Я тебе не враг

Глава 1

— Добрый день, Елизавета! Надеюсь, вы не пострадали?

Я обернулась на низкий женский голос, в котором звучала ирония, и с моей головы наконец сняли мешок. Свет ударил по глазам. Было больно. И страшно.

Страшно, пожалуй, сильнее всего, но показывать этого я не собиралась, кто бы меня сюда не приволок. Знать бы ещё, куда именно.

— Кому как! Спасибо, я в полном порядке, если не считать, что меня похитили, — ответила я и усмехнулась. Читала в романах, что роковые женщины ведут себя нахально в любой ситуации, им всё сходит с рук. Читала я много, папа ласково называл меня «мой книжный червь».

Настало время проверить действенность советов, расписанных в подобных романах, хотя лично я сама часто над ними подтрунивала. Как там было написано?

Я посмотрела в глаза собеседнице.

Говорившей оказалась женщина лет сорока с зализанными чёрными волосами, стянутыми в высокий хвост. Она была вся запакована в футляр: строгий, идеально сидящий на ней брючный костюм чёрного цвета, белая рубашка застёгнута на все пуговицы.

Этакая леди-босс. Фарфоровая статуэтка. Актриса или модель, правда, уже разменявшая четвёртый десяток и не избывшая страсть к алой помаде.

Высокомерная сучка, считающая остальных грязью под ногами. Знаю я таких. Этой даме бы с моей мачехой пообщаться, хотя о чём это я?! Две паучихи в одной банке не уживаются!

— И тем не менее я рада, что с вами всё в порядке! Дмитрий Максимович приказал встретить вас и хорошо разместить. Он скоро будет и лично познакомится с вами.

«Интересно, зачем?» — подумала я, но вслух ничего не сказала. Я пленница, и в глазах дамы плескался лёд, становившийся тем прочнее, чем больше я говорила.

Так к чему нарываться на большие неприятности, чем те, в которые я уже влипла. Ввязалась по уши.

А ведь утро так хорошо начиналось! И в гороскопе обещали удачный день, который станет началом чего-то большего. Вот и верь после этого звёздам! Все лгут, как говорил мой отец, и я никому не верила, кроме него.

Оказалось, не зря.

— Здесь вы сможете отдохнуть. Ужин будет через час. Я подобрала вам одежду, она в шкафу, думаю, придётся впору. Можете принять душ, полотенца чистые.

Она говорила так, будто я была незваной гостьей, внезапно свалившейся на голову приличным людям. Холодная красота женщины завораживала, но вызывала во мне отторжение. Она походила на Снежную королеву, правда, черноволосую и с ярким, но не вульгарным макияжем.

— У вас есть особые пожелания?

Вопрос походил на издёвку. «Чёрная королева», как я окрестила эту леди, специально подчеркнула слово «особые», словно хотела сказать: давай, сучка, покажи свой характер, а я посмеюсь.

Или посажу на хлеб и воду, а позже оправдаюсь твоей непокорностью.

Я мотнула головой. Можно было съязвить, что я хочу на волю. На свободу. Желательно к подъезду моего дома, где меня и затолкали в чёрный внедорожник без номеров. Прижали к носу что-то дурно пахнущее, чуть не удушили, и очнулась я уже, когда самолёт приземлился. Куда меня привезли, понятия не имела.

— Нет у меня пожеланий, которые вы могли бы с лёгкостью удовлетворить, — ответила я, глядя в голубые глаза дамы. Её полные красные губы искривились в усмешке. Но она тоже не сказала того, о чём подумала.

— Тогда располагайтесь! Если вам что-нибудь понадобится, просто снимите трубку телефона на столике.

Дама сделала знак двум амбалам, державшим меня за руки, чтобы те наконец отпустили жертву, и направилась к двери, так и не вынув руки из карманов.

— Что вам от меня надо? — крикнула я ей вослед, растирая затёкшие запястья.

Можно было спросить «где я» или «когда меня освободят», но что-то подсказывало, что ответы на эти вопросы не в компетенции присутствующих. Им попросту запрещено об этом со мной разговаривать.

— От вас ничего. Считайте себя гарантом безопасности, Елизавета Евгеньевна. Если ваш отец будет благоразумным, вам ничего не угрожает, — ответила дама и грациозно вышла.

Перед этим сделала эффектную паузу, которая должна была заставить меня додумать, что будет, если отец не проявит благоразумие.

За дамой, кинув в мою сторону мрачные и сальные взгляды, вышли амбалы. И в двери два раза повернулся ключ. Конечно, кто бы сомневался!

Я присела на широкую кровать и осмотрелась. Тихо и пусто. А ещё пахнет лавандой.

Обстановка скромная, мебель не новая, но добротная, на келью отшельника комната не тянет. Скорее на номер гостиницы уровня трёх-четырёх звёзд.

Все окна были плотно зашторены, но больше ничто не напоминало о том, что я в заточении. Первым делом я раздвинула шторы.

Так, это был дом с прекрасным весенним садом. И моя комната находится на втором этаже. Наверх вели пятнадцать ступенек, лестница делала резкий поворот вправо, это я поняла, когда меня вели сюда.

Ручки на оконных створках отсутствовали. Разбить толстые стёкла в пластиковых рамах мне было нечем. Да и если бы это удалось, что делать дальше?

Прыгать, грозя сломать ноги? Сегодня меня ещё не кусал радиактивный паук.

Ладно, пусть бы и это получилось, но куда бежать? Вряд ли ворота открыты настежь, а до ближайшего населённого пункта рукой подать!

Меня привезли на самолёте, значит, как минимум, я уже не в Москве.

Нет, думать о побеге глупо. Я не героиня фильма о Ларе Крофт, а обычный ветеринар, недавно получивший диплом и приступивший к трудовой деятельности. Это мой отец — владелец довольно крупной компании, специализирующейся на IT-технологиях. Даже не представляю, чем на самом деле занимается его фирма, и знать не хочу.

Хватит того, что я по его милости оказалась здесь. В месте, под названием «нигде». И с выходом на тот свет.

Исследовав комнату, я перешла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Глаза красные, воспалённые, укладка вся рассыпалась, а тушь потекла. Принять душ и вправду не помешает. Что-то подсказывало, что я здесь надолго. По крайней мере, дольше, чем на один-два дня.

Глава 2

Ледовский

Я знал, что ситуация с похищением обойдётся недёшево, но был к этому готов.

А потом встретился с его дочерью лицом к лицу и понял, что чутьё не подвело. Надо будет скорее от неё избавиться.

На фотографии Елизавета была совсем другой: холодной, строящей из себя опытную стерву, а в жизни — трогательно-нежной, едва распустившейся бутон.

Но не восторженной дурочкой.

Интересно, каков этот бутон под пальцами, когда я разотру его лепестки в порошок!

— И всё же я его дочь, — сказала она с каким-то надломом, словно хотела добавить: исправить бы это!

Я давно не видел таких глаз: тёмно-синих, почти чёрных, взгляд настороженный и одновременно доверчиво-открытый. Умный, но не хитрый. Редкое сочетание.

Словно эта Елизавета с осанкой коронованной принцессы или, по крайней мере, особы голубых кровей, не терпела лжи и обмана.

И пыталась держаться из последних сил. Пытайся, девочка, но у тебя ничего не выйдет!

— Пойдёмте, — произнёс я и почувствовал, что с каждой секундой мне всё это не нравится ещё больше. Она не нравится.

Другая бы на её месте съёживалась от страха, помалкивала, больше слушала, а эта вела себя так, будто всё слушавшееся — досадные неприятности, которые вскоре разрешатся, и она сможет вернуться в обычную жизнь.

И не намёка на то, что она готова на многое, чтобы заслужить мою милость!

— Его зовут Самсон, — я погладил собаку, наблюдая за девушкой так, чтобы она того не поняла.

Лицо незнакомки, а пока она была для меня тёмной лошадкой, просветлело, а на губах появилась улыбка.

Не такая робкая попытка изобразить вежливость, которую она проявляла за столом, а настоящее проявление радости. Так встречают милого друга или радуются солнцу после долгой зимы.

Лиза наклонилась погладить пса, который, стервец этакий, даром, что ли, кормлю, тут же завилял хвостом. А потом повернула голову в мою сторону, и улыбка побледнела, померкла. Она заметила мой взгляд и сразу надела холодный панцирь.

Что ж, милая Лиза, ты ещё будешь улыбаться мне и молить о пощаде. Дай срок!

— Он глупый, — подала голос Милана, и я посмотрел на неё так, что больше она ничего не сказала.

Прекрасно понимала, что не люблю, когда проявляют тупую, дуболомную инициативу. Особенно если из себялюбивых побуждений.

— Он слишком добр, но я к нему привязан, — под взглядом Миланы я обратился к Лизе, и та снова удивлённо подняла брови, словно хотела сказать: «Вы? Неужели вам знакомы привязанности?»

— Побудьте здесь, Виктор проследи, — бросил я одному из помощников в доме, и кивнул Милане. Подметил, как вспыхнул огонь в её тёмных глазах, но сейчас мне было не до того.

После, может быть, потом. Милана прошла со мной долгий путь, я уважаю преданных соратников, тем более когда их так сложно найти, и сейчас мне была необходима её верность.

— Что ты себе позволяешь? — спросил я холодно, когда за нами закрылась дверь библиотеки. — Держи эмоции при себе.

— Прости, я обидела твою собаку, — улыбнулась она виновато и подошла ближе, заглядывая в глаза. Жаль, хвоста нет, тоже бы вильнула и лизнула руку. — Не хотела.

— Хотела. И дело не в собаке, — я перехватил её руку, пытавшуюся погладить меня по лицу. — Терпеть не могу, когда ты врёшь. Думаешь, не вижу?

Она поджала алые губы и прошипела:

— И я не слепая. Зачем ты притащил её сюда?

— Ты знаешь.

— Я не об этом, Дим. Не надо держать меня за дуру! Я видела, как ты на неё смотришь!

Я отпустил руку Миланы и отошёл к столу, наблюдая за тем, как она приглаживает волосы и кривит губы. Не знай я её так хорошо, подумал бы, что собирается заплакать.

Но я знал Милану ещё тогда, когда она носила другое имя и вела жизнь актрисы столичного театра. У неё выверена каждая эмоция, строго отмерена и дозирована, чтобы придать перчинку, но не переборщить.

Это я в ней и любил. Она всегда думала разумом, а не разбрызгивала сопли при каждой ссоре. И не истерила, пока того не требовал сценарий.

Знала всё и принимала правила игры. Приятный, восхитительный партнёр по жизни.

И умела хорошо трахаться.

— Думаю, тебе стоит поехать куда-нибудь дня, скажем, на три. Выбирай любую точку мира, — произнёс я, закуривая сигарету, и снова наблюдая.

Не согласится, но поймёт, что в любой момент может быть отстранена от дел. Испугается, затрепещет и будет покорной.

— Из-за неё меня убираешь? — улыбка Миланы стала злой. Хищной. — Думаешь, трёх дней тебе хватит? Впрочем, она ломаться долго не будет.

— Из-за неё. Не хочу, чтобы ты спутала мои карты. Знаешь, я этого не прощу даже тебе.

Она стояла, скрестив руки на груди, и, затушив сигарету, я подошёл, чтобы обнять Милану. Она сразу обмякла и прижалась ко мне, задрожав всем телом.

Заискивающе принялась целовать лицо, шею, и я почувствовал возбуждение. Мой член всегда откликался на ласки этой стервы.

— Прошу, обещай, что она… уйдёт, что не задержится, — выгнулась она и облизала губы остырм розовым язычком. Обещание доставить особые удовольствия.

— Дольше двух недель это дело не продлится. Вяземский отдаст документы, дочь у него единственная.

— И красивая, — протянула Милана и обвила мою шею руками. Уткнулась в шею, еле касаясь губами. — В твоём вкусе. Но я красивее.

Провокация. Скажу, что нет, Лиза некрасива, поймёт, что вру, подтвержу — затаит обиду. Милана умела мстить, делала это почти ювелирно.

Мы сблизились на почве возмездия её мужу. Я помог Милане стать собой. И вдовой.

От неё пахло гвоздикой и жасмином. Миррой и ладаном. Я любил этот её запах, дурманящий и одновременно приводящий в чувство.

— Это неважно, Корица, — прошептал я, подсаживая ей на стол. — Думай о деле и о нас. Не о ней.

— И ты не думай о ней, — Милана обхватила мою голову руками и с мольбой посмотрела в глаза. На миг она стала хрупкой и ранимой, почти стеклянной, как в тот миг, когда пришла ко мне за помощью. Много лет назад. — Пожалуйста!

Глава 3

— Сейчас холодно, барышня. Вернитесь в дом, — этот хриплый и до крайности неприятный голос застал меня врасплох.

Я обернулась, хотя была уже на полпути к центру этого удивительного сада, похожего на лес вокруг заколдованного замка.

Хотела посмотреть его в одиночестве, пока представилась возможность.

Не то чтобы я всерьёз решила сбежать, но понять границы владений Ледовского не помешало бы. На всякий случай.

— Хорошо, я просто заблудилась, — ответила я с улыбкой. Горничная, приставленная за мной следить, кивнула, а по настороженным светлым глазам её было заметно, что не поверила.

Я и не собиралась никого убеждать в чистоте помыслов и намерений. Молча пошла за ней в дом и поднялась в комнату.

— Как вас зовут? — спросила я раньше, чем она заперла дверь.

Горничная поколебалась, словно не знала, стоит ли представляться, но потом ответила так, как люди, оказывающие одолжение:

— Варвара.

Именно это имя я и хотела услышать.

— Дмитрий Максимович сказал, что я могу обращаться к вам, когда мне что-нибудь понадобится, — бросила я с улыбкой и как бы между прочим. — И что на время моего пребывания здесь, вы будете моей личной горничной.

Она и бровью не повела, так и стояла, схватившись за ручку двери с той стороны, чтобы при первом удобном случае скорее закрыть меня на ключ и пойти по своим делам.

— Что вам угодно?

Вопрос был задан таким тоном, словно я посмела обращаться к барыне с холопской просьбой. Однако я решила не конфликтовать, но быть достаточно настойчивой, чтобы она поняла: легче выполнить мою просьбу, чем отказать.

Я, ведь, могу и нажаловаться хозяину.

А он, должно быть, из тех людей, которые привыкли к полному подчинению.

— Для начала… — тут я сделала паузу, словно обдумывала, чего бы попросить. Мне нравилось выводить эту молчаливую даму из себя, тем более что она не могла нагрубить мне напрямую. — Так, книга о лисах, я напишу автора, это учебник по ветеринарии, и Дюма «Граф Монте-Кристо».

Стоило высказать пожелания, как я заметила, что горничная становится пунцовой. Наверное, подумала, что я над ней издеваюсь, но лишь поджала губы и, буркнув что-то под нос, захлопнула дверь. Разумеется, не забыв повернуть ключ в замке.

На самом деле, и мысли о шутке в моей голове не было. Книга в лисах, которую я запросила, считалась раритетным изданием, достать которое считалось большой удачей.

А удача в заточении мне не помешает. И в стационаре в Москве у меня остался лисёнок. Я честно не представляла, как его лечить.

Как собаку, не годилось. Капельницы не помогали. Вот и воспользовалась случаем.

Конечно, Егорыч — ветеринар опытный, как он говорил сам про себя «ещё коровам успел хвосты покрутить», справится. Но на будущее такие знания не помешают.

И было ещё одно: Ледовский назвал меня «Алисой», мне показалось, что это знак свыше. Надо почитать о лисицах. Лиса Алиса — ассоциация ещё родом из детской сказки.

А Дюма? Мне тоже показалось это забавным и романтичным. История о мужественном заключённом неприступного замка Иф, который смог не только сбежать, но и сделать себе состояние, а потом искусно отомстить обидчикам, казалась хорошей сказкой в моём положении. Гораздо лучшей, чем репортажи о неопознанных трупах в «Дорожном патруле».

До позднего вечера я мерила комнату шагами, осмотрев каждый её угол на предмет чего-нибудь полезного. Ожидаемо, никаких шпилек или булавок в ней не было.

Да даже если бы я их нашла, это только в фильмах легко открыть замок с помощью подручных средств, а в жизни всё иначе.

К тому же и руки у меня не из того места растут, так любил говорить отец, а мачеха вторила ему, музыкально посмеиваясь.

А ещё я много думала. Может, Ледовский прав, и отец как-то передал мне знак, намекающий на код от банковской ячейки.

Он обожал шарады и загадки, вполне в его духе было бы снабдить меня частью ключа и сделать это так, что я бы ни за что не догадалась, каким сокровищем обладаю.

Думать вскоре надоело. Ничего я не знаю. Лучше решить, как бы скорее донести это до моего тюремщика с таким ледяным взглядом бывалого воина, что у меня ноги подкашивались всякий раз, когда я гадала о том, чтобы ему сказать. Чтобы сразу не прибил и не проявил жестокости.

Если он ещё и садист, то моя жизнь в ближайшие недели станет весьма печальной. А если не садист, а… Тут мои мысли прервали.

Ключ в замке снова повернулся, и на пороге в сгущавшихся сумерках появилась Варвара. Её белоснежный передник сверкал как свет ложного маяка. Стоит поверить, что она может помочь, как гибель неминуема.

Так свет губит корабли, плывущие на его призыв и разбивающиеся о камни. Да, похоже, я слишком впечатлительна и романтична!

— Хозяин желает вам доброй ночи! Вы что сидите в темноте, здесь свет есть, — и, поставив поднос с чайничком для заварки и фарфоровой парой из чашки и блюдца на стол, она подошла к стене и щёлкнула выключателем.

— Дмитрий Максимович просил передать и это.

Я раскрыла глаза, зажмурившись за секунду до этого от яркого света, и увидела два томика Дюма с тем самым романом, о котором я просила.

— Другая книга будет доставлена завтра.

— Спасибо. Поблагодарите Дмитрия Максимовича за одолжение, которое он мне сделал, — начала было я с улыбкой, заметив на подносе цветок белой лилии.

Не забыл, значит, что я не люблю розы!

— Вы сами сможете его поблагодарить за завтраком. Он будет здесь около семи часов утра. Я приду за вами, — Варвара говорила учтиво, но что-то в её тоне заставило меня насторожиться. Наверное, злорадные нотки, то и дело прорывающиеся через напускную угодливость.

— Хорошо, спасибо, — сухо ответила я. И то правда, зачем я стану благодарить человека, который лишил меня свободы и привычной жизни! Да ещё смеет угрожать!

Варвара сделала знак кому-то стоящему за дверью. Им оказался Виктор.

Он вошёл, снова поздоровавшись и держа в руках лопату. Новую, с гладкой светлой ручкой и блестящим черенком. Не хватало только ценника!

Глава 4

Ледовский

Про таких, как я, любят говорить: у него было тяжёлое детство. Мать не любила, отец унижал, никто не жалел, все шпыняли, как забитого щенка.

Так вот: в моём случае это не так. Я просто хотел денег и сытой жизни.

И мести за то, что всё не получилось так, как планировал отец.

— Наконец, мы смогли заполучить поставщиков, — сказал он как-то, когда мои математические расчёты оказались верны. Похлопал по плечу, почти как равного. — И деньги прокрутить. Вяземский нашёл тех, кто качнёт чашу весов в нашу сторону. Мы получим расходники и сумеем наварить процентов пятьдесят.

Это был конец девяностых. Страна отходила от кризисов, казалось, впереди только лучшее.

А потом пошло-поехало. Так всегда бывает, когда слишком доверяешь ближнему кругу.

Отца предупреждали, но он не слушал. Вяземский был не только его партнёром, но и другом, а усомниться в друге — почти предательство. Они вместе начали с торговой палатки, а потом включились в продажу компьютерной техники. Тогда ещё никто не знал, что из этого вырастет.

— Всё как-то не так получилось. Ничего — справимся, — только и сказал постаревший отец после того, как вернулся с той роковой поездки и заперся в спальне.

Не справились. Грянул кризис девяносто восьмого, и мы не выплыли. В отличие от Вяземского и его шайки.

А теперь я смотрел на его дочь и видел просто милую девушку с длинным прямым носом и такими же вопросами. Прямыми, нетактичными, в них не было и капли кокетства. В её ответах на мои сложные вопросы.

Она казалась правдивой до неприличия. Открытой книгой с загнутой в самом конце страницей.

И всё же я ей не верил. Дочь своего отца, Елизавета такая же лживая, как и он. И так же натурально изображает неведение.

— Я здесь ни при чём, Дмитрий! Максим сам выбрал свою судьбу, не будь таким же слабым, как он, — стонал интриган на похоронах отца и пытался сунуть мне пачку зелёных. Весьма тонкую для его состояния. — Грех-то какой, самоубийство!

Тогда все вдруг стали рьяными верующими.

— Вы за это ответите, — произнёс я, кутаясь в пальто и так и не вынув рук из карманов. Мне до сих пор становится холодно, когда я вспоминаю тот день, а вспоминаю часто. Поводов для этого предостаточно. — И тоже потеряете всё.

Вслед неслась брань. Верующий сразу забыл о Боге и обратился к лексикону, привычному для его истинного хозяина. У таких угодливых и льстивых, хранящих нож за спиной, всегда есть хозяин.

Я поклялся, что у меня будет иначе. Я стану сам себе боссом и мерилом правоты.

«Кто вам сказал, что я вообще что-то об этом знаю?!»

Кто надо, девочка. Ближний круг твоего отца. Те самые милые люди, которые всегда предают первыми. И всегда не со зла, а из соображений «так будет для тебя лучше».

И из-за денег, конечно. Всё в мире из-за денег. Вернее, из-за их отсутствия.

Я дал его дочери два дня, но не собирался выжидать, пока она поймёт, что со мной лучше не спорить.

— Варвара, скажи ей, чтобы перебиралась в комнату на первом. Ту самую, под лестницей. Довольно с неё роскоши, — распорядился я на следующий день к вечеру.

Злорадство, написанное на лицо женщины, не требовало иной трактовки. Преданная Милане душой и телом, горничная невзлюбила дочь Вяземского с первого взгляда. Как и её покровительница.

Причин любить эту утончённую стерву с острым взглядом ни у кого здесь не было. Сочувствия она тоже не дождётся, но я не собираюсь давать ей повода играть роль жертвы.

Условия вполне приемлемые даже в другой комнате, которая хоть и не имеет окон, но оснащена ванной и туалетом. Пусть посидит — подумает о том, насколько хуже может стать от её упрямства.

— Это она? — спросил Яков, мой ближайший соратник, когда мы с ним столкнулись с девушкой в коридоре. — Весьма…интересная особа.

Столкнулись неслучайно. Я не допускал вмешательств случая в свои планы.

Вот и сейчас хотел посмотреть на неё: как станет себя вести, не отшатнётся ли, не примется умолять взглядом. Не использует ли женские чары, чтобы разжалобить.

Нет, ожидаемо, нет. Иначе я бы был разочарован. А я не люблю разочароваться в женщинах.

Мне предстоит интересная игра.

Алиса шла по моему Зазеркалью словно по стеклу. Бледная, с поджатыми губами и опустив взгляд. Даже не посмотрела в мою сторону, словно от меня ничего не зависело.

И головы не опустила. Занятная птичка, надеющаяся заслужить свободу одной стойкостью и верностью нарисованному в голове образу.

— Нравится? Я бы отдал её тебе, но позже, — я проронил небрежно, когда она скрылась за поворотом. — Не сейчас, Яков.

В его глазах вспыхнул жадный огонёк. Яков имел внешность мечтательного рыцаря и любил женщин, платя дань особым своим наклонностям, благодаря которым девицы любого пошиба не очень его жаловали.

Не все любят боль, а кто любит, обычно не привлекает садиста.

В глазах добровольной жертвы не видно страха, а я сам испытал этот наркотик. Страх врага придавал сил, заставлял думать, что ты можешь большего.

Якова я проверял тоже. Много раз, но никогда прежде он не давал повода думать, что пора менять кардиналов. Ближайшую свиту.

— Может, никогда, — добавил я таким тоном, что у Якова дёрнулся глаз.

Не от страха, от напряжения. Наверное, он уже представлял дочь Вяземского в своей постели. От этой мысли я испытал брезгливость к ним обоим, как если бы уже застал в постели. Наверное, пристрелил бы обоих не задумываясь.

Настолько сильной была это отвращение, что мне начало казаться, что эта Лиса-Алиса пыталась ему робко улыбнуться. Совсем как мне в первый вечер знакомства. Или во второй.

Эта улыбка, я запомнил её. Робкая, ничего не обещающая, никуда не зовущая. Скорее это был замок, говорящий, что её хозяйка отдаёт дань вежливости. Не более.

Желает заслужить милость, чтобы после убежать без оглядки.

Хотелось провести большим пальцем по её губам , чтобы стереть улыбку. Чтобы увидеть страх в глазах и готовность исполнить всё, что требуется.

Глава 5

Ледовский

Она вошла чуть бледная, но спокойная. Села в предложенное кресло напротив с видом бойца, идущего на праведную смерть.

Вся поза Алисы, не нашедшей выхода из Зазеркалья, говорила о том, насколько она напряжена, брови были нахмурены. Стоило мне начать разговор, как по её лицу пошли красные пятна.

Мне нравилось играть с ней, как коту с маленькой мышкой, потому что только я знаю, чем закончится наша очередная встреча. Но порой её результат оказывается сюрпризом даже для меня.

— Я доволен вами, Елизавета, всё получилось как нельзя лучше.

— Правда? — она приподняла брови и впервые за вечер посмотрела на меня в упор. Должно быть, соображала, издеваюсь ли я или говорю как есть. — Не думала, что это поможет.

— Плотность сапфира 3,93, а показатель преломления света 1,762. Я поигрался с цифрами и получил код. Цифры никогда не лгут в отличие от людей.

Она усмехнулась, но как-то горько, то ли сама хотела догадаться и досадовала, что не сделала этого ранее, то ли была не согласна с моим утверждением о людях.

— Значит, вы отпустите меня? — спросила безо всякой надежды. Правильно, потому что не отпущу.

Потому что не хочу лишиться столь невинной, но привлекательной во всех смыслах забавы.

— Нет. Пока нет. Я запросил за вас небольшой выкуп.

— Небольшой для вас? — с вызовом спросила она и вцепилась в ручки кресла с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Мне нравилось, что она ходит по краю, прекрасно сознавая, что очередная вспышка может стоить ей слишком дорого.

— Возможно, я просто хочу с вами подольше пообщаться.

Она собиралась добавить что-то ещё. Колкое, резкое, но вовремя прикусила нижнюю губу. Умница!

Не всегда стоит говорить первое, что пришло на ум. Я люблю умных женщин.

— Что это значит, Дмитрий Максимович? — спросила, осторожно подбирая слова.

Склонила голову набок, кончиком языка облизала край верхней губы и снова посмотрела в упор. Наверное, испытывала ощущение ошеломлённости, как во время опасного поворота на дороге, когда руль перестаёт слушаться рук, и машина повинуется другой, невидимой и оттого наводящий ужас воле.

— Ничего такого, что вы там себе нафантазировали. Давайте так: вы побудете у меня в гостях ещё три дня, я разрешу вам ходить по дому, гулять по территории без сопровождения, но возьму слово, что не попытаетесь бежать. Кстати, наверное, хотите узнать, далеко ли мы находимся от прочего жилья? Я подскажу. До Желудка, это посёлок городского типа, полдня пути. Это если пешком. По трассе быстрее.

Она впитывала информацию, как губка. Видел по глазам, что запоминает, и в её милой головке уже начал выстраиваться план. Что ж, тем интереснее игра.

— Зачем вы мне всё это говорите? Чтобы я всё-таки нарушила данное слово, а вы имели полное моральное право меня за это наказать?

— Могу вам сказать, что мне скучно и иногда хочется развлечься. Пусть это будет для нас обоих небольшим квестом, Елизавета. Сможете выполнить условия, обещаю, а я никогда не нарушаю обязательств, что освобожу и довезу до аэропорта, где вас посадят на рейс до Москвы.

— И в чём подвох? — упрямо спрашивала Алиса, не верящая, что выход из Зазеркалья находится рядом, и нет никаких хитроумных ловушек на пути. Разумеется, они есть.

Играть без препятствия на пути к цели неинтересно. Я только умолчал, что всё равно выиграю. Такова уж моя натура — быть победителем.

— А если я откажусь участвовать в странном эксперименте? — снова спросила она и положила руки на колени.

— Давайте потанцуем, Елизавета! — я подал ей руку, которую она, поколебавшись для виду, приняла. Ладонь девушки была холодной, но не безжизненной. Синяя жилка на запястье пульсировала в такт биениям её сердца.

Музыка зазвучала, стоило нажать на кнопку. Я держал эту темноглазую в своих объятиях, и это ощущение мне нравилось.

Милана права, чувствует ведьмовским нюхом, что пленница мне приятна.

Даже больше, я мог бы заполучить её, даже не прилагая больших усилий, но не хотелось видеть заплаканного лица. Не люблю насилия над прекрасными дамами и не желаю оставлять им иллюзию, что у них не было выбора.

— Расслабьтесь, вы напряжены. Вы не откажетесь, Елизавета.

— Это неудивительно, что я боюсь вас, Дмитрий Максимович!

Пытается держать дистанцию или набивает цену?

— Я не понимаю, зачем вы меня держите. Вы, ведь, получили то, что хотели?

И посмотрела снизу вверх почти доверчиво и в то же время с надеждой. Думала, что я отпущу её просто так?

— Нет. У меня есть причины ненавидеть вашего отца и всех его домочадцев, пусть понервничает и соберёт денег.

Задрожала, значит, испугалась, но пыталась этого не показывать. Лихорадочный блеск в глазах выдавал её с потрохами.

Музыка кончилась, но я продолжал держать дочь Вяземского за руку. Она не пыталась вырваться, но стояла, опустив глаза, и ждала, пока мне надоест эта молчаливая сцена. Дурочка, я мог бы наслаждаться ей бесконечно!

— Я могу отпустить вас завтра, Елизавета. Но вам надо будет постараться убедить меня в этом.

— Нет, — тихо, но уверенно произнесла она и руку выдернула.

— Не настаиваю, — пожал я плечами, пряча улыбку. — Просто хотел пойти навстречу желаниям дамы, но если вам угодно быть жертвой, не смею мешать.

Потом сама придёшь, когда поймёшь, к чему всё клонится. И умолять будешь, а я подумаю.

— Вам нравится мучить меня и других? Что ж, хорошо. Я даю слово, что в ближайшие три дня не попытаюсь сбежать, но взамен требую и от вас выполнение обещания, — она говорила с праведным пылом, раскрасневшись и сжав кулаки.

Я подавлял улыбку.

— Я уже сказал. Посажу на самолёт до Москвы и гарантирую, что ни я, ни мои люди не попытаются вам помешать добраться до дома. Даже деньги на такси дам. А теперь ступайте, Елизавета.

Я махнул в её сторону рукой, и девушка ринулась к двери, но, уже взявшись за ручку, остановилась и замерла:

Глава 6

— Помогите мне, пожалуйста! — внезапно попросила я единственного человека, к кому могла обратиться с такой просьбой.

К Виктору, охраннику, выгуливающему Самсона.

Знала, что рискую, но привыкла доверять своему чутью. В людях я немного разбираюсь, именно поэтому и понимала, что надо бежать.

Яков не ходил за мной по пятам, но всё же я чувствовала его взгляд, когда одна сидела на скамейке в саду или сопровождала Самсона на прогулке. Я часто упрашивала Виктора отправиться за стену, как я звала забор дома, и прогулять собаку на воле.

— Бультерьерам надо много двигаться, они должны тренировать мышцы, Самсон немного зажирел. Давайте я буду его дрессировать!

Виктор соглашался, он вообще вёл себя довольно миролюбиво и не стремился поставить меня на место. Конечно, я не такая дурочка, чтобы не понимать, что охранник выполняет приказы хозяина, но всё же мне было приятно погулять по лесу.

Здесь дышалось легче и пропадало чувство чужого взгляда.

— Я не могу, барышня, простите, — сначала упрямился Виктор, но через день сдался.

Думать о том, что это ловушка, не хотелось. Мне надо было рискнуть.

Накануне Яков сказал, что завтра он хотел бы пригласить меня на ужин в ресторан. Мол, здесь неподалёку в Желудке есть чудесная кухня, где можно попробовать национальные белорусские блюда. И снова посмотрел так, словно ужином всё не ограничится.

А я опять почувствовала себя редкой птицей в клетке. Её вот-вот купят и увезут из шумного, но безопасного зоомагазина на душную квартирку, из которой для птахи не будет другого выхода, кроме как в иной мир.

— Мой отец заплатит вам. Много, только чтобы насолить вашему хозяину. Не думайте, он не жадный. Если вы достанете телефон, я могла бы ему позвонить.

— Вот это точно нет, барышня, простите. Вычислить, откуда и куда был сделан звонок, проще простого.

— Тогда давайте вы просто позволите мне уйти. Скажите, что я сама сбежала во время прогулки.

— Зачем вам это? — Виктор впервые посмотрел в глаза, и я с удивлением обнаружила, что они у него глубокого карего цвета. Взгляд не тупой машины, а вполне себе осмысленный. — От хозяина не убежать.

— И что мне, по-вашему, делать? Ждать, пока начнут выкручивать руки. Нет уж, пока ходить могу и ещё в состоянии бежать, так и сделаю.

То, что вначале казалось безумной идеей, начало вырисовываться в стройную схему. С самого первого дня похищения я играла в игру под названием «сто пять способов сбежать от похитителя». Просто, чтобы отвлечься и хотя бы в мыслях почувствовать себя способной это совершить.

Без союзников в чужой стране нельзя. Самое тяжёлое — добраться до города и залечь на дно в какой-нибудь норе. Там я найду телефон и позвоню отцу, а дальше он вытащит меня. У него везде есть связи, думаю, и в Беларуси тоже.

— Сделайте мне паспорт, — предприняла я отчаянную попытку, понимая, что прошу невозможного. Ну где Виктор закажет его, если сам раб этого дома за высоким забором?!

— Не могу, барышня, не просите.

— Ну хотя бы отпустить меня сможете? Или позвонить тому, кому скажу? Здесь, в Беларуси?

Была ещё безумная мысль. Костя — мо давний поклонник и друг детства, уверяющий, что дождётся, пока я приму его любовь, говорил, что его брат живёт в Молодечно. И адрес этого брата я запомнила.

Ставила цифры на пароли, нужен был свежий набор символов, но таких, что что-то бы значили для меня.

Костя и предложил переделать адрес брата в пароль.

— Можете найти номер телефона Вячеслава Фиглярова, проживающего по адресу переулок Крылова 27-72? И дайте мне переговорить с ним хотя бы пять минут!

— Не знаю, барышня. Ничего это вам не даст. Ну скажите вы, что вас держат силой и даже примерные координаты укажите, где искать! Так на поиски в другом государстве деньги нужны немалые.

— Они есть.

— Допустим, и это так. Пока вас обнаружат да освободят, в чём сомневаюсь, хозяин сто раз обо всём проведает. Мне головы не сносить, только и вам не поздоровится. Поверьте, Дмитрий Максимович не со всеми так любезен, как с вами. Цените его доброе отношение.

Я только качала на это головой. Мысль о предстоящем вечере, который я проведу с Яковом наедине, вызывала тошноту.

Я, как пойманная в силок зверушка, металась, чтобы убежать на свободу, а петля на ноге лишь сильнее затягивалась. И лес над головой шумел, словно посмеивался. Свобода, вот она, только руку протяни и возьми, да мешает петля.

Придётся сидеть и ждать охотника. Отдаться на его милость, которой не будет.

И всё же я решилась сбежать во время вечерней прогулки с Самсоном. Завтра тот самый последний день, но я понимал, что Ледовский сделает всё, чтобы не пришлось выполнять данное обещание. Да и могла я ему верить?

Решила действовать на свой страх и риск.

— Виктор, прошу вас, я всё равно убегу. Вернее, попытаюсь, возможно, это закончится для меня печально.

— Так и будет, — вздохнул охранник и насуплено посмотрел на меня. — Отказались бы вы от своей затеи, а?

— Нет.

Я была непреклонна и, к моему удивлению, Виктор только махнул рукой.

Непонятно было, что это означало, поэтому на вечернюю прогулку я подготовилась так старательно, словно это был главный выход в моей жизни.

Заранее стащила из столовой нож, пусть и тупой, но пригодится. До поры до времени спрятала его в библиотеке на второй полке правого стеллажа. Аккурат между сочинениями Томаса Мора и какими-то историческими мемуарами времён Генриха VII.

Сюда-то точно не заглянут.

Надела тёмную водолазку и светлые джинсы. Выбирать было особо не из чего: что принесли, тому и рада. Собрала волосы в хвост. Больше я ничего сделать не могла.

Денег, конечно, раздобыть негде. Мои вещи отобрали ещё в самолёте. Да и, вероятно, карточки, легко отследить. Надо исходить из того, что у Ледовского везде свои люди.

Но кое-что ценное прихватить удалось. В библиотеке стояла небольшая золотая статуэтка, изображающая греческую девушку, несущую амфору на плече. Она умещалась в ладони, но я решила не рисковать и с трудом, но засунула её в носок, дополнительно прикрепив к лодыжке тряпкой для вытирания пыли. Не бинт, но сойдёт.