Я вам не Сталин... Я - хуже! Часть 1: Перезагрузка системы.

Предисловие: Почему же так всё получилось?

Лев Троцкий:

«У каждой страны есть свой подвал. Где-то лежит древний хлам и обломки былого могущества, где-то религиозные и философские трактаты изображающие вселенскую мудрость, а где-то живут поистине ужасные чудовища, которых лучше не беспокоить».

Радищев Александр Николаевич:

«Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй».

Стрелков Игорь Иванович:

«Прихожу к однозначному выводу - нет никакого рационального обоснования стремлению всей иерархии нашего командования от взводника до генерала к скорейшему {потере} любой колёсной или гусеничной техники. Это инстинкт какой-то, практически основной, с... Это {похотливые} лемминги, простите мой французский.

Военная система естественно стремится к сохранению своей жизни как Голема. Интересы страны совершенно однозначно не являются граничным условием. Для сохранения системы в нынешнем виде нужен МИР. Для достижения мира (с точки зрения Голема) надо все {проиграть}, и тогда политическое руководство будет вынуждено заключить Хасавюрт. Иначе не сохранить чины, дожности, ипотеки, журналы и журналы учета журналов. И самое главное – возможность «пилить» бюджет.

Так что рациональное обоснование есть…»[1].

Цитата из Святослав Логинов «Колодезь»:

«Перед вами странная книга — фантастический роман, в котором автор старался по мере сил соблюсти историческую правду, причём ради самой правды, не обращая внимания на конъюнктуру момента. А ведь давно известно, что история — это политика, опрокинутая в прошлое, а правда колет глаза. В результате большое количество людей может быть обижено и даже оскорблено моей книгой. У них я заранее прошу прощения.

Правда, господа, ничего, кроме правды!».

Генерал Епишев Алексей Алексеевич:

«Кому нужна ваша правда, если она мешает нам жить?».

Сперва написанное в самый последний момент «предисловие перед предисловием», так сказать - навеянное событиями творящимися в нашем богоспасаемом Отечестве и вокруг него, в последнее время …

Начну с того, что расставлю все точки над «i», чтоб потом не было вопросов типа:

- Да как посмел ты своими погаными ручонками затронуть наше самое святое?

- Да вот так и «посмел»! Ибо в отличии от некоторых - научился разделять мух от котлет, а не хавать их вместе - да ещё и нахваливать это кишащее жирными опарышами вонючее дерьмо.

Есть «история» - а есть «пропаганда» и, не надо их смешивать.

Пропаганда – вещь нужная и полезная, но сиюминутная!

Она необходима например, во время жесточайшей войны на выживание целой нации - обречённой на уничтожение в случае поражения. Во имя победы, пропаганда требует безмерно возвеличивать полководческие таланты своих полководцев, неустанно восхвалять героизм своих воинов и, не стесняясь - унижать таковы же качества у врагов.

Почему?

Да потому, что если вера в способность своей армии защитить свой народ пошатнётся, как это было в России в 1917 году - это приведёт к поражению страны в войне, со всеми вытекающими отсюда трагически-фатально-катастрофическими последствиями.

История же, в отличии от пропаганды – есть набор объективных знаний о прошлом и нацелена она на будущее страны. И главное её предназначение, не надувание щёк - какие мы, мол, великие: Берлин взяли и если надо – «повторим», а предотвращение повторения ошибок совершённых в прошлом… А для этого она, история Отечества - должна быть объективной и называть все вещи своими именами.

Это правило касается всего и вся, но сейчас у нас разговор про личности и их культы.

После завершения войны герой должен быть назван героем и, поставлен «потомству в пример» - а не предан забвению, как большинство истинных героев любой войны ведущейся Россией.

Трус, подлец и предатель - должен быть назван трусом и подлецом, а вовсе не почётным гражданином большого российского города и Героем России.

Дутая величина, тупая бездарность - должна быть так и названа: дутой величиной и тупой бездарностью - а вовсе не «маршалом Победы»…

И всё это вовсе не красного словца ради - а во имя грядущих поколений!

Ведь для организации обороны страны в будущем - нужды реальные факты о прошедшей войне, а не голая пропаганда.

Вот к примеру если бы заклеймили позором после Отечественной войны 1812 года Кутузова за то, что тот после Бородинского сражения - бросил тридцать тысяч раненых, разве не поостереглись бы делать это следующие поколения генералов?

Сами то как считаете?

Глава 1. Что называется – «попал», так попал!

В. Молотов, со слов писателя И. Стаднюка о кризисе в Наркомате обороны СССР 29.06.1941г.:

«Ссора вспыхнула тяжелейшая, с матерщиной и угрозами. Сталин материл Тимошенко, Жукова и Ватутина, обзывал их бездарями, ничтожествами, ротными писаришками, портяночниками. Нервное напряжение сказалось и на военных. Тимошенко с Жуковым тоже наговорили сгоряча немало оскорбительного в адрес вождя. Кончилось тем, что побелевший Жуков послал Сталина по матушке и потребовал немедленно покинуть кабинет… Изумленный такой наглостью военных, Берия пытался вступиться за вождя, но Сталин, ни с кем не попрощавшись, направился к выходу. Затем он тут же поехал на дачу».

Был я ярым любителем фантастики в жанре «альтернативная история», истовым «заклёпочником» (кто в теме, тот знает - что это и кто это такие, другие же, нехай скачут лесом – эта книга не для них) и, мало того – сам пописывал в меру своих скромных литературных способностей.

Почему «был», спрашиваете?

Да, потому что умер и, меня уже нет!

Дело было так…

Сижу я за компом, строчу свою очередную «нетленку» и, до того увлёкся - что пропустил приём пилюль, в последнее время поддерживающих мою угасающую жизнедеятельность:

«…Наши же гениальные стратеги (зачастую с тремя классами образования и ускоренными кавалерийскими курсами), повелись на такую вундерваффлю влёт, зарубив ими же ранее одобренную программу выпуска 35-ти тысяч полугусеничных тягачей по типовой схеме французского «Кегресс-Сомуа».

И после этого мне кто-то скажет, что генералы – не тупые?

И после этого - кто-то скажет мне, что зря их Сталин стрелял, как собак?!

Единственное, что можно поставить в вину – не всех он их истребил, ибо обладал непростительной для Вождя мягкотелостью характера.

Эх!

Так и хочется написать альтернативку, где Иосиф Виссарионович - действительно был бы деспотом, тираном, кровавым маньяком и всем тем – кого в нём некоторые особо одарённые особи видят… Мда…[1]».

Закончив главу, занёс руку, чтоб нажать на «Enter»…

Как вдруг меня всего пронзила острая, никогда не испытываемая прежде боль. Мгновенье и всё вокруг потемнело, как будто перерубив кабель - выключили электричество в кинотеатре и, успев лишь подумать:

«Ну всё… Game over! Забанили нах и, отправили в чёрный список, ёбс тудей».

Тут чувствую, надутым водородом воздушным шариком - приподнимаюсь над своей обмякшей в кресле бренной тушкой тела, и, кинув тоскливо-прощальный взгляд на монитор на компьютерном столе – несусь неведомо откуда взявшимся чёрным тоннелем… Ни мыслей, ни эмоций… Лишь невероятное чувство лёгкости или точнее – облегчённости, от всей этой земной суеты сует… Ничего нет – только я, туннель и маняще-притягивающий свет в конце этого туннеля.

Так хорошо!!!

***

Казалось, это происходило целую вечность и, я никуда не торопился, как вдруг…

БАЦ!!!

…Как вдруг, без всякого переходно-промежуточного состояния, я обнаруживаю себя сидящим в первых рядах кресел в зале полным народа.

Сперва сжав голову в плечи и, стараясь пореже дышать, осторожно, посматриваю по сторонам:

На стене справа от стола висит здоровущая карта западной части СССР, только без Калининградской области и выступающей на Запад «опухоли» небратского Закарпатья… Два, знакомых до фантомной боли мужика в чудных синих галифе с широкими лампасами, водя по ней едва ль не двухметровыми деревянными указками, что-то на полном серьёзе трут по ушам доверчиво подставившему их, столь же военно-экзотично разодетому электорату.

Прямо предо мной (кажется - только руку протяни), президиум с длинным - покрытым красной скатертью столом на нём и обязательным графином и стаканом.

Над столом висят портреты бородатых классиков и усатый продолжатель их дела меж ними.

За столом, прямо посередине сидит товарищ Молотов собственной персоной.

По его левую руку - Нарком обороны Тимошенко, а за ним – Начальник Генерального штаба генерал Мерецков, маршал Кулик… Ещё кто-то, на лицо незнакомый, хотя возможно - исторически-известная мне личность.

По правую же руку – Микоян, Каганович, Ворошилов… А это кто? Никак «Андрейка в кубе» - Андрей Андреевич Андреев? Кто ж кроме него… Последним в сей славной когорте, зевает прикрывая рот ладошкой Всесоюзный староста Калинин, в народе называемый «Дедушкой», а меж своими – по-простецки Козлом. Короче, только Жданов и Хрущёв отсутствуют – а так Политбюро ВКП(б) в полном составе. И даже двое из кандидатов в члены – Маленков и Берия.

Хотя стоп!

Кого-то средь них не хватает… Кого?

Смотрю на портрет напротив и вдруг показалось, что товарищ Сталин с изрядной ехидцей подмигнул мне…

Чего это он?!

…Неужели?!

Испытывая чувство лёгкой тошноты и головокружения от смутных подозрений, провожу ладонью по лицу и натыкаюсь под носом на жёсткий ёжик «трамплина для мандавошек»…

Глава 2. Шило, выскочившее из мешка.

Фаина Раневская:

«Думайте и говорите обо мне что пожелаете. Где вы видели кошку, которую бы интересовало, что о ней говорят мыши?».

У Константина Симонова описание спора с западным журналистом о свободе слова:

«Журналист:

— Я могу перед Белым Домом кричать, что наш президент дурак. К.Симонов:

— Я тоже могу на Красной площади кричать, что ваш президент дурак.

Журналист:

— А про Сталина можете?

К.Симонов:

— Не могу. Потому что это неправда».

Выйдя в сопровождении понуро-кислых Власика и Поскребышева, а также четырех охранников и на задний двор Наркомата обороны (это где-то внутри то ли Садового, то ли Бульварного кольца) несколько минут стоял, возбуждённо дыша остро-морозным вечерним воздухом и не смог сдержать бьющих из меня эмоций:

- Эх… Как всё же хороша ты, жизнь!

Отвык от такого, пАнимаешь… Из-за своих «болячек» в «той» жизни, я уж лет как бы не пять, почти на свежем воздухе не бывал. Разве что на балконе постоишь часок и снова назад – за компьютер. Но это – совсем не то.

А тут дышишь полной грудь и чувствуешь, что ты жив и что жить - хорошо.

Очень хорошо!

Тут откуда-то сбоку подъехали два чёрных одинаковых «Паккарда», насколько я понял - один под мою «жоппу», другой для охраны. Залюбовался этим «раритетом», прикидывая сколько бы он стоил «у нас», пока Власик не спросил:

- Куда прикажите ехать, товарищ Сталин?

Я ответил по-одесски:

- А какие Вы можете предложить варианты?

Удивившись, но быстро взяв себя в руки – привыкает должно быть, перечисляет:

- Рабочий кабинет в Кремле, квартира, Ближняя дача…

Я, с лёгким раздражением:

- Какой может быть «кабинет» в Кремле у пенсионера? Иль Вы кемарили с открытыми глазами, Николай Сидорович, в тот момент - когда я с таким грандиозным кипишем подал в отставку?

ВО!!!

Пенсию же по русскому обычаю обмыть надо.

И вдруг так захотелось «накатить»… Должно быть пережитый стресс даёт о себе знать.

Не, я вовсе не алкаш какой. «Употреблял» довольно редко, но как говорила одна из моих «бывших» - метко. А последние лет десять «с хвостиком» - вообще, ничего «такого» даже не нюхал… Кроме медицинского спирта, конечно, которым мне протирали различные участки тела (в основном жоппу) перед тем как сделать инъекцию.

Подумал, подумал:

«А почему бы и нет? Один раз… Второй раз живём!».

Вскинув привычно руку (что не осталось незамеченным) и, не обнаружив на них часов, спрашиваю:

- А который час, не подскажите? А то я свои на фортепиано оставил…

Власик закатив рукав генеральской шинели взглянул на внушительных размеров «котлы» с противоударной решёткой, а Поскребышев не поленился достать карманный «будильник»:

- Почти семь часов вечера.

- На моих без четырёх минут семь.

Предлагаю:

- Тогда поехали в ресторан! Обмоем мою пенсию по древнему русскому обычаю.

Оба, перепугано:

- Товарищ Сталин!

Деланно удивляюсь и, кивнув на «Паккард»:

- А что не так? Наши «пенсы» по ресторанам на таких машинах не ездят?! Ну так я буду первым, чем и буду славен в веках!

Власик, стараясь твёрдым голосом:

- Товарищ Сталин! Так делать нельзя!

Напоминаю вдругорядь:

- А я уже вам обоим не «товарищ Сталин»… Тот на стене висеть остался! А просто Иосиф Виссарионович - которому кое-что дозволяется, в том числе и небольшие человеческие слабости.

Растерянно переглядываются и я начал шантажировать:

- Не хотите составить мне компанию, я один поеду. Ну, или там «мотор» поймаю, иль даже пешком пойду… Не будете же вы меня ловить в самом деле, вязать и затем пинать ногами? …Не будете?

Те испуганно, едва ль не перекрестившись:

- Не будем, товарищ Сталин.

- То-то же! Кстати…

Вдруг спохватившись:

- …А что у меня с «налом»?

Похлопал себя по карманам шинели, но вместо портмоне с «деревянными» выудил маленький пистолетик в жёлтой кобуре. К моему глубочайшему разочарованию им оказался не «Mauser М.1910/14», а советский 6,35-мм пистолет ТК (Тульский Коровина) – стандартное гражданское оружие той эпохи.

Глава 3. Заговор за товарища Сталина.

Из неопубликованных мемуаров Чадаева Я.Е., Управляющего делами Совнаркома (Совмина) СССР, о кризисе в высшем руководстве СССР после 29.06.1941года:

«…На следующий день я пришел в приемную Сталина. Но Сталин не приехал. У всех было недоумение — что случилось?

На другой день я опять отправился в приемную подписывать бумаги. И Поскребышев мне сказал сразу и определенно:

— Товарища Сталина нет и едва ли будет.

— И вчера его не было?..

— Да, и вчера его не было, — с некоторой иронией произнес Поскребышев…

— Может быть, он выехал на фронт?

— Ну что же ты меня терзаешь! Сказал: нет и не будет…

Я предположил, что Сталин заболел, но спросить не решился.

…Вечером я вновь зашел с бумагами к Поскребышеву — и вновь. Сталин не появился. У меня скопилось много бумаг, и поскольку первым заместителем был Вознесенский, я попросил его подписать. Вознесенский позвонил Молотову, потом долго слушал его и, положив трубку, сказал:

— Молотов просил обождать один день и просит членов Политбюро собраться у него через два часа. Так что пусть эти документы побудут у вас…

Вознесенский поднял трубку вертушки, ждал минуту и сказал:

— Никто на даче не отвечает. Непонятно, видно, что-то случилось с ним в такой тяжелый момент.

И вот он не приехал… Ближайшее окружение было встревожено, если не сказать больше. Мы все тогда знали: проходило немного времени, чтобы тот или иной работник не был к нему приглашен. А теперь телефоны молчат, известно только одно: он на Ближней даче, но никто не решается поехать к нему. В эти дни его уединения у Молотова собрались члены Политбюро и стали решать, как быть? По сообщению обслуживающего персонала дачи, Сталин был жив, здоров. Но отключился от всех, никого не принимает, не подходит к телефонным аппаратам. Члены Политбюро единодушно решили: ехать всем…».

Я сидел у пионерского костра рядом с другими ребятами и девчатами из наших «Иртышских зорь» и, вместе с ними пел под гитару:

«Юный барабанщик,

Юный барабанщик,

Он стучит, как сердце, тук-тук-тук!

Поднимает флаги

Пионерский лагерь –

Юный барабанщик тут как тут.

Дальние дороги,

Близкие тревоги –

Заклубились тучи впереди.

Ты уже не мальчик,

Храбрый барабанщик –

Сверстников на подвиг выводи!

Били - не добили,

Жгли, да не спалили.

Отчего так рано стал ты сед?

По далёким странам,

С верным барабаном,

Мы прошли, оставив добрый след.

Время боевое,

Не ищи покоя,

Взрослый барабанщик - взрослый век.

Поднимай, дружище,

Мир из пепелища,

Выручай планету, человек!»[1].

Потом мы пекли в золе потухшего костра картошку, обжигаясь ели её и пели про этот «пионеров идеал[2]», вводили хоровод вокруг костра, танцевали парами под песни «про любовь»…

Предварительно хлебнув портвейна «Три семёрки» из общей бутылки - для храбрости, я пригласил давно мне нравящуюся девочку по имени Даша и, немного освоившись - как бы случайно щупал «выпуклости» на её груди, каждый раз извиняясь и пунцово краснея ликом. В конце-концов, я до того охамел - что прижав к себе, поцеловал Дашку прямо в губки.

И было мне так хорошо…

***

…Пока не приспичило «по-маленькому».

Проснувшись с зверски «трещащей» головой, с пустыней Невада во рту после испытания ядерной бомбы, я смотрел в потолок и долго не мог понять – где я и что со мной…

Вроде ж, я уже умер?

Потом вспомнил: мать твою…

Я ж теперь - товарищ Сталин!

Твою ж, мать…

Вспомнил прошедшую вечеринку и мне захотелось тут же сдохнуть двуряд тотчас - а не ждать ещё целых двенадцать лет с лишним…

Глава 4. Особенности рыбалки в зимний период.

В. Молотов, со слов писателя И. Стаднюка о кризисе в Наркомате обороны СССР 29.06.1941г.:

«Поехали в Наркомат обороны Сталин, Берия, Маленков и я. Оттуда я и Берия поехали к Сталину на дачу. Это было на второй или на третий день. По-моему, с нами был еще Маленков. А кто еще, не помню точно. Маленкова помню.

Сталин был в очень сложном состоянии. Он не ругался, но не по себе было.

— Как держался?

— Как держался? Как Сталину полагается держаться. Твердо».

Сталин И.В.:

«Мы хотим иметь государственный аппарат, как средство обслуживания народных масс, а некоторые люди этого госаппарата хотят превратить его в статью кормления. Вот почему аппарат в целом фальшивит».

«Пауза» длилась ровно три дня.

За это время я успел официально подать заявление об увольнении в связи с достижением пенсионного возраста… Поскрёбышев отвозивший заяву в Кремль, приехал оттуда «взъерошенной» - если можно так сказать про совершенно лысого человека и обрисовал ситуацию в двух словах:

- Тихая паника.

Успел сочетаться законным браком с Валентиной Истоминой, по моему настоянию оставившей прежнюю фамилию - мало ли что, чтоб потом документы вновь не переделывать… Правда, свадьбу отложили до более, не то чтобы до лучших - до более определённых времён.

Познакомиться с руководством Кунцево и особенно с участковым милиционером на участке которого расположена Ближняя дача… Успел по ночам хорошенько поработать с Поскребышевым и, с помощью Павла Васильевича (брата мой законной супруги), днём пристраститься к зимней рыбалке на речке Сетунь.

Рискуя испортить Реципиенту пищеварение, изучал советские газеты всё более и более убеждаясь в мысли: судя по количестве его фотографий и сравнительно с количеством фотографий «кодлы» его соратников, товарищ Сталин в данный момент - всего лишь портрет на стене, да лошадь которая тащит - не более того.

А вообще, советская пресса – это такая лютая хрень… Что руки так и чешутся срочно кого-нибудь срочно репрессировать, причём в особо извращённой форме.

За эти три дня пару раз ездил якобы по хозяйственным делам в Москву Власик, а так никто не тревожил…

Может, забыли про товарища Сталина?

Хотелось бы, сказать по правде…

Однако, не забыли ибо как и предполагал - Молотов звонил профессору Виноградову и интересовался моим здоровьем…

Мол, что это с ним было?

Тот с моей подачи ответил, что на совещании в Генштабе у меня был микроинсульт: жизни не угрожает, на трудоспособность или на мыслительную деятельность не влияет - но иногда товарищ Сталин может «гнать».

Судя по ответной реакции, такая «легенда» полностью удовлетворила «Железного наркома».

***

Той зимой холода стояли жутчайшие, поэтому чтоб товарищу Сталину можно было рыбачить, не звеня на морозе «яйцами» - на льду заводи с обратным течением была установлена большая армейская палатка с освещением от автомобильного аккумулятора и с блиндажной печкой-буржуйкой. Благодаря этому внутри было так тепло, что можно было сидеть в трусах и сомбреро… Огонь поддерживал один из охранников – так называемый «прикреплённый» который заодно грелся, второй в это время бдительно нёс службу снаружи.

Кстати, «прикреплённых» у товарища Сталина оказалось всего три в вахте – еще один сидел на даче, охраняя имущество, да комендант. Я с ними практически сразу нашёл общий язык, ибо не токмо по менталитету – даже внешне они были один в один с моими «торпедами». Разве что те в строгих чёрных костюмах да при галстуке, а эти в шинелях.

Здесь главное что?

Главное в людях от которых зависит твоя жизнь - видеть людей, а не элемент меблировки и они будут готовы вас грудью прикрыть от пули.

Несмотря на то, что Сетунь невелика, там водится и оттуда ловится довольно много разнообразной рыбы: щуки, окуни, караси, голавль, жерех, плотва и, даже изредка судак. Я ловил в отвес на небольшую блесёнку и мне иногда попадались (ВОТ ТАКИЕ!!!) окуни весом до восьмисот грамм.

Вру?

Да, чтоб я ещё раз сдох!

После обеда, сижу в палатке на низком стульчике и ужу. Окунь, бойко шедший с утра - как будто вымер, зато хорошо клевала на мормышку с наживкой из мотыля крупная плотва. Выловив очередную, я забросил её в корзинку и вытерев руки об полотенце, обратился к шуряку:

- Набулькай нам, Паша, по пятьдесят капель «Особой московской».

- Валька бухтеть не будет?

- Конечно, будет – жена ж мне она как-никак, а не просто хорошая знакомая…

Я потихоньку приучал организм Реципиента к национальному напитку и это у меня очень хорошо получалось.

- А ты, кстати, мог бы поговорить с сеструхой – чтоб не была такой вредной.

Глава 5. Заговор против заговора и оба «за» товарища Сталина.

Глава 5. Заговор против заговора и оба «за» товарища Сталина.

В своих мемуарах болгарский коммунист, глава Коминтерна Георгий Димитровов так описывает удивительную сцену, разыгравшуюся на даче у Сталина во время праздничного ужина 7 ноября 1940 года:

«Как всегда там, после первых выпитых бокалов вина разговор переходил на животрепещущие темы. В 1940 году таковой темой была приближающаяся война. Речь, конечно, держал Хозяин:

- У нас теперь пехота перестраивается, кавалерия была всегда хорошая, надо серьезно заняться авиацией и противовоздушной обороной. С этим я сейчас каждый день занимаюсь, принимаю конструкторов и других специалистов. Но я один занимаюсь со всеми этими вопросами. Никто из вас об этом и не думает. Я стою один. Ведь я могу учиться, читать, следить каждый день; почему вы это не можете делать? Не любите учиться, самодовольно живете. Растрачиваете наследство Ленина».

Да, можно представить себе настроение оставшихся в живых однопартийцев, которые вошли в круг приближенных Хозяина, более того, приглашаемых к столу. Вроде бы только-только расслабились, предвкушая разносолы кавказской кухни, и тут на тебе! Попытался чуть возразить (или поддакнуть) М.И. Калинин, но это только больше завело Сталина:

- Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. Вы знаете, как я это могу. Так ударю по толстякам, что все затрещат…

Все стояли прямо и слушали молча, видимо, никак не ожидали от Иосифа Виссарионовича такого. В глазах Ворошилова показались слезы. Никогда я не видел и не слышал Сталина таким, как в этот памятный вечер».

Никита Сергеевич Хрущёв в фильме «Серые волки» рассказывает о том, как его обидел Сталин:

«Я к нему пришёл и говорю, что надо уходить, через два часа здесь будут немецкие танки. А он поставил меня лицом к окну по стойке смирно! Через два часа, сам всё это время писал, спрашивает, где танки, не вижу ли я их. Он всегда со мной так… Я же живой человек!».

Подъезжаем с Власиком к Кремлю, заметил что он мрачноват и изрядно нервничает.

- Случилось что, Николай Сидорович?

- Слухи нехорошие в народе ходят, Иосиф Виссарионович…

- Ну и какие же слухи ходят, если не секрет?

Тот не стал скрывать:

- Что Вы арестованы НКВД. Конкретно – товарищем Берией.

Удивился конечно, но не успел сообразить – к добру это ли наоборот… Ибо уже приехали. Ладно, поговорят в народе и перестанут. Лишь бы анекдоты с матерками про меня не сочиняли – как например про Хрущёва.

Выхожу из машины, ко мне подбегает с докладом Косынкин и после «официальной части», шепчет:

- Иосиф Виссарионович! У меня всё готово. Ждём вашего или товарища Берии сигнала.

Надо признать, что соратнички действовали максимально оперативно и «всё было готово» уже к 19 января – как раз на Рождество Христово, что Косынкин Петр Евдокимович счёл весьма благоприятной приметой. В этот день – внеочередной съезд партии, на следующий – точно такой же съезд Советов.

Последний - XVIII съезд ВКП(б) был весной 1939-го, следующий - XIX съезд, в «реальной истории» произошёл бы осенью 1952-го. На «реальном» XIX съезде, Реципиент дал последний бой партноменклатуре – пытаясь реорганизовать партию в нечто полезное для общества и…

С треском проиграл!

Возможно, из-за того, что поздно хватился.

Я же вселившись в Сталина - обладаю «послезнанием», знаю чем всё это в итоге кончится и, решительно настроен любой(!) ценой победить.

***

Оставив Власика с двумя прикреплёнными на входе охраняемым бойцами из Полка особого назначения Управления Комендатуры Московского Кремля (УКМК), захожу в зал заседаний и…

И конкретно охреневаю!

Большой Кремлёвский дворец — резиденция императоров Всероссийских в Московском Кремле, неоднократно реконструировали и перестраивали ещё до эпохи «исторического материализма» - наступившую после Октября 1917-го года.

Но в основном так – по мелочи.

Когда же она всё-таки наступила, Большой Кремлёвский дворец перестроили уже кардинальнейшим образом – считай что построили новое. Разобрали Красное крыльцо под столовую, снесли храм Спаса на Бору под пристройку, а Андреевский и Александровский залы - объединили в огромный Зал заседаний, где до возведения Хрущёвым специального «Кремлёвского дворца съездов» - проводились партийные съезды и съезды Советов. А также – всевозможные международные конгрессы, съезды союза писателей, художников, композиторов, архитекторов и деятелей киноиндустрии… В других помещениях Большого Кремлёвского дворца происходило вручение верительных грамот иностранными послами. В залах Парадном вручали ордена и другие правительственные награды выдающимся деятелям науки и культуры…