Ярко. Близко. Нежно

Ярко. Часть 1

А он любил её, любил давно и безнадёжно.

Когда он впервые увидел её? В родительском доме, в разгар весны, невообразимого аромата просыпающейся природы, свежести трав, цветущих деревьев. Она диссонировала с окружающим, не вписывалась в пейзаж ухоженного сада, выделялась. Всегда, везде, словно яркое пятно на безликом фоне действительности.

Она была похожа на кинодив начала двадцатого века. Холодная красота Марлен Дитрих, помноженная на соблазнительную мягкость Вероники Лейк. Высокая блондинка с несовременным лицом, без рельефных скул, огромного рта, лисьих глаз. Обладательница безупречных манер, изысканного вкуса, острого ума, неизменно приковывала к себе внимание, где бы ни находилась. Мужчины не сводили глаз, женщины бросали взгляд украдкой, чтобы сравнить, неминуемо не в свою сторону.

Он зачарованно смотрел на белую кожу, пряди, в которых путалось весеннее солнце, хрупкое запястье с браслетом, готовое соскользнуть по тонкой кисти. Разглядывал исподтишка, крадучись, словно воровал запретные сладости.

Она отвечала с искренним интересом, дружелюбно, воспринимала его, как на подращённого щенка, достаточно крупного, чтобы считаться взрослым, и всё равно – ребёнка. Ему было двадцать два, ей – двадцать семь.

С тех пор он многое узнал о ней:

Она уделяла внимание своей внешности, а ещё больше – карьере, от которой зависел и его успех тоже. Игнорировала завтрак, предпочитая стакан воды с лимоном. Обожала сладости, помнила о фигуре, поэтому изредка позволяла себя крошечный кусок шоколада и никогда, ни при каких условиях, мучное.

Она пила виски. Всегда со льдом. Обхватывала длинными пальцами снифтер, долго смотрела на прозрачные кубики льда, едва заметно проводила кончиком языка по краю стекла – привычка, от которой он терял самообладание за доли секунды, – медленно поглощала жидкость, прикрыв ресницы, и только в самом конце распахивала их, демонстрируя миру голубую радужку.

И у неё был близкий человек. Под стать успешной женщине с внешностью кинодивы двадцатого века. Прочная, устоявшаяся за долгие годы связь. Впрочем, жили они с тем мужчиной раздельно. Естественно, по её инициативе.

А он любил её.

Каждый изгиб тела, поддающийся его рукам, аромат кожи на языке. Любил, когда вуаль светлых волос опускалась ему на лицо, губы едва касались губ, дыхание смешивалось в тягучих, неспешных движениях женщины, знающей, чего именно она желает.

Она хотела его.

Ярко. Часть 2

Пол рассеяно смотрел в окно ресторана в Вене, на Нойр Маркт с фонтаном Доннера. В центре фигура «Провидения» – аллегория предвидения, хорошего управления делами. Шумная компания выдёргивала из рефлексии, заставляла радоваться собственным достижениям. Действительно, нет повода для грусти. Он молод, успешен, нравится женщинам.

Напротив сидела хорошенькая девушка, не сводившая с него глаз весь вечер. Он приметил её ещё в зрительном зале, не зная, что она пришла с его приятелями. Воспользовалась случаем посмотреть на восходящую мировую звезду классической музыки.

Главной звездой в их дуэте была признана Элис Эмон, но той не строили глазки симпатичные девушки, не встречали у служебных дверей, робко протягивая открытки для автографов, не улыбались, давая понять, что не против продолжения вечера. Зато у Пола Бриделя – уроженца старинного дворянского рода Швейцарии – этого было в избытке.

– Катарина, – напомнила девушка своё имя.

– Пауль. – Он назвался привычным для её слуха именем. – Пол Бридель.

– Я знаю. – Катарина закивала, улыбнулась, демонстрируя прелестные ямочки на щеках, россыпь веснушек на вздёрнутом носу. Очаровательное создание. – Мне понравилось, как ты играл, – продолжила она. – Вы играли, – тут же одёрнула себя собеседница, вспомнив, что на сцене выступал дуэт.

– Мне приятно. – Он широко улыбнулся, заглянул ей в лицо, решая про себя: да или нет, нет или всё-таки да?

Краем глаза отметил – Элис приняла неловкий комплимент Катарины, улыбнулась рассеянно, снова провалилась в раздумья. В мир, в котором, Пол был в этом уверен, розовые херувимы неслышно передвигались по радуге, едва задевая пальцами ног цветную поверхность. В небе кружились облака из лепестков роз, бесконечно звучала музыка, а сама Элис не выпускала из рук скрипку, прерывая игру лишь на вкушение амброзии. Оставь её внезапно в ресторане на Нойер Маркт, потеряется в пространстве и времени.

Посмотрел на Катарину, решил – ночь он проведёт с ней. Он много трудился, репетировал по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, выкладывался целиком и полностью, отдавался новой концертной программе, бесконечной работе, нечеловеческому напряжению. И точно заслужил незатейливое, лёгкое, с россыпью веснушек по лицу и телу, развлечение. Веснушка, женским чутьём уловив, к чему приведут пересечённые взгляды, смущённо улыбнулась, давая понять, что согласна.

Нет никаких сомнений, всё бы случилось. Была бы ночь, окутанная ароматом весенней Вены, отражение огней в глади Дуная, ласковые слова шёпотом, звучащие в тишине особенно нежно, долгие поцелуи, вкус веснушек на губах, желание – обязательно обоюдное, – и сладкий сон под самое утро.

Если бы в дверях ресторана не появилась она, та, от которой он с трудом смог отвести взгляд год назад, та, которой грезил. Та, за которой наблюдал украдкой, пока она не видит, неважно где: в самолёте, репетиционном зале, зале для переговоров. Иногда, казалось, сходил с ума от любви.

У Аделы Гиббс были крепкие, устоявшиеся отношения, постоянный партнёр, время от времени сопровождавший её на светских раутах. Мужчина, превосходивший двадцатитрехлетнего начинающего музыканта по многим параметрам. Он был старше, успешнее, с такими же безупречными манерами, как у Аделы, с историей семьи и состоянием. Был тем, с кем она встречалась много лет.

Воздух начал стремительно покидать помещение, Полу становилось душно, не от жары на улице, а от почудившегося напряжения между ним и Аделой. Уже не в первый раз, не второй и даже не десятый.

Мужчина всегда чувствует заинтересованность женщины, считывает по взгляду, взмаху ресниц, трепету пальцев, движениям тела. Даже такой женщины, как Адела Гиббс, недосягаемой для Пауля Бриделя – способного музыканта, может быть даже талантливого, вчерашнего мальчишки, получившего грант на обучение в Королевской Академии музыки в Лондоне.

Пол не мог ошибаться. Это длилось уже несколько месяцев, он ловил на себе взгляд Аделы, отвечал на него. Атмосфера в эти минуты накалялась, искрила, затягивала, как в воронку, грозя поглотить. Внешне же Адела не менялась, выглядела отстранённой, как и полагается кинодиве начала двадцатого века.

Адела заказала себе кофе, не сообщив окружающим причину своего появления. Дружеское участие продюсера к молодым подопечным – прекрасная версия. Пол знал, Вену Адела посетила не одна, её спутник присоединился чуть позже, решил совместить благо для бизнеса подруги с приятным отдыхом.

Ближе к ночи разошлись. Пол должен был забрать в свой номер очаровательную Катарину, но вместо жарких поцелуев с Веснушкой, он поглощал густой воздух, похожий на вязкий кисель, стоявший стеной между ним и Аделой. Несказанные слова, непересечённые взгляды, несмешанное дыхание, лишь воздух, лишь парящий эфир.

Элис уехала в гостиницу. Оставалось надеяться, что ей удастся выспаться, несмотря на физическую непереносимость одиночества. Приятели рассыпались по Нойер Маркт, спеша продолжить ночь согласно молодым, разгорячённым алкоголем, желаниям. Растерянная Катарина ушла с одним из них, напоследок окинув Пола ожидающим взглядом. Он с радостью ответил бы на ожидания, взял маленькую ладошку в руку, поцеловал пальцы, заглянул в глаза, посадил в такси. На заднем сидении снял пробу с сочных губ и остановился бы лишь под утро, с первыми лучами солнца.

Он вдыхал насыщенный невысказанными словами воздух и мог думать только об одной женщине на планете Земля – так похожей на Марлен Дитрих и Веронику Лейк одновременно.

Адела прошла к фонтану, рассматривая скульптурную композицию.

– Предвидение, – показал Пол на скульптуру в центре. – Символизирует успешное управление делами.

Ярко. Часть 3

Пол Бридель снял апартаменты в Эдинбурге с видом на одноимённый замок несколько лет назад. Он не считал себя в душе шотландцем, не ценил традиции древнего народа, не прохаживался по улицам в килте, он даже виски не пил, не переносил на дух. Кажется, это был единственный алкоголь, который Пол Бридель игнорировал.

Зато Эдинбург, замок, вид и виски любила Адела. Просторные апартаменты стали домом свиданий с единственной женщиной, той, которую он любил, той, которую он устал любить. Устал за неё бороться, доказывать, объясняться, довольствоваться крохами. Быть третьим лишним в устойчивой паре.

Чего хотел, сам не знал. Брака? А  хотел ли он брака всерьёз, на самом деле? В тридцать лет, в разгар карьеры, в то время, когда полностью отдавал себя работе, а на кону стояли прибыльные, престижные проекты?.. Просыпаться каждое утро с одной женщиной, забыть о существовании сотен других – таких славных, милых, порой отчаянно красивых, иногда смешных, неловких, от того ещё более прекрасных?.. Заявить официально права на Аделу?.. Перестать закрывать глаза на её устойчивую, многолетнюю связь?.. Разрубить, разрушить, превратить в пыль… Хотел ли? Вряд ли.

Согласиться ли она? Очевидно – нет. Адела Гиббс не создана для брака, она говорила об этом тысячи раз, смеялась над попытками Пола привязать к себе, оставшимися в далёком прошлом. Он понял – Адела не нуждается в мужчине рядом, в пресловутом мужском плече. Необходимое у неё и так есть: постоянная связь с подходящим во всех отношениях человеком и тот, кого она желает время от времени.

Вот только Пол устал от кажущихся беспечными бесцельных отношений. Измаялся от безнадёжной любви, выворачивающей душу, заставляющей сердце отбивать рваный ритм, стискивать зубы, обещать себе в тысячный раз, что эта встреча была последней, а потом снова и снова скользить по знакомым впадинкам, родинкам, слышать дыхание, отдаваться на милость той, которую любил.

 – Привет.

Адела вошла неслышно, Пол не заметил, скользил пальцами по клавишам, решал неразрешимое. Если бы хоть одна женщина в его постели приблизилась к образу кинодивы начала двадцатого века, если бы смогла так же сладко вздыхать, погружать в пучину чувственного желания, если бы на миллиметр придвинулась к недосягаемому идеалу – Аделе Гиббс – он бы разорвал порочный круг. Жестокая правда состояла в том, что никто не был Аделой и ею не станет. Никогда.

– Привет, – ответил Пол, не отрывая пальцы от белых и черных клавиш, перебирая, как ноты своей любви.

Адела подошла, встала рядом, улыбнулась, и у Пола, как всегда, перехватило дыхание. Еле слышная мелодия оборвалась, он обнял подошедшую, жадно вдохнул знакомые духи, усадил на рояль, к себе лицом. Пальцы ног упирались в клавиши, Пол же продолжал перебирать руками, рождая звуки.

Платье задралось, оголив сначала колени, а следом бёдра, показав бесконечные ноги во всей красе. Он играл, сбиваясь лишь когда ухоженные пальцы с бледным педикюром мешались – тогда на мгновение отрывал кисти рук и снова продолжал, погружая пространство в чарующие звуки.

– Мне нравится, как ты играешь, – хрипло произнесла Адела. – Почему ты не стал пианистом?

– Потому что скрипач. – Он резко оторвал руки от клавиш, опустил на оголённые женские колени, огладил, скользнул пальцами по внутренней стороне бедра – кожа там тонкая, нежная, ждущая ласки.

– Я бы сделала тебя великим пианистом, – отозвалась Адела, откинувшись на локти, позволяя губам отдавать дань её красоте, желанию.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Пол. – Сделай меня счастливым, Адела.

– Ты несчастлив? – она резко поднялась, посмотрела в глаза Полу. – Несчастлив? Почему? Что я могу сделать?

– Выходи за меня, – вдруг сказал Пол. – Стань моей женой.

Произнёс, и сомнения как рукой сняло. Он хотел брака всерьёз, на самом деле. В тридцать лет, в разгар карьеры, когда на кону стоят важные проекты. Просыпаться каждое утро с одной женщиной, со стройной длинноногой блондинкой, знающей себе цену, как никто. Желал забыть о существовании сотен других женщин, какими бы славными, красивыми, смешными, неловкими, прекрасными они ни были. Перестать закрывать глаза на её устойчивую, многолетнюю связь, разрубить, разрушить, превратить в пыль. Официально заявить права на Аделу.

– Ты с ума сошёл? – Адела нахмурилась. – Я не могу бросить Джорджа.

– Почему?

– Почему? – вторила ему Адела.

– Почему ты не можешь оставить Джорджа? Ты связана финансовыми обязательствами? Любишь его?

– Нет…

– Назови причину, почему нет, – потребовал Пол, не узнавая свой голос.

– Но.

– Причину, Адела.

– Пол! Что случилось?

– Случилось то, что я люблю тебя. Хочу просыпаться с тобой каждое утро, заниматься сексом каждую ночь, утром выходить с тобой на пробежку и ужинать тоже вместе – всё для того, чтобы снова заниматься сексом и проснутся рядом.

– Мы много говорили об этом, это невозможно, абсолютно исключено. Это удар по репутации!

– Ещё какой, – засмеялся Пол. – Удар по моей репутации ловеласа. Я обману ожидания тысяч  женщин на планете Земля, выбрав одну-единственную.

– Нет причин для смеха!

– Я не смеюсь, – пожал он плечами. – Действительно, причин для смеха нет. Ты или расстаёшься с Джорджем, выходишь за меня, или  расстаёмся мы.

– У тебя кто-то есть? Был?

– Да, на прошлой неделе, её зовут Моника. Славная кокни. Думаю, мы больше не увидимся.

– Я серьёзно! Думаешь, меня волнует гигантский хвост твоих интрижек?