Я (не) твоя фанатка

1

— Лина, если ты меня и в этот раз обманула — пеняй на себя, — раздражённо говорит мама по телефону.

— Мам, честно. У нас сейчас практика. И вообще — каникулы всего полтора месяца. Билет дорогой, ты же знаешь…

— Отец больше будет нервничать, что ты почти два месяца в чужой стране.

— Мам, я уже почти год здесь учусь. Обещаю, приеду зимой. Я и сама по Ташкенту скучаю.

— Не ври мне. Скучала бы — приехала.

— Мам, ты сама уже больше узбечка, чем папа — не находишь? Как только из Казани вырвалась и за отца вышла, сразу свои татарские корни забыла.

— Так! Не поясничай. Я поговорю с отцом, но ты имей в виду: никаких мальчиков. Ты знаешь, у нас в этом плане всё строго. Только мусульманин.

— Ма-ам, — стону я, падая лицом в подушку. — Ну какие мальчики? У меня в голове — только учёба.

— Знаю я твою “учёбу”. Красивая ты у нас, от парней, поди, отбоя нет. Я слышала, для них эталон — девушка с европейской внешностью.

— Вот именно! С европейской! А я — наполовину узбечка, наполовину татарка.

— У тебя черты лица — как у меня. А я чистая татарка, но мне никто не верит. Все думают — русская или украинка.

— Мам, это всё стереотипы. Корейцы вообще-то настороженно относятся к иностранцам. Да, могут общаться, но в свой круг — не пускают. Мне с Джиен просто повезло. Они с семьей переехали из Узбекистана в Корею, она хорошо по-русски говорит.

— Ладно, поговорю с отцом. Вечером наберём по видеосвязи, — вздыхает мама и отключается.

Я судорожно выдыхаю, откидываясь на подушки. Один бой выигран — мама почти согласилась. Осталось убедить папу.

Что до «практики» — её, конечно, не было. Я наврала. Домой лететь мне совсем не хотелось. Особенно сейчас, когда меня взяли моделью для макияжа в популярную студию визажа KITTSY.

О том, что я подрабатываю моделью, родителям я не говорила. Хватило и того, что они с боем отпустили меня учиться в Сеул. Для папы это вообще было на грани предательства.

Мой рост — метр шестьдесят шесть, недостаточно для подиума, но вполне достаточно, чтобы сниматься для корейских онлайн-магазинов и брендов косметики. Кукольная внешность, миндалевидные глаза, светлая кожа — в Корее это считалось популярным типажом.

Меня звали «ориентальной барби».

Я никогда не думала, что именно здесь — в чужой стране — я почувствую себя… нужной. Настоящей..

Моя небольшая квартира порой казалась ещё меньше, чем была на самом деле. Мы снимали её напополам с Джиен. Низкие потолки, тесные комнатки, кухня, совмещённая с крошечной гостиной. Вся фурнитура — в классическом корейском стиле, и, похоже, ремонт тут не делали уже много лет.

Но, несмотря на все это, стоила она очень дорого. Родителям я, конечно, приуменьшала сумму — раз этак в десять. Хорошо, что у меня было почти миллион подписчиков в Инстаграме. В основном — корейская аудитория. Здесь таких, как я, называли инфлюенсерами и относились к ним с особым уважением. Бренды регулярно присылали мне косметику и одежду в обмен на рекламу — и даже платили за это вполне приличные деньги.

Но жизнь в Корее, особенно в Сеуле, была очень дорогой.Джиен приходилось поначалу еще тяжелее. После переезда из Ташкента её семья поселилась в Ансане — в квартире, расположенной в подвале. Хотя «подвал» в Корее — это не совсем то, что мы обычно представляем. Там всё было устроено как полноценное жильё, с мебелью и бытовой техникой. Единственный минус — почти полное отсутствие окон. Всё время казалось, будто ты живёшь под землёй.

Иногда по вечерам мы с Джиен одновременно сваливались на узкий диван в нашей общей гостиной, перебрасываясь фразами через шум стиральной машины и запах лапши быстрого приготовления.

— Ты опять ешь рамен? — хмурилась я, вытаскивая из пакета овощи.

— А у тебя что, времени было больше? — фыркала она и подливала кипяток в миску.

Наш холодильник был наполовину забит бесплатной косметикой и напитками, которые мы получали от брендов. Под полками с кремами стояли банки кимчи, остатки риса в пластиковых контейнерах и случайный манго, который Джиен притащила с рынка “по акции”.

Я чистила огурец, а она красилась прямо за кухонным столом. На ней был мой свитер, но я уже не пыталась считать, чья одежда у кого. У нас всё давно смешалось — туши, футболки, мысли.

— Сегодня Kittsy попросили выйти пораньше, будет съёмка с новой линейкой теней.

— Ты снова у них модель?

— А кто ещё? Кореянки вечно стесняются быть без макияжа. А я — типа “экзотическая натуральная кожа”.

— Повезло. У тебя хоть лицо отбеливать не просят. Мне вчера клиентка сказала: “Вы на кореянку совсем не похожи, но спасибо за старание.”

Мы засмеялись одновременно.

Иногда я ловила себя на мысли, что именно здесь — в этом крошечном, недорогом, но живом пространстве — я чувствую себя почти дома. Среди запахов соевого соуса, коробок с корейской косметикой и голосов с улицы, доносящихся через щель в окне.

Здесь было тесно, громко, местами сложно — но по-настоящему.

По утрам у нас всё происходило по строго выработанному хаосу.

Первыми просыпались телефоны — сработал будильник у меня, спустя пять минут — у Джиен. Она стонала, переворачивалась на бок и тянулась ко мне:

— Выключи свой, а?

— Это твой.

— А, ну тогда ладно… — и снова засовывалась с головой под одеяло.

Я вставала первой. Пол в квартире был холодный, и я старалась на ощупь найти тапочки, которые, как назло, всегда оказывались где угодно, но не у кровати. На кухне уже пахло вчерашним кимчи и чем-то острым. Я включала чайник и первым делом проверяла инстаграм — десятки комментариев от подписчиков и новые отметки от брендов.

— Ты уже в сети? — Джиен сидела на кровати, зевая и расправляя волосы, торчащие в разные стороны. — Я только проснулась, а ты уже как будто день прожила.

— Добро пожаловать в жизнь инфлюенсера.

— А я вот студентка. С пятиминутным макияжем и душем за две.

В ванной мы умывались по очереди. Я подбирала волосы в пучок и мазала лицо тонером, сывороткой, базой и солнцезащиткой — даже если на улицу выходить не собиралась. В Корее так было принято — никакого лица без SPF.

2

Когда я наконец дошла до дома, солнце почти село. В прихожей пахло мятным шампунем и жареным тофу — значит, Джиен уже вернулась. Я скинула кеды, стараясь не швырять рюкзак — он казался вдвое тяжелее, чем с утра, хотя внутри ничего не прибавилось.

— Лииина! — раздался её голос из ванной. — Это правда? Ты правда прошла?!

— Ага… — устало кивнула, хотя она меня не видела.

— Боже, да ты теперь почти знаменитость! А я, между прочим, с тобой ванную делю. Срочно наношу маску, вдруг сработает от соприкосновения.

Я хихикнула, хотя внутри всё ещё было не по себе. Словно я нашла золотой билет, но боялась, что его отберут, сказав: «Ой, извините, мы ошиблись».

На кухне — привычный беспорядок: чашки, крошки, открытая пачка рисовых чипсов, которую Джиен всегда забывала закрывать. Я поставила чайник, достала зелёный чай и села на диван, притянув к себе тонкое флисовое одеяло.

Телефон не умолкал. Новые подписчики, реакции, сторис от девочек, что тоже были сегодня на кастинге. Кто-то фотографировал студию, кто-то — себя в зеркале перед прослушиванием. Я пролистала, узнала пару лиц. Никто не писал, кроме Джиен. И агентства.

Я снова открыла их сообщение. Оно выглядело… слишком официально, чтобы быть розыгрышем.

«Команда рассмотрела вашу внешность, и мы бы хотели пригласить вас на основную съёмку на следующей неделе…»

— Лина? — Джиен вышла из ванной с полотенцем на голове и сияющей кожей. Она выглядела, как всегда, на десять лет моложе, даже когда была в халате с единорогами. — Ты понимаешь, что это может быть твой шанс?

— Шанс на что? — спросила я с полуулыбкой.

— Ну, во-первых, они могут сделать тебя лицом бренда. Во-вторых… — она подалась вперёд, заговорщически понизив голос: — Это же K-Beauty Works. У них в прошлом году снимался Айдол. Настоящий Айдол.

— И что? — хмыкнула я, стараясь выглядеть равнодушной.

— «И что?!» — Джиен чуть не уронила полотенце от возмущения. — Ты вообще понимаешь, кто у них был? Минхо из DayVision! Представь, если он будет снова. Или кто-то из его агентства. Они же любят брать красивых новичков рядом с топами — для контраста!

Я закатила глаза, но сердце всё равно дернулось.

Я не фанатка. Точнее… Я пытаюсь больше не быть. Уже взрослая. Уже не мечтаю о случайной встрече в кофейне или об айдоле, что влюбится в меня с первого взгляда. Почти не мечтаю..

Я потянулась за телефоном и машинально открыла камеру. Посмотрела на своё лицо. Уставшее, немного опухшее, с остатками липкости от мицеллярки. Та самая я, которую они выбрали. Почему?

— Просто… ты в себе не уверена, — вдруг сказала Джиен тише. — А они, похоже, увидели в тебе то, что ты сама пока не хочешь видеть.

Я молчала. Глотнула чай. Он был горячим, терпким, чуть обжигающим — как настоящее чувство, которому я не готова, но которое всё ближе.

— Пойду приму душ, — сказала я.

— Обязательно тканевую маску! — крикнула Джиен вдогонку. — И выспись! Кожа — это капитал!

В ванной я посмотрела на себя в зеркало. Подошла ближе. Веснушки, неровный тон, чуть шелушащаяся кожа… Всё настоящее. Всё моё.

Если им это подошло — может, и мне пора начать принимать себя такой?

Я глубоко вдохнула, включила воду и, словно смывая старые страхи, закрыла глаза.

Завтра всё начнётся по‑новому. И я хотела быть к этому готова.

Через неделю, я стояла перед высоким зданием с зеркальными окнами, за которыми отражалось утреннее небо Сеула. Оно казалось странно спокойным, в отличие от моего собственного дыхания. Под курткой у меня дрожали руки — от лёгкого ветра или от волнения, я уже не разбирала.

Вход в студию находился сбоку. На стеклянной двери — золотая табличка:

K-BEAUTY WORKS — STUDIO 3.

Ничего лишнего. Всё строго. Всё по-настоящему.

Я подтянула маску на лицо и вошла.

Ресепшн был пуст, только молодой парень за стойкой что-то печатал на ноутбуке. Он даже не поднял взгляд.

— Доброе утро… Я на съёмку. Лина Хамитова.

Он что-то щёлкнул мышкой, быстро взглянул на экран.

— Да, вас ждут на третьем. Ли Сон-а вам всё покажет.

На третьем этаже пахло косметикой, кофе и чем-то слегка химическим — возможно, лаком для волос. Я шагнула в коридор и увидела девушку в чёрной худи с надписью CREW.

— Лина?

— Да.

— Я Сон-а. Координатор проекта. Приятно познакомиться!

Её голос был тёплым, как кружка какао.

— Ты впервые на съёмке?

— Ну… если не считать школьного спектакля, — пробормотала я.

— Отлично. Значит, ты настоящая.

Она улыбнулась и махнула рукой:

— Пойдём. Мы тебя ждём в комнате подготовки.

За дверью оказалось просторно: белые стены, зеркала, кресла, стойки с одеждой и косметикой, мягкий дневной свет из окна. Несколько девушек в чёрных футболках суетились вокруг столов с продуктами — в баночках, тюбиках, флаконах.

— Это наша команда.

Она кивнула на девушку с хвостом и планшетом:

— Визажист — Мин Чжэ.

Потом на мужчину в чёрной жилетке, который сидел на полу и что-то настраивал в софтбоксе:

— Фотограф — Чон Иль.

Чон Иль мельком взглянул на меня и кивнул. Нейтрально, но не холодно.

— Рост 1,66? — спросил он.

— Да.

— Хорошо. Ты пойдёшь в пару с моделью номер два.

— Кто это? — спросила я.

Но ответа не последовало. Мин Чжэ уже усаживала меня на высокий стул и что-то говорила на корейском ассистентке. В зеркале я увидела своё отражение — бледное, чуть испуганное, но… будто немного другое.

Более реальное.

— Мы не будем делать сильный мейкап. Только кожа, брови и губы.

— Без глаз?..

— У тебя красивые глаза и хороший свет. Этого хватит, — улыбнулась Мин Чжэ.

Пока она наносила базу, кто-то вошёл в комнату. По звуку — уверенные шаги. Не громкие, но с характером. Несколько членов команды тут же обернулись. Мин Чжэ чуть замерла, продолжая работу.

— Ты рано, — сказала Сон-а.

— Лучше так, чем ждать в пробке, — отозвался мужской голос.

3

В вагоне метро было душно, даже несмотря на кондиционер. Я сидела у окна, обхватив колени, и смотрела, как огни Сеула проносятся мимо. Голова слегка кружилась от усталости или от всего, что произошло за день.

Минхо.

Айдол. Настоящий. И… почему-то совсем не тот, каким я его представляла когда-то, ещё в школьные годы, когда смотрела клипы по ночам.

Он был слишком живой, слишком настоящий. Спокойный. Тёплый. Внимательный.

Я машинально листала сообщения, пока не дошла до чата с Джиен.

Я:

«Съёмка закончилась. Я в метро»

Джиен:

«ЖИВА?!!! Ты видела Минхо?! Он был там?!»

Я:

«Да. Он… разговаривал со мной. Даже пригласил на вечеринку команды»

Ответ пришёл через пять секунд.

Джиен:

«ЧТО??? Срочно дома. Расскажешь ВСЁ.»

— Значит… он подошёл первым? — Джиен сидела на полу, в маске с улиткой и глазами, полными неверия и зависти пополам с восторгом. — И пригласил?! Просто так?

— Не «просто». Там командная встреча.

— Да неважно! Это же встреча айдолов.Минхо.. Его мемберы. Их стилисты. Это не «ужин», это как попасть за кулисы K-pop.

— Да, но…

— Возьми меня с собой.

Я замерла.

— Джиен…

— Я не буду мешать. Обещаю. Я даже не надену блёстки. Только сижу и смотрю. Всё. Молчу. Клянусь.

Она сложила ладони, как будто молилась.

— Я не выживу, если упущу шанс увидеть их хотя бы вблизи. Только один вечер!

Я долго молчала. Всё нутро протестовало, но взгляд Джиен был щенячьим.

— Хорошо. Только не снимай. Ни фото. Ни сторис. Ни намёков.

— Честно-честно! — подпрыгнула она.

Квартира пахла сладким кремом для тела, влажными салфетками и лёгкой тревогой.

— Ты уверена, что это тот караоке-зал? Где даже актёры не могут пройти без приглашения? — Джиен металась от шкафа к зеркалу, обнимая ворох футболок. — Может, надеть белую? Или чёрную? Белая делает меня мягкой… Но чёрная — как у стилистов! Лина, помоги мне выбрать!

— Ты обещала быть фоном, — напомнила я, стоя в ванной с пучком заколотых на макушке волос.

— Я буду фоном! Просто очень стильным и уважительным фоном! — Она уже натягивала джинсы, параллельно проверяя сторис любимых айдолов. — Представляешь, если мы увидим Ха Ён из LYS? Или Юнхо? Или — ох! — Минхо в рубашке… хотя нет, он скорее всего будет в кепке и маске. Они так всегда делают…

Я закрыла глаза, вдыхая аромат пенки с лавандой. Сердце билось быстрее обычного — от напряжения.

Минхо пригласил меня. Не Джиен. Не блогершу. Меня.

И всё внутри протестовало от мысли, что я беру с собой кого-то ещё. Даже если это моя лучшая подруга.

— Успокойся, — сказала я себе, вслух.

— Я спокойна, — отозвалась Джиен из кухни, хотя я и не ей это сказала. — Но я возьму маленькую сумочку. Чёрную. Без логотипов. Чтобы не привлекать внимания. И… может, хайлайтер? Немного, совсем каплю.

Я вышла из ванной, глядя на себя в зеркало. Обычная серая футболка, свободные штаны, волосы собраны.

Я чувствовала себя неправильно.

— Ты так и пойдёшь? — Джиен остановилась в дверях, держа в руках две маски: тканевую и шелковую.

— Да. Я не хочу, чтобы выглядело, будто я пришла ради фото. Я гость. И я просто… — я пожала плечами, — просто Лина.

— Ну… ты и так красивая. По-корейски минималистичная, — подмигнула она. — Тогда я тебя дополняю — как спецэффекты в дораме!

Она была в белой рубашке поверх майки, джинсы и аккуратный хвост. Лёгкий блеск на скулах. Сдержанно. Почти незаметно. Но я знала — она тщательно готовилась. Больше, чем к собеседованию в универе.

Мы стояли в прихожей.

— Телефон — в сумку. Никаких фото. Мы просто гостьи.

— Обещаю. Даже пароль на камеру поставлю.

Я кивнула.

Стук каблуков в подъезде, тёплый воздух летнего Сеула, вечерняя пыль и неоновый свет с улиц — всё казалось чуть нереальным.

И внутри — дрожь.

Может, от волнения.

А может… предчувствие.

Такси подъехало к зданию без вывесок. Просто гладкий фасад из чёрного стекла, с узким входом между магазинами косметики и кафе. Джиен приникла к окну:

— Это точно здесь? Это же… не похоже на клуб.

— Тем и хорошо, — ответила я, пересчитывая в голове этажи. На приглашении было указано: “Комната 71, верхний этаж, отдельный лифт”.

— Тут никто случайный не окажется.

Мы вышли. Летний вечер в Каннаме был как парная: влажный, с неоновыми огнями, отражающимися в витринах. Люди проходили мимо — парни в оверсайз пиджаках, девушки в длинных юбках и кроссовках, студенты, курьеры, модные и усталые. И никто не обращал на нас внимания.

— Лин, смотри! — Джиен указала на чёрную стеклянную дверь, рядом с которой стоял мужчина в костюме. Он кивнул, когда я назвала своё имя.

— Комната 71. Минхо подтвердил вас. Проходите. Лифт — справа.

Мы прошли мимо стойки, где не было даже администратора. Только тонкий аромат дорогого дерева и музыка, едва слышная через стены. Лифт был отделан мягкой кожей, как в каком-то фильме про богатых айдолов.

— Я будто попала в дораму, — прошептала Джиен, пока лифт поднимался. — У меня мурашки. У тебя?

Я кивнула. Молча. Мурашки были. Но не от восторга. От того, как всё это — чужое. Чистое, выверенное, сверкающее. Мир, в который ты не входишь — ты туда просачиваешься, будто по ошибке.

Динь.

Двери открылись, и нас сразу окутал тёплый, бархатный свет.

Караоке-зал был просторным, но уютным. Подсвеченные панели на стенах, глубокие кожаные диваны, приглушённые неоновые лампы, играющие в стекле. На кофейных столиках — напитки, закуски, караоке-пульты и телефоны без чехлов.

Внутри уже было человек пятнадцать. И никто не обращал на нас внимания.

— Они… все здесь, — прошептала Джиен, почти не дыша. — Это же… вот же Ха Ён! И вон — Чанви из LYS! Господи. И Минхо. Он идёт сюда.

Я замерла. Сердце тук-тук-тук — всё быстрее.

Минхо был в серой рубашке, с закатанными рукавами. Без макияжа. Слегка растрёпанный. Такой, каким не бывает в кадре. Он улыбнулся чуть криво — как будто проверяя, правда ли я пришла.

4

Утро началось не с солнца.

Телефон, оставленный где-то в постели, вибрировал с той тревожной настойчивостью, с которой обычно приходят только срочные новости. Я с трудом разлепила глаза, потянулась — и в следующий миг проснулась полностью.

На экране — уведомление за уведомлением.

Telegram, Instagram, Twitter.

Визуальные фрагменты моего кошмара:

«Тебя видели с Минхо?!»

«Лина, это правда?!»

«ВТОРАЯ ПОЛОВИНА Минхо? Серьёзно?!»

Я нажала на первое упоминание, потом на второе. Лента была как взрыв.

Фотография. Та самая.

Моя спина. Минхо рядом. Он улыбается. Атмосфера — интимная, камерная. Лица некоторых участников слегка размыты, но его видно чётко.

И меня.

Не как гостью. Не как случайного человека. А как ту, кто сидела рядом.

«Минхо из DayVision замечен с девушкой на закрытом мероприятии. Новая пара?»

«Фотография слита с приватной вечеринки. Нарушено ли соглашение о конфиденциальности?»

«Кто эта девушка? Подозревают стажёрку или тайную подругу Минхо»

Я не помнила, как встала.

Оказалась в ванной.

Села прямо на холодную плитку. Телефон — в раковину. Просто… подальше.

В висках стучало.

Сердце било в горле.

Сообщение от Джиен пришло в 7:24. Видимо она побоялась зайти ко мне лично. Судя по её сообщению проснулась она довольно рано.

Джиен:

«Лин… это не я. Я никому не скидывала. Я только… просто сделала снимок. Он был в галерее. Может, кто-то взял телефон… Или я нечаянно загрузила…»

Я перечитала её слова несколько раз. В каждой строчке — ложь, растерянность, попытка защититься.

Но главное — она сняла.

Мы договорились.

А она сняла.

Тут всё и началось.

В 11:05 пришло письмо от продюсера съёмочной группы, с которой я должна была работать на следующей неделе.

“Пожалуйста, подтвердите, что вы не имели отношения к утечке. В противном случае, дальнейшее сотрудничество будет невозможно. Мы надеемся на ваш профессионализм.”

Профессионализм.

Слово в горле застряло, как иголка.

И в 14:07 — он.

Минхо:

«Ты пообещала. И нарушила. Мы больше не пересекаемся. Ни в какой форме. Удачи»

Без точки в конце.

Без «пока».

Без вариантов.

Я читала и перечитывала.

Он не задавал вопросов. Не слушал объяснений. Просто — отсёк.

Чисто. Точно.

Как айдол с опытом — отработанным выживанием в мире, где доверие это слабость.

Я не ответила.

Да и что можно было сказать? Что я ошиблась? Что поверила? Что слишком хотела разделить с кем-то момент, который сама едва могла осознать?

На следующий день Джиен перестала прятаться в комнате, и вышла на кухню.

Скрутилась, как ребёнок, с кружкой чая в ладонях. Пахло липой и слезами.

— Я не хотела, — прошептала она, не поднимая глаз. — Я… правда. Просто… это был единственный шанс. Я не могла не… запомнить. Это ведь было по-настоящему. Как в дораме. И я…

Она захлебнулась, всхлипнула, сжала кружку.

— Я не думала, что всё будет так.

Я села рядом. Руки у меня дрожали — не от злости. От опустошения.

— Я знаю, — сказала я. Тихо. Ровно. — Но это была не твоя встреча.Это было моё доверие.И моя ошибка, что я тебя туда привела.

Она посмотрела на меня — глаза в слезах, сжав губы.

И именно от того, что я не кричала, не обвиняла, — она разрыдалась сильнее.

Слова теперь уже не имели значения.

Ущерб был нанесён.

Не фотография. Не репост. А то, что между нами когда-то было то самое настоящее — треснуло.

Я простила её.

Но забыть — не смогла.

И мы больше не говорили о том вечере.

Как будто он случился в другом времени. С другими нами.

С теми, кто верил, что одно фото — это просто память.

А не то, что способно разрушить всё…

Мы больше не говорили о том вечере.

Как будто он случился в другой жизни. С другими нами.

С теми, кто ещё верил, что одно фото — это просто воспоминание, а не катастрофа.

Через несколько дней Джиен начала собирать вещи.

Не громко. Без объявлений. Без прощальных речей. Просто однажды вечером её чемодан стоял у двери, а в холодильнике не было двух одинаковых йогуртов — только мои.

— Я… уеду к родителям на время, — сказала она, когда я зашла в квартиру.

Её голос звучал слабо, как будто сама себе не верила.

— Думаю, это будет правильно. И… легче.

Я кивнула.

Мы обе знали, что «на время» — это, скорее всего, навсегда.

Она постояла в прихожей, кутаясь в слишком лёгкую куртку, будто искала повод задержаться.

— Лин… — начала было она, но я подняла глаза.

— Всё в порядке, — тихо сказала я. — Правда.

Она кивнула — быстро, почти испуганно. Потом — шаг за дверь. И всё.

Я осталась одна.

Сначала это было похоже на глоток воздуха. Пространство. Тишина. Никаких звуков шагов в другой комнате. Только мои.

Но ночью, когда выключился город, а уличные огни проецировали на потолок чужие силуэты — я вдруг поняла, что за этой свободой пришла пустота.

Такая, что не заполняется ни сериалами, ни лапшой быстрого приготовления, ни книгами, которые лежали на полке с начала года.

Комната казалась больше.

А я — меньше.

Мир что-то разрушил, но одновременно дал шанс.

Без Джиен. Без Минхо. Без привычной опоры.

Теперь — только я.

И это было страшно.

И немного — по-настоящему.

5

Прошло трое суток.

Телефон всё ещё лежал в нижнем ящике комода — экраном вниз, без звука.

Я проверяла его только утром и вечером. Не из страха, а скорее из нежелания сталкиваться с тем, что там уже было: упоминания, перепосты, догадки и тысячи чужих мнений обо мне, которых я не просила.

Жизнь снаружи не остановилась, просто перестала меня замечать.Съёмки шли по графику. Режиссёры не смотрели в глаза.Ассистенты — не здоровались.

Визажистка однажды не спросила, какой оттенок я предпочту — просто молча нанесла базу, как будто я была пустым холстом.

Я не жаловалась. Работала молча. Возвращалась домой. Варила лапшу. Пила воду с лимоном. Засыпала в одежде, не включая свет. Иногда вставала среди ночи, просто чтобы пройтись по квартире и убедиться, что я всё ещё в этом городе.

И что стены на месте.

Поэтому, когда в почту упало письмо — настоящее, живое, с чётким адресантом, я сначала решила, что это ошибка.

От кого: StarMuse Entertainment.

Тема: Приглашение на предварительное собеседование.

Я перечитала письмо пять, шесть, семь раз.

Пальцы дрожали, но я не могла заставить себя ни обрадоваться, ни испугаться. Только пустота, и глухой стук сердца.

«Уважаемая Лина,

Мы обратили внимание на недавние публикации и ваше фото, ставшее вирусным. Мы не комментируем слухи, но ваш визуал и обаяние произвели впечатление.

Если вы заинтересованы — приглашаем вас на личную встречу в главном офисе StarMuse. Возможна дальнейшая оценка на кастинге.

Выражаем предварительный интерес к вам как к потенциальной стажёрке (trainee).»

StarMuse.

Это имя звучало как приговор и шанс одновременно.

Та самая компания, с которой заключают контракты лучшие.

Та, что создала Amore, Knight7, Area — айдолы, чьи лица на билбордах, в сериалах, в рекламах косметики.

Те, кого я когда-то слушала в наушниках по дороге на занятия.

Теперь — я.

Не как фанатка. Не как наблюдатель. А как кандидат.

На следующее утро я проснулась раньше, чем прозвенел будильник.Всю ночь не могла уснуть. Не от волнения.От страха снова что-то потерять.

Перед зеркалом — я. В деловом чёрном костюме, который одалживала у стилистки ещё на прошлом проекте, и белой рубашке. Минимум косметики, только стрелки и лёгкий блеск на губах. Волосы собраны в пучок. Никаких украшений.Только я. Такая, какой никогда не была — настоящая и спокойная.Если можно так назвать этот холод внутри.

В холле офиса StarMuse пахло мятой, дорогим кофе и чем-то недосягаемым.Я вошла, подавив желание обернуться и сбежать.На креслах у стены сидели другие — примерно двадцать девушек, каждая красивая по-своему.

Кореянки, японки, тайки, даже одна девушка с рыжими кудрями, судя по паспорту, из Австралии.Кто-то листал планшет. Кто-то репетировал пение с наушниками. Кто-то нервно дёргал молнию на куртке.

Я просто сидела.

Не потому что была уверена — я просто не хотела сравнивать. Не сейчас.Меня не интересовало, что умеют другие. Я знала одно: у меня внутри было что-то, что горело.

Или всё сгорит — или зажжёт путь.

Когда в холле вышел ассистент и назвал моё имя — “Лина К.”, немного коряво, с акцентом, но почти правильно — я встала. Медленно. Как будто проходила рубеж.

В комнате было светло. Окна в пол, стены выкрашены в матовый серый, и всё — чисто, как хирургический зал.

За столом сидели трое.

Женщина в очках с идеальным хвостом, почти безэмоциональным лицом. Менеджер в худи, со стилусом в руке. И мужчина — высокий, с седеющими висками.

Тот самый продюсер, чьи интервью я когда-то смотрела в TikTok под вдохновляющую музыку.

Теперь он смотрел на меня вживую.

Он не поздоровался — просто кивнул.

— Спасибо, что пришли, — начал он, отложив планшет.

— Мы не комментируем скандалы. Но у вас интересная энергетика. Не айдоловская. Живая. Не постановочная. И вы умеете молчать. Это редкое качество.

— Вопрос в другом — хотите ли вы стать кем-то большим, чем просто «девушкой с фото»?

Я выдохнула.

И вдруг поняла, что не просто хочу — мне это нужно.

— Я хочу стать тем, кем всегда боялась быть. Видимой. Заметной. Сильной, — сказала я, глядя прямо в глаза.А не просто фанаткой чьей-то тени.Не отражением. Не случайной ошибкой.А собой.

Он усмехнулся. Не иронично — как будто услышал то, что хотел.

— Хороший ответ.Вы проходите предварительный этап. Дальше — кастинг. Жесткий. Многослойный.Если справитесь начнёте стажировку. А дальше — всё зависит от вас.Не от фото. Не от Минхо. От вас.

Я кивнула.

— Понимаю.

И в этот момент впервые за долгое время почувствовала: я снова стою. Не падаю.

Не бегу от прошлого.

Я иду — туда, где раньше даже не мечтала оказаться.

И всё только начинается.

Я вышла из здания StarMuse не торопясь. Ветер зацепил полы пиджака, небо над Сеулом было серо-белым, и где-то вдалеке кричала чайка — или показалось.

На ладони — пластиковый бейдж “статус: предварительно одобрена”.Маленький прямоугольник.А внутри — что-то огромное.

Я шла пешком. Через три квартала, потом вниз по улице, мимо круглосуточного магазина, где продавались чашки лапши и крема для рук.

Автобус подъехал к остановке, но я не села.Хотелось идти.Пусть город двигается — я всё ещё на ногах.

Я провалилась в метро под вечерний гул — мимо пары, что держалась за руки, мимо студента, заснувшего прямо над учебником, мимо зеркального отражения, в котором на секунду не узнала себя.

У дома я остановилась у дверей, будто что-то забыла.Потом вспомнила — ничего.

В квартире было тихо.Обычная тишина. Но теперь — почти ласковая.

Без Джиен. Без старых обид. Без вопросов.

Я разулась, поставила сумку у стены.Села прямо на пол.Достала телефон из ящика.Включила.

Экран мигнул. Новых сообщений — не было.

Ни от Минхо. Ни от Джиен. Ни от кого, кого я ждала.

Я открыла контакт: Мама.

И нажала видеозвонок.

6

Утро началось в 5:42.

Я проснулась за секунду до будильника. Не от его звука, а как будто организм сам знал, что спать больше нельзя.

Открыла глаза и сразу поняла: это тот день.Не простой, не похожий на другие. Не съёмка, где нужно просто выглядеть красиво. Не прослушивание в подвале с акустикой из 90-х.

Это кастинг.

StarMuse.

Компания, чьё имя когда-то казалось названием далёкой планеты. Теперь была моей реальностью.

Я села в кровати и почувствовала, как грудная клетка сжимается от напряжения.Сердце билось не просто часто, оно било тревогу.Ровную, методичную. Будто что-то внутри отбивало ритм, на котором будет держаться весь мой день.

На кухне было тихо. Свет ещё не пробивался сквозь шторы.Я поставила чайник, достала знакомую чашку с трещиной у края.

Жасминовый чай. Единственное, что хоть как-то удерживало меня в реальности в последнее время.Пар поднимался тонкой, почти невидимой лентой, и я пересчитала дыхание:

вдох — на четыре,

задержка — на две,

выдох — на шесть.

Этому нас учила хореограф на рекламе витаминок. Тогда я впервые почувствовала, как страх может сковать тело сильнее, чем любая ошибка.

Теперь я дышала медленно. Не потому что не боялась.А потому что иначе просто бы не дошла до двери.

На мне были чёрные леггинсы, белая майка и старая толстовка с логотипом танцевальной студии, в которую я ходила в Ташкенте.

Я тогда только начала слушать к-поп. Amore, Area, KNIGHT7.

Мама купила мне эту толстовку перед первым выступлением.Сейчас она выглядела поношенной, но была единственным, что ощущалось как броня.

Фойе StarMuse напоминало аэропорт.Толпа молодых людей: кто-то с гитарой, кто-то с наушниками в ушах, кто-то с зажатым текстом в руках.

Ассистенты с бейджами, тренеры, девушки с идеальной кожей и прямыми спинами.Все пришли показать себя — но выглядели так, будто пытаются спрятать страх.

Я не знала никого. Ни одного лица.

Но под кожей всё дрожало не от одиночества, а от энергии.Все мы — пришли бороться.

Мне выдали карточку с номером: #061.

На ней ничего лишнего. Ни имени, ни фамилии.

Только номер и время.

“B-2. Вокал. 08:10.”

Я стояла у зеркала. Коридор был тихий, узкий, с белыми стенами и сиденьями вдоль окна.Рядом другие. Девушка в клетчатой рубашке и блеске на глазах. Ещё одна с ярко-синим микрофоном в руках.Кто-то пил воду, кто-то шептал себе под нос текст.

Я тоже шептала.Моя песня: “Even If It Hurts”.Не слишком высоко. Не слишком эмоционально.Но всё равно — сложно. Особенно, когда голос вот-вот предаст.Я знала, что вокал — не моя сильная сторона.Я не пела с пяти лет, как эти девочки. Не занималась с преподавателем.

Но я пришла.Потому что хотела быть услышанной.Не идеально, а по-настоящему.

— Участница 061. Входите.

Я зашла. Комната оказалась пугающе голой.

Софиты. Камера на штативе. Стол. За ним — трое.

Мужчина средних лет в чёрной рубашке.Женщина с планшетом и прямыми волосами.И ассистент, который записывал всё на листке.

— Имя? — голос без акцента. Чёткий.

— Лина— ответила я, сглотнув.

— Песня?

— Even If It Hurts.

Музыка началась.

Я взяла первый аккорд чуть глухо, но держала ноту.Вторая строка дрожь. Голос задрожал.На третьей — сбой.

Я замолчала. На полсекунды. Может, на целую.Музыка продолжала идти — я осталась позади.Потом снова вошла. Сбилась.Попробовала выровнять.Дотянуть. Закрыть глаза. Закончить.Когда всё стихло — я стояла, опустив микрофон.

Никто ничего не сказал.

Тишина длилась три удара сердца.

— Спасибо. Ваша танцевальная часть — через 40 минут. Зал 7.

Я вышла в коридор и… не пошла.Просто опустилась на пол.Ладони дрожали.Не от провала. А от осознания, что я не справилась.

Сейчас я — не прошла.

Сейчас я — слабое звено.

Сейчас я — просто Лина.

Но я ещё могла танцевать.. Собрав всю свою волю в кулак, я направилась в зал 7.

Зал 7, оказался большим зеркальным залом. Пахло резиной, потом и каким-то странным мятным кремом.

На экране проигрывался трек:

“Rush/Run” от Amore.

Жёсткий бит. Быстрая смена ритма. Местами агрессия, местами вынос мозга.

Тренер объяснил связку. Быстро. Один раз.

— Ваша задача — не только повторить, а передать кто вы.

Я смотрела, как танцуют другие.Кто-то был резкий. Кто-то летал, будто невесомый. Кто-то делал всё правильно, но скучно.

Когда назвали мой номер — #061, я вышла.Музыка началась, и я взяла её телом.Я не просто танцевала. Я выкидывала из себя всё.Фотографию. Скандал. Визажистку, которая не смотрела мне в глаза. Минхо.Предательство. Падение. Одиночество.Я не выговаривала — я выбивала.Каждое движение — как вздох.

На последнем акценте я осталась на месте.Дыхание сбилось.Грудь ходила вверх-вниз. Волосы прилипли к шее.

Тренер молчал. А потом:

— Эмоция есть. Подключение есть. Контроль допустим. Вы прошли.

Я моргнула.

— Простите?.. — голос сорвался.

— Вокал можно тренировать. Сердце — нет.

Позже, уже в душной раздевалке, я сидела на скамейке.

На коленях — карточка:

“Раунд 1: пройден.”

Я смотрела на неё, как будто на пропуск в другой мир.

И впервые за долгое время почувствовала:я не падаю.Я стою.И иду.

Прошло два дня.

На этот раз я не проснулась раньше будильника — наоборот, резкий сигнал вырвал меня из тревожного, рваного сна, в котором я опять сбивалась на куплете, а вся комната смотрела на меня с разочарованием.

Но проснувшись, я встала сразу. Без вопросов. Без внутренней паники. Просто — встала. Потому что теперь я была в процессе. А не случайной гостьей.

На экране уведомление от StarMuse:

Раунд 2: командное задание. Явиться к 09:00. Одежда тренировочная. Проба сцены в составе группы из трёх человек. Ваша группа: участница 032, участница 048, участница 061 (вы).

Группа.

Я должна была не просто показать себя. Я должна была встроиться.Скоординироваться.Довериться.

7

Прошло два дня после командного этапа.

Всё это время я чувствовала себя так, словно стою на грани чего-то огромного. Стены квартиры будто сдвинулись ближе. Шаги по полу отдавались слишком громко. Даже чай остывал быстрее, чем обычно.

На третий день — сообщение от StarMuse.

«Финальный этап: сольное выступление. Выбор концепта свободный. Продолжительность до трёх минут. Локация — сцена Z-5. Время: 11:00.»

Финал.

Не просто песня. Не просто танец. Твоя суть. Твоя подача. Что ты хочешь сказать, если тебе дадут три минуты — и только одну попытку.

Я не спала всю ночь.

На столе передо мной лежала маска — чёрная, с серебристыми вставками. Её выдали накануне на “имидж-фитинге”. Мне предложили стиль: «мрачная муза, холодная, отстранённая, визуально сильная».

Я должна была надеть маску, выйти, исполнить трек в подготовленной стилистике. Всё — как часть имиджа.

Но в голове крутилась только одна мысль:Это не я.

В холле перед сценой — напряжение можно было разрезать ножом.Пять девушек. Пять конкурентов. Никто не разговаривал. Даже взгляды были острыми, как иглы. Одна — с фиолетовыми волосами, репетировала вокал под нос. Другая, высокая и идеально уложенная, смотрела на всех с холодной уверенностью.

Третья — та самая Юна, которую я мельком видела на предыдущем этапе, как-то прошептала другой:

— С Линой всё просто. Вирусное лицо. Компания хочет хайпа. Даже если она завалит сцену — её могут протянуть.

Я не повернулась. Не ответила. Но услышала.

И это больно кольнуло — не от обиды. От того, что где-то в глубине я сама боялась этого.

Что если я просто образ? Случайность? Фон для интриги?

За кулисами сцены Z-5 пахло гримом, деревом и металлом. Пространство гудело светом. Огромная чёрная комната с точечными прожекторами, один из которых падал прямо в центр.

Моя очередь — пятая.

Первая выступала Юна. Она вышла в сверкающем чёрном костюме, с клиповыми движениями и идеально выверенным вокалом. Она владела сценой, но всё выглядело отрепетированным до последнего вдоха. Как будто в ней не было души — только стратегия.

Спустя некоторое время наконец объявили меня.

— Следующая: Лина.

Я поднялась на сцену. Маска была в руке. Но не на лице.

Они посмотрели.

— Где концепт? — спросила женщина у пульта.

Я выдохнула:

— Я изменила его.

— Без согласования?

— Без.

— Это риск, — бросил кто-то из продюсеров.

— Это я, — ответила я. — Если риск — быть собой, я готова.

Музыка началась.

Не электронная. Не поп.

А акустическая. Песня, которую я когда-то слышала в метро, стоя в переходе одна, после проваленного собеседования на пробах рекламы шампуня. Я переделала её под себя: слова, немного мелодии. О боли. О страхе быть увиденной. О том, что я слишком долго пряталась — и больше не хочу.

Я не танцевала в привычном смысле.

Мои движения были простыми. Почти невидимыми. Руки. Взгляд. Паузы. Остановки. Как будто каждое слово я жила, а не исполняла.

На последнем аккорде я опустилась на колени.

Тишина. Никто не аплодировал.

— Почему без танца? — спросила ассистентка, как только я спустилась со сцены.

— Я танцевала. Просто не так, как они привыкли.

— Ты не сделала имидж.

— Я выбрала свою.

— Думаешь, это прокатит?

Я посмотрела ей в глаза.

— Я думаю, если я начну с фальши — дальше не выдержу.

На выходе меня догнала Юна.

— Смело, — сказала она с кривой улыбкой. — Но слишком наивно.

— Может быть, — ответила я. — Но это мой путь.

— Если пройдёшь — знай, здесь таких, как ты, долго не держат.

Я ничего не сказала.

Внутри было спокойно.

Я не знала, пройду ли. Я не знала, выберут ли.

Но впервые с того самого утра, когда очнулась от тревоги — я знала: Я не подыграла. Не спряталась. Не стала чьим-то отражением.

Если это провал — пусть будет он. Но мой. Настоящий.

Спустя день на почту пришло письмо.

«Финальный этап пройден. Вас зачисляют в резервную группу StarMuse как официальную стажёрку. Контракт обсуждается индивидуально. Добро пожаловать.»

Я перечитала его пять раз.

А потом просто… заплакала. Не от радости. От освобождения.

Теперь всё только начинается.

Квартира была тиха, как после шторма. На полу — мои кроссовки, сумка с репетиций, бутылка воды.На кухонной плитке чашка с остывшим зелёным чаем.В углу стола ноутбук. Экран потухший.

И всё же — внутри всё гудело.

Я сидела на диване, в старой майке и с полотенцем на голове, как будто после обычного душа.Но это был не обычный день.

Я стала стажёркой. В StarMuse.

Я могла бы выложить сторис, сказать всему миру.Но почему-то первым движением стало — открыть видеозвонок.Контакт: МАМА.

Сердце ударило три раза. Я нажала “вызов”.

— Алло?

Изображение появилось не сразу — сначала тень на потолке, потом шум, и только через секунду её лицо.

Родное. Уставшее. Чуть обеспокоенное.

— Лина?

— Привет, мам.

Она сразу подалась вперёд, щурясь в экран:

— Ты нормально? Вид у тебя… уставший. Что случилось?

— Ничего плохого, — я попыталась улыбнуться. — Я… прошла.

— Прошла что?

— Кастинг. Последний этап.Меня взяли. В StarMuse. Я официально стажёрка.

Пауза.

Как будто она не сразу поняла.

Или поняла, но не знала, что сказать.

— Это… серьёзно?

— Очень, мам. У меня будет контракт. Обучение. Рацион. График. Если всё пройдёт — дебют через год или два.

— Лина… — её голос стал тише.

— Мам, я знаю, это звучит как бред, — я говорила быстро. — Но я прошла три этапа. Без связей. Без имени. Они выбрали меня. Не потому что я “девушка с фото”, а потому что я… смогла. Сама.

Она кивнула. Но не радостно — скорее сдержанно.

— А папе ты уже сказала?

Я замерла.

— Нет. Я… хотела сначала тебе.

— Ты ведь знаешь, как он отнесётся, — тихо произнесла мама. — Он скажет, что это не профессия. Что ты тратишь время. Что тебе нужно стабильное будущее.

8

Тридцать минут на такси, две сумки, рюкзак и дрожь в коленях — так начинался мой первый день как официальной трейни StarMuse.

Дом оказался не тем, что я себе представляла. Не стеклянная башня в центре Сеула и не уютный женский кампус. Обычная многоэтажка недалеко от агентства. Невысокая, облупленная с одной стороны, с неработающим домофоном и запахом кимчи, который въелся в подъездные стены.

Квартира 502. Пятый этаж без лифта. Когда я поднялась с чемоданами, уже обливаясь потом, дверь мне открыла Со Ён. В спортивных шортах, с полотенцем на плечах и бутылкой воды в руке.

— Привет, — просто сказала она и отошла в сторону. Без лишних слов. — Твоя кровать у окна. Нам пришлось подвинуть Юну, она не в восторге.

— Поняла, — кивнула я и вошла.

Квартира была… маленькая. Даже слишком. Восемь человек на 60 квадратных метрах. Один санузел, крошечная кухня, две спальни, и один узкий балкон, превращённый в сушильную зону. На полу — рюкзаки, шнурки от кроссовок, коробки с косметикой. Где-то играла музыка, в другом углу кто-то сушил волосы.

Я прошла в комнату, где стояло четыре двухъярусные кровати. Дышать было тяжело. Воздух с примесью лаков, духов, пыли и — напряжения. Настоящего, липкого.

На нижней койке, с которой меня «попросили» — сидела Юна. Та самая. Из второго тура кастинга, с ледяным взглядом и не менее холодным голосом. Она подняла глаза и чуть сощурилась:

— Надеюсь, ты не храпишь.

— Надеюсь, ты не дерёшься во сне, — спокойно ответила я, поставив чемодан рядом с кроватью.

Она хмыкнула. Неуверенно. Но больше ничего не сказала.

Со Ён бросила из-за плеча:

— Не обращай внимания. Здесь каждый в режиме выживания.

На кухне я увидела ещё двух девушек — одна блондинка с яркими ногтями (позже оказалось, это Ким Ари, бывшая модель), вторая — с косичками и медленным движением рук, как будто всё время считала до десяти, прежде чем заговорить. Её звали Мина, она приехала из Пусана.

Всего нас было восемь: я, Со Ён, Рика, Юна, Ари, Мина и две новенькие — Ли Джу и Хана. У каждой — своя история. У каждой — амбиции.

Никто не спрашивал, почему я здесь. Никто не говорил «добро пожаловать».

Все уже привыкли: новенькие приходят. Потом — исчезают. Через неделю, месяц, иногда раньше.

Вечером, когда свет был выключен, и все лежали в своих постелях, кто-то слушал музыку в наушниках, кто-то просматривал хореографию на планшете, я лежала, глядя в потолок.

Со Ён прошептала с верхней полки:

— Ты в порядке?

— Пока да. Думаю, завтра хуже будет.

— Вероятно. Добро пожаловать, Лина. В реальность.

И в этих словах не было злобы.

Просто — факт.

Я улыбнулась в темноте. Горло сжало от непривычного ощущения:Теперь я часть этого мира.

И назад — дороги нет.

Проснулась я в 5:57 за три минуты до того, как зазвонил общий будильник на подоконнике. Он был выставлен на 6:00 ровно по графику агентства. Его никто не имел права менять. Даже если у тебя болит голова, температура или три часа сна.

Звенел он громко и противно, как школьный звонок, и гасился только после того, как встанут все.

Я соскользнула вниз с верхней кровати, стараясь не разбудить Юну, но в комнате уже кто-то потягивался. Со Ён натягивала толстовку, закалывая волосы. Рика, как всегда, была в наушниках, но не спала — просто лежала с закрытыми глазами, слушая дыхание комнаты.

В душ — очередь. Только тринадцать минут на каждую. Шампуни подписаны, зубные щётки на полке с инициалами.

Разговоров по утрам почти не было — только вода, плеск, и шелест упаковок с лейкопластырями, кто-то заклеивал мозоли ещё до танцев.На завтрак — рис, варёные яйца, кимчи. Всё, что доставляли на этаж в контейнерах. Ни тостов, ни сахара, ни кофе. Только вода, иногда — тёплый ячменный чай.

В 7:00 — выход. Маршрут от общежития до тренировочного центра занимал двадцать минут пешком. Мы шли группой: восемь девочек с одинаковыми чёрными рюкзаками , с волосами, собранными в пучки, в тишине, как маленький армейский отряд в серых спортивных костюмах.

Сеул просыпался медленно — улицы были прохладные, над мостовой поднимался пар. Люди в костюмах, школьники с рюкзаками, ранние кофейни с включёнными неоновыми табличками.

Но мы всё это проходили мимо, будто нас там не было.

В центре агентства — пропускной контроль. Сканы лиц. Таблица посещаемости. У кого опоздание штраф, выговор, два дополнительных часа на теорию.

Я впервые провела карточку с именем «Лина» и увидела зелёный свет. Я — внутри.

График:

6:00 — подъём

7:30 — разминка

8:00 — вокал

10:00 — хореография

13:00 — обед

14:00 — актёрское мастерство или языковые занятия

16:00 — хореография снова

18:00 — перерыв

19:00 — индивидуальные тренировки

21:00 — групповое обсуждение, отчёт

22:00 — отбой

Всё чётко. Каждая минута. Каждый шаг.

На стене — расписание и правила. Вывешены на трёх языках: корейском, английском и японском.

Среди них:

—Запрещены любые романтические отношения.
Нарушение — немедленное расторжение трейни -контракта.

—Запрещено публиковать или вести личные социальные сети. Контент-отдел агентства курирует каждую публикацию стажёра.

—Формулировка имиджа — прерогатива агентства.
Самостоятельные решения — не одобряются.

—Обращения к продюсерам только через кураторов.
Никаких личных сообщений, ни электронных, ни бумажных.

Я смотрела на пункт про соцсети и чувствовала, как будто кто-то прижал ладонь к моему горлу.

Мой Instagram. Мои сторис. Миллион подписчиков, которые знали, когда я пью латте, а когда грущу под музыку. Моё имя — цифровое, голос, который я выстраивала годами. Больше нельзя.Я должна была удалить всё. Не просто не постить, а деактивировать.

В тот вечер я сидела на подоконнике, когда Со Ён подошла с чаем.

— Переживаешь за сеть? — спросила она.

Я кивнула.

— Вначале все переживают, — сказала она просто. — Но если всё пойдёт, ты будешь в миллионах аккаунтов, и всё уже не будет твоим. Даже твоё лицо.

9

Утро началось громко. Хлопок двери, шорох бумаг, чей-то торопливый голос в коридоре.

— Все в актовый зал! — голос куратора Кан звенел, как будильник без кнопки “отложить”. — Новые группы. Новые пары. Через пять минут никого в комнатах!

Я поставила миску с рисом, и ложка с глухим стуком ударилась о край. Аппетит исчез в ту же секунду.

Со Ён бросила на меня взгляд поверх чашки, будто уже знала, что я думаю.

— Ты слышала? — тихо, почти шёпотом. — Утром говорили, что нас будут миксовать с артистами.

— Что? Зачем? — пальцы дрожали, пока я вытирала руки о тренировочные штаны.

— У DayVision камбэк. Ищут новую концепцию. Будут пробовать сцены, пары, танцы…

Она сделала паузу, глядя в никуда.

— Это шанс. Или приговор.

— Вы что, дуры? — фыркнула Юна, даже не отрываясь от зеркала, где рисовала себе идеальные стрелки. — Это шанс. Для трейни засветиться до дебюта — всё равно что выиграть в лотерею. Берут лучших. Не всех.Не вас.

— Я точно попаду, — уверенно сказала Рика, затягивая волосы в тугой хвост. — Я под это рождена.

Уверенность витала в воздухе, как пудра после макияжа — яркая, пыльная, раздражающая.

А я сидела на краю кровати, пытаясь заставить себя дышать ровно. Не думать. Не чувствовать.Но он уже был где-то рядом.

И даже сама мысль о возможности увидеть его снова — заставляла всё внутри скручиваться в тугой, тугой комок.

Я собиралась в спешке — руки дрожали, резинка для волос всё время падала из пальцев. Сумка, бутылка воды, кроссовки…

На ступеньке у выхода я споткнулась — и почти полетела вниз.

— Осторожно! — Мина успела схватить меня за локоть.

— Я в порядке… Просто задумалась.

— О том, как будешь в глаза Минхо смотреть? — хмыкнула Юна за спиной.

Конечно. Кто же ещё.

Я ничего не ответила. Только крепче сжала лямку рюкзака.По дороге до здания агентства всё будто происходило в вязкой тишине.Я шла, как сквозь воду. Ноги ватные. Воздух липкий.Словно тело двигалось автоматически, а разум остался там, в общежитии, свернувшись под одеялом, надеясь, что всё это — только сон.

Но утро было реальным.Шаги по асфальту.Девчонки рядом.Здание StarMuse впереди — как суд.

А за дверью…Были они… DayVision.

Минхо.

И всё, что я когда-то пыталась забыть.

В актовом зале стоял легкий запах лака и кофе. Воздух плотный, будто сцена уже знала: сегодня здесь решатся чьи-то судьбы.

Трейни собрались в одну линию — ровную, как на прослушивании. Все в тренировочной форме. Волосы убраны. Спины выпрямлены. У кого-то тряслись руки, кто-то не сводил взгляда с входной двери.

Я стояла где-то в центре. Со Ён — справа. Юна, конечно, ближе к краю, словно пыталась визуально захватить больше пространства.

Может, надеялась, что это и есть “харизма”.

Куратор Кан вышла на середину зала с планшетом в руке:

— Сегодня вас будут отбирать лично. Группа DayVision ищет танцоров на подтанцовку для предстоящего камбэка. Это ограниченная сцена. Только лучшие. Вас не будет видно в кадре, но если вас заметят — вас увидят все.

Гул пошёл по рядам. Кто-то выдохнул. Кто-то поправил форму. Я просто стояла. Грудная клетка не слушалась. Как будто там, внутри, сердце билось не в такт, а вопреки. И тут — они вошли.

DayVision.

Все пятеро. В одинаковых чёрных худи, с фирменными логотипами на груди. Спокойные, уверенные, они двигались, как целое. Я сразу заметила Минхо. Он шёл третьим. Не спешил. Глаза холодные. Лицо — камень. Как будто знал, что здесь буду я. И заранее приготовился не чувствовать ничего.Но он всё же посмотрел. Быстро. На долю секунды. В точку, где стояла я. Мгновение, и взгляд отвернулся.

Словно я — мебель. Сцена. Пыль.

— Итак, — сказал менеджер группы, вставая рядом с Кан. — Сейчас каждый из вас покажет короткий танцевальный отрывок. Восемь счётов. Один шанс.

Решать будут они.

— Начинаем.

Первая — Юна. Вышла с грацией, будто сцена уже принадлежала ей. Уверенные движения, взгляд прямо в глаза Минхо.

Он смотрел, но ничего не выражал. Просто — профессионально. Холодно.

Следом шли другие. Кто-то сбивался. Кто-то блистал. Со Ён чётко, технично. Рика дерзко, броско. Снова уверенность, как парфюм.

Моя очередь…Я сделала шаг вперёд. Сердце в пятках. Воздуха не хватает. Сцена под ногами, как лёд. Музыка.Восемь счётов. Только восемь.

Двигаюсь.

Чётко. Но мягко. Пластика. Контроль. Энергия. Не приторно. Не вызывающе. Просто — честно.

В последний момент я подняла глаза. Он смотрел.

Минхо.

И взгляд его был уже не холодным. Нет. В нём было что-то… острое. Ранящее.Вопрос.Обвинение. «Ты всё ещё здесь?»

Я вернулась в строй, будто на автопилоте. Минхо что-то тихо сказал менеджеру.

Куратор Кан кивнула.

— Объявим результаты после перерыва. DayVision — вы можете остаться, если хотите повторно просмотреть кого-либо.

Парни разошлись по залу. Трое сели у стены. Один — ушёл. Минхо остался. Но смотрел в другую сторону.

Я хотела повернуться к Со Ён, и вдруг услышала знакомый голос за спиной:

— Ну и сцена у вас.

Я обернулась.

Чэ Мин. В худи и бейсболке, с бутылкой воды в руке. Он опёрся на косяк двери и смотрел прямо на меня.

— Ты чего здесь? — выдохнула я, ошеломлённая.

Он усмехнулся:

— Я? Да просто прохожу. А ты… выглядела хорошо. Даже Минхо заметил.

— Он не… — я запнулась.

— Он смотрел, — перебил Чэ Мин, не сводя с меня взгляда. — Но дело не в нём.

— А в ком?

— В тебе.

Он сделал шаг ближе. Ещё один.

А потом, склонившись чуть ниже, сказал почти шёпотом:

— Ты умеешь притягивать. Даже когда стараешься спрятаться.

А потом просто ушёл. Так—же внезапно, как появился. Я осталась на месте. Ничего не поняла. Но внутри будто что-то перевернулось.

И когда Кан объявила, кого выбрали, я уже почти не слышала.

Пока не прозвучало:

— Лина. Подтанцовка. Основной состав. Ты в паре с Минхо.