Яйца вкрутую

Глава 1

Это - продолжение истории о семье Сорокиных. Первую книгу, "Яйца всмятку", читайте здесь: https://litnet.com/shrt/VUDV

Оля

За окном сегодня потрясающий снегопад! Господи, как я люблю зиму. Ещё с детских лет. Для меня новый год – это ёлка, приготовленный вместе с бабулей салат «Оливье» и подарки от деда Мороза. В которого я по наивности верила очень долго.

Наверное, я и сейчас в него верю? В то, что есть кто-то свыше, который спускается, чтобы взглянуть как я сплю. И наградить, если я того заслужила. Да, пускай подарки уже не те, что в детстве. Заветная кукла, к примеру! Или коробка конфет. Но они стали нематериальны. Ощущение чуда присутствует в каждом моменте. И оно тем сильнее, чем ближе становится сам новый год…

Я в который раз подхожу к шкафу, чтобы его распахнуть. И снова окинуть взглядом свой новогодний наряд. Именно в нём я буду блистать на корпоративе. Причём, блистать – в прямом смысле слова! Наряд был одобрен дочерью. Катюша – теперь мой имиджмейкер.

Это - платье. Длинное, в пол. Ткань струится, под собственной тяжестью чуть провисая. Она пронизана тонкой сияющей нитью. И хоть само оно чёрное. Но на свету переливается так, будто соткано из мелких бриллиантов.

К такому платью и украшения нужны соответствующие.

Заказала себе на маркете один наборчик. Долго его выбирала! Там серьги просто потрясные. Гвоздики, от которых по шее идут две тонюсеньких ниточки. Тоже сияющих стразами. Браслет лаконичный. Всё в тон. Ещё каблуки прикупила. Удобные, чёрные. Ведь я буду отплясывать! А вот пить буду мало. И только вино. Или только коньяк.

В дверь звонят. Проходя мимо зеркала, я бегло смотрю на своё отражение. Патчи под глазами. Снимать, или нет? По часам ещё десять минут. Ну, это если для полного действия. А с другой стороны, какая мне разница, в каком виде предстать перед курьером. Ведь там же курьер?

Поправляю халатик, чтобы кружево прикрывало всё, чего курьеру видеть не надобно. Купила новый халат. Взамен тому, что Сорокин порвал на мне. И новое боди, тоже кружевное. То пришлось выбросить. Гад!

Звонок опять трезвонит. Вот же какой нетерпеливый, вы только подумайте! Ничего, что я жду его уже полдня? Смотрю в глазок. Там мужик в жёлтой куртке. Ну, точно! Курьер.

- Кто там? – говорю на всякий случай. Не спросив, никогда не открываю. И Катю учу этому.

- Доставка! – рявкает голос. Какой-то возрастной что ли? Видно, у них там с кадрами большой напряг.

Поворачиваю замок, готовясь принять свой заказ…

Моему взору предстаёт картина. Мужские ботинки. Возле них – чемодан. Сам мужчина отнюдь не курьер. А… Сорокин! Сжав в рукаве свою шапку, он пытается прочистить горло. Вероятно, хочет что-то сказать? Взгляд затравленный. А под глазом - синюшный фингал.

- Извините, вы ошиблись дверью! – спешу я закрыть.

Но он хватает дверь и тянет на себя:

- Оль! Оль, подожди!

Я упираюсь, готовая крикнуть что есть сил.

- Оль, ну подожди ты! Я ж с миром пришёл, - напирает Сорокин.

Пока я «ловила ворон», он просунул свою громадную ступню между дверью и луткой. И теперь мне никак не закрыть.

Отчаявшись, я отступаю:

- Я вызываю полицию, - грожусь ему, хватаю с комода смартфон. Набираю.

- Оль, Оль, - Сорокин внедряется в дом, держа ладони перед собой.

- Уйди! Пошёл вон! – отступаю назад по коридору.

Он и в самом деле уходит. И я выдыхаю. Но рано! Он ушёл лишь затем, чтобы втянуть внутрь квартиры свой чемодан.

- Так, ну всё, - бормочу себе под нос. Набираю «112». В последний раз набирала этот номер тогда, сидя в Мазде, и приняв Сашу за похитителя.

Сорокин, в два шага приблизившись, становится возле меня. Накрывает широкой ладонью мои. Произносит:

- Олюнь…

- Не вздумай, - рычу сквозь зубы, - Если ты ещё раз…

- Я ни разу! Ни разу, - убеждает он, глядя сверху вниз.

Вблизи его фингал ещё более красочный. И мне так охота спросить: «Это ж кто его так?».

- Какого чёрта тебе здесь надо? – вместо этого спрашиваю, - Вещи забрать пришёл? Забирай! Только здесь твоего ничего не осталось!

- Я знаю… Я…, - надув щёки, он становится похож на морского ежа. Или как там называют эту рыбу колючую? Небритый, с растрёпанной плешью. И что это за куртка на нём? Рабочая что ли…

- Что?! Что, ты? – повышаю я голос.

На правах хозяйки могу себе позволить его выгнать. Мы хоть ещё не в разводе. Но от адвоката я точно знаю, что на эту квартиру мой муж не имеет прав. Осталось поставить штамп в паспорте, и я буду свободна уже официально. К слову, Сорокин поклялся, что даст мне развод.

- Я, - физиономия мужа смягчается, желваки опадают, уголки рта ползут вверх, а глаза выражают такую эмоцию. Как у побитого пса, - Я вернулся, - говорит он вполголоса.

- Чего ты? – повторяю я непонимающим тоном. Не верю своим ушам.

- Я вернулся, Олюнь, - произносит Сорокин уже чуть громче и чуть увереннее.

От неожиданности я даже смеюсь. Только смех этот нервный!

- Ты… Ты в своём уме, Женя?

- Абсолютно! – серьёзнеет он.

- Аааа, - тяну я, - Поняла! Это шутка такая? Только сегодня не первое апреля, ты перепутал, родной.

Лицо Сорокина вмиг обретает присущую жёсткость:

- Это ты перепутала, милая! Я вообще-то живу тут, забыла?

Теперь моё недоверие сменяется твёрдой уверенностью в своей правоте:

- Сорокин, - стучу себе по лбу, - Ты тут не живёшь! Ты живёшь у своей прошмандовки. Вот к ней и иди!

Он шумно пыхтит. Я оборачиваюсь к зеркалу и снимаю патчи. Из-за него передержала!

- Вообще-то, я тут прописан, - вкрадчиво делится он, - Это так, для информации.

- Да что ты? – изображаю удивление в зеркале, - Вообще-то это легко исправить. Пускай тебя пропишет твоя Анжелика! У неё же квартирка имеется? Она у тебя дама с жилплощадью.

- Я ушёл от неё, - с грустным вздохом роняет Сорокин.

Глава 2

Женя

Да… Дела, конечно. Кто б знал, что всё так повернётся? Помню, как я ошалел при виде Анжелкиного бывшего. Странно видеть, как какой-то мужик по-хозяйски так входит в квартиру. А уж как он ошалел, увидев меня, можно только гадать.

Мы так и застыли! Я – в зальной арке. Он – в прихожей. Минута молчания. И тут Анжелка решила представить нас друг другу.

- Э… Жень, это Дима, мой бывший муж, - кивнула на бывшего, - Мить, это – Женя, мой…

- Новый хахаль, - закончил мужик.

Был он высоким, почти с меня ростом. Крепким и жилистым. Таким, поджарым, что называется. Стянул с головы шапчонку, обнажив короткий ёж. На пальцах заметил наколки. «Д-И-М-А». Ну, понятно! Сиделец. Интересно, за что он сидел?

Он прошёл, отодвинув Анжелку. Сумку бросил к ногам. Я метнул на неё злобный взгляд. Она испуганно вжалась в стену.

- Ну, - протянул её бывший, - Будем знакомы?

Его ладонь с наколкой потянулась ко мне с целью рукопожатия. Я замер лишь на секунду. Затем припечатал своей:

- Будем!

При наличии массы вопросов к нему, я не мог их задать. Ощущая себя третьим лишним, стоял и смотрел, как мужик раздевается. На вид ему было лет пятьдесят. Хотя, может быть, жизнь на задворках его так состарила. Взгляд тяжёлый, печальный, какой-то отживший, совсем неживой.

Он поправил одежду. На нём был толстый вязаный свитер и спортивный брюки. Достал из своей сумки бутыль:

- Что? Накрывай, красота! – подмигнул он Анжелке, - За знакомство выпьем.

- За знакомство не грех, - поддержал я идею.

И подумал, что может алкоголь хоть немного развяжет язык? Пока Анжелка металась по кухне. Вся какая-то нервная, взвинченная. Я пару раз попытался приблизиться к ней.

- Ты ж говорила, в разводе? – взял я с подоконника сигареты.

Анжелка вдохнула, держа в руке нож:

- В разводе.

- Тогда…, - запнулся я, - Какого хрена он здесь?

Она на секунду закрыла глаза, словно справляясь с собой:

- Он тут прописан.

- Аа, - коротко бросил. Хотя это не объясняло в моём понимании ничего.

Вышел курить на балкончик, где теперь размещались мои рыболовные снасти. Теперь в этой хате было много моих вещей. И не только моих.

Её Дима, обойдя квартиру с дозором, тоже вышел покурить следом за мной.

- Угощайся, - протянул я ему свою пачку.

- У меня свои, - показал папиросы, - Привык.

Мы курили молча. Смотрели в окно, запотевшее от нашего жара. Снаружи был снег. А внутри – тишина и тепло. И Анжелка, гремящая чем-то на кухне.

- По какой статье чалился? – решился спросить.

Он в ответ усмехнулся:

- 228 УК РФ, - бросил он и не стал уточнять, какой пункт.

Я хмыкнул:

- Понятно.

- Знаком с уголовным? – поднял он бровь.

- Постольку поскольку, - ответил я честно, - Отец в своё время сидел.

И не стал уточнять, что именно там его и убили.

- Ммм, - промычал Анжелкин бывший и выпустил дым изо рта.

Потом мы ужинали в полном молчании. Он ел так, как будто с голодного края! Даже постанывал от удовольствия. У Анжелки как раз был готов её фирменный борщ. Потом накатили. Ещё и ещё.

И к концу ужина оба были «готовы к общению». Помню, Анжелка ушла, покривившись. А перед этим пнула меня под столом. Я так и не понял, зачем!

- Жель, дверку прикрой, - попросил он её, - По-мужски побазарим.

Она испуганно выпучила глаза. Заикнулась сказать что-то. Но, увидев мой взгляд, глубоко вздохнула и вышла. Мы накатили ещё разок. И беседа как-то сама потекла.

Он рассказал мне, как вляпался по малолетству. Как в семье не сложилось. Отец его бил, мать гуляла. До сына никому не было дела! Как он начал выращивать дурь и сплавлять её бандам. Потом деньги пошли. И как раз появилась Анжелка. Рассказал, как влюбился в неё.

- Я ж, когда меня взяли, ей сразу сказал – разводись. Хата была на неё записана. А она продала её, дура!

- Как продала? – не понял я.

Митька поёжился:

- Ты думаешь, это что ль хата? – он обвёл взглядом кухню, - Это фигня! Это – всё, что осталось от той. От трёхкомнатной. Машина, квартира, гараж. Всё отобрали. Гараж как вещдок. А машина была на меня. В общем…

Он опрокинул в рот стопку.

- Она ж всё надеялась меня отмазать как-то, адвокатов нанимала. Денег херову тучу потратила. А толку-то? Всё равно сел!

- На какой срок? – сконцентрировал я взгляд на рюмке.

- На десятку. Но вышел досрочно, за хорошее поведение, так сказать, - покривился Димон.

Я так его прозвал – Димоном.

Мы выпили ещё. После чего он сказал:

- Она же ко мне ни разу не пришла за всё время. Ни разу, представь? А я на её фотографию смотрел. Каждый раз перед сном смотрел и представлял себе, что приду. Повинюсь.

- Я не знал, - произнёс я сурово, - Она про тебя никогда… Ну, говорила, конечно! Что ты, мол их бросил с Михоном.

- Мишка, - поймал это слово с улыбкой Димон, - Как он тут? Вырос, наверное?

- Да, - я кивнул, - Взрослый парень, хороший пацан.

Димка провёл пятернёй по лицу:

- Ох, твою ж мать! Как жизнь пролетела-то? Мне ж сорок семь будет в этом году.

«Охренеть», - подумал я, глядя в его лицо, опалённое временем. А на вид лет пятьдесят с лишком.

- А мне сорок восемь, - вздохнул.

Мы выпили снова. И тут он спросил:

- У вас с ней лямур? Ну, любовь? С Анжеликой?

Я пригляделся к нему, пытаясь понять, что он чувствует, к чему клонит. Меньше всего мне хотелось нарваться. Кто его знает! Он с виду хороший, но всё же зэ-ка. Ножичком двинет, и поминай, как звали.

- Не знаю, - пожал я плечами, - Пока не решил.

Он сглотнул через силу:

- А знаешь, Жень, а я рад, что она не одна была всё это время. Глупо было надеяться, что она меня ждёт. Блядь, как глупо! – он опять закрыл ладонью глаза.

- Ну ты это… Ты давай, взбодрись! Жизнь продолжается, - попытался утешить.

Отчего Димка вдруг зарыдал. Взаправду! Затрясся, сжимая лицо.

Глава 3

Оля

Полночи не могла уснуть. Я так отвыкла от его присутствия в нашей квартире. Всё казалось, что это сон. Вот только нога не давала забыть, что это – реальность.

С утра позвонила Генке. Сказала, что я не приду.

- Мне больничный оформят. Я в отдел кадров уже написала, - отчиталась ему.

- Больничный? – забеспокоился Генка, - А что случилось? Ты заболела?

Я тяжко вздохнула, пошевелив пальцами пострадавшей ноги:

- Ногу повредила. Ходить не могу.

- О, господи! – воскликнул Генка, - Как повредила? Чем повредила? Когда?

- Ой, Ген, слишком много вопросов, - осадила его, - Всё нормально. Пройдёт.

- Перелом? – уточнил.

- Нет, ушиб.

- Фуф! – перевёл он дух так, словно дело касалось его ноги, а не моей.

- Я думаю, что пару дней отлежусь, и выйду. Потерпишь? – спросила.

- Конечно! – ободрил меня Генка, а после спросил, - А как же пятница?

- А что пятница? – нахмурилась я.

- Как? – вскрикнул Геннадий, - Корпоратив! Я без тебя не пойду, - пригрозил он мне.

Я откинулась на подушки. А я и забыла! Ведь это уже на неделе. Успею ли выздороветь? Не для танцев, уж точно.

- Пойду! – заявила решительно, - Если не танцевать, так хоть поем и на вас погляжу.

- Вот это правильно! – поддержал меня Генка, - Вот это по-нашему. Тогда и я тоже пойду. А то зря, что ли рубашку купил?

Я улыбнулась, представив Гену нарядным. И всё же люблю его! Как брата, наверное. Не могу представить себя без Генки. Он за столько лет рядом, уже стал какой-то частью меня.

- Оль, может тебе привезти чего надо? Продуктов, лекарств? Я, давай, заеду после работы? – осведомился он.

- Ой, нет, Ген! – поспешила отказаться, поняв, что совсем не хочу, чтобы Генка увидел Сорокина, - У меня всё есть.

- Ну, тогда ладно, - вздохнул, - Но я буду писать. А ты не молчи. А то иначе приеду обязательно!

Успокоив Геннадия, я набрала адвоката. Герман Исидорович ответил не сразу, заставил меня беспокоиться.

- Да! – услышала в трубке.

- Добрый день, Герман Исидорович, это Ольга Сорокина… Мужицкая. В общем, это я, - нервно сглотнула.

- Да, Оля, я слушаю вас! – он называет меня просто Оля. В силу разницы в возрасте, видимо. Ну, и вообще…

Я изложила ему суть проблемы. Стараясь говорить вполголоса. Ведь Сорокин мог стоять под дверьми и подслушивать.

Адвокат поразмыслил, вздохнул:

- Что ж, неожиданный поворот, неожиданный. Ну, чего только в жизни не бывает.

- Мне-то что делать сейчас? – услыхала я собственный голос.

- Во-первых, сохраняйте спокойствие, - посоветовал он, - Во-вторых, вы говорили с ним о разводе?

- Нет ещё, - осознала я вдруг.

- Стоит поднять эту тему как можно скорее. Вы не забыли, что у вас в понедельник суд? – напомнил Герман Исидорович.

- Да, тридцатого, помню, - ответила я, - Как раз накануне нового года.

- Символично, не правда ли? – хмыкнул на том конце провода Герман, - Хороший день, чтобы завершить всё старое, и оставить в прошедшем году.

- Ваши слова да Богу в уши, - подавила я вздох.

- Значит так, - заявил адвокат, - Нашей первоочередной задачей является с ним развестись. А потом уже будем его выгонять. Это ясно? Никаких радикальных действий сейчас, накануне суда, не предпринимайте.

- Хорошо, я не буду, - заверила я, гадая, какие именно действия я могу предпринять.

- Дождёмся суда, а там будем действовать по обстоятельствам, - его голос звучал ободряюще. И я тоже слегка ободрилась.

В коридоре пахло яичницей. Неужто Сорокин готовит? За плитой он стоял нечасто. Но уж если стоял, то выходило всегда очень вкусно. Вот уж чего не отнять! Вермишель по-флотски, к примеру, у него выходит что надо. Также и плов, и шашлык, и картошка, которую он жарит как-то по-своему, умеючи. Я так не могу.

Я, пробираясь вдоль стенки, ныряю в ванную комнату. Катюха умылась. Из кухни доносится щебет. Привожу себя в норму. Теперь даже дома я стараюсь выглядеть женственно. Просто приучила себя к этому! Времени, проведённого без Сорокина, мне хватило, чтобы выработать у себя ряд важных и полезных привычек, касаемо внешности. И теперь я довольна собой.

Появляюсь на кухне. Наступать на пятку неудобно, но иначе идти не могу. Вот сейчас бы мне пригодился костыль.

- Оля! Ты чего встала? – восклицает Сорокин, стоит мне появиться на кухне.

Он в фартуке. Свой отыскал. Поверх майки и треников. Сегодня расчёсанный, бритый.

- А что? – уточняю недовольно.

- Я бы принёс! – говорит.

- Обойдусь, - я сажусь за стол, рядом с Катькой, - Я пока ещё не калека, передвигаться не разучилась.

Катька косится, клюёт свой завтрак. Яичница, сыр, колбаса. Сорокин ставит передо мной тарелку, где то же самое, в форме кривого сердечка.

- Ой, класс! Пап! – восклицает Катюха, - А почему мне не такое?

- Ну, - пожимает Сорокин плечами, - Твоё было первым, поэтому комом.

- Ну, вот! – обижается Катька.

- Хочешь, поменяемся? – предлагаю я дочери, - Я всё равно не хочу.

- Как не хочу? А? – Сорокин снимает через голову фартук. Себе навалил раза в два больше, чем нам. Я уже и забыла, как много он ест…, - Тебе нужно нормально питаться, ты болеешь. Тебе нужно силы восстанавливать, да?

Я молчу. Ковыряю яйцо зубчиком вилки. Желток, проколотый мною, течёт на тарелку.

Сорокин недовольно цокает:

- Ну, вот! Твоя мать всё испортила на хрен. На, хоть хлебом мачай! – суёт мне батон.

Я возмущённо смотрю на него:

- Если уж ты здесь, то учти, что с недавних пор слова, вроде «хрен», «хер», «жопа», «срать» и тому подобные, исключены из нашего лексикона. Мы с Катериной работаем над культурой речи. Правильно, Кать?

Дочка вздыхает:

- Ага.

- Культурой речи? Эт ещё чё такое? – насмехается он.

- Ты можешь погуглить, если тебе не знакомо слово «культура», - замечаю язвительно. И полосую яичницу дальше, как будто терзаю Сорокина.

Глава 4

Анжела

Когда я сбежала от матери, из нашего маленького городка, размером, в шесть тысяч жителей, то областной центр мне казался просто мегаполисом. Я помню, как слонялась по улицам, в поисках работы. Как устроилась в клуб, где танцевала вечерами. Как подселилась к одной местной бабульке, в надежде, что та завещает квартиру. Ухаживала за ней, развлекала её. А в итоге объявился внучок!

Я сбежала от матери не потому, что мы бедствовали, хотя мы бедствовали большую часть жизни. И даже не потому, что мама пила. Хотя она была алкоголичкой! Последней каплей стало, когда её новый мужик стал ко мне приставать. Тут я и поняла, что пора «делать ноги».

Однажды в клубе отдыхала компания пьяных парней. Одним из них был Димка Канаев. Его знали все! Это потом я поняла, чем конкретно прославился мой кавалер. А тогда я была просто девчонкой. Неопытной, глупой. И без оглядки влюбилась в него.

Он был на девять лет старше. Высокий, красивый, одет по последней моде. Всегда чрезмерно уверен в себе! Для меня он тогда стал воплощением всех мужских качеств, которые я представляла в мужчине. Помню, когда танцевала приват для него, то текла, как последняя шлюха. Хотя на тот момент была ещё целочкой.

Он стал моим первым. До него не было ни одного. Зато после…

Он ухаживал так, что дрожали колени. Осыпал меня подарками и цветами, по ресторанам водил. Ввёл в компанию своих друзей, среди которых все были очень крутыми, как тогда мне, провинциалке, казалось. Я ощущала себя на седьмом небе от счастья. А уж как он имел меня. Боже! После него ни один так не мог.

До определённого момента я считала, что он – бизнесмен. По крайней мере, он так говорил. А мне очень хотелось ему верить! Он мог пропасть, например, на неделю-другую. Я истерила, звонила! Думала, что он бросил меня. А потом объявлялся с букетом, и снова кружил мою голову.

Постепенно я привыкла к такому. Стала жить у него. Научилась готовить, постольку поскольку. Всё пыталась его удивить! Работать перестала, в том не было надобности. Даже хотела окончить какой-нибудь ВУЗ, хотя бы заочно. Чтобы ему соответствовать! Это потом я узнала, что Димка бросил учиться. Что все его знания были иными.

«Меня жизнь научила», - любил он повторять. Как-то раз он долго не возвращался из очередного «загула». Так я, бесясь, называла его «отлучки по делу». А вернулся побитый, напуганный! Наверно, тогда он и подсел.

Я сначала думала, что он просто болеет. Недомогает. Ну, мало ли что? Откуда мне, глупой, было догадаться, что у него попросту ломка? Потом, когда всё поняла, было поздно. Он божился, клялся, что бросит! Что соскочит. Что ему просто нужно немного времени.

«Последний раз, последний, вот этот – точно последний», - постоянно слышала я.

Что произошло, я не знаю. Может быть, на него кто-то наехал. Может быть, подставили. Вот только последнее, что он сказал перед тем, как в дверь позвонили, было:

- Прости меня, Жель.

Потом всё закрутилось, как круговорот. Вереницы каких-то людей в форме, допрос за допросом, где меня чуть ли не силой вынуждали признаться, что я – соучастница. А я отрицала всё! Знать не знаю, о чём вы. Так Димка учил…

Помню, как наняла адвоката. Как он обещал, что поможет. Помог! Деньги взял, а его посадили.

- Ну, извини. Я пытался, - вот и все оправдания.

Мы с Мишкой остались вдвоём. Я была в какой-то коме. Ничего не понимала. Как теперь жить? Ведь я ничего не умею! Я и одна не могла прокормиться. А с ребёнком подавно.

Помог его друг. Не бесплатно, конечно. За любовь предложил мне работу. Он давно имел виды на меня. Только при Димке боялся! Я даже жила с ним какое-то время. Но не срослось. Из-за Мишки.

- Давай пацана твоего отвезём к бабке? К Димкиной матери? – предложил как-то раз мой сожитель.

Я обалдела!

- Чего?

Помню, в тот же вечер собрала вещи и ушла.

- Ну, куда ты пойдёшь, идиотка? На панель? Ну, иди! – подзадоривал малый.

На панель не пришлось. Я вернулась в тот клуб, где когда-то работала. Теперь вместо клуба был бар, проще говоря – пивная. Танцев там не было. Зато пиво лилось рекой. Играл шансон и мужики ниже среднего, всякие там дальнобойщики и работяги, заглядывали туда, чтобы пропустить по стопочке.

Много было разовых встреч, пока я не встретила Женьку. Не знаю, что меня так зацепило в нём? Невзирая на то, что женат. Просто какая-то надёжность! Как прижалась к нему, как раскрылась. Так и выпускать не хотелось. Хотелось держать и давать. Отдаваться по-всякому.

Я, честно сказать, только с Женьком смогла выкинуть Димку из головы. Наконец-то забыла. А он возьми, да объявись! Причём, в самый неподходящий момент. Когда до развода осталось всего ничего. Когда я почти уже замужем. Когда…

В общем, тварь он последняя. Всю жизнь исковеркал. И мне и Михону. Потому понимаю Михона! Сама бы ушла. Только некуда, не к кому. Да и квартиру ему не отдам.

Наношу макияж, собираюсь на смену. Хожу по квартире и думаю, что прихватить.

Канаев выходит из кухни. Курил.

- На работу? – интересуется он.

Голос тот же. Лицо… А лицо изменилось! Осунулось. Стало какое-то тёмное, хмурое. Вместо волос на голове короткий ёжик. Такой же на скулах. Ещё и наколки эти…

Ходит за мной по квартире, как зверь, караулит.

- Угу, - говорю.

- Я работу найду, - произносит.

- Ищи, - отвечаю я коротко.

Он стоит в коридоре, мешает пройти.

- Отойди, - прошу я.

Упираюсь лицом ему в грудь. Слышу запах, до боли знакомый. Горячий и горький! Чужой…

- Жель, - ставит руку к стене. Таким образом, ловит меня в свои сети.

- Канаев, не вздумай! – цежу я сквозь зубы, - Если хоть пальцем тронешь, я на тебя заявлю.

- А смотреть можно? – хмыкает он. И смотрит. Так смотрит, что у меня пот течёт.

- На здоровье, - бросаю и бью по руке, чтобы пропустил.

Он поддаётся, впускает на кухню. Наблюдает, как я пью воду, проверяю содержимое холодильника.

Глава 5

Саша

Ресторан у меня появился с лёгкой подачи одного небезызвестного в нашем краю бизнесмена. Он застолбил землю, построил на ней какой-то убогий бетонный сарай. Дальше дело не шло! Не было времени. В моём лице он нашёл человека, который готов превратить его сарай в конфетку.

Я учился на шефа. На шеф-повара. Готовил ему. Заикнулся как-то раз о своём ресторане. Мол, мечтаю! Ну, он и сказал:

- Я плачу. Если выгорит, то ресторан будет твой, если нет, ты ничего не теряешь.

Нужно быть дураком, чтобы не согласиться на подобную авантюру. И я подписался! Ещё до того, как встретил Соню. Точнее, именно там я и встретил её. В ресторане.

Помню, как удивлял! Сперва блюдами, потом приглашал местных звёзд. На её день рождения занял денег и оплатил выступление какого-то сладкоголосого парня. Тот пел про любовь, а в конце произнёс:

- Соня, выходи за него!

Тут софит высветил меня в уголке зала. Я встал на одно колено и выставил вперёд руку с коробочкой. В ней было кольцо. Произнести эту речь самому было трудно. Я всегда был излишне застенчив с женщинами. Особенно, с теми, которые западали мне в душу.

Потом, когда это случилось... Мне стало плевать! На квартиру, которую купил сам и очень гордился этим. На машину, которая по мнению Сони, была мне «к лицу». На ресторан... И особенно, на ресторан! Ведь именно в нём, по моему разумению, была основная причина несчастья.

Не в том, что я не удосужился пойти с ней тем вечером, хотя приглашены мы были вдвоём. И даже не в том, что не отправил за ней своего подручного, хотя собирался. И даже не в том, что не напомнил ей быть осторожной. Нет! Винить себя было так больно, что я предпочёл обвинить всех вокруг.

Помню, только отец произнёс мне в лицо настоящую правду.

Он сказал:

- С моей семьёй такого бы никогда не случилось.

Мать замахала на него руками. Я же молча ушёл. Нас двое братьев. Я и Пашка. Пашка чуть старше, всего на два года. Он — егерь. Живёт отшельником в лесу, общается с ёлками и ежами.

Помню, как я насмехался над ним! Удивлялся тому, как можно добровольно себя изолировать, когда вокруг кипит жизнь? А потом, когда это случилось... Я сам себя изолировал. Но только в четырёх стенах. Я пил без конца! Как будто желая упиться вусмерть. Умереть от интоксикации! Но никак не выходило. Когда пробуждался от забвения, и сердце опять начинало стучать, я снова пил, чтобы его заглушить.

Севка вывел меня из запоя. Мы встретились с ним в одном ТЦ, у стеллажа со спиртными напитками. Я считал деньги, пытаясь понять, на что мне сегодня хватит. А он выбирал в подарок приятелю нечто весьма дорогое.

Сперва старый друг не признал. А потом...

- Орлов? Ты ли это? - обошёл меня спереди.

Я покачнулся. С бодуна соображалка плохо работала.

Откашлялся:

- Не, - отчеканил, - Не я.

С тех самых пор он присосался ко мне, как пиявка. Разузнал обо всём через общих знакомых. Как-то выяснил адрес, погрузил меня, пьяного, в тачку, и отвёз куда-то за город. Помню баню и веник, которым банщик Серёга хлестал меня так, что поджилки тряслись.

- Давай, давай! Жарку плесни! - подначивал Севка, и подпрыгивал на деревянной скамье, как заводной.

Не сразу, но я излечился. Не знаю, что было бы со мной, если б не Севка. Наверное, спился бы к чёртовой матери. А теперь вот, обрёл человеческий вид, даже женщинам нравлюсь...

Мы едем куда-то. Мой Сивка-бурка молчит, загадочно хмурится.

- Вот здесь налево! - указывает на поворот.

Я повинуюсь. Нашему взору за поворотом открывается некий фасад. Он облицован плиткой и закруглён. Неплохо, с точки зрения архитектуры. Но видно, что он давно позаброшен. Углы выцвели, плитка кое-где облупилась. Его бы подправить, и будет ещё ого-го.

- Это что? - уточняю.

- Идём, расскажу! - манит Севка и сам выходит в сугроб. Тот ему по колено.

Кое-как пробираясь сквозь снег, он подходит к двери. Отпирает её ключом, который незнамо как у него оказался.

Мы входим внутрь здания. Оно двухэтажное. Внутри просторно и пусто. Окна повсюду, но они залеплены досками. Видно, защита от вандалов? В углу стоят стройматериалы, мешки. Сколько ж им лет, интересно?

- Ну вот, - Севка кружится в центре зала, как какой-то шоумен, словно вокруг нас публика, - Тут поставим барную стойку! - тычет в угол, - Тут будет основной зал, а там зал поменьше.

Покинув центр, он направляется вглубь. Я, пока мало что понимая, иду вслед за ним. Про себя размышляю, что барную стойку лучше поставить с другой стороны. Но молчу.

- А вот здесь будет кухня! Вытяжку сделаем, плитки поставим. И окно для заказов. Ну, как тебе мысль? - Севка опирается о стену ладонью, но тут же её одёргивает, поняв, что стена грязновата.

- Ничё не понял, - признаюсь, - Какая кухня? Какая стойка? Зачем это всё? Хочешь ещё одну булочную открыть, что ли? Но для булочной как-то большевато. Да и далеко. Кто поедет сюда за булками?

- Не булочную! - возражает Севка, - А ре-с-то-ран! Хотя..., - добавляет, подумав, - Булки тут тоже будут. Будем пропихивать наши. И хлеб! Обязательно, хлеб!

- Какой ресторан? - морщусь я. Точно одно это слово уже причиняет мне боль.

- Ну, какой? - суетится приятель, - Не знаю! Придумай, какой! Может, итальянский? Или грузинский? Ты у нас по какой кухне мастер?

Я напрягаюсь:

- А я тут причём?

- Ты при всём! - удивляется Севка, - Я же тебя управляющим сделаю.

- Чего? - моё напряжение перерастает в панический страх.

- Ну, я придумал открыть ресторан в этом городе! - Севка такой радостный, что даже жаль расстраивать его, - Нет, в этом городе есть рестораны. Но они все какие-то... В общем, наш будет круче их всех! Мы тут замутим такое, такое...

- Володь, - говорю я, - Остынь.

Вслух я его называю Володя. Имя Севка он не переносит на дух. Как и я не переношу, когда меня окунают в былое! Когда меня вынуждают нырнуть в своё прошлое. Пусть даже спустя много лет.

Глава 6

Оля

Сорокин купил мне костыль. И торжественно вручил его, перевязав бантом.

- Олюнь, давай съездим в больничку? Сделаем снимок. Доктор же говорил, что нужно.

- Съезжу, - ответила.

- Съездим, - он сделал ударение на последнем слоге.

- Съезжу, - повторила настойчиво.

- Оль! Ну чего ты, поедешь одна? - удивился Сорокин.

- На такси, - безразлично пожала плечами.

- И что ты там, с костылём будешь делать одна? - недоумевал Сорокин.

Я отмолчалась. А он взвился:

- Оль! Ну, не отвергай мою помощь! Дай мне хоть как-то вину искупить.

- Какую вину? - сощурилась я, - Точнее сказать, какую именно?

Он покряхтел, почесал своё пузо. Надо сказать, что оно не уменьшилось за то время, пока он жил с ней. А вот я похудела. С чего бы?

- И ту, и эту, и всю, - бормоча себе под нос, пошёл на балкон.

Мы поехали в эту больницу. Ну, а что? Я решила, почему я должна напрягаться одна? Пускай старается! Ведь это он виноват в том, что я — хромоножка.

Мы сидим в коридоре. Сорокин держит мой костыль и мою сумочку. Я поправляю штанину. Не слишком удобно зимой. Кое-как удалось просунуть ногу в чуни. Потому, что они чуть просторные и не давят. Не представляю, в чём идти в пятницу на корпоратив. Тоже в чунях? Вот хороша я буду! И с костылём...

Злость на Сорокина так и горит. Отбираю костыль:

- Дай сюда!

Вдруг вижу знакомую физиономию. О, боже мой, нет! Что он тут делает? Хотя... Это — городская больница, здесь почти все врачи ведут платный приём. И врачей тут достаточно, разных. Наверняка, среди них есть и гинекологи тоже. И в свободное время Бабич приходит сюда, подработать...

За секунду решаю, что делать? Прятать глаза и прикинуться, что я ищу что-то в сумочке. Или наоборот, проявить интерес?

После той истории с Агатой мы общались ещё пару раз. Довольно откровенно. По телефону. Он рассказал, как испугался за дочь. Ну, ещё бы! Уж мне не понять? А потом признался, что хочет дать шанс их отношениям с женой. Повторный шанс. А вдруг получится? Она взялась за ум, стала более сдержанной, более терпимой. Я одобрила этот порыв. Даже радуясь где-то, что мне не представился случай оказаться с ним в общей постели. Вот переспи я с ним, и уже не могла бы так просто общаться.

Бабич идёт, задумчиво глядя в чью-то больничную карту. В белом халате, с бейджиком.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. У него на лице отражается радость при виде меня. Я, чуть отодвинувшись от Сорокина, делаю вид, что мы с ним не знакомы. Кроме нас на удобном диване ещё три человека, так что вполне можно решить, что мы порознь.

- Оля! - радуется Бабич, встав так, чтобы не мешать другим ходить.

Я сижу на краю, и, повернувшись лицом к нему, а спиной к мужу, говорю:

- Валера, привет! Очень рада тебя видеть!

Чувствую взгляд Сорокина затылком. Ощущаю, как тот пыхтит и ёрзает. Господи, мне бы подняться и отойти. Но это займёт столько времени.

Тем не менее, я поднимаюсь, держась за костыль.

- Оль..., - разводит руками Валера, - Что с тобой? Что случилось?

- Да вот, - я киваю на ногу и чуть приподнимаю её, - Ушиблась сильно. Теперь хожу с костылём.

- Ты к Мирошниченко на приём? - он бросает взгляд на дверь кабинета, - Она — хороший доктор.

- А ты здесь откуда? - перевожу разговор.

- Я, - пожимает Бабич плечами, - Я тут работаю. По вторникам и четвергам.

- Наш пострел везде поспел, - улыбаюсь Валере, лихорадочно думая, как я выгляжу в данный момент. Губы накрасила, зубы почистила, волосы после шапки наверняка растрепались...

- Чудесно выглядишь! - как будто прочтя мои мысли, произносит Валера.

- Правда? - склоняю голову на бок, - Ты тоже. Ну, а как... вообще? Как дела?

Он опускает глаза, поняв, что я имею ввиду:

- Да, потихоньку. Как говорится, дорогу осилит идущий.

- Ну, Агата хоть выздоровела?

- А... Да! Да. Мы теперь усердно следим за её рационом, - его взгляд теплеет, - А ты? Ты как? Уже в свободном полёте?

Я подавляю тяжкий вздох:

- Да нет. Пока окольцована. Но очень надеюсь, что новый год встречу свободной.

- Желаю тебе этого, от всей души, - берёт меня за руку Бабич, - Ты приходи на приём. Поболтаем!

Он подмигивает и говорит, что ему пора бежать. Я провожаю его долгим взглядом. Хороший мужик! Жаль, не мой.

Сажусь на диван. Возле Сорокина. Который делает вид, что зависает в смартфоне.

- Ну, и кто это был? - уточняет.

- Так, знакомый, - легкомысленно хмыкаю я.

- Ммм, - мычит по-медвежьи, - Много же у тебя знакомых, как я погляжу.

- Достаточно, - соглашаюсь.

- И все мужского пола, да? - продолжает он невзначай.

- Тебе трудно понять, Женя. Мужчина и женщина могут просто дружить. Вовсе не обязательно трахать всё, что шевелится.

Пожилая женщина, сидящая возле Сорокина, смотрит с укором. И, поджав губы, хмыкает.

- Оль! - осаждает он.

В этот момент кабинет покидает пациентка, за которой и следуем мы. Сорокин встаёт, помогает подняться. Я как могу, миную его попытки помочь. У врача он ведёт себя сдержано. Слушает.

Доктор, осмотрев мою ногу, говорит, что опасности нет. Снимок, сделанный мною накануне, она изучает детально и выносит вердикт, что мне необходимо оставаться дома до полного выздоровления.

- Удачно, что скоро новогодние праздники. И вы сможете со спокойной душой отлежаться. Окрепнете, - весь её облик внушает доверие, - Я выпишу вам мазь для скорейшего рассасывания гематомы. Самое главное, берегите ногу и не подвергайте её повторной опасности.

Сорокин внедряется:

- Я прослежу!

Женщина-врач улыбается:

- Всегда очень радуюсь, видя вот такие семейные пары, как ваша.

- И в болезни, и в здравии, как говорится, - хлопает Сорокин меня по бедру.

Я просто в шоке! Даже дышать перестала. Мой взгляд говорит: «Ты серьёзно?».

Доктор бросает:

Глава 7

Женя

С Анжелкой договорился о встрече. Попросил её вынести мои вещи. Снасти потом заберу. Сам по пути лихорадочно думаю. Сочиняю речь. Как лучше начать? Огорошить?

- Анжел, в общем, ты теперь с бывшим, я тоже вернулся к жене…

Анжелка, естественно, в слёзы. Предатель! Козёл! Мудазвон. И тому подобные вещи.

Тогда лучше так:

- Я люблю тебя, но судьба-злодейка, не позволит нам быть вместе.

Чё за судьба? В лице её бывшего что ли? Который открыл мне глаза. Нет, я Анжелку люблю. Не хочу расставаться. Но, чёрт возьми! Семья же – это святое. И тут не поспоришь. И Ольга… Чтоб её! Вон как старается, как её выворачивает всю наизнанку. Нет бы, сразу сказать:

- Жень, останься. Я без тебя не могу.

Так нет же! Всё какие-то выверты. Вон даже букет прикупила. Раскошелилась. Опять мои бабки потратила? Ещё и открытку к нему пришпандорила. Жаль, не успел разглядеть.

А то я дурак? А то я не понял, что всё это – липа? И букет, и курьер. Нет, конечно, курьер настоящий! Есть же доставка цветов. Боюсь даже представить себе, сколько это стоило.

Кстати, погуглил! И охренел! Кто станет дарить ей такие букеты? И за какие такие заслуги? Я не думаю, что она успела заслужить подобное. Так что сразу прокнокал, что к чему. Ещё пляшет над ним, прям как бабочка. Не подходи, убери руки, не дыши на него. Бля. Вот же актриса.

Ну, короче! Решил дать ей время. Созреть, что называется. Пускай повыпендривается, сыграет на публику. Может даже ещё чё придумает из той же оперы, что и букет. Ну, чтобы заставить меня ревновать! Но я хочу, чтобы она сама попросила остаться. Точнее, чтобы не попросила, а чтобы выдала себя как-нибудь. Пойду в наступление позже. Не железный же я человек!

В общем, скажу так:

- Анж, ты пойми. Нам было так хорошо вместе. Но теперь я вернулся в семью. И ты будь с Димкой. Он хороший мужик, он любит тебя, любит искренне. Вон, даже слезу пустил! Ты не руби с плеча, приглядись. Тоже дай ему время себя проявить как-то. Я, может, его на заводе устрою. Работёнку какую ему подберу.

Кстати! А это - идея. Надо его на завод! Поспрашиваю, какие у нас там вакансии. Конечно, настройщиком он не пойдёт. Тут нужны знания, навыки. А чего он умеет? Ну, кроме того, чтоб выращивать дурь…

Ну, тут Анжелка, само собой, снова в слёзы. Блин! Да что ж с ней не так? Ей что ни скажи, она в слёзы. Как бы так сказать, чтобы без истерик обойтись? Может, наехать. Типа:

- Колись! Ты спала с ним? С Димоном?

Всё ж таки пару ночей провели. А если и дальше он будет жить там, то могут сойтись. Если уже не сошлись…

От этой мысли меня так накрывает, что хочется тут же поехать, ворваться туда и прижать его к стенке. Ведь сам же отдал! Сам дал ему, что называется, удочку в руки. А теперь на попятную? Это не по-мужски. А я ведь – мужик! Вот и веди себя как мужик.

В общем, решил. Буду действовать по ситуации. Жизнь подскажет. На том и закончу мыслительный штурм. Вот как раз и Анжелка. Стоит, мёрзнет! В своей шубейке арбузного цвета. С огромным пакетом, набитым вещами. По лицу вижу, злющая.

Становлюсь возле неё. Она открывает заднюю дверцу. Бросает пакет и ныряет ко мне, на переднее.

- Привет, - говорю и стартую.

- Куда мы? К тебе? – смотрит косо.

- Ну, я думал, пока побазарим немного. О том, о сём, - я смотрю на дорогу.

- О чём же? О том, как ты слинял? – раздувает она ноздри.

- Анж, - ну вот он, момент расплаты, момент правды, нужно что-то сказать. А мыслей не прибавилось.

- Ты просто сбежал как последний трус! – продолжает она.

- Ты давай это… полегче, - говорю я с обидой, - Мы же не можем жить вместе. Ну, вчетвером.

- Да! – подтверждает Анжелка, - Потому ты самоустранился! Между прочим, у тебя есть квартира.

- Ну, вот именно, - киваю.

- Ты мог бы сплавить Канаева на квартиру. Она же оплачена? До какого числа?

- До конца года, - бросаю.

Анжелка смекает:

- Как? Подожди! Так ты не проплачивал дальше? А как же… Ты где будешь жить? Ты вернёшься?

Блин, проболтался! Ну, вот он, час истины. Хоть и с отсрочкой, но он наступил.

- Я, - тру ладонью шею, - В общем, это… Анжел. Я тут подумал… Я короче вернулся домой.

- Куда? – недоумевает она.

- Ну, домой, - повторяю, дёргая нос. Чё ж так чешется, а?

- В смысле, домой? – Анжелка разворачивается ко мне и смотрит в упор.

Я продолжаю смотреть на дорогу.

- Ну, а что? Тебе можно, а мне нет, что ли? Ты с бывшим живёшь, я тоже вернулся к жене.

- Ах, вот оно что? – усмехается злобно, - Ты, значит, решил отомстить? Это назло мне, да? Супер! Это в твоём духе, Сорокин! Ты как всегда, очень крут.

Она запахивает шубку:

- Останови!

- Чего? Зачем это? – хмыкаю я.

- Останови, я сказала! – командует Анж, - Между нами всё кончено.

- Чего? Как это кончено? – я удивлён, это мягко сказать. И как она умудрилась всё переиначить. Это я должен был сказать, что у нас всё кончено. А сказала она.

- А вот так! Буду жить с Канаевым. А что? Он мужик хоть куда, - изображает она, - И, между прочим, в сексе получше тебя будет.

Я жму на педаль, и машина даёт газу. Анжелку отбрасывает назад.

- Ага, так значит, уже переспали? Успели? – кривлюсь.

- Как будто тебе не всё равно, - усмехается Анж.

Я сжимаю руль крепче. Блядь! Да как же так-то? Ведь только что я был сам готов и настроен расставить все точки над «й». А теперь…

Бэха везёт нас в тот двор, где ещё не закончился срок моей аренды. В одной из квартир я – хозяин. Пускай и на время! Но это время и проведу с пользой.

- Вылазь! – говорю ей сквозь зубы.

Она сидит, хоть бы что. Сложила руки в карманы:

- И не подумаю.

Тогда я сам выхожу, прихватив ключики. Кто её знает? Ещё стартанёт без меня. Открываю соседнюю дверцу:

- Выходи, я сказал!

Она усмехается. Тогда я, совсем озверев, нагибаюсь. Опоясав её, вынимаю из бэхи, тащу на себя. Анжелка бьётся, кричит. Благо, людей вокруг нет! Может, кто из окошка увидит, как я упражняюсь? Ментов вызовут…

Глава 8

Саша

Для кого-то пятница – это любимый день недели. Потому, что он предшествует выходным. Для кого-то и выходные в радость. Ведь это повод побыть с семьёй. Для тех, у кого она есть. А для меня, что выходной, что рабочий – всё одно.

По вечерам я сижу за столом, смотрю фильмы и слушаю книги. Упражняюсь, чтобы быть в форме. А ещё понемногу учусь! Вот, к примеру, освоил язык программирования. На базовом уровне, правда. Но мне есть, куда расти. Решил изучать психологию. Саморазвитием заниматься никогда не поздно. Кухни народов мира я уже знаю. Теперь можно познать фильмографию, культуру, овладеть языками. Не знаю, зачем мне всё это? От безысходности, видимо. Нужно же чем-то себя развлекать.

Сегодня решил послушать лекцию одного известного психолога. «Искусство обольщения. Пять уроков, которые помогут соблазнить женщину». Нет, я, конечно, не намерен никого соблазнять! Это просто для поднятия самооценки. А то Севка замучил! Вроде как я разучился общению с женщинами.

- Женщины любят ушами, - излагает прописные истины лектор, - Но это не значит, что ты должен заваливать её комплиментами. Куда ценнее создать эмоциональную связь! Чтобы она увидела в тебе родственную душу. Научись её слушать и слышать.

«Просто сказать», - думаю я. Уже и забыл, когда я кого-нибудь слушал. Ну, кроме Севки. Да и то, потому, что выбора нет. Вожу его туда-сюда, не затыкать же уши? Хотя, пару раз и пытался заткнуть, вставлял наушники. Но Чебушев сделал мне выговор, с занесением в личное дело. У него и дело на меня имеется, ага.

- Важно правильно расставить акценты, - учит знаток, - Твоя цель не понравиться женщине, а в первую очередь получить удовольствие от общения с ней. И хорошо, если это удовольствие будет взаимным.

Я усмехаюсь, припомнив наше общение с технологиней. Вот уж где удовольствия хоть отбавляй! Я ей слово – она мне десять. И таких, от которых охота её укусить.

Как можно спокойно общаться с женщиной, которая изначально ставит себя выше мужчины? Ну, а что делать, если мужчина ниже её по положению. Я – всего лишь водитель. Сам выбрал эту стезю. А она, ишь ты, специалист! Не в курсе, что мы с ней одного поля ягоды. Я тоже оканчивал институт питания. И разбираюсь не только в булках.

- Наверняка, у вас возникнет закономерный вопрос: «Как при всём при этом не угодить во френдзону?». Чтобы этого не произошло, необходим сексуальный фрейм!

«А вот с этого места подробнее», - думаю я, прибавляя звук.

- При вашем общении ты можешь, как бы случайно коснуться женщины, взять её за руки…

«А на руки не хотел?», - усмехаюсь. Вспоминаю, как нёс Ольгино тело. Не самое приятное воспоминания, стоит сказать. Но, забыть не выходит…

В этот момент лекция вдруг прекращается. И я на экране смартфона я вижу лицо Сивки-Бурки. Уже знаю, зачем он звонит! Сначала думаю – игнорировать этот звонок. Но ведь он не оставит попыток?

Выдохнув, я беру:

- Да!

Севка кричит, источая свой обычный оптимизм. На заднем плане слышна приглушённая музыка. Сегодня у них корпоратив в честь предстоящего нового года. У них! Не у меня. Я не люблю подобные сборища.

- Сань! А ну-ка тащи свою рыхлую задницу сюда! Слышишь меня?

Я усмехаюсь:

- Чего это она у меня рыхлая, интересно знать?

Севка в своём репертуаре:

- А потому, что ты её просиживаешь! Потому и рыхлая, понял? Давай, давай! Ольга здесь.

- Ну, и что мне с того? – поднимаю глаза к потолку.

- Как что? – удивляется Чебушев, - Пообщаетесь в неформальной обстановке. Самое то для начала!

«Ну, понятно», - сухо думаю я. И размышляю, как бы уйти от подобных предложений.

- А ты уверен, что она захочет со мной общаться?

- Уверен! Ещё как! – фонтанирует Севка, - Она очень хочет поблагодарить тебя за букет лично!

Я подбираюсь, даже пот прошибает, когда вспоминаю цветы…

- Это она так сказала?

- Что… Нет! Да я итак вижу. Говори, не говори! – смеётся он.

Я перевожу дух. Может, ей вообще этот букет по боку? Может быть, она и внимания не обратила? Может, открытку потеряли. Или Севка пошутил насчёт «авторства». Последнее было бы предпочтительнее. Нет дарителя, нет и поводов для благодарности.

- Ну, так что? – уточняет, - А то я сам приударю за ней! Сегодня Ольга красиваяяааа!

Последнее слово он тянет, как жвачку. Я усмехаюсь. Красивая. А самому интересно… какая?

- Ты смотри, а то твоя Лидочка твои яички на кулачок намотает, - осаждаю друга.

- Хо-хо-хо! – смеётся он весело. Наверное, представил?

Кто-то внедряется в наш разговор. Он, перебросившись парой слов с собеседником, возвращается к нашему:

- Сань, приезжай! Ну, будь другом! Только оденься приличнее. У нас тут всё ж таки праздник!

- Костюмированная вечеринка? – уточняю, представив Севку в роли деда Мороза.

- Ну, в целом, да! – восклицает на том конце провода Чебушев, - В общем, жду тебя, Сань!

Он отключается. А я остаюсь в тишине своей маленькой, скромной квартиры. Не своей, а съёмной. Но какая разница, где коротать вечера?

«Идти, не идти?», - размышляю. Ну, приду, ну, увижу! И что я скажу ей?

- Ольга, ну, как вам цветы?

Тут смартфон призывно жужжит. Сообщение от Севки. Вместо тысячи слов вижу фото. На нём женщина вполоборота. Тёмная ткань её платья блестит. Ноги скрещены. Она беседует с кем-то, держа в руке бокал с вином. Надеюсь, что в этот раз не напьётся?

Я, сам не заметив, увеличиваю снимок. И принимаюсь его изучать. Размыто, конечно. Плохо видно! Но мне кажется, я слышу её голос. И даже чувствую запах духов. После неё в машине всегда остаётся, едва уловимый…

Я опускаю смартфон. И в этот момент понимаю, что мне хочется большего. Хочется просто увидеть её! Вот такую. В праздничном платье. Не знаю, зачем? Как если бы я захотел увидеть Эйфелеву башню, к примеру. Прикоснуться, увидеть, понять, что она настоящая.

«Тоже, нашел, с чем сравнить», - ругаю себя мысленно. И вынуждаю подняться. Наспех принимаю душ, мажусь дезодорантом. Хорошо, накануне побрился! Как чувствовал. Причёсываюсь. Добавляю туалетной воды.

Глава 9

Оля

Вечер не обещал ничего неожиданного. Особенным его сделал Саша…

Признаться, я ждала его. И даже высматривала в лицах коллег, знакомых и незнакомых. Людей было много. Я разглядела всех, кто сидел за столом руководства. Чебушев здесь. Все помощники рядом. Только Саша, увы, не пришёл.

Я даже хотела спросить у Всеволода Радмировича про Сашу, когда тот подошёл поздороваться. Но постеснялась! Как это будет выглядеть? С чего бы мне интересоваться им?

Букет – это первое, что я вижу, просыпаясь. И первый, о ком я думаю, вот уже несколько дней – это он. Нет, это вовсе не значит, что меня можно вот так купить! Просто… Не знаю. Не понимаю, что со мной. Ведь я и не думала, что нравлюсь ему. Или… Это просто дань вежливости? Извинения за все те грубости, которые он успел озвучить в мой адрес. Жаль, если так.

Когда он пришёл. Когда произнёс моё имя… У меня по спине побежали мурашки! Я взяла себя в руки. Натянула на лицо улыбку. Благодарная богу за то, что во мне к тому времени было пару бокалов вина. А иначе бы я провалилась сквозь землю.

Он не стал отрицать. Принял мои благодарности. Выслушал их терпеливо. Чем окончательно помог мне утвердиться в том, что ничего личного в этом жесте, в этом букете, не было. Вероятно, у них в столице, так принято? Дарить букеты без повода. Тем, кто ушёл на больничный.

Я подумала: «Жалость». И опустила глаза. Наверняка, Чебушев уже рассказал ему о том, что я развожусь. Да все вокруг знают! А тут ещё эта нога…

Да уж, жалкое зрелище. Женщина с костылём и в вечернем платье. Мне в какой-то момент стало обидно до слёз! И зачем я пришла? Просто сидеть у барной стойки и наблюдать, как другие веселятся и танцуют? А у самой на душе кошки скребут.

Просто так не хочется возвращаться назад, в квартиру, где наверняка, ожидает Сорокин. Уже пропердел весь диван! Ненавижу его. До омерзения, до судорог! То, как он причмокивает, когда ест. То, как чешет своё безразмерное пузо. То, как смеётся, как дышит. Всё то, что раньше любила в нём, теперь вызывает отторжение.

Я любила другого. Не этого человека. Который меня унизил, предал, обманул. Я любила другого! Того, который любил меня. А этот Сорокин не любит.

- Саш, я, наверное, пойду, - обращаюсь к нему.

Половину вечера он просидел в уголке, наблюдая за мной. За столом, вместе с Чебушевым ему, вероятно, было куда интереснее? Там и девушки краше, и еда вкуснее! А у нас, в нашей скромной компании, всё те же лица, всё те же тосты.

Я попрощалась со всеми. Хотя, Гена уговаривал меня остаться. Но время пришло.

Саша, подошедший меня проводить, произносит:

- Я отвезу.

- Нет, это не нужно! – отвергаю его предложение, - Я такси возьму. Так будет проще.

- Я не пил, если что, - добавляет с улыбкой.

- Всё равно, - говорю, - Оставайтесь.

Он смотрит туда, где Чебушев в данный момент толкает пламенную речь.

- Да я сам искал повод слинять.

Я удивлённо приподнимаю брови. И позволяю себя увести. У гардеробной он помогает мне одеться. Одевается сам. Мы выходим в морозную ночь.

Клуб расположен у самого парка. Парк большой, вековой. Здесь берёзы и липы, дубы и осины. А ещё есть лыжня. И озеро, там внизу. Река, что впадает в него, небольшая и тихая. А через реку идёт старый мост.

На том берегу, где кончается город, есть турбаза. Недавно построили. По заверениям Чебушева, именно там мы будем проводить наши турслёты. Там празднуют свадьбы. Я предлагала ребятам отпраздновать там второй день. Но Андрей известил, что второго дня свадьбы не будет. Будет первый. А потом они уезжают на несколько дней к знакомым, на черноморское побережье. Что они там будут делать зимой, я не знаю. Но это их дело! Их жизнь.

В машине тепло и приятно пахнет. Всё такое знакомое! На переднем сидении я редко езжу. В основном тут сидит Чебушев.

- Так это всё-таки ваша машина, или Всеволода Радмировича? – интересуюсь, чтобы начать разговор.

Саша садится за руль:

- Сева не любит водить. У него есть свой джип, персональный. Но он редко садится за руль.

- А вы водить любите? – говорю.

Саша вздыхает:

- Привык, - он держит руль так уверенно, нежно, - Человек ко всему привыкает.

От этой фразы мне становится грустно. Вспоминается всё, что я знаю о нём. Всё, чего мне знать не положено! Как бы чего не взболтнуть… Ведь я обещала Чебушеву, что не выдам.

- Это точно, - смеюсь, - А я вот даже не умею водить машину! Всегда считала этот навык ненужным. На работу нас возит автобус. А так, я люблю прогуляться пешком.

- Я тоже люблю, - соглашается Саша, - Ваш город просто создан для пеших прогулок.

- Вам нравится здесь? – я смотрю на него, на его идеально очерченный профиль. И понимаю с досадой, что такие мужчины как он, ищут женщин красивых и молодых. И чего я губу раскатала? Влюбился в меня? А то как же! Где я, и где он? Наверняка, уже нашёл себе какую-нибудь из местных красоток. Даже на нашем хлебозаводе их пруд пруди! Одиноких и ярких. А не старых и тусклых, да ещё и с проблемами в личной жизни.

- Очень нравится, - отвечает Саша. Я понимающе киваю. Ну, конечно! Нашёл. Хотя про него и говорят, что он нелюдимый и странный. Но ведь это не значит, что он – импотент.

- Домой? – уточняет он.

Я вздыхаю. Как же не хочется ехать домой. И Саша, как будто уловив моё настроение, неожиданно предлагает:

- А давайте я вам покажу одно место?

- Какое? – поднимаю глаза.

- Здесь рядом, увидите, - кивает он в сторону парка.

Я пожимаю плечами, давая согласие везти меня куда угодно. Что он и делает! Зажигаются фары, освещая нам путь по дороге, которая вдруг становится просёлочной. Вместо бетона – щебёнка, отчего колёса шуршат. По бокам вижу ветви деревьев, укрытые снегом.

- Как давно не была в этом парке, - смотрю я в окно.

- Серьёзно? – усмехается Саша, - Вы здесь живёте, и не были. А я приезжаю сюда каждый день.

- А зачем? – удивлённо смотрю на него.

Глава 10

Женя

Вообще, я и раньше забирал Ольгу с подобных сабантуев. Сабантуи случались нечасто. Но новый год — это святое! Свой корпорат пропустил. Побоялся, что, если напьюсь, разболтаю мужикам всё о своей личной жизни. Никто на работе не в курсе, что я развожусь. Только Борька. Он знает всё.

- Ну, у тя и жизнь, Сергеич! Хоть сценарий пиши! - удивлялся, когда я рассказывал о том, что Анжелка теперь живёт со своим бывшим. А я вернулся к жене.

- Чё думаешь делать? Думаешь, Ольга простит? - поинтересовался приятель.

А я и сам не знаю, что делать. С Анжелкой расстаться сил нет! А Ольга... Простит, не простит, будет жить под одной крышей с мужем.

В общем, долго думал, ехать в этот раз за ней, или нет. Хотя за ужином макнул немного, но за руль сесть мог бы вполне. По объездной доехать до этого клуба. У Катьки выведал, где. В общем, решился!

Представил, как она выходит, пьяненькая. А тут я! И все её бабы глядят с завистью. За ними мужья не приехали. Их мужья лежат на диване. А Ольгин приехал. И все такие, в один голос ей:

- Оля! Какой у тебя муж замечательный! Вот мне бы такого.

Глядишь, она и задумается. И поймёт, что нельзя мужиками бросаться. Что мужики на дороге не валяются долго. Кто-нибудь подберёт.

В общем, поехал я в этот клуб. Простоял там час, наверное. Запарился, вышел из машины. И тут, глядь! Из дверей на улицу вываливаются бабцы. Ольгины девки. Одну из них, Инку, я знаю в лицо.

Ну, они сигаретами вооружились. Стоят, курят в сторонке. Я плечи расправил, решил подойти. Говорю им:

- С наступающим, девочки!

А они засмущались, захихикали. Датые все потому что! И Ольга моя, стопудово такая же датая. Только её среди них нет.

Инка щебечет:

- Привет, Жень! А Оля уехала.

Я подошёл к ней:

- Куда? - говорю.

А Инка такая:

- С водителем, Сашей. Наверное, вы разминулись с ней? Она дома ждёт! А ты тут.

Она засмеялась, представив. А я зафиксировал — Саша. Значит, водитель? Ну, ладно, посмотрим.

Поблагодарил её, поздравил с наступающим. Угостил огоньком, и ушёл. Поехал домой, встречать Ольгу. Если она уже там, то решит, что я дрыснул. Типа, она ушла в ночь, и я, пользуясь случаем, пошёл по любовницам. А я-то как раз не ходил!

В общем, приехал домой. Её нет. Я прикинул в уме, сколько времени ехал. Ну, может быть, этот кент повёз её по другой дороге? Может быть, и не только её? К примеру, у них там компания пьяных бабцов, и он их развозит по домам. Тогда, ладно.

Прождал. Начал нервничать. Позвонил этой сучке. Молчит. Позвонил ещё раз! Без ответа. Покурил, выпил пива. Понял, что даже если захочу, то за руль уже не сяду. Катька спала. Я метался.

И тут она такая заявляется. С костылём, в мишуре. Снегурочка, блин! Загадочная такая, благоухает. Ну, я наехал сначала. Мол, где была? Она, естественно, хрен чё сказала. Такая натура! Упёртая баба.

Ну, эт ладно! Тут я признался, что ездил встречать. Что прождал возле этого клуба, как полный дурак. А она укатила куда-то.

Думал, будет скандалить. Ну, или опять окатит своим равнодушием. Последнее у неё хорошо получается изображать. Но то, что выдала Ольга, вообще сбило с толку.

- Ой, Женюш! Это так мило с твоей стороны, - пропела она, оперлась о свой костыль, и чмокнула в щёку.

Я завис. Либо пьяная? Либо издевается? Скорее всего, и то и другое. Женюш... Она так меня называла в последний раз ещё летом.

Я не успокоился этим, пошёл выяснять. Захожу в нашу спальню, из которой она меня выгнала. Эта сучка сидит, напевает. Смотрится в зеркало. Трёт свои зенки ватой.

- У тебя всё нормально? - решил не нападать.

В целом, скандалить пока ещё не о чем. Ну, пришла баба поздно? Ну, с кем не бывает. Ну, загулялась. Имеет право, в конце концов! Ведь не пьяная, в целом. Так что, я дал ей фору.

- Да, - улыбнулась Олюня. Меня накрыло такой неожиданно сильной волной. Давно я не видел её настоящей улыбки. Чтобы ямочки на обеих щеках. Чтобы свет из глаз. И вот она, адресована мне.

«Неужели, сработало?», - подумал тогда. И чувства ко мне пробудились? Я ведь знал, что это случится. Это ж я сплю с Анжелкой! А Ольга одна. Навряд ли её кто-то трахает. Она же у нас не такая. Ей секс всегда был как-то по боку. Ну, мне надо и даст. А не надо, и хрен с ним. Может неделями ходить, вообще не вспоминать про телесные ласки.

А тут, сидит аж светится вся. Красиииивая! Жутко.

- У меня всё просто прекрасно, Женечка! - добавила Ольга, зевнула.

- Пьяная что ли? - решил я поддеть.

Может, чё и обломится... Спьяну.

- Нет, - надула она губки, - Я почти не пила.

- Угу, - заключил, - Ну, а чё? Как нога-то?

Оля её подняла, посмотрела. Как будто она и забыла про ногу. Про то, что болит. Про костыль...

- Твоими стараниями, уже почти прошла, - подытожила, - Видишь, костыль у меня тоже праздничный!

Она рассмеялась, тронула серебристый комок мишуры на штуковине. Я покивал. Захотелось присесть рядом с ней и обнять.

- Ты спать, или как?

Я понадеялся, глупый, что Ольга скажет... Не знаю, что именно! Ну, что-то такое, отчего я сразу пойму, что она меня хочет. Хочет лечь со мной. Хочет отдаться.

Но она лишь пожала плечами:

- Наверное.

Я потёр нос:

- Ну, тогда, спокойной ночи?

Дал ей ещё один шанс передумать. Другого не будет! По крайней мере, сегодня. Не говорить же ей напрямик, что хочу её? И не насиловать... снова.

- Спокойной, Женюш, - улыбнулась она, - Сладких снов.

Я хотел ей ответить. Тоже нежно! Олюней назвать. Не решился. Думал, что мне это всё померещилось. Вот, с утра она проснётся, и всё будет, как прежде. Опять недовольства, претензии, ссоры. И это «Женюша» останется в прошлом. Как и вся наша жизнь.

Теперь она спит. А я курю на площадке. На балконе курить уже холодно. А я мерзлявый стал в последнее время. Да и тут, на площадке, можно сесть на ступень и побыть одному. Мои девочки там, обе спят. А время моё истекает. Этот развод, этот суд, состоится на днях. Понедельник. День тяжёлый, в прямом смысле слова. С работы я отпросился. По личным причинам. Не стал объяснять.