Ян (не) для Янки

Пролог.

Друзья детства, соседи, одноклассники...

Первая любовь и обещание " навсегда".

Одно нелепое недоразумение перечеркнет все.

Они встретятся снова спустя несколько лет.

Он сделает вид, что никогда её не знал.

Она пожалеет, что до сих пор помнит его имя.

Да и как забыть, когда оно — одно на двоих.

Пролог.

— Зачем приехала? — голос равнодушный и, как обычно, холодный, под стать слякоти за окном.

— Ян, — получается хрипло. В горле першит от слёз. — Посмотри на меня! Это же я.

— Ну, дальше что? — Шахов бросает беглый взгляд в мою сторону и снова зависает в мобильном.

— Ничего, — бормочу сдавленно, чувствуя, что любые слова улетят в пустоту. Хочу развернуться и убежать: моя дурацкая любовь ему не нужна. Совсем. Его же прошла. Давно. Бесследно. Да и была ли она?

— Тогда свободна, — кидает небрежно Шахов, а я не верю, что всё зря. Сжимаю кулаки, ногтями до алых отметин впиваясь в кожу. Знаю, что если уйду, потеряю его навсегда.

— Она тебе не пара, — говорю чуть громче. Хочу казаться уверенной и смелой, а сама дрожу как лист от ветра за окном.

Ян молчит, упорно копаясь в телефоне. Он и сам всё понимает. Верю. Но изменить ничего не могу.

— Помнишь, тот вечер, перед нашим последним Рождеством, — делаю шаг навстречу. Потом ещё один. И ещё. Между нами остаётся смешное расстояние. — Мы мечтали о будущем. Ты говорил, что любишь... А теперь...

— Я пошутил, — обрывает на полуслове и обжигает чернотой своих глаз. — Всё прошло, Яна. Теперь ты не в моём вкусе!

— Пусть так, — едва сдерживаю слёзы, что скопились в уголках глаз: Шахов не увидит, как больно ранят его слова. — Пусть не со мной. Так бывает. Наверно.

Я растеряна. И хотя его признание не стало для меня откровением, оно выбивает почву из-под ног. Глубокий вдох. Пытаюсь вспомнить, зачем пришла, а после снова стучусь в закрытую дверь:

— Я просто желаю тебе счастья, Шахов! Но с ней его не будет, слышишь?

Ян безучастно пожимает плечами, а затем хлещет словами больнее любой пощёчины:

— А я и так счастлив, Яна! Без тебя счастлив! — в его глазах бездонная пустота, будто внутри всё выжжено раскалёнными докрасна углями. — Уходи!

— Я тебе не верю! — к чёрту посылаю гордость и тянусь к его лицу дрожащей ладонью.

Мягкими подушечками пальцев пробегаю по колючей щеке, замирая у еле заметного, давно затянувшегося шрама. Интересно, невеста Яна знает, откуда он взялся на его лице? Шахов шумно выдыхает и на мгновение закрывает глаза.

— У тебя душа плачет! Я же вижу, Ян. Поговори со мной! Прошу. Как раньше! Помнишь?

— Как раньше, — смакует на языке мои же слова, а затем пронзает ледяным блеском равнодушных глаз. — Ничего и никогда не будет, как раньше, Яна! А теперь, пошла вон!

Мотаю головой. Нет! Время меняет людей, верно, но не настолько же!

— За что ты так со мной? — я больше не сдерживаю слёз. Какой смысл притворяться сильной, когда от собственной слабости хочется выть, а от бессилия — лезть на стену. — Ты же обещал… Клялся, что мы навсегда...

— Вон! — повторяет уверенно, пальцем указывая на дверь.

Подбородок дрожит. Слёзы застят глаза. Ноги отчаянно подкашиваются от мужской грубости и безразличия. Бросаю взгляд на уверенно вытянутую руку. Сильную. Мощную. Со слегка закатавшимся рукавом, что обнажает запястье. Чистое. Гладкое. Вот только ещё недавно на нём красовалось тату: две буквы «Я», как символ нашей бесконечности. Его больше нет. Как больше нет и нас. Сумасшедшая боль пронизывает насквозь и безжалостно выворачивает наизнанку.

— Прости, — произношу одними губами и резко бегу к выходу, путаясь в собственных ногах. Я просто дура! Просто поверила, что он всегда будет рядом.

Хлопок двери. Нас больше ничего не связывает. Беззвучно рыдаю и обессиленно сползаю на холодный пол. Это конец! В кармане нащупываю мобильный и на заученный наизусть номер отправляю короткое «Лжец», а потом стираю все контакты Шахова из памяти телефона, жаль что также просто нельзя удалить его из своей головы. Но раз Ян смог, то и я забуду. За стеной пиликает его мобильный. Сообщение доставлено ‐ можно уходить. Но стоит подняться на ноги, как стены сотрясаются мелкой дрожью от дикого грохота, а после слух царапает звон битого стекла.

— Я всегда буду рядом, — раненым зверем воет Шахов, а после чуть тише: — Но твоим — никогда!

Глава 1. Даяна

За два месяца до событий, описанных в прологе.

Бегу по гранитной лестнице, перепрыгивая через ступеньки: мне никак нельзя опоздать. Первый учебный день в престижном университете, а я как самая настоящая ворона перепутала маршрутки. И стоило просыпаться на несколько часов раньше, чтобы в результате всё равно упасть в грязь лицом?

— Осторожнее, девушка! — хватаясь за перила и поправляя на переносице очки, бубнит какой-то старичок с очень важным видом, наверно, профессор. — Университет не место для бега!

— Простите, — виновато улыбаюсь, про себя передразнивая поучительный тон пострадавшего: я едва задела его плечом, так стоит ли раздувать трагедию? — В 311 аудиторию я правильно иду?

— Скорее летите! — с укором смотрит на меня пожилой мужчина, недовольно мотая головой. Что же, помощник из него никакой, увы.

Ещё раз бормочу невнятное «Извините» и, обогнав старичка, бегу дальше. Как бы нудно тот ни ворчал, опоздать на первую же лекцию — непростительно для новенькой.

С грехом пополам отыскав нужную аудиторию, замираю возле закрытой двери. Лекция началась минут десять назад, а значит, моё появление не останется незамеченным. Мало того что из-за проволочек с документами по моему переводу я начинаю учёбу на неделю позже всех нормальных студентов, так ещё и опаздываю.

— И какой смысл было так спешить, сшибая на своём пути добропорядочных граждан, если всё равно смелости зайти не хватает? — ехидный голос пострадавшего по моей невнимательности старичка заставляет вздрогнуть. — Новенькая, верно?

— Да, — обречённо вздыхаю и, подгоняемая недовольным взглядом преподавателя по внешнеэкономической деятельности, залетаю в огромную аудиторию, где тут же становлюсь центром внимания. Внутри всё каменеет, а по спине щедрой россыпью разбегаются мурашки. Потерянная и смущённая я глупо переминаюсь с ноги на ногу, не зная, куда себя деть.

— Талеева, кажется? — голос преподавателя заставляет вынырнуть из ступора. — Вам, похоже, таки не терпится сорвать лекцию. Что же, спешу вас огорчить: нарушители порядка обычно вылетают из стен нашего университета после первой же сессии.

— Простите! — уже по привычке бормочу в ответ и занимаю ближайшее свободное место, ощущая, как горят щёки от неуёмного интереса моих новых одногруппников.

— Мухомор всегда не в духе, не обращай внимания, — шепчет соседка по парте, слегка толкнув меня локтем.

— Мухомор? — переспрашиваю удивлённо, но, видимо, слишком громко, поскольку тут же по аудитории пробегают неловкие смешки, а преподаватель неожиданно закашливается.

— Студентка Талеева, — басит тот. — Я, конечно, понимаю, что победа в международном конкурсе застит глаза, но всё же толика уважения к нам, простым смертным, не помешает. Ещё одно слово и я забуду, почему вас перевели в наш университет.

«Мухомор» снова поправляет очки и, бросив на меня недовольный взгляд, приступает к лекции. Правда, все его слова в моей голове неминуемо превращаются в кашу: меньше всего в новую студенческую жизнь в престижном вузе страны мне хотелось ворваться с позором.

— Не волнуйся так, — снова нашёптывает соседка. — Но, если не планируешь сто раз пересдавать Мухомору экзамен, хотя бы сделай вид, что записываешь!

— Угу, — растерянно киваю и начинаю бегло скользить авторучкой по клеточкам тетрадного листа.

— Я Маша, — спустя пару минут, девчонка вновь толкает меня локтем.

— Даяна, — отвечаю как можно тише. — Но лучше просто Яна.

Последние четыре года я стараюсь не произносить своё полное имя: слишком много боли и ненужных воспоминаний приносит с собой его звучание.

— Даяна прикольнее! Словно ты американка, — хихикает Маша, но наткнувшись на мой ледяной взгляд тут же замолкает. Симпатичная, с русыми волнистыми волосами чуть ниже плеч и глазками-пуговками она кажется немного растерянной. Как и я, моя новая знакомая выглядит весьма скромно, а изгрызенный кончик простого карандаша, что она то и дело берёт в рот, с головой выдаёт её волнение. Наверно, мы могли бы подружиться, а потому немного смягчаю свой пыл и улыбаюсь в ответ.

— Так, значит, ты к нам учиться? — тут же возобновляет болтовню Маша.

— Угу, — киваю на глупый вопрос: можно подумать, есть иные варианты.

— Угу, — передразнивает в шутку. — Здесь таких, как мы, кто пришёл учиться, в разы меньше, чем тех, кого богатые папочки устроили для того, чтобы потешить своё самолюбие. Но я рада, что в полку нормальных студентов прибыло.

Снова улыбаюсь и на миг позволяю себе окинуть взглядом аудиторию. Просторная и светлая, оборудованная согласно всем современным требованиям, она сильно отличается от тех, где я училась до этого. В нашем маленьком городишке и единственном вузе всё было гораздо скромнее.

Веером уходящие ввысь парты заполнены студентами. Чуть ниже сидят явно бюджетники: серьёзные, сосредоточенные, и по сравнению с верхними рядами весьма просто одетые. Как бы сильно их ни утомляла монотонная речь пожилого профессора, они судорожно записывают за тем каждое слово, страшась упустить что-то важное. Но чем выше поднимаю взгляд, тем чаще встречаю более вальяжные позы, снисходительные выражения лиц и улыбки словно сошедших с обложек модных журналов девушек и под стать им парней с дерзко растрёпанными причёсками. И пока нижние ряды с азартом строчат конспекты, верхние — нагло копошатся в смартфонах или болтают, подобно Маше.

— Почему «Мухомор»? — наученная горьким опытом, спрашиваю тихо-тихо.

Старичок упоённо вещает о мировых проблемах экономики с безумно важным видом, даже не замечая, что бо́льшая часть студентов слушает его вполуха.

— Мухов Степан Леонидович — главная причина отчислений простых смертных с бюджета. Имей в виду: опаздывать нельзя, пропускать лекции тем более, а если на семинар придёшь без должной подготовки, то всё — собирай вещи и ищи место в новом вузе.

— Ого, — вздыхаю печально. И надо было так влипнуть в первый же день.

Маша пожимает плечами и хочет что-то добавить, но скрип открывающейся двери отвлекает, вынуждая перевести взгляд к входу в аудиторию.

Глава 2. Ян

— Котик, — Диана льнёт ко мне всем телом и острыми ноготками прокладывает дорожку вверх по моему плечу. — Мне здесь не нравится.

Мне тоже. Окраина города. Плохо освещённая парковка возле видавшей виды забегаловки быстрого питания. Место отвратительное, но мы приехали сюда не развлекаться.

— Потерпи, Ди, — получается немного грубо, но её капризы уже осточертели. — Фил освободится и поедем ко мне.

Бельская надувает губки и обиженно отворачивается к окну, нарочито отодвигаясь от меня чуть дальше. В зеркале заднего вида ловлю насмешливый взгляд отцовского водилы: Мишаня не понимает, ради чего я терплю рядом с собой эту избалованную куклу. Посылаю ему в ответ красноречивый взгляд: мне тоже многое не по душе. Например, ездить в собственном авто на заднем сидении. Ну ничего, рано или поздно отцу надоест меня перевоспитывать, и он вернёт мне права!

— Что Фил вообще потерял в этом забытом богом месте? – ворчит девчонка, нервно елозя по кожаному сидению. — Это же рассадник нищеты и заразы! Ещё, чего доброго, подцепит там что-нибудь!

— Диана! — пытаюсь остудить её пыл.

— Что? — сердито обхватывает себя руками и бросает недовольный взгляд в мою сторону. — Я неправа? Один запах чего стоит! Как вообще Фил ест эти огромные булки?

— Гамбургеры, — поправляю девушку и, склонив набок голову, улыбаюсь. — Иди ко мне!

— Да, какая разница, Шахов! — вспыхивает, задирая носик, но всё же понемногу придвигается ближе. — Хоть как ты назови это подобие еды! Ну, где же он там?

Смотрю на часы. Начало десятого: забегаловка закроется с минуты на минуту, а Фил всё не выходит. Вот уж не думал, что уговорить управляющего уволить простую официантку, может затянуться так надолго. Знал бы — ни за что не взял Бельскую с собой.

— Не думай о нём, — прижимаю паникёршу к себе, носом зарываясь в её волосы. — Ты вкусно пахнешь, детка!

— Нравится? — моментально оживляется девчонка. — Это «Диор». Мама привезла из Парижа. Я так хотела поехать с ней, ты же знаешь!

— Угу, — киваю. Бельская прожужжала все уши о своей несостоявшейся поездке. Делаю вид, что с интересом слушаю её причитания, а сам вглядываюсь в темноту: что-то Фил и правда слишком долго.

— Шахов, ты меня слушаешь? — ворчит недовольно, вновь повиснув на моём плече. — Вот скажи, где справедливость?

— В другой раз съездишь,— небрежно скольжу губами по шёлку её волос.

— Тебе легко говорить, Шахов! А я…

— А ты возьмёшься за ум и всё сдашь, — уговариваю, как маленькую, хотя с решением Ильина, её деда и по совместительству ректора нашего универа, согласен на все сто: девчонке пора браться за ум. — Ты у меня умница, верно?

— Издеваешься? С дедом моим сговорился? Как вы не понимаете: экономика и я несовместимы! — жалобно канючит. Вот-вот заплачет. Как же мне надоел весь этот цирк.

— А что Зюзев? — бросаю на автомате, продолжая выглядывать в темноте друга. — Вроде обещал тебе помогать?

— Зюзев твой меня раздражает, — спичкой вспыхивает Бельская. — Нет, чтобы, просто принёс реферат для Мухомора, так он мне флешку с какими-то статьями притащил. На, мол, Диана, разбирайся! Мне что заняться нечем?

Смотрю на неё снисходительно, да только Бельская ничего не замечает. Её лень и нежелание учиться изрядно надоели. Да и не только мне. Хотя, с другой стороны, красивой девочке можно и простить такую мелочь, верно?

— Яник, — ласковой кошечкой трётся у моей груди, а, значит, явно что-то сейчас попросит. — Пусть ребята с Зюзей потолкуют ещё разок, а? Объясните ему, что со мной так нельзя!

— Ладно, — киваю. Рыжий и в самом деле принаглел: получая столько денег, мог бы и посерьёзнее относиться к делу.

— Сегодня, кстати, новенькая пришла, — между прочим роняет Бельская, пальчиком выводя узоры на моей щеке. — Та самая, про которую говорил дед, помнишь?

— Смутно, — нагло вру, напрягаясь всем телом, но Диана ничего не чувствует.

— Как там её… Талеева… Даяна Талеева, — продолжает обжигать словами.
Это имя я стирал из памяти целых четыре года, но неделю назад совершенно случайно, между делом, во время ужина в доме Бельских оно раскатом грома оглушило меня, всколыхнув самые яркие и самые тяжёлые воспоминания моей жизни. Это, верно, насмешка судьбы, не иначе, раз спустя столько времени Яна вновь решила ворваться в мою размеренную жизнь.

— Представляешь, выползла из своего Мухосранска, а важности… Бесят меня такие, — раздражённо шипит Ди.

— Остынь, детка! — выдыхаю, стараясь ничем не выдать своего волнения.

— Разве я неправа, Яник? — нервы натянуты до предела. «Яник» — именно так любила называть меня она. И сейчас из уст Бельской это имя звучит как издёвка.

— Да кто она такая, чтобы нос от меня воротить? Ну ничего, прибежит, как миленькая! — продолжает ворчать Диана, доводя меня до предела.

— Не трогай её, — получается сухо, но зато Бельская сразу понимает: я не шучу.

— Это ещё почему? — подозрительно сузив глазки, сверлит меня недоверчивым взглядом. А я не знаю, что ей ответить.

Талеева Даяна — моё проклятие из прошлой жизни! Вот только знать об этом моей будущей невесте совершенно не нужно.

— Заждались? — с потоком свежего воздуха, в салон авто залетает Фил. Глаза горят довольным блеском, на лице — улыбка до ушей. Без слов понимаю: операция прошла на ура!

— Фу! — Диана морщит носик, прикрывая тот ладошкой. — Фи-и-ил, ты весь пропах этой гадостью?

— Какой именно? — Саня перекидывается через спинку переднего сидения и, еле сдерживая ухмылку, непонимающе смотрит на Диану. — Картошкой фри или хрустящими наггетсами? А может тем капучино, что случайно пролил на джинсы?

— Какой же ты противный! — цедит сквозь зубы Ди и поджимает губки, намекая, чтобы я встал на её сторону.

— Брейк! — грохочу на весь салон: только истерики Бельской мне сейчас не хватает. – Фил, что по делу?

— Нормуль! — возвращается на своё место парень и бросает взгляд на часы. — Минут через пятнадцать вылетит, как пробка! Борзому отзвонился, не переживай! Объект встретят и сопроводят до нужного адреса.

Глава 3. Даяна

— Вот скажи мне, Яна, для чего будущему финансисту физкультура два раза в неделю? — недовольный голос Маши перемежается с тяжёлым прерывистым дыханием.

— Для здоровья, — бурчу в ответ, едва совладав с языком. В боку колет, а воздуха решительно не хватает.

— Оно и видно, — горестно усмехается Зайцева, продолжая уныло бежать вдоль стадиона. — Посмотри на нас: все потные, взмокшие, пыхтим как паровозы. Здоровье так и прёт!

— Да ладно, Маш, всего 5 кругов. Полезно же! — с долей иронии отстаиваю пользу спорта.

— Допустим! — кивает Маша. — Но почему мы ради здоровья надрываемся в поте лица, а парни в это время воздух пинают!

Она небрежно указывает в центр поля, где мужская половина нашей группы изображает из себя великих футболистов.

— Вот серьёзно! Присмотрись! — не отстаёт Зайцева. — Играют единицы. Остальные черепашьими шагами передвигаются по полю, делая вид, что устали. С чего?

— Не знаю, — пожимаю плечами, хватаясь за бок, и вместо созерцания парней пытаюсь вспомнить технику правильного дыхания, чтобы отпустило. Я не бегала очень давно, да и вообще после аварии дружба со спортом у меня не ладится.

— Им ещё ума хватило Зюзю на ворота поставить. Вот умора! Смотри-смотри, — позабыв про усталость, Маша прекращает бег и дёргает меня за руку, привлекая внимание к полю. — Эта рыжая каланча мяча боится как огня!

— Да скажите ему уже кто-нибудь: мяч ловить надо, а не прятаться от него! — горланит во всеуслышание, а потом чуть тише обращается ко мне:

— Нет, ты это видела, Ян?

Эмоции Маши и вынужденная остановка дают возможность немного отдышаться.

— Ну подумаешь, сгруппировался, — смеюсь, глядя, как Зюзев при виде летящего в ворота мяча закрывает руками голову, сгибаясь при этом в три погибели. — Ничего ты, Машка, не понимаешь: там у него самое ценное — мозги!

Вместо того чтобы заработать зачёт автоматом, мы глупо хихикаем над горе-футболистами, нещадно отставая от остальных девчонок из группы.

— Маш, а с кем наши играют?

Среди парней замечаю много новых лиц, которых ни вчера, ни сегодня на первых парах не видела.

— Это «управленцы», вроде, — сосредоточенно скользит взглядом Зайцева. — Да, точно. Второкурсники, как и мы.

Боль в боку немного стихла, а спина Кати Фоминой, нашей необъятной старосты, что бежала последней, скрылась из вида. Хочу намекнуть Маше, что пора бы вернуться к изнуряющему бегу, но совершенно случайно натыкаюсь взглядом на парня в воротах команды-противника. Рослый, подкаченный, статный. С дерзкой улыбкой на угловатом лице и растрёпанными волосами цвета пшеничной булки. Но больше всего прочего цепляет его взгляд: слегка насмешливый и пронырливый, но в то же время не по-мальчишески серьёзный. И пусть между нами сейчас метров сто, не меньше, я не совру, если скажу, что смотрит парнишка мне прямо в глаза.

— Маш, а это кто? Там, на воротах? — меня не покидает ощущение, что этого белокурого красавца я где-то уже видела, вот только, где именно, вспомнить не получается.

Девчонка крутит головой, пытаясь понять, о ком я говорю. А между тем блондин продолжает откровенно смотреть в мою сторону. Его внимание кажется неуместным и странным: с кулькой на голове, в бесформенном спортивном костюме и с раскрасневшимися щеками я точно непохожа на красотку, от которой не отвести глаз. Оборачиваюсь, но, кроме пустых трибун за моей спиной, ничего и никого нет.

— Ты про Фила, что ли?

— Фила? — произношу одними губами, натыкаясь на грустно-добродушную улыбку парня. Нет, точно, я уже встречалась с ним раньше!

— Блондин на воротах, верно? Да, это точно Фил! Сашка Филатов.

— Симпатичный, — зачем-то отмечаю вслух, хотя его внешность скорее необычная, чем привлекательная для меня.

— Не то слово, — мечтательно вздыхает Зайцева. — По нему половина универа с ума сходит.

— Половина и только? — смеюсь, но по растерянному виду подруги понимаю, что она не шутит. Прямо сейчас я готова поклясться: Маша и сама из армии его поклонниц.

— Вторая по его брату, — пожимает она плечами уже без толики зачарованного энтузиазма в голосе.

Между тем стремительный удар мяча по воротам отвлекает Филатова от пристального разглядывания моей персоны, а мы всё же возвращаемся к беговым нагрузкам.

— Брат Филатова такой же красавчик? — решаю продолжить разговор: пустая болтовня помогает не думать, что впереди ещё целых два круга.

— Он другой, — немного туманно отвечает Маша, а потом подумав добавляет: — Нет, тоже симпатичный. Но…опасный, что ли.

— Звучит устрашающе.

— Так и есть.

Разумеется, пятый круг мы с Зайцевой добегаем последними. Все наши давно ушли: впереди семинар по внешнеэкономической деятельности, а к Мухомору на пары лучше не опаздывать. Добросовестно выслушав причитания физрука о нашей с Машей лени и нерадивом отношении к физической нагрузке, мы уставшие плетёмся к зданию универа.

— Согласна променять пару у Мухова ещё на пять кругов бегового ада, — ворчит Маша, стоит нам подойти к большим металлическим дверям, что через лабиринт узких коридоров ведут к спортивным раздевалкам.

— Я пас! — мотаю головой, на ходу раскручивая забранные наверх волосы. — Бег — не моё!

— И не моё, — соглашается Зайцева, — Просто вчера так и не успела в конспекты заглянуть. Представляешь, нанесла на лицо маску, хотела полежать минут десять, расслабиться, как белый человек, и уснула. А у Мухомора чуйка на такие вещи. Вот увидишь, сегодня обязательно спросит.

— Если тебя это успокоит: мне тоже вчера было не до зубрёжки.

— Как и я, решила выспаться? — смеётся Маша.

— Если бы…, — отмечаю с грустью в голосе. — Меня вчера уволили.

— Вот те раз, — распахнув широко глаза, Зайцева с интересом смотрит на меня. — Из той забегаловки, про которую ты мне рассказывала?

Киваю, прокручивая в голове события вчерашнего вечера. И пусть работа была не самой лучшей, да и платили копейки, зато график смен идеально сочетался с расписанием в универе, и до дома было рукой подать.

Глава 4. Даяна

— Ну, рассказывай! — Маша делает жадный глоток обжигающего кофе.

— Ох, ты, чёрт, как горячо! – наконец, замечает свою оплошность, виной которой стало неуёмное любопытство, затмевающее любую осторожность.

— Не работа — мечта! — не могу сдержать улыбки. Меня тоже переполняют эмоции.

Нужно ли говорить, что уже на следующий день после заключённого пари меня ждала новая работа, а Машу – планы на вечер.

Фитнес-центр «Мята», в котором отныне я числилась администратором, принадлежал семье Егора и по счастливой случайности располагался не так далеко от моего дома. Приветливый управляющий Михаил при первой же встрече ввёл меня в курс дела, познакомил с незатейливыми обязанностями и согласовал график работы, удобно сочетающийся с расписанием в универе. После замасленной кафешки это место казалось мне пределом мечтаний и залогом беспроблемной жизни.

— Егор твой просто чудо! Я так ему благодарна! И тебе! Спасибо!

Я готова прыгать от счастья, как маленький ребёнок при виде новой игрушки. Зайцева, конечно, всё замечает и горделиво улыбается в ответ, ощущая и свою причастность к случившемуся.

– А как прошло свидание? — меня тоже поедает любопытство. — Ты прости меня, Машуль! Радуюсь здесь, а ты…

Мне безумно неудобно, что расплачиваться за новую работу приходится Машке, но по искрящемуся взгляду подруги вижу: она счастлива!

— Нормально всё, Яна, не переживай. Свидание как свидание. Ничего необычного, — деланно спокойно отвечает Зайцева, а саму так и порывает обрушить на меня все подробности недавнего вечера.

— Ага, оно и видно, сияешь как новогодняя ёлка! — смеюсь, аккуратно отпивая кофе из пластикового стаканчика.

— Заметно? — алые щёки девушки лишь подтверждают мои догадки.

— Ещё как! — уверенно киваю, а Зайцева воспринимает это за сигнал.

— Янка, я, кажется, влюбилась…, — потупив взор, отвечает Маша и следующие полчаса в мельчайших деталях описывает свою встречу с Мишиным.

Длинная перемена. Университетская столовая. Вокруг снуют незнакомые лица и раздаются громкие голоса. Но Машка никого и ничего не замечает. На её лице глуповатая улыбка, а в глазах ‐ непередаваемое счастье! Она без умолку болтает, то и дело заливаясь краской. А я понимаю: именно так и должен выглядеть влюблённый человек.

— Немного тебе надо для счастья, да, Маруся? – язвительный голосок Бельской совершенно некстати прерывает наш разговор. Приложив изящную ладошку к кукольному носику, Диана возвышается над нами, с пренебрежением переводя взгляд с Зайцевой на меня, а потом обратно.

— Завидуй молча, Диана! – шипит Маша, моментально сникая.

— Чему завидовать, Зайцева? – смеётся блондинка. — Крепость пала — интерес угас. Или ты думаешь, Егор с тобой от большой любви? Глупая! Где он и где ты, Зайцева? Да, ладно! Обманываться или нет — личное дело каждого. Я по другому вопросу. Вот, держи, как обещала! Два пригласительных в «Элизиум». Теперь мы в расчёте, надеюсь?

Бельская бросает на стол конверт из крафтовой бумаги и, взмахнув шелковистой гривой, удаляется к соседнему столику за моей спиной, с сидящими за ним такими же куклами, как и она сама.

Зайцева крепко сжимает в руке билеты и моментально меняется в лице. От былой радости в её глазах не остаётся и намёка.

— Маш, ну ты чего! — пытаюсь поддержать подругу. — Нашла кого слушать! Ты всё правильно сказала: Бельская просто завидует. Ещё бы! Егор на тебя запал, а не на неё. Ну же, перестань грустить.

— Да права она, Яна. Во всём! Думаешь, почему я отшивала Мишина целый год? — Зайцева понуро смотрит на помятый конверт в своих руках. — Мы разные. Из разных миров!

Улыбка, ещё минуту назад озаряющая личико Маши, безжалостно сменяется слезами, фианитовым блеском сияющими в уголках её глаз. Какая же выдра, эта Бельская! Это же надо умудриться всего несколькими словами перевернуть счастье человека на 180 градусов! Мерзкая, завистливая дрянь!

— Посмотри на нас! – продолжает Маша, всё больше и дальше загоняя себя в болото переживаний. — Обычные серые мышки. Мимо пройдёшь ‐ не заметишь. А теперь взгляни на Бельскую и её окружение! Ухоженные, шикарные, модные…

— И пустые внутри, — хватаю Зайцеву за руку и крепко сжимаю. Не знаю, где найти нужные слова, чтобы остановить это нелепое саморазрушение.

— Когда это имело значение?

— Не говори ерунды! Если бы Егора привлекала пустая красота, он не стал бы запариваться с моим трудоустройством, да и бегать за тобой целый год тоже! Поманил бы пальчиком Диану и готово! Он не такой, Маш! Мишин твой настоящий!

— Все они такие, Янка, — огрызается Зайцева. — Это просто ты наивная! В сказки веришь. А в жизни золушки остаются золушками. Кто мы для них? Не имени, ни денег, ни возможностей. Приехали из провинции, живём в общагах или на съёмных клетухах. Вон, даже кофе и тот пьём растворимый из автомата. Зачем успешному мальчику с блестящим будущим связывать себя с такой никчёмной девицей? Родителям показать стыдно, с друзьями не познакомишь. Так, развлечься пару дней и в утиль!

— Неправда! — верещу в ответ. — Неважно всё это: бедный – богатый, приезжий или нет! Когда есть любовь между людьми, остальное всё блекнет, Маша! Все эти дурацкие предрассудки лишь в твоей голове!

— Серьёзно? — усмехается Зайцева, пока слёзы царапают её душу.

— Конечно! — мне так хочется, чтобы она вновь начала улыбаться, поверила, что достойна большего!

— Обернись, Ян! — шмыгая носом, бесцветным голосом произносит Маша. В её глазах — стеклянная пустота, сотканная из жалости и безразмерной грусти. Мне не по себе. От её слов. От её взгляда.

— Давай же! Посмотри назад! — продолжает давить на меня Машка. — А после снова мне будешь напевать, какие мы с тобой замечательные, неповторимые, уникальные, а такие, как Бельская, — никому не нужные пустышки! Ну же!

Не знаю, откуда берётся страх, но чувствую, как мелкой дрожью он пробегает вдоль позвоночника. Предвижу, что там, за моей спиной, меня не ждёт ничего хорошего, но всё же оборачиваюсь.

Глава 5. Ян.

Пальцы скользят по чёрно-белым клавишам, пока мысли уносятся далеко-далеко. В прошлое. Память-зараза совершенно неподвластна порой нашим желаниям. Я уже почти не помню ни одной формулы с уроков физики, зато на отлично — каждую родинку, мелкой россыпью украшающую её спину. Давно забыл названия улиц в родном городишке, но только не нежный перезвон её тонкого голоса. Больше никогда не видеть её — это всё, о чём молил небеса, но, выходит, зря.

Сбиваюсь с нот. Мелодия летит в тартарары… Даже она сейчас напоминает о ней: если бы не Даянка с её непомерной тягой к прекрасному, музыкальную школу я забросил бы после первого же занятия там. Вся моя жизнь пропитана Яной. Или отравлена. Второе больше походит на истину.

— Дебюсси? «Лунный свет»? – Фил шаркает тапочками по паркету, привлекая к себе внимание. — Фальшивишь, брат!

— Знаю! — с грохотом опускаю крышку фортепьяно и на крутящимся стуле поворачиваюсь к Сане. — Разбудил?

— Сам как думаешь? — Фил чешет затылок, а потом наигранно зевает. — Четыре утра, Шах! Какого лешего?

Растрёпанный, помятый, парень наверняка не так давно вернулся домой после очередного клуба. Надеюсь, один!

— Не спалось, — потираю лоб и отхожу к окну.

Из нашей с Филом квартиры весь город как на ладони. Ещё бы! Центр, элитный район, последний этаж — всё как полагается избалованным деткам влиятельных родителей, чтобы лишний раз мы не мельтешили перед их глазами, да и своим поведением не позорили депутатскую честь отца.

— Шахов, ты долбанный эгоист, — шипит Фил и встаёт рядом со мной у окна.

Вдалеке несмело загорается рассвет, алыми всполохами разрезая черноту ночи. Город играет огнями уличного освещения и куда-то всё время спешащих авто.

— Твои бессонные ночи осточертели! Согласен на завтрак в компании Бельской, только не вот это всё, Шах! — Фил смотрит перед собой, отсчитывая меня как маленького ребёнка. — Или съезжай на фиг!

— Сам съезжай! — усмехаюсь в ответ.

Чёртово пари! Мы с Филом заключили его с отцом чуть меньше года назад, когда каждый из нас хотел вольной жизни гораздо больше общей, пусть и огромной, квартиры в центре. Осталось продержаться немного, но если выиграем, получим неплохую долю в бизнесе, ну а сбежавший останется на бобах. Потому и терпим выходки друг друга.

— Да щас, — фыркает Фил, запуская ладонь в белокурые локоны. — Ещё раз разбудишь своим треньканьем, спущу твой инструмент в окно!

— Не влезет! — ухмыляюсь.

— Не вынуждай проверять, Шах!

В смазанном отражении стеклянной поверхности замечаю его улыбку. У Фила определённо талант своим присутствием разгонять моих личных демонов. Вот только и он не всесилен!

— Ты обещал уложиться в неделю! — решаю напомнить Филу про сроки. — Идёт вторая!

— Кто ж знал, что девчонка без опыта и связей вот так к Мишину устроится, — в голосе брата скользит раздражение. Фил ненавидит проигрывать! Ещё больше — отступать от своего слова. В этом мы с ним схожи!

— Это всего лишь фитнес-центр, Сань!

— Не-е-ет, Ян, — тянет Фил. — Это фитнес-центр Юры Мишина. А он такой же упёртый, как и наш батя!

И надо же было Даяне найти работу именно в его компании. Юрий Алексеевич Мишин главный конкурент отца в предвыборной гонке и не только, а потому бравировать фамилией Шахов перед лицом его сотрудников глупо, совершенно бесполезно и даже опасно. Лишние разборки с отцом мне сейчас ни к чему.

— Давай начистоту, Шах! — Фил разворачивается и, навалившись спиной на панорамное окно, смотрит на меня. — Может, ну её, эту Даяну? Девочка вроде понятливая: ведёт себя тихо, как мышка, ни разговоров, ни сплетен, ни вопросов; тебя не преследует, на Бельскую ноль внимания. Может, пусть живёт, а?

— Пусть живёт, — мрачно киваю. — Только подальше от меня, Фил!

Как ни крути, но Даяне не место в этом вузе и городе, а тем более в моей жизни. Чем дальше мы будем друг от друга, тем больше у неё шансов стать счастливой. Да и мне легче. Иначе задыхаюсь!

— Борзый предлагает на бабки её кинуть, — немного помолчав, оглушает Фил. — Там, в «Мяте», она вечерами кассу сдаёт. И камера всего одна. Не проблема девчонку обдурить: выручку в её вещи подкинем — пусть думают, что украла. Борзого знаешь: ему такое провернуть пара пустяков.

Предложение пацанов кажется диким: с подобным послужным списком Янке потом и вовсе не устроится нормально ни у нас, ни в родном городе. С другой стороны, это может кардинально решить проблему.

— Молчишь? Вот и мне расклад не по душе, Шах! — Фил отталкивается от окна и нервно вышагивает по комнате. — Одно дело, если после этого Мишин её просто турнёт, другое… Это же статья, Шах! Понимаешь?

Понимаю. И что риск огромный, и что по-свински это по отношению к Даяне, но жалость в голосе Фила, граничащая с едва заметной симпатией к девчонке, сносит крышу.

— Ну чего ты молчишь, Шахов? — остановившись напротив, взрывается Фил, подтверждая мои догадки. — Такая твоя расплата за многолетнюю дружбу, да?

— Жалко её стало? — спрашиваю в лоб. – Или просто съехать хочешь?

— Дурак ты, Шах! — горланит Фил, вскидывая руки. — Я обещал, значит, сделаю. Вот только не мне потом с этим жить, а тебе!

— Мне надо подумать, — бросаю в ответ и удаляюсь в свою комнату, нарочно задев Фила плечом.

Бессонная ночь даёт о себе знать: настроение ни к чёрту, голова чугунная. Монотонные лекции проносятся мимо, слова пацанов сливаются воедино. Шум. Толпы студентов. Очередная тренировка. Всё это как будто не со мной.

Перебираю в голове слова Фила и предложение Борзого. Идиотская затея подставить Даяну мне нравится всё меньше. Может Саня и прав, и мне стоит оставить Яну в покое. Её расписание знаю назубок, а потому минимизировать наши случайные встречи в стенах универа — не проблема. А больше пересекаться нам негде.

Запах выпечки и дешёвых котлет ударяет в нос. Бренчание ложек, звон посуды. Университетская столовая — уникальное место: все морщатся от тошнотворной и въедливой вони, но всё же каждую перемену оккупируют свободные столики. Наш – свободен всегда. В дальнем углу, возле окна… Здесь исключительно свои.

Глава 6. Даяна

Согреваемый сентябрьским солнцем воздух пропитан прелым запахом листвы и нескончаемой грустью.

Делаю глубокий вдох. Мне нужно найти себя! Перестать думать о Яне и прекратить искать причины его жестокости…

И снова вдох. Казаться сильной и безразличной очень трудно, когда внутри всё стонет от непонимания и чужой грубости.

Моя глупая тоска и детская влюблённость в Яна тонут в бесконечном желании его забыть. Наверно, Маша права — мы разные! Теперь разные! Из обычного мальчугана по соседству Шахов превратился в избалованного и высокомерного придурка, которому не с руки общаться с обычной девушкой. Без имени, денег, связей… Пока я всячески берегла в сердце крупицы его любви, Ян с лёгкостью вычеркнул меня из своей жизни, как наименее рентабельный проект.

Открываю глаза и осматриваюсь, откладывая мысли о Яне на потом. Сейчас мне нужно найти Филатова — того странного парня из кафе.

Лучший «управленец» с курса, спортсмен и просто, по словам проректора по воспитательной работе, отличный парень (в чём, правда, у меня есть сомнения) должен стать моим партнёром на межвузовской конференции.

«Твой острый ум и яркая харизма Филатова приведут нас к победе!» — мечтательно напевал с утра Марк Вениаминович, уговаривая взвалить на плечи ещё и эту повинность. А я, глупая, согласилась.

Филатова среди прочих я моментально выискиваю взглядом. Светлые волосы, обворожительная улыбка и фигура Аполлона выгодно выделяют его среди серой массы студентов. Такой же мажорчик, как и Шахов: вальяжная поза, в ладони брелок от авто, да и одет с иголочки. Наспех поправляю свитер, что так некстати вновь скатился с плеча, и не оставляю себе времени на раздумья – уверенно подхожу ближе.

— Привет! Я Даяна, Марк Вениаминович…, — чеканю заготовленную заранее речь, но парень меня прерывает на полуслове.

— Даяна, – повторяет немного задумчиво, сбивая с мысли. Буквально на миг с его губ испаряется любое подобие улыбки, а взгляд битым стеклом царапает кожу.

— Даяна Талеева, — вмешивается в разговор стоящий рядом парнишка в очках. — Это тебя Марк вместо Зюзи к нам прикрепил? Привет! Я Гоша!

— Привет! — улыбаюсь. Рада, что мне не придётся ничего объяснять Филатову самой. Его пристальный взгляд меня откровенно смущает.

— Ты, Фил, лицо стенда, — очкарик же ничего странного не замечает и пытается донести суть до Филатова, который хоть и вернул на место дружелюбную улыбку, всё равно кажется каким-то отрешённым. — Даяна — мозги, а я — ваш личный технический гений.

— Привет! — отмирает блондин. — Я Фил, а это Гоша. Он отвечает за техническую составляющую проекта.

— Я уже поняла, но спасибо, что ещё раз объяснил, — невольно начинаю смеяться: мои мозги в этой компании точно лишними не будут. Саша хмыкает в ответ.

— А где Зюзев? — он старается выглядеть непринуждённым, но я чувствую, что моя компания его напрягает. Я совершенно не вписываюсь в его представление о прекрасном, а потому даже стоять со мной рядом на виду у всех ему явно неловко. Ещё бы! Как там Маша говорила: первый парень на деревне и я неизвестно кто и откуда, внезапно свалившаяся на его светлую голову.

— Саня, а ты сам подумай! — Гоша разводит руками. — Если на стенд выставить Зюзю, народ при виде его рыжей недовольной морды разбежится. Так себе реклама вуза выйдет, согласись! А тут, — очкарик смотрит на меня поверх стекляшек, — два в одном: и ум, и красота! Марк верно придумал!

— Согласен! — решительно отзывается Филатов и невзначай затрагивает меня за руку.— Сработаемся, Даяна!

Совершенно ничего незначащий мимолётный жест, но место касания тут же начинает гореть огнём, как, впрочем, и щёки. Находиться рядом с Филатовым ‐ заведомо привлекать внимание окружающих. И сейчас, уверена, не одна пара глаз с любопытством разглядывает меня.

И пока я усиленно борюсь со смущением, Гоша, не теряя зря времени, начинает рассказывать, где будет проходить конференция, что требуется от меня, от Саши. Филатов кивает, порой смягчая речь парня своими лёгкими шутками и незамысловатыми комментариями. А потом и вовсе отходит от нас, чтобы ответить на звонок.

— Фил парень неплохой, но неорганизованный, — кудахчет Гоша. — Поэтому, Даяна, давай договоримся…

— Яна, — зачем-то смотрю на широкую спину Филатова и совершенно бесцеремонно перебиваю Гошу. — Зови меня Яной, пожалуйста.

— А, да без проблем! Так вот, Яна, смотри…

Местный технический гений продолжает увлечённо рассказывать мне об уже проделанной работе и о том, что только нам предстоит, а я зачем-то неотрывно смотрю на Фила.

Его былая улыбка испарилась безвозвратно, взгляд помрачнел и кажется тяжёлым, скулы напряжены – у парня точно что-то случилось. Умом понимаю, что это совершенно не моё дело, но стоит Саше убрать мобильный в карман, уверенно шагаю навстречу.

— У тебя всё хорошо? — лезть в дела посторонних людей — не в моих правилах, но и оставаться безучастной сложно.

— А у тебя? — выплёвывает парень, шумно выдыхая. Его голубые, цвета горного озера, глаза затягиваются коркой льда. Отрешённый, холодный, потерянный, Фил меня пугает, но не отталкивает. Скорее мне становится его нестерпимо жаль. За личиной безразличного мажора скрывается ранимый парень со своими проблемами и переживаниями.

— Нормально, — пожимаю плечами. Понимаю, что Саша не ждал ответа, просто пытался поставить на место, чтобы не лезла не в своё дело. Вот только порой я бываю слишком упёртой. — Я могу помочь?

— Серьёзно? — он ухмыляется. Подходит ближе. Взгляд наглый, надменный. Бесит! И какого лешего я решила быть вежливой с ним?

— Ну да! — нос кверху, голос уверенный. Каким бы ни был итог нашего разговора, я хочу завершить его достойно.

— Ты знаешь, кто я? — костяшкой указательного пальца Фил задумчиво проводит по своим губам. Боже, сколько высокомерия в этом его жесте и пристальном оценивающем взгляде! Пожалуй, я поспешила назвать Филатова ранимым!

— Придурок, что устроил разборки в кафе, где я работала? — я тоже умею кусаться! — Или местный избалованный мажор, мающийся ерундой от скуки и прожигающий деньги своих родителей? Нет! Точно! Ты офигительно горячий красавчик, от которого без ума половина универа? — наигранно обмахиваюсь ладонями, словно таю льдинкой на солнцепёке. — Всё? Или я что-то упустила из вида?

Глава 7. Ян.

Слоняюсь по квартире, как неприкаянный. Меня ломает. Выворачивает наизнанку. Всё больше понимаю: нам не ужиться в одном городе с Яной. Никогда! Как и в одной квартире с Филом. Свернуть пацану шею — это меньшее, что хочу сделать прямо сейчас. 

Снова закипаю! Воспоминания калёным железом плавят мою волю: какого чёрта Филатов творит? Зачем будит во мне монстра своими играми? Хотя ходить по лезвию — любимое занятие Сани. Иначе он не может. Иначе подыхает со скуки! И всё же… сегодня он перешёл все границы!

Мне нужно немного остыть! В противном случае сорвусь! Наделаю глупостей, за которые сам себя потом не смогу простить. Плетусь в ванную и жадно умываюсь ледяной водой. До зубного скрежета. До боли в онемевших пальцах. Но в памяти вновь и вновь всплывают их улыбки, его рука на её плече, её тонкие пальцы в его волосах. Это мой личный ад! 

Наклонившись над раковиной, смотрю на своё отражение в огромном зеркале на стене. На кого я стал похож? Рожа холеная, надменная. Идеальная стрижка, нахальная улыбка и взгляд холодный, бездушный. Даже капли воды и те в ужасе спешат скатиться. Сволочь, подонок, расчётливая мразь! Вот кем я стал!
Смотреть на себя тошно, а потому с размаху заряжаю кулаком в своё отражение! Где тот парень, который умел мечтать, хотел перевернуть этот долбанный мир и всегда быть рядом с Яной? Его больше нет! Четыре года назад его сломали и списали за ненужностью… 

Кулак обжигает боль. Белоснежные стенки раковины тут же покрываются каплями алой крови. А чёртово отражение идёт уродливыми трещинами, так похожими на те, которыми испещрено моё сердце.

Из ступора выводит мелодия мобильного. На экране ещё одна лощёная физиономия — отец. За эти годы он изменился не меньше моего. Стал более жёстким, замкнутым, циничным. Но мне ли его винить?

— Да.

Рявкаю, глядя на своё отражение в осколках стекла. Громкая связь. А внутри новая порция напряжения: Олег Шахов редко звонит просто так.

— Здравствуй, сын! — голос ровный, спокойный. А потом тишина, как немой укор, как гнусное напоминание, что он ничего не забыл.

— Звоню напомнить о воскресном ужине, Ян, — ни тебе «как дела», ни тем более «рад слышать». Мы не виделись, наверно, недели три, но разве для отца это повод?

— Буду, — отвечаю сухо, под стать собеседнику.

— Ирина и я рассчитываем на вас с Александром, — ощущение, что говорю с автоответчиком какого-то левого банка. Там тоже всё вежливо, водянисто, ни о чём.

— Я буду. За Фила не ручаюсь,— придурку к выходным ещё нужно будет собрать себя по кусочкам.

— Демид и Агнесса Бельские тоже обещали прийти, — намёк улавливаю на лету, вот только обрадовать отца нечем. 

— Отлично! Буду паинькой! Даже побреюсь ради такого случая.

— Ян! — осекает батя. — Не ёрничай! Мы с Ириной уверены, что лучшего момента не найти: две семьи вместе, приятная атмосфера…  Пора взрослеть, сын! 

— Ок, — усмехаюсь своему искорёженному отражению. — Буду занудно рассуждать о политике и хаять молодёжь. Что там ещё взрослые делают?

— Ты прекрасно понял о чём речь, Ян! К чему эти выпады? — терпение бати трещит по швам, а голос надрывно дребезжит.

— Я не люблю её, — отвечаю честно, хотя и знаю, что отцу наплевать. Таких, как Бельская необязательно любить, главное, поскорее заключить брачный контракт. 

— Люби ты кого хочешь, Ян! — подтверждает мои мысли Шахов-старший, переходя на крик. — Мы это уже обсуждали! 

— Кого хочу? — раскатистый смех, едкий, нездоровый, эхом отдаётся от стен ванной. — Ты серьёзно? 

— Опять ты за своё, сын? — вот и волнение в голосе старика проснулось. — Мне казалось, это всё в прошлом, разве нет?

— Иногда прошлое слишком назойливо лезет в настоящее, папа! 

— Значит, плотнее закрой дверь! — рычит в трубку старик. Всесильный Олег Шахов бессилен помочь единственному сыну выкинуть из головы самую обыкновенную девчонку. — Даже думать об этом не собираюсь! Хватит! Я устал тебе объяснять…

— А я устал слушать, батя! — мне не нужно в тысячный раз напоминать, почему я не могу быть с Яной. Я и так не забываю об этом ни на  минуту. — В воскресенье буду!

— Я обещаю Бельским помолвку, Ян!

— Делай что хочешь!

И снова удар. На сей раз стекло с диким грохотом осыпается на кафель, впрочем, как и вся моя жизнь.

Филатов заявляется под утро, наивно полагая, что я к этому времени остыну и забуду про выходку с Даяной. Помятый, потрёпанный, он наверняка до закрытия тусил в очередном клубе, транжиря деньги и пуская в глаза пыль случайнойкрасотке. Фиг с ним! Лишь бы не Яне!

— О! Отелло не спится — Отелло жаждет мести, — растягивается в улыбке клоун, помогая себе одной ногой стянуть ботинок с другой. 

— Тебе смешно? — сижу, раскинув руки на спинке дивана. 

— Нет, Шах, не смешно! — обувь парня  летит в разные стороны.

— Что это было сегодня? — перехожу сразу к делу и попутно  ловлю себя на мысли, что своей манерой общения напоминаю отца. 

— А, хрен его разберет,  Шах! — Саня пожимает плечами и заваливается рядом. — Сам знаешь, я порой гонюсь за мимолётным порывом, а потом дико сожалею о этом.

Глава 8. Даяна

— Ну, давай же! Ну, пожалуйста! Милый, хороший, не подводи меня так!

Со стороны напоминаю сама себе умалишённую девицу, что наивно пытается уговорить кран в ванной, перестать издавать булькающее хрипение и наконец порадовать меня водой. В идеале — чистой и горячей. Хотя… ещё пять минут промедления и соглашусь на ржавую и холодную.

— Ну же, хватит свистеть! — в душе проклинаю жэк, или кто там отвечает за нормальное водоснабжение в городских квартирах, и невольно ёжусь от холода.

Это закон подлости, не иначе! Беспросветный ливень за окном, отсутствие воды, ледяные батареи и межвузовская конференция через пару часов! Разве это справедливо?

Кутаюсь в плед и гневно выхаживаю по квартире. На ногах шерстяные носки, на голове — дурацкое гнездо из взлохмаченных волос. Сейчас понимаю: я самая настоящая идиотка! Вместо того чтобы вчера навести красоту, я до ночи штудировала свою часть доклада, а теперь кусаю локти.

— Неудивительно, Яна, что ты мозги, а не лицо проекта! — отчитываю сама себя. Я точно чокнутая!

Ещё этот дождь совершенно не вовремя зарядил! Такая была осень! Солнечная, тёплая, сухая… Нет же, нужно было небесам разреветься в самый неподходящий момент.

Отворяю дверцу старого шкафа и с отчаянием во взгляде смотрю на скромный гардероб. Мало того что на голове привет из 90-х, так ещё и все тёплые вещи словно из бабушкиного сундука. Эх, не мой сегодня день! Не мой! Между теплом и комфортом, с одной стороны, и более-менее деловым стилем, с другой, останавливаю свой выбор на белоснежной блузке с коротким рукавом и тёмно-синих брюках. Понимаю, что замёрзну. Но, в конце концов, вылечить ангину гораздо проще, чем вытравить из сознания студентов дурацкий образ лохматой девахи, выступающей перед публикой в красном растянутом свитере.

Свист чайника на кухне перекрывает раздражающие слух потуги крана. Благодарю небеса, что вчера мне хватило ума наполнить фильтр водой, жаль не до краёв. Кипятка едва достаёт на половину чашки чая и маленькую порцию овсянки из пакетика.

— Зато, Яна, ты смогла почистить зубы и умыться, — успокаиваю себя, замечая, что разбухшей каше явно недостаёт жидкости.

Глоток обжигающего чая немного расслабляет нервы, а пиликающий звук пришедшего на телефон сообщения вызывает улыбку.

Недаром говорят, что если где убыло, то в другом месте прибыло. Пусть нет воды, тепла и красивой одежды по сезону, но зато есть Маша, добрая, весёлая, внимательная, которая помнит, что сегодня для меня важный день и с раннего утра закидывает мессенджер словами поддержки. И это притом, что сама второй день лежит в общаге с высокой температурой.

«Если наденешь свой красный балахон, пущу слух, что ты влюблена в Зюзю. Не отмоешься!»

«Выгляни в окно! Думаю, Зюзев не такой и плохой вариант»

«Блузка и такси, Яна»

Киваю в ответ, воображая, что слышу командный голос Зайцевой наяву.

«Это тебя Егор чаем с малиновым вареньем отпаивает, а мне болеть нельзя».

И всё-таки Мишин не просто так бегал за своим зайчиком целый год. Уверена, это любовь! Вопреки ядовитым словам Бельской, Егор не отходит от Маши ни на шаг, ухаживая за девчонкой получше любой сиделки.

— Кстати, о котиках! — хрипит Зайцева в трубку, видимо, устав тыкать пальчиками по буквам. — Почему не сказала, что Филатов с тобой сегодня выступает?

— Так тебе вроде не до разговоров было, — хмыкаю, давясь полуготовой кашей. — Да и о чём там сообщать?

— Ну, не скажи, — задумчиво тянет Маша.— Ты же не знаешь о нём главного!

— Уверена, я спокойно обойдусь без этих знаний, — бросаю в раковину тарелку и по привычке включаю воду, но вместо живительной влаги получаю очередную порцию оглушающего свиста и отборного гудения.

— Фу, — добавляет Машка. — Кому-то, похоже, ещё хуже, чем мне!

— Ага, водопроводу. Утренний сушняк, — хихикаю в трубку, оставляя кран и дальше сотрясаться в ужасающих звуках: я всё не теряю надежды, что вода вот-вот пойдёт.

— Безобразие! — сквозь надсадный кашель возмущается подруга. — Стоит погоде ухудшиться, как коммунальщики вспоминают про свои огрехи. Короче, сочувствую! Знаешь, у нас весной тоже воду отключили. Авария какая-то была. И так неожиданно это произошло…

Мне иногда кажется, что Маша выбрала не тот факультет: её таланту беспрерывной болтовни позавидовал бы любой политик или журналист.
Занимательный рассказ Зайцевой о жизни в общаге без воды бесцеремонно прерывает звонок по второй линии. Номер неизвестный, но судя по повторяющимся семёркам на конце, принадлежит либо какой-то организации, либо не хило замороченному человеку.

— Машунь, у меня второй вызов, — извиняющимся тоном перебиваю Зайцеву. — Повеси немного, ладно?

— Не, Янусик, я лучше ещё капельку посплю, а то чувствую, опять меня накрывает, — лепечет Зайцева и отключается.

— Да, — отвечаю незнакомому абоненту и замираю в ожидании разгадки. На часах начало восьмого – для рекламных звонков слишком раннее время.

— Даяна, это Саша Филатов, — приятный, бархатистый баритон ласкает слух, мигом развевая все вопросы — Ты прости, если разбудил, но дело срочное!

— Слушаю, — прячу волнение за холодом в голосе. Что могло произойти? Откуда у Фила мой номер телефона?

— Гоша — косячный косячник! Понимаешь? — судя по шуму, Филатов сейчас в пути, возможно, даже за рулём.

— Нет, — хмыкаю в ответ.

— Он время начала конференции неправильно записал, — чувствую по голосу парня, что он не шутит. — С учётом того, что нам ещё нужно собрать стенд и подготовить раздаточный материал… В общем, Даян, через сорок минут, край через час нужно быть на месте.

— Но… — вроде овсянка должна быть в желудке, но сейчас вся каша — в моей голове. Руками невольно тормошу лохматые волосы, а взглядом скольжу по окну, уставшему противостоять натиску диких капель.

— Я не успею, — бормочу растерянно.

— Успеешь! Адрес диктуй, я тебя подхвачу!

Меньше, чем через десять минут, на пороге моей скромной однушки вырастает статная фигура Филатова. С аккуратно зачёсанными назад волосами, в модном пиджаке в приглушённую клетку и однотонной водолазке, он больше похож на фотомодель, чем на обычного студента. Ладонями приглаживаю свой беспорядок на голове, ещё больше ощущая себя «мозгами» нашего дуэта, и судорожно бегаю из стороны в сторону в попытках ничего не забыть.

Глава 9. Фил

Монотонная музыка бьёт по ушам. Мимо снуют знакомые и не очень лица. Откинувшись на спинку кожаного дивана, смотрю в пустоту. Суета вокруг осточертела, как и смех со всех щелей. А ещё надоело притворяться, что находиться здесь мне в кайф. Я даже толком не знаю именинника, который снял этот пафосный клуб, чтобы пустить окружающим пыль в глаза, отмечая своё двадцатилетие. Мурат или Марат, неважно. Парень так ратовал за то, чтобы мы с Шахом пришли на его днюху, что подгадал под нас время тусовки. Пожалуй, я впервые устал от ночного клуба раньше, чем наступила ночь. 

— Боже, Борюся, здесь так клёво!— очередная пустышка подаёт голос. Писклявый, слащавый, наигранный. Не знаю, откуда Борзый притащил эту куклу, но она явно не вписывается в нашу компанию. Слишком тупая! Чересчур вульгарная! А ещё наглая! На её фоне Бельская – ангел во плоти.

— Всё для тебя, детка,— бросает равнодушно Боря, взглядом провожая парочку длинноногих девиц, что уже по второму кругу гарцуют мимо нашего столика. Правда, спутница Борзого не видит ни черта дальше своего напудренного носа. Да и хрен с ней. В любом случае завтра на её месте будет другая.

Перевожу взгляд на Шаха. Брат, как и я напряжён. И даже Бельская под боком сегодня бессильна его оживить. Блондинка привычно льнёт к груди парня, перебирает пальчиками по его рубашке, масляно воркует о чём-то на ушко, почти не надувает свои пухлые губки и даже не морщит носик от обидных шуток Бори. Вот только не думаю, что Бельскую всё устраивает. Нет! Какой бы наивной дурочкой она ни пыталась казаться, Диана — отменная стерва, с просчитанными наперёд шагами к цели. И сегодня её цель — Шах! Уверен, своим обманчиво покорным и тихим поведением она просто опасается его спугнуть: как ни крути, а завтра Яну предстоит важный шаг — просить руки своей приторной блондинки у самого Демида Бельского. 

— Борюся, а пойдём танцевать! — в сознание опять врывается голос девочки-однодневки. 

— Светочка, не видишь — я занят? — фырчит «Борюся» и демонстративно поддевает вилкой кусочек сыра, смачно закладывая тот себе в рот. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Борзый едва терпит рядом с собой эту безвкусно размалёванную девицу. Но тут же мелькает вопрос: а зачем? Не похоже это на Борю, который никогда не лезет за словом в карман и тем более не тащит в нашу узкую компанию левых людей. Что такого пообещала ему эта Светочка, что сегодня на равных делит с нами стол?

Ухмыляюсь своим догадкам и, взглядом вернувшись к Яну, делаю глоток холодной воды. Она освежает, приводит в чувство! Я сегодня рулевой, а потому позволить себе большего не могу, да, впрочем, и не хочу. Внутри никак не стихает волнение за девчонку Шаха, простую, наивную, гордую. Вспоминаю, как упорно та совала мне деньги, зажатые в кулачке, и огромными глазищами смотрела в самую душу. Растрёпанная, чумазая, с промокшими ногами... Не надувала губки, не строила глазки, не пыталась понравиться мне и так забавно мотала головой, отказываясь от ужина в моей компании. Что вообще меня дёрнуло позвать её с собой? Наверно, желание заступиться, а может, научить Шаха разговаривать, заставить того перешагнуть через свою боль и оставить девчонку в покое. Хотя нет! Я эгоист. И это всё от скуки! А ещё от желания позлить Шахова-старшего, которого ненавижу всеми фибрами души. 

 Ян замечает мой пристальный взгляд и задумчиво смотрит в ответ. Порой готов заплатить целое состояние, чтобы понять, какие мысли роятся в голове сводного брата. Впрочем, уверен, он с не меньшим любопытством пытается залезть в мою голову со встречным визитом. Особенно сейчас! Особенно после того, что ему удалось увидеть.

Непросто так в последний момент Шах отстранил меня от операции под кодовым названием «Мята», за моей спиной с Борзым переиграв план по устранению Даяны. 

Шах не дурак! Чует, что девчонка сумела подобраться ко мне слишком близко. Боится. Ревнует. Не доверяет. Впрочем, я виноват сам! Я видел бесов в его горящем взгляде, но вовремя не смог остановиться. Не знаю, какого дьявола, Ян делал вчера возле подъезда Яны, но то, как я подвёз её до дома, а после поднялся следом и задержался в гостях, Шах видел своими глазами. 

Запретная любовь. Невозможная. Недопустимая. Она сжигает его без остатка. Разрывает сердце и душу на части. Ломает его. Безжалостно. Безвозвратно. Делает слепым, жестоким, расчётливым. Вот только я знаю не понаслышке, что от себя не убежишь! Поломанная судьба Яны лишь окончательно сведёт Шаха с ума, а брак с Бельской разрушит его жизнь. 

— Фил, чего такой кислый? — тянет Борзый, зацепившись за меня шальным взглядом. — Всё ещё дуешься? Ну же, братан, проехали! 

— Отвали, придурок! — рычу в ответ и, закрыв глаза, откидываюсь на спинку дивана.

 Не знаю, что злит меня в это мгновение больше всего: недоверие пацанов или собственное бессилие. Если мотивы Шаха я могу понять и простить, то поведение Борзого расцениваю, как предательство. Мы должны были просто развести девчонку на бабки: я отвлекаю, Боря – подставляет. Ничего криминального, так слегка припугнуть. Под гнётом совести она и сама бы написала заявление, а моя часть уговора с Шахом наконец-то закончилась. Я даже присмотрел девчонке новое местечко... А что сейчас? Поверить, что пацаны передумали, не могу. Одно успокаивает: здесь, в этом убогом клубе, и Шах, и Боря у меня на виду, а значит, за Даяну могу быть спокоен, как, впрочем, и за совесть обоих.

— Не ссорьтесь, мальчики! — пищит подруга Борзого, имя которой я снова забыл. — Вы все такие классные! Давайте жить дружно!

Еле сдерживаю себя, чтобы не послать девицу лесом, но усмехаюсь, замечая, как Боря в отвращении хмыкает. Эта кукла осточертела и ему. Однако, она всё ещё сидит рядом.

— Сколько нам тут ещё светить своими рожами?— в открытую спрашиваю Шаха. — Может, по домам?

— Давай с часик ещё посидим, — думая о своём, отвечает Ян. — Я обещал Марату. Тем более скоро шоу-программа начнётся. Может, повеселее станет.

— Ой, а что будет? — тут же оживляется девочка Борзого, а я замечаю, что у той постоянно вибрирует телефон — дешёвый китайский смартфон, что лежит возле девицы на столе, экраном вниз.

Глава 10. Даяна

— Саш, давай ещё раз! Мама — Ирина Анатольевна, а папа...

— Даяна, да расслабься уже, — вальяжно раскинувшись за рулём своего автомобиля, перебивает Фил. — Это всё неважно.

— Как это неважно? — неужели парень не понимает, что мне и так не по себе идти, а точнее, ехать на этот званый ужин, да ещё и в роли его вымышленной девушки. К слову, совершенно неподходящей ему ни по статусу, ни по внешнему виду.

— Это же твои родители!— пытаюсь достучаться до белокурого ангела, по воле случая в очередной раз спасшего меня вчера от неминуемых проблем. Если бы не Фил, то сейчас я сидела бы не в шикарном салоне авто, а скорее всего, в отделении полиции и с пеной у рта доказывала свою невиновность. Это надо же было Светочке додуматься обчистить кассу фитнес-центра и спрятать выручку в моих вещах, да ещё обманом заставить засветиться возле кассы. И на что рассчитывала эта стерва? Правда, так легко вспоминать о событиях вчерашнего вечера у меня получается лишь благодаря Филу, который, вопреки всему, приехал ко мне и надоумил проверить собственные вещи, где и красовалась пачка денег, по сумме один в один совпадающая с дневной выручкой. Деньги в кассу я, конечно, вернула, а из фитнес-центра подумываю уйти. Михаил, наш управляющий, не разобравшись толком в ситуации, спустил на меня всех собак. Да и Фил прав: не в этот раз, так в следующий Светочка своего добьётся, а мне придётся отвечать за чужие грехи.

— А может, ну его это дурацкий ужин? — автомобиль плавно тормозит на пешеходном, «красный» бьёт в глаза и вынуждает перевести взгляд в сторону Фила.

— Неужели понял, что я совершенно не подхожу на роль подруги крутого мачо? — смеюсь, пересекаясь с задумчивым взглядом парня. Забавно, но в компании Филатова мне всегда легко на душе и тянет чаще улыбаться.

— Просто хочу, чтобы ты и дальше также смотрела на меня!— в отличие от меня Сашка серьёзен.

— Как «так»? — недоумеваю, но на всякий случай отворачиваюсь к окну, ощущая, как щёки наливаются пунцовым теплом.

— Доверчиво, наверно, — немного подумав, отвечает Филатов и резковато давит на газ.

— Ты не обманывай и буду смотреть, — импульсивно хватаюсь за ремень безопасности, что безжалостно впивается в кожу. Ненавижу скорость!

— Я постараюсь, Даян.

За окном тают огни большого города. Яркие, но холодные. Манящие, но пустые и все ещё чужие для меня. Из динамиков приглушённо льются ритмы джаза. Филатов сосредоточен на дороге, а я всё чаще ловлю себя на мысли, что скучаю по дому. Да даже по тётке, у которой провела последние годы. Здесь, в этом громадном городе, я совсем одна. Даже парень по левую руку меня просто использует. Я всё понимаю: это игра. Помощь за помощь. А после каждый разбежится по своим делам: наши дорожки и так слишком часто пересекаются в последнее время.

— За ужином будут только твои родители? — чем ближе мы подъезжаем к дому Филатова, тем больше начинаю волноваться.

— Ещё брат со своей девушкой, — бросает сухо и как-то недовольно.

— Точно! Мне же говорили, что он учится с нами в универе, а я и забыла, — выдаю себя с головой и ещё сильнее краснею. Теперь Филатов подумает, что я специально наводила о нём справки.

— Да, всё так, — Саша мельком смотрит в мою сторону, пока я, закусив губу, проклинаю свой длинный язык.

— Как его зовут?

— Об этом тебе не рассказали? – усмехается Фил.

— Не успели, — пожимаю плечами. Можно подумать, мне не о чем больше говорить с Машкой, чем о главных красавчиках универа. — Так что, Фил, кто он?

— Придурок, — отрезает парень, сжимая руль. — Чистокровный. Весь в отца.

— Эй, я серьёзно! — мой смех заполняет салон.

— Я тоже, — с каменным лицом произносит Филатов и жмёт на тормоз. — Приехали.

Позабыв о родственниках парня, смотрю перед собой на массивные ворота, что медленно разъезжаются в стороны, открывая взору огромный особняк из красного кирпича. В окружении величественных сосен и витиеватых дорожек, со всех сторон подсвеченных аккуратными фонарями, он напоминает небольшой дворец, но никак не обычный дом.

— Ого, вот это домина! — вырывается непроизвольно, а сердце медленно сползает к пяткам. И зачем я только согласилась на эту авантюру?

— Да, батя любит бросать пыль в глаза, — недовольно бурчит Фил.

— Ты разве не тут живешь? — Я почти доподлинно уверена, что отношения парня с родителями далеки от идеальных. По его выражению лица и напряжённой позе понятно, что огромного удовольствия находиться здесь Фил не испытывает, равно как и я.

— Нет, — качает головой и вылетает из авто.— Идём?

Филатов открывает дверцу с моей стороны и протягивает ладонь, но моё тело тут же наливается свинцом. Я выгляжу нелепо для подобной обстановки, да и чувствую себя не лучше. С каждой секундой затея парня кажется мне всё более абсурдной и рисковой. Где были мои мозги, когда я соглашалась на этот цирк?

— Боишься? — усмехается Филатов. — Или вспомнила про ревнивого жениха и передумала?

— Жениха? — не понимаю о чём он говорит, но хватаюсь за ладонь и выхожу под моросящий дождь.

— Ну, парня. У тебя же он есть?— небрежно спрашивает Фил, подхватывая меня под руку.

— Нет, — осматриваюсь по сторонам и серьёзно намериваюсь сбежать.

— И даже не нравится никто? — не отстаёт Филатов.

— Нет, — отвечаю, не задумываясь. Моё сердце навсегда принадлежит Шахову, но знать об этом Саше ни к чему. Уверена, они знакомы, а лишний повод для шуток в мою сторону давать не собираюсь. — Идём?

— Идём!

Филатов уверенно шагает по мощёным дорожкам к широкому крыльцу, украшенному коваными перилами и мраморными статуями львов. Затаив дыхание, семеню следом, едва сдерживая панику. Интуиция, так не вовремя проснувшаяся, вопит, что я забрела на запретную территорию, да только Саша слишком крепко удерживает меня за руку, лишая права выбора.

Дом внутри видится ещё более вычурным, чем снаружи. Огромный зал вместо прихожей, белоснежные стены и начищенный до блеска лаковый пол, громадные окна с тяжёлыми занавесками и мраморная лестница по центру, а ещё массивная люстра из переливающегося хрусталя под высоченным потолком — всё это совершенно не вяжется в моём сознании с домашним уютом.