Я тебя отберу

01

– Брось, Дина! – щетинится муж, срывая с себя галстук. – Это всего лишь сделка, понимаешь? Ты должна воспринимать это, как бизнес, как работу!

Глеб Тылов нервно расхаживает по белому ковру нашей спальни прямо в уличной обуви. Высокий темноволосый деспот, превративший мою жизнь в безропотное рабство. Ненавидела его привычку ходить непереобутым даже больше чем этот ковёр, подаренный свекровью на вторую годовщину нашей свадьбы. Но ещё больше я ненавидела своего мужа, эту спальню и этот дом... Особенно сейчас, после нового мерзкого условия, которое я должна беспрекословно выполнить.

– С каких пор я стала работать проституткой, Глеб?! – срываюсь на крик, не справляясь с эмоциями.

Он взрывается моментально. Приближается резко, стремительно, словно гепард,  задирает руку и бьёт ладонью мне по щеке. Беззвучно падаю на кровать, хватаясь за саднящую скулу. Слёзы, что я держала в себе, вырываются из глаз против воли.

– Не смей повышать на меня голос! – вздрогнула от его громкого крика. – Может ты забыла кто ты, Дина?! Красивая светская шлюха, которую в своё время мне продал твой папаша! И с тех пор, как я расплатился с кучей долгов его громкого имени, ты не имеешь права закатывать истерики. Поэтому делай так, как я говорю.

С горла срывается полустон. Жмурюсь от обиды и унижения, и упрямо качаю головой в отрицании. Раньше он не позволял никому даже смотреть на меня. Я была чем-то вроде его любимой дорогой игрушки, с которой он пылинки сдувал, не смотря ни на что... И если сейчас он готов положить меня в постель своему партнёру по бизнесу, значит у него действительно серьёзные неприятности.

– У меня проблемы на фирме, Дина, – терпеливо выдыхает Глеб, накрывая лоб ладонью. – Меня могут посадить, понимаешь? Партнёр выдвинул условие. Ни у тебя, ни у меня просто нет выбора. А если из-за твоего упрямства я лишусь всего и сяду... Ты тоже лишишься самого дорогого. Намёк поняла?

Его слова толкают меня в пучину бесконтрольного страха. Глаза расширяются сами собой, кровь отливает от лица. Муж знает мою главную слабость и давит на неё при каждой возможности.

– Ты не можешь угрожать мне сыном... 

– Ты сама меня вынуждаешь, – шипит тот на выдохе.

Я борюсь за жизнь своего ребёнка с момента его зачатия.  Защищаю, как могу с рождения. Борюсь за его благополучие каждый прожитый день. Миша – главное, что есть в моей жизни. Его сияющая улыбка, задорный смех и взгляд, полный искренней любви, – всё это мой нескончаемый источник сил и энергии. Я не могу допустить даже мысли, что нас посмеют намеренно разлучить...

– Глеб...

Готова умолять. Готова выполнить любую его прихоть, лишь бы он передумал... Лишь бы я смогла избежать подобного унижения. Делаю нерешительный шаг в сторону мужа, но он предугадывает мои намерения, отступает, выставив перед собой руки.

– Всего лишь выходные, – жёстко отрезает он. – С пятницы по воскресенье. Два месяца уж как-то можно потерпеть! Остальное время ты будешь проводить дома, вместе со своим выродком, как всегда!

С этими словами Глеб бросает на пол пиджак и уходит в душ. Я смотрю в пустоту невидящим взглядом и медленно припадаю к стенке. На этом всё. Разговор окончен.

По щеке скатывается одинокая слезинка. Господи… Сколько мне ещё предстоит вытерпеть? Я больше не могу. «Нужно бежать» – проносится в голове дикая мысль. Тут же вытесняю мимолётную идею. С Мишей у меня не получится незаметно исчезнуть. А подвергать опасности своего ребёнка я не имею права. Так что же? Сдаться? Снова смириться и терпеть?

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем в дверь начинают стучать. Вздрагиваю от неожиданности и прислушиваюсь к звукам.

– Мамочка, мамочка, ты здесь? – тоненький голосок Мишеньки ласкает уши.

Стираю мокрую дорожку со щеки и спешу открыть. Глеб не в настроении – не хочу, чтобы он сорвался на сыне. Выхожу к моему мальчику и заключаю в объятиях. В момент, когда его тёплая щёчка касается моей, я понимаю, что ради его спокойствия готова на всё.

– Мамочка, ты грустишь?

– Нет, дорогой. Я очень рада тебя видеть.

– Но ты кричала, я слышал.

– Я увидела на подоконнике большого паука и немного испугалась.

– Идем, я поймаю его, – с готовностью предлагает мой маленький защитник.

– Папа уже смахнул его на улицу, – улыбаюсь я, щипая крохотный носик. – Ты уже закончил занятия с Надеждой Сергеевной?

– Да!

– Пойдём играть?

– Да! В пиратов, мамочка!

– А может, сегодня поиграем в летчиков?

– Нет! Пираты! Пираты!

– Значит, беги переодеваться, а я пока нарисую нам новую карту сокровищ!

– Ура!

Миша стремглав мчится по коридору в свою комнату, а я устало облокачиваюсь о дверной косяк. Вдыхаю до головокружения глубоко, до боли в лёгких, а в голове словно набатом бьёт мысль. Пятница уже завтра…

02

– До последнего сомневался, что ты придёшь, – в низком голосе стрелой проносится разочарование, пронзая мою грудь, а твердые пальцы до боли сдавливают предплечья.

Выдыхаю, закрывая глаза. Эта боль – ничто, в сравнении с бездной обжигающего холода, что разрастается во мне. Стоит лишь осознать действительность и признать – моё тело решил купить тот, кто был мне дороже жизни.

Не верю...

– У меня не было выбора, – чётко проговаривая каждое слово, отвечаю я, пытаясь отстраниться.

Но стальная хватка лишь крепнет, наравне с напряжением, что застывает в воздухе и мешает вдохнуть полной грудью. 

– На тебе лица нет, Диана. Что такое? Ждала более интересный экземпляр, чтобы продолжать купаться в золотых побрякушках? – издевательски заметил Даниил, замораживая холодным взглядом.

Благодаря стараниям отца, наше расставание с Даниилом вышло недобрым. Мне страшно даже подумать, через какие испытания ему пришлось пройти. Шесть лет назад я сделала всё, чтобы Дэна оставили в покое. По крайней мере, попыталась. 

Только в его глазах всё выглядит по-другому. Я – предательница, которую, должно быть, он ненавидит. Ведь я оставила его в самую трудную минуту жизни и сбежала во дворец бракосочетания с другим.

– У меня не было выбора... – снова повторяю я, как молитву, а единственное чего желаю, это  испариться из-под сурового взора медовых глаз.

– Какая послушная жена! – Дэн смеётся, отпуская меня. – Какая преданность и покорность! Чёрт...

Он зарывает длинные пальцы в блестящих синевой волосах и разочарованно качает головой. Холод в медовых глазах смешивается с огненной бурей эмоций. Заставляет всё вокруг померкнуть, раствориться из поля зрения.

– Так раздевайся, – ледяной тон, лишающий воли.

Опускаю голову, дышу глубоко и часто. В глазах темнеет, и всё вокруг начинает кружиться. Обнимаю себя руками, пока его взгляд внимательно скользит вдоль моего тела, разгоняя сердце до бешеных скачек, пуская адреналин в кровь. Я обещала себе, что стерплю всё ради сына, но как это сделать? Наверное было бы проще снять с себя одежду, будь передо мной незнакомый мужчина, а не тот кто знает каждый потаённый уголок моего тела. 

Даниил, которого я помню никогда со мной так не поступил. Тогда кто же этот человек, от взгляда которого я дрожу, как осиновый лист не ветру? Станет ли он помогать мне? Вытащит ли из бесконечного кошмара, в котором увязла моя жизнь? Никогда.

– Почему медлишь, Диана? Я жду... – Он не спеша отходит к чёрному кожаному дивану, садится в него и вальяжно откидывается на спинку. – Покажи, на что ты способна ради горячо любимого мужа.

Сглатываю, стараясь перебороть стыд перед своим положением. Сжимаю кулаки и поднимаю взгляд на восседающего на диване мужчину. Даже глядя на меня снизу вверх, он выглядит хозяином положения. Глаза откровенно смеются надо мной. 

Дэн сильно изменился с момента нашей последней встречи. От былой юношеской дерзости не осталось и следа. Неизбалованного деньгами парня поглотил молодой уверенный в себе мужчина с огромным счётом в банке. Всё в его нынешнем образе кричало о достатке. Дорогая одежда: тёмно-серые брюки и белоснежная сорочка, расстёгнутая на несколько пуговиц у воротника. Золотые часы на правой руке притягивают взгляд. Словно мужчина из рекламы роскошной брендовой одежды. Если знание моды меня не подводит, Дэн теперь одевается в Армани. 

– У меня есть к тебе предложение, – сухо говорю я.

– Предложение, – повторяет эхом, а чувственные губы кривит холодная ухмылка. 

– Да, я думаю, мы могли бы договориться.

– Ты что-то путаешь, Диана, договариваюсь я исключительно с твоим мужем. А тебя думать никто не просит. От тебя требуется совершенно другое...

Вспыхиваю от его слов. Непроизвольный взмах руки над его лицом выдаёт мои истинные чувства. Я замираю с глубоким вздохом, вовремя остановившись. Нельзя поддаваться эмоциям. Дэн не двигается. Лишь дуги черных бровей удивлённо взмывают вверх. Глаза презрительно щурятся. Нас окутывает зябкая тишина, от которой по всему телу несутся колючие мурашки. 

– Маленькой гордой птичке подрезали крылышки? 

Их давным-давно переломали в кровь. Изувечили настолько, что даже взмах не сделать, а для надежности посадили в клетку. 

Вздрагиваю, когда Дэн поднимается и в два шага возвышается надо мной. 

– Давай, Диана, – жестко призывает он. – Так тебе будет удобнее добраться до моего лица. 

Не смотрю на него, опуская руку. Вместо удара,  я борюсь с желанием прильнуть к железным мускулам широкой груди, обнять крепко, насколько хватит сил. Уткнуться носом в горячую шею, вдохнуть терпкий мускусный аромат, такой знакомый, родной и любимый. Но в реальности не смею. Взгляд медовых глаз, полный неприязни и холода, жалит смертельным ядом мою душу. Остро и до сумасшествия больно.

– Прошу, – произношу тихо, почти с мольбой. – Я сделаю всё, что ты захочешь... Только помоги моему мужу оказаться в тюрьме.

Светло-карие глаза зажглись неистовым огнём. Сощурились, сжигая во мне крохотную крупицу надежды. Дэн не станет мне помогать. Об этом красноречиво кричит выражение его лица. 

– Ты когда-то просила так же? – его слова холодными льдинками рассыпаются в воздухе. 

– Не понимаю, – шепчу я.

– Шесть лет назад ты тоже пыталась избавиться от меня, посадив за решётку, – не спрашивает, утверждает.

– Нет...

– Молчи, Диана.

От резкого тона сказанных слов, я перестаю дышать. Дэн подходит вплотную, захватывает ладонями моё лицо и тянет на себя. Напряжение, царившее между нами, поглощает, взрываясь обжигающими искрами в воздухе. Хватаю ртом воздух и рефлекторно накрываю ладонями кисти его рук.

– Думаешь, после того, как ты поступила со мной, я стану тебя слушать? – шипит он мне в губы. 

Горячее дыхание ласкает, растекаясь жаркими волнами по позвоночнику ниже, в самые потаённые глубины моего тела. Столько лет прошло, а предательское тело помнит того, кому когда-то покорилось. Вместе с сердцем. Навсегда.

03

Прикосновения нет. Лишь дыхание на оголённом участке кожи вызывает лёгкое покалывание. Я стараюсь быть спокойной, не показывать своего волнения, но вздрагиваю, когда Даниил произносит:

– Поднимемся наверх.

В его голосе звучат едва заметные нотки предвкушения.  Он отступает. Но этого расстояния катастрофически мало – напряжение между нами не исчезает. Наоборот электризуется с большей силой. Я дышу раскалёнными искрами, которыми пропитан воздух вокруг. Спиной чувствую его выжидающий взгляд. Отпускаю волосы, позволяя им снова рассыпаться по плечам и, не глядя на него, иду к лестнице. В полной тишине преодолеваю ступеньку за ступенькой. 

– Налево, первая дверь, – подсказывает Даниил, когда я застываю в тёмном коридоре. 

Света от ночников едва хватает, чтобы рассмотреть бежевые вензеля на темно-коричневых обоях.

– Здесь всегда так темно? – спрашиваю, остановившись там где велено.

На самом деле мне всё равно, я просто пытаюсь занять мысли чем-то, кроме неизбежного. Стараюсь не думать о том, что должно произойти.

– В такое время суток – да. – Он подошёл вплотную, касаясь хромированной ручки и открывая вход в спальню. – Прошу.

Смелость куда-то испарилась, стоило лишь увидеть огромных размеров кровать. Прохожу в темноту комнаты первая и останавливаюсь у комода с овальным стеклом. Осторожно кладу на блестящую поверхность сумочку и замираю. Ноги буквально врастают в мягкий ковролин. Тело каменеет. А Дэн продолжает стоять у двери, лениво прислонившись к дверному косяку. Я вижу его через отражение в зеркале.

Оценивающий взгляд медовых глаз медленно скользит по мне, заставляя нервничать ещё больше. Почему он медлит? Почему не подходит? Стою, и не знаю, куда себя деть. Возможно, он ждёт действий от меня? Считает, что это я должна разыгрывать роль обольстительницы? Под пристальным вниманием снять с себя одежду и завести его? Этого не будет. Раз Даниил решил заставить меня лечь в его постель ради мести, пусть устраивает себе удовольствие самостоятельно. А я не уступлю. Раз уж не имею право защитить своё собственное тело, разум у меня не отнять.

– Тебе говорили, что ты не вправе спать с кем-то кроме меня за весь период соглашения? – голос Даниила звучит низко и приглушенно. – Даже с собственным мужем.

– Да.

Уверенна, тот без проблем найдёт мне замену. Ведь до этого дня так и было. После моего ответа Дэн проходит в спальню. Медленно закрывает дверь, продолжая прожигать взглядом. Двигается беззвучно, словно хищник на охоте. А я тот самый затравленный зверёк, которому отрезали пути к отступлению. Вот он уже совсем близко, давит своей всепоглощающей аурой. Касается пальцами моей щеки.

– Ты всё такая же красивая, – говорит низким хрипловатым голосом.

Я непроизвольно уклоняюсь от касания, и краем глаза вижу, как его брови сходятся в переносице.

– Не стоит растрачиваться на комплименты, я и без того в твоём полном распоряжении, – сухо поясняю.

Медовые глаза вспыхивают тёмным огнём. Твёрдая ладонь ложится мне на талию, в одно движение притягивает к себе. Дыхание спирает. Близко… Мы настолько близко, что я чувствую жар его сильного тела и запах дорогого одеколона.

– Мне нравится твоя последняя фраза, – ухмыляется Дэн, скользнув второй ладонью по моей щеке, и зарывается пальцами в волосах.

Сердце замирает, когда он склоняется над моим лицом, дыханием обжигает кожу, заставляет каждый нерв во мне пульсировать. Дыхание сбивается, начинает дрожать. Я изо всех сил стараюсь переключить мысли в другое русло. Отключиться от происходящего, забыться. Нельзя, нельзя поддаваться его обаянию…

Сколько между нами? Сантиметр? Миллиметр? Всё. Чувствую на своих губах вкус своего прошлого. Сладкий, пьянящий, уносящий в другую реальность. Туда, где было сказочно хорошо... Как не потерять голову и сохранить хладнокровие? Я должна, чтобы сберечь те жалкие клочки гордости, которые ещё уцелели.

Не отвечаю на поцелуй, стараюсь оставаться безучастной. Для него это вызов. Он пользуется моей отстранённостью и безропотностью. Исследует мои губы жадно, горячо, греховно сладко. Скользит ладонью  по спине, впивается пальцами в бёдра и вдавливает в себя, выбивая весь воздух из лёгких. Ощущаю его возбуждение низом живота. Внутри всё сладко стягивается. Нет-нет, не так. Я не хочу чувствовать, принимать его правила игры. Упираюсь руками в мощную грудь. Под ладонями жар его кожи, он чувствуется даже сквозь гладкий материал рубашки, просачивается в меня и рассыпается искрами удовольствия. В этот момент понимаю, что начинаю отвечать. Сначала медленно, неуверенно, едва заметно, затем смелее, ярче и чувственней, полностью повинуясь его губам. 

Боже мой, я схожу с ума, не иначе...

Руки, словно повинуясь невиданной силе, поднимаются выше, сжимают ворот его рубашки, в попытках удержаться в реальности. Горячие настойчивые губы опьяняют. Скользят с моих губ по подбородку, спускаются к шее, заставляя прогибаться, пуская жаркие пульсации там, где оставляют свои сладкие следы.

Мой тихий стон, что срывается вместе с судорожным дыханием, приводит в чувства. Я распахиваю глаза, стараясь вернуть сдержанность и равнодушие. А жадные неумолимые поцелуи становятся ещё неистовей, пальцы тянут застежку платья вниз. Чувствую его прикосновения до обнажённой спины. Господи я горю, моментально становясь влажной. До боли впиваюсь ногтями в ладони, отрезвляя себя. Даниил чувствует перемену, чуть отстраняется и проводит затуманенным взглядом по моему лицу. Мы оба задыхаемся от переизбытка эмоций. Возбуждение плещется в его потемневших глазах, сладкими волнами отдаваясь внизу моего живота.

04

Мне практически не удаётся поспать. Причин для этого хватает. Разгорячённое ласками тело неудовлетворенно полыхает, а глаза непрерывно смотрят на входную дверь. Каждую пройденную минуту я ожидаю, что Дэн передумает и вернётся. Сворачиваюсь клубочком на гладких простынях и закрываю глаза. Невольно вспоминаю его пламенные касания и покрываюсь мурашками. Я слишком хорошо помню наше прошлое. Не просто помню. Я живу ими на протяжении шести лет. В них Дэн совершенно другой. Парень из другого мира: смелый, дерзкий, свободный. Свободный по-настоящему: в поступках, желаниях, мировоззрении. Он всегда излучал силу и уверенность, восхищал своим упорством и никогда не бросал слов на ветер.

Как сейчас помню нашу первую встречу. Первый учебный день после летних каникул на втором курсе института. Дэн ловит меня в коридоре, называет другим именем и целует. Я настолько растеряна, что в первую минуту замираю, позволяя ему уверенно и напористо исследовать мои губы, крепко прижимать к сильному твёрдому телу. Лишь когда рука парня оказывается на моей попке, я вырываюсь и со всего маху припечатываю ему ладонью по щеке.

– Прости, малышка. Обознался, – комментирует он свои действия с нагловатой улыбкой на лице.

Уходит, не оборачиваясь, оставляя меня ошарашенно смотреть ему вслед. Именно тогда Дэн полностью завладел моим вниманием и мыслями. А позже, когда впервые добился ответного поцелуя, он признался, что разыграл ту сцену намеренно.

Открываю глаза, возвращаясь в темноту комнаты и вспоминаю, каким взглядом на меня смотрел Дэн этим вечером. Любимого парня из прошлого поглотил жестокий циник, который решил вернуть меня в свою постель шантажом и угрозами. Только он ошибся с объектом мести. Я никогда его не предавала.

Не знаю, когда сон, наконец, овладевает мной. Просыпаюсь рано от звонка телефона. Глеб. Некоторое время смотрю на фотографию мужа, что светится на экране и борюсь с отвращением. Неужели Даниил уже успел аннулировать сделку между ними?

– Алло, – поднимаю трубку только со второго настойчивого звонка.

Что ему говорить? Что не смогла достойно удовлетворить желания его партнёра по бизнесу?

– Как всё прошло? – деловым тоном тянет муж.

Значит не в курсе. У меня ещё есть шанс поговорить с Даниилом и попробовать ему всё объяснить.

– Иди к чёрту, – шиплю в ответ.

– Что за тон, Диана? – возмущается муж.

– Ты действительно решил спросить меня, насколько удачно я раздвинула ноги по твоей указке? – голос звенит от негодования. – С чего начать? Тебе нужно описать сколько было поз? Продолжительность? Или, может, доложить сколько раз он кончил?

– Немедленно прекрати этот цирк!

– Цирк устроил ты! А я лишь твоя дрессированная собачка, что исполняет трюки на чужой арене!

– Насколько же ты невыносимая стерва! – рявкает Глеб и обрывает связь.

Со стоном отбрасываю телефон и хватаюсь за волосы. Меня начинает тошнить от происходящего. Грудь сдавливают спазмы и я быстро соскакиваю с кровати в поисках ванной комнаты. Залетаю в единственную дверь, что имеется в спальне, не считая входа, и склоняюсь над раковиной. Ополаскиваю лицо холодной водой, пытаясь прийти в себя. 

Как же паршиво и гадко... 

Когда тошнота немного отступает, поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом со своим отражением в зеркале. Бледная, измученная кукла смотрит на меня усталыми светло-серыми глазами, внутри которых лишь боль и пустота. 

Соберись. Ради сына.

Привожу себя в порядок и переодеваюсь. Некоторое время не решаюсь выйти из комнаты, но спустя несколько минут раздумий, всё же спускаюсь на первый этаж. Захожу в пустую гостиную и слышу позади себя хрипловатый низкий голос:

– Доброе утро.

Вздрагиваю и резко разворачиваюсь. Передо мной в опасной близости стоит Даниил. В лёгкой рубашке и светлых джинсах он свеж и бодр. Видимо, в отличии от меня, хорошо выспался. 

– Не ответишь? – выгибает бровь.

– Здравствуй.

– Как спалось? – вопрос сопровождает ехидная улыбочка.

– Отлично, – лгу я.

Дэн улыбается, внимательно осматривая моё лицо. Словно читает с него правду, которую я утаила лживым ответом.

– Идём завтракать, Диана. Через час у нас запланировано мероприятие.

В просторной столовой светло и уютно. Длинный стол, расположенный в центре, укрыт скатертью кремового цвета. Расставлены приборы на двоих персон. Огромное панорамное окно открывает обзор на пышный цветущий сад, простирающийся по огромной территории особняка. Глаз оторвать невозможно.

Даниил выдвигает укутанный в бархатный чехол стул, приглашая занять место. Присаживаюсь, остро ощущая его близость. Нервничаю и практически не могу этого скрыть. Мужские ладони ложатся мне на плечи, пуская по всему телу мягкие покалывания, чуть сжимают их.

– Расслабься, – низкий голос раздаётся прямо над ухом. – Мы всего лишь позавтракаем, Диана.

По спине ползут горячие мурашки. Напрягаюсь ещё сильнее и веду плечом, пытаясь защититься от непрошеного касания.

– Куда мы поедем?

05

– Дай мне руку, Диана. – Открыв дверь автомобиля, Даниил тянется ко мне. – Не забывай, мы счастливая пара.

Помедлив, кладу ладонь на его кисть и выбираюсь из салона. Яркие лучи солнца светят прямо в лицо, вынуждая щуриться. Перед глазами двухэтажный особняк, загороженный забором из светло-серого камня. Раньше Маргарита Вячеславовна обитала в небольшой двухкомнатной квартире вместе с мужем и двумя сыновьями. Теперь скромная коммуналка сменилась на просторный дом с прислугой. Надо же, как круто может поменяться жизнь. Хотя... тебе ли этого не знать, Диана.

– Даниил Геннадьевич! Добрый день! – поёт приветливо домоправительница, как только открывает нам дверь. – Проходите-проходите! – затем склоняется к моему спутнику и говорит чуть тише: – Маргарита Вячеславовна ещё на процедурах, сегодня задерживаются.

На процедурах? Признаюсь, заметно напрягаюсь от этой фразы. Смотрю на Даниила – пояснять мне ситуацию он не собирается. Всё внимание обращено на домработницу. 

– Я пока позову Виталия, он спрашивал сегодня утром, приедете вы или нет.

– Спасибо, – Дэн доброжелательно улыбается, провожая женщину взглядом.

– Что с твоей матерью? – спрашиваю, как только мы остаёмся одни.

– Болеет, – коротко бросает он, не вдаваясь в подробности.

Мне недостаточно этой информации.

– Надеюсь ничего серьёзного?

В карих глазах мелькает раздражение, но он всё-таки отвечает на поставленный вопрос:

– У неё рак поджелудочной железы.

Господи...

– Скорейшего ей выздоровления, – искренне желаю я.

Даниил полностью поворачивается ко мне, глядя как на умалишённую.

– Диана, ты медик, – холодно цедит он. – И тебе прекрасно известно, на какой стадии диагностируют этот вид рака, и каковы шансы на выздоровление.

– Мне жаль. – Опускаю взгляд.

– Это лишнее. – В его низком голосе слышится ирония и едва уловимая боль. – Ты находишься здесь не по моей прихоти. Этого хочет мать. Она довольно долгое время винила себя в нашем расставании, но сказала об этом лишь когда узнала о болезни. Теперь уже поздно вдаваться в подробности тех дней и разуверять её, поэтому просто сыграй свою роль достойно и забудем об этом. Не вздумай пытаться очистить совесть и рассказать ей хоть какие-то подробности о которых она не знает. Пусть моя мать умрёт спокойно, без лишнего груза вины.

– Так трудно поверить, что я взаправду могу проявить сочувствие? – не сдерживаюсь от обиды.

Его взгляд стал острым, как лезвие ножа. Дэн подходит близко, приподнимая мой подбородок, и с небрежной ухмылкой произносит:

– Почему же – можешь. Только кто тебя об этом просит? – Большим пальцем он проводит по моей нижней губе, надавливает в центр и шумно втягивает воздух. – От тебя мне нужно совершенно другое.

– Ты теперь каждый раз будешь напоминать мне о том, какая я бесстыжая шлюшка? – вырываюсь из его рук и отстраняюсь.

В ответ летит очередной ядовитый смешок.

– Дэн! – на первый этаж спускается Виталий, прерывая нашу перепалку.

Старший брат Даниила практически не изменился, разве что поменял причёску – волосы на порядок длиннее.  Высокий, поджарый, с пронзительным взглядом светло-карих, в точности как у брата, глаз. За несколько секунд преодолевает лестницу и подходит к нам.

– Диана, – тянет он, прищурившись. 

Узнает бывшую подружку Даниила, более того, моё присутствие его не удивляет. Он нехотя пожимает брату руку, и практически сразу возвращает зрительный контакт мне. Глазами смотрит так, словно ощупывает эксклюзивный товар на рынке. Спина покрывается мурашками.

– Ты меня искал, – напоминает Дэн прохладно.

Видимо отношения между братьями за прошедшие шесть лет так и не потеплели. Даже гибель отца не сплотила мужчин. Чувствую, как воздух в помещении становится на несколько градусов холоднее от их колючих взглядов. 

– Искал. Я бы хотел поговорить с тобой наедине, если твоя девушка, – выделяет это слово, – не против.

Мурашки на спине становятся колючими. Что Виталию известно о нашей связи с его братом?

– Это касается матери?

– Нет.

– Тогда поговорим позже, – отказывает Даниил и обращается ко мне. – Выйдем на свежий воздух.

Не успеваю даже кивнуть, как меня уже берут под руку и уводят из-под пристального, чересчур наглого взгляда Виталия. 

Мы оказываемся на улице. Дэн ведёт меня по вымощенной дорожке к беседке, и отпускает только когда мы останавливаемся под крышей. Молчит, задумчиво глядя вдоль стриженных кустов. Напряжённая поза выдаёт его раздражение. Если я только что считала, что отношения между братьями не потеплели, то теперь вижу – они едва выносят друг друга. Вопросов не задаю, чтобы не нарваться на очередные грубости. Отворачиваюсь и ухожу в свои мысли. Думаю о сыне. Это самая долгая наша разлука, не считая одной недели два года назад, которую я провела в больнице. Всё остальное время мы были вместе. Я оставляла Мишу с няней только днём. И впервые за долгое время не я готовила своего малыша ко сну. Перед уходом, мне пришлось долго убеждать сына, что в моем отъезде действительно есть большая необходимость, что он неизбежен. Но, тем не менее, оставлять своего ребёнка в доме мужа, мне не хотелось самой.

06

Уводить меня из беседки Маргарита Вячеславовна не торопится. Мы остаёмся в саду на чаепитие. И судя по вопросам, что сыплются без остановки, мать Даниила не в курсе моего брака с Глебом Тыловым. 

Дэн постоянно рядом, оказывает всевозможные знаки внимания. Дарит непривычно тёплый взгляд, держит за руку, при каждой возможности обнимает за талию. Его ухаживания бесконечно волнуют, заставляя сердце биться на запредельной скорости. Я не знаю, в какую игру играет Даниил, но всеми силами стараюсь не поддаваться её влиянию.

Спустя время, к нам присоединяется Виталий. Атмосфера в беседке остаётся по-семейному доброй и уютной, но, не смотря на это, прохладные и колкие взгляды братьев в адрес друг друга слишком сильно бросаются в глаза.

– Давно вы с моим братом вместе, Диана? – спрашивает Виталий, пронизывая меня внимательным взглядом.

Непроизвольно перевожу взгляд на Дэна. Не знаю, что отвечать. Помогать с легендой  мне не спешат, а значит – разрешают импровизировать.

– Не так давно, как нам хотелось бы, – отвечаю размыто, но искренне.

Медовые глаза сужаются. Мы с Дэном продолжаем смотреть друг на друга, не замечая никого вокруг. Только он не верит моим словам...

– Кака-а-а-я любовь, – закатывает глаза нагловатый братец, издавая холодные, как льдинки смешки.

Необъятная, незабываемая, бесконечная... Вот такая у меня любовь...

– Виталя! – укоризненно качает головой Маргарита Вячеславовна и в знак поддержки накрывает мою руку своей. – Пойдём, дорогая. Я сейчас быстро устаю, пора бы прилечь. Заодно и поговорим.

Даниил хмурится, глядя, как мы поднимаемся из-за стола. Подходит к матери и подаёт ей в поддержку руку. Наши взгляды пересекаются – Дэн не горит желанием оставлять меня и мать наедине.

– Я провожу. 

Мы вместе доходим до комнаты Маргариты Вячеславовны. Хотя на комнату это помещение мало чем похоже. Скорее нечто среднее между больничной палатой и уютной спальней. У широкой кровати расположена аппаратура с кучей рычажков и кнопок, возле окна этажерка с лекарствами.

– Спасибо, дорогой, – благодарит сына мать, с явным намерением выпроводить его из комнаты. – Поговори с Виталей, он весь уже извёлся со строительством этой площадки.

– Пока он не предложил мне ни одной годной идеи, которую можно было поддержать. 

Дэн подходит ко мне, притягивая за талию к своему сильному телу и целует прямо в губы. Поцелуй короткий, но я всё равно сбиваюсь с мысли, теряюсь в мимолётном пьянящем ощущении его близости. Чувствую лёгкое прикосновение до моей шеи, в то время как губы уже рядом с ухом, шепчут мне:

– Не болтай лишнего, Диана.

Отстраняется. Его холодный тон остужает, возвращая в жестокую реальность, где я лишь игрушка, которую дёргают за верёвочки. Что ж, не привыкать.

– Увидимся с саду, любимый, – воркую в ответ.

Взгляд Даниила на секунду вспыхивает, уголки губ иронично приподнимаются, затем он разворачивается и выходит из комнаты. 

Маргарита Вячеславовна задумчиво смотрит за закрывшуюся дверь, казалось бы, ничего не замечая. Затем устало ложится на свою кровать и поднимает на меня вымученный взгляд. Сейчас она выглядит совершенно иначе. Словно увядающий от засухи лепесток в миг иссыхает и скручивается, готовясь сорваться вниз.

– В первую очередь, я хочу перед тобой извиниться.

– Ну что вы...

– Диана, прости меня, – твёрдо перебивает она. – Я уже сотню раз пожалела о том, что наговорила тебе в тот вечер. Я сильно испугалась за сына и едва успела похоронить мужа.

Закрываю глаза, с болью вспоминая её отчаянные обвинения и крики.

«Ты! Это всё твоя вина! Да откуда ты только свалилась на нашу голову! Оставь моего сына, слышишь? Если у тебя есть хоть капелька той большой любви, которую так рьяно доказываешь всем, уйти из его жизни!»

– Я всё понимаю.

– Ты и мой сын ведь не вместе?

Вопрос заставляет меня замереть на месте, улыбка спадает с губ.

«Не болтай лишнего, Диана...»

– Вместе, – говорю твёрдо и, надеюсь, убедительно.

Маргарита Вячеславовна склоняет голову и грустно улыбается.

– Как бы я хотела, чтобы это было так, – печально произносит она. – После того, как ты оставила Даниила, он пропал. Словно умер при жизни. Защитил диплом и уехал на север. Намеренно искал работу подальше,  пытался забыть... Я гордилась своим сыном. Ты ведь видишь каких высот он смог достичь. Сейчас у него есть всё, кроме сердца. Потому что его сердце осталось с тобой. 

Тяжело слышать подобные слова от умирающей женщины. Опускаю глаза и не знаю, что на это ответить.

– Если бы вы действительно были вместе, он стал бы прежним. Я не сомневаюсь, что ты вернула бы ему частичку себя, ту что он навсегда потерял после вашей разлуки...

– Маргарита Вячеславовна... – стараюсь найти оправдания, что затмят её проницательность. – Мы не так давно вместе...

– Спасибо, что позволяете мне верить, – улыбается, закрывая глаза. – Но от тебя мне нужно большее. 

07

Прикосновения Виталия по-хозяйски наглые и грубые. Запястья немеют от болезненного крепкого захвата, но я не оставляю попыток вырваться. Его губы нападают на мои с каким-то агрессивным напором, словно это я виновата в его разногласиях с братом. Быть может, он действительно так считает.

– Надоела брыкаться, – рыкнул Виталий, дёрнув мои волосы.

Вскрикнула, выгибая спину и застыла, понимая, что своими действиями я причиняю себе больше вреда, чем пользы. Силой мне его не побороть, так может получится хитростью? В момент, когда он снова впивается в мои губы, я не отталкиваю. Позволяю ему по-хозяйски исследовать мой рот, хоть толком и не отвечаю. Это работает. Озлобленный голодный зверь теряет бдительность, высвобождая мои руки из железных тисков его пальцев. Отвращение захлёстывает с головой. Онемевшими пальцами скольжу по гладкой поверхности стола, пытаясь найти предмет для удара. Сердце громыхает в груди на запредельной скорости, отдаваясь тяжелым гулом в ушах. Я не могу сейчас проиграть. 

Разрываю поцелуй, призывно подставляя шею. Мерзавец ведётся, с рыком скользит по нежной коже, прикусывая её губами, а я тем временем пробегаю глазами по  окружающим нас предметам. 

– Так и знал, что ты тоже хочешь! Ты всегда дразнила меня, сучка! Дразнила и сбегала к брату, – шипел он приглушённо. – И сегодня с меня глаз не спускала. Думал, я не замечаю? 

Настольный светильник мне не поднять одной рукой, по крайней мере незаметно. А больше ничего. Наглые пальцы забираются мне под юбку, намереваясь стащить  трусики. По спине проносится холодная волна страха. В полном отчаянии хватаюсь за торчащие из канцелярского стакана ножницы, разжимаю полотна и со всей силы, на которую только способна, бью в затвердевшее от напряжения плечо.

– Сука! 

Виталий дёргается в сторону с громким воплем. Зажимает кровоточащую рану, шокировано хлопая глазами. Понимаю, что нужно бежать, пока мне не свернули шею, но даже с места пошевелиться не могу. Ужас от осознания произошедшего сковывает мышцы железными оковами, впивается в горло колючей проволокой. Ножницы выпадают из рук. Звук от падения приводит в чувства. Вздрагиваю и срываюсь с места, прямиком к двери. 

– Стоять! – шипит Виталий и подрывается следом.

Осталось лишь пара шагов и я дотянусь до ручки двери, вырвусь в коридор. Меня опережают снаружи. Дверь открывается и в комнату стремительным шагом врывается Даниил.

Медовые глаза метают молнии, пока он оценивает обстановку. Хватает мою руку и притягивает к себе, закрывая от старшего брата. Не сложно догадаться, что именно тут происходило. Я растрёпана, платье скошено и помято, а моё бешеное дыхание смешанное с бесконтрольными всхлипами, кричит о случившемся гораздо громче любых действий.

– Что с рукой? – спрашивает холодно, поворачивая мою ладонь кверху.

Непроизвольно дергаюсь, пытаясь высвободиться. Не позволяет, крепче сжимает пальцы. Рассматривает рваный порез, который, по всей видимости, я нанесла себе во время удара. Даже не почувствовала боли.

– Твоя бешеная шлюшка мне плечо проткнула, – рявкает Виталий.

Глаза Даниила гневно сужаются, когда он поворачивается  к брату, в них плещется звериная ярость.

– Выйди, – приказывает мне. Холодно и безапелляционно.

Он ещё смеет злиться? Его брат пытался трахнуть меня в доме матери, как последнюю шлюху! Бросаю в ответ не менее холодный взгляд и выскакиваю в коридор. Рана на ладони кровоточит, я лишь сейчас начинаю ощущать запоздалую боль. Зажимаю руку и чувствую, как меня начинает колотить. Порез расплывается – слёзы застилают глаза. На меня медленно накатывает истерика. Бегу в конец коридора, сдерживаю всхлипы и запираюсь в уборной.

Подставляю руку под холодную воду и даю волю слезам. Прозрачная струя на миг окрашивается алым цветом и вновь обретает кристальную чистоту. Ладонь неприятно щиплет. Поверить не могу, что я оказалась способна ранить человека.

«Твоя бешеная шлюшка...» – возмущенный гневный возглас Виталия пронёсся в памяти, больно ударяя в грудь.

Почему Даниил сказал? Я смахиваю слёзы со щёк, стараясь справится с эмоциями. Не выходит. Ещё вчера считала, что унизить меня больше, чем я уже унижена просто невозможно. Ошибалась. Если бы не подвернувшиеся под руку ножницы, эта поездка могла обернуться для меня катастрофой.

Дверь уборной тихо щёлкает. Оказывается, я даже не позаботилась её закрыть. Испуганно устремляю взгляд в зеркало над раковиной и немного успокаиваюсь. Меня с головы до ног осматривают обеспокоенные светло-карие глаза Даниила. 

Он неторопливо проходит внутрь, сужая и без того небольшое пространство уборной до размеров спичечного коробка, забирая кислород. Делаю глубокий вздох, невольно привлекая внимание к своей груди. Дэн сжимает челюсти и подходит вплотную. В руках небольшой пластиковый чемоданчик – аптечка. Ставит его на полку. Выключив воду, небрежно срывает с вешалки чистое полотенце и осторожно заворачивает в него мою кисть.

– Ты как? – спрашивает таким тоном, будто бы ему действительно не всё равно.

Замечаю припухлость на костяшках мужских рук и хмурым взглядом осматриваю его полностью. Дэн немного взъерошен. Хоть он и пытается выглядеть спокойно и невозмутимо, частое быстрое дыхание и искрящийся гневом взгляд выдают его. Полагаю сейчас у старшего брата повреждено не только плечо. 

08

Дэн едва заметно сжимает пальцы на моём затылке, но тут же замирает, превратившись в ледяную неприступную статую. Словно мужчина, которого я любила всем сердцем, больше не способен проявлять какие-либо эмоции. А я не могу остановиться, заливаю его рубашку слезами под звуки собственных неконтролируемых всхлипов. Скольжу руками вдоль крепкого торса, обхватываю ладонями  каменную спину и слышу протяжный тихий вздох над своей макушкой.

Минута колебания – и его объятия крепнут, обдают тёплом и одновременно простреливают электрическими разрядами. Всё крепче и волнительней, перенося меня в другую реальность. Туда, где не было всего плохого, что приключилось с нами за эти долгие годы. Туда, где я была просто счастливой влюблённой девчонкой,  рядом с которой был самый лучший парень на свете. Когда-то Дэн обнимал меня так же крепко и одновременно нежно, сжимая в руках, словно я выполнена из хрусталя.

И что с нами стало теперь?

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я полностью успокаиваюсь и замираю в его руках. Оказывается, Дэн уже давно прижимается к моей макушке щекой, а большим пальцем нежно гладит висок. Чуть приподнимаю голову, чтобы увидеть его лицо, и нежность испаряется из волнующих прикосновений.

Задумчивый отрешенный взгляд уступает холодному и неприступному.

– Я обработаю твою руку, – чеканит Даниил, отстраняясь от меня.

Он открывает аптечку, достаёт перекись водорода и ватные диски. Осторожные, даже нежные прикосновения слишком разняться с крапинками льда, мелькающими в его красивых глазах. Дэн поднимает мою руку и касается  пореза смоченным диском. Кожу тут же жжёт и пощипывает. Вся сжимаюсь от неприятных ощущений.

– Потерпи, – уже мягче просит Дэн.

Пытаюсь вернуть себе руку. Не хочу, чтобы этот человек проявлял ко мне заботу. 

– Давай, я сама. – Взволновало сглатываю.

Не обращает внимания, продолжая бережно обрабатывать рану. Сердце сжимается. Что он делает? В какие игры играет? Я здесь, рядом с ним, точно не из-за того, что Дэн хочет вернуть наше прошлое, спасти меня из кошмара настоящего. Будь по-другому, разве он стал бы договариваться о сделке с моим мужем? Я лишь игрушка, с которой он хочет немного развлечься. И отомстить мне за предательство.

– Не нужно, Дэн. – Выдергиваю руку, в голосе звенит отчаяние.

– Почему? Мой брат обидел тебя...

– Твой брат? – Перебиваю, задыхаясь от возмущения. – Ты на себя посмотри для начала!

Он ловит мой ожесточённый взгляд и прищуривается. В глазах мелькает раздражение и тихая ярость.

– Значит я обижаю тебя, Диана? – Холодно спрашивает он. – Я? Не чёртов муженёк, который отправил тебя ко мне из-за своих долгов?

Даниил резко задирает руку, и в какой-то момент мне чудится, что сейчас последует удар. Сжимаюсь рефлекторно, поднимая руки в попытке защититься. Глаза закрываются сами по себе, а с губ слезает испуганное восклицание. Не вижу, но чувствую, как Дэн замирает. Нас окутывает немая тишина. Удара так и не следует. Спустя недолгое время слышу тихий, но отчетливый звон от соприкосновения стекла. Это Дэн поставил флакончик перекиси на стеклянную полку зеркала. Чёрт! Мало того, что ревела  на его плече долгое время, так теперь ещё и выставила себя зашуганной маразматичкой. Слышу шаги до двери и его тихий голос:

– Жду тебя снаружи, Диана, поторопись.

Неторопливый щелчок двери – и я снова одна. Выдыхаю, желая провалиться сквозь землю. Убираю флакончик назад в аптечку и умываюсь. Тело до сих пор вибрирует так, словно Дэн всё ещё в ванной, волнует своим присутствием. Он бы не ударил меня, он – не Глеб. Хотя о том, что из себя представляет человек, который был для меня дороже жизни, я не имею ни малейшего представления. Дэн сильно изменился.

Наспех вытираюсь полотенцем и выхожу в коридор. Даниил стоит у окна, убрав руки в карманы брюк, и задумчивым взглядом смотрит во двор.

– Готова? – спрашивает не оборачиваясь. – Поехали, уже вечереет.

Дэн разворачивается и идёт впереди. Мне не остаётся только подчиниться. Оставаться одной в доме Маргариты Вячеславовны нет никакого желания. По спине пробегает обжигающая волна, а в груди нарастает паника. В голове проносятся слова, сказанные мне в беседке. Сейчас у меня меньше всего получается думать о своих навязанных обязанностях светской шлюшки. Но долго избегать близости с Даниилом меня не получится.

На улице нас уже ждёт водитель. Мужчина услужливо открывает  дверь автомобиля и уточняет:

– В особняк, Даниил Геннадьевич?

Тот коротко кивает в ответ, продолжая думать о своём, и устраивается на мягком кожаном сиденье вслед за мной. Некоторое время в салоне продолжает висеть напряжённая тишина. Дэн хмуро смотрит в окно, плотно поджав губы. Он не обращает на меня никакого внимания, но расслабиться все равно не получается. Я словно чувствую, что его мысли сейчас обо мне. И в подтверждение моей догадки, Дэн всё-таки поворачивается, устремляя на меня тяжёлый взгляд. Небрежным нажатием кнопки закрывает стеклянную перегородку, отделяя нас от водителя, и задаёт вопрос, от которого кровь стынет в жилах:

– Твой муж тебя бьёт, Диана? – голос звучит негромко и спокойно, словно мы разговариваем о погоде.

– Конечно нет, – отвечаю, глядя в окно. – С чего ты взял?

09

Как обухом по голове. Видимо, наш разговор в машине для него ничего не значит. Тогда к чему были эти вопросы?

– Ты не веришь мне. – Обнимаю себя руками, чувствуя как разливается по горлу горький привкус обиды.

– Шесть лет назад одна девушка показала мне, что стоят её слова, – отвечает Даниил холодно. – Ты последняя женщина, которой бы я стал безоговорочно доверять, Диана.

– Раз так, не стоило задавать вопросы! – зло высказываюсь я, сжимая кулаки.

Он не поверит, что бы я сейчас не сказала...

Его брови иронично выгибаются, а взгляд темнеет. Дэн облокачивается о перила и произносит:

– Разумеется, я выясню, сколько в твоих словах правды. Только с чего ты взяла, что для нас это что-то изменит? Мне плевать на то, что творится в твоей семье. В конце концов ты знала, за кого выходила замуж. Тылов никогда святым не был, не так ли?

Чёрствый упёртый мерзавец. Поджимаю губы, чтобы не произнести оскорбление вслух.

– Когда ты стал таким? – спрашиваю едва слышно.

Душу разъедает чувство безысходности, а его потемневший взгляд становится ещё холоднее и строже. Не отвечает на вопрос, лишь иронично кривит свои идеальные губы.

– Жду тебя внизу, – говорит твёрдо и оставляет меня одиноко стоять у лестницы.

Через несколько минут залетаю в комнату, в которой провела неспокойную ночь и срываю с себя платье. Глаза щиплет от обиды и несправедливости его обвинений. Если бы я знала раньше, что тот, ради кого я пожертвовала собственной свободой, купит меня словно проститутку, я бы... Я бы – что? Не вышла бы замуж? Оставила его гнить в тюрьме и сделала аборт? Убила бы нашего сына? Нет... Я пошла на всё это, зная о том, что Даниил меня возненавидит. И если бы мне сейчас дали возможность изменить прошлое, я бы всё равно поступила абсолютно так же.

Но что, чёрт возьми, ему это даст? Доказательств того, что я продажная дрянь? Успокоение самолюбия, по которому я нанесла удар? Разве оно того стоит? Видимо я совершенно ничего не смыслю в жизненных ценностях...

Схватила телефон. Мне нужно узнать, как там Мишенька, иначе я точно сломаюсь. Долгие гудки без ответа раздражают до скрежета зубов. Наконец, няня берёт трубку.

– Слушаю, Диана Альбертовна.

– Добрый вечер, Наталья, – выдала почти с облегчением. – Как Миша?

– Всё хорошо. Немного соскучился, и днём просился вам позвонить. Убедила его, что вы позвоните нам сами.

– Это мама? – слышу приглушенный радостный голосок сына, и сердце болезненно сжимается.

– Дайте ему трубку, пожалуйста.

– Конечно, – с готовностью отзывается няня.

И уже в следующую секунду я слышу приветствие своего малыша:

– Привет, мамочка! – лепечет он нежно.

Губы растягиваются в умилённой улыбке.

– Привет, милый. Как у тебя прошёл день?

– Я сегодня нарисовал новую карту сокровищ! Са-а-ам, – важно растягивает Мишенька.

– Как здорово! Надежно спрятал сундук?

– Да! Мамочка, когда ты приедешь? – в голове сынишки слышится тоска.

– Завтра утром, мой дорогой, – обещаю я. – Ты ещё не успеешь проснуться.

– Здорово! А скоро завтра?

– Скоро, Мишенька. Ты поспишь и оно наступит. Мы вместе позавтракаем и пойдём гулять.

– И искать сокровища!

– И искать сокровища, – соглашаюсь с улыбкой.

– Ура! Я спрошу у Наташи, когда мне нужно будет ложиться спать! Пока, мам!

– До завтра, мой хороший.

Отключаю связь, погружаясь в атмосферу действительности. Смотрю на своё бледное лицо в отражении зеркала трюмо и улыбка медленно сползает с лица. Разговор с сыном послужил для меня глотком живительной силы. Он мой лучик света в кромешной тьме  и ради него я здесь. 

Надеваю лёгкий шёлковый халат, больше напоминающий длинную накидку, затягиваю пояс, закалываю волосы и спускаюсь на цокольный этаж, где располагается бассейн.

Дэн, ждёт меня в джакузи, расслабленно раскинувшийся в огромной каменной ванне. Лениво поворачивая ко мне голову, он довольно улыбается. 

– Присоединяйся, Диана, – хрипловато подбадривает. 

Его взгляд становится сосредоточенным, движется по мне обжигающе медленно, словно раздевает. Глаза темнеют с каждым мгновением, а в их глубине загорается яркая порочная искра, и в момент, когда наши взгляды пересекаются,  в них уже полыхает пламя...

Сглатываю и заставляю себя двигаться. Нервничаю. Делаю несколько шагов к ванной, и в глазах начинает темнеть. Пристальный взгляд не выпускает меня из своего плена, выжидает моих дальнейших действий. 

Я горю всем телом, когда неспешно развязываю пояс и стягиваю с плеч халат. От волнения мои движения получаются скованными, пальцы рук напряжённо дрожат, голова кружится. Чувствую себя неловко, не смотря на то, что этот мужчина видел меня полностью обнажённой буквально прошлой ночью. Не говоря уже о том, что когда-то он стал моим первым мужчиной и не раз доводил до оргазма. Короткие обрывки воспоминаний проносятся перед глазами яркими вспышками, кажутся осязаемыми, воспламеняя меня изнутри. Соберись, Диана!

10

Со стоном выгибаюсь навстречу его рукам, сжимающим мою грудь. Волны возбуждения, подобно бушующему шторму, одна за другой ударяют по мне, лишая возможности выбраться на поверхность, сделать новый вздох. Я иду ко дну, в самые тёмные глубины собственных желаний, обречённая утонуть. Сжимаю в кулаках густые чёрные волосы и задыхаюсь. Меня бьёт беспорядочная дрожь, в то время как губы Дэна напористо ласкают всё моё тело. Подстраиваюсь под эти ласки, вжимаюсь в стальные мускулы и целую в ответ.

Наши движения нетерпеливые, дыхание разгоряченное и шумное. Дэн сродни голодному зверю, пожирает меня. Откровенно. Порочно. Жадно. А я, сдаюсь его натиску, пропадая в его мощной мужской ауре, крепких жарких тисках. Вскрикиваю, когда он резко втягивает в рот напряжённый сосок и прикусывает. Внутри всё скручивается судорогой удовольствия. Только его я чувствовала так остро. Всегда...

– Приподнимись, – низкий шёпот мурашками проносится по моей коже.

Послушно поднимаюсь, вставая на колени по обе стороны от его бёдер. Возвышаюсь над ним, выгибаясь дугой. Словно под гипнозом смотрю в потемневшие мерцающие глаза затуманенным взглядом, сгораю в них. Дэн проводит по спине ладонью, надавливая на позвонки большим пальцем, от основания шеи к пояснице, всё ниже. Захватывает мою ягодицу, хрипловато выдыхает, обжигая горячим дыханием ложбинку между грудей, и резко подталкивает меня к бортику ванной. Усаживает на него, неспешно разводит ноги и касается языком влажных складок. Дергаюсь с низким протяжным стоном, упираюсь спиной на прохладный камень.

– Дэн... – срывается с губ хриплое восклицание.

Толкаюсь бёдрами навстречу его умелым ласкам, хочу снова схватить его за волосы и направлять. Но он не позволяет, перехватывает мои руки, сжимая почти до боли. Он делает всё по-своему, властвует, полностью контролируя моё наслаждение. Обводит языком чувствительный комочек, дразнит, выбивая из моей груди бесконтрольные порочные стоны, доводит до грани, но не даёт её перейти. Снова вскрикиваю заветное имя, когда  в дополнение к его языку в жаркую глубину врывается два пальца. Бёдра дрожат в преддверии бурного оргазма, судороги сладко стягивают низ живота... 

Не сдерживаю разочарованный стон, когда Дэн отстраняется, возвышаясь надо мной. Тело протестует, руки дёргаются под его хваткой, я льну к нему всем телом, пытаясь вернуться в пучину горящих ощущений, вкус которых пропал для меня на долгие шесть лет. Все ласки, что я доставляла себе сама, думая и вспоминая о нём, ничто, по сравнению с тем, что я испытывала здесь и сейчас. С настоящим Дэном, не иллюзией из воспоминаний...

– Скажи мне это, – выдыхает он мне в губы, играя большим пальцем с соском.

– Что? – шепчу рвано.

– То, что ты хочешь меня...

Снова какие-то игры? 

– А разве ты не видишь?

– Этого мало, – Низко шепчет он, засасывая мою нижнюю губу.

Хочет, чтобы я умоляла его взять меня? Нахлынувшая злость больно вонзается в грудь, и язык говорит раньше, чем включается голова:

– Значит, я снова не правильно раздвигаю перед тобой ноги? Не забывай, Дэн, на каких условиях я тут нахожусь.

– Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. Признай это...

– Я молодая женщина, а ты опытный любовник. Нет ничего удивительного в реакции моего тела на подобное искушение. Чистая физиология...

Плавленое золото застывает в его глазах. Я лгу, в первую очередь самой себе. Но эта ложь задевает нас обоих.

Даниил резко отстраняется, окидывая меня недобрым взглядом.

– Чистая физиология... – с губ срывается рык. – Ну хотя бы честно. 

Даниил поднимается в полный рост и вышагивает из ванной. Смотрю на стекающую по рельефам его совершенного тела воду и не понимаю, что происходит. Тело неудовлетворённо гудит и требует разрядки.

– Ты уходишь?

Не верю своим глазам, когда виновник моего возбуждения берёт полотенце с вешалки и перекидывает через плечо. Дэн чертовски возбуждён, я прекрасно вижу это по его вздыбленному достоинству, которое в этот момент могло бы  быть у меня внутри, резкими толчками доводя до оргазма. Напрягаюсь, пытаясь перебороть новую волну почти болезненного желания.

– Ты разочарована? – ухмыляется, окидывая огненным взглядом моё обнажённое тело.

Вспыхиваю от его слов. Ведь Дэн попал в самую точку. Молчу, не желая говорить правду и, тем более, ложь, которую он моментально поймёт.

– Когда примешь душ иди в спальню, Диана, – в голосе отчетливо слышится досада.

Дэн выходит из прогретого нашей страстью помещения, и вскоре до меня доносится шумный всплеск воды в бассейне. Отлично. Даниил снимет сексуально напряжение плаванием в холодной воде, а меня, кажется, уже ничто не спасёт...

Немногим позже я вхожу в спальню. Дэна нет – в комнате пусто и тихо. Подхожу к кровати, не включая свет. Скидываю на край халат и со стоном опускаюсь на мягкий матрас. Морально я остыла, но вот физически тело продолжает полыхать. Это не просто влечение, это настоящий вулкан чувств, дремлющий во мне все эти годы и опасно пробудившийся после новой встречи с Даниилом Киреевым….

Устало закрываю глаза, пытаясь заснуть. Но жаркие картинки бушующей между нами страсти так и мелькают перед глазами. Перекатываюсь на бок, через время поворачиваюсь на другой. Время неумолимо бежит вперёд, а мысли всё так же вынуждают меня бодрствовать. Да сколько можно! Со вздохом беру с тумбочки телефон и смотрю на время. Уже полночь…