Я, ты и море...

Часть 1/3. Глава 1. Пролог.

Я иду навстречу к человеку, которого люблю больше жизни и также больше жизни ненавижу. Дует ветер в лицо, он пахнет детством…

Жизнь… Как тяжело она нам дается, и как легко мы готовы расстаться с ней во имя выдуманных, безысходно временных обстоятельственных перипетий…

Детство… Самый лучший этап взросления, в котором мы любим, дружим, обижаемся и тут же миримся. Для нас все люди как белый лист. Белый чистый лист… Мы строим паски из песка, расплачиваемся листиками за выдуманные товары из родительского шкафа и бесконечно носимся по двору до разодранных колен, залеченных подорожником. В детстве у нас есть все. С возрастом и день рождения уже особо не праздник, и к новогоднему столу мы подбегаем ровно за пять минут, не успев досушить голову, но все также наивно загадываем желания в надежде на то, что оно сбудется. Мы изо дня в день ходим на эту дебильную работу, надеясь, что уже вот-вот появится шанс, и мы начнем заниматься своим любимым делом. А каким? Мы еще не придумали…

И в конце концов – любовь… Мы впервые влюбляемся в юности, и, как часто бывает, живем больной любовью. Первой больной любовью… Ломая свою судьбу и борясь за эту единственную любовь наперекор всем. Мир полон счастливых семей, в которых один любит, а другой позволяет себя любить. Это скорее аксиома, чем залог счастливой семейной жизни. Наверно, именно любовь дает нам неимоверные силы на все, или, наоборот, полностью ломает человека…

***

Молодая девушка неуверенно, но упорно перебирает тяжелые шаги по избитой временем дороге, всматриваясь в небесную глубину, будто переправляясь по тонкому льду.

На фоне, со всех сторон, двор оглушают сигналы нарядных машин. Свадьба. Появляется новая ячейка общества.

Брюнетка с черными глазами резко останавливается, плавно смыкает веки, разводит руками по обе стороны и улыбается чужому счастью.

Она одета в длинное, тяжелое, атласное платье цвета шампань…

Раздел 1. Начало.

Эта непростая романтическая история берет свое начало в одном из небольших южных городков Северного Кавказа, с населением чуть более ста тысяч душ, где жизнь течет размеренно и неторопливо, подобно местным рекам, лениво покачивающимся под ласковыми лучами жаркого солнца.

На самой окраине этого провинциального городка высился обычный пятиэтажный дом, каких много по всей бывшей советской земле. Его фасад украшала знакомая нескольким поколениям мозаика с изображением легендарного летчика-космонавта – Героя Советского Союза Юрия Алексеевича Гагарина. Тот дом, как и тысячи ему подобных, был немым свидетелем человеческих судеб и хранителем обыденных историй простых людей, чьи жизни переплетались с повседневными заботами, трудовыми буднями и скромными радостями провинциального бытия.

За стенами одной из квартир этого дома с гагаринской мозаикой жили-были Платоновы – целое семейство медицинских работников. День за днем они проводили в больничных стенах, а по вечерам собирались за скромным ужином, где неизменно обсуждали три вещи: насущные проблемы провинциальной медицины, больничные неурядицы и, главное, жизнь своей двадцатипятилетней дочери Дании, которая, продолжая семейную традицию, работала обычным терапевтом в приемном отделении.

А теперь давайте познакомимся с ее родителями поближе. Отец семейства – Сергей Иванович Платонов, в свои пятьдесят пять крепкий, как дуб, врач-травматолог с прямым, без обиняков, характером. Его супруга, Екатерина Дмитриевна, пятидесяти трех лет от роду, трудилась медсестрой в реанимации – женщина с глазами, в которых читалась и усталость от тяжелой работы, и неизменная доброта к людям.

Тихий вечер. На кухне пахнет борщом и домашним оливье. За столом привычный семейный совет.

Дания с аппетитом накладывала салат в тарелку, между делом затевая разговор.

– Не знаете, что сегодня произошло? – спросила она, ловко орудуя ложкой. – Вся больница на ушах. Какая-то проверка или что?

Екатерина, разливая суп по тарелкам, лишь ухмыльнулась.

– Меняют главного врача, – пояснила она. – Началась массовая истерия. Не хватает бинтов, марли, шприцов и прочей ветоши. Представляете, проверка нашла недостачу даже крупного оборудования! Я в шоке! Надеюсь, этому козлу хорошенечко влетит!

Сергей вытер руки о поношенную домашнюю майку и, тяжело опустившись на стул, вступил в беседу:

– Да у нас вечно ничего не хватает! – проворчал он. – Мне руку, ногу перевязывать, а я не могу эти же бинты найти. Беру б/у из заначки, и так со всем! Хоть самогон гоняй и по сто грамм для обезболивания при входе в кабинет наливай! Ей-богу, сил уже нет!

Дания принялась ковыряться в тарелке с салатом, присев за стол.

– Папуль, так везде, не только у нас! – возразила она, размахивая столовым прибором. – Кстати, я завтра в ночь. Не будите меня. Надо выспаться. Новый год – это просто ажиотаж в нашем приемнике! Народу в эту ночь по-любому будет куча.

Отец, не отрываясь от тарелки с борщом, уплетал ложку за ложкой, параллельно беседуя:

– Второй Новый год без теб… – не договорил он и, логично, поперхнулся.

Супруга тут же сунула ему полотенце, сдернутое с плеча.

– Сереж! – буркнула она. – Прожуй, потом болтай!

– Ой, прости, любимая, – закашлялся мужчина, вытирая рот. – Так и что? Тебе денег что ли не хватает? Все праздники там будешь торчать? Лучше бы с Денисом на танцы пошла, отдохнула!

Дания недовольно подняла глаза на отца, явно задрав их под веки.

– Вот еще, ага, я с ним пойду куда-то! Ну ты и придумал… Мне на работе его хватает! И вообще, когда ты видел, чтобы я с ним где-то танцевала?

Сергей усмехнулся, точно вспомнив что-то забавное.

– Видел, конечно! Маленькие когда вы были! Вставали, значит, у телевизора и давай за ручки песни нам петь!..

– Пап, это было в детстве… – закатила глаза дочь.

– А цирк, Сереж, помнишь? – подхватила Екатерина, слегка приударив мужа по плечу, и воскликнула: – Шапито! Ой, Данька, так смешно было! Соберете всех бабушек и дедушек вокруг и давай двор развлекать!

– Все, начинается!.. – в очередной раз вздернула глаза Дания, отодвигая тарелку и вставая. – Пошла я лучше спать! Спасибо, мамочка, твое оливье, как всегда, на высоте!

– Иди-иди! – улыбнулся Сергей, проводив дочь взглядом, а затем перевел его на жену. – Вот она упертая. Вся в тебя!

– В меня? – иронично ухмыльнулась Екатерина. – С чего это?

– В тебя-в тебя! И понимаешь, никогда же не слушает, что ей говорят взрослые. На все свои пять копеек вставит.

– Разве ж это плохо?

– Да не плохо! – отмахнулся мужчина. – Ну, в конце-то концов, мы родители, к нам тоже нужно прислушиваться!

– Пускай живет своей жизнью, она уже не маленькая, а мы ей просто будем подсказывать. Случись что-нибудь, мы ей – оп! – и совет.

– Тьфу ты! Совет, – фыркнул супруг. – Без сопливых. Нужны ей наши советы! – замолчал он, обдумывая что-то, затем продолжил: – Ой, Катя… До добра эта ее упертость не доведет. Это вот свое мнение… В наши годы такого не было! Я, чтобы отца или мать не слушал? Да меня выпороли – и все, как шелковый ходил! Это все ты со своим воспитанием: поговорить, обсудить! Выпорол – и сразу послушный ребенок!

– Сереж, хватит! – резко оборвала его жена, вставая и хватаясь за посуду. – Когда ты собрался ее выпороть? И вообще, к чему ты это все?

Сергей махнул рукой.

– Да уже сам не помню! Все перемешалось в голове! Работа, дом, еще и Дания с Денисом! Вот че она? Уже б женились и все! Голова бы моя была спокойная!

Перемыв небольшую гору посуды, Екатерина вытерла руки о полотенце на крючке и, вернувшись к столу, положила ладонь на плечо мужа.

– Будет она с ним. Куда она денется? Потерпи немного.

– Так она не молодеет! Ей рожать уже пора! Тянут, блин.

– Сереж, пойдем спать? Ты уже, смотрю, прям злишься. Успокойся. Завтра Новый год. Праздник. Отметим его вместе. Пускай дети сами разбираются, – мягко сказала женщина, потянув его за руку. – Ну? Пойдем, любимый.

Раздел 1.2.

Удрученная беседой с родителями, Дания плюхнулась на кровать, так что жалобно скрипнули пружины. Перевернувшись на бок, она уткнулась лицом в подушку, потом с недовольным фырканьем потянулась к телефону, валявшемуся среди смятых простыней. Пальцы нервно забарабанили по экрану, пока она искала в мессенджере имя единственной и верной подруги Верочки.

Дания:Папа опять завел шарманку про Дениса…

Верочка:Че говорит?

Прокручивая в голове недавний разговор, девушка схватилась за телефон двумя руками.

Дания:На танцы, говорит, идите.

Верочка:На танцы?! Пха-ха-ха, ага, разбежалась! Уже! Целуйте рельсы!

Дания:Ну, я, можно сказать, так и ответила, – отправила она это и хмыкнула.

Верочка:Бред какой-то, если честно! Сводят вас постоянно! Зачем?

Дания:Да им в голову зашло это: династии, врачи. Они уже совсем повернутые на этом!

Верочка:А у нас только врачи хорошие?

Дания:Ну для моего папы, ты же знаешь, – набивала она ответ и резко перевернулась на живот, подперев подбородок кулаком. – Остальное – не профессия! – сарказм буквально сочился из каждого слова.

Верочка:Надеюсь, ты не собираешься снова мутить с ним? Особенно после того, как спалила его с той бабой…

Девушка резко села на кровать, так что ее волосы растрепались.

Дания:Нет, конечно! – с силой тыкала она пальцами на экран. – Вера, что за вопросы?! Не-не! После нашей последней попытки… Нет! Зачем мне это?! Вечно ходить в синяках и виновной во всем?! Нафиг оно мне надо!

Верочка:Ну вот я про то же… Это уже ненормально. Может, расскажи родителям, какой у тебя с ним опыт.

Дания:Нет! – печатала она, но, будь это не переписка, ее голос наверняка сорвался бы на крик. – Фу! Это позор! Зачем им это знать?!

Верочка:Ну вдруг они поймут тебя. Сразу же будет понятно, почему ты не хочешь с ним сближаться…

Дания:Нет, Вер! Они найдут ему тысячу оправданий. Мне это зачем?

Верочка:Тогда смотри сама… Вдруг помогло бы. Хоть немного легче было бы жить без лишних разговоров.

Дания:А че разговоры? Дядя Боря их друг. Че будет-то? Может, рассорю их вообще, зачем? У папы и так мало друзей, а так вообще не будет.

Верочка:Ну и что теперь, терпеть все это ради папы?

Дания:А почему нет? Ну не терпеть… Но, блин, ради папы да, могу и промолчать.

Верочка:Ну смотри сама…

***

Второй год подряд тридцать первое декабря для молодого врача начиналось после обеда. Она по привычному порядку просыпалась, выпивала чашку кофе, принимала душ и приступала к сборам на работу.

Для большинства жителей небольшого городка Дания Сергеевна была не просто врачом, а еще и другом, «сестрой» и даже личным психологом. Местные знали наизусть график ее работы и, несмотря на то что она находилась лишь в начале своего нелегкого врачебного пути, всячески старались попасть именно к ней, хотя как таковых «приемов» Дания еще не вела. Чуть кашель, боль в груди, насморк – пациенты тут как тут. Вместо рядового визита к участковому терапевту все предпочитали заявиться в приемное отделение и попасть к молодому специалисту, которая, ввиду своей моральной ответственности, никогда не отказывала и помогала каждому, кто обращался к ней со своим недугом.

Вот и сегодня Дания Сергеевна согласилась на дежурство в праздники, поскольку искренне любила свою работу, особенно в новогоднюю ночь. Такая, можно сказать, больничная романтика привлекала девушку. Вокруг – мишура; самодельные звездочки из бумаги; снежинки из салфеток, сделанные руками медсестер; пациенты радостно улыбались, раскрыв выбитые зубы из-под губ с гематомами, поздравляя друг друга и помахивая переломанными конечностями; по всему отделению пахло оливье, хвоей, шампанским и праздничным перегаром…

«Щелчок входной двери квартиры Платоновых».

– Даничка! – крикнула Екатерина, еще не войдя в квартиру. – Ты еще дома?!

За ней появился глава семейства с огромными пакетами продуктов и подарков.

– Зайка, ты уже собралась?! – крикнул отец, обходя жену. – Может, тебя подвести?!

– Да, папуль! – звонко отозвалась дочь, держа в зубах заколку у зеркала в душевой. – Сейчас только соберу волосы, и можно выходить!

– Хорошо, я в машине!

Провозившись в ванной комнате немало времени и наконец собрав «эталонный» хвост, который только можно было сделать из-под каре, Дания проверила содержимое сумки, забежала на кухню, схватила подготовленный пакет с едой, поцеловала мать, устремилась в коридор, быстро засунула ноги в неоригинальные «угги», накинула серое пальто и побежала к отцу.

– Ну что, поехали? – в приподнятом настроении спросила девушка, пристегивая ремень безопасности. – Кстати, как там дела на фронте? Много пациентов? Не спрашивал у дяди Бори?

– Не то что много – дохрена! Все так и норовят закончить свои дела в этом году! Причем день-то сегодня короткий, а проблемы те же! Пока всех осмотришь, пока выслушаешь… В общем, весело! – закончил Сергей, махнув рукой.

– Да-а-а, все, кто сегодня не попал к ним, придут к нам с Денисом. Ну и плюс новые, хорошо отметившие…

– Крепись, доченька!

Старенькая «Нива» семейства Платоновых подъехала к шлагбауму больничной проходной. Из будки выглянул охранник, кивком поздоровался с пассажирами и, зажав кнопку на пульте, пропустил сотрудников внутрь «медицинского городка».

– Да ладно, папуль, оставил бы меня у ворот, тут пройти-то…

Раздел 2. Перемены к лучшему!

Молодая врач с улыбкой на лице стремительно влетела в приемное отделение, по пути приветливо кивая всем встречающимся коллегам и пациентам.

Небольшое больничное помещение, чьи стены хранили следы полувековой истории в виде потертостей и выцветших пятен, сегодня было привычно переполнено. Все сиденья и даже свободные участки стен уже облюбовали утомленные пациенты, чьи лица выражали терпеливое ожидание и надежду на помощь исключительно Платоновой.

Быстро оценив предстоящий объем работы, девушка деловито кивнула молодым девчушкам в шапочках за стойкой и направилась к закутку, где располагались кабинет дежурного врача, ординаторская и уголок младшего медицинского персонала. Ее появление вызвало немедленную реакцию – две взволнованные медсестры буквально выскочили из-за стойки и устремились за ней.

– Дания Сергеевна, наконец-то Вы пришли! – шумно начала первая.

– Дания Сергеевна, очень срочно! – почти одновременно вскрикнула вторая.

Платонова, не торопясь, сменила пальто на белоснежный халат и, глубоко вздохнув, перевела взгляд с одной на другую.

– Давайте по одной...

– Дания Сергеевна, у меня там на перевязке пациент, – продолжила первая медсестра, нервно перебирая край халата. – Он уже раз десятый приходит, и у него постоянно развязывается бинт! Я уже не знаю, что с ним делать! Он явно перепил и просто приходит к нам «перевязаться» и поспать! Что дел...

Не дав ей закончить, вторая тут же встряла:

– Дания Сергеевна, там мужчина! Сорок один год! Открытый перелом! Только привезли! Куда мне ег...

– Так! – резко оборвала ее врач, сдерживая раздражение. – Я же попросила по очереди! Значит так, – повернулась она к первой медсестре, – своего перевязывай его же бинтом, и добавь полрулона нового. Но только так, чтоб наверняка. Чтобы он в одиннадцатый раз не смог его развязать! Хоть степлером прибей! – затем перевела взгляд на вторую: – А с этим... Я сейчас переобуюсь и подойду.

Девушки поспешно закивали и уже было собирались удалиться, когда Платонова вдруг остановила их:

– Хотя нет, погодите! – ее взгляд стал строже. – А где дежурный травматолог?

Явно переживая за реакцию врача на реальную причину отсутствия коллеги, медсестры переглянулись, перекатываясь с ноги на ногу.

– Дания Сергеевна, он спит... – наконец прошептала вторая, опустив глаза.

Платонова резко подняла брови. Ее лицо исказила гримаса неверия.

– Что?! Что значит «спит»?! Вы шутите?!

– Ну... – неуверенно продолжила первая, сжимая в руках планшетку. – Он уже такой пришел. Чуть подшофе...

Бросив на медсестер уничтожающий взгляд, Дания стремительно направилась к кабинету травматолога. Открыв дверь, она тут же сморщила нос – помещение было пропитано устойчивым запахом перегара. На кушетке, свернувшись калачиком, спал молодой врач, крепко прижимая руки к груди.

Поспешив немедленно избавиться от ужасного запаха, девушка бросилась к окну, настежь отворила его и развернулась к созревшему эмбриону.

– Денис, просыпаемся! – громко скомандовала она, энергично тряся его за плечо. – Денис Борисович!

Остапов Денис Борисович – двадцативосьмилетний врач-травматолог центральной городской больницы и по совместительству единственный сын нового главного врача Бориса Алексеевича Остапова. Его внешность поистине можно было назвать огненной: высокий, почти двухметровый рыжеволосый парень с серо-голубыми глазами и россыпью веснушек по всему лицу и телу. Характер полностью соответствовал внешности – чуть что не так – взрыв, после осознание содеянного. И так во всем: в жизни, на работе и в личной жизни…

– М-м-м... Кто это?.. – промямлил Денис, отмахиваясь. – Уйдите!..

Платонова пребывала в несвойственном ей бешенстве от такого непрофессионального поведения коллеги.

– Остапов, е-мое, ты издеваешься?! – почти закричала она, продолжая трясти его. – Ты почему так нажрался?! Это вообще что такое?! Зачем тогда пришел на работу?! Ты не мог поменяться с кем-нибудь?! Что мне теперь, всю ночь работать за двоих?!

Молодой человек с трудом приоткрыл один глаз и, узрев в нем Данию, глупо ухмыльнулся.

– Даничка... Солнышко ты мое ясное... – пробормотал он сквозь сон. – Зайка моя...

Но девушка не собиралась сдаваться:

– Денис, давай вставай!

Игнорируя ее приказы, Остапов лишь повернулся к стене, крепче скрестил руки, вжимая ладони в подмышки, и продолжил сладкую встречу с Морфеем.

Бросив взгляд на раковину, Платонова поторопилась к ней, схватила одноразовый стакан, доверху наполнила его ледяной водой и без колебаний выплеснула ее в спящего.

– Ай, блин! Ты че, дура?! – моментально очнувшись, закричал тот. – Зачем ты это сделала?!

– Давай вставай, там открытый перелом! – стояла на своем Дания, продолжая подталкивать его. – Давай-давай! Вставай уже! Я не собираюсь работать за тебя!

Раздраженно сползая с кушетки, Денис вразвалку подошел к зеркалу у раковины, чтобы привести себя в порядок. У него уже не так сильно болела голова, не было чувства тяжести и недомоганий. Пил он вчера, сегодня остались только лишь отголоски вчерашнего веселья и недосып.

– Выхожу! – буркнул он, снимая с крючка вафельное полотенце.

Добившись своего, Платонова уже собиралась уйти, когда Остапов неожиданно перехватил ее у двери, крепко схватив за запястье.

– Не трогай меня! – сердито вырвалась она, отстраняясь на безопасное расстояние.

Молодой человек мрачно ухмыльнулся, послав ей воздушный поцелуй.

– Денис, я тебе уже который раз говорю, не надо ко мне лезть! Я тебя знаю как облупленного!

Остапов продолжил сиять в улыбке от такой реакцией симпатичной коллеги. Для него она была привычна. Вдобавок он так же, как и все окружающие, был уверен в их дальнейшем союзе. Это дело времени. Сломается!

– Зря ты так, Даничка. Я буду тебя любить, ценить, уважать... – он сделал паузу для драматического эффекта. – Смотри, дуреха, доиграешься. Потом сама будешь бегать за мной.

Раздел 2.1.

Стремительно впорхнув в свой кабинет, Дания услышала настойчивый глухой звук рингтона, доносящийся из глубины сумки. Бросив рассеянный взгляд на экран телефона, она различила знакомое имя: «Верочка».

Дания:Да, дорогая! – ответила она, прижимая аппарат к уху плечом, в то время как ее руки были заняты разбором медицинских карт.

Верочка:С наступающим! – раздался бодрый голос в трубке. ​​– Подружка, привет! Как дела?!

Дания:Привет, все хорошо. Взаимно. На работе. Твои как? – спросила она, откладывая в сторону «амбулаторку». – Что-то срочное?

Верочка:Ты ж моя рыбачка, все в праздники отдыхают, а ты, бедняжка, работаешь! Очень срочное! Слушай, есть предложение: Женек хочет завтра поехать на море. На ночь. Как тебе такая идея?

Дания:Даже не знаю… – задумчиво проговорила она, потирая виски. – Я очень устану после работы. Да и послезавтра смена. Тем более еще мороз, что там делать?

Верочка:Да блин, подруга! Один раз живем, поехали! Мы положим тебя на заднее сиденье. Женин отец разрешил взять родительский микроавтобус. Пока будем ехать, поспишь! Ну поехали, пожалуйста! Я тебя умоляю! Эта поездка так важна для меня! Прям очень-очень! Женя мне пишет-пишет… Я правда безумно хочу поехать! А без поддержки не могу! Ну ты же понимаешь, что там, ну… Мы сблизимся… Ну ты поняла! Ну пожалуйста! Пожалуйста!

Дания:Ладно. Может быть, поеду. После смены наберу, хорошо?

Верочка:Хорошо, целую!

Дания:Целую…

***

На часах 23:17.

Больничные коридоры погрузились в полусонное состояние, когда двери приемного отделения внезапно с грохотом распахнулись. Двое молодых парней, сметая все на своем пути, ворвались внутрь, неся на плечах бездыханное тело парня с окровавленной головой. Находясь практически без сознания, он едва держался в их крепких объятиях.

Медсестры мгновенно подкатили первую попавшуюся каталку, а одна из них бросилась в кабинет дежурного врача.

– Дания Сергеевна! Срочно! – взволнованно воскликнула она, врываясь без стука. – Там пробита голова! Он без сознания!

– Успокойся, – невозмутимо подняла взгляд врач, прервав заполнение документации. – Иди, сейчас я выйду.

Отложив кипу бумаг, Платонова последовала за медсестрой. В коридоре ее встретили два взволнованных молодых человека, лица которых искажала неистовая тревога.

– Пожалуйста, быстрее! – закричал первый, хватая доктора за руку. – Помогите! Он, походу, умирает! Он уже вообще не реагирует на нас!

Дания попыталась освободиться от его цепкой хватки.

– Спокойно, – размеренно произнесла она. – Сейчас я его осмотрю. Уберите руки и хватит орать.

– Э-э-э, слышь ты! – утратив чувство такта, закричал второй. – Если он щас умрет, я вас сам тут всех положу! Шевели ногами!

Не удостоив их ответом, Платонова подошла к пострадавшему. Достав из кармана ручку, она стала водить ею перед глазами пациента. Его зрачки медленно следили за ее движением.

– Так, понятно, – вздохнула врач, обращаясь к сопровождающим. – Пошлите в смотровую, – и указала на ближайший кабинет.

Парни послушно взялись за каталку, подчиняясь врачебному приказу.

Внешность молодых людей была настолько схожа, что Дания мысленно окрестила их: второй – «с бородой» и первый – «с щетиной». Оба кавказца, крепкого телосложения, среднего роста, с аккуратными прическами, прикрывающими уши. Одетые в черные рубашки и брюки. Характером – вспыльчивые и эмоциональные.

После недолгого составления в своей голове реноме сопровождающих, девушка протиснулась в смотровую меж каталкой и дверным косяком, точно скоординировала удобное для осмотра место и принялась анализировать состояние пациента.

Парни внимательно наблюдали за ее действиями.

Почувствовав строгие взгляды над собой, Платонова подняла голову, перебрав их глазами.

– Выйдите, пожалуйста, у меня осмотр.

– Мы хотим стоять тут! – уперся тот, что с бородой.

– Молодые люди, вы сами тянете время! – возразила врач. – Выйдите, и я спокойно осмотрю вашего друга!

Недовольно переглянувшись, те нехотя, но вышли за дверь.

Дания продолжила осмотр, остановила кровь, тщательно обработала рану и приступила к перевязке головы молодого человека. На мгновение ее взгляд задержался на его лице. Легкая дрожь проскользнула в ее груди, но она поторопилась притупить теплое волнение и сосредоточилась на бинтах.

Завершив процедуру и отправив пациента на рентгенографию в сопровождении медицинских сестер, врач повернулась к обеспокоенным друзьям пострадавшего.

Второй парень, в отличие от первого, пребывал в более подавленном состоянии. Он метался у закрытой двери, а когда доктор появилась в коридоре, тотчас подскочил к ней.

– Что с ним?! – тревожно спросил «с бородой». – Он будет жить?!

– Да, будет, – сложив руки у груди, ответила Платонова. – Объясните, что случилось?

– Мы работаем на охране в «Джасте», – начал первый. – Там какой-то бухой мужик...

– Там, короче, эта алкашня начала избивать девушку! – перебил второй, рефлекторно вспыхнув от воспоминаний. – Халид защитил ее, и они начали махаться! Халид не так упал и отключился! Мы их всех вырубили и приехали к вам!

– Все понятно, – слегка улыбнулась врач. – Значит, скоро подъедет еще одна партия... Оформлять будем вашего защитника? В полицию заявлять будете?

– Нет! Мы ничего заявлять не будем! – резко ответил «с бородой». – С ним точно все будет хорошо?!

– Не переживайте. Я вколола ему обезболивающее. После рентгена ему нужен будет покой. Он временно останется у нас, – успокоила его Дания. – Кому я могу перезвонить, когда он придет в себя?

Раздел 2.2.

На часах 23:55.

За окнами небольшого городка уже давным-давно мельтешат хлопотливые силуэты горожан, готовящихся к торжественной смене крайней цифры календаря.

Кто-то не так вставил короб фейерверка в хлипкий грязный сугроб, и вторая сторона визгами уговаривала явно нетрезвого руководителя сего ответственного дела поменять положение «детонатора» в нужную сторону.

Кто-то, оказывается, купил не то…

Кто-то радостно голосил от неожиданных раскрытий «фонтанов», «змеек» и «лепестков» уже выпущенных праздничных огней.

Кто-то высунулся из окон своих нагретых квартир, дабы не остужать градус в крови небольшой морозной прохладой на улице.

Кто-то бурно играл со своими детками в южные снежки скудным снегом, выжидая боя курантов.

Кто-то куда-то торопился, лишь бы успеть встретить праздник не в папахах или с первым встречным, а точно и четко доплести от точки А в точку Б спешной, шатающейся походкой.

В воздухе воцарилась долгожданная атмосфера сказочного декабрьского праздника, объединяющего поколения, в то время как в приемном отделении наступила гробовая тишина.

Дания смотрела в окно и с широкой улыбкой на лице наблюдала за ночной суетой. Ее переполняли эмоции. Всю свою жизнь Новый год был для нее чем-то особенным и долгожданным. В детстве родители всегда старались превратить этот праздник в самую настоящую сказку для своей маленькой дочурки: подарки, ароматная наряженная елка, мишура по всему дому, щедро накрытый стол, полностью сожженная упаковка бенгальских огней еще до полуночи, совместные фейерверки с отцом, пока мать волнительно наблюдает за ними из окна.

Папа был ее волшебником...

Родители никогда не обманывали дочь и не дополняли торжество пресловутым Дедом Морозом. Семья попросту накладывала подарки под елку, а после боя курантов одаривала ими друг друга. И это было очень трогательно, потому что Дания сутками рисовала родителям рисунки, которые в будущем были самым драгоценным «сюрпризом» от их малютки.

Отец, бывало, даже выпускал скупую слезу, когда маленькая Дания томила их, а потом резко доставала полусмятый листок с криво нарисованными мамой, папой, Данией и ее выдуманным братиком. Плакал Сергей даже не от того, что это было мило. Он был расстроен, что его жена так и не подарила ему второго ребенка. Хотя он просил. Она не хотела...

Пока Дания витала в облаках, медсестры соорудили импровизированный праздничный стол за стойкой. Одна из них побежала за любимым врачом.

– Дания Сергеевна, через пять минут Новый год! Пойдемте к нам? – предложила она, распахнув дверь кабинета, после предварительного стука.

Платонова обернулась на голос коллеги, не унимая улыбки на лице.

– Да, конечно, пойдем, – благодарно кивнула девушка, ступив к выходу.

Едва доктор переступила порог кабинета, как до ее слуха донеслись подозрительные звуки из первой палаты. Решив для начала проверить пациента, она приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Полумрак окутывал помещение, но даже при таком освещении было видно, что молодой человек уже присел на кровать. Его всего скрючило. Он держался за голову и живот, периодически опустошая желудок в таз на полу.

– Что со мной? – отхаркиваясь, спросил парень, заметив в дверях женское очертание. – Где я? Вы кто, теть?

Дания поторопилась в душевую комнату при палате, взяла оттуда металлический таз из-под раковины и обновила емкость перед больным.

– Вы в больнице, – присела она напротив него, предварительно включив ночник у больничной койки. – Вас привезли Ваши друзья.

Видно, от очередного прострела в голове молодой человек крепко прижал свежую рану ладонью, резко дернувшись и скривившись.

Врач аккуратно потянулась к его руке.

– Не трогайте, – произнесла она полушепотом. – Сейчас я Вас еще раз перевяжу. Может, Вам еще вколоть обезболивающего? Боль терпима?

– Нет, – парень засиял в кривой улыбке, продолжая держаться за рану. – Вы знаете, мне, наверно, и так хорошо…

В секунду боль в его голове притупилась, и теперь он ощущал внутри себя что-то такое, что для него было ново. Халид не имел привычки заводить общение с девушками. Нет, с ним все хорошо, но на его пути еще не встречалась та, которая могла бы зацепить сердце молодого холостяка. Этого нельзя было сказать о девушках. Работая в местном ночном клубе на фейсконтроле, он каждую смену встречался с флиртующими взглядами юных особ. Бывало и такое, что девушки сами записывали свои номера на чеках с бара и игриво засовывали их в карман рубахи парня. Естественно, все эти ненужные цифры сразу летели в урну там же у входа или присваивались его коллегами. А вот сегодня что-то пошло не так…

Дания стеснительно улыбнулась ему в ответ, привстав со скрипучей койки. Медленный шаг... Второй... И, не успев разлучиться, из коридора они услышали бой курантов, сопровождающийся радостными криками за окнами: «С Новым годом!»

Девушка машинально обернулась на молодого человека.

– С кем Новый год встретишь, с тем его и проведешь… – ухмыльнулся тот, искоса подняв на нее взгляд и продолжая расплываться в не менее смущенной улыбке.

– Вы что, собираетесь весь год просидеть у нас в приемнике?.. – неловко хмыкнула врач.

– Нет, при чем тут это?.. – словно списывая эмоции девушки, хмыкнул парень в ответ. – Я имею в виду с Вами…

– Молодой человек, скажите, пожалуйста, у Вас есть документы?.. – застенчивым голоском спросила Дания, пытаясь собрать себя в руки. – Я забыла попросить их у Ваших друзей…

– Документы… – задумался тот. – Да сейчас… – нахмурился он и принялся шерстить карманы олимпийки. Нащупав пластик, Халид извлек его и протянул единственное, что нашел. – Вот, возьмите. У меня с собой только права, но не оформляйте ничего официально. Не надо, чтобы кто-то знал, что я был тут.

Девушка схватила документ, сжав брови, и от удивления повысила тон:

– У Вас пробита голова! Мне нужно сообщить об этом в полицию!

Раздел 2.3.

Новогодняя ночь для приемного отделения выдалась особенно бурной. Более пятидесяти человек обратилось за помощью, наполняя коридоры медицинского учреждения волнением и тревогой.

Снисхождение дежурного врача доходило до абсурда, поскольку она с необычайным терпением и самоотверженностью оставалась на посту, оказывая помощь каждому поступившему до самого рассвета, и оставляла большинство из них отлежаться.

«На всякий случай… Пусть проспятся…» – постоянно всплывало в голове Платоновой, когда она выдавала вердикт на основе зрительного и дедуктивного анамнеза.

Ближе к концу смены Дания вспомнила про Халида. Возможно, он и звонил ей, но девушка была настолько занята, что чисто физически не могла услышать яркую трезвонь из своего открытого кабинета. Тихо приоткрыв дверь палаты, она увидела, как парень вальяжно лежит на кровати, закинув ногу на ногу, и увлеченно играет в какую-то игру в телефоне. Он уже мог активно двигать конечностями и комментировал каждое действие в своем смартфоне. На всю единственную пустую палату были слышны звуки выстрелов и инородные голоса.

– Халид Асланович, доброе утро. Вам уже лучше? – мягко спросила Дания, прикрывая за собой дверь.

– Нет! – строго ответил больной, не поворачивая головы.

Такое поведение парня возмутило ее, автоматически подбросив бровь куда-то за пределы «медицинского городка».

– Так, собирайтесь! – констатировала врач, не желая более видеть исцелившегося. – Я пошла звонить Вашим друзьям! Смотрю, Вам уже лучше!

Халид подскочил с кровати.

– Стой! Стой! Стой!

Резкая смена положения тела напомнила молодому человеку о его изначальной причине нахождения в приемном отделении. У него начала раскалываться голова, подступила небольшая тошнота, глаза стали настолько тяжелыми, что он с трудом мог сконцентрировать их на одной точке. Мозг принял решение лечь обратно и притупить былой пыл.

– Подожди, Дания Сергеевна! – уже не так нагло произнес Халид. – Ну одну катку дай доиграю!

– Что мне еще сделать? – Дания продолжала прибывать в состоянии потрясения от поведения пациента. – Первую помощь мы Вам оказали! Вы уже в нормальном состоянии! Собирайтесь, у нас тут не гостиница!

– Погоди, – улыбнулся Халид и протянул ей руку, отложив телефон. – Можешь подойти ко мне?..

– Мы разве с Вами переходили на «ТЫ»?! – недоумению девушки не было предела.

Еще несколько таких реплик, и о былой симпатии к молодому человеку можно будет и забыть. Данию это расстраивает. Ей было неприятно начинать год с разочарований в людях…

– Нет, а тебя… Ну-у-у, то есть Вас, это задевает? – аккуратно спросил Халид.

Дания протестующе сложила руки у груди.

– Я Ваш врач, а не подруга! И попрошу обращаться ко мне только на «Вы»! – строго ответила она. – Даю Вам два часа! В девять у меня пересменка! К этому времени Вас тут уже быть не должно!

– Хорошо-хорошо! – недовольно ухмыльнулся парень. – Я хоть сейчас уйду, раз тут все так строго...

– Я наберу Ваших друзей, и они за Вами приедут, – заключила врач и начала открывать дверь, нежелая более оставаться в палате.

– Не надо никого набирать! – процедил Халид, в попытке прийти в привычное положение стоя. – Я сам разберусь, кто и когда меня заберет!

Парень так же, как и его новая симпатичная знакомая, был рассержен из-за таких резких и принципиальных ответов. Поторопившись сейчас же освободить «не гостиницу», он медленно поднялся с койки и направился к выходу, но его недавно полученная травма головы все еще давала о себе знать. В дверях палаты он почувствовал слабость и припал прямо на грудь хрупкого врача.

– Стой! – тотчас подхватила его Дания, закинув мужскую руку себе за плечо. – Куда ты идешь?! Ты специально?! Видишь же, что тебе еще плохо! Куда собрался?! Я же не сказала уходить прямо сейчас!

Очередная забота молодой девушки сменила ярость парня на застенчивость. Она делала его неуравновешенным. Такие скачки настроения ему не присущи. Обычно он пропускает все мимо ушей, и чтобы вывести его из себя, окружающим нужно было очень хорошо постараться. Но сейчас в секунду он мог вспылить после ее слов, а потом резко стать до глубины души добрым и чуть смущенным, влюбленным дурачком, который хотел постоянно говорить ей много приятных слов, вгоняя в милую, очаровательную и притягательную красноту щек.

– Какая же Вы хорошая, тетя-доктор, но мне правда уже лучше, и я, наверно, пойду домой. Тем более я тут недалеко живу. Думаю, сам доковыляю, – мягко улыбнулся он, скользя взглядом по ее лицу. Его взор застыл на аккуратных, естественно пухлых губах.

– Может, мне Вас проводить?.. – с добротой улыбнулась Дания в ответ, встретив его глаза на себе, и резко отвернулась, словно опомнившись.

– А что, это входит в Ваши услуги?.. – кокетливо спросил Халид, пытаясь вернуть ее зрительный контакт, слегка нагнувшись.

Девушка немного повернулась к нему, заливаясь румянцем. Все, что сейчас происходило с ней, не поддавалось никакому здравому смыслу. Врач не имеет права вести себя так, как она ведет себя с Халидом, но она ничего не могла с этим поделать. В груди все покалывало мелкими иголочками. Ноги уже вот-вот перестанут держать, и, кажется, это уже Халид придерживает ее, а не она его.

– Нет, это моя инициатива… – произнесла она мысли вслух.

Заметив ее стеснение, парень расплылся в улыбке, взаимно заалев.

– Нет, спасибо… Меня мама не поймет. Спросит, мол, Халид, тебя что, девчонки что ли домой провожают?

– А то, что ты придешь с пробитой головой, это ничего? – спросила она, моргнув бровями на его рану.

Халид повернулся к зеркалу над раковиной, бегло бросил взгляд на свое отражение, в котором увидел плотно перемотанную бинтом голову, после повернулся обратно.

– Я думаю, она не заметит, – хмыкнул он.

Данию искренне посмешил его ответ.

– Нет, все-таки давай наберем твоих друзей!..

– Не переживай, я сейчас сам им позвоню… – молодой человек снова не удержался и подмигнул ей, чем вогнал девушку в очередной румянец.

Раздел 2.4.

В приемном отделении послышались радостные мужские возгласы.

– Ох, нече се! Как ты, брат?! – спросил парень, которого Дания окрестила «с щетиной», с хлопком поздоровавшись с Халидом крепким рукопожатием.

– Да все со мной уже нормально! – в приподнятом настроении ответил тот, сразу повернувшись к девушке. – Познакомлю вас! Дания, это Теймур, мой друг, – указал он на приятеля с щетиной, после перевел ее взгляд на того, что с бородой. – А это мой брат Салим, – в конце молодой человек обернулся к парням. – А это моя спасительница, Дания Сергеевна!

Девушка бросила мимолетный взгляд на того самого флиртуна Теймура, который вчера так и норовил отпустить в ее сторону пошлую, но в душе приятную шутку.

– Приятно познакомиться, Дания Сергеевна! – радостно воскликнул Салим. – Извините, что я вчера Вам нагрубил! Просто был на жесткой панике!

– Ничего страшного, я Вас понимаю… – улыбаясь, слукавила она. – Ладно, забирайте уже своего защитника.

– А мне нужно там перевязки-шмеревязки еще делать? – уточнил Халид.

– Да, желательно прийти к нам еще как минимум три раза. Придешь завтра? Я буду работать с девяти утра до девяти вечера.

– Обязательно, Дания Сергеевна! – съерничал исцелившийся, прикладывая одну вытянутую ладонь к виску, а вторую на больную голову в бинтах, будто отдав ей честь.

Врач молча ухмыльнулась, улыбчиво кивая уже явно поправившемуся пациенту.

Провожая парней, Дания застыла у сидений. Ей впервые за долгие годы было так приятно общение с противоположным полом, даже несмотря на секундные вспышки характера обоих. Время, проведенное с Халидом, казалось ей таким мгновенным, мимолетным и чем-то нереальным. Оно запоминающе отложилось в ее голове, и, наверно, она хотела бы вернуть прошлую ночь и еще немного побыть с ним... наедине!..

Салим взял руку брата и положил ее на свое плечо. Молодые люди медленно пошли к выходу, бурно делясь эмоциями от вчерашних событий, но что-то в голове Халида подсказало ему: «Обернись!» Что он и сделал. Остановился, слегка ослабил хватку родственника и повернулся.

Девушка моментально отвернулась от них, приобняв себя за плечи, словно боясь встретиться взглядами.

– Дания Сергеевна, – улыбчиво прикрикнул Халид, заметив, что та еще не ушла, – дайте мне, пожалуйста, свой номер! Вдруг я приду, а Вас тут не будет!

– Я здесь всегда, – негромко произнесла врач, робко обернувшись и стараясь собрать себя в руки. – Не сомневайтесь.

– Ну смотрите, Дания Сергеевна! – довольно ухмыльнулся парень. – Я только к Вам приду и буду ждать тут, – кивнул он на сиденье, на котором они недавно ждали его приятелей, – на этом же месте!

Платонова расплылась в сияющей, чуть солоноватой улыбке.

– Договорились.

Окончательно проводив парней, врач поспешила к себе в кабинет. Только опустившись на стул, она крепко взялась за голову, агрессивно растирая туго натянутые волосы ногтями.

«Мама дорогая! Дания, что с тобой? Дания, очнись! Это просто флирт… Простой, бытовой флирт парня и девушки… Такое бывает! Ты ни раз заигрывала с парнями, а сейчас что? Почему ты так реагируешь? Не зацикливайся! Прошу, забудь. Не придумывай того, чего нет… Халид… Дания, Халид! Не Саша! Халид! Прекращай! Вы слишком разные! Вы пограничные! Нет-нет… Все!»

Дабы отвлечься от собственных, угрызающих мыслей, девушка приняла решение зарыться в отчет о ночной работе, как вдруг ее побеспокоили.

– Дания, это вообще что было?! – шумно возмутился Денис, ворвавшись в кабинет без стука.

Та спокойно подняла взгляд на незваного гостя.

– Не понимаю, о чем ты…

– Ну этот тип! – агрессивно повысил тон молодой человек. – Ты че?! Это вообще что было?! Дания, что за приколы?! Ты меня специально выводишь?! Что ты хочешь вообще этим сказать?! Ты хочешь, чтобы я ревновал?! Я ревную! Ты добилась этого! Молодец!

– Во-первых, перестань орать, – собранно произнесла Дания. – Во-вторых, это мой пациент. В-третьих, я уже все сказала по поводу тебя, и я не собираюсь разговаривать о нас в формате отношений, а уж тем более о какой-то ревности, – ухмыльнулась она и, осенившись, повысила интонацию. – И вообще, почему ты говоришь это мне, а не ему?! Ты ж мужик! Подошел бы и дал понять, что!.. Что я уже занята!

– Я расскажу об этом твоему отцу, и ты пожалеешь! – не переставал агрессировать Остапов. – Крутить шашни с пациентом – это ненормально!

Девушка привстала со стула, выпалив на весь кабинет:

– С КЕМ Я ЧТО КРУЧУ?!

Окончательно потеряв контроль над собой, Денис подлетел к ней и схватил за воротник халата через стол.

– Еще раз я увижу его тут, – яро оскалился он, – и ты об этом пожалеешь! Ты вылетишь отсюда как пробка! Поняла меня?!

Дания решила не продолжать этот диалог на повышенных тонах, нервно сглотнув ком в горле. Она не боится Остапова, но переживает за свое нахождение в больнице. Парень и вправду мог повлиять на ее увольнение. Единственный, обласканный сыночек в обеспеченной семье. Его родители всегда потакают ему, бегая за двадцативосьмилетним лбом, как за малышом. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало…

Денис грубо откинул ее и ретировался из кабинета, импульсивно хлопнув дверью.

Облегченно прикрыв глаза, девушка поправила ворот халата и с бешеным сердцебиением присела за стол, силясь продолжить заниматься бумажной волокитой в тишине.

Раздел 2.5.

Ночная смена молодого врача подошла к концу. Посмотрев в окно, Дания увидела отца, увлеченно беседующего с Денисом у крыльца приемного отделения.

– Папочка, привет! – улыбнулась она обоим мужчинам, выйдя на улицу и сдерживая эмоции от недавней перепалки с последним.

Сергей приобнял дочь, ласково поцеловав в щеку.

– Слушай, Денис, а приходите к нам в гости с родителями на выходных. Посидим, поужинаем, а потом можете сходить куда-нибудь с Данькой.

– Да! – кивнул парень, бросив насмешливый взгляд на Данию. – Это отличная идея!

– Нет! – тут же оборвала девушка. – На выходных я занята!

– Эту занятость нужно перенести! – подняв бровь, приказал Денис и добавил: – Ради семейного ужина…

– Какого? – на лице Дании появилось удивление, смешанное с явным отвращением. – Семейного? – отмахнулась она. – Нет, ради «такого» семейного ужина я переносить ничего не буду!

– А что, мы помешаем вам с твоим… – с ухмылкой начал Денис, смотря ей точно в глаза, но не продолжив.

– С кем?! – строго уточнил отец, окинув недобрым взором дочь.

Молодой человек решил окончательно добить девушку.

– Ну, с ее новым ухажером! – ни секунды не раздумывая, подлил масло в огонь обиженный кавалер.

Сергей еще строже перебрал глазами сначала дочь, следом Дениса.

Родители Дании были принципиальны в своих решениях, особенно в выборе будущего супруга для дочери. Сергей и Екатерина приехали в провинциальный городок по приглашению после выпуска из университета, следом получили ордер от городской больницы на небольшую квартиру, а через несколько лет родилась Дания.

Девочка для родителей была очень выстраданной. Екатерина, ввиду до сих пор неустановленных причин, долго не могла забеременеть. Первая попытка сорвалась: беременность, счастье, а после слезы – выкидыш. К сожалению, в те времена ей никто так и не смог толком-то объяснить, почему ее беременность оборвалась. Вердикт был один: «Неправильно развивающийся плод. Организм защищался». Да… Именно такой «термин» произнесла женщина с фиолетово-черными волосами, которая кое-как перемещалась по кабинету гинеколога.

Екатерина тогда вышла из больницы, понимая, что она однозначно будет бороться с собственным организмом и вопреки всему выносит хотя бы одного ребенка. Дело принципа.

После была следующая беременность, которая прервалась на третьем семестре. Неожиданно, когда молодые родители самостоятельно клеили обои в комнате своего еще не родившегося сыночка, Екатерина почувствовала острую боль в малом тазу, непонятное головокружение и сон. Проснулась она уже в палате. Вердикт был повторный: «Организм защищался».

Дома, пролив охапку слез, Екатерина напала на алкоголь. Срывы, ссоры, апатия к собственной работе, потому что она так сильно напоминала о том, что молодая Катя всего лишь человек, который не может сделать ничего, поскольку ее же собственный организм защищался, как она думала, от нее.

Сергей же смотрел на это с холодной головой. Он искоренил пагубные утешения жены, стал с ней строже и напористей. Нет, он не поднимал на нее руку. Сергей не имел привычки распускать руки. Он разговаривал. Долго, упорно, через слезы, но он говорил. Она молчала, а он говорил, успокаивал и наставлял только на то, что все будет так, как хотят именно они. В конце концов есть «отказники». Мужчина отвел жену в блок с новорожденными детками, которые оказались не нужны собственным матерям. Показал, что в мире еще есть столько недолюбленных малышей, которые нуждаются в тепле.

Компромисс был установлен: еще два года, и, если все будет по одному и тому же сценарию, берем ребенка из блока отказников. Этот договор возник не потому, что Сергей морально устал или ему надоело, что его жена бесконечно бухает так, что на нее уже жалуются коллеги. Он думал только о ней. Слезы и душевное состояние супруги волновало его больше всего в этом мире.

Сергей полюбил ее еще в институте. Молодая студенточка, младше его на два года. Худенькая, маленькая. Она напоминала ему тростиночку в халате с шапочкой. Он очень боялся подойти к ней, очень переживал, что она откажет ему или просто посмеется над его чувствами.

Как-то раз его и его родителей позвали в гости друзья семьи. Также в гости пришли еще одни друзья, с которыми семья Платоновых была незнакома. Когда у входа в зал Сергей увидел свою милую тростиночку, на его лице засияла улыбка. Молодой человек не мог поверить, что это именно она. Именно та, о коей он думает двадцать четыре на семь.

В течение вечера узналось, что все три семьи за столом – медики. Отец Екатерины тут же положил глаз на будущего травматолога. Но поначалу девушка абсолютно не хотела с ним дружить. Он не подходил ей всем: полноватый парень, неуклюжий, темные волосы, карие глаза, молчаливый, нет стержня…

Стержень Сергея проявился на последнем курсе, когда уровень ревности был на пике. Екатерина точно так же, как и Дания, крутила носом, всячески отказывая парню. В конце концов мать Кати посадила ее за стол и строго настояла: «Свадьбе быть!» Девушка в силу своей боязливости согласилась. Родители – авторитет. Ну а потом уже все по накатанной: свадьба, окончание института, переезд на юг, срывы, ссоры, ее громкое желание развестись, упреки в том, что «не судьба!», «заставили!», и компромисс, на который мягкая Катя все же согласилась. Почему? Да черт его знает, «почему»! А куда ей идти после развода? Вспылила…

Так вот, забыв о судорожной идее забеременеть, семья стала жить рутинно: дом, работа, раздельные приемы пищи…

Свою новую беременность Екатерина почувствовала как раз одна. Дома. За ужином. Лук. Зловещий и так прежде любимый лук вызвал у девушки такую неприязнь, что она мигом побежала в туалет, опустошила желудок и принялась натирать руки мочалкой с хозяйственным мылом, чтобы даже нотки запаха больше не попало ей в нос. На кухне, натянув пакеты на руки, она выкинула все овощи в окно и начала истошно убираться, натирая все поверхности до дыр.

Раздел 2.6.

Дома Екатерина заметила кислое лицо дочери и непривычно злое состояние супруга.

– Что-то случилось? – робко спросила она, перебирая взглядом домочадцев.

– Случилось! – фыркнул отец, снимая обувь. – Наша дочь передумала выходить замуж за Дениса!

Дания недовольно поспешила на кухню.

– А мне никто и не предлагал! – крикнула она в ответ и принялась выкладывать грязные контейнеры в раковину, притупив слух и не услышав последующие реплики отца.

Мать пошла вслед за дочерью и облокотилась на столешницу, крепко заковав руки у груди, мысленно настраиваясь на тяжелый, знакомый разговор...

– Дания, доченька, – с претензией начала она, – что значит «не предлагал»?! Это итак понятно!

– Мама! – несвойственно сурово произнесла девушка. – Я сказала папе и скажу тебе, что я не собираюсь никогда, ни при каких обстоятельствах выходить за него замуж! Он спал на моих глазах со всеми сначала в институте, потом в больнице! Я не знаю, что вы себе там понапридумали, и почему вообще я должна делать то, что хотите вы?! У меня нет к нему никаких чувств, ни теплых, ни холодных! Он мне безразличен!

На звуки повышенного тона дочери на кухню зашел раздраженный Сергей.

– Пап, – женщина бросила на него остерегающий взгляд, – иди, пожалуйста, в зал, мы с дочкой поговорим сами, – мило попросила Екатерина и вновь посмотрела на Данию. – Доченька, присядь, – продолжила она, потянув ее за собой. – Понимаешь, милая, в жизни не нужно смотреть на оболочку. Ты можешь влюбиться в самого плохого человека, но он окажется для тебя самым лучшим. Он будет вести себя с тобой по-другому, и ты влюбишься. А можно, как мы с папой. Он очень сильно любил меня, а я крутила носом. Моя мама также села и поговорила со мной, и я с ней согласилась. Мы должны влюбляться не во внешность и красоту, а в отношение к себе. Если тебя будут любить, то у тебя в этой жизни будет все, а твоя любовь… Она придет. Со временем, но придет.

Дания надменно смотрела на мать, отрицая ее монолог, скрестив конечности.

– Мам, ты серьезно?! – неприятно ухмыльнулась она. – Ты хочешь сказать, что я также должна буду сидеть со своей дочерью и говорить ей такой же бред?! Мам, я все сказала! Я не буду выходить замуж за этого человека! Да даже если он будет последним мужчиной на земле, я никогда в жизни не подумаю сблизиться с ним! Меня от него тошнит! Разве такой жизни ты хочешь для своей дочери?!

– Да, – улыбнулась Екатерина. – Я хочу, чтобы, когда мы с папой умрем, я была уверенна, что ты и мои внуки будете жить в достатке и в любви.

– Мам, очнись! – от переизбытка возмущения девушка принялась щелкать пальцами у лица матери. – Ты вообще о чем?! О деньгах?! Разве в этом заключается счастье?!

– Доченька, счастье заключается в том, чтобы прожить жизнь достойно, а не перебирая копейки на еду.

– Мам, я буду жить так, как позволит мне моя совесть, и я не буду проживать свою жизнь с нелюбимым человеком ради выгоды и плотно кушая!

Женщина, аналогично дочери, приняла закрытую позу, только еще и прищурив веки.

– У тебя кто-то есть? – с неподдельным интересом спросила она.

– Нет! – отчеканила Дания.

– Тогда что тебе мешает сейчас выйти замуж за Дениса и привыкать к нему?

Девушка повысила тон, но не на мать, а на ее абсолютно глупые рассуждения и вопросы:

– Моя совесть и сердце не позволят мне сделать этого! Ты меня вообще слышишь или нет?!

Екатерина отвернулась от дочери, более не в силах сдержать эмоций. Глаза женщины принялись бесконечно моргать, а тепло в них становилось все ощутимее. Именно такой ответ крутился в голове молодой Кати много лет назад. Но она не смогла озвучить его ввиду своего малодушия. А ее дочь смогла…

Дания притупила пыл, слегка припав к матери, на что та полностью отвернулась от нее, смахивая накатившиеся слезы.

– Мамочка, почему ты плачешь?.. – в недоумении спросила девушка, потянув к себе теплую, бархатную, чуть морщинистую, но такую любимую и самую заботливую руку в мире.

– Ты у меня такая молодец, – начала шептать Екатерина, дабы их не услышал отец. – Я полностью согласна с тобой. Делай так, как подсказывают тебе совесть и сердце, но и включай голову, а то она иногда отключается, когда сердце берет верх. Меня любят, а я привыкаю. Уже тридцать лет. Привыкаю… Привыкаю… Привыкаю…

– Я люблю тебя, мамочка, – с блеском в глазах улыбнулась Дания и поцеловала ладонь женщины.

– Я тебя тоже, доченька, – ласково погладила мать ту по голове. – Иди спать. Ты, наверное, устала.

Девушка еще раз поцеловала руку матери и поторопилась к себе в комнату.

Екатерина продолжала сидеть на кухне и, притупив взгляд в одну точку на стене, тихо плакала, осознавая, что она счастлива в этой семье только потому, что у нее есть дочь…

Проходя мимо зала, Дания услышала строгий голос отца:

– У меня, в отличие от матери, разговор короткий! Денис – и у тебя будет все: работа, квартира, машина! Если же ты пойдешь против меня, ты увольняешься с волчьим билетом, и мы расходимся с тобой, как в море корабли! Такого позора я не вынесу!

Девушка решила громко ответить ему сквозь прикрытую дверь:

– Тогда я могу уже завтра писать заявление на увольнение?!

– Да!

– Без проблем! – заключила Дания и тут же устремилась в свою комнату, с грохотом заперев дверь на замок.

Отец еще долго просидел на диване, так и не включив телевизор, но пристально прожигая его взглядом.

Мать привела себя в порядок на кухне и, проходя мимо зала, увидела, что ее муж неподвижно сидит в тишине, уткнувшись в черный экран жидкокристаллического.

– Сереж, ты долго еще будешь тут сидеть? – спросила она практически полушепотом.

– Какая разница?! – рявкнул тот, не поворачиваясь на голос жены. – Иди куда шла!

Екатерина опустила глаза в пол, послушав мужа, и улыбнулась, уйдя в спальню. Это была первая за тридцатилетнюю совместную жизнь супругов грубость со стороны Сергея по отношению к ней, которую она запомнила, чтобы, вдруг что, парировать ею, когда она все же наберется смелости и соберется в загс…

Раздел 3. Перемены к лучшему?

Утро второго января началось для Дании слегка преждевременно, чем она себе запланировала. Приоткрыв один еле пробудившийся глаз, девушка бросила руку вбок и, повернув к себе экран дисплея, мутно разглядела требовательного абонента на той линии. Это была Верочка.

Дания: Да, алло… Да…

Верочка: Доброе утро, подружечка!

Дания: М-м-м, доброе… Я не поеду, прости, пожалуйста. У меня тут небольшие проблемы.

Верочка: Боже, Дания, что случилось? Что-то серьезное? Я могу чем-то помочь?

Дания: Нет, опять этот Денис…

Верочка: Денис? Матерь Божья! И что он опять натворил?

Дания: Короче, вчера ночью к нам поступил парень… – девушка села на кровать, зевая потянулась и сонно продолжила, почесывая глаза: – Ну-у-у… Симпатичный такой. Мне стало его так жалко. Честно, я держалась уверенно, но, по правде говоря, думала, не откачаю…

Верочка: О-о-о, ничего себе! Он жив? Кто такой? Сколько ему лет? Как зовут?

Дания: Да, жив. Халид. Двадцать шесть лет… – снова заразительно зевнула она. – Ну слушай дальше… Пока никого не было, я сидела с ним. Он проснулся, все с ним хорошо. Я оставила его и пошла работать дальше. Все. Это максимум. Я не флиртовала, ничего такого. А этот дебильный, как только Халид ушел, прилетел ко мне и давай кричать, мол, я такая хреновая, чуть ли не переспала с ним. Ты прикинь?! Он уже нас в кровать там положил! Начал орать, что если я продолжу себя так вести, то меня вообще уволят. Просто супер! Я офигела!

Верочка: Боже, Дания, это же ужас! Я бы уже точно не молчала! Почему ты постоянно молчишь и ничего ему не говоришь?!

Дания: В смысле «не говорю»?! – тотчас пробудилась она от слов подруги. – Я миллион раз говорила, что его больное воображение ни к чему хорошему не приведет! Какая-то свадьба, семья, вообще, о чем они все?!

Верочка: Да уж. Честно, это уже клиника и какая-то больная привязанность. Мой тебе совет: нужно переезжать отсюда, потому что это ненормально. Поверь мне.

Дания: Да вот тоже про это думала. Пора что-то в жизни менять… Ладно, подружка, я еще полежу перед работой. Извини, что так получилось. Еще съездим как-нибудь.

Верочка: Ты что, родная, все хорошо! Я обзвонила ребят, и у нас уже собралась добротная компания! Жалко, конечно, что без тебя. Ладно, давай! Как вернемся обратно, наберу, расскажу все! Целую!

Дания: Целую.

Конечно, продолжать лежать под теплым одеяльцем Дания не собиралась. Она сказала это только для того, чтобы закончить с этими бесконечными вопросами и нравоучениями подруги. А еще Данию очень раздражает, когда Верочка переводит все на свой лад. Ничего бы она не сделала! Духа бы не хватило! А вот советы давать подруга может хоть каждый день. Верочка всю их сознательную жизнь думает, что она гораздо умнее Дании, парируя тем, что многое повидала.

Еще в школе подруга явно отличалась от Дании: постоянно гуляла с мальчиками; любвеобильно встречалась сразу с двумя или с тремя парнями (обязательно из разных школ, чтобы не спалиться); рано начала употреблять алкоголь, курить и ходить в клуб по паспорту своей старшей сестры (уж очень они были похожи).

Дания была ее полной противоположностью: прилежная девочка, вечно сидящая над уроками; домой всегда приходила ровно в восемь вечера (семейный комендантский час); никогда не общалась с мальчишками (да и популярна она не была – толпы за спинами не стояли); про пагубные привычки вообще можно было и не думать – папа строго держал ее в узде.

Расслабилась девушка только на первом курсе института. И то, потому что первый раз завела отношения с Денисом. В то время родители Дании были счастливы – любимая дочь наконец-то ответила взаимностью «подходящему» мальчику. Но вот только в реальности все было не настолько гладко.

Провстречавшись с Денисом всего неделю, Дания пережила первое в своей жизни разочарование. Это случилось на институтской вечеринке одного из одногруппников Дании. Поначалу все было хорошо. Денис не отходил от нее, был нежен и чуток, а вот когда к девушке подошел один из парней, которого она даже не знала, Остапова понесло. Денис имеет одну из крайне плохих черт – он безразборно бьет по всему телу. Не только мужчин. Ввиду того, что парень никогда не занимался спортом, в драке у него нет определенной цели, например, отбить почки, махнуть в печень. Он просто лупасит куда попало «противника» своим кулачком, как озлобленная маленькая девчонка.

Тем вечером Дания впервые оказалась под его кулаками. Как ни странно, но ее никто не защитил. Да, парни убрали его от нее, но так, чтобы хорошенько вмазать, никто не осмелился. Мажорик прав. Девка – шалава.

После этого инцидента Дания зареклась, что больше никогда в жизни не будет общаться с этим человеком и в принципе с этой компанией. Но, как было упомянуто ранее самой Данией, второй раз она все же наступила на свои же грабли.

Вторая попытка продлилась уже дольше. Примерно с месяц. Причиной расставания стала измена. Прямо на глазах у девушки. Это произошло, когда пара проходила практику. Вечером Дания и Денис заступили на смену и пришли в приемное отделение. С порога на парня накинулась одна из медсестер и прямо на глазах у коллег прижала его к стене, нагло сжав пах. Дания просто прошла мимо.

После этого Денис всю ночь бегал за ней, умоляя и бесконечно оправдываясь, что эта «телка» что-то перепутала. Дания была непоколебима: «Расстаемся». Утром следующего дня она пришла в студенческую общагу и увидела, что все ее вещи были беспощадно порваны и выкинуты в окно. На кровати лежала записка: «Я тебя уничтожу!»

Именно с этого дня жизнь Дании превратилась в сущий ад. Подставы, клевета на девушку, бесконечные, неоправданные подколы о ее внешности и порядочности. При всех Денис уничтожал ее морально, а кулуарно, в переписках, признавался в любви. Так они и закончили институт, вернулись на родину и по сей день существуют около друг друга.

Раздел 3.1.

По дороге на работу Дания еще глубже зарылась в свои мысли:

«Неужели мне и вправду придется уволиться?

Родители никогда не были такими расстроенными…

А мама? Мама привыкает?.. Она никогда так не говорила. Папа всегда был для нее самым лучшим. Она всегда превозносила его. Для всех это был мужчина мечты. Ее мечты… Почему она так говорит? Неужели ее заставили выйти за него? А как же я? Я рождена не в любви? Вопреки?

А может, и вправду мне нужно помириться с Денисом? Привыкну… Он очень симпатичный молодой человек. Так-то я действительно знаю его как облупленного. Буду сдерживать себя, ведь я предполагаю его реакцию на все в этом мире.

Господи, дай мне зн…»

Неожиданно ее подрезает шально влетевшая в поворот черная «Приора». Девушка испугалась настолько, что отпрыгнула, прикрыв глаза, и ухватилась за сердце.

– Дания Сергеевна! – радостно крикнул Халид из открытого окна автомобиля. – Доброе утро! А я на перевязочку к Вам! Может, присядете?! Я Вас довезу!

Дания растерянно улыбнулась, до сих пор пытаясь успокоить обеспокоенное сердце от минуемого приступа.

– Нет, спасибо, Халид Асланович!.. – кое-как произнесла она это, все еще дыша открытым ртом. – Тут уже немного осталось пройти, – и вдруг оклемалась. – И вообще, почему Вы за рулем?! Вам требуется продолжительный покой! И где Ваш бинт?! Почему Вы в кепке?!

Парень проигнорировал приятные претензии врача.

– Не буду настаивать! – лестно подмигнул он ей. – Встретимся в приемнике! Я Вас там буду ждать! Кстати, Вы сегодня очень хорошо выглядите!

– Спасибо большое! – комплимент Халида вогнал Данию в краску. – Но все же ответьте, почему Вы за рулем и где бинт?

На лице молодого человека появилась озорная улыбка.

– Мне льстит Ваша забота, тетя-доктор, но мне гораздо лучше! – выкрикнул он и надавил на газ в сторону больничной парковки.

Дания проводила взглядом его автомобиль, не сдерживая умиляющей улыбки от этой встречи.

В приемном отделении было уже, как всегда, неспокойно, поскольку на смену заступила Дания Сергеевна! Галдеж пациентов сотрясал стены медицинского учреждения настолько, что медсестры у стойки по нескольку раз переспрашивали данные больных, периодически закатывая глаза и поглядывая на явно не трезвых ожидающих.

Только увидев своего долгожданного врача, все окружающие расплылись в радостной, приветливой улыбке, встречая ее глазами и бесчисленными кивками. Особенно приветлив был кареглазый брюнет в кепке с козырьком назад, которого Дания заметила сразу, как только переступила порог отделения.

Забежав в кабинет и бегло обсудив с предыдущим дежурным терапевтом текущее положение в приемном отделении, Дания попросила медицинскую сестру заняться перевязкой больных и подошла к Халиду.

– Стой возле перевязочной. Сейчас придет девушка и обслужит тебя вне очереди, – прошептала она.

Халид возмутился тем же шепотом:

– Я не пойду к ней!..

Дания тяжело выдохнула.

– Халид, у меня много работы, я не успею…

Парень повторно утвердил:

– Я сказал, я буду ждать тебя!

Врач улыбнулась ему в ответ, довольно закатив глаза. Сейчас ей, конечно, приятно, что он так принципиален, но работы у нее действительно было настолько много, что простая перевязка оттягивала полезное время. Вдобавок их мог увидеть Денис. За второе она переживала гораздо больше. Ей не очень хотелось еще и сегодня оказаться в грубых тисках коллеги.

– Хорошо, тогда жди, – тихо произнесла она и поспешила к больным.

Халид хитровато проводил ее отрадной улыбкой.

Весь вчерашний день он ждал этой минуты, воображая, как заботливые руки Дании аккуратно прикоснутся к нему, бережно перевязывая уже совсем не больную голову бинтом, который он сразу же снимет, даже не дойдя до автомобиля. Он ждал встречи с ней, вспоминая очертания; ее пронзительный взгляд черных, как уголь, глаз; алые губы, к которым так сильно хотелось прикоснуться хотя бы кончиком пальца.

Она вызывала в нем бурю эмоций. Внутри смешалось все: злость, радость, ярость, счастье, ревность, смущение и негодование оттого, что она не все. Она не вешалась на него, а держалась на дистанции, не подпуская к себе, а ему так хотелось обратного.

Первый раз в жизни он настолько сильно возжелал девушку, что его абсолютно не тянуло на привычную встречу с друзьями. Халид хотел провести время в одиночестве, гоняя на репите ее образ только без этого отягощающего халатика. Да, ему показалось это очень пошлым. Он не такой. Он очень воспитанный, и вопросы интима никогда в жизни не произносились в его семье вслух. Это было для него второстепенным и неважным, но после встречи с Данией он абсолютно не мог думать больше ни о чем и ни о ком, кроме как не о ней. Его руки чесались настолько, что он решил провести остаток вечера в ванной комнате, постыдно вспоминая ее...

Уже более получаса Халид наблюдал за тем, как его самая светлая звездочка в этом сером пространстве заходила и выходила из кабинета с очередным больным. Он внимательно рассматривал ее и улыбался при каждом мимолетном соприкосновении взглядами. Его небесный полет побеспокоил Салим, который от длительного ожидания брата зашел в приемное отделение, кивком поздоровался с носящейся в разные стороны Данией и подошел к завороженному парню.

– Ну че ты тут, долго еще? – хмуро уточнил он.

– Не знаю, я жду.

Салим кивнул на приоткрытую дверь перевязочного кабинета.

– Так вон люди выходят замотанные, че ты не идешь?

– Я не пойду к ним, – улыбнулся Халид и подмигнул брату.

– Альфач ты, что ли?! – иронично улыбнулся ему в ответ Салим, подначивая брата локтем в бок.

– Давай, да, – скривился Халид, расплываясь в улыбке, – иди в машину и жди меня там!

– Оки, Ромео! – посмеялся Салим и развернулся к выходу из отделения.

Периодически поглядывая сперва на Халида, а затем и на его брата, Дания прибывала в апогее своих профессиональных возможностей. Сейчас она настолько уверенна в себе, и ей было приятно, что парни видят ее в деле. Оценка профессиональных качеств очень важна для девушки. И, конечно, она понимает, что востребованность в ней существует. Она нужна чуть ли не всему городу, но сегодня это было настолько неважно, потому что она не представляла, что будет, когда Халид перестанет нуждаться в ней как во враче.

Раздел 3.2.

Снеся всех на своем пути, Дания наотмашь забежала в кабинет и упала в кресло, крепко взявшись за голову. Ее ногти лезвием вонзались в самые корни, раздирая накрепко натянутые волосы в хвосте.

«НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! Умоляю! Господи, умоляю, прекрати это! Молю, уведи его от меня! Нет! Так не бывает! Не бывает! Зачем он это делает?! У нас ничего не получится! У нас однозначно ничего не получится! Дания, внуши себе это! Это просто какой-то бред! Он просто воспользуется тобой и выбросит! Пожалуйста, приди в себя!

Но, блин, он такой красивый…

Нет, бред, Дания, остановись, ты знаешь его сутки!

Но он такой хороший…

Нет, черт, прекрати, остановись!»

Неожиданно в дверь кабинета врача постучали.

– Дань, можно к тебе? – притомленно, едва ли не шепотом, спросил Денис, приоткрыв дверь.

Дания поторопилась привести себя в порядок, автоматически зацепив первую попавшуюся бумагу на столе.

– Да, заходи! – ответила она, перебив дыхание.

Денис переступил порог и присел на стул у ее стола, закинув ногу на ногу.

– Что-то случилось? Ты какая-то потерянная… – спросил он, уже заранее видя, как его коллега вылетела из процедурного кабинета. После парень встретился взглядом с разъяренным Халидом, но не решился подойти к нему, хотя с утра уже продумал весь план действий с соперником, но, увидев его состояние, передумал.

– А с тобой что? – Дания ухмыльнулась, решив сменить неприятную для нее тему разговора. – Ты сегодня такой добродушный.

– Просто хотел попросить у тебя прощения за свою несдержанность.

– Я тебя прощаю и хочу серьезно поговорить, но не на работе. Давай вечером сходим в кафе?

– Согласен.

Девушка улыбнулась и, дав понять, что больше не хочет разговаривать, уткнулась в бумагу в руке.

Весь рабочий день Денис провел в бесконечных размышлениях по поводу своей возлюбленной. Точнее, об их разговоре. Молодой человек действительно, с самого детства, был влюблен в нее. Все его мысли в период созревания крутились только вокруг одного человека – Дании...

Он ни раз жалел о том, что так сильно обижает ее. Но он не мог ничего с собой поделать. Она отвергала его. Сквозь злость он хоть как-то мог превознестись над ней. Оскорбив – задеть, чтобы она тоже думала о нем. Ударив… Нет, драки происходили только на эмоциях.

«Не моя…» – через рукоприкладство он выливал на нее всю злость. – «Не хочет быть со мной, значит, буду бить, пока не согласится!» Да, это безмерно глупо и неправильно, но как может вести себя мальчик, у которого всю жизнь было все, а когда появилось что-то, что стало для него недосягаемым, ему пришлось этого добиваться. В детстве – слезами, во «взрослой» жизни – кулаками.

Измены также оправдывались поведением Дании: «Не дает! Хотя с другими пацанами трется и позволяет им трогать себя под алкашкой. Им можно, а мне нельзя?» По поводу ее сохранности он был уверен: «Девчонка не падка на такие движения! Не будет раздвигать ноги направо и налево!» И уколоть же этим хотел, чтоб больнее было. Это очень важная тема для нее. Ей же и упрекал.

Весь гнев в этом мире был связан только с ней. Только с тем, что она постоянно ускользает из его рук. Срывается каждый раз, когда он косячит. Сейчас он тоже очень напряжен. Переживает за вечерний разговор, исход которого уже понятен. Отпустить ее будет тяжело. Поэтому нужно немного переступить через себя и постараться вновь вернуть ее расположение. Хотя бы попробовать. Издалека.

Поздним вечером в приемном отделении началась пересменка. Дания переоделась, передала работу коллеге и вышла из кабинета. За дверью ее уже ожидал Денис.

Поодаль от парковки «медицинского городка», в ожидании девушки, стоял Халид. Увидев, что Дания села в машину к другому молодому человеку, он кое-как сдержался, чтобы не вылететь из автомобиля и не набить лицо тому, кто даже просто посмел посмотреть на нее. К его кадыку немедленно подступила безумная ревность, смешанная с неистовым бешенством.

Халид приехал к больнице за два часа до окончания рабочей смены Дании и плотно обдумывал свои действия. Он держал в голове, что такой напор может спугнуть ее, но сердцу не прикажешь. Прежде робкий, тихий, спокойный Халид превратился в неугомонного прилипалу, который вопреки ее «нет» все же понимал, что она врет. Он тоже был ей небезразличен. Ее реакция выдавала ее с потрохами.

Дания и Денис подъехали к кафе неподалеку от больницы и присели на застекленную террасу. В кафе было очень людно, поэтому они приняли решение остановиться ближе к улице. Приоткрытое окно впускало воздух в помещение. В самом кафе находиться было невозможно.

Халид проследовал за ними, остановившись на безопасном от взгляда девушки месте, и заглушил мотор, наблюдая за происходящим и неугомонно крутя телефон о собственную ногу.

– О чем ты хотела поговорить? – спросил Денис, облокотив руки на стол и скрестив пальцы в ожидании заказа.

– О нас, – невозмутимо начала Дания, взглянула в окно и повернулась к парню, решительно продолжив: – Не буду ходить вокруг да около. По моему мнению, нам нужно прекратить всякий раз пробовать начинать отношения заново. И мне хотелось бы, чтобы ты не упрекал меня работой. Мы же можем просто быть коллегами и дружить.

– Если честно, я и сам не хочу заставлять тебя, – слукавил молодой человек, придерживаясь своего плана. – Я искренне хочу семью, детей, но жить дальше, зная, что ты ничего ко мне не чувствуешь, это как-то неправильно. Я смотрю на наших родителей, а именно на мам, и вижу, что они вышли замуж не по любви. Моя мать всю мою сознательную жизнь изменяет отцу. И это не секрет. Твоя мама не изменяет, но я также вижу наигранность ее чувств. Наши отцы хотят династии. Но не такой же ценой…

Дания внимала каждое слово Дениса, не сдерживая кротких слез. Ей было очень отрадно, что в нем все-таки еще осталось что-то человеческое и понимающее ее. Конечно, девушка уже поняла, что родители создали семьи, исходя не из чистых и искренних побуждений. Ей же такого не хотелось, но сейчас, слушая бывшего возлюбленного, она вдруг осознала, что такой Денис ей приятен. Если забыть об этих срывах и ужасных оскорблениях, то молодой человек, бесспорно, был ей небезразличен. Она привыкла к нему. Она же знает его всю свою жизнь...