Яблочный пирог: рецепт любви

Пирог, рыжий кот и первая встреча

Запах яблочного пирога мягко покрывал кухню, ложился на персиковые занавески, цветочную скатерть, прятался в щелях деревянного пола, под разноцветными ковровыми дорожками. Сахарная пудра упала на золотистую корочку словно зима одолжила мне баночку снежинок.

— Снова очередной шедевр, погрешности которого пойдут в бока, — Эми с шумом отодвинула стул, сонно потирая лицо.

— Не хочешь — я не стану и предлагать.

— Да уж давай, кто, если не родная сестра примет весь удар на себя.

Я слегка улыбнулась, Эми так внимательно и трепетно относилась к своей фигуре, но ровно так же внимательно и трепетно контролировала запасы сладкого в доме, что могла бежать на дорожке, поедая маковый рулет. Перед сестрой возникла тарелка с куском пирога, рядом шарик мороженого. Она шумно вдохнула аромат печеных яблок, приправленных корицей и цедрой лимона. — Это просто Мона Лиза среди тортиков, — прикрыв глаза от удовольствия, Эми медленно смаковала пирог.

Я, довольная своей работой, удовлетворенно заварила себе кофе и вышла на веранду. Свежесть после дождя заставила укутаться в кардиган, но ничуть не спугнула мое желание встретить утро на воздухе. С озера долетал ветер, он гнул верхушки пожелтевших деревьев, играл в камышах и приносил к моим ногам ветхую листву. Скрипели подвесные качели. На душе скребли кошки.

С кухни доносились голоса, кажется, проснулся муж Эми и родители. Пару дней назад всю семью собрал папин день рождения. Было шумно, весело и вечером, погасив свет, вынесли торт. Над ним я летала и колдовала несколько дней. Всегда приятно становиться частью счастья и праздника, а простой яблочный пирог сделает даже обычное утро праздничным, когда все спустятся на запах корицы, загремят чашки, отовсюду будут доносится вопросы: «Сколько тебе сахара» или «Ты не видел чашку с кроликом, по утрам я пью кофе только из нее» и коронное: «Да, Билл, это важно!»

— Доброе утро, мам, — улыбнулась я, заходя в дом.

— Спасибо тебе за завтрак, милая, — отозвалась она, расставляя перед всеми чашки.

Я поднялась в свою комнату под самой крышей. Она напоминала уютный чердак. Невольно вспомнился рыжий мальчишка, живший тогда по соседству. Мы много дружили, но совершенно невинно и наивно, по-детски. Он называл меня воробей Бет, никогда не объясняя почему. Я все гадала, было ли дело в комнате под крышей, похожей на птичье гнездышко или толстых щечках и копне каштаново-серых волос, вьющихся во все стороны.

Теперь, правда, у меня не было ни толстых щек, ни так сильно вьющихся волос. После первой стрижки они легли плавными волнами, чем вызвали у бабушки трагедию. Того мальчишку я уже долго не видела, его родители развелись, в соседнем доме остался жить отец, а он уехал с мамой.

Но справедливости ради могу сказать, что наши папы хорошие друзья, если дружбой в их возрасте можно обуславливать молчаливое наблюдение за гладью воды и редкие охотничьи вылазки в лес.

Круглое окно смотрело на озеро, пропуская солнечные лучи гулять по потолку и стенам, усыпанным всевозможными картинками в причудливых рамочках. Где-то висят совы, обрамленные деревянными рамками в виде еловых веток, где-то растет папоротник. Все здесь было как прежде, только чемодан, который я привезла с собой, угрюмо глядел по сторонам, явно ощущая себя чужаком.

Пахло пылью. Давненько никто не протирал стеллажи и полки. Я открыла окно, вылезая на крышу веранды. Мое место силы, тянущее руку воспоминаниям из детства и юности. Правда, сейчас, мне ничего не оставалось, как бороздить просторы тоски, так рьяно накатившей на меня. Жизнь не казалась бессмысленной, но хотелось перемен, словно бы мне чего-то не хватало. Хотя по большей мере, меня тревожила судьба моего магазина. Большой город не принимал меня, а я не принимала его, скорее, только это и объединяло нас, траты превышали доходы и в конце концов, мыльная, нежно голубая вывеска «мечта» казалась теперь ошибкой или оплошностью.

В дверь постучали.

— Милая, ты в порядке? — Мама держала в руках тарелочку с кусочком пирога, — неужели не попробуешь свое творение? — Она высунула голову в окно.

Я дернула уголками губ, забираясь обратно в дом.

— Сегодня у нас будут гости, надеюсь, ты не торопишься уезжать, — мама поставила тарелку на письменный стол, а в глазах ее блеснул огонек, сигнализирующий о том, что она явно замыслила нечто.

— Что за гости?

— Соседи, — она пожала плечами так, словно это был исчерпывающий ответ, который сам собой очевиден.

— Жаль, мистер Нильсон не женился еще раз, мне кажется, ему одиноко и тоскливо в таком огромном доме одному, — я бросила взгляд на красную черепицу его дома, выглядывающую средь леса.

— Он хороший человек, — мамин тон был задумчивым, словно мысли ее убегали дальше, за пределы этой простой фразы, но делиться ими она не стала.

— Почему вы здесь болтаете и без меня? — Эми недовольно сощурила глаза, показавшись в дверном проеме. Она стояла, оперившись руками по обе стороны.

— Без тебя в этом доме ничего не бывает, — я улыбнулась сестре, нагибаясь и проходя под ее рукой. — Пойду погуляю с Молли.

Мама покачала головой, — не забудь, что к обеду будут гости.

— Да? — Эми развернулась, — а нам, как назло, надо ехать.

Сестра не могла не оказаться в центре карнавала жизни. Устроить шумный праздник, петь громче всех и рассказать самую смешную шутку, вот такая она, Эми. Готова спорить на большие деньги, она уже побежала к Билли, готовая умолять его остаться еще на денек.

Я вышла из дома, листья хрустели под ногами, шарф то и дело норовил слететь и умчаться в далекие края, гонимый ветром. Молли, прекрасный шоколадный сеттер, резво прыгала за мячом, а я не могла не радоваться, глядя, как она бегает в листве, пугает белок, а ее шерсть блестит на еле ощутимом солнце.

— Лови, — я кинула мяч в лес, пойдя за Молли, пустившейся за ним. Мои мысли ютились вокруг последнего разговора с администратором магазина, которая, поджав губы, сетовала на свалившиеся проблемы, и я оказалась на грани фола, ожидая, когда придется окончательно закрываться.

Перемены всегда к лучшему или пора собирать вещи

Раннее утро расстелилось туманом и рассыпалось сыростью по листьям. Легкое солнце мигало над лесом и прыгало по глади воды. Я допивала кофе, по-детски улыбаясь, когда губы касались молочной пенки. Пару минут ушло на нескончаемую нежность с котенком, он ластился, подставляя ухо.

— Ну что, отправляешься на поиски хозяев? — Папа правильно оценил желтые резиновые сапоги у входа.

— Ага, но в глубине души я надеюсь оставить его себе.

— Что ж, все по-честному, — он достал кофейник, — как твой магазин?

Я поджала губы, разочаровывать родителей не хотелось, ложно обнадеживать тоже. По большему счету, хотелось не стоять перед таким выбором в принципе.

— Расскажу, когда будут какие-то новости, — быстро дернула уголками губ я, а папа недоверчиво сузил глаза.

Дверной звонок прервал наше красноречивое молчание, которое обличило меня с ног до головы, снова подселив неугодных и тревожных соседей-мыслей в мою голову.

— Кажется, тебе пора, — он кивнул на дверь, — Оливеру привет.

— Обязательно передам, — я накинула шарф, открывая дверь.

Оливер держал руки в карманах куртки, обмотанный в такой же огромный шарф и в какой-то дурацкой шапке с зеленым помпоном. Улыбка застыла в моих глазах, прикусив губу, чтобы не засмеяться, я прикрыла за собой дверь, — доброе.

— Утречко, — закончил он, — что, шапка все-таки так себе?

— С чего ты взял? — Я приняла самый беспечный вид.

Он наклонил голову в бок и прикрыл глаза, — твое лицо тебя выдало.

— В таком случае, мне не стоит ему доверять.

Оливер бегло глянул в окно, его лицо расплывчато отражалось в стекле, — не так уж все и плохо.

— Теперь ее все равно не снимешь, погода не та.

— Ты права, — с нарочито деловым видом Оливер поправил воротник куртки, открывая калитку. — Дамы вперед.

Вокруг сгущалось утреннее солнце, подсвечивая листья, выдавая каждую крапинку за веснушки. Под сапогами хлюпали лужи.

— Что ж, — очевидно, ощущая молчание неловким, начал Оливер, оглядываясь по сторонам, — что стало с твоей жизнью?

— Поделюсь, если не скажешь родителям.

Рыжеволосый мужчина, почти сливающийся с осенним лесом, разразился смехом.

— Между прочим я нашла в себе силы даже не смеяться над твоей шапкой, а с твоей стороны это просто не по-джентельменски.

— Прости…прости, — не унимаясь, бормотал он, — но в нашем возрасте это и правда забавно.

— Я просто не хочу пока с ними это обсуждать.

Ее ремарка на счет возраста была довольно правдивой, от того и хлесткой. Сама не зная от чего, но делиться своими неудачами, а значит подводить своих родителей, а за ними и весь род человеческий, казалось в мои двадцать пять катастрофой ребенка, который изрезал мамино дорогое платье и нарисовал на обоях в гостиной баллончиком непристойное слово.

— Ладно, — Оливер примирительно вскинул руки, затем изобразил то, как закрывает рот на замок.

— Сравнительно недавно я переехала в Лондон после учебы, а затем открыла магазин, на его открытие заработать денег я еще не успела и тогда частично мне помогли родители. Сперва все было здорово, дела шли в гору, и я все им возвращала постепенно, пока дела не покатились стремительно с горы вниз. В общем-то, складываться все перестало и каждый день приносил убытки. В основном я продавала всякие мелочи и безделушки, так что, не мудрено, наверное, что это не окупилось.

— И сейчас ты намерена все это закончить?

Я кивнула.

— Чем займешься потом?

Его такой простой вопрос поставил меня не просто в тупик, а в угол, подумать над своим поведением. Будущее размывалось, миллионы вариантов крутились, как разноцветные бусины в калейдоскопе и никакой узор не сулил красивую мозаику. Моему внутреннему ребенку не хватало только кубиков с надписью «хандра» и «тоска», чтобы собрать полноценный замок неприятнейшего из состояний, в котором жила бы принцесса, потерявшая не только туфельку, но и себя.

Оливер приклеил бумагу о найденном котенке на стенд с разными объявлениями. Я стояла позади, подтянув пальцами рукава свитера, не замечая, как его взгляд становился все внимательнее. Мягкое «эй» вытащило меня из силков опустошающих мыслей.

— Знаешь, иногда надо все просто отпустить и сдвинуться с места.

— В сторону кофейни, — я качнула головой на указатель. Слегка облупившаяся краска все еще звала на чашку горячего к Бейби.

— Начало положено, — хмыкнул Оливер.

Сквозь занавесу осенней листвы виднелась коричневая крыша кафе. По стенам бежал плющ, пряча холодные, серые кирпичи под своим живым покрывалом. Звякнул колокольчик, оповестив хозяйку о нашем приходе. Бейби, она же Барбара, она же Биби жила в этом же доме, на втором этаже. Грузная, но при этом всегда веселая, она спускалась с деревянной, жутко скрипучей лестнице, похлопывая по карманам своего накрахмаленного фартучка.

Наверное, свои прозвища она получила еще в молодости, когда была знойной красоткой с блондинистыми волосами и задорной улыбкой.

— Кажется, что-то подгорело, — я принюхалась.

— О, помилуй, — Барбара махнула рукой, улыбаясь, но завидев, как с кухни тянет дымок, вскрикнула, — булочки!

Оливер рассмеялся:

— Я ее обожаю!

Я улыбнулась, беря с барной стойки меню:

— Жаль, что сегодня без булочек.

На стенах висели вырезки из газет, где когда-то упоминалось кафе, фото посетителей и добрые отзывы. Едва ли плохие можно оставить. Столики тянулись вдоль стен, увенчанные разноцветными скатертями. С широких подоконников поглядывали тыквы и античные свечи. Биби всегда следила за порядком, все в этом месте подчинялось ее логичному фен-шую. Это было искусство правильно расставленных салфетниц, грамотно наклоненных картин и гармонично забытых на столиках газет. Весь хаос человеческой жизни упорядочивался в этом интерьере безмятежности и подгоревших булочек.

— Я закажу за тебя, не против? — Оливер стянул шапку, запихнув ее в карман куртки, он повесил одежду на вешалку.

Призраки в отеле

Машина стояла у заправки, сквозь водное стекло, разрисованное косыми линиями дождя, я едва различила силуэт Оливера, выбегавшего из здания с мигающей вывеской в виде стаканчика кофе.

— О, привет, соня, — улыбнулся он, протягивая мне подставку с напитками и упаковку твердых, несъедобных сэндвичей с ростбифом.

— Все что там было, — заметив мой взгляд, Оливер пожал плечами, — не знаю, как ты, а я ужасно голоден.

— Что ж, в этом месте я бы точно не стала брать рецепт.

Оливер жевал хлеб, параллельно пытаясь поймать волну радио.

— Когда у нас будет первая остановка?

— Фожможно фаса ферез два, — конечно, можно поразиться такой феноменальной способности вообще издавать звуки ртом, полным высохшего сэндвича.

Итак, моим переводческим талантам не было предела, и поняв, что еще два часа до первого привала, я достала свой мысленный список вопросов и, стоило Оливеру расправиться с перекусом, тут же поспешила начать.

— Так, зачем ты ездишь в такие путешествия?

— Мне надо заглянуть к бабушке, передать ей твой пирог.

— Звучит, как очень плохо продуманное вранье.

— У меня есть стойкое ощущение, что ты обо мне очень плохого мнения.

— Конечно нет, прости, если у тебя вдруг сложилось такое впечатление, — я качнула головой, отпивая кофе. В ответ Оливер просто махнул рукой, уминая следующий сэндвич.

Радио наконец поймало волну, и ведущий оповестил нас о погоде на завтра. Сегодняшнее настроение погоды не нуждалось в комментариях и представлениях — дождь мелкий перетекал в ливень, а затем снова моросил. Оранжевые круги от фар проезжающих автомобилей расплывались на мокром асфальте, в воздухе пахло магией.

Любые земли плодородны на легенды и фирменные блюда. В одинаковой степени мне нравится и то, и то, от лица британских ученых, могу заявить, что это вполне неплохой показатель всесторонней личности.

— Переночуем в отеле под названием «Красный дракон». — Оливер проверил навигатор, — осталось всего пол часа.

Мы решили ехать до места назначения пару дней, блуждая по городам и деревушкам, наслаждаясь дорогой и встречая приключения, как старых друзей.

Оливер припарковал машину возле каменного домика с деревянной пристройкой, окна которой переливались в отблеске фонаря, словно средневековые витражи. Перед отелем раскинулся замерший сад, украшенный дроком. Над головой звякнул колокольчик, и мы оказались в темном коридоре, послышался треск зажженной спички и шаркающие шаги.

— Неужели кто-то благополучно спал, — в моей голове сразу вырисовывался образ Скруджа по Диккенсу. Однако, когда по стенам поползли прыгающие огоньки свечей, я даже улыбнулась. Молодой мальчишка сонно потирал глаза, — добрый вечер, господа, кажется, вы успели к чаю.

Оливер рассмеялся, — я предупреждал, что у нас позднее заселение.

Мальчик кивнул, шаркая вглубь коридора, он махнул рукой, приглашая нас следовать за ним. В кромешной темноте я успела разглядеть коричнево-черные очертания картин на стене и всевозможные канделябры в викторианском стиле. В доме пахло сыростью и холод жадно преследовал нас, волочась по каменному полу, устланному коврами.

Ступени то и дело издавали поскрипывающие и посапывающие звуки под нашими шагами, словно весь дом спал, абсолютно не желая нарушать создавшийся здесь покой.

Мальчик открыл перед нами двери, — я обязательно покажу вам все завтра, а пока доброй ночи.

Оливер улыбнулся, смотря на мой устало-растерянный вид, — тебе здесь понравиться, почувствуешь себя как дома.

— Честно говоря, у меня сложилось впечатление будто мы опоздали к дяде на Рождество.

Тишина разлилась вокруг, но где-то все-таки раздавались звуки, просачиваясь по дому, трескалась лестница, недовольная, что ее разбудили, воск медленно сочился вниз, застывая на позолоченных листьях подсвечника, шуршали и шептались занавески. В этот момент мне казалось, будто по дому гуляют призраки, они спешат на свой бал, невидимый взгляду, и будут продолжать радоваться, бесшумно скользя в воздухе, вырисовывая пылью пируэты. Возможно, празднику жизни нет конца и когда ты лишь бесформенная субстанция, сотканная из лунного света и воспоминаний, тебе все равно хочется танцевать.

Оливер устало потер глаза, — доброй ночи. — Он было исчез за своей дверью, как снова показался, — я очень рад, что ты здесь.

Дернув уголками губ, я слегка кивнула. Кажется, зачастую все ясно и без слов.

Заглянув в комнату, на такой короткий миг, мне показалось, словно в полете вальса пронеслась красивейшая пара, дама, задевшая своими оборками платья напольную вазу, весело рассмеялась и исчезла, увлекаемая своим кавалером.

Сон быстро поглотил меня, подарив щекотливое ожидание нового дня.

Утром, как и обещал, мальчик, имя которого покрыто тайной, но пока я чистила зубы, успела придумать довольно много вариантов. К примеру, Чарльз звучит совсем неплохо. Вообще, я ощущала, как что-то открывается и оживает внутри меня, побуждая фантазировать и смотреть с совершенно разных ракурсов, пусть даже мистически-невозможных.

С первого этажа медленно поднимался запах жаренных яиц, почуяв который, живот издал умоляющий звук. Натянув джинсы и кофту, я укуталась в кардиган, намереваясь исследовать каждый уголок старинного дома, вооружилась блокнотом и ручкой на случай, если меня посетит муза или подвернется хороший рецепт.

Я постучала в комнату Оливера, но ответа не последовало. За спиной раздался вежливый кашель, который специально был придуман людьми и, возможно, даже вписан в словарь, как жест человека, намекающего на то, что он тут и нуждается во внимании.

— Доброе утро, — ночной коридорный учтиво улыбался, — я провожу вас на завтрак.

— О, это очень славно, спасибо.

В свете дня интерьер этого места казался таким же таинственным, окутанный викторианским флером, с намеком на легкое средневековье, выдержанное в самой лучшей и строгой форме. На стенах гостиной висели картины в огромных, потертых рамах, а вместе с тем оружие, над камином возвышались головы животных. Солнечный, чуть блеклый свет падал на гобелен, изображавший плененного единорога. Велюровые кресла держались на ножках в виде лап животных, а на чайном столике стопкой лежали книги и газеты.

Проблемы в раю, приметы и музыка

В окне мелькали размытые деревья, моросил липкий дождь, покрывая все вокруг, словно обволакивая паутиной.

— Какую музыку ты слушаешь? — Оливер поглядывал на движущейся по карте треугольник, иногда смахивая навигатор и заходя в медиатеку.

Я искренне задумалась. — Кажется, я не слушала музыку уже вечность. Именно так, чтобы включить и отдаться мелодии, уйти в свои мысли и представлять прекрасные, но нереальные сюжеты.

— И что ты представляла обычно? Конечно, до своей великой депрессии, — нарочито важно добавил Оливер, я пожурила его взглядом, но не могла не улыбнуться.

— Мне нравится что-то мечтательное, что-то в духе Coldplay или инди-музыка, хотя порой я жила только с AC/DC в наушниках.

— Страшно подумать, что ты под них представляла.

— Ничего такого, правда, - отмахнулась я, ­— просто они как бы заряжают тебя какой-то энергией, создается ощущение, что ты можешь все. Стильно и дерзко.

— Ладно, скажи, что тебе приходит на ум от этой песни, — Оливер нажал кнопку «play», прибавив громкости. Машина наполнилась мелодией.

«Звук ветра шепчет тебе на ухо.

Ты чувствуешь, как он возвращается?

Сквозь тепло, сквозь холод,

Бегу, пока мы здесь не окажемся.

Сейчас мы возвращаемся домой.»

Я кивала в такт песни, ощущая все дыхания леса, словно воспарив над ним, чувствуя все то, о чем поется. Порой получается так, чтобы вернуться домой, надо его покинуть и найти заново, пока колеса рассекают лужи на мокром асфальте, пока гудит ветер, завывающий свою свободную перекличку с самыми смелыми, надо ловить его за хвост и держаться крепко-крепко, не боясь подставить лицо обжигающим порывам.

Улыбка сама собой заиграла на моем лице, передаваясь и Оливеру, а он улыбался тысячами солнечных зайчиков даже в самую пасмурную погоду. Все самое простое и теплое так умело сочеталась в каждом его движении, в смехе, застывшим легкими морщинками у глаз, в рыжих волосах. Наши глаза встретились и в стене времени, страха, бегства и затворничества случилась трещина, она звякнула где-то глубоко внутри меня, затем отвалилось немного снобистской штукатурки, а я умело сделала вид, что не заметила этого.

— Как тебе?

— Это одна из самых вдохновляющих песен на свете! — Мой голос был запальчивый, наполненный живыми эмоциями, — просто класс! Я готова слушать ее бесконечно! Ощущение, что ты в каком-то кино, учишься в пансионе и сбегаешь после отбоя в лес, чтобы читать стихи.

— Приятно слышать, — Оливер скрыл довольную улыбку, поставив следующую композицию.

Вдруг меня осенил этот потайной язык, как в детстве, ион говорил со мной музыкой или я медленно сходила с ума, но нечто навязчивое, называемое в народе «интуицией» не давало мне опомнится, пока я внимательно вслушивалась в текст песни.

«Болтаем, как и раньше

Только я и ты

Много ждали и расходились

Впусти меня и отпусти

Любишь гулять под дождем?

Этот беспорядок был твой,

Но теперь он и мой.»

В этот раз наши взгляды соединились в единой точке понимания и пространства и теперь в них было что-то иное, пока еще плохо читаемое, покрытое тайнами и загадочным молчанием, оставленное на потом, что-то тихое, а затем бушующее, но точно другое. Я как будто принимала молчаливое участие в несуществующем диалоге, но знала, что он происходит здесь и сейчас.

Говорят, у всего есть начало, но у всего ли есть конец?

Наше путешествие закончится, красивая лесная сказка в царстве осени, обрученной с туманами, увенчается эпилогом и начнется суровая реальность.

Эта мысль проскользнула, как тень по стене в самую холодную ночь, застыв, между нами.

— Знаешь, в этой песни много смысла, — как бы между делом произнес Оливер.

— Мне она понравилась даже больше, судя по всему, третью я стану обожать.

— Можешь включить свое, если хочешь, — Он указал головой на телефон.

Теперь в этой партии ход отдается мне. Я вбила название «Hold back the river», откидываясь на спинку кресла, никаких нервов, никакого двойного дна, просто хорошая музыка в дорогу.

«Удержи реку,

Дай мне заглянуть в твои глаза.

Удержи реку, чтоб я

Мог остановиться на минуту

Рядом с тобой.»

— Однажды мы уехали на велосипедах в небо, но сейчас мы настигнуты приливом, — пропел Оливер, хитро поглядывая в мою сторону, — хороший выбор.

— Мне кажется, ты следил за мной все это время и планировал каждый свой шаг.

— Поверь, нет, все это время я сперва проходил ужасный пубертат.

— Не такой уж он был и ужасный у тебя, — смутилась я, вспоминая, как пару раз ловила его силуэт через забор.

— Точно! Это ты следила за мной!

— Послушай, ты же осознаешь, что это была случайность?

— То есть ты совершенно случайно залипала на мою тренировку пока я потел и тужился, пытаясь скинуть лишние килограммы?

— Оливер, — шикнула я, неожиданно войдя в образ учителя, — я поливала цветы на веранде и была очень зла на тебя, ведь в какой-то момент мы перестали общаться, вот и смотрела, испепеляя взглядом.

— Я правда почти не появлялся у отца, — он поджал губы, — к тому же, я заходил к тебе, ты тогда ушла на свиданку с этим, — Оливер высунул язык, имитируя рвотный рефлекс, — Эрни, кажется.

Я хохотнула, вспоминая эти слегка неловкие первые свидания, — не был он таким уж мерзким.

— Ну да, конечно, не был, — саркастично отозвался Оливер.

— Что ж, это было давно и неправда. Почему ты не заходил больше? Или не звонил, к примеру?

Оливер тяжело вздохнул, нахмурившись, — О, смотри! — Неожиданно выражение его лица переменилось, на его удачу впереди показалась гладкая поверхность озера, — остановимся.

Довольно удобная ситуация, чтобы сменить тему и вполне неплохое умение избегать ответа.

Я натянула желтый дождевик поверх своей куртки, Оливер недовольно оглядел мой вид.