Я услышу твой голос

1. Мила

Некоторые события в жизни настолько преображают человека, что он теряет дар речи. За последние шесть месяцев я не сказала ни слова. Ничто из того, что я могла сказать, не помогло бы мне понять или уберечь меня от опасности, поэтому я решила вообще ничего не говорить.

Ни брату, ни лучшей подруге. Даже наедине с собой в темноте.

Я не произнесла ни звука с тех пор, как очнулась в больнице после автокатастрофы, унесшей жизнь моей матери. Сначала я находилась в состоянии шока, переваривая случившееся и пытаясь осознать масштабы потери — мои мать и отец погибли в одно мгновение.

Может быть, отца и не было в той машине, но для меня он все равно был мертв.

Он организовал аварию, которая отняла у меня лучшую часть моего мира. Мою маму. Мое сердце. Без нее в моей душе образовалась зияющая дыра.

В разгар моей душевной тоски, страх и ярость кипели под моей поверхностью. Все это было направлено на одного человека. Того самого человека, который должен был стать моим утешением и убежищем. Я так разозлилась на отца, что боялась того, что могу сказать. Что он услышит обвинения и разочарование, которыми были наполнены мои слова, и поймет, что я знаю правду.

Поэтому я решила молчать.

Синяк на шее от ремня безопасности и предположения врачей о возможной травме дали мне прекрасное оправдание. Мой отец был слишком счастлив принять мое молчание. Он вернул меня домой, в жизнь, которую я больше не узнавала. Жизнь под замком.

Дни превращались в недели, потом в месяцы.

Единственное время в день, когда я могла побыть одна за стенами отцовского дома, — это во время утренней прогулки за кофе. Каждое утро мне разрешалось ходить за кофе — разумеется, под присмотром. Тихон, которого приставили ко мне, чтобы он сопровождал меня везде, стоял снаружи и разговаривал по телефону, пока я сидела за столиком со своим завтраком и размышляла о том, как вырваться из лап жестокой жизни, которую я теперь ненавидела.

Я бы сбежала, если бы все было так просто, но так не бывает. Проблема заключалась в моем младшем брате. Я не могла его бросить, но уговорить его пойти со мной было бы непросто. Он боготворил нашего отца. Даже если бы отец разрешил нам остаться вдвоем без присмотра, убедить Саву было бы непосильной задачей. Эта дилемма мучила меня каждый день. Я ждала подходящего случая, но после шести месяцев постоянного наблюдения я с каждым днем все больше беспокоилась, что шанса не представится.

— Привет, Мила. Как обычно? — Добрый молодой парень за стойкой помахал рукой, когда я вошла. Персонал кофейни знал меня по имени, хотя я никогда с ними не разговаривала. Только один раз мне пришлось написать объяснение своему молчанию, что было облегчением. Они отнеслись ко мне с пониманием и сделали все, что нужно.

Я улыбнулась и кивнула. Расплатившись на кассе, я заняла место как можно дальше от двери и достала свою книгу. Мой телефон прослушивался, поэтому я редко им пользовалась, даже чтобы развеять скуку. Раньше я никогда не любила читать, но в последнее время это стало моим любимым развлечением. Я была всего на нескольких страницах главы, когда позади меня раздался мужской голос.

— Тебе не следует придерживаться столь очевидного распорядка дня. Неужели никто никогда не говорил тебе об этом?

Я не видела его, но знала, что комментарий был адресован мне. Хотя характер его замечания должен был бы меня насторожить, именно соблазнительная манера его глубокого голоса касаться моей шеи, заставила мой позвоночник напрячься.

Медленно, я повернулась, чтобы посмотреть на мужчину, который сидел позади меня, и попыталась вспомнить, как дышать, когда мой взгляд столкнулся с синими глазами. Глубокий синий цвет так сиял, что гипнотизировал, даже тень, отбрасываемая его выдающимися бровями, не могла заглушить богатство цвета.

Прошло несколько секунд, прежде чем смысл его слов прорвался сквозь мое оцепенение и вернул меня к рациональному мышлению.

Откуда он узнал, что я соблюдаю распорядок дня?

Я бы наверняка заметила, если бы этот человек был постоянным посетителем кафе. Даже без его завораживающих глаз, он был не из тех, кого можно забыть. Овеянный атмосферой власти и привилегий, его присутствие требовало внимания и уважения. Возможно, даже страха. Это было видно по угловатому разрезу его челюсти и властной манере поведения. Он был прекрасным хищником, и он наблюдал за мной. Почему? Как долго? И почему я этого не замечала?

Раздосадованная, я повернулась обратно и решила игнорировать его, не зная, что еще можно сделать.

— Но опять же, возможно, не все так предсказуемо.

Мои глаза зацепились за страницу. Я должна была знать, что такой мужчина, как он, не примет отказа.

— Кажется, что каждая книга, которую я вижу в руках женщины, — это роман, создающий в их головах нереальные ожидания идеальной сказочной жизни. Но ты ведь читаешь не это?

Моя книга была об убийстве. Таинственный роман, чтобы занять мои мысли, а не зацикливаться на проблемах. Я любила романтику, как и все девушки, но мне нужно было что-то более мрачное и захватывающее. Что-то более соотносимое с состоянием моей жизни.

Не зная, чем еще заняться, я достала блокнот, который всегда держала при себе. Я планировала написать записку, объясняющую, что не могу говорить, в надежде, что это положит конец нашей встрече, но другие слова материализовались у меня сами собой.

— Разве разумно ожидать, что мужчины окажутся порядочными людьми?

Я не могла поверить, что вступаю с ним в разговор, даже когда подталкивала к нему блокнот.

Смятение, которое, как я ожидала, он проявит из-за отсутствия словесного ответа, так и не было продемонстрировано. Вместо этого меня встретила волчья ухмылка.

2. Кирилл

Неделей ранее.

Дядя Яков снова остановился, на этот раз пригвоздив меня своим непроницаемым взглядом.

— Я знаю, что ты чувствуешь по поводу своего прошлого, Кирилл Это понятно. Но теперь ты укоренился в нашей семье.

Логически я понимал, что он прав. Но помимо того, что меня усыновили, я даже не был Костич по фамилии. Моя приемная мать была единственной сестрой братьев Костич. Ее фамилия после замужества была Тешич, что только еще больше разделяло меня в моем сознании.

Я сомневался, что остальные согласились бы, если бы я озвучил свои чувства, но их мысли по этому поводу не изменили моих ощущений. Я уже потратил свою жизнь на защиту своего права сидеть рядом с кузенами.

— Возможно, тебе пора поработать над своей перспективой, сынок. Нам предоставили золотую возможность. Способ заключить союз с самыми влиятельными семьями в городе. Подумай, что это будет значить для нас.

На этот раз я был единственным, кто остановился и уставился на него.

— К чему именно ты клонишь?

Его подбородок поднялся, а грудь расширилась, прежде чем он произнес слова, которые навсегда изменят мою жизнь.

— Брак.

Меня как будто ударили кулаком в живот. От его слов меня передернуло, и мир перевернулся внутри меня.

— Ты хочешь, чтобы... я... женился? — спросил я, с трудом выговаривая слова.

— Я знаю, что это не идеальный вариант, Кирилл, но я не могу придумать других обстоятельств, которые предоставили бы такую уникальную возможность. Подобный союз мог бы закрепить наше место в этом городе и стать решающим для нашего процветания. Подумай об этом.

То, что сказал дядя, было правдой, и я знал это. Это может стать огромным успехом, и для меня должно быть честью помочь своей семье. Спорить о своих чувствах было бессмысленно, потому что, когда дело дошло до дела, я знал, что сделаю все, что попросит дядя Яков.

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал.

Три дня спустя мы сели обедать с Эдуардо и Александром. Яков разговаривал с ними, и, к моему удивлению, они согласились рассмотреть наше предложение. Я не ожидал, что из его идеи выйдет что-то стоящее. Тем не менее, они связались с нами через день и попросили о встрече. Я все еще пытался осознать последствия.

— Добрый день, — поприветствовал Яков, когда они присоединились к нам. — Для нас большая честь видеть вас за нашим столом. Я не был уверен, как будет воспринято наше предложение, поэтому сегодняшний день — очень приятный сюрприз. Эдуардо, я знаю, что ты знаком с моим племянником, Кириллом.

Я встал и пожал руки обоим мужчинам.

— Очень приятно.

— Вы готовы встретиться с нами, — несколько уклончиво заметил дядя. — Но значит ли это, что вы действительно рассматриваете предложенное мной соглашение?

Эдуардо повременил с ответом до тех пор, пока официант не принял наши заказы.

— На самом деле, мы очень заинтересованы в вашем предложении. Мы с Александром обсудили этот вопрос и решили, что более широкая группа партнеров может пойти нам только на пользу. Если мы все согласны, давайте обсудим детали. Я поговорил с другими партнерами и составил короткий список возможных кандидатур, которые ты можешь рассмотреть.— Он жестом указал на своего брата, который достал из кожаного портфеля несколько листов бумаги и передал их мне.

У меня сжался живот, когда до меня дошло, что эта необычная идея на самом деле имеет продолжение. Какая-то часть меня была уверена, что из нашего обеда ничего не выйдет, поэтому я не беспокоился о результате.

Мое нутро колотилось, когда я просматривал зернистые цветные фотографии, напечатанные на обычной бумаге для принтера. Рядом с каждой был перечень основной информации о девушках. Я чувствовал себя так, словно выбираю подержанный автомобиль, а не невесту.

Действительно ли я рассматривал это? Неужели я свяжу себя узами брака с какой-то принцессой, которую я даже никогда не видел?

Я просматривал каждую страницу, слишком занятый сохранением спокойствия, чтобы воспринимать лица, находящиеся передо мной, до самой последней страницы. Я сделал паузу, чтобы рассмотреть поразительное изображение молодой женщины, заглядывающей через плечо в камеру. Все женщины были привлекательны, но что-то в этой привлекло мое внимание. Я не мог точно сказать, почему. Это было неосязаемое качество. Она пронзительно смотрела на камеру, как будто видела ее насквозь.

— Тебе стоит убрать последнюю, — предложил Эдуардо. — Она не должна была быть в стопке.

— Она не свободна? — спросил я.

— Нет, она попала в автокатастрофу шесть месяцев назад. Ее мать погибла в аварии, а у Милы были повреждены голосовые связки. Она немая и, как я слышал, очень травмирована. Неизвестно, почему отец выдвинул ее кандидатуру. С тех пор как это случилось, ее почти не видели вне дома.

Немая. Это было еще более интригующе. В листе указан ее возраст — двадцать лет, на целых восемь лет моложе меня.

— У нее есть шрамы или другие физические повреждения?

— Насколько я знаю, нет, — размышлял Эдуардо.

3. Мила

Он забрал Саву с собой, когда уезжал из города. Часть меня надеялась, что он этого не сделает, и у меня будет шанс поговорить с ним наедине и наконец начать процесс побега с братом. Отец никогда бы не сделал все так легко для меня. Было глупо даже думать о таком сценарии.

Вместо этого я воспользовалась двухдневным отсутствием отца, чтобы насладиться редкой передышкой от его бдительного ока. Тихон все еще был в двух шагах от меня, но это было не то же самое, что если бы сам отец дышал мне в затылок. Я смотрела фильмы, слушала музыку и мечтала о том, как сяду в самолет с братом и сбегу из лап отца.

Побег был бы идеальным вариантом, но два дня в одиночестве пришли к завершению.

Конец моей передышке положило сообщение от отца, в котором он просил меня не опаздывать на ужин. Я не знала, почему он счел нужным напомнить мне об этом. С тех пор как умерла мама, он настаивал на том, чтобы мы ужинали вместе каждый вечер ровно в семь.

Я ни разу не опоздала.

Еще одно напоминание о его власти надо мной.

Я тяжело вздохнула и бросила телефон на кровать.

— У тебя все получится, Мила! Чем послушнее ты будешь, тем больше он будет доверять тебе, и тем легче будет уехать отсюда подальше.

Два часа спустя я вышла из своей комнаты и спустилась по лестнице. Я улыбнулась Саве, когда увидела его сидящим за столом вместе с нашим отцом, который вскочил на ноги при виде меня.

— Что, черт возьми, на тебе надето? — прошипел он. — Ты выглядишь как бродяжка. Иди и надень что-нибудь приличное.

Как только он встал, страх пригвоздил мои ноги к земле, удерживая меня в неподвижности. Я опустила взгляд на растянутую юбку—карандаш и хлопковую блузку больших размеров, которые я надела к ужину. Вид был повседневный, не так уж он и плох. Отца никогда не волновало, что я надену на ужин, поэтому я не знала, что на него нашло.

Когда я подняла взгляд, Сава извиняюще посмотрел на меня.

— Сава, пойди проверь Тихона и убедись, что он выполняет свои обязанности. — Его голос упал до угрожающего рычания, когда он медленно подходил ко мне.

Я боролась с чувством предательства, наблюдая, как Сава исчезает в коридоре.

Потом остались только я и мой отец. Одни.

Я не была уверена в том, что происходит, но в моей голове зазвенели тревожные колокольчики. Холодный, липкий ужас сковал мои вены и заставил мой пульс учащенно биться.

— У меня попросили твоей руки. Выгодный союз.

Моей руки? В смысле ... брак? О чем, черт возьми, он говорит?

Он продолжал придвигаться ближе, пока не прижал меня спиной к стене.

— Ты не испортишь этого для меня. — Его рука грубо обхватила мое горло. — Ты согласишься на этот союз, но я хочу, чтобы ты поняла, что твой уход из этого дома не избавит тебя от моей власти. Если ты хоть словом обмолвишься о том, что, как тебе кажется, ты знаешь, не останется камня на камне, под которым ты сможешь спрятаться, и я тебя не найду. — Его рука сжалась, не настолько сильно, чтобы поставить синяк, но достаточно, чтобы моя кровь превратилась в лед.

Я умоляла свое тело стоять не подвижно и не трястись, чтобы не показывать, как его слова влияют на меня.

— Я буду знать, что это была ты. Тебе не нужно говорить, чтобы превратиться в крысу, — прорычал он.

Его черные глаза-бусинки еще секунду всматривались в мою душу, прежде чем он наконец отпустил меня, хотя он оставался прикованным к месту, злобно вторгаясь в мое пространство.

— Его зовут Кирилл Тешич. И он будет здесь с минуты на минуту. А теперь поднимись и надень что-нибудь презентабельное, пока ты не опозорила меня.

Я кивнула, скользнула вдоль стены и отошла от отца, а затем поспешила обратно в безопасное место своей спальни.

Черт возьми, что только что произошло?

С каждым шагом мои ноги тряслись все сильнее.

Закрыв дверь спальни, я прислонилась к ней и попыталась замедлить свое колотящееся сердце, прежде чем оно вырвется из груди. Я должна была мыслить здраво. Папа согласился выдать меня замуж за кого-то в рамках союза. Меня собирались выдать замуж.

Мужчину звали Кирилл Тешич. Имя было смутно знакомым. Я никогда не интересовалась делами своего отца, но невозможно было игнорировать отдельные фрагменты.

Думай, Мила. Думай!

Тешич предложил жениться на мне в рамках союза. Но почему я?

В голове промелькнуло отчаяние в глазах отца.

Конечно, это была его заслуга. То, что его дочь оказалась в центре критически важного альянса, было для него огромной удачей, и он не задумываясь продал бы меня, как скот. И что это означало для меня? Не та судьба, которую я хотела, но это избавило бы меня от отца. Это было возможным решением, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Хотя, оказавшись вне дома, я не была уверена в том, что получу возможность общаться с Савой. И если этот мужчина окажется таким же плохим, как мой отец, возможно, я закончу еще хуже, чем начала.

От паники мои ладони вспотели, а сердцебиение участилось.

Я не могла понять, был ли это шанс, на который я надеялась, или полная катастрофа. Мои мысли разбегались, эмоции были в беспорядке. Отчаяние оседало на ресницах, а каждый вздох становился все более поверхностным и несвязным.

4. Кирилл

Рядом с отцом она вела себя иначе, чем в кафе. Или она просто вела себя по-другому теперь, когда узнала, кто я? Невозможно сказать, но перемены в ней были очевидны.

Неделю назад она была смелее, даже в своем молчании. Когда я впервые встретил ее, я ожидал увидеть оболочку девушки, хрупкую и скорбящую. Мила не была даже отдаленно сломлена. Я даже не был уверен, как ее вообще посчитали травмированной.

Более того, я почувствовал мгновенное желание узнать о ней больше. Мое любопытство было настолько велико, что это пугало меня. После нашего короткого общения жажда большего грызла меня изнутри. Это было так тревожно, что я потерял самообладание с этим ее засранцем телохранителем. Мне не следовало бить его, но я был так на взводе, что набросился на него.

После этого я немного волновался, что мои действия могут заставить ее отца отозвать свое согласие, но этого не произошло.

С этого момента я думал, какой будет ее реакция, когда она узнает мою личность. Я знал, что она будет удивлена, но не ожидал, что она будет так потрясена. Был ли это шок от того, что она снова увидела меня, или присутствие ее отца вызвало напряжение?

Мне нравилась идея ее молчания, но видеть ее скованной и неуверенной меня раздражало. Я надеялся, что она вернется к своему задорному характеру, когда мы снова останемся наедине. Я не должен был.

Весь смысл ее выбора заключался в том, чтобы свести к минимуму разрушение моей жизни. Я бы солгал, если бы сказал, что ее потрясающая внешность не сыграла никакой роли в моем выборе. Когда она вошла в столовую в этом платье, обтягивающем ее изящные изгибы, что-то глубоко внутри меня проснулось. Что-то первобытное и грубое.

Ее глаза были зеленого цвета, как мох, и они еще больше сияли на фоне зеленой ткани ее платья. Ее каштановые волосы были прямыми и густыми, спадающими чуть ниже плеч, а ее губы были чертовски влажной мечтой.

Если бы у меня под крышей жила такая дочь, я бы тоже держал ее под замком.

Моя рука лежала на ее колене не более двадцати секунд, но я все равно чувствовал шелковистую текстуру ее кожи на своих пальцах весь ужин. Дважды мне приходилось хвататься за салфетку, чтобы удержать свои пальцы от желания вернуться к ней.

Чувствовать, как она нежится под моими прикосновениями, было бы куда приятнее, чем бездумная болтовня с ее отцом. Этот мудак ни разу не втянул ее в разговор, хотя, похоже, он не испытывал тех же трудностей, когда втягивал в него своего сына. Как будто мне было не все равно, что ребенок учится в выпускном классе школы. Сидя за его столом, я должен был следовать его примеру. Если он не обратился к ней, то и я тоже.

По крайней мере, таков был мой план.

К концу нашей трапезы стало ясно, что Николай не намерен вовлекать свою дочь в наш разговор. Ну и хрен с ним. Я не собирался покидать его дом, не поговорив с Милой. Она собиралась стать моей женой, ради всего святого. Я хотел, чтобы она была тихой, а не невидимой.

— Спасибо, что позвал на ужин, у тебя прекрасный дом, а твой повар феноменален.

Мужчина опустил подбородок и с размахом взмахнул рукой.

— Скоро мы станем семьей. Я всегда рад видеть тебя за своим столом.

— Спасибо. Я бы остался, но, боюсь, у меня есть дела, требующие моего участия. Прежде чем я уйду, не мог бы я поговорить наедине с Милой? — Я не сводил глаз с Николая, интересуясь его реакцией.

— Конечно. — Он тонко улыбнулся. — Мы с Савой оставим вас наедине. — Его глаза на мгновение метнулись к дочери, после чего он последовал за сыном из комнаты.

Это было предупреждение?

Я отодвинул свой стул под углом так, чтобы оказаться лицом к лицу с Милой.

Наконец-то мы были одни.

5. Мила

Мое сердце билось так же быстро и трепетно, как крылья бабочки.

Кирилл смотрел на меня. Изучающе. Выжидающе. Мне нужно было отодвинуть стул и встретить его взгляд, как нормальному, разумному человеку, но мое тело не поддавалось. Я не знала, чего хочет от меня этот человек, и мне было страшно это узнать.

— Ты не должна быть романтичной, если согласилась на это. — Его замечание задело нервы, пробившись сквозь мое туманное состояние шока.

Я взяла блокнот, который оставался нетронутым на протяжении всего ужина, и нацарапала свой ответ. Иногда я пользовалась телефоном, чтобы набирать сообщения, но предпочитала блокнот. То же самое было, когда я читала книги. Мне нравилось чувствовать бумагу под пальцами, а не устройство.

Оттолкнув стул, я протянула свое сообщение и наконец встретилась с ним взглядом.

— Мне не говорили о договоренности до твоего приезда.

Его стоическая маска непринужденности на секунду дрогнула.

— Это правда? И все же ты просидела весь ужин без жалоб. — его глаза изучали меня с таким вниманием, что я съежилась на своем месте.

Перевернув страницу, я снова принялась писать.

— Какой у меня был выбор?

Я не знала, о чем думала, будучи такой честной. Если бы он сказал моему отцу, что я оспариваю помолвку, у меня было бы столько проблем. Мне нужно было быть более осторожной, но он, казалось, притягивал мою дерзкую сторону. Сделал меня безрассудной и эмоциональной.

Кирилл пожал плечами, обратив мое внимание на то, как хорошо сидит костюм на его широких плечах. Он был атлетически сложен и высок. Когда он впервые помог мне сесть в кресло, он возвышался надо мной.

— А если бы я сказал, что у тебя есть выбор прямо сейчас? Ты можешь сказать слово, и я все отменю. — Его ответ ошеломил меня. Я не ожидала, что он даст мне выбор, но я не была уверена, насколько искренним он был. Его слова говорили об одном, а вспышка гнева в его глазах — о другом. Для человека, который обычно излучал спокойствие, я почувствовала, что он был взбешен.

Почему его предложение отказаться так расстроило его? И почему моей первой реакцией было возразить? Хотела ли я выйти замуж за этого человека? Я не могла знать ответа на этот вопрос. Я не знала его достаточно хорошо, чтобы составить мнение. Я не хотела этого для себя, но это может быть побег от отца, о котором я молилась.

Я была так чертовски растеряна. Я не знала, что думать, и не думала. Я поверила своему чутью и медленно покачала головой из стороны в сторону.

— Нет? Ты хочешь сказать, что готова пройти через это?

Я кивнула, мой взгляд был непоколебим.

Я не была уверена, знает ли он об этом, но все его тело немного расслабилось. Он был доволен.

— Тогда я предлагаю вот что. Никто из нас не ожидал, что окажется в таком положении, но нет причин, по которым мы не можем извлечь из этого выгоду. Что—то вроде партнерского соглашения. Наши семьи получат свой союз. У тебя будет статус и безопасность, при этом вмешательство в мою жизнь будет минимальным.

Партнерское соглашение? Что это вообще значит? Как бы я отнеслась к браку только по названию? Ожидал ли он секса? Детей? Насколько партнерским будет этот брак?

Должно быть, он увидел настороженность в моих глазах, потому что его собственные потемнели.

— Я не собираюсь трахать тебя против твоей воли, Мила. Мне не нужно принуждать женщину к сексу, когда многие другие дают его свободно.

Я вздрогнула от его замечания. Он не говорил грубо, но реальность того, что он предложил, была настолько отталкивающей, что я не смогла сдержать свою внутреннюю реакцию. Я ненавидела идею брака без любви. Муж, который спит со всеми, кроме меня. Даст ли мне такую же свободу? Может быть, если бы мы жили отдельно и у меня были бы свои собственные отношения, это было бы не так трудно терпеть.

Я заглянула в его глаза и попыталась угадать его ответ на мой следующий вопрос, прежде чем нерешительно взяла в руки блокнот.

— Что, если я хочу завести любовника?

Если я собираюсь терпеть неверного мужа, я должна хотя бы немного развлечься сама.

На его челюсти заиграли мускулы.

— Я полагаю, что все должно быть по-честному, но... — Он наклонился вперед так близко, что я почувствовала его запах — дорогого одеколона, вина и корицы. — А ты не думала о том, что он тебе может и не понадобиться?

Я едва могла дышать, когда он был так близко. И в то же время мне хотелось уткнуться лицом в его грудь и вдыхать, пока голова не поплывет от его запаха.

Чертовы гормоны. Я внутренне встряхнулась и сосредоточилась на том, что он сказал.

Что он имел в виду? Что я могу быть одной из его многочисленных шлюх? Что я могу использовать его, чтобы утолить свой зуд и не чувствовать себя опустошенной, когда он уходит к другим женщинам? Меня оскорбил этот намек. Я хотела быть с мужчиной, который хочет меня, а не просто использует для секса. Но если бы я была замужем за Кириллом, разве это было бы возможно? Какой порядочный, любящий мужчина будет поддерживать отношения с замужней женщиной? И как я могла с чистой совестью вступать в отношения с мужчиной, помимо физических, когда я знала, что связана с другим?

6. Кирилл

Я был не из тех, кто избегает греха.

На самом деле, мне очень нравилось несколько самых смертных грехов, но зависть никогда не была для меня большой проблемой. До этого момента. Мысль о том, что Мила будет трахаться с другим мужчиной, заставила мои внутренности стать такими же зелеными, как ее глаза с нефритовым отливом.

Что, если я хочу завести любовника?

Господи.

От одного воспоминания о ее вопросе у меня по коже поползли мурашки от желания наброситься на нее. Я сказал ей, что она может делать все, что захочет, но это была чушь. Не раньше, чем она станет моей. Нет, если бы я все еще чувствовал эту навязчивую потребность, от которой не мог избавиться. Прошло уже два чертовых дня после ужина в ее доме, а я все никак не мог выбросить из головы ее изумрудные глаза.

Хуже того, я начал задаваться вопросом, как звучал ее голос раньше, когда она могла говорить.

Я не должен был думать о ней, а тем более мечтать о том, как грязные слова будут срываться с ее губ. И самое последнее, что я должен был делать, это ходить за ней по пятам, как чертов щенок. И все же я был здесь, сидел в ее обычном кафе и ждал ее прихода, как дрессированный золотистый ретривер.

Я столько раз прокручивал в голове наш последний обмен мнениями, что мне нужно было увидеть ее снова, чтобы убедиться, что я правильно интерпретировал ее реакцию. Что я не просто убедил себя в том, что хотел увидеть. Что я повлиял на нее так же сильно, как и она на меня.

Когда она вошла в помещение, то остановилась при виде меня. Я сдержал ухмылку и вместо этого сосредоточил взгляд на ее жалкой няньке. Он смотрел на меня, но он не мог меня тронуть, так как свадебный контракт был заключен. Несмотря на это, он жаждал реванша после того, как я повалил его без труда. Это было написано на его жалком взбешенном лице.

В конце концов, он удалился, как верный пес, в ожидании у входа в кафе, а Мила присоединилась ко мне за столиком. Она была одета в бесформенную одежду, но от этого не стала менее соблазнительной. Что-то в том, как она себя вела, делало ее гардероб неважным. Она могла быть чертовски сексуальной в костюме гребаного клоуна.

Она достала из сумочки блокнот, и я снова задался вопросом, каким был ее голос. Был ли он нежным, как далекий звон ветряного колокольчика, или теплым и знойным, как летний бриз?

Если подумать, то, наверное, лучше мне этого не знать.

Я перевел взгляд с нее на сообщение, которое она положила на стол.

— Ждать меня с моим любимым завтраком — это близко к романтическому жесту.

Я ненавидел то, насколько она была права, но никогда не признал бы этого.

— Уверяю тебя, в моих мотивах нет ничего романтического.

Она изогнула бровь.

— Тогда почему ты здесь?

Я наклонился вперед, ухватившись за сиденье ее стула и придвинув ее достаточно близко, чтобы почувствовать ее дрожащее дыхание на своих губах. Она не боялась. Это был не страх. Он был густым и липким и наполнял воздух вокруг горечью. Когда Мила была рядом со мной, воздух не пах страхом. Это было нечто столь же первобытное, но гораздо более интригующее. Желание. Потребность.

Я медленно провел тыльной стороной ладони по ее руке и наслаждался тем, как она дрожит от моего прикосновения.

— Я здесь потому что почувствовал, как ты реагировала на меня и мне захотелось большего с той минуты, как я ушел. Называй это романтикой, если хочешь. Мне все равно, как ты это назовешь, лишь бы эти красивые губы в конце концов выкрикнули мое имя.

Я откинулся в кресле, снимая напряжение между нами. Если бы я этого не сделал, мой член стал бы таким твердым, что все в этом чертовом кафе увидели бы выпуклость в моих штанах.

На кратчайшую секунду ее тело последовало за моим, подавшись вперед, прежде чем она поймала себя.

Прийти сюда было правильным решением. У меня не было причин сомневаться в своих инстинктах. Девушка хотела меня, независимо от того, насколько категоричными были ее письменные отказы.

— То, что мое тело реагирует на тебя, еще не значит, что я хочу тебя.

— Поверь мне, милая. Я тоже не хочу тебя, но мы скоро будем связаны друг с другом. Нет причин, почему бы нам не извлечь из этого максимум пользы. — Это была чистая правда, но когда слова сорвались с моих губ, я понял, что, возможно, сказал что-то не то.

Мила склонила голову набок, и на ее губах появилась кошачья ухмылка, прежде чем она зачерпнула пальцем шоколад с пончика и вытерла его о мой шелковый галстук. Затем она уставилась прямо на меня, облизывая остатки с пальца.

Черт. Возьми.

Я был так заведен, что даже не мог злиться. Наклонившись, я прошептал близко к ее уху:

— Продолжай сосать этот палец. Тебе понадобится практика. — самодовольная ухмылка расплылась по моему лицу, когда я уходил.

***

— Если ты получишь сотрясение мозга, то у меня оно будет от твоей мамы. — Влас крутился на носках на ринге, подняв к лицу кулаки в перчатках. — Где, черт возьми, твоя голова, парень?

Я притворился, что наношу удар, а затем нанес удар, который попал в цель, отбросив моего лучшего друга назад.

7. Мила

Он хотел заняться со мной сексом.

Брак — это одно, а секс — совсем другое. Интимная близость предполагает уязвимость и доверие — то, что может вызвать эмоции. Последнее, чего я хотела, это испытывать чувства к Кириллу. Быть замужем за этим человеком было достаточно плохо. Если бы я заботилась и о нем, мое сердце не выдержало бы.

Такие мужчины, как он, как мой отец, не умеют любить. Не так, как я хотела, чтобы меня любили.

Мне нужен был мужчина, для которого жена и дети были бы на первом месте. Я хотела преданности и верности. Кирилл никогда не дал бы мне этого, а влюбленность в него только усилила бы разочарование.

В течение следующих четырех дней я сосредоточилась на возведении прочных стен вокруг своего сердца и защите от его манящей внешности. Я знала, что он будет использовать ее, чтобы разрушить мою решимость, но я не могла позволить ему добиться успеха.

Я потратила большое количество времени, обсуждая свой наряд на вечер, и в итоге выбрала платье, которое было более сексуальным, чем те, что я носила раньше. Я также решила не слишком тщательно изучать причины такого выбора. Иногда девушке нужно выглядеть особенно сексуально. Это повышало уверенность в себе.

Это была моя легенда, и я придерживалась ее.

Я завила волосы в мягкие волны и погрузилась в косметичку немного глубже, чем обычно. В довершение всего я покопалась в маминой шкатулке и надела ее любимое ожерелье. Маленький колокольчик из белого золота был у ее матери до нее. Надев его, я почувствовала себя ближе к ней. Это была вишенка на моем торте уверенности в себе.

Когда отец увидел мой выбор украшений, в его глазах сверкнула молния, обещая возмездие, если я переступлю черту. Остальные члены моей семьи отреагировали совсем иначе. Лиза и ее мама мгновенно прослезились и обняли меня.

Тетя Анна и моя мама были близняшками и были невероятно близки. Было естественно, что мы с Лизой сами стали похожи на сестер. У нее была младшая сестра, но я никогда не была так близка с ней. Поэтому наша разлука в течение последних шести месяцев была особенно трудной. Мне было разрешено всего несколько встреч под присмотром, что означало, что у меня не было возможности рассказать ей правду. Не то чтобы я хотела. Это было почти благословением, что отец держал нас отдельно, потому что она была единственным человеком, который мог бы раскрыть мои секреты. Она бы заставила меня говорить. В буквальном смысле.

В первые дни я бесконечно раздумывала о том, чтобы признаться ей, но это было слишком опасно. Я не могла рисковать.

Когда я увидела ее сейчас, лавина слов ворвалась в мое горло, требуя выхода. Но не только это, меня захлестнули эмоции. Мне было чертовски одиноко в моем доме. От облегчения, что я наконец-то снова увидела ее после всего пары встреч за несколько месяцев, у меня защемило в груди.

Я сопротивлялась натиску. Я не могла сейчас сорваться.

— Ты выглядишь невероятно, Мил, — прошептала Лиза, прежде чем отстраниться и посмотреть на меня стеклянными глазами.

— Совсем как Анастасия, — добавила тетя Анна полным эмоций голосом.

Я покачала головой и снова обняла их, а затем указала на заднюю комнату, которую мы зарезервировали. Когда мы вошли, мое сердце затрепетало при виде моей семьи. Это был первый раз после смерти мамы, когда мне разрешили увидится со всеми членами семьи.

Если бы я рассказала, что сделал мой отец, они бы нашли способ наказать его.

Это было бы простое решение, если бы отец не держал моего брата в качестве залога, используя его против меня. Как сегодня. Отец придумал предлог, чтобы не пускать Саву. Я видела удивление в глазах людей, когда папа объяснил, что Сава не может присоединиться к нам. Им было интересно, что могло удержать его от такого важного вечера, но они не проявляли неуважения к моему отцу, спрашивая об этом.

Я могла бы рассказать. Потребовалась бы всего секунда, чтобы произнести слова, которые сразили бы моего отца наповал. Но как же мой брат? Я не могла рисковать.

Возможность придет. Я просто должна была быть терпеливой.

Все встречали меня с теплыми улыбками и заметной жалостью в глазах. Я не была уверена, что мой отец сказал всем, чтобы объяснить мое отсутствие на семейных мероприятиях, но это явно было нехорошо.

Мой взгляд скользил по гостям в комнате и тут я остановилась на Кирилле, который как будто только и ждал, когда же наши взгляды встретятся. И я поняла, почему, когда увидела в его глазах воспоминания о моих губах, обхвативших палец.

Мои щеки запылали.

Маленькая, но победоносная улыбка прорезала его темную щетину, когда он сократил расстояние между нами.

— Ты сегодня выглядишь аппетитно, — пробормотал он, подойдя ко мне и положив руку мне на поясницу.

Был ли в его тоне намек на веселье?

Я не была уверена, но я также не собиралась позволить ему забыть о том, что я его волную. Сладко улыбаясь, я незаметно просунула руку под его пиджак и ущипнула его. Сильно.

Он не отстранился и никак не отреагировал, только слегка засмеялся. Этот звук напоминал теплое виски, вылитое на лед — и то, и другое могло согреть мой живот странным, манящим образом.

8. Мила

Рука Кирилла метнулась вперед перед дверью в уборную, мешая мне сбежать.

Это было именно то, чего я боялась. Я знала, что он не упустит такой возможности, не проявив своего превосходства, чтобы заставить меня извиваться.

Я никогда не чувствовала такого жара, который он пробуждал во мне. У меня и раньше были влюбленности, но это было по-другому. Вязкая. Неукротимая. Как бы сильно я ни хотела остаться невозмутимой, это было невозможно. Мое тело реагировало на него так, как будто оно уже было его собственностью.

Тело и разум - не одно и то же. Ты должна помнить о своей цели, Мила.

Я вызывающе подняла подбородок, мои ноздри раздувались от его пьянящего запаха.

Его холодный взгляд держал меня в плену, глаза были в дюйме от моих.

— Твой отец будет проблемой?

Мои губы открылись от удивления. Я ожидала намеков и манипуляций. Такая прямая постановка вопроса ударила в самое сердце моего беспокойства и заставила меня пошатнуться.

Я покачала головой и попыталась увернуться от его руки. Кирилл вклинился своим телом перед дверью, полностью преградив мне путь, тем самым моя грудь касалась его груди. Я резко втянула воздух, затем сузила глаза.

Его ничуть не обеспокоило мое раздражение. Если уж на то пошло, его напряженность только еще больше усилилась в тускло освещенном коридоре цокольного этажа — злодейский шторм, угрожающий разрушить меня до основания.

— Защита — это одно. У меня такое чувство, что это нечто большее, и я думаю, что должен знать, не будет ли это проблемой. — Его глаза немного сузились, разница между напряжением и дикой свирепостью в одном крошечном подергивании мускула. — Он когда-нибудь причинял тебе боль? — Слова были смертельно спокойными.

О Боже. Почему он это делает?

Ему нужно было перестать задавать вопросы, а мне нужно было перестать думать, что его вопросы означают, что ему не все равно. Вероятно, все это было связано с контролем и властью, а не со мной. Я должна была остановить это. Сейчас. Лучший способ добиться этого — не выглядеть испуганной девочкой.

Сделав небольшой шаг назад, я открыла свой клатч и достала ручку, затем взяла его руку в свою, ладонью вверх. Она оказалась гораздо шире, чем я ожидала. Грубые и твердые мышцы.

Я мысленно отругала себя, чтобы сосредоточиться, и написала три буквы по всей поверхности его ладони.

Нет.

Отпустив его, я с вызовом посмотрела вверх. Кирилл шагнул вперед, повернул нас так, что моя спина оказалась прижатой к стене рядом с дверью. Я не стала извиваться или отвечать, зная, что не могу показать сомнение или слабость, если собираюсь отмахнуться от его вопросов.

— Не такая хрупкая, как они предполагали, не так ли? — промурлыкал он надо мной.

Я взяла его галстук в руку, медленно потянула его вниз, пока наши носы почти не соприкоснулись, и медленно покачала головой из стороны в сторону. Его руки легли по обе стороны от моей головы, и он прижался своей щекой к моей, его щетина создавала восхитительное трение о мою кожу.

— Хорошо, потому что я и близко не нежен. — Эти слова были обещанием, требовательным и совершенно пьянящим.

На лестнице над нами раздались шаги, заставив меня опомниться.

Я напряглась, глаза расширились. Кирилл не сдвинулся с места. Я прижала ладони к его груди, бешеный взгляд устремился на ноги, которые вот-вот должны были появиться в поле нашего зрения. Оглянувшись на него, я прижала ладони к его груди, ненавидя злодейскую ухмылку, расплывшуюся по его лицу.

Наконец, когда оставалось всего несколько секунд, он отступил и позволил мне скрыться в ванной. Глубоко вдохнув, я подошла к раковине и прислонилась.

Черт возьми, это было близко.

Если бы мой отец или Тихон увидели Кирилла так близко ко мне, я не уверена, что бы произошло. Папа знал, что я выхожу замуж за этого человека, но считал это обузой. Смог бы он пересмотреть свое мнение, если бы знал, что между мной и Кириллом возникла химия?

Без Кирилла я снова стала бы пленницей в доме своего отца. Я не могла этого допустить. Он убил бы меня, если бы я ему не пригодилась или он решил, что я представляю слишком большую опасность. Я должна была сделать так, чтобы ничто не помешало помолвке.

Тяжелый вздох дернул меня за плечи, когда дверь в ванную распахнулась. Я обернулась, ожидая увидеть Кирилла в дверном проеме, но меня встретило сияющее лицо Лизы.

Я бросилась к ней и благодарно обняла ее.

— До тебя добраться труднее, чем до президента, ты знаешь об этом?

Тихий смешок вырвался из моей груди.

Лиза отстранилась и изучающе посмотрела на меня.

— Что, черт возьми, происходит, Мил? Почему ты под замком, и как ты оказалась помолвлена? Я имею в виду, не пойми меня неправильно, он действительно красавчик, но, черт возьми! Это появилось из ниоткуда. — Ее глаза расширились. — Ты ведь не беременна? — прошипела она.

Я решительно покачала головой, улыбка натянула мои губы. Я рассказала ей несколько деталей по смс, но, не имея возможности объяснить все лично, я держала все в тайне.

9. Кирилл

Всегда доверяй своей интуиции. Это было кредо, по которому я жил, и оно сослужило мне хорошую службу — не раз спасало мне жизнь — так что я не собирался отказываться от него сейчас. Интуиция подсказывала мне, что между Милой и ее отцом что-то не так, и я не собирался игнорировать это чувство, как бы убедительно Мила не убеждала меня в том, что я ошибаюсь.

На протяжении всего ужина я не сводил глаз с Николая. Тихон был занозой в заднице, но он был всего лишь лакеем.

Я сказал себе, что, что бы не случилось, мне нужно держаться подальше от всего этого. Вмешиваться в дела ее семьи было бы не очень хорошо, но мысль о том, что кто-то тронет Милу, заставляла меня чесаться от желания раскрасить все ее семейное древо в оттенки красного. Они были ее семьей. Это была их работа — защищать ее, и, если бы они не справились с этой задачей, мой гнев был бы беспощаден.

Меня это не должно было волновать. Я специально выбрал ее в невесты, надеясь, что ее молчание позволит мне забыть о ее существовании. Как будто я мог игнорировать ее огненную решимость. Ее присутствие в комнате было громче, чем у большинства мужчин, которых я знал, она приковывала внимание каждым изящным движением бедер и проницательным взглядом изумрудных глаз.

Каждое из написанных ею слов стоило тысячи пустых разговоров ее отца.

С каждым новым взглядом на ее дерзкую личность мне хотелось узнать больше о том, откуда взялась ее сила и почему меня убедили в том, что она непросто необыкновенная. Если бы мне сказали правду, я бы никогда не попал в эту передрягу. Я и в лучшие времена был рассеянным, а если быть честным с самим собой, то становился все более одержимым. Просто чудо, что я не прижался к ее губам в том коридоре и не почувствовал вкус ее блестящих губ.

Это и приближение свидетеля были причинами, по которым я держал свои руки прижатыми к стене. Если бы я позволил своим пальцам обхватить ее талию и притянуть ее тело к своему, любая степень контроля, которой я обладал, была бы разрушена.

А то, как она покраснела до пят, когда впервые увидела меня?

Милая и дерзкая. Это была чертовски смертоносная комбинация.

Ее сопротивление нашей связи только усилило мою решимость заполучить ее. В то время как ее тело было бы легко убедить, я понятия не имел, в чем причина ее душевных терзаний. Я поверил ей, когда она сказала, что больше никого нет. В таком случае, я не видел проблемы. Мы собирались пожениться, и химия между нами просто зашкаливала. Так зачем же противиться? Почему бы не поддаться желанию?

Это была просто моя удача. Или карма. Дядя с его верой в судьбу сказал бы мне, что я сам виноват в том, что пытался заполучить жену, которую мог бы игнорировать — что я обрек себя на тоску по женщине, которая меня не выносит.

— Что-то смешное? — спросил дядя, присоединившись ко мне, когда мы вышли из ресторана. Все остальные уже ушли или садились в свои машины. Я подождал, пока Мила уйдет с отцом, и погрузился в размышления после того, как они уехали.

— Просто смеюсь над собой.

— Нет причин для смеха, насколько я могу судить. Ты молодец. — Он похлопал меня по плечу. — Я вижу великие дела на горизонте для всех нас. Я и мои братья, вместе с твоим отцом, вернули эту организацию к жизни, а теперь ты и следующее поколение укрепим наше будущее. Мы покажем всему миру, что мы сила, которую нужно уважать.

— Союз, безусловно, будет полезен, но нам придется доказывать свою состоятельность независимо от этого.

— Конечно, но союз, это только первый шаг. — заговорщически добавил Джимми, его голос упал до хриплого шепота.

— Да? Ты собираешься рассказать мне остальную часть этого плана?

Он пожал плечами.

— Если мы сможем получить более надежную руку дальше по цепочке... скажем... в офисе губернатора... тогда, мы действительно будем хорошо закреплены.

—Александр — уважаемый человек. Не многие политики могут похвастаться этим, но губернатор - один из них. Тебе будет трудно поймать эту рыбу. — Я взглянул на дядю, любопытствуя, как самодовольно скривились его губы.

— Такие вещи иногда происходят забавным образом. — Он посмотрел на меня. — Как ты и твоя невеста там. Я видел, как ты за ней наблюдал.

— В моих интересах быть наблюдательным, когда речь идет о них.

Ухмылка дяди усилилась, как будто он уже знал, что мое оправдание — полная чушь.

— Полагаю, ты знаешь, что делаешь. Ладно, Карина, ждет меня в машине. Я лучше пойду.

— Спокойной ночи, дядя Яков.

Усевшись на водительское сиденье, я достал из кармана телефон и обнаружил, что у меня есть пропущенный звонок от Марины. Я тяжело вздохнул, затем нажал на пропущенное сообщение и услышал голос моей биологической матери.

— Привет, Кирилл. Я хотела спросить, не могли бы мы как-нибудь выпить кофе. Я бы очень хотела поговорить с тобой, если у тебя есть время. Знаешь... когда мы будем вдвоем. Если тебе будет удобно, конечно. В общем, я запуталась. Просто дай мне знать. Хорошо. Пока.

Именно поэтому я не хотел встречаться с ней с самого начала. У меня была семья. Та, которая хотела меня с самого начала. Мне не нужно было страдать от неловких встреч, чтобы заполнить какую-то зияющую дыру внутри меня. Встреча с ней ничего не изменила. И я не чувствовал никакого обязательства потакать ее угрызениям совести. Ее эмоциональная травма не была моей проблемой.

10. Мила

Подслушивание вполне допустимо, если твоя жизнь висит на волоске. По крайней мере, я говорила себе об этом, стоя за дверью кабинета отца и нависая так близко, как только могла, чтобы не толкнуть дверь. Я услышала, что Кирилл приехал за несколько минут до этого, и поспешила вниз, как только дверь кабинета закрылась. Они обсуждали союз и свадебные планы — я не могла не слушать.

—Я думаю, что было бы разумно выбрать нейтральное место для церемонии. — Глубокий мелодичный голос Кирилла струился как шелк. Как всегда, он выглядел совершенно непринужденно.

— Согласен, — ответил мой отец. — Я предлагаю церковь Святого Франциска. Он один из немногих достаточно больших, чтобы вместить обе семьи. Я не хочу ограничивать список гостей.

— Я не могу представить, что церковь будет доступна в такой короткий срок.

— Об этом не беспокойся, я договорюсь. — В голосе моего отца прозвучала лукавая усмешка. — Мы договорились о первом августе, и я не вижу причин менять это.

Первое августа? Черт возьми!

До него оставалось всего две короткие недели. Я знала, что теперь, когда было официально объявлено о помолвке, все пойдет быстро, но две недели - это совсем немного времени.

Несмотря на мое желание вырваться из-под влияния отца, перспектива того, что такое судьбоносное событие произойдет так быстро, заставляла мою голову кружиться от паники. Я настолько отвлеклась, что была застигнута врасплох, когда дверь распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с Тихоном.

Меня захлестнула новая волна ужаса.

Как я могла забыть о нем? Папа всегда держал его рядом, и хотя беседа проходила в удобном месте в дальнем конце комнаты, я не учла дополнительную переменную. Я была слишком потрясена, чтобы даже придумать оправдание.

С открытым ртом и расширенными глазами я застыла на месте, когда все трое мужчин уставились на меня.

— Мои извинения, Кирилл. Похоже, моя дочь забыла о хороших манерах. — Мой отец медленно поднялся со своего кресла, сверкнув глазами в мою сторону.

Взгляд Кирилла скользнул от меня к отцу, прежде чем он пренебрежительно махнул рукой.

— Для нее естественно быть любопытной, — сказал он, в его голосе сквозило безразличие. — Ты же знаешь женщин и свадьбы. Я рад, что она здесь, на самом деле. Мне нужно было поговорить с ней. С таким же успехом я могу сделать это сейчас, пока не забыл. — Он встал, не дожидаясь ответа.

— Полагаю, у вас есть пару минут, — отрезал отец, не пытаясь скрыть своего неодобрения.

Кирилл продолжал идти ко мне, словно совершенно не обращая внимания на предупреждение в тоне моего отца. Я не купилась на это ни на секунду. Мужчина точно знал, насколько тонкую грань он перешел, но ему было все равно.

Я отступила от двери, сердце настойчиво стучало в ушах.

Как только Кирилл протиснулся мимо угрюмого Тихона, он прошел в гостиную и вышел на задний дворик. Было теплое летнее утро, но мои руки покрылись морем мурашек, когда Кирилл встретил меня пронизывающим арктическим взглядом.

— Я думал, ты умнее, Мила, — тихо сказал он.

Каждый мой позвонок жестко сросся вместе, челюсть крепко сжалась.

Как он смеет осуждать меня, не имея ни малейшего представления о том положении, в котором я оказалась. Да, мне нужно было быть осторожнее, но не ему было делать мне замечание. Во всяком случае, не сейчас.

Мне отчаянно хотелось наброситься на него и выплеснуть ядовитые слова, которые так и вертелись у меня на языке, но я не взяла с собой блокнот. Меня сковывало молчание.

Кирилл вздохнул и достал свой телефон из кармана куртки, открыл его на приложении «Заметки» и протянул его мне.

Он давал мне возможность ответить, хотя было ясно, что он не в восторге от этого. Этот жест охладил мой гнев. Совсем чуть-чуть. Он все еще был придурком.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

Он прочитал мои напечатанные слова, а затем устремил голубые глаза на мое лицо.

— Я знаю, что ты прожила под крышей этого человека всю свою жизнь и должна знать лучше, чем быть такой неосторожной. — Он слегка наклонил голову, как будто ему что-то пришло в голову. — Если только... непослушание не является для тебя чем-то новым. — Он сделал крошечный шаг вперед, как будто хотел толкнуть меня, но знал, что за нами наблюдают. — Насколько ты защищена?

Как этот разговор зашел так далеко? От беспокойства до гнева и смущения за несколько ударов сердца. У Кирилла была природная способность выводить меня из равновесия.

Я скрестила руки на груди и встретилась с ним взглядом, не желая отвечать.

Его неспокойный взгляд вспыхнул, алчный и темный, как грифель.

— Ты с кем то вообще встречалась? — Его голос понизился. Достаточно глубокий, чтобы все внутри задрожало.

Ответ был утвердительным, но я чувствовала острую необходимость отстоять свою позицию. Я не хотела подготавливать почву для того, чтобы этот мужчина увидел во мне наивную простушку. К тому же, это было не его собачье дело, встречалась ли я раньше.

— Ответь на мой вопрос, Мила. — Он провел большим пальцем по моей нижней губе, и это прикосновение разожгло огонь в гораздо более интимной части моего тела.