Ягодка для Хулигана

Глава 1

И чего он пялится?

Этим вопросом я задаюсь с самого начала нашего студенческого кемпинга.

Чудесный июньский вечер. Звёздное полотно над головой. Потрескивание костра на поляне посреди небольшого лесочка. Негромкий гомон студентов и песни под гитару. Что может быть лучше?

Так думала я до тех пор, пока на собственной шкуре не прочувствовала, что значит быть жертвой сталкера.

Вздыхаю и в который раз за этот день возвращаю Власу Дементьеву тяжёлый взгляд. Такой, чтобы он точно понял – отвали, иначе не поздоровится. Я, конечно, девушка спокойная и терпеливая, но не настолько!

Но наглецу хоть бы что. Кажется, что он с ещё большим энтузиазмом пытается просверлить во мне дыру своими невыносимо зелёными, как у демона, глазами.

Влас Дементьев – что имечко, что фамилия полный абзац, - новенький. Перевелся к нам в университет под конец семестра из какой-то захолустной шарашки. Держится особняком, но при этом пользуется уважением среди парней. Почему-то. И, из-за своей смазливой внешности, не обделён вниманием девичьей половины нашего потока первокурсников.

Фразу «свой среди чужих, и чужой среди своих» явно придумали для него. Потому что, по слухам, мажором он не был, но внешностью и стилем выделялся, подобно детям богатых родителей. Но и среди парней-ботаников и парней подвида «обычный» тоже замечен не был.

Такой вот зверь этот Дементьев.

И какого-то чёрта он решил достать меня именно сегодня. В походе. Когда я решила забыть обо всех заботах и отдохнуть, как следует.

Закон подлости во всей красе!

- Дана, - легонько пихает меня в бок Марго, - ты в порядке? Выглядишь так, будто собралась прикопать Власа под ближайшим деревом.

Я выразительно округляю глаза и смотрю на подругу взглядом а-ля: «А разве он не заслужил?».

Марго выглядит сногсшибательно. Особенно в условиях похода. Чёрные, блестящие локоны струятся до самой талии. Красивые голубые глаза оттенены подводкой. Губы подкрашены бардовой помадой. Хоть прямо сейчас иди и косплей Йеннифэр из Ведьмака.

- Если у него какие-то проблемы, стоило сходить к врачу, а не испепелять меня весь день своими глазищами! – Фыркаю я и перекидываю через плечо свои огненно-рыжие волосы.

- Может ты ему просто понравилась? Вот и пялится! – Хихикает на ухо Маргарита.

- Пусть закатает губу. Я с Даном. – Произношу бесцветным голосом и отвожу взгляд от Власа, проигрывая небольшую битву глазами, но не войну.

С Данилом у нас «всё сложно» последний месяц. Мы даже взяли временный перерыв в отношениях, потому что я уже устала вывозить его постоянное отсутствие и отмазки в стиле «давай, не сегодня, много дел».

Конечно, в глубине души интуиция вопила, что это, возможно, конец нашим отношениям. Потому что все его поступки буквально говорили о том, что у Данила появилась другая. Ну, или, что он просто устал от меня.

Но сердце-предатель не хочет синхронизироваться с мозгом и верить логическим доводам.

Дан и Дана. Мы ведь вместе чуть ли не с начала семестра. Влюбились друг в друга с первого взгляда. И что теперь?.. Неужели всё так и закончится?

Решив перевести злость и обиду в иное русло, направляю этот сгусток негатива на более подходящую цель - Дементьева, которого «свои» изредка обзывают Демоном.

И не зря, как кажется… Действительно, похож.

Смоляные волосы, густые, с чёлкой, падающей на лоб. Чувственные пухловатые губы, ровно настолько, чтобы не быть женственными, вкупе с резко очерченными скулами и выделяющимися углами челюсти вводили в экстаз особо впечатлительных девиц с первого взгляда. И в довесок эти невыносимо зелёные, будто неестественные, глазищи.

Сто процентов линзы таскает, чтобы запугивать окружающих или лишний раз впечатлять девушек. Мерзость!

Если бы люди запечатлели человеческий облик Люцифера, наверняка, он бы выглядел, как Влас Дементьев. В том смысле, что этот парень, несмотря на смазливую внешность и почти ангельский облик, источает поистине дьявольскую энергетику.

Чувствуется в нём нечто такое чёрное… Плохое. Что заставляет меня каждый раз, когда я смотрю на Власа, покрываться мурашками, и держаться от него подальше, едва сдерживая желание перекреститься.

Конечно, я утрирую, но… В каждой шутке есть доля шутки.

– И вообще, - я почему-то решаю продолжить разговор с Марго, несмотря на то, что подруга притихла после того, как услышала о Даниле, - если я ему понравилась, нужно было просто подойти и сказать, а не пугать меня этим диким взглядом. Ты только взгляни на него! – Делаю лёгкий взмах рукой в сторону парня. - Да он же выглядит, как лохматый дикий зверь с чётким безумием на морде!

Маргарита, печально глядя на обуглившийся маршмеллоу, наконец, убирает палочку в сторону и, не поднимая глаз, поджимает губы.

- Зря ты так. Он довольно милый.

- Ага, наверное. Пока спит зубами к стенке. – Парирую я, удивляясь реакции подруги. – Извини, но проверять я как-то не горю желанием.

Обычно Марго поддерживает меня во всём. Видимо, не в этот раз.

Костёр весело трещит. Ребята, сидящие вокруг него, болтают, создавая уютный гомон. Я смотрю на всю эту идиллию и понимаю, что мне срочно нужен свежий воздух. Точнее, воздух, которым не дышит Влас Дементьев. По крайней мере, не в пределах ближайших ста метров.

Поэтому, поднявшись с бревна, отряхиваю джинсы и, сунув руки в карманы кожаной куртки, решаю отойти подальше в лес, проветриться.

- Дана, ты куда собралась? – Тут же раздаётся со стороны противоположного края костра.

Оборачиваюсь, совсем позабыв о кураторше, которая своим орлиным взглядом ненавязчиво присматривает за всем потоком, поехавшим на кемпинг отдохнуть перед экзаменом.

- Лидия Михайловна, я тут, недалеко. Вы же знаете, что я как обычно - без глупостей. – Натягиваю на лицо робкую улыбку девочки-отличницы и умоляюще смотрю на кураторшу.

- Пусть лес и безопасен, но мало ли что! Как я потом буду оправдываться перед твоим отцом? – Бескомпромиссно заявляет женщина и машет рукой так, будто хочет разрезать воздух перед собой на две части. – Он же весь город на уши поставит, случись что с тобой не дай бог. Да даже если с царапинкой придешь, всему преподавательскому составу попадёт. И больше никаких таких вот поездок.

Глава 2

- Давай ты сделаешь вид, что пошёл со мной, а на самом деле постоишь тут или прогуляешься в другую сторону, идёт? – Говорю я, стоит нам с Власом отойти от поляны на расстояние, где нас точно не услышат.

- Нет уж, - хмыкает парень, - мне потом за тебя… - Он делает театральную паузу, прежде чем перековеркать слова Лидии Михайловны. – Голову оторвут. Грозный батя, и всё такое.

- Мне не нужно сопровождение. Я буду недалеко. – Чеканю, стоя на своём.

В темноте леса не разглядеть лица Дементьева. Как и его эмоций. Поэтому мне остаётся только гадать по тону его голоса, о чём он думает, или как реагирует на мои слова.

Я стою неподалеку от Власа. На расстоянии трёх шагов. Озябшие руки сунула в карманы и нахохлилась. Но прохладный влажный воздух, не сдаваясь, настырно проникает под кожаную куртку, и я невольно вздрагиваю.

- Представь, что меня нет. Я – невидимка. – Весело отвечает Влас спустя минуту и подходит ближе. Теперь я, хоть и плохо, но вижу его лицо, частично сокрытое в тени.

И снова эти зелёные глаза, выделяющиеся на лице. Да ещё и так близко! Они завладевают всем моим вниманием. Завораживают. Я не могу отвести взгляд. Просто тупо пялюсь в них, не находя, что ответить.

- Дана? – Вопросительно выгибает бровь парень после нескольких мгновений молчания, выводя меня из некоего подобия транса.

Проморгавшись, неловко отвожу глаза. И не зная, что ещё сделать или сказать, напрочь позабыв обо всём, что хотела, развернувшись на сто восемьдесят градусов, иду по вытоптанной тропинке к берегу небольшого озерца.

Дементьев идёт следом бесшумной тенью. Я скорее чувствую его присутствие за спиной, нежели слышу. И это напрягает. Обычный человек не может передвигаться настолько бесшумно! Это же лес! Ветки, трава, камни, листья – малая часть того, что может лежать под ногами и издавать звуки, когда ты наступаешь на них.

- Ты – ниндзя? – Срывается с моих губ до того, как я успеваю прикусить язык.

Влас смеётся. Низко. Вибрирующе. Я бы даже сказала – приятно, если бы не почти кромешная темнота, лес и я, которую преследует этот ржущий недониндзя.

- Мы же вроде бы это обсудили.

Я хмурюсь, пытаясь вспомнить, когда, но парень облегчает мои муки:

- Перед тем как пойти. Я выдал тебе свою великую тайну, что я – невидимка.

После его слов, чувствую себя круглой дурой. Я восприняла его предыдущую фразу всерьёз, решив, что он что-то со мной обсуждал, а я пропустила это мимо ушей. Волна негодования, накрывшая меня с головой, заставляет обернуться.

И нос к носу столкнуться с Дементьевым, едва не ушибившись лбами.

Я потеряно смотрю на Власа. Пульс после небольшой паузы, вызванной неожиданностью, начинает шкалить. Я чувствую на лице его горячее дыхание вперемешку с личным запахом – хвои и дерева.

Он пахнет в точности, как лес. Как зверь, которым его зовут за глаза.

Или это нервное…

- Ты какая-то странная, Дана. – Парень склоняет голову на бок, не спеша отодвигаться. – Нелогичная. Непоследовательная. Слишком эмоциональная, - продолжает перечислять, говоря мне это всё, практически касаясь своими губами моих.

Понимая, что Влас не так далёк от истины, и я сегодня действительно сама не своя, закатываю глаза, едва сумев взять себя в руки. Делаю вид, что всё в порядке, будто ничего такого не произошло. И, не торопясь отодвигаюсь от него, делая шаг назад.

- Не тебе судить, мальчик-сталкер, - язвлю, поворачиваясь к Дементьеву спиной и продолжая свой путь.

- Мальчик-сталкер? – Хохочет он, и я с облегчением всё же слышу, как хрустит ветка под его ногами.

Какие-то безумные мысли меня сегодня посещают. Демон. Зверь. Ниндзя… Пора в дурку.

А лучше всего – перестать реветь ночами из-за Данила и поспать, как следует.

- Так меня ещё никто не называл, - продолжает Влас, словно ищет повода, чтобы со мной поговорить. – С чего вдруг такие выводы?

Мне не сильно хочется отвечать на его вопрос, но я сама подняла эту тему. А посему тяну, сквозь стиснутые зубы:

- С того, что ты пялишься на меня весь день.

- Ты красивая. – Просто выдаёт брюнет, чем в третий раз за последние десять минут обескураживает меня.

Я спотыкаюсь от неожиданности об какую-то корягу, так «вовремя» попавшуюся на пути. Но на этот раз мне хотя бы удаётся сохранить равновесие. И, лишь спустя пару секунд, до меня доходит почему: Влас подхватил меня под локоть в последний момент, не дав проехаться носом по влажной земле и растянуться посреди тропинки.

- Еще и неуклюжая, - добавляет брюнет, всё ещё поддерживая меня под локоток.

- Спасибо, - бурчу я, не уточняя, на что именно дала ответ: на сомнительного рода комплимент или в благодарность за то, что он меня поймал.

- Осторожнее, - Дементьев пронизывает меня тревожным взглядом, заставляя покрыться мурашками и чуть дольше, чем нужно позволить ему удерживать меня.

Мягко высвобождаю локоть из его ладони. Горячей до безумия, ведь я ощутила тепло даже сквозь рукав кожанки. По коже продолжают расползаться приятные мурашки от того места, где он касался меня, и всё моё слегка замёрзшее естество тянется к теплу Дементьева, как мотылёк к огню.

Так! Стоп, Дана! Что это за мысли?! Что за романтические бредни?! Приди в себя, чёрт возьми! Неужели его внешность и обаяние подействовали и на тебя?

Остаток пути до озера, к моему счастью, проходит без эксцессов.

Полная Луна, зависшая посреди ясного майского неба, освещает пляж и озерцо, серебря песок и гладь воды. Ветерка нет, но даже так у самого берега ещё прохладней, чем в лесу. Я обхватываю себя руками, но, вспомнив, что за моей спиной стоит надзиратель, маскирую жест, делая вид, что скрещиваю руки на груди.

Почему-то мне не хочется, чтобы Влас знал, что мне холодно.

- Откроешь тайну, ради чего всё это было? – Намекает на мой побег. - Вряд ли, чтобы просто подышать свежим воздухом.

- Именно так, - огрызаюсь, - просто чтобы подышать свежим воздухом. И вообще, как раз таки из-за тебя на поляне и стало душно! – Добавляю обличительно.

Глава 3

Чуть больше двух лет назад…

В тот день шёл проливной дождь. Настоящий, осенний. Он стоял стеной на протяжении вот уже нескольких часов. Я возвращалась со школы, прячась под зонтом, который практически не спасал – ветер задувал крупные капли дождя за его пределы, так что одежда уже была влажная. Да и весенние балетки, в которых я вышла из дома днём, давным-давно промокли насквозь.

Я торопилась. Не знаю, дождь ли был тому виной, то, что я промокла и замёрзла, или непонятное предчувствие, которое подгоняло меня вперёд. Но, как бы я не спешила, я бы всё равно опоздала. Правда, тогда я не догадывалась об этом.

Родительский дом встретил меня тишиной и холодом. Не работало радио, которое мама слушала на кухне, готовя ужин, и телевизор странно молчал, хотя обычно папа в это время обязательно включал новости и смотрел их, сидя на диване в зале.

Я бросила сумку на шкаф, стоящий в коридоре. Осмотрелась. Непривычная тишина пугала и угнетала. Навевала мысли о плохом. Будто что-то случилось. Но обычно, если у папы на работе были проблемы и он задерживался допоздна, мама всегда была дома, или оставляла записку на зеркале в прихожей.

Старомодно, но она не особо любила телефоны и мессенджеры. Правда, в особых случаях, когда случалось что-то действительно из ряда вон – один из родителей мне звонил и предупреждал.

Я достала телефон, разблокировала экран, но никаких оповещений, смс или звонков не было. Только групповой чат с одноклассниками, которые непрерывно чатились каждую минуту по поводу и без, мигал новыми уведомлениями в шторке.

- Ма-ам? Па-ап? – Решила проверить. Может, они отдыхают?

Снова тишина в ответ.

Я включила свет и поднялась к себе в комнату, охваченная тревожным предчувствием. Переоделась и пошла на кухню, чтобы приготовить ужин самой. К тому времени, как родители вернутся, всё уже будет готово.

Пока я чистила овощи, периодически звонила то маме, то папе. Но никто не отвечал. Лишь бесконечно долгие гудки тянулись в течение минуты.

Я всеми силами отгоняла от себя нехорошие мысли. Включила радио, слушая мамину любимую волну. И в какой-то момент увлеклась готовкой настолько, что стала подпевать популярному треку. Тревога покинула мысли. Не зря говорят, что если хочешь перестать думать о чём-то, то нет лучшего средства, чем занять себя чем-нибудь.

Но время шло, а никто не возвращался. Ужин был готов и уже начал остывать. Я с тревогой посмотрела на часы, показывающие восемь вечера, и снова набрала отца. Потом маму. Потом снова и снова, по очереди набирала их номера. Но всё без толку.

И вот, когда отчаяние практически накрыло меня настолько, что я готова была ринуться к соседям, и узнать, не знают ли они что-то, входная дверь открылась. В прихожую вошёл папа.

Я собиралась накинуться на него, обругать за то, что не предупредили и заставили меня так сильно поволноваться. Но его вид остановил меня. Я так и замерла в прихожей с раскрытым ртом и обиженным выражением на лице.

- Пап? – Спросила, сама не зная, что хочу узнать.

Лицо папы осунулось. Он будто постарел на несколько лет. Одежда вся грязная, мокрая. С неё стекала вода на пол и под папой потихоньку собиралась небольшая лужица.

Помню, я тогда с досадой подумала, что придётся мыть полы…

Знала бы я, что это была самая мелкая из предстоящих проблем.

- Дочка, - прохрипел надломленным голосом мой папа.

Следователь, видевший разное на своём веку. Человек, которого ничего не могло сломить. Это напугало меня до жути. До дрожи в коленях. И я уже тогда на подсознании понимала, что не хочу слышать то, что он мне скажет.

- Иди ко мне, дочка. – Тихо попросил папа, протягивая ко мне слегка подрагивающие руки.

Но вместо того, чтобы подойти к нему и спросить, что случилось, я лишь покачала головой из стороны в сторону, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

- Где… Где мама? – Произнесла единственное, на что у меня хватило сил.

Сердце колотилось где-то в горле. Дыхание спирало в груди, я не могла сделать полноценный вдох. Руки оледенели от волнения. А время будто остановилось.

Папа молчал. Казалось, он не отвечал мне целую вечность.

И, наверное, лучше бы не отвечал. Лучше бы всё оказалось просто сном. Плохим. Ужасным. Но сном. Всего лишь сном.

- Мамы больше нет, - казалось, эти слова он едва смог выдавить из себя. По щекам отца с поросшей на них густой щетиной потекли беззвучные слёзы.

Я застыла посреди прихожей, с диким ужасом глядя на папу. Я не понимала, о чём он говорит. Как это мамы больше не может быть? Она же не… Она не…

Нет!

Осознание накрыло меня не сразу. Мозг будто всеми силами противился, не хотел обрабатывать информацию. Не хотел принимать реальность.

Такого просто быть не может! Моя мама… Улыбчивая, добрая, всепонимающая… Самая-самая! Она не могла…

- Нет! – Выкрикнула я. Громко. Сильно. Со всем гневом и болью, что охватили моё тело. – Нет! Она не могла… - Я так и не могу закончить фразу. Ни мысленно, ни вслух.

Папа сделал это за меня. Поднял уставшие, наполненные болью, и непонятной мне тогда злостью, глаза, и сказал:

- Она умерла, Дана. Её больше нет с нами. Сердечный приступ, разрыв перикарда. Врачи не успели спасти. И не смогли бы.

У мамы были проблемы с сердцем. Об этом знали все близкие, поэтому мы берегли её, как зеницу ока. И старались не волновать лишний раз.

Я упала на пол, не выдерживая груза, что свалился на мои плечи. Плечи шестнадцатилетнего подростка. И плакала. Плакала так сильно и горько, как никогда раньше.

Глава 4

Поцелуй выходит примитивным. Будто дети впервые поцеловались – обычное соприкосновение губ. В нём нет чувств. Нет эмоций, кроме желания отомстить Рогожину.

Так я думала.

Но в какой-то момент всё идёт не по плану. И всё из-за Демона.

Стоит парню прийти в себя, как он быстро берёт инициативу в свои руки. Даже слишком быстро…

Мягкие, тёплые губы брюнета размыкаются, опаляя меня запахом кофе и дыма, и аккуратно захватывают мою верхнюю губу в плен. Моё тело прошивает током. Сердце начинает сильнее грохотать в грудной клетке, а дыхание сбивается с привычного ритма.

Ощутив это, словно дикий зверь запах добычи, Влас сокращает расстояние между нами – хватает меня за талию и с рыком притягивает к себе. Я не знаю, как на это реагировать. Руки зависают в воздухе прямо над плечами Дементьева. Моя грудь упирается в каменную грудь брюнета, и я ощущаю, что у парня-то тоже сердце сильно колотится о рёбра.

Продолжая меня целовать и не видя сопротивления, Дементьев наглеет. Пускает в ход язык, проводит им по нижней губе, заставляя меня приоткрыть рот сильнее. Его сильные руки гладят меня по изгибу спины, заставляя прогнуться. Быть ещё ближе.

Моё тело становится ватным и податливым. И я не понимаю, в какой момент сама начинаю сильнее прижиматься к брюнету. Мои руки обхватывают мощный разворот плеч. Я веду ладонями вверх вдоль его шеи и запускаю руки в густые волосы Демона, мимолётом отмечая, насколько они мягкие на ощупь.

На краю сознания мелькает мысль отстраниться. Прекратить. Для того чтобы вывести Данила Рогожина на негативные мысли, отомстить той же монетой, достаточно. Влас и без того перестарался, выполняя мою просьбу с особым усердием.

Но тело не слушается, охваченное неожиданной страстью и странным притяжением. Вопреки зову разума, я не хочу отлепляться от Дементьева. Я словно опьянена им. Одурманена.

Да что там! Я забыла обо всём на свете, стоило окунуться в омут эмоций, которыми фонтанирует Влас!

- Эй! Вам не кажется, что вы сильно увлеклись, ребятки? – Доносится до моего мутного сознания. Я даже не сразу соображаю, что говоривший – Данил Рогожин.

Сделав над собой усилие, выныриваю из странного помешательства. Собираюсь отстраниться от Власа, вдруг понимая, что мы устроили на глазах у, как минимум, десятерых однокурсников. Но Дементьев крепко удерживает меня в своих стальных объятиях не давая пошевелиться.

Максимум, что я смогла, - прекратить поцелуй.

Взглянув на Власа, замираю от испуга: на меня пристально смотрят два зелёных омута, наполненные жгучей смесью злости, страсти и желания. Злость явно не вписывается в этот коктейль, поэтому я решаю, что Дементьев разозлился на Данила, который прервал наш поцелуй.

Иного объяснения у меня нет.

- Отпусти, - шиплю недовольно, пытаясь высвободиться.

Но Влас оказывается намного хитрее и хладнокровнее. Он склоняется к моему уху, пряча лицо у меня в волосах, и на грани слышимости произносит:

- Ты же хотела отомстить. Так иди уже до конца, раз начала.

Его слова что-то ломают во мне. Заставляют взглянуть на себя со стороны и ужаснуться.

Я бы никогда не пошла на такое. Никогда бы не сотворила нечто подобное, тем более на глазах у всех. Я, Дана Стрельцова, хорошая, примерная девочка. Образец послушания и целомудрия. Отличница, стипендиантка.

И вытворяю такие непотребства с новеньким на глазах у сокурсников! Использую Власа…

А главное – из-за кого? Из-за Рогожина! Да он того не стоит! Он не стоит всех тех последствий, которые непременно посыпятся на мою голову, когда сплетни разойдутся по универу!

Да уж… Моя репутация загублена навеки…

Хочется схватиться за голову и рвать волосы. Но уже поздно. Поэтому я остаюсь сидеть на месте, делая вид, что обнимаю Дементьева, хотя это уже давно не так. Скорее, я пытаюсь разжать ладони и не впустить в плечи Власа свои острые коготки.

Но… Ведь я сама попросила его поцеловать себя. Так что не нужно обвинять в своих ошибках новенького.

- Спектакль окончен, - также тихо шиплю на ухо Дементьеву.

Он медленно отстраняется, но всё ещё продолжает удерживать меня в объятиях. Натягивает одну из своих обаятельных улыбочек, игнорируя Рогожина. Но теперь я знаю, что это всего лишь актёрская игра. Я видела его настоящие эмоции, которые он прячет ото всех.

Откуда в глазах обычного первокурсника столько злости и даже… ненависти?

Я не успеваю додумать и как-то развить мысль, потому что дальше происходит нечто из ряда вон.

Данил бросается к нам. В его светло-голубых глазах горит ревность вперемешку с раздражением, которые он пытается подавить. Вот только безуспешно. Выбросив руку вперёд, между нами, он грубо отталкивает Власа от меня и, потеряв опору, мы падаем на спину.

И если я лишь немного ушибаю копчик, то Дементьеву достаётся сильнее, ибо Рогожин вложил немало сил в то, чтобы отпихнуть от меня брюнета и повалить его на покрывало.

Играющие соскакивают со своих мест и бросаются в рассыпную. Но далеко не отходят. Особенно парни.

- Ты что вытворяешь, Дан? – Бросает разъярённому блондину Вова. – Успокойся!

- Сам успокойся, понял? – Даже не удостаивая однокурсника взглядом, отвечает Рогожин. – И не лезь, если не хочешь проблем.

О, да. Проблем не хотел никто.

В этом Данил мастер – угрожать всем своим статусом депутатского сына. Поэтому никто с ним и не связывался лишний раз – себе дороже. Но, так как Влас – новенький, видимо, он не в курсе, кому решил перейти дорогу, подыгрывая мне.

И в этом виновата только я. Я втянула его в эту бессмысленную месть.

И я же должна его вытащить.

Но не успеваю я сказать и слова, как Дементьев, даже не пытаясь подняться, нагло лыбится Рогожину, нависшему над ним, подобно скале. И устраивается поудобнее, закидывая руки за голову.

- И что же ты собираешься делать дальше, красавчик? – Самоуверенно заявляет брюнет.

Глава 5

Лидия Михайловна сидит в кресле своего кабинета боком к нам. Смотрит в окно. Даже когда мы с Власом проходим внутрь и садимся на кожаный диванчик возле стены, она не отрывается от созерцания потёмок, что царят за окном.

Кабинет небольшой, заставленный лишь самым необходимым: шкаф, рабочий стол, стул, на котором сидит куратор, и диванчик, на котором расположились мы с Дементьевым. Напротив нас висит зеркало. И я невольно кидаю в него взгляд. Оттуда на меня смотрит девушка с неестественным блеском в ореховых глазах. Рыжие кудри растрёпаны, отчего делают меня похожей на ведьму.

Я тихонько вздыхаю. Это привлекает внимание Тараниной и она, наконец, поворачивается. Окидывает нас с Власом уставшим взглядом из-под очков и тоже вздыхает.

- Ну и проблем же вы себе нажили, ребятки. – Качает головой женщина. Не осуждающе, скорее сочувствующе. Тем больше я удивлена, что нас даже не пытаются отчитать. - Даже не знаю, как вас теперь прикрывать перед Рогожиным старшим. Тот будет в ярости из-за сына.

Я молчу, опустив глаза в пол, прекрасно зная нашего депутата не понаслышке. Плюс ко всему, отец часто нелестно о нём отзывался, негодуя, что власти всё сходит с рук из-за толстого кармана и бесконечных взяток.

Поэтому я прекрасно понимаю, что через меня Вячеслав Дмитриевич теперь может свести старые счёты с отцом. Пока я встречалась с Данилом, Рогожин старший хоть и был против наших отношений, но не активно, и закрывал глаза на какую-то давнюю личную вражду с моим отцом.

А теперь… Теперь у депутата появится предлог, благодаря которому можно будет надавить на отца, чтобы тот ещё больше закрывал глаза не только на его тёмные дела, но и на тёмные дела его друзей.

- Лидия Михайловна, отпустите Дану, она тут не причем, - подаёт голос Дементьев. Но куратор лишь шикает на него, резко взмахнув рукой, чтобы тот замолчал.

- Если бы не ты, этого всего вообще можно было избежать, так что молчи. – С укоризной восклицает Таранина, хмурясь. – У тебя и без того личным делом не похвастаешься.

Я с удивлением кошусь на Дементьева. Тот мрачнеет за доли секунды.

- Я бы попросил, - угрожающе понижает голос брюнет. – Личное дело на то и личное.

Завуалированная угроза Власа никак не действует на Лидию Михайловну.

Чего не скажешь обо мне.

Я оказываюсь под нехорошим впечатлением. И впервые смотрю на новенького, как на потенциальный источник проблем.

Под моим внимательным взглядом, таящим немой вопрос, Влас мрачнеет ещё больше.

- Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, молодой человек. И уж тем более так со мной разговаривать, - авторитетно чеканит женщина, строго смотря на Дементьева. – Оставь свои замашки в прошлом, если хочешь начать жизнь с чистого листа.

Я ещё сильнее настораживаюсь. Несмотря на то, что я не могу понять, о чём говорит Таранина, её слова заставляют меня напрячься. Мне не нравится контекст.

Что за прошлое такое? Почему Дементьев ведёт себя так, будто имеет право кому-то угрожать, пусть даже и завуалировано?

Вопросов всё больше, а ответов нет. И вряд ли Влас мне расскажет, если спрошу напрямую.

- Как скажете, прошу прощения, - без явного сожаления заявляет парень и откидывается на спинку дивана. Лидия Михайловна на это лишь поджимает тонкие губы.

Я не вмешиваюсь в их разговор, но куратор решает вовлечь в беседу и меня.

- Как так вышло, что наша примерная стипендиатка оказалась в гуще нехороших событий? – Женщина придвигается ближе к столу и складывает на него руки.

- Он обозвал Дану, - отвечает вместо меня Влас. – Шлюхой, - добавляет без всякого стеснения, отчего я вновь прячу глаза в пол, краснея от стыда.

- Дай девочке рот раскрыть и самой ответить. – Вздыхает Таранина и, не сдержавшись, закатывает глаза от раздражения.

- Всё так и было. – Тихо подтверждаю слова брюнета. – Мы с Данилом встречались. Потом расстались и…

- Понятно, - говорит женщина, видя, что мне тяжело обо всём этом вспоминать.

Я с благодарностью поднимаю глаза на Лидию Михайловну, испытывая облегчение, что мне не придётся рассказывать обо всём в подробностях. Наверняка, куратор и без меня в курсе того, что мы с Даном были парой. А если и не была, то наша староста сегодня всё ей в красках доложила.

- Наказывать вас прямо сейчас я не буду. Сейчас важно, чтобы у Данила не выявилось чего-то серьёзного.

- Его уже увезли? – Спрашиваю, ощущая, как в груди всё неприятно сжимается.

Каким бы Рогожин не был козлом, но плохого я ему не желаю.

- Да, пять минут назад скорая во главе с нашим медиком увезла его в ближайшую больницу. Как завершат обследование, нам позвонят и сообщат. – И добавляет низким голосом. – Вот тогда и поговорим о вашем наказании. Потому, что, не дай бог, у Данила выявит черепно-мозговую… Вячеслав Дмитриевич нам всем устроит весёлые дни.

В кабинете повисает пауза. Каждый думает о своём. Но длится это недолго, потому что Влас заявляет:

- Он это заслужил.

- Заслужил или нет – вопрос отвлечённый. Не тебе было решать, Влас. Заступиться за девушку – благородный поступок. Но, учитывая твою физическую подготовку, это было избиением младенца. И это не делает тебе чести. Стыдно должно быть.

Лидия Михайловна не повышает тон, но её слова что-то задевают в парне. Он вскакивает с дивана и, не спрашивая разрешения, выходит наружу. Я недоумённо смотрю вслед Дементьеву, намереваясь в самое ближайшее время разузнать о нём, как можно больше информации.

- Что за вздорный мальчишка, - устало подперев подбородок рукой, говорит Таранина, когда шаги Власа в коридоре затихают. – Иди отдыхать, Дана. Я постараюсь сделать так, чтобы твоё имя не упоминалось во всей этой истории. Ради твоих прошлых заслуг. Но сама понимаешь, людские языки злые. До Рогожина старшего точно дойдёт полная версия. Возможно, даже от самого Данила. И тут я тебе точно не помощник. – Разводит руками.

Вот что наиболее вероятнее – что сам Рогожин и нажалуется отцу, когда придёт в себя. Истерики буде-ет… Всем достанется. Я очень сомневаюсь, что Влас не рассчитал силы, когда бил зазнавшегося мажора. Скорее, Данил настолько мягкотел и впечатлителен, что потерял сознание от страха.

Глава 6

Звук пощёчины звонко разлетается по округе. Птицы, находившиеся поблизости, шумно слетают с верхушек деревьев, испуганные раздавшимся хлопком. А потом всё вновь погружается в тишину.

Опасную. Напряжённую. Тягостную.

Дементьев прекращает меня целовать. Отстраняется. Его глаза холодны, как лёд. На красивых губах кривая усмешка – она будто прилипла к его лицу.

Я же обмираю, лишь сейчас понимая, что натворила. Я не собиралась бить Власа. Всё вышло само собой. Действовала на голых инстинктах. И теперь мне придётся за это поплатиться.

Застыв, как кролик перед удавом, смотрю парню в глаза, практически не моргая. Жду его ответной реакции. И боюсь, что она будет агрессивной. Но не могу не признать, что кара будет справедливой.

Хотя…

Додумать мне не дают.

- Признаю, заслужил, - первым приходит в себя Дементьев, выходя из образа опасного Демона и вновь становясь клоуном-простачком. И я бы даже повелась на эту его актёрскую игру, если бы не следила внимательно за выражением его глаз. – Но не советую делать это ещё раз. – Добавляет предупреждающе.

Мы стоим на тропинке, обнявшись. Со стороны может показаться, что мы действительно парочка влюблённых. Но на деле меня попросту до сих пор не выпускают из стальных объятий.

- Тебя это тоже касается, - осмелев, прищуриваюсь и демонстративно дёргаюсь. Показываю, что мне неприятны его объятия. И уж тем более поцелуи. – Только попробуй ещё хоть раз поцеловать меня без моего согласия.

Влас запрокидывает голову вверх и заливисто хохочет. Выглядит он при этом до жути сексуально. Красив и порочен – это про него.

Я прикусываю губу и заставляю себя отвести взгляд, потому что моя решимость после этого становится не такой уж непоколебимой.

- Дана, Дана, - отсмеявшись, брюнет понижает голос. Его тон становится вкрадчивым, раскатистым. Таким, что у меня невольно по телу пробегают мурашки. И я не понимаю – от того, что мне доставляет удовольствие слушать его голос, или от того, что мне страшно до чёртиков. – Ты ведь ещё пожалеешь о своих словах. Пройдёт время, и ты сама будешь умолять меня, чтобы я тебя поцеловал.

- Ничего себе заявочка! – Фыркаю, снова дёргаясь. – Боюсь, тебе придётся очень разочароваться в своём самомнении, красавчик.

Да когда же это всё кончится! Чего он ко мне прицепился?!

- Да неужели? – Слишком уж ласково произносит Влас, склоняясь ко мне ближе. Его дыхание пахнет сигаретным дымом и чем-то ещё – то ли орехом, то ли кедром. – Давай заключим пари?

Я хмурюсь. Настаёт моё время смеяться. Но мой смех можно назвать весёлым с натяжкой. Скорее нервный, потому что, как бы я ни отрицала, близость Дементьева очень сильно влияет на меня. И я ничего не могу с этим поделать.

- Пари? Кто в наше время так разговаривает? – С сомнением тяну. Шутка уже не кажется такой смешной.

- Ты уходишь от ответа. – Не даёт себя одурачить.

- Я не заключаю сделки с сомнительными личностями. – Категорично заявлю я. – И может, уже выпустишь меня? А? – Чуть ли не рычу от досады, со всей силы пытаясь оттолкнуть парня от себя руками.

- Волшебное слово?

- Катись к чёрту?

- Неверно! – Ухмыляется брюнет, пробираясь горячими пальцами мне под край футболки. Дразняще поглаживая. Обжигая своим прикосновением.

Я невольно зажмуриваюсь. Дыхание сбивается, а сердце так громко стучит в горле, что мне кажется, словно оно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки наружу. Низ живота горит, сладко сжимаясь.

Я не хочу испытывать эти ощущения, но отчего-то испытываю. Становится противно от самой себя, потому что есть что-то, что я не могу контролировать. Что-то, что сильнее меня.

Никогда бы не подумала, что обычное прикосновение может так возбуждать! С Данилом у меня такого никогда не было. Все наши поцелуи и ласки были просто приятными. А тут я готова сгореть, как спичка от одного касания!

- Не может быть, - судорожно выдыхаю, пытаясь взять себя в руки. – Демонам место в аду.

- Ах, вот оно что, - с наигранным облегчением выдаёт парень. – Сплетни собираешь, Искорка?

- У тебя там что, целая база уменьшительно-ласкательных прозвищ? – Шиплю, уставившись на Власа и надеясь, что хоть немного выгляжу угрожающе.

- Бункер, - язвит парень и склоняется к моей шее, вынуждая обмереть. – М-м-м, как сладко пахнет дерзкий Огонёк. – Хрипло говорит Дементьев, а я перестаю дышать.

Всё внутри отзывается на некий призыв этого парня. Мне хочется расслабиться и прильнуть к нему. Раствориться в его объятиях. Позволить брюнету целовать меня до дрожи в коленях.

Но вместо этого я бессильно рычу:

- Если ты сейчас же меня не отпустишь, залеплю вторую пощёчину и нажалуюсь Тараниной, что ты меня домогаешься!

- Ай-яй-яй, какой грубый шантаж, Ягодка. – И довольно мурлычет у моего уха, обдавая его своим горячим дыханием, от которого вновь пробегает волна мурашек по спине. – Точно, Ягодка. Это прозвище подходит тебе больше. Ты пахнешь, как самая сладкая ягодка на свете.

И, наконец, отстраняется от моей шеи.

Я сглатываю. Внутри что-то обрывается и падает в глухую, беспроглядную бездну. Возможно, мой самоконтроль.

Я удивлённо и испуганно смотрю на Власа, не понимая своих эмоций. Не понимая той волны, которая кроет меня, стоит брюнету оказаться рядом. Стоит ему коснуться меня и…

- Отпусти, пожалуйста, - я говорю тихо. Практически шепотом. Мой голос звучит мягко. Будто с чем-то смирившись.

На этот раз Дементьев улыбается более искренне и тепло.

- Уже лучше. А если ещё скажешь «пожалуйста» и «спасибо, что вступился за меня и помог», того гляди, отпущу. – И ехидно добавляет. – Вредина.

- Так это всё, что тебе нужно было с самого начала? – Удивлённо спрашиваю я, хлопая ресницами подобно блондинке.

- Видишь, как всё просто, Дана, - кивает парень. – Нужно всего лишь уметь быть благодарной. И по-человечески отблагодарить того, кто весь вечер приходил тебе на помощь.

Глава 7

- Я хочу, чтобы каждый получил по заслугам! А если бы с моим сыном случилось непоправимое? Ущерб здоровью нанесён? Нанесён! И благо, что незначительный! – Распинается Рогожин-старший.

Судя по всему, мужчина решительно настроен на то, чтобы нам, как минимум дали административное наказание в виде исправительных работ, словно мы не студенты, а преступники какие-то. А как максимум – даже боюсь представить.

Мы уже битый час находимся в кабинете ректора: я, Рогожин, Влас, Таранина, депутат и, собственно, ректор – Евгений Васильевич Горин. Не хватает лишь моего отца, которого тоже вызвали, но он не смог приехать вовремя - служба. Сказал, что подъедет сразу же, как освободится.

Вячеслав Дмитриевич, отец Данила, нетерпеливо ходит вдоль длинного стола ректора и сопровождает свою тираду экспрессивной жестикуляцией. Не забывая зло поглядывать то на меня, то на Власа. В его серых, льдистых глазах обещание скорой расправы.

И сейчас мне, как никогда, не хватает присутствия отца рядом. Я знаю, что он пожурит меня, но прежде защитит. Суров, но справедлив. Он научил меня тому, что за своих нужно стоять горой, а все недовольства друг другом обсуждать дома.

- Обычная пацанская драка, - вставляет свои пять копеек Дементьев, стоит Вячеславу Дмитриевичу умолкнуть на несколько секунд.

Чем доводит Рогожина-старшего буквально до ручки. Он и без того не умолкал последние пятнадцать минут, а теперь так вообще побагровел от ярости. Но прежде чем депутат успевает открыть рот, вмешивается ректор:

- Дементьев, это не норма поведения. Вы, как никто, должны это понимать. – Спокойно говорит Горин.

- Все парни дерутся, зачем из этого создавать такой ажиотаж? Сомневаюсь, что если бы на месте Данила оказался я, устроили бы такие разборки. – Резонно подмечает брюнет.

Таранина согласно отводит глаза. Поджимает губы, но предпочитает воздержаться от комментариев. Сейчас бесполезно что-то говорить. Правда на стороне Рогожина-старшего и Данила – он жертва в этой ситуации. И это всё, что нужно знать.

Таковы правила и законы. Есть виновные, есть жертвы. Я уяснила это ещё с детства.

И всё же Лидия Михайловна в итоге вмешивается, защищая меня, как и обещала. По крайней мере, в отсутствие отца.

- Была драка, Вячеслав Дмитриевич, и разбираться нужно только с непосредственными участниками. Зачем тут Стрельцова? Она, как и прочие была лишь свидетелем. Давайте отпустим девочку домой.

- Из-за неё, - некрасиво указывая на меня толстым пальцем, шипит сквозь зубы депутат, - мой сын пострадал. Она – причина всего этого бедлама.

- Тогда Дана вообще первая пострадавшая во всей этой истории, - цедит Влас. – Ваш сын назвал её шлюхой. Так что тут ещё нужно разбираться, кто, что и зачем. И если она захочет, может написать заявление на вашего драгоценного сыночка. – Заканчивает язвительно. И с жирным намёком кидает на меня взгляд ярко-зелёных глаз.

Я кошусь на Дементьева, который сидит рядом со мной на одном диванчике, в ответ.

И правда, я даже не подумала об этом. Хотя мой отец как раз таки всю жизнь варится в нечто подобном и часто учит меня, как правильно действовать в той или иной ситуации.

- Если назвал шлюхой, значит заслужила. – Не стесняясь в выражениях, выплёвывает Рогожин-старший.

У меня после его фразы в груди вскипает бешеный огонь протеста. Я до скрипа сжимаю зубы, лишь бы не сказать нечто эдакое в ответ. Язык у меня с детства острый и часто из-за него у меня и бывают проблемы.

- Держите своё мнение при себе, Вячеслав Дмитриевич, - вступается за меня ректор, раздраженно прочищая горло. И сверлит депутата неприязненным взглядом. – Дана – молодая девушка, выбирайте выражения!

- Знаю я этих молодых девушек, один разврат! Стоит только появиться вторичным половым признакам, сразу в койку к богатеньким прыгают, готовые продать себя. Что за испорченное поколение!

- Знаете? – Как-то мрачно ухмыляется Влас. – И насколько лично вы интересовались данным вопросом? – Спрашивает с нехорошим подтекстом. Даже я поняла, о чём он.

- Ах ты, мальчишка!

Красный, словно сеньор-помидор, Рогожин-старший едва держит себя в руках. Хотя видно, что мужчина с удовольствием накинулся бы на брюнета - ладони депутата сжимаются в кулаки так, что белеют костяшки.

- Выйдите, проветритесь, Дементьев. – Осуждающе качает головой Таранина. – Слишком много комментариев для виновника «торжества». – Сверкает недовольным взглядом из-под очков, намекая, что Власу стоило помалкивать, а не лезть на рожон.

И я с ней полностью согласна. Зачем он топит себя?

«Или он так тянет одеяло на себя, чтобы отвести внимание от моей персоны?» – Приходит внезапная мысль.

Но она не успевает сформироваться до конца, потому что брюнет резко поднимается и выходит наружу, на ходу бросая саркастичное:

- Премного благодарен.

Ректор тяжело вздыхает, когда дверь за Дементьевым закрывается. Складывает руки в замок перед собой. И смотрит на Данила, который всё это время скучающе сидит в дальнем углу кабинета и листает ленту в телефоне.

К слову, выглядит Рогожин даже не слишком помято. Лишь едва заметный синяк на нижней челюсти, да разбитая губа напоминают о том, что Данил участвовал в драке. В остальном же, как и сказал Влас, было бы из-за чего устраивать ажиотаж.

И было бы из-за чего сворачивать наш отдых и срочно ехать обратно в город.

Да, в итоге нас этим же утром собрали и развезли по домам. И теперь от косых взглядов однокурсников не отобьёшься. Никого не волнует, что я не хотела всего этого и уж точно не планировала. Всех волнует результат.

- Данил, мы хотим послушать тебя. – Говорит Евгений Васильевич, пытаясь вовлечь в разговор главную ябеду университета.

- А что говорить? – Вздыхает Рогожин и нехотя убирает смартфон в карман толстовки. После чего сползает по креслу, некрасиво выставляя ноги перед собой. – Ну, да, сцепились. Я не хотел драки. Влас набросился, как ненормальный. Ему не место в университете. Я считаю, что мой отец достаточно финансирует и покрывает ваши нужды, чтобы отчислить за это новенького.

Глава 8

Несколько раз моргаю. Протираю глаза для достоверности.

Нет, быть не может! Откуда Дементьев знает мой адрес? И что он делает посреди ночи под окнами моего дома?

Я, вытаращившись, гляжу на тёмную фигуру парня, надеясь, что это просто сон и брюнет вот-вот исчезнет, словно его и не бывало. Потому что, если папа увидит Власа, гонять будет по всему двору, сопровождая предупредительными выстрелами в небо.

Он терпеть не может, когда возле дочери крутятся назойливые поклонники, ревниво оберегая меня. И, хотя я уже давно не маленькая, пойди и докажи это папе, который с шестнадцати лет воспитывает меня один. После смерти мамы гиперконтроль отца усилился, и я не могу винить его за это.

Открываю створку окна. Воровато оглядываюсь вокруг. Убеждаюсь, что свет в доме нигде не горит. И только после громким шёпотом выдаю:

- Ты что тут забыл? Жить надоело?

- Пришёл тебя проведать. – Дементьев говорит громко, ничего не страшась. Я же вжимаю голову в плечи и надеюсь, что папа не проснётся от нашей болтовни. - Ты, наверняка, чувствуешь себя ужасно после публикации. – Произносит Влас и выставляет экран смартфона вверх, показывая мне тот самый пост, который я видела полчаса назад.

- Даже если я и чувствую себя ужасно, это не твои заботы, Ромео. – Ворчу я, усаживаясь на подоконник.

- Мои. Из-за меня же весь сыр бор.

- Если чувствуешь вину, то будь добр, найди того, кто опубликовал пост и заставь удалить. А если ты рассчитывал, что я впущу тебя к себе, дабы поплакаться в чью-то жилетку, то ты сильно просчитался.

- Вы очень проницательны, моя Джульетта. – Понижает голос Влас и мне приходится напрягать слух, чтобы расслышать.

- Когда я успела стать твоей? Не слишком ли много амбиций? Мы с тобой всего-то разок поцеловались.

- Два, - самодовольно перебивает брюнет. А я внезапно осекаюсь и прикрываю рот ладонью, вспоминая, что эта информация явно не для папиных ушей.

Спрыгиваю с подоконника, оставляя Ромео одного. Выхожу из комнаты и тихонько спускаюсь по лестнице. Подхожу к родительской спальне на первом этаже и осторожно приоткрываю дверь. Но комната оказывается пуста.

Видимо, папе поступил срочный ночной вызов и он уехал.

Я закрываю дверь и облегченно приваливаюсь к ней спиной. Сердце колотится в груди, словно сумасшедшее, разгоняя адреналин по сосудам и окончательно прогоняя сонливость прочь.

Вот это повезло! Иначе не скажешь.

Папа не часто вот так вот срывается на вызов посреди ночи. Особенно после того, как мамы не стало. Предпочитает не оставлять меня одну ночью. Но сегодня, наверное, действительно произошло что-то срочное и не терпящее отлагательств.

Выпив холодной воды и немного утихомирив приступ волнения, поднимаюсь обратно в комнату. В глубине души надеюсь, что Власу надоело ждать, и он решил вернуться домой. Что-то его слишком много в моей жизни последние несколько суток. И не сказать, что я прям горю желанием вести с ним беседы. Тем более посреди ночи и таким вот странным образом.

Хотя, от его помощи я бы не отказалась. С Дементьевым было бы проще отыскать того, кто выложил пост.

Убегая, я оставила окно открытым, поэтому ветер, влетающий в открытую створку, колышет занавески, принося с собой свежесть ночной прохлады. Неторопливо подхожу к окну, опираюсь руками на подоконник. Привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть фигуру парня во дворе. Но там никого нет.

Уже собираюсь самодовольно хмыкнуть, но испуганно подпрыгиваю на месте от того, что за спиной раздаётся знакомый бас:

- М-м-м, что за вид! Какая аппетитная сочная попка!

Резко поворачиваюсь к наглецу, и у меня аж дар речи пропадает – Дементьев беспардонно развалился на моей кровати! Благо обувь снял, иначе я бы не удержалась от смертоубийства.

Включённый ночник освещает его самодовольно ухмыляющуюся морду. Парень выглядит так, словно готовился к ночному визиту: густые тёмные волосы зачёсаны назад, светлые джинсы порваны на коленях, белая футболка в обтяжку и бомбер, накинутый поверх.

- А ну быстро проваливай из моей комнаты! – Шиплю, подобно разъярённой кошке. В мгновение ока оказываюсь рядом с парнем и выталкиваю его со своей любимой кровати.

- Да уж, с гостеприимством у тебя так себе, малышка. – Сопротивляется этот наглец. В итоге у меня не получается сдвинуть его ни на миллиметр.

- Да ты офигел?! – Не то спрашиваю, не то утверждаю я, бросая бесполезные попытки столкнуть Власа с постели. Упираю руки в бока и требовательно смотрю на брюнета.

- Ещё пока нет. Но могу, если не прекратишь выпроваживать меня.

Я во все глаза таращусь на Дементьева и не понимаю – это он мне угрожает или просто шутит?

- Я ведь могу разбудить папу… - Начинаю я, но парень закатывает глаза, поражая своей осведомлённостью.

- Не начинай. Я видел, как твой отец уезжал. Он у тебя врач? Полицейский? – Интересуется невинно. А сам продолжает пялиться на мои голые ножки, затянутые в коротенькие спальные шортики.

- Следователь, - признаюсь неохотно. А сама мечтаю спрятаться от этого всепожирающего взгляда ярко-зелёных глаз.

- Уважаемо, - говорит Влас и медленно, показательно облизывает губы, скользя по мне внимательным взглядом снизу вверх.

- Прекрати разглядывать меня, будто я сочный окорок в университетской столовой. – Бурчу недовольно и складываю руки на груди. Она у меня хоть и небольшая, но лифчик я снимаю на ночь. И теперь кое-что провокационно топорщится сквозь ткань ночной маечки.

- Зачем ты так нелестно о себе отзываешься, Ягодка? – Влас склоняет голову на бок и лукаво прищуривается. – Ты - дорогущий десерт в фешенебельном ресторане.

Я краснею от его внезапного комплимента. В животе вновь разгорается пожар под его пристальным, изучающим взглядом. Я не знаю, куда себя деть, поэтому вновь нападаю:

- Может, прекратишь вести себя так нагло? Я вообще-то тут сплю, а ты грязными шмотками развалился на ней!

- Между прочим, я принял душ и переоделся, прежде чем идти к тебе. Так что они наичистейшие, вредина. Может, хочешь проверить?