Я ухожу, любимый

Глава 1

«Дождись меня, солнышко, я сегодня освобожусь пораньше».

Но его снова нет, а из сердца торчит ядовитый клинок.

И вновь я одна. И вновь пустые обещания. Безумное отчаяние расправляет крылья, когда из коридора, наконец, доносятся тихие шаги.

Мой взгляд опускается на тумбочку, фиксируя горящие неоновым светом цифры.

Час ночи.

Час… Ночи.... Где же тебя опять носило, Акрам?

Дверь в нашу спальню распахивается почти бесшумно.

Я прикрываю глаза, стараясь выровнять дыхание. А он гремит пряжкой ремня, перебивая легкий шелест рубашки.

Он забирает что-то из комнаты, озаряя темное пространство яркой подсветкой телефона. И выходит прочь.

Я отчетливо слышу, как он запирается в ванной. Как льется вода, а теплые капли бьются о стекло душевой кабины, отскакивают от холодного кафеля.

После душа Акрам идёт на кухню, ещё какое-то время любимый проводит там.

Его неразборчивый игривый шепот проворачивает тот самый клинок во мне. И рана кровоточит еще сильнее.

Как только он ложится рядом, я ощущаю согревающее прикосновение его твердых губ к шее и тяжелую руку на талии.

Мне так много хочется ему сказать… и ничего не говорить одновременно.

Боже… неужели это конец? Ну, неужели?

Горячее дыхание опаляет. Мою кожу, крылья, мечты, надежды на совместное будущее. И никакого счастья уже не предвидится. И мне по-настоящему больно. Хочется кричать, надрывая голос, до хрипоты, до звонкого молчания.

Вот только умываться слезами мне уже надоело. Надоело, что до него не достучаться.

— Ты снова припозднился, любимый, — роняю я не своим голосом.

— Ты не спишь, — говорит он тихо и прижимает меня к себе еще крепче.

— Проснулась. Ты слишком шумишь и громко на кухне разговариваешь.

— Прости. Голосовое отправлял.

— В час ночи? — безразлично бросаю я, даже не оборачиваясь. — Кому?

— Дыму, — слышу уверенный ответ.

— Ему больше в час ночи нечем заняться, кроме как отвечать тебе на голосовые?

Не верю. Как давно я ему не верю… и кажется… с Акрамом я потеряла себя.

— Извини, что разбудил, — он вновь целует меня в шею. Умело будоражит, даже когда я против. И я слегка отстраняюсь.

— Я ждала тебя.

Без претензий. Просто, как свершившийся факт. Ведь претензии предъявлять уже поздно.

— Да, понимаю. Но…

— Работы много? — подсказываю сама. Надоело слушать отмазки. Это, как плевок. Когда ты обнажаешь самое сокровенное.

— Да, что-то завал сегодня, — «признается» он нехотя.

— И вчера? — допытываюсь я, прикрывая веки.

— И вчера тоже.

— Ясно.

А его рубашка тем временем пропахла женскими духами. Сладкими до тошноты.

Интересно… кто на этот раз? Он целовал ее? Мимолетно? Жадно? Безразлично? Нежно?

— Я уже забыла, когда мы засыпали вместе. Ты постоянно где-то.

— Я обещаю, скоро будет иначе, работы и правда много, сроки горят.

— У меня уже целая коллекция твоих обещаний, Акрам.

Я наконец поворачиваюсь к нему. Глаза уже привыкли к темноте. Различаю очертания его лица, каждая черточка отпечатывается шрамом на сердце.

— Я понимаю, солнышко, извини еще раз. Скоро я разгребусь в офисе и…

— Акрам. Для тебя нормально вот так жить? Я тебя почти не вижу. Ты не со мной. Даже ночью не со мной.

— Я вижу, что ты недовольна моими задержками, но это работа. И это временно.

— Мне надоело засыпать одной. Мне надоело видеть тебя только по праздникам. Да и то… не всегда.

— Не злись, пожалуйста, скоро все образумится.

Он наклоняет голову и проводит по моему носу кончиком своего.

Это казалось таким трогательным и трепетным… раньше. А сейчас многое из того, что у нас было, затерялось где-то.

И от бессилия и бесплодных попыток вернуть все, как было, хочется выть раненой волчицей.

— Акрам. Есть хоть что-то, чего ты боишься?

Я провожу подушечками пальцев по его предплечью. С безотчетной, ненасытной, болезненной радостью. Наслаждаюсь…

— Не знаю, — насмешливо отзывается он. — Никогда не думал об этом.

— А ты подумай, — отзывчиво предлагаю я. — Очень хорошо подумай.

— Нет, — поразмыслив, он даёт короткий ответ. — Пожалуй, я ничего не боюсь. Давай спать, солнышко?

— Давай. Тебе во сколько завтра вставать? — невинно уточняю я.

— Часиков в восемь.

— Отлично. Не забудь поставить будильник.

— Зачем, — удивляется Акрам. — Ты же всегда сама заводишь будильник и меня будишь.

— Завтра мне придется уехать пораньше, наверняка ты еще спать будешь. Так что, как-нибудь сам.

— Зачем так рано?

— Нужно. И еще. Убери, пожалуйста, — прошу я, отбрасывая в сторону его руку. Вновь отворачиваюсь. — А то слишком жарко…

Завтра у меня будет сложный день. Но решение принято…

Глава 2

АКРАМ

Затуманенное сознание постепенно пробуждается. Я плавно переворачиваюсь на бок.

Тут же крепко зажмуриваюсь, потому что солнечные лучи упрямо бьют по глазам, заставляя меня чувствовать дискомфорт. Недовольно приподнимаюсь, пытаясь разлепить веки, и нехотя фокусирую взгляд на пустой подушке.

Хм…

Непроизвольно прислушиваюсь, но не улавливаю ни звука. В квартире гробовая тишина. Непривычно так, жуть. И почему-то зловеще. Несмотря на то, что солнце сквозь неплотно задернутые шторы активно заглядывает в окно, повсюду мрак.

— Зорь! — бросаю я в звенящую пустоту, изнутри разъедает странное тяжелое чувство.

Я медленно поднимаюсь на ноги, бреду в коридор. Нервно провожу пятерней по волосам. Громко зову ее снова:

— Зорина!

Ответа, как ни странно, никакого нет, и только сейчас в памяти всплывают ее слова. Ей же нужно было куда-то уехать рано утром.

Облегчение обрушивается внезапно, на душе становится теплее.

Заглядываю на кухню и недовольно морщусь: обычно Зорина оставляет мне завтрак на плите, а сейчас пусто. Кристально чисто. Я бы даже сказал, пугающе стерильно.

Ну ладно, забегу перед работой в кафе, позавтракаю там. Не проблема.

Вливаю в себя стакан воды. Надо Зоре позвонить, уточнить, как это она про меня забыла.

Улыбка расцветает на моих губах, я возвращаюсь в спальню. Зеваю и лениво натягиваю спортивные штаны. Взгляд невольно прилипает к телефону.

От Нади уже прилетела смс, ну просил же не писать мне в такое время! Неужели так сложно запомнить?!

От Ирки тоже уведа в телеге еще с вечера висит, я закатываю глаза в потолок. Отвечаю коротко:

Я: «Пару дней занят буду».

И тут же:

Я: «Пока не на связи». Отправляю Наде. «Сервису».

Надя Сервис: «Когда освободишься?»

Я: «Пару дней занят буду. Позвоню».

Надя Сервис: «Хорошо, я буду очень ждать».

Мдэ… Сервис у вас, Надежда, раньше получше был, а сейчас сплошной вынос мозга. Пора бы уже там сворачиваться.

Проваливаюсь в телегу, что там Ира ответила?

Ира: «Жаль, ты вчера так рано уехал, я рассчитывала, сам подвезешь меня…» и желтая грустная морда. Задрали со своими смайлами.

Даже отвечать не буду. Дал же денег на такси, в чем вопрос? Она пешком, что ли, шла?

Отбрасываю телефон в сторону. Руки закидываю за голову и расслабленно падаю на кровать.

Мммм… хорошо-то как. Спокойно, тихо. Только жрать уже охота.

Кстати! Я же хотел Зорине позвонить, доброго утра пожелать! А то как-то она молча сбежала, даже поцелуй утренний зажала!

Ай, блин! Отвлекли девчонки со своими претензиями. Набираю мою утреннюю звездочку, улыбка растягивает губы. Даже сейчас внутри что-то замирает, когда я думаю о моей птичке. Ласковой, милой, нежной.

Кроме длинных гудков нет никакой реакции, и я звоню второй раз.

Ответа снова нет, а я в замешательстве отнимаю телефон от уха. Иду наливать себе кофе.

Ладно, перезвонит, как увидит.

А куда она поехала?!

Я вчера как-то не подумал уточнить, а сейчас так странно от этого. Не знаю ни где она, ни с кем… а в чем срочность-то была так рано уезжать? Это ж… во сколько она подскочила?

Пока я принимаю утренний душ и про себя планирую новый день, невольно жду, что гаджет проснется и оглушительной мелодией сообщит о том, что Зорина наконец увидела пропущенные от меня. Но опять нет. Этого так и не происходит, только зря слух напрягал.

Ладно.

Пока пью кофе, продолжаю пилить экран, но не помогает. В итоге… я сам набираю ей. Вновь. И вновь. Безрезультатно.

Меня начинает это коробить, я злюсь на себя. Вчера уже приперся уставший, почему не уточнил, куда ей надо? Может, что-то срочное, вдруг помощь нужна. Зорёнок никогда ведь не попросит. Она из категории «всегда все сама». А я и не сообразил поинтересоваться. Хоть бы знал сейчас, где она пропадает.

Мне не нравится быть в неведении.

Ладно, отправлю ей сообщение. Прочитает, когда освободится.

Я: «Так стремно одному просыпаться. Я, вообще-то, скучаю. Перезвони, плиз, как прочтёшь. И да… доброго дня)». Все, дело сделано, можно спокойно потупить в телек, потягивая кофе.

Экран вспыхивает неожиданно и я, ухмыляясь, тянусь к телефону. Хватаю корпус и впиваюсь взглядом в женское имя.

Да ё-моё. Это не Зорина. Ира вдогонку что-то прислала. Ой, делать что ли нечего больше в такую рань?

Я все больше начинаю злиться, потому что Зорина не перезванивает.

Вновь иду в спальню и думаю о том, как я люблю ее имя. Необычное, вкусное, нежное. Такое же светлое, как она сама. Мой персональный рассвет.

Распахиваю дверцу шкафа, механически тянусь к свежей рубашке, но… рука замирает в воздухе. Шкаф у меня огромный. И две трети обычно занимает одежда Зорины. Моя — непритязательно ютится сбоку. Но сейчас…

Я рывком распахиваю вторую дверцу и едва сдерживаю красноречивое ругательство.

Мой очумелый взгляд потрясено обгладывает пустые вешалки. А где вся ее одежда?!

Чувствуя себя не в своей тарелке, я медленно тяну на себя верхний выдвижной ящик. Когда в нем не оказывается абсолютно ничего, нервно по очереди дергаю на себя все остальные ящички. Но и там угрюмая пустота. Если что-то и осталось, то только мое белье с носками и стопка нецензурных выражений. А вещей Зорины нет. В панике я мчусь в ванную и теперь явственно вижу то, чего не разглядел час назад: щетка Зорёнка на месте, и паста тоже, и полотенце, но всех остальных принадлежностей нет! Крема, банки, склянки… все исчезло!!!

Ощущая, как тяжелое предчувствие затапливает меня изнутри, я вновь хватаю телефон и настойчиво звоню ей. Раз. Другой. Третий.

В ответ все та же тишина. И теперь она кажется не просто зловещей. Это как невидимый яд, что уже проник в кровь и неторопливо отравляет меня.

Я не выдерживаю и отправляю еще одно смс:

Я: «Зорь, что происходит? Где твои вещи?»

Глава 3

— Доброе утро, мам, — проговариваю я бодро и начинаю разуваться. Сумочка уже болтается на крючке.

Я отворила дверь своим ключом: у меня всегда хранится запасной комплект.

— Зоренька… Что случилось, родная?

Мама смотрит на меня, как на привидение. Руку к груди прикладывает, со стороны кажется, что за сердце хватается. Но на самом деле это не так: привычный жест означает лишь жуткое удивление.

— Да вот… в гости заехала. Ты не против?

— В такую рань? — уточняет мама.

— Да.

Я стараюсь не обращать внимания на ступор в ее добрых глазах, но не получается.

Не дожидаясь ответа, прохожу на кухню. Наскоро мою руки и тянусь в ящик за кружкой.

В наступившей звенящей тишине мама молча включает чайник. Его шум кажется пугающе громким.

— Что же случилось, дочка? — участливо интересуется мама. — С Акрамом поругались?

Она так смотрит на меня… сочувственно, проникновенно. Мне не закрыться от нее. Слезы наворачиваются на глаза, я украдкой смахиваю их, задираю голову к потолку. Шмыгаю носом.

— Я больше так не могу. Его дома не бывает. Он постоянно где-то. С кем-то другим. Я не понимаю, куда делись мы! — восклицаю я, едва сдерживая гримасу отчаяния. — Как будто и не было никогда!

— Дома не ночует? — интересуется мама и медленно поглаживает меня по плечу. А я беру ее морщинистую руку в свои ладони, сжимаю крепко-крепко, словно так смогу укрыться от всех напастей, и целую тыльную сторону. Прижимаюсь мокрой щекой, прикрывая глаза.

— Ночует. А что толку? Он постоянно врет. Надоело слушать его отмазки. Я ему не нужна. Не нужна, понимаешь?! — голос срывается на крик, изнутри полосует раскаленным лезвием. — Он возвращается домой, а от него несет женскими духами. Я уже ненавижу его улыбку и мечтающий взгляд, порхающий по экрану, пока Акрам мыслями с кем-то другим. Он постоянно изворачивается, задерживается. И его не волнует, что я при этом чувствую.

— Зоречка… — печально вздыхает мама.

— Я для него никто! Словно беспроигрышный вариант, когда всегда есть куда вернуться. Жду его дома. Глотаю бездушные отмазки. А он развлекается на стороне!

Голос срывается, это признание вышибает дух.

— Я не понимаю, почему он не может сказать прямо: давай разъезжаться? Не хочет — я ведь его не держу! Но зачем так, мамочка? Он мне всю душу вымотал, сердце мое вырвал. И топчет, и топчет его! За что?!

— Зорь…

— Ты знаешь, как он на других смотрит? Жадно! С интересом! Оценивающе! Каждую женщину взглядом провожает! А у самого в глазах вечное обещание! И что с этим всем делать? Я его люблю до беспамятства. А сколько я его ждала? Он же для меня один-единственный! Никого мне больше не надо! А он шляется, как дворняжка, ни конца ни края этому нет!

Обессилено сажусь на стул, мои предплечья падают на стол. Утыкаясь в них лицом, я опускаю голову. Невозможно сдержать эмоции. Я плачу и плачу. И плачу. И плачу… навзрыд. Неудержимо. А слезы все не иссякают. Сколько же их во мне скопилось. Сколько же…

Мама ничего не говорит, просто гладит меня по спине и ждёт, когда же я наконец успокоюсь.

— Ты на работу сегодня едешь?

— Нет. Я начальству сказала, что поработаю сегодня из дома. Возражений не последовало, — отвечаю я. И нос забит. И глаза явно уже опухли. Представляю, какая я «красавица».

— Что планируешь делать?

— Я ушла, мам. Сил моих больше нет на его загулы смотреть. Пораньше встала, с ящиков всё выпотрошила. С вешалок одежду смела. Загрузила в машину и уехала.

— Так пойдём, сумки поднимем. Располагайся, Зоречка.

— Я принесу сама. Не волнуйся. Мне нужно немного отвлечься. Хотя бы так…я тебя не сильно стесню, мам? Хотя бы на время, чуть позже разберусь с жильем.

— Да заезжай, конечно, о чем разговор.

Она очень за меня переживает. В ее зрачках плещется сострадание и желание помочь. Да только вылечить мою душу мама не в состоянии.

А я смогу. Уйти и не горевать по нему. Пусть живет, как хочет. Уж лучше быть одной, чем страдать рядом с ним. С таким…

— Но он же скоро тебе телефон обрывать начнет, — морщится мама. — Ты готова?

— Готова.

Проходит чуть больше часа. Я уже успеваю позавтракать и начинаю разбирать вещи, как прилетает первый звоночек.

Акрам пытается связаться со мной, даже милую добрую смс-ку отправил.

А что толку уже, любимый. Когда вчера ты был с женщиной, ты обо мне даже не вспомнил. И мои вызовы ты оставил без ответа.

Уже совсем скоро Акрам заметил, что я забрала вещи. Но я и здесь намерена не отступать. Мне нечего ему сказать.

Все ведь и так ясно…

К вечеру он начинает особенно беспокоиться. Даже маме позвонил: она недавно вернулась с работы. Но я попросила не отвечать ему. Конечно, Акрам догадается, где меня искать. Только я уверена, что ему уже не надо…

Акрам не одолевает бесконечными звонками, не забрасывает многочисленными сообщениями. Он позвонил еще пару раз. Только и всего. А. Ну и еще в смс переспросил:

Акрам: «Ты сегодня и правда не собираешься дома ночевать?»

Как часто я хотела задать ему тот же вопрос.

Телефон дрожит в моих пальцах, я откладываю телефон на диван.

И тут… раздается звонок в дверь.

— Дочка! — взволнованно уточняет мама. — Что говорить-то ему теперь?

— Скажи, что меня нет.

— Зорина, но он же не дурак.

— Захочет поговорить — найдет способ. А это не больше, чем пустая отмашка. Для галочки. Идти ему навстречу я больше не собираюсь.

— Ладно. Пойду открою…

Глава 4

— Маргарита Викторовна, вы меня извините, при всем уважении, я же вижу, что она здесь. Вот обувь ее стоит.

— Акрам. Она не хочет с тобой говорить. Не доводи ты ее. Не смог счастливой сделать — отпусти. Вас же ничто не связывает.

— Давайте мы с вашей дочерью сами как-то решим. Зорь!!! — неистово зовет он меня из коридора. — Я не хочу конфликтов и врываться силой. Выйди, пожалуйста! Зорина! — четко проговаривает он каждую букву.

Я даже слегка ёжусь от силы его голоса. Но поднимаюсь с дивана. Выглядываю из комнаты.

— Не кричи. Что ты хотел? — неторопливо выхожу к нему. Складываю дрожащие руки на груди.

Смотреть на него невыносимо. До крика, до беспамятства. Чувствую себя никчемной рядом с Акрамом. Растоптанной. Уничтоженной!

В домашних тапочках, простых серых спортивных штанах и такого же цвета футболке я останавливаюсь прямо перед ним. Внутри меня те же серость и слякоть, но я смело заглядываю в бездонные, сияющие возмущением глаза.

— Ты считаешь, это нормально? — распаляется он. Черный испепеляющий взор пылает неровным огнем. Опасные всполохи гипнотизируют и обдают жаром. Дыхание Акрама частое, даже крылья носа раздуваются. И пусть я раздавлена, сломлена… но это только в душе. А внешне я излучаю непоколебимую уверенность. Уверенность и безразличие. От этого любимого лихорадит еще сильнее. — Вот так молча собрать вещи и уйти?!

Не роняя ни слова, я цепляю с комода ключи, натягиваю кроссовки, куртку, капюшон на голову. И касаюсь ручки. Серебристый металл холодит кожу, позволяя не расплавиться от осуждающего колючего взора. В абсолютном молчании распахиваю дверь, выхожу из квартиры. Спускаюсь по лестнице, в сторону лифта даже не смотрю.

— Ты объяснишь что-то, нет?! В молчанку будем играть? — догоняет меня вибрирующий голос.

Как только мы с любимым выходим из подъезда, я резко оборачиваюсь и замираю. Больше никуда не пойду.

— Акрам, ты зачем приехал?

— За тобой, вообще-то! Что это, объясни мне?!

— Лучше ты объясни. Где ты ночами шляешься? Почему пропускаешь звонки. Почему от тебя за версту несет другими женщинами?! Ты думаешь, я идиотка? Что я любую грязь проглочу и скажу спасибо?

— Из-за того, что я вчера задержался? В этом проблема?

— Ты проблем вообще не видишь. Тебе нравится вести разгульную жизнь? Так, гуляй. Я не против. Просто без меня.

— Зорина! Ты так-то не перегибай!

— А что ты мне предлагаешь? Молча наблюдать, как ты всех женщин в радиусе километра разглядываешь?

— Я не разглядываю! — возмущается он, слегка подаваясь вперед.

— Как сверкаешь глазами, чувствуя их ответное внимание? — продолжаю я, легко отмахиваясь от его ничтожных возражений. — А я тебе рубашечки гладить буду и завтраки подавать, да? Это для тебя счастье?

— Ну, извини, что я вчера не предупредил. Не знал, что так поздно буду. Из-за этого ты вспылила? Зорь, это же несерьезно. Забирай вещи, поехали домой.

Он разводит руки в стороны и не скрывает жуткое потрясение.

— Я заеду на днях. Кое-что из моего действительно у тебя осталось. И на этом всё. С меня хватит.

— Мне правда жаль, что вчера так вышло. Но я хотел выходные вместе провести, сходить куда-нибудь. Да и… как ты можешь уйти?! Мы же с тобой целый год вместе!

— Два, — разочарованно поправляю я его. И даже чуть больше. А для него это ничто. Абсолютный ноль.

— Два уже? — удивленно переспрашивает он. — Так… это смотря с какого момента считать. Поехали, а?

— Акрам. Ты к своим дальним дистанциям как-то без меня готовься. Договорились? А я это скотство, извини, больше терпеть не намерена. И не надо дуру из меня делать.

— Я дуру из тебя никогда не делал!

— Все. Хватит. Я ухожу. И делить тебя с другими женщинами не собираюсь.

— Но я же не… — наигранно недоумевает он и впивается пальцами в мое запястье, пытаясь остановить и не позволить отодвинуться от него.

— Акрам, — прерываю я эти жалкие оправдания, стараясь не реагировать на ожог от его сильных пальцев. — Я тебя люблю с восемнадцати лет. Бесконечно люблю. Но смотреть на твои похождения больше не стану. А ты иди. Ищи ту единственную, от которой гулять перестанешь.

Он больше не возражает, хмуро разглядывает меня. Будто видит впервые. Изучает заново.

Сказать нам друг другу, увы, уже нечего.

Как же сильно я его люблю. Как же обожаю. Пальцы зудят от желания прикоснуться. Даже сейчас! Вновь его почувствовать… Но я не бездушная игрушка. А он все равно умудрился меня сломать.

— Ты у мамы пока будешь жить? — сухо осведомляется он.

— Да.

— Зорь, если я тебя так сильно обидел, ну… прости ты меня. Да только вот так собраться и молча уехать, игнорируя меня полностью… Это же вообще дикость! Мы ж с тобой давно вместе. Поехали домой, а? — примирительно предлагает он. — Договорим там.

— Нет. Твой дом больше не для меня.

— Зорина, это неадекватно. Не нужно так резко. Дай хотя бы немного времени, мы разберемся, мы…

— Вот и я говорю. Это неадекватно, Акрам. Скажи мне честно. Пока мы были вместе, ты других женщин в наш дом приводил? В нашу постель?

— Нет! Нет, конечно! — поспешно рычит он, а я ему не верю. Что бы он ни сказал, каждая фраза уже воспринимается чертовой ложью. Ни грамма правды от него. Уверена, нашу постель посещали многие.

Он даже ни разу не сказал, что я ему по-настоящему нужна. Что сожалеет. Что все изменится. Глупо, конечно, в это поверить. Но хоть как-то он бы мог оправдаться?

Я опускаю взгляд. Корчусь в агонии. Вот-вот сгорю заживо! А ему ж ничего…

— Заврался ты уже, любимый. Ох, как заврался. И Наде «Сервис» ты, кстати, передай, что неблагодарную роль твоей кухарки она с радостью может примерить на себя.

— Зорин… — виновато тянет он, но добавить больше ничего не решается.

Я разворачиваюсь и поскорее скрываюсь за домофонной дверью, дальше и шага ступить не могу. Стою, как парализованная. Соленые потоки обжигают щеки, шею, капают на одежду. Меня ломает изнутри. Кричать хочется от всего этого.

Глава 5

Два дня прошло после сокрушительного разговора. И они выдались самыми тяжелыми…

Мне не нужны ни звонки от Акрама, ни вшивенькие смс. Их я не жду.

Вот только невыносимо больно осознавать, что «тот самый» больше не собирается что-либо обсуждать, объяснять или оправдываться. Решил сделать вид, будто ничего и не было.

Конечно, это ни на что в конечном итоге уже не повлияло бы, но равнодушие Акрама добивает меня окончательно. Он не заморачивается. Не видит проблемы в себе. Для него все происходящее — норма. Он вообще… да по каким канонам он живет?! По каким законам?

Как же это больно — резать по-живому. Как вырывать зуб с флюсом. Как отрезать руку при заражении. Если не хуже.

А ему все равно…

Ему всегда все равно! И я для него никто. Мой мир рушится на осколки, земля уходит из-под ног, а он притворно округляет глаза и делает вид, что ничего не понимает.

Не любит. Просто он меня не любит… просто ему меня мало…

И я должна это принять. Не остается ничего, кроме как быть сильной и встать на ноги. Идти дальше… без него.

Никто не верил в нас. Никогда. Ни его друзья. Ни мои подруги. Все терпеливо ждали, когда же наш роман наконец закончится.

Его родители обычно смотрели на меня свысока, с великим превосходством и мелочным снисхождением. Тихо надеялись, что их сынок совсем скоро наиграется. Моя мама не высказывалась прямо, но очень уж неодобрительно относилась к моей любви. Моему безумию. Моему Акраму. Она не уставала повторять, что у него другой менталитет, взгляды на жизнь и семью, и я с ним еще нахлебаюсь горя.

Есть вещи, которые невозможно простить. Но до определенного момента стараешься их не замечать, а потом рьяно ищешь оправдания или копаешься в себе.

Надоела эта разрастающаяся беспросветность. Дорога в никуда. Акрам вечно на своей волне. Не признается, скрывает собственные похождения, но не настолько тщательно, чтобы я ничего не заподозрила. «Занят был». «Задержался на работе». «Проторчал в пробке». И масса подобного.

Лучше бы иголки под ногти. Лучше бы самые изощренные пытки!

Осознание никчемности бесплодных попыток сохранить то, чего нет, пришло внезапно. По щелчку пальцев. Или с восхищенной улыбкой, обращенной не ко мне. Или с неуместным смс, которое я не должна была прочитать. А может, постоянные отговорки и попытки уклониться от ответов.

В любом случае, я не понимаю. Если меня ему недостаточно, зачем? Зачем это все? Как же можно спокойно принять, что Акрам — вся моя жизнь, он моя душа. А я для него лишь пустое место. Как?

Сегодня в его семье праздник. Акрам приедет, и все увидят, что он один. Представляю, как обрадуются его родственники. Никто из них никогда не проявлял открытого пренебрежения в мою сторону, но невысказанный вопрос при каждой встрече хлестал по щекам: что он нашел в этой?!

Сложно. Наблюдать за всеобщим ожиданием, когда же «мы» наконец сломаемся. Когда Акрам перегорит и найдет себе «нормальную» спутницу. Его крови. Его взглядов. Хотя, ему и искать не надо. Его родители справятся с этой задачей на ура! И о-оочень быстро.

Нужно отдать Акраму должное: косых взглядов в мою сторону он не прощал ни от кого. Даже от своих близких. Каждый из них знал, что свое «царское» мнение следует держать при себе. Его родственники общались со мной весьма сдержано. Не нападали напрямую, не ранили в открытую, но все же умудрялись цеплять исподтишка. Невзначай. Пока он не видит. Будто бы и неосознанно… Так что подобные мероприятия стали для меня настоящим издевательством, а Акрам из солидарности и желания защитить меня от негатива частенько отказывался от совместных вечеров в его «дружной» семье, предпочитая мир и спокойствие нашего тихого уютного гнездышка. За что ему в спину тоже летели стрелы осуждения.

Хотя с Леной — сестрой Акрама — мне всегда было приятно общаться. Она сдержанная, корректная, иногда немного скованная, иногда довольно строгая, но справедливая. У Лены медицинское образование, чем жутко гордится вся семья. Высокомерия в девушке нет ни грамма, а пренебрежения в свою сторону мне ни разу не довелось ощутить. Лена — одна из немногих близких Акрама, кто мне действительно нравится.

Но отчего-то я точно уверена: даже она вздохнет с облегчением, когда узнает о нашем с ее братом разрыве. А уж родители и подавно будут ликовать. Прыгать от счастья и составлять список достойных невест. А как же… сыночек нагулялся…

Телефон мой внезапно оживает, я опускаю потухший взор на экран. Сердце совершает кульбит и бьется раненой птицей в клетке.

Акрам.

Я торопливо отключаю звук и переворачиваю смартфон экраном вниз. Чтобы не видеть этого имени. Не тонуть в отчаянии. Про себя отсчитываю секунды. Долго. Мучительно.

Зачем он звонит? Предположений ноль. Мне нужно набраться смелости и приехать к нему домой. Забрать оставшиеся вещи и вернуть ключи. Потому что точка уже поставлена.

Проходит пять минут, и я вновь включаю звук.

Невыносимо видеть три пропущенных. Я словно опускаюсь под лед… Бездушная стихия не выпускает из своих смертельных объятий, мне не хватает воздуха... Не получается согреться… Не получается…

На глаза наворачиваются слезы, они льются через край, обжигая щеки. Хорошо, что мои страдания никому не видны и тихие всхлипывания некому услышать. Весь день я держу себя в руках. Даже успеваю приготовить ужин, чтобы порадовать маму и самой отвлечься.

И только глубокой ночью я позволяю себе несдержанно рыдать в подушку, когда призраки счастливого прошлого догоняют меня, разрушая остатки самообладания.

Тяжело будет вырвать его из сердца. Но я постараюсь. А если сразу не смогу… Что ж. Пусть Акрам живет во мне. Когда-нибудь он меня «отпустит».

Глава 6

АКРАМ

Чрезмерно сжимая пальцами металлический корпус, я прячу телефон в карман. Какое-то время еще стою перед дверью, борясь с желанием все послать к черту и сорваться к ней. Вновь.

Несколько дней прошло, но Зоря не выходит на связь. Она игнорирует меня полностью, а я немного выбит из колеи.

До сих пор в голове не укладывается, что она собрала вещи и ушла. Молча! И теперь постоянно вне зоны моего доступа. Я не знаю, где она. Я не знаю, как она. Что, с кем. Это нехило коробит. Как будто в любую минуту может что-то случиться.

Вчера я приезжал домой к ее маме, но дверь мне ожидаемо никто не отворил.

А еще сжирает странное ощущение: непривычно возвращаться в пустоту, холод и тьму. Никто не ждёт, никто не радуется и не согревает меня теплом солнечной улыбки. Нежно не прижимается ко мне, на щеке не горит пламя мимолетного поцелуя. Без Зорины, обычно уютная и светлая квартира быстро превратилась в мрачную изолированную ото всех холостяцкую берлогу. И даже видеть никого не хочется…

Ладно. Надо идти.

— Акрам приехал! — громко приветствует меня мама, оповещая собравшихся о моем появлении. Из гостиной доносятся радостные возгласы и увлеченные беседой голоса.

— Привет, мам, — сдержано здороваюсь я, стараясь выдавить из себя подобие улыбки.

Обнимаю ее и поскорее отхожу в сторону.

— Я смотрю, ты сегодня один?

— Как видишь… — бросаю через плечо, нет желания обсуждать это.

— Ну и пойдем ко всем, ты как раз вовремя, скоро садимся за стол.

Мне приходится поприветствовать гостей, каждому уделив немного внимания. Конечно, «заценить» пару шуток и отмахнуться от неуместных вопросов. Всех вдруг дико заинтересовало: какого же рожна я приперся без Зорины? «Или разругались, а ну, признавайся!»

Да-да. Разбежался. Взял и все им на ходу выложил.

Вечер тянется неимоверно долго, время замедляет ход. Гости уже разбились на компании. Краем глаза я подмечаю, как отец, целуя мать в щеку, выходит из-за стола и удаляется в неизвестном направлении.

Тяжесть чьей-то руки резко выводит из раздумья. Я мгновенно оборачиваюсь и тут же расслабляюсь, спотыкаясь взглядом о настороженное лицо сестры.

— Акрам. На минутку тебя, — просит она спокойно. Я без лишних разговоров поднимаюсь на ноги и уверенно следую за ней на балкон. У родителей мне душно, ощущение, будто кислород перекрыли. А еще отвратительно где-то глубоко внутри. Пока топаю, кручу в руках телефон. Экран вдруг подсвечивается, и я жадно впиваюсь в него липким взором. Не Зоря. Разочарованно смахиваю уведомление: Ира написала.

— Что случилось? — взволнованно уточняет сестра.

Ее карие глаза разглядывают меня напряженно. На дне зрачков плещется неприкрытая тревога.

— Ничего, — рявкаю я, еще стараясь держать себя в руках. Взявшееся из ниоткуда отчаяние затапливает. Внутри что-то сильно жжется и колется.

— Ты себя в зеркало видел? Такое ощущение, что сейчас всех присутствующих загрызешь. Да и помятый ты какой-то.

— А ты, значит, смелая? Не боишься укусов? — огрызаюсь я зачем-то. Не могу взять себя в руки, от всего рвёт башню, любое слово, как искра.

— Она снова не захотела приезжать к нам? — шепотом интересуется Гела, хотя на балконе мы одни.

Мать в свое время настояла, чтобы дочери дали имя Гелена. Отцу было по барабану, и он безропотно согласился. И теперь все окружающие зовут сестру Лена. А для самых близких она — Гела.

— Зорина от меня ушла, — рублю я сразу, немного ощетинившись.

Сестра недоуменно хлопает ресницами, переваривая информацию. Пальцами касается шеи — привычный жест, обозначающий неуверенность и смятение.

— Понятно, — только и может выдавить она. Не решается злить меня еще больше. И правильно делает: я на взводе уже несколько дней. — И что теперь?

— Я не знаю, Гелен. Утром проснулся — ее нет. Вещей нет. Она мне не отвечает.

— Так ты ее нашел? Мало ли…

— Да. Она у своей мамы пока живет.

— И?

— Что и?! Послала она меня! — уже повышаю голос.

— Ну и правильно сделала, Акрам, — припечатывает сестра.

— Ты издеваешься?!

— А чего ты ждал? Ты ей сколько нервов потрепал? Это она еще долго продержалась.

— Я понял. Я пошел.

— А ты чего хотел? — перегораживает она мне дорогу. — Чтоб, как у родителей было? Не все согласны так жить. Особенно женщины! Я, например, нет.

— А можно без твоих нотаций?

— Да, конечно. Если понадоблюсь, наберешь. Пойдем тогда ко всем.

— Иди, я догоню. Мне нужно еще выцепить отца на пару минут. Он хотел обсудить новую сделку.

— В кабинете его ищи. Он туда пошел, — деловито роняет сестра и оставляет меня одного.

Я уверенным шагом иду в сторону отцовского кабинета, постучать не успеваю.

Сквозь едва заметную щель доносятся обрывки разговора и всегда строгий холодный голос:

— Алина, я тебе сказал. Сегодня я дома. С женой. Завтра к вам заеду.

Пальцы мои неконтролируемо сильнее сжимают ручку.

Глава 7

Я медленно цежу воздух из легких, замирая у двери. Раздумываю: может, уйти? Но какой смысл шифроваться.

О существовании отцовской Алины вся наша семья узнала,… когда мне было лет двенадцать. Это оказалось настолько сильным потрясением для всех, что ни я, ни мама, ни Гела нормально не общались с отцом, минимум, пару недель. Позже мать, воспользовавшись моментом, когда отец уехал в командировку, собрала вещи, взяла нас с Гелой под руки и увезла в дом к своим родителям. Возмущений была целая куча, проклятий на голову отца еще больше, ну и куда ж без многострадального «видеть его не могу!»

Мать решительно оборвала всякую связь с отцом. А бабушка с дедом как на иголках сидели и ждали возвращения свирепого Ильнара Ибрагимова. В то время я ненавидел свою фамилию. Ненавидел отца. Мне казалось, что он предал нас всех. Каждого в отдельности. Потому что в той, второй семье у него рос второй сын. Такой же, как и я, только с разницей в год. В год! Это жестко ударило по мне. Помню, как украдкой пробрался на кухню в четыре утра, сидел у распахнутого окна. На улице стена дождя, дальше носа ничего не видно. Расслабляющий запах озона в воздухе.

Как остро отпечаталось желание натянуть джинсы, свитер, забрать накопленные деньги и уйти куда глаза глядят. Почему-то было невероятно сложно смириться, что у отца есть другой сын. Отдельно от нас. И он к нему приезжает. Они вместе проводят время. Смеются. Радуются. В тот момент отец для меня умер. Тот отец, которого я любил всей душой, несмотря на строгость, жесткость и периодическую бесчеловечность.

До сих пор я воспринимаю его исключительно как приложение к маме, с которым приходится мириться: присутствовать, разговаривать, обсуждать. Я понимаю, отец многое мне дал. И да, я вроде как должен быть благодарен. Но ничего подобного не испытываю: все это с привкусом горечи.

Тогда отношение к отцу резко изменилось у всей семьи. Это как вынужденное сосуществование, с которым ты ничего не можешь поделать.

Как бы то ни было, но свинтить в рассвет я не смог. Гелена, еще зевая, вошла тогда на кухню, спросила, что я делаю. И тщетность собственных мыслей накатила, и осознание пришло, что я этим ничего не добьюсь и никому ничего не докажу.

Через два дня отец приехал и, несмотря на громкие проклятия и яростное сопротивление мамы, забрал нас троих домой. Она против него не выстояла, а дед не смог достучаться до зятя. Ни вразумить, ни ответить холодным отказом. Потому что мы принадлежали отцу. Единственная причина, по которой дед мог пренебречь решением зятя и защитить дочь — это рукоприкладство. Но на мою память отец ни разу на мать руку не поднял. А вот я частенько отхватывал: он дурость из меня ремнем выбивал. Мать стояла в стороне с мокрыми от слез умоляющими глазами. Но мне было все равно. С тех пор меня перестала трогать его жестокость. Отец для меня никто. Как дальний родственник, самочувствием которого я вскользь и очень редко могу интересоваться. Или деловой партнер, на переговорах с которым я вынужден присутствовать лично.

Свою вторую семью отец с тех давних пор и не скрывает. Не особо выпячивает, конечно, но и не прячет. От отца у Алины уже три ребенка. Младшей девочке — девять. Все это теперь мною воспринимается как данность в жестких границах, которые расставил отец. Свершившийся факт без необходимости участия.

Я расправляю плечи и опускаю ручку вниз, не желая тратить время, решительным шагом прохожу в кабинет и расслабленно занимаю свободный стул. Мы с отцом скрещиваемся взглядами, и, кажется, от нашего привычного противостояния даже стекла слегка дрогнули.

— Потому что я так сказал, — чеканит он в трубку, смело выдерживая мой молчаливый упрек. — А сейчас мне некогда. Да, смогу чуть позже.

Он отнимает телефон от лица, со стуком укладывая его на поверхность стола. Продолжает пилить меня недовольным взором.

— Зачем звал? — ускоряю я темпы наших «переговоров».

— Пару сделок через тебя надо оформить. Я пришлю своего человека в среду. После обеда. Встретишь, обсудите с ним.

«Через тебя» – это значит, что ему выпала возможность провести мимо кассы серьёзную сумму. И нужно прикрыть его задницу, подставив мою.

— Исключено, — спокойно возражаю я и облокачиваюсь на мягкую спинку стула. Темно-рыжая кожа. Удобно, мягко, но все равно вычурно и старомодно.

— Мне нужно, чтобы ты через себя пропустил. Там все лайтово. Тебе это тоже будет выгодно.

— Я сказал — нет. На свои счета бросай.

Противостояние характеров – вещь нешуточная. Никто не желает прогибаться.

— Встретишь моего человека, — продолжает настаивать отец. — Обговорите варианты, а там сам решишь. Безопасно. Тихо. Скромно. Процент с меня.

— Я уже ответил.

— Да все легально! — отец перестает сдерживаться. — Но именно с этой фирмой я не могу афишировать сотрудничество. У меня свои причины. А тебе можно.

— Кто бы сомневался.

— Так. Что там с твоей этой… Светлой?

— Ее зовут Зорина.

— Да мне плевать, как ее зовут. Опять брезгует к нам в дом приезжать?

— Неужто тебя это так задевает? Становишься сентиментальным, отец, — бесстрастно парирую я, но в душе начинаю закипать. Пренебрежение в сторону Зори для меня всегда как красная тряпка на быка. — Стареешь…

— А ты только и ждешь, когда я стану немощным и бессильным?

— Да мне наплевать, когда это случится, — возвращаю ему его же фразу.

Он едва заметно морщится, но на грубости внимание не акцентирует.

— А что, я в следующий раз ей в глаза мило улыбаться должен? За то, что она всегда нас стороной обходит?

— Улыбнешься. Не перетрудишься. Мне пора.

Поднимаюсь.

— Сидеть! — прилетает строгая команда. — Ты когда к невестам присматриваться начнешь?

— А ты когда к матери присматриваться начнешь, — уточняю я, разглядывая его снисходительно.

Он для меня, как раздражающий фактор. В его отсутствие всегда лучше, всегда спокойнее и приятнее.

— Ты в мои дела свой малолетний нос не суй. О тебе разговор.

Глава 8

Что-то во мне продолжает ломаться и трещать. И загорается внутри синим пламенем.

«Я тебя с восемнадцати лет люблю…» — звучным эхом отдается в голове горькая фраза.

— Ты слышишь?!

Слова отца мощно бьют по мозгам. Мои ладони неконтролируемо сжимаются в кулаки.

Почти наяву я ощущаю, как тянусь к отцу через стол, рывком укладываю крепкую ладонь на его затылок. Одним резким движением прижимаю его щекой к гладкой отполированной поверхности, с бешенством представляю, как на лаковом покрытии появляется конденсат от взволнованного отцовского дыхания…

Но приходится тут же сбросить с себя наваждение. Я знаю, мой порыв — это напускное. По факту я ничего не добьюсь, только докажу отцу, как сильно он умеет меня зацепить. И что держать себя в руках за столько лет я так и не научился. А он продолжит пользоваться этим и дальше, колоть точечно, наносить самые сильные удары.

— Про Алину свою ты можешь нести что угодно, — четко проговариваю я, беззвучно задвигая стул, расслабляясь. Удалось все же взять себя в руки. — Меня это не особо волнует. Но давай договоримся. Если я еще хоть раз в сторону матери, сестры или Зорины услышу от тебя нечто подобное, пеняй на себя. Алина тебя ввек не выходит. И тогда она точно запрыгнет на первого мужика, который окажется возле нее в радиусе километра. И никто тебе даже не посочувствует.

Отец в гневе багровеет и меняется в лице. Вновь обрушивает тяжесть широкой ладони на стол.

Смотреть на него тошно. Мерзко на душе. Ощущение, будто руки в дерьме испачкал. И это зловоние бесцеремонно въелось в кожу: не смыть его, не вытравить. Мне хочется оттереться от этого разговора.

— Угрожаешь мне, сопляк?

— Предлагаю тебе просто забыть о моём существовании. Нам обоим сразу полегчает. И суммы левые через внебрачных детей своих проводи. Ах да, я забыл. Из всех твоих отпрысков только я могу в этом помочь. Ну… прости. Я не согласен, — насмешливо развожу руками.

Не прощаясь, разворачиваюсь и иду прочь. И больше его не слушаю.

Противно. Лучше бы не приезжал. Раньше мы с Зориной вместе «прогуливали» подобные вечера. Теперь же, кажется, что это были одни из самых счастливых и трогательных мгновений в моей жизни.

— Сынок, — останавливает на пороге мама. Удивленно глядит на меня. — Ты уходишь?

— Да, поеду. Попрощайся за меня с гостями.

Я крепко обнимаю ее, стараясь не замечать замешательство в родных глазах.

— Но… что случилось?

— Все в порядке, я заехал ненадолго. Мне пора.

— Ты у отца был? — указывает она себе за спину. В направлении отцовского кабинета. — Снова повздорили?

— Не бери в голову. Просто не сошлись характерами, — мрачно уклоняюсь я от прямого ответа. Внутри меня тьма разверзла крылья. Чувствую себя по горло в зловонном болоте.

— Характерами действительно не сошлись… — задумчиво произносит мама, — ваше противостояние длится всю жизнь.

— Кстати, ты здорово выглядишь. Как статуэтка.

— А ты дамский угодник, — кокетливо хлопает мама ресницами, а меня от этого высказывания коробит еще больше.

— Погнал я. Хорошо вам провести вечер.

— Жаль, ты не задержишься у нас.

«Не задержусь. Нет желания», — стойко думаю я про себя.

Выхожу на улицу и безотчетно тянусь к телефону.

Пусто.

Ну а на что мне рассчитывать? Что она мне перезвонит? Когда-нибудь?

Вопреки безрадостным мыслям мобильный приветливо оживает в моей руке.

Это Паша. Ведущий юрист на фирме. Мы с ним, можно сказать, приятели. Пока я топаю до машины и прогреваю двигатель, мы кратко обсуждаем срочные вопросы и договариваемся о встрече в офисе. Через пару деньков, когда Паша вернется с обучения.

Как только отбиваю вызов, мое внимание уже привлекает новый звонок. Ира.

Я уныло опускаю голову. Вообще нет желания общаться.

Слегка морщась, отключаю звук и прячу телефон в карман. Может еще раз заехать к Зоре? Я правда не знаю, что ей сказать и чувствую себя полным ничтожеством.

Но…

Тяжелый вздох выходит громким, я медленно опустошаю легкие.

Она вновь не откроет, но попытаться можно. Я у нее в черном списке. Звонки тупо не проходят. Бросаю быстрые взгляды по зеркалам.

Погнал…

ЗОРИНА

Намеренно игнорируя лифт, я мчусь вперед по лестнице. Осталась единственная ниточка, что все еще связывает меня с Акрамом. Я все рассчитала. На сегодня взяла выходной, а Акрам в это время всегда на работе. Даже если он решает отоспаться, то в полдень застать его дома практически нереально.

Подхожу к двери и вставляю ключ в замочную скважину, осторожно проворачиваю, прохожу внутрь и… замираю на пороге. Кажется, весь воздух в легких заканчивается.

О, нет. Ощущаю себя загнанной в ловушку. Дверь в ванную комнату распахнута, оттуда льется свет и доносятся звуки струящейся воды.

На кухне гремит кофе машина.

Да чтоб тебя…

Посторонние звуки как назло стихают.

Акрам в домашних бриджах выходит из ванной. Ну почему именно сегодня?! Почему?!

При виде меня у него загораются глаза. Непередаваемо мягким светом.

Он обнажен выше пояса, в руках его мелькает полотенце, он наскоро обтирает кисти.

— Привет… — ласково произносит он и… тут же лицо его вытягивается.

— Там уже кофе готов, я… — доносится из кухни женский голос и обрывается, как только в коридор шагает миловидная брюнетка с распущенными длинными волосами, раскосыми зелеными глазами. Хорошо хоть одета. Кстати, со вкусом. Но довольно ярко. Красное платье, длина ниже колена. Декольте вполне себе приемлемое. Элегантно, красиво…

Я с облегчением выдыхаю. Увидеть их в одежде — это намного лучше, чем застукать обнаженные переплетающиеся тела в постели, которую я еще совсем недавно считала своей. А что? Свято место пусто не бывает. Все правильно.

— Вижу, что не вовремя, извини. Не буду мешать. Вот ключи.

Связно мыслить не получается. Мой план летит к чертовой матери.

Глава 9

АКРАМ

— Да что б тебя, а!

В сердцах яростно хлопаю дверью. Всю зиму проездила, как родная, и на тебе! Акум сдох.

Все попытки завести тачку идут прахом, а у меня уже телефон разрывается, как ненормальный. Самое горячее время!

В итоге я плюю на все и возвращаюсь домой, на ходу отдавая указания подчиненным и запрашивая нужные мне данные. После обеда вместе с бухгалтером мы собирались в банк, придется выцепить такси.

— Паха, — цежу я в трубку, уже дома усаживаясь в кресло. Включаю ноут. День начался даже и не позавидуешь. Не день, а бедлам. — На утро все отменяем. Давай уже часиков в пять в офисе пересечемся. Ты на месте будешь?

— Акрам! У меня форс-мажор! — удивляет Паша резким восклицанием. — Сегодня какой-то коллапс. Я застрял наглухо, еще даже до области не доехал. Так и знал, что лучше ночью было выдвигаться. В общем: мне кровь из носа сегодня надо ехать к Мамаеву, потому что уже завтра его в городе не застать! Там документов целая гора. Через тебя еще не прошли. Давай я сейчас с юротделом свяжусь, они все подготовят, через бухгалтерию пропустят и потом тебе на подпись!

— Я в офисе появлюсь часам к четырем-пяти, не раньше. Так что думай еще.

— Зашибись. А сейчас ты где?

— Дома. Часов до двенадцати точно.

— Дома… дома… дома… — тараторит в трубку Паша. Уже прокручивая в голове варианты. — Ну давай отправлю к тебе кого-то? А потом как раз в обед перехвачу. Устроит? Черкануть автографы сможешь?

— Да. Жду. Отбой.

Сегодня реально какая-то засада. Паша, как и обещал, передал мне документы.

— Проходите, — деловито роняю я, указывая в сторону кухни, мимолетно бросая на гостью невидящий взгляд. Мой рабочий стол и ноутбук с принтером находятся в спальне. Не поведу ведь я девчонку туда.

Она немногословна, и меня это устраивает. Располагает бумаги на столе, кратко объясняет, что к чему. Ах да, Паша сказал, что ее зовут Рита.

— Рита, я могу предложить вам кофе, — вежливо предлагаю я, потому как на углу стола стоит мой наполовину остывший напиток, а пить его в одиночестве — попахивает дурным тоном.

— Буду благодарна, — роняет девушка, вытаскивая из увесистой папки первую пачку документов.

Я откладываю в сторону ручку и включаю кофе машину. Наливаю девушке обещанный напиток и передаю чашку.

Усаживаюсь за стол, торопливо подписываю часть документов.

Тянусь к своей кружке и делаю глоток, морщусь. Не перевариваю остывший кофе. Отставляю его в сторону и только решаю налить себе свежий горячий напиток, как пальцы слегка заплетаются, нечаянно опрокидывая чашечку. Рита тихо вскрикивает от неожиданности, салфетками пытаясь как-то исправить ситуацию, а я вмиг оказываюсь на ногах, чертыхаясь про себя. Противное темно-коричневое пятно продолжает расползаться по поверхности стола и бумагам. Еще и меня задело: и джинсы, и футболку.

Прекрасный день! Удача сопутствует с самого утра!

Я извиняюсь и прошу Риту связаться с Пашей. Сказать ему, чтобы срочно выслал мне на почту электронные экземпляры. Печати повторно доставят потом. Справятся как-нибудь!

Стараясь держать себя в руках, я коротко сообщаю:

— Сейчас вернусь.

— Налить еще чашку?

— Да, пожалуйста, — роняю я безотчетно. Что за день, а?!

И выхожу с кухни.

В спальне цепляю домашние штаны и свежую футболку. Наскоро переодеваюсь в ванной, отмывая живот от липких пятен. С кухни доносится громкий звук заработавшей кофемолки. А еще… пальцы мои замирают в воздухе, отбрасывая в сторону футболку. Которую я так и не успел надеть: отвлекся на внезапный громкий лязг и характерный хлопок входной двери.

Не понял…

Цепляя полотенце, наскоро обтираю руки и шагаю в коридор. Внутри все обмирает.

Зорина!

У меня аж дыхание перехватывает. Я застываю в замешательстве, сбитый с толка. Должен сейчас сказать что-то. Что-то очень важное для нас двоих, но выходит только мягкое:

— Привет…

Но как только моего напряженного слуга касается тихий звук торопливых шагов, до меня доходит вся нелепость ситуации.

И, конечно же, именно в этот момент в коридоре показывается Рита.

— Там уже кофе готов, я хотела спросить…

С красноречиво стоящей женской обуви на пороге Зоря переводит потрясенный взгляд на мою «гостью».

Провалиться мне на этом самом месте! Хуже и не придумаешь!

Глаза Зорины мгновенно тускнеют, пальцы судорожно впиваются в металлическую связку.

— Вижу, что не вовремя, извини, — натянуто выдавливает она. — Не буду мешать. Вот ключи.

Они выпадают из ее трясущихся рук, с сокрушительным грохотом падают на пол. Я наклоняюсь, чтобы поднять их и возразить хоть чем-то. Но Зорина оказывается проворнее. Гордо расправляя плечи, уже швыряет связку на комод. И выскакивает прочь.

Глава 10

Я, ни на что уже не обращая внимания, пулей мчусь за ней. Успеваю натянуть кроссы и несусь следом за Зориной. Все остальное резко потеряло смысл. Напряжение ярко пылает в груди. Пульс лупит в виски, отдаваясь барабанной дробью в голове. Я успеваю мягко схватить Зорину за запястье и развернуть к себе.

Замираем…

Она так пронзительно смотрит. В мерцающих глубоких, как синее море, глазах горит невысказанный упрек, и душит, душит, душит меня… По телу бежит легкая дрожь.

Я слегка наклоняюсь, и мы оказываемся лицом к лицу, но все слова вдруг застревают в горле, как та самая кость.

— Акрам! — дергаясь от неожиданности, она повышает голос, в нем так явственно звенят нотки обвинения, полосуя до крови. Зоря старается высвободиться, ретиво отдирая мои пальцы.

Я, наконец, расслабляю кисть и отнимаю руку. На доли секунды Зорина чувствует свободу и уже собирается вновь броситься от меня наутек, но тут же оказывается в плену. Нет, я ее не касаюсь, всего лишь упираюсь в стену ладонями, отрезая выход, отнимая возможность оставить меня позади. В ее прошлом…

— Вообще все не так! — горячо возражаю я в ответ на ее молчаливый укор. — Она просто документы срочные привезла! И все!

Внутри меня буря, грудь ходит ходуном. Я не знаю, что мне сделать, чтобы она поверила. Ни одного слова от меня она слышать не хочет. Знала, что в такое время меня обычно не застать дома, поэтому его и выбрала. Чтобы не пересекаться.

— Прекрасно, — холодно твердит она, пока изморозью заволакивает душу. — Тогда вам не стоит отвлекаться.

— Я реально тебе говорю! Я сейчас бумаги подпишу, и она Паше отвезет их. Это из его отдела, — настаиваю я впустую.

— Акрам, — устало выдыхает Зоря. — Я приехала не для того, чтобы без конца слушать твои отговорки. Я хотела тихо и спокойно забрать вещи. Но знаешь… все самое важное я уже увезла. Поэтому лишнее можешь сгрести в мусорные пакеты и отнести на помойку.

— Пойдем, вместе все сложим. И я сам помогу тебе их отвезти к маме. Ничего из твоих вещей я выбрасывать не собираюсь, Зорь.

— Я уже сказала, обойдусь без них. И… еще, — она опускает взгляд на сумочку. Дрожащими пальчиками силится справиться с молнией, но ничего не выходит, замок заело, и она продолжает его нервно дергать.

Я мягко помогаю, осторожно касаясь ее пальчиков, и Зорина вытягивает из бокового кармана… черный брелок.

Вытаращиваюсь на него. Я в шоке…

— Спасибо. Мне было приятно, — произносит она как прощание. А у меня на душе разливается черная краска.

Не ожидал… Нет, я, безусловно, понимал, что Зорина не шутит и не играет на моих эмоциях, что она вполне серьезна и решение приняла взвешенное, обдумывала она его долго, но…

Это контрольный в голову.

Как сквозь пелену тумана наблюдаю за ней. Ощущаю тепло ее касания. А затем умеренную прохладу, растекающуюся по центру ладони. Опускаю одурелый взор, ошеломленно разглядывая ключи от машины. Той самой, которую я подарил Зорине на день рождения.

Незадолго до этого она после долгих уговоров переехала ко мне. Я хотел ее порадовать, сделать приятное. Пытался показать, что она для меня не очередная. Не одна из.

Я не знаю, куда позже ушло былое очарование, куда делись трепетность и сладкое опьянение, проникновенность и упоение. Куда…

Я многое делал неправильно. И сейчас сам себе не могу объяснить, в какой момент свернул не туда.

Вроде все было хорошо, а потом… всё резко начало ломаться.

Я не знаю, что произошло. Я не готов был идти дальше, боялся сделать серьезный шаг. Но и отпустить не мог, разрушив все, что у нас есть, все, что нас связывает. Перешагнуть, забыть… не получится. Не смогу. И вперед не могу, страшась допустить самую страшную ошибку и сломать нас обоих. И назад не могу… без нее.

Стою на перепутье.

И только когда ее не стало рядом, отчетливо понимаю: пусто.

Сожаление топит, мрак охватывает душу, поселяясь внутри меня. Я бьюсь об стенку, не понимая, что теперь делать. Отказываясь признавать, что так будет всегда.

И больно ей боюсь сделать, вновь не сумев пообещать ничего путного. Но она знает точно: я никогда не обещаю того, в чем не уверен…

— Я приезжал к тебе несколько раз. Поговорить хотел. Никого не было дома. Звонил, но я в черном списке. С посторонних номеров ты намеренно не отвечаешь. На работе говорят, что тебя нет, — горько мотаю я головой и продолжаю. — Давай сейчас пройдем ко мне, я разберусь с бумагами, и мы поговорим. Мы ведь даже не обсудили ничего.

— Потому что нечего, — со сдержанным достоинством бросает она мне в лицо.

— На чем ты собиралась вещи забирать?

— Полдвора в каршеринге. Не пропаду.

— Я не просил машину обратно, Зорина, — тяну, не в силах осознать, что она отказывается иметь со мной вообще что-либо общее.

— Она твоя. Оформлена на тебя. Поэтому… это логично.

— Не проблема! Переоформим! Я не приму ее назад, забери! — срываюсь с катушек от осознания, что ей противно даже от моих подарков. Пытаюсь вложить проклятый брелок ей в руки, но она прячет ладони в карманы, ключи падают на пол, а насмешливые отголоски удара долбят и долбят по мозгам.

— Мне ничего от тебя не нужно, Акрам. Я и так слишком многое потеряла, — добивает она меня хладнокровно, пока я в оцепенении смотрю на валяющийся брелок. Поднимаю глаза. И мне в лицо летит острое, как клинок: — Не ищи новых встреч. Их не будет. Меня для тебя больше нет.

Глава 11

ЗОРИНА

— Привет, моя хорошая! — сжимает меня в медвежьих объятиях Оля, насколько это позволяет ее положение. Мы с ней вместе учились в школе, были не разлей вода. Высшее образование мы выбрали разное и после поступления в вузы стали видеться чуть реже. В начале третьего курса Оля познакомилась с парнем из другого города. Они долго общались, летали друг к другу в гости, а через полгода Оля перевелась на заочное отделение и переехала к нему. Поженились они месяцев через десять. Поэтому с Олей мы теперь видимся крайне редко, зато время от времени разговариваем по телефону.

Подруга давно звала меня в гости, а сейчас она беременна и только-только ушла в декрет. Говорит, непривычно бездельничать. В итоге Оля уговорила меня взять отпуск и приехать к ней. Отдых у меня запланирован долгий: официально три недели и еще неделя на удаленке.

Я подумала, что это потрясающая возможность отстраниться и не думать о том, как Акрам проводит время. А главное — с кем. Поэтому… я здесь. Да и соскучилась по Лёльке, что уж тут скажешь.

Билеты обратно я пока не брала. Позже сориентируюсь. По обстановке. Вдруг придется задержаться. Мало ли.

— Какой ты пузатик! — восхищаюсь я, завороженно разглядывая Лёлькин живот. Подруга немного поправилась, плечи ее слегка округлились, появились щечки, но ей невероятно идет! Она такая милая, домашняя и уютная! Тепло ее счастливой улыбки касается души и согревает мое замерзшее сердце. — Выглядишь потрясающе!

— Да уж, очень потрясающе! — придирчиво оглядывая себя с ног до головы, тянет подруга и смеется. — Во мне знаешь, сколько лишних кило? Рядом с тобой у меня уже сейчас начинают развиваться комплексы.

— Прекрати, — отмахиваясь я и снова ее обнимаю. — Ты выглядишь чудесно! Когда я буду беременной, хочу выглядеть так же! И светиться от счастья!

— Кстати, о счастье! Дима сегодня вроде как приедет пораньше. Я наготовила стоооолько… в общем, ждали мы тебя безумно! Я Димке все уши про тебя прожужжала. Зорь, а ты еще краше стала! — без умолку болтает подруга, а я так за нее рада. У нее глаза горят, и уж наверняка она не переживает о том, с кем ее любимый сейчас. И с кем будет завтра. — Не понимаю, как твой Акрам отпустил тебя одну? Да еще и так надолго!

Я отвожу прибитый взгляд, собираясь с силами.

— Он больше не мой. Теперь абсолютно свободен.

Да уж. Он-то свободен, а у меня будто тяжелые наручники на запястьях. Так горько и тяжко. Чувствую себя привязанной к нему. И пока ничего не помогает отстраниться.

Поэтому и я решилась поменять обстановку.

Лицо Лельки медленно вытягивается от удивления.

— Неужели вы разошлись? — оторопело выдыхает подруга. — Не верю… Почему?

— Он меня не любит, Оль. Все просто.

— Да как не любит-то?! Он же… он… — голос ее безжизненно стихает, подобно ослабевающим порывам ветра.

— Идем? — я старательно перевожу тему. — Я мечтаю увидеть ваш новый дом. Фото — это, конечно, хорошо, но хочется вдохнуть свежий воздух и побыть на природе.

— Зоооорь, — с ранящим сочувствием взирает на меня давняя подруга. Столько всего у нас за плечами… — Но как же… Он так за тобой ухаживал.

— Вот так. Добился. Я влюбилась. А его интерес угас. Тут мало интересного. Давай не будем об этом?

— Ладно, — сокрушенно роняет Леля и набрасывает на плечи пальто. — Пойдём, я машину на парковке оставила…

Она жутко растеряна и поглядывает на меня искоса, с сожалением.

Как только мы трогаемся, мне с незнакомого номера приходит сообщение:

«Машина твоя. Свозил ее на сервис: все, что нужно было, заменено. Заправил. Штрафы оплатил. На учет будешь ставить — черкани, я оповещу, кого надо. Документы у тебя, я передал через маму твою. Ты надолго к Оле?»

Челюсть моя с грохотом отваливается. Я не успеваю даже сориентироваться, как звонит мама:

— Доченька. Как ты долетела, все в порядке? — беспокоится она, но я ощущаю ее бешеную нервозность. Она начинает издалека.

— Да, Оля меня встретила. Мы уже едем к ней.

— Хорошо. Зорь, тут… Акрам приезжал. Передал тебе… Я не знала, как правильно. Приняла. Он очень настаивал.

— Не беспокойся. Убери к документам. Я позже решу, что со всем этим делать.

Растерянно роняю еще пару фраз и отбиваю вызов.

Вот зачем он это делает? Пусть бабам своим подарки дарит.

Я реагирую остро. Чрезмерно. Ощущение, словно душу выворачивает, такая тяжесть на сердце! Ничего общего с ним иметь не желаю. Буквы яростно складываются в текст:

Я: «Я отказываюсь. Мне ничего от тебя не нужно. Другим дари».

Глава 12

АКРАМ

— Поздравляю, — жму руку будущему родственнику, на мгновение выдавливая из себя скупую улыбку. Шум, гам и суматоха вызывают легкое раздражение. Хочется тишины. Поначалу я решил отказаться и не приезжать на день рождения Аяза — жениха Гелы. Но в последний момент передумал. А сейчас безумно жалею.

Чувствую себя запертым в клетке зверем. Это беспрестанно ковыряет мне мозг, и я не знаю, куда себя деть.

То, что Зорина не общается со мной вообще никак, доводит до ручки. Я сплю с телефоном, потому что, проснувшись ночью, и опомниться не успеваю, как неосознанно лезу проверять — а вдруг ответила?

Пытаюсь собраться и хоть немного отстраниться.

Если ушла, значит, ей это нужно. Значит, со мной невыносимо. Значит, без меня лучше, это ее право и я должен его уважать, но…

— Что это мы такие задумчивые? — со злорадным удовлетворением достает припрятанную шпильку сестра. — Аж лица на тебе нет. Случилось что-то?

— Издевательская ухмылка — это какой-то план, чтобы вывести меня из себя? — скалюсь я в ответ.

— Что ты, братишка, я лишь уточняю, есть у меня шанс выжить или нет, а то у тебя такой взгляд, будто ты сейчас загрызешь каждого, кто к тебе обратится.

— Шанс всегда есть, — отрезаю я, собираясь отойти в сторону.

— Как у Зорины дела? — роняет она вскользь. Будто между прочим и совершенно не пытаясь меня зацепить. — Уже условились провести переговоры?

Гела невинно хлопает ресницами.

— Слушай. Ты сейчас конкретно перегибаешь, — начинаю злиться я.

— Ладно-ладно. Расскажи, как она. Мне… правда интересно.

— Она улетела. К подруге. Вернется не скоро.

— Раз она добровольно предоставила тебе такую информацию, то еще не все потеряно, — мирно заключает Гела.

— Да-да. Добровольно. Из мамы ее вытянул! Меня Зоря игнорит по полной. Я у нее в чс. Иногда звоню и смс с левого номера кидаю. Но в ответ всегда молчание.

— А где взял? — загадочно интересуется Гела.

— В салоне оформил. Где ж еще.

Сестренка сочувственно скисает.

— Тогда все еще хуже, чем я думала. Мне сначала показалось, это так… просто проучить тебя. Но теперь вижу, что нет.

— Как считаешь, — я прячу руки в карманы, потому как озвучивать все, что на душе лежит, еще тяжелее, чем в себе месить. — Может у нее просто мужик другой? Ну не вот так же срываться. Молча. Без предупреждения. И в игнор! Ни поговорить, ничего! Она специально уехала!

— Ясное дело, что не случайно в самолет села.

— А вдруг не к подруге?

— Почему бы и нет, — поддерживает мои догадки сестра. — Ты ее промурыжил. Ничего не обещал. Если с мертвой точки дело не сдвинулось в отношении будущего, выходит, и не нужна она тебе. А другому мужчине… возможно, нужна. Так смысл горевать? Отойди в сторону и дай девушке быть счастливой.

— Вообще-то это моя девушка! — рычу я в ответ. Меня всего трясет, ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Злость вскипает внутри и поднимается обжигающей лавой. Я даже представить не могу, что до нее кто-то дотрагивается! Да даже просто стоит рядом и любуется ею!

— Ну не зна-аю…. — издевательски тянет сестра и, мило улыбаясь, поднимает руку. Указывает на кольцо от Аяза. Намеренно меня высмеивает. — У меня, например, вот что есть. И все понимают, что это означает. А у Зорины есть такое? Ах да, у нее только разрешение твой любимый салат готовить да рубашки тебе наглаживать. Может, тогда тебе проще домработницу нанять, а, братишка?

— Ну не готов я жениться! И не в ней дело! — вскидываюсь. — Я позже планирую!

— Так погуляй пока. Потом, как нагуляешься и подготовишься, — женишься. Выберет тебе папочка хорошую невесту. Не волнуйся, один не останешься.

— Ты не понимаешь!

— А ты себя понимаешь?

— Да! Я хочу жениться так жениться! Не как у родителей. Я хочу принять окончательное взвешенное решение, когда я буду готов! Когда буду уверен!

— Зорина тебе любезно предоставила такую возможность. Иди. Готовься. Она тебе не мешает. И знаешь что?

— Что?

— Лично я бы ушла от тебя еще раньше на ее месте. Я бы не смогла быть с таким, как ты. Ты не определился. А когда встретишь ту самую — все будет по-другому. Расслабься и ищи ее дальше. Тем более что ты даже с Зориной был в активном поиске.

— Вот не надо! Зорина это Зорина!

— А остальные кто?

— Да вообще никто! Это совершенно другое, это… несерьезно, понимаешь? Это разное!

— Нет. Я тебя не понимаю. И как ты не хочешь делить Зорину с другими, так и она не согласна делить тебя с остальными «несерьезными» женщинами. Ты бы ее принял после другого мужчины?

— Нет конечно! — возмущаюсь я. — Но она не такая!

— Ну вот и она не принимает. Она ожидает видеть рядом с собой мужчину, в котором будет уверена. А ты не такой. Ты не можешь ей дать то, чего она от тебя ждёт.

— Я ей даю достаточно, ясно?

— Если бы это было так, она бы не сбежала от тебя. Она не чувствует себя рядом с тобой любимой, желанной, единственной. Ты не смог стать для нее опорой. Она с тобой несчастна. Отпусти. Встретишь девушку, которую ты будешь уважать.

Гелу кто-то зовёт, а когда она оставляет меня одного, у меня в ушах отдается ее последняя фраза.

Щемит в груди. Смертоносная лава заливает все вокруг.

Телефон внезапно оживает.

Я, как голодная собака за костью, тянусь к телефону.

Ира: «Если что я соскучилась. Увидимся?»

И дурацкое красное сердце с трещиной в середине.

Глава 13

Машину останавливаю возле ворот. Сижу. Жду.

Внутри меня фейерверк эмоций, но все они со странно гнилым привкусом и ощущением горечи. Черная дыра внутри засасывает все хорошее, что еще теплилось где-то там, очень глубоко.

Дыхание мое учащается, а резкий всплеск адреналина разгоняет кровь. Сам не понимаю, что со мной, тело будто предупреждает об опасности. Тревога одолевает внезапно, атакуя снова и снова, а я не понимаю ее причину.

Еще раз звоню Зоре, как будто мое состояние как-то связано с ней. Но ответа, ожидаемо, нет.

Телефон замирает в моих деревянных пальцах. Я резко дергаюсь, полностью погруженный в смурные мысли. Со стороны пассажирского сидения распахивается дверь.

Ира с манящей лучезарной улыбкой усаживается рядом, а ее длинные волосы блестящим черным водопадом послушно укрывают плечи.

Она так очаровательно мне улыбается, глаза ее сияют, как две яркие звезды. А я отворачиваюсь, пытаясь понять, что со мной.

У меня трясутся руки, я вновь неловко набираю номер Зорины, безрезультатно пожирая взглядом экран, но тщетно.

Ощущение опасности усиливается. Впивается в глотку, как разъяренная гиена, неумолимо смыкая челюсти на шее, и не пускает. Не позволяет ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Да что за черт…

— Привет, — вдохновленно лепечет Ира, обнимая меня радостным взглядом. Взглядом, в котором ласково плещется сине-зеленая волна. И обещание…

Сминаю мобильный в руке. Во рту пустыня, язык становится таким сухим и неповоротливым, что мне не сразу удается громко выдавить:

— Привет.

Нежные руки тут же благосклонно обнимают меня, хоть я и неосознанно сопротивляюсь, привлекают к женскому телу, а голова Иры опускается мне на плечо.

От Иры пахнет пряной сладостью, и этот запах впивается в легкие и размашисто бьет по мозгам.

— Я думала, ты не приедешь, честно говоря, — выпрямляясь на сидении, девушка глядит на меня с обожанием.

Только эффект это оказывает не тот. Совсем не тот.

— У тебя что-то случилось? Ты очень напряжен, — продолжает щебетать Ира в ответ на мое режущее молчание, не дожидается от меня каких-либо действий и заботливо зажимает мою крупную кисть в своих ладонях, переплетая наши пальцы. Смотрит на меня влюбленными глазами, а я отворачиваюсь, резко одергивая руку.

Кожа на месте касания горит и плавится. Как кислотой полили.

Хочется тут же стереть с себя это прикосновение.

Я на секунду прикрываю веки, и Зорина встает перед глазами.

Моя маленькая хрупкая девочка. Невозможно описать словами, что я сейчас чувствую. Грудную клетку распирает изнутри, воздуха мне мало. Реально задыхаюсь!

Непреодолимое расстояние меж нами грызет неугомонно.

— Акрам… — доносится до меня глухой голос Иры, — что с тобой?

ЗОРИНА

— У меня почти все готово! — долетает из динамика бодрый голос Олечки.

— Я уже мчусь! — бодро заверяю я подругу и быстрым шагом направляюсь к ее дому.

Мы решили приготовить сметанный торт — раньше частенько это делали. И Оля неожиданно обнаружила, что запаса ее какао нам не хватит. В итоге я предложила сбегать в магазин, чтобы она спокойно продолжила собирать коржи.

Уже поворачиваю во двор, и странное необъяснимое чувство охватывает меня. Дрожь проносится по телу, сосредотачиваясь на кончиках пальцев.

Ужасно давит виски, и слабость одолевает. Я замедляю шаг и схожу с тротуара. Останавливаюсь возле ближайшей лавочки, неуклюже опускаясь на нее.

Голова становится тяжелой и раскалывается, мне становится душно. И еще накатывает тошнота. Страшно мутит.

В сумочке трезвонит телефон. Наверное, Леля что-то забыла…

Я тянусь за мобильным и, поморщившись, отключаю звук.

Акрам.

Его я игнорирую, как и прежде.

Вот только силы духа не хватает второй его номер поставить в черный список. Возможно, понимание, что Акрам упорно воспользуется новой сим-картой, меня останавливает.

Но не отвечаю я и теперь.

И обсуждать нам нечего.

Акрам звонит и звонит. Телефон вибрирует в ладони. И мне почти больно в душе. Ну что ему надо?

Голова начинает кружиться, мне становится страшно, что я не дойду до подруги. И беспокоить ее не хочется. И в то же время обуревает отвратительное чувство, будто сознание прямо сейчас покинет меня.

Раньше бы я в первую очередь позвонила Акраму, выдав ему сомнения и тревоги. Но теперь я ощущаю себя беззащитной. И страх сковывает душу.

Я начинаю часто дышать ртом.

Мутит вновь. Сильно… Невыносимо…

Глава 14

Страх гадкими волнами обвивает меня.

Стискивает, как ядовитый плющ, обжигая удушающими касаниями.

Словно гигантский спрут протягивает щупальца, душит, отнимая последние крупицы кислорода.

Не помня себя от страха, я звоню Оле.

— Ну ты где? — поторапливает она.

— Я на лавочке через три подъезда от твоего, — шепчу слабым голосом, едва выговаривая слова. — Мне вдруг плохо стало. Сейчас отдышусь…

Замолкаю, рука тяжелеет…

Вокруг мир становится светлее, светлее, еще светлее… Пролетают секунды, тело мне неподвластно, да и я его слабо чувствую, кажется, что даже способность здраво мыслить улетучивается, а тошнота подступает к горлу. Я уже не ощущаю себя, не понимаю, сижу я или лежу. Взгляд расфокусирован и направлен куда-то вдаль, но я ничего не вижу совершенно. Белоснежное полотно, как ослепляющая вспышка, встает перед глазами.

Окружающие картины вдруг начинают по молекулам наполняться красками. Сначала появляется оранжевый и ярко прорисовывает предметы на белом фоне. Потом желтый…

Я прихожу в себя медленно, очень медленно.

— Зооорь! Ты меня слышишь?! — доносится издалека звенящий беспокойством голос. — Зорина!

— Да, — пересохшими губами шепчу я подруге. — Я.. да, слышу.

Оля стоит на коленях и поддерживает меня за плечи.

— Что с тобой?! Ты упала?! — еще больше нервничает она.

— Нет, голова вдруг, — неторопливо начинаю объяснять я, касаясь висков, — стала такой тяжелой. Тошнота подступила. Не знаю, что это. Со мной такое впервые.

Я делюсь переживаниями и с облегчением отмечаю: легкие послушно вбирают воздух, кислород разливается по телу вместе с потоками крови. Волнение медленно угасает. Мир вокруг становится цветным, вновь набирая краски.

Сердце постепенно успокаивается, замедляя ход.

— И что это было? —выдыхает мягко Лелька , искоса на меня поглядывая.

— Я даже не представляю. Возможно, нервничаю много в последнее время.

— Ну молодец! Разве так можно? Теперь будем нервничать вдвоем! Встать-то хоть можешь?

— Могу.

— Ну слава богу, — бурчит подруга. Оля из-за меня тоже нехило разволновалась. — Может, тебе к врачу? Разве можно с таким шутить?

— Да я ж впервые, Оль! Мало ли!

— Вот не мало! Я раньше такого за тобой не замечала! Совсем Акрам твой довел тебя! Один стресс! И правильно, что ты от него ушла! Это ж кошмар какой-то, так переживать!

— Мы договорились это не обсуждать!

— Ладно, извини. Я безумно за тебя испугалась. Пойдем, нам торт надо доделать… А это не твой телефон валяется?! Точно, он!

Я поднимаю смартфон, отмечая еще один пропущенный от Акрама. Не понимаю, что он не успокоится? Этого же хотел. Свободен, как птица в полете. Ни перед кем ответ держать не нужно. Пусть развлекается. А мне уже все равно.

АКРАМ

Отпускает резко.

Сердце еще колотится, но чувство неминуемой опасности меркнет. Словно напасть прошла мимо.

Удушающее чувство отступает.

Не понимаю, что это было.

— Акрам! Ты меня слышишь? — недовольно одергивает Ира, и я только сейчас вспоминаю о ней. Разум отстранился на пару секунд, относя меня далеко.

Я поворачиваю голову, бросая на девушку спокойный взгляд.

Мне хочется поскорее покончить с этим, развернуться и уехать.

— Ира, — твердо произношу я ее имя. Взгляд сам собой прилипает к ее лицу. Холеное, красивое. Но уже не вставляет. Уже не надо. А надо совершенно другое.

Хочется вернуться домой, а там искренние доверчивые глаза Зорины, сияющие от радости.

Когда я в последний раз видел это сияние? С каких пор глаза ее перестали блестеть от счастья?

Тяжело это признавать. Но… я тому причина.

— Акрам… — начинает нежно мурлыкать Ира. — Мы поедем…

— Не поедем. У нас всё, — обрубаю я резко, смело встречая ее потрясенный взор. Сине-зеленое море начинает волноваться. В глазах сначала появляется ступор. Затем мелькает претензия.

— В смысле… всё? — непонимающе хлопает она ресницами.

— В том самом.

— Ты меня бросаешь?! — она переходит на крик.

— Я проясняю ситуацию. Мы никогда друг другу не принадлежали, и пора заканчивать, — бью правдой, но Ире она ой как не нравится.

— Это из-за нее?! Из-за этой твоей?!

— Полегче, Ира. Я не разрешал грубо выражаться в ее сторону.

— Ах ты… Ты меня обманывал!

— В чем? Я что-то обещал?

— Но… я думала…

— Ты обо всем знала. Скажешь нет?

— Какой же ты подлец! Наигрался и до свидания?!

— Ты вроде не страдала.

— Я…. Ты… да ты просто…

— Ну? — роняю я равнодушно. Хочу с этим покончить и уехать.

— Кобель!

— Ты сама не была против.

— Да что б она тебя бросила! Завтра же!

Ира бы прыгала от восторга, если бы узнала, что ее проклятие уже сбылось.

Глава 15

— Руки прочь! — Леля шутливо бьет по пальцам супруга. — Он только к утру пропитается!

— К утру?! — громко возмущается разочарованный Дима. — Я что, слюной должен за ночь захлебнуться?!

Лелька сама собрала торт и полила глазурью.

— Ничего, потерпишь, утром отрежу тебе самый большой кусок! — Олечка грозит пальцем любимому.

— Да я с такими запахами не доживу до утра!

— Не прибедняйся, ничего с тобой не случится!

— Вот же! Генерал в юбке.

Они мило пререкаются, а я убираю со стола остатки продуктов и посуду, улыбаясь, наблюдаю за будущими родителями.

Дима у Оли высокий статный брюнет. Широкоплечий смуглый красавец. По словам подруги, она влюбилась в него с первого взгляда. А парень хоть и ворчит на жену, и притворно сердится, все равно на Олю смотрит с нескрываемым обожанием, мимолетно до нее дотрагивается, без слов демонстрируя, кому принадлежит эта женщина, и сам наслаждается даже скромными прикосновениями.

Я чувствую себя уже вполне нормально. Голова не кружится, слабости нет, руки не дрожат.

Дима уходит с кухни, а Оля начинает переставлять кастрюли в холодильнике, чтобы освободить полку под огромный торт.

— Ставь сюда, — весело руководит подруга, а глазки ее переливаются счастьем.

— Ну точно — генерал! — подкалываю я Лелю словами ее мужа.

— Димка тебя научит плохому, он умеет, — смеется Оля, а я тянусь к торту.

Он, конечно, вышел шикарным: большой, тяжелый, аппетитный. Руки чешутся наплевать на все, отрезать себе огромный кусок и проглотить в один присест.

Я поднимаю круглое тяжелое блюдо. Насыщенный шоколадный запах тут же прицельно бьет в нос, заставляя меня поморщиться и задержать дыхание. Желудок вдруг восстает против приторного аромата какао, мгновенно реагируя на него противными спазмами.

Меня мутит, горький неприятный ком подступает к горлу, я совершенно не успеваю отреагировать. Внезапно на меня обрушивается настоящий шквал тягостных ощущений: резкая слабость и противная духота одолевают, в гортани неприятно жжет.

Тяжелая тарелка оттягивает руки, заставляя меня в последний момент удержать ношу.

Боже, я смотреть на этот торт не могу, а его запах… Желудок сейчас опорожнится… мышцы живота стремительно сокращаются, я уже сгибаюсь пополам и срываюсь с места.

Толкаю торт на стол и несусь вперед. Откуда-то издалека доносится звон разбитой посуды, но я в последние секунды успеваю забежать в ванную комнату, и меня выворачивает наизнанку. Трижды.

Я даже не успела плотно прикрыть за собой дверь. Позорище.

После ко мне начинают возвращаться привычные ощущения. И уже не так душно. И тошнота проходит, уводя за собою слабость.

Зато теперь играют красками чувство неловкости и стыда.

— Зо-оорь? — осторожно приближается подруга и успокаивающе гладит меня по спине. — Ты как?

В глазах Оли прячется беспокойство.

— Нормально, — отвечаю я бодро, стараясь отдышаться. Воздух не помещается в легких, я все еще часто дышу.

— Ты вся бледная. Иди полежи… — настаивает Оля.

— Мне лучше. Извини, что-то я… Надеюсь, это не заразная инфекция.

— Еще неизвестно, что лучше, — кисло роняет подруга.

— Что ты имеешь в виду? — растерянно гляжу я на нее, выходя из ванной.

Взгляд мой устремляется в сторону кухни. Я потрясенно замираю.

Ох… нет!

На полу прямо в осколках лежит… наш перекошенный торт. Слов нет. Мы же так старались! Какой же убогой я себя сейчас чувствую!

— Ох! Оль, прости, пожалуйста. Я… я обязательно испеку новый… завтра же! Не расстраивайся, пожалуйста!

— Не стоит, потом переделаем вместе. Ты как себя чувствуешь, Зорь?

В ее голосе столько беспокойства и скрытого подозрения…

— Все хорошо. Мне полегчало.

Оля идет за мной по пятам. Заставляет прилечь, а меня снова начинает слегка мутить.

— Что с тобой? Ты не хочешь ничем важным со мной поделиться? — пристально глядит подруга. Испытующе меня разглядывает.

— Ты о чем? — непонимающе моргаю я. — У меня нет от тебя секретов.

— Зорь. А вы с Акрамом предохранялись?

Оставшаяся краска мигом сходит с моего лица.

Плохое предчувствие снедает душу. Мы… ну, мы… вообще-то…

— Ээээ… дааа… — неуверенно тяну я. Догадка выходит слишком яркой. Черт… черт!!!

— Всегда? — тихонько настаивает Леля.

— Почти, — сокрушенно бормочу я себе под нос, отводя поверженный взор в сторону и пропуская удар в солнечное сплетение.

Тот раз мне не забыть, пожалуй, никогда. Настоящее пламя. Как взрыв, вспышка, а ударной волной окатывает только сейчас…

— Зорь, когда я о беременности узнала, мне было так же плохо, — добивает меня Леля.

Да нет! Нет же! Ну не может этого быть!!!

— Прекрасно, — сухо выдавливаю я и откидываюсь на подушку. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать от отчаяния.

— У меня тесты еще остались, — безрадостно предлагает Оля, — может, одолжить?

Я прикрываю веки, а по щеке катится одинокая слезинка, оставляя после себя холодный влажный след.

Пожалуйста. Не надо… ну пожалуйста!

Глава 16

Тихий прерывистый стук в дверь отдается убойным грохотом в ушах.

Тяжелая ручка поворачивается с едва различимым скрипом, но я его отчетливо слышу: чувства обнажены, восприятие обострено.

— Зо-оорь… — накрывает меня взволнованный голос Лельки. — Впустишь?

— Входи, — роняю я безжизненно, а подруга спешит ко мне.

— Ну чего ты на полу сидишь, Зорь? Идем на дива…

Как только я поворачиваю голову и Оля видит мое зареванное лицо, она мгновенно все понимает. Непроизвольно ее руки тянутся к груди.

Оля смотрит на меня участливо, с сочувствием. Ладонь ее мягко накрывает мое плечо, а я вздрагиваю. Горько всхлипывая, обхватываю плечи ладонями, слегка наклоняюсь вперед, прикрывая веки.

Соленая влага неиссякаемо струится по щекам. Обжигая горьким теплом, скользит по шее. Изнутри меня бьет мелкая дрожь. Дыхание сбивчивое.

— Да? — уточняет Оля, желая услышать все от меня. Четко и ясно. Без лишних предположений.

— Да.

Три утренних теста показали одно и то же.

Две ярких полоски, которые уже успешно прочертили линию между моим прошлым и моим будущим, придав настоящему туманности и устрашающей неопределенности.

Голова раскалывается, душа в истерике. И нет возможности думать связно.

Оля встает на колени возле меня и крепко обнимает.

— Это же не конец света. Я понимаю, что все так не вовремя, да и не с тем мужчиной. Но нужно найти и плюсы. Отпуск. Можно позаботиться о себе. Отдохнуть.

— Какие-то сомнительные плюсы, — бормочу я прибито. — Оль. А к твоему врачу можно как-то попасть? Вдруг мне обратно лететь нельзя? — рассуждаю я вслух, хлюпая носом.

— Ну и пусть. Значит, поживешь у нас. Месяц. Два. Пока не разрешат. Это не проблема. А вот волноваться тебе нельзя. Или… или ты аборт сделаешь?

Я округляю глаза. Это слово неподъемной тоской ложится на сердце.

— Я даже и не думала об этом…

Растеряна. Абсолютно выбита из колеи.

— Акраму когда лучше сказать? — воинственно интересуется Лелька.

— Акраму? А ему-то зачем?

— Нужно сказать, Зорин.

— Зачем? Чтобы он меня добил? Денег на аборт швырнул?! Или смотреть, как он радостно переписывается с очередной своей…

— Зорь. Ну как зачем. Тебе может понадобиться помощь. Да, финансовая, как минимум. Да и… отец же он. Как-то ж взрослый мальчик уже. Понимать должен последствия. И отвечать за них.

— Есть ему за кого отвечать. И плевать он на меня хотел.

Вопреки моему мнению, тяжелую атмосферу в комнате разбавляет громкая мелодия мобильного и неприлично неуместное имя. Его имя. Я сохранила новый контакт. Чтобы и дальше пропускать звонки, которые уже почти сошли на нет.

— Давай же! — настаивает Оля.

— Не нужно меня уговаривать! — зыркаю я на подругу. — Я ничего ему сообщать не готова. Я сама еще ничего не понимаю! Мне нужно сориентироваться!

Звонок обрывается, минут через десять раздается другой. Уже с незнакомого номера.

— Ясно же, что это он. Ответь хотя бы для того, чтобы понять, зачем звонит.

— Оль!

— Не обязательно душевно общаться, но хотя бы услышишь, для чего он тебя атакует.

— Нет.

— Решайся! Скорее!

Сама проводит пальцем по стеклу, нагибаясь, бросает в трубку кривенькое «Алло» и стремительно обхватывает мою ладонь, заставляя прислонить к уху телефон.

— Зорина! Ты… ты только не бросай трубку!

От его голоса внутри все переворачивается. Расцветает какая-то глупая бесформенная надежда, но я стараюсь погасить ее мгновенно.

Не может быть вспышек! Не должно! Никаких глупых иллюзий!

— Извини, не могу разговаривать, — холодно обрубаю я и уже собираюсь, не задумываясь, отбить вызов, но…

— Постой, пожалуйста! Зорина! Маленькая моя. Скажи хотя бы, как ты? Все нормально?

— Теперь да. У меня все прекрасно.

— Если я приеду, ты сможешь мне выделить пять минут? Всего лишь пять!

— Я у подруги, — стараясь побороть в себе светлое предчувствие, я небрежно отмахиваюсь. Аргумент железный. Его не разбить никакими доводами. — Поэтому…

— Я прилетел.

Глаза мои распахиваются в неверии.

— Что?! — мне не удается сдержать удивленный возглас.

— Я прилетел к тебе. Выхожу из самолета.

— Зачем?! — резко отшатываюсь от Оли.

Не верю! Кровь приливает к вискам, щеки горят огнём. Я прикладываю ладонь к левой, ощущая жар.

— Потому что… — он рассыпается в сбивчивых объяснениях. — Потому что нам это нужно. Сесть и поговорить. Понимаешь?

— Акрам. Мы не сможем договориться. Мне жаль, что ты потратил свое время. Но…

— Я сейчас возьму такси и приеду к тебе.

— К-куда ко мне?..

— К твоей подруге.

— Откуда ты знаешь, где она живет?!

— Мы же с тобой вместе отправляли подарки под Новый год. Помнишь, я таскал коробки? Так что у меня остался адрес.

— Не смей приезжать!!!

Я реагирую крайне эмоционально. Не ожидала. Как же так?!

— Прости Зорь, что угодно. Но не это.

— Меня здесь не будет! Ты меня не застанешь!

— Хорошо. Я подожду неподалеку.

— Ты издеваешься?! Я не хочу тебя видеть! Не хочу!

— Я уже понял. Но никуда не уеду, пока мы не увидимся.

— Что ты ко мне привязался?! — мой голос срывается на крик. Я себя не контролирую. — Вали к своим бабам, Акрам!!! Я видеть тебя не могу! Знать тебя не хочу! И перестань мне названивать! Иди развлекайся дальше! Теперь ты никому ничего не должен!

Нервозно разъединяю вызов. Дышу часто-часто. Стараюсь успокоиться, но выходит у меня это прескверно.

— Что такое…? — с осторожностью осведомляется Оля.

— Он прилетел! И едет сюда!

Глава 17

— А это не он стоит? — растерянно моргает подруга. Мы, не сговариваясь, синхронно замедляем ход и останавливаемся.

Взгляд мой сам собой мчится вперед и, почти обезумев, обнимает Акрама. Сердце болит о нем. О нас. О том, чего уже никогда не будет.

Акрам как всегда выглядит величаво: достойно, благородно. Статус и превосходство чувствуются за версту.

Гордый разворот плеч, крепкая фигура, уверенная походка. Акрам, завидев нас с Олей, медленно, но решительно направляется к нам, впиваясь глазами в мое лицо. Ловит мой страдающий взор, держит крепко и не отпускает.

В его руках небольшая кожаная дорожная сумка.

Нас с Олей не было целый день. Мы умчались в город еще с утра. Неужто все это время он прождал меня у ворот?

Чувство совестливости не дает покоя, кроша остатки испаряющегося самообладания. Мне очень сложно сдержаться и не броситься в его объятия. Как раньше… но нашему «раньше» пришел конец, и мне приходится приложить титанические усилия, чтобы внешне остаться холодной.

— Я не могу… — шепчу я в панике. Его взгляд, до краев наполненный виной и раскаянием, полосует душу, бросает меня в пучину отчаяния. На глаза наворачиваются слезы. Потому что в памяти предательски встают моменты, когда я ждала его дома, а он был с другими, принося домой шлейф чужих приторных духов. Это невозможно вытерпеть. Да и собрать себя по осколкам после всего оказалось непросто. — Можно я развернусь и уйду? Я не хочу его видеть… — тихо всхлипываю, качая головой.

— Надо. Хотя бы раз спокойно обсудите, — сочувственно вздыхает подруга. — Если хочешь — прогони его. Но только не убегай.

Я ощущаю себя жалкой под его молчаливым давлением. Все, на что меня хватает, — это вымолвить сухое:

— Ты зря прилетел.

Он не отвечает, упрямо всматриваясь в мои глаза. Долго. Слезы я уже успела смахнуть. Вроде бы держусь.

— Акрам, — вдруг выдает он, обращаясь к Лельке, и протягивает ей руку.

— Оля, — в смятении отзывается подруга и озадаченно отвечает на рукопожатие.

— Рад знакомству. Вы не против, если я украду Зорину… на полчаса-час?

У меня отвисает челюсть.

— Я могу пригласить в дом. Поговорите там… — смущенно предлагает Оля.

— Благодарю. Если выпадет такая возможность, то я воспользуюсь вашим предложением в другой раз, — твердо отказывается Акрам, оставляя себе лазейку на будущее, и переводит на меня серьезный взор.

Оля без лишних слов уходит, оставляя меня наедине с моим прошлым.

— Я тоже хочу уйти. И ни о чем с тобой не разговаривать, — без обиняков заявляю я и пытаюсь обойти его. Но, конечно же, у меня ничего не выходит. Акрам приехал не для того, чтобы закрыли дверь перед его носом.

— Я вижу.

Его пальцы тут же смыкаются вокруг моего запястья, он осторожно, но вплотную притягивает меня к себе. Прикасается не как победитель, а как проигравший: повержено, побеждено.

Я его таким мрачным никогда не видела.

— Зорина…

— Отойди, — удручено вырываю руку я и опускаю взгляд, выдавливая из себя неприятные слова: — Ты наверняка даже руки после своих женщин не помыл.

Смотреть на него нет сил. Я не желаю видеть в его глазах ответ. Никакой!

Акрам больше до меня не дотрагивается.

— Я приехал извиниться.

Я неосознанно вскидываю голову. Извиниться? А на кой черт мне нужны его извинения?! Мне нужно было от него не это! Не сожаление! Не раскаяние! А чувства! Привязанность! Уважение! Но ничего из этого и близко не было! Так какой смысл в его «прости»? Наши последние полгода превратились для меня в ад!

— Ну тогда ладно. Это полностью меняет дело, — я слегка иронизирую. — Если ты уже до конца извинился, я тогда пойду.

— Пойдешь! — Тон его твердеет. — Со мной и пойдешь.

— Ты просил пять минут. Я тебе их подарила.

— Как видишь, этого не хватило.

— Как обычно. Когда тебе всегда чего-то не хватает.

Пытаюсь вновь обойти его, но он обхватывает меня за талию и привлекает к себе. Лбом касается моего лба. Дыхание его дрожит. Его самого трясет — я только сейчас это понимаю.

— Не могу я без тебя. Никак. Ну прости ты меня, пожалуйста.

Он носом трется о мой висок, вдыхает мой запах, меня держит крепко, не позволяя вырваться. Движения его порывистые, нервные.

— Пожалуйста, — шепчет в исступлении. — Давай попробуем заново. Давай попробуем договориться. Давай попробуем…

Рвет меня на кусочки. Сминает мою душу. Чтобы затем вновь швырнуть об стенку…

Мне хочется кричать. Кричать и умолять оставить меня в покое. Убраться к своим… всем этим многочисленным…

Я всегда знала, что он такой. Любимчик слабого пола и дамский угодник. Что он меняет женщин как перчатки, и ни одной не удалось покорить его сердце. А я верила, что у меня получится. А я влюбилась в него. С первого взгляда. С первой встречи. И до сих пор люблю безудержно, и оттого еще больнее.

И не выйдет у меня простить. Как не вышло стать для него той самой.

— Зорь. Я очень виноват перед тобой. Я понимаю, что тебе тяжело и ты хочешь вычеркнуть меня из своей жизни. И что тебе лучше будет без меня. Я осознаю, что я фиговый, испорченный, и что тебе все это вообще ни во что не упало. Осознаю все. Но… — израненным взглядом он пронзает меня насквозь, говорит такие сокровенные вещи, которые просто невозможно не услышать или остаться равнодушной. — Пожалуйста, дай нам еще один шанс. Один, Зорь.

По щекам катятся слезы, Акрам исступленно целует меня, пока я безуспешно отворачиваюсь. Он собирает соленую влагу с моей кожи, пальцы его уже крепко фиксируют мой затылок, силой удерживая на месте.

Губы… его губы, твердые и теплые, впиваются в мой рот, Акрам обезумев, языком проникает глубже, не позволяя отвернуться. Заставляет принять себя. Отчаянно. Горько. Яростно. Это как бешеная скачка и никому нельзя упасть. Потому что вокруг ничего, кроме всепоглощающей бездны.

Я отвечаю неистово, схожу с ума от его близости, от его сожаления и безудержности.

Глава 18

Осознать это было непросто.

Я беременна.

Беременна!

Несколько дней ушло у меня смириться с этим фактом. И с тем, что ситуацию необходимо принять как можно быстрее.

Зато теперь… вопреки навалившимся сложностям и потрясениям мне хочется кричать от счастья на весь мир!

Даже если у нас с Акрамом и не вышло, а он никогда по-настоящему не был моим, я все равно сохраню частичку любимого. Потрясение и растерянность быстро сменились радостью: у меня будет малыш. От Акрама. И я смогу прижимать наше маленькое продолжение к себе, чувствовать его сладкий запах, тискать до умопомрачения и умиляться беззубой улыбкой. Он будет меня любить просто потому, что я есть. А я смогу дарить ему свою любовь и заботу.

Да, возможно, это немного не вовремя, и без посторонней помощи мне придется тяжело, но… даже помышлять об аборте — настоящее кощунство и предательство. Предательство моего будущего ребенка. Я от него никогда не отвернусь. Уже представляю крохотные ручки, пальчики, пяточки, коленки. Представляю себе искреннее детское доверие в любопытном взгляде. Нет. Пусть беременность наступила и не в самый подходящий момент, но я не откажусь от сына или доченьки.

Я задумывалась о детях, но как-то… несерьезно, расплывчато, лишь в отдаленном будущем. Не сейчас уж точно. А судьба распорядилась иначе: подарила мне шанс стать мамой уже сейчас и родить ребенка от горячо любимого мужчины. Пусть у нас с ним нет будущего. Зато будущее есть у нашего крохи.

Моя ладонь согревает живот. Я настолько взбудоражена, что покалывает кончики пальцев.

Конечно, беременность еще не заметна, зато меня уже пронзает сладостная дрожь предвкушения и трепетного томления.

Я пытаюсь придумать что-то с работой, нужно будет предложить начальству адекватный вариант изменения графика после рождения малютки. Естественно, мне необходимо будет выйти на работу после восстановления.

Если честно меня страшит финансовый вопрос. Я знаю, что должна прийти с этим к Акраму, но…

Внутри все противится такому шагу. Будто внутренний голос настойчиво шепчет: не говори, молчи, молчи... Предостерегает от чего-то. Мне наплевать на мнение остальных. На осуждение, неприятие, сарказм. Но открыться Акраму я даже не представляю как.

Ушла от него сама, твердо и решительно, а теперь прибежать и, поджав хвост, просить поддержку, все также настаивая на разрыве. И внутри меня при каждой встрече что-то будет умирать заново.

— Ну что, ты сегодня бодрячком! — веселится Оля.

Она недавно вернулась от мамы. Мама Оли не замужем, когда единственная дочь объявила о скором отъезде, Валентина Михайловна лишь всплеснула руками и стала неторопливо готовиться к переезду.

— Конечно! — с задором отзываюсь я.

Оля знает, что я сегодня была у врача.

Нареканий нет, все в порядке. Самочувствие прекрасное, правда я быстро устаю и меня часто клонит в сон, но я рада, что еще до отъезда смогла договориться с начальством, и они позволили мне поработать на удаленке какое-то время. Вместе с отпуском длиною в месяц подобное совмещение это мечта!

— Срок-то какой? — улыбается подруга.

— Девять.

— Оу, так ты уже, можно сказать, опытная, больше двух месяцев!

— Сама удивляюсь, как так не заметила.

— Значит, ты счастливая, симптомы тебя не коснулись. А я знаешь как страдала!

Запахи остро чувствую уже давно, это да, но никакого дискомфорта я не ощущала. Лишь только спать хотелось больше. Тошноты не было, слегка мутило по утрам и то, редко, но у меня такое бывало и раньше, особенно если чистить зубы на голодный желудок.

— Я договорилась с врачом, скрининг сделаю здесь. Со всем остальным буду уже разбираться дома.

— Зорь, а ты уточнила, что недавно тебе было совсем плохо? Говорила врачу?

— Сказала. Она ответила, что подобное состояние имеет место быть и, если такое случилось раз или два, то ничего ужасного в этом нет. Так организм реагирует, перестраивается.

— В девять недель? Ну… Тогда ладно. Акрам больше не приезжал? — осторожно интересуется подруга.

— Нет, — мгновенно тускнеет мой голос. — Он звонил. Мы еще раз обсудили, что между нами все кончено. Я повторила, что нам больше не стоит видеться, и попросила со мной не контактировать.

— А ты ему все-все рассказала?

— Конечно нет! — брыкаюсь я.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? Зорь, он же отец и имеет право знать. А решение остаться рядом или забить на всех принимать только ему.

— Ты издеваешься?! — тут же реагирую я. — Он давно уже принял решение, на кого по-настоящему забить!

— А-аа, то есть он поэтому примчался? Потому что ему наплевать? Я правильно понимаю? — не отстает Леля.

— Оля! Это называется подстрекательство!

— Это называется «Я просто задала вопрос».

— Чего ты от меня ждешь? Мне нужно время. Я расскажу. Позже. Сейчас пусть катится к своим бабам.

Как назло начинает трезвонить телефон. У Акрама сегодня самолет. Я специально с утра уехала, чтобы не пересекаться: он пытался меня дождаться. У меня сердце болит и протестует решению разума, когда я вижу Акрама. Поэтому мне как воздух необходимо держаться от него подальше.

Не дрогнув сбрасываю.

— Тебе витамины выписали? — уточняет Оля примирительно.

— Да. Целую гору. А еще я, пожалуй, скоро возьму билеты обратно, чтобы они у меня точно были на руках.

— Насчет полетов уточнила?

— А как же. Все нормально. Но мне нужно пройти специалистов. А пока… врач сказала противопоказаний нет. Ну отлично же?

— Шикарно, — почему-то с сомнением выдает Оля. — Главное что летать можно.

Глава 19

— Я сейчас расплачусь! — шмыгает носом Оля и торопливо смахивает слезинку со щеки. — Как же не хочется, чтобы ты улетала!

— Ну что ты, моя хорошая! Не плачь, — обнимаю ее. — Я тоже буду очень скучать. Но… мне пора домой, работа ждёт, да и надо возвращаться к привычной жизни.

Так было у Лельки хорошо! Свежий воздух! Природа! Теплые уютные вечера, наполненные безмятежностью и теплом. Как же я ей завидую, счастливая она. Дима ее рядом, всегда поддерживает, ко мне отнесся очень добродушно, даже в последнее время стал шутить, что он уже и привык с двумя беременяшками.

Сама еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться, сердце затоплено тихой грустью.

— Ладно, давай-ка, собираемся, волю в кулак, вытираем сопли! — командует Оля уже с боевым настроем. — И как долетишь, позвони, пожалуйста. Я буду очень ждать. И мамочке своей гостинцы от меня не забудь передать! — напутствует подруга.

— Да как же я про них забуду? — смеюсь я в ответ и вновь крепко прижимаю ее к себе. Ей уже скоро рожать. Примерно через месяц.

Даааа, у Олечки я погостила очень долго. Обещанный месяц отпуска, и еще прихватила две недели удаленной работы. Но все, как говорит Дима: «Лафа закончилась».

— Хватит слезы лить, — нежно улыбаюсь я ребятам. Дима приобнимает жену за плечо, протягивает мне сумку.

— Может быть, прилетишь в следующем году к нам? Летом… Вам с дитенком будет у нас хорошо, места много. Мы будем тебя очень ждать! Ты подумай, ладно? — с предвкушением тянет Леля.

— Подумаю.

Вешаю сумочку через плечо и встаю в очередь к своему выходу. Чемодан мы уже сдали в багаж.

Поскорее бы долететь.

Сегодня с утра не очень хорошо себя чувствую, небольшая слабость, сонливость. Хотя на здоровье я не жалуюсь. Может, приболела немного? Да вроде нет. Анализы у меня идеальные! Я у Оли обошла всех узких специалистов. Так что у меня все прекрасно! И даже можно позавидовать: токсикоз меня практически миновал. Правда зубы по утрам чистить стало неприятно. Особенно на голодный желудок.

Кстати, беременность еще не заметна. Если только я раздета, можно подметить, как слегка округлился животик. Но… совсем чуть-чуть, а под одеждой не видно.

Глаза открываю уже перед самой посадкой. Даже задремать удалось.

Воздух в салоне самолета очень сухой, и мне очень душно. Я мечтаю, чтобы полет поскорее закончился.

Чтобы занять мысли, прокручиваю в голове самые важные дела и заношу их в воображаемый список.

Когда наконец шасси плавно касаются посадочной полосы, я вздыхаю с облегчением и, дождавшись полной остановки летающей махины, тороплюсь на выход.

Ооох, свежий воздух! Весенняя прохлада и нежное солнышко! Ура! А теперь поскорее забирать чемодан и домой!

В кармане вибрирует телефон, и я вспоминаю, что обещала позвонить Оле, как приземлюсь.

Вынимаю мобильный и ошеломленно гляжу на имя вызывающего контакта. Даже запинаюсь от неожиданности.

Акрам…

Нет, я не должна отвечать. Мне следует проигнорировать этот вызов как и все предыдущие. Но… что-то хрупкое внутри меня заставляет гордо поднять голову и смело провести пальцем по стеклу. Меня ведь никак не заденут его слова. Что бы он ни сказал.

— Алло.

— Привет, Зорь. Спасибо, что ответила! Я звонил несколько раз, но твой телефон был выключен. Вы сегодня с Олей никуда не собираетесь?

Я не планировала сообщать ему о возвращении, но… к чему он спрашивает?

— Нет… — роняю я уже не так уверенно.

— Отлично! — радуется он, голос его мягкий. С ноткой тоски. — Можно я подъеду? Я ненадолго! Пожалуйста, не закрывайся, Зорь. Всего лишь прогулка.

— К-куда ты подъедешь? — растеряно уточняю я.

— К вам. Можем прогуляться. Все вместе или только мы с тобой. Как захочешь, Зорь!

— Ты что… снова прилетел?

Благодаря мне немного застопорилась дорога, люди вокруг возмущаются, невежливо просят подвинуться, а кое-кто еще и толкается в дикой спешке. Я, вздыхая, отхожу в бок так, чтобы никому не мешать и меня всерьез никто не оттолкнул в порыве злости и недовольства. И вновь тону в нотках надежды любимого голоса:

— Да, снова. Полтора месяца уже прошло. Ты все не возвращаешься. Поэтому я сам к тебе прилетел. Ну… так что, ты найдешь пятнадцать минут увидеться?

Весь мой словарный запас нагло исчезает. Мне требуются несколько секунд, чтобы осмыслить сказанное Акрамом.

— Мы ведь договаривались…

— Да! Да! Я помню! Я понимаю, что ты не хочешь ни видеть меня, ни слышать! Но хоть пятнадцать минут ты сможешь мне уделить?

— Нет… — дрожащим голосом выдавливаю я, сильнее впиваясь пальцами в корпус телефона. Зачем он так? Ржавым гвоздем протыкает мне душу. Не понимает, как больно полосует эта безграничная надежда его мятежного тона?!

— Да я не могу уже так, Зорь! Я каждый долбаный вечер считаю дни и надеюсь, что ты вот-вот вернешься. Но тебя все нет. Я разгреб на три дня на работе все срочные дела и прилетел к тебе. Поделишься планами на сегодня-завтра?

— Акрам. Я только вышла из самолета, домой вернулась.

Неловкое молчание провисает в трубке. Нагнетает, нагревает. Нагнетает.

— Замечательно… — в сердцах бросает Акрам. — Я не успел.

— И не нужно. Мы обсудили уже. Встречи ничего не изменят.

— Ну подожди. Десять-пятнадцать минут ведь тебе погоду не сделают.

— И нам тоже.

— Зорь…

— Нет. Это плохая идея. И ко мне больше приезжать не надо, ладно? Это меня очень расстроит.

— Да я ж не хочу тебя расстраивать! Но и не видеться и не общаться это… это издевательство какое-то!

— Извини, мне пора идти. Я тут посередине дороги встала, и наверняка уже пустили ленту с багажом. Мне нужно чемодан забрать.

— Да, хорошо. Я вызову тебе такси! В каком ты аэропорту?

— Ничего не нужно. Я справлюсь. Пока.

— Зорина! Погоди же! Я возьму билет на ближайший обратный рейс! Если успею к вечеру, мы сможем увидеться?!

— Нет.

Я буду стоять на своем до конца.

Глава 20

— Зоря, привет! — окликает меня Женя. Мы вместе работаем, он не так давно устроился к нам в отдел логистики.

Женя отзывчивый и улыбчивый парень. Он занимался спортивной гимнастикой, бросил этот спорт недавно, так что его атлетическая фигура — объект бесконечного женского воздыхания.

— Привет! — отзываюсь я радостно.

— Тебя так давно не было, мы уже волнуемся.

— Кто это мы? — задорно уточняю я.

У нас в отделе весело, команда отличная! Ребята всегда друг друга поддерживают. Анекдоты, шутки и задор — для нас обычная история.

— Ну… — вдруг тушуется Женя, — отдел. Весь. Почти…

Когда он к нам устроился, я не раз ловила на себе его заинтересованные взгляды, Женя пытался пригласить меня в кафе. Безуспешно, конечно. Я мягко, но доступно объяснила, что несвободна.

Женя все прекрасно понял, и его попытки привлечь мое внимание сошли на нет.

— Я в отпуске была. К подружке летала. И начальство разрешило еще попинать балду на удаленке.

Конечно, это тоже шутка. Даже вне офиса дел всегда очень много, хотя часто и удается урвать моменты и не быть привязанной к ноутбуку и телефону.

— Когда возвращаешься?

— Уже на следующей неделе.

Я чувствую себя отлично. Точно знаю, что беременность не заметна, да еще и одежда свободная. Но все же. Хотелось бы для начала сообщить новости руководству, а уж потом ждать, когда в коллективе отметят мое положение.

Но Женя так ничего и не разглядел, и я успокаиваюсь.

Мы перебрасываемся еще несколькими фразами. Я ужасно голодная, слона бы съела. И вдруг парень предлагает:

— Зорь, а ты не сильно спешишь? Я есть хочу, как волк. Может, зайдем в кафешку? Составишь компанию?

— Ты знаешь…

— Я без всяких намеков! Просто поесть, — тут же оправдывается он.

— Не поверишь, но я думала о том же, мне надо срочно подкрепиться.

— Тогда идем! — сияет Женя и пропускает меня вперед.

Правда выбирает коллега не непритязательную дешевую «кафешку», а вполне себе приличный ресторан. Настораживает меня это сразу, но я отмахиваюсь от плохого предчувствия. Ну что может случиться, если мы перекусим в заведении с пафосным названием, а не обычном бистро? Глупости. Деньги на карте есть, поэтому с расплатиться проблем не возникнет.

— Как отдохнула? — интересуется счастливый Женя, когда мы сделали заказ. Улыбка парня чарующая и добрая.

Женя очень привлекательный молодой человек. Но у меня был Акрам, другие мужчины меня в принципе не особо интересовали.

— Прекрасно. Подруга живет за городом, за окном красивые пейзажи, свежий воздух. Смена обстановки это здорово.

— Поддерживаю. Я недавно мотался в Сингапур. Это было здорово, как глоток свежего воздуха, домой не хотелось возвращаться.

— Тоже брал отпуск? — с интересом слушаю я, наблюдая, как Женя вольготно откидывается на спинку мягкого кресла.

— Нет, лишь пару дней за свой счет: пятницу и понедельник. Выходные зацепил.

Женя так внимательно меня разглядывает, как будто не верит, что мы с ним… почти ужинаем. Время пять часов. Для ужина слишком рано, для обеда — слишком поздно. Ни туда и ни сюда, как говорит Лелькин Дима.

— С кем летал?

У него вроде нет девушки, поэтому не вижу ничего предосудительного в этом вопросе.

— Я с батей мотался. Он по делам, а я — прилипалой.

Мы вновь вместе смеемся. Мне приносят клубничный коктейль, и я с непередаваемым удовольствием тяну через трубочку розовую тягучую субстанцию яркого ягодного вкуса. Как это потрясающе. Смакую каждый глоток!

— Так любишь коктейли?

— Да. Клубничный.

Женя склоняет голову набок, разглядывает меня мягким взором. Он молодой. Красивый, энергичный. Девчонок наверняка уйма. Женя невозмутимо кладет запястье на стол. Я раньше не обращала внимания на его часы. Или он их и не надевал на работу... Статусная швейцарская марка, мужская механика, стоит как самолет. У недавнего студента разве могут быть такие аксессуары?

Хм.

Неосознанно морщу лоб. Никогда не замечала за Женей ничего подобного. Ни дорогих машин, ни пафосных вещей. Обувь обычная. Модная, ухоженная, но простая, как у всех. Что-то не бьется. Да и не каждая семья на выходных может позволить себе «смотаться» за границу.

Неловкость возвращается.

Я отвожу в сторону взгляд, блуждаю по столикам, наблюдая за посетителями.

И, конечно, совсем не ожидаю, что глаза мои остановятся на хмуром потрясенном лице Акрама.

Даже вздрагиваю, но отвернуться не получается. Как примагниченная. В его недовольном взоре мятеж и пламя. Опасные огоньки грозятся устроить настоящий пожар.

— Зорь, — зовёт меня Женя, осторожно дотрагиваясь до моих пальцев. Очевидно, я прослушала его, и он так решил привлечь мое внимание. Представляю, как это выглядит со стороны.

— Прости, я задумалась.

Безотчетно бросаю взгляд в сторону бывшего. На лице у него сдержанное предупреждение для ни в чем не повинного Жени.

Мне-то и дела не должно быть, но очень уж не хотелось бы, чтобы Акрам понял все именно так, как он уже понял.

Хотя. Какая разница? Пусть понимает, как хочет, может, мне так будет даже выгоднее, тем более что он не один. За его столиком гордо восседает ослепительная блондинка. Одежда — деловая классика. На столе две чашки кофе. Дама эта, конечно, приклеена голодными глазами к Акраму. Но мне уже все равно. Он свободу от меня получил около двух месяцев назад. Хотя и до этого не считал себя несвободным.

Акрам демонстрирует слишком явный интерес ко мне, что не остается незамеченным его прекрасной спутницей. И она оборачивается.

Я нехотя перехватываю ее взгляд. Внимательный, с долей легкого неудовольствия. На скульптурном лице ни морщинки. Хотя возраст женщины я бы не смогла определить при всем желании, интуитивно кажется, что ей не меньше тридцати.

Интересно, кто она. Надя «Сервис»? Или кто новый?

Вытряхиваю ненужные мысли из головы и переключаюсь на Женю.

Глава 21

АКРАМ

Поперхнувшись, я чуть все вокруг не заляпал кофе, когда увидел Зорину с этим хлыщом.

Ладони непроизвольно сжимаются в кулаки.

Я обивал ее пороги, обрывал телефон и постоянно получал только один ответ: уверенное НЕТ. Хотя… неправильно. Два ответа: непоколебимое нет или зловещее молчание.

Приезжал встретить ее с работы — увидеться не удавалось, она «ушла час назад». Отвезти в офис тоже никак: она теперь почему-то выезжает в разное время. И машина, кстати говоря, стоит до востребования. Достучаться в дверь квартиры вообще сродни чуду. Мне кажется, соседи Зорины, завидев меня, скоро начнут вызвать полицию.

Зоря меня избегает. На разговор не вывести. Она не хочет. Просто не хочет.

Отчаяние размазывает по стенке, я не понимаю, что делать.

И вдруг… здравствуйте. Какой-то олень сидит с ней в ресторане! Черная лава топит меня изнутри. Я силюсь не перевернуть гребаный стол!

Екатерина продолжает четко и доступно отвечать на мои вопросы, но я ж ни слова теперь не слышу!

Пытаясь как-то сконцентрироваться, силюсь не поворачиваться. Слушаю Екатерину, слушаю. В итоге не выдерживаю и оборачиваюсь на Зорину. А парнишка-то не дурак, правильно, чего кота за яйца тянуть. Он уже и ручку ей гладит.

Меня аж передергивает.

Подбородок мой угрожающе выезжает вперед. Я ж ему каждый палец переломаю за нее…

— Акрам, простите. Все в порядке? — долетает строгий голос Екатерины.

Твою мать! В каком, в задницу, порядке?! Этот баклан трогает мою Зорину!

— Да, конечно. Порядок, — пытаюсь кивнуть я и придать голосу больше бесстрастности.

— Прекрасно, тогда продолжим?

— Разумеется, продолжим. Прошу прощения. Буквально секунду.

Цепляю телефон, яростно барабаню пальцами по экрану, торопливо набирая ей сообщение:

Я: «Извини за неуемное любопытство. Кто рядом с тобой?»

Оборачиваюсь и успеваю подменить, как ее бровь недоуменно взлетает.

Зорина поджимает губы и решительно переворачивает телефон экраном вниз. Нормально! Она еще и звук выключает!

У меня глаза наливаются кровью.

И я все же заставляю себя сбросить спесь и продолжить переговоры.

Когда самое сложное остается позади — делать вид, что я спокоен, как удав, — а Екатерина наконец оставляет меня одного, я заказываю еще чашку кофе. И позволяю себе наслаждаться тем, как мило и привлекательно краснеет Зоря. Когда этот олень что-то ей говорит!

Я: «Я тебя домой отвезу, как закончите».

Не сдерживаюсь. Отправляю.

Она этого даже не замечает. Не реагирует никак.

Сижу. Цежу кофе. Просто жду, стараясь унять внутреннюю вибрацию.

Парень снова дотрагивается до Зорины. Аж до трясучки.

На подкорке сознания вырезается этот момент. Рубцуется одномоментно!

Меня что-то разрушает изнутри. Сожаления топят. В какой момент у нас все сломалось?

Нет. Не так. Правильно спросить — в какой момент я все сломал? Все! Все, что только было можно!

Я не общаюсь с родителями. Почти не созваниваюсь с сестрой. Зорина от меня отвернулась. И если мне на все по большому счету плевать, то отдаление Зорины сокрушительно бьет в солнечное сплетение. Я нереально скучаю! Мне дико ее не хватает.

Когда ребята наконец зовут официанта и просят счет, я торопливо делаю то же самое.

Зорина это подмечает и скорбно отворачивается.

Ее собеседник сам расплачивается, несмотря на сопротивление Зори, и они направляются к выходу.

Меня задерживает официантка, обслуживающая мой столик: ребят рассчитали намного быстрее, и я уже теряю их из виду.

ЗОРИНА

От мрачного гипнотизирующего взгляда Акрама меня пробирает. Мне хочется поскорее убежать, скрыться, исчезнуть! Встреча с Женей получилась легкой и веселой, но мыслями я была не с ним.

— Зорь, давай я тебя подвезу? Я на машине, — врывается в мои мысли яркая надежда. Женя смотрит напряженно. Умоляет глазами.

Мне становится стыдно. Я ведь ничего такого не имела в виду…

— Я лучше сама доберусь, на метро удобно, — мягко отказываю я. — Правда не стоит!

— Ты теперь ездишь на метро? С машиной что-то случилось? — обеспокоено уточняет он, заглядывая мне в глаза.

— С ней все прекрасно. Но я больше на ней не езжу.

Он замечал даже такие мелочи?

— Почему же? — не отстает.

Самой себе врать очень неприятно. И я отказываюсь.

— Это был временный вариант. Теперь мне удобнее на метро.

— Так давай я провожу. А потом вернусь за своей машиной. Я буду очень рад!

Колоссальные усилия приходится приложить, чтобы отвергнуть все предложения Жени. И тогда он все же принимает поражение, тоскливо прощается со мной и оставляет меня одну.

Я облегченно вздыхаю, представляя, как забегаю домой и падаю на кровать. Хочется укрыться с головой одеялом.

И не чувствовать на себе тот самый жгучий говорящий взгляд.

— Зорь. Поехали. Я тебя домой отвезу, — вонзается в спину тревожный голос Акрама. Я оборачиваюсь и… оказываюсь лицом к лицу с отцом моего будущего малыша.

То, что ладонь непроизвольно ложится на живот, я соображаю не сразу, и решительно одергиваю себя.

— Нет никакой необходимости. Я доберусь сама.

— Ты на машине?

— Нет. Я ею не пользуюсь. Извини мне пора.

Запястье жжёт от резкой хватки, Акрам дёргает меня на себя. Оттесняет к стене здания, и я ничего не могу поделать. Он давит своей энергетикой. Собой заслоняет от всего мира!

— Да оставь ты меня! Хватит! — в сердцах возмущаюсь я! Сил нет, как он умудрился выпить их одним касанием?!

— Зорь!

— Проваливай! У меня без тебя все прекрасно! Забирай и машину, и себя! И как-то от меня подальше уже!

— Это была деловая встреча! Я тебе клянусь! Вот! На! Смотри! — он отпускает меня и тянется к портфелю. Порывистыми движениями вытягивает увесистый блокнот, раскрывает в середине, разворачивает ко мне лицом. — Это была директор по развитию партнерской фирмы, которую я пытаюсь втянуть в новый совместный проект! Мы обговаривали условия и фронт работы! Ничего личного!

Глава 22

Время летит так быстро, что мне кажется, не успею оглянуться, как уже буду бережно прижимать к себе сонный кулечек и целовать носик-пуговку.

Я уже заглядываюсь на крохотную одежду для малышей, но эти хлопоты решила оставить на потом. А пока неизменная суета и беготня — мои постоянные спутники.

Зато я чувствую небывалый прилив сил.

На новость о беременности мама отреагировала лучше, чем я ожидала. Думала, будет совсем плохо и мама станет меня уговаривать ползти к Акраму на коленях, поэтому и тянула, как могла, с обличительным разговором, готовясь отстаивать свои позиции.

Но нет. Она сказала, что бы я ни решила, как бы тяжело мне ни приходилось, она целиком и полностью на моей стороне, всегда поддержит и поможет.

Мама даже обрадовалась, что через какое-то время дома будут топать маленькие ножки и раздаваться детский смех.

С Акрамом у нас состоялся очень тяжелый разговор, его осколки до сих пор вонзаются в душу. Зато поток бессмысленных смс и горячих заверений иссяк. Я заявила Акраму, если хоть что-то для него значу или значила когда-то, то он меня отпустит и примет мой выбор.

Самым тяжелым было вынести тягостное молчание Акрама, пока он осмыслял. Я-то знала, что через какое-то время все равно расскажу ему о ребенке и, как бы то ни было, все же мы с ним незримо связаны. А он — нет. Не знал.

Зато я получила долгожданную свободу. Которая правда не принесла мне радости, но дышать стало немного легче.

И да, я держусь. Иначе ведь не могло быть, верно?

Через полторы недели у меня дополнительное обследование, я сама не уверена, что это нужно, но мама настояла, потому как я снова стала ощущать странное короткое пульсирование или покалывание, вроде и безболезненное, а я даже не могу понять точно где: в желудке, выше или сбоку. Я вновь все объяснила врачу, и мы решили, перестраховаться, потому что общие обследования у специалистов не дают никаких результатов: все в порядке. Я уверена, что новые исследования ничего не покажут, но мама меня накрутила, да и доктор по итогу посоветовала их пройти: лучше исключить любые риски и проверить все досконально.

***

— Результат будет минут через тридцать.

— Я подожду, — вежливо улыбаюсь я врачу и, плотно прикрывая за спиной дверь, выхожу в коридор.

Сегодня я уже устала, не хочу бегать по этажам, ждать заторможенный лифт, побуду пока в коридоре.

Присаживаюсь на свободное сидение. Достаю телефон и открываю заметки. Дописываю новые задачи и раздумываю, когда что могу успеть.

Проверяю рабочую почту. В общем, убиваю время.

— Зоря, привет, — раздается надо мной ласковый женский голос. Я поднимаю голову. Лена!

— Привет!

Мгновенно оказываюсь на ногах. Мы с Леной одновременно тянемся друг к другу, наши лица освещают искренние улыбки.

— Кто бы мог подумать, что встретимся мы с тобой именно здесь, — ласково замечает Лена и неосознанно пробегается взглядом по моей фигуре. — Выглядишь потрясающе!

Я как назло сегодня надела облегающее платье, легкий тренч остался внизу в гардеробной. Срок у меня уже довольно приличный, и подросший животик, само собой, в такой одежде выделяется. Я лишь вздыхаю, пока взгляд Лены из дружелюбного и приветливого превращается в озадаченный и потрясенный.

Девушка с таким удивлением смотрит на мою увеличившуюся талию, что у меня непроизвольно вырывается тихое:

— Ты только Акраму пока не говори, ладно?

Лена поднимает глаза, растерянно кивая, и молчит.

Стараюсь робким пожатием плеч немного смазать ошеломляющий эффект. Естественно, я понимаю, Лене нужно немного времени, чтобы принять: у нее скоро появится племянник. Или племянница. И то, что ее брату об этом ничего не известно.

— Я-то не скажу. Но… но… — она теряется, я чувствую легкое давление на пальцы. Это Лена сжала мою руку. — Но, Зорь… ты не думаешь, что это не совсем…

— Да, я знаю, это нехорошо. Мы оба с ним поступаем не очень правильно. Я пока не готова с ним делиться, понимаешь?

— Конечно, — сокрушенно роняет она. — Не возражаешь, если я с тобой посижу?

— Да-да! Что за вопрос? — указываю я на соседнее и сидение.

— Как протекает беременность? Какой срок? — с искренним интересом уточняет Лена, внимательно меня слушая.

Мы увлеченно болтаем какое-то время. Девушка настоятельно просит обращаться к ней, если вдруг возникнут какие-то проблемы. Я с благодарностью киваю и уточняю, как у них с Аязом.

— Все прекрасно, готовлюсь к свадьбе. Пригласительные буду всем передавать позже. Если бы у тебя получилось, я бы очень…

— Леночка, спасибо тебе, но я вряд ли буду присутствовать.

Она понимающе соглашается, немного расстраивается. Мне тоже жаль. Я бы хотела пойти. Но… не мой вариант.

Дверь кабинета справа отворяется, в коридор шагает та же врач, которая уверяла, что результаты мне отдаст ее ассистент. Это слегка меня удивляет. Громко звучит моя фамилия.

— Это я.

Поднимаюсь на ноги и подхожу к ней. Краем глаза замечаю, что сестра Акрама тоже встает и шагает к нам.

— Здравствуй, Леночка, если ты ко мне, заходи, — не глядя на нее, здоровается врач.

— Нет-нет, Маргарита Андреевна, я с пациенткой.

— Все нормально? — уточняю я, ожидая, что можно скорее ехать домой, дело сделано. Протягиваю руку.

— Описание здесь, — передает мне плоский пакет, — снимки тоже. Со всем этим очень быстро к своему лечащему врачу, он вас направит к соответствующему специалисту. И все подробнее объяснит.

— Что-то не так? — уточняю я растерянно. Рука моя замирает в воздухе. До меня доносятся какие-то медицинские термины, но слышу я их уже приглушенно, потому как их оглушительная нереальность и пронзительная иллюзорность производят на меня неожиданный эффект. Меня начинает трясти. Женщина еще раз говорит что-то про срочность и клинический кардиоцентр. Но мне уже сложно адекватно реагировать.

Я в недоумении перевожу беспокойный взгляд на сестру Акрама, успокаивающе поглаживая живот. Все хорошо, малыш, это же, наверное, какая-то невероятная ошибка! Но испуганные глаза Лены и выражение ужаса на ее лице вселяют в меня нечеловеческий страх: никакая это не ошибка…

Глава 23

— Спасибо, Маргарита Андреевна. Мы все поняли. Мчим!

Врач торопливо кивает и зовёт следующего.

Девушка, что протискивается мимо нас, проходя в кабинет, бросает на меня сочувственный взгляд. И это добивает меня.

— Лен… — лепечу я беспомощно, не зная, в какую сторону направить мысли и остатки сил, в миг испарившиеся.

— Пошли, — твердо удерживая меня за руку, Лена устремляется к лифту, уверенно ведет меня за собой. — Ты где наблюдаешься? Здесь?

Отвечаю.

— Я тебя отвезу. Идем.

— Да у тебя же работа! — испугано возражаю я.

— Ничего, я уже освободилась, — настаивает Лена. — Вместе приедем, я подожду снаружи. Если хочешь, схожу с тобой на прием, проясним какие-то моменты. В общем, я тебя сейчас одну не оставлю.

Мне кажется, я слышу громкий издевательский треск, с которым трагично рвётся моя настроенная и распланированная на ближайшее время жизнь.

Душа опутана ледяными щупальцами ужасного чудовища, оно перехватывает мои запястья, заставляя слушаться и не вырываться, высасывает из меня остатки трепетной светлой надежды. Я послушно переставляю ноги и следую за Леной. В лифте неприятно слишком ярко пахнет медикаментами, воздух спертый, мне невероятно душно, дышать нечем.

В голове мелькают ужасающие картины.

Я забираю тренч из гардеробной, и мы направляемся к машине Лены.

Короткий писк раздается возле нас, серебристое авто обрадованно приветствует нас, дружелюбно мигая лампочками.

Лена деловито распахивает передо мной дверь переднего пассажирского сидения. Ждёт, пока я медленно займу предложенное место — чувствую себя заторможенной улиткой.

— Дай, пожалуйста, расшифровку снимков, — отстраненно просит Лена, когда занимает свое место. Или она просто старается таким образом скрыть собственную нервозность?

— Пожалуйста, — протягиваю.

Взгляд девушки напряженно порхает по документу. Замирает в конце описания. И какое-то время неотрывно дырявит конечную точку.

— Ну что? — волнение прорывается в мой голос. Сложно держать себя в руках.

— Зорь. Если отбросить все сантименты и ограничиться общими фразами, тебе необходимо дополнительное обследование и, возможно, операция.

— Если нужна операция, то как скоро? — тут же хватаюсь я за ее слова.

— Если нужна, то желательно поскорее, — уклончиво сообщает Лена. — Но еще не факт. У тебя… — она с осторожностью подбирает слова, чтобы не травмировать меня и помягче объяснить все, что мне предстоит узнать. — Небольшое расширение участка аорты. Аорта — это артерия, по которой кровь поступает к нашим органам и тканям от сердца. И иногда стенки ее увеличиваются в диаметре. Такое нарушение называется аневризмой.

— Лен, скажи честно, вероятность того, что операция все же нужна — большая?

— Это сложный вопрос. Возможно, пока допустимо просто наблюдать.

Но в голосе ее столько осязаемого скепсиса, что тошнота отвратительным комом выжигает мне горло. Я начинаю часто дышать. Сердце колотится.

— Хорошо, — пытаюсь я настроиться на позитивный лад, но по глазам Лены понимаю, что позитивного в моем случае очень мало. Кажется, она очень сильно сглаживает углы, пытаясь сохранить мое спокойствие. — Я так понимаю это сложные операции? Говори как есть! Мне нужно понимать.

— Оперирование аорты считается одним из самых сложным направлением кардиохирургии. Я знаю несколько клиник, хирурги которых обладают неоценимым опытом и владеют этими методиками: и на консультацию нам с тобой точно туда, — она уверенно кивает. — Не волнуйся, это встречается. И с этим работают. Но для начала нужно убедиться, что операция нужна. Сейчас делать выводы еще рано.

— Ладно, ты меня успокоила.

— Держи, — девушка возвращает мне описание снимков и подбадривает улыбкой. — Едем?

— Едем.

АКРАМ

Выхожу из душа, телефон разрывается, как сумасшедший. На экране имя сестры, но ответить я не успеваю: вызов прекращается. Помимо трех пропущенных от нее висит еще тройка сообщений, для начала открываю их:

Гела: «Я еду к тебе. Срочно надо поговорить».

Гела: «Не могу дозвониться. Да где ты?!»

Ого, сестра обычно сдержана, а здесь… что-то случилось!

И, наконец, третье:

Гела: «Я подъезжаю к твоему дому, если ты там не один, быстро всех взашей! Выставляй за порог немедленно!»

Ощущая, как по спине прокатывается липкий озноб, перезваниваю ей:

— Ты дома? — меня сносит убойной волной ее вопроса.

— Да.

— Один?!

— Один, один. Что не так?

— Скоро буду! — сообщает она коротко и отбивает вызов.

Судя по голосу — она на взводе. Да что случилось-то?!

Я торопливо одеваюсь, включаю кофе-машину.

Гела на себя не похожа. Примчалась ни с того ни с сего, грозная, приказы раздает.

Неприятное чувство бьет в солнечное сплетение. Короткий разговор ни о чем выжал из меня все, кроме нервозности.

Через десять минут Гела врывается в квартиру с горящими, как у фурии, глазами и невысказанным обвинением во взгляде.

— Проходи, я тебе кофе налил, — приглашаю ее в свою скромную обитель.

— Кофе — это хорошо, кофе — это очень вовремя.

Ее колотит так, что я не представляю, что же с ней могло произойти. Даже пальцы ее трясутся… Она умудряется расплескать кофе на пол.

— Точно один? — зачем-то уточняет она подозрительно, а я кусаю ее недобрым взором в ответ.

— Гел, ты для этого приехала?

— Я Зорину встретила. Случайно! — выкрикивает она.

При звуках родного имени сердце сжимается и пропускает удар. Тоскливо внутри. Пусто. А еще раздирает и больно тянет.

Почему только сейчас это чувство укрывает с головой. Чувствую себя потерявшимся провинившимся щенком. А хозяйка там… далеко...

— Так…

Я пытаюсь уточнить, но Гела меня перебивает:

— И ей нужна операция. ОЧЕНЬ СРОЧНО!!!

Я вскидываюсь мгновенно. В голове сразу оживает рой вопросов. Жалят, жалят и жалят.

Глава 24

Слова бьют наотмашь. Еще и еще.

— Беременна? — зачем-то повторяю я глухим голосом.

— У нее даже живот уже заметен. Ты давно ее видел?

Обвинение в голосе сестры звучит тихо-тихо, а эффект оказывает незабываемый.

— Когда это было в последний раз, заметно еще не было.

Слепым взором дырявлю стену, пытаясь осознать.

Мой темный мир, каким-то чудом державшийся на волоске от разрушения, начинает сыпаться и крошиться. Тьма, живущая во мне, вырывается на свободу, гася внутренний свет. Огонек, что догорал среди остатков моей души, теперь гаснет окончательно. Становится темно и мрачно. Зябко, как в дождливый день. Над головой лишь хмурое небо. Просвета уже нет.

Хотя… как это нет? Есть. Вот же он! Зорина. Она оставалась рядом, и небо было светлее. И я скоро стану отцом. Нашего с ней ребенка.

С ответом я не успеваю: Гелена приближается и хватает меня за запястье обеими руками, обжигая неожиданно-цепким прикосновением. Тащит за собой. Я, как огромная тень, послушно переставляю ноги, зеркаля движения сестры. Садимся на диван, лицом к лицу. Гела забирается с ногами и смотрит на меня. Во взгляде ее смешалось все: слезы, растерянность, ярость, беспомощность. Отчаяние.

Отчаяние…

Внутри меня борются два желания: прямо сейчас подняться на ноги и убежать от этого разговора, на всех порах мчаться к Зорине, но необходимо все же остаться. Дослушать Гелу. На ее губах горит невысказанный вердикт. Как дамоклов меч, готовый обрушиться в любое мгновение.

Обоюдное молчание полосует острым лезвием.

Ребенок.

Ребенок…

У нас с Зорей будет ребенок.

Что-то слабое, трепетное и лучистое начинает шевелиться в моей прогнившей душе, когда я мысленно прикасаюсь губами к ее священному имени.

Я испоганил все, что только смог, осквернил то хорошее, что еще оставалось в моей жизни. Замарал самое ценное. Втоптал в грязь возможность прикоснуться к чистоте и свету. В моей жизни уже нет ни заката, ни рассвета. Лишь вечная мгла, лютый мороз и холод. И даже изморозь не наступает: и все покрыто инеем. Везде стужа. Я научился с этим жить.

Зорина просила не приближаться к ней, не пачкать ее собою…

А теперь она носит мое маленькое продолжение. Я никогда не хотел детей. Принимал меры всегда. А сейчас…

— Ты слышишь, братишка? — мягко зовёт Гела. Она тоже выпита, сил в ней не осталось. По ее щекам струятся горькие слезы.

Поднимаю руку и стираю их пальцами: безрезультатно.

— Да. Слышу. Я буду отцом.

— А уже не факт, Акрам, что ты успеешь.

Взгляд мой фокусируется на ее глазах. В них подавленность и безысходность.

— Давай по порядку, — предлагаю я сэкономить время.

Гела кратко и сбивчиво объясняет мне, как работает сердце, артерии. Я не силен в медицине, имею лишь общее понятие о строении организма человека.

— Ей нужно срочно пройти дополнительную диагностику.

— Пройдем. Дальше?

— Дальше только с консультации опытных врачей. Но то, что я тебе могу сказать, исходя из своих знаний: это нужно либо очень тщательно держать под контролем, если еще есть чего ждать. Либо требуется скорейшая операция. И по тому, что я видела, вероятнее второе.

— Ну а почему нельзя оперировать? Сейчас же есть лекарства для беременных, специальные препараты…

— Потому что это не легкая операция. Разрыв может произойти в любую минуту, понимаешь? Любой скачок давления, да что угодно. И… все. Акрам… кровью зальет грудную полость. Спасти Зорю просто не успеют. Понимаешь?

У меня начинают трястись руки, и страх охватывает нутро.

— Да. Но почему оперировать нельзя, если существует прямая угроза здоровью матери?

— Это очень серьезный риск для ребенка. Слишком большой, Акрам. Такие операции проводятся на открытом сердце. Когда требуется его остановка и охлаждение тела человека. Если расслоение происходит в области, как у Зори, необходимо временно обеспечить искусственное кровоснабжение головного мозга и как раз реконструировать требуемый участок аорты за короткое время. И поверь, никто тебе не даст гарантию, что с ребенком в этот момент ничего не случится. Ни один врач! Да и сама операция может закончиться не очень хорошо, и что тогда делать?!

— Ну как-то же решают это все?! — не сдерживаюсь я.

— Да. Абортом. А после — операцией с кучей рисков. Но у Зорины срок уже приличный. И все обнаружилось только сейчас. Она сама вот-вот узнала и я, как могла, попыталась ее успокоить. Но… — Гела вновь плачет, не успокаиваясь. Навзрыд. — Акрам, если тебе они не нужны, ты хотя бы денег ей дай на обследования, операцию и протез для пересадки! Иначе мы можем их потерять очень скоро!

Не выходит сдержать ругательства, и сестра даже отшатывается от меня.

— Все, я не могу больше.

Подскакиваю, как ошпаренный, несусь в спальню, торопливо переодеваюсь. Сую телефон в карман спортивных брюк, вбиваю ноги в кроссовки.

Из ванной выходит Гела с зареванным лицом.

— Ты куда? — оглядывает она меня ошарашенным взором.

А я швыряю запасные ключи на комод.

— К Зорине поехал. Будешь уходить — дверь закроешь.

— Акрам, она просила тебе не рассказывать! Давай как-то…

— Все, уехал!