Я смогу

глава 1

Эвелина.

Сегодня мне исполнилось девятнадцать! А неделю назад я окончила школу!

И родители преподнесли мне ключи от роскошной квартиры в центре города!  

Да, конечно, у нас огромный дом, мы можем днями не пересекаться друг с другом, но!

Когда ты можешь прийти куда-то, что только твоё, где совершенно некому увидеть, что ты делаешь и чем занимаешься, это совсем другое дело. Не то, чтобы я собиралась заниматься чем-то уж совсем таким, тайным для всех. Конечно, нет.

И я обожаю своих родителей. Конечно, они чрезмерно опекают меня, и, думаю, с этим ничего уже не поделаешь. Я у них поздняя дочка и, к сожалению, единственная, поэтому и папа, и мама как-то слишком трясутся надо мной. Ну, и не буду скрывать, иногда это напрягает. Даже такая, казалось бы, мелочь, что мои родители в любой момент могут зайти ко мне в комнату. Конечно, они стучатся, но, действительно, мало ли чем я могу заниматься. Да чего там скрывать, у нас некоторые девчонки уже не с одним парнем поцеловаться успели, а я?

А я толком и не целовалась-то ни с кем, потому что всё время под ненавязчивой опекой то мамы, то папы. С кем пошла, куда пошла, когда вернёшься... И, естественно, в лицей на машине, из лицея на машине, а личная жизнь где? Правильно, нигде.

И вот, бинго!  Здравствуй, самостоятельная жизнь, и прощай, школа! Так что сегодня почти весь мой бывший класс веселится в огромном дворе нашего дома вместе  с нашими родителями, мамиными подругами, папиными сослуживцами; в общем, небольшая такая толпа народа, которая приехала к нам поздравить с девятнадцатилетием единственную наследницу самого Валейко.

Самого Валейко, это про папу, его обычно так и называют, сам Валейко. Вообще, скажу я вам, это круто, быть дочкой самого Валейко. Но для меня он, конечно, просто папочка, который страшно балует свою любимую дочку, меня, то есть. И он совсем простой. У нас много друзей, людей, которые могут приехать к нам в гости просто так и даже пожить какое-то время. Так же, как и мы часто приезжаем к кому-то из друзей родителей и гостим пару-тройку деньков.

Но самый хороший и близкий друг папы  это, конечно же, дядя Женя, отец Макса. Они вместе с папой выросли в детдоме и друг для друга как братья. Честно говоря, когда я была маленькая, то совершенно была уверена в том, что и Макс мой самый настоящий брат, только живёт в другом месте.

Наши родители до сих пор над этим посмеиваются. Но если кроме шуток, то Макс всегда и был мне как старший братик. Он мог часами играть со мной, хоть в куклы, хоть в прятки, да во все детские игры, какие только ни приходили мне в голову. И это при том, что он старше меня. Старше на целых семь лет, между прочим.

И да, только с Максом родители отпускают меня безболезненно куда угодно. Мы с ним облазили в своё время, наверное, каждый метр окрестностей как его посёлка, так и нашего. Ну, а что в доме-то сидеть, и хоть, что у нас, что у Макса дома окружены нехилыми такими садиками, всё равно ведь надоедает одно и тоже. Так что мы с Максом те ещё великие путешественники.

Папа всегда говорит, что в Максе он уверен. Честно говоря, полностью смысл этой фразы я поняла лишь недавно, когда дурак Копытин из параллельного после выпускного, когда мы все пошли встречать рассвет и я слегка отстала, чтобы поправить ремешок туфельки, от Джимми Чу, между прочим, так вот, этот дурак и идиот Копытин, перебрав шампанского или ещё чего, схватил меня за грудь всей своей пятернёй, придурок.

Самое ужасное было то, что все остальные уже довольно далеко ушли и кричать мне было стыдно. Конечно, думаю, я справилась бы с этим недоумком, у меня есть кое-какие приёмчики в рукаве,  но ведь не надо забывать и то, что была-то я в платье принцессы, естественно, а применять приёмчики в таком платьице мало того, что весьма затруднительно, так ещё я могла в пылу борьбы и порвать, и испачкать его в грязи!

Это был бы нехилый такой позор, докажи потом всем, что ты не верблюд, в смысле, девочка ещё. Спас меня от всего этого как раз откуда ни возьмись взявшийся Макс. Как раз в тот момент, когда Копытин, тварь эта, попыталась ещё и прижать меня к себе, она, тварь, то есть Копытин, и пустился в полёт, посланный рукой моего спасителя. В общем, это был полный ужас.

И наедине-то мы с этим Копытиным толком не оставались, и у меня была чисто физически возможность позвать на помощь. А если бы мы были одни где-нибудь в чистом поле, как это сто раз бывало с Максом?

Наверняка попытался бы меня изнасиловать, ни много, ни мало, этот дебил давно на меня смотрит как кот на сметану. Я уж не говорю о том, а если бы вообще, какое-нибудь замкнутое пространство типа нашей с Максом пещерки, где ни сгруппируешься толком, ни размахнёшься…

Кстати, о нашей пещерке. Есть у нас с Максом  одно место, одно на двоих, ещё из нашего детства, о котором знаем только мы. Оно за нашим поселком, около речки, мы раньше часто бегали туда. Наткнулись мы, а, вернее, Макс, на него чисто случайно.  Я уронила тогда заколку с обрывистого берега реки, а Макс полез её доставать. Ну, и обнаружил совсем небольшую пещерку, вход в которую виден только из одного единственного места, да и то, если знаешь.

Просто вышло так, что заколка упала не в воду, а на   очень узенькую полоску суши, и мой названый  глазастый братик  обратил внимание на то, что в этом месте  сквозь кусты, покрывающие весь берег,  просвечивает  какой-то тёмный ход. Но это оказался не ход, а небольшая пещерка, которая и стала нашим тайным домом. Мы давно там не были, хотя в своё время я натащила туда кучу разноцветных циновок и даже поселила пару кукол. Сейчас смешно. Давно это было. Летит время, да.

Так вот, никогда Макс не позволял себе ничего такого, что, как это говорят, мы не могли бы рассказать всему свету. Мы с ним просто дружили.  Когда я стала постарше, Макс начал учить меня играть в теннис, видимо, куклы ему надоели, как шутили наши родители.

Потом мы начали ездить в гольф клуб, который открыл мой папа на паях с дядей Женей, и до поры до времени лучшего друга, чем Макс, я и не желала. Правда, последнее время мне как-то обидно, что ли, что для Макса я что-то вроде младшего братишки, ну ладно, пусть будет сестрёнки. Потихоньку выводить меня из себя начало полное отсутствие его интереса ко мне как к женщине, скажем так.

глава 2

Я тупо смотрю, как мой названный брат грубо наклоняет Анжелу, практически  швыряя её на подоконник, задирает на ней короткую белую юбку, до моего ошарашенного слуха доносится шелест фольги, звук расстегиваемой молнии...  

Широко раскрыв глаза, я смотрю, как Макс расстегивает молнию летних брюк, вынимает член, похожий на большую толстую палку, Макс держит его в руке, а Анжела начинает нетерпеливо ёрзать своей жирной трясущейся задницей. Я не хочу видеть это, я отшатываюсь от двери, сначала хочу всё же уйти, но какая-то сила  словно пригвоздила меня на месте, и  я замираю совсем рядом с дверью, вжавшись в  гладкую прохладную стену. 

Больше я не вижу того, что происходит за дверью, зато слышу каждый звук. Чавкающие ритмичные шлепки, стоны Анжелы, тяжёлое дыхание их обоих.  Я  чувствую глухую ненависть к Анжеле, мне хочется вышвырнуть её из моего дома,  как грязную тряпку, я с трудом сдерживаю себя, чтобы не ворваться, не схватить её за волосы и не потащить по моему коридору прочь из моего дома.

Вместо этого я из всех сил швыряю шампур, до сих пор зажатый в кулаке. Шампур с оглушительным шумом  ударяется о стену, отскакивает, падает, звеня и подпрыгивая на блестящей плитке пола. Внезапно становится  очень тихо, быстрые шаги, из комнаты вылетает малиновая, как свекла, Анжела и бежит прочь, некрасиво подволакивая ноги.

Я вытягиваюсь в струну, руки сами сжимаются в кулаки, всё моё существо сосредоточилось на полоске света из двери, я жду появления Макса. Наконец он выходит, мы встречаемся глазами, моё дыхание учащается. Меня бьёт дрожь, как будто вдруг настала   зима. Он смотрит на меня каким-то новым взглядом, мне тяжело дышать, мне кажется, что вся кровь, какая у меня есть, сейчас бешено пульсирует... там. 

Глаза Макса темнеют, он рывком приближается ко мне почти вплотную, ведь между нами был всего лишь шаг. Он в бешенстве, и мне даже  кажется,   он ударит меня сейчас… Но я не отвожу взгляд. Минуту мы молча смотрим друг на друга, а потом я слегка подаюсь ему навстречу, и этого достаточно, чтобы между нами не осталось ни миллиметра. Макс вдруг рвано выдыхает, его руки ложатся  мне на ягодицы… Он простил меня…

Он все крепче прижимает меня к себе, буквально вдавливая нас друг в друга. Я чувствую его горячий член, он слегка приподнимает меня за ягодицы, и теперь восхитительно горячий, твёрдый как камень член с силой упирается мне туда...

Мысли мои путаются, я мало что соображаю сейчас.

-Птенчик, -шепчет Макс, -пойдем.

-Куда? - не понимаю я.

-На наше место, - обжигает меня горячий шёпот.

Мы выходим через заднее крыльцо, чтобы не обходить дом, потом через неприметную калитку  на заднем дворе нашего дома, вот мы на улице, ласковый тёплый ветерок   конца июня, воздух, напоённый одуряющими ароматами лета,  Макс берет меня за руку, как маленькую,  мы переплетаем пальцы, у меня слегка кружится голова, мне хочется опять почувствовать жар его тела.

Чтобы попасть в нашу пещерку, надо спрыгнуть с обрыва строго в определенном месте, иначе придется идти по воде. Макс спрыгивает первым, протягивает руки, ловит меня, опять прижимая к себе крепко-крепко. Он и раньше всегда ловил меня, но никогда не прижимал так.

Я изо всех  сил прижимаюсь к нему, прижимаюсь и трусь о его член,  может, я ненормальная и сексуально озабоченная, но мне всё равно, я извиваюсь, как змея, всем телом, хватаю его руку, тяну её к своему животу, потом ниже...

-Подожди, Птенчик,-хрипло шепчет мой названый брат,-подожди...

 Мы, пригнувшись, заползаем в наш домик, раздвинув охраняющие вход заросли.

-Ааах,- рука Макса внизу моего живота, я насаживаюсь на неё, сильно сжимаю её ногами, Макс сильно трёт меня там, нажимает на точку, которая пульсирует с бешеной силой,  сладкие пульсации волнами расходятся по моему телу, я нахожу член,  сжимаю его, глажу.

Отстранённо чувствую, как Макс стягивает с меня летние шортики вместе с бельём, вот уже его рука у меня между ног, кожа к коже, вот он нежно раздвигает мои ноги, его руки уже сжимают мою грудь, а там, где фейерверком вспыхивают всё новые и новые искры удовольствия, я чувствую горячий влажный член, я выгибаюсь навстречу, не в силах сдерживаться,  резкий сильный толчок, и дикая боль заливает меня, я ору как ненормальная, слезы градом катятся из моих глаз, Макс замирает, сцеловывает мои слезы, гладит меня везде. 

-Потерпи, Птенчик, сейчас пройдет, подожди немного,-хрипло шепчет мой названый брат, я не очень-то верю, но пока Макс не двигается, боль, действительно, потихоньку уходит, а Макс гладит меня там, в той точке, где наши тела стали одним целым, где он во мне,  и постепенно  мне хочется, чтобы он гладил сильнее, чтобы он... двигался во мне.

Он чувствует моё желание, а, может, не может больше сдерживать себя, я ведь  слышу, как тяжело и с хрипом дышит мой всегда спокойный названый братик, он начинает  двигаться очень медленно,  я слышу его стоны, они действуют на меня странно,  моя рука мгновенно оказывается там, там, где эта точка, я с силой трогаю себя, потом мои пальцы нащупывают основание члена, я сжимаю его легонько, Макс  хрипло стонет, мне уже не больно, мне хочется глубже, сильнее, я рывком  охватываю его ногами, пламя рождается внутри меня, ещё, ещё,  ааах, мой  названый брат не сдерживается больше…

Толчки, глубокие, сильные, что-то горячее разливается внутри, я опять кричу, но не от боли, нет. Я содрогаюсь от дикого удовольствия, а Макс гладит меня, шепчет что-то, но я не понимаю слов. Потом мы лежим, обнявшись, и я хочу ещё, но Макс говорит, что сейчас пока нельзя, потому что мне будет слишком больно.

Меня слегка царапает сознание того, что я, наверняка, у Макса не вторая и не третья, и даже не десятая, но я не буду думать об этом сейчас, я прижимаюсь к нему всем телом, он находит мои губы, и мы целуемся медленно и нежно. У Макса сухие горячие губы, и его поцелуи… сладкие, иначе и не скажешь, а потом, потом мы оба чувствуем, что снова начинаем заводиться,  и, не сговариваясь, отодвигаемся друг от друга. Нам пора назад, к моим гостям. У нас ещё много всего впереди, ведь так?

глава 3

Мы медленно идём через наш задний двор, взявшись за руки и уже привычно переплетя пальцы, у заднего входа в дом прощаемся лёгким поцелуем, Макс идёт к гостям, а я убегаю в свою комнату.

Долго стою под теплыми струями душа, закрыв глаза и перебирая в памяти всё то, что произошло со мной только что.  Я не жалею ни о чём, правда, сейчас, когда угар желания спал, мне слегка не по себе от того, что первый шаг сделала всё-таки я.

И от этого в моё сердце потихоньку вползает змея неуверенности. Я совсем не наивная дура и прекрасно понимаю, что если мужчина уже заведён, причём буду честна с самой собой, заведён не мной, то ему, по сути, без разницы, в кого спускать, говоря, как есть.        Я… довольно много читала на эту тему и даже посмотрела пару фильмов, предварительно запершись в своей комнате и убедившись, что родителям в ближайшие часы я точно не понадоблюсь.

Между ног всё-таки слегка саднит, но я рада этой боли, она отвлекает меня от не очень-то приятных мыслей. В конце концов, что было, то было, я уже не поверну время вспять, сегодня мой день рождения и я буду праздновать дальше.

Долго придирчиво перебираю одежду. У меня настолько много всего, что некоторые  вещи лежат упакованные в брендовые пакеты, и я даже толком не помню, где что.

Наконец  мой выбор падает на очень простое, но дико дорогое платье с пышной юбкой до колен. Мы с  мамой купили его в Париже этой зимой. Папа ещё смеялся, что на одно это платьице какой-нибудь небольшой городок может прожить не меньше месяца, и неплохо.  

Летящий материал цвета топлёных сливок с алыми розами по подолу, бриллиантовое ожерелье… Я выгляжу совсем неплохо для только что потерявшей невинность девушки, причём потерявшей её не в браке. Распаляю себя всё больше, вдруг понимая, что Макс не предложил мне руку и сердце после всего этого, как это принято в старинных книгах, которые иногда я люблю читать.  

Окидываю себя последний раз в большом овальном зеркале из венецианского стекла, я всё та же, что и в начале этого дня, лишь глаза лихорадочно блестят, соперничая с блеском бриллиантов. 

Я легко выбегаю во двор к гостям. Мой взгляд падает на Анжелу.  Я подбегаю к папе, обнимаю его за шею, и, брезгливо сморщив нос, прошу убрать из нашего дома Анжелу и её семью.

Папа даже не спрашивает причин, кивает своему охраннику, и вот уже абсолютно незаметно для других гостей незваную гостью выпроваживают прочь. Её отец выглядит униженным, мать глупо улыбается, стремясь удержать лицо, Анжела удержать лицо не может, её рот некрасиво кривится, кажется, она еле сдерживает слёзы.

Я забываю о них раньше, чем наши тяжелые кованые ворота захлопываются за их машиной, с головой погружаясь в весёлую возню праздника.

Мы с девчонками много смеемся, пьём шампанское, едим шашлык, который уже давно готов и на который кто-то всё же нацепил ананасы, потом заставляем немногих ребят, которые удостоились моего приглашения, во главе с Максом сложить костёр из веток, кому-то приходит в голову гениальная идея прыгать через костёр, мы разгоняемся, прыгаем, соревнуясь, кто дальше и кто выше.

Параллельно у нас ещё и дискотека, но так как ребят меньше, я с самого начала приготовила только быстрые мелодии, которые сейчас и крутит Макс, исполняя при этом роль диджея. В общем, отрываемся как можем.

Взрослые в своём отдельном кружке расслабленно общаются, полностью предоставив нас самим себе.

Потом мы опять пьём шампанское,  заедая его вкуснейшим тортом, Макс незаметно оказывается около меня и мы кормим друг друга с рук. Никто не обращает на нас особого внимания, все давно привыкли, ведь Макс сопровождает меня практически на все тусовки, которые мы устраиваем с моими друзьями. Девчонки даже называют его моим телохранителем, что после случая с Копытиным вполне оправдано.

Потом становится совсем темно, гости начинают разъезжаться, почему-то уезжает и семья Макса, странно, я думала, они останутся, как всегда, на пару-тройку деньков. 

Я провожаю гостей, прислонившись к резной колонне на парадном крыльце. Уезжая, Макс бросает на меня взгляд, значение которого я не могу понять. Я подумаю об этом потом, а сейчас я  так устала, только теперь  чувствую, что ноги отказываются меня держать.

-Ну что, принцесса, спать? -улыбается мне мама. Мы, обнявшись, доходим до моей комнаты, мама целует меня на ночь, я падаю на кровать и мгновенно засыпаю.

Уважаемые читатели!

Чтобы не потерять книгу, её лучше добавить в библиотеку.

Приятного чтения!

Ваш автор.

глава 4

Следующие несколько дней я толком ничего не делаю, только сплю да валяюсь в нашем саду на солнышке. Мне почему-то всё время хочется спать. И ещё есть. Спать и есть. Вот засада. Так я скоро не влезу ни в одно платье.

Подбираю мебель по интернету для моей новой квартиры, мечтаю, как организую там отвальную вечеринку уже без родителей.

Хочу увидеть Макса, поговорить с ним как раньше, но не могу заставить себя позвонить ему. А ведь раньше я звонила ему когда хотела, не заморачиваясь, удобно это или нет, просто потому что это всегда было удобно и вовремя… Хотя Макс довольно занятой человек, он уже давно закончил университет и теперь вовсю осваивает управление компаниями своего отца, дяди Жени. И при этом он всегда находил время на меня. Почему?

Кстати, и мне надо подумать, куда же всё-таки поступать. Поступление для меня это простая формальность, выпускные экзамены у меня сданы на ура, а папа оплатит мне учебу где угодно, как только я определюсь с выбором ВУЗа и страны, где я бы хотела провести ближайшие четыре-пять лет.

Солнечный полдень. Я валяюсь на кровати, лениво кликая странички университетов, зазывающие абитуриентов. Никуда пока не тянет. Задумчиво смотрю на проплывающие облака за панорамным окном моей комнаты. Во дворе слышен шум машины, голоса родителей.

-Надо же, я ещё толком и не встала, а они уже успели куда-то сгонять,- лениво думаю я.

Ловлю себя на мысли, что совсем мало общаюсь с ними в последнее время. Вдруг понимаю, что последние несколько дней мои родители ведут себя немного не так, как всегда, они какие-то напряжённые, что ли. Особенно это видно по маме. Она почти всё время молчит, иногда смотрит на папу как-то беспомощно. Может быть, мама догадалась про нас с Максом? И теперь тоже не очень понимает, почему я не готовлюсь к свадьбе? Не хочу больше об этом думать.

Стук в дверь.

-Принцесса, к тебе можно?-голос папы.

Папа входит, садится напротив, смотрит на меня, легко улыбается.

-Ну что, принцесса, ты ещё помнишь нашу считалку?

-А то, пап,- сколько себя помню, мы разучиваем с папой считалочку, состоящую из названий городов и цифр. Считалочка не очень-то в рифму, с одного раза не запомнить, но когда много-много раз, то легко. У нас с папой, сколько я себя помню, всегда были всякие-разные секреты ото всех на свете. Папа всегда много играл со мной, с самого детства. Это были и шашки, и шахматы, и головоломки, но больше всего мне нравилось играть в прятки.

Сначала, конечно, мы играли в пределах нашего дома, а вот когда я стала постарше, эта игра увлекла меня по-настоящему, потому что папа разрешил мне прятаться по всему миру. Да, да, именно так. Конечно, одной мне разъезжать никто не разрешал, только с мамой, но командовала парадом только я. То есть, организовывала наши прятки полностью от момента, когда мы покидали дом до момента нашего триумфального возвращения.

Моей задачей было запутать следы так, чтобы проследить наш с мамой путь было практически невозможно, ну, а потом осесть где-нибудь и спокойно загорать, пока папа не примчится или не признает себя побеждённым.

Вообще мы всегда много путешествовали, по несколько раз в год, где только не были, но всегда, с моего самого раннего детства, родители учили меня на новом месте устраиваться самой, будь то это в отеле, где я сама своими маленькими ручками подавала свои документы, отвечала на вопросы улыбающегося персонала и даже задавала свои, если же это были частные апартаменты, то и переговоры с хозяйкой тоже вела я под доброжелательным и весёлым руководством родителей.

А когда я подросла, то уже абсолютно вся организация нашего путешествия была исключительно на мне, начиная от заказа билетов до трансфера на новом месте. Папа шутил, что если мне уже в десять лет отдать в руки принадлежащую нашей семье сеть турагентств, то бизнес будет в надёжных крепких ручках его маленькой принцессы.

Так что в мире я ориентируюсь совсем неплохо, особенно если учесть, что английский я знаю как родной, у меня даже долгое время был гувернер-англичанин, папа выписывал мне его из самого Лондона.

Я вопросительно смотрю на папу. У него явно для меня какой-то сюрприз, я такие вещи распознаю сразу. Папа улыбнулся.

-Ну что, малыш, как думаешь, сможешь поиграть в догонялки совсем сама, без мамы?

Оу!!! Я завизжала, обхватила папу и закружила его по комнате. Я давно мечтала поездить сама, без надзора, но родители не отпускали ни в какую, даже по нашей стране. Я обижалась, скандалила, но ничего не помогало, родители были непреклонны. И вот наконец-то, бинго!

И да! Это отличное средство не мучить себя непонятно чем. Ну да, у меня теперь нет девственной плевы, и мой первый мужчина не хочет мне даже позвонить, и что??? Жизнь не заканчивается ни на чём, и весь мир ни от чего не перестанет быть у моих ног.

-Садись, малыш, и слушай меня внимательно, -папа смотрит на меня непривычно серьезно. В руках у него невзрачного вида рюкзачок, набитый...Оу, сколько налички...

-Так, принцесса, здесь несколько паспортов, документы об окончании нескольких колледжей, наличку сейчас ты распихаешь в свою одежду, вот это карты, тоже на разные фамилии, пины у всех одинаковые, это первая цифра нашей считалки, вторая цифра считалки это номер ссылки, её ты посмотришь как-нибудь на досуге, слушай дальше, слушай внимательно, город, номер банка, номер счёта, пароль, просекаешь, малыш?

-Oу, пап, просекаю, что сложного-то? У меня эта считалка на подкорке записана, ты же знаешь.

-Ну, раз на подкорке, - улыбается папа, тогда слушай дальше. Мы с мамой решили разыграть кое-кого...

- На большие хоть деньги? -веселюсь я.

-На достаточные, - хмыкает папа, -но ты должна нам помочь, малыш.

-Мой девиз: всегда! , ты же знаешь, пап.

-Так вот, доча, мы с мамой наняли деваху, задача которой изобразить тебя так, чтобы никто не догадался хотя бы первые десять минут.

-Чего это, пап?

-Да поспорили кое с кем, потом расскажу, доча, ты свою задачу выслушать не хочешь?

глава 5

Весь день я гуляю по Москве, захожу в кафешки, в ГУМ за любимым мороженым, сижу на лавочке в Александровском саду. Мне хорошо, расслабленно, но это не значит, что я не помню правил игры. Конечно, помню и строго все соблюдаю. Естественно, я всё время вижу, как выражается папа, что у меня за спиной и могу поклясться, что я в этом городе точно предоставлена самой себе.

Незаметно наступает вечер. Я уже в поезде. Без покупки билета, к сожалению, никак, зато в купе я опять одна. Проводница вошла в моё положение девушки, которая не очень хорошо себя чувствует. Не бескорыстно, понятно. Довольная, я засыпаю, чтобы рано утром проснуться в одном из самых душевных городов нашей страны. В Самаре.

Самара встречает меня солнечными спокойными улицами и дурманящим ароматом буйно цветущей сирени. Сирень здесь самая разная: стандартно сиреневая, белая, розовая, тёмно-фиолетовая и даже синяя. Солнечные блики отражаются от мелких лужиц недавно прошедшего дождика, я осторожно обхожу сверкающие лужицы, направляясь к одной из кофеен с примитивной, но приятной целью поесть самарских пироженок и попить бодрящего кофейку.
Но в Самаре я не задержусь. Время поджимает, мне желательно в моём окончательном пункте назначения появиться засветло.

Аэропорт Курумоч, Самара. Я люблю летать, правда, сегодня по условиям нашей игры бизнес-класс мне не светит. Но в самолете мне неожиданно везет. Загрузка не полная и на моем ряду я одна. Воспринимаю это как добрый знак. Вольготно устраиваюсь и почти тут же засыпаю, во сне отмахиваясь от предлагающей мне завтрак стюардессы. Просыпаюсь всё от той же стюардессы, уже предлагающей застегнуть ремни для посадки.

Вуаля! Хорватия! Аэропорт Дубровника!

Мягкая посадка, хватаем рюкзачок, у меня шенген, ни в каких очередях на въезд в страну тоже не стоим, вуаля, яркое солнышко южных широт говорит мне: "Здравствуй, Эвелина-Любомира, здравствуй!".

Комфортабельный автобус с мягкими сиденьями, в салоне вместе со мной всего несколько человек, знакомая дорога, всего минут сорок, и вот я уже в моей любимой части этого города, там, где расположен основной порт, куда прибывают огромные океанские корабли величиной с многоэтажный дом и заходят яхты самых богатых людей мира.

Подумав несколько минут, в какую бы сторону направить свои стопы, решаю, что мне больше хочется в сторону вдоль залива и уже затем на гору. Дубровник весь как бы сбегает с горы, поэтому жить в любом случае на горе. В стороне, которую выбрала я, много отдельно стоящих домиков с собственной небольшой территорией. Это то, что мне надо. Сейчас июнь, это не совсем сезон, вода в Адриатическом море всё ещё напоминает жидкий лед, поэтому насчет съема жилья абсолютно не волнуюсь.

Не спеша иду вдоль залива, рассматривая немногочисленные яхты и яхточки, прижавшиеся к берегу. Тёплый солнечный ветерок колышет мои распущенные волосы. Я молода и хороша, что ещё надо!

Неторопливо иду по узенькой зелёной улочке, приглядывая себе временное жилье. Сейчас свободно, наверное, всё, судя по обилию приглашающих табличек. Я хочу снять не слишком высоко, но и не совсем внизу, средне.

Из кованой калитки с резными узорами выходит опрятная женщина средних лет, я улыбаюсь, здороваюсь, уже понимая, что жилье я нашла. С обрадованной нежданной удачей хозяйкой мы сговариваемся быстро, а после того, как я отдаю наличными плату за месяц вперед, фотографировать мой паспорт хозяйка считает излишней формальностью. Что и требовалось. Бинго! По итогу моя хозяйка с красивым именем Барбара знает меня только по не менее красивому имени, вот и всё.

Я обладательница отдельного небольшого номера в старом доме, сложенном из больших блестящих камней. В доме есть ещё несколько подобных номеров, но других гостей нет, а хозяйка живет в другом месте, так что я совершенно одна. К моим услугам довольно большой двор, в котором растут пальмы, несколько цветущих деревьев, много цветов. Здесь приятно, красиво.

Я притаскиваю во двор массивное кресло из ротанга, делаю себе огромную чашку горячего шоколада, включаю купленный в магазинчике на набережной новенький смартфон с хорватской симкой, собираясь вовсю хвастаться папе, что я на месте, что я наслаждаюсь жизнью и что он меня не найдет, и что, так и быть, адрес сообщу через недельку.

Пока смартфон загружается, смотрю на море, виднеющееся вдали, оно блестит огромным лазурным бриллиантом. Включаю Яндекс, чтобы зайти в почту... И мир меркнет перед моими глазами...

глава 6

Лента Яндекса   пестрит заголовками о несчастном случае с семьей известного бизнесмена. Фамилия бизнесмена   Валейко. Моя фамилия.

Яндекс бесстрастно сообщает, что при семейной поездке бизнесмена с женой и дочерью, которой совсем недавно исполнилось девятнадцать лет, на открытие ресторана близкого друга семьи Гроховского, бизнесмен не справился с управлением, машина перевернулась, возникло возгорание, спасти не удалось никого. Расследование, проведённое полицией, выявило, что автомобиль был технически неисправен, что, по всей видимости, и привело к трагедии.

Горячий шоколад льётся на мои голые ступни, чашка падает из моих дрожащих рук, острая боль скручивает мне живот, меня рвёт прямо на ухоженный газон, я сгибаюсь пополам, падаю на четвереньки, рвоты уже нет, но всё новые и новые её приступы сотрясают меня. Очень болит живот, горит обожжённая шоколадом нога. Я рада этой боли...

Потом я долго умываюсь ледяной водой, смотрю на себя в небольшое зеркало над умывальником, я не узнаю себя в этой испуганной несчастной девчонке с дрожащими губами и пустым взглядом. Мои глаза сухие, я не плачу, у нас ведь есть договор с папой, что маршалы не плачут. И не сдаются. И не сдают своих.

Мне надо к людям. Мне страшно оставаться одной.

-Всегда, когда тебе плохо, иди к людям, доча, -вспоминаю я. Так говорит мне папа. 

Я выхожу в город. Медленно бреду по улицам, не замечая времени. Я хочу почувствовать усталость, я иду и иду. Оказываюсь в Старом городе. Здесь всегда много народа, в любое время года. Много людей и сейчас. Я сажусь около гладкой каменной стены древнего дома на старинной площади древнейшего собора, мимо меня нескончаемой рекой идут люди, разговаривают, смеются, я смотрю сквозь них.

Я как рыба, выброшенная на берег. Мне нечем дышать, меня опять тошнит, я чувствую, что меня вырвет сейчас прямо на гладкие отполированные плиты Старого города и беспечные весёлые люди будут смотреть на меня.

Я поднимаюсь, у меня все же получается, шатаясь, дойти до ближайшей урны, благо, тут они на каждом шагу, и меня опять выворачивает наизнанку. Какие-то люди протягивают мне чистый носовой платок, кто-то  бутылку минералки, я  скомканно благодарю, спешу уйти с площади, сворачиваю в первый попавшийся дворик,   прислоняюсь лбом к горячей стене  чужого дома, я знаю, маршалы не плачут, но слезы льются и льются, и вместе с ними уходит та беспечная счастливая девчонка, которой я была ещё так недавно.

глава 7

Я, шатаясь, выхожу из гостеприимного дворика, со стороны, наверное, кажется, что я сильно под шафе.

Бреду на набережную Старого города, она не очень большая, зато очень уютная, здесь спокойно, людей достаточно много, но не шумно, да я и не услышу сейчас никакой шум.

Сажусь на свободную лавочку, бездумно смотрю на море, уже довольно поздно, к берегу причаливают последние катерки с туристами, понемногу закрываются прилавки с мороженым и только ресторан при небольшом отеле, находящемся прямо на берегу, похоже, будет работать допоздна.

Перед глазами проходят люди, я не отличу их друг от друга, я смотрю сквозь них, в моем сознании реально сейчас лишь море да последние брызги алого заката на горизонте. 

Солнце наконец садится, буквально десять минут, и резко становится темно, как  всегда на юге. Моё сознание автоматически отмечает, что людей становится всё меньше, вот уже и в ресторане официанты начинают убирать со столов приборы и вешать табличку "закрыто"...

Глубокая ночь. Я встаю было идти домой, но нет, у нас договор с папой, что безопасность прежде всего. Да, здесь достаточно спокойно, но всё же в два часа ночи через весь город я не пойду.

Я иду в отель, его окна ярко горят,  двери приветливо распахнуты, девушка за стойкой администратора с улыбкой просит паспорт, я  плачу наличными за неделю вперед, добавляю чаевые лично для неё, даже, кажется, растягиваю губы в  ответной улыбке,  девушка понимающе улыбается, протягивает ключи от номера.

И опять она знает лишь имя, да и то не моё. Папа, я скрупулезно выполняю все наши правила, я делаю всё так, как ты меня учил. Всё.

Мой номер выходит прямо на море. Я сажусь на широкий подоконник, начинаю считать волны. Одна, другая... Папа не мог поехать на неисправном автомобиле. Он лично проверяет наши машины перед каждой поездкой, тщательно и скрупулезно.

Автомобиль был технически исправен. Технически безупречен. Это то, от чего я буду отталкиваться. Завтра. Я буду анализировать это завтра.

А сейчас я позволю себе поплакать. В последний раз.

глава 8

Утренний шум весёлого приморского города врывается в раскрытое настежь окно. Крики чаек, гудки небольших пароходов, разноголосый гул, музыка, разносящаяся и тут, и там, свежий морской ветер, мягкое горячее солнце, заглядывающее в номер и греющее всю меня.  Я могу загорать прямо в номере. 

Меня слегка подташнивает, это, наверное, нормально. Я стараюсь думать только о конкретных вещах, я держу себя за шиворот и не даю себе соскользнуть в пучину отчаяния. Что бы ни случилось со мной, я должна думать чётко и ясно, я должна спокойно проанализировать произошедшее и дотошно разложить по полочкам все известные мне факты и найти неизвестные по косвенным признакам. 

Так учил меня папа, и так я буду делать. Прямо сейчас.

Я опять открываю яндекс, стараясь вообразить, что то, что здесь написано, вовсе не про меня и не про моих родителей, начинаю открывать вкладка за вкладкой.

Вот мы всей семьей, счастливые, смеёмся над чем-то. Вот я в лицее, вот мама на каком-то приёме. Вот опять мы все вместе на Сейшеллах, кажется.

Лицемерные слезливые подписи, лицемерные наглые статьи с самыми нелепыми предположениями такой беспечности известного бизнесмена. Типа, неужели у Валейко было недостаточно денег, чтобы оплатить работу хорошего механика, неужели у Валейко не хватало денег на новый автомобиль, ведь этому уже целых два года...

Супруга Валейко, известная законодательница мод, одно платье которой стоило годовой зарплаты рядового работника синдиката Валейко... Рядом, будто случайно, фото какой-то  женщины и её небольшой  трогательный рассказ о том, что она  вынуждена была работать в синдикате Валейко без выходных и в две смены, чтобы прокормить  своих престарелых родителей...

Вот я, юная, весёлая, стою в прозрачной лазурной воде где-то на Мальдивах, у моих ног плещутся разноцветные маленькие рыбки... И ядовитая подпись, что, вот, мол, как бывает, то весь мир у твоих ног, а где ты теперь, богатая наследница, принцесса? 

Небольшие интервью моих подруг по лицею... Никогда не общалась конкретно с этими девочками... Оказывается, я была заносчивой, кичилась положением моего папы...

Я аккуратно копирую всё, вместе с именами авторов, конечно, аккуратно и скрупулезно складываю в отдельную папочку.

А вот фотоотчет о ... похоронах... Моих... Наших...

Люди, которые ездили в наш дом, мамины подруги, много незнакомых, видимо, с папиной работы, вот мои девчонки, те, с которыми я дружила с детства, училась в лицее. Девчонки заплаканные, многие выглядят испуганными. Рядом их мрачные родители, все они в чёрном.

Вот дядя Женя, папа Макса. Чёрные очки, непроницаемое лицо.

Не вижу Макса. Пролистываю все фотографии, его нет ни на одной...

Макс не захотел со мной проститься?

Вот фото могил... Мне почему-то интересно, как я выгляжу на могильном фото, я увеличиваю фото, рассматриваю его долго. Меня опять затягивает в тошнотворную чёрную глубину обморока...

глава 9

Кромешная тьма... Всполохи огненных искр... Настойчивый ритмичный стук... Тук. Тук. Тук. Я хочу отмахнуться от этого стука, но он не прекращается, звучит у меня   в голове. Тук.  Всё, не могу больше слышать, я с трудом разлепляю глаза, поднимаю будто бы чугунную голову. 

Всё по-прежнему. Яркое солнце.  Живительный морской воздух. Фоном шум моего любимого города. На широком подоконнике сидит альбатрос и, склонив набок маленькую голову, очень внимательно смотрит на меня круглым чёрным глазом, не забывая постукивать острым клювом по подоконнику. 

-Ну, привет, дружочек, спасибо, что не скребешь своим клювиком по стеклу, -слабо улыбаюсь я.

-Нет у меня для тебя хлебушка. Но ты знаешь, я сейчас пойду и принесу, обещаю.

Альбатрос весь внимание, даже стучать перестал. Наконец-то. А мне, действительно, надо поесть. И приодеться.

Я выхожу на улицу, здесь здорово, ярко, свежо и весело, у стены древнего собора местные мальчишки, не обращая никакого внимания на праздно гуляющих туристов, гоняют мяч, нарисовав ворота прямо на стене собора. Прикольно. Долго смотрю на мальчишек, мимо пробегает девочка с мороженым, мне нестерпимо хочется тоже. Покупаю себе сразу три порции, фисташковое, малиновое и клубничное.

С жадностью ем, глотая целые куски и мешая вкусы, от холода леденеют губы. И еле успеваю добежать до номера, где меня благополучно выворачивает.  Опять. 

Дико болит живот какой-то режущей болью. В другое время я бы уже была бы в лучшей клинике этого города и мной бы занимались лучшие врачи. Но сейчас мне даже нравится   эта боль, потому что так я чувствую себя живой...

Следующие часа полтора я с переменным успехом пытаюсь выяснить, что же все-таки принимает мой организм, а что нет. В итоге с удивлением обнаруживаю, что рыба, которую я никогда не любила, теперь практически единственная моя еда, не считая хлеба.

Наевшись, наконец-то, без последствий, в ресторанчике в одном из узеньких переулков Старого города, покупаю себе одежду в первом попавшемся бутике, видимо, очень дорогом, судя по тому, что я здесь одна, не считая порхающих вокруг меня улыбающихся продавщиц.

Покупаю немного. Простую футболку, сначала хочу взять полностью чёрную, но потом, передумав, беру тоже чёрную, но с небольшой радугой в самом низу, сбоку. Простые джинсовые шорты, тёплую кофту, удобные босоножки. Возвращаюсь в номер, прихватив по пути хлеб для альбатроса.

Альбатрос давно улетел, крошу для него хлеб на подоконнике, бездумно смотрю в окно на праздно гуляющих людей, снующие маленькие катера с экскурсантами. Вдруг вспоминаю ту девушку, что уехала с моими родителями вместо меня... Кто она? Ждет ли её кто-нибудь? Как удалось папе найти её, так похожую на меня? 

Я опять открываю яндекс. Другие новости потихоньку начинают вытеснять трагедию нашей семьи, но публикаций всё ещё много.  Просматриваю их все по десятому разу, я уже знаю наизусть каждую.  Мне нужно утрясти их в голове, разложить по полочкам всё, что здесь написано. Это важно. В таких вот писульках иногда можно найти разгадку чего угодно, нужно только правильно сопоставить факты. Так учил меня папа и так я буду делать сейчас.

Долго хожу по городу. Такое странное чувство, когда ты никому не нужна, и никому до тебя никакого дела нет. А Макс? Я не видела его ни на одной фотографии, сколько ни искала. И ни одного интервью с ним. Абсолютный ноль присутствия, как говорит папа.

Неужели Максу всё равно? Я отказываюсь верить, этого просто не может быть. Что-то здесь не так. Что-то здесь не то. 

Мелькает сумасшедшая мысль позвонить ему. Привет, мой названый братец, я звоню тебе с того   света, здесь очень тепло, но не жарко.  Я начинаю истерично хохотать, прислонившись к тёплому шерстяному стволу небольшой пальмочки. Мысленно даю себе пощечину. 

Уже под вечер решаю вернуться в свои апартаменты, снятые накануне. Медленно иду вдоль залива. 

Моё внимание привлекает одна из яхт. На ней играет музыка, ребята и девчонки танцуют прямо на палубе, какой-то парень исполняет роль диджея, одной рукой набивает что-то на клавиатуре, другой наливает себе что-то в высокий бокал, одновременно ухитряясь прикурить сигарету. До меня   долетает смешанный с соленым морским ветром еле уловимый противно-сладкий запах, да, это точно даже не мальборо, да.

Сажусь на лавочку неподалеку. Они такие все весёлые и беззаботные. Парни в шортах, девчонки в суперкоротеньких юбочках, футболках в обтяжку. Все время от времени подходят к диджею, возвращаясь с полными бокалами чего-то. Он ещё и бармен... 

глава 10

Тягучий как густое варенье вечер плавно переходит в чернильно-чёрную ночь. От воды тянет свежей солёной   прохладой, высоко-высоко зажигаются огромные яркие звёзды. Музыка на яхте утрачивает сумасшедший ритм, теперь парни и девчонки двигаются медленно, как бы нехотя...

-Прикольная футболка.

-Неплохой английский, - отвечаю подсевшему ко мне парню.

Это тот самый диджей с яхты. Тёмная чёлка падает на глаза, сквозь расстегнутую чёрную рубашку видны все те мускулы, которые и должны быть, перекатывающиеся при каждом его движении под гладкой смуглой кожей. Видимо, уже успел загореть.

Смотрит на меня так, как я люблю. Жадно. Но не грязно. Сейчас предложит присоединиться к их компании.

-Пойдём к нам, -говорит он.

-Почему бы и нет, -думаю я.

К моему удивлению, девчонки встречают меня вполне дружелюбно, улыбаются, приветливо кивают в знак приветствия, зовут к себе в круг.

Я пытаюсь улыбнуться, отрицательно качаю головой, отхожу к борту яхты.

Парень, его зовут Алан, приносит мне что-то алкогольное, протягивает, отодвигаю бокал рукой, не хватало, чтобы меня вырвало ещё и тут.

-Не хочешь выпить, пойдём потанцуем, - звучит медленная музыка, он берет меня за руку, потом обнимает, медленно кружит, прижимая к себе всё сильнее.

От него пахнет дорогим одеколоном, алкоголем, и, нет, это точно не сигареты.

Он наклоняется ко мне, вдыхает, не скрываясь, запах моих волос.

На нас никто не смотрит, я вижу остальных как сквозь туман, ребята и девчонки кружатся медленно, как тени, кто-то сидит у бортов яхты, кто-то уже уходит, не прощаясь.

Людей на набережной всё меньше, вот уже нет почти никого.

Одна мелодия сменяет другую, Алан вжимает меня в себя, я чувствую его вставший член, он горячий, как утюг.

-Пойдём, я покажу тебе яхту, -шепчет он, касаясь губами моего уха, слегка прикусывая его.

Его рука ложится мне на ягодицу, прижимает к себе так сильно, что мне кажется, будто его член уже во мне.

-Почему бы и нет, -думаю я.

глава 11

Мы медленно идем мимо диджейского пульта, огибаем мини-бар, спускаемся по узкой лестнице в каюту. Алан обнимает меня за талию, крепко, как будто боится, что я убегу...

В небольшой каюте вполне уютно, есть мини-холодильник, полный спиртного, но я беру простую воду, жадно пью прямо из бутылки... 

Здесь жарко, даже душно. Отбрасываю бутылку, Алан впивается в мои губы, его язык у меня во рту танцует свой танец, словно змея.

Мне не нравится, как он целуется, слишком мокро, у меня во рту полно его слюней. Я отталкиваю его от себя, но Алан опускается передо мной на колени, гладит мои ноги горячими руками, тяжело и рвано дышит.

Его дрожащие руки уже расстегнули мои шорты, я отступаю на шаг,  наталкиваюсь на небрежно застеленную кровать, мои ноги подгибаются, Алан опрокидывает меня, наваливаясь на меня всей тяжестью,  его рука  проникает ко мне в трусики, с силой сжимает меня там, безошибочно нащупывая большим пальцем клитор, я слышу звук расстегиваемой молнии, он на миг отвлекается от меня, чтобы достать  член, я выворачиваюсь,  вскакиваю, говорю ему: "Нет".

Он смотрит на меня, не понимая. Я застегиваю шорты, поворачиваюсь, чтобы уйти, не успеваю сделать и шага, как снова лечу на ту же кровать, Алан нависает сверху, глядя на меня совершенно как бешеный, но он под действием спиртного и ещё чёрте чего, а я совершенно трезвая и владею приёмами каратэ лишь чуть хуже папиных охранников.

Извернувшись, я со всего маха бью его ногой под колено, и, не тратя время на излишние реверансы, пулей вылетаю на палубу.

На палубе осталось совсем мало народа, парочка ребят и трое девчонок. Они удивленно смотрят на меня, один из парней подмигивает мне, салютуя бокалом. Я пожимаю плечами, вскидываю руку, прощаясь со всеми сразу. 

До самого утра я брожу по тихим улочкам спящего города...

глава 12

До утра я брожу по тихим улочкам спящего города. Иногда мне попадаются  такие же гости этой гостеприимной страны, как и я сама, в основном  это парочки, неспешно гуляющие в обнимку в тёплой темноте ночи. Некоторые ведут себя совсем не скромно: рука парня лежит на груди у девчонки, а тонкая рука девчонки  уютно устроилась за поясом джинсов парня...Вид у таких...сытый...

Мы здороваемся друг с другом, как будто мы все жители одной деревни, где так и принято... 

Рассвет я встречаю на ближайшем к моему дому пляже. Он называется Лапад. Здесь есть и песок, и камни, всегда много народа, с ранней весны  и до поздней осени. Мне даже кажется, что если я приеду сюда зимой, то и тогда увижу какого-нибудь любителя поплавать в чистой водичке.

Я присаживаюсь на забытый кем-то лежак, вытягиваю ноги, смотрю на начинающий светлеть горизонт.

Кроме меня, у самой воды кто-то сидит в позе йога, не то парень, не то девчонка, капюшон надвинут на самые глаза, не разобрать.

Ещё дальше на таком же лежаке, как у меня, расположились парень с девчонкой. Я не смотрю на них специально, но рассвет занимается как раз в их стороне, и мой взгляд невольно скользит по их  тесно прильнувшим друг к другу телам.

Я вижу руку парня, он медленно, словно дразня, ведёт ею по ноге девчонки, всё выше и выше. Девчонка в белой юбочке и белых трусиках, которые видны  из-под задранной рукой парня юбочки.

Она правильно оделась, белый цвет романтично смотрится в темноте, ведь только что была темнота, которая окутывала их непроницаемым покрывалом. Но теперь защита от чужих взглядов тает на глазах, в свои права вступает день, и  вот-вот станет совсем светло...

Но парень явно не хочет помешать первым солнечным лучам прервать начатое. Его рука уже добралась до самой кромки белых трусиков, медленно-медленно он поддевает совсем чуть-чуть дрожащими  пальцами  ткань трусиков и вот уже его рука скрыта под беленьким треугольником несчастной ткани, я скорее чувствую, чем вижу, как его рука сильно и властно сжимает девчонку там...

Я встаю и чуть ли не бегом, едва ли не спотыкаясь, ухожу прочь. 

глава 13

Алан.

Я замечаю эту девчонку сразу. Она необычная, похожа на принцессу из сказки, хотя на ней всего лишь рваные шорты и прикольная футболка с радугой на боку. Она сидит неподалеку от нас и смотрит как-то сквозь нас, в никуда. Она какая-то потерянная.

У нас вечеринка, мы все выпили немного, дурачимся, девчонка сидит всё это время почти не двигаясь, и смотрит сквозь нас. У девчонки длинные волосы цвета платины и даже отсюда видно, какие длинные ресницы у этой феи, она посматривает сквозь них на меня иногда. Смотрит без интереса, просто смотрит.

Это слегка подбешивает. На меня обычно смотрят совсем не так. Хорошо, что Снежана не захотела прийти сегодня. Сделала вид, что обиделась на какую-то ерунду. По хер, её по-любому пора менять. Почему бы не сейчас.

Я знаю, что девчонка пойдет со мной. По-другому не бывает. Конечно, она соглашается составить мне компанию, даже не ломается, сразу даёт взять себя за руку и отвести на яхту. Такое впечатление, что ей по хер.

У девчонки длиннющие ресницы цвета темной платины, хочу рассмотреть цвет её глаз, но в полутьме её зрачки расширены так, что глаза кажутся чёрными, блестят в полумраке загадочно. Короче, крышу у меня сносит сразу. Мы танцуем, она тоненькая и нежная, пахнет чем-то охуенным, моя ладонь на её кругленькой попке, я вжимаю её в себя, мой член рвется в её маленькую щёлку как к смыслу своего бытия.

Хочу завалить её прямо здесь, и я бы так и сделал, если бы не моя  долбаная компания, веду её в каюту, уже на лестнице еле сдерживаю себя, чтобы не запустить хотя бы руку в её сладенькую щёлочку, в паху всё горит, я сейчас просто съеду с катушек от этой маленькой принцессы.

Наконец мы на месте, врываюсь в её рот, хочу исследовать его весь,  она отступает к моему траходрому, падает на него, волосы разметались блестящим водопадом, моя рука наконец дорвалась до её щёлочки, по краю сознания пролетает мысль, что  она не потекла, совсем, но нежная мягкость под моей рукой вышибает все мысли на хрен враз, я  высвобождаю из плена мой сходящий с ума член, девчонка ловко выворачивается, вскакивает с кровати и спокойно говорит  мне: " Нет ".

...

Что...За...Нахер...

Дальше я не помню, что было…

Резкая боль под коленом...

Я один, наедине с затухающими приступами боли. Профессиональный удар. Техника кэмпо-каратэ, если не ошибаюсь...

глава 14

Эвелина

Когда я добредаю до своего временного дома, солнце светит уже вовсю. Лето. Июнь.

Тополиный пух, жара, июнь... В памяти всплывают слова популярной песенки. Вот тополей здесь как раз нет, что очень хорошо. Терпеть не могу тополиный пух, он вечно забивается в нос и в глаза.

Завтракаю булкой, что купила ещё в день моего приезда, и местным фруктовым чаем. Сколько я уже здесь? Сегодня третий день? Мне кажется, что я живу здесь очень давно. Почему?

Опять вспоминаю ту девушку, что погибла вместо меня. Она бы тоже могла сейчас наслаждаться летом и солнцем. Конечно, не здесь, не в Хорватии, эта страна только для очень богатых людей, для тех, для кого сто евро деньгами не является.

Но на той же широте в нашей стране, вполне. Ведь солнце светит одинаково для всех. Наверное, это единственное истинное равноправие в этом мире. Может быть, на те деньги, что заплатил ей папа, она и планировала поехать куда-нибудь потом. Вот только для неё этого потом уже никогда не будет.

А для моих родителей? Будет ли для них потом? Я не видела их лиц, ведь все три гроба были закрыты. Поэтому до конца я не могу поверить в то, что их больше нет. Я понимаю, что нанять клонов самих себя так же, как папа сделал это для меня, нереально даже для его возможностей. Но ведь папа заранее знал, что произойдет что-то подобное, теперь я чётко понимаю это.

Сейчас я отчетливо вижу, как озабочен был папа наши последние дни вместе и как... боялась мама. Я только теперь понимаю, что мама с трудом сдерживала слезы почти все это время и перед моими глазами стоит последний взгляд на меня папы...Я и тогда обратила внимание на то, что папа смотрит на меня совсем не как всегда, но только сейчас я отчетливо вижу в его взгляде ...тоску.

Они знали. Они оба знали, что больше никогда не увидят меня.

Я вдруг вспомнила одну историю, которую читала в детстве. Речь шла о том, как из гнезда прямо на дорогу выпал птенец, воробушек. Он, беспомощный, сидел на дороге, и прямо на него выбежала охотничья собака.

И тогда один из его родителей выскочил навстречу этой огромной для него собаке, налетал на неё, отскакивая, и уводя её за собой. В рассказе хозяин собаки отозвал пса...Вот только не помню, подсадил ли он птенца в гнездо или птенец уже мог летать сам...

"Вторая цифра считалки это номер ссылки, её ты посмотришь на досуге", -всплывает в моей памяти беззаботный папин голос...

Включаю смартфон, вбиваю ссылку...

С первой страницы на меня смотрит лицо девушки, той самой. Внизу её фамилия, имя, отчество. Больше ничего. Не очень вчитываюсь, обращаю внимание лишь на имя Ирина, на автомате вбиваю эти данные в строку поиска.

На меня опять смотрит эта Ирина, которая уже год как объявлена в розыск по подозрению в убийствах стариков в доме престарелых, где она трудилась медсестрой... Я вспоминаю это нашумевшее дело. Оно не сходило с первых полос яндекса довольно долго. Да, действительно, в одном из домов престарелых вдруг резко повысилась смертность его обитателей.

Тревогу забила родственница одного из стариков. Вышло так, что она навещала его накануне, и дед был вполне бодр и весел, рассказывал о том, какая заботливая у них медсестра, Ирина, как хорошо и как не больно она делает уколы, показывал эту Ирину своей родственнице, что, кстати, потом очень помогло следствию, потому что Ирин там работало целых три, уж так вышло.

Вечером дед как раз ожидал очередной укол. Просто витамины, ничего такого. А на следующий день умер.

Следователь, который потом допрашивал Ирину, был шокирован её мотивом. Как оказалось, её просто крайне раздражали все эти старики, она выбирала тех, кто раздражал её особенно и одним уколом отправляла на тот свет. Вот и всё.  Как мало иногда надо, чтобы умереть. Просто не понравиться кому-то.

Я смотрю на лицо этой Ирины. Здесь она совсем не кажется мне похожей на меня, и на ту, которую привозил папа. До меня доходит, что здесь у неё обычные волосы какого-то мышиного цвета, а в нашем доме её волосы уже были такого же цвета, как и у меня.

Надо же, как меняют человека такие не очень значимые детали.  Цвет волос, причёска, немного профессионального грима, и люди, лишь слегка похожие, становятся почти клонами друг друга. Забавно. Да.

глава 15

Эвелина

Хочется вымыться. Долго стою под душем, вода стекает по мне теплыми струями, её бесконечный поток успокаивает меня, я стою, задрав голову, струи стекают по лицу, смывая с меня все слюни этого Алана, фу.  Он, наверное, решил, что я проститутка. Я, конечно, тоже хороша, понятно же было, что он не яхту, а член свой показать хотел, которым он, похоже, очень гордится, тьфу.

Замотавшись в полотенце, выхожу во двор. Очень тепло, такая мягкая жара, она необыкновенно приятно обволакивает всё тело... Замечаю в углу двора сложенные один на другой белые пластмассовые лежаки, такие же, как на пляже.

Беру один, ставлю на солнышко, минуту колеблюсь, но идти в дом за купальником никаких сил нет, вспоминаю, что и купальника-то у меня нет, а бельё я всё постирала только  что, так что придётся мне позагорать ню, тем более я давно хотела попробовать, но ведь с мамой так загорать не будешь, да и при девчонках, когда мы выбирались куда-нибудь своей компанией, я тоже стеснялась.

А здесь меня никто не увидит, забор высоченный, хозяйка без предупреждения тоже не придёт, так что, отбросив сомнения, я  скидываю с себя большое пушистое полотенце, аккуратно стелю его на лежак, блаженно растягиваюсь  на приятной прохладе влажного полотенца и мгновенно проваливаюсь в глубокий, беспробудный, и, кажется, наконец-то, безмятежный сон...

глава 16

Эвелина

Смешно, но летом я просыпаюсь от холода.  Солнце продолжает свой путь по небосводу и теперь на меня падает тень от одной из пальмочек, растущих во дворе.

Я ёжусь, руками пытаюсь растереть своё тело в надежде быстренько согреться. Я вся покрылась мурашками, гусиной кожей, как говорит мама.

Провожу рукой по груди, касаясь сосков. Меня удивляет, какие они твёрдые и острые. Мне кажется или у меня слегка увеличилась грудь? Беру грудь в руку, пытаюсь определить на ощупь, не изменился ли размер. Да нет, кажется, нет.

Сосок в моей руке становится ещё твёрже, я слегка сжимаю собственную грудь, меня пронизывает слабая сладкая боль, инстинктивно я сжимаю ноги, перед глазами вдруг встаёт мой названый брат, он говорит мне что-то и его горячие руки гладят всё моё тело…

Мне хочется потрогать себя там, в той развилке между моих плотно сжатых ног, секунду я колеблюсь, но ведь здесь никого нет и некому увидеть меня…

Моя рука уже там, я глажу себя сначала робко, потом всё сильнее и сильнее,  нащупываю пальцами клитор, да, да, я теперь отлично знаю теорию, ведь после того, как мы с Максом… я целыми ночами, не вылезая из интернета, читала только про это…, закрывшись в своей комнате и мечтая о скорой, как я была тогда всё-таки уверена, встрече с Максом.

Я хотела научиться доставлять удовольствие ему, чтобы он встречался лишь со мной и только со мной… Я хотела, чтобы, встречая меня даже случайно, он невольно вспоминал бы о том удовольствии, какое умею доставлять только я…

И да, чтобы при одном только взгляде на меня у него вставал член. Я помню его член, мои руки помнят его и моё тело помнит его… Я проникаю пальцами внутрь себя, трогаю себя уже там, я хочу опять забиться в той сладкой муке, которую причинил мне мой названый брат и которую я не забыла…

Но нет, мои пальцы плохая замена, моё тело реагирует лишь слабой дрожью и смазанными отголосками того, что, я теперь знаю это, может быть.

Но я уже раздразнила себя, и, может быть, я больная и вообще  ненормальная, я даже не буду спорить и убеждать себя в обратном, но мне сейчас отчаянно нужен член внутри меня или… что-то похожее на него, иначе я рискую просто сойти с ума от неудовлетворённого желания и  тоски, опять начинающей  волнами  накатываться на меня…

Я вскакиваю с лежака, в бессильной ярости отпихивая его со своего пути, и несусь в дом.

В доме у Барбары, как и у всех хорватов, принимающих гостей со всего мира, полно всяких прибамбасов. Какие-то статуэтки, сувенирчики, куча фужеров на любой вкус, гостеприимно поставленные на стол кувшины с домашним вином, красивые блюда с фруктами, вазочки с искусственными цветочками из икеа, красивые старинные подсвечники, наборы свечей любых цветов и размеров для романтических ужинов гостей.

Вот к последним-то меня и гонит обжигающим кнутом моё больное нестерпимое желание. По пути я залетаю в ванную, дрожащими руками выдвигаю все ящички подряд, ожидаемо нахожу новую упаковку презервативов, Барбара предусмотрела всё, бинго, Барбара, ты просто хозяйка года!

В памяти всплывает старый анекдот про монашку и свечку, может оно и так, но я вовсе не хочу, чтобы у меня внутри остался отвалившийся осколок инородного тела, как назовёт его ухохатывающийся гинеколог, вытаскивая. И опять же, вряд ли эти свечки имеют хоть что-то общее со стерильностью. Поэтому, да, презервативы это наше всё.

Оценивающе окидываю взглядом свечи, беру самую большую, обстругиваю её для придания хоть какой-то приемлемой, гм, формы, и да, пусть смеётся весь мир, одеваю презерватив на свечку.

Посмеюсь потом и я тоже, но не сейчас. Я ложусь на широкую двухспальную кровать, раздвигаю ноги почти что в шпагате, сначала ласкаю себя сама там, глажу себя, тру рукой с плотно сомкнутыми пальцами клитор, а потом подношу свечку ко входу внутрь меня и начинаю медленно и осторожно вводить её в себя.

Понимаю сразу, что с размером я угадала, совсем другое дело, это не мои жалкие пальцы, а, если закрыть глаза и не думать о курьёзности ситуации, то это произведение свечного искусства вполне можно принять за член, за хороший нормальный член нормального здорового парня. Такого, как Макс…

Я двигаю в себе этот суррогат члена сначала медленно, чутко ловя зарождающиеся пока только слабые искорки удовольствия, потом быстрее и быстрее, пытаясь поймать доли градуса правильного угла наклона, правильного для меня и моего тела… Лучше… Лучше…

Спираль, зародившаяся глубоко внутри  меня раскручивается, заставляя мою руку двигаться в бешеном ритме, я рывком сжимаю ноги, свободная рука моя сейчас вместе с клитором, наконец-то набухшим и жаждущим своей порции сладкой боли…

Последний толчок, последнее судорожное приветствие клитору, и, наконец-то, слабый, но всё же оргазм сотрясает моё измученное тело… 

Я долго лежу потом, обессилев, и наслаждаясь лёгкостью, заполнившую всю меня. Свечка всё ещё внутри меня. Нет, я не собираюсь, конечно, повторять это ни сейчас, ни  когда-либо ещё. Просто мне нравится ощущение наполненности, даже такой, и я не спешу избавляться от неё, вот и всё.

глава 17

Эвелина.

Надо сходить на рынок, купить какой-нибудь рыбы, раз уж мой организм начал выкидывать такие фортеля.

Одеваюсь всё в тот же мой единственный приличный прикид, причёсываю волосы рукой, почему-то мне абсолютно безразличен мой внешний вид, это мне-то! Красотке Линочке, как называли меня ребята в лицее, когда думали, что я не слышу.  

Бреду на рынок, разморённая жарким солнцем и общей ленью. Ничего я не хочу сейчас, и мне всё равно всё на свете, где я, что я, и что будет со мной дальше.

Добредаю до рынка  среди неспешно гуляющих гостей  города, свежий ветер с моря слегка приободряет меня, пока я не вижу, что рыбный рынок давно опустел, только кое-где на прилавках валяются  редкие забытые маленькие рыбёшки, а, ну, да, этот рынок   работает   только с утра и максимум до обеда, точно, я совсем забыла, да и не важно.

Разворачиваюсь в намерении дойти до ближайшего кафе, конобы, как они здесь называются и, естественно, нос к носу сталкиваюсь с кем? Конечно, с Аланом, с кем же ещё. Я точно знала, что встречу его, куда бы и когда бы ни пошла, не знаю, почему. Надеюсь, он протрезвел и не накинется на меня прямо здесь, на глазах у десятков свидетелей.

-Как нога? - ну вот кто, кто дёргает меня за язык, а? Может, он проспался, да и забыл.

Алан смотрит так, что сразу понимаю, нет, не забыл, совсем нет.

Шагах в пяти от Алана вижу стайку, по-видимому, сопровождающих его девчонок, потому что одна из них была на яхте, вчера.

Она что-то говорит своей подружке, стройной девчонке в блестящем изумрудном топе и с не менее блестящими ярко-рыжими волосами, перетянутыми в высокий конский хвост. У девчонки идеальный профиль и длинные, накрашенные синей тушью ресницы.

Надо же, как похожа на Снежанку Звереву, мы с ней были вместе на Мальдивах, жили на соседних виллах, отвальная такая девчонка, мы с ней здорово повеселились тогда, всё время хохотали, а над чем, уже и не помню. Похожая на Снежанку девчонка улыбается, поворачиваясь к ещё одной своей подружке, доля секунды, и я окажусь как раз на линии её взгляда…

Я хватаю Алана за руки, с силой, которую сама от себя не ожидала, втягиваю его в пустое жаркое со слабым запахом начинающих протухать рыбёшек здание рынка и прижимаюсь к парню всем телом, намеренно слегка потёршись об его  мгновенно вставший член. Надо же, скорость какая, мне хочется хихикнуть, но нет, нельзя, только не сейчас.

И я опять, уже чуть сильнее, трусь самым низом живота о него, об его горячий, твёрдый как камень, словно живущий отдельной жизнью член. Алан мгновенно начинает дышать как пробежавший стометровку на время и установивший рекорд местного значения спортсмен, стискивает мне грудь, не больно, приятно.

Хорошо, что не лезет с поцелуями, компенсируя это тем, что слегка покусывает мне шею и потихоньку подбирается к груди, прямо через футболку легонько кусает мне сосок, слегка выкручивая его.

И о, чёрт, мне нравится, и мне нравится, что вторая рука его уже гостит в моих шортах, ну да, ну да, я забыла надеть бельё и рада этому сейчас, ооо, ну как же приятно, когда сильные тёплые пальцы трут твою развилку нежно и в то же время сильно, я сжимаю ногами руку Алана, его пальцы уже во мне, я как ненормальная насаживаюсь на них, извиваясь как падшая женщина и сжимая  его руку ногами изо всех сил…

-Алан!-не то всхлип, не то вздох,-это Снежанка, но я надёжно скрыта от её глаз широченной спиной Алана и да, я всё время помнила об этом и не давала Алану слегка повернуть меня спиной к одному из столов, как он того хотел.

Он, похоже, настроен взять меня прямо здесь, его член так и рвётся ко мне, в меня, он даже не отреагировал, а, может, и не услышал Снежанку, так громко и скомкано он дышит.

Ну всё, Снежанка убежала, прости, Снежан, ничего личного, всего лишь безопасность, ничего другого.

Я вдруг понимаю, что если мы не прекратим прямо сейчас, то и мне будет фиолетово на всё, мне уже плевать, что сюда может заглянуть кто угодно и даже сфоткать нас… Сфоткать…

Я вырываюсь из его рук, он смотрит на меня, не понимая, совсем как тогда.

-Мне очень плохо, мне нужна вода, меня тошнит, сейчас вырвет, принеси. При-не-си во-ды. Мне пло-хо, -громко, медленно и по слогам выговарваю я.

Он встряхивается, кладёт мою руку на свой член, слегка сжимая его ею и, пристально глядя мне в глаза, кивает: «Жди здесь, я сейчас».

Хороший, в принципе, мальчик. Подождать бы его здесь, а потом пойти попробовать ещё раз посмотреть его яхту…

Блин… Блин… Блин…

Я прихожу в себя только на вершине горы, я говорила, что Дубровник расположен на горе, город как бы сползает в море с неё и многие улочки представляют из себя длинные лестницы с многочисленными ответвлениями, такой своеобразный лестничный лабиринт.

Я хорошо знаю город, поэтому мне совсем не составило труда, имея фору в пять минут, умчаться, петляя как заяц, по узеньким улочкам, всё вверх и вверх. Я хорошо бегаю, у меня даже есть разряд по лёгкой атлетике, но сегодня я, похоже, поставила свой личный рекорд.

Я без сил сижу прямо на ступеньке одной из улиц, пытаясь восстановить дыхание, лицо горит, чувствую, как толчками пульсирует кровь, сейчас мне бы и, правда, не помешала бы вода.

Медленно иду домой, не думая ни о чём, думать нечего, потому что мои дальнейшие действия ясны как божий день, как этот прекрасный, жаркий и, признаюсь в этом хотя бы самой себе, порочный для меня день.

глава 18

Эвелина.

Автоматом собираю свои немногочисленные пожитки. Собственно, и собирать-то нечего.  Развратно знаменитую чёрную футболку, вместе с которой мы тут падали всё глубже и глубже в это чудном городе, я оставляю здесь. Вешаю её на сушилку во дворе, надёжно прищёлкнув парой прищепок. Она развивается как флаг, флаг остатков моей легальной жизни.

Потому что я опять одеваю прикид эконом класса, прячу волосы под кепкой, и опять то ли мальчик, то ли девочка окольными путями пробирается в сторону порта. Чувствую себя зайцем из «Ну, погоди!». Вот только я не знаю, кто мой волк. Пока не знаю…

Пока дохожу до порта, теряю кучу нервов, всё время кажется, что вот сейчас навстречу выйдет ещё кто-нибудь из моей прошлой жизни и назавтра интернет запестрит новостями о чудесном воскрешении Эвелины Валейко, найденной в Хорватии. Меня передёргивает.

Успокаиваюсь лишь на пароме, уверенно выруливающем на морские просторы в сторону Сплита. Да, свои стопы я держу именно туда. Это крупный город, там легко затеряться в вечной толпе гостей этой туристической Мекки…

Народ стоит у бортов, смотрит на медленно уплывающий от нас Дубровник. Я тоже раньше стояла также. Я тоже люблю смотреть на города, которые покидаю, прощаясь с ними.  Сейчас я тоже смотрю на город вместе со всеми, но не из первых рядов, а с галёрки, из-за спин других людей.

Я просто боюсь показывать своё лицо тем, кто на берегу. И, как оказалось, не зря. Предчувствие не обманывает меня. Когда между нами и берегом только начинает показываться блестящая полоска воды, на набережную вдруг вылетает Алан. Вид у него такой, что я вздрагиваю.

Он бешеным взглядом лихорадочно окидывает наш паром, не пропуская ни одного лица. Я не вижу лиц людей, стоящих ко мне спиной, но уверена, что Алан напарывается на многоликое вежливое удивление. Он не может меня видеть, я смотрю в узенькую щелочку между чужих спин.

И я не двигаюсь, чтобы Алан не среагировал, как датчик движения. На нём, честно сказать, лица нет. Наверное, примерно так выглядел первый воин, пробежавший марафонскую дистанцию, перед тем как упасть замертво.  

А с Аланом всё будет нормально. Он молодой и здоровый. Я больше не буду вспоминать о нём, а он больше не встретится на моём пути. Надеюсь.

Вот Алан превратился в маленькую неподвижную и очень злую фигурку. Уже не видно и города, вокруг только море и берег вдали.

Люди разбредаются по скамейкам, устраиваясь, кто-то загорает прямо на палубе, из небольшого кафе доносится негромкая музыка, труба парома выбрасывает в ярко-синее небо тёмно-серый дым, который стелется за нашим паромом огромным послушным котёнком, постепенно рассеиваясь вдали.

А я вдруг вспоминаю, что у Алана есть отличная быстроходная яхта, на которой ему не составит никакого труда догнать наш тяжеловесный тихоходный  ковчег.

глава 19

Эвелина

Солнце медленно клонится к закату, я смотрю на раздолье алых красок и вспоминаю песню с какого-то слёта, куда мы ездили вместе с Максом пару лет назад.

Там были такие слова: «моя любовь была как алый луч зари» или просто «моя любовь как алый луч зари…».  Вот, хоть убей, не могу вспомнить больше ни слова, помню только эти слова и мелодию, медленную и красивую. Смысл там был такой: это пел парень и его девушка каким-то образом обидела его или разлюбила, что-то вроде этого.

Что такое любовь? Я не знаю… Опять почему-то обидно становится, что Макс мне так и не позвонил, пока я была ещё… ха-ха… жива… Хотя какая теперь-то разница…

Птенчик… Он называл меня птенчиком. Тогда, на слёте, я,  дурачась, спросила его, кто же любовь всей его жизни и почему он не знакомит меня с ней. Макс отшутился тогда, пообещав, что как только он встретит любовь всей жизни, я узнаю об этом первой.

Слегка сощурившись, я смотрю на последние лучи уходящего солнца. Они расчерчивают небо волшебными красками, прокладывая путь для стайки птиц, которые летят прямо на солнце. Птицы кажутся очень маленькими, просто птенчиками. Или это не птицы? Или это мушки, которые кружатся уже прямо передо мной?

Мушек всё больше, солнце пропало, и теперь мушкам приходится кружиться в густом сером тумане. Они кружатся всё быстрее и быстрее, и я больше не могу уследить ни за одной из них…

глава 20

Эвелина

Громко тикают часы. Тихие шаги. Хорватская речь. У меня затекло всё тело, неудобно лежит рука. Хочется повернуться, но руку что-то держит.

-Тихо, тихо, лежи смирно, -уже английская речь, но голос тот же.

С трудом разлепляю глаза. На меня смотрит пожилая благообразная хорватка. У неё лицо как на иконах. Правильные черты, сжатые губы и очень добрые глаза. Одета в форму сестры милосердия. Её хочется назвать именно сестрой милосердия. Уверена, они выглядят именно так.

-Меня зовут Владлена, -мягко говорит она мне, -ты у нас с капельницей, поэтому не дёргайся, пожалуйста, давай повернёмся с тобой вместе.

Только сейчас я обращаю внимание на то, что к моей руке тянется длинный прозрачный шнур, а через него из подвешенной на длинном металлическом штативе бутылке по капле поступает какая-то жидкость напрямую в вену…

Владлена неторопливо рассказывает мне, что меня привезли ещё вчера, прямо с парома, в состоянии крайнего обезвоживания. А также общего истощения…

Что я перепугала пассажиров, отключившись, что в больницу, где я теперь лежу, поступило не меньше десяти звонков, в том числе и от капитана парома, что паром не отправлялся, пока меня не забрала машина скорой помощи, которая ждала прибытия нашего парома в порту… И что ни один пассажир не сошёл с парома, пока на носилках не унесли меня, чтобы не мешать медикам…

И что   встречаю я утро в больнице городе Корчула…

Я на острове с одноимённым названием…

И что сейчас мне просто необходимо поесть и больше никогда не доводить себя до такого состояния, потому что теперь я обязана думать не только о себе, но и о малыше…

-???...

-Ты не знала? – мягко улыбается Владлена…

глава 21

Эвелина

Гром среди ясного неба. Гром гремит набатом в моей бедной голове. Первый раз в моей жизни, когда я на полном серьёзе реально не знаю, что мне делать. Что мне делать, Макс, что?

Я бреду по набережной, не видя ничего вокруг себя. Бреду бесцельно, не разбирая, куда иду и зачем.  Нет, я не думаю над тем, избавляться мне от малыша или нет. Такой чудовищной мысли не было в моей голове и нет.

Я  думаю  лишь о том, как нам спрятаться теперь. Спрятаться и отомстить. Отомстить тому, кто разрушил мою жизнь, кто лишил меня родителей, лишил любви и счастья.

Любви…Я до сих пор не знаю, как на самом деле относится ко мне Макс, вернее относился… Был ли он со мной просто как мужчина с попросившей его женщиной, да, да, я буду честна с самой собой, да и глупо обманывать себя, самообман ещё ни для кого ничем хорошим не кончался, это известно.  

Или я хотя бы нравилась ему немного именно как женщина, а не как любимая названая младшая сестрёнка. Боюсь, я ещё долго не узнаю ответ.

Но сейчас мне надо думать совсем не об этом, а о том, как нам с малышом спрятаться, затаиться на время, чтобы потом нанести удар, удар безошибочный и смертельный тому, кто лишил меня имени, кто бы это ни был.

Потому что я хочу не только отомстить, я хочу вернуть своё имя, себе и моему малышу. Чтобы я не пряталась, как заяц, петляя по городам и странам, а могла спокойно вернуться в свой дом, в свою квартиру и не бояться, что моя машина взорвётся в один не прекрасный момент вместе со мной и теми, кто мне дорог…

Захожу в первую попавшуюся парикмахерскую. Парикмахер, молоденькая девушка в синем халатике, удивлённо смотрит на меня, когда я прошу подстричь под мальчика.

-Но Ваши волосы…- начинает она.

-Неважно, стригите, -немного резко отвечаю я.

Мои волосы, гордость моих родителей, блестящим водопадом льются на пол парикмахерской. Девушка потом подметёт и выбросит их. А, может, возьмёт себе прядку для коллекции, у меня редкий цвет, эксклюзивный, как говорит папа. На ум приходит пословица «снявши голову, по волосам не плачут». Вот-вот. Это про меня.

Не буду шокировать эту девушку ещё больше и покрасить мне волосы в тусклый блонд я попрошу в другой парикмахерской, благо, они здесь на каждом шагу.

Ну вот, осталось лишь подобрать одежду. Долго брожу по рядам барахолки, она расположена прямо здесь, на набережной. Очень удобно. Покупаю без примерки что-то совершенно ужасное, какие-то старушечьи юбки, блузки. Сейчас довольно жарко и в моих джинсах из магазина эконом я долго не протяну.

Большие дешёвые очки на пол-лица удачно завершают мой новый образ. Даже не хочу давать определение самой себе, на кого я теперь похожа, но то, что Эвелину Валейко в этой особе не узнает никто, даже если столкнётся нос к носу, за это я ручаюсь.