Я твоя истина

Часть первая. Глава 1

"Мы как вода в море,

Кровь в жилах,

Боль в сердце,

Нож в спину — двое.

Как крылья,

Сон в руку,

Миг счастья,

Жизнь в муках..." ©

Когда-то давно — я тогда была школьницей — моя юная голова наполнялась наивными, но якобы философскими мыслями. Почему человек, переживая сильные эмоции, не падает замертво? Нет, конечно случаи бывают разные, но в целом все, что безумно беспокоит нас, остается внутри.
Детские размышления плавно переросли во взрослые переживания, отдавая душком сарказма. Из чего следовали более глубокие выводы.
Сердце, даже истекая кровью, не перестает биться, а душа, разорванная в клочья, продолжает томиться в груди. Лишь осознание того, что тот, кому ты готова была отдать все, вдруг отказался от тебя, помогает из гордости не ударить лицом в грязь. Именно гордость и самолюбие спасает жизнь. Именно желание вынести все это, внушает надежду на лучшее будущее. Ничто не способно переубедить гордого человека. Однако это все показное и, оставшись наедине с самим собой, он вдруг понимает, как беспомощен и бессилен оказался в тени обстоятельств. Скрывая истинное лицо, человек срастается с маской, соединяется в единое целое. Никто, в конце концов, не сможет разглядеть за фальшивой улыбкой настоящую личность настрадавшегося человека.
В любом случае, у каждого свое мнение на этот счет. Однако опыт, полученный во время пребывания в рабстве, перевернул все мои принципы с ног на голову, заставив взглянуть на мир иначе.

Поскольку поступить в Полицейскую Академию мне не удалось, я с особым упрямством и рвением стала пробиваться в ряды команды, так называемых, Миротворцев. По сути, меня и не взяли бы, ведь ребята боролись с работорговлей. Это было серьезным делом. Однако меня приняли как, скажем, приманку для преступников. Терять было нечего. Ханну я не стала слушать. Мне хотелось уничтожить всех грязных уродов, посмевших покуситься на жизнь молоденьких девочек. Естественно, что результатов моя злость не приносила. Но поучаствовав в нескольких операциях, я почувствовала себя увереннее. Да и руководство обратило наконец свое внимание на мою скромную персону. Мое желание оказаться в центре событий было чем-то вроде мести за смерть Майи — девушки, которую не удалось спасти. Кроме прочего, мне жуть как хотелось уничтожить выжившего Мухамеда, по вине которого и погибли те пленницы.

С тех самых пор Марокко - страна, которая стала для меня первым номером в списке под названием «пристанище работорговцев». Как бы наивно и глупо это не выглядело, но я свято верила в эту войну и плевать хотела на мнение окружающих. Радовало то, что организация была официальной и выдавала всем соответствующие удостоверения. Оружие тоже было в распоряжении борцов. Помимо этого, новоиспеченный миротворец должен был пройти полугодовую подготовку, проживая в казарме вместе с другими «солдатами», как любовно нас называло высшее начальство. Разумеется, я была не на высших счетах, поскольку все знали: Лена Водянова - девушка, вырвавшаяся из рабства. Никто не выдал бы мне каких-то особых полномочий, потому как я не имела полицейского прошлого.
Однако все же приходилось и мне  колесить по городам, выполняя распоряжения мистера Линча, который являлся нашим непосредственным начальником. Седоватый мужчина пятидесяти пяти лет, со стальным взглядом и неожиданно обаятельной улыбкой. Малкольм Линч не лез в душу, не задавал глупых вопросов, хотя знал обо мне больше, чем я сама. По всем телеканалам мне перемывали косточки, навешивая ярлык жертвы и «странной особы, не пожелавшей выдать имя похитителя».
Чертовски правильно.
Я не пожелала. Мне не хватило духу. Из чистого милосердия, причем слепого, спасла шкуру Кавьяра, а он, в свою очередь, позволил мне уйти. И он честно выполнял обещание — я ни разу с ним не столкнулась за прошедшие два года. Хотя все-таки слышала о нем из новостей. Но в основном это были короткие интервью о мебельном бизнесе или видео с очередной вечеринки, где «был замечен мистер Клио Кавьяр в компании очередной супермодели».
Ничего не менялось.
А впрочем, многое изменилось. Например, Стивена Тейлора осудили на длительный срок. Но мне этого показалось мало и поскольку Ханна арендовала небольшой домик в Новом Орлеане, с деньгами у нее было туго. Я набрала долгов, наняла лучших адвокатов и добилась все-таки выплаты за моральный ущерб, причиненный нам. В общем, мать и не догадывалась о сумме, которую я запросила. Помогло добиться своего и то, что дело это приняло мировые масштабы. Ведь немало стран боролось с проблемой работорговли.
Разумеется, меня не могли проигнорировать, и суд удовлетворил мой иск. А уж потом я выслушивала длинную тираду ошеломленной Ханны. В итоге споры сошли на нет. Я уехала. Матери не нравилось то, во что меня угораздило ввязаться, но уходить не было смысла. Вообще, ни в чем не было смысла, кроме жажды мести. И пусть это являлось самой глупой и опасной причиной из всех существующих — мне было все равно. Остановиться я уже не могла. В новое занятие затянуло с головой. Да, по сути, это было моей работой — оплачиваемой. Пусть этих денег хватало только на пропитание. Поездки спонсировала организация, покупая билеты на поезда, автобусы и самолеты.
С самого начала не трудно было догадаться, чем все это может закончиться. Меня, как и положено, напрягало будущее. Такое далекое и туманное. Но следовало отметить, что все старания не прошли даром. Имя Летти Тейлор кануло в лету, оставив после себя лишь легкий неприятный осадок. Теперь меня знали как Лену Водянову — девушку, которая превратилась в назойливую муху для тех, кто желал потешиться «живым товаром». И при огромных возможностях «людей с широкими плечами», прикрывающих ублюдков, которые поставляли девушек в восточные страны, меня могли стереть с лица Земли одним щелчком пальцев. Однако свалившаяся на мою голову популярность, в сотый раз спасала мне жизнь. Я знала — это ненадолго. Настанет время и рано или поздно меня вынудят замолчать. Но поскольку жить я привыкла настоящим — эти мрачные мысли уверенным движением невидимой руки отодвигались на задний план.
Однако все чаще меня начинали обуревать сомнения. Что-то было не так. Кто-то в команде Миротворцев был лишним. Предателем, если угодно. И этот кто-то «сливал» всю важную информацию тому, кто огромными партиями поставлял пленниц в Турцию, где девушки и пропадали без вести.

Глава 2

"Когда человеку сначала дают надежду, пусть ненадолго, а потом отнимают, боль от потери усиливается стократ. Лучше уж совсем ни на что не надеяться, чем воспарить в небеса, а потом камнем упасть вниз."

Нил Шустерман ©

Если бы знать заранее обо всем, что произойдет, можно было бы обойти все ловушки, расставленные коварным случаем. Однако ошибки - на то они и ошибки, чтобы их совершали. И какими бы неожиданными не были последствия - рано или поздно ты понимаешь, все именно так и должно было случиться. Все идет своим чередом: дни сменяются ночами, а в жизни появляются те люди, которые должны были появиться. Как ни старайся, однако даже самое малое, казалось бы, пустяковое событие перевернет жизнь с ног на голову. Жаль только, в самые важные ответственные моменты, голова перестает соображать. И уже находясь в богом забытой деревеньке, с маленькими изрядно подгнившими домами, я решала, как выбраться из того болота, в которое меня засосало.

Помощи просить было не у кого, а единственная старая женщина, которая не боялась общаться со мной, ничего предложить не могла. Более того, говорила Фахидже только на турецком, поэтому изъяснялись мы, в большей степени, жестами, порой срываясь на крик. Терпения не хватало, как правило, у меня, и старуха уходила, укоризненно качая головой.

Как я оказалась в этом месте, далеком от цивилизации? Следовало бы вспомнить все, с того самого момента, когда самолет совершил посадку в Стамбуле...

***
Жара убивала, и судя по взмокшей одежде других пассажиров, спешащих поймать такси, не одной мне было плохо. Неся на плече сумку, в тот момент казавшуюся жутко тяжелой, я жалела, что напялила джинсы. Пусть и тонкие, пусть и стрейч, но чувствовала я себя так, будто залезла в духовой шкаф. Бирюзовый топ на тоненьких лямках неприятно прилипал к спине.

Ох, где же этот... как же его... Кемаль?

Да, кажется, Кемаль Эмин - офицер полиции Стамбула, тесно работающий с Миротворцами. Вообще, в этой организации большинство борцов - люди из органов правоохранения. Поэтому многие из них относились к нам с некоторой долей иронии, снисходительно именуя «младшими». Собственно, мне было все равно. Смысл нашего занятия от этого не менялся, так что я, как и мои напарники, успешно игнорировала подобное обращение.

Кемаля заметила я не сразу, но, скользнув взглядом по лицам в толпе, увидела невысокого мужчину с вполне турецкой внешностью. Окончательно убедилась в том, что это тот, кто мне нужен, когда рассмотрела в руках Кемаля табличку со своим именем. Едва заметно улыбнувшись, я направилась к нему. Мужчина, сообразив, что я двигаюсь в его сторону, в отличие от меня расплылся в широкой искренней улыбке. Турки, что тут скажешь. Они всегда приветливы и гостеприимны.

- Госпожа Водянова? - поинтересовался Эмин для ясности.

- Да, это я, - протянула руку, но мужчина покосился на нее, словно немного удивленный.

Догадавшись о причине такого поведения, я отодвинулась от турка, желая показать, что понимаю его. Дело в том, что ислам не позволяет мусульманину касаться чужой женщины. Но изумил меня Кемаль, потому что я знала, в больших городах Турции законы в отношении слабого пола не так суровы, как в провинции. Однако я слышала и о противоположном: понемногу возвращались старые убеждения, запрещающие женщинам стоять рядом даже со своим мужем, не говоря уже о незнакомцах.

Мне было сложно. Честное слово, в странах подобных этой необходимо хотя бы немного разбираться в традициях и обычаях. Я же прилетела в Турцию простофилей, глупо озираясь по сторонам и таращась на то и дело мелькающих в толпе женщин, облаченных в чадру. Это было так непривычно и необычно для моего европейского менталитета. Или западного? Или, вероятнее всего, чисто славянского...

В общем Эмин терпеливо дожидался моего внимания. Очнувшись, я наконец перевела взгляд на него.

- Извините, - немного смутившись, ответила я и принялась разглядывать Кемаля.

Он был ростом чуть выше меня. Брюнет с яркими зелеными глазами, коротко стрижен и с недельной щетиной на подбородке и над верхней губой. В принципе, очень даже привлекательная внешность. Только вот искрення улыбка Кемаля меня жутко смущала, потому что подобное радушие вызывало легкий дискомфорт.

Вероятнее всего, дело было именно во мне. После Кавьяра все нормальные люди казались немного ненормальными. То есть моя психика была настроена на активную защиту от агрессии и насилия. В самом начале наших с Риком отношений это проявлялось с завидной регулярностью. Прайс, терпеливый, но не напористый по характеру, ждал, когда я смогу относиться к нему, как к нужному человеку. Но постепенно мой страх сошел на нет. Не исчез полностью, однако я научилась его контролировать и завуалировала типичной холодностью в отношениях. Впрочем, это стало точкой - мы разошлись. И хорошо, потому что не могла я относиться к Прайсу так несправедливо.

- Ничего страшного, - слегка кивнул турок и повел меня к выходу, перехватив мою сумку. - Я понимаю ваше любопытство. Вы никогда раньше не были в Стамбуле?

- Никогда.

- Вот и познакомитесь с городом немного.

Усевшись в такси, Эмин назвал водителю адрес.

- Вы, вероятно, часто путешествуете? - поинтересовалась я, в то время как с нескрываемым восторгом пялилась в окно.

- Почему вы так решили? - улыбка не сходила с лица турка.

Посмотрев на него внимательно, я пожала плечами.

- У вас почти нет акцента.

Кемаль сверкнул глазами.

- Вы наблюдательны, - кивнул он. - Я действительно часто летаю в США.

Ничего на это не ответив, я отвернулась и продолжила разглядывать проносящиеся за окном потрясающей красоты здания, ухоженные газоны, яркие клумбы и восхитительные зеленые парки. Этот город покорил меня с первых минут. Он был настолько манящим, настолько загадочным. Возможно секрет заключался в атмосфере.

Глава 3

Часть первая

И почему прошлое — такая зараза, что не выветривается вообще, даже когда жизненно необходимо?

Эльчин Сафарли ©

Почти рассвело. Небо кристально-чистое с легким розоватым оттенком на востоке и утренней серостью с западной стороны, оповещало о дне таком же жарком, как и предыдущий.

Около получаса назад я вывалилась из небольшого автобуса, притормозившего у обочины. Водитель махнул рукой в сторону неприметной дороги, уходящей вглубь леса, и назвал деревню, которую я искала.

Бродить по незнакомым местам в предрассветных сумерках оказалось делом сложным. Но это лишь из-за страха. Как только автобус отъехал на приличное расстояние, я присела на корточки и, покопавшись в сумке, достала бумажный пакет, внутри которого лежал пистолет.

Проверив обойму и, удовлетворенно кивнув, укомплектовала оружие и, сунув его за пояс джинсов, прикрыла рубашкой. Запасную обойму патронов я спрятала во внутреннем кармане сумки и двинулась в путь. В лесу приятно пахло утренней свежестью и цветами. Стрекотала саранча, чирикали птицы. Где-то ухнула сова. По мере того, как вставало солнце, страх отпускал и серые тени деревьев рассеивались. Природа приобретала реальные очертания. Все вставало на свои места, прогоняя прочь сомнения и суеверные предрассудки. Лишь одно обстоятельство портило мое прекрасное настроение — голод. Я очень хотела есть. Покидая отель, я забыла даже о воде. Паршивый из меня разведчик получался. Не продуманный и не внимательный. Я надеялась, что в деревне меня покормят. Хотя, учитывая то, в каком виде я туда собралась заявиться, сомневалась в положительном итоге - рубашка поверх тоненького топа на бретельках и узкие светлые джинсы. На ногах обычные черные кеды. Ладно, допустим рубаху я застегну на все пуговицы, а со штанами что делать? Так и обтягивают зад. Волосы в косу заплетены, но не покрыты. Может, я заблуждаюсь и в провинции давно не ходят с платками на голове?

Черт, если выживу, брошу все это. На черта мне нужна такая работа?

***

Саму себя настраивая на худшее, я, наконец, дошла до первых домов деревни. Я озиралась  по сторонам, изумлялась довольно красивым постройкам с небольшими палисадниками, но дальше дело было плохо. Старые избушки, пусть и с ухоженными клумбами, все же вызывали щемящее чувство тоски в душе. Как будто я вновь оказалась в детстве. В том дне, когда моя подружка сообщила радостную весть: ее забирала бабушка. Для меня, конечно, это признание было ужасающе плохим — не хотелось терять единственную подругу. Но Света знала, как мне туго придется из-за ее отъезда, поэтому упросила воспитателей отпустить меня на парочку дней с ней.

Баба Надя долгое время собирала документы, пытаясь оформить опеку над внучкой, но старушке постоянно отказывали, объясняя это ее неспособностью содержать девочку. Какими правдами или неправдами баба Надя добилась своего — было загадкой, но никого это уже и не интересовало.

Вот тогда одним летним днем я вместе со Светкой оказалась в деревне. Господи, да это были самые лучшие три дня в моей жизни. Мы объедались, купались и дурачились во дворе до поздней ночи, поднимая на уши большую часть населения. Все эти три дня соседские собаки лаяли почти не переставая, потому как наш визг и хохот разносился по всей деревне. Именно ту небольшую деревушку и напомнили мне эти домики и сады. Как будто я перенеслась в прошлое.

Мысленно посмеявшись над собственной сентиментальностью, я покачала головой и направилась к темно-зеленой избе, привлекшей мое внимание некоторой отстраненностью. Домик стоял немного в стороне, но в то же время, соседствовал с другими.

Как-то интуитивно — в последние годы я стала чаще полагаться на внутренний голос — понесло меня к невысокой поржавевшей калитке. С тихим скрипом она распахнулась, впуская меня в уютный двор, усаженный пестрыми цветами и персиковыми деревьями. Учитывая тот факт, что времени было около четырех часов утра, вполне был вероятен вариант со скандалом: прогонят иностранку к чертям и все тут.

В нерешительности потоптавшись на месте, я так и не приблизилась к крыльцу, а когда вдруг окончательно струсила, развернулась, дабы уйти. Но не тут-то было.

Метрах в двух от меня, прямо у самой калитки сидело огромное косматое чудовище и с пассивной мордой разглядывало, собственно, меня. Где там их разберешь — собачьи породы, но, кажется, это была кавказская овчарка. Такой «полумедведь», просто невероятное существо размером с теленка.
Я, судорожно сглотнув, осторожно пошевелилась и сделала крошечный шажок назад. Собака не отреагировала.

Что ж, ладно. Значит, я могу идти, так ведь?

Но стоило мне осмелеть, как пес, оскалившись, зарычал и выпрямился. Ну и что? Мне оставался один единственный вариант — дерево. Давненько я не занималась этим, пора и вспомнить.

Я шарахнулась в сторону, при этом запустив в псину сумкой. Это ненадолго, но все же задержало зверя.

Повиснув на самой низкой ветке, я отчаянно подтянулась — эх, видел бы меня Линч — и с пронзительным криком взобралась наверх. Уже лежа на ветке животом, я ощутила мощную челюсть собаки на своей щиколотке. Надо признать, пес меня щадил.

Вероятно, он лишь для вида работенку свою выполнял, а не ради удовольствия. Однако было все же больно. Зверь дернул за крепкую ткань джинсов, и та предательски затрещала, как и не слишком толстая ветка подо мной.

— Ах ты ж сука мохнатая! — только и успела проорать я перед тем, как рухнуть на землю и со всей дури хрястнуться копчиком об почву.

Вот так и состоялось мое первое знакомство с приветливой турецкой провинцией. Разбудив пол деревни, я так и осталась лежать под деревом. Меня отыскали среди персиковых веток, где я на некоторое время отключилась.
Открыв глаза, я уставилась в старческое сморщенное лицо со смуглой кожей и выцветшими светло-зелеными глазами.

Из всего, что пролепетала женщина я поняла только «Аллах-Аллах». Далее ни словечка не знала. Хоть ты волком вой.

Глава 4

  В жизни должна быть любовь — одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены. 

Альбер Камю ©

То, что творилось в голове Кавьяра, не мог представить никто кроме него самого. Даже Тео, хотя и возмущался, но в душу брата заглядывать не пытался. Это не спасло бы Клио от бесконечных сомнений. Однако, несмотря на значительные изменения в его поведении, в одном грек оставался прежним. Страсть к легкодоступным девочкам, опиуму и разного рода сексуальным экспериментам — от этого невозможно было отказаться. Впрочем, Кавьяр и не пытался. Все продолжалось раз за разом. Он глушил свою совесть, уничтожал воспоминания о той, кого не желал больше видеть. А она все равно вынудила.

До невыносимого больно стало Клио в момент его встречи с Летти… Ах, да, теперь она называла себя Леной официально. В принципе, ему было все равно. Главное, что теперь она стала другой. Но Кавьяр был бы не Кавьяром, если бы не разглядел в светлой синеве ее глаз нечто сродни страху и обреченности. Он должен был расстроиться, но вместо этого ощутил прилив сильнейшего желания. Лена была жертвой. Все той же «его жертвой» и как бы ни старалась смыть с себя это — ничего не получалось.

Прежняя жажда власти забурлила в горячей крови грека, заставляя его вскоре после разборок в той деревушке, покинуть Тео и Лену и умчаться в Стамбул.

Бордель. Вот, куда направился Клио. Он много сил положил на то, чтобы с этой глупой девицей ни черта не случилось. Даже в банду турецкую внедрился, а Лена тут как тут. С массой проблем и разбитой головой. Просто невыносимая идиотка, изображающая из себя героиню.

Всю эту злость, смешанную с сексуальным возбуждением, грек срывал на девушке, которую прислали к нему в комнату. Пошлый, но отделанный в достаточно приличном восточном стиле номер, ассоциировался у изрядно покурившего Кавьяра с владениями богатого султана или кого-то в этом роде…

— Как тебя зовут? — елейно улыбнулась прибывшая проститутка.

Элитная, между прочим. По ее ухоженному виду это было понятно. Ни тонны косметики, ни искусственных кудрей. Все свое — натуральное. Грек схватил девушку за руку и поспешно раздел. Сам же давно пребывал в обнаженном виде. Так и не ответив на ее вопрос, толкнул на кровать, а сам немного подрагивающими от возбуждения руками, натянул презерватив на эрегированный член. О ласках не могло быть и речи. Кавьяру смертельно необходимо была разрядка. Ему хотелось жестокости, боли, криков. Поэтому, облизав кончики своих пальцев, Клио скользнул ими в промежность проститутки, смачивая ее, и резко перевернул девушку на живот. Подтянул к себе и, вцепившись в красивые округлые бедра, с силой вонзился в не готовое к этому тело. Проститутка вскрикнула, но быстро "включила" профессионала и протяжно застонала, изображая удовольствие. Кавьяр все это знал. Ему ни к чему были эти спектакли — он и так заставит ее рыдать от страсти.

Наращивая темп, грек хлестал девушку по упругим ягодицам, и вскоре она сама начала подаваться к нему, яростно насаживаясь на член. Прикрыв глаза, грек вдруг вспомнил о Лене. Его передернуло от непонятного и необъяснимого гнева. От этого движения Клио стали более жесткими и проститутка, как и предполагалось, начала истерически всхлипывать и скулить. Очевидно, ей уже было немного не по себе. Но работа есть работа.

Кавьяр вдруг притормозил, сбавив обороты, и шумно втянул воздух. Немного успокоился и опрокинул девушку на спину. Широко разведя в стороны ее длинные стройные ноги, привстал на колени и навис над ней. Она приподняла голову, чтобы видеть, как он войдет в нее. Слегка одурманенный опиумом, грек пошло ухмыльнулся и уставился проститутке в глаза, при этом медленно проскальзывая в ее разгоряченную влажную плоть.

— Давай же… — простонала она нетерпеливо и подалась бедрами вперед.

Кавьяр пропустил ее просьбу мимо ушей, продолжая медленно двигаться, так и не войдя в девушку на всю длину. Она совершенно отчетливо заскрипела зубами. И только тогда Клио, хохотнув, резко вонзился в нее и с удовольствием зажмурился от того, как проститутка закричала. Чувствуя, как внутри девушки завибрировали мышцы, как ее набухшие половые губы плотно обхватывают его член, Кавьяр не смог больше сдерживаться и принялся долбиться в ее тело с такой неудержимой силой, что и сам не понял, в какой момент она кончила. Просто орала, извиваясь под ним, и царапала острыми ногтями его грудь. А вслед за оргазмом партнерши и Клио достиг высшей точки удовольствия. Затем повалился на бок и пробормотал, глядя в потолок: «Уходи».

И она ушла. Его очередная безымянная «жертва».

***

Что я брала за основу в жизни? Веру. Веру в себя, в свои силы и возможности. Я могла бы полагаться на Бога, отсиживаясь дома, но это было бы самой грубой ошибкой, поскольку для того, чтобы получить невидимую защитную оболочку, следовало для начала пошевелиться. Совсем немного движения и жизнь стремительно поменяет свои серые тона на что-то более красочное.

Как же сильно мне хотелось ощутить нечто мощное и надежное за плечами в тот момент, когда услышала голос Кавьяра. Вот хотя бы один маленький ангелочек вступился за меня, шепнув на ухо: «Беги!»

Нет, ничего подобного! Я как была гребанной неудачницей Водяновой, а в прошлом Тейлор, так ею и осталась. К счастью, грек не стал травить мне душу и действовать на нервы. Поспешно собрался и уехал в неизвестном направлении, оставив, по его словам, ненадолго с Тео. Как по мне, так лучше бы навсегда. Младший Кавьяр не бесил меня нисколько. Но всему приходит конец. А хорошему - в первую очередь.

***

Потрясающий теплый день радовал безмерно, а во дворе дома Фахидже рассыпалась яркими красками буйная растительность. Именно поэтому, несмотря на довольно ощутимые головные боли, я без устали работала за домом, помогая старухе. Фахидже наградила меня огромными ножницами и показала, как следует обрезать лишние веточки розовых кустов. Хотя я и работала в безразмерных тонких варежках, явно сшитых самой хозяйкой, руки мои все равно ежеминутно напарывались на острые шипы, что, конечно, начинало немного нервировать. Но в целом, мне все нравилось.

Глава 5

Itʼs time to forget about the past
To wash away what happened last
Hide behind an empty face
That has too much to say
'Cause this is just a game

Сейчас самое время забыть о прошлом,
Стереть из памяти последние события,
Спрятаться за маской безличия…
Я мог бы много чего сказать,
Потому что это всего лишь игра.

"30 Seconds To Mars" ©

Бездействие жутко нервировало. Два часа назад мы с Кавьяром притащились в это убогое место, которое называлось отелем. Скорее, притон. Конечно мне и раньше приходилось ночевать в подобных заведениях, но эта гостиница превзошла все предыдущие по части интерьера и общей обстановки.

Клио отправился вниз решать вопрос со вторым номером. В этом были две узенькие кровати, разделенные лишь одной тумбочкой, на которой стояла лампа с засаленным колпаком. Спасибо, хотя бы постельное белье оказалось чистым. От него даже порошком стиральным пахло. Благодаря этому, после того, как я застелила постель, в номере быстро развеялся запах табака, сменившись легким ароматом свежести. По крайней мере, это было похоже именно на свежесть.

Но от жары лопалась голова, поэтому я поспешно распахнула окно и облегченно выдохнула, улыбнувшись от удовольствия. Легкий порыв ветра растрепал мои волосы, откинув их назад.

То, что сзади кто-то стоял, я почувствовала сразу.

— Ну что там? — спросила я, вглядываясь вдаль, где сновало множество людей, громко крича на турецком.

— Мест больше нет, — отчеканил Кавьяр недовольным тоном, и я обернулась, озадаченно уставившись на него.

— И?

— Что «и»? Трудно догадаться? — ухмыльнулся грек и поставил на кровать бумажный пакет с продуктами.

Заметив темное горлышко бутылки, выглядывающее из-за багета, я твердо решила для себя, что пить точно не буду. Клио, перехватив мой взгляд, еще шире улыбнулся и как самый настоящий подонок стянул промокшую от пота темную футболку.

Я поспешно отвернулась, чем вызвала тихий смех Клио. Ничего не изменилось! Черт, как же бесила реакция собственного тела на внешность грека. Раздражение накрывало волной. От этого задрожали руки, и я, пытаясь вытащить из рюкзака гель для душа, вывернула наружу почти все его содержимое.

— Не нервничай, малышка, — над самым ухом пробормотал Кавьяр, заставив меня стиснуть зубы. Наклонившись так, что грудью коснулся моей спины, он поднял с кровати то, что я искала. — Иди, охладись немного. А то провоцируешь меня.

Опять он читал мысли, опять угадывал мои желания. Осторожно отодвинувшись, я обернулась и упрямо уставилась греку в глаза. Кавьяр ответил внимательным взглядом со своим фирменным легким прищуром.

— Какие-то проблемы? — усмехнулся он, откровенно наслаждаясь моей идиотской растерянностью. — Хочешь мне что-то сказать?

Я сглотнула и выдавила улыбку — жалкую и скупую.

— Нет, что ты, — почти язвительно получилось. — Мне нечего тебе сказать. Я просто "в восторге" от твоего общества.

Проговорила и обошла грека, направившись в душ.

— Взаимно, Летти.

Я прикрыла глаза, глубоко вдохнув.

— Лена. Черт тебя подери, мое имя Лена!

И громко дверью хлопнула, чтобы заглушить смех Кавьяра.

Невыносимо долго я натирала себя губкой, стараясь забыть запах грека, который настойчиво и дерзко будоражил забытые воспоминания. И какого-то черта о боли и страданиях я не думала. Всплывали в памяти именно те моменты, где Клио был настоящим, искренним и ранимым. Да и такое бывало. Редко, но все же. Именно эти мысли удерживали меня от экстренных действий. Мне жутко хотелось сбежать.

Знала же, что, улетев в США, никому не доставлю хлопот. Клио просто вернется в Грецию. Или в Африку. Кто его поймет, где он там обитает? Но в общем-то, я по-прежнему не решалась все бросить. Нужно было довести дело до конца: разобраться с Мухамедом и свалить. А Кавьяр пусть сам воюет со своими врагами… Ох, еще этот идиот Мэттью. «Шестерка» гребаная. Кажется, именно он и работал на арабов…

Что за бред? На кой черт полезла во все это? В сотый раз удивляюсь…

— Ты утопилась, малышка? — стук в дверь заставил меня ошеломленно застыть на месте. — Ну если так, то я один буду есть эти замечательные турецкие чебуреки или как их тут называют? — И уже с набитым ртом добавил: — М-м-м… вкуснотища…

— Да иду я, иду уже, — выкрикнула я в ответ, почувствовав в желудке сплошную пустоту, и уже тише: — Идиот…

Я вытерлась, сунула себя в чистое белье и бежевый сарафан в синий цветочек. Волосы взлохматила руками, поскольку сушить их было нечем, и вышла из ванной.

Грек расположился на кровати — на той, что ближе к двери — и с аппетитом уминал тот самый чебурек.

— Мило, — констатировал он, окинув меня внимательным взглядом и вновь отвернулся.

— Что дальше, Клио? — не оборачиваясь и укладывая вещи обратно в рюкзак, спросила я.

— Дальше? Думаю, нам нужно немного отсидеться после событий в деревне. Всего пару дней… кстати, как Фахидже отреагировала на твой отъезд? Доброжелательная старушка.