Юность

Глава 1

1960 год.

Мне исполнилось тогда 18 лет и я смогла уехать, наконец, от родителей. Почему так? Всё просто и в тоже время сложно. Мой отец прошёл войну, с октября 1941 года до июня 1945 года. Мама ездила к нему в госпиталь в конце 1941. Его тогда привезли в наш город. В госпиталь. Она была счастлива. Бегала к нему. В итоге, родилась я в 1942 году. Так у них получилось. Я не вправе их осуждать. Мама дождалась отца. Но когда он пришёл, он был другой. Я этого не знала, но мне об этом говорила мама. Он много пил, а когда напьётся, бил маму. Кричал, что она плохая женщина и изменяла ему. До войны, со слов мамы, он такой не был. Это всё поганая война. Она многих сломала. Она моего отца сломала. Но тогда я этого не понимала. Мы очень бедно жили. Мама старалась подзаработать, где только можно. А когда папа пришёл с фронта, всё ухудшилось. Нет, он работал и хорошие деньги приносил домой, но при этом много пил, бил маму и нас, детей его, гонял. Один раз он напившись схватил ружье, которое было у нас от дедушки. Зарядил его и хотел нас всех, его детей убить - меня, мою старшую сестру Галю и моего старшего брата Анатолия. Мы тогда выскочили из дома босиком. Была зима. Толя меня схватил на руки и бежал вместе с Галей к нашим родственникам на соседнюю улицу.

Поэтому можешь понять, почему я хотела сбежать из дома? Но сбежать у меня получилось только в 18 лет. Как раз начался строится Ангарск. Город рождённый Победой! Как сами ангарчане любили говорить. До этого я попыталась поступить в Иркутске в иняз. У меня всегда хорошо шёл французский. От зубов отскакивал. Пятёрки по нему были. Мне учительница говорила, что у меня талант, что я идеальная француженка. Мне это льстила. Меня даже в школе звали француженка. Но в инязе я завалилась на математике.

Я не хотела возвращаться к родителям. Не хотела больше видеть их скандалы. Как папа бьёт маму. А тут набор молодёжи в Ангарск. И я поехала. Мне было всего 18 лет. И сбежала из дома, забрав свои документы. Всё забрала. И особенно свой не хитрый скарб - две юбки, одно платье, штопанные босоножки, которые мне наш сосед подшивал не один раз. Пальто с чужого плеча и калоши. Трусы мы сами шили себе с сестрой, как и лифчики. Галя, моя старшая сестра, всегда мне говорила:

- Эмма, у тебя грудь растёт, как на дрожжах. Ты счастливая. - Я не могла понять почему я счастливая? То, что грудь у меня растёт, как ненормальная, так это для меня был наоборот кошмар. У всех девчонок в классе груди ещё не было, а у меня уже была. При этом я была сама худая. И пацаны начали ко мне приставать к первой из класса. Придурки!

Когда я сбежала, фактически, из дома по набору молодёжи, забрала с собой и лифчики, две штуки, самошитые! Один носила, второй на сменку. У меня даже трусы были самошитые, причём одни.

Нас заселили, молодых девчонок в общежитие. Натуральный сарай. Господи, сейчас вспоминаю и думаю, как мы могли в этом жить???? Мало того, не только жили, но и обустроили всё так, что к нам парни бегали, даже просто посидеть чай попить. У них то совсем кошмар был. Город только строился. Зато как весело было!!! Танцы под гармошку. Как мы отплясывали! Господи боже мой! Я еще считалась богатой с двумя юбками и платьем. У кого-то и этого не было. Но мы делились друг с дружкой. А как хотели девчонки встретить своего суженного?! Гадали, присматривались к парням. Боже мой, это юность, светлая и самая чистая! Страна тогда оправлялась от войны, строилась.

Как-то меня пригласил парень на танец. Медленный. Я тогда испугалась. Я ни разу с парнями не танцевала. Отговорилась. Девчонки потом надо мной смеялись.

- Эмма, ты что делаешь? Ты с ума сошла? Какой парень, загляденье, а ты от него сразу в кусты!

- Ни в какие кусты я не бегала! - Я даже покраснела. После ко мне подошла Светлана. Обняла меня и говорит:

- Эмка, не будь дурой! Ты же красавица, каких ещё поискать. У меня на работе парни про тебя спрашивают, кто такая, где работает?

Я тогда на неё посмотрела удивлёнными глазами. Какая я красавица? Мне всегда казалось, что я уродина. Спрашиваю её:

- Света, ты ничего не перепутала? Кто красавица?

- Ты, Эммочка. Ты этого до сих пор не поняла?

- Нет. С чего ты решила? На меня посмотри. Какая я красавица? Вот Юля красавица у нас.

Юля у нас была настоящая красавица. Светловолосая, голубоглазая. Коса до задницы! Просто прелесть.

Светлана рассмеялась тогда на мои слова.

- Пошли, к зеркалу. - Мы подошли. Было у нас такое в полный рост, одно на всё общежитие. Я встала напротив зеркала, красоту не видела. А Света меня опять приобняла за плечи и говорит:

- Посмотри на себя, Эмма. Какие у тебя огромные глаза, черны, как сама ночь. А ресницы? Мне бы такие ресницы. Они как опахало. Посмотри на свою талию! Осиная. А ноги, Эммочка? Длинные, стройные! - Света подняла подол моего платья, демонстрируя мои ноги. Я попыталась одернуть, но она не дала. - Успокойся, парней нет. Видишь свои ножки? Это же чудо! Длинные, стройные, гладкие. Как думаешь, у многих наших девчонок такие?

- Да у всех, Света. Ты чего?

- Дура ты, Сергеева! Не у всех. Особенно такие как у тебя. Твоей осиной талии многие завидуют. Твоим глазам. Но самое, что главное, это твоя грудь. Это шедевр. Ты хоть понимаешь это, дурында?

- А что с моей грудью не то? - Я уже испугалась.

- Да всё то с ней, дурочка. Третий размер, причём девичий. Титьки торчком?

- Как это торчком?

Светлана закатила глаза.

- Эмма, ты же не с глухой деревни. Лифчик свой сними.

- Зачем? - Я ещё больше тогда испугалась.

- Просто сними. - Жёстко потребовала Светка. Я сняла. - Молодец. Теперь сарафан свой одёрни и походи без лифчика.

- Свет, без лифчика это неправильно. Нельзя без лифчика ходить.

- А ты походи. Титьки не свешиваются?

- Куда свешиваются? Свет, мне стыдно!

- Никуда, а вниз. А стыд, Эмма, засунь поглубже! Вон у тебя, как сарафан топырится от твоих сисек. Обалденно! Вот именно твоя грудь мужиков, как мёд привлекает! Даже больше, чем талия и ноги твои.

Глава 2.

В то время Ангарск состоял из двух частей. Первая часть, располагалась ближе к уже заработавшему нефтехимическому комбинату, но при этом продолжавшемуся строится. Это была часть города с площадью, памятником Ленина и горисполкомом. Вот именно в этой части Ангарска мы и жили в общежитии. И была вторая часть города, состоявшая из двух кварталов - квартал "А" и квартал "В". Эти квартала относились к АЭХК - ангарский электролизно-химический комбинат. Это было стратегическое предприятие страны, относившееся к атомной промышленности Советского Союза. Строился он ударными темпами. Строительство началось в 1957 году. На АЭХК производился уран-235 и тяжёлая вода. Большая часть комбината находилась под землёй. Зона вокруг комбината была запретная. Там в то время было довольно много военных. И вот эти два квартала заселялись именно работниками АЭХК. Там и своя инфраструктура строилась. Свои магазины, свои школы, садики. И обеспечение было лучше, чем у нас. Платили там гораздо больше. И устроится туда было не так просто, принимались только специалисты. Нам, молодым девчонкам у которых было или 10 классов или вообще 7, попасть на этот оборонный комбинат не светило ни как. Зато там, среди работников было много неженатых мужчин. Квартал "А" и квартал "Б" располагались далеко от центральной части города. Между ними был лес километров пять если не больше. Связывала эти две части города только автомобильная дорога, где ходил маршрутный автобус. Трамвайная линия связавшая квартала А и В с центром была открыта только в 1965 году. А в 1960 только автобус. Вот туда, в эти квартала мы и ездили в дк "Аврору". Потом этот клуб был закрыт, так как построили другой - дк "Современник". А ещё у нас был свой дом культуры - дк"Нефтехимиков". Его построили за пять лет до моего приезда в Ангарск.

К сожалению, а может и нет, но захомутать, как говорила Светка, кого-то с электролизного не получилось. Ни в тот вечер, ни в последующие. Но всё равно было весело. Тогда впервые я услышала зажигательную музыку и увидела не менее зажигательный танец - твист. Мне так понравилось, мы с девчонками смотрели и даже повизгивали от того, как его танцевал один молодой парень и девчонка. Если честно, то особо этот танец не приветствовался, как и рок-н-ролл, но уже и не запрещали его так жёстко, как раньше. Всё же шла так называемая "оттепель".

Я так загорелась этим танцем, что после того, как он закончился, подошла к девушке, которая его танцевала. Спросила, где она научилась? Мы познакомились, её звали Оксана.

- Как где, Эмма? Сама научилась. Училась у тех, кто уже умел танцевать. Правда приходилось учиться полулегально.

- Оксан, а научи меня? Пожалуйста.

- Понравилось? - Она улыбалась.

- Очень. Такой зажигательный, быстрый. Просто невероятно!

- Хорошо. Давай тогда здесь встречаться по выходным. В воскресенье. Пойдёт? У нас тут группа образовалась. Танцуем как твист, так и рок-н-ролл.

- А что такое рокен-ролл? - Спросила у неё.

- Не рокен-ролл, а рок-н-ролл. Ты что, ни разу не слышала? Элвис Пресли?

- Нет. Не слышала.

- Уууу, как всё плохо! - Она засмеялась. Мне стало стыдно и в тоже время обидно. Но Оксана погладила меня по плечу. - Не обижайся, Эмма. Приходи. Всё услышишь и танцевать научишься так, что все парни твои будут!

С того времени я стала ездить в "Аврору" по воскресеньям. Уезжала днём, там занимались. Вечером просто танцы. Я очень любила танцевать. Отбивала каблучками только так. Сама была подвижная. Ну а как ещё, в 18 лет?!Я с удовольствием занималась. В роке-н-роле много акробатических приёмов. Когда меня мой партнёр первый раз перевернул, сделав колесо, я была так смущена, покраснела. Ведь у меня юбка задралась, чуть ли не до горла. Но на это никто не обращал внимания. Ведь другие девушки точно так же крутились. Особенно Оксана. Она вообще была гибкая такая. И одевалась очень модно, по тем временам. Она научила меня по-мимо танцев красить губы губной помадой и правильно пользоваться косметикой. У неё была косметика из-за границы. Оказывается её дядя работал в каком-то представительстве. Конечно, мне таких вещей, как у неё тогда было не видать, как своих ушей. Они не продавались в магазинах. Да и стоили кучу денег. Но однажды Оксана мне дала на пару дней модный журнал. Французский. Правда он был за пятьдесят восьмой год. Ну и что. Я перерисовывала оттуда фасоны платьев. Смотрела на обувь и глотала слюну. Но за два дня перерисовала всё, что мне понравилось.

1961 год

Шить меня научила мама. Меня и мою сестру. Мама во время войны шила телогрейки, рукавицы, кальсоны для солдат. И после войны тоже продолжала шить, беря подработку на дом. У нас имелась швейная машинка с ножным приводом. Немецкая, ещё довоенная. Даже до революционная. Там был выбит год "1907". Вот на ней мама и шила.

Естественно, когда я уехала в Ангарск, там никакой швейной машины не было. Всё шили на руках. Но зимой мне удалось купить швейную немецкую машинку "Зингер" с ручным приводом. В конце января 1961 года, мы с девчонками поехали на барахолку. Была такая в посёлке Майск. Чего там только не продавали. Всякое барахло! Но именно там можно было купить дефицитные вещи, например капроновые чулки, тушь, помаду, юбки, кофточки, которые в магазинах не купишь. Конечно, их не выставляли на показ, просто нужно было знать, к кому обращаться. Мы как раз тогда получили зарплату новыми деньгами. Поехали присмотреть себе что-нибудь из одежды. Вот там я и увидела её. Машинку продавал мужчина лет пятидесяти. По нему было видно, что он выпивает. Может из дома утащил. Я не знала, да и не задавались мы тогда такими вопросами. Мужчина сказал, что машинку привёз из Германии в 1946, когда его демобилизовали. Она была в хорошем состоянии. Так же имелся комплект игл к ней в футляре. У меня даже руки затряслись. Я спросила сколько стоит? Узнав цену, поняла, мне не хватает 20 рублей старыми деньгами или 2 рубля новыми. Как раз шла денежная реформа, меняли старые деньги, большие такие, на новые, меньшие по размерам. Я тогда чуть не расплакалась. Меня отвела Светлана в сторону.

Глава 3.

В красном уголке лежал свёрнутый в рулон лист ватмана, лежали кисточки, карандаши и акварельные краски. Даже тушь была синяя и чёрная. Ты посмотри и где он только это взял?

- Значит так, Сергеева, будем рисовать сатирический выпуск стенгазеты.

- Что значит сатирический?

- Будем песочить хулиганов, дебоширов, лодырей, пьяниц и остальных граждан, которые позорят гордое имя советской молодёжи, а особенно звание комсомольца. - И злорадно на меня посмотрел.

- А как песочить будем? - Я не совсем понимала, чего он от меня хочет! - И чего ты так на меня смотришь, товарищ Злобин?

- Как я на тебя смотрю, Сергеева?

- Как на кусок ливерной колбасы. - Сказав это, сглотнула слюну. В животе заурчало. Я не ела с утра. Сегодня выходной, а значит бесплатного обеда в столовой треста не предусматривалось.

- Думай, как знаешь. А как песочить будем, так я тебе сейчас расскажу. - Он взял со другого стола свежий номер журнала "Крокодил" положил передо мной. - Открывай, смотри сатирические картинки на хулиганов, дебоширов и тунеядцев.

Я стала листать. "Крокодил" я любила читать. Сидела, смотрела смешные картинки и веселилась.

- Ты чего развеселилась, Сергеева? Ты сюда не читать пришла, а работать.

- Послушай, Сергей. Что даже в свой выходной я должна работать? А отдыхать когда? Своими личными делами заниматься?

- Вот будет у тебя отпуск, вот там и будешь отдыхать и своими личными делами заниматься. Ты же хочешь хорошую комсомольскую характеристику? Ты же знаешь, без хорошей характеристики тебя даже уборщицей не возьмут.

Вот сволочь какая! А ещё идейный!

Перерисовывала всяких пьяниц и дебоширов. Сергей зорко за мной следил. Под рисунком оставляли место для текста. Когда на ватмане осталось немного места для ещё одного рисунка, он открыл страницу журнала, где были нарисованы девушки. Причём в очень комичном виде.

- Теперь вот этих двух копируй. - Сказал он.

- Зачем тебе девушки? Может достаточно парней?

- Копируй я тебе говорю.

- А кто это будет?

- А это у нас Котова с некой Сергеевой.

- Я не буду это делать. Чем мы провинились? Мы не пьём и не дебоширим. И работаем хорошо. И учусь я на четвёрки и пятёрки.

- За связь со спекулянтами и прочими паразитами на теле нашего общества.

- За какую ещё связь? Ты совсем уже! - Я так разозлилась, что вскочила с места. - Не буду я ничего рисовать и копировать. А плохую характеристику дашь, я в райком комсомола пойду.

- Что соскочила, оглашенная? Сядь. Ладно, не за связь, а то это двусмысленно звучит. За общение со спекулянтами. Так пойдёт? - Смотрел на меня вопросительно. Ладно, он ведь не отстанет. Я решила схитрить.

- Хорошо. Но я есть хочу! Я с утра ничего не ела. Схожу поем и приду.

- Э, нет Сергеева. Ты меня за кого принимаешь? Если ты сейчас уйдёшь, якобы на обед, я тебя потом днём с огнём не найду. В "Аврору" свою убежишь. Сиди, рисуй. Я принесу поесть. И не дай бог, выйдешь отсюда.

- Ты же комсомолец, Сергей?

- Конечно. А что? - Он удивлённо на меня посмотрел.

- А чего тогда бога вспоминаешь? Комсомольцы все атеисты. Надо на тебя в райком жалобу написать, что распространяешь религиозный культ среди комсомольцев. Опиум для народа!

- Да, Сергеева. Такая молодая, а такая языкастая. На счёт бога, это просто к слову пришлось. Не отвлекайся.

- Сам то больно старый. Тебе сколько? 26? То-то я смотрю ты мхом начал покрываться.

Комсорг хохотнул и вышел из комнаты. Ну ладно, рисовать, так рисовать. Я не стала копировать тех девиц из журнала. Там натуральные грымзы были. Он что, меня такой видит? Постаралась нарисовать нас со Светкой красивыми. Мы обе были в модных платьях. А себе я даже нарисовала мои кружевные колготы, которые виднелись из-под подола платья. Мы стояли с ней держась за руки и улыбались. Под рисунком я сама написала текст: "Перед вами, товарищи две наши комсомолки, Сергеева Эмма и Котова Светлана. Вся их вина в недостойном поведении, как комсомолок в том, что они просто молоды и хотят быть красивыми. Поэтому и вынуждены посещать барахолку, где приходится общаться со спекулянтами, чтобы купить что-то нужное. Ведь, как сказала великая советская актриса Фаина Раневская - красота, это страшная сила. А ещё есть изречение, что красота спасёт мир. Так стоит ли их за это порицать и осуждать? Это решать вам, товарищи". Закончив, я свернула ватман в рулон и уже хотела исчезнуть отсюда. Но в этот момент дверь открылась и зашёл комсорг. В руках он нёс тарелку на которой лежали бутерброды из чёрного хлеба с колбасой и две кружки с парящим чаем. Поставил на стол. Из кармана своих галифе вытащил кулёк, свернутый из газеты. Положил тоже на стол.

- Вот тебе Эмма, бутерброды и конфеты.

Я подсела ближе. Есть хотелось, сил нет. Взяла один бутерброд, вдохнула запах колбасы и хлеба.

- Докторская?! Обожаю.

- Извини, ливерной не было. Зато у меня есть докторская. Ты права! Так, что ты там нарисовала?

- Серёжа, давай поедим, а потом посмотришь? - Я не хотела, чтобы он увидел моё творчество раньше времени, так как хотела сбежать. Но и есть хотелось сильно.

- Хорошо, давай поедим. - Неожиданно согласился Злобин. Я уже во всю наворачивала бутерброд. Сергей распечатал кулёк. - Это тебе, к чаю.

Там лежали конфеты, которые в простонародье называли "Дунькина радость". Подушечки с повидлом внутри. Мммм, как вкусно. Комсорг тоже ел бутерброд и запивал чаем. Как-то странно смотрел на меня.

- Эмма. Слушай. Тут в "Победе" новый фильм показывают. Может сходим на вечерний сеанс?

Я чуть не захлебнулась чаем. Злобин приглашает меня в кино???? Только этого мне не хватало. Ну пойдём мы с ним и что? О чём будем разговаривать? О политике партии? Или об очередном пленуме ЦК КПСС? Но сразу обижать комсорга не хотела.

- Серёж, а какой фильм?

- "Девичья весна". Говорят кинокомедия.

- Кинокомедия? Не про войну?

Глава 4.

1961 год

Ещё в 50-е у парней особым успехом пользовались куртки, так называемые "хулиганки". Ещё эти куртки называли почему-то "ленинградками". Почему "ленинградками", мне никто пояснить не мог. На мои вопросы пожимали плечами. Это такие укороченные куртки, спортивного фасона, с накладными карманами и обязательным замком-молнией на груди. У парней это был шик. Самое лучшее, это суметь отхватить себе фабричную. Но они были дефицитом, да и не у всех молодых людей были деньги на их покупку. Поэтому многие носили самошитые "хулиганки". Я помню, у моего старшего брата была такая куртка. В середине 50-х, когда я ещё училась в школе и жила с родителями, брат принёс домой такую куртку, фабричную. Взял у кого-то из своих знакомых. Показал матери, попросил сшить. По сути, для тех, кто умел шить, ничего сложного там не было. Мама из старых вещей сшила брату такую куртку. Единственно, что с него потребовалось, это принести замок-молнию. Он принёс. Не новую, где-то или у кого-то спорол её. Брат остался курткой очень довольный, носил её не снимая. И на самом деле парни в таких куртках выглядели хилиганистыми. Основная форма одежды у них тогда была - куртка, брюки заправленные в, до зеркального блеска, начищенные сапоги и приплюснутая кепка, надвинутая чуть ли не на глаза. Плюс папироска в уголке рта. Настоящая дворовая шпана. Мой брат тоже там был, среди этой шпаны. Высокий, красивый, черноглазый. Не сложилось у него в жизни. Любил он одну девушку, сильно. Когда ушёл в армию, она замуж вышла, хотя обещала ждать. Вот так. Там какая-то нехорошая история приключилась. Моя старшая сестра как-то проговорилась, что невесту брата вынудили выйти замуж. Но я точно не знаю. Я была тогда ещё подростком 14 лет. А он, демобилизовавшись, пытался её вернуть, пусть даже с ребёнком. И вроде она готова была уйти из семьи, но не судьба. Муж, видя такое, увёз её куда-то в Подмосковье. Анатолий пытался их найти, но не смог. Её родители адрес ему не дали. Даже пригрозили, что в тюрьму его посадят. А брат так и не женился. Конечно, были у него женщины, но чтобы повести в ЗАГС, такого уже не было. Так и ушёл он одинокий и неприкаянный в 57 лет. До самой смерти хранил её фотографию. Эту фотографию я и положила ему в гроб. Пусть уж так вместе, раз в жизни у них не получилось. Что с ней было и как она жила, я не знаю.

Так вот, такие куртки "хулиганки" носили и в 60-е. Всё же мужская мода не так резко и быстро менялась в отличии от женской. Наверное потому, что мы женщины в этом отношении более, как сейчас принято говорить, мобильнее.

Как-то в июне к нам в комнату пришёл Севка. Да тот самый, которого я изобразила в стенгазете. Он постучался и так смущённо стоял, мялся на пороге.

- Тебе чего, Трохин? - Спросила его Наталья.

- Я к Эмме. - Я как раз сидела, строчила платье на заказ. Причём платье свадебное. Замуж выходила одна из наших девчат.

- О, тоже решил записаться в ухажёры? - Засмеялась Светлана. - Смотри, комсорг увидит, тебе замечание в личное дело впишет! - Девчонки захохотали.

- Ага, - тоже смеялась Наталья, - и на вид поставит!

Я перестала строчить. Смотрела на него и улыбалась.

- Да ну вас. Я по другому вопросу.

- Знаем мы ваши вопросы. Все они к одному и тому сводятся. - Парировала Света.

- Сева, чего тебе? - Спросила я.

- Эмма, тут такое дело. - Он посмотрел на девчонок. - Короче, посмотри куртку. Можно что-нибудь сделать? - Протянул мне свёрток. Я развернула. Там была его куртка "хулигана", причём не фабричная, но хорошо пошитая.

- Кто шил? - Спросила его.

- В ателье заказывал в своё время.

Что я могла сказать ему? Вещь была сильно поношена, да ещё и порвана и так сильно.

- Сева, ты где так порвать умудрился?

- Да, - он с досадой махнул рукой, - зацепился тут, будь она не ладна.

- Сева, ты меня извини, но здесь только в тряпки. Проще новую сшить.

- Пациент скорее мёртв, чем жив. - Пошутила Наталья, глядя на куртку.

- Эмма, а ты можешь сшить? - Спросил парень с надеждой.

- А чего в ателье не закажешь? - Спросила его Светлана.

- В ателье очередь. Да и дорого там. Эмма, а ты сколько возьмёшь?

Я прикинула, назвала ему сумму. Он помрачнел, хотя у меня было дешевле. Светлана видя лицо Севы, сказала:

- Трохин, только давай насчёт комсомольской совести и взаимовыручки не надо. У Эмки и так дешевле всех. Совесть вам самим надо иметь.

- Чего взъелась, Котова? А я что, я ничего. Хорошо, я согласен. Когда готова будет?

- Чем быстрее материал мне принесёшь, тем быстрее будет. Это оставь у меня. Я замок выпорю. И ещё два небольших замка принеси.

- Зачем ещё два?

- Принеси. Я тебе красиво сделаю. Тебе понравится.

- Ладно.

- И ещё, Сева, в качестве небольшой уступки по цене и мне замок принеси, только по длиннее, от шеи и до низа спины. - Сказала ему.

- А тебе зачем?

- Надо.

Он почесал затылок, кивнул и вышел.

- Эмма, а зачем тебе такой замок? И где он его возьмёт? - Спросила меня Наталья.

- Платье хочу одно сшить. Мне Оксана показывала модный журнал, французский.

- Это ты из которого перерисовывала?

- Нет, другой. Новый, за прошлый год. Там такое платье увидела, просто мммм. И самое главное, такое простое. Сшить очень легко, но там именно замок-молния нужна.

- А без него? Без замка?

- Можно без него, но с ним лучше. В этом вся и прелесть. Как раз для лета!

До этого, мы со Светланой купили, не без помощи Натальи, которая нам сказала когда их будут продавать, в нашем центральном ГУМе туфельки-лодочки. Такие остроносые. На низком каблучке. Моднявые!!! В них хорошо, кстати, танцевать было твист и рок-н-ролл. Света купила себе чёрные, а я бежевые. Понравился мне цвет. Тем более, у меня был отрез крепдешина, бежевого цвета.

Севка мне принёс всё, что я ему сказала через три или четыре дня. Я сразу отложила к себе длинный замок-молнию.