Я всё ещё дышу!

Обложка

Пролог

Пролог.

Храм Бога Рэшэгана в Шеристане, мир Сейшал. 

- …Храни меня, Бог мой. Вверяю в руки твои жизни наши. Убереги от напастей и смерти, ибо только в твоей власти защитить рабу твою и близких её.

Дрожащие губы сомкнулись, и девушка в белом одеянии поднялась с колен. Её взгляд растерянно прошёлся по комнате, тонувшей в полумраке и остановился на окне. Постепенно просыпалась заря. Испугавшись, что она может опоздать, девушка выскользнула за дверь и, крадучись, пошла вперёд. Несколько поворотов по затхлым и заплесневелым коридорам, пара лестниц и вот, она стояла перед тяжёлой металлической дверью. Нерешительность, которая читалась в каждом движении в скором времени сменилась страхом. Казалось, если сделает шаг вперёд, то случится нечто непоправимое. Однако она преодолела себя и отворила последнюю преграду.

Утренняя прохлада в ту же секунду пробралась под подол и кольнула тонкие лодыжки. Отступать было некуда, потому она побежала по тропинке вперёд. Туда, где её должен был ждать он. Бледное доселе лицо покрылось румянцем, а нос покраснел от мороза. Дыхание стало жечь лёгкие, но она продолжила путь и, только завернула за угол, как тут же угодила в объятья.

Он крепко прижал её к себе.

- Син…

Она лишь тихо всхлипнула, пряча лицо у него на груди.

- Син, у нас нет другого выбора. Не плачь. Я не оставлю тебя. Я приготовил место. Всё будешь хорошо, слышишь?

Нежные мужские пальцы прикоснулись к подбородку и подняли лицо. Она смотрела на любимого и пыталась запомнить каждую чёрточку, чувствуя сердцем, что он врёт. Это будет последняя встреча. Но кто мешает людям сознательно себя обманывать и тешить глупыми надеждами?

Несмело кивнув, Син отстранилась.

- Идём? – спросил он, на что получил повторный кивок. Реальность тут же покачнулась и привычный пейзаж покрылся радужной рябью. Девушка почувствовала небывалую лёгкость, словно она птица, которая парит в бесконечном небе, подобно шалам.

Едва полёт закончился, как в нос ударил тошнотворный запах. Распахнув глаза, она увидела тёмную подворотню. Но не это заставило её разрыдаться, лихорадочно обнимая живот, где билось новое сердце и зарождалась ещё одна жизнь. 

Глава 1. Боль

Глава 1. Боль

Наши дни, планета Земля, Россия.

Черные пузатые тучи не спеша плыли по небу. Солнце, с утра ещё такое холодное и далёкое, отчаянно пыталось вырваться из плена грозной стихии и урвать себе право освещать, казалось бы, остывшую землю.  Тревожно шумели листья клёна, суетливо прыгали и чирикали воробьи, а по моим пыльным чёрным туфелькам рассеянно бегал муравей, ища возможность ухватится за сухую траву. Порой картина у моих ног то двоилась, то расплывалась от слёз, а после дополнялась ещё одной солёной капелькой, едва не упавшей на крохотное насекомое.

Я до сих пор не верила в случившееся и убеждала себя раз за разом, что всё это происходит не со мной. Но, увы, это был самообман. Священник, отпевавший в данный момент тело моего мужа; люди, которые всегда были мне чужими; отчим, чья рука, словно инородное тело, металлическим грузом лежала на моём плече; яма, в которую скоро опустят обитый красным бархатом гроб; и даже я сама – всё это чёртова реальность! Мне некуда было бежать от неё и не у кого спрятаться. Теперь я стала одинокой вдовой.

А воспоминания меж тем упрямо лезли в голову, лишая всяких сил и образуя всё большую дыру внутри меня. Мне думалось, что теперь я во всём буду видеть его лицо. Не безжизненно бледное со множеством ссадин и почерневшей раной у виска, а румяное, вечно улыбающееся с ямочкой на левой щеке и горящими жизнью карими глазами. Он снова мне загадочно подмигнёт или расскажет старую военную байку, а прохладным вечером зажжёт в гостиной камин, укутает нас пледом и будет много о чём-нибудь говорить, а может предложит фильм или книгу. И всё это «может»...

Вновь глаза заволокло мутной пеленой слёз. Мелодичное «Аминь» набатом зазвенело в глубине сознания и отразилось болью в висках. Я отрывисто заморгала, хлопая слипшимися ресницами, и посмотрела на гроб, который с минуту на минуту закроют и навечно забьют длинными железными гвоздями. Последние заблестели в руках худого пожилого мужчины с острыми чертами лица, очень тонкими губами и выглядывающими промеж них кривыми жёлтыми зубами. Он, в отличие от всех присутствующих, не разделял моего горя, не держал поникшей голову, а мечтательным взглядом ласкал беспокойное небо. Морщинистое лицо, слегка загорелое, покрытое короткой жесткой щетиной, словно вторило взгляду и обволакивало ясные карие глаза. «Такие же, как у Яшки… были», - подумалось мне.  

От мыслей отвлёк отчим:

- Люда, пора.

Я подошла к гробу, в последний раз взглянула на мужа и спешно отвернулась. Мне не хотелось видеть то, как вновь закроют крышку, мужчины опустят ненавистный мне короб, а люди начнут обсыпать его землёй. Не желала во всём этом участвовать, но участь была неизбежной. Как мантру, как молитву я повторяла: «Не со мной. Не со мной. Всё происходит не со мной». Но резкий звон удара молотка о гвозди, заставил вздрогнуть с осознанием неминуемого расставания. Навсегда. Вновь удар, и сил уже нет. Я упала на колени и горько зарыдала. Который раз уже? Не знаю. Но мне казалось, что слёзы – это спасение от боли, пустоты и потери самого важного в жизни. Я плакала, а кто-то гладил меня по спине, нашёптывая глупости: «Всё образуется, Людочка. Время лечит…  Яшка не хотел бы видеть твоих слёз». Однако я не могла разобрать весь смысл этого потока слов. Только звон. Только молоток и гвозди. Когда эта пытка прекратилась, меня подхватили под руки и с лёгкостью подняли, словно я не человек из плоти и костей, а пустой мешок. Ноги, ватные и одновременно ужасно тяжёлые, тут же подкосились, но я удержалась. Мне в руки насыпали влажной земли и велели кидать. Что за ужасное действо? Как можно кидать землю, в которой скоро сгниёт твой любимый человек, прямо на него? И почему я должна это делать?

Вокруг меня толпились люди, в чьих руках чернели зерна почвы, слипшиеся в твёрдые комки земли и ожидавшие скорейшего приземления, а лица некоторых уже недовольно кривились. И почему я замечаю все эти мелочи? Какое мне дело до других?

Заставлять их ждать не хотелось, поэтому быстро выполнив свой долг, я сделала два шага назад и беспристрастно стала наблюдать. Спустя минуты две-три, земля споро скользила по ржавой лопате и хлопками падала в яму. Люди же начали расходиться. Немногие подошли ко мне с ободрением, но несмотря на это, я мысленно отблагодарила каждого. Хоть и догадывалась, что у большинства скорбь на лицах была фальшивой.

Все ушли, а я продолжала стоять. Четверо мужчин, завершивших свою работу, спорили в стороне с отчимом и размахивали руками, показывая деньги. Я же смотрела на свежий холмик, усеянный венками и думала лишь о том, что нас с мужем разделяют всего два метра и... наверное, грань. Граница между жизнью и смертью, которую можно перейти добровольно или ждать своей участи. От первого мне стало не по себе. Жизнь я любила. А от второго – тягостно. Ожидание всегда меня напрягало.

- Не плачь, дитя. Твой муж ушёл в мир лучший, нежели этот. Разве можно по этому поводу лить слёзы?

Я взглянула на говорившего и узнала в нём старика с гвоздями. Он всё так же был совершенно спокоен и с любопытством разглядывал место захоронения.

- Забавный обряд у вас. Правда, жестокий. А зачем кресты над могилами? – снова эти тёплые, как майское солнце, глаза...

- Как же? – с непониманием отозвалась я. – Символ веры ведь.

- Крест? – удивленным его лицо выглядело длиннее и суше. Как будто все морщины натянулись и застыли.

- Ну да, – коротко ответила и в замешательстве уставилась на один из венков.

«Помним. Скорбим. Любим. От рабочего коллектива».

- Тебе больно, дитя? – снова спросил мужчина, чем вызвал моё негодование. Возникшее в груди раздражение тоже унять не удалось. Мне не понравилось то, что совершенно незнакомый человек лезет в душу, да ещё и вот так. Будто по незнанию.

Глава 2. Идущий по следам

Прошло десять дней. Вчера снова приходили люди, чтобы выпить за упокой души моего мужа. Снова помянуть. Они часами говорили о том, каким Яков был хорошим, ответственным и заботливым человеком, вспоминали связанные с ним истории. А ничего, что при жизни мужа, они редко появлялись в нашем доме?

В гостиной, где я и принимала всех, было просторно. Люди, самые близкие по сути, сидели вокруг круглого стола, ломившегося от еды, и уже прилично захмелели. Я же стояла в стороне и наблюдала из окна за прохожими, прислонившись лбом к холодному стеклу. Наша квартира находилась на втором этаже и выходила во двор, окружённый яркими домами – новостройками. В центре расположилась детская площадка, где, словно желторотые птенчики, весело щебетала детвора, а вокруг них грозно расхаживали мамочки, беспокоясь за то, чтобы с их детьми чего-нибудь не случилось. Унылое серое небо, затянутое тучами, всё ещё навевало тоску и вводило в депрессию, но мне нравилось смотреть на эту заунывную картину, вторящую моей грусти. В какой-то момент мой взгляд натолкнулся на смутно знакомую фигуру. Седая макушка с минуту помаячила под моими окнами, а затем сменилась лицом – тот самый старик, который подходил ко мне на похоронах. Мы не впервой наблюдали друг за другом. В одно и то же время он приходил во двор моего дома, а я успевала лишь посмотреть ему в спину. Вот и сейчас он развернулся и быстрым шагом ушёл.

Чтобы избежать глупых параноидальных мыслей и окончательно не уйти в себя, я повернулась к гостям. Отчим о чём-то увлечённо рассказывал, попутно доливая всем водки, а остальные в унисон ему кивали, соглашаясь с каждым словом. Какую по счёту рюмку они вливали в себя, даже не хотелось гадать. Но судя по раскрасневшимся лицам, глупым выражениям лиц, текучим движениям и откровенно пьяным глазам – поминки стали банальной посиделкой.

Мне ужасно не хотелось участвовать в этом безобразии. Было противно от всего. Поэтому я ушла к себе и до самого утра просто бездумно лежала в своей постели. Сон меня не морил, мысли не посещали мою голову, и смысла в жизни, пожалуй, тоже не осталось.

Я взглянула на часы, показывавшие шесть часов, и решила, что выйду на работу раньше, чем планировала. Двухнедельный отпуск – это слишком сложно для меня. Нужно было отвлечься.

Лёгкий моросящий дождик приятной прохладой коснулся лица. Раскрыв зонт, я неспешно направилась на автобусную остановку, несмотря на то, что мой транспорт прибудет только через полчаса. Всё те же чёрные туфельки глухо стучали по тротуару, а подол чёрного платья слегка промок и прилип к лодыжкам. На серой лакированной сумке также блестели редкие капельки, стекающие вниз по гладкой поверхности.

На удивление, было безлюдно. Обычно, в будние дни, люди спешили на работу, а этим утром никого не наблюдалось. Чтобы потянуть время, я решила пройтись по детской площадке. Зачем мне это понадобилось – сама не понимала. Но, подойдя к качелям, я загрустила ещё больше. За свои двадцать лет я ещё ни разу не думала о детях. Мы с Яковом хотели пожить пару лет для себя, немного подняться на ноги и, накопив некий капитал, стать родителями. Теперь же всё это казалось бессмысленным и несбыточным.

- Всё ещё печалишься, дитя? – я вздрогнула от неожиданности и оглянулась в поисках того, кто ко мне обратился. Желтозубый старик, который приставал со странными вопросами на похоронах, стоял в пяти шагах от меня и задумчиво теребил в руках крупные бусы, чем-то напоминавшие арабские чётки.

- Наверное. Вы ведь следили за мной, не так ли? – с осторожностью поинтересовалась я.

- Может, следил, а может, и нет... – он зевнул, прикрывая рот морщинистой ладонью, на которой выделялись вздутые синие вены.

- Что вам от меня нужно?

- Спросить хотел.

- О чём? – непривычное чувство страха стало грызть меня изнутри, словно червячок, извиваясь между сердцем и желудком.

- Всё о том же... - неопределённо отозвался он.

- Послушайте, - раздражённо начала я, на что старик отреагировал ленивым интересом и неожиданно улыбнулся, – не надо на меня так смотреть! Говорите прямо, что вам нужно и, будьте добры, уходите. Ваше хождение вокруг да около мне совершенно не нравится!

- Важно не то, что нужно мне, а то, чего так нестерпимо хотелось бы тебе, – он снова задумчиво затеребил бусы и словно выпал из реальности. На мгновение показалось, будто его глаза засветились, и, посчитав себя откровенно сумасшедшей, я резко развернулась и поспешила на остановку. Спиной же ощущала на себе тяжёлый взгляд.

«Не хватало мне ещё на маньяка натолкнуться»,- подумала я со злостью и потаённой тревогой.

Коллеги по работе встретили меня со скорбными лицами. Хотя облегчение скрыть им не удалось. В рекламной компании, где я начала работать полгода назад, дела стремительно шли в гору, поэтому работы навалилось много. На моём столе приличной стопочкой лежали бумаги. В том, что там полно недочётов, которые нужно срочно исправлять, я не сомневалась. Новичкам всегда дают самую скучную и неинтересную работу. Но рутина мне сейчас была необходима, поэтому, заварив себе чашку кофе, я полностью погрузилась в работу, от чего даже не заметила, как наступило время обеда.

- Людочка, ты кушать идёшь? – Алевтина Николаевна, наш главный бухгалтер, участливо дотронулась пышной маленькой ручкой до моего плеча. Ей было давно за пятьдесят, но она до сих пор одевалась как восемнадцатилетняя девочка, в платья и сарафаны, и заплетала тугую рыжую косу, которая сейчас ободком обвивала её голову.

- Нет, спасибо. Я сыта, – улыбнулась в ответ на её заботу.

- Девочка, ты же так совсем изведёшься. Морить себя голодом – это не выход.

- Всё хорошо, Алевтина Николаевна. Я обязательно поем.

Женщина недовольно покачала головой и, погладив меня по плечу, вышла. Я вдохнула поглубже, чтобы избавиться от очередного наваждения. Слёзы снова подступили к глазам. Казалось, чужие жалость и участие служили мне зелёным светом. Но я сдерживалась из последних сил.

Глава 3. Переход

Мне снилось, будто я лечу. Вначале парю в облаках, затем смотрю из космоса на Землю, вижу наше Солнце, которое по размеру не больше обычной электрической лампочки. Я плыву в темноте, абсолютной невесомости, теряя дыхание жизни, но при этом ужасно счастливая оттого, что мириады звёзд светят ярко, что Млечный путь вытекает словно из ниоткуда и россыпью миллионов драгоценных камней окутывает всё пространство вокруг меня. А потом я сталкиваюсь с дырой, в которой бушует тьма. Моё тело сковывает страх и понимание, что эта встреча может стоить мне жизни. Я пытаюсь повернуть назад, но меня затягивает! С такой силой, что кажется, будто внутренности летят впереди меня, а волосы, прежде такие невесомые, тяжестью опрокидывают мою голову куда-то назад. И это тянется целую вечность, повторяясь раз разом и оглушая меня могильной тишиной. Настолько безгласной и протяжной, что кажется, если бы кто-то закричал, я бы всё равно не услышала.

Неожиданно всё прекращается. Я оказываюсь сидящей на чёрном шаре. Тяжесть внутри улетучивается, и мои пальцы неуверенно прикасаются к поверхности, на которой сижу. Тепло... «Это тёплый камень! Он живой!» - кричу я в изумлении самой себе и затем спрашиваю кого-то неизвестного:

- Ты ведь живой?                               

В ответ шар подо мной нагревается ещё больше, а тонкие нити трещин сияют слабым голубоватым светом. Пустота кругом словно наполняется жизнью, и вскоре кадры из чьей-то жизни мелькают передо мной бегущей строкой, тянутся словно кинолента, показывая нечто совершенно фантастическое, непостижимое уму, поэтому я не успеваю даже запомнить...

Внезапно калейдоскоп прекращается, застывая на счастливых моментах моей собственной жизни. Я вижу лицо своего мужа, такое родное, такое любимое. Но едва протягиваю руки, как оно исчезает.

- Зачем? – вновь спрашиваю у того, кто, я точно знаю, меня слышит.

«Не там твоё счастье...» - отвечает мне собственный голос в глубине сознания.

- Тогда где? – отчаянно жду ответа, но вместо этого передо мной появляется тропа, и неведомая сила толкает меня в спину, вынуждая почти бежать вперёд, в неизвестность, в голубое зарево. Я зажмуриваю глаза и бегу изо всех сил, пока всё вокруг вновь не проваливается в темноту. В том числе и я сама.

***

Сухой тёплый ветерок ласкал моё тело. Вначале он коснулся волос, и те едва шевельнулись. Затем пощекотал щеки, плечи, скатился по руке до поясницы, перепрыгнул через бёдра и, словно с грустью, прощаясь, улетел в неизвестность. Впрочем, с последним я поторопилась, ибо уже через несколько секунд он шаловливо дразнил листья, которые возбуждённо перешёптывались друг с другом на неведомом мне языке.

Мне казалось, что я сплю, и в этом поистине волшебном сне всё живое: воздух, ветер, деревья, земля. Но только одним моим движением иллюзия сновидения рассеялась, так как жёсткая трава поцарапала мою кожу, а что-то шершавое и ежистое упёрлось прямо в ушную раковину, отчего я в панике застыла, боясь даже вздохнуть. Не отреагировала даже тогда, когда это нечто там пошевелилось в поисках выхода. Но, едва меня оглушило противное писклявое жужжание, как я с криком вскочила на ноги и в ужасе вытаращилась на то место, где только что лежала. Голова стремительно закружилась, а колени подкосились, но равновесие удержать удалось. Прикрыв левой ладонью глаза, как будто эта манипуляция могла унять бешеное головокружение, я постояла так немного. Трава упрямо колола мои ступни, вызывая неприятную боль. Когда неподалёку повторилось жужжание, я неторопливо опустила ладонь и в удивлении уставилась на светящегося жука, размером с пятирублёвую монету. Тонкие полупрозрачные крылья были слегка раскрыты. Спинка же мерцала ярким салатовым цветом. «Светлячок, - сделала вывод я. - Но откуда?». Будучи в замешательстве, не сразу сообразила, что насекомое поднялось в воздух и двинулось прямо на меня. Я отпрянула, а он, пролетев мимо, устремился в небо, где сияли множество звёзд и холодная белая луна.

Проследив за ним, отметила для себя престранное и весьма неожиданное обстоятельство – я нахожусь в лесу. Ночью. В лесу. Одна? Оглянувшись по сторонам, поняла, что и вправду одна. Меня окружали невысокие раскидистые деревья, казавшиеся при свете луны чернильно – синими. А небольшая поляна то и дело подмигивала редкими «светлячками». Как я оказалась здесь, не хотелось даже гадать. Робкая надежда на то, что это сон, развеялась почти мгновенно. Для пущей убедительности ущипнула себя за правую руку и чуть не закричала в очередной раз, когда обнаружила свою грудь обнажённой. А спустя всего мгновение – и всё тело.

- Что за...? – начала было задавать себе вопрос, но запнулась, заметив неподалёку тусклый маячок света, спешно приближающегося ко мне. Кто-то видимо услышал мой крик и решил поспешить на помощь. Но что если это мужчины? Хотя откуда в подобном месте взяться женщинам? Кто в здравом уме сюда сунется?

Я развернулась и опрометью бросилась в противоположную сторону.
- Ай! – в мою ступню вонзилась колючка, а на глазах сразу проступили слёзы. Прыгая на одной ноге и распугивая жуков, я спряталась за ближайшим деревом и нащупала пальцами шип. Закусив губу, вытащила его. Затем прислонилась к стволу дерева и, сделав парочку глубоких вздохов, принялась ждать.

Меж тем люди приближались. Вскоре совсем рядом раздался смех, и я различила голоса мужчин.

- Ис шир ват, сисарин!? – закричал один из них, вызвав заливистый смех ещё нескольких. Что он сказал, меня сейчас совсем не волновало, а вот тот факт, что я нагишом стою за деревом, в то время как неподалёку от меня находятся мужчины, да ещё и «навеселе», заставил напрячься. Просить помощи у них – глупая мысль. Не настолько я отчаянная. И смелой не была ни разу. И что делать теперь, я тоже не знала.

Глава 3.1

Очень скоро у меня начала гореть грудь, лёгкие наполнились огнём, а в левом боку поселились колики. Подобных марафонов у меня сто лет не было. А когда устала, то вернулась и боль в ступне. Это вынудило меня остановиться. Я огляделась, затем прислушалась и, поняв, что поблизости никого нет, прислонилась к дереву.

«Что делать?», - так и вертелся вопрос в мыслях. Первостепенной задачей была одежда. Где её достать, я не имела ни малейшего представления, а прикрываться фиговым листочком – тоже не вариант. Да и деревьев таких здесь нет, широколиственных. Наверное, нет. Я взглянула наверх, на огромные ветвистые кроны, и убедилась в правоте своих суждений. Только мелкие листочки. Потому, глубоко вздохнув и прихрамывая на левую ногу, поплелась дальше.

Сколько времени прошло, прежде чем лес сменился полем, не знаю. Однако шла довольно долго.

И вот я снова стояла, абсолютно шокированная, и соображала, как поступить дальше. Впереди виднелся город. Высокий холм был хаотично усеян маленькими домами, меж которых извивались узкие освещённые улочки. А на вершине, в свете сотни огней, возвышался... храм?

— Это пагода что ли? – ошалело спросила я сама себя, при этом усиленно соображая, где в моей стране буддийские храмы находятся. Или я не в России?

«Боженька, если ты существуешь, выведи меня из этого глупого сна. Разбуди меня, пожалуйста,» - умоляла я, но картина не менялась. Всё так же передо мной имелся город на холме, всё также нас разделяло вспаханное поле, и всё также я была нагой. Как назло, вблизи не наблюдалось ни одного дома, чтобы «одолжить» хоть какую-то тряпочку.

Пребывая в состоянии близком к истерике, я плюнула на всё и вышла из леса, наступая на рыхлую и приятно прохладную землю.

Примерно в середине моего пути решимость сменилась страхом. Ноги уже откровенно не держали, а спина заныла. Ощущение чужого взгляда на себе не давало покоя. Я несколько раз оглянулась, но так никого и не увидела. Однако упорно накручивала себя тем, что за мной наблюдают. В итоге, просто упала на колени и заплакала. Беззвучно. Хотя желание закричать всё сильнее и сильнее нарастало с каждым безмолвным рыданием. Безудержно хотелось попасть домой, оказаться в своей постели, под тёплым одеялом, и почувствовать себя в полной безопасности. Здесь же в каждом шорохе чудилась опасность. А мысли о мужчинах, что остались в лесу, только добавляли паники.

Устав от жалости к многострадальной себе, я встала, смахнула слезы с ресниц, отряхнула прилипшую землю с колен и вновь продолжила путь. Всю дорогу я смотрела на храм. В том, что это именно священное место, я уже не сомневалась. Чем ближе я подходила к нему, тем отчётливее были видны грубые скульптуры на стенах сооружения. Изогнутая крыша уходила высоко в небо, завершаясь остроконечным шпилем. Каждый этаж также был обозначен навесами, повторяющими форму основной кровли, имея подогнутые к верху углы, где на тонких пиках парили крылатые люди. «Красиво», - вынесла вердикт, отметив, что и освещение в городе весьма грамотное.

Наконец, я ступила на мягкую траву. Парадоксальное явление. Всего в километре, может двух отсюда, она была суховатой и колючей, а здесь сочная, влажная, словно бархатная. Я невольно улыбнулась, до того приятные ощущения одолевали меня. А затем принялась изучать местность.

Небольшой перелесок отделял меня от стен города. Что странно – не высоких, метра три, не более, и совершенно неукреплённых. Словно служили лишь границей. По крайней мере с моей позиции показалось именно так. По всему периметру горели красные фонари, удивительно контрастируя с синеватой от лунного света оградой. Неужели охраняемая зона?
Я даже обрадовалась. Здесь живут люди, и они мне помогут.
«Наверное...», - пессимистично отозвалось сознание.

С таким настроем я подошла к ближайшему кустику, нарвала приличную охапку листьев и, найдя в глубине укромное местечко, постелила себе. Будучи уставшей и жутко голодной, устроилась в своём укрытии и, опустив голову на разодранные коленки – И где только успела? - отдалась во власть беспокойного сна.

Глава 4. Знакомство

Очнулась я от шороха и тихих женских голосов где-то за спиной. Они живо перешёптывались, меняя возмущенные интонации на таинственные, и наоборот. Порой доносился тихий смех, смутно похожий на мужской. Я открыла глаза и увидела перед собой колючие ветви куста, покрытые редкой нежной листвой. Как я не исцарапалась, заходя сюда, не знаю. Окинув себя взглядом, поняла, что всё произошедшее действительно правда и поиск одежды остаётся актуальным. Шепотки тем временем прекратились, из чего я решила, что моё пробуждение не осталось не замеченным. И вообще, кто-то там за спиной видит весьма непристойную картину!

Тяжёлый обречённый вздох вырвался из груди сам. Взгляд стыдливо исследовал ещё раз кусты, и я неуверенно обернулась. Моему вниманию предстала троица. Две девушки, абсолютно одинаковых с лица, имели весьма скромное одеяние: длинные в пол платья тёмно-зелёного цвета, с рукавами, прикрывающими даже пальцы и закрытым до последней пуговицы воротником. Идеально прямые волосы песочного цвета были убраны назад, а от висков ниспадали тонкие локоны, перевязанные в нескольких местах лентами салатового цвета. Глубоко посаженные глаза имели тёплый коричневый оттенок и удивлённо смотрели на меня. Третье же лицо меня совершенно не порадовало, потому как ехидно так улыбалось и щурило смеющиеся надо мной глаза. Он стоял, расставив ноги на ширине плеч и сложив руки на груди. Простые чёрные штаны свободного кроя, были заправлены в ботинки, а светлая рубашка едва выглядывала из-за ворота тёмной куртки.

Я инстинктивно прижала колени к телу в надежде скрыть больше, но из-за моих тощих ног, как и полагалось, ничего не получилось. Видимо что-то сообразив, и синхронно кивнув друг другу, девушки в просительном жесте протянули руки парню. Тот молча отдал им тряпичный рюкзак, не отрывая с меня многообещающего взгляда. Отнюдь не пошлого. Что как минимум было странно, я ж голая как-никак. Однако злорадство так и прослеживалось. Я сглотнула, предчувствуя беду, и обратила внимание на копошившихся в мешковидной поклаже девчонок. Те аккуратно выудили нечто фиолетового цвета и развернули, продемонстрировав мне платье того же фасона, что была надето на них.

- Шир сэ тиса, зэ ис тома. – робко улыбнулась мне одна из них и положила рядом со мной одежду. Вторая же вытащила пару сандалий на несколько тонов темнее платья и также сложила их рядом со мной.
- Ге ша, лер де мас шизар. – шутливо сказал парень и, тряхнув светлыми волосами, тихо рассмеялся.
- Ситар! – хором возмутились близняшки и, повторяя фразу «Кши сэн!», спровадили его подальше.

Всё это время я неподвижно сидела с застывшим обалдевшим выражением лица и пыталась понять хотя бы одно слово, сказанное ими. Даже проводила ассоциации с известными мне языками, но мозг упорно отказывался выдавать хоть какую-нибудь информацию. Меж тем девочки мне ободряюще улыбнулись и стеснённо отвернулись. Кажется, моего замешательства никто не заметил.
Но через минуту, видимо осознав, что я просто продолжаю сидеть, одна медленно повернулась и с негодованием запричитала:

- Эске шир сэ манар!?

- Я не понимаю вас, – спокойно ответила я ей, отчего она застыла и забавно похлопала пышными ресницами.

- Тэльсир? – то ли спросила, то ли окликнула она другую.

- Я. Не. Понимаю. Вас, – повторила ещё раз и, для убедительности, показала это жестами. Девушки снова переглянулись и стали жестами указывать на то, что одежда для меня. Когда я несмело им кивнула, то они снова отвернулись, бурно о чём-то перешёптываясь.

Словарь (дополняется по мере написания):

«Шир сэ тиса, зэ ис тома.» – Ты не беспокойся. Оно будет впору.

«Ге ша, лей де мас шизар.» – Мне кажется, ей и так будет хорошо.

«Кши сэн!» – Иди отсюда!

«Эске шир сэ манар?» – Почему ты не одеваешься?

Слова «Ситар» и «Тэльсир» - имена.

Глава 4.1

Платье и обувь оказались мне немного великоватыми. Но как только моё тело было прикрыто, кажется, весь мир вокруг меня изменился. Всё же одежда дарит некое чувство защищенности и уверенности. Ещё и материал был такой нежный. Жаль только, я была несвежая, грязная, с изодранными коленями и ужасно голодная. Пустой желудок тут же громко о себе заявил, отчего моя тихая радость сменилась неловкостью. Благо, девчонки не придали этому значения. Они озадаченно прощупали взглядом мой наряд и затем поманили меня с собой. Выхода у меня, конечно же не было. Я не знала ни языка, ни места, где нахожусь. Пришлось следовать за ними.

Мы шли по перелеску, лавируя меж диковинных кряжевых деревьев, чьи листья имели тёмно-лиловый окрас. Их скрюченные ветви цвета слоновой кости росли вширь и бросали кружевные тени на не менее занятные цветы. На тонких стеблях, прорывающихся сквозь густую траву, цвели нежно-голубые колокольчики с выглядывающими ярко-оранжевыми тычинками. Беспорядочной россыпью они тянулись вплоть до стен города, за которыми, при таком близком ракурсе, плотной грядой блестели крыши из синей керамической плитки. Храм же был то ли сделан из жёлтого камня, то ли выкрашен в этот цвет. Но смотрелось не очень, если честно. Хотя мысль, что сейчас я увижу этот город изнутри, отдавалась несдержанным дрожащим трепетом в груди. Понимала, что это некрасиво по отношению к умершему мужу, но несмотря на растерянность, на внезапный поворот в моей жизни, я улыбнулась красоте, что была вокруг меня. В какой-то момент до меня донеслись смех и разговоры, затем игра на музыкальном инструменте, похожая на вой раненого зверя. От ужасных звуков, которые, как я решила, прилетели ко мне из чертогов города, у меня заскрипели зубы. Дичайший слуховой дискомфорт. По мере того, как мы двигались, мелодия становилась всё чётче. Но тут мы свернули в противоположную от города сторону.

Я предположила, что поблизости есть деревни. Но гадала, как оказалось, зря.

Мы вышли на широкую поляну, полную мелких белоснежных цветов. Всё те же деревья вперемешку с колючими кустами обрамляли её и скрывали от чужих глаз. А картина, которая передо мной предстала, была удивительной. Серого цвета шатры, вышитые яркими цветочными узорами на неведомый мне этнический мотив, были натянуты кучкой с левой стороны. По правую же – находились огромные барабаны, обитые черным плотным материалом. Они покоились на деревянных подставках, похожие на скамьи и расположились в три ряда. А по центру горел огонь. Без дыма. Огромный чан, словно на соплях, держался на тонкой треноге, а под ним полыхало пламя. Ни дров, ни каких-либо газовых или электрических установок. Просто огонёк в сантиметрах пятнадцати от земли и булькающий чан.

Я с любопытством изучила взглядом это маленькое чудо и обратила внимание на людей.

Их было мало. В основном женщины и дети. Одеты в простые платья, как на мне, или, если это мальчики, то в незатейливые разноцветные и просторные штаны в складку, а также рубахи с очень широкими рукавами. Один из этих мальчишек мучил неизвестный мне струнный инструмент. Он старательно натягивал тонкую струну, забавно при этом качая головой с буйной чёрной шевелюрой. А рядом сидящая на пеньке женщина исподлобья наблюдала за ним, опираясь локтями о колени и положив острый подбородок на сцепленные пальцы. Несколько девушек чистили овощи, а детвора носилась по поляне или плела венки.
Я не знала, как реагировать на увиденное. Это было нечто фантастическое и совершенно прекрасное. Иная эпоха, сравнимая с древностью. В мыслях сразу же возникли предположения: от декораций для исторического фильма с восточным уклоном, до некого фестиваля или праздника, в честь которого все такие нарядные. Единственное, что смущало – язык. Но ведь его также могли придумать?! Вроде и успокоила себя, но сердце продолжало бешено биться от волнения.

Мои провожатые вновь поманили меня с собой.

Пересекая поляну, я чувствовала себя крайне неуютно. На меня обратили внимание буквально все. А за спиной и вовсе прошлись шепотки. Как стало понятным позже, в одном из шатров жил некто важный, поэтому вели меня именно туда. Я осторожно ступала по траве, стараясь не сильно помять цветы и этим, как будто специально замедляла ход. В груди с каждым шагом сеялась тревога. И вот, обогнув очередное скопление цветов, я отпрыгнула в сторону, так как из до сих пор тихого шатра, меня оглушило мужским криком. А затем полился безудержный дрожащий хохот, хотя скорее всего задрожала я. После прямо передо мной, гарцуя на птице, смутно походящую на страуса, вылетел черноволосый краснощёкий карлик в красных шароварах, висящих на нём, словно мешок. Он закричал что-то невразумительное и, издавая звуки, похожие на поросячий визг, скрылся за кустами. Кажется, я от шока уронила челюсть. А из шатра тем временем вывалилась толпа мужчин, хлопающего по спине того самого молодого человека, которого отогнали в лесу близняшки. При виде меня они все заулюлюкали и, как мне показалось, с насмешкой посматривали на парня, который с такой злостью смотрел на меня! Умей он взглядом прожигать дыры, то я давно превратилась бы в решето. Чем моя персона могла вызвать такую бурю негатива, я не имела ни малейшего понятия. Но будучи загипнотизированной взором серых глаз, я машинально ухватилась за протянутую девушкой руку и заторопилась. Мне крайне не нравилось всё это. Хотелось быстрее найти человека, который объяснит, к чему весь этот фарс, и поможет вернуться домой.

Глава 4.2

Мы подошли к дальнему шатру. Одна из близняшек окликнула кого-то и после невнятного кряхтения, приоткрыла передо мной парчу. Я восприняла это как приглашение и вошла.

Здесь было уютно. Тёплый свет, проникающий сквозь неплотную вязь материи, дарил ощущение покоя. Первым делом в глаза бросался столб, увешанный множеством бус, ожерелий, кулонов с различными фигурками топорной работы. Земля была застлана коврами, на стыках которых прорывались трава и бисерные цветочки, а по углам раскиданы большие яркие подушки с золотистой бахромой.
Напротив меня, подогнув под себя колени, сидела женщина: тонкая словно водоросли, с жидкими седыми волосами и длинной лебединой шеей. Она была одета в лёгкое облегающее тёмно-синее платье и, держа покорно руки на коленях, о чём-то шептала. Маленький носик судорожно вздувался в ноздрях, а прикрытые опущенные веки ежесекундно подрагивали.

Близняшки стянули с угла подушки и подложили нам троим. Затем опустились на мягкую поверхность, преклонив колени. Я последовала их примеру.

«Что здесь происходит?» - отчаянно кричал мой разум. Но я сидела дальше и ждала. Чувствовала, что так нужно и не видела смысла рыпаться раньше времени.

Спустя некоторое время, когда у меня от сидения уже начали чесаться ноги, слегка вспотела кожа и платье начало колоться, женщина открыла глаза. Круглые, с тяжёлыми опущенными уголками, они обречённо глядели на меня. Стальной цвет серых глаз был похож на грозовое облако, но при этом разил, словно острый нож. Казалось, она заглядывает вглубь твоей души. Так смотрят те, чей жизненный опыт превратился в исключительную мудрость.

- Те шэ? – низким прокуренным шёпотом спросила она. На что девочки одновременно что-то запричитали. Потом обе замолчали и смущенно посмотрели вниз. Женщина перевела взгляд с меня на близняшку справа. Это плавное, ужасно медленное действие, вызвало у меня неуместное раздражение. Сколько себя помню, всегда не любила медлительных и ленивых людей. Особенно тех, кто нарочно двигался, словно черепаха.
Я не знаю, может она уловила моё настроение, а может и нет, но в ту же секунду, взглянула так, что ужас пробрал до костей. Волосы на коже встали дыбом. А потом произошло что-то совершенно непонятное для меня.

«Не бойся...» - её голос прозвучал в совершенно неожиданном месте.

- Эм... вы что, мне в голову залезли? – ошарашенно спросила я, а рядом сидящие девушки заинтересованно посмотрели на меня.

«Да,» - спокойно ответила она, и снова мысленно.

«Вы – телепат?»

Она нахмурила брови и прищурила глаза: «Почему я не могу увидеть твоего прошлого?» - скорее себя, а не меня спросила женщина, которая с каждым мгновением всё больше напрягала.

«А у других вы, значит, видите?»

«Что такое телепат?» - проигнорировала она мой вопрос.

«Так называют тех, кто читает мысли.»

«Впервые о таком слышу» - ещё больше нахмурилась она и потом, кивнув каким-то своим умозаключениям, встала с места. Тонкая полупрозрачная материя её элегантного наряда плавно легла на подушки, а затем суховатая нога с длинными давно не стриженными ногтями, ступила на яркий ворсистый ковёр. Она словно плыла ко мне. А я заворожённо следила за её походкой. Каким-то невообразимым и волшебным образом, передо мной нарисовалась подушка, на которую вскоре опустилась она.

И вот, мы сидели напротив друг друга на расстоянии вытянутой руки. Я чувствовала себя глупо и несуразно, и прекрасно знала, что мою растерянность видно всем, находящимся здесь.

«Не бойся, - ещё раз повторила она. – я лишь чуть-чуть помогу тебе».

Вспомнив, что она не первая моя "благодетельница" и до неё свою помощь предлагал ещё один человек, я в нетерпении обрушила на неё свои вопросы, пока не поздно.

- Скажите, где я? Кто вы? В каком месте я нахожусь? Я хочу домой! - начала я умолять её.

«Позволь мне кое-что сделать и потом я всё тебе объясню, дитя.»

«Дитя...» - эхом пронеслось у меня в голове и образ старика, что маячил у меня под окнами, а затем грустно свесив голову, вертел в руках авторучку, всплыл в воспоминаниях. А вслед за ним и тёплые карие глаза мужа. Словно пелена или голубоватая занавесь прилипла к моим ресницам, не давая отчётливо увидеть происходящее.

Холодные пальцы коснулись висков. Я уже не понимала, что происходит. Всё вокруг погрузилось в туман. Существовали только я и взор дымчато-серых глаз. Вскоре они стали приближаться. И вот я уже не могла видеть их вместе. Слабо фокусируясь, рассматривала то первый, то второй, отмечая появившуюся в них чернь и серебристый ободок на радужке. А потом ощутила на губах неожиданное прикосновение. Она припала ко мне в сухом поцелуе и начался просто ад. Словно тысячи колоколов единовременно зазвенели в голове, взорвавшись затем диким набатом. Мои глаза ослепли. Сотни шелестящих листов, бумаг, книг, свитков – всё это пробегало в голове, сумбурно отпечатываясь в памяти. От воистину адской боли я зажмурила глаза, отчего во внутреннем веке прошлись молнии и сине-зеленые пятна в белом обрамлении замаячили то тут, то там. Следом за ними хаотично стали всплывать сотни незнакомых мне символов. Они плыли бегущей строкой, вытесняя накопившийся мусор в голове. Эти неподвластные мне действия разума отдались неприятной дрожью в теле. Затем перед глазами мелькнула яркая вспышка, и я погрузилась в блаженную тьму.

Словарь (дополняется по мере написания):

«Те шэ?» - Кто это?

Глава 5. Нежеланная гостья

Просыпаться в третий раз не у себя дома и понимать, что вновь ты не в силах повлиять на ситуацию – это так нелепо. Словно судьба играет с тобой игру, исход которой не предугадать. Словно ты – марионетка в руках у злого рока и вынужден подчиниться. И иначе никак. Выхода ведь нет. Пока нет.

Чувство беспомощности в момент моего пробуждения вызвал обреченный вздох. Я лежала в мягкой постели, укрытая невесомой простынёй и, слава Богу, одетая. В голове была ужасная каша. Мысли роились, отзываясь чуть ли не пчелиным жужжанием. Мозги плавились и при первом же движении как будто потекли обжигающей лавой вниз по шее. Я застонала. Слишком тяжело.

Спустя минуту, медленно открыла глаза и увидела нависающую в метре надо мной светлую ткань. Вначале не сообразила, что это такое, но, поразмыслив, вспомнила про людей, барабаны, карлика с красными панталонами и шатёр с седовласой женщиной. Что со мной сделала последняя, я боялась даже помыслить. Это была огненная пытка, через которую не хотелось бы проходить повторно. И так первый опыт закончился обмороком. Ещё неизвестно, что со мной сделали потом.

В замешательстве, при неприятных воспоминаниях, я вначале присела и оглядела помещение: такой же шатёр с оберегами, всякими висючками и яркими подушками. На другом краю были ещё две не застланные постели. Видимо, меня положили ещё с кем-то.

Я встала, замечая, что на мне бежевое лёгкое платье до колен с рукавами в три четверти и затянутой шнуровкой на груди. Кто-то меня ещё и переодевал. Затем краем глаза увидела что-то громоздкое в глубине шатра и повернулась туда. Огромный деревянный сундук, выполненный умелой рукой мастера, был словно из сказки. Изысканной резьбой на нём были изображены птицы с пышными хвостами и мелкие цветы. Блестящее железо тонкими пластинами скрепляло края. Маленькие заклёпки и всевозможные вставки были частью рисунка. По бокам торчали массивные ручки, у основания которых была вылита редкая листва. Замков я не увидела, но толстые кольца на крышке и самом ящике указывали на массивность предмета, который сто пудов был где-то тут.

Рассматривая диковинное для меня творение, я и не заметила, как в шатёр вошли.

- Хорошо, что ты уже проснулась, - приветливо улыбнулась мне девушка, одна из близняшек. - А я уже думала тебя разбудить. Время обеда скоро. Все уже хлопочут.

Она направилась к не застеленным постелям и начала прибираться.

- Сира ранним утром собрала нас на совет, - меж тем продолжала она, как мне показалось, извиняющимся тоном. – Мы даже не успели постлать тут всё. Так вот, многим ты понравилась: и на лицо хорошенькая, и скромная. Поэтому большинством голосов разрешили тебе остаться с нами. Правда Ситар из-за этого вспылил. Что между вами произошло?

Она вопросительно глянула на меня, затем, сложив бельё в аккуратную стопочку, принялась за вторую постель. А я упорно продолжала анализировать. Что-то меня смущало в её разговоре, в манере речи. Вроде всё понятно, но... она словно шипела.

- Да, ладно тебе, - рассмеялась она неожиданно. – Не хочешь, не говори. Только знай, что это он позвал нас на помощь. Сказал, где ты и… что ты голая.

Её щёки порозовели, и она пристыженно опустила взгляд, продолжая своё незатейливое дело. Я же молчала. Просто ощущение чего-то неправильного меня не отпускало. Да ещё и имена эти. О каком Ситаре она говорит?

- Прости, если смутила, – тихо проговорила она и тут до меня дошло. Она говорит не на русском. Но звучит как абсолютно родной мне язык! Почему мой мозг воспринял его за русский?

Подумав, я в сомнении, но решилась ей ответить:
- Доброе утро, - буквально прошипела это выражение. Язык с трудом повернулся. В мыслях фраза была ясной и чёткой, но непривыкший орган был не в силах его быстро произнести.

- На каком языке мы общаемся? - растерянно спросила её.

- Ты про тот, которым тебя наделила Сира? - поинтересовалась она и, не дожидаясь моего ответа, продолжила.

- Это Сейш. Всемирный. Правда, говорят на нём в основном люди. Шалы редко им владеют, да и не опустятся они до такого, чтобы с нами, простыми смертными, разговаривать. Им бы всё летать, да хвосты пушить, якобы «Вот кто здесь главный!». Хотя, чего это я? Сама, небось, знаешь.

Она махнула рукой так, словно отогнала прочь назойливую муху и сложила вторую стопку белья. Затем деловито оглянулась и уже через несколько секунд, принялась складывать мою простыню.

Поняв, что я так больше запутаюсь и вообще, как-то неправильно она информацию подаёт. Что за Сейш? На Земле нет такого. И кто такие шалы, Сира? Слишком всё незнакомо. Я в смятении направилась к выходу.

- Куда? – строго окликнула меня девушка. – Ты в сорочке что ли выйдешь ко всем?