудь. Стискивает.

За его массивной фигурой другим ребятам этого не видно.

Но я-то чувствую! Еще как весь этот беспредел чувствую…

Еще слышу, как он дышит мне в затылок. Часто и тяжело.

— Могу, — бормочу, начиная еще более отчаянно дергаться в его руках. — Все могу сдать. Пусти меня, пожалуйста.

— А вдруг растяжение? Травма? — невозмутимо выдает Ахмедов, но его прикосновения меньше всего похожи на осмотр. — Я должен знать.

Другую девчонку он сегодня в медпункт с такой проблемой послал. Даже не глянул. А теперь…

Стоп, точно!

Визжу. Изо всех сил. Так, что Ахмедов меня все же отпускает. Скорее от неожиданности, но это не важно. Главное — отпустил.

— Рука, — выпаливаю, растирая предплечье, и под его тяжелым немигающим взглядом каждое слово дается с трудом, но я заставляю себя продолжать: — Очень рука болит. Мне к врачу надо. В медпункт.

+++

теперь посмотрим визуал Аси:) вот такая красота получилась. Большая благодарность Тане:)

16

По глазам Ахмедова видно, что он не верит ни единому моему слову. Но это не важно. Задержать меня здесь больше не может.

— Я… пойду, — выпаливаю.

Резко разворачиваюсь, уже готова броситься прочь.

— Справку не забудь, — хриплый голос ударяет в спину.

Невольно оборачиваюсь.

— Справку?

— Из медпункта, — криво усмехается Ахмедов. — Освобождение.

— Д-да, — нервно киваю. — Конечно.

И больше не медлю ни секунды. Стараюсь как можно скорее убраться из поля его зрения, чтобы не искушать судьбу.

Хорошо хоть на эмоциях не выдала, будто у меня проблемы с ногой. Про руку просто первое подвернулось. Даже не думала.

Сейчас я чуть ли не бегу, только бы скорее оказаться подальше от него.

Придется что-нибудь выдумать в медпункте. Рука у меня в порядке. Но можно сказать, голова болит. Нет, слишком незначительный симптом. Тогда… живот. Точно! Первый день месячных может быть очень болезненным. На это и пожалуюсь. В школе многим девчонкам писали освобождение именно по такой причине. Если повезет, уговорю медсестру выдать мне справку на пару дней. А там, надеюсь, наш тренер вернется. Ну не приставят же к нам Ахмедова навечно.

Захожу в центральный корпус. Он выглядит непривычно пустынным. Привыкла всегда быть в компании других студентов. Раньше не оказывалась тут, когда все на парах.

Сворачиваю в нужное мне крыло. Безотчетно обнимаю себя руками, проходя вперед по коридору.

Что это?

Нервно оборачиваюсь.

За спиной никого. Хотя послышался шорох. Будто… кто-то двинулся следом за мной.

Ладно. Если встречу здесь кого-то, скорее всего либо препода, либо такого же студента-первокурсника.

Ахмедов за мной не пойдет. Не оставит же ребят без присмотра, раз его тренером назначили. Еще не все сдали нормативы.

Марата не встречу, а значит можно выдохнуть.

Хотя…

Перед глазами мелькает похабная ухмылка Данила, который приставал ко мне в столовой. Потом всплывают надменные лица Камиллы и Юлианы.

Вообще, тут все больше тех, с кем мне бы совсем не хотелось столкнуться в пустом коридоре.

Ускоряю шаг, поглядываю по сторонам.

Неуютно. Тревожно. Становится еще сильнее не по себе. Но я немного успокаиваюсь, увидев указатель медпункта.

Открываю дверь, прохожу в очередной коридор.

Заглядываю в приемную — там никого. Иду дальше и чуть не спотыкаюсь. Чудом умудряюсь удержать равновесие.

На этот раз шнурки развязываются по-настоящему, и я присаживаюсь, чтобы быстрее привести их в порядок.

— Нужно избавиться от тела, — раздается мужской голос поблизости. — Чем быстрее, тем лучше.

Что?..

— Вы же понимаете, это единственный вариант в сложившейся ситуации, — добавляет. — Никто не должен узнать о таком… хм, прискорбном инциденте. Это может негативно повлиять на имидж академии. Более того, если начнется полицейское расследование, ситуация вовсе выйдет из-под контроля и нечто подобное в итоге вполне способно привести к абсолютно непредсказуемым последствиям.

Услышанное заставляет заледенеть.

Заторможенно перевожу взгляд на дверь сбоку. Она слегка приоткрыта. Кажется, голос доносится оттуда.

Стоп, я, наверное, что-то не так понимаю.

Ну да, верно. Не могут же тут на полном серьезе обсуждать, как…

— Вы хотите, чтобы я помогла скрыть труп? — слышится напряженный женский голос. — Стала соучастницей преступления? Вы… о чем вы меня просите? Я врач, а не…

— Боюсь, вы еще не до конца вникли в принципы работы здесь. В те ценности, которые являются ключевыми для нашей академии.

— Спрятать труп? — нервно повторяет женщина. — Это ваши ценности?

— Для нас главное — безопасность наших студентов. Вне зависимости от того, кто и что из них сделал. И как бы не развивались события, мы должны в первую очередь отстаивать их интересы. К тому же, я не прошу вас ничего прятать. Тут скорее надо полностью уничтожить следы, чтобы никаких вопросов не было.

Мне кажется, от этих слов у меня волосы начинают шевелиться на голове.

— Вы же знаете, куда устраивались. С вами проводили собеседование. И не одно.

— Да, но…

— Вы в курсе, кто у нас проходит обучение. Князевы. Ахмедовы. Другие представители влиятельных семей. Всех сразу и не назвать.

Он перечисляет мафиозные кланы.

Князевы. Ахмедовы.

Это же мафия.

И… похоже, в универе произошло убийство. А теперь тут пытаются скрыть следы преступления.

Кто этот человек? Так, мне нужно пойти к ректору. Нужно все ему рассказать. Лихорадочно поправляю шнурки. Осторожно приподнимаюсь.

— Вы не можете просить меня о таком, — голос врача срывается будто она на грани истерики. — Не можете. Это слишком.

— Здесь никто не просит, — слышится ледяной тон, от которого у меня внутри все в момент обрывается. — Вы сделаете то, что требуется. Других вариантов нет.

Этот человек уже не просто говорит. Он режет. Рубит каждое слово.

Проклятье.

Этот голос мне знаком.

Уже не надо идти за ректором.

Он здесь. За дверью. Отдает приказ избавиться от тела.

— Мой помощник дал вам четкие инструкции, — холодно продолжает ректор. — Действуйте.

Женщина всхлипывает. Другой мужчина снова начинает что-то говорить, но я уже не слышу, просто не способна разобрать его слова от дикой паники, которая захлестывает меня.

Начинаю пятиться назад.

Не нужно мне в медпункт. Ни сегодня, ни вообще. И… меня здесь просто не было. Вот. Не было, а значит, я и не слышала ничего.

В этот момент мой нервно мечущийся по сторонам взгляд наталкивается на зрачок камеры.

Боюсь, что теперь попаду в переплет похлеще, чем с Ахмедовым.

+++

Друзья, промики и скидки для вас:)

На книгу Варвар

y04othew

pT47VVVN

Варвар (на нее также хорошая скидка) https://litnet.com/shrt/lX7S

На книгу Любовь Сурового

Mc1bHGfb

60xZ0Bin

Любовь Сурового (на нее хорошая скидка) - https://litnet.com/shrt/lXUS

17

На негнущихся ногах выхожу из медпункта. Руки предательски дрожат, но я как можно осторожнее стараюсь прикрыть дверь, чтобы громко не хлопнуть. Не хватало только сейчас привлечь к себе внимание.

Некоторое время просто стою посреди пустынного коридора. Пытаюсь отойти от шока.

Но долго здесь задерживаться тоже нельзя.

Куда идти?

На ум приходит только женская раздевалка. До конца урока осталось недолго. Пережду это время там. Туда и направляюсь.

Меня настолько сильно колотит, что едва разбираю дорогу. Оказавшись в самой раздевалке, просто безвольно опускаюсь на ближайшую лавку. Смотрю перед собой. Обнимаю себя руками, рефлекторно пытаясь унять лихорадочную дрожь, которая ледяными волнами пробегает по телу.

В универе кого-то убили. Ректор заставляет врача спрятать труп.

Да, на фоне такого мои неприятности с Ахмедовым кажутся полной ерундой. Как и задания для посвящения в студенты. Как и наезды Камиллы, Юлианы.

Все сразу отходит на другой план.

Надо что-то делать.

Только что я могу?

Горечь разливается во рту, когда понимаю, что сейчас единственный вариант для меня — молчать. Обо всем. И лучше всего просто постараться этот кошмар забыть. Иначе — хуже будет.

Мерзко от такого осознания. Противно.

Но это подсказывает ум.

И если посудить, а как еще поступить? Пойти в полицию, где никто не станет меня слушать? Если сам ректор в курсе, еще и поддерживает такое, то…

Не могу больше спокойно сидеть. Поднимаюсь, начинаю расхаживать по раздевалке то в одну сторону, то в другую.

В ушах до жути шумит от гулких толчков крови.

Знаю, выбора у меня все равно нет. Учебный год уже начался. В другой вуз перейти не смогу. А тут каждый день на счету. Нужны деньги.

Надо думать про дядю. Про то, как поскорее найти подработку. И кто знает? Может быть, я смогу найти другую клинику для него? Другое лечение? Может быть, он однажды выйдет из комы?

А этот случайно подслушанный разговор лучше всего стереть из памяти.

Да. Именно так.

Резко разворачиваюсь, уловив звук позади. Замираю, будто вкопанная.

Марат.

Стоит в дверях, небрежно привалившись плечом к косяку. Полностью заслоняет своей крупной фигурой проход.

— Это женская раздевалка, — выпаливаю, с трудом двигая пересохшими от волнения губами. — Ты… не должен здесь быть.

Говорю это, и понимаю, что он и в этом корпусе быть не должен. Но ему как-то наплевать.

Марат ничего не отвечает. Продолжает пристально на меня смотреть.

Нервно бросаю взгляд в сторону. На часы. Пара еще идет.

— Занятия, — выдавливаю. — Нормативы.

Получается не слишком осмысленно. И я пробую сформулировать фразы иначе, но в следующий момент Ахмедов шагает вперед, захлопывает за собой дверь, рывком задвигая щеколду. Изнутри.

Мысли разом вылетают из головы.

Бросаюсь прочь.

Однако он настигает меня за считанные секунды. Зажимает возле шкафчиков. Крупные ладони вбиваются в железные дверцы по обе стороны от меня. Мигом заключают в капкан.

— Ты что, — выдаю нервно. — Ты…

— Ну что? Где справка? — хрипло спрашивает Ахмедов.

Из моего горла вырывается приглушенный возглас.

— Ты вроде в медпункт собиралась, — небрежно продолжает Марат, дальше оглядывая меня недобрым взглядом

— Да, я… — чуть дышу.

— Предъяви.

Вскидываюсь, глядя на него.

— А?

— Справку покажи, — бросает Ахмедов и в его глазах загораются такие искры, от которых мне становится дурно. — Или мне самому поискать?

Ответа он не дожидается.

Наверное, даже секунды не проходит, как его ладони уже оказываются на мне. Проходятся уверенно. Грубо. Даже жестко. И… касаются меня там, где никакой справки быть не может.

Вскрикиваю. Луплю его ладонями по рукам, пинаю по ноге, но он будто и не замечает моего сопротивления.

— Нет у меня никакой справки, — выпаливаю. — Ай! Пусти… пусти меня!

Одна его ладонь моментально накрывает мой рот. Вторая задерживается на груди. И никакая одежда не защищает от жара, исходящего от Ахмедова.

— Тише, — бросает он мрачно. — Не ори.

Склоняется надо мной.

Его сверкающие глаза прямо перед моими. Буквально впиваются. Кажется, будто еще сильнее вспыхивают сейчас.

— Пары идут, — заявляет Ахмедов. — Хочешь занятия сорвать? Мало тебе, что прогуливаешь?

Как будто его вообще хоть немного заботит дисциплина в универе.

Одна рука так и зажимает мой рот. И мне остается лишь возмущенно мычать, нервно дергаться, когда вторая рука пускается в путь от груди к животу.

Медленно. Нарочито небрежно.

Снова вскрикиваю. Но его ладонь глушит звук. Пытаюсь снова лягнуть его, сильнее бью кулаками по крепким рукам. Стараюсь убрать его ладонь от своего рта. Но он встает так, что это все бесполезно.

— Смотри, какая ты плохая девочка, — хрипло произносит Ахмедов, игнорируя любые протесты. — Никак не угомонишься.

И трогает меня так, что визжу. Касается между ног. Нагло, уверенно, будто полное право имеет. На все!

Вот урод…

Извернувшись, чудом умудряюсь укусить его за руку. Впиваюсь изо всех сил. И он все же убирает ладонь от моего лица.

— Ах ты сучка, — выдает Ахмедов.

Только закричать в голос не успеваю.

Марат тянет меня за волосы, заставляя запрокинуть голову назад. И опять закрывает мой рот. Буквально впивается поцелуем.