Я не прощу-2

Глава 1

— Давай, Волошин! Давай же, ну! — резкий окрик тренера заставляет мое сердце сжаться. Сегодня важный день. Сегодня моему сыну исполняется восемь лет. Я с утра одета по-спортивному: джинсы, футболка и легкие кеды. Длинные волосы собраны в «хвост».

Здесь, на трибуне городского стадиона, я переживаю по-настоящему, и крепкая рука мужа не успокаивает. Ведь там, на футбольном поле, за успех команды сражается мой сын. Жаркий август в разгаре, мяч летит через поле, Артем на воротах. В голубых, еще детских, глазах такая уверенность, что по коже летят мурашки.

Команда на подхвате, ребята слаженно пасуют мяч друг другу, и вдруг соперник врывается в круг и уводит подачу. Удар, и мяч летит в ворота.

Сосредоточившись, мой сын прикрывает ворота, отбивает подачу, но быстрый соперник с хамоватой усмешкой успевает поставить ему подножку. Артем летит на жесткое покрытие. Пытается встать на ноги и бледнеет.

Мое сердце обрывается и летит куда-то вниз. С губ срывается вскрик.

— Олег, что с ним?!

Макаров хмурится.

— Сейчас разберемся.

Торопливо целует меня в макушку, будто успокаивая, и пробирается к через трибуны к полю. Я дергаюсь, бегу за ним следом. Просто не могу оставаться на месте, когда с моим сыном произошло что-то нехорошее.

Слышен свисток — матч остановлен.

— Я не уйду! До конца игры совсем немного! Я лучший вратарь! — сопротивляется замене мой сын. Стиснув зубы, он пытается вернуться к воротам, но нога совсем не слушается, и он зло смотрит на задиру из команды соперников, который вывел его из игры.

— Оль, побудь с ним, я подгоню машину. Похоже, придется ехать в травмпункт, — озабоченно командует Олег. — Отцу позвони, он же нас искать будет!

Объятая тревогой, я киваю. Заставляю Артема сесть на лавку и достаю из кармана мобильник.

Взлохмаченный, взмокший, Артем похож на злого воробышка. Отчаянно рычит, специально отодвигаясь от меня подальше.

— Мам, не надо меня жалеть! И гладить тоже не надо! Хочешь, чтобы в команде засмеяли?!

— Ох уж этот твой футбол! — шепчу, едва сдерживая слезы и начинаю набирать номер отца.

Два года назад Артем заявил, что хочет стать футболистом. С тех пор наша семейная жизнь похожа на один бесконечный футбольный матч: мы проводим время на тренировках и соревнованиях, и нет ни одного матча, который пропустили бы по телевизору. Втянулись все: мой папа, Олег и даже Прохоровы!

А ведь я была уверена, что Артему надоест и он быстро бросит футбол. Но я ошиблась: ребенок упорно идет к цели.

…В машине мы молчим. Я помогаю сыну прикладывать холод к поврежденной ноге, Олег уверенно гонит авто вперед, к ближайшему травмпункту.

— Сходили на матч! — вздыхаю я.

А ведь у нас были планы: сначала матч, потом поход в пиццерию и в парк развлечений. Теперь же нас ждет больница.

Олег ловит мой взгляд в зеркале.

— Оль, ну хватит драматизировать! Подумаешь, растяжение? — строго резюмирует он. — Ничего страшного. Пиццу можно и домой заказать.

— Артем, как нога? Больно? — не унимаюсь я.

Сын, стиснув зубы, отрицательно мотает головой, но опухшая лодыжка намекает на то, что растяжением не отделаемся.

В травмпункте нас отправляют на рентген, а следом накладывают гипс.

Две недели полного покоя.

— А как же тренировки?! — Артем растерянно смотрит на травматолога своими ясными голубыми глазами.

Тот разводит руками.

— Хочешь вернуться в спорт — соблюдай все рекомендации. Травмированные футболисты на поле не нужны.

— Это все Кузьмин виноват! — сжав кулаки, рычит мой сын. — Ну ничего, смеется тот, кто смеется последним! Матвей говорит, что в бою побеждает тот, кто умеет затаиться и ждать. Я подожду!

В его глазах плещется такая ярость, такая решимость, что мне становится страшно.

Олег понимает, что Артем не позволит ему донести его до машины, и подставляет мальчику свой локоть.

— Так, герой, опирайся.

Тот осторожно соскальзывает с топчана на здоровую ногу и впивается Олегу в руку.

В коридоре уже дежурит мой папа. Он должен был подъехать на матч чуть позже, сразу с ночного дежурства, а получается, приехал в больницу.

— Артем, как это случилось?! — Папа встревоженно смотрит на внука.

— Кузьмин, сука, подрезал!

— Артем, что за слова?! — вспыхиваю я.

— Ничего, до свадьбы заживет, — ободряюще улыбается тестю Олег и тут же строго смотрит на пасынка. — А ты при маме чтобы не выражался! Никогда! Запомни!

Папа приходит на помощь, и они вдвоем с Олегом ведут Артема по узкому коридору отделения травматологии к выходу. Сжимая в руках сумочку, я бегу следом за ними. Не верю, что это происходит с нами!

Пицца, приставка и телевизор — какой печальный конец летних каникул! И это в день рождения.

— Артемка, а ты книжку почитай, все веселее будет, — подмигивает внуку мой папа.

— Деда Ваня, я их еще в июле все перечитал.

— И «Тома Сойера» прочел?

— Прочел, дедушка.

— А «Приключения Электроника» читал?

— Не читал.

— Отлично! Завтра я тебе эту книгу привезу. А еще фильм можем посмотреть.

— Как скажешь, дедушка.

Я хлопочу на просторной уютной кухне с французскими окнами —выкладываю купленную по дороге пиццу, достаю стаканы под лимонад. Не могу скрыть огорчения.

Олег заглядывает на кухню.

— Вот ты где! — ободряюще улыбается он и, не получив ответной улыбки, осторожно прижимает меня к себе и целует в макушку.

— Оленька, давай, успокаивайся. Все в порядке. Так иногда бывает. У тебя сын растет. Мальчишки все такие.

Руки сразу опускаются, я тяжело вздыхаю. Прижимаюсь к Макарову всем телом, прикрываю глаза. Разворачиваюсь, обвиваю его крепкую шею руками.

— В кого он такой упрямый, Олежек? — шепчу тихо.

Макаров пожимает мощными плечами.

— Целеустремленность — это хорошо. Это по-мужски, Оль! Или ты хочешь, чтобы он за твою юбку держался, нос боялся высунуть?

Глава 2

Поздним вечером, когда гости расходятся, я усаживаюсь в комнате сына с телефоном.

— Какие фотографии получились красивые! Выложу в сеть, чтобы тетя Надя и Матвей посмотрели сегодня вечером, — улыбаюсь лежащему в кровати Артему. Ласково глажу его еще влажные после купания волосы. Сердце сжимается от нежности: мой любимый воробышек.

— Мам… — подает голос сын.

— Что, милый?

— А как думаешь, отец наши фотографии смотрит?

Я вздрагиваю. Смотрю на сына с тревогой.

— Почему ты спрашиваешь? — интересуюсь тихо.

— Ребята говорят, что я безотцовщина! — отворачивается хмуро. — Что отец меня бросил, поэтому я никогда не стану профессиональным футболистом.

— Да что они себе позволяют?! — выпаливаю, ощущая свою беспомощность перед детской жестокостью.

Руки противно дрожат, и я напряженно сглатываю.

— У тебя есть я, сынок. Есть дядя Олег, есть дядя Витя! Разве этого мало?!

— Почему отец от меня отказался, ма? Почему?! — зло откидывая одеяло в сторону, выкрикивает Артем.

Его губы сжимаются в тонкую полоску, дрожат. В голубых глазах плещутся слезы.

— Я ведь каждый раз, когда на воротах стою, думаю: вот бы он увидел, от кого отказался! Узнал бы, что я — самый лучший вратарь, и подавился своим отказом!

Перед глазами поплыли воспоминания о том дне, когда Андрей женился на красивой Стефании и во всеуслышание объявил, что не знает меня и сына. Он ведь и в письменном виде отказался от Артема… А тот навсегда запомнил, как отец сказал, что ребенок обознался. Честно говоря, я надеялась, что со временем сын забудет тот день. Но нет! Воспоминание, как яркая вспышка, даже пять лет спустя живет в его сознании.

— Поверь, так лучше для всех, — погладив его по взъерошенным волосам, шепчу осторожно. — Дядя Олег теперь твой папа. Он — твоя защита и опора.

Артем сжимает кулаки.

— А я хочу, чтобы мой настоящий папа страдал! Страдал от того, что отказался от меня!

— Он страдает. Поверь, твой настоящий папа кусает локти.

— Я нашел его аккаунт в сети, — помолчав немного, признается сын.

— Зачем, Артем?!

— Хочу видеть, как он живет! Знаешь, какой он богатый?! У него в Москве дом — как наши десять квартир вместе взятых!

Я растерянно смотрю на сына.

— Сынок, хочешь совета? — произношу осторожно. — Не вороши. Папа вычеркнул нас из жизни, а значит, мы будем жить дальше без него. И не смей больше заглядывать на чужие странички! Подглядывать нехорошо! А денег у нас достаточно. Нечего на чужой достаток смотреть!

— Как ты не понимаешь, мама?! Я просто хочу, чтобы он был! Дядя Олег ведь общается с Матвеем, хоть они и не живут вместе! А я чем хуже?! Почему от меня отказались?!

— Ты ничем не хуже, сынок. Это твой папа намного хуже, чем дядя Олег. Понимаешь? Дело не в тебе. Дело в нем.

Я нервничаю.

Не зная, что сказать еще, начинаю выкладывать фотографии в сеть. Руки мелко дрожат от волнения. «Дался ему этот отец!» — размышляю с досадой.

Летят восторженные поздравления от сотрудников адвокатской конторы, в которой я уже пять лет тружусь вместе с Олегом и его отцом.

Артем понимает, что разговор окончен. Насупившись, утыкается в планшет. Мне неловко, но я не знаю, что еще сказать на эту тему. Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы мы с Маргаритой в тот день не пошли на набережную за мороженым, не наткнулись бы на пышную свадьбу Андрея и его помощницы, и Артем бы не запомнил так ярко момент, когда отец во всеуслышание объявил, что не знает мальчика.

— Не сиди долго в интернете, милый, — прошу его, прежде чем уйти из комнаты.

— Ладно, — угрюмо бурчит он.

Я целую его в макушку.

— С днем рождения, — шепчу, улыбаясь, и он на миг тянется ко мне. Прижимается к моей груди крепко-крепко, и я понимаю: в глубине души этот нахохлившийся воробышек все еще мой ласковый малыш. В моих глазах стоят слезы. Как же я его люблю!

Заботливо поправляю одеяло, включаю ночник и покидаю детскую комнату.

Спускаюсь по красивой лестнице с коваными перилами на первый этаж нашей двухуровневой квартиры.

На кухне все сверкает чистотой. Олег как раз включает посудомоечную машину.

— Принимай работу, красавица! — широко улыбается мне.

Я с изумлением осматриваю кухню. Поверить не могу, что он все убрал! Я думала, мне придется возиться еще час…

— Награда будет? — Хватая меня за талию, Макаров игриво касается губами моей шеи.

— Еще какая! — обещаю ему. Не успеваю опомниться, как он подхватывает меня на руки. Вскрикиваю от неожиданности, обвиваю его шею руками, смеюсь, а он уже опаляет мои губы полным страсти поцелуем.

— Мне надо принять душ, — шепчу тихонько.

— Отлично! Я давно мечтал потереть тебе спинку…

Не успеваю ахнуть, как он заталкивает меня в ванную комнату.

Мы целуемся, как подростки, украдкой и с наслаждением. Олег нащупывает кран, врубает горячие струи воды и подталкивает меня к краю ванны.

Я прикрываю глаза. Позволяю ему себя раздеть. Меня бросает в дрожь от его жарких прикосновений.

Струи воды расслабляют. Олег так близко, что я ощущаю его дыхание. Чувствую, какой он твердый, наполненный желанием, и от этого плавлюсь в предвкушении.

Макаров не спешит. Желая растянуть удовольствие, медленно водит по моей спине и плечам мочалкой, истекающей пеной с ароматом миндаля. Касается груди, живота, и это жутко заводит. Я становлюсь податливой в его объятиях. Вода стекает по его мощной груди бесконечными струями, и я все крепче прижимаюсь к нему. Его губы скользят по моим губам, руки откровенно поглаживают и властно сжимают мои бедра.

Вдох, и Олег прижимает меня спиной к прохладному кафелю. Его руки мнут мою грудь, дерзко играют с сосками, а его естество упирается мне в низ живота, заставляя податься навстречу. Перед глазами все плывет от дикого, ни с чем не сравнимого возбуждения.

Олег подхватывает меня под бедра. Под струями воды я шлепаюсь влажной спиной о кафель и обхватываю руками его за шею. Он врывается в меня резко, сильно, заполняя собой без остатка, и с моих губ срывается стон.

Глава 3

Андрей Соколовский

«С днем рождения!»

«Сыночку расти большим!»

«Красавец!» — гласят надписи под яркой фотографией. В ленте мелькает семейное фото: счастливые родители, подрастающий мальчик.

Андрей Соколовский откидывается в мягком кресле. Потирает колючий подбородок. Жадно смотрит на фотографии, которые несколько минут назад выложила в сеть Ольга.

Его сын. Наследник. Мальчик, которого он так ждал!

Горько ухмыльнувшись, Андрей подхватывает бутылку коньяка и наполняет до краев красивый бокал из камня.

— С днем рождения, сынок! — выдыхает поздравление и залпом опрокидывает в себя всю порцию коньяка.

Сердце сдавливает тоска. Пять лет назад Андрея Соколовского вынудили написать отказ от собственного сына, и не прошло ни дня, чтобы он не вспоминал Артемку. Сегодня там, на фото, вместо бывшего следователя Макарова рядом с Ольгой должен стоять он, Андрей Соколовский!

Но Андрей очень далеко от своего сына. Их разделяют тысячи километров.

Столица благодушно приняла в свои щедрые объятья зятя господина Орловского. У Андрея появилось все, что пожелает душа. Но деньги и связи не давали того, к чему так отчаянно рвалась его темная, погрязшая в пороке душа. Не было с ним рядом тех, кого он считал настоящей семьей — Ольги и родного сына. Ох, как же Андрей жалел, что отказался в свое время жениться на любимой женщине после того, как у него родился маленький наследник! Каким же глупым сейчас казался ему его девиз «Человек должен быть свободен!» А ведь Ольга ждала от него предложения. Он же по ее глазам видел! Робкая надежда, затаенная печаль… У нее в семье было не принято жить в гражданском браке. Она все ждала, ждала от него предложения, а он упорно не желал его делать — просто так, из вредности. Кто они такие, эти Волошины, что Ольга так переживает из-за отсутствия печати о браке в паспорте?!

А теперь… Кому нужна свобода, когда рядом нет самых дорогих сердцу людей?! Потерял Андрей Олю, потерял любимого и единственного сына. Жалел о своем глупом эгоизме до скипа зубов каждый день, каждый час, а изменить ничего нельзя.

В приоткрытую дверь слышно, как его глупая женушка воркует с маленькой дочкой.

Что-то громко катится, и раздается детский плач.

Андрей морщится и снова смотрит на фотографию. Проклятому тестю не удалось выжечь в нем одержимость Ольгой Волошиной и ребенком. Он тайком следил за их жизнью. Знал об Артеме почти все: в какой школе учится, за какую команду играет в футбол, переживал вместе с фотографиями каждый триумф и каждое поражение своего любимого сына.

Умом Андрей понимал: пока Артем является приемным сыном Олега Макарова, он в безопасности. Никто не станет травить ребенка, от которого официально отказались. Но сердце его сжигала черная тоска по мальчишке. Как же ему хотелось быть рядом с сыном, помогать в трудные минуты, воспитывать, поддерживать! Но, увы, ему, Андрею, оставалось лишь с глухим отчаянием наблюдать за тем, как другой мужчина собирает все лавры на родительском поприще: Олег Макаров на законных основаниях спал в одной постели с Ольгой и воспитывал его сына. В отличие от Андрея Олег не раздумывая, дал Ольге свою фамилию. Сейчас на фоне благородного Макарова Андрей казался себе жалким.

Детский плач в гостиной не прекращается.

— Стеша, почему Мелания плачет?! — раздраженно кричит Андрей в приоткрытую дверь.

Ответа нет.

С губ Соколовского срывается ругательство. Видимо, его женушка заперлась в ванной и оставила дочку без присмотра.

Поднявшись со своего кресла, Андрей идет в гостиную.

Мелания страдает аутизмом, и ее нельзя оставить одну ни на миг. Она всего боится, бьется в истериках и не всегда понимает, чего от нее хотят. Нанятый педиатр из самой лучшей детской больницы убеждала Соколовских, что если с ребенком заниматься комплексно, то можно будет добиться улучшения. Заниматься комплексно Стеше наскучило через две недели, и она бросила это дело, махнув рукой на больного ребенка.

Прикованный к идиотке-жене невидимой, но очень крепкой и тяжелой цепью, Андрей Соколовский старался принять посланное судьбой наказание, как данность.

Он был женат на Стеше пять лет и все это время пытался смириться со своей участью, но после того, как она во время одной из ссор заявила, что ребенок не его, ему казалось, что он получил удар под дых. Надо же, а он думал, что глупая кукла уже ничем не сможет его удивить!

Тайком от жены и влиятельного тестя Соколовский сделал тест на ДНК. Тест показал полное отсутствие родства с ребенком.

Проклятая Стеша умудрялась каждый раз пробивать дно! Она была слаба на передок и изменяла Андрею чаще, чем выполняла супружеский долг.

Многочисленные связи ее отца позволяли ей заводить романы с влиятельными мужчинами на стороне. Карьера Андрея Соколовского благодаря связям тестя тоже шла в гору, тут было грех жаловаться. Связи тестя постепенно становились и его связями. Дом тестя постепенно становился и его родным домом тоже.

Увы, все остальное казалось ему страшным сном. Ну не могла реальность быть настолько вывернута наизнанку! Жуткий сон начался после ухода от него Ольги Волошиной, и он не заканчивался уже пять лет. Шлюха-жена, чужой больной ребенок — что может быть хуже?!

Соколовский выходит в гостиную. Мелания сидит на полу и с воем раскачивается из стороны в сторону.

Он подхватывает девочку на руки.

— Тише, тише. Все хорошо, Мели… Все хорошо, папа здесь…

Вой постепенно прекращается. Девочка успокаивается.

Как ни странно, но маленькая Мелания вызывает у Андрея жалость. Он привык слышать ее голосок и немного странный смех, и у него нет к ней ненависти. Иногда Андрею даже кажется, что он испытывает привязанность к отродью, которое ему навязали: в конце концов, ребенок не виноват в том, что его мамаша набитая дура.

Стеша выскальзывает из ванной комнаты в вечернем платье. Зажав под мышкой клатч, она на ходу вдевает в ухо бриллиантовую сережку и благоухает какими-то приторно сладкими духами.

Глава 4

Ольга

Выходные быстро пролетают. Глазом моргнуть не успеваешь, а уже понедельник.

В связи с травмой Артема с раннего утра у нас в квартире царит хаос.

Еще нет восьми утра, а в квартиру уже нагрянули мои родители. У папы — стопка книжек под мышкой, у мамы готовы блины с мясом.

Артем спит в своей комнате крепким сном, а вот Олегу повезло меньше.

— Олежек, давай еще блинчик? — Моя мама стоит над Макаровым.

— Мама, я же лопну! — Он пытается впихнуть в себя невозможное.

— А я тебе чайку еще кружечку налью!

Я стою в ванной комнате у зеркала и задумчиво сжимаю в руках пачку с противозачаточными таблетками. Принять? Или пропустить?

Телефон вибрирует сообщением.

«В обед будем в городе. Встречать нас не надо, доберемся на такси».

Это сообщение от Нади, бывшей жены Олега. Сегодня к нам приезжает в гости Матвей, и от этого все кажется мне еще печальнее. Матвей проведет у нас десять дней, и Олег запланировал широкую развлекательную программу, рассчитанную и на Артемку, только тот теперь вне программы. Его удел — диван и телевизор. Даже представить страшно, как будет переживать Артем, что не сможет участвовать в развлечениях сводного брата и отчима!

Как бы ни пытался мой папа развлечь его книгами, это не сравнится с теми развлечениями, что предлагает Олег.

Следом за первым сообщением летит второе:

«Мы с Матвеем заедем к вам в офис. Он соскучился по деду. Хочешь, пообедаем вместе?»

Улыбаюсь.

Пишу ответ:

«Даже не спрашивай! Конечно, хочу».

С Надей легко. С ней можно обсудить то, что невозможно с другими. Она понимает меня лучше всех: ведь она была замужем за Олегом. Да, со стороны, наверное, звучит странно, но я дорожу нашей с ней дружбой.

— Оль! — Макаров стучит в дверь ванной. — Тебе еще долго? Давай, открывай, пока меня здесь до смерти блинами не закормили!

Отпираю замок.

— Надя прислала сообщение. Они будут в конторе к обеду, — сообщаю мужу.

— О, а мне она, значит, отписаться не пожелала! — озадаченно фыркает он.

— Она сказала, чтобы ты их сегодня не встречал. Они на такси доберутся.

— Ладно, тогда без меня обедайте. Я сейчас поеду в суд, а потом задержусь в следственном комитете. Достали уже с этой фабрикой! Надеюсь, сегодня судья примет окончательное решение, и все закончится.

Олег оттесняет меня от зеркала, наносит масло на короткую и стильную рыжеватую бороду и одновременно пускается в объяснения по одному из новых дел, которое зашло в тупик.

Я наношу на запястья цветочные духи, понимающе киваю и украдкой любуюсь им. Все же какой Олег классный! Этот пронзительный взгляд серых глаз, волевые черты лица, волосы, будто выгоревшие на солнце! А чего стоят его крепкие объятия!

Олег продолжает что-то говорить. Вздыхаю: уж о деле фабрики я хорошо наслышана! Олег состоит в коллегии адвокатов, ведет больше десятка клиентов, и его рабочий день, несмотря на свободный график, загружен до отказа. Но иногда попадаются такие клиенты, которые весь процесс выбивают из колеи. Судебные тяжбы между владельцами крупнейшей в стране мебельной фабрики, расположенной неподалеку от нашего города, очень напряженные. Никто не хочет уступать свои права. Да что там говорить — молодые и наглые новые хозяева фабрики просто совершили рейдерский захват! Но не на тех напали! Нынешний владелец крепкий орешек. Ни в какую не хочет отступать от того, что принадлежит ему лично. Топчутся на месте, вот Олег и злится. Столько крови попили эти тяжбы, что уже хочется только одного: чтобы здравый смысл взял вверх и стороны остановились хоть на чем-то.

Олег ловит в зеркале мой взгляд. Я улыбаюсь. Обнимаю его за шею.

— Ты справишься, я в тебя верю, — шепчу ему в губы, с удовольствием вдыхая кедровый аромат.

— Эх! — Он подхватывает меня за талию, подмигивает, касается колючей щетиной моих губ и торопливо выходит из ванной комнаты.

Несмотря на ранний подъем, из дома мы выбираемся с опозданием.

Олег достает ключи от машины, я быстро забираюсь на переднее сиденье. Поправляю белоснежную блузку с короткими рукавами, разглаживаю строгую офисную юбку.

— Снова жара будет, — отъезжая от парковки, недовольно произносит Макаров. — Когда уже долгожданная прохлада придет?!

Я развожу руками.

— Прогноз погоды ничего не обещает.

— Вот бы в отпуск сорваться… Как же я люблю море в августе!

Олег мечтательно вздыхает, прожигает меня коротким взглядом, касается моего колена и с вожделением поглаживает его.

Я его понимаю: он устал.

За пять лет совместной жизни мы с Олегом, где только не побывали! Объездили на машине всю Европу, отдыхали в Испании, несколько раз летали на Кипр. Но больше всего мне понравился наш отпуск в Греции. Туда мы отправились в прошлом году на четвертую годовщину свадьбы. Летали только вдвоем, Артем оставался с моими родителями. Отпуск прошел волшебно!

Я усмехаюсь.

— Об отпуске я уже и не мечтаю. Скоро школа, какой отпуск? В этом году все как-то скомканно получается.

— А как же пять лет совместной жизни? Такая дата, надо обязательно отметить!

С моих губ не сходит улыбка.

— Маргарита и Витя требуют банкета, — сообщаю лукаво.

Олег оживляется. С восторгом начинает планировать:

— Это же надо в ресторане помещение заказать! И музыкантов, и тамаду! Раз никуда не едем, отметим на широкую ногу? Платье вечернее тебе купим, красивое…

Я смеюсь. Мне нравится, когда Олег в хорошем расположении духа. Но, честно говоря, больше всего на свете мне хочется совсем не банкета на нашу годовщину, и не платья. Я хочу, чтобы фабриканты наконец успокоились и разошлись с миром.

Около девяти часов утра Олег высаживает меня возле офиса в самом центре города.

— Все, Оль, до встречи вечером! — Он торопливо целует меня в губы. — Если освобожусь чуть раньше, отвезу тебя в магазин, выберешь платье. Хочу, чтобы ты была красавицей в годовщину нашей свадьбы!

Глава 5

Еще утро, он августовская жара уже дает о себе знать.

Машина свекра стоит на парковке. Поднимаюсь на второй этаж. В кабинете адвоката Макарова гости. Напрягаюсь. Меня о гостях не предупреждали, а ведь я в курсе всех дел свекра.

Грубый мужской голос за дверью заставляет меня притихнуть.

— В общем, слушай сюда, отец. Я дважды повторять не стану! — басит неизвестный. — Передай своему сыну: если он не прекратит добиваться справедливости, я за ответом не постою. Пусть другими делами занимается, а в наши разборки не лезет. Если я решил, что фабрика останется за мной, значит, так тому и быть. У меня связи и бабки. А на ваш закон мне плевать с самой большой колокольни!

Грохот стульев заставляет меня вздрогнуть. Дверь распахивается, и я замираю от страха. На пороге трое бандитов. Глазищи дикие, злые, во взглядах ничего человеческого. Накачанные мускулы, бычьи шеи, черные бороды — кажется, все светлое и доброе утекло в мышцы, а в черепных коробках совсем пусто. Ветер там гуляет.

— О, глянь, какая у старика цыпа! — гогочет первый, толкает локтем второго, и тот лыбится. Первый скалится на меня, как ребенок на сладкую конфету. Подмечаю его перебитую переносицу и круглое лицо; кажется, он бывший боксер. Бандит, переодевшийся в красивый костюм и думающий, что ему все можно.

— Это че, секретутка его, что ли?

— Хорошо дедуля устроился, раз у него такая красотуля в секретутках ходит!

Я бледнею. Стою, впившись пальцами в столешницу, и не шевелюсь. Понимаю: в кабинете угрожали Олегу.

Первый хватает меня за подбородок.

— В глаза мне смотри, цыпа! Сколько дед тебе платит? Я заплачу больше, если будешь в обеденный перерыв мне минет делать!

Перед глазами все плывет. Резко бью его по руке, даже не знаю, от чего больше — от страха, или от инстинктивного отвращения.

— Ты смотри, а цыпа-то с характером! — оскорбленно фыркает он.

Мой свекор появляется в дверях своего кабинета.

— Не троньте ее! — Он зло сжимает кулаки. — Не смейте к ней прикасаться!

— Ух, ты, дедуля раздухарился!

Переглядываются, поигрывают мускулами и ржут. Мерзко, отрывисто.

Первый все не отпускает мой подбородок. Я осознаю, что его звериный взгляд и перебитую переносицу запомню надолго.

Внезапно он разворачивается и наносит свекру удар в живот.

— Вот что, папаша! Ты сынулю своего усмири, понял? Иначе секретутку твою я себе в качестве трофея заберу! — рычит, схватив его за грудки.

Громко хлопает дверь. Свекор пытается вдохнуть. Я бросаюсь ему на помощь. Дрожащими руками отодвигаю стул, помогаю ему сесть.

— Юрий Васильевич… Юрий Васильевич, вы дышать можете? Лед принести?

Руки противно дрожат, никак не могу взять себя в руки.

Свекор нащупывает угол стола, придерживаясь, тяжело садится на стул.

— Что-то Оленька, я стар стал для бандитских разборок, — шепчет отрывисто и хрипло.

Меня трясет. Я понимаю: если Олег узнает о том, что здесь произошло, он землю рыть будет, а добьется, чтобы наши гости проиграли дело. А если узнает, что эта мразь говорила мне, может, и суда не станет дожидаться. Они с Витей оба безбашенные, я ведь знаю. Олег из следственного комитета ушел, а в душе его ничего не изменилось.

Свекор понемногу приходит в себя.

— Юрий Васильевич, не передавайте Олегу те мерзости, которые мне говорили эти нелюди, — прошу его чуть позже, когда приношу в его кабинет чай. — Олег им этого не простит. Я же его знаю…

Свекор угрюмо посматривает на меня.

— Я понимаю, Оленька. Я все понимаю. Олег — мой единственный сын. Скрыть от него сей визит не получится: видеокамеры в любом случае все записали.

— Отчего они такие разъяренные? Не понимаю цели этого визита!

— Оттого, что пять минут началось итоговое заседание по делу о разделе мебельной фабрики. Не удалось, видимо, на судью надавить, вот и бесятся от бессилия.

— Может, как-то смягчить произошедшее? Не рассказывать Олегу во всех красках? — с надеждой смотрю на него.

— Да как тут смягчишь?

Он вдруг замирает. Подходит к висящей в углу помещения видеокамере. Небольшой глазок выпадает из ниши, в которую был вставлен. Все это время видеокамера не работала…

— Ну вот. И доказательств нет, — выдыхает свекор. — Оленька, вызови мастера, пусть починит камеру. Давно мы ею не пользовались, но будет лучше, если ее починят.

Свекор очень расстроен. Я, честно говоря, тоже. С таким беспределом я еще не сталкивалась.

Не нахожу себе места, работать не могу. Хожу из угла в угол. Знаю, идет заседание. Решается дело, которое попортило нам всем нервы.

К обеду мне удается немного успокоиться.

Я жду Надю с Матвеем. Они обещали из аэропорта приехать в офис, чтобы повидаться с дедом.

У свекра идут клиенты, их сегодня трое. Они записаны один за другим. Я печатаю документы. Оторваться от компьютера нет времени.

Дверь распахивается, и я с осторожностью смотрю на посетительницу. Это молодая женщина, брюнетка. Стильная короткая стрижка, яркая помада, стройная фигура, облаченная в темный брючный костюм в деловом стиле. От нее веет уверенностью и властью. Она входит в приемную так, будто это ее родной дом.

Я озадаченно посматриваю на нее. В моем ежедневнике не указана встреча с еще одним клиентом.

— Здравствуйте, — приветливо улыбаюсь посетительнице. На ее фоне я выгляжу, как девочка на побегушках, и от этого я неосознанно нервничаю.

— Приветик. — Она плюхается в кресло для посетителей и сканирует меня хищным взглядом. — А Олежек здесь?