Ядовитый поцелуй

Глава 1 Первая встреча

Эзерия болтала без умолку, и это жутко раздражало меня. Как можно думать об этих… самцах, когда на носу перераспределение и неизвестно, куда отправят! Хорошо хоть сдавать заново экзамены не потребовалось.

— Минерва, ты снова меня не слушаешь! — надулась сестрица. Она хоть и была старше на несколько дней, но мозгов ей Великий Василиск отмерил лишь малость.

— Эзерия, вот скажи мне, — я развернулась и с недоумением посмотрела на сестру, — ты всегда такая идиотка или только сегодня?

— Что? — Рия опешила от моей явной грубости. Да, такой меня она видела крайне редко. Да что там — почти никогда я себе не позволяла опуститься до прямой грубости! Но, если честно, мне просто надоело слушать про каждого прошедшего или проползшего рядом мужчину. — Что ты с‑с‑сказала? — сощурив свои потрясающе красивые зелёные глаза, прошипела Эзерия. Её лицо в этот момент приобрело змеиные черты так отчётливо, что я покачала головой. Она всё так же плохо контролировала свой оборот, и это не добавляло ей шансов на брачном рынке, на который она стремилась попасть. Глупая, не понимала, в каком положении наша семья.

— Что слышала, — я не собиралась поддаваться этой недалёкой, хоть она и была моей сестрой, но не единственной. — Мы вернулись в Кресс, Эзерия! Тебе это хоть о чём‑то говорит? — Я смотрела на недоумённо моргающую сестру и понимала: нет, ей это ни о чём не говорит. Эта курица явно не понимала, что нас ждёт. — Эзерия, это Кресс — город змей. Наша родина, на которой ненавидят нечистокровных! Ты понимаеш‑ш‑ь это? — Я вконец разозлилась на неё и тоже почти утратила контроль, но мне удалось тут же взять себя в руки. Мы на людной улице, где любой мог увидеть то, что совершенно не предназначалось для чужих глаз.

— Но мы же чистокровные, — растерянно пролепетала Эзерия, понимая, что я не буду зря сотрясать воздух. — Нам бояться нечего, а ещё мы одарённые! — с гордостью воскликнула она и приняла соответствующую позу. Я только закатила глаза. Ну почему, Великий Василиск, ты так жесток к нашему семейству? — Нера, мы завидные невесты! И это ты идиотка, раз не видишь дальше своего носа. Да нам стоит щёлкнуть пальцами — и женихи из лучших семей сбегутся на нашу брачную песню.

Я снова удивилась наивности своей сестры и покачала головой. Как там говорит матушка: «На больных и идиотов не обижаются»? Пожалуй, буду придерживаться этого правила.

О нет, мы далеко не чистокровные. И отец тщательно оберегает эту тайну, как до него — дед. Почему наша семья уехала из Кресса? Да потому, что кровь наша с примесью! Неужели она не помнит, кем являлась наша бабушка и кем является наша мать? Мама тоже не чистокровная, хоть и явва, поэтому её семья и жила в Лестроне, а не в Крессе, прикрываясь дипмиссией деда. А бабушка вообще — вейла! И если об этом станет известно, мы станем париями в змеином обществе! Нас будут презирать, мы станем отбросами, второсортным товаром на брачном рынке, о который каждый захочет вытереть ноги. Если бы не эта магия, проснувшаяся в нас так не вовремя, мы бы не приехали в Кресс. Никогда!

Я с тоской вспомнила белокаменный особняк в пределах Фары, большой смешанный парк вокруг, больше похожий на ухоженный лес. Глубокое озеро с прозрачной водой, где было приятно поплавать в жаркий летний день.

— Эзерия, — покачала я головой, — мне жаль, что ты ничего не понимаешь…

— Минерва, прекрати быть самой умной. Поверь, чистокровным шаршам это не нравится, — перебила меня она.

Я усмехнулась. Шарши! Ну конечно, сестрица нацелилась на лучших из лучших! И эта академия ей нужна не для раскрытия потенциала, а для удачного замужества! Я закатила глаза от непроходимой тупости Рии. Что ж, когда шарш укажет ей её место, я буду рядом — но не для того, чтобы утешить, нет, а для того, чтобы сказать: «Я же говорила!»

Я вновь отмахнулась от сестры и в следующую секунду едва не сшибла парня, вывернувшего из‑за угла, ударив того плечом.

— С‑с‑смотреть под ноги не пробовала? — зашипел он на меня брезгливо, и на мгновение между его губ мелькнул раздвоенный язык. Шарш. Ну конечно, в такой момент нам обязательно должен был встретиться кто‑то из высшей аристократии Кресса! Чтоб его бездна поглотила!

Ледяной взгляд желтоватых глаз, искривлённые в презрительной ухмылке губы, из‑под которых виднелись клыки, и осанка наследного принца. И чего этому снобу не сиделось где‑то во дворце, только подальше от нас? Меня раздражало буквально всё! И вообще, после переезда я стала какой‑то нервной! Надо брать себя в руки.

— Извините, не заметила вас, — спокойно произнесла я, едва удержав рвущееся с губ ругательство. Отец бы явно не похвалил. Я попыталась обойти парня. Где‑то на грани видимости маячила Эзерия, отвлекая внимание на себя, и я не заметила, как меня схватили за предплечье.

— Ну да, конечно, выискивала чистокровных шаршей, — зрачки парня из обычных превратились в вертикальные. «Это ж как его проняло‑то», — подумала я, пытаясь вырвать свою руку. Он же окинул меня брезгливым взглядом и продолжил: — Такие, как ты, нищие приживалки, должны мне в ноги кланяться, просить прощения за доставленные неудобства и вылизывать мои ботинки, — процедил парень, приближая своё скуластое лицо ко мне.

— А как это ты так вмиг определил, родовитая я или приживалка? — я скептически приподняла бровь, с насмешкой глядя на кандидата в местные корольки, даже забыла, что он крепко сжимал мою руку. Просто стало интересно. Ведь я не безродная, не нищая и даже не приживалка у дальних родственников, взявших из милости. Я — Минерва Эллар! Чистокровная, хорошо, почти чистокровная белая явва! Редчайший представитель своего рода. Наш выводок оказался удачным: все четыре сестры вылупились белыми яввами. Отец тогда сделал правильный выбор, женившись на матушке. Просто мы ещё не были представлены местному обществу, поэтому о нас и не знали. Отец ждал, когда мы получим распределение на обучение, и только тогда собирался дать приём в нашу с сестрой честь.

— Я таких, как ты, насквозь вижу, — он демонстративно скосил взгляд на мой дорожный костюм, который изрядно успел запылиться, потому что я ездила с отцом по делам поместья и не успела привести себя в порядок перед походом в академию. — Ни одна благородная себе такого не позволит, — прошипел он, ещё раз осмотрев меня и облив презрением напоследок.