Я тебе Не сестра!

Глава 1. Жизнь прекрасна, если не вспоминать прошлое и не думать о будущем

– Вика!!! Какого рожна ты тут сидишь?! – Прошипела еле слышно, едва моя нога переступила порог детской спальни маленькой Киры, сон которой так боялась потревожить чрезмерным раздражением. – Открытие «Мотодрома» через двадцать минут!

Двоюродная сестра моей подруги детства, бывшая нехилым раздражителем в малолетстве, будучи самой младшей среди нашей троицы, неопределённо пожала плечами, словно и не она отвечала за музыкальное оформление значимого для меня мероприятия!

На самом деле, Виктория Ташкевич была очень ответственна и до бесячки собрана для двадцати трёх летней чистоплюйки, поэтому нынешнее равнодушие больше удивило, чем оказалось раздражителем.

– А я при чём? – Выдала словесное оформление своему виду Викуля – натуральная блондинка с милыми голубыми глазками, которые только на вид казались «няшными», как сейчас принято выражаться.

Стерва от макушки до кончиков пальцев «младшенькая Ташкевич» довольно улыбнулась, кинув взгляд в сторону четырёхлетней племянницы.

– Как думаешь, они помирятся?

Кто такие «они» – спрашивать не стала.

Таша – та самая подруга – которая одновременно была мне жизненно важна и до безумия бесила своей «амёбностью», оказалась той самой, о которой грезил мой товарищ по сиротской жизни!

Как такие совпадения могут происходить в нашей жизни, я не знаю, но их существование имело место быть… Да и слава Богу!

Если старшую Ташкевич я знала с самого детства, ещё в три года вместе с девочкой поступив в школу танцев, то знакомство с Ящеровым оказалось не таким радужным…

Когда мне было одиннадцать лет, мои родители погибли. Старший брат забрал меня из Калининграда в Санкт-Петербург, где я окунулась в мир совершенно другого слоя общества, оставляя подругу в той, другой жизни, где мама и папа были живы в моей памяти. Даже в свои одиннадцать лет я понимала, что наше возможное пересечение с Ташей маловероятно, учитывая, что она стала балериной, переведясь в академию танца, а я уехала в другой город! Ан нет! Оказывается Ящеров был знаком с маленькой Ташей ещё до нашего знакомства… но это не моя и совсем другая история…

Мир питерских стритрейсеров, среди которых я оказалась в единственном женском роде (говорю не о фанатках, «подружках» и других представительницах прекрасного пола, получивших от моих мальчиков простое определение – «тёлки»!).

Будучи сестрой старшего заводилы, самого быстрого мотогонщика и молодого наставника мальчиков-сирот – Сергея Воропаева – за три года научилась не только гонять на практически всех видах транспорта, но и многим другим нехорошим вещам.

Выражаться отборными матом, драться, быть в центре событий (а эта особенность характера у меня автоматически ассоциируется с «нехорошей»), безраздельно владеть вниманием трёх парней, которых Серый выделял среди своих воспитанников – не весь перечень моих недостатков!

Это были самые беззаботные и весёлые три года за всю мою жизнь!

Зарецкий Виктор, Макаров Антон, Ящеров Руслан. Трое парней были выходцами питерского сиротского приюта, младше от своего учителя физкультуры, коим работал мой Серёня, всего на пару лет.

Брат подружился с молодыми парнями, перетянув их в гоночный мир, чему уже взрослые мужчины, по истечении времени, оставались благодарны… даже после смерти брата.

Разве может кто-то из нас представить, что, в один миг, кроме его отражения в зеркале, из былой дружной и крепкой семьи в этом мире больше никого не останется?!

Я не представляла…

Потеряв родителей, полностью погрузившись в мир брата и найдя там защиту, захлопнув дверь в прошлое, несмотря на слишком юный возраст, я растерялась, оставшись одна. Четырнадцать лет – это отвратительный возраст для попадания в приют… хотя, о чём это я!? Попасть в приют, в любом возрасте - полное дерьмо!!!

Однако именно тогда я поняла, насколько эта перспектива ужасна.

Сейчас, разменяв третий десяток… фууу… нееее… лучше не так выразиться! Сейчас, когда мне исполнилось двадцать шесть, я могу заявить с твёрдой уверенностью: все трое – Руслан, Антон, Витя – каждый из них оказался самым настоящим другом брата, погибшего в одной из гонок.

И Макаров, и Ящеров, и Зарецкий знали, что значит «сиротский приют». Для них это не просто словосочетание слов, и то, что они, до сих пор непонятным для меня образом, смогли избавить от участи оставшегося без призора несовершеннолетнего – я никогда не забуду!

Именно Зарецкий сделал всё, чтобы оформить документы на моё максимально свободное существование во внезапно ставшей взрослой жизни, для окружающих банально оформив опекунство, «став» моим троюродным братом, чего априори быть не могло! Если объяснять по-простому: такое оформление документов называется «подлог», но моя благодарность от осознания этого факта становится лишь ещё больше!

Да, он разбил моё юное глупое куриное… ой! Простите... девичье сердце… Только даже это не умаляет его поступка!

«Зарецкий…» – произнесённая мысленно фамилия Виктора вызвала у меня на коже нервную дрожь.

Мой первый мужчина… и чего уж врать самой себе – единственная любовь! Двадцатилетний парень, осуждаемо рано, стал таковым в мои четырнадцать лет, естественно, тайно от ещё живого на тот момент брата.

Я всегда выглядела старше своего возраста, приобретя девичьи формы ещё в двенадцать лет, стоило прийти первым месячным.

Никогда не страдая отсутствием внимания со стороны противоположного пола, хотелось вникнуть в нюансы взрослой жизни так же сильно, как ребёнку стать «большим» – кто помнит свой пубертатный период – согласится… или хотя бы поймёт.

Зарецкий Витя, на мой взгляд, самый симпатичный из друзей Сергея, не мог ни привлечь моего внимания.

Моё сердце – сердце глупого маленького воробышка – выскакивало из груди, как только стритрейсер появлялся в пределах видимости!

Длинная крашеная чёлка, косуха с надписью на спине «Bad Boy», яркие зелёные глаза, молчаливый взгляд…

Внутренний трепет, возникающий вместе с румянцем всякий раз, стоило глазам Зарецкого остановить на мне этот его взгляд, толкал несовершеннолетнюю меня на глупые поступки.

Глава 2. Если мужчина назвал тебя СУКОЙ, значит, ты все правильно сделала!

– Ничего не хочешь объяснить? – Остановила меня Вика, когда до выхода на трек оставалась пара минут.

Как только «Комаро» доставил нас в Озерки, по дороге к которым я раздала друзьям чёткий инструктаж, моя воля и решительность была в полном порядке. Передо мной стоял чёткий план, осуществить который я собиралась в течение недели.

Майклу, мысль о котором возникла совершенно спонтанно, я позвонила сразу же, приглашая погостить в России, уверенная, что американец не будет против такого предложения.

Я не ошиблась.

Единственное, что, возможно, я сделала неправильно – сразу предупредила о задуманном фарсе, попросив помощи у Стенли, чётко обговорив необходимую от парня услугу. Как бы там ни было, а мне претило столь наглое использование человека, тем более вслепую! Какой бы сукой я ни была в глазах общества, всё же предпочитаю обговаривать детали подобного «предприятия» заведомо до его осуществления, раскрывая карты всем «героям трагикомедии, чьи чувства могут пострадать. Эти взбрыки «заигравшихся помощников» ни одному идейному вдохновителю бочку мёда перегадили!

«Не хватало ещё, чтобы весь мой фарс превратился в «пшик»!

– Конкретней, Виктория.

– Лера, мне это всё не нравится! Вы с Наташкой, как две дуры! Та пять лет провалындалась с ребёнком на чужбине, изображая независимую, гордую… имбицилку, и ты туда же?!

Внезапное уныние вылезло наружу, давая трещину ширме, которой я так удачно прикрылась.

– Нет, Вика. Я – «не туда же». Я – намного дальше. Таша молчала в тряпочку, дожидаясь от своего «принца» того самого первого шага, которого ждут многие представительницы прекрасного пола. Знаешь, всегда ругая её, сейчас поняла, что логика в её стратегии, пусть интуитивной, но всё же стратегии, определённо есть. – Грустно вздохнув, продолжила, – я – лошара, Викуся. Разложилась перед «братцем», позволила ему использовать своё тело… дважды! После чего ещё прослушала монолог о том, какая я распрекрасная и как сильно имею право обидеться… он ведь мне даже ни разу не позвонил! Руслан наяривал Ташке, пока ты не оглушила его бредовой причиной нашего присутствия в самолёте! Но звонил же!!! А Витя… ни разу, понимаешь?

– Лера…

– Ты не думай, что я себя жалею! Ничего подобного! Я сама виновата, что терпела всё это дерьмо, с четырнадцати лет привечая его тёлок в нашей квартире, купленной на совместные сбережения, между прочим! Но эту расфуфыренную козу терпеть не собираюсь! Чтоб я сдохла, если она его сестра! Ты видела глаза этой сучки?! Да она же еле отлипла от него, нехотя «дозволяя» Русику и Антону обнять Рыча!

– Так! Остановись! Зачем я вообще спросила, – прошептала Вика скорее самой себе, хмуро сдвинув брови, задумчиво покусывая губу, пока её взгляд метался от одной колонны к другой, стоящей по краям выхода на сцену, сооружённую специально на линии старта. – Яна меня убьёт… но ведь основная часть открытия прошла? Ничего такого нет. Сегодняшнее выступление и так было слишком сдержанным…

– Хватит бормотать себе под нос. Что ты задумала? – Не могла ни спросить, разглядывая все признаки рождения идеи.

– Задумала в очередной раз доказать тебе, что, как подруга, превосхожу всех твоих див!

Вика выскочила в гримёрную, которой стала вторая комнатка нашего шатра, а я пыталась сдержать улыбку, давно считая Вику лучшей.

Да, Таша, Яна, Катя всегда были отличными подругами, напарницами по танцам, палочками-выручалочками, но Вика… Вика для моего сердца воспринималась ни как подруга… Вика – сестра! Родная белобрысая бестия, соратница во всём, в чём я хотела бы поучаствовать, но сама никогда не решалась. Вика – то спиртное, с которым море по колено!

Именно сейчас это происходило.

Передо мной разворачивалась картина настоящих манипуляций с труппой танцоров студии «DIVA», которыми Вика, словно жонглировала, озвучивая задуманный ею бедлам. Самое удивительное, что молодняку, набранному Янкой, с молчаливым удивлением слушающей Викины указания у стены, не вмешиваясь, нравилось всё, что задумал мой Бельчонок.

– Вика, я люблю тебя… – шепнула тихо, застёгивая лиф с шипами, выбранный Ташкевич.

– Пф! Рада, что до тебя дошло, – кривая ухмылочка, знакомая с детства в исполнении стритрейсеров, невероятно шла Бельчонку.

– Вик, а ты заметила, что Рыжик как-то особенно на тебя реагирует? – Осторожно начала расспрашивать подругу, и тут же нахмурилась, разглядывая её колготки в сетку, всё это время спрятанные под кожаными штанами. – Эээ… я сомневаюсь, что тверк в сетке – это правильное решение. Выражение глаз Макарова даже меня напугал.

– Я тоже, – подмигнула Вика, задорно хихикнув. – Пошли. Косуху только скинь. Ты говорила, что татухи всегда твоего «правильного» раздражали… пусть любуется! А прикинь, эта Карина, и правда, сестра Рыча!?

Я недовольно свела брови, ещё недавно подведённые Яночкой.

– И что?

– Золовку злишь… опасно это.

– Иди ты в…

– Куда?

– В…выступать! Слышишь? Дементьева нас уже объявляет.

На ширмой, действительно был слышен Янкин голос, поздравлявший победителя автогонки, которым к моему изумлению стал Зарецкий.

– Откуда у него… он же… – я растерялась.

– Ящеров, хоть и пригнал мотоцикл, не будет принимать участие в мотогонке, – улыбаясь, поставила меня в известность подруга. – Думаю, победа в двух заездах – это перебор для Зарецкого… насколько я понимаю, Антон и Андрей Зверев тоже на машинах были?

«Её улыбка заразна!» – Сделала я вывод, расплываясь от восторга. – «Вика – лучшее, что со мной произошло за эти пять лет на чужбине!!! Невероятно! Ведь мы раньше были чуть ли не врагами!»

– Ты права, Бельчонок, – Ташкевич привычно сморщила носик, – не дадим «братцу» праздновать победу в мотогонках! Никто девочкам участвовать в заезде не запрещал!

Вика засмеялась:

– Ага. Сейчас встряхнём твоё IQ, и отожмём байк у Русика. Если будет артачиться, Ташку подключим.

– … я люблю тебя…

Глава 3. У каждой молодой женщины должен быть мерзавец, который ее чему-то научит. Это нормально!

Мне снился мой выпускной… точнее его отсутствие, так как пойти с одноклассниками на последнюю совместную гулянку в качестве выпускницы, не позволил опекун!

Почему именно этот фрагмент снился мне сейчас… и в таких ярких картинках, несмотря на то, что вспомнить финал самого дня я до сих пор не могла, набравшись спиртного в тот вечер, как настоящая алкоголичка, нехило обидевшись на «брата» – понятия не имею, но открыть глаза и прервать эту канитель картинок, даже понимая, что нахожусь во сне, никак не получалось.

Решив: раз сниться – значит, будет полезно – оставила попытки и расслабилась окончательно, разглядывая плечистого Зарецкого, стоящего передо мной в грозной позе, сдвинувшего сурово брови.

– Воропаева! Ты не пойдёшь в этой рванине! Сколько можно испытывать моё терпение?!

Витя собирался в автосалон, по просьбе Макарова глянуть тачку какого-то мажора за приличную плату, поэтому был одет в рабочий комбинезон. Но даже схожесть с Марио не убавляла серьёзному взгляду градусов, накаляя и мои.

Негодующе поставила руки в боки:

– ЭТО – не рванина! Ты вообще знаешь, сколько стоит дизайнерская вещь?!

– Мне безразлично, – брезгливо поморщился Витя, разглядывая мою фигуру, облачённую в короткое блестящее платье с низким декольте, на бретелях, с явным недовольством. НО! Словно вопреки хозяину, изумрудные глаза Рыча, будто светились изнутри, жадно уставившись в ложбинку между грудями, отчего я вспыхнула ярким румянцем, чувствуя возбуждение, разливающееся огнём внизу живота.

– Точно? – Промурлыкала, медленной походкой приближаясь к извечному искушению, не сдаваясь все три года, с тех пор, как стала жить с молодым мужчиной.

Согласившись на обман со своей стороны, признала в Зарецком своего троюродного брата, напуганная историями о приютской жизни, когда ко мне нагрянули стритрейсеры сразу после похорон Сергея, уже с документами на руках, ставя, можно сказать, перед фактом.

С того дня Зарецкий странным образом не переставал быть обходительным и заботливым… как брат. Все мои попытки доказать, что чувства не ушли, что я не просто «играю в любовь», как сказал Витя, жёстко пресекая, разрывая напрочь нашу связь, всегда заканчивались полным провалом.

Вот и сейчас, Зарецкий лишь недобро прищурился, сложив подрагивающие руки на груди, одним взглядом приказывая остановиться.

– Валерия, можешь применять все известные тебе женские уловки, из этой комнаты тебе не выйти в этом барахле. Либо прекрати выносить мне мозг и снимай эту прозрачную ночнушку сама, либо я уложу тебя спать!

Часы показывали пять вечера. До начала выпускного, который на родительском собрании взрослые договорились заказать в элитном ресторане Питера, оставался всего час! Благо я терпеть не могла, когда в моей голове ковыряются посторонние люди, поэтому причёску заказывать не стала, но краситься-то успеть ещё надо!

Стиснув зубы, подавляла в себе желание разбить на голове твердолобого «братца» что-нибудь тяжёлое.

– Ты ничего не понимаешь в моде! Чёрствый сухарь!!!

Тяжело вздохнув, Витя запрокинул голову к потолку, прикрыв глаза, словно испытывая вселенскую тяжесть.

Я уже хотела праздновать победу, как тяжёлый взгляд физически ощутимо проник в мои глаза, замораживая холодом.

– Нет…

Быстро приблизившись, Зарецкий, одним движением, разорвал практически невесомое серебристое платье пополам, дёрнув в стороны края декольте резким рывком.

Оставшись стоять в одних трусиках, ошалевшими глазами смотрела на блестящий материал дорогущего, купленного на сбережения Серёжи, оставившего мне заработанные гонками деньги.

– Ты… ты…

– Я тебя предупреждал! У тебя пять минут, чтобы собраться. Поедем в бутик за нормальным…

– Ублюдок!

Не обращая внимания ни на горящий пламенем взгляд опекуна, ни на то, что я практически голая, кинулась на парня, атакуя кулачками, куда только могла дотянуться.

Обида и ярость – две мои отрицательные черты характера, имеющие всегда последствия, так как, накатывая от безысходности, не подчиняются здравому смыслу, словно переключателем гася любые его сигналы.

– Принцесса… прекрати… воспитанные девочки так себя не ведут…

– Сволочь! Ненавижу тебя!!! Ненавижу!

Зарецкий захохотал, изворачиваясь от ударов:

– Ну, наконец… а то ты замучила уже… «люблю…люблю…»

По сердцу полоснула обида, и я, чувствуя, как глаза налились слезами, отвернулась от Вити, ненавидя уже себя.

Встав возле шкафа, безразлично стала перебирать вещи дрожащими пальцами, маскируя своё состояние, как только могу.

«Неужели я настолько жалко выгляжу со своими попытками вернуть наши отношения?! Может, Зарецкий прав, и я, действительно, достала его?»

– Собирайся быстрее, мне ещё в автосалон надо успеть. Работы будет много, – не обращал внимания на моё молчание Зарецкий, – поэтому позвонишь мне, когда рассвет встретите на Неве, заберу тебя сам.

Постояв ещё пару минут, Рыч развернулся на месте и вышел из моей комнаты, так и не дождавшись реплики на свой поступок.

Не то, чтобы мне сказать было нечего. Нет. С этим как раз проблем не было. Была только усталость и разочарование, первое, за долгое время, затапливающее с головой… а ещё настроение идти на праздник пропало.

«В задницу!» – Психанула мысленно, натягивая джинсы. – «Поеду к Янке. Она сегодня собиралась новых танцовщиц к себе в студию нанимать, явно будут с ребятами отмечать приём «новеньких»… поеду к ним! А платье… Зарецкий ответит за свой поступок! Я сейчас ТАКОЕ выберу, он взвоет!!!»

Позже, когда мы приехали в торговый центр, именно завыванием Витюнюшка и был занят, почувствовав недоброе ещё по дороге к ряду бутиков, постоянно кидая озабоченные моим довольным выражением лица взгляды.

Глава 4. Женский мир подчиняется законам эволюции: выживает стервейший!

Как я и думала, офис «Мотодрома» находился в здании «Зверев и Ко», где стритрейсеры работали уже давно, ещё до возникновения самой идеи о создании развлекательного центра.

Андрей Зверев – извечный соперник моего брата в уличных гонках, мажор, наследник многомиллионной корпорации экспорта и импорта скоростных автомобилей, словно заразился от Серёжи желая помочь, в принципе, уж взрослым мужчинам стать на ноги и отойти от потери наставника, когда брат умер.

И Руслан, и Антон, и Зарецкий никогда не были глупыми, поэтому, выслушав предложение Андрея, не стали «хлопать варежкой» и согласились, устраиваясь на самые низкие должности.

Подняться вверх по карьерной лестницы, занять самые высокооплачиваемые её позиции – не стало сложным для моих гонщиков, привыкших надеяться только на самих себя и «рвать зубами» то, что в руки само не упадёт, никогда не имея родителей, которые бы помогли пробиться в жизни.

«Мои вице-президенты…» – широко улыбаясь, разглядывала троих мужчин, ставших мне самыми родными, не позволившими мне чувствовать себя одинокой девочкой. – «Мои «братья»…эээ… ну, не все трое, конечно… Зарецкого таковым отказываюсь считать! Ничто этого не изменит! Я ему НЕ сестра!»

–… так что теперь импорт «Субару» больше не станет вызывать стольких затрат… и я говорю не только о денежных, но и твоих моральных, Андрюша.

– Вот и ладненько, – улыбнулся Зверев, как-то слишком нервно поглядывая на Витю. – Зарецкий, ты, как всегда, проявил себя высококлассным специалистом в дипломатии. Даже не вздумай преуменьшать свои заслуги, друг, – поднял руку в знак протеста Андрей, когда Витя хотел возразить. – Мне ли не знать, насколько сложно с японцами вести переговоры… тем более на их территории! Ты, кстати, так и не рассказал, что за девушку привёз с собой. Серьёзно – сестра?

– Да. Сводная. Яно Тоширо – владелец корпорации «Subaru Corporation» по производству легковых автомобилей «Субару» – друг моего отца… как ты знаешь, он давно уехал в Японию… ещё тогда, как только оставил меня и мать. Представь моё удивление, когда, ожидая с минуты на минуту переводчика в конференц-зале, я решил, наконец, просмотреть документы, а так же договора! Ты знал, что мой отец будет на встрече! Почему не сказал мне, Андрей?

Возмущение от поступка Зверева затопило меня полностью. Макаров и Ящеров только приподняли брови, мне же хотелось прибить Андрюшу.

«Вот же! Вылитый папочка! Тот – тоже гад отменный!!! Привыкли, денежные мешки, крутить да манипулировать чужими жизнями! Да только я – не Янка! Своим Витькой крутить не дам! У него уже есть одна… эмм… «сестра»! Сводных нам не надо!»

Мне сразу вспомнилась обида Дементьевой, так сказать, первой жертвы Зверевых. Это случилось ещё до дружбы стритрейсеров с мажором.

Андрей всегда был рядом. Как оказалось, Питер не такой уж и большой город, и девочка-сиротка может нарваться на своего мажора.

Семья Зверевых сильно обидела Дементьеву, которая только-только оставила сиротский приют, поступив Санкт-Петербургский государственный экономический университет, где «звездой» разрешалось быть только Зверю. Как получилось, что мальчик с девочкой заигрались в «войну» до банального залёта –дело ясное, да только мамочка с папочкой вероятному «внучку» совсем не обрадовались. И если Мария Зверева, сама довольно молодая и легкомысленная, просто свалила на Бали с очередным любовником, будучи сторонницей свободных отношений, то Дмитрий Николаевич, в прошлом такой же «залётчик», тонко и профессионально, будто такое проделывал ни один раз, спровоцировал у Янки выкидыш.

Конечно, я утрирую, но те угрозы и постоянное давление на девушку, пока сынок определялся с выбором, стали тем самым толчком, подвергшим здоровье матери и ребёнка к необратимым последствиям. Подробностей я не знаю, но получилось всё более чем плохо!

Даже сейчас, по прошествии пятнадцати лет, Яна категорически отказывалась разговаривать на эту тему. Дементьева всегда мечтала о детях… в сиротском приюте опекала младших ещё в детстве, да и сейчас оставалась меценатом, организовав с Ящеровым фонд помощи сиротам. Для подруги потеря ребёнка стала огромной трагедией. Она ушла в себя. Мы с парнями не знали, как ей помочь, переживая до ужаса.

«Возможно, именно поэтому Серёжа не поладил с Андреем!» – Разглядывая Зверева, нервно раскачивающегося в кожаном кресле владельца фирмы с виной в глазах, пришла мысль в голову.

Да и такой вариант был вполне реален. Естественно, тонкостей я знать не могла, в виду возраста, но ту канитель, что кружила вокруг отношений Яны и Сергея помнила, как сейчас.

Мне казалось, эта пара – идеал, так они были друг с другом нежны и… даже не знаю… по-моему, я даже хотела, чтобы Зарецкий так же меня, при всех, как Зверю Дементьеву, ласково гладил по руке, называл милыми прозвищами…

– Пф! – Насмешливое фырканье вырвалось совсем некстати.

– Ты находишь это смешным? – Макаров возмущённо надулся, а я даже представления не имела, на что именно.

– Я не слушаю вас, мальчики, – наморщив носик, пренебрежительно оглядела контингент, закинув на стол ноги в обтягивающих стрейчевых брюках. Выглядеть ещё глупее, делая вид, что мне всё ясно, я не собиралась! – Что у вас за привычка, думать, что весь мир вертится только вокруг ВАС?

– И чем же ты занята, позволь спросить? – Ехидно задал вопрос Витя, пока Руслан старательно делал вид, что занят разглядыванием пейзажа за окном, пряча улыбку.

«Правильно, дракоша! Ты у нас пристроенный, можно сказать: умный… надо бы и других до твоего уровня поднять. Зарецкого только конкретнее застолблю! Надо же – «сводная»! Вот сучка! То-то к Зарецкому липнет, как банный лист!!!»

– Ты меня слышишь? – Щёлкнул пальцами перед моим лицом Витя, делая так всякий раз, когда я его игнорировала.

– Что, прости? – Разглядывать нависшего над собой раздражённого мужчину кому-то может показаться неприятным, но не мне, особенно, если этим мужчиной был Зарецкий.

Раздражать его – моё хобби!

Глава 5. Кто в клубе пьёт безалкогольные напитки, ко времени его закрытия, успевает бесплатно посетить зоопарк

В «Сикс» я домчала за пятнадцать минут, учитывая удобство средства передвижения, заключающее в себя отсутствие пробок, а также выбор более удобного маршрута, однако заходить внутрь, не стала.

Как бы не хорохорилась, но нервы, всё-таки, дали о себе знать, вызывая нервное состояние на бессознательном уровне…

Нет, я не переживала об испорченных вещах, в конце концов, эта стерва Карина – сводная сестра Зарецкого, поэтому уверенность в том, что если не она, то Витюня, но завтра всё мне возместят – была стопроцентная!

Меня беспокоило другое.

Как ни хотелось, чтобы Витя был со мной, становиться навязчивой, бегая следом за мужчиной и предполагаемой соперницей, словно жалкая собачонка – не мой метод.

А сейчас получалось именно это, поэтому говорить об успевшем стать за эти два дня родным раздражении не считаю целесообразным! Понятно, что степень бешенства доходила до грани «безумие»!

Как всегда, действуя на инстинктах, достала телефон и, в который раз за вечер, отослала друзьям смс с изменением места дислокации.

«Сикс» не подходит! Всё будет по-моему!!!» – Решила для себя, позволяя себе усмешку. – «Это Зарецкий будет меня искать, если я, действительно, ему небезразлична, как казалось пять лет назад и кажется до сих пор!»

«Да и кляуза на Карину будет выглядеть не как нытьё, а простая констатация факта!» – Согласились со мной мои взбалмошные тараканы, радостно хлопая в ладоши. – «Осталось только текст сообщения продумать, да выдвигаться в неменее весёлое заведение «Gagarin»!

– Хм… – закусив губу, не обращала внимания на пребывающую в караоке-бар публику, продумывая каждое слово. – Так…

«Братец-кролик! Вечно ты мне всё портишь! Так хотелось сегодня с друзьями в «Сикс» сходить, и НА ТЕБЕ!!! Ладно, выберу другое караоке – мне не привыкать! Тем более «Сикс» не единственный бар, от которого мне крышу сносит… особенно, когда рядом нудящего «братца» нет… со своими нравоучениями )))»

«Интересно, этого Витеньке хватит, чтобы понять: Я В СОСЕДНЕМ БАРЕ?! Помнится, именно откуда братец вытащил меня в прошлый раз, при этом громко скандаля? Хм…. На судьбу, в данном случае, лучше не надеяться... Надо дать небольшой намёк!» – Тут же ответила сама себе, улыбаясь над следующим витком нервотрепки для Витюши.

«P.s. Кстати… скажи от меня «спасибо» Каринке! После её вероломного посещения нашей комнаты, я, наконец, исполню свою давнюю мечту – пойду на танцы в лифчике ))) Контингент «Гагарина» точно оценит! До утра… твоя любящая развлекаться сестра!»

– Теперь тебе, Кариночка, точно влетит! – Счастливо захихикала я, заведя байк и стартанув с места, чуть ли не потирая ладошками вслед за родными «мозгошмыгами», испытывая крайнюю степень удовольствия, в глубине души всё же надеясь успеть выпить хотя бы один бокал спиртного, чтобы немного расслабиться перед давно забытыми истериками опекуна.

«Хотя… с чего взяла, что Зарецкий будет реагировать на мой внешний вид, будто мне опять семнадцать лет?»

Немного скиснув от мыслей, угнетающих глупое влюблённое сердце, в «Gagarin» приехала в упадническом настроении, поднять которое не смог ни мой любимый фиолетовый цвет декора клуба, ни огромное количество народа, танцующего под популярную песню этого лета.

Найти в такой толпе своего Бельчонка было бы просто нереально, если бы вечно неординарная Викуся не забралась на барную стойку, задорно двигаясь под сингл Люксора, так любимого ею.

Насколько я помнила, именно его песня стояла на айфоне Ташкевич, заменяя скучные гудки связи.

Виктория, как я и просила, пришла одетой в открытый верх, пусть и не такой агрессивный, как у меня. На очередном припеве, девушка тряхнула грудью, обтянутой чёрным танцевальным топом, выгодно подчёркивающем её второй размер, вызывающий у моей тройки вечную зависть.

Не знаю, что в подруге было особенного, но один вид счастливой блондинки, её искренняя улыбка и отсутствие каких-либо ужимок – всё это заставляло улыбаться в ответ, отбрасывая в сторону все тяготы и заботы вкупе с жизненными перипетиями.

Не заметив, в какой момент, меня подкинули к успевшей набраться по самое «ОСТОРОЖНО! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!!!» подруге, указавшей в мою сторону простым жестом, оказалась рядом.

Публика требовала зрелищ.

– Вик… я не настолько пьяна, чтобы устраивать тут цирк… – пытаясь перекричать звуки музыки, неожиданно для самой себя смутилась, приблизившись к подруге.

– Хочешь бесплатно выпить? – Задорно подмигнула Вика, схватив бутылку дорогущего шампанского «Heidsieck», будто у себя дома.

– Да ты что?!

– Забей… всё равно, я так понимаю, за наш сегодняшний загул платить Зарецкому?

Вика кивнула в сторону входа, откуда я сама только что явилась.

Повернувшись, натолкнулась на обжигающий взгляд зелёных глаз.

«Всё-таки, пришёл…» – счастье затопило меня до краёв. Было невыразимо приятно заметить и ревность, и, в некотором смысле, гнев… – «не зря говорят, что отсутствие реакции – хуже проявления самой негативной из её сторон!»

Под улюлюканье и довольные выкрики отдыхающей молодёжи, я стала пить прямо из горлышка бутылки, не отказываясь от услуг Бельчонка, самолично заливающей мне дорогущее пойло прямо в рот.

Непристойность всегда заводила публику, но сей факт не слишком занимал в данную минуту.

Я хотела только набраться храбрости, решаясь довериться народной мудрости: «Пьяному и море по колено!»

В общем, когда трек, наконец, сменился, и мы медленно сползли с клубной мебели, я была уже вусмерть «храброй», что не странно, учитывая, что за целый день во рту у меня не побывало ни крошки.

Что говорить?! К моменту, когда моё тело приблизилось к злому Зарецкому и недовольной Карине, я не знала даже того, где моя красная косуха, не переставая танцевать под сменившую песню Люксора композицию Алины Гросу «Найки», заказанную одной из девушек, тусующих сегодня в караоке-клубе.

Глава 6. Если вы считаете, что жизнь прекрасна, значит, антидепрессанты подобраны правильно

«Что делать с девушкой,

которую хочешь до одури?

Так сильно, что, кажется,

одним взглядом готов сожрать!?

– Хорошо отжарить!»

*советы автора*

Воропаева Валерия

Потянувшись на шёлковых простынях, хотела было подскочить с постели в испуге, но мой порыв был прерван на стадии открытия глаз, по которым больно ударил свет ноябрьского солнца, слишком яркого и явно не характерного для погоды глубокой осени.

Застонав в голос, сомкнула веки обратно.

«Что за дура? Зачем так напиваться?!» – Запрашивая информацию о проведении прошлого вечера у своего бортового компьютера, прозванного русскоязычным населением планеты Земля – «мозг», снова и снова натыкалась лишь на глухую стену.

Некоторая, я бы сказала, нездоровая схожесть состояния организма с той, которое было у меня в утро после выпускного, изрядно напрягли: моё тело, будто пело от счастья!

Пусть подобная нега посещала меня пять лет назад, но чисто женское удовлетворение спутать с чем-то другим просто невозможно!

«У меня вчера был секс!!! И достаточно качественный, раз между ног до сих пор, будто жар горит!» – Мысли путались, голова раскалывалась от выпитого шампанского, а сердце неприятно сжималось от одного предположения, что у моей киски появился новый партнёр по «постельным игрищам».

Несмотря на то, что в наше время женщина, имеющая более одного любовника, не осуждалось так рьяно, как раньше, моё стойкое желание быть только с Зарецким подверглось сейчас всем признакам панической атаки!

«Нет-нет-нет! Не может такого быть! Не могла я уйти с другим!» – Будто ханжа, заметавшись на постели, почему-то розового цвета, застыла на месте, когда наткнулась взглядом на распахнутые окна, расположенные буквально на всю стену комнаты… в которых виднелся прилегающий к «домику» бассейн… с плавающим в нём Зарецким!!!

– Убью! – Прорычала себе под нос на довольный писк сердца, не обманутого в ожиданиях.

Натягивая на себя джинсы и полосатую блузу, найденную в шифоньере, встроенном прямо в стену комнаты, пыталась пробиться в анналы памяти, как и прежде отказывающим в доступе к воспоминаниям вчерашнего вечера.

– Куда этот гад меня притащил?!

Температура погоды, однозначно превышающая показатель термометра двадцать градусов, не могла ни родить во мне возмущение и некоторое опасение за срыв плана по совращению бывшего опекуна, так как появление Майкла должно состояться в пик эмоциональной баррикады моего любимого упрямца!

Так и не получив ясной картины произошедшего со мной простым вчерашним вечером, смело двинулась на выход, готовая вытрясти душу из своего собственного искушения, имеющего имя одушевлённого существительного – Зарецкий Виктор…

Надо сразу признаться, что заплыв сексуального и так желаемого мужчины, охладил мой пыл, когда я замерла возле края бассейна, заняв выжидательную позицию, разглядывая пловца.

Лёгкий загар, всегда здоровски смотревшийся на теле Виктора, позолотил кожу «братца», заметившего мой приход буквально сразу.

Лёгким брасом Зарецкий сократил дистанцию между нами, чему-то улыбаясь, а у меня стали трястись руки, как у наркомана.

«Совсем нимфоманкой скоро стану… или ещё хуже – Голлумом из «Властелина колец», ставшим известным благодаря кошмарной раболепной фразе: «моя прелессссть»!

Выход мужчины из бассейна оказался для меня не менее фееричным, как если бы, прямо сейчас, сама Афродита выступила бы из пены морской.

Гибкое поджарое тело высокого стритрейсера блестело от капель воды, пока моё собственное давало конкретный сбой, млея от одного пристального взгляда зелёных глаз.

Смущение затопило с головой.

Наблюдая за чёткими движениями рук, держащих полотенце и вытирающих им эти самые капельки… солёные… такие блестящие…

«Да ёлы-палы!!! Возьми себя в руки, тряпка!» – В попытках разозлиться или хотя бы прийти в чувство, не могла выдавить из себя ни слова, сокрушаясь, что самой выбраться из состояния сомнамбулы у меня точно никак не получится.

– Доброе утро, – мягко протянул Витя, не прекращая манипуляции с махровым полотенцем, чрезмерно довольный собой.

– Доброе… – негодование, слишком медленно, но достаточно ощутимо, стало накатывать на меня, успешно помогая несчастной гордости оторваться от плинтуса и подняться хотя бы на уровень пары десятков сантиметров от земли.

– Хорошо спала? – Лёгкий тон бывшего опекуна, простите за грубость – отодравшего меня в состоянии опьянения, взбесил.

– Знаешь, прекрасно. Снилось, как я, наконец, дала Майклу… и больше всего из этого сна мне понравилось то, что Стенли оправдал все мои ожидания…

Видеть кислую рожу Зарецкого – лучшая награда для бешенства, накрывшего меня с головой от, казалось бы, вежливой пары слов.

– Прекрасссно… – с шипением вымолвил Зарецкий, силой воли удерживая улыбку на своих губах, левый уголок которых нервно подёргивался.

«Голлум» – сегодня определённо не моя роль…» – довольная собой, огляделась по сторонам, не скрывая искренней улыбки.

– Куда ты меня привёз?

Вопрос, заданный спокойным безразличным тоном, не понравился Зарецкому так же, как и интерпретация нашей бурной ночи, вывернутая мною наизнанку.

– Мы в Испании…

«Вот же козёл!!!»

– Какая прелесть! Давно мечтала здесь побывать! Это как-то связано со скорой свадьбой Русика и Таши? Ящер, на эти выходные, организовал нам отдых на вилле? Потрясно!

Деланный восторг был смоделирован мною не просто так.

У меня ещё в подростковом возрасте сформировалось чёткое представление о мужчинах: они считают нас идиотками! Да-да. Пусть некоторые убеждают вас, что видят перед собой умную, целеустремлённую женщину, вешая лапшу на уши, да только в душе – хотя бы надеясь – мужчины принимают вас за «кукушку»! Нет, не ту, которая бросит своего ребёнка! Я говорю о той «кукушке», что «не боясь греха…» в ответ «похвалит петуха»! Басни Толстого – forever!!!

Глава 7. Затишье перед бурей

– Господи… какую красоту ты создал! – Прикрыв глаза, сделала глубокий вздох, наполняя лёгкие морским воздухом, ещё крепче вцепившись в борт белоснежной яхты Рикардо Кабальеро.

Владелец сети ресторанов «Caballero», пригласивший Зарецкого и его «родственницу», стоял чуть поодаль от меня, хитро улыбаясь.

Причиной веселья Рикардо была неуёмная безудержность Виктора в опеке по отношению ко мне.

«Кому смешно, а кому – не очень!» – Тут же растеряла весь свой восторг, сведя брови вместе.

Морской болезни у меня, к счастью, не обнаружилось, но тот факт, что помимо меня и Зарецкого, Рикардо пригласил ещё двух девушек, пусть те были его подругами, вызывал тошноту.

Элисия – девушка Кабальеро и София – младшая сестра миллионера, одному Богу известно, как ставшего Зарецкому другом, с самого начала вызвали у меня стойкую неприязнь.

Брюнетка и ненатуральная кудрявая блондинка с золотым загаром так весело щебетали на испанском, пока не увидели меня, входящую под руку (для равновесия!) с Витей, что я была уже готова обзавестись хорошими знакомыми. Но ничего подобного не случилось.

Моё появление вызвало стойкое недовольство у испанок, особенно со стороны Софии. И знание языка, чтобы это заметить, было не нужно!

Да. Когда Рикардо представил нас, сказав, что я – сестра стритрейсера, стоящего рядом со мной и переводящего тарахтящую совокупность звуков, вылетающую изо рта Кабальеро, настрой кареглазых «милашек» быстро сменил полярность, только меня это не успокоило.

Наоборот! В душе я готовилась чуть ли не к войне, поняв тот простой намёк, сочащийся патокой из приторно-сладкой улыбки Софии, кареглазой стройной брюнетки, на которой голубая туника, короткая до неприличия, смотрелась уж слишком вызывающе!

– Фух… как же жарко… – отодвинув край чёрной ткани, подула на грудь, свободную от такого привычного аксессуара, как ажурный лифчик, так как покрой одежды не предполагал его ношение.

«Вот же – балбеска! Почему не переоделась?!»

Чёрный сарафан, доходивший до пят, хоть и был практически прозрачен, но совершенно не пропускал воздуха. Казалось, ещё немного, и я, как та копчёная скумбрия, что аккуратными кубиками была проткнута пластмассовыми шпажками в изящные канапе, соседствующими с другими блюдами шведского столика, и буду блестеть на солнце… или, не дай Бог, вонять!

– Вить… ты себя хорошо чувствуешь в своей рубашке?

Зарецкий, задумчиво наблюдающий за выпрыгивающими из воды дельфинами, следующими за яхтой с громким писком, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ты хочешь, чтобы я её снял?

Жар тела только набрал обороты.

Укоризненно посмотрев на Зарецкого, сокрушаясь в душе, что мы не одни на этом изумительной красоты морском средстве передвижения, промямлила:

– Неа… Многовато посторонних… Или ты захватил плавки?

– Море сейчас не слишком тёплое, поэтому я их не брал… как и ты купальник, насколько я заметил.

– Я, наверное, красная, как вареная креветка!? – Уныло скиснув от довольных взглядов испанок, чуть не захныкала, словно маленькая девочка, задавая риторический вопрос «братцу-кролику».

– Нет. Ты, как всегда, прекрасна…

– ¡Dile a Valeria que quiero leerle un poema! – Перебил Рикардо стритрейсера, возвращая меня в реальность после неожиданного комплимента Вити.

Зарецкий нахмурил брови.

– Хм… Рикардо хочет тебе прочитать стих…

– Здорово, – я расплылась в улыбке, ловя на себе негодующие взгляды испанок, всем сердцем мысленно умоляя Кабальеро сравнить меня с «луной и звёздами его очей», а не «запотевшей от жары» нимфоманкой, которой я сейчас себя ощущала.

– Desmayarse, atreverse, estar furioso,

áspero, tierno, liberal, esquivo,

alentado, mortal, difunto, vivo,

leal, traidor, cobarde, animoso,

no hallar, fuera del bien, centro y reposo;

mostrarse alegre, triste, humilde, altivo,

enojado, valiente, fugitivo,

satisfecho, ofendido, receloso.

Huir el rostro al claro desengaño,

beber veneno por licor suave,

olvidar el provecho, amar el daño:

creer que un cielo en un infierno cabe;

dar la vida y el alma a un

desengaño;

esto es amor. Quien lo probó lo sabe.

– Падать в обморок,

Рисковать,

Быть в ярости,

Суровым и нежным,

Доступным и скрытным

Воодушевленным, губительным,

Мертвецом и живым,

Верным, предателем,

Трусом и мужественным,

Кроме того, не иметь благ и отдыха,

Не находить себе места;

Быть радостным и грустным,

Смиренным и высокомерным,

Сердитым, храбрым, непостоянным,

Удовлетворенным и обиженным,

Очень ревнивым.

Избегать встречи с явным разочарованием,

Пить яд мягкого ликера,

Забывать выгоду, любить то, что вредно.

Думать, что небо в аду размещается;

Отдавать жизнь и душу разочарованию;

Это - любовь.

Тот, кто испытал ее – все это знает.

Дробя каждую строчку, парни по очереди говорили прописные истины, выраженные наблюдательным Лопе де Вега – одним из любимых драматургов мамочки, на письме.

Я знала этот стих… Знала, только в переводе, естественно, составленном для русско-язычного населения в довольно нестандартной рифме.

«… такой родной…»

Дослушав Рикардо, эхо которого застыло на языке Зарецкого, переводящего стихотворение с затаённой болью в глазах, расплылась в улыбке, испытывая злорадное удовольствие.

«Сам виноват! Перестал бы корчить из себя великомученика и рассказал о той, сто процентов, бредовой причине, не дающей и ему, и мне быть вместе – получал бы только наслаждение от любви!»

Взяв бокал шампанского, высушила тот одним глотком и поставила на столик, решительно приблизившись к бывшему опекуну.

– Ты не красиво переводишь… надо так:

Быть слабым, даже падать в обморок, и рисковать,

Глава 8. День Рождения

– Лерааа… – услышав томный голос своего Вити, почувствовав на плече лёгкие поцелуи, подумала, что мне сниться сон.

Боясь открыть глаза и проснуться, лишь улыбнулась.

– С днём рождения, милая…

Любовь к голосу единственно-родного мужчины, поддержавшего меня, когда мамы и папы не стало, выбранному с первого взгляда ещё в детстве, которое перестало быть таковым, оборвавшись в пропасть вместе с машиной… с ехавшими в ней родителями, распирала грудную клетку. Мужчина, ставший стеной перед суровым внешним миром, окружающим каждого сироту, мужчина, защитивший чужую сестру от приюта, когда мотоцикл его друга разбился на треке, унося за собой жизнь последнего родного для девочки человека на земле…

«Мне никогда не подобрать слов, чтобы сказать то, что я чувствую по отношению к Вите…» – глубоко вздохнув, окунулась в мир сладкого запаха цитрусов, наконец, понимая, что быстрые, совершенно невинные поцелуи Зарецкого – это не галлюцинация.

– Витя…

– Просыпайся. Мы прибыли в Ла-Альдеа-де-Сан-Николас-де-Толентино.

– Бог ты мой! Не могли выбрать городок с более запоминающимся названием? – Буркнула недовольно, открывая глаза.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела зависшего надо мной Витю, который своим смехом разбивал оставшиеся остатки мой гордости.

Прямо сейчас я была готова упасть в ноги темноволосого шатена, чьи зелёные глаза разъедали душу, причиняя неимоверную боль сердцу, явственно осознающему, что этот мужчина – моя жизнь… всё, что эта жизнь может мне предложить!

«Всё», которое не хочет становиться реальностью!

– Не могли. Вставай, именинница, нам предстоит насыщенный день!

– НАМ прекрасно было бы и без «вставай»! – Поддавшись душевным стенаниям, потянула Виктора за галстук, помогая окончательно потерять равновесие, толкая в свои объятья.

– Леррра… – прорычал Зарецкий, в последний момент сумевший опереться на свои локти, боясь раздавить меня.

Однако исправлять положение тела гонщик не спешил, что давало надежду.

– Сегодня день моего рождения – я могу пожелать всего, чего душа попросит! Так?

– Лера, – снова протянул стритрейсер, только на этот раз более жалостливо.

– Ничего не хочу слушать! Поцелуй меня. Пожалуйста…

Витя на мгновение прикрыл глаза, неподвижно застыв с отчаянием на лице.

– Ты меня убиваешь… – тоскливо прошептал мужчина, коснувшись своим лбом моей головы.

– Ничего не хочу знать! – Включив режим эгоистки, с трепетом в душе ожидала от бывшего опекуна действия или отказа это действие, так желаемое мной, осуществить.

Столько лет Витя держал меня на расстоянии руки, и только вчера вечером признался, как ему эта дистанция тяжело далась. Пусть не словом! Но я не законченная идиотка, чтобы не понять чувств мужчины! Витя любит меня!

Закусив нижнюю губу от досады, смотрела на Зарецкого, испепелявшего меня своими потемневшими от страсти глазами в ответ, и молилась Богу, чтобы причина Вити, по которой он сторонился меня все эти годы, не была фатальной для наших отношений.

«Пусть выход из той пропасти, в которую мы упали с ним, став фальшивыми родственниками существует! Пожалуйста, Господи!»

– Целуй…

Секунда, и Зарецкий нагнулся ко мне, прижимаясь всем корпусом, не заботясь больше о тяжести своего тела, так приятной моему.

Я задохнулась от восторга.

Простое касание горячих любимых губ, а, казалось, мир взорвался яркими красками, окружая меня радужным коконом счастья!

Я не могла закрыть глаза, боясь упустить даже мгновение из момента осуществления моего желания.

Ресницы Вити подрагивали, оставляя тени на щеках. Дыхание стритрейсера сбилось, несмотря на то, что кроме прикосновения наших губ никаких энергозатратных движений мужчина не совершал.

Поцелуй, больше похожий на «чмок» близких родственников, сводил с ума.

Жест доверия и признательности, который, в последнее время, редко встретишь, находясь в людном месте, где парочки друг другу назначают свидания, превращая парк, автобус, электричку, ресторан, кино и так далее во фрагменты эротических фильмов, видеть которые, в принципе, никто не должен, был мучительным.

«Лучше бы я не просила…» – чуть не застонала в голос, когда Зарецкий отстранился, жадно разглядывая моё лицо. – «Это невыносимо!»

– Не смотри на меня, я ещё не умывалась.

– Не напрашивайся на комплименты, девочка, – резко поднявшись, Витя улыбнулся, потянув меня следом за собой. – Мы, правда, опоздаем вернуться на виллу к вечеру, если ты сейчас же не соберёшься!

– Такая насыщенная программа? – Хитро прищурившись, подмигнула зеленоглазому искушению, через голову стаскивая светлую тунику, в которой завалилась вчера спать, представая перед Зарецким в одних бежевых слипах.

Один резкий вдох, и Виктор посмотрел в иллюминатор каюты, нацепив на лицо непроницаемую маску, не позволяющую читать его эмоции, как было до этого.

– Да.

Уперев руки в бёдра, не сдержала усмешки:

– Ты отвернулся… потому что не хочешь со мной разговаривать?

Пытаясь хотя бы как-то расшатать уверенность мужчины держаться от меня подальше, не предпринимала никаких попыток прикрыть голую грудь руками.

Стритрейсер стиснул зубы и, наконец, повернул голову в мою сторону, возвращая взгляд, немного злой, но очень горячий!

Когда Зарецкий шагнул ко мне, делая первый шаг, затем довольно быстро приближаясь, думала, что у меня сердце выскочит из груди.

– Нет. Я хочу… с тобой разговаривать. – Сдёрнув с кровати лёгкое белое одеяло, которым я ночью укрывалась, Зарецкий замотал меня, как маленькую девочку. – Более того! Я хочу нормально с тобой общаться, а ты ведёшь себя, словно дитя.

– Дети себя так вызывающе не ведут, – буркнула себе под нос, недовольно слушая лекцию бывшего опекуна.

– Именно! Видишь, какая ты сообразительная?! – Не удержался от подтрунивания мужчина, приподнимая мой подбородок двумя пальцами, чтобы ещё раз прикоснуться губами к моим, тем самым вызывая искреннее изумление. – Одежда на кресле, принцесса. Я буду ждать тебя на палубе. Поторопись.

Глава 9. Когда небо валяется разбитым у твоих ног…

Меня переполнял восторг. Казалось, я пребываю в нирване, достигнув того уровня дзен, к которому стремятся все медитирующие практики; достигла без какого-либо труда, просто попав в руки неутомимого мастера, не давшего мне даже глаз сомкнуть.

Всю ночь, как сумасшедший, Зарецкий утолял мои желания, копившиеся в моей груди так долго, что я была готова задушить объект своей привязанности до бессознательного состояния, удовлетворившись полностью только к утру.

Медленно потянувшись, открыла глаза, убеждаясь в отсутствии Вити.

Хаотично разбросанные лепестки роз, в большинстве своём теперь покоящиеся на полу, вызвали сожаление. Было очень жалко алую прелесть, отработавшую свою цель в полной мере, теперь же постепенно увядающую.

Осторожно поднявшись с постели, заглянула в ванную комнату.

Она была свободна.

Приведя себя в порядок, чтобы не терять времени, вышла обратно, как только услышала звук хлопнувшей двери.

Я даже не успела испытать неловкость от того, что мы вытворяли вчера, как стритрейсер резким движением опрокинул меня обратно на кровать, тут же подминая под себя

– Лера… – руки Зарецкого заскользили вдоль тела, казалось бы, совсем недавно насытившегося ласками любимого мужчины, снова вызвали толпу мурашек на коже. – Я не могу тобой насытиться… ночь – это слишком мало…

Разглядывая тоскливые глаза Виктора, подавила в себе неприятное послевкусие, возникшее после его слов.

Натянув улыбку, провела пальцами по бровям любимого, медленно спускаясь по скулам к губам.

– Я люблю тебя…

Моё признание, вместо должных гордости и восторга, будто физическую боль мужчине доставило.

Черты лица Зарецкого на мгновение исказились, но потом разгладились.

– Я знаю.

– Что происходит?

– Твоя подружка каким-то образом узнала, что мы в этом отеле. Через полчаса будут всем скопом здесь! Буквально из рук у меня хочет тебя выхватить. Белобрысая стерва!

– Не говори так о Вике. Она очень хорошая. Правда, поначалу, Ташкевич мне тоже не нравилась. Даже жутко выбешивала.

– Не желаю о ней даже слышать! – В глазах Зарецкого отразилась ярость. – Упускать последнюю возможность, побыть наедине с тобой, теряя на болтовню?! Ну, уж нет!

– Почему…

«… последнюю?» – так и не смогла спросить, получая головокружительный поцелуй, разбивающий вдребезги способность думать о чём-то, кроме волшебных прикосновений, поцелуев и ласк любимого.

Я чувствовала себя, как зависимая наркоманка, дорвавшаяся до долгожданного освобождения после пятилетней ломки. Казалось, вытравить Зарецкого из души так же нереально, как эту душу отпустить в другой мир, при этом продолжая оставаться жить по-прежнему в своём родном.

Моя любовь, многолетняя, давно осознанная, ликовала сейчас, получая то, к чему все эти годы стремилась, к тому, в чём ей постоянно отказывали.

Медленные и томные движения доводили до судорожных хрипов, заставляя меня выгибаться навстречу толчкам зеленоглазого Виктора, дышащего через раз, пытающегося удержать приближение собственной разрядки, желая продлить момент моего удовольствия до максимума.

Когда мой вскрик отразился от стен номера-люкс, движения Зарецкого потеряли всю нежность, набирая темп. Член любителя гонок вбивался в меня до основания, превращая мои стоны в дикий визг.

Широко распахнув глаза, испуганно посмотрела на, наконец, счастливое лицо мужчины, чему-то предвкушающе улыбнувшегося, словно в ожидании чего-то.

Киска горела так, будто не мужской член пронзал её, а молнии, ударяя разрядами в те точки, о существовании которых даже не догадывалась.

Я уже начинала задыхаться от восторга, когда одна рука Вити обхватила меня за шею, нежно сдавливая, а вторая оперлась о постель, в попытке не раздавить меня своим сильным телом, которое стало двигаться не вперёд-назад, а вправо-лево.

У меня, наверное, из глаз искры посыпались, потому что, когда оргазм настиг меня второй раз, не позволяя расслабиться, мощность его оказалась настолько оглушающей, что в голове стало сильно звенеть, напрочь убирая звуки окружающего пространства. Я даже крика своего не слышала.

Влажность между ног стала запредельной. Первое, что я услышала, постепенно приходя в себя – это хлюпающий звук киски, поступающие движения в которую не прекращались ни на минуту, изводя бедную девочку до хардкорного экстрима.

Испытать сквирт в трезвом уме – это что-то.

Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, оставшись лежать, словно труп, пока Зарецкий не вышел из меня, портя простыню несчастного отеля окончательно, кончая у меня между ног, при этом с маниакальным удовольствием наблюдая, как сперма стекает по внутренней стороне моих бёдер, присоединяясь к большому мокрому пятну – уликам моего оргазма.

– Нас больше никогда не пустят в этот отель. – Вынеся вердикт, прикрыла глаза, широко улыбнувшись, слушая громкий смех Зарецкого, который упал на простыню рядом со мной, тут же притягивая меня к себе, окуная в запах ароматного цитруса.

– Это точно. Ты всегда утром такая горячая… сколько я не пытался ночью довести тебя до сквирта – это можно сделать только утром!

– Завязываю пить! Просто чудовищно, что я не помню эти потрясающие ощущения! Ты – бессовестный!

Руки мужчины напряглись.

– Да… пить вообще вредно, принцесса. Разве ты не слышала об этом?

«С рельс сойти не получилось!» – задрав голову вверх, посмотрела в грустные глаза любимого, начиная злиться его состоянию. – «Достал! То смеётся, то ведёт себя, как будто у него умер кто-то! Трудно сказать, что за фигня с ним происходит?!»

– Витя…

– Да, ты права! Пора вставать, через десять минут твоя бестия ворвётся в замок дракона за драгоценной принцессой!

Словно почувствовав, что я собираюсь «прижать к стенке» его постоянную недосказанность, Зарецкий резко поднялся с постели, утаскивая меня в душ, для очередного принятия душа, отличающегося от первого отсутствием качественного секса.

Глава 10. Чужая душа

«Чужая душа – потёмки,

именно поэтому психологи слушают своих клиентов,

а не спешат дать им советы…»

*автор*

Зарецкий Виктор

Как только Таша, Вика и маленькая Кира, точная копия Ящера-старшего, отошли от моей принцессы, Руслан нахмурился, поймав мой взгляд, которым я смотрел на новое дополнение нашей компании, вызывающее у меня только желание быстро это «дополнение» исправить любым известным способом… желательно удушающим.

О том, что компания друзей прибудет на день рождения Леры с небольшим, неизвестным мне ранее дополнением, узнал в первый же день нашего перелёта, ещё до того момента, как взбешённая Воропаева выскочила из спальни, в которой каких-то шесть часов назад выжала из меня все соки, пробудившись от простого невинного поцелуя, когда я положил её сонную. У меня не хватило сил на то, чтобы оставить мягкую податливую принцессу, как обычно бормотавшую признания в любви.

Это было невозможно!

Это было подло!

Это было восхитительно!

Лера пахла абрикосами, солнечными, сладкими… знакомый запах её кожи сорвал крышу, разбивая в дребезги все принципы и заветы. У меня не хватало сил оторваться от неё.

Снова и снова я вдыхал аромат кожи любимой принцессы, как тот «парфюмер», теряя последние остатки разума.

Тихие всхлипы девушки, разбавленные моим протяжным стоном, немного отрезвили, приводя в чувство, однако понимание того, что я уже в ней, что моё тело живёт своей жизнью, категорически отказываясь подчиняться разуму – всё это стало той жалкой причиной, благодаря которой я нашёл себе оправдания, прикрывшись восторженным откликом нетрезвой девушки.

Ощущал ли я себя мерзавцем? О, да! Я не только ощущал себя мерзавцем! Я ненавидел себя всего целиком, но отказаться от робких трогательных ласк Леры… это… легче сдохнуть!

Я брал девушку снова и снова, утопая в любви и её полной отдаче чувств, презирая себя на нарушение клятвы другу, не понимая, как выкарабкаться из ямы, которая кому-то могла показаться сущим бредом.

Патовая ситуация, выхода из которой не существовало, убивала меня.

«Мне надо только свыкнуться с окончательной потерей девушки! Надо окончательно отступиться от неё!» – Стучало у меня в висках, когда я выбрался на свежий воздух, ныряя в холодную воду огромного бассейна, едва сумев оторваться от собственного искушения души и тела.

Смысл похищения принцессы стритрейсеров тут же поблёк, когда прочитал сообщение от Антона.

Пытаясь придумать, как остановить время или хотя бы немного замедлить его, я связался с Кабальеро.

«Двойное похищение?!» – Смеялся Рикардо, когда я рассказал ему о своём плане, не находя ничего смешного в шутке известного итальянского предпринимателя, рестораны которого пользовались популярностью как на материке, так и на Испанских островах, коих насчитывалось немало.

Лера согласилась на миникруиз по Канарским островам – и это хоть как-то помогло настроению окончательно не упасть ниже плинтуса. Словно злой рок, неизвестный мне янки просто наглым образом отбирал у меня последние часы с Лерой.

Я был не готов!

Я был растерян!

Я был в ярости!

Если я думал, что на яхте ситуация в корне поменяется, то чертовски ошибся!

Лера не подавала никаких признаков, что хотя бы что-то помнит из произошедшего с нами прошлой ночью, только мне это никак не помогло.

Словно дорвавшийся до еды, я как те девки, вечно сидящие на диете, буквально истекал слюной, не имея сил оторвать свой взгляд от невысокой фигурки Воропаевой.

Мужчины, отирающиеся возле моей принцессы на расстоянии менее пяти метров, вызывали у меня стойкое желание утащить девушку обратно на виллу.

Я понял, что моя идея, воплощённая в жизнь, оказала совсем не то действие, на которое я рассчитывал.

Последней каплей стало желание именинницы. У меня пропал дар речи, когда Лера потребовала поцелуй, когда я пришёл будить адски привлекательную принцессу стритрейсеров… а вместе с даром речи пропал барьер, исчезновение которого я заметил, сопровождая Воропаеву по магазинам, сидя около примерок, в которые она раз за разом входила, выбирая платья, брюки, сарафаны, в итоге ничего не выбрав.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы поблагодарить Кабальеро, сказав, что никакого вечера в Ла-Альдеа-де-Сан-Николас-де-Толентино не надо. Попросив встретить Ящерова и его спутников, будь они не ладны, предупредил Рикардо, что мы с Лерой останемся пусть на соседствующем с Гранд-Канарией, но другом острове!

«Я не могу без неё! Не готов отпустить!» – Приняв решение остаться с девушкой на максимально возможное время, затянул развлечения в парке. – «Ещё одна ночь! Только одна, и я найду в себе силы отпустить Леру…» – уговаривал сам себя, словно подросток, веря идиотскому шёпоту страха, поселившегося внутри.

Едва нас проводили в номер для новобрачных, выбранный Рикардо, как в насмешку, побег Леры спровоцировал во мне давно забытые инстинкты. Хотелось поймать её, увести чуть ли не к самому ядру Земли, чтобы любить Воропаеву до последнего вздоха, до последнего стука сердца, полностью отдаваясь принцессе стритрейсеров чуть ли не в рабство, лишь бы никто нам не мешал!

Ноги сами привели меня к душевой кабинке, запотевшей от горячего пара, исходившего от соблазнительного тела красавицы, толкающей в пропасть, одним только видом надевающей на меня табличку с надписью «Предатель».

Спонтанное посещение ванной обернулось провалом, стоило мне услышать злобное бормотание о скорой свадьбе.

Бешенство, соединившись с решительностью, толкнуло на действие. Сорвав с себя рубашку, быстро избавившись от брюк, вошёл к Воропаевой, испуганно шарахнувшейся к кафельной стене душа, как только девушка услышала моё многообещающее заверение.

Насытиться милой улыбкой, лукавым взглядом, родным абрикосовым ароматом кожи девушки оказалось невозможным за одну ночь!

Глава 11. Обратная сторона наших желаний

Мы сидели под навесом яхты Рикардо Кабальеро, приехавшего за нами к вечеру ужасного из дней моей жизни, наступившего, словно откат, сразу за самыми необыкновенными сутками, проведёнными в компании Виктора.

«Ненавижу! Убила бы!» – Лишь мысленно произнеся его имя, испытала удушающий приступ ярости, едва сдержав улыбку на губах, слушая шутки американского Мишки, который сыпал юмором направо и налево, став спасителем дружеской атмосферы, так как ни Руслан, мрачный и хмурый, ни Таша, вся нервная и дёрганная, ни тем более я или Виктор – никто из нас не то, что разговаривать, даже смотреть друг на друга не хотел.

На Стенли и Ташкевич-младшую были все надежды, и то, последняя сошла с дистанции «месть убогому упырю», которой подруга сама дала такое название, стоило нашей группе пессимистов заметить на палубе яхты, причалившей к пристани, Макарова Антона, стоящего рядом с Рикардо.

Возвращаться на виллу Зарецкого, оказалось очень тяжёлым для меня испытанием.

Когда Кабальеро предложил нам посетить Испанию, куда он направлялся по делам, внезапно нарисовавшаяся экскурсия совершенно не вдохновила. Более того, Виктор сам отказался от дружеского предложения, ссылаясь на скорую свадьбу Русика и Таши, до которой оставалась всего неделя, поэтому сейчас яхта держала курс к берегам острова Гранд-Канария, где, собственно, и располагалась вилла Рыча.

Несмотря на обиду и бешенство, состояние мужчины меня волновало. Пристальный взгляд стритрейсера, то и дело возвращающийся ко мне и Стенли, был полон тоски и боли. Моё боковое зрение, никогда не подводившее, секло изменение выражения лица Зарецкого, сильно отличающееся от маски равнодушия, которую тот надевал, стоило мне направить на мужчину прямой взгляд.

Кто бы знал, как это меня раздражало!!!

Вика грубо огрызалась на насмешки Макарова, будто поставившего себе в программу минимум доведение блондинки до состояния аффекта, поэтому никак не реагировала на мои многозначные взгляды, застыв в позе копенгагенской русалочки, присев на белый пуфик вместо камня, устремляя свой взор в бесконечные просторы океана, мало помогающего закипающей от негодования красотке своей красотой и безбрежностью.

У меня было совершенно не то настроение, чтобы вмешиваться в диспут Бельчонка с Антоном, да и просто прислушиваться к нему. По типу Русика и Таши, мы с Зарецким не сводили глаз с Киры и Майкла, изредка бросая друг на друга взгляды, переполненные не любовью и нежностью, как взгляды жениха и невесты, а сожалением и разочарованием.

Ящеров был в бешенстве.

Я не знала, о чём парни разговаривали, уединившись, как только Кира, наконец, накаталась на детской площадке отеля, отпуская Зарецкого, но недовольство на лицах друзей сменилось странной лютостью, я бы даже сказала непримиримостью, что не могло меня не насторожить. Даже внезапно полюбившаяся Виктору «возня с ребёнком», как любил выражаться о заботе о детях сам стритрейсер, не могла меня отвлечь от упрямых хмурых переглядываний Рыча и Ящера, в которых последний чуть ли не небесную кару обещал другу.

Казалось, ещё немного, и мужчины взорвутся от эмоций, переполнявших их без того взрывные натуры!

«Может, Зарецкий сказал что-то важное Ящеру? Вот бы Русик рассказал мне! А если…»

Мы практически прибыли к одному из причалов порта Гуанартеме, когда любопытство вытеснило и обиду, и общее недовольство Зарецким, которого хотелось придушить собственными руками, заполняя собой до основания.

Простое хамство и нехарактерную бывшему опекуну жестокость я категорически точно отказывалась признавать, как мотив отказаться от меня после ночи любви и долгожданного признания в своих чувствах!

– Лера, – улыбнулся Майкл, осторожно беря меня за руку, – может, вернёмся в Лос-Анджелес? Там ты никогда не была такой грустной…

«Кто тебя просит делать такие громкие выводы и наблюдения?!» – так и хотелось мне огрызнуться, но спокойный добродушный молодой мужчина ничем не заслужил то раздражение, которое бушевало в крови, поэтому я постаралась как можно искреннее улыбнуться, отрицательно покачав головой.

– Пока не могу, Майкл. У моих друзей свадьба. Я не хочу пропустить такое долгожданное событие! Да и встречу нового года никто не отменял. Боюсь, я настолько привыкла к Кирюхе, прячущейся под ёлкой в новогоднюю ночь, что смогу вернуться в Голливуд только в середине января, проведя новогодние каникулы в кругу моей семьи, членом которой стал каждый из сидящих здесь друзей.

Настроение компании стало ещё траурнее, погружая всех пассажиров яхты в тишину. Даже Макаров заткнулся, наконец, отстав от Бельчонка, что в некотором роде изумило.

«Что не так? Я что-то не знаю?!»

Белоснежная красавица Рикардо пришвартовалась к частной стоянке для яхт, которую испанцы ласково называли «марина», и мы, опять в некоем унынии, расселись по машинам, направляясь на виллу Рыча, решив, ради Киры, побыть на острове Гранд-Канария до завтрашнего вечера, хотя бы немного дав насладиться ребёнку теплым южным солнцем, перед тем, как вернуться в холодный климат зимнего края.

Только приближение скорого вечера радовало безмерно, так как дальше играть роль довольной жизнью девушки у меня уже не было сил. Хотелось забиться в тёмный уголок, чтобы никто не видел меня и не слышал, завывая, как тот одинокий волк, на луну, потеряв свою пару.

«Сволочь!» – стиснув зубы, отвернулась от гостеприимного хозяина, показывающего ребятам комнаты на эту ночь, как специально оставляющего меня напоследок.

Догадываясь, что Зарецкий собирается «поговорить», переплела наши с Майклом пальцы, кивнув головой в сторону комнаты, где у Виктора и меня однозначно был секс, так как мой организм меня никогда ещё не подводил в подобных тому наблюдениях:

– Где находится моя комната – я помню. Ты не против, мы с Майклом разместимся там?

– Против! – Зарецкий стиснул челюсти, а его взгляд лихорадочно заметался по широкому коридору, где замерли ребята, застывшие, как статуи, будто таким образом тот способен помочь своему обладателю найти достаточно веский аргумент его столь категоричного отказа.