Я (не) согласна

Глава 1. Пролог

- В монастырь, - негромко произнес отец.

Я застыла в кресле: допрыгалась.

- Кирьян! - умоляюще воскликнула мама. - Это невозможно! Это убьет Стефанию!

- В монастырь, в пансионат Пресветлой Матери, - ровно повторяет отец. - Это не обсуждается. Можете собирать сундуки.

Мы с мамой еле слышно выдохнули. Ну, это еще ничего. Это не навсегда. Я уж боялась, что меня в монахини постригут. Где я и где монахини? К тому же выбраться из монастыря сложно: они обычно строятся в каких-нибудь пустошах или на горных вершинах. Попробуй, сбеги оттуда. А тут всего лишь пансион. Неприятно, конечно. Но это не навсегда. Может, оно и к лучшему. Если меня отошлют из столицы, то рано или поздно скандал уляжется, и все забудут этот... конфуз.

Ох, ну ладно. Попалась я совершенно глупо. Кто же знал, что лорд Стерлинг-старший - завсегдатай борделя? Да кому вообще могло в голову прийти, что он разглядит среди прислуги "новенького"? Я в доме утех госпожи Розалии три месяца подрабатывала, и никто ни разу не обратил внимания на худого горбатого мальчишку. А этому подавай с изюминкой! Одно радовало - меня просто в пансионат сошлют, а его такой скандал в семье ждал - нескоро сплетники угомонятся.

В комнате стало ощутимо холодно, я поежилась. Оказывается, всё это время отец не спускал с меня глаз. Наверное, предполагалось, что я склонюсь перед ним и хотя бы попрошу прощения, а я даже не сразу заметила. А что я сделаю, если я совсем не оборотень? Я ж девочка, хотя порой и сама в этом сомневаюсь. Была бы мальчиком – другой разговор. Мальчики всегда зверя отца наследуют. У меня же от папеньки только наглость. Я опустила голову, чтобы хоть как-то сделать вид, что расстроилась. Жаль, слёз выдавить не получилось, а без слёз - какое раскаяние?

Отец мной недоволен, это понятно. Пансионат - это хороший способ укрыться от его гнева. Да и вообще - новый опыт.

Мама опять плачет - она, наверное, думает, что отец позорит меня своим решением. С ее точки зрения так и есть. Она ведь принцесса, дочь короля. Я, выходит, тоже принцесса. А теперь мне придется ехать в монастырь Пресветлой Матери и жить там среди сироток и дочерей простолюдинов. Мне нравится эта мысль всё больше и больше. Про высший свет я писала, про бордель - писала. Теперь будут заметки о пансионате и сиротских судьбах. Думаю, это интересно!

Отец жестом отсылает меня прочь, я почтительно приседаю в реверансе и покидаю гостиную. Мама остается - будет умолять и плакать. Она такая - привыкла, чтобы всё было, как она хочет. Совершенно не понимаю, для чего они с отцом вообще поженились. Ни любви, ни какой-то теплоты в их отношениях нет. За отца мне обидно. Он заслуживает чего-то большего, нежели капризную и плаксивую жену, которая не упускает случая напомнить о своем происхождении. Мне иногда хочется ей рассказать, что люди из низших слоев общества ничем не отличаются от принцев и принцесс. У них даже кровь такого же цвета. Но, боюсь, за такие слова можно и пощечину схлопотать.

Я с трудом вытащила из-под кровати дорожный сундук, маленький и невысокий. Если я правильно понимаю, в пансионате будет не до нарядов и драгоценностей. И особых удобств ждать не стоит. Поэтому самое главное - это теплые шерстяные чулки, войлочные полусапожки, утепленные панталоны, нижние рубашки и шали. И конечно среди белья увесистыми стопками ложатся шесть толстых тетрадей в кожаных обложках. Мои записки.

Платьев, подумав, взяла только два и самых простых: коричневое шерстяное в клетку и синее с кружевным воротником.

Вот и всё, прощай, дворец, прощай, моя любимая комнатка. Я была здесь счастлива.
Горничная принесла ужин - ясненько, мой арест еще в силе. В столовую меня не зовут. Не больно-то и хотелось. Куда приятнее забраться с тарелкой в кровать, зажечь под пологом маг-светильник и уткнуться в новый роман. Книга невероятно увлекательна: про леди-ловчую, которая расследует очередное преступление в столице. Подождите, леди Маргарет проникает в королевский дворец в форме горничной? Автор что, был пьян? Он вообще представляет систему безопасности? Да у нас все горничные со специальными браслетами! И снять их может только наш, дворцовый маг! Нет, учитывая характер леди-ловчей, она могла этого мага соблазнить и украсть или выпросить у него браслет... И книга стала бы только интереснее... Но на минуточку нашему магу почти девяносто. Похихикав над нестыковками, я принялась читать дальше, но увы - глаз постоянно цеплялся за глупости. Лже-горничная заигрывает с гвардейцем? Серьезно? Уволят обоих. Сразу. Проникает в библиотеку? Да ладно! Заходит незамеченной в кабинет главы службы безопасности? Это к папочке Кирьяну что ли? Е-рун-да! Захлопнула книгу в гневе. Нет, напишут же!

Дура эта ваша леди Маргарет! Надо было переодеваться в гвардейца. Мужчине легче затеряться во дворце, да и магический жетон легко снимается через голову. Нет, я бы написала гораздо лучше! И напишу когда-нибудь! Жаль, на ближайшие четыре года я буду заперта в четырех стенах! Но мечтать-то мне никто не запретит, правда?

В дверь постучались, и я быстро вскочила с кровати, спрятала книгу под подушку и поставила пустую тарелку на столик. Вовремя! В комнату вошла ее высочество матушка в сопровождении нашего лекаря, господина Цверга.

- Господин лекарь проведет твой осмотр, Стефания, - так ласково сказала матушка, что я поняла - не к добру.

- Благодарю, я чувствую себя совершенно здоровой, - холодно ответила я.

- Тебя вчера привезли из борделя, - напомнила мать. - Ты ведь помнишь о своем супруге?

- Нареченном супруге, прошу заметить! - вспыхнула я.

- Это неважно, - отмахнулась ее высочество. - Супруг уже никуда не денется... Если ты нас не опозоришь.

- Мама! - я в возмущении прижала ладони к пылающим щекам. - Мне четырнадцать! Что ты такое говоришь!

- Я ничего не говорю, но лекарь тебя осмотрит.

- Ни за что!

- Я не спрашивала твоего согласия. Господин Цверг, прошу.

- Я проведу осмотр наедине, - строго сказал лекарь, вызывая у меня смутную благодарность. - Выйдите, ваше высочество.

Глава 2. Одиночество

Пейзажи Галлии скучны и однообразны. Ёлки, кусты, кусты, поля, ёлки. Постоялые дворы похожи один на другой: спасибо давно усопшему Иерониму II, который очень любил всё стандартизировать. Король-зануда - вот как я его называла. Он выпустил невероятное множество декретов и стандартов, которые загоняли в рамки всё на свете: и дома, и лавки, и размер окон в карете, и высоту каблуков, и бес знает что еще. Даже улицы городов имели строго регламентированную ширину: чтобы могли разъехаться две телеги. А ширина телеги должна быть не больше, чем два лошадиных крупа - в телегу более двух животных не запрягали. Так и получается, что столичные улицы до сих пор строят, ориентируясь на ширину задницы давно подохшей лошади.

- Выпрямись, Стефания, - одернула меня мать.

У меня задергался глаз. Какого беса, матушка? Мы едем без остановок почти шесть часов! У меня всё тело будто иголками покалывает! Почему я не могу сесть, как мне удобно? Тем не менее, приходится держать спину прямо - спорить с ее высочеством не каждый сможет. А если сейчас начать пререкаться - до самого монастыря мне будут читать морали. А хуже этой поездки может быть только поездка под непрерывный маменькин бубнеж. Поэтому бес с ней, с моей пятой точкой. Голова важнее.
Глаза сами собой закрывались, но расслабиться я боялась. Вдруг во сне не так сяду или слюну пущу? Маменька меня тогда совсем изведёт. А между тем, поспать бы не помешало - ночь выдалась бурная.
Вопреки моим страхам отец не стал ругаться, а напротив, вызвался сопроводить меня по моим архиважным делам. Отец вообще порой ведет себя очень странно.

- Я понимаю, что тебе нужно попрощаться с подельниками, Стефа, - сказал он. - Но я бы на твоем месте положил деньги в банк, а не отдавал в сомнительные руки.

- Как ты себе это представляешь? - удивилась я. - У меня документов нет. А в банке непременно удостоверение личности спросят. А мне, на минуточку, четырнадцать. Я до двадцати не имею права открывать счет.

- Ты меня удивляешь, - вздыхает отец. - Неужели ты не удосужилась купить липовые документы? Так нельзя, Стефа.

Я пытаюсь понять, серьезно ли он говорит, или смеется надо мной.

- Много у тебя накопилось?

- Двести тридцать двойных империалов, - я не хвастаю, нет, но лицо у отца вытягивается.

- Ты банк что ли ограбила? На эти деньги можно дом с садом купить!

Я скромно опускаю глаза.

- Заработала.

- В доме утех?

- В том числе.

- И каким образом, можно спросить? - к чести отца, на его лице лишь любопытство.

А матушка бы уже в обморок упала.

- Уборка. Обслуживание номеров. Подготовка листовок.

- А! - светлеет лицо отца. - Так это твои стишки!

И он продекламировал с выражением:

- В мраке ночи красным светом фонари сверкают,
Дом веселья одиноким двери открывает.
Всех, кто жаждет серых будней позабыть досаду,
Завлечет в свои чертоги радости-отрады.

- Мои, - признаюсь я. - Не шедевр, но заплатили неплохо.

- Но не двести же империалов!

- Пап, ну давай ты не будешь мне финансовую ревизию устраивать! - взмолилась я. - Уверяю, я за любую монетку могу отчитаться! И лекарь меня уже осматривал!

- Ты меня удивляешь, Стефа, - фыркнул лорд Браенг. - Ты в борделе три месяца работала. Неужели не увидела, что там женщине не обязательно даже раздеваться, чтобы заработать?

- Па-а-ап! - простонала я. - Давай закроем эту тему! Я же не могу с тобой об этом разговаривать!

- Смотреть, значит, могла, - неожиданно жестко ответил отец. - А разговаривать мы стесняемся. Ладно, закрыли тему. Пошли положим твои деньги в банк.

- Какой банк, закрыто всё! Ночь!

- Центральный банк, Стефания. Круглосуточный.

- А у нас есть круглосуточные банки? - с удивлением спросила я, едва успевая за его широкими шагами.
- Для главы королевской службы безопасности - есть. Стефа! Ты как ходишь? Что ты семенишь? Расправь плечи, подбородок вверх. Шагай широко. Если уж берешься изображать парня, делай это с умом! И бедрами не раскачивай! Если ты так в борделе ходила, неудивительно, что лорд Стерлинг клюнул!

Словом, прогулка с отцом прошла весело и познавательно.

Гораздо интереснее, чем поездка с матерью и ее камеристкой в одной карете. Но, как говорит мой друг Ларри, "попался ловчим - притворись мертвым". Вот я старательно и притворялась хорошей девочкой. В конце концов, официальная версия гласит, что в борделе я была только однажды, и только среди кухонных работников.

Путешествие было мучительным. Если бы только мама позволила хоть разок пройтись пешком! Но нет, это совершенно недопустимо: леди ездят в карете и точка. На своих ногах только оборотни передвигаются, да и то оборачиваться нынче считалось в столице дурным тоном. Мы ж, оказывается, не звери. Мы ж люди. Вот только бордели у нас в полнолуния переполнены.

Если отец расстраивался, что я нисколько не оборотень, то маму печалило, что и маг я так себе. Обычно бывает: сильный зверь - мало магии. Много магии - слабый зверь. У моей кузины Виктории, которая, к слову, не кузина, а племянница, хоть и старше меня на пару лет, огненный дар ого-го какой, а переворачиваться она может только в полнолуние. А мне и здесь не повезло. Ну и ладно, не больно-то мне нужна эта магия. У меня есть мозги, а это гораздо ценнее.

Рано или поздно всё плохое заканчивается, и вот мы уже трясемся на неровной горной дороге, а впереди - мрачный замок с подъемным механизмом ворот. Что-то мне подсказывает, что оборотню здесь развернуться негде - наверное, стена в три человеческих роста. Это не пансионат, господа, это самая настоящая тюрьма. И бежать уже поздно.

Карета с грохотом въезжает во двор по подъемному мосту. Копыта лошадей звонко цокают по оббитым железом доскам. Я читала историю замка Святой Елизаветы. Здесь каких-то восемьдесят лет назад окончила свою жизнь невеста мятежного принца Доминиана. Окончила, признаться, славно и куда более весело, чем жила до этого - возглавив ополчение во время войны с Франкией. Именно монашки вышли на последний бой, защищая детей со всего Предгорья, которые укрылись здесь, в замке. Вышли с вилами, лопатами, рубелями - из оружия в монастыре были лишь топоры для колки дров. И франкийцы отступили было, склонившись перед их мужеством... но командир приказал убивать всех. Тогда еще не святая, а просто безумная Елизавета, довольно сильный маг огня, видя, что солдаты колеблются, спалила командира к бесу, разумеется, погибнув сама. Маг, употребивший свою силу для убийства, погибает мучительной смертью. Франкийцы ушли. Дети остались живы. Елизавету причислили к лику святых. В замке открыли сначала детский приют, затем, когда сирот больше не осталось, - пансионат для девушек.

Глава 3. Монастырские будни

- Леди Браенг, потрудитесь объяснить, что это такое?

Настоятельница смотрела на меня строго, но не гневно. На ее столе лежали шесть тетрадей в зеленой кожаной обложке.

- Это тетради, - уныло ответила я.

- Чьи?

- Мои.

Интересно, кто меня сдал?

Интуиция не обманула: меня не просто не приняли. Меня возненавидели. Близняшки были хотя бы безобидны, всё их отношение выражалось лишь в том, что они демонстративно меня игнорировали. А вот кто испортил мне три пары обуви, сшитой на заказ, налив туда похлебку, и порвал в лоскуты казеное платье, так и не дознались, но скандал я устроила знатный. Настоятельница ругалась, просила признаться честно, потом кричала, но виновных не нашли.  Отношения с девочками испортились окончательно, наказаны были все. Но нет худа без добра: меня переселили в отдельную комнату. Дверь в мою спальню запиралась, и я смела надеяться, что мои вещи в безопасности. Как выяснилось, зря.

Сегодня меня вызвали с урока рисования к настоятельнице. Я по-настоящему расстроилась: лучше бы это был урок чистописания или франкского языка. Писала я в любом случае красивее, чем эти пигалицы, а по-франкски говорила лучше наставницы. А вот рисование мне очень нравилось: уже давно я лелеяла мечту делать зарисовки к своим записям. И теперь какая-то завистливая сволочь сорвала мне урок. Да еще и от настоятельницы влетит. Как бы не выгнали - отец тогда с ума сойдёт. Да нет, тут не выгоняют. Просто ужина лишат или отработку назначат.

- Вы сами это писали? Или переписывали откуда-то?

- Сама, - призналась я, нервно сжимая руки.

По спине пробежал гадкий холодок, в груди сдавило, и только мамина выучка удерживала меня от того, чтобы начать кусать губы. Принцессы не должны показывать посторонним свой страх.  

- Неплохо, - кивнула настоятельница. - Хороший слог, высокая грамотность, юмор и наблюдательность. Вы очень талантливы, Стефания.

Наверное, на моем лице отразилась вся та гамма эмоций, которые я сейчас испытывала: изумление, растерянность, восторг.

- Однако речь довольно бедная и много повторов, - спустила меня на землю монахиня. - Кроме того, порой слишком зло. Мягче надо, леди Браенг. Вы присядьте. Разговор будет долгим.

Я опустилась на стул.

- Я разговаривала о вас с сестрами-наставницами. Они считают, что уроки галлийского и франкского вам совершенно ни к чему. Почерк у вас идеальный. В этикете вы разбираетесь лучше учителя. Математика, литература, история - все это вы освоили. Поэтому я предлагаю вам индивидуальное обучение. Славский язык - вы не знаете диалектов и пишете с ошибками. А как я поняла из разговора с вашей матушкой - славский вам необходим. Рисование - кажется, это вам по душе. Дополнительные занятия по магии вам ни к чему – ничего нового мы дать  не сможем. А вот основы самозащиты – это очень важно.

Последнее было неожиданно.

- Вы ведь знаете, с чего начался пансионат? И про святую Елизавету слышали? Так вот, я считаю, что женщина должна уметь постоять за себя. Да, я знаю, что вы маг. Но в жизни могут возникнуть разные ситуации. Нужно быть готовой ко всему.

Я не верила своим ушам.

- Вы хотите сказать, - осторожно спросила я. - Что меня не только не ждет наказание, но еще и обучать будут индивидуально?

- А за что тебя наказывать, Стефа? - легко и свободно перешла на "ты" настоятельница. - Тетради? Ничего в них криминального нет. Вот за суп в туфлях - за это, разумеется, будет отработка. Тем более из-за твоих интриг всем девочкам влетело.

Я густо покраснела и опустила голову. А нечего было дневник вести - сама себя и выдала. Но ведь план был гениальным!

- Почерк у тебя отменный, - продолжала настоятельница. - В библиотеке есть несколько книг, с которых нужно снять копию. Вот и займешься. Всё ясно?

- Да, госпожа настоятельница.

- Отправляйся в библиотеку. Книги уже подготовлены.

Жаль, я бы предпочла вернуться на рисование. Но делать нечего, библиотека, так библиотека. Я бывала там не раз, и это место неизменно вызывало восторг. Книг здесь было великое множество; до самых верхних полок без специальной лесенки на колесиках было не дотянуться. В основном, конечно, здесь хранились биографии святых, политических деятелей, ученых... Немало томов по теории магии, великолепная подборка по географии, ботанике, истории - как Галлии, так и других стран. Некоторые книги до того стары, что лежат под специальными стеклянными колпаками, да еще и прикованы цепью к своим столам. Хотя кто их унесет? И, главное, куда? Здесь до ближайшего поселения полдня пути.

Книги, предложенные для переписывания, меня, мягко говоря, удивляли.

"Яды и противоядия".

"Лекарственные растения Славии".

"Судебная практика по вопросам земельных тяжб".

О богиня, а это-то мне зачем? А, впрочем, неважно. Ближайших лет мне как раз хватит, чтобы переписать эти фолианты.

Разложила листы бумаги, открыла книгу про яды и принялась читать.

---

Я никогда не любила одиночества. Вокруг меня всегда вертелась куча народу - фрейлины, учителя, слуги. Я не умела сидеть на одном месте, даже с уроков убегала. Настоятельница оказала мне огромную услугу. Я училась ограничивать свои порывы, любить тишину и концентрироваться на чем-то скучном. Хотя, признаться, книги оказались очень увлекательны. Будь у меня нечто подобное в библиотеке - я бы многое сделала по-другому.

К примеру, тот же лорд Стерлинг. Можно было просто капнуть ему в вино пару капель бездонника и он - сильный маг - уснул бы спустя пару мгновений. И не пришлось бы устраивать скандал на всю Красную улицу. А настойка розовой моршанки? Какая находка для мадам Лиссо! В малых дозах повышает сексуальное влечение, вызывает легкие галлюцинации, уменьшает активность. Самое оно для чрезмерно озабоченных клиентов.

На самом деле мне нравилось работать в доме утех. Очень интересные там девочки. Характерные. И у каждой - своя боль. Ни одна не подалась в профессию в поисках легкой жизни. Когда-нибудь я напишу книгу по их историям и назову ее "Сломанный цветок".

Глава 4. Овсянка против крылышек в меду

- Выше, Стефа, выше! Держи спину! Не опускай палку!

Да куда уж выше-то, я ж не лошадь так скакать! Вслух я, разумеется, ничего не говорю - за такое и палкой по затылку получить легко. Сестра Мария не поглядит на мой статус. Самые ненавистные мне )и всем остальным девочкам) уроки. Самозащита. Хотя какая там самозащита - это просто унизительное избиение. Если бы я не знала сестру Марию так хорошо, то подумала бы, что она получает удовольствие, стуча нам палкой по шеям и ногам.

На этих занятиях все равны. Рядом со мной прыгает - надо признать, гораздо изящнее, чем я - Летта Ханбург. Она оборотень из довольно знатного, хоть и нищего рода. Оборотням хорошо, они сильнее обычных людей. Мы с Леттой могли бы стать подругами, если бы она не была такой зазнайкой. Именно она была здесь заводилой. Летта - круглая сирота. Ее родители умерли от лихорадки, а опекуны, недолго думая, запихали ее в монастырь. Мне было бы ее жалко, если б не постоянные каверзы с ее стороны. Вот и сейчас она, неплохой маг воды, ухитрилась собрать мне под ногами лужицу, на которой я, разумеется, поскользнулась и грохнулась на спину.

- Госпожа Виолетта, три дня отработки на кухне! - раздался гневный голос сестры Марии. - Тьера, Элера! Помогите Стефе подняться и проводите до ее комнаты. Чуть позже ее осмотрит лекарь. Остальные взяли палки и выпрямили спины! Прыжок!

Есть справедливость, есть! Отработка на кухне - самое суровое наказание для знатных девочек. Я там пару раз бывала - это действительно ужасно. Чистка картошки, мытье горы посуды, ощипывание куриц - бррр. А вот для девочек из простых семей кухня - это родной дом. Их гораздо более страшит библиотека.

Тьера и Элера с готовностью складывают палки и подхватывают меня под руки. Спина, конечно, болит, но терпимо. Позвоночник не сломан, это факт. Близняшки стараются быть аккуратными и идти в ногу, хотя могли бы и уронить меня пару раз. Летта бы непременно воспользовалась ситуацией.

За четыре года обучения ко мне привыкли. Тем более, двоих отправили домой, двоих новых привезли. Одна из них как раз Летта - младше меня на год, а такое ощущение, что она сущий ребенок. Мне даже ей мстить не хочется - лениво. Но придется, чтобы не забывалась. Должна же она расплатиться за то, что посмела мне навредить. Хуже уже не будет. Ненавидеть меня больше уже некуда.  Тем более, что ни говори - положение у меня привилегированное. На половину уроков не хожу, занимаюсь индивидуально, да еще бывает, что при отсутствии сестры Гортензии веду урок франкского. Ну как веду: книжки читаю вслух и вопросы задаю. На следующем же таком уроке Летту ждет неприятный сюрприз. Ей плохо даются языки. Я вдоволь высмею эту выскочку: впредь будет думать, с кем связываться.

Впрочем, через некоторое время злость меня отпускает. Пусть эта дурочка теперь помучается, боясь моей мести. Не до нее мне сейчас. Я большую часть времени провожу в библиотеке, теперь переписывая славский "Придворный кодекс". Практикуюсь в языке, так сказать.

Будущего я жду с ужасом и волнением, нарастающим с каждым днем. Мне скоро восемнадцать - а это значит, что моя жизнь изменится просто кардинально. От отца уже пришло очередное письмо - он просил собирать вещи. Я ловлю себя на мысли, что начинаю его ненавидеть. Как же так, зачем сразу замуж? Почему мне просто нельзя пожить хоть чуть-чуть так, как я хочу? Хотя бы два года – я ж по галлийским меркам несовершеннолетняя! Хотя в Славии уже взрослая, да. И всё равно – отец долго не женился! Так отчего же ко мне он так жесток? Неужели я гожусь только на то, чтобы стать красивой игрушкой при славском дворе и потом родить ребенка государеву сыну? Никакой другой функции, увы, мне выполнять не позволят. 

Стать такой, как мама - вот что меня пугало больше всего. Принцессы должны быть всегда сдержаны, приветливы и прелестны. Они не шляются по улицам с беспризорниками, не работают - вышивка и балы не в счет, не дерутся и не ругаются. Но самое страшное - принцессы не бывают в одиночестве. Рядом с ними всегда кто-то есть: служанки, фрейлины, подружки. Все их действия предусмотрены церемониалом; они ничего не могут выбрать - ни платье, ни меню на ужин, ни супруга. Я не удивлюсь, если даже постельные утехи должны происходить по строгому сценарию, не меняющемуся сотню лет.

Адская жизнь.

А я хочу быть ловчим. Или журналистом. Или писателем. Совершенно точно в мои планы не входит становиться декоративным украшением славского двора.

Королевский дворец - самое ужасное место для жизни. Я там всю жизнь прожила, я знаю!

Мне, признаться, очень жалко Эстебана. Он хороший король, правда. Но как человек слишком строг к себе. Он - человек, заковавший себя в панцирь. На каждый шаг у него есть сценарий, на каждую ситуацию - правило. С женой у него всё сложно: она - франкская принцесса, воспитанная совсем в других традициях. При всей своей возвышенной красоте франкский двор известен развратом; там супружеская верность не принята, даже считается дурным тоном. Там дамские платья подчеркивают все прелести, нижнее белье не надевается из соображений практичности - слишком часто его снимают. Попав в холодную не только по климатическим условиям Галлию, принцесса пришла в отчаяние. Эстебан на самом деле - монах и моралист. От своей супруги он ждал верности и преданности больше, нежели любви. Всё это не могло закончиться хорошо - и не закончилось. Отец так никогда и не признался, действительно ли юную королеву застали с любовником, или это были лишь невинные объятья, но Эстебан не простил. Он сам до сих не позволял себе любовниц. Единственный случай был связан с моей кузиной Викторией - он влюбился в нее по-настоящему, но даже в этом случае сам разорвал отношения, вынудив родителей кузины увезти ее из Галлии. Как можно дальше. С глаз долой, из сердца вон.

Мать при очередном визите проговорилась, что Виктория вышла замуж в Славии как-то очень стремительно, и это убедило сплетников, что никакого романа у нее с королем не было. Но я-то, будучи прямым участником тех событий, точно знала: был роман. Главное, что матушка ни о чем не узнала. И мою роль во всем этом безобразии удалось скрыть, как ни удивительно. А иначе бы уехала я в монастырь на несколько месяцев раньше.

Глава 5. Дилижанс и мужские носки

Я сижу в придорожном трактире, мрачно притопывая ногой. Какого беса, Ларри? Какой важной птицей стал этот мальчик, раз позволяет себе опаздывать почти на час? Я не боюсь, вернее, почти не боюсь. В мужской одежде спокойно. Волосы у меня острижены под мальчика - очень коротко. Немного жалко, конечно, но так практичнее. Да и волосы не руки - отрастут. Надесь, никто во мне девочку не признает, а к парню уж точно приставать не будут. Кроме того, я прекрасно знаю, что человек за стойкой работает на службу безопасности Галлии. Стоит мне выкрикнуть свое имя - и никто не посмеет больше меня тронуть. Правда, тут же вежливо, но твердо сопроводят к отцу.

Вообще-то здесь довольно прилично: люди тихо разговаривают, не ругаются и не скандалят, подавальщиц не задирают. Да уже один факт, что еду разносят женщины средних лет, а не здоровые мужики или разбитные девицы с оголенной до неприличия грудью, говорит о высоком статусе заведения. Да, трактир. Не ресторан. Темно, ибо окна не мыты с того дня, как их вставили, пыль в углах, ноги прилипают к полу. Но столы чистые, тетки их постоянно протирают, посуда приличная, даже не щербатая и ложки металлические. А это уже почти роскошь.

В основном здесь околачивается люд победнее. Не торговцы и не лорды, а крестьяне и обычные горожане. Кроме того, тут воду и хлеб дают бесплатно к любому заказу. Вот я и прихлебываю... воду из деревянной чашки. Хорошая, между прочим, вода, свежая.

Наконец за мой столик опускается человек, которого я жду. На самом деле я бы его даже не узнала, если бы встретила в толпе - так он изменился за четыре года. А даже если бы узнала - ни за что бы не стала иметь с ним дела. Я помнила худенького мальчика с белыми кудрями, а сейчас передо мной бледный красноглазый тип с хмурым выражением лица. Единственное, что не изменилось - белые волосы, теперь завязанные в хвост.

- Ты вообще не выросла, рыбка, - говорит Ларри. - Где обещанные округлости и стати? Где твои роскошные косы?

- Косы пришлось отрезать, - ответила я, размышляя, а не позвать ли мне хозяина прямо сейчас. - А стати... питалась скудно. Папаша в монастырь запер. Думал, там дурь из меня выбьют.

- И как, выбили? - сочувственно спросил Ларри, наверное, нисколько мне не веря.

- Сам же видишь, что нет.

- От чего бежишь, рыба моя?

Рыбой меня прозвали за постоянную болтовню. Было время, когда мой рот не закрывался ни на минуту. Почему-то от старого прозвища и внимательного взгляда этого незнакомого мне мужчины потеплело в груди.

- Видишь ли, Ларри… Отец меня просватал. Вот только не начинай, что место женщины - на кухне! Замуж - это не для меня.

- Отчего же? - вздохнул Ларри. - Хочешь, я на тебе женюсь? И позволю делать всё, что ты захочешь? И книжки пиши, и памфлеты свои. Без проблем, детка.

Я икнула от удивления. Это что, мне сейчас предложение сделали?

- Вынуждена тебе отказать, мой опасный друг, - осторожно ответила я. - Это слишком щедро для маленькой рыбки.

- И слишком глупо для единственной дочки Кирьяна Браенга, верно?

Я едва удержалась от вскрика. Он знает. Что теперь? Сдаст отцу? Возьмет в заложники?

- Не смотри так испуганно, девочка. Таких кос ни у кого в столице не было. Не буду я тебя жрать, не бойся. Ты мою сестру из борделя вытащила. За ней монашка приезжала, выкуп внесла. Я знаю - твоих рук дело. Я твой должник. Что тебе, подорожную нужно? Я готов.

- Подорожную, - кивнула я. - И рекомендации.

- Извиняй, до Славии у меня руки пока не дошли. Бумаги есть, через границу тебя выпустят, а дальше сама вертись. Ну, ты грамотная, справишься. Вот.

Он положил передо мной на стол подорожную, оформленную честь по чести, даже с гербовой печатью: на Степана Кирилловича Градова, сына однодворца из волости кнеса Градского.

- Имя выбрал наиболее близкое, чтобы ты не путалась. Фамилию... ну фамилия как у бастарда Градского. Если вдруг что - пригодится и это. Опять же, кнес Градский тебе родня, его дочка твоя какая-то там родственница. Не слишком близкая, но сослаться можно. Такими знакомствами не разбрасываются. И вот еще на всякий случай.

Он выложил передо мной в столбик с десяток двойных империалов.

- Убери, - попросила я. - Во-первых, у меня есть деньги в банке, и немало. Во-вторых, грабанут меня как пить дать с таким богатством. А в-третьих - что я с золотом делать буду? Если серебра и меди дашь - буду благодарна.

- Эх, богатая девочка, - хмыкнул Ларри. - А ведь я пытался тебя впечатлить. Но ты, как всегда, права. В дороге медь нужнее будет.

- Спасибо, - я взяла предложенный кошель - самый простой, кожаный, со шнурком - и взвесила на ладони. Неплохо.

- Послушай, рыбка, - тихо сказал Ларри. - Может, плюнешь на всё и вернешься к папочке? Ну выдаст он тебя замуж, вдруг понравится, а? Зачем ты убегаешь от судьбы?

- Судьбы не существует, Ларри, - твердо сказала я, поднимаясь. - Мы сами строим свою жизнь. Пойдем, у меня через час дилижанс.

- А как ты купила место без подорожной?

- Взял и купил, - пожала я плечами, перевоплощаясь (как я надеялась) в парня. - Я ж говорил, что золота у меня достаточно. В крайнем случае, не явился бы один пассажир - кто бы его искать стал?

---

Убежать от охранников получилось на удивление легко: настолько легко, что это даже вызывало подозрения. Я просто ночью вылезла из окна комнаты постоялого двора, украла лошадь на конюшне и, сверившись с картой, которую я перерисовала с атласа еще в монастыре, отправилась в сторону Славии.

Сбежала я, разумеется, не сразу. Первые три дня я вела себя как настоящая принцесса: немного манерно, но вежливо и в меру приветливо. Повизжала при виде мышки на постоялом дворе, посетовала, что боюсь лошадей, пококетничала с охранниками (к слову, приятными простыми парнями) - в общем, создала впечатление воспитанной и недалекой девушки. Неопытные гвардейцы расслабились - сами виноваты. Не крестьянку, чай, везут, а  дочку Кирьяна Браенга. Надо думать, что всё может быть сложнее, чем кажется.

Глава 6. О важности обуви в дороге

Постоялый двор Славии отличается от трактира по ту сторону границы только одним: здесь нет людей Кирьяна Браенга. А может и есть, но я их не знаю. Я никак не могу придумать, куда мне двигаться дальше - в столицу, что ли? Поглядеть на своего «мужа»? Сколько я смогу жить под чужой личиной?

Надо было думать об этом раньше. В Галлии женщина (не я, конечно) может спокойно существовать самостоятельно, независимо ни от кого. В Славии - вряд ли. У меня возникает мысль разыскать Викторию - возможно, она чем-то мне поможет. У Виктории, как и у меня, дурной нрав и лихой характер. Не так уж это и сложно: она не какая-то там крестьянка, а значит, и супруг у нее человек достойный. Наверное, кнесс какой-нибудь, как дед. Зная Ви, я совершенно уверена, что муж ей не возразит – она, поди-ка, вертит им как хочет. А попробуй ее переупрямь – оборотня, да еще огневицу. Они ж, маги огня, бешеные просто, а Оберлинги и вовсе славились своим буйным норовом. 

Но прятаться в доме Виктории – затея, лишенная смысла. Уверена, отец именно там и будет меня искать в первую очередь. Не вариант. Хотя найти Ви всё же стоит - кто знает, с чем мне придется столкнуться? Да и денег у нее можно занять в случае нужды. Итак, для начала доеду до волости кнеса Градского. Должна же быть у меня цель?

А потом - я грамотная, с хорошими манерами и воспитанием. Я могу быть чьей-то гувернанткой или компаньонкой. Для этого нужна самая малость - рекомендательные письма. Подделать их совершенно не сложно. А еще можно попробовать писать статьи в газету: раньше у меня их охотно покупали. Решено: отправляюсь в Даньск (ближайший, судя по карте, крупный город), а оттуда – к южным границам. 

Не в силах усидеть на месте, я отправляюсь в путь прямо сейчас. Ночевать в поле гораздо спокойнее, чем на сомнительном постоялом дворе, где и мест-то нет – во всяком случае, мне так кажется. Однако я не настолько отчаялась: в первой же деревне за пару медных монет я нахожу ночлег в сарае для сена. Полная румяная хозяйка даже угощает меня свежим хлебом и сливками. Что мне гостиницы и перины, если мягче сена и слаще неба, проглядывающего в щели между досками, ничего в жизни я не видела?

Милостивая женщина принесла мне одеяло. Я не слишком доверяю чужой доброте, памятуя слова отца про бесплатный сыр. Женщина еще не старая, я бы сказала – моложавая. Она круглолица и круглобока, а довольно глубокий вырез на блузке рассказывает, что хозяйка сочных персей далеко не монашка. Меня это несколько пугает – не разглядела ли он во мне мужчину? На всякий случай я рассказываю сказку о невесте, ждущей меня дома, и о нашей крепкой любви с раннего детства. Лучше подстраховаться. Хозяйка в ответ рассказывает мне о своей дочке, недавно вышедшей замуж, и о покойном муже. Мы друг друга поняли правильно.

Утром ноги вновь несут меня вперед. Я не тороплюсь: поля и просторы Славии меня завораживают, а найденная рядом с дорогой земляничная поляна и вовсе приводит в восторг. Но моего энтузиазма хватает ненадолго. Через пару часов я начинаю тяжело дышать. К вечеру валюсь с ног от усталости, не в силах сделать ни шага больше. Наутро у меня заканчивается еда, ноги и спину ломит, шея не поворачивается. У меня удобнейшие, мягчайшие сапоги. Казалось бы, иди да иди, но нет. Всё равно мозоли вздулись. Были сапоги, впрочем.

- Молодой человек! – раздался у меня за спиной вежливый негромкий голос. – Не желаете ли внести посильное пожертвование в фонд  ветеранов войны с Галлией?

Невинный вопрос застиг меня врасплох. Я как раз пыталась найти в мешке последний сухарь. Отчего-то в пути постоянно хочется что-то жевать, и если воды здесь достаточно – кругом ручьи и речушки, а вдоль дороги и колодцы выкопаны, то с едой всё гораздо печальнее. В лесу ягод и грибов еще нет, да и заходить я туда побаиваюсь. Когда намедни собирала землянику, едва не наступила на змею. Орала я так, что всех птиц распугала. Из книги про животный мир Славии я точно помню, что начало лета – самое вольготное время для змей. Они в эти дни к тому же особенно ядовиты. А я ведь собиралась купить провизии у проезжающих мимо торговцев… Интуиция мне подсказывает, что теперь я ничего не куплю. Возможно, мне и не нужно будет.

Я медленно и осторожно оглядываюсь, стараясь не делать лишних движений. Желающих получить пожертвование слишком много для меня одной – целых восемь человек. Их оружие мне совершенно не нравится: уж слишком ржавые эти пики и алебарды. Они не одну войну с Галлией видали, кажется. Спокойно, Стефа! Если бы местные сборщики налогов хотели тебя пристукнуть, они бы уже это сделали. Лучше не сопротивляться. Да и что я могу им противопоставить? Подуть на них ветерком? Расклад не в мою пользу.

- И какая нынче налоговая ставка? – поинтересовалась я, роняя мешок и поднимая руки ладонями вперед. 

- Всё, что у тебя есть, малец, - довольно добродушно сообщил мне заросший бородой здоровяк с кривыми зубами.

- И сапоги, - дополнил один из разбойников.

Я невольно поглядела на их ноги – трое были босы. 

- Зачем вам сапоги, тем более такие маленькие? – растерянно спросила я. – Они ж никому не подойдут! 

- А зачем тебе двенадцать пар ребер и сразу две здоровые руки? – ласково спросил главарь, будто невзначай опуская на мое плечо тяжелую пику так, чтобы она задела щеку.

Я скосила глаза: оружие было совершенно тупое, но от того не выглядело менее опасным. Пришлось снимать сапоги, хотя их было жалко едва ли не до слёз. Руки у меня тряслись, и стащить сшитую по ноге обувь было нелегко. Я радовалась уже тому, что меня никто не торопил – а могли бы. Эх, жаль, что я не некромант какой-нибудь и не могу всерьез причинить вреда этим подонкам!   

Тем временем мои новые знакомые выпотрошили мой мешок и нашли не только кошель и  последний сухарь, но и подорожные бумаги. Я молча наблюдала, как мою еду втоптали в пыль, деньги пересчитали и посетовали, что серебрушек было мало. Запасную рубашку даже не стали перекладывать: забрали вместе с мешком. 

- Степан Кириллович, вы только подумайте! – глумливо заявил наиболее грамотный разбойник, изучая мои бумаги. – Такой хухря и Степан! 

Глава 7. Почему шест?

Ба, знакомые лица! Да это те самые удальцы, что отжали у беззащитного отрока деньги и сапоги! Вот уж не думала, что удастся с ними встретиться вновь! На этот раз они теснили двоих мужчин, один из которых был явно ранен. Дорога здесь вплотную подходила к славной березовой рощице, возле которой приветливо журчал ручей. К кустам привязаны две лошади, мирно горит костер. Очевидно, путники отдыхали, когда их приметили отморозки. Осмотревшись, я выбрала ровную молодую березку и с некоторым трудом сломала ее. Теперь у меня имелся шест подходящего размера, хоть и неидеально сбалансированный.

Повертела свое оружие в руках - сойдет. Против сестры Марии я бы не устояла. Подкрасться и двинуть по шее одному из разбойников - легко. Не ожидавший нападения мужик рухнул как подкошенный. Я тут же ткнула второго под дых - одним движением, и еще одного стукнула по коленям. Четвертый начал размахивать в мою сторону рапирой, но моё оружие было длиннее, и драться честно я не пыталась - увернулась от неумелого замаха, привычно подпрыгнула и ткнула острием шеста в лицо. Оставшихся быстро уложил блондин в довольно богатом наряде. У него в руках был только короткий меч, в то время как нападавшие орудовали, хоть и довольно неумело, длинными пиками и старыми ржавыми алебардами. Я их еще со вчерашнего дня запомнила. Вроде дрянь, а не оружие, но когда на тебя восемь таких наставят, поневоле призадумаешься. Ну ладно я, девка и с пустыми руками, ничего противопоставить не могла, а два здоровых вооруженных мужика как могли в такой ситуации оказаться? Один и вовсе сидит на земле и мотает головой. Хотела полюбопытствовать, что с ним, но на одном из бандитов увидела свои сапоги.

- А, скотина! - взвыла я. - Как хоть натянул! Вот тварь, такие сапоги испортил! На заказ ведь шитые! 

Стянула со слабо стонущего гада свою обувку: разумеется, после него я их не надену. Но стельку оторвала и из каждого сапога вытащила свои монеты. Отлично! Новые сапоги куплю в ближайшем населенном пункте. Жаль, таких удобных не найти.

- Слышь, пацан, - окликнул меня блондин. - Благодарствую! Ты вовремя подоспел.

Я закончила обыскивать поверженного врага - выгребла у него все деньги и стянула с пальца серебряное кольцо, и только потом оглянулась. И едва удержала на месте свою челюсть. Мужчина был красив нетипичной для Галлии красотой. Во-первых, он настоящий блондин. Пшеничного цвета волосы взъерошены, но видно, что подстрижен он не абы как, а у хорошего цирюльника, да к тому же чисто выбрит. Брови и ресницы темные, но не черные. Серые глаза смотрят спокойно и тепло. Во-вторых, он не оборотень, а обычный человек. Хотя ростом и разворотом плеч с любым оборотнем поспорить может, но двигается совершенно по-другому.

Мужчина протянул мне руку.

- Я Дамир Ольхов, - представился он спокойно.

- Степан, - кивнула я. - Извините, не по чину мне с вами ручкаться. Вы большой человек, а я простой горожанин. И вообще... не стоит благодарностей. Эти пташки у меня вчера все деньги и вещи отобрали. Подорожную мою порвали... гады.

- Отчего же ты считаешь, что не по чину? - остро взглянул на меня Дамир.

- Одеты вы как кнес, - пожала я плечами. - И кольцо у вас... богатое.

Мужчина растерянно поглядел на свою руку и быстро повернул перстень камнем внутрь.

- И бриться привыкли, - добила его я. - А нынче только столичные кнесы да чиновники бреются.

- Наблюдательный, - покачал головой Дамир. - Шустрый. Драться умеешь. А не засланец ли ты, Стёпа? Не в сговоре ли с этими?

Он небрежно пнул одного из бандитов носком сапога.

- Ну извиняйте, мои документы эти господа в клочья изорвали, - развела руками я. - Либо верьте, либо я дальше пойду ножками.

Дамир повел плечами, будто сбрасывал напряжение и вдруг зашипел, схватившись за левое плечо. Рубашка у него была в крови. Я перевела взгляд на его спутника: выглядел он неважно, был очень бледен и держался за живот.

- Что с ним? Ранен?

- Сожрал что-то не то... надеюсь. Я не целитель, я не разбираюсь.

- До ближайшей деревни верст шесть, - намекнула я. - Не доехал?

- Не смог. Падал.

- Ясно. А с рукой что?

- А ты точно горожанин, Стёпа? Ведешь себя слишком нагло для своих лет.

- Нет, я переодетый Кирьян Браенг, - ухмыльнулась я. - Не похож разве? Вы у них оружие видели? Там ржавчины больше, чем металла. Рану надо промыть.

Отчего-то блондин напрягся еще больше - шутка явно вышла не смешная. Плевать, мне точно было весело. Кажется, у меня истерика. Главное, не разреветься. Или не заржать в голос. Кажется, Дамир что-то разглядел в моих безумных глазах, потому что вдруг улыбнулся.

- Первый бой, малыш? Накрыло?

- Я вам не малыш, а Степан Кириллович, - хмуро ответила я. - Да, первый. Руки трясутся...

- Иди посиди на травке, а я с этими молодцами разберусь.

- Убьете? - я надеялась, что мой голос не дрожал.

- Вот еще, пачкаться об них. Обыщу и свяжу. Потом решим, что дальше делать.

Я на подгибающихся ногах добрела до мирно потрескивающего костерка и плюхнулась на бревнышко, пряча лицо в ладони. Четверо. Я уложила четверых. Сестра Мария мною бы гордилась.

- Выпей, - мне в руки ткнулась кожаная фляга. - Поможет.

- Я еще не дорос до крепких напитков, - буркнула я. - А хотя...

Я вырвала у Дамира, понюхала - в нос резко шибануло алкоголем.

- Соблагоизвольте показать мне рану на плече, - попросила я. - Кровищи натекло - хоть рукав выжимай. Вы же сами понимаете...

Скомандовала бы - но это роль Стефы. Степан вежливо просит. Будь я сейчас женщиной - вела бы себя куда более дерзко.

Дамир тяжело вздохнул и попытался стянуть через голову рубаху, но левая рука отказалась слушаться. Похоже, рана куда серьезнее, чем мне показалось. Поняв, что рука не поднимается, он просто оторвал рукав. Я щедро плеснула на его плечо вином - или что там у него было в фляге - и присвистнула. Порез чистый, но очень глубокий. Такие сами собой не зарастают.

- Надо зашивать, - сглотнув, сообщила я.

Глава 8. Неожиданное предложение

Светловолосый кнес со своим помощником прибыли, когда уже стемнело. Я успела и наесться до отвала, и помыться, и по деревне пройтись. На ногах у меня, между прочим, новые ботинки, на плечах потертая кожаная куртка. Пояс тоже новый, широкий, с металлическими клепками. А меч мне не продали: сказали "не дорос". То есть путешествовать в одиночку - это пожалуйста. А защищаться - еще зачем? Глупости выдумал, господин Градов!

Усталый, бледный, с отросшей щетиной, Дамир всё равно остался самым красивым из всех мужчин, что я видела. Он тяжело прошел в столовый зал постоялого двора, упал рядом со мной на лавку и нагло утащил у меня огромную деревянную чашку. Отхлебнул и принялся плеваться: в кружке-то было молоко!

- Стёпа, ты болван, - заявил Дамир. - Эй, человек! Пива мне и юноше!

- Юноше не надо! - махнула рукой я. - Юноша еще не дорос. Что с вашим другом?

- Секретарем. Талли мой секретарь. Был. Должность вакантна.

- Умер что ли? - напугалась я.

- Типун тебе на язык! В животе какое-то воспаление. Знахарка купировала, но без хорошего лекаря Талли помрет через пару дней.

- Я отправил в город за целителем, - сообщила я. - Но за ваш счет.

Дамир хлопнул меня по спине ладонью, отчего я чуть не улетела носом в стол.

- Экономность - хорошее качество, даже лучше, чем предусмотрительность. Если ты еще и писать умеешь - возьму тебя секретарём!

- Я как бы два года в Галлии учился, - пожала я плечами. - В Льенском университе. Там же с четырнадцати можно лекции посещать. Писать я умею, в общем. И читать тоже.

- А родители твои кто?

- Сирота я. Отца не знал никогда, а мать умерла недавно. Как перестала деньги на обучение высылать, так я домой и поехал. Понял, что что-то случилось.

- А жил где? - беседа начала походить на допрос, но я не возражала.

- У кнеса Градского в волости. Знаете, деревня Дубки возле реки Коровки.

- Не знаю, - вздохнул Дамир. - Кнеса Градского знаю только. Высокий такой старик, худой.

- Ага, как же, - не повелась на провокацию я. - Наш кнес дородный и борода лопатой.

Ай да Стефа, ай да молодец! Внимательно слушала тетю Милославу и ее рассказ о последнем визите на родину, теперь и пригодилось.

- Да, точно, - не смутился мой собеседник. - Я перепутал. А напомни, как жену и дочку Радомира зовут?

- Мстислава, - хихикнула я. - Линд его жена. А дочка старшая Милослава, что в Галлии замуж вышла, вторая Святослава, за князем Волчеком, а сынок егонный Ярославом зовется.

Спрашивай-спрашивай. Про родню свою я всё знаю.

- Ярослав-то, поди, тоже уже читать умеет? - не унимался Дамир.

- И то сказать, уж парню почти четверть века стукнуло, - согласилась я. - Должно быть, и умеет. Хотя кто его, кнесича, знает... не нашего ума дела.

От острого взгляда блондина я поежилась. Казалось, он пытается залезть ко мне в мысли.

- Слушайте, что вы меня пытаете! - не удержалась я. - Я к вам в секретари не набиваюсь, вы сами предложили! Я вас вообще знать не знаю. Может, вы какой-нибудь наемный убийца!

- Не убийца, не бойся, - вздохнул Дамир. - А может и убийца, да не наемный. Мне верный человек нужен, Стёпа. За верность я плачу щедро.

- Щедро - это сколько?

- Десять серебрушек в месяц.

- Пятнадцать.

Дамир поперхнулся пивом, удивленно уставившись на меня.

- Ну ты и наглец!

- А вам нужен секретарь или лакей? - усмехнулась я.

- Одиннадцать.

- Тринадцать.

- Двенадцать!

- Я согласен.

Широко улыбаясь, мы пожали друг другу руки.

- Я вам комнату снял, - вспомнила я. - Кстати, как вас величать?

- Дамир Всеславович Ольхов.

Я замерла, охваченная внезапным подозрением. Да нет, быть того не может! Или может? У меня ведь тоже имя, максимально похожее на родное.

- Кнес? - небрежно спросила я. - Ну, вы ведь кнес?

- Кнес, но безземельный пока. А почему ты так посмотрел?

- Ольхов - это почти как Ольшинский, - передернула я плечами. - А нынче государь у нас из рода Ольшинских.

- Степ, мне нужен не только умный секретарь, но и молчаливый, - тяжело взглянул на меня блондин. - Думать не возбраняется, но тогда дашь клятву.

- Я и подумаю, - сглотнула я. - До утра. Можно?

- Думай, Стёпа. И помни: я своих людей в обиду не даю, а за верную службу отвечу благодарностью. Кто мне верен, тому и я верен.

Я кивнула, бочком выбираясь из-за стола. Сердце колотилось как бешеное. Дамир - или Даромир? Кто ты такой? Эх, найти бы Викторию и узнать, каков из себя старший сын государя - мой нареченный муж. Не бывает таких совпадений, просто не бывает! Либо я ошибаюсь, либо богине угодно нас лбами столкнуть. Моего сиятельного жениха зовут Даромир Велеславович Ольшинский. И настолько имя его схоже с именем моего блондина, что я сомневаюсь, не снится ли мне всё это.

К утру решение было принято: я отвечу кнесу Ольхову согласием. Какая в сущности разница, кто он, если рядом с ним спокойно и безопасно? Путешествие в одиночку мне не слишком понравилось, да к тому же я всё равно собиралась искать работу, а тут работа нашла меня. А если я не ошибаюсь - это вообще будет чрезвычайно забавно. И отцу, наверное, даже в голову не придет искать меня рядом с тем, от кого я так старательно убегала. Словом, назревает приключение вполне в моем духе. 

Уверенно я постучалась в комнату по соседству. Кнес Ольхов встал явно раньше меня, а может и вовсе не ложился. Он сидел за столом, красными воспаленными глазами вглядываясь в какие-то бумаги. Светлые волосы всклокочены, на щеках неряшливая щетина, несвежая рубашка расстегнута на груди. Бумаг было много, он раскладывал их в три стопки, шевеля губами.

- Ну что застыл, проходи, - бросил он мне. - Раз не сбежал, значит, надумал? Задавай свои вопросы!

Я прошла в комнату, чуть морщась от крепкого запаха мужского пота и села рядом со столом на стул.

- Кто вы? - прямо спросила я. - Для кнеса вы слишком молоды и свободны. Для горожанина слишком богаты. На купца не похожи...

Глава 9. Издержки мужского костюма

Работодатель из Дамира Всеславовича вышел какой-то неправильный. Он относился ко мне скорее, как к равному, чем как к слуге, и это льстило. Хотя, конечно, ему нужен был не столько секретарь, сколько мальчик на побегушках. В мои обязанности входило следить за корреспонденцией, писать ответы - когда под диктовку, а когда и самостоятельно, забирать письма из почтовых отделений, а также везде сопровождать Дамира Всеславовича, наблюдать и потом рассказывать о своих выводах. Должность у кнеса Ольхова называлась внушительно: государев финансовый инспектор. Чем-то мне это напоминало отца - он ведь глава службы безопасности Галлии, иными словами, Первый ловчий.

Мы всё же дождались, когда приедет целитель и займется несчастным Талли, которому был теперь рекомендован полный покой на несколько недель и строгая диета, и только затем двинулись в Даньск с попутной купеческой подводой. Дамир всем растрепал, какой я великолепный боец, и мне пришлось пару раз продемонстрировать своё умение драться с шестом. Когда я поколотила третьего охранника с мечом, меня зауважали. Интересно, если бы они поняли, что я девушка - сильно бы расстроились?

Мужчиной быть в этом мире проще, чем женщиной. Можно громко разговаривать, смеяться, похабно шутить и храпеть, чем я всю дорогу и занималась. Единственное, что было нелегко - это то, что женщин в обозе не было, и мужчины не бегали в кусты, а справляли свои естественные надобности вдоль дороги. А я так не умею, поэтому все каждый раз смеялись, когда я бегала за деревья или в кусты. Впрочем, в Славии деревья почти везде, а где нет их - есть овраги и высокая трава. Так что и этот момент меня не слишком напрягал.

Здесь значительно теплее, чем в Галлии. К такой жаре я не привыкла - солнце палило с неба так сильно, что шляпа была необходима почти весь день. Шляпу-то я выторговала у одного из купцов, но под ней ужасно потела и чесалась голова.  Да и несвежая рубашка для моей нежной кожи оказалась тем еще испытанием. Мужчины раздевались до пояса. Дамир Всеславович имел целый саквояж тончайших батистовых сорочек и был всегда свеж и бодр. Я отчаянно ему завидовала, но молчала, с нетерпением ожидая прибытия хоть в какую-нибудь деревушку. К моему ужасу, первую ночь мы провели в чистом поле. Здесь даже реки не было - только ручей, искупаться в котором было невозможно. Мне удалось за кустами прополоснуть рубашку, но надеть ее пришлось мокрую - другой одежды у меня не было.

- Ты идиот? - вежливо поинтересовался Дамир, увидев дрожащую меня. - Ты зачем надел мокрую рубашку? Хочешь лишить меня еще одного секретаря?

- В-воняет, - коротко ответила я.

- Ну и сядь голым, а рубашку над костром повесь. Тут одни мужики.

- Не, я так не могу.

С тяжелым вздохом Ольхов пожертвовал мне одну из своих сорочек, в которой могли поместиться по меньшей мере два Степана Градова. Я не стала спорить, с благодарностью переодевшись в кустах.
Всё-таки он хороший человек, этот загадочный Дамир Всеславович. Добрый, кажется, хотя и на первый взгляд ядовитый, как поганка. Только отец мне всегда говорил не смотреть на то, что человек говорит, а подмечать, как он себя ведет с тем, кто ниже по положению, с тем, кто слабже. Дамир вовсе не задирался перед купцами и их слугами. Он без возражений помогал таскать тюки и ходил за дровами, только сразу сказал, что готовить не умеет, но заплатит за еду для себя и секретаря. Со старшими обращался уважительно, со сверстниками шутил, словом - образцовый кнес. А за простолюдина принять его было невозможно: он даже ел не как все. Вроде и руками ломал мясо, и пил из ручья, но неторопливо и очень аккуратно. Совсем как я.

На вторую ночь остановились в большой деревне, и Дамир Всеславович немедля велел затопить баню. Позвал и меня, настаивал, но я сказала, что приду позже, а пока займусь своими делами.

- Гляди у меня, - сердито зыркнул кнес. - Не будешь мыться - насильно заставлю. Мне секретарь-неряха не нужен!

- Да буду, буду, - кивала я. - Только насчет ужина распоряжусь и одежды куплю. Мне же надо во что-то переодеться.

На самом деле я просто тянула время: мне нужно было, чтобы он ушел. Рубашку и чистые портки я купила сразу по приезду: у хозяина постоялого двора был сын-подросток, сложением похожий на меня. Когда хозяин сообщил, что Дамир Всеславович велел мне принести чистую рубаху и кваса, я обрадовалась: наконец-то он закончил! Бодро подхватила огромную деревянную кружку, влетела в заполненное паром помещение, даже не подумав о том, что он там может быть не одет, и замерла в ужасе.

Блондин был не один. Я вначале даже не поняла, что происходит и успела перепугаться, решив, что ему стало дурно от жары. Но женский стон вывел меня из ступора. Я увидела немногое - белую полную спину, влажные прилипшие к ней черные волосы и загорелые мужские руки на округлых ягодицах - но и этого мне с лихвой хватило, чтобы залиться краской и зажмуриться.

- Стёпа, рубашку на лавке оставь, - хрипло пробормотал Дамир. Его дыхание сбивалось. - Кружку на стол. Чего стоишь как баран? Бабу голую ни разу не видел?

- Откуда мне? - с трудом выдавила я, отворачиваясь и мелкими шажками пробираясь к столу.

- Ты что, девственник? Серьезно? - весело фыркнул мужчина. - Ганна, надо срочно исправить это дело!

- Н-не надо! - выкрикнула я и выскочила из бани.

Вслед мне донесся хохот, а потом женский стон. Обхватив голову руками, я опустилась на крыльцо. О богиня, во что я вляпалась? Это даже постыднее, чем дом утех. Только вдруг мне подумалось, что зря я глаза закрывала. Надо было разглядывать внимательнее. Когда я еще голого мужчину увижу? Тем более, такого красивого, как Дамир. И не случилось вовсе ничего страшного: просто глупый мальчишка-секретарь не вовремя заглянул к своему господину. Бывает.

- Стёп, Ганна ждет тебя, коли пожелаешь, - раздалось у меня над ухом.

Я подскочила от неожиданности.

- Спасибо, я так не хочу, - быстро выпалила заготовленную заранее фразу. - Подожду свою суженную.

Глава 10. Серо-зеленый конверт

Судя по тому, что в Даньске Дамир снял целые апартаменты, включающие в себя роскошную спальню, кабинет, гостиную, отдельную уборную и спальню поменьше (явно для прислуги), задержимся мы здесь на значительное время. А почему бы и нет? Город большой, красивый, каменный. Мостовые брусчаткой выложены, фонари везде горят, водопровод опять же имеется. Сумки мои почта доставила в сохранности, и теперь я не просто секретарь, а секретарь с имуществом. Накупила себе красивых батистовых рубашек с жабо, жилетов расшитых - мода на них из Франкии пришла - да обувь приличную у сапожника заказала. А то обычные готовые ботинки мне широки, приходится под них носки надевать потолще. Я-то даже в монастыре шелковые и кружевные чулочки носила, а в мужские сапоги только толстые шерстяные носки могла надевать. А летом, да две пары носить - это вовсе убийство. Хорошо, что на телеге можно было босиком ехать. А в городе по булыжной мостовой с голыми пятками никак нельзя. Если бы сейчас мне время вспять поворотить - я б того разбойника, который мои великолепные сапоги изуродовал, забила бы до полусмерти. Возможно, даже сапогом.

У меня много работы: для Дамира пришло просто невероятное количество корреспонденции. Столько даже отцу не приходило, а ведь я отцу нередко помогала отвечать на письма. Стол в кабинете просто завален, бумаги падают на пол от неловкого движения.

- Твою мать, - тоскливо произнес кнес Ольхов, вороша конверты, будто тесто. - Сдохнуть можно.

- Сдохнем вместе! - радостно предложила я. - У вас есть какая-то система?

- А как же! - ухмыльнулся Ольхов. - Предлагаю всё сжечь! Шутка. Давай по содержимому: всё, что неважно - в одну стопку. Всё, что от сиятельных или помеченных вот таким знаком (он нарисовал на каком-то конверте непонятную закорючку), ты не читаешь, сразу мне. Остальное в третью.

- А с корреспонденцией из Галлии что делать? - скрипуче спросила я, кончиками пальцев, будто опасное насекомое, извлекая из кучки конверт столь любимого отцом серо-зеленого оттенка. - Я думаю, мне его не стоит вскрывать?

Письмо это будто жгло мне руку. Во рту пересохло, колени затряслись - благо, под столом не видно. Дамир схватил конверт, быстро распечатал его, пробежался глазами и грязно выругался. Настолько красочно, что я немедленно захотела записать все эти выражения.

- Мне страшно представить, что там может быть написано, - прошептала я. - Войну, что ли, нам Галлия объявляет?

- Хуже, - мрачно ответил Дамир, зло швыряя письмо на стол. - На, почитай.

Я вытаращила глаза, но письмо взяла, хоть и с некоторой опаской. Твердый почерк с завитушками я узнала сразу. Отец всегда пишет вот так, будто несерьезно. Но я-то знаю, что чем затейливее и красивее написано, тем больше усилий ему потребовалось, чтобы сформулировать мысль.

"Любезный друг, - вслух зачла я. - Сообщаю Вам, что известная особа ожидает только Вашего приглашения. Дочери моей месяц как исполнилось восемнадцать лет, так что, не видя причин для откладывания церемонии, я прошу Вас назначить дату бракосочетания. Полагаю, по славским обычаям нам стоит прибыть в начале осени, но если пожелаете - мы приедем и раньше. Прошу известить меня о ваших дальнейших планах. Со всем уважением, Ваш будущий родственник, К.Б."

Надо признать, это письмо вызвало у меня ужас ничуть не меньший, чем у Дамира. Значит, он всё-таки Даромир. Значит, нареченный супруг. А отец - наглец! Где он собирается брать невесту?

- Бракосочетание? - тихо спросила я, радуясь, что голос не дрожит. - Неужели это так страшно?

- Разумеется! - хлопнул ладонью по столу мой, стало быть, муж. - Это же конец всему! На кой бес мне вообще жена, ты сам посуди? Это ж никаких больше женщин, кроме супруги!

- И что вас остановит? - приподняла брови я. - Неужели планируете хранить верность?

- Кирьян Браенг меня остановит, - печально вздохнул Дамир. - Этот демон мне яйца оторвет, если его единственная доченька будет несчастна.

- Тот самый Браенг?

- Ай, Степан! Ты не слышал этого имени, понял?

- Чего не понятного-то? А хотите совет?

- Хочу, - пристально взглянул на меня Дамир, или, точнее, Даромир.

- По галлийским законом девица несовершеннолетняя. Это в Славии совершеннолетие в восемнадцать. А в Галлии в двадцать. Во Франкии, кстати, в шестнадцать.

- Стёпа! - заорал блондин радостно. - Да ты гений! Как изящно! Как ловко! Два года свободы! Давай пиши!

- Кто, я?

- А кто у меня секретарь? Пиши: дорогой друг, мне кажется, разговор о немедленной свадьбе заводить преждевременно. Смею ли я лишить вашу дочь последних годов отрочества? По законам Галлии она еще дитя. Я настаиваю на отсрочке бракосочетания до момента совершеннолетия девушки. Искренне ваш, эээ... подпишу я сам.

- А девушку как зовут? - полюбопытствовала я.

- А бес ее знает, - пожал плечами Дамир. - То ли Виолетта, то ли Эстелла.

- Прекрасно, - пробурчала я. - Вы образцовый жених.

- Стёп, это навязанный брак. Можно сказать, политический.

- Династический, ага.

Блондин тяжело посмотрел на меня, и я тут же одной рукой зажала рот, а другой замахала, чтобы продолжал. Но Даромир замолчал, опустив голову, а потом спокойно взял у меня письмо, подписал, свернул и запечатал. Я с тревогой поглядела на него. Опять я веду себя как Стефа! Знал бы он правду, ни за что бы не захотел такую жену, как я!

Я придвинула к себе письма и принялась вскрывать конверты и озадаченно хмуриться. Содержимое меня напрягало: жалобы, доносы, разные предложения – и отчего-то сведения по лошадиным фермам и закупкам овса. Меня не оставляло ощущение, что мой хозяин - тот же самый Кирьян Браенг. Что же это, папочка подобрал мне мужа по своему образу и подобию?

То, что отец знал моего супруга лучше, чем кто-либо другой, я догадывалась. Кирьян Браенг явно собрал на Даромира Ольшинского самое подробное досье, вплоть до сведений, какое у него было первое слово и чем он болел в детстве. Впервые я вдруг задумалась о том, что ни разу отец не сделал ничего, что не послужило бы мне на пользу. Бывало, я ссорилась с ним, а он наказывал меня за проступки, но всегда его наказание оборачивалось для меня уроком. И даже монастырь и его строгие уставы оказались для меня несомненным благом, потому что я в своей глупости слишком рисковала не только репутацией, но и жизнью. Неужели и жениха он подбирал по тому же принципу? Да нет, бред. Когда нас сосватали, мне было лет семь. Тогда еще было совершенно неясно, кто вырастет из высокого худенького мальчика. Я ведь почти его не помнила - и не удивительно. Меня в те дни гораздо больше интересовали занятия магией. Подумаешь, жених! Всё это казалось нереальным.

Глава 11. Невинные шалости

Дамир действительно прислал мне врача - из-за такой ерунды, как сбитые ноги! Влас Демьянович, лысеющий невысокий мужчина средних лет, долго ворчал, что его отвлекают от работы ради всяких неразумных юнцов, но дело свое знал и не только подлатал ступни, но и выдал мне флакон с заживляющей мазью. Мы с ним как-то быстро нашли общий язык, а уж после того, как он докопался, что это я штопала рану на плече Дамира (лекарь оказался старым знакомым блондина), и вовсе принялся звать меня в ученики. Говорил, что рука лёгкая. Я ему объяснила, что не имею склонности к медицине, да и дар у меня совсем другой. Расстались мы совершенно довольные друг другом.

Жизнь начинала налаживаться. Новые туфли мне доставили к утру, и они оказались настолько удобными, что я не поленилась сбегать в мастерскую и лично поблагодарить сапожника, а заодно заказала еще сапоги и запасные ботинки.

Я уже догадалась, что удобная обувь - это самая необходимая в моей работе вещь, ибо я была не столько секретарём, сколько адъютантом.

"Стёпа, отнеси записку в первый полицейский"

"Степан, сбегай в почтовое управление"

"Мальчик мой, вот эти документы очень аккуратно - градоправителю"

"Стёпа, принеси пожрать. Чего-чего - ну хоть булку с молоком. Быстрее, парень, а то я тебя сожру!"

Хотя стоит признать, сам Дамир Всеславович тоже был легок на подъем. С финансовой инспекцией он посетил все крупные лавки. Мы перетрясли учетные книги рынка, проинспектировали казну (адский труд, занявший больше недели), проверили документы налоговой службы. Дамир в своей работе, конечно, хорош - он видит подвох с первого взгляда. То ли он колдун, то ли просто - опыт. Склоняюсь к последнему, конечно. Но всё же его интуиция достойна восхищения. Если бы он еще работал в полную силу - во всей Славии не осталось бы ни одного мошенника.

Но кнес Ольхов предпочитал жить на широкую ногу: надирался в трактирах, кутил с веселыми дамами (и где он находил их в таких количествах?), устраивал шикарные пирушки. Денег, похоже, у него куры не клевали. Его обожали и полицейские, и налоговики, и купцы во главе с градоуправителем, да и как можно не любить такого славного парня, который может угостить всё первое полицейское выпивкой и не гнушался побрататься с купцом первой гильдии? А то, что он при этом подписывал приказ об аресте господина Сметанова, который водил службу с местным судьей и оттого выигрывал все тяжбы, так это работа такая. А я, привыкшая к урокам отца, замечала, что взгляд блондина во время очередной попойки не становился стеклянным, как у его собутыльников, а кубок нередко опустошался в ближайшую кадку с цветком.

Кнес Ольхов был страшным человеком, и я была счастлива, что нахожусь в его лагере. Были ли у него друзья? Возлюбленные? Доверенные лица, наконец? Понимала ли его хоть одна из тех красавиц, которым он легко и просто посылал наутро букеты цветов, а потом не узнавал на улице? Впрочем, и букеты выбирать быстро стало моей обязанностью. Это было, пожалуй, даже забавно, хотя время от времени царапало мне душу. Всё же он мой почти что супруг, а ведет себя совершенно безнравственно. Главное, не влюбляться в него - слишком больно он может сделать. Он же женщин ни во что не ставит! Разве можно вот так:

- Стёпа, ты запомнил эту рыженькую актриску? Цветы ей пошли на свой вкус. И если будет меня искать - скажи, что я скончался.

- Она не актриска, - вздыхаю я. - Актриска была третьего дня. Рыженькая - вдова купца Ермилова, между прочим. Того самого, что парк выстроил и на богадельню денег дал.

- Зануда ты, Стёпа. Ну ладно, закажи еще купцу на могилку букет. Да гляди, не перепутай!

Я ж говорю, совершенно невыносимый человек! А букеты я всё же перепутала. Купцу на могилку положили роскошные лилии с запиской "Спасибо за волшебную ночь и прощай", а рыженькой лисичке доставили бордовые розы с траурной лентой. Этими розами Дамир Всеславович в тот же день получил по физиономии. Я хохотала до слёз, а потом забрикадировалась в комнате вдвоем с местной кошкой и даже ужинать не вышла. Ибо страшно. А кошка в гостинице хорошая, толстая, хотя и дура.
У меня никогда животных не было. В Галлии любят собак, но в королевском дворце они живут на псарне, а принцессе там делать нечего. В детстве я еще могла поиграть со щенками, но потом с людьми играть стало гораздо интереснее. Что мне те щенки, когда можно сбежать на улицу и поговорить там с чумазым мальчишкой?

У местной полосатой кошки не было имени, зато был пушистый хвост, шикарное мурчало и удивительная способность успокаивать. Я залезла в кровать прямо в одежде, затащила кошку себе на живот и начала размышлять, как объяснить отцу, что я передумала на счет свадьбы. И дело даже не в том, что Дамир-Даромир хорош собой или по-настоящему мне нравится - нет. Из него выйдет прекрасный союзник для Галлии. Времена, когда нет войны - поистине благодатные, а такой человек, как Мир (или Дар - как я осмелюсь называть его хотя бы в мыслях) разбирается в экономике государства гораздо лучше, чем тот, кто сидит во дворце.

- Стёпа, я успокоился, - раздался ровный голос блондина из-за двери. - Можно войти? На самом деле это было очень смешно, но если ты продолжишь в таком духе, не я буду платить тебе, а ты мне.

Дамир, не дожидаясь позволения, с силой толкнул дверь. Не веря своим глазам я смотрела, как тяжелый комод, которым я приперла вход, довольно быстро отъехал прочь. Гм, а я чувствовала себя в безопасности! Впрочем, и сейчас чувствую, несмотря на то, что блондин глядит на меня (или на кошку?) каким-то непонятным, задумчивым взглядом.

Глава 12. Падение... повязки

Проклятая кошка, возлюбившая меня всей душой, теперь не давала мне проходу, ластясь и призывно мурлыча при виде меня. С одной стороны, это умиляло, но с другой – именно она прослужила причиной моего очередного падения, бросившись мне в ноги аккурат в тот момент, когда я только собиралась спуститься с высокой лестницы вниз, в столовую залу. Увы, устоять мне не удалось. Нелепо взмахнув руками, я кубарем полетела вниз, считая локтями и коленками ступеньки и добрым словом вспоминая сестру Марию, которая учила нас правильно падать. Полет мой закончился плачевно: я лежала у подножия лестницы, едва сдерживая слезы боли.

- Давай, Степан, вставай, - уговаривала я себя. - Ты же мужик.

По лестнице спустились быстрые длинные ноги и остановились подле моего лица.

- Встать сможешь? - полюбопытствовал мой хозяин. - Ничего не сломал?

Я подняла голову и неловко села, ощупывая себя руками. Кажется, всё в норме. Переломов нет. Синяков, конечно, будет много, но это не страшно. Ухватившись за протянутую руку, встала и взвыла, не в силах наступить на ногу, которую пронзила острая боль. Клянусь, я даже услышала треск рвущихся сухожилий!

- Стой ровно, - Дамир присел у моих ног и жесткими цепкими пальцами ощупал мою щиколотку, заставляя меня шипеть сквозь зубы от боли. - Перелома нет. Растяжение. По лестнице тебе не подняться. Я отнесу.

- Чего? - вытаращила глаза я. - Вот еще выдумали! Дайте опереться на вас, и я допрыгаю.

- Мне некогда с тобой возиться, - буркнул блондин.- Дотащить быстрее. Пришлю тебе лекаря.

Не слушая никаких возражений, он подхватил моё тщедушное тельце и легко отнес меня наверх, но не в мою каморку, а в свой кабинет, где опустил в кресло.

- У тебя, кстати, грудь развязалась, - небрежно заметил он. - Помочь перетянуть, или сам справишься?

Я с недоумением поглядела в его равнодушное лицо и опустила глаза на грудь. Повязка сползла вниз, на живот, край ее предательски свисал из-под рубахи. Сквозь мягкую ткань четко виднелись контуры груди и даже острые, съежившиеся соски. Я в ужасе прикрыла грудь и уставилась на хозяина.

- Помочь? - повторил он.

- Н-не надо, - выдавила я.

- Ладно, - кивнул он. - Жди лекаря, пока не вставай на ногу. Вот, не сиди без дела, разбери почту.

Он практически без усилий подвинул к креслу письменный стол и, увидев, что я вполне дотянусь до корреспонденции, кивнул и вышел.

Я ничего не понимаю! Он что, знал, что я женщина? И как давно? Или это просто самообладание такое? Некоторое время я сидела, тупо уставившись на стол, заваленный бумагами, а потом, пожав плечами, заново перевязала грудь и придвинула первое письмо. В конце концов, меня пока не уволили, надо работать.

Письме этак на десятом меня накрывает. Он. Знает. Что. Я - женщина. А что, если он знает и всё остальное? Я умру от страха и любопытства, если с ним не поговорю.

Осторожный стук в дверь прерывает мои страдания.

- Ну, Стёпа, показывай, что случилось. Ты у нас ходячее несчастье! Дамир сказал, что ты с лестницы грохнулся? Как хоть умудрился? 

- Да я и сам не знаю, - с готовностью отодвигаю я документы. - Задумался. Споткнулся о кошку.

- Вечно ты в облаках летаешь, мой мальчик, - вздыхает Влас Демьянович. - Смотреть под ноги надо.

Он ошупывает мою ногу так же тщательно, как это делал Дамир. Только от его пальцев расползаются не сладкие мурашки, а холод. Будто лед приложили. Нога онемела, я совершенно не чувствую, как лекарь накладывает тугую повязку.

- Вот и всё, - радостно объявляет Влас Демьянович. - Дня два не беспокоить. Передвигаться недалеко и с тростью. А потом можно и верхом. Повязку не трогай, не мочи, понял? Я сам зайду и сниму.

- Понял, - с готовностью киваю я. - Спасибо вам.

- Из спасибо шубу не сошьешь, - едко напоминает лекарь. - С твоего хозяина шесть серебрушек.

Я присвистываю: да это же грабеж! За пять минут работы он получит столько же, сколько я за две седмицы! Сколько я не получу за две седмицы, учитывая мои штрафы. Отчего я маг воздуха, да еще посредственный? Впрочем, не стоит завидовать другим, у меня много самых разных талантов. И одним из них мне предстоит воспользоваться еще не раз.

Из кучи писем руки сами собой выхватывают знакомый серо-зеленый конверт. Сердце внезапно начинает колотиться так, что приходится замереть, закрыть глаза и сосчитать минимум до тридцати. Конверт вскрыт, и это радует. Будь там что-то действительно страшное для меня, Дамир бы сказал. Или нет?

Дрожащими пальцами извлекаю гладкий плотный лист бумаги. На миг, не сдержавшись, подношу письмо к носу. Оно пахнет дорогими чернилами и хорошей бумагой. От запаха любимых рук ничего не осталось.

"Любезный (а хотелось бы написать "возлюбленный") друг мой (а хотелось бы - "сын"), я глубоко растерян вашим демаршем. Не думаю, что за два ближайших года что-то изменится, разве что ваша невеста станет на два года старше, но вы настаиваете - а у меня нет причины вам противиться. Итак, давайте отложим свадьбу. Верю, что у вас есть на то причины, которые вы пока озвучить не можете. В свою очередь, уверяю вас, что моя дочь Стефания в любое время готова выполнить свой долг и стать достойной супругой и матерью ваших детей.
P.S. Вы сменили секретаря? Почерк нынешнего отличается в лучшую сторону.
С всевозможным уважением, лорд К. Б."

От поскриптума меня начало колотить, пальцы затряслись и ослабели. Итак, будем считать, что возлюбленный мой (тьфу ты, заразилась этими витееватостями) отец догадался. Недаром он заметил про почерк. Но какая наглость! Не зная, где я нахожусь, даже не подать вида, что невеста-то пропала! Да еще щедро раздавать авансы от моего имени! Достойной супругой, как же! Матерью детей - возможно. Но приличной супруги из меня не выйдет, уж простите.

Как воочию, я представила перед собой узкое лицо отца и будто услышала его голос:

- Стефания, ты жертва. Ты заложник политики. Твой выбор не такой, как у всех. Ты можешь быть счастливой или несчастной, вот и всё. Я позволял тебе многое... Но сейчас пришло время, когда нужно сделать шаг и выполнить свой долг.

Глава 13 Неожиданная встреча

Дамир больше ни словом, ни взглядом не показал, что знает мой секрет, но я уже поняла: как прежде не будет. В первую очередь потому, что я разглядела в нем мужчину. У меня теперь не было ни малейшего сомнения, чем - где - всё это закончится. Вопрос только в том, чья это будет постель. Я бы предпочла, чтобы моя. Чтобы он сам пришел.

Кто бы мог подумать, что самые ценные уроки я получу даже не в монастыре, а в доме утех! Именно беседы с девушками и самой мадам Лиссо я поняла, что женщина нуждается в мужчине, а мужчина в женщине, и ничего с этим сделать нельзя. Здоровому оборотню и человеку нужна телесная близость, без нее тело может страдать и болеть. Богиня создала нас такими - и нечего этого стыдиться. Женщины из монастыря не нуждались в мужчинах ввиду тяжелых психических травм, но я-то - живой человек со всеми потребностями! Наверное, об этом со мной должна была разговаривать мать. Но ее высочеству было не до мелочей. Я вообще удивлена, как она умудрилась родить хоть одного ребенка. Порой мне казалось, что она не человек, а небожительница, и только дурной запах в уборной доказывал - ничто человеческое ей не чуждо.

Мне, наверное, еще повезло. В маме было не слишком много крови оборотней, и я тоже не имею звериной ипостаси. Поэтому эта сторона жизни меня всегда интересовала мало. Вернее, не так: она меня интересовала как исследователя, но ни в коем случае не участника. Тем более, я знала, что у меня есть супруг - а, значит, хочешь-не хочешь, надо блюсти невинность, дабы избежать дипломатического скандала. Я думала, что то, что я видела в доме утех - а видела я немало - отбило у меня желание и интерес к мужчинам. Мадам Лиссо, то ли назло мне, то ли насмехаясь, показала мне все самые низменные стороны сексуальной жизни оборотней. Раньше меня это ни сколько не затрагивало. Сейчас от воспоминаний я нервно стискивала колени.

Богиня, мне было четырнадцать! Эта тетка не в своем уме! Я бы сейчас ни за что не сунулась в тайные комнаты при спальнях, а тогда меня вообще ничего не смущало!

Я в волнении вскочила и хотела было пройтись, но в лодыжке снова что-то хрустнуло - без боли, но страшно. Тогда я дохромала до своего сундука, достала одну из тетрадей, зажгла свечу и принялась писать: быстро, небрежно.

---

"Оборотни в полнолуние бывают больше животными, нежели людьми. Для них нет ничего запретного. Многие из них любят причинять боль. Многие любят эту боль получать. Для меня оказалось большим откровением, что даже самые сильные волки порой жаждут подчинения. Они позволяют надевать на себя ошейники, привязывать себя к постели и испускают стоны удовольствия, когда их секут плетью. Девочки любят таких клиентов. Это дает им возможность выплеснуть всю боль и ненависть. Однако есть и те, которые отказываются участвовать в подобных забавах. Любопытно, что среди продажных женщин есть свой кодекс чести."

"Сестра М. из монастыря с.Е. ни разу не была с мужчиной в естественном смысле. Но, родившись в доме утех - том, что в северной части страны - она с юных лет принимала клиентов. Как, пройдя через всю грязь, она осталась нормальным человеком? Как она нашла силы вырваться из этого болота? Такая жизнь затягивает. Ты начинаешь осознавать свою власть над мужчинами... и любить легкие деньги. Мало кто из продажных женщин согласится работать кухаркой или портнихой - это слишком тяжело для них! М. не знала другой жизни. Но для дома утех у нее была слишком нежная психика и слишком упрямый характер. Однажды агрессивный клиент избил ее до полусмерти. Поднявшись на ноги, она решила изменить свою жизнь. И, переодевшись в костюм своего клиента - в том числе намотав на бедра его пояс с монетами (и оставив глупцу взамен весьма фривольное платье), она исчезла. Увы, М. слишком хорошо знала мужчин, чтобы им доверять. Более того, она их ненавидела. И убила - однажды она убила даже не человека, а кусок мяса, по недоразумению названный мужчиной, который пытался изнасиловать ее в подворотне. Так она узнала, что убивать совсем не сложно. И еще - весьма приятно. Осознав, что дрожит от счастья, пиная мертвое тело, М. отправилась прямиком в монастырь с.Е. с тем, чтобы никогда не покидать его стены."

---

Я писала почти до самого рассвета, выплескивая из себя воспоминания и страшась даже перечитать написанное. Под конец глаза стали закрываться сами собой, а перо выпало из рук.

- Степан, эй, Степан! - трясла меня за плечо чья-то рука. - Хватит дрыхнуть. Ты мне сегодня нужен.

Я вскинула голову, с трудом разлепляя глаза и подгребая под себя тетрадь.

- Я надеюсь, что ты не пишешь доклады Кирьяну Браенгу, нет? И Эстебану Галлийскому тоже не пишешь? Тогда давай передевайся и спускайся. Быстро завтракаем, и нас ждут в суде.

- Не нас, а вас, - проворчала я, украдкой проверяя, не сбилась ли грудь. - Я-то тут при чем?

- Будешь записи вести, дубина, - ответил Дамир. - Спуститься сам сможешь? Как нога?

Я вытащила ногу из-под стола и повертела во все стороны. Боль еще была, но совсем слабая.

- Смогу, - ответила я. - Дамир Велеславович...

Он странно на меня посмотрел, и я мгновенно захлопнула рот.

- Всеславович, - поправил он меня.

- Да, простите, - кивнула я. - Вы идите, я дальше сама... сам.

Да что это такое! Язык сегодня совершенно меня не слушается!

Блондин коротко кивнул, "не заметив" моей оговорки, и вышел. Я подскочила, застонав от боли в спине, и принялась умываться. Парадный костюм был хорош тем, что к широкой белой рубахе прилагались кружевное жабо и жилет - по последней франкской моде, а это значит, что мою многострадальную грудь можно было перевязать чуть слабее. Всё равно будет незаметно. Только жарко. Ничего, лето не вечное. Панталоны с нашитым спереди гульфиком были уже узковаты. Надо завязывать с блинчиками и пирожками, да как устоишь? Отрастила ты, Стефа, задницу - скоро все брюки перешивать придется. Хорошо, что в Славии обтягивающие бриджи не носят. Натянула свободные портки, самые светлые и легкие, какие нашла, с завязками под коленом. Сапоги на бледные тощие ноги натягивать не стала, чулки тем более: повязка мешала. Сунула ноги в туфли. Заглянула в зеркало - пора уже волосы стричь, а то как девчонка лохматая стала. Нынче же в цирюльню загляну.

Глава 14. Полезные новые родственники

Всё заседание суда, на котором мы присутствовали, я едва сдерживала дурацкую улыбку, представляя возмущенный голос Виктории:

- Стефа!

Она всегда так забавно на меня сердилась! Разумеется, я записывала всё, что успевала уловить, совершенно не понимая, для чего мы сюда пришли. Дамир молчал, внимательно слушая и наблюдая. Дело было самое плевое - делили наследство. На хлебную лавку претендовали двое сыновей и вторая жена покойного пекаря. Зная славские законы - супруге ничего не светит. В Галлии бы она получила законную треть, а то и всю лавку.

Всё шло, как я и предполагала: женщине назначили вдовью выплату, лавку поделили между сыновьями.

- Если у кого-то в зале суда есть что сказать, говорите сейчас или молчите навек, - скучающим тоном произнес судья.

Неожиданно для всех (но не для напрягшегося блондина) с лавки поднялся мужчина:

- Покойный взял у меня на реализацию некий товар. Я не знаю, продал ли он его, но хочу получить свои деньги. Или товар обратно.

- Вот тупица, - процедил сквозь зубы Дамир.

- Какой именно товар? Есть ли расписки? - оживился судья.

- Ценные бумаги.

- И кому он собирался их продать? - с интересом спросил полицейский, сидящий на первом ряду.

- Вот этого я не знаю, - вздохнул парень. - Знаю только, что покупатель у него был.

- Что за бумаги?

- Торговые векселя. Вот, у меня есть расписка.

Слово, вырвавшееся у Дамира, было столь грубым, что я заморгала.

- А откуда у вас торговые векселя? - вкрадчиво спросил судья.

- По наследству остались, - не смутился парень.

- Отчего же вы в банк не пошли?

- Дык это... они на недвижимость были.

- Суд откладывает дело для дальнейшего рассмотрения. Наследники будут задержаны до выяснения обстоятельств. Оч-чень интересно, каким образом простой пекарь связан с векселями и недвижимостью.

- Слава богине, родил, - буркнул Ольхов. - Я уж думал, не догадается. Теперь посмотрим, что они в лавке найдут. Пошли, Степа, нам здесь делать больше нечего.

- И что это было?

- Маленькая помощь городским властям. Обыщут лавку, найдут тайный ход и склад.

- А зачем я записывал?

- Отчет напишешь, отправим в столицу. Всяко лучше самому услышать, чем пересказ слушать. К тому же мне нужны бумаги, которые конфискуют в процессе обыска. Отчеты с мукомольни, контракты на овсяную муку, покупатели… А еще обыск сейчас скроет все следы. В общем, расклад следующий: я по делам, ты в гостиницу. И ногу береги. Да смотри, если вдруг родственники начнут давить - в "Чайную розу" пошли посыльного. Там знают, как меня найти. Ясно?

- Чего не ясного-то.

- Степан! - Дамир остановился так резко, что я едва не врезалась в его спину. - Если надумаешь уйти - обязательно дождись меня. Не сбегай как вор. Ясно?

- Да понял я, никуда не денусь.

Дамир коротко кивнул и усадил меня на извозчика.

Я не сомневалась, что Виктория попытается со мной встретиться. Она не менее настырная, чем я. Но к моему удивлению меня никто не ждал и даже не спрашивал. Что ж, я сама ее найду. Кликнула местного мальчишку, сунула ему горсть медяков и велела пробежаться по лучшим гостиницам и узнать, где остановились мужчина, похожий на степняка, и темноволосая женщина с голубыми глазами. Уверена, что такую пару не заметить трудно, а именно мальчишки на побегушках - самый лучший источник информации. Я спокойно пообедала, дожидаясь посланца, и нисколько не удивилась его словам. "Золотой петух" - самая дорогая гостиница Даньска. Даже Дамир выбрал подешевле. Узнаю Викторию. Да что там, я бы и сама на ее месте выбрала самую дорогую. "Золотой петух " всего в двух кварталах. Я не стала вызывать извозчика (платить целую серебрушку за две минуты езды?) и медленно поковыляла по улице. Спустя пару минут я горько раскаялась в своей скупости, но транспорта поблизости не было. Добрела уже из гордости; нога ныла и подворачивалась.

Это действительно была хорошая гостиница: увидев меня, еле бредущую с тростью, дверник [1], седой благообразный мужчина в ливрее, бросился мне на помощь, подхватив под локоть и усадив на резную деревянную лавку.

- Господину вызвать извозчика? Или вы к лекарю?

- Лекарь бы мне не помешал, - прошипела я, боясь пошевелить ногой. - А у вас есть целитель при гостинице?

- Лучше! - просиял дверник. - У нас сейчас проживает господин Аяз Кимак! Прекрасней целителя я не встречал! Наш лекарь напросился ему в ученики, так что они сейчас бесплатно принимают всех желающих!

- Не вижу очереди из страждущих, - усмехнулась я.

- Наших он уже всех вылечил, - вздохнул дверник. - А постояльцы все здоровы. Нищих, как вы понимаете, в эти кварталы не пускают.

- А этот ваш Аяз Кимак - невысокий юноша с раскосыми глазами? - поинтересовалась я. - Так я его и ищу!

Я попыталась приподняться, но мужчина замахал руками и велел сидеть на месте. Я закатила глаза: вот уж неуважение к иноземному лекарю! Всё-таки он катаец - они известные целители. А в Степи одни дикари! И вообще, откуда я взяла, что Ви вышла замуж за степняка? Кто мне об этом сказал? Я так и не вспомнила.

Сидеть на солнце было очень жарко. Я принялась обмахиваться шляпой, чувствуя, как струйки пота стекают по затылку и спине. Идти сюда в рубашке и жилете было не самой удачной идеей. Хотя, будь я одета попроще, неизвестно, помог бы мне дверник.

Стеклянная дверь распахнулась, и из гостиницы стремительно появился уже знакомый мне длинноволосый мужчина. Первое впечатление меня не обмануло: он очень красив. Не такой красивый, как Дамир, но всё же - приятно смотреть. За ним едва успевал полный мужчина средних лет с круглой лысиной.

- А, это вы! - несколько удивленно произнес катаец. - Я видел, у вас нога. Вот глядите, коллега: здесь, скорее всего, растяжение.

Совершенно не смущаясь, он опустился на корточки, пачкая свой красивый длинный жилет в пыли, и принялся ощупывать мою ногу. О богиня, за два дня меня трогали столь интимно больше мужчин, чем за всю мою жизнь!

Глава 15. Девичьи разговоры

Хорошо быть взрослой самостоятельной женщиной! Ни перед кем не надо отчитываться. Хочешь, пей вино весь день, хочешь - болтай с подругой.

Мы с Викторией этим и занимались: распивали вино (дорогущее, легкое и ужасно вкусное), лопали сыр и клубнику, которая в Славии сейчас продавалась повсеместно, и с упоением обсуждали своих знакомых. Как же мне этого не хватало!

Сидели на огромной кровати почти в исподнем, а по сути практически одинаковые: я в кальсонах и рубахе, на кузине вместо кальсонов шальвары. Ее супруг сидел неподалеку в кресле, читал трактат Ли Циня по катайской лекарской науке, лишь изредка бросая на нас любопытствующие взгляды. Мы болтали на галлийском.

- А он точно не разумеет? - сомневалась я.

- Точно, - заверяла меня Ви. - Ну разве что несколько слов.

- У тебя очень красивый муж, - призналась я. - Я тебе завидую.

- Кто, эта собака степная? - поперхнулась кузина вином. - Красивый? Шутишь?

Аяз поднял на жену укоризненные глаза. А да, он же ругательства понимает!

- Не шучу, - вздохнула я. - Очень красивый. Если бы он так на тебя не смотрел, то отбила бы.

- Стефа! Еще один взгляд в сторону моего супруга - и я вырву тебе остатки волос! Как он на меня смотрит?

- Как будто сожрать тебя хочет, - ухмыльнулась я.

- Этого он всегда хочет, - фыркнула Ви.

- А ты не хочешь?

- И я хочу, - опустила ресницы Виктория. - Очень хочу. Но боюсь показаться ему развратной.

- Ну и дура, - пожала я плечами. - Мужику нравится, когда женщина его хочет. Поди он в полнолуние никуда не уезжает?

- Стефа!

- Что Стефа? Кто из нас замужняя дама? Да не красней ты! Скажи - это правда так хорошо, как рассказывают?

- А ты что же, еще невинна?

- Представь себе. У меня же супруг имеется. Нареченный.

- Да ладно! - изумилась Виктория. - И кто он?

- Сын Велеслава Ольшинского Даромир.

Виктория непристойно выругалась, заработав еще один укоризненный взгляд от супруга, и глотнула вина.

- Как же тебя угораздило-то, бедняжку?

- Я единственная девушка в королевской семье, - мрачно пояснила я. - У Эстебана ведь парни. Династический брак...

- Сочувствую, - кивнула Ви. - Понимаю, почему ты сбежала.

- Можешь не тревожиться, отец меня уже нашел. Он знает, где я.

- Лорд Кирьян всегда мне казался... странным, - задумчиво сказала Ви. - Какие планы на будущее?

- Выйду замуж, - вздохнула я. - От отца не спрятаться. Или не выйду. Как пойдёт. Ты, кстати, не ответила на мой вопрос. Это... приятно?

- Это феерично, Стефа, - откинулась на спину кузина. - Ну... Или я просто его люблю. Вот только...

- Что? - заинтересовалась я.

- Аяз очень нежный. Мягкий... Понимаешь? А я ведь оборотень, я не сломаюсь, если он швырнет меня на кровать во время ссоры и сделает всё, что захочет.

- Или свяжет... - усмехнулась я, вспомнив краткое время работы в борделе под началом мадам Лиссо. - Или возьмет кнут.

- Кнут - это как-то перебор, - усомнилась Виктория. - Постой, а ты откуда знаешь?

- Я в доме утех работала. А ты не знала? Не смотри на меня так, уборщицей. Насмотрелась всякого.

- Расскажи, - жадно подалась вперед кузина. - Расскажи, как эти дамы сводят мужчин с ума.

Ну я и рассказала, а чего мне скрывать?

Некоторое время Виктория пребывала в размышлениях, укладывая в голове новые сведения.

- Я в шоке, - призналась она. - Не уверена, что готова это делать.

- Отдай мне своего красавчика, - пьяно ухмыльнулась я. - С таким, как он, я на всё готова.

- Да иди ты, - отмахнулась бутылкой Ви, едва не попав мне по голове. - У тебя свой есть. Или он по мальчикам?

- Дамир по девочкам, - мрачно ответила я. - А я как раз мальчик.

- Ты очень симпатичный мальчик, - утешила меня подруга. - Он совсем-совсем не догадывается?

- Да знает он, - грустно вздохнула я. - Но сказал, что хороший секретарь ему нужнее.

- Знает, что ты женщина и ничего не делает? Да он импотент! - возмутилась Ви. - Это ненормально!

- Он же не оборотень! - ринулась я защищать блондина. - Не настолько озабочен! Хотя... Вообще-то он дал мне выбор. Или стать его любовницей, или остаться секретарем.

- Вот болван! - припечатала Виктория. - Надо было ставить вопрос по-другому! Или в любовницы, или вали отсюда.

- Я бы свалила, - вздохнула я. - Воспитание, муж - сама понимаешь. Но так хочется...

- Его или любого? - проницательно спросила подруга.

Я задумалась. Степняк хорош, но только для того, чтобы дразнить Вики. В постели с ним было бы, пожалуй, любопытно, но не более. А вот с Дамиром... о, я мгновенно представила, что он обхватывает меня своими огромными ладонями, прижимает к себе, склоняется к моему лицу... и меня повело.

- Налей еще, - протянула я бокал. - Хочу Дамира. Я ему доверяю.

- Ты самое главное ухватила, - кивнула Виктория. - Я тоже Аязу доверяю. И не смотри в его сторону, слышишь! Даже не смотри!

Я только расхохоталась демонически.

- Между прочим, он сказал, что я очень похожа на тебя! Уверена, что он устоит?

Я прекрасно понимала, что ее степняк смотрел на меня с таким же интересом, как на стул, но Ви, которая всегда вела себя со мной будто бы свысока, так забавно злилась!

- Сука ты, Стефа, - внезапно заявила подруга и разрыдалась. - Я ведь его люблю...

Степняк отбросил книгу и подскочил, но я махнула рукой.

- Мы нажрались, - снисходительно объяснила я на славском. - Не волнуйся. Это она от счастья, что отхватила себе такого чудесного мужа.

- Скорее от горя, - пробормотал Аяз, запустив руки в волосы. - Что ты ей наговорила, глупая девка?

- А который час? - внезапно сообразила я и поглядела в окно, за которым уже сияли звезды. - Ой! Дамир меня убьет. Мне пора.

- Куда ты собралась в таком состоянии? - изумился степняк. - Ты же даже на ногах не стоишь!

Глава 16 Издержки службы

Я спустилась в столовую в прекрасном расположении духа и с наслаждением выпила свой привычный отвратительный кофе с парой бубликов. Дамир клевал носом рядом, у него явно закрывались глаза.

- Дамир Всеславович, какие на сегодня поручения? - спросила я. - Шли бы вы спать, а? Чай не мальчик уже бодрствовать сутками. Скажите, что нужно делать, я справлюсь.

- Какой ты заботливый, Стёпа, - вздохнул мужчина, потирая лицо. - Даже не знаю, поколотить тебя за хамство или поблагодарить. Ладно. До первого полицейского съезди, забери для меня отчеты. Белкину - знаешь, где он живет? - сообщи, чтобы готовился. К нему через пару недель инспекция из столицы приедет. Билеты на дилижанс до Аранска купи. Не будет билетов - найми карету. Что еще? Рубашки мои из прачечной заберёшь? И в ратушу заедь, узнай, чего там с усопшим булочником. Всё запомнил?

- Отчеты, Белкин, дилижанс, рубашки, ратуша, - бойко повторила я. - Я побежал.

Даньск - город красивый и чистый. Передвигаться по нему пешком одно удовольствие. Каменную мостовую по утрам водой сбрызгивают, чтобы пыли не было. Дворники здесь работают отлично - на каждом углу можно заметить фигуру с бляхой на груди и свистком. Бдят. У меня тоже ярлык господина Ольхова имеется, дабы мне никто препятствий не чинил. Дамир выдал, наказывал не терять. Только он мне не слишком нужен, я уже в Даньске примелькалась, как тень следуя за своим хозяином. Да и вчерашнее событие явно добавило мне популярности. Кажется, уже полгорода знает, что секретарь Дамира Всеславовича накануне напился в зюзю так, что сам Ольхов его на себе в гостиницу тащил. С одной стороны - неловко. А с другой - видно, ценит господин инспектор своего работника. Один дворник поинтересовался моим самочувствием, другой пожелал доброго утра, третий просто подмигнул. Вот так и создается репутация!

Путь в полицейский участок пролегал мимо "Золотого петуха". Заглянула, поглядела на бледно-зеленую Викторию и ее возмутительно-счастливого, просто сияющего супруга, махнула им рукой и помчалась дальше. Мне везло. Возле величественного здания банка я заметила экипаж Ратмира Белкина - а значит, не нужно будет переться в другой конец города. Ратмир - молодой мужчина, недавно получивший пост финансового интерданта Даньска, внимательно выслушал моё сообщение и кивнул, нервно сжав перчатку. Несмотря на жаркий день, он был при полном параде: в кафтане, шляпе и сапогах. Единственная допущенная вольность - перчатки держал в руках. Я успела заметить в глубине его экипажа особу в платье. Вот оно что! Он с дамой! Для чего же привозить даму в банк? И еще скрывать ее в карете в такой прекрасный день? Стало быть, дама - не родственница и не невеста. Любовница? Как интересно! Вспомнив, что и у меня имеется счет в государственном банке Галлии, я нырнула в прохладное помещение и принялась терзать служащего глупыми вопросами. Разумеется, я и сама прекрасно понимала, что без соответствующих бумаг мне не выдадут и златого, и служащий объяснил мне это не без раздражения, но зато я углядела, что Белкин вышел из дальней двери, прокручивая явно дамский перстень на мизинце.

Выйдя на улицу, я поглядела вслед его экипажу: если он с дамой, то едет либо домой (что уж совсем предрассудительно - зачем было тащить ее в банк?), либо в какую-то из кофеен, либо в парк. Остальные увеселительные заведения еще закрыты. Пожала плечами, выкинув его из головы. Какая мне, в сущности, разница, если он решил кого-то осчастливить?

В первом полицейском участке было тихо и темно, только мухи сонно жужжали. Похоже, работать никто не собирался. Странно, сегодня ведь не выходной.

- Эй, парень, - толкнула я в плечо дремавшего мальчишку. - А где все? Где начальство?

- Вчера отмечали удачный рейд, - буркнул веснушчатый парнишка. - Схорон контрабандистов взяли.

- В лавке булочника? - проявила я смекалку. - Тоже мне, новости! Об этом полгорода говорит!

Мальчишка буквально взвился.

- Врешь! Да ведь еще даже в газете не печатали!

- Ваши же вчера напились и всё разболтали!

- А вот и нет! Они здесь пили! Никто не знает. А ты вообще кто?

- Секретарь Ольхова. Он просил пакет для него забрать.

- Ну ты попозже загляни. Часа через два начальство очнется.

Я, кивнув, выскочила на улицу и запрыгнула в первую попавшуюся пролетку:

- В издательство, живо!

Благо, улицы пусты - кучер гнал лошадь, будто за ним бесы гнались. Бросив ему златый – заслужил – легко спрыгнула с пролетки и скользнула в двери с вывеской "Даньские новости. Редакция".

Выходила я с довольной улыбкой и приятно звенящим кошельком. Через четверть часа весь город наполнит экстренный выпуск новостей: "Склад контрабандистов укрывался под булками молодой вдовы пекаря"! "Избранница финансового интерданта: кому достанется фамильный перстень Белкиных?" Ну и для полного счастья объявление: "Только несколько дней: иностранный лекарь ведет бесплатный прием в гостинице "Золотой петух". Не надо благодарностей, господин Аяз Кимак. Все для вашего удобства.

Сделанная гадость радовала сердце не меньше, чем набитый кошелек. На душе было светло. До чего ж я соскучилась по написанию статей, кто бы только знал!

Добежала до ратуши – чтобы с честными глазами потом отчитаться перед Дамиром. Ничего нового я там не узнала, ну и не надо. По дороге обратно в первый полицейский прикупила пару экстренных "Новостей" и заказала в ближайшей кофейне двенадцать порций бодрящего напитка - я сегодня щедрая. А еще выбрала самый красивый букет в цветочном магазине и отправила его Виктории с карточкой "Спасибо за прекрасный вечер. Степан". Истратила весь гонорар до медяка, но это того стоило. Легко досталось, легко потерялось. На лицо то и дело наползала дурацкая улыбка.

- Горячий кофе и свежая пресса! - объявила я, заталкивая тележку в двери участка. - Уже видели экстренный выпуск новостей?

Кажется, меня не убили только из-за кофе, который явно пришелся к месту. Разве можно бить человека, который привез кофе? Впрочем, никто ничего не заподозрил - кроме веснушчатого парня, пожиравшего меня взглядом. Но доказательств у него не было, ха-ха! Весело насвистывая, я забрала ворох белоснежных рубашек из прачечной и поднялась в номер Дамира. Меньше всего я ожидала, что увижу его, сидящего в кресле с моей зеленой тетрадью в руках.