Йоль

1

Мотор моей старой машины надсадно урчал, с трудом взбираясь по заснеженному подъёму. Я бросила взгляд на навигатор — карта застыла, а в углу экрана значок сети беспомощно мигал, подтверждая полное отсутствие связи. Ну, конечно. Глухомань же. Впрочем, возможно, так даже лучше. Чем реже я буду лезть в интернет и читать, как мой, надеюсь, уже скоро бывший муж поливает меня грязью, тем целее будут мои нервы. Меньше знаешь — крепче спишь. А спать я здесь планировала именно что крепко.

Судя по застывшей карте, ехать оставалось совсем немного. Я притормозила и медленно осмотрелась. Зрелище, надо сказать, открывалось потрясающее: белоснежные шапки на могучих елях, искрящийся на ослепительном солнце снег, чистейший воздух, от которого слегка кружилась голова. Именно то, что доктор прописал для исцеления в самый разгар бракоразводного ада. Конечно, лёгкая дрожь пробежала по коже при мысли, что мне предстоит запереться в какой-то забытой богом вилле в австрийских Альпах. Но Лена, моя подруга-адвокат, клялась, что это — идеальное место, чтобы залечь на дно, пока она разбирается с моим мужем-тираном. Я подписала генеральную доверенность на ведение развода, отправила резюме на эту необычную вакансию — и вот я здесь. Было странно, что меня взяли без единого собеседования. Наверное, мало нашлось желающих провести праздники в такой глуши. Но для меня эта возможность стала настоящим подарком судьбы.

Проехав ещё немного, я наконец увидела виллу — большое, величественное здание, укутанное снегом. Оно напоминало сказочный пряничный домик, словно его строили кондитеры, а не суровые альпийские зодчие. Припарковавшись неподалёку на хрустящем под колёсами снегу, я вышла из машины, и холодный воздух обжёг лёгкие.

Я подошла к тяжёлой дубовой двери, нажала на железную кнопку звонка. Звук утонул в толще стен. Постучала — сначала сдержанно, потом настойчивее. В ответ — тишина. Я ёжилась от холода, переминаясь с ноги на ногу. Может, обойти вокруг?

Направилась вдоль стены, увязая в снегу по щиколотку. Задний двор оказался просторным, уходящим в лес. И там… там я его и увидела.

Мужчина. Совершенно голый по пояс, несмотря на пронизывающий морозец. Мощными, отточенными движениями он рубил дрова. Казалось, холод ему нипочём. Мускулы на спине играли под кожей с каждым взмахом топора, и я невольно поёжилась, кутаясь в своё тонкое городское пальто. Сделала неосторожный шаг — и хрустнула ветка.

Он обернулся так резко, что я инстинктивно отпрянула по старой привычке. И замерла.

Мой взгляд скользнул по его лицу — мужественному, с резкими чертами, и… изуродованному. Несколько длинных, бледных шрамов пересекали левую щёку, уходя в линию волос. Но куда сильнее меня поразила его спина. Следы от когтей. Длинные, глубокие, будто по нему прошёлся какой-то гигантский зверь. Ужас и странное, щемящее любопытство сковали меня.

— Не стоит подкрадываться к мужчине с топором, — его низкий, хриплый голос прорубал морозную тишину. — Это опасно.

Я сглотнула комок в горле, пытаясь прийти в себя. Откуда я родом, дрова если и были, то исключительно декоративные, сложенные в камине, который включался в розетку.

— А у вас что, настолько всё сурово? — выдавила я, сама удивляясь непрошенной дрожи в голосе.

Он усмехнулся — один уголок губ, не тронутый шрамами, медленно пополз вверх. Неспешно, почти лениво, он натянул тёмную майку, а сверху — потертую фланелевую рубашку. Движения его были лишены малейшей суеты, будто ему неведомы были спешка и нервозность.

— Если вы так изнежены, не стоило откликаться на эту работу, — произнёс он безразлично. — Тут вам не пятизвёздочный отель. Обратная дорога ещё свободна.

Эти слова вонзились в меня острее любого холода. Вернуться? К нему? Нет уж.

— Лучше я тут замёрзну, — выпалила я, и голос неожиданно окреп, наполняясь упрямством. — Я уже приехала. Тяжёлая работа меня не пугает. Правда, с топором я пока на «вы».

Он коротко хмыкнул и принялся аккуратно складывать поленья под навес.

— Вам и не придётся. Оставьте мужскую работу мужчинам. Вы вообще читали условия работы?

— Ну… — я почувствовала, как по щекам разливается краска. — В общем, да. Экономка, я поняла.

— А что, по-вашему, делает экономка? — он внезапно выпрямился во весь свой рост, и его тень накрыла меня с головой.

Вопрос застал меня врасплох. Я метнула взгляд в сторону, пытаясь собраться с мыслями.

— Я отлично готовлю, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Особенно выпечку. Умею вести бюджет, закупать продукты, поддерживать в доме порядок и чистоту. — Я перечисляла это словно заученную мантру. Ведь именно этим я и занималась все долгие годы заточения в браке — вела домашнее хозяйство, пока муж не выпускал меня в мир.

Мужчина внимательно, почти пристально посмотрел на меня. Его пронзительные синие глаза, казалось, видели меня насквозь — промёрзшую, испуганную, но отчаянно упрямую.

— Ладно, — бросил он наконец, и в его голосе послышались первые нотки снисхождения. — Справитесь. Где ваши вещи?

— В машине.

Он без лишних слов направился к моей машине. Я открыла багажник, где скромно ютился один-единственный чемодан. Вся моя прежняя жизнь уместилась в эти пару десятков килограммов. Мужчина легко поднял его, словно он был совершенно невесомым.

— Идёмте.

Было непривычно и... неожиданно приятно, что кто-то несёт мои вещи. Мелочь, а согревала душу.

— Меня зовут Элинор, — нарушила я молчание, чувствуя, как оно становится всё тяжелее.

— Фенрир.

— Необычное имя.

— Для здешних мест — вполне обычное, — отрезал он, не глядя на меня.

Мы переступили порог дома, и контраст с внешней сказочной картинкой оказался разительным. Прихожую освещали тяжёлые дубовые балки на потолке, под ногами скрипел каменный пол, а грубоватая, но добротная мебель словно хранила следы многих поколений. В воздухе стоял густой запах старины, древесины и дыма. В углу, у огромного камина, замерло чучело исполинского волка — настолько реалистично выполненное, что по коже невольно пробежали мурашки. На стене висела пожелтевшая от времени карта охотничьих троп.

2

Я осталась в комнате одна. Двухспальная кровать, массивный шкаф, трюмо с зеркалом в позолоченной, слегка потускневшей раме — всё выглядело прочно, старинно и… немного чужеродно. Большое окно выходило на заснеженный зимний сад. Он был красив, но какой-то заброшенной, застывшей красотой — будто его заколдовали и забыли разбудить.

К комнате прилегала ещё одна дверь. Я зашла туда и ахнула: передо мной оказалась ванная. Огромная, с массивной металлической ванной на львиных лапах, которая выглядела как реликвия из прошлого века. Я провела рукой по батарее. Тепло. Но слабое, едва уловимое. Стало быть, отопление здесь всё-таки было, однако с альпийскими морозами оно явно не справлялось. Видимо, ночью без дополнительного источника тепла я тут точно замёрзну.

К счастью, в углу комнаты стояла небольшая, но добротная печка, а рядом — аккуратно сложенная поленница. Хоть что-то.

Я скинула пальто, осталась в свитере и джинсах, и первым делом решила разобрать своё небогатое имущество. Подойдя к шкафу, я на мгновение замерла, ощущая под пальцами шероховатость старого, потемневшего от времени дерева. Затем принялась раскладывать вещи. Несколько свитеров, пара джинсов, тёплые брюки, бельё… Вся моя прежняя жизнь уместилась в этот чемодан. Когда я бежала, меня мало заботил гардероб. Если честно, он меня и дома не особенно волновал. Я редко выходила, предпочитая практичную, неброскую одежду.

Было у меня, конечно, пара «выходных» платьев — для тех редких случаев, когда муж всё-таки вытаскивал меня «в свет», чтобы продемонстрировать обществу свою образцовую жену. Но я их не взяла. Они висели как бельмо на глазу — немое напоминание о женщине, которой я могла бы стать, не принеси я себя в добровольную жертву этому браку.

Закончив с вещами, я решила осмотреть этаж. Фенрир велел отдыхать, да и за окном уже сгущались сумерки, но любопытство пересиливало. Мне не сиделось на месте.

Я вышла в коридор. Дом внутри оказался ещё мрачнее, чем снаружи. Длинный, тёмный коридор, по стенам — старинные бра с тусклыми лампами, отбрасывающие причудливые тени. Именно в таких домах в фильмах и происходят сверхъестественные непотребства. Лично я бы никогда не выбрала себе такое место для отпуска. Но, возможно, именно это и привлекало гостей? Острое ощущение опасности, тайны? Ведь приехать на праздник Йоля сюда — это вам не в пятизвёздочном отеле шампанское потягивать.

Я мало что знала об этом празднике. А возможности погуглить уже не было. Ладно, потом расспрошу Фенрира. Мне, как экономке, наверное, положено знать подробности.

Хозяин дома, как и его владение, был мрачноват. Не таким уж я ожидала его увидеть. Я медленно прошлась по второму этажу. Пол под ногами тихо поскрипывал. На удивление, везде было чисто, пыль не валялась клубками. Я попробовала открыть несколько дверей — все оказались заперты. На одной даже висел старомодный амбарный замок, вызывающий в памяти образы сундуков с сокровищами.

Ничего не добившись, я вернулась в свою комнату. Мой взгляд сразу же упал на печку. А та, в свою очередь, молчаливо смотрела на меня, и я с досадой осознала простую и неудобную истину: я никогда в жизни не разводила огонь.

Ладно. Сначала нужно согреться, а уж потом разбираться с проблемой. В конце концов, всё это могло оказаться не таким уж и замудрённым, как казалось на первый взгляд.

Слава богу, горячая вода здесь всё-таки была. Настоящее чудо в этом забытом месте. Я набрала целую ванну и с наслаждением погрузилась в почти обжигающую воду. Потом достала телефон, воткнула наушники и закрыла глаза. Знакомые мелодии мягко обволакивали сознание, унося прочь от мрачных стен, от тяжёлых воспоминаний о побеге, от вездесущего страха, что он всё же найдёт меня. Я изо всех сил пыталась не думать ни о чём, но мысли лезли в голову, как назойливые мухи. Вспоминался муж. Его руки. Тот страх, с которым я дрожала, собирая вещи. Надеюсь, Лена справится с ним. После развода я получу свои законные деньги, смогу уехать очень далеко и обязательно начну новую жизнь. И ещё — никогда больше не выйду замуж. Никогда! А сейчас… Сейчас мне нужно просто пережить здесь месяц. Максимум два.

Музыка делала своё дело — я почти расслабилась. Когда вода начала остывать, я с сожалением вылезла из ванны и… обомлела. Полотенце! Оно лежало на трюмо, в комнате. Я же прекрасно его видела, когда распаковывала чемодан, и с дурацкой уверенностью решила, что вспомню о нём в нужный момент.

Что ж. Делать нечего. Вся мокрая и продрогшая, я, не вынимая наушников, приоткрыла дверь и, пригнувшись, рванула в сторону трюмо.

И застыла на полпути, будто вкопанная.

У печки, спиной ко мне, склонился Фенрир. Он подкидывал в уже весело потрескивающий огонь новые поленья. Скрип половицы под моей ногой был едва слышен, но он, похоже, его уловил.

Он обернулся.

И тут до меня дошло, что я стою посреди комнаты абсолютно голая. Вода капала с меня на старый деревянный пол, а в наушниках завывала какая-то драматичная баллада.

Время остановилось. Его пронзительные синие глаза, широко раскрытые от неожиданности, скользнули по мне. Быстро, по-звериному остро. Я не увидела в них ни похоти, ни насмешки — лишь чистейшее, неподдельное изумление. Он заметил всё. И бледный, едва заживший синяк на моём ребре — прощальный «подарок» мужа.

Я вскрикнула, метнулась обратно к двери и резко захлопнула её, прислонившись спиной, словно это могло его остановить. Наушники выпали из ушей, и в наступившей тишине я услышала лишь бешеный стук собственного сердца.

Но ничего не произошло. Абсолютно ничего. Я так привыкла ожидать худшего, что научилась бояться авансом, ещё до того, как для страха появлялась причина.

Тишину за дверью прервал вежливый, но твёрдый стук, раздавшийся спустя пару минут.

— Кто там? — выдавила я, сама прекрасно понимая, насколько идиотски прозвучал этот вопрос в сложившихся обстоятельствах.

— А есть варианты? — его низкий голос прозвучал прямо за дверью. Спокойный, даже с лёгкой, едва уловимой насмешкой.

3

Проснулась я от того, что солнце било прямо в лицо. Спала я, как и планировала, действительно как убитая — ни разу не шелохнулась за всю ночь и не увидела ни единого сна. Со мной такое случалось редко, ведь обычно я ворочалась до утра. Видимо, побег и тонны накопленного стресса сделали своё дело.

Я потянулась, кости затрещали, а затем со стоном натянула одеяло на голову, вспоминая вчерашний позор. Голая, мокрая и его взгляд… Обжигающий, как прикосновение его пальцев. Чёрт. Деваться, однако, некуда. Не могу же я вечно тут прятаться. Я высунулась из-под одеяла, вдохнула холодный воздух. В печке тлели последние угольки, но в комнате было сносно тепло. А ведь он сдержал слово — не дал мне замёрзнуть.

Я встала, надела тёплый свитер и джинсы, кое-как привела себя в порядок перед потускневшим зеркалом трюмо. Лицо — бледное, под глазами — тени, но во взгляде появилась какая-то решимость, которой не было вчера. Сунула в карман блокнот и ручку и вышла из комнаты с видом человека, готового к трудовым подвигам.

Спустилась вниз в надежде найти хозяина. Или чтобы он нашёл меня. Второе, честно говоря, было даже более вероятно — у него был талант появляться бесшумно и невпопад.

Первый этаж встретил меня тишиной и игрой света. Электричества, как и вчера, не горело, но из больших, почти в пол, окон лились потоки солнечного света. Они ложились на каменные плиты пола яркими прямоугольниками, в которых плясали пылинки. Для такого мрачного особняка он был на удивление хорошо освещён.

Пока я медленно шла по коридору, взгляд упал на большой портрет в золочёной, потемневшей от времени раме. Я остановилась как вкопанная. На портрете была изображена семья: суровый на вид мужчина, женщина с печальными глазами и… юноша. Юноша, в котором без труда угадывался Фенрир. Тот же пронзительный взгляд, те же резкие черты. Но на его лице не было ни единого шрама. Кожа — гладкая, будто отполированная. Все были одеты старомодно, ещё на рубеже веков, если не раньше. Сердце у меня сжалось. Что же такое с ним случилось? Что оставило такие страшные отметины на этом когда-то прекрасном лице?

— Для экономки вы весьма любопытны, — прозвучал у меня за спиной низкий голос.

Я так и подпрыгнула на месте, резко обернувшись. Фенрир стоял в нескольких шагах, держа в руке керосиновую лампу. На его лице не было ни удивления, ни недовольства — лишь привычная сдержанная маска.

— Экономки часто бывают хранительницами тайн дома, — парировала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — И его истории.

Он коротко, одним уголком рта, ухмыльнулся.
— Только не этой. Пойдёмте, я покажу вам кладовые и кухню. Без этого ваше любопытство так и останется праздным.

Он развернулся и пошёл вдоль коридора, а я, поколебавшись секунду, последовала за ним. Он двигался легко и бесшумно, я же топала следом, стараясь не отставать.

— Внизу стоит дизельный генератор, — деловито объяснил он, не оборачиваясь. — Днём я его выключаю. Включаю, когда начинает темнеть. Света от окон вполне хватает, а где нет — я хожу с лампой. Бойлер тоже работает от него, так что горячая вода будет, пока есть топливо.

— Как у вас тут всё современно, — не удержалась я. — А с первого взгляда и не скажешь.

— От прогресса я недалёк, — отозвался он. — Но осовременить такой старый дом — задача не из лёгких. Стараюсь обеспечить тот комфорт, что в моих силах. Для гостей.

Мы дошли до неприметной двери в конце коридора. Фенрир отпер её своим ключом, распахнул и пропустил меня вперёд.

— Внизу — погреб. Там хранятся основные запасы. Пойдёмте, покажу.

Он пропустил меня вперёд и поднял лампу выше, освещая крутые каменные ступени. Я осторожно начала спускаться, чувствуя, как воздух с каждым шагом становится холоднее и насыщеннее — пахло землёй, влажным камнем и чем-то ещё, едва уловимым, пряным и сладковатым. Может, старыми яблоками?

Погреб оказался просторным, с низкими сводчатыми потолками. Стеллажи, ломящиеся от банок с соленьями и вареньем, мешки с картошкой и луком, связки сушёных трав, свисавшие с балок, словно таинственные амулеты. Места здесь было действительно много, больше, чем в любом промышленном холодильнике.

— Вам нужно будет всё осмотреть и составить список того, что требуется докупить, — сказал Фенрир, обводя лампой пространство. — К Йолю гостей будет много, запасы должны быть соответствующие.

— Тут так много места, — пробормотала я, оглядываясь. — Вас не утомляет спускаться сюда каждый раз?

— На ночь можете оставлять продукты в холодильнике наверху, — ответил он. — Чтобы утром не тратить на это время.

Он поднял с пола плетёную корзину, стоявшую у стены, и начал деловито складывать в неё несколько яиц, огромный кусок копчёного мяса, завёрнутый в ткань, и пучок душистых трав.

— Так проще переносить, — пояснил он, протягивая мне корзину.

Наверху он повёл меня дальше, на кухню. Помещение было просторным, с огромной каминной плитой, которая, судя по всему, топилась дровами, и более современной, хоть и старенькой, газовой плитой с баллоном.

— Готовить можете на газе, — указал он на баллон. — Так быстрее. Большая плита долго разогревается.

Затем он снял с крючка на стене связку ключей — увесистую, звенящую — и протянул мне.

— На втором этаже, недалеко от вашей комнаты, есть кладовая с инвентарём. Вам нужно её тоже осмотреть. Там моющие средства, бельё для гостей и прочее.

Я взяла ключи, и они холодно брякнули у меня в ладони.
— А какие комнаты мне нужно подготовить для гостей? И когда они приедут?

Он покачал головой.
— Это не ваша забота. Тут есть горничная, она со всем справится. Ваша задача — пополнять запасы, ездить в город и готовить два раза в день. Завтрак и ужин.

Я с удивлением посмотрела на него.
— А зачем тогда тут я, если есть горничная? — прозвучало резче, чем я хотела. Я мысленно представила себе девушку, тихую и скромную, может, даже его любовницу… От этой мысли стало как-то не по себе.

4

Он ушёл, а в воздухе ещё витали запахи леса, снега и чего-то дикого, что он приносил с собой. Я заметила на столе его керосиновую лампу. Он оставил её мне. Нарочно? Не знаю. Но этот Фенрир понемногу начинал казаться мне не таким уж плохим парнем.

Мысль о том, что где-то здесь есть ещё одна девушка, заставила меня немного расслабиться. Значит, мы с ним не одни в этом доме. Это вызывало облегчение. Хотя, казалось мне, эта горничная — настоящая ниндзя. Как иначе объяснить, что я до сих пор не встретила её ни разу? Для такого нужен определённый талант.

Я допила остывший чай, помыла посуду и с решительным видом взяла лампу. Спускаться одной в погреб вдруг стало страшно, но я быстро взяла себя в руки. Если уж я здесь работаю, придётся делать это постоянно — лучше привыкать сразу. Да и вообще, все неприятные дела лучше не откладывать, иначе мучительное ожидание растянется на целый день.

Очередной спуск вниз оказался не таким ужасным, как я себе представляла. Лампа отбрасывала уверенный жёлтый круг, разгоняя самые фантастические тени. Я достала блокнот с ручкой и принялась за работу. В углу нашлись старые, но точные весы. Я пересчитывала соленья, взвешивала нетяжёлые продукты, проверяла мешки с картошкой и аккуратно всё записывала. Всё, что не могла взвесить, помечала как «штуки». Работа затянула, успокаивая нервы своей монотонностью.

Когда я закончила часа через два, то с готовым списком и чувством облегчения поднялась наверх. Я так и не узнала, сколько ожидается гостей, но уже примерно прикинула, что неплохо было бы докупить. Поднявшись на второй этаж, я снова прошлась по вчерашнему коридору. И совсем не удивилась, когда дверь с амбарным замком открылась ключом с пометкой «инвентарь». Зачем интересно такой внушительный замок? Неужели в доме нет вещей ценнее, чтобы вешать его именно сюда?

Комната была заставлена стеллажами до самого потолка. На них аккуратными стопками лежало бельё для гостей, полотенца, мыло, моющие средства. Всё было чистым и разложенным по полочкам. Видимо, наша невидимая горничная — не лыком шита.

Я вздохнула и вошла внутрь, поставив лампу на единственный свободный табурет. Приступила к инвентаризации.
«Средство для мытья полов, пять бутылей. Кондиционер для белья, три штуки…» — бормотала я, записывая.

Глядя на эти запасы, я невольно подумала, сколько времени уйдёт на переучёт. Но если я хочу быть хорошей экономкой, мне нужно это сделать. Да и, с другой стороны, чем ещё тут заниматься? Обязанностей на меня и так повесили меньше, чем я ожидала.

И вот тут-то меня и накрыло.

Сначала это было просто смутное, едва уловимое ощущение. Чувство, будто за мной пристально следят. Не просто «кажется», а прямо-таки сверлят взглядом в спину. Воздух в комнате, и без того прохладный, стал буквально ледяным, тяжёлым и неподвижным. Я попыталась списать это на сквозняк, но... двери и окна были наглухо закрыты.

Я пару раз резко оборачивалась, замирая в напряжённой позе, и даже поднимала лампу выше, чтобы разогнать сгущающийся мрак. Но вокруг никого не было — лишь густые тени плясали на стенах, искажая очертания полок и рождая причудливые образы. В ушах стояла звенящая тишина, и сквозь неё мне почудился тихий-тихий шёпот, похожий на шуршание шёлка.

— Ты себя накручиваешь, Элинор, — строго сказала я сама себе вслух, но голос прозвучал неуверенно и дрогнул. — Первый раз в глуши, вот мозг и развлекается.

Хотя, честно говоря, я была бы не прочь, если бы сюда зашёл Фенрир. И разогнал, мои я уверена, беспочвенные страхи. Так стоп. О чём это я? Что со мной происходит? Я сбежала от одного мужчины, чтобы тут же пялиться на другого? Нет, нет и ещё раз нет! Неужели прошлый опыт ничему меня не научил? Все они вначале кажутся хорошими, а потом превращают твою жизнь в ад! Второй раз я на это не куплюсь!

Пока я мысленно ругала себя, мои пальцы автоматически перебирали бутылки и коробки на полке. Вот отбеливатель, вот средство для мытья окон... Мысли витали где-то далеко, в прошлом, в горьких упрёках самой себе. Я даже не глядя потянулась к пластиковой канистре с притёртой пробкой, которая стояла чуть в стороне. Моя рука уже была в сантиметре от неё, я собиралась просто переставить канистру, как вдруг...

На моё запястье опустилось ледяное прикосновение.

Не холодное, а именно ледяное, пронизывающее до костей, будто к коже прикоснулся осколок льда. Я вздрогнула и резко отдернула руку, сердце заколотилось в груди, выбивая сумасшедший ритм. От неожиданности я даже не сразу осознала, что произошло. Я обернулась — вокруг никого. Но на коже ещё горел след от того морозного прикосновения.

И только тогда до меня дошло. Я уставилась на канистру. Пробка неплотно прилегала, и из щели сочился едкий, резкий запах — пахло серой и какой-то химической горечью. Я присмотрелась и прочитала: «Концентрат для очистки дренажных труб. Щелочной состав. Избегать контакта с кожей». Если бы я взяла её голыми руками, едкая жидкость просочилась бы на пальцы... Я бы получила ожог. Я сглотнула комок в горле, внезапно ощутив сухость во рту.

Мой взгляд упал на полку. Прямо передо мной, аккуратным квадратиком, лежали плотные резиновые перчатки. Я моргнула, не веря своим глазам. Я ведь внимательно смотрела на эту полку секунду назад! Их там не было! Я поклялась бы в этом.

Теперь они лежали тут, как будто ждали своего часа. Ледяное предупреждение... и внезапно появившиеся перчатки.

Внутри у меня всё перевернулось, по телу пробежала нервная дрожь. Но, стиснув зубы, я продолжила работу, хотя всё во мне кричало и требовало бежать без оглядки. Если тут и впрямь было что-то сверхъестественное, то явно не желавшее мне зла.

С перчатками работа пошла быстрее, но спина от нараставшего напряжения совсем не гнулась. Я торопилась поскорее закончить, спеша выбраться отсюда. Закончив, я всё-таки едва не выбежала оттуда, с силой захлопнув за собой дверь. Хватит с меня ужасов на сегодня, ведь вернуться домой я всё равно пока не могла.

5

Мы вернулись в дом. Фенрир, не сбавляя шага, направился прямиком на кухню, а я, словно привязанная, поплелась следом. Он бросил свою добычу на массивную столешницу.

— Сейчас спущусь, запущу генератор, — бросил он через плечо и растворился в темноте коридора.

Я осталась одна в почти полной темноте, если не считать закатных отсветов в окне. На душе стало как-то неспокойно, и я подошла к столу, чтобы рассмотреть птицу. Странное дело… Птиц я, конечно, видела, хоть и не была экспертом в их убийстве. В супермаркете они всегда лежали аккуратно упакованными. Но убитая на охоте птица, думается мне, должна выглядеть иначе. На этой не было ни капли крови, ни раны, ни следов от пули. Я осторожно, кончиком пальца, дотронулась до её шеи. Она была неестественно вывернута, будто её просто взяли, да и свернули.

Охотники ведь стреляют, верно? У них есть ружья. Я припоминала картинки из книжек, которые читала в детстве, — мужчины в камуфляже с огромными винтовками. Но у Фенрира я не видела никакого оружия. Ни в лесу, ни сейчас. Может, маленький пистолет? Смешно. Или силок? Но тогда должны остаться следы на лапах, а здесь — ничего.

И лишь тогда до меня дошло: как он сумел подойти так бесшумно? Я его не заметила, не услышала. Хотя кругом стояла тишина. Может, я просто не расслышала из-за страха? Да, наверняка. В кино так часто бывает.

Резко загорелась лампочка под потолком, затарахтел холодильник. Я вздрогнула и отпрянула от стола, словно пойманная на месте преступления. Через мгновение в дверном проёме возник Фенрир.

— Есть хотите? — его низкий голос вернул меня к реальности.

— Хочу, — кивнула я, сглотнув комок в горле. — Но я не умею разделывать птицу. Никогда не приходилось.

— Я и не спрашивал, умеете ли вы, — он снял тяжёлую куртку и повесил её на вешалку у двери. — Я спросил, будете ли.

Я снова кивнула, чувствуя себя нелепой школяркой. Он подошёл к столу, ловко взял птицу и принялся её ощипывать. Я неловко переминалась с ноги на ногу, потом скинула пальто и наконец присела на краешек стула.

— Я могу помочь? Хотя бы овощи почистить?

— Нет. Просто сидите.

Я послушно сложила руки на коленях, но тишина всё сильнее давила на уши. В нормальном мире люди в такие моменты болтают о пустяках. А мне о чём говорить с ним? Рассказывать о себе? О том, от чего я сбежала? Спасибо, не хочу. Спросить о нём? Он и двух слов не скажет, буркнет что-нибудь невразумительное. Но в его молчании сквозила не столько тактичность, сколько отстранённость. Меня это задевало и одновременно тянуло к нему, как к неразгаданной тайне.

— Вы давно тут живёте? — сорвалось у меня наконец, и я мысленно назвала себя идиоткой. Ну просто гениальный вопрос.

— Всю жизнь, — последовал ожидаемый лаконичный ответ.

— А это… сколько? — не унималась я, чувствуя, как глупею с каждой секундой.

— Много.

Тем временем он закончил с птицей. Подошёл к большой плите, растопил её, поставил сковороду. Принёс мясо и принялся разделывать, а затем нарезать его быстрыми, уверенными движениями. Нож в его руке был не просто инструментом — он словно стал продолжением тела, смертоносным и невероятно точным.

— А вам не страшно тут жить? — снова выдавила я и тут же куснула себя за язык. — Рядом столько диких зверей…

Какая глупость. Говорить мужчине, да ещё такому, о страхе — верный способ его разозлить или оскорбить. Но Фенрир даже бровью не повёл.

— Когда я был маленьким, бывало страшно, — сказал он, не отрываясь от работы. — Особенно когда впервые встретил медведя. Но потом привык.

— Ого, — прошептала я. — Я даже не представляю, что бы делала на вашем месте.

Он вдруг поднял на меня взгляд, и его синие глаза приковали меня к месту.

— Представлять не надо, Элинор. Если увидите что-то страшное или странное — не думайте. Просто бегите. Со всех ног. Но только не так, как сегодня. Хорошо?

Меня передёрнуло от его интонации. В этих словах не было просьбы — это был приказ, продиктованный знанием чего-то, чего я не понимала.

— Мне… мне может угрожать опасность? — тихо спросила я.

— Со мной — нет. Но я не смогу защитить вас, если вы уйдёте в лес одни.

Когда он это говорил, от него исходила почти физическая волна уверенности и силы. В тот миг я действительно почувствовала себя в полной безопасности. Под защитой. Это было новое и пьянящее ощущение.

Он поставил на плиту чайник и принялся помешивать мясо, которое уже зашипело на сковороде, наполняя кухню аппетитным ароматом.

— Я провела инвентаризацию в погребе и в кладовой, — сообщила я, пытаясь вернуть разговору деловое русло.

— Уже? — он бросил на меня короткий взгляд. — Вы быстрая.

— Конечно. Я же должна понимать, с чем имею дело. Или вы думаете, я безответственная?

Он на несколько секунд задержал на мне свой пронзительный взгляд.

— Нет. Я думаю, вы слишком много напрягаетесь по пустякам. Я вас не съем.

Я почувствовала, как по щекам разливается горячая краска, и отвернулась. Чёрт! Неужели он намекает на вчерашний инцидент с полотенцем? Нужно было сменить тему, и побыстрее.

— Эм, ну, в общем… я подумала, что завтра можно съездить в город. Я набросала список. — Я потянулась в карман за сложенным листком, чувствуя неловкость. Просить деньги, даже на хозяйство, всегда было для меня унижением. — Мне нужны будут… средства.

— Хорошо. Берите всё, что нужно, и просите записать на мой счёт.

Я удивлённо посмотрела на него.

— Вы хотите сказать, что все в городе вас знают?

— Это не совсем город, — усмехнулся он уголком рта. — Так называется, а по факту — большая деревня. Вы сами всё увидите. И да, не переживайте. Что бы вы ни взяли, я со всем разберусь.

Он помолчал, перекладывая мясо на тарелки, а потом добавил, не глядя на меня:

— Купите себе тёплую куртку. За мой счёт.

О, это было равносильно волшебной фразе «ни в чём себе не отказывай», о которой мечтает каждая женщина. Но во мне тут же зашевелился старый червь сомнения. Подачки? Сначала дорогая куртка, а потом ожидание «благодарности»? Нет уж. Я прищурилась.

6

Стараясь не придавать значения скрипам, раздававшимся сверху, я осталась на кухне. Ещё немного поковырялась в тарелке, хотя аппетит напрочь сбежал вместе с Фенриром. Достала телефон, ткнула в игрушку — и тут же пару раз проиграла, потому что мысли витали где-то далеко. Сети, как на зло, не было, так что и отвлечься как следует не получалось.

Подниматься наверх одной не хотелось. Я ждала Фенрира. Он ведь должен был вернуться? Как минимум, вчерашнее обещание научить меня топить печь всё ещё висело в воздухе. Не то чтобы я горела желанием снова быть ему обязанной, но и обнаружить его в своей комнате в очередной раз — вариант так себе. Лучше уж подождать.

Но час прошёл, за окном сгустилась кромешная, почти осязаемая тьма. В злости я швырнула телефон на стол, потом всё же переложила его в карман. Видимо, не дождусь. Ну и фиг с ним! Сама как-нибудь разберусь с этой чёртовой печкой.

Я встала, всем видом показывая решимость всё бросить и уйти, но на автомате убрала еду в холодильник — вдруг вернётся голодный? — и помыла посуду. Зимой вообще надо много есть, наедать стратегические запасы. Я скосила взгляд на своё худощавое отражение в тёмном окне. Да уж, мои-то «стратегические запасы» давно уже поют романсы о несбыточном. Про таких, как я, говорят: «Лучше плавать по волнам, чем биться о скалы». Вздохнула. Жить в постоянном стрессе фигуре не идёт на пользу. Может, хоть здесь смогу чуть-чуть отъесться?

Я уже собралась с духом, чтобы подняться наверх, победить эту печку и лечь спать, как вдруг услышала, как со скрипом открывается входная дверь. Сердце подпрыгнуло — Фенрир! Я тут же приняла вид человека, который «просто мимо шёл» и уж точно не сидел тут, как привязанная, последний час. Но на пороге стоял не он.

В прихожую, по-хозяйски переступив порог, вошёл мужчина. Нет, даже юноша. Бледная, почти фарфоровая кожа, красивые, но слишком уж правильные черты лица, от которых веяло какой-то болезненной, неестественной совершенностью. В правом ухе поблёскивала массивная старинная серьга. Одет он был в длинное, красивое пальто нараспашку, под которым виднелась тонкая рубашка и брюки. На улице-то мороз, а он — хоть бы что, будто холод ему был нипочём. В одной руке он держал небольшой изящный чемодан.

Я застыла, разглядывая его. Он заметил меня, медленно, с ног до головы, провёл по мне оценивающим взглядом, и на его губах расплылась холодная, отточенная улыбка.

— О, вы, должно быть, новая экономка? — голос у него был приятным, бархатным, но в нём чувствовалась лёгкая насмешка.

— Да, — кивнула я, стараясь не подавать вида, что немного опешена. — Я Элинор.

— А я Казимир, — он сделал несколько шагов вперёд. — Простите, что напугал. Дверь была не заперта.

— Ничего страшного, — я сделала вид, что поправляю свитер, лишь бы занять руки. — Я не испугалась. Просто я…

— Ждали другого? — Он приподнял бровь, и в его глазах заплясали весёлые искорки. — О, не волнуйтесь, я тоже вполне способен захватить всё ваше внимание.

Фраза прозвучала настолько двусмысленно, что я едва сдержала желание скривиться. Решила сделать вид, что не заметила подтекста, и пропустила её мимо ушей.

— Мне нужно помочь вам расположиться? — предложила я, оглядываясь, словно в коридоре могла появиться табличка с инструкциями. — Вот только я не уверена, что знаю, куда идти.

Он приблизился ещё на шаг. От него пахло морозной свежестью и дорогими, терпкими духами.

— Не волнуйтесь, милочка, зато я прекрасно знаю, — мягко, но настойчиво он взял меня под локоть. Его пальцы были холодны, как лёд, даже через толстый свитер. — Так проводите меня? Или будем стоять здесь столбом?

Не дожидаясь ответа, он уже двинулся к лестнице, не отпуская моего локтя, так что мне пришлось поспешить за ним. Чувствовала я себя крайне неловко: вроде бы я здесь экономка, а получается всё с точностью до наоборот. Блин. Вот же позор. С первым же гостем лажаю так, что аж стыд берёт.

Казимир, который отпустил мою руку и теперь шёл впереди, словно прочёл мои мысли и через плечо бросил:

— Так я у вас первый?

Щёки мои тут же вспыхнули. Кошмар! Ну почему я не могу держать себя в руках?

— Получается, что да, — выдавила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Простите, просто я не ожидала, что кто-то приедет так поздно.

— О, я не люблю перемещаться днём, — легко ответил он, поднимаясь по ступенькам. — Я сова. И работаю обычно удалённо, по ночам. Фриланс, и всё такое.

— А, это, наверное, круто, — промолвила я, с тоской чувствуя, как наш диалог скатывается в полнейшие банальности. — Можно путешествовать по миру и не быть привязанным к одному месту.

— Ну да, ну да, — рассеянно согласился он, оглядывая тёмный коридор второго этажа. — Наверное, это здорово. А вы откуда будете? Вы же не местная?

— А по мне разве так заметно? — не удержалась я, чувствуя себя слегка задетой.

Он тихо рассмеялся.

— Ни в коем случае не хотел обидеть. Вы просто… держитесь иначе.

— И это что — плохо или хорошо? — сама удивившись своему внезапному любопытству, поинтересовалась я.

— Это очаровательно, — отрезал он, останавливаясь у одной из дверей в конце коридора.

Он толкнул дверь, и та бесшумно отворилась, открывая вид на просторную комнату с огромной кроватью. На прикроватном столике лежал ключ. Я успела заметить, что в комнате не было ни одного зеркала, а тяжёлые шторы были плотно задернуты, делая помещение тёмным, как сама ночь.

Казимир повернулся ко мне, небрежно облокотившись о дверной косяк.

— Не зайдёте? — спросил он с подчёркнуто невинным видом.

— Зачем?

— Ну, чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке, — он улыбнулся, и на этот раз улыбка дошла до его глаз, сделав их хитрыми и почти добрыми. Его взгляд на мгновение задержался на моей шее, и мне почудилось, что он чуть слышно вдохнул. Я инстинктивно отступила на шаг.

— Я не думаю, что это необходимо, — прозвучало твёрже, чем я планировала.

7

Фенрир действительно пришёл позже. Стук в дверь прозвучал так резко, что я чуть не подпрыгнула на месте. Он вошёл, не глядя в мою сторону, и молча принялся возиться с печью. Я сидела на кровати, поджав ноги, и наблюдала, как под грубой тканью его рубахи играют мышцы спины при каждом движении.

— Дрова кладите вот так, крест-накрест, — его голос грубо разорвал тишину. — И щепу сначала, побольше. Без щепы не разгорится.

Он делал всё быстро, точно, без единого лишнего жеста. Вскоре в печке уже весело потрескивал огонь, отбрасывая на стены уютные, пляшущие тени. Мне страшно хотелось спросить о Жаке, о том странном слове, что обронил Казимир, но весь его вид — сведённые плечи, опущенный взгляд — ясно говорил: «Не лезь». Мы почти не разговаривали. Только по делу.

Перед уходом он сухо, по пунктам, объяснил, как доехать до города.

— Не заблудитесь, дорога одна.

Я осталась одна в тепле, которое он для меня оставил. На душе было и обидно, и досадно, и даже трогательно. Эта грубоватая забота… Мой бывший муж Марк никогда ничего не делал просто так. Каждое его действие требовало оваций, благодарностей, восхищения. А этот… просто сделал. И ушёл.

Утром я наготовила целую сковороду яичницы с колбасой, нарезала хлеб, поставила чайник. Но в полной, гнетущей тишине столовой есть совсем не хотелось. Звук ложки о тарелку отдавался гулким эхом в пустом зале. Ни Казимир, ни Фенрир так и не спустились.

Ну и чёрт с вами. Я помыла посуду и, натянув своё жалкое городское пальто, вышла к машине.

И замерла прямо на сиденье. Стрелка датчика уровня топлива упрямо показывала «полный бак». Я сжала руль. Это был он. Кто же ещё? Никаких случайностей в этом забытом богом месте не происходило. На душе стало тепло и щемяще-нежно.

Дорога в город, вернее, в деревню под названием Штайндорф, оказалась несложной, как и говорил Фенрир. Всего один поворот с основной трассы — и я у цели. «Каменная деревня», — мысленно перевела я, глядя на табличку. И название себя полностью оправдывало. Невысокие каменные домики с крутыми, почти сказочными крышами, с которых свисали гроздья сосулек. Небольшие окна, многие с тёмными деревянными ставнями. Всё вокруг казалось заснувшим, застывшим во времени, занесённым снегом и тишиной.

И тут же, как назло, на телефон посыпались уведомления. Сеть! Пропущенные звонки. Десятки сообщений. Большинство — от Марка. Гневные, манипулятивные, полные угроз и «любви». Пара пропущенных от Лены, и смска: «Эли, перезвони, как будет возможность. Есть новости».

В соцсети я даже смотреть не стала. Не хватало ещё впасть в депрессию, разглядывая поддельные улыбки бывших подруг, которые давно отвернулись от меня по его милости. Сначала дела. Потом Лена.

Припарковалась у «Дорф-Ладена». Деревенская лавка. Прямо и без затей. Я невольно улыбнулась. Зашла внутрь.

Воздух внутри был густой, насыщенный — пахло копчёным мясом, старыми деревянными полами, влажной землёй, что налипла на сапоги у входа. Полки ломились от скромного, но основательного ассортимента: банки с соленьями, крупы, мука в больших мешках. За прилавком стояла женщина лет пятидесяти, с жёстким лицом и внимательными, ястребиными глазами. Она окинула меня оценивающим взглядом с ног до головы — без капли приветливости.

— Вы заблудились? — спросила она, и в голосе сквозило не участие, а скорее раздражение.

— Нет, — улыбнулась я, стараясь сохранять вежливость. — Я совершенно целенаправленно сюда приехала.

Она не улыбнулась в ответ. Моя шутка разбилась о каменную стену её недружелюбия.

— Тут не самое интересное место для туризма.

— Почему? Лес вокруг довольно красивый.

— Лес большой, его и в другом месте можно посмотреть.

Меня начало понемногу задевать. С какой стати она решает, что мне здесь делать?

— А может, я хочу посмотреть его именно здесь? — парировала я, всё ещё пытаясь сохранить подобие вежливости.

— Отелей тут нет, дамочка.

— Отель мне не нужен. Я живу на вилле Фенрира.

Эффект был мгновенным. Она буквально изменилась в лице, побледнела, и её пальцы судорожно сжали край прилавка. Потом губы её искривились в противной, знающей ухмылке.

— А, очередная баба, которая сбежит от него после праздников.

Горячая волна гнева ударила мне в голову. Но я не поддалась. Вместо крика я ответила с ледяной, вежливой улыбкой, которой научилась за годы брака.

— Вам, видимо, очень скучно, раз приходится фантазировать о личной жизни незнакомых людей. Я не «баба», а экономка. И мне нужен чай, кофе, мука, сахар, масло и дрожжи. Если вам не сложно выполнить свою непосредственную работу.

Она прикусила губу, сверкнув на меня злым взглядом, но нехотя полезла на склад. Подавая мне товары, она швыряла их на прилавок с таким видом, будто делала одолжение. Я добавила круп, макарон. Когда всё было упаковано в огромный, увесистый пакет, я произнесла, глядя ей прямо в глаза:

— Запишите, пожалуйста, всё на счёт Фенрира.

На её лице расплылась та самая отвратительная улыбка, которой я и боялась.

— Как скажете, — протянула она сладким, ядовитым тоном. — У мистера Фенрира… особый вкус. И особая щедрость к… экономкам.

Я почувствовала, как краснею до корней волос. Схватив пакет, который оказался невероятно тяжёлым, я изо всех сил выпрямила спину и расправила плечи. Не ударь в грязь лицом, Элинор, не дай ей удовольствия. Я вышла из магазина с видом королевы, несущей свои драгоценности. За дверью, конечно, я согнулась под тяжестью, еле волоча ноги. Но главное — она этого не увидела.

Чудом донесла пакет до машины и закинув его в багажник, я уже хотела ехать обратно. Но взгляд упал на вывеску напротив: «Цум Гутен Туч». «К Хорошему Сукну». Звучало старомодно и солидно. Я всё ещё упрямилась насчёт куртки за чужой счёт, но ноги сами понесли меня через заснеженную дорогу. Просто посмотреть.

Внутри пахло кожей, овечьей шерстью и вощёным деревом. Это была не просто лавка, а настоящая мастерская, где каждая вещь дышала историей. На полках аккуратно лежали прочные рабочие штаны, тёплые свитеры ручной вязки, добротные дублёнки. За прилавком стоял пожилой мужчина с добрыми, умными глазами и седой бородой.