Я тебя куплю

ЧАСТЬ 1. Глава 1

Пока я в атмосфере, словно пепел, сгораю
Ты тянешь меня в ад, а я тебя маню раем
Рядом с тобой не место мне, и я это знаю
Я избегаю тебя, и я сбегаю

Три дня дождя, MONA - Прощание

Юта: “Привет Аленький, еще трудишься?”

Я: “Остался последний столик и Добби будет свободен”.

Бросаю угрюмый взгляд на тот самый “последний столик” за которым расположилась молодая парочка и самозабвенно воркует, кажется, решив, что официанты не люди и домой не хотят.

Нет, конечно, я была бы рада таскать им десерты хоть всю ночь напролет если бы это сулило мне хорошие чаевые. Но, как показывает опыт, такие как они чаевых не оставляют совсем. Поэтому да, я раздражена и считаю минуты до полуночи, когда с чистой совестью смогу подойти и хорошенько их п…оторопить. Ибо другие официантки уже полчаса, как свалили домой и осталась только я и бармен Костик, обреченный ждать со мной, так как важная миссия – закрывать кафе – сегодня выпала на его долю.

Телефон в моей руке снова “дзынькает”.

Юта: “Помнишь про завтрашний зачет?”

Я: “Помню. Не забудь мои конспекты. Встретимся в аудитории ровно в девять”

Юта: “Чувствую Шляпкина завтра будет свирепствовать. Первая группа вся поголовно завалила”.

Я вздыхаю.

По-тря-са-ю-ще. Только этого не хватало.

Юта: “Это я к чему? Хорошенько отдохни, мисс я-работаю-без-выходных”.

Теперь я скриплю зубами.

Класс! Спасибо за совет, подруга!

Хочется написать в ответ что-нибудь типа: легко говорить, лежа в теплой кровати размера кинг-сайз на шелковых простынях, в особняке папочки бизнесмена, зная, что тебе не нужно заботиться о том, что ты будешь есть завтра! Но я давлю в себе эту язвительную уставшую тварь. Кто-кто, а Юта точно не виновата в том, что я оказалась никому не нужной сиротой брошенной на пороге детского дома. И в том, что выгрызать все в этой жизни мне приходится зубами, порой пренебрегая базовыми человеческими потребностями типа: трехразовое питание и качественный сон – тоже не виновата. Да, у нее есть состоятельные отец и мать. Ну и что? Да, мне повезло меньше. Зато у меня есть цель и четкое понимание чего я хочу от этой жизни.

Я вывезла себя из помойного маленького городка и видавшего виды детского дома в столицу. Поступила в один из лучших ВУЗов страны на бюджет по льготной программе заработав место собственными мозгами и талантом. И я закончу этот универ. Чего бы мне это не стоило! А потом уеду в Италию. Или Испанию. А может во Францию. Не суть важно. Но я не вернусь в то болото, из которого выбралась. Ни за что и никогда. Я не позволю этой жизни меня сломать.

Я набиваю Юте:

“И ты тоже отдохни. До завтра” – отправляю и перевожу телефон в беззвучный режим, пряча в карман фартука. Бросаю взгляд на парочку за моим столиком. Судя по всему они сообразили, что остались в кафе последними и заторопились, с удвоенной силой запихивая в себя остывший фруктовый чай и лимонный чизкейк. Через десять минут эти двое покинули кафе, как я и предполагала, не оставив ни копейки чаевых. Скупердяи.

Пересчитывая небольшую кучку смятых купюр, которые я имею привычку небрежно запихивать в карман черных рабочих джинс, с грустью думаю – бывало и лучше. Но, по крайней мере, ближайшие два дня я вполне способна протянуть. А там новая смена. Новые клиенты. Новые чаевые. И так по кругу уже два с половиной года. Еще три с половиной и я получу свой диплом “художника-живописца”.

Да. Вот потом и высплюсь.

Мы с Костиком наводим в кафе порядок. Поднимаем стулья и выключаем технику. Сдаем помещение под охрану и вместе идем к парковке, где он тормозит у своего старенького потрепанного серебристого седана, услужливо предлагая:

– Аленький, тебя подбросить?

Заботливый. Только нам в разные концы города, а ему завтра к шести утра на другую работу. Каждый в нашем кафе крутится как может. Такая она – Московская мечта “понаехавших”.

Я улыбаюсь и отрицательно машу головой:

– Я на метро, но спасибо.

– Ну, смотри. Будь осторожна, ночь на дворе все-таки.

– Ага. Мне не привыкать.

Мы прощаемся. Костик уезжает. Я зябко ежусь, когда очередной порыв ветра проникает под мою, совершенно не предназначенную для февральских морозов, куртку. Зубы начинают отбивать чечетку. Я бросаю взгляд на светлую широкую дорожку и хмурюсь в сторону темного проулка. Первый вариант безопасней. Второй быстрее. Гораздо. Очередной порыв подстегивает меня.

Я плотнее наматываю на шею толстый шарф и, перекидывая рюкзак через плечо, прячу руки в тонких перчатках в карманы. Припускаю в сторону злосчастного проулка от которого до подземки пять минут по прямой. Колючий ветер кусает щеки. Иглами вонзается в ноги, сквозь летние джинсы. А еще неприятно завывает и шуршит всем, чем можно вдоль по темной улице между пустых в это время офисных зданий. Здесь опять не работают фонари. Один только. И тот, чем я ближе, тем активнее моргает, в оконцовке погаснув совсем.

Глава 1.1

Всего на мгновение меня ошпаривает кипятком стыда и тут же обдает ледяной яростью. Когда Стас делает очередной выпад в мою сторону в намерении поцеловать, включаются отточенные на уроках рукопашки рефлексы. Я вскидываю ногу и заезжаю коленом Цареву прямо по его золотым яйцам! А так, как у мажорчика, в отличии от меня, навыков самообороны – жирный ноль. Он с воплем отступает и сгибается пополам, прикрывая ладонями пах.

– Ах, ты су-ука-а…

Я быстро отскакиваю от стены и обхожу багрового кряхтящего Царева стороной.

– Когда девушка говорит “нет” – это значит “нет”, придурок, – бросаю и не оглядываясь припускаю бегом в сторону оживленной центральной улицы.

В спину мне летит что-то вроде:

– Ты об этом пожалеешь! – но хвала богам, у этого петуха хватает мозгов не бросаться за мной следом. Меня так трясет, что я не уверена, что следующая наша стычка ограничилась бы одним ударом в пах. Я слышала, что люди в состоянии аффекта страшные вещи могут творить…

Уже в метро меня бьет мощнейший откат. Когда сидя в трясущемся вагоне под монотонный шум до меня в полной мере доходит, что только что произошло. По спине скатываются бисеринки липкого пота, а сердце начинает биться во сто крат чаще. Я прижимаю к груди рюкзак и выпускаю воздух сквозь стиснутые зубы.

Он чуть меня не изнасиловал…

Как какой-то больной ублюдок прямо на морозе в подворотне! Будто я не человек вовсе. Не живое существо. Урод моральный! Царев же не слышал и не хотел слышать мое “нет”. И плевать хотел на мои сопротивления. Уверена, даже мои мольбы о пощаде бы его не остановили. А вероятность, что кто-то заглянулы бы в этот проулок ночью – ничтожно мала. И если бы я не…

Меня снова начинает мутить. Я зажмуриваюсь и упираюсь лбом в холодный металлический поручень. Дышу глубоко, сжимая пальцы в замок. До десяти считаю.

Все нормально, Аленький.

Все хорошо.

Обошлось.

В этот раз…

До своей комнаты в общежитии я добираюсь, когда время уже перевалило за час ночи. Прохожу в небольшую комнатушку не включая свет. Запираю дверь на все замки и бросаю рюкзак в прихожей. Разуваюсь и устало стекаю у кровати на пол.

В животе урчит. Я подтягиваю ноги к груди, обхватывая их руками. Упираюсь лбом в колени. Я даже не помню сколько часов назад я ела. Кажется это было в обед? Пара крекеров и чай с лимоном…

Я расклеилась.

Я ненавижу себя жалеть. Я ни разу за свои двадцать один год не плакала. Не умею. И никогда не занимаюсь самобичеванием. Я сильная девочка! Но конкретно в этот момент мне хочется выть. В груди больно давит обида. На Царева, на жизнь, на родителей. На то, что какому-то куску дерьма достается все, а кто-то должен молить хотя бы о крошечной капельке везения! Кому-то небо в алмазах, а кому-то пыль в глаза. За кем-то стоит целая армия из папочкиных адвокатов, а кто-то… я. Одна на всем белом свете. Никому не нужная. Сиротка.

Да и похрену!

Я стискиваю зубы. Заставляю себя подняться. Раздеваюсь до белья и забираюсь под одеяло. Сворачиваюсь калачиком на небольшой, но мягкой кровати. Накрываюсь с головой, как когда-то в детстве. Прячусь от всего этого гребанного жестокого мира под тонким синтепоном. Так легче. И не так больно…

Утром я просыпаюсь по будильнику. В отличии от Юты, которая заводит их пять, мне хватает одного. Мой организм привык подчиняться и жить по безумному расписанию поздних засыпаний и ранних подъемов.

Я открываю глаза и долгие мгновение лежу, бесцельно глядя в потолок. Без мыслей. Без эмоций. Просто две минуты на то, чтобы побыть “никем”. А уже потом поднимаюсь и иду в душ. Умываюсь и привожу себя в порядок. Натягиваю джинсы, серый вязаный свитер, и присаживаясь на табуретку на кухне в ожидании, пока закипит старенький электрический чайник.

Да, в моей комнате в общежитии, которая скорее маленькая студия – есть собственная уборная и кухонька со всем необходимым. Двухконфорочная плита, маленький холодильник и даже микроволновка. Пожалуй, это единственный раз, когда мне в жизни реально повезло. Приятный бонус от университета за весьма скромную плату по меркам Москвы. Если бы не все так же сердабольная куратор Элла Робертовна, которая два с половиной года назад почти по родному взяла меня “под свое крыло”, то я даже боюсь, представить в какой дыре пришлось бы жить с моим весьма “ограниченным” бюджетом.

Чайник щелкает, отключаясь.

Я наливаю себе дешевенький растворимый кофе и заглядываю в холодильник. Хотя зачем? Повесившаяся мышь единственное что там имеется из съестного. Как будто кто-то в мое отсутствие положил бы туда свежих продуктов. Бесплатно. Ха-ха. Закрываю дверцу и стягиваю с подоконника пачку с овсяным печеньем. На ходу “завтракая” собираю необходимые тетради в универ, бросаю в зачетку и одеваюсь. Оставляю чашку с недопитым кофе в раковине и выбегаю из общаги ровно в ту минуту, как на телефон падает сообщение от Юты:

“Утра! Я на месте”

Отлично. Мне до универа пять минут. Это я подруге и пишу. Хотя подгоняемая высокой влажностью и зубодробительными “минус двадцать” на столбике термометра – до места я добегаю за три. Еще минута уходит на то, чтобы подняться по узким обледенелым ступенькам высокой лестницы крыльца, не свернув себе шею. И вуаля! Фойе встречает меня приятным телом.

Глава 2

– То есть, это совершенно точно? – неверяще на меня смотрит Юта.

Мы сидим в кафешке, недалеко от института. Здесь мы любим выдохнуть после непростого учебного дня. Да и кофе с выпечкой тут просто объедение.

– Я час как от ректора. И… – пожимаю плечами, опустив голову.

Все прокручиваю в голове разговор с Жоржем и понимаю, что от меня ничего не зависело. Абсолютно. Там приняли решение, будто просто ткнули пальцем в небо.

– Но почему? С бюджета выпнуть нужны веские основания. Неуспеваемость одна из важных причин. Но ты учишься хорошо, не пропускаешь, не болеешь… – Юта в недоумении.

Как и я первые десять минут разговора. А потом я все больше понимаю в ком дело. И чем больше я прокручиваю слова ректора, тем сильнее убеждаюсь в правильности своего мнения. Но кто я такая, чтобы тыкать этим самому Баталову? Вылечу из института со свистом.

– И все же, я не понимаю.

– А я, кажется понимаю, – выдыхаю.

Юта тут же впивается в меня своим темным взглядом.

– И ты молчишь? – сводит аккуратные брови к переносице.

– Я все взвешиваю последние полтора часа и обалдеваю от выходки урода Царева, – выпаливаю зло. – Ну вот больше некому. Да и угрожал он мне.

– А ну-ка, поподробнее.

И я рассказываю Юте все что случилось со мной вчера после работы.

– Вот же ганд… урод, – выдает в сердцах подруга. – Ну и… нет, я конечно догадывалась, что он просто… – девушка не может подобрать слов. – Но чтобы вот до такого докатиться! Я его сейчас найду, – хватается за телефон. – И…

– Ага, герой какой, – выхватываю у нее из рук телефон. – Хватит того, что я слетела с бюджета. Поверь, этой проблемы мне более чем достаточно. Если сейчас еще что-то выплывет, все, я на дне просто. И так уже где то на пути туда. Не надо, – возвращаю ей телефон. – Если не смогу оплатить семестр, то и из общаги попрут. В общем перспективы огонь, – усмехаюсь.

– И… – Юта хмурится, – что ты думаешь делать? – все же убирает свой гаджет.

– Ума не приложу. Честно, я в прострации. Я таких денег никогда не заработаю. А если искать что-то подходящее по оплате, то я тогда и учебу заброшу. Но будем реалистами, такой зарплаты мне не видать, как своих ушей. Это кем нужно работать? Разве что… – качаю головой, откидывая ужасные мысли. – Это какой-то замкнутый круг. Почку продать? – черный юмор набирает обороты.

– Уф-ф-ф, – выдыхает подруга. – Очень неожиданное начало нового дня, знаешь ли, – проводит пятерней по волнистым волосам.

– Да уж. Ну-с, – отодвигаю от себя чашку с недопитым и уже остывшим кофе. В горло не лезет. – Надо выработать алгоритм действий, – откидываюсь на спинку.

– Например? – Юта опирается локтями о столик и чуть ближе становится.

– Искать вакансии… – пожимаю плечами. – Кредит взять, это еще хуже. Там еще и переплата бешеная будет. В общем голова кругом.

– Ладно. Я тоже подумаю что можно сделать. Но твоя кафешка это не выход. Тебе денег то едва хватало на одеться и поесть. А тут… – качает головой. – Все, извини, – она поглядывает на часы, – с отцом договорилась пообедать, а то видимся с ним хорошо, если пару раз в неделю, – усмехается, подхватывая свою шубку. – Не расстраивайся, что-нибудь придумаем, – подходит, целует в щеку и махнув рукой, выходит на улицу.

Я остаюсь за столиком, провожая взглядом подругу. Наблюдаю, как она появляется на улице. Буквально полминуты и к ней подъезжает огромный черный внедорожник с наглухо тонированными стеклами. Девушка открывает дверь и ныряет в салон. Машина резво срывается с места. Подруга уезжает, оставляя меня наедине со своими мыслями и проблемами.

Юта из богатой семьи. Ни в чем не нуждается. Но деньги ее не испортили, как большинство золотой молодежи. Настолько простого и открытого человека я еще не встречала. Мне повезло, что дружим мы не первый год. И этой дружбы Юта не стесняется и не старается запрятать подальше от посторонних глаз. Золотые уже привыкли, что мы вместе на учебе. Разве что я не составляю ей компанию на тусовках. Как бы она не пыталась, а затащить меня куда-то мега-сложно. Один раз правда ей удалось. И это было ужасно!

Мало того, что Юте пришлось одевать меня. Да, гардероб подруги трещит по швам, и фигуры у нас похожи, но мне было ТАК стыдно!

А вдвойне стыдно, когда мы, слегка не в трезвом состоянии среди ночи ввалились к ней домой, потому что она не захотела отпускать меня в общагу в таком виде. Среди ночи в чужой дом, в нетрезвом виде. Страйк!

“- Да не дергайся, – лыбится на расслабоне, – дома никого. Отец в отъезде. Так что дом в нашем полном распоряжении, – твердила.”

В итоге все оказалось с точностью до наоборот. Дома был отец. И он, надо сказать был удивлен, когда включил свет в огромной прихожей, где мы хихикали, пытаясь помочь друг другу снять туфли на высоченных каблуках. Как только ноги не переломали, до сих пор ума не приложу.

Что было дальше я смутно помню. Нет, нас не ругали, не отчитывали, как детей малых. А вот строгий темный взгляд я запомнила. С тех пор я еще пару раз была у подружки в гостях. И как назло, Юрий Владимирович возвращался с работы раньше обычного, что немало удивляло Юту. Но находится в ее доме, когда ее отец рядом – было жутко нервно! То и дело невзначай я ловила на себе пристальный взгляд мужчины. Старалась вообще не выходить из комнаты подруги. Не знаю почему, но от Ютиного отца будто веет опасностью и мужской силой, чтобы это, блин, не значило!

Визуализация

Познакомимся с героями поближе?

Вот так они выглядят нашими глазами...
_____

Юрий Владимирович Таманский

_______

Алевтина Шелковникова

______

Таманская Юта Юрьевна

_____

Станислав Царев

_____

Ну, рассказывайте, совпали наши с вами представления героев? ;)

Глава 3

Я неловко делаю еще один шаг назад. Мужчина проходит в комнату и, по-прежнему удерживая мой взгляд, закрывает за собой дверь. Отрезая нас от шумного коридора – в целом, и от какого-никакого спасения меня – в частности.

Мое сердце грохочет, как барабанный оркестр. По спине проходит неприятный холодок, поднимая волоски на руках дыбом. Я машинально складываю руки на груди, отгораживаясь.

Юрий Владимирович Таманский собственной неотразимой персоной. Наверное, самый красивый мужчина из всех, что я встречала в своей жизни. И ровно настолько же пугающий. Не только вечно хмуро сведенными бровями, пронзительным карими, почти черными, глазами и черными же, как смоль, волосами с легкой сединой на висках. Это бы все ничего! Но небольшой шрам, пересекающий его бровь, и выглядывающие из-под воротника-стойки пальто черные рисунки, плотно забивающие шею, делают образ Ютиного отца слегка… суровым. Если не сказать – криминальным. А мое пребывание с ним наедине в маленькой комнатке – неуютным. Человек из когорты сильных мира сего. И такие не таскаются по студенческим общагам…

Так, какого черта Ютин отец здесь забыл? У меня. Ночью. Может быть, как раз Юту и ищет? Но буквально пару минут назад подруга писала, что она тоже собирается спать. Значит, она дома. Ничего не понимаю. От этого начинаю нервничать.

В горле пересыхает. Непроизвольно облизываю губы. Гость ловит этот жест тяжелым мужским взглядом, и меня тут же бросает в жар, а в теле становится, в прямом смысле, тесно.

– Юрий Владимирович… – сиплю, так как пауза начинает затягиваться. – Здравствуйте. Что вы здесь…

– Здравствуй, Алевтина.

Господи! Мое полное имя в его исполнении звучит еще ужасней, чем обычно! Не просто старомодно, а еще и унизительно. Меня аж передергивает.

– Аля, – поправляю мужчину.

– Прости? – взлетает таманинская бровь.

– Лучше просто Аля. Я… э-э, не люблю свое полное имя. Поэтому Аля, да, – да заткнись ты уже, дура!

Таманский проходит по мне нечитаемым взглядом и оглядывается. Шарит глазами по небольшой комнатке, вмещающей в себя скромный набор мебели в виде стола, стула, кровати и комода. Кивает своим мыслям и снова устремляет свой взгляд на меня:

– Ты здесь одна?

Эм…

– Д-да. Комната на одного студента. А если вы ищите Юту, то…

– Я знаю, где моя дочь. Спасибо.

Да пожалуйста, мистер я-сожру-тебя-взглядом!

– Тогда зачем вы здесь?

– Мы можем поговорить?

– Так мы, вроде, это сейчас и делаем, – выдавливаю из себя улыбку, которую тут же осаждает взглядом Таманский. – Я поняла, – иду на попятную. – Чаю хотите? Мы можем пройти на кухню и там поговорить. Тут просто, – обвожу руками комнату, – кхм… сесть негде.

Ночной гость молча сворачивают в сторону кухни.

Да уж, немногословный мужик…

Я за ним по пятам. Борясь с дурацким ощущением нервозности. Убеждая себя, что у меня нет никаких причин дергаться и переживать.

Уже на кухне Таманский снимает пальто и вешает его на спинку стула. Кое-как умещает свою крупногабаритную фигуру за маленький столик в углу. И смотрится при этом так комично, что мне приходится кусать губы, чтобы не рассмеяться в голос.

Моя клетушка для Юрия явно маловата. Смотрится он в ней, как слон, случайно забредший в посудную лавку! И нет, Ютин папа не толстый. У него даже пивного животика нет, коим обзаводится большинство мужиков нашей страны к сорока годам. Я точно знаю. Как-то в один из визитов в гости к подруге случайно увидела Таманского без рубашки. Двери перепутала. И… все, что вам надо знать: его торс еще долго преследовал меня в непристойных мыслях. Ни жиринки. Только точеный рельеф.

Неприлично долго провозившись с чайником, с горем пополам я наливаю две кружки черного чая. Несу и ставлю их на стол перед внимательно наблюдающим за мной гостем. Приказываю рукам не трястись, как у припадочной. А то еще решит, что я растяпа какая-то!

Плюхаюсь на табурет напротив мужчины и обхватываю ладонями свою кружку. Грею холодные пальцы. Считаю до пяти. Набравшись смелости, поднимаю взгляд, спрашивая:

– Так о чем вы хотели поговорить? – и понимаю, что Таманский к своей кружке даже не притронулся. Как сидел, сцепив перед собой длинные пальцы в замок, так и сидит. Продолжает гипнотизировать меня своими черными глазами. В какой-то момент мне кажется, что он уже и не ответит на мой вопрос. Я открываю рот, чтобы задать новый. Но тут же его захлопываю, когда слышу:

– Юта сказала, что у тебя проблемы, Алевтина. Поправь меня, если не прав, но тебя перевели с бюджета на коммерческое обучение. Верно?

Святое дерьмо. Ну какого хера, Юта?! Это так ты «подумала, что можно сделать»? Рассказала отцу? Может, еще и денег у него в долг попросила? Или еще хуже – не в долг, а просто так! Капец. Хотя чему я удивляюсь? Золотая молодежь по-другому свои проблемы не решает. Исключительно походом к маме/папе «на поклон». При всей моей любви к подруге! Вдвойне дерьмо.

– Ерунда, – стискиваю я зубы, ковыряя ногтем скол на краешке старой кружки. – Я все решу. Прошу прощения, что Юта отвлекла вас на такую мелочь. Ей правда не стоило вам рассказывать, – чеканю, сгорая со стыда, вперив взгляд в выцветшую скатерть с маками.

Глава 3.1

Я замираю. Не дышу. Не моргаю. Смотрю на отца подруги огромными, наверняка испуганными глазами, дрожа всем телом от… ужаса? Да, черт тебя дери! От ужаса. Он что, правда сказал, что хочет меня купить? Вот такой значит он видит меня? Пропащей, легкодоступной, на все согласной ради денег беспринципной шлюхой?

Что ж, зато теперь понятно, какого лешего Царев начал распускать со мной руки. Для него я тоже тело, которое можно поиметь за бабки, выходит? Потрясающе!

Я морщусь:

– Вы… вы предлагаете мне стать вашей… проституткой? – едва выталкиваю из себя последнее слово, борясь с подкатывающей тошнотой.

– Содержанкой. Это немного другое.

– Игра слов. Сути это не меняет. И той, и другой платят за секс. Вы хотите, чтобы я… мы с вами…

– Я хочу тебя, – «помогает» мне с формулировкой Таманский, – себе в содержанки.

– Вы сошли с ума! – подскакиваю на ноги, лихорадочно меряя шагами кухню. – Я вам в дочери гожусь. Хуже! Я дружу и учусь с вашей дочерью. Я… так, давайте я сделаю вид, что вы просто этого не говорили, Юрий Владимирович. Вы просто допьете чай. Или не допьете. И поедете домой, и мы оба забудем, что этот разговор вообще имел место быть, – выпаливаю, как на духу.

– О разговоре-то мы забыть можем, но твоих финансовых проблем это не решит, Алевтина. А я решу. Поэтому сядь на место, успокойся и послушай, что я тебе предлагаю, – звучит как приказ. Который я беру и выполняю.

Сажусь обратно на табурет, обнимая себя за плечи. Все еще не веря, что мы действительно обсуждаем с Таманским наш потенциальный секс!

Однако неожиданно становится стыдно за свою истерику. С этим мужиком меня просто швыряет туда-обратно на эмоциональных качелях.

– Успокоилась?

Киваю.

– Тогда слушай. Что касаемо твоего и моего возраста – нам семью не строить и детей не рожать. Я не урод. Ты девочка симпатичная. А моя дочь о наших отношениях не узнает. Это раз. Два. Таких денег, что тебе потребуются, чтобы закрыть хотя бы один учебный год, девочке из глубинки, без диплома и связей честным и чистым путем быстро не заработать. Я предлагаю тебе не самый плохой вариант. Предупреждая твои вопросы: я не извращенец, Аля. Ничего сверх… странного или нетипичного от тебя не потребую.

– Но зачем вам это? И почему я?

– Зачем мне содержанка? Все просто: у меня нет времени, чтобы строить отношения. Мне нужен просто регулярный секс. Без ухаживаний, ухищрений и заморочек. Почему ты? Еще проще. Тебе позарез нужны деньги, а ты мне симпатична, как женщина. Я предлагаю тебе выгодный взаимообмен. Только всего.

Только и всего? Господи! Мужчина в два раза старше меня предлагает мне раздвигать перед ним ноги за деньги. И это «просто»? Да это ни хера не «просто», мать твою! Это же полный доступ к телу. Лечь с Таманским в постель – значит позволить ему стать ко мне ближе, чем любой другой мужчина ранее. Позволить ему обнимать меня. Трогать. Целовать. И… и тыкать в меня этой его, наверняка, огромный штукой! При том, что я еще никому и никогда этого не позволяла…

Просто, блин!

Как в их мире все “просто”!

– Относись к этому, как к работе в сфере услуг, – дает «прекрасный» совет Ютин отец. – С тебя пару часов твоего внимания, с меня щедрый гонорар. Пока что договоримся на год, Алевтина. Ты будешь полностью на моем содержании и обеспечении. Одежда, продукты, украшения, салоны и развлечения. Словом, все, что тебе заблагорассудится. Помимо этого, ежемесячно я буду перечислять тебе на счет вот такую сумму, – жестом ловкого фокусника достает из внутреннего кармана пиджака бумажку Таманский. Кладет передо мной на стол и двигает цифрами вверх. – Назовем это “стимулирующей выплатой”.

Глава 3.2

У меня глаза лезут на лоб. Где скрытая камера? Куда смеяться? Это не может быть взаправду и всерьез! Сумма, указанная на бумажке – стоимость годового обучения в универе. А он предлагает мне столько ежемесячно?

Нет. Это какой-то абсурд. Фарс. Или просто ловушка! Заманит меня в свои сети, заберет паспорт и продаст в сексуальное рабство. Сколько было таких страшных историй.

– Вы шутите, да? Это безумные деньги!

– И я предлагаю их тебе. У меня есть единственное условие: никаких твоих отношений на стороне. Я чистоплотен и хочу быть уверен в своей партнерше.

Никаких моих отношений на стороне?

– А вам, значит, можно? – зачем я вообще это спрашиваю! Я ведь не собираюсь принять его предложение! Не собираюсь же. Это бред! Я не смогу!

– Что можно?

– Спать с другими женщинами.

– Теоретически. Я не намерен себя ограничивать. Практически же – все будет зависеть от того, потянешь ли ты мои запросы и аппетиты, малыш.

– Вы же сказали, никакого… – сглатываю вязкую слюну, – никакого извращения…

– Когда я говорю – регулярный секс, А-ля, это значит регулярный. Каждый день. Возможно, исключая выходные. Если ты потянешь такие мои частые визиты, то вполне возможно, что секс на стороне я могу и исключить.

– Вы так буднично об этом говорите, будто мы обсуждаем прогноз погоды!

– К моим годам и с моим положением секс действительно становится предсказуемым и будничным, сродни прогнозу погоды, малыш.

Я качаю головой. Отвожу взгляд и зажмуриваюсь. Голова взрывается от мыслей. А сердце от ужаса. Мне только что сделали вопиюще непристойное предложение. Ужасное по своему содержанию. Я должна была сразу вылить кипяток Таманскому на голову и послать на хутор. Но я все еще этого не сделала. Почему?

– И как… – спрашиваю тихо, – как вы себе это представляете? У вас бизнес. У меня учеба. Вы будете приезжать ко мне в общежитие и… – поджимаю губы, – пользовать меня, а потом уезжать? Или таскать по отелям и гостиницам, снимая номера?

Таманский молча поднимается на ноги. Грациозно накидывает пальто. И только потом говорит властно и жестко, разгоняя пульсирующие волны по моему телу:

– Мне не восемнадцать, чтобы пользовать девочек в общаге, Аля. И не тридцать, чтобы таскаться по гостиницам. Вопрос «как», мы обязательно уладим. Было бы желание. А сейчас сделаем так…

Юрий тянется и переворачивает бумажку, на которой была написана сумма «стимулирующей ежемесячной выплаты», как он ее назвал. На обороте адрес. Я знаю эту улицу и дом. Элитное ЖК, открытое буквально в прошлом году.

Я запускаю ладони между колен и с силой сжимаю, когда Таманский наклоняется и опаляя горячим дыханием мой висок, шепчет:

– Сегодня ты подумай. Хватит ли у тебя духу принять мое предложение, малыш. А завтра я буду ждать тебя по этому адресу в девять часов вечера. Если же ты не придешь, что ж, я пойму.

Таманский проходит костяшкой пальца по моей пылающей от смущения щеке. Задерживается всего на короткое мгновение. И тут же отдергивает руку.

– Спокойной ночи, Алевтина. Провожать не нужно, – говорит ровным тоном, будто бы и не было между нами никакого пространного разговора мгновения назад. Уходит. Оставляя меня раскрасневшуюся, запыхавшуюся, пребывающую в полнейшем раздрае…

Глава 4

Дверь за Таманским закрывается. Я слышу ее хлопок. Пялюсь в стену. Шок-контент. Мне сейчас сделали жуткое предложение. Страшное. Непристойное. Да еще кто? Отец лучшей подруги! Это какой-то сюр. Что-то за гранью реальности. Это не серьезно ведь? Он сейчас зайдет и скажет, это была шутка? Правда?

Отмираю. Возвращаюсь в комнату и обескураженно опускаюсь на край кровати, положив руки на колени, как примерная девочка.

– Бред… – бормочу себе под нос.

В воздухе до сих пор витает запах дорогого парфюма Юрия Владимировича. Никогда бы не могла предположить такого поворота событий. Да и как…

Вскакиваю со стула, прохожусь по комнате, обхватив себя за плечи, будто замерзла.

Нет! Не быть этому. Никогда!

За кого он меня принимает? Или такие, как он, считают, что могут делать все, что заблагорассудится? Что деньги – ключ к любым дверям? Или ему женщин не хватает? Кто он и кто я? Мы не просто на разных социальных ступенях, мы вообще на разных, черт бы его побрал, социальных лестницах!

Я снова прохожусь по комнате, не зная, куда себя деть. Кусая губы и нервно заламывая пальцы, как последняя истеричка. Спокойно, Аленький! Ничего же не произошло. Совершенно! Ну да, мужчина слегка “попутал” берега. Бывает. Я просто сделаю вид, что этого разговора никогда не было. И предложения тоже. А деньги… ну, я что-нибудь придумаю. Обязательно.

Выключаю свет и забираюсь в постель, кутаясь в одеяло. Сворачиваюсь клубочком. Закрываю глаза. Приказываю себе уснуть, но мозг, зараза, подкидывает непристойные, пошлые картинки! Такие, от которых в теле появляется неприятное чувство дискомфорта. Между ног тянет, а спину словно лижут языки обжигающего пламени.

Я сильнее стискиваю бедра.

Господи, да что со мной не так! Еще и этот тихий рокот Таманского на повторе в голове: “Я не извращенец, Аля… Ничего сверх… странного… Тебе позарез нужны деньги, а ты мне симпатична, как женщина… Я предлагаю тебе выгодный взаимообмен…”.

Как итог, я полночи кручусь, а как засыпаю, не помню. Проваливаюсь в забытье. А утро встречаю с трезвоном будильника, напоминающего, что я все еще не сгорела со стыда и мои проблемы все еще не решены. Увы, но пора вставать.

Я еле разлепляю глаза и еще минут десять бездумно пялюсь в потолок. Чувствую себя разбитой. Силы будто покинули…

Собираюсь быстро. На улице все еще метет, хотя весна по календарю началась, но зима не сильно торопится отступать. Кутаюсь в любимый пуховик, натягиваю шапку на голову и, сунув ноги в теплые ботинки, подхватываю сумку и тороплюсь покинуть общагу.

В холле универа встречаемся с Ютой. Увидеть подругу и не ляпнуть лишнего оказалось не просто. В голове ясно звучит голос ее отца, что она ничего не должна знать. Понятное дело, что я не соглашусь на его предложение, но вот так и свербит ей сказать, до чего додумался ее папа, и как порой боком выходит ее “помощь”.

– У тебя все хорошо? – в глаза заглядывает девушка.

– Ну, – пожимаю плечами, – не считая проблемы с оплатой учебы, все шикарно.

– Это да, засада жуткая. Я вчера отцу рассказала. В общем, думаю, он не откажется, если я попрошу для тебя денег.

– Ага, только попробуй, – рычу, ну вот же зараза… – Я никогда не возьму в долг таких денег! Исключено. Все, прошу тебя, не лезь в это.

– Я всего лишь хочу помочь! – фыркает Юта.

– Знаю, – сдуваюсь. – Но не надо.

Что я еще могу сказать?

Между парами я сижу в интернете. Просматриваю вакансии соискателей в поисках хоть чего-нибудь стоящего с нормальной оплатой, чтобы успеть накопить приличную сумму к началу нового года. К концу второй перемены понимаю, что Таманский был прав. Быстро заработать большую сумму денег чистым и честным путем почти нереально.

Но ведь должно же быть хоть что-то!

На одном из перерывов мы с Ютой решаем сходить в столовую.

– Шелковникова, – окликает женский голос.

Мы с Ютой останавливаемся, обернувшись. Секретутка ректора своей неотразимой персоной чешет к нам на своей пятнадцатисантиметровой шпильке.

– Ты, Таманская, можешь идти, – гаркает Марина.

– Иди, я тебя найду, – киваю подруге.

– А ты, – хмыкает, – держи, – открывает папку, что держит в руке, и достает бумажку.

– Что это? – спрашиваю, хотя уже начинаю понимать.

– Квитанция за это полугодие.

– Но подождите… – бледнею, – я думала, этот год у меня попал под бюджет...

Женщина улыбается, не испытывая ни капли сочувствия:

– Первое полугодие – да. Второе – увы. Мне вот интересно, что же ты такого сделала, что потеряла нагретое местечко, Шелковникова?

– Ничего я не делала, – бурчу, внутренне подбираясь. – И учеба у меня идет хорошо.

– Ну конечно, – усмехается снисходительно. – В общем, это не мое дело. Забирай, – сует мне в руки квитанцию. – Если в ближайшую неделю не поступит оплата, то ты рискуешь быть отчисленной, – договаривает и, развернувшись, шагает прочь. Оставляя меня так и стоять растерянно посреди коридора. Потеряно таращиться на цифры в квитанции и гадать, за что мне это все? Почему я? У судьбы что, нет другой “груши для битья”?

Глава 4.1

В столовой нахожу подругу. Юта, завидев меня, машет рукой. Я направляюсь к ней.

– Я взяла тебе кофе и булочки на выбор, – тут же подвигает ближе тарелку.

– Спасибо, – благодарю и обхватываю руками картонный стаканчик. В голове каша.

– Ну, – привлекает к себе внимание подруга.

– Что? – поднимаю на нее взгляд.

– Что эта дамочка от тебя хотела?

Становится неудобно от того, что придется врать. Но и правды сказать я не могу. По крайней мере, пока сама не пойму, что делать дальше.

– Да ничего особенного.

– Точно?

– Совершенно, – вздыхаю и хватаю булку с тарелки, надкусываю – пресная. Хотя, полагаю, в моем состоянии даже горсть соли сейчас будет безвкусной.

– По тебе не скажешь…

– Я сегодня почти не спала. Пыталась принять ситуацию. Знаешь, не очень просто, оказывается.

– Я уверена, отец не откажет тебе в помощи, – продолжает настаивать Юта.

Да-да, и я даже знаю, как…

По коже пробегают мурашки, и становится дурно. Закрываю глаза, чтобы отогнать жуткие мысли. Нет, я не соглашусь! Все что угодно, но не секс за деньги! Видимо, быть мне все же отчисленной.

– Привет, девчонки, – у нашего столика тормозит довольная рожа Царева.

– Ах ты, гад, – вскакивает Юта.

– Тихо-тихо, Таманская, – кривится в усмешке и усаживает девушку на место, – без резких движений. Тебя не выгонят, у тебя папаша крутой.

– И как тебе спится-то? – качает она головой.

– Хорошо, – делается серьезным. – Девок, хоть по три на каждую ночь. Вот только твоя подруга нос воротит. А так проблем бы не было.

Я отворачиваюсь. Смотреть на него противно.

– Смотри свой стручок не сотри, а то и девки на тебя жаловаться начнут, – выдает Юта.

– Завидуй молча, – ржет и оставляет нас в покое.

– Вот урод!

– Обычный мажор, – отмираю. – Зачем ему я понадобилась, ума не приложу.

– Такие просто за счет слабых самоутверждаются. Увы.

– Ладно, после этого куска говна и есть не хочется. Пойдем, перерыв скоро закончится, – поднимаюсь с места, подхватив свою сумку.

День в универе пролетает с пугающей скоростью, быстро приближая момент принятия решения. После занятий мы попрощаемся с Ютой. У нее свои дела, а у меня своя головная боль. Хоть подруга и старается меня понять, но по глазам то ее я вижу, что мне со своими “холодными” проблемами никогда не дотянуться до ее “теплой” жизни.

– Завтра сходим в кино, обещаешь? – спрашивает, оглянувшись.

– У меня завтра смена в кафе. Давай в выходной?

– Окей, – машет мне рукой подруга, шагает к машине, которая ее уже ждет.

Проводив подругу взглядом, я направляюсь в общежитие. По пути, который занимает буквально минут пятнадцать, в голове кручу слова Таманского:

“Я хочу тебя себе в содержанки”.

Мамочка моя родная. Меня в содержанки. Это звучит так унизительно, что плакать хочется. Навзрыд. Я ума не приложу, как это… за деньги. Да даже и не за деньги “как”, пока не представляю. Не физически. Я хоть и девственница, но не дура отсталая. Я знаю, как люди занимаются сексом. Меня скорее пугает, как с душой своей договориться – спать со взрослым мужчиной, который знает, чего хочет. У которого этих женщин уже было целый состав и вагон в придачу. А у меня парней – гордый ноль.

Может, и правда надо было Цареву дать, а? Он бы попользовался и отстал. А я продолжила бы спокойно учебу на бюджете, и…

Нет! Шелковникова, совсем идиотка что ли?! Да лучше… Лучше… Что? Лечь под Таманского? Да, блин! Он хотя бы все озвучил честно и без прикрас. Без подлостей и грязи.

Не замечаю, как за этими размышлениями оказываюсь в своей комнатке. А время все тикает и тикает…

Я мечусь из угла в угол. Знобит.

Я прекрасно понимаю, что согласиться не могу. Это претит моей морали. И так же понимаю, что за неделю нигде не найду такую огромную сумму. Мне ведь даже кредит не дадут в банке с той зарплатой, которую получаю в кафе! Мне светит один путь – вон из института, вон из общаги. Стоит смириться и принять ситуацию? Попрощаться с мечтой. Не быть мне дипломированным художником. Просто работать? Снимать комнату. И пытаться сводить концы с концами. Или вернуться обратно в ту глушь, из которой мне с трудом, но удалось вырваться? Там тоже комната в общаге. Но в отличие от этого места, где кругом студенты, там одни алкаши…

Чем ближе вечер, тем страшнее становится. Только сейчас начинаю понимать, что еще в институте уже мысленно приняла и смирилась с предложением Таманского. В тот самый момент, когда мне в руки вручили платежку, я мысленно сказала отцу Юты “да”.

Но…

Я не хочу скатываться на дно. Секс ради достижения цели? Кем я буду после этого? Проституткой? А какие еще варианты? Либо я становлюсь сейчас содержанкой Таманского, заканчиваю учебу и дальше иду к своей мечте. Либо чемодан, вокзал и высокая вероятность в нашем задрюпинске скатиться на реальное дно и стать реальной шлюхой. Только сомневаюсь, что там вообще что-то будут платить.

Глава 4.2

На общественном транспорте добираюсь до указанного Таманским адреса. Выхожу на нужной остановке. Замираю. Вид, надо сказать, завораживающий. Огромные сверкающие высотки с просторной закрытой территорией. Думаю о том, что с верхних этажей наверняка весь город, как на ладони, и тут же вспоминаю, что квартира, в которой Юрий Владимирович меня ждет, находится на тридцатом этаже…

Бросаю взгляд на часы в телефоне. Девять. Срываюсь с места, боясь, что ждать меня никто не будет. Нахожу нужный подъезд и, заскочив в двери, когда кто-то выходил, интуитивно нахожу лифты. Забежав в один, нажимаю на нужный этаж.

Пока металлическая коробка поднимает меня, я чуть не плачу. Так себя жалко. Но и ненавижу сейчас себя за слабость. Цареву не сдалась, а тут пришлось…

Ну и кто я после этого?

Лифт звуком оповещает о прибытии. Я выхожу на этаж и нахожу нужную дверь. По сторонам нет времени глазеть, поэтому подхожу к квартире и нажимаю на кнопку дверного звонка. Без промедления и колебаний.

Слышу, как звонко прокатывается звук за металлической дверью. Замираю, застываю. Просто леденею от накатывающего страха и ужаса.

Что я творю?

Считаю до трех и, если он не откроет, убегаю.

Раз…

Два…

Дверь распахивается.

– А-ля, – встречает меня мужчина, фокусируя свой внимательный взгляд на моем бледном лице. – Уже думал, не придешь, – отступает, пропуская меня в квартиру.

– И-извините, – заикаясь, блею, – общественный транспорт не быстрый, – прохожу. – Пробки.

Дверь за мной тут же закрывается. С оглушающим щелчком.

Вот и все. Путь к отступлению закрыт.

– Я рад, что ты согласилась на мое предложение, – раздается голос Таманского у самого уха. Мое сердце подпрыгивает к горлу, а колени готовы подогнуться. Мужские ладони ложатся на мои плечи. Кажется, я сейчас хлопнусь в обморок. Дышать становится трудно.

– Я помогу тебе… – чуть охрипшим голосом, – раздеться.

Пуховик мягко, с легким шуршанием ткани, соскальзывает с моих плеч. Это действует на меня как резкий удар током. Я выпаливаю дрожащим голосом:

– Только у м-меня есть одно условие.

– Условие? – ровно переспрашивает мужчина, судя по всему ни капли не удивившись. – Чего-то такого я и ожидал. Выкладывай.

Вперив взгляд в одну точку прямо перед собой, говорю:

– Оплата за месяц вперед.

За спиной слышится мужской хмык.

Я поджимаю губы.

Если он мне не даст аванс, я уйду. Деньги мне нужны сейчас. Думаю, я вправе потребовать предоплату…

Таманский молчит. Каждая секунда ударом сердца отдается в ушах. Стою и жду ответа, пока Юрий Владимирович просто не… уходит.

Я слышу шаги.

Стойте. Куда?

Оглядываюсь, провожая его спину взглядом. И? Что дальше? Что мне делать? Это значит «нет»? Или как? Мне… мне следует тоже уйти? Или пойти за ним? Что… происходит?

Решить, как поступить дальше, я попросту не успеваю. Таманский возвращается. Под моим испуганно-пытливым взглядом подходит к журнальному столику и демонстративно выкладывает на него пару пачек крупных купюр. Говорит с низкой хрипотцой:

– Здесь вся сумма. Можешь пересчитать.

Таращусь на деньги глазами навылупку. Пересчитать? Смысла не вижу, и так видно, что мужчина не лукавит. Денег там более чем достаточно, чтобы заплатить за этот семестр.

– Еще условия есть, А-ля? – спрашивает Таманский, закладывая руки в карманы брюк. Смотрит в упор из-под хмурых бровей своим внимательным, пугающим тяжестью взглядом.

Я обнимаю руками за плечи. И тут же себя ругаю. Давай же, Аля. Решайся. Либо пан, либо пропал…

Выдыхаю:

– Нет. Это все.

– Замечательно. Налево, прямо по коридору. В самом конце дверь. Прими душ и приведи себя в порядок. Все необходимое найдешь на месте. У тебя десять минут до моего прихода.

Я вздрагиваю, как от пощечины. Страх молнией прокатывается от макушки, вдоль по позвоночнику и мягко ударяет по коленям. Они слабеют. Сердце заходится от волнения, подлетая к горлу. С моих губ слетает сиплый удивленный шепот:

– Вы… мы… с-сделаем это с-сейчас?

– А ты на что надеялась, когда сюда шла, малышка? – делает шаг ко мне Таманский, сверкая темным взглядом. – Что я, как благородный рыцарь, дам тебе деньги и отпущу морально настраиваться? – подходит вплотную и проводит костяшкой согнутого указательного пальца по моим губам. – Увы. Благородством я не страдаю. Я тебе заплатил, Аля. Теперь твоя очередь исполнять условия нашего договора.