Я тебя никогда...

Глава 1. Ольгерд

— Подойдет! — сказала высокая, закутанная, кажется, во что-то вроде одеяла, но очень решительная женщина — по крайней мере, голос был вроде бы женским, хоть и хрипловатым, будто сорванным когда-то. — Издалека?

— Судя по одежде, да… Крепкая, но бедная. И точно не в наших краях пошита.

— Подойдет.

Толком разглядеть говорившую не получалось из-за темноты вокруг и из-за того, что единственный зажженный факел сунули Ольгерду почти в лицо, освещая его. Но обоняние обмануть не могло. Он повел носом и тихо зарычал: молодая течная волчица-оборотень! Течная и сексуально завлекательная до полной потери контроля над инстинктами. Ольгерд рванулся, выворачиваясь из рук тех двоих, что удерживали его. Они навалились, повисли на плечах, будто охотничьи собаки на крупном звере, затянули петлю на шее.

— Уймись, не то хуже будет! — рявкнул немолодой человек, с самого начала командовавший поимкой Ольгерда, а после вновь обратился к волчице: — Придется его привязать, госпожа. Здоровый, зараза…

— Ульрих тоже большой и сильный волк… был, — с запинкой, заставившей Ольгерда притормозить и сильно призадуматься, произнесла та. — Что ж, Сай, привязывай, я… я справлюсь.

— Вы уж постарайтесь, госпожа, — проворчал в ответ этот самый Сай, чтоб его приподняло да прихлопнуло, а после Ольгерда куда-то поволокли.

Он искренне полагал, что в пыточную или куда-то вроде того, но оказалось, что в спальню. Там его и привязали к неширокой, но крепкой кровати за руки и за ноги. Точнее, не так. Сначала все же срезали одежду — просто взяли и раскромсали острым ножом! Тут Ольгерд, пользуясь моментом, перекинулся, но ничего это ему не дало, хоть похитители и не были перевертышами. Опыт, выставленный против грубой силы и острых клыков, победил. Дело в том, что кожаную петлю, закрепленную на крепкой палке, никто с него снимать и не подумал, а потому Ольгерд, накинувший шкуру волка, просто покрутился, поклацал впустую зубами, попрыгал и повыл, не имея возможности дотянуться до своих похитителей, а затем покорно перекинулся обратно — как они и требовали.

После того, как это все-таки произошло, его торопливо помыли, несказанно этим удивив, а уже потом, вынуждая к послушанию все той же сильно затянутой на шее кожаной петлей, растянули звездой — сначала привязали руки, а после и ноги победили, как Ольгерд ни брыкался. Ну и в завершение закрепили еще и за ошейник — чтобы даже в волчьем обличии, решив обернуться, пленник никому, кроме себя, вреда нанести не смог.

— Будь послушным щеночком, не то обрадую тебя так, что век помнить будешь, — склонившись, злобно прорычал Сай.

Ольгерд глянул этому человеку в лицо и как-то сразу поверил. Рожа была та еще: со шрамом через левую щеку, с вытекшим из-за этого ранения глазом, с носом, свороченным в сторону. Но все же главное было во взгляде: а там, в мрачно-серых глубинах единственного ока стыло нечто такое, что никому ничего хорошего не сулило.

— Обидишь госпожу, убью. Усек? — сунулся ближе другой — такой же немолодой, судя по запаху, полукровка, а не чистокровный человек или оборотень, но, несмотря на это, по-волчьи хищный и с лицом, острым, как секира.

Ольгерд отвечать не стал, а лишь плюнул в сторону говорившего. Не попал, но удовлетворение получил. Ему в ответ, понятно, тут же сунули в морду, а после ухватили за волосы, чтобы не крутился и плотно завязали глаза. Лишенный зрения, он теперь мог только принюхиваться и прислушиваться. Похитители еще немного потоптались, что-то делая, а потом ушли и плотно прикрыли за собой дверь — тяжелую, судя по звуку, и хорошо пригнанную, потому что сразу после наступила глухая тишина, пропахшая сыростью… Все-таки подвал? Мда…

Все это безумие началось с глупости. Собственно, все проблемы и беды в жизни Ольгерда Сизое Перо обычно начинались именно так. По этому поводу давно пора было сделать хоть какие-то выводы, но… Но не зря отец нарек сына, рожденного от чистокровной волчицы-оборотня, не традиционно: Клыком или Когтем, — а Пером. Так и носило его по ветру в вечном полете от одного к другому верхом на верном кьирте!

— Пару себе выберешь, мальчик мой, тогда остепенишься, землю под ногами почувствуешь, опору найдешь, — предсказывала мама и поглядывала на своего супруга со значением.

А тот лишь усмехался в густые усы и, подмигивая, говорил:

— А пока не подрезай себе крылья!

— Ты так говоришь, будто женщины только на то и способны, чтобы вас, мужчин, в полет не пускать, повисая у вас на шеях, — тут же начинала возмущаться мама.

То, что произойдет после, Ольгерд знал прекрасно: родители бурно поссорятся, а после столь же бурно помирятся. За закрытыми дверями, в общей постели. Так было всегда, и Ольгерд, глядя на маму и отца и думая о будущем супружестве, мечтал найти себе такую же жену: волчицу, полукровку или даже человеческую женщину, но ту, с кем он смог бы идти по жизни так же — в любви, взаимном уважении и общей страсти. Женщину с характером, который она могла бы противопоставить норову такого парня, как Ольгерд — сильную, волевую. И способную постоять за свое: за своих детей и за свою землю… Эх… Только что-то пока таких вот идеальных не встречалось. Все были как-то, что ли, мягковаты, не из тех, кто мог бы Ольгерду уши надрать и в разум вернуть, случись ему задурить или загулять глупо и безрассудно, как иногда случалось…

Радовало, что до того момента, когда женитьба станет необходимой, было еще далеко. Пока же все время Ольгерда съедали дела воинственного горного клана, в котором он и появился на свет. А именно: войны, войны и снова войны. Они лишь недавно сменились временным затишьем — клан вступил в переговоры с долинными соседями. С этими самыми переговорами и была связана нынешняя поездка.

Ольгерду было поручено разнюхать и разведать кое-какие детали и нюансы, которые могли помочь ловчее прижать долинных жителей. И он даже неплохо с этим справился. Точнее, справлялся, пока не случилось то, что случилось — мешок на голову, крепкий удар по темечку, который не вырубил, но как-то расфокусировал, чьи-то руки на поясе, расстегнувшие ремень с висевшими на нем ножнами, и в завершение крепкие веревки, захлестнувшие руки, ноги и, главное, шею.

Глава 2. Анна

— Они не верят, что вы носите ребенка, зачатого от вашего супруга, госпожа. И они сделают все, чтобы все-таки отнять у вас родовые земли.

— Разве могло быть иначе? — Анна устало потерла переносицу, а после вновь подняла глаза на верного Сая и его лучшего друга и компаньона во всех начинаниях Трюггви, без которых точно давно бы пропала. Наложила на себя руки или свихнулась — накинула бы волчью шкуру и убежала в лес к волкам-прародителям выть на луну и спать под кустом.

Эти двое — чистокровный человек, отцовский воевода Сай Галквист и полукровка Трюггве Облачный День, — сколько Анна их знала, всегда стояли плечом к плечу и были, что называется, «не разлей вода». Поговаривали, что даже если женщину себе заводили, то делили одну на двоих. А ведь Анна помнила рассказ отца, о том, как Трюггве появился в фольварке: Сай подобрал его в предгорьях. Он лежал, придавленный тушей своего убитого чьей-то стрелой крылатого коня – кьирта, как их называли сами горцы. Сай вызволил потерявшего сознание, изрядно обмороженного врага, приволок домой и начал выхаживать.

Все говорили, что воевода сошел с ума, пророчили неприятности, рассказывали о горцах всякие страсти, но Сай был человеком упертым. В итоге Трюггви, который поначалу дичился нового окружения, а главное, слишком сильно горевал из-за гибели коня, постепенно принял поворот, который уготовала ему судьба… А приняв, решил домой, в горы, не возвращаться. Так и получилось, что этот крылатый стал верным слугой сначала отцу Анны, а после и ей самой. Ну и сдружился со своим спасителем так, что, где один, там и другой.

Впрочем, любили Анну не только Сай и Трюггви. Очень многие слуги и вольнонаемные работники фольварка относились к ней с теплом и уважением. Хоть она и была женщиной… Не самцом из числа чистокровных волков-оборотней, который унаследовал бы земли клана без вопросов, и даже не мужчиной-полукровкой, который тоже имел на это все шансы. Нет! Женщиной! Существом, которое, по мнению некоторых, годилось лишь на то, чтобы ноги раздвигать да после детей нянчить!

В их семье было по-другому — мама Анны была волчицей с характером. А главное, отец любил свою супругу так, что позволял ей куда больше, чем было принято. В итоге и Анна воспитывалась не как большинство девушек из знатных семей оборотней, которых зачастую даже читать и писать не учили, считая это лишним и даже зазорным. Нет! Она стала такой же опытной и знающей хозяйкой своих земель, как до нее была мама.

Первый брак Анны был удачным. Если не считать того, что молодой веселый волк-оборотень, которого подобрали ей родители, умер слишком рано, так и не подарив супруге ребенка. Мальчика, который мог бы считаться полноправным наследником фольварка. А наследник был ох как нужен, потому что вместе с мужем Анна тогда потеряла сразу всех — и отца, и маму. Жестокая лихорадка, которой переболели тогда многие жители фольварка, унесла сначала, казалось бы, сильнейших — мужчин. Потом не выдержало сердце и у мамы Анны — ее здоровье и так было подорвано болезнью, а тут еще и известие о смерти любимого супруга. Их схоронили в семейном склепе на кладбище у стены храма, а после Анна, сатанея от одной только мыли, что ее отчий дом, ее родовые земли, в которые она вложила столько себя, могут у нее просто отобрать, осталась ждать решения своей судьбы.

Собственно, вариантов было два: князь Рюдедьд, вассалом которого и был отец Анны Ирвин Лингстон и который теперь автоматически стал отцом-по-опеке его оставшейся вдовой бездетной дочери, мог просто забрать фольварк Лингстон себе. Ну или найти угодного ему супруга Анне, тем самым наградив этого волка и землей, и титулом, и молодой женой… Что ж, князь выбрал второй вариант, и примерно через месяц Анна уже стояла в храме, принося супружеские клятвы мужчине, которого видела второй раз в жизни.

Этот период она вспоминать не любила. Муж оказался наглой самовлюбленной скотиной и в первую же брачную ночь, по сути, изнасиловал Анну, в процессе еще и ударив, когда та посмела выразить свои не самые светлые впечатления от «акта супружеской любви». Дальше пошло не лучше, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы кто-то, так и оставшийся непойманным, не подстрелил этого говнюка во время охоты! Анна всегда подозревала, что сделали это верные Сай и Трюггви. Точнее так: Трюггве по сговору с Саем. Версия имела под собой все основания. И потому, что оба сделать это точно хотели. И потому, что Трюггви имел славу лучшего во всем фольварке стрелка, а дрот, оборвавший жизнь супруга Анны, прилетел ну очень издалека — так, что и поисковые собаки след не взяли, да и присланные князем егеря ничего не вынюхали.

Следующий супруг, которого Рюдельд подобрал по-прежнему бездетной Анне, был не плох и не хорош. И даже в какой-то степени устраивал ее. Просто потому, что был уже немолод. Да и в хозяйственных делах фольварка ничего не понимал, потому что провоевал всю жизнь с крылатыми, что свили свои каменные замки-гнезда на самых вершинах окружавших княжество гор. За свои воинские заслуги генерал Ульрих Ангальт на исходе жизни и получил от князя подарок: земли и молодую жену — волчицу-чистокровку — в довесок.

Ульрих не был груб с Анной. Напротив, заботлив и нежен. По-отцовски нежен. Вскоре объяснилась и причина столь странного отношения, которое он проявлял даже в те дни, когда у его супруги начиналась течка: старый вояка был совершенно несостоятелен в постели из-за раны, полученной несколько лет назад. Так что в супружеской спальне Анна с ним именно что спала. В прямом смысле этого слова. Но чаще ночами, лежа в кровати, вертелась и с горечью думала о своей женской судьбе. И о будущем, в котором уже сейчас отчетливо маячил новый муж, который вскоре сменит Ульриха — осев на постоянном месте в тепле и спокойствии, этот хоть и старый, но еще сильный мужчина вдруг начал болеть и дряхлеть прямо на глазах, превращаясь в развалину…

Тогда-то в дом к нему и нагрянули родственнички, которые принялись хозяйничать на землях Анны, будто на своих. Понимали, сволочи, что после смерти Ульриха все, скорее всего, отойдет им! Знали, что князь и на этот раз не оставит женщину править фольварком! Решение пришло в голову все тому же умнице Трюггви: пленить заезжего оборотня, цветом волос и глаз, а еще габаритами похожего на Ульриха в молодости, и использовать, будто быка-оплодотворителя. При этом истово надеясь на то, что в итоге Анна понесет, а после родит сына, который разом, в миг, снимет все претензии родственничков Ульриха на фольварк. Да и желание князя Рюдельда в очередной раз подыскивать своей подопечной мужа притупит.

Глава 3. Ольгерд

— Мы ее не нашли, — сообщил Кер.

Гар кивнул, подтверждая:

— Никто ничего не видел, никто ничего не знает, никто ничего не говорит. Нет ни единой ниточки, ни одного следочка…

Ольгерд только отмахнулся. Поиски той женщины, которая посмела похитить его, а после… воспользоваться, стали неактуальны и вообще отошли на второй план. Потому что переговоры с долинниками, все-таки начатые крылатыми, зашли в тупик. По очень простой причине: князь Рюдельд желал скрепить достигнутые соглашения браком между своей дочерью и старшим сыном вождя Дьярви Орлиный Глаз. С учетом того, что речь шла не о ком-то другом, а о нем, об Ольгерде Сизое Перо, думать о чем-то, кроме предложенной насильственной свадьбы, выходило плохо.

Какая-то дичь!

В кланах крылатых браки совершались по любви, а не из политических или меркантильных соображений. Потому что только в браках между истинными или искренне любящими друг в друга оборотнями или людьми рождались красивые, сильные и умные дети. Дети, которые, вырастая, оказывались способны победить и привязать к себе кьирта — небесного коня, гордость и силу крылатых. Собственно, долинники жителей гор и прозвали крылатыми именно из-за того, что те всегда появлялись с неба — верхом на крылатых кьиртах.

Легенды утверждали, что именно эти кони помогли первым волкам, которые ушли из-под власти князей, решили жить свободно. Как удалось тому самому первому оборотню, чье имя сегодня благодаря сказаниями было известно всем в горах и в долине, приручить первого кьирта? Почему конь, наверняка учуявший волка в человечьем обличии, не улетел, а позволил надеть на себя узду? Почему они и сегодня покорялись тем, кто доказывал им свою силу и характер? Один Крылатый знал, но без кьиртов жизнь в горах теперь представить себе было просто невозможно. Ведь в иные замки попасть можно было только по воздуху, но крылатом коне, управиться с которым мог далеко не каждый и не каждая даже из племени крылатых.

И вот теперь Ольгерд должен был взять в жены слабенькую, избалованную, привыкшую к комфорту и безделью девицу мало того что из чужого долинного клана, так еще и не по любви, а ради удовлетворения чьих-то амбиций! Понятно, что он уперся рогом намертво! Но ведь и князь проявил упорство, которое никому не удалось сломить. Итогом многодневных боданий стал такой вариант: Ольгерду будет предложена возможность выбора. Он встретится с княжеской дочерью, познакомится с ней ближе, а кроме того получит возможность проехаться в ее компании по стране, чтобы поглядеть, как живут долинники… Ну и пообщается с другими знатными девицами, которых князь Рюдельд сочтет подходящей парой для столь уважаемого волка-оборотня, как Ольгерд Сизое Перо. Тьфу!

Княжна, как и ожидалось, оказалась холеной, нежной и хрупкой, словно тончайший фарфор. На громогласного, громадного и хищно-светлоглазого Ольгерда она смотрела с плохо скрываемым ужасом, из чего нетрудно было сделать вывод: задуманный отцом брак и ей был поперек всего. Совсем все плохо стало после того, как эта юная дурочка вдруг решила познакомиться с Дальниром — кьиртом Ольгерда — и скормить ему яблочко. В итоге чуть не лишилась руки, потому что летучие кони мирным нравом не отличались и присутствие чужаков не терпели вовсе. Особенно когда чувствовали их страх. Ольгерда рядом в тот момент не оказалось, так что унимать кьирта и успокаивать полуобморочную княжну пришлось Гару. Ох дела!

Как бы то ни было, знакомство состоялось. Несколько дней потенциальные жених и невеста провели в замке князя — в балах и прочих развлечениях, от которых Ольгерд под конец уже разве только на стены не лез, а после отправились в запланированное путешествие по стране.

Сам Рюдельд ехал впереди, в окружении личной охраны. Ольгерд на Дальнире, нетерпение которого, вызванное столь странным неторопливым передвижением по земле, еле удавалось сдерживать, плелся бок о бок с княжной. Было скучно и сонно, зато уже в первом богатом владении, в которое Ольгерда и привезли для знакомства с другой, по мнению князя Рюдельда, подходящей ему девицей, удалось развлечься. Просто потому, что тут сразу, с первого взгляда на потенциальную невесту, стал понятен план правителя долинников.

Представленная Ольгерду дочь владельца этого фольварка — а именно так долинники называли свои усадьбы и поместья — была кривовата, косовата и глуповата настолько, что впору только руками разводить. На ее фоне княжна, понятно, выглядела белым лебедем. Да и, несмотря на страх перед «дикарем» и его зверем, старалась вести себя так, чтобы увлечь, заинтересовать. Ольгерд даже зауважал ее за эту решимость следовать приказам отца до победного, но его отношение к молодой волчице это не изменило. Красивая, воспитанная, нежная и послушная княжна несомненно могла составить кому-то истинное счастье. Вот только этим «кем-то» совершенно точно никогда не стал бы Ольгерд Сизое Перо.

В следующем замке, в который они прибыли днем позже, все стало еще прозрачней: тут высокого гостя поджидала еще одна дева, не блиставшая ни умом, ни силой, ни красотой. Вечерняя беседа показала, что она еще и слишком сильно уверовала в создателя, а потому придерживается религиозных догматов буквально во всем. Ольгерд представил себя в одной постели с ней, и у него аж челюсти свело! Наверняка ведь будет лежать, запрокинув постное от святости лицо к потолку и покорно раздвинув ноги… Да еще и в дурацкой рубахе до пят, в которой спецом прорезано отверстие, через которое мужчина получал возможность совокупиться с женщиной, при этом не марая остальное ее тело самим фактом своего присутствия.

Про рубахи эти Ольгерду рассказывали Гар с Кером — кровные братья, ставшие ему верными телохранителями и спутниками во всех тех опасных приключениях, которые Ольгерд раз за разом затевал. Вот если бы он взял их с собой в тот раз, когда надумал прогуляться по злачным местам, не было бы никакого похищения! Никто бы не посмел сунуться к Ольгерду, когда рядом с ним два его брата! Никто…