Я тебя съем!

Пролог

Футболка незнакомца сбилась под моими бедрами, и я лежу на голом песке, ощущая лопатками скомканную ткань.

— Боже, — произношу одними губами, впиваясь взглядом в иссиня-черное небо над головой с миллионами ярких вкраплений.

— Можешь так и называть, я не против, — произносит парень насмешливо, прикуривая сигарету и откидываясь на спину. Голос приятный с легкой хрипотцой, по тону понятно, что его хозяин доволен собой.

Спускаюсь взглядом от мужского профиля к груди, впалому животу и длинным жилистым ногам. Никогда бы не подумала, что у меня может быть что-то с подобным ему. Я же видела какими многообещающими взглядами одаривали его другие девушки. Яркие, уверенные, в броской одежде…

— Что-то не так? — интересуется, выдыхая дым с нотками вишни.

И что мне ответить?

Черт побери, Аля, да ты только что переспала с парнем, после двадцати минут знакомства! Ответь, что все нормально, а в идеале — отлично.

Я же не пила алкоголь и не употребляла наркотики. Как я могла?! Возможно, он мне что-то подсыпал?! И не подумав, я озвучиваю эту мысль. Незнакомец молчит, подносит сигарету к своим губам, затягивается, в его темных глазах опасно поблескивает желто-оранжевый огонек. Замечательно, помимо того, что ты переспала с незнакомцем, теперь ты его в чем-то обвиняешь. А, если он псих?

— Ты не подумай, что я тебя обвиняю, — испуганно залепетала, вытаскивая из-под спины футболку и протягивая ее владельцу. — Просто… просто подобное со мной впервые.

— Что именно?

Ну, зачем неудобную ситуацию он превращает в катастрофически неловкую?!

— Подобное.

— М-м-м?  — затягивается вновь.

— Я впервые занималась сексом с человеком, имени которого я даже не знаю, — выпалила и точно залилась краской. Щеки и шея полыхали. Я подтянула ноги и обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то защититься от прохладного ветра и невыносимо пристального взгляда. Он затушил сигарету и кинул окурок куда-то в темноту.

— Никита, — протянул раскрытую ладонь. — Можно просто Ник.

— Аля, — ответила сдавленно, сжимая мужские пальцы. — Я, наверное, пойду, — оглядываюсь в поисках одежды.

Мужские пальцы плотно обхватывают мое запястье:

— Это вряд ли.

Глава 1

— Аля! — Я вздрагиваю и отрываюсь от экрана ноутбука.

Витя хмурится, растирая заспанное лицо. Цокает языком и проходит в кухню, демонстративно поворачивается ко мне спиной.

— Вить, не ругайся, — спешно и немного неуклюже собираю бумаги с кухонного стола, закрываю крышку ноутбука. — Вить, — тяну заискивающим тоном. — Ну-у-у, — обнимаю мужчину за талию и прижимаюсь к спине, — ты же не злишься?

— Злюсь, Аль, — набирает воду в чайник.

Чайник грохочет о чугунную решетку.

— Отпусти, мне нужно собираться на работу.

— Вить! Ну, правда. Ну, что ты дуешься? 

— Ты обещала, Аль, — он стряхивает мои руки и выходит из кухни.

— Вот тебе и «Доброе утро, любимая», — ворчу себе под нос. Складываю записи и ноутбук в сумку, и отношу ее в коридор. Только бы не забыть лекции. Людмила Васильевна точно меня съест и не подавится, а с ее комплекцией, возможно, после и еще кем-то закусит.

Под дверь в ванной проникает звук льющейся воды и жужжание электрической зубной щетки. Тяну дверную ручку, поддаётся — не закрыл, вхожу и вновь прижимаюсь к мужской спине. Щекой и телом ощущаю движение мышц. Витя сплевывает пасту, выключает воду и ровным тоном спрашивает:

— Сегодня мы опять никуда не едем?

А я же улыбаюсь и тороплюсь заверить в обратном:

— Нет, едем-едем. Честное слово! — трусь носом о мягкую ткань футболки. — Я специально поработала подольше, чтобы точно освободиться перед выходными. Я и вещи собрала. — Выглядываю из-за плеча и встречаюсь с Витей взглядом в отражении зеркала. — Обещаю, в этот раз мы точно поедем к друзьям. Купальник, крем от загара, солнцезащитные очки, все-все уже собрано.

В ответ ловлю недоверчивую, но все же улыбку, и сильнее стискиваю в объятиях родного человека. Уже шесть лет я не представляю жизни без этого мужчины. Красивого, доброго, отзывчивого, самого-самого.

— Ты же проспишь всю природу. Опять ночь батрачила на свою Жабу, — он разворачивается и, наконец, обнимает меня в ответ.

— Мне и просто рядом с тобой хорошо, — шепчу, радуясь, что конфликт исчерпан.

— Аль, а мне бы хотелось не рядом с тобой, а над тобой или под тобой. Аль, ты же понимаешь, о чем я? — мятное дыхание щекочет уголок моих губ.

Я поднимаю правую руку и клятвенно произношу:

— Понимаю и обещаю, что на выходных не слезу с тебя с живого!

— Сказочница, — смеётся Витя. — Скорее у меня будет секс со спящей девушкой.

— Ну, тоже неплохо, не находишь?

— Не нахожу. Никаких «у меня болит голова» или «я еще немного поработаю и приду в кровать», поняла? — указательный палец грозно маячит перед моим носом. — Я не шучу, Аль, я взрослый мужик. Мне нужен секс, мясо и отдых на природе.

— Я поняла тебя, взрослый мужик. — Поспешно целую в губы. — Тебе чай или кофе? — выворачиваюсь из объятий и спешу на пронзительный свист чайника.

— Кофе.

— И мне кофе. Много кофе, — к двум ложкам ароматных гранул добавляю еще одну и четыре ложки сахара.

Быстрый завтрак, несколько движений расчески по волосам, блуза, юбка и я повисла на поручне троллейбуса, медленно крадущегося в сторону университета.

На моем плече объемная сумка с ноутбуком, зарядкой, лекциями для двух курсов невыносимой Жабы Васильевны и часы, нагло указывающие на мое очередное опоздание. В глазах словно тонна песка, я щурюсь, промаргиваюсь, но неприятные ощущения не уходят. Широко зеваю и получаю тычок в спину, только благодаря утренней давке в транспорте я еще не уснула. На вялое «извините» киваю и нечленораздельно мычу:

— Ничего страшного.

Спотыкаясь, взбегаю по лестнице ведущей в главный корпус, киваю приветственно охраннику:

— Ключ еще никто не брал? — интересуюсь, лелея мечту, что остальной преподавательский состав в пятницу решил прийти позже меня, и я не буду выслушивать многочасовые нотации о безответственном отношении к работе лаборанта кафедры.

— Нет, держи.

Я выхватываю ключ, ставлю закорючку в журнале и бегу на второй этаж. Первым делом нажимаю кнопку на чайнике, в ожидании очередной порции кофеина, достаю ноутбук, аккуратной стопкой складываю лекции Жабы Васильевны на край ее стола и принимаю скучающей вид, словно я никуда и не уходила.

Женщина, запыхавшись, вваливается в кабинет и шумно объявляет о своем появлении:

— Доброе утро, Алечка.

— Доброе утро, Людмила Васильевна.

— Как дела? Как добралась? — мой ночной кошмар принялся приводить в порядок волосы, укрепляя прическу лаком.

— Спасибо, хорошо. А вы? — я приоткрыла створку окна, впуская свежий воздух в крохотное помещение именуемое «Преподавательская».

— Ой, такая жара.  Чуть не задохнулась. А водитель маршрутки открыл окно и посмотри во что превратились мои волосы?

Я в очередной раз сочувственно дакала, выслушивая ежедневные жалобы.

Глава 2

— Вить, не бросай трубку! — Я сижу на полу, у ног раскрыта сумка, а пальцы сжимают телефон. На первый звонок Витя грубо рыкнул: «Аля, я тебе все уже сказал. Нам больше не о чем разговаривать», — и сбросил вызов, а последующие отбивал, не утруждая себя болтовней.

Встав на четвереньки, я складываю содержимое сумки, раскатившееся по полу коридора, изредка окропляя косметику, блокнот для записей и салфетки крупными слезами. Действительно все?! Вот так в один момент взять и решить за себя и за другого человека. Я всегда думала, что расставание, оно другое. Оно не происходит в одну секунду. Для этого должны быть какие-то предпосылки, тревожные звоночки. Но их не было. Или я просто не замечала, существуя в своем выдуманном мирке, далеком от реальности. Если мы и ссорились, то лишь на почве моей работы и желания учиться в аспирантуре. Витя называл это блажью и глупой тратой денег, но продолжал поддерживать меня материально. Да что уж утаивать — содержал. На ставку лаборанта кафедры я не могу себе позволить закупить продуктов на пару недель, если, конечно, не собираюсь питаться исключительно капустой и картошкой.

Выровняв раскиданную в коридоре обувь, я вернулась в комнату. Створки шкафа распахнуты, под моими ногами скомканная мужская рубашка и ненавистные лекции четвертого курса в синих папках. И мне так и хочется пнуть их ногой. Но я перешагиваю, закрываю створки, привстаю на носочки, мои пальцы нащупывают пластиковую ручку чемодана... Разве так можно, взять и закончить шесть лет отношений? Шесть лет! Конечно, нет! Я заталкиваю чемодан вглубь, не разрешая себе думать о расставании. Это всего лишь эмоции, они схлынут, и Витя обязательно вернется, но, как оказалось, так думала только я.

— Алло, — просипела в трубку, принимая вызов, не глядя на имя звонившего. Мой мозг был настолько нагружен эмоциями, а тело многодневной усталостью, что я отключилась, свернувшись калачиком на не разобранном диване, как и была, в белье и блузе.

— Алька! — звонкий голос одной из сестер Комаровых усилил головную боль. — Мы с Саней встретили твоего Витьку. А это нормально, что он в обнимку с какой-то курицей и настойчиво сует свой язык ей в клюв?

— Какой курицей? — совершенно глупо переспрашиваю.

— С бабой, Аль. Размалеванной под вождя племени Хули, Папуа - Новой Гвинеи, — громкая музыка смешивается с голосом Ани. Комаровы — самые отвязные тусовщицы нашего потока. Их образ жизни не изменился после окончания университета, как и мой, впрочем.

— Что?

— Вот и я спрашиваю, какого племени, Балабаев сейчас лапает девку в трех столиках от нас?

А мои последующие вопросы все глупее:

— Ань, а это точно он?

— Точно-точно, — перекрикивает басы клубной музыки, — глянь сообщение.

Не сбрасывая вызов, открываю фото. Он. Мой Витя. Точно он! В белой футболке, что он надел, вернувшись домой. Его пальцы удерживают какую-то девушку за подбородок, а их губы в паре миллиметров друг от друга. Девушку я вижу впервые. Именно тот типаж, который всегда нравился Вите: тёмные длинные волосы, крупные черты лица, смелый макияж и уверенность в глазах. Он, даже будучи в отношениях, не стеснялся указать мне на ту или иную «красавицу», подмечая ее достоинства.

— Мы сегодня расстались, — отвечаю, прикладывая телефон к уху.

— Они расстались, Сань, — Аня дублирует информацию для сестры, продолжает расспрос: — Давно?

Настенные часы показывают половина второго ночи. Я пытаюсь произвести подсчеты, но у меня не выходит:

— Пять или шесть часов, как я свободна.

И только сейчас до меня доходит, что действительно все. Не будет примирительного разговора по душам. Нас больше нет! Нет неразлучной парочки Витьки и Альки, как обычно, дразнили нас друзья. Он ушел. Мужчина, которого я считала своим, в одночасье стал чужим.

— Алька?! — пробивается сквозь шум мыслей. — Слышишь, жди нас! Мы скоро будем! Сань, она не отвечает, — Аня взволновано обращается к сестре.

— Я слышу.

— Жди! — рявкает Комарова и сбрасывает вызов.

Неужели я опять плачу? Пытаюсь сказать, чтобы не нужно волноваться, не нужно ехать, но слова тонут во всхлипах. Вот теперь точно все…  он выбрал другую.

Как же хочется отмотать на несколько часов назад, изменить прошлое. Одно мое «нет» и в данный момент мы могли бы лежать под звездным небом, греясь в объятиях друг друга, и тепла догорающего костра. Но вместо этого, я стаскиваю тяжелый пластиковый чемодан и, не стирая пыль, дергаю металлические замки.

— Я же взрослый человек, — говорю себе, снимая с полки ровные стопки мужской одежды и аккуратно складывая. А ладони зудят от желания скомкать рубашки Балабаева, открыть окно и устроить дождь из мужских носков, футболок и брюк. И нестерпимо хочется кричать! Кричать во всеуслышание, громко и надрывно о том, как же мне больно. Очень больно.

Собрав со щек слезы, я плетусь в ванную. Голубая зубная щетка, шампунь с запахом ментола, бритва, лосьон для бритья и мочалка степенно опускаются в пакет.

Трель звонка и сразу же нетерпеливый стук в металлическую дверь отвлекают от сбора косметики.

— Аля!

Глава 3

— Сань, успокой свою собаку! 

— Фу, Булочка! Фу, — перешептываются Комаровы. 

— Иди отсюда. — Аня сталкивает Булочку с постели и грозно шикает. — Замолчи, исчадие ада! 

С площадки доносятся шаги, громкие голоса, собака не унимается, а одергивание ее подзадоривает. Она бежит к входной двери и продолжает звонко тявкать, подпрыгивая и скребя когтями. 

— Вот и выспались, — заключает недовольно Аня, приподнимаясь в постели. — Только половина десятого, помолчи, — призывает Булочку к совести, крича в сторону коридора. — Саня! А ты не забыла, что собак нужно выгуливать? Вставай, чудище оставила очередной сюрприз. 

Я поворачиваюсь на бок, обнимаю одеяло и прижимаю к теплой спинке дивана, на котором мы чудом уместились втроем. Комаровы переговариваются вполголоса, меня убаюкивают привычные звуки закипающего чайника, льющейся воды в ванной, хлопки створок кухонного гарнитура и холодильника, лишь цокот собачьих когтей по линолеуму выбивается из привычной картины. 

— Аль. Аля, мы омлет приготовили и за Булочкой я все убрала. Идем завтракать, — лишь по одной интонации голоса понятно, что это младшая Комарова. Саша присела на край дивана и мягко погладила мое плечо. 

— Спасибо, — шепчу, — вы ешьте, я потом. 

— Сорокина! — а это точно Аня, сестер невозможно перепутать, даже когда они молчат. — Мы едем избавляться от комплексов, успешно заложенных твоими родителями и Балабаевым. Будем выходить из зоны комфорта, но  с удовольствием. Подъем! 

— Вы что, не шутили? — приоткрываю глаза. — У меня работа, — упираюсь взглядом в письменный стол. 

— Не до шуток, но тебе придется сесть за руль. Все же выпить бутылку ликера была не лучшая идея. Я помню, у тебя есть права. 

— Я больше года руль в руках не держала, — кажется, выводить из зоны комфорта сестры начали, не успев поднять меня с постели. — Забыла куда и что. 

— Прям, как Санька с мужиками, — смеется Комарова старшая, стягивая с меня одеяло. — Тоже забыла, куда и что. 

— Аль, едем, — Саша тянет меня за руку, — тебе нельзя оставаться дома, Витька же придет за вещами. Ты, что, хочешь его видеть?

Я отрицательно помотала головой:

— Нет. 

— Поэтому, нам нужно поторопиться. Завтракай, ищи водительское удостоверение, а мы соберем тебе сумку, — Аня помогает встать и подталкивает меня к кухне. 

—  Я сама, — пытаюсь протестовать, но давление на плечи усиливается. — А куда мы поедем? — интересуюсь, потягивая кофе и наблюдая как мои вещи проходят тщательный контроль. 

— В одно классное место. Родители собирались отдохнуть на выходных, но не сложилось. Не пропадать же оплате зря, верно? Бассейн, четыре вида бань, купель, массаж, обертывания всякие, маски, вкусности, пляж у реки. Последнее на тот случай, если мы захотим поднять свои шикарные попы с лежаков, а мы не захотим. Одевайся. 

Я с удивлением смотрю на выбранную Аней юбку и крошечный топ. Откуда он у меня?  Силюсь вспомнить. Купила после очередной критики моего гардероба со стороны Вити, к топу прилагались короткие шорты — мой смелый наряд для пляжа. Купила, но так и не осмелилась надеть. 

— Сорокина, давай я не буду долго объяснять прописные истины, иначе точно сдохну от похмелья. Открытый верх плюс закрытый низ, — Аня демонстрирует на себе, прикладывая топ и юбку в пол. — Закрытый верх плюс открытый низ. Все очень просто, — указала на второй комплект одежды в руках Саши. — Если перепутать, то получится или монашка, или проститутка. Хотя ты права, в длинной юбке будет некомфортно за рулем. Поэтому выбираем шорты и вот эту рубашку. 

Я же до последнего момента надеялась услышать «Шутка, Сорокина, куда тебе за руль?! Отдай ключи и возвращайся домой». Но нет, мои трясущиеся пальцы сжимают автомобильный брелок, а попа ощущает мягкость кожаного сиденья. 

— Аль, ключ сюда, — Аня помогает попасть в замок зажигания. — Заводи. Сегодня выходной, машин мало. Потихоньку да доползем. 

— А если? Ну, что-нибудь случится…, — мямлю даже примерно не представляя стоимость огромного внедорожника. 

— Папа обо всем позаботился, — Саша склоняется, выглядывая между сидений. — Там какая-то страховка, что мы можем гвоздем капот разрисовывать и нам оплатят ремонт. 

— Аль, едем. Еще чудище Владу завозить, — в очередной раз торопит Аня. 

Я набираюсь смелости и завожу мотор, железный монстр послушно крадется по двору и выезжает на первую полосу. 

— Перестраивайся. Здесь можно и больше сорока ехать. 

— Ань, садись сама, — произношу сдавленно, не отрывая напряженного взгляда от впереди идущего автомобиля. 

— Не могу, если еще раз поймают с амбре, отец шкуру спустит. 

— Ну, тогда помолчи, ты меня только нервируешь. 

Я контролирую дыхание: равномерно и глубоко, — не так все и плохо, навыки не забыты. Ослабляю хватку на руле, расслабляю спину и позволяю себе заговорить:

— Кто такой Влад? 

— Влад, это Влад, — Комарова старшая отвечает без охоты. 

Глава 4

Лишь перед стойкой ресепшена я задаю вопрос, который должен был возникнуть еще на стадии сборов в поездку:

— Девочки, а что мне будет стоить выход из зоны комфорта? Лишних денег у меня нет, вернее, никаких нет. 

— С ума сошла?! — смерив недовольным взглядом, Аня демонстративно поворачивается спиной и продолжает оформление.

— Папа все оплатил, — поясняет Саша. — Считай это благодарностью за приют и водительские услуги.

— Учтите, вы не заставите меня снова сесть за руль.

— Сами не пустим. Ты нас чуть не угробила, — ворчит старшая Комарова. 

А я теряю дар речи, округлив глаза, покорно бреду за сестрами, прекрасно ориентирующимися на территории комплекса.

— Не обращай внимания, — хихикает Саша, равняясь со мной. — Ты думаешь, что она ворчит?

— Не знаю. 

— Влад был не один! — шепчет на ухо. — Аня привыкла появляться у Косарева без предупреждения в любое время дня и ночи. А сегодня ее не ждали. Вернее, ждали двое: Влад и… 

— Целлюлит! — зловеще пропевает Комарова старшая, не поворачивая к нам головы. — Рыхлый, бугристый, сползающий с попы на бедра, нависающий на колени, с фиолетовой капиллярной сеточкой. Что замолчали, страшно? — сворачивает к одноэтажному домику, громыхая пластиковыми колесиками чемодана. Подходит к двери, прикладывает карточку-ключ. — Правила поведения в этом доме на ближайшие сутки. Первое, никаких упоминаний о мужиках, словно они исчезли с планеты Земля, а лучше — мучительно сдохли. Собственно, это единственное правило. Добро пожаловать в анонимный клуб «Без мужика и жизнь та!».

***

— Девочки, большое спасибо, — блаженно прикрываю глаза. 

Разомлевших после бани нас мяли, растирали, разбирали по косточкам и вновь собирали воедино. А в конце двухчасового марафона наслаждений, покрыв теплой шоколадной массой, оставили релаксировать под умиротворяющую музыку, придающую мыслям приятную тягучесть.

Сейчас я была благодарна случаю, подарившему возможность узнать истинное лицо моего мужчины. Бывшего мужчины.

Боль предательства, грубые слова по-прежнему неприятно жгут в груди и собираются горячими слезами в уголках глаз, но я рада, что случилось именно так и именно сейчас, пока нас с Владом не связывают узы брака или ребенок. Не терпится озвучить мысли подругам, но я помню про обещание, погружаясь в приятную дрему. Первой же нарушительницей молчания и устава клуба становится, собственно, сама создательница клуба: 

— Он представил, меня как сестру! Меня! Как сестру! Представляете?

Саша фокусирует сонный взгляд и невинно интересуется:

— Кто, Анют? 

— Конь в пальто, — огрызается. — Косарев, кто же еще. Так, — Аня неуклюже поднимается с массажного стола. — Мне нужно в город. Влад привел девушку домой — это говорит о его серьезных намерениях. А там мои вещи и Булочка. Друзья же так не поступают. Не подставляют, верно? — старательно оттирает с бедер подсохшую шоколадную массу.

— Признайся, что ты ищешь повод не оставлять Влада наедине с его новой подругой. И не порть простыню, нужно принять душ. 

— Я вернусь через пару часов, — Комарова выбегает из массажного кабинета, на ходу обмотав вокруг груди полотенце  

— Вот дурочка, — смеется Саша. — Душ можно было принять и здесь.   

***

Приятно проведенный день плавно переходит в не менее приятный вечер. Блики алого солнца на глади темной воды; теплый песок, в который я зарываюсь ступнями; медленно занимающий огонь в огромном кострище, выложенным плоским камнем; пары, танцующие под ритмичную музыку, все вокруг наполнено жизнью и лёгкостью, мне остается лишь с удобством расположиться на шезлонге и напитываться энергией безмятежности.

С закатом берег оживает, уже не найти свободный столик или шезлонг, к костру подтаскивают бревна, создавая импровизированные скамьи.   

— Аня отписалась, вернется завтра, — Саша протягивает смартфон с открытым сообщением. 

— Что-то случилось?

— Вряд ли. Скорее всего, Косарев привязал Аньку к изголовью кровати и проводит основательную воспитательную работу или же сестра выследила его новую подружку и сейчас прикапывает хладный труп. Тебе принести что-нибудь? — указывает на столики с алкоголем.

— Нет, спасибо.

Пританцовывая, Саша лавирует среди отдыхающих, пробираясь к бару. А мое внимание привлекает парень. Его невозможно не выхватить взглядом из толпы. Высокий, подтянутый, с растрепанными темными волосами, в черных джинсах и черной футболке, из-под ворота и рукавов которой выглядывали замысловатые надписи татуировок. 

Легкая небритость, едкая ухмылка на четко очерченных губах и взгляд полный оценивающего превосходства. В институте я держалась от таких парней подальше, пока другие девочки, провожали их голодным взглядом. Вот как сейчас. Он просто шел к костру, прокручивая на указательном пальце серебряный обод кольца, а внимание почти всех присутствующих девушек сосредоточено на нем. Признаться, за незнакомцем хотелось наблюдать. Каждое движение его тренированного тела наполнено силой и хищной грацией. 

Глава 5

Незнакомец молчит, растирает большим пальцем запястье, словно считывая мой пульс. Наши взгляды скрещиваются, и я не в силах оторваться. Сейчас я готова поверить в гипноз, переплетая свои пальцы с моими, не проронив ни слова, он уводит меня. Оставляя предательство, страх, разочарование и удивленную подругу за спиной. Я не задаюсь вопросом, кто он, как его имя, впервые просто следую за своим желанием, стремясь доказать себе, что я желанна. Что я красива! Но больше всего — что Балабаев не прав. 

Парень останавливается, нас окружают танцующие пары, а мы продолжаем изучать друг друга. Весь мир сводится в одну точку, к одному человеку — незнакомцу с едкой притягательной улыбкой. Пламя костра придает его лицу хищности, заостряя черты, ложась мистическими тенями и яркими желтоватыми бликами в практически черных глазах. Он идеален. Словно сошедший с экрана фильма или рекламного буклета бунтарь — самоуверенный плохиш, знающий цену себе и всем вокруг, с дерзким взглядом, серебристой серьгой в ухе и черными переплетениями татуировок, скрывающимися под одеждой. Сосредоточение мужественности и женского желания. 

Любопытство подталкивает скользнуть пальцами под футболку, приподнять ткань и рассмотреть рисунок. Он ловит мой нетерпеливый взгляд, едва уловимо покачивает отрицательно головой и оплетает за талию, мучительно медленно притягивая к себе. Первое, что проникает сквозь пелену наваждения — запах незнакомца. Яркий аромат вишни и миндаля, терпкий, с горьковатыми нотками табака — дурманящий разум коктейль.

Места соприкосновения наших тел горят огнем. Бедра… живот… Разве так бывает? Я никогда не верила в химию между мужчиной и женщиной, считая это слабостью, неубедительным оправданием спонтанного секса с незнакомым человеком. Ведь именно так оправдывают себя другие — химия. 

Происходящее кажется нереальным, фантазийным, каким-то гипертрофированным, возведенным в абсолют. 

Он делает шаг, начинает наше движение в танце. И я вновь слепо следую, полностью отдаюсь во власть незнакомца. Горячие ладони ложатся на поясницу, без намека на пошлость, и простой танец становится для меня чем-то шокирующим. Острым. Новым. Чувственным и возбуждающим. 

Балабаев — единственный сексуальный партнер, я не знала прикосновения других мужчин, кроме дружеских, не позволяла себе интересоваться кем-то еще, в моей жизни им не было места. Ошибочно полагала, что нет разницы между партнерами, а секс — это последовательность механических действий. Я не представляла, что лишь присутствие, мысль о ком-то, фантазия, может скручивать сладким спазмом низ живота, тут же разливаясь жаром возбуждения по всему телу. 

Пальцы незнакомца пересчитывают позвонки, скользят по ткани топа, поднимаются до лопаток и распластываются, захватывая все больше моего тела, с легкой болью впечатывают в твердую грудь, вынуждая проглотить рвущийся стон. Чувствительные соски трутся о ткань белья, раз за разом простреливая иглами удовольствия, так неприлично скапливаясь влагой между полыхающих бедер. И мне впервые не стыдно за свои тело. За животное желание.  Я хочу быть именно той, кого незнакомец пожирает взглядом. Той, кто уйдет с ним с пляжа. Той, кто ощутит тяжесть его тела. Той, кто впитает кожей дурманящий аромат вишни и миндаля. 

— Твой запах сводит меня с ума, — наконец, незнакомец нарушает молчание, заставляя сердце замереть на долю секунды и пуститься в неистовый галоп. 

Я не знаю, как реагировать, что ответить. Парень не отстраняется, ведет твердыми губами по щеке, возвращается к уху, спускается по шее, и, влажный поцелуй, втягивающий чувствительную кожу, становится для меня откровением. До чего же остро, ярко! 

Все движения незнакомца выверены — нет случайных.  Меня понимают без слов, словно читая скрытые желания и мысли, за которые еще вчера было бы стыдно. 

— Кто ты? — слышу новый вопрос сквозь грохот ударов сердца. 

Я неудачница, потратившая шесть лет жизни на человека, что недостоин и дня. 

Он обхватывает мое лицо, удерживает, всматриваясь: 

— Кто ты? — повторяет. 

Проникновенный шепот. Неестественно горячее дыхание. Пронзительный взгляд, за которым, я уверена, скрывается больше, чем надменность. Тренированное тело. Едкая ухмылка. Все притягивает меня. Для таких, как он, я лишь очередная «галочка», «зарубка» в личном списке побед. Он не попросит номер телефона и не назначит встречи. Скорее всего, завтра и не вспомнит, как я выгляжу. И мне все равно. Впервые в жизни я хочу отдаться, забыв о морали. Сделать то, что еще вчера себе бы не позволила. 

Правой рукой парень придерживает меня за подбородок, заставляя сфокусироваться только на нем. 

— Ты мне нужна, — произносит, вкладывая в объятия силу. 

И это не шутка. Таким тоном не насмехаются и не соблазняют глупеньких девиц.

«А мне нужен ты», — навязчиво пульсирует в голове. Помоги мне стереть воспоминания нескольких дней. Заменить их на другие: безрассудные, горячие, что будут заставлять краснеть, а в будущем, возможно, сожалеть. Но не сейчас. Не в данную минуту.

Помоги ощутить себя живой. Не идеальной. Грешной. Заглуши мою боль! 

Мне не хватает смелости произнести: «Уведи меня!», — слова задерживаются в горле, разливаясь жаром по шее и щекам. Мы продолжаем стоять в окружении танцующих, наши тела соприкасаются настолько плотно, насколько это возможно, а ладонь незнакомца не отпускает, твердо удерживая подбородок. Подушечка большого пальца скользит по коже лица, оставляя горячий след, очерчивает нижнюю губу… 

Глава 6

— Это вряд ли, — произносит грубо. Перехватывает мою вторую руку, тянет на себя. — Теперь ты только моя! — рычит, распластывая скованное страхом тело на своей твердой груди. — Моя рабыня! Если будешь покорной, разрешу жить в своей комнате, а не в сыром подвале. 

Мужская хватка буквально каменеет, не позволяя двинуться с места. 

— Но… я! — дергаюсь, стараюсь подняться на ноги. — Я, — заикаюсь, — меня ждет подруга. Если я в ближайшее время не вернусь, она будет искать. Саша видела, как я ушла с тобой! 

Попытки угрожать парень встречает раскатистым смехом. А я жалею, что назвала свое настоящее имя, так еще и Комарову подставила. 

— Успокойся, паникерша. Вот черт! — шипит, размыкая объятия. — Бить-то по яйцам зачем? Больно же. 

Я подскакиваю, шаря ладонями по песку в поисках одежды, подхватываю шорты, цепляюсь ногой за футболку, чуть не упав носом в песок. 

— Да стой же! — вскакивает на ноги, ловит, вновь заключая в свои объятия. Его ладонь накрывает мои рот лишая возможности закричать. — Успокойся, — шепчет на ухо. — Я пошутил. Пошутил, поняла? Пошутил, — повторяет вкрадчиво. — Сейчас тебя отпущу, но ты хорошенько подумай перед тем, как бежать сломя голову. Завтра твоей шикарной задницей будет пестрить весь интернет. Одевайся, — ослабляет хватку и отнимает руку ото рта.

— Подобным не шутят! — зло выдыхаю. 

— В моей семье еще и не так шутят, — скачет, стряхивая с себя песок. — Ты одеваться собираешься? У нас еще много планов на ночь. 

— У нас? — крепче прижимаю футболку и шорты к груди. 

— А ты здесь видишь кого-то еще?! — изумленно переспрашивает, раскидывая руки. — Или решила воспользоваться мной и свалить? — натягивает джинсы. 

— Я? 

— Ну, а кто? Я? У меня нет привычки сбегать через пару минут после секса. Смотри, — он что-то ищет в карманах джинсов, подходит, протягивает ладонь и ослепляет ярким фонариком телефона. — Рокотов Никита, — подносит ближе к моему лицу водительское удостоверение. — Сфоткай, отправь подруге, если боишься, что я тебя съем. 

— И отправлю, — отвечаю с вызовом. Ведь именно так маньяки и делают, притупляют бдительность, вызывают чувство неловкости и стыда у своей жертвы. 

— Да, пожалуйста, — кладет водительское удостоверение на ком объятой мной одежды. — Телефон возьми, — в двух шагах от нас, незнакомец, обретший имя, находит мой смартфон. — Беглянка неудачница. Я жду. Отправляй фото. 

— Что ты делаешь? — продолжаю глупо таращиться на парня. 

— Отряхиваю песок, — отвечает так просто, словно он обязан мне помогать. — Ты будешь подруге писать или нет? 

— Буду, — Никита проходится по моим плечам, спускаются по спине, попе, ногам. Перехватив вещи, стараясь не обращать внимания на мужские руки, гуляющие по моему телу, я делаю фото и отправляю Комаровой. 

— Отлично, — стоит выключить экран смартфона, как Ник убирает водительское удостоверение в задний карман джинсов. — Что ты еще не делала? — выхватывает мои шорты, присаживается: — Ногу подними, — вскидывает голову, ожидая, когда я соображу, что делать. — Вторую, — изумленно таращусь на парня. Он медленно поднимается, одевая на меня белье, повторяет то же самое с шортами и переспрашивает: — Так что ты еще не делала в своей жизни? Я помогу наверстать. 

— Так сразу и не скажу. 

«Я еще та оторва», — смеюсь над собой. Пару недель назад послала Жабу Васильевну в жопу, но про себя. Будет большим подвигом, если я не отвернусь от парня, надевая топ. 

— Алкоголь? 

— Пила. 

— Ого, может быть и наркотики? — Ник не скрывает насмешку, выбивает из пачки очередную сигарету. 

— Нет. 

— Черт, зажигалка выпала, — крутится вокруг своей оси в поисках, вглядываясь в темноту. Я вижу лишь очертания своих ног в темноте, а он безошибочно находит кусок черного пластика. — Сигареты? —  прикуривает и затягивается. 

— Нет, не пробовала, — смелею и надеваю топ. 

— А хочешь? — подходит вплотную, выдыхая в сторону сладковатый вишневый дым. 

— Да, — соглашаясь. 

Длинные пальцы ловко разворачивают сигарету, подносят к моим губам и тут же убирают:

— Нельзя. 

Вместо темного фильтра моих губ коснулись мужские губы с привкусом вишни и табака. 

— Это тот максимум, на что ты можешь рассчитывать. Где твоя обувь? 

Присаживается на землю, зажав сигарету зубами, шнурует кеды:

— Осталась у лежака. 

— Нужно забрать. И сменить шорты на джинсы, — парень закидывает руку на мое плечо, по-хозяйски притягивает к своему боку и ведет к костру, откуда слышатся музыка и смех. 

— Зачем? 

— Буду учить езде на байке, раз с автомобилем у тебя не ладится. Ты же никогда не управляла байком? — делает последнюю затяжку и отбрасывает окурок. — М-м-м? 

— Так это был ты? Ты был на перекрестке? Разве так можно поступать? Я, — толкаю парня в бок, — я же могла сбить тебя! Покалечить! Никогда бы себя не простила, — завожусь сильнее, глядя на спокойствие, даже безразличие, с которым парень слушает мои возмущения. — Что ты улыбаешься? 

— Ничего, — жмет плечами. — Смешная. Переодевайся, я подожду тебя здесь, — указывает на бревно у костра. — Уверен, в номер ты меня не пригласишь. 

— Нет, не приглашу. 

— Джинсы, закрытая обувь. Поняла? Жду, — выпускает меня из объятий.  

— Возможно, не стоит так часто курить? — задаю вопрос, что не должен меня волновать. С чего я вообще решила, что могу ему указывать?

Парень хмыкнул, но пачку закрыл и примирительно поднял руки:

— Решаешь, возвращаться или нет? — читает мои мысли. 

— Да. 

— Учти, через десять минут я отправлюсь на твои поиски, Аля, — присаживается на бревно, лениво вытягивая ноги. 

Я торопливо поднимаюсь по ступеням, ведущим к комплексу, периодически поглядывая за спину. Ник действительно ждет, подняв голову к небу. Подергивает ногой в такт музыке. Он смотрится органично в атмосфере вечеринки. Своим. Завсегдатаем. 

Глава 7

— Куда мы приехали? — задаю совершенно очевидный вопрос, после тридцати минут проведенным в дороге. И получаю не менее очевидный ответ:

— В стрип-клуб, — Ник помогает слезть с мотоцикла. От непривычно долгой езды и бурного секса, мои ноги превратились в вату, а бедра напоминали о себе тянущей болью. — Хочу продать тебя в сексуальное рабство. Тебя обучат танцам и будут продавать любителям потешить свое самолюбие покупкой красивой девушки.

— Не смешно, — фырчу, поправляя помявшуюся от объятий рубашку. 

— Прогресс, — парень попытался привести в порядок волосы, растрепавшиеся после поездки, и широко улыбнулся, — поняла, что это шутка. 

— Серьезно, мы идем смотреть стриптиз? 

Женский неоновый силуэт рывками изгибается на кроваво алом шесте. 

— Лучше. Мы сами станцуем. 

— Шутишь, — произношу уверенно, но тут же переспрашиваю: — Это же шутка? 

Ник улыбается, неторопливо вытягивает из пачки сигарету и прикуривает, не сводя с меня глаз:

— А ты когда-нибудь бывала в подобном заведении? — интересуется, приподнимая правую бровь. 

— Нет. 

— Зря. Я вполне серьезно, не нужно на меня смотреть, словно я какой-то озабоченный или ты никогда не любовалась чужим телом?  

Я открыла было рот, желая возразить, но тут же его захлопнула. Буквально пару часов назад я с наслаждением наблюдала за движениями и грацией Ника. 

— А сегодня выступает моя племяшка, — произносит гордо. — Мужики от нее с ума сходят. Столики бронируют за месяц. 

— Ты точно извращенец, — произношу, не подумав. Прикуси язык, Аля, дразнить малознакомого человека может быть опасно, как бы не был он обаятелен, а стоя перед заброшенным зданием в промышленной части района — совсем глупо. 

Ник заразительно смеется:

— Во-первых, Элька совершеннолетняя, если ты вдруг подумала, о девочке лет тринадцати. Во-вторых…, а что я тут распинаюсь, пошли, сама все увидишь. 

Он тащит меня к входу, у двери желающих войти не больше десятка. 

— Не знаю, что ждут. Здесь строго по приглашениям, — комментирует Ник. 

— А как же пропустят нас? 

— С радостью и широкой улыбкой, — он швыряет окурок за спину и демонстрируя белые зубы. Парень уверенно ведет к черной железной двери, стучит, сотрясая глухими ударами ладони, и поднимает голову к камере, изредка мигающей красным. Следует щелчок, скрежет, словно петли двери никогда не знали масла.

— Вечер добрый, — отзывается охранник. Широкоплечий, мощный, не такой высокий, как Ник, но, чтобы взглянуть на его безэмоциональное лицо, мне приходится задирать подбородок. — Добро пожаловать, — отступает пропуская. 

— Ну, вот, а ты боялась. Насчет широкой улыбки я, конечно, погорячился. 

Я не слушаю, следую за парнем на звуки музыки и яркий мерцающий свет в конце длинного темного коридора.

Пол тускло подсвечивают старые мерцающие лампы, закрытые в металлические корпуса, но и их света достаточно, чтобы рассмотреть обшарпанные стены с трещинами, выкрашенные в темно-зеленый. С двух сторон изредка зияют черные дыры проходов в какие-то помещения, обдает потоком влажного спертого воздуха, отчего вдоль позвоночника бежит холодок. 

Ника ничего не смущает, с каждым шагом улыбка на его лице делается шире, движения развязнее, он подрагивает в такт ритмичной музыке головой:

— Смотри под ноги, — дергает на себя. 

— Господи, — я вглядываюсь в темноту провала. — Разве можно оставлять дыру в полу? 

— Тут неглубоко, — он отпускает мою руку и шагает в темноту, равняясь со мной ростом. — Но круто же, — стаскивает к себе. 

— Круто переломать ноги? — пытаюсь выбраться, не прося о помощи. 

— На моей памяти, ноги всех посетителей остались целыми, — хохочет, выпрыгивая и вытягивая меня с такой скорость и легкостью, что я не успеваю и пискнуть. — Тебе не идет брюзжать, Алька, — целует мимолетно в губы. — Ты пока думай, что будешь пить. Сегодня ночью я решил тебя споить. 

Словно к нашему появлению тщательно готовились и ожидали, с громкими аккордами музыки Ник вводит меня в огромное помещение, под завязку набитое людьми. Прожектора и точечное яркое освещение ослепляет, дезориентирует, сбивает с шага. Музыка вибрирует в теле, я зажмуриваю глаза, промаргиваюсь.

Пересекаем зал, идем к противоположной стороне от входа. 

Ник надавливает мне на плечи, усаживая на угловой диван перед маленьким столиком. Мы находимся на возвышении, зал оказался огромным цехом, я не представляю, что могли здесь производить или собирать, но с высокого потолка свисает множество металлических крюков на цепях и толстых балок, закрепленных все теми же цепями.  Десятки девушек, раскачиваются, ловко балансируя на балках, взбираются по металлическим звеньям и изгибаются в причудливых позах. 

Ник падает рядом со мной:

— Что ты будешь? — кричит на ухо, обнимая и притягивая к себе. — Шампанское? 

Я ошарашенно озираясь, блуждая взглядом по танцующим. Мужчины, женщины. Невероятно красивые и притягательные, словно я попала на съемочную площадку голливудского фильма или в другой мир, идеальный, без изъянов.

— То, что у них, — кричу в ответ, указывая на столик справа от нас. Девушки с неподдельным удовольствием, прикрывая глаза и облизывая после каждого глотка губы, потягивают темный напиток. 

Ник качает головой и дублирует отрицание словами:

— Тебе не понравится. Я закажу сам. 

Он поднимается из-за стола, спрыгивает с возвышения, не утруждая себя спуском по ступеням. До чего же гармоничны его движения: сбалансированы, уверены, хищны.

Ник вскидывает приветственно руку, кивает, улыбается, кажется, здесь его знает каждый. Тут же налетают девушки в ярких сценических костюмах, состоящих лишь из крохотных трусиков и массивных украшений на шее, чуть прикрывая верх груди, гордо демонстрируют острые соски, обнимают парня, чмокают в щеку и также быстро разбегаются под его игриво-недовольным взглядом. Хочется откашляться, спустить несуществующие очки на кончик носа и поинтересоваться у себя: «Ну как тебе, Алина Васильевна? Есть что-то общее с твоей привычной субботой?».

Глава 8

Ник

Пробуждение было резким, вырывающим из сна в явь выбросом адреналина. Такое чувство возникает, когда рядом хищник. Тот, кто представляет опасность. Тот, кто заведомо сильнее. Зверь внутри вскидывается, скалится, как и сейчас… Я обвожу взглядом крохотную спальню. Ничего…  никого.

—Аля! — поднимаюсь на локтях. Подушка смята, постельное белье хранит ее запах, но уже не хранит тепло. Подскакиваю, в три шага достигаю ванную, ответ мне известен: Али нет. Ее нет ни в спальне, ни в ванной, ни в гостиной домика. Она ушла. Сбежала, пока я спал. 

Зверь в бешенстве. Впервые так резко реагирует на расставание с партнершей, тянет куда-то, мечется из стороны в сторону. Требует вернуть. Найти. 

Человеческая же половина в растерянности. Я на ходу натягиваю штаны, одновременно заталкивая босые ступни в кеды. 

— Черт! — шарю ладонью под кроватью в поисках футболки. Приходится в спешке надевать кожаную куртку на голое тело. 

Часы у входной двери показывают без пяти одиннадцать. 

— Спящая красавица, — рычу себе под нос.

Растерянность и злость наполняют меня. Коктейль эмоций, что не позволяет мыслить здраво.

Мечусь между домиками, где предположительно останавливалась девушка. В двух тишина, в третьем мужские голоса и лишь четвертый встречает ее запахом. 

— Не убрано, обратитесь к администратору, — раздражает женский голос за спиной. 

— Когда съехали гости? — поворачиваюсь к уборщице, не выпуская из рук еще влажного полотенца. 

— Эм, — женщина в форменной одежде комплекса задумывается и жмет плечами. — Обратитесь к администратору, — повторяет заученную фразу. 

Воскресное утро, у ресепшена столпотворение: до одиннадцати время выезда. Я прохожу за пустующую стойку, девушка-администратор поправляет крохотный бейдж с надписью «Наталья», обеспокоенно вскидывает голову, узнает меня и тут же улыбается:

— Доброе утро, господин Рокотов. 

— Взаимно.                                                                      

Под любопытными взглядами гостей комплекса открываю вкладку с программой учета и вбиваю номер «пятнадцать». Машина чувствует мое благостное настроение, экран, издеваясь, мерцает и, недолго думая, программа зависает, раздражая надписью «Потеря соединения». Склоняюсь к монитору, рычу, тысячу раз щелкая кнопкой мыши, и в довершении бью ладонью о столешницу. 

— Что-то подсказать? — вежливо интересуется Наталья. 

— Мне нужны фамилия, имя, отчество и контакты жильцов пятнадцатого домика. 

— Минутку, — отвечает сквозь искусственную улыбку. — Какие-то проблемы? Вызвать охрану? — проворно щелкает по клавиатуре. 

— Нет. 

Рывком вытягиваю лист из принтера, еще не закончившего печать. Пробегаю глазами по списку, Комаровы Александра и Анна. Точно, близняшки. Помню двух брюнеток, обратил внимание. Спускаюсь к третьей строчке: Сорокина Алина Васильевна. 

— Почему нет регистрации и телефона всех жильцов? 

Наталья вновь нервно дергает губы в улыбке, извиняется перед посетителями и неуверенно отвечает:

— Я вношу полные данные только плательщика. 

— Угу, — нечленораздельно мычу слова благодарности, делаю фото и отправляю СМС Ковалю. Если кто и сможет найти девчонку максимально быстро, так только он. Не успеваю открыть телефонный справочник, как смартфон вибрирует в руках. 

— Ну, и что это? 

— Данные, Коваль, — огрызаюсь в трубку, выходя из душного помещения. 

— Молодежь, вы все в край охерели. Какой Коваль? Дядя Илюша, Илья Михалыч. Не дорос еще меня по фамилии полоскать. 

— Я серьезно, помоги найти, — зажимаю ухом телефон, шаря по карманам в поисках сигарет. 

— И я серьезно, ще-е-енок, — растягивает «е» с таким удовольствием, что по спине пробегает дрожь обращения. Прикрываю глаза и глубоко вдыхаю. Несколько лет не выводили меня из равновесия парой слов. — Что, сбежала, прихватив бумажник? Или не дала? — продолжает издеваться. — Не дала, и у щенка ЧСВ зачесалось? — строит предположения.

— Да пошел ты! — рявкаю в трубку. 

— Охо-хо, злючка, ты слышишь, как орет? — обращается к Яне, своей паре. 

— Помоги, блондин, не издевайся, — доносится сонное женское бормотание. 

— Спасибо, Ян, — отвечаю громко. 

Тишина, недовольное кряхтение, шумный зевок, шаги, скрип двери: 

— Ладно, рассказывай, — Коваль сменил привычный тон общения на деловой. — Что-то серьезное? 

Сминаю и швыряю в урну пустую пачку из-под сигарет, мне нестерпимо хочется курить, до ощутимой дрожи в пальцах. В рюкзаке есть новая, ноги сами несут обратно к домику.  

— Просто найди мне ее адрес или телефон, — приходится стискивать зубы, чтобы не оскалиться, словно бешеный зверь. 

— Твоя что ли? — осторожно интересуется. 

Глава 9

Алина

— Хочешь, я поднимусь с тобой? — в глазах Саши читается решимость. — Вдруг… 

— Ну, что вдруг? Думаешь, Витя меня ждет, чтобы отомстить за испорченные рубашки? — отвечаю уверенно, но все же бросаю боязливый взгляд на темные окна квартиры.

— Если что, сразу звони, я вернусь, — Комарова помогает с сумкой. — Не волнуйся, я оплачу такси. И жди нас с Анькой, мы к тебе приедем на днях, — девушка заговорчески улыбнулась. — Как только я смогу вырвать сестру из цепких рук Влада. Расскажешь от кого же мы сегодня так поспешно сбегали.  — Водитель тактично кашлянул. — Пока. — Аня поцеловала меня в щёку. — Я на связи. Если что звони, поняла? — выталкивает из такси. 

— Поняла, — закрываю автомобильную дверь. 

Я возвращаюсь будто из путешествия в другой мир. В нем живет еще одна Алина, и она с удовольствием делает глупости, совершенно ни о чем не жалея. По-настоящему не жалея, а не уговаривая себя в этом.

Настроение не омрачает осознание, что сегодня я вновь не лягу спать. И эта ночь будет кардинально отличаться от вчерашней. Хотя, нет! Намерение вернуться домой, разложить вещи и сесть за лекции Жабы Васильевны я отметаю в сторону. В чем Балабаев действительно был прав, так мне нужно учиться говорить «нет», не только окружающим, но и собственной гиперответственности. Вряд ли произойдет что-то непоправимое, если лекции, пылившиеся пятнадцать лет на полках, пробудут в рукописном виде еще три-четыре дня. 

Это перед Сашей я не показывала волнение. А, достав ключи и гипнотизируя металлическую дверь, не сразу набираюсь решимости отомкнуть замок. Крадусь, словно воришка, осторожно заглядывая в узкий коридор. Спускаюсь взглядом к обувной полке, отмечая с облегчением, что кроме старых тапок там нет других пар мужской обуви. Сама не знаю, что ожидала увидеть, но я не обнаружила раскиданных или испорченных вещей, не нашла оскорбительную записку от Балабаева, прикрепленную магнитом к дверке холодильника. Разобранная постель, открытые створки шкафа, пустая бутылка из-под ликера в мусорном ведре и… лекции, все на месте. Все, кроме громоздкого пластикового чемодана. 

«У меня все хорошо», — отправляю Саше. 

«Супер!», — прилетает в ответ.

Вдохнув полной грудью, я вновь нарушаю собственное правило: «Вернулась из поездки — разбери чемодан!». Нарушаю с удовольствием! Переодеваюсь и с блаженством заворачиваюсь в мягкое одеяло. Меня больше некому упрекнуть, некому указать на то, «что», «как» и «когда» делать. А ведь до этого момента я и не осознавала, насколько меня тяготили отношения с Балабаевым. Отношения, что вошли в привычку, как что-то должное и неотъемлемое.

Нерадостные мысли не помешали уснуть. Я тут же отключилась, совершенно забыв обо всем: о расставании, о разочаровании, о приятном субботнем приключении; о парне, что неосознанно, изменил мою жизнь. Только прикрыла глаза, и пиликающий рингтон будильника прорвался сквозь черную завесу забытья.

Понедельник, семнадцатое сентября, семь тридцать утра. Не может быть! Открыв вкладку браузера, вбила: «Дата и время сейчас», — самый глупый запрос в моей жизни. Двадцать два часа полноценного сна! — я щурилась, присматриваясь к дисплею смартфона. Впервые за долгое время я довольна своим отражением. На меня смотрит девушка с копной светлых блестящих волос, с открытым приветливым взглядом, неплохой фигурой… нет, очень хорошей фигурой.

— Красотка, — похвалила себя. — Но красотка может опоздать, — подхватила сумку с лекциями и ноутбуком.

Сегодня я уделила своему внешнему виду чуть больше времени, чем обычно. Прошлась по ресницам черной тушью, нанесла персиковые румяна, тронула губы блеском с вишневым вкусом. Язык скользнул по верхней губе. Запах мной приготовленного миндального кофе и вкус ягод смешались и окутали волной воспоминаний, тягуче спустились к низу живота жаром возбуждения, возвращая воспоминаниями в безумную ночь. Аромат ягод продолжал преследовать и по дороге на работу. Щекотал ноздри знакомой смесью табака и вишни в подъезде, приливая к щекам легким жаром. И в просторных коридорах университета, в перерывах забитых студентами. 

— Ты что смеешься? — интересуется Виктория Евгеньевна.

— Сегодня вишневый заговор, — указываю на товары. На прилавке буфета мой взгляд находит жвачку со вкусом вишни и черешни, вишневый сок, булочки с вишней, бисквитные рулетики с вишневым джемом. 

— Никогда не обращала внимания. Бери, наша очередь подошла.

Мы неторопливо обедаем, наслаждаясь тридцатиминутным законным перерывом:

— А ты сегодня молодец.  

— М? — я разделяю котлету на кусочки. 

— Я про Людмилу Васильевну, — Виктория Евгеньевна, осматривается, склоняется и произносит: — Поставила ее на место.

— Я не пыталась поставить на место. Просто объяснила, что у меня нет больше возможности работать и в выходные дни. 

— Поверь, она это услышала совсем по-другому, — заверила коллега. 

— Да нет. Совершенно нормально восприняла. Даже разрешила провести практические сегодня занятия у четвертого курса. 

— Да? — женщина отвлеклась от салата. — Случайно не пятая пара? — я утвердительно качнула головой. — Не хочу тебя расстраивать, Алин, но эту группу она скидывает на тех, на кого злится. Там же одни платники. Им учеба по барабану. Самое главное посещение, и к концу семестра обеспечена тройка.