Я снова могу дышать

Часть 2

ГЛАВА 1

Воспоминания
Я сижу и потираю предплечье левой руки, ощущая под пальцами бугорки шрамов. Мне просто необходимо доделать курсовую сегодня. Но взгляд, вместо материала на мониторе, сам устремляется на надпись на руке. Его имя. Лезвием. Глубоко. Очень. Линии так сильно констатируют с моей смуглой кожей, что мне кажется, что их видит весь мир. Многие обращают внимание, когда я хожу в майке с бретельками, удивлённо приглядываются, но мне плевать. Пусть смотрят. Это моё и только. Раньше хотелось, чтоб все увидели, что я люблю, что его люблю. Того, чьё имя вырезано на теле, но со временем и изменившимися обстоятельствами, я всё чаще стала прятать надпись под одеждой, не надевая открытые наряды. Мама говорит, что дурочкой была, когда делала это с собой, ведь оно того не стоит, это была лишь подростковая влюблённость и только, и как только в голову пришло изрезать себя настолько сильно, ведь это чудовищно больно и ещё много разных причитаний на эту тему. Я молчу. Я и так, как могла долго скрывала от мамы свою руку. Постоянно носила вещи с длинным рукавом. Она случайно увидела – вошла в комнату, когда я была после душа, обмотанная лишь полотенцем, тогда уже всё зажило и остались только розоватые шрамы, которые со временем побелели, но мама заметила, и, естественно была в шоке. От меня она такого точно не ожидала. Тогда её волновало, как я смогу пройти медкомиссию, чтобы поступить на психологический факультет в колледж, ведь с такой надписью, можно и в психушку загреметь. Помню, как кричала, что у меня с головой не в порядке, записывала меня на консультации к психологам, особенно когда мы расстались с Майком не при самых лучших обстоятельствах, опасаясь, как бы я с собой чего не сделала.
Вспоминая сейчас, то своё состояние, понимаю, что если бы не Сара с Несс, я бы точно не выдержала. Мама. Да, Сару я теперь называю всегда мамой, и она роднее мне всех на свете. Мама покупала дорогущие крема от рубцов, предлагала убрать с тела, и из памяти его имя, но я не смогла. Одно время от обиды и злости хотела, но не смогла. И никогда не смогу. Потому что, это не просто надпись на руке, это гравировка на сердце, которое бьётся только его именем.
Горько улыбаюсь и чувствуя, как всё тепло устремляется в низ живота и там начинает сладко пульсировать от мыслей о том, при каких обстоятельствах была сделана эта надпись. Я молчу и о том, что не я её делала. Своё имя вырезал на мне Майк, а я своё на его теле. Только не на руке, а на груди, прямо под сердцем. После, обезумевшие и окровавленные занимались любовью, как вампиры из фильмов ужасов, слизывая кровь друг с друга, целуясь бешено, ненасытно, ударяясь зубами до боли, пачкая всё вокруг в алый цвет нашей одержимости.
Что – то я отвлеклась. Тряхнула головой, и снова уставилась в монитор с текстом курсовой. У меня слишком мало времени осталось на дописывание, потому как через два дня на работу, а курсовую скоро сдавать. Хоть у меня и остались только доработки, но, чтобы всё было в лучшем виде, всё же я должна проверить всё досконально.
Пиликнул мобильный. Сообщение от Несс. « Жду тебя вечером в « Чёрном Коте». Нужен твой совет.»
Я вздохнула. Хотела ответить, что занята, и не смогу прийти, но внезапно передумала. Мне самой стоит развеяться.
Теперь тем более, нужно быстрее всё делать, потому что общение с подругой одним часиком не обойдётся. Отбросив отвлекающие мысли, занялась курсовой. Время пролетело за работой незаметно, за окном занялся вечер, и, глянув на часы, я поняла, что пора собираться.
Приняла душ, надела лёгкий, разлетающийся сарафан с жёлтыми розами, расчесала волосы, оставив распущенными, лишь немного убрала спереди и заколола маленькой заколкой – крабиком.
Накинула сверху тоненькую кофточку и сбежала по ступенькам вниз.
- Мам, я с Несс часика два посижу в кафе, возле фонтана. Она меня пригласила. Ты уложишь Ника спать сегодня?
Сара выглянула из кухни.
- Конечно, милая. Сходи, развейся. А то, кроме работы с учёбой, и домашних хлопот ничего не видишь. Ты же молодая, красивая девчонка, познакомилась бы с кем.
- Мам, - я многозначительно глянула на Сару, - не начинай. Пожалуйста. – Женщина вздохнула, но не стала мне отвечать, а я прошла на кухню, где сын увлечённо смотрел мультики и смеялся тому, что происходило на экране.
- Зайчик, тебя сегодня бабушка спать уложит. Ладно? – Поцеловала ребёнка в макушку. Сынок поднял на меня взгляд.
- Ты на работу?
- Нет. С тётей Ванессой нужно поговорить. Возможно, задержусь. Ты не волнуйся, мой хороший.
- Не буду. А бабуля мне сказку прочитает?
- Конечно прочитаю, дорогой! – Сара выглянула из –за двери, услышав наш разговор. – Всё. Отпускай маму, а то она опоздает. – Женщина подошла к нам.
Я расцеловала сына и, пожелав ему спокойной ночи, пошла обуваться.
- Эй, мам! – Коля прибежал и обнял меня за ноги, - Я люблю тебя.
- И я тебя, милый.
Сын убежал обратно смотреть мультики, а я вышла из дома и пошла в сторону центра. Такси вызывать не стала, решив прогуляться пешком. Погода была чудесная, летом темнеет поздно. На улице много людей, гуляющих по городу. Мне стало от чего – то очень хорошо на душе. Созвонилась с Несс, она уже почти собралась, и скоро будет. Я сказала ей, чтобы она не спешила, так как я решила прогуляться пешком.

ГЛАВА 2

Кто я такая?
Не поняла сама, как оказалась возле дома, где раньше жил Майк Каммингтон. Да. С тех пор многое изменилось в принципе.
Отец друга, после тех злосчастных событий с наркотиками, продал этот дом и уехал в другой штат, полностью открестившись от прошлого. Мы же с Сарой и сыном, теперь живём в доме, который мы смогли купить после их развода с Филиппом и раздела имущества. По неведомой случайности, он находится на одной улице с бывшим домом Каммингтонов.
Филипп – мой настоящий отец, а София – мать.
Я поёжилась. На меня, почему – то обрушилось тогда всё и сразу. Будто кто – то решил проверить, выдержу ли я? Не сломаюсь? После больницы, где при смерти находился Майк, Сара чуть ли не силой увезла меня домой, где мы застали Филиппа с Софией, которые выясняли отношения на весь дом. Они не ожидали нашего приезда. В пылу эмоций, они даже не сразу поняли, что случился апокалипсис нашей семьи.
София – моя родная мать. А Филипп – отец. Когда – то он часто летал в командировки в Россию, где однажды познакомился с Софией. У них случилась мимолётная любовь, в результате которой появилась я.
Филипп настаивал на аборте, а София хотела его удержать, поэтому оставила ребёнка, а когда поняла, что он больше не появится, делать аборт уже было поздно. Она возненавидела Филиппа, весь мир, и своего не рождённого ребёнка. А когда родила, пошла и выкинула в мусорный контейнер.
Меня нашли и так я оказалась в детском доме, хотя могла замёрзнуть среди объедков и куч вонючего, грязного тряпья. Судьба оказалась ко мне благосклонной.
Так уж вышло, что любовники снова встретились только через семь лет, когда Филипп снова по рабочим делам прилетел в Россию. София жила по старому адресу, поэтому мой отец без труда её отыскал.
Одинокая. К тому времени она уже похоронила мать, а других родственников у неё не было. Часто прикладывалась к бутылке, от чего от былой рыжеволосой красавицы почти не осталось следа. Растолстела. Постарела. Жизнь в зачуханной провинции в России не располагает к расцветанию.
Возможно, Филипп её всё же любил, раз решил помочь и забрал её с собой в Америку. Сделал Софии документы. Рабочую визу. К себе в дом взял домработницей, запудрив мозги Саре заботой о ней. А у Сары тогда, действительно, были проекты на работе, из –за которых она не успевала вести домашнее хозяйство. Поэтому всё сложилось удачно. София поселилась в доме Кирано. Усердно учила язык, чтобы влиться быстрее в колею жизни в штатах. По дому тоже управлялась отлично. Не смотря ни на что, хозяйкой она была отличной. Да и с Сарой быстро подружилась. Так прошло три года. Пока, однажды Сара по – бабьи за бокальчиком вина вечером на кухне не пожаловалась Софии, что детей не может иметь. От того, у них с мужем дела не очень хорошо обстоят. Она ребёнка из детского дома хочет взять, а Филипп ни в какую. Говорит, что чужие дети ему не нужны. Мол, генетика плохая и неизвестно кто вырастет. Нет детей и не нужно ему. А Саре, как любой женщине, хотелось ребёночка. И чем больше Филипп противился, тем ярче горело желание его жены стать матерью.
София знала, где я. Она следила за новостями в городишке. На всю страну тогда в новостях показывали тот злосчастный мусорный бак, где меня нашли. Она же в это время сидела у себя в комнате и тряслась от страха, потому что нерадивую мамашу объявили в розыск.
Её не нашли. О беременности знала только мать, которая унесла эту тайну в могилу. София всегда была полненькой. Одевалась в свободную одежду, утягивалась, поэтому никто и подумать не мог, что она была беременной. После родов она на следующий день вышла на работу, поэтому подозрений не вызвала вообще никаких. Сильная. Хитрая. Подлая тварь. Так я оцениваю свою биологическую мать. По - настоящему родной мне стала Сара.
Но, всё же, спасибо Софии. Ведь это она, послушав причитания Сары, решила воспользоваться ситуацией и вспомнила обо мне. Может материнский инстинкт проснулся, а может, захотелось Филиппа ткнуть носом, что, мол, твоя вот не может родить, а я, всё же, родила тебе ребёночка, несмотря на твой запрет и не желание его иметь.
Мать сообщила Филиппу обо мне, решив, что он бросит жену, и она будет хозяйкой в доме, но Филипп решил иначе. Приказал Софии молчать под страхом смерти, а ещё убедить Сару, что ребёнка нужно взять из России, потому что там дети не такие избалованные. Желательно постарше, потому, как уже возраст не тот, с малышами возиться. Да и с карьерой придётся попрощаться.
София специально подсунула Саре сюжет с девочкой, которую нашли младенцем в мусорном баке, чтобы вывести вторую на эмоции. Это была не я. Но, разве мало нас, оборванцев ненужных, попавших в застенки приюта из помоек?
Сара была в шоке. Естественно, она захотела найти и помочь той девочке.
Так я и попала в семью Кирано. Хочу сказать, что мать с отцом отлично играли свои роли. Сара никогда даже подумать не могла, что всё обстоит подобным образом. Вся её жизнь ложь. Чёрная, уродливая.
А моя? Я тогда была убита. Раздавлена как букашка сапогом жестокой правды.
Мы с Сарой поддерживали друг друга в те тяжёлые времена. Нам пришлось уехать на некоторое время на её родину на ферму, где мы жили, пока длился их с отцом бракоразводный процесс, а я вынуждена была убежать подальше от любимого. Мне даже увидеться с ним не позволила его мать. Выгнала из больницы, считая меня подстилкой, которая довела её сына до больничной койки. Ведь, по её словам, я не просто спала с Райдером, я рассказала отцу друга о том, что Майк наркоман, а принципиальный страж порядка не пожалел даже собственного сына. Чарльз Каммингтон на органическом уровне ненавидел наркоманов. И я это знала.
Майк говорил.
Но, я это сделала. Я хотела помочь другу, и не видела другого выхода, кроме, как обратиться к его отцу. Я ошиблась. Наивная, маленькая дурёха. А где была мать, которая так рьяно отстаивала его на больничной койке, когда отец едва не убил сына после моих слов?
Но, всё же, я её не виню. Она поверила дочери. Поверила своим глазам, когда увидела умирающего от побоев сына. И Майк поверил. Ведь сестра была ему всегда самым близким человеком. В его глазах я теперь грязная подстилка и предательница. И я не знаю, сможет ли он когда – нибудь простить мне то, что пошла к его отцу. Другой вины на мне нет. Но он об этом никогда не узнает.
Джесс. От неё я не ожидала такой подлости. Хотя, они же подруги с женой Майка. Именно Лана подговорила Райдера подтвердить Майку, что я с ним спала. Лана с Джессикой придумали этот чудовищный план, только потому, что Лана вдруг влюбилась в друга и все средства стали хороши. Когда я на коленях ползла за матерью Майка, держась за полы белого халата, причитая, что беременна от Майка и только хочу увидеть его, женщина оттолкнула меня от себя, как назойливую собачонку, сказав при этом слова, которые я запомнила навсегда.
« Ненавижу, тварь! Никогда. Слышишь, никогда не приближайся к моему сыну. Из –за тебя он теперь между жизнью и смертью. И выродка своего не приписывай ему. Уходи. А лучше уезжай из города. Иначе я сделаю ВСЁ, чтобы ты не родила. Русская шлюха! Будь ты проклята!»
Мне пришлось тогда оставить Майка на больничной койке. Оставить и бежать. Пусть он ненавидит меня. Пусть проклинает. Но живёт. И живёт счастливо. Я хочу. Не смотря на боль и обиду, за то, что поверил, за то, что даже искать меня не пытался, я хочу, чтобы он был счастлив.
Я улыбнулась воспоминанию о нём. Перед глазами его улыбка. Красивая. Ослепительная. Глазам больно, когда смотришь. Солнце. Лучик мой любимый.
Сердце гулко ударилось о грудную клетку, к горлу ком подступает. Люблю.
Глубоко вздохнула, отгоняя невесёлые мысли.
Как же хорошо, что всё прояснилось и наладилось, наконец. Ну, почти всё. Мы с мамой и Ником приехали обратно в этот городишко всего полгода назад. У Сары здесь вся жизнь. Работа. Ей очень тяжело приходилось, когда мы жили на ферме. Постоянно моталась туда - сюда. То по судам, то по заказам по работе. Некоторое время была на фрилансе, но всё равно приходилось мотаться в офис.
Когда я родила, она брала отпуск и помогала мне с малышом. Женщина была счастлива. Сыночка с рук не спускала. Всегда была рядом. Она лучшая бабушка в мире.
На свежем воздухе, действительно, сыну было лучше. Но, когда он подрос, встал вопрос с детским садом, с развивающими секциями, которых на ферме не было. А возить его каждый день за двенадцать с лишним миль, тяжело и неудобно. К тому же, мне нужно было учиться, а это снова дорога. С ребёнком и работающей бабушкой не так уж и просто. Ещё я хотела помогать Саре. Хотела зарабатывать, а не сидеть на её шее.
Посовещавшись, мы с мамой приняли решение вернуться.
Да и времени уже много прошло. Филипп уехал из города. Каммингтоны тоже уехали. Папаша не выдержал позора, который обрушился на него, когда ситуация с Майком вышла за больничные стены. Несс постаралась. Умничка. Она уже тогда писала статьи в местную газету, а сейчас доучивается на журфаке, и попутно работает на местном телеканале. Видела её передачу – подругу определённо ждёт успех.
Майк уже давно не мальчик по соседству. Он теперь звезда, и вряд ли, вообще, когда - либо решит заглянуть в наш городишко.

Напротив знакомого до боли строения, стояла, ощущая, как комок снова подкатывает к горлу. Стало трудно дышать от чего – то. Да. Я старалась обходить это место десятой дорогой. Хоть и понимала, что его я здесь уже не увижу, сердце замирало каждый раз, когда приходилось проезжать или проходить мимо. Всё - таки, память жестокая сука. Вечно не вовремя воспроизводит те моменты жизни, которые ты хотел бы навсегда выжечь из своей головы калёным железом.
Но почему же. Ведь, хорошего было больше. Гораздо больше, чем плохого. Я улыбнулась сама себе. Ведь здесь сердце заходится от счастья, вспоминая, как мы с Майком любили друг друга. Я вру сама себе. Я специально прихожу сюда, когда хочу вновь помучиться сожалениями о том, что всё могло быть по - другому. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал, что у него есть сын?
Боюсь.
Глупая.
Трусиха гордая. Не хочу, чтобы Майк подумал, что объявилась сейчас с сыном, чтобы к славе его и деньгам примазаться. Тем более, после того, что ему про меня наговорили, вряд ли поверит, что сын его. Хотя, там и ДНК делать не нужно. Ник похож на Майка как две капли воды. Даже родинка на шее в том же месте. Майк за время, что мы живём здесь, ни разу не объявился. В принципе, зачем? Ему здесь делать нечего. Он строил карьеру, стал очень успешным. Песни его группы сейчас звучат из каждого утюга.
Я ведь совсем не знаю, кем он стал сейчас. На экране гордый, самодовольный мудак, любимчик публики. Баловень судьбы. А вне камеры, возможно, всё тот же мальчик из прошлого. Мальчик, который титаническими усилиями добился того, что сейчас имеет. И я горжусь им. Если бы я могла сказать ему, как я им горжусь! Ведь только я знаю, через какой ад он продирался, чтобы быть сейчас на вершине.
Мой. Я улыбнулась этой мысли. Навсегда мой Майк Каммингтон. А я твоя. Горько усмехнулась сама себе – всё в прошлом, а я не могу отпустить.
Ветер швырнул волосы мне в лицо. Я поёжилась от прохлады. Сегодня не очень тепло. Ветер к вечеру поднялся. Нужно было хотя бы джинсовую курточку надеть. Ну да ладно. Пойти быстрее в кафе, и дождаться там Несси, за чашечкой ароматного латте. Так и сделаю. А то неприлично вот так стоять под окнами чужих людей, и пялиться на их жилище.
Повернулась на каблучках, глянула на часы на запястье – действительно пора.