Ювелир его величества

Пролог. Часть 1

Рида

Яркие лепестки тюльпанов и маков фарезийского оазиса приглушили первые сумерки. В воздухе еще витал сладковатый аромат свежеиспеченного хлеба, но корийцы – кочевой народ центральной пустыни – уже стягивали цветастые тюки и ставили их на верблюдов. Племя готовилось к ночному переходу через розовые пески, самую жаркую часть пустыни Арибо.

Рида присела на корточки у приоткрытой двери шатра из плотной козьей шерсти. Этот шатер стоял единственный не собранный в лагере. Она ласково коснулась урчащего живота дочери.

– Твоя маленькая армия непосед сможет подождать, пока я поговорю с тем дядей в смешной шапке? – спросила она и игриво пощекотала дочку.

Девочка улыбнулась, легонько отбила ее руку и закивала. Рида потрепала ее по щеке и поправила платок, весь желтый от песка. Пальцы ощутили мелкие неровные песчинки и Рида покатала их и смахнула о длинную накидку светло-коричневого цвета. Взяла дочь за руку и они вошли в шатер.

Внутри воздух ощущался тяжелее и жарче. Царили полумрак и пустота. По периметру горели керосиновые лампы. Одна, ярче и больше остальных, стояла на столе, составленном из двух плоских деревянных сундуков с кожаной отделкой. Широким кругом лампа освещала стол и хозяина, сидевшего рядом – дородного мужчину, уже немолодого, в темной робе и рубашке с короткими рукавами.

Рида с дочерью подошли и устроились на подушках. Хозяин шатра взглянул на них неприветливо, не скрывая разочарования. Было видно, он ожидал гостей, оттого его шатер продолжал стоять, хотя вещи уже собрали и вынесли к верблюдам. Но он ждал не Риду. Рида не могла считаться желанным гостем. Ее скромные неброские одежды, без вышивки и рисунка, говорили, что она принадлежит к арибо – народу пустыни, названному по ее имени. Арибо были свободными путешественниками, которые не относились ни к одному клану, поселению или городу. Их все знали, как людей миролюбивых, но часто безденежных. Таким было нечего предложить скупщикам драгоценных камней, коим являлся мужчина в чалме. Только законы гостеприимства не позволили ему тут же выгнать гостью. Он натянуто улыбнулся и без охоты подтянул к себе толстыми холеными пальцами маленький холщовый мешочек, что Рида положила на стол.

– Этот камень оставила мне мать, – объяснила Рида. – Я не хочу его отдавать. Но муж погиб год назад. В походе на юг. И нам с дочкой нужны деньги, чтобы устроиться в новом месте.

Она старалась говорить проще, как говорила бы женщина из бедной семьи.

Хозяин быстрым движением развязал тонкие веревочки и выкатил содержимое на стол. Крупный сапфир вспыхнул ярким блеском, лишь свет от лампы его коснулся. Насыщенно-синие грани заискрились, засверкали, перемежаясь то со светло-фиолетовыми участками, то с еще более глубоко-синими; голубоватая звезда, слепяще-белая в центре, заскользила тонкими лучами по поверхности. Хозяин шатра громко выдохнул, издал звучное «Ба!» и недоверчиво посмотрел на Риду. Он желал больших объяснений, но она терпеливо молчала и ждала, когда он примется за оценку и назовет, сколько готов ей заплатить.

Цена – вот что ее волновало. Если бы она добралась до лагеря быстрее, ей предоставился бы больший выбор покупателей. Но когда бежишь с ребенком из укрепленного, охраняемого сотнями стражниками дома, пробираешься по тайному лазу под городскими стенами и прячешься в повозке с зерном, не думаешь о времени. Радуешься, что добралась, сумела. И смешная чалма хозяина шатра, украшенная мелкими камешками и оттого напоминавшая пчелиный улей, подтверждала, что ей удалось пересечь границу. Такие смешные одеяния носил народ орнегов, проживавший на севере соседнего царства. И Рида старательно сдерживала улыбку ликования, пока наблюдала, как мужчина рассматривает сапфир, обхватив его тонким пинцетом. Он вращал его под углами, подставлял под свет лампы то одну, то другую грань и все время недоверчиво качал головой, хотя его лицо выражало восторг и умиление.

Ноги Риды ныли от долгих миль блуждания по раскаленным пескам, тело ломило от усталости, кожа чесалась от песка и царапин, которыми наградили корни и ветки деревьев под стенами родного Гермена. Колючие веточки из мешков в крестьянской повозке запутались в волосах и теперь скатывались за воротник и кололи шею и грудь. Рида ничего из этого не замечала. Думала о том, насколько благосклонно отнесется к ней судьба на этот раз: пошлет ли вновь помощь и удачу в лице доброго честного человека.

Пролог. Часть 2

Хозяин шатра подошел к изучению камня с замечательным усердием. Долгое время рассматривал сапфир под лупой, сделанной из слоновой кости, местами потускневшей и пожелтевшей от солнца, что выдавало солидный возраст инструмента. На столе из сундуков словно из воздуха один за другим возникли гидровесы для измерения удельного веса камней, стеклянная ванночка с дюжиной керамических крошечных сосудов, наполненных жидкостями, для выявления угла преломления, кожаный чехол с иглами из различных материалов: от грифеля до закаленной стали и кремния. Сапфир уверенно выдерживал проверку за проверкой.

Каждый раз хозяин шатра удивленно приподнимал брови и жмурился. Наконец вытащил из чехла стальную иглу, взял ее двумя пальцами в одну руку, камень в другую и пристально взглянул на Риду. Его взгляд говорил: «Давайте, госпожа, остановите меня. И я дам вам хорошую цену за эту великолепную имитацию. Если же я проведу этой иглой и останется царапина, вы не получите даже пяти золотых монет. А можете получить все тридцать».

Рида стойко выдержала его взгляд. Хозяин шатра вздохнул. Грубо с размаху черкнул иглой по камню, словно по кремнию, желая добыть огонь, пригляделся, поднес лупу, посмотрел еще внимательнее – и Рида услышала уже знакомое громко «Ба!». Игла не оставила на сапфире и тонкой черточки.

– Сто семнадцать карат, быть такого не может, – шепотом промолвил хозяин шатра. – Сознайтесь, ведь это подделка!

Рида покачала головой.

– Последние россыпи, где находили такие крупные сапфиры, закрылись на севере Арибо почти пятьдесят лет назад. Откуда у вас этот камень?
– Я же сказала. Он достался мне от матери.
– И кто была ваша мать, позвольте спросить.
– Моя семья до моего замужества принадлежала к восточным кочующим племенам – инокезам.

На этот раз Рида не врала. Не видела необходимости. К инокезам относилось туча племен, маленьких и побольше, которые давно осели по разных городам, что выросли на границах пустыни, и проверить, из какой семьи она была родом, никто бы не смог. И она надеялась, что искренность в ее голосе тронет сердце хозяина шатра и он предложит хорошую цену. Но хозяин шатра пожевал нижнюю губу, покрутил камень и твердо заявил:

– Я могу дать вам сто золотых. Это в два раза больше, чем вы получите за хорошую имитацию. Никто другой, уверяю вас, не предложит вам больше.
– Но он стоит в десятки раз дороже.
– Я знаю. Но это если камень настоящий.
– И разве вы не проверили, что он настоящий?

Хозяин шатра закусил губу и обнажил белые зубы.

– Дочка, – начал он мягко и вкрадчиво, – нынче выращивают такие подделки, что мне остается только разводить руками. Если бы Великий бог солнца и луны даровал мне магический дар и я бы мог видеть камни насквозь, я бы знал точно, настоящий твой сапфир или нет. Но Великий бог не дал мне такого дара, – он поднял глаза в темному заостренному потолку шатра, – и я не вижу правды. Ты можешь попытать удачу в столице далеко на юге. Но идти туда одной, с маленьким ребенком и с такой ценностью – хорошо, если ты и твоя девочка доберетесь живыми. Мой тебе совет – возьми сто золотых. Для такой женщины, как ты, это целое состояние.

У Риды сердце сжалось от его слов. Она рассчитывала получить по меньшей мере в десять раз больше и это была бы далеко не самая справедливая цена. Тысячи золотых ей бы хватило на год достойной жизни, пока она не устроиться и ее дело не начнет приносить доход.

Рида сомневалась. Ей не хотелось продавать такой крупный камень там, куда она держала путь. Ей не хотелось, чтобы ее новые соседи знали, что ей могли принадлежать настолько дорогие вещи. Она надеялась затеряться среди жителей среднего достатка в одном из горных южных городков и прожить тихую жизнь, воспитывая дочь в любви и заботе. Но сто монет рушили ее надежды, выжигали их также безжалостно, как непредвиденная засуха уничтожает посевы пшеницы и риса.

На сто монет она могла лишь снять сырую полуподвальную комнату и ей бы пришлось жизнь впроголодь, чтобы денег хватило хотя бы на полгода. Она не хотела такой участи для дочери. Но и мотаться по пустыни, а следом долго идти по пыльным дорогам до столицы тоже было опасно.

Рида вдруг поняла: перед ней сидел опытный ловкий делец. И этот человек не уступит ей ни одной монеты сверху, сколько бы она ни просила. Он угадал ее положение и пользовался этим. Он не сомневался в ее согласии – и уже держал сапфир в руках так, словно купил его и расплатился за покупку. Поглаживал, покручивал его, любовался блеском, словно желал в нем умыть свое холеное лицо. Мысленно он уже подсчитал прибыль и довольно улыбался своей сметливости и удачливости, пусть улыбка и не отображалась на его безэмоциональном, словно скрытом под маской лице.

Рида беспокойно прокручивала в голове оставшиеся возможности. Старалась не замечать злого сопения дочери, которая сидела рядом, уткнувшись ей в плечо, не смотреть на хозяина шатра. Она размышляла о том, что пастухи-кочевники, которые собирали скраб на улице, могли бы перевести ее через розовые пески к следующему оазису и она могла бы дождаться там других скупщиков драгоценностей. Но этот оазис казался ей слишком близко расположенным к Кандове, городу на склоне гор, который она выбрала для нового дома. Вернее было отправиться на восток, вглубь пустыни, но идти пришлось бы одним. И могла она рассчитывать на порядочность человека, что сидел напротив нее? Не захотел бы он догнать ее и отобрать силой то, что она отказалась ему продать?

Мысли Риды суетливо сменяли одна другую – но вдруг шорох шагов за спиной не оборвал их вереницу. Рида непроизвольно обернулась и почувствовала, как дочь резко оторвалась от ее плеча, оставив на платье влажный след там, где касалась его губами.

В шатер вошел высокий мужчина в свободном песчаного цвета платье и платке на голове вместо чалмы. Выглядел он гораздо моложе своего соплеменника, что сидел за столом, и, по уверенности шага Рида догадалась, что был гораздо выше его по статусу. Мужчина остановился около нее с дочерью, окинул обеих взглядом, и с нескрываемой иронией спросил:

– Это и есть твои загадочные продавцы, Мерод? Действительно страшно представить, во сколько мне обойдутся их товары, что ты так расхваливал.
– Что вы, мой господин, – замахал Мерод руками, – я бы не посмел вам беспокоить из-за такой мелочи.

Пролог. Часть 3

Молодой господин рассматривал сапфир старательно, с невозмутимым, серьезным выражением лица, но к хитрым игрушкам Мерода не прикоснулся. Рида заключила, что он не знает, как их применить. Относится к той породе торговцев, которые занимаются только денежными делами, а оценку и огранку доверяют подручным. Она мысленно произнесла благодарность судьбе, что удача не отвернулась от нее. Подарила второй шанс. Вдруг с этим человеком ей удастся лучше договориться.

– Господин, этот камень достался мне от покойной матушки, – сказала она. – Это большая ценность в нашей семье. Он принадлежит нам уже сотни лет.
– Сотни лет? – молодой хозяин шатра посмотрел на Риду с сомнением, сузил черные глаза до щелочек и стал внимательно изучать ее лицо. Она не отвела взгляд и он задорно хохотнул, почти по-мальчишески. – Признаться, я впервые вижу такой крупный сапфир. Не думал, что такие существуют. Что скажешь, Мерод?
– Вы правы, мой господин, – подобострастно ответил подручный, сложил руки на животе и учтиво склонил голову. – Такие крупные камни не могут быть настоящими. Я уже назвал госпоже хорошую цену, на которую она может рассчитывать. Полагаю, она примет ее. Лучшего предложения ей не сыскать во всем Арибо.
– Это так? – обратился молодой хозяин к Риде. И она молча опустила голову. – Сколько же ты ей предложил, Мерод?
– Сто золотых монет, господин.
– Сто золотых монет, – произнес задумчиво молодой хозяин и Риде показалось, что он не одобряет названной цены.

Но стоило ли рассчитывать на поддержку этого человека? Вдруг он окажется еще более жадным, чем его прислужник? Она подняла глаза. На мгновенье встретилась взглядом с молодым хозяином и прочла ответ.

Интерес к ней и ее необычному камню боролся в нем с нескрываемым пренебрежением. Она видела это: он презирал таких бедных безродных существ, каким ее посчитал: без дома, без семьи, без поддержки. Он не считал ее достойной своего общества, но оттого его интерес лишь усиливался: почему такая, как она, та, что носит такие безликие простые одежды, владеет настолько красивой редкой вещью, как этот сапфир.

Выбирая платье, Рида хотела стать неприметной, слиться с кочевым народом, что скитались по пустыни от оазиса к оазису. Она не подумала о том, что вместе с тем станет слабой и беззащитной и должна будет следовать этому представлению о себе, куда бы ни направилась. Прояви она сейчас норов и силу – ее растоптали бы, только чтобы подтвердить свое право топтать тех, кто ниже по положению. Рида знала это, она десять лет прожила в окружении таких людей. Потому не сказала ни слова – заставила себя опустить голову и терпеливо ждала ответа.

– Полагаю, ты хотела получить больше, – произнес молодой хозяин. – Сколько в нем, Мерод? Сто карат, сто десять?
– Сто семнадцать, мой господин?
– О, это и правда большая ценность... Где твой муж? – сменил он резко тему разговора. – Почему ты идешь по пустыне одна, с ребенком? Это твоя дочь или сестра?

Рида, почувствовала, как девочка крепко вцепилась в ее руки и прижалась к спине всем телом.

– Это моя дочь, – ответила она твердо. – Мой муж погиб и мы идем на юг, чтобы найти новый дом.

Он кивнул, недолго подумал, покрутил в руке камень и наконец сказал:

– Хорошо. Заплати ей, Мерод... Тысячу золотых монет.

Рида резко подняла голову, удивленно заморгала и с трудом удержалась от улыбки. Почувствовала, как рядом встрепенулась дочь, отпрянула и снова прильнула к ней. По телу Риды разлилось волшебное окрыляющее чувство.

– Но, мой господин, он столько не стоит! – воскликнул Мерод, охлаждая ее радость.
– Он стоит гораздо дороже и ты это знаешь.
– Клянусь, Великим богом, он не настоящий, господин. Не рождены богом такие горы на земле Арибо, чтобы дарить сапфиры в сто семнадцать карат.
– Вот мы это и узнаем. В столице.
– Но, мой господин! Так, так... п-поздно же б-будет. – Мерод чувствовал, что проигрывает, и все больше суетился, но отступать не желал. – Как мы искать ее будем по всей Арибо?
– Мы легко ее найдем. Женщина с ребенком и глазами зелеными, как изумруды в глазах статуи святой Марите. Как много таких бродит по Арибо?

У Риды кольнуло в груди и она нервно облизала губы.

– Ты, верно, принадлежишь к инокезам? А точнее, к клану ритонов, что кочевали на северо-востоке и затем осели недалеко от северной столицы Гермен?

Рида торопливо поправила платок, чтобы он заметил ее иссиня-черные, тщательно перекрашенные волосы – цвет, несвойственный ритонам, и ответила:

– Нет, господин, моя семья жила на востоке ближе к югу, и осела в тех же местах, недалеко от города Фрозы.
– Вот оно что, значит, ты с наших земель,– задумчиво произнес он и принялся вновь разглядывать Риду и ее дочь.

Рида стала поправлять платок и черные локоны девочки. Старалась, чтобы это выглядело неумышленно: словно она лишь хотела, чтобы дочь выглядела не слишком небрежно перед их благодетелем. Для убедительности она даже шепнула ей сесть ровнее и не щипать края накидки, которые уже сильно распушились по обеим рукавам. Девочка промолчала, но ее живот издал громкое урчание, словно возразил несправедливым упрекам.

– Мерод, – обратился молодой хозяин к прислужнику и тот встрепенулся и вопросительно глянул на своего господина. – Деньги.
– Деньги?

Мерод скривился и попытался снова возмутиться, но замолк на полу слове – хмурый полез в сундуки, что стояли бок о бок, образуя стол. Принялся отсчитывать золото, исподлобья поглядывая на Риду.

«Добилась своего, лиса хитрая, – читалось в его взгляде, – смотришь зелеными глазами, словно ненастоящими, а вставленными, у, ведьма; не золота тебе положено — на костер тебя надо».

Рида затолкала дочь за спину, защищая от недобрых глаз Мерода. Сама села ровно и стала ловить его взгляды исподлобья, отгоняя проклятья.

– Что ты там возишься. Дай сюда. – Молодой хозяин выхватил у Мерода холщовые мешки один за другим, перекинул с руки на руку, выбрал побольше, добавил поменьше и протянул оба Риде. – Здесь ровно тысяча. Пересчитай, если желаешь.

Рида кивнула, но пересчитывать не стала. Спрятала деньги в кожаную сумку и поднялась с подушек. Попрощалась с хозяевами, взяла дочь за руку и направилась к выходу из шатра, за откинутой тряпичной дверью которого уже чернело вечернее небо.

Она была благодарна судьбе за ее благосклонность. За ее подарки, когда она раз за разом направляла к ней честных благородных людей или заставляла даже таких, как этот молодой хозяин шатра, проявлять свои лучшие качества. Беспокоилась Рида лишь о том, что, стремясь продать сапфир дороже, она рассказала о себе много лишнего и привлекла внимание. «Ей следует проявлять больше осмотрительности», – напомнила она себе. Но сердце не согласилось. Рида заметила изношенные крепления на браслете молодого хозяина, когда он протягивал ей деньги, и не сказала ни слова – и теперь это мучило ее. «Он достаточно богат, чтобы купить себе новый, а ты слишком уязвима, чтобы жалеть подобных ему», – уговаривала она себя.

Они уже готовились переступить порог, когда взмыленный взлохмаченный мужчина влетел в шатер и чуть не сбил ее с дочерью с ног. Заставил отступить в сторону и остановиться оправлять платки и накидки. Длинные по плечи волосы мужчины торчали во все стороны мокрыми некрасивыми паклями. Платье перепачкалось в грязи и песке и местами затвердело, накидка порвалась почти до колен. Он подлетел к сундукам, упал коленями на подушки перед молодым хозяином и, часто дыша, заговорил:

– Простите меня, господин. Я опоздал. Я загнал двух лошадей и трех верблюдов. Но вы только посмотрите, что мы нашли в тех горах на западе Арибо.

Рида услышала, как мелкие камушки высыпались кожаную набивку сундуков, и следом увидела, как разлилось красное переливчатое сияние. Слишком яркое для тех камней, что она знала, как ей показалось. Любопытство опытного ювелира взяло верх и она осторожно шагнула в сторону мужчин, сидевших вокруг на подушках.

Пролог. Часть 4

– Какой глубокий насыщенный цвет! – восторгался Мерод, рассматривая камни один за другим под лупой и на свету лампы. – Это превосходные рубины, мой господин. Нам невероятно повезло, что прииск еще не купили. Ведь еще не купили?
– Нет, господин, – заверил поздний гость. – Они ждут ваш ответ, как было оговорено.

Рида с интересом разглядывала камни, остановившись поодаль, девочка тихонько стояла рядом и привычно прижималась к ее спине. На них никто не обращал внимания, мужчины увлеклись беседой и замечали, что за ними наблюдают. Ими целиком завладели рубины, которые лежали на сундуках яркой россыпью. Камни были не слишком мелкие, не слишком крупные – все, как любил Мерод – идеальные: ровно такие, что обычно находят близ горных рек вокруг Арибо. Но эти камни не были настоящими.

Рида видела это также четко, как видела темное звездное небо за шатром, когда минуту назад направлялась к выходу, как видела сейчас склоненные над сундуками головы мужчин, макушками почти соприкасающиеся в центре, как видела пустые темные стены шатра, на которых лампы рисовали большие светлые круги. Она ждала, что Мерод применит свои диковинные игрушки и тотчас громко заявит, сокрушаясь: «О, мой господин, это же подделка, дивная подделка, нас пытался обмануть этот негодяй», – и позднего гостя погонят прочь, осыпая проклятьями. Но Мерод проверил несколько рубинов и напротив, подтвердил их подлинность. Его иголки из кожаного чехла не оставили на камнях ни тоненькой черточки. И это удивило Риду больше всего.

Корунды, к которым относились рубины и сапфиры, всегда отличались высокой твердостью, а их подделки были мягкими и сталь легко оставляла на них порезы и царапины. Выходило, что Рида ошиблась – но она никогда не ошибалась, если речь шла о камнях и металлах.

– Когда ваши хозяева хотят получить плату за свой прииск? – спросил молодой хозяин и взял с сундука еще один рубин, покатался его в пальцах, полюбовался блеском.
– Они велели передать, что хотят получить четыреста тысяч вперед, господин. И еще четыреста в течение семи дней и не днем позже, – ответил поздний гость.

Молодой хозяин покачал головой.

– Это большие деньги, – сказал он с сожалением. – Мне понадобится время, чтобы их собрать. Я могу заплатить двести тысяч сейчас, двести через пять дней и остальные деньги еще спустя неделю.
– О, господин, – запричитал гость, – мои хозяева все понимают. Но они хотят видеть серьезность ваших намерений.
– Я оставлю в залог купчую на три моих магазина, – остановил его молодой хозяин. – Этого будет достаточно для подтверждения моих намерений?

Гость склонился в подобострастном поклоне. Он никак не мог согласиться на предложение хозяина шатра. И Рида понимала почему. Мошенник не успел бы продать магазины в такой короткий срок, а через полторы недели его обман раскрылся бы, учитывая природу поддельных камней.

– Боюсь, господин, – сказал гость, – мои хозяева захотят искать других покупателей. Их уже осаждают предложениями – и лишь данное вам слово не позволяло им принять их. Покупатель из столицы... Простите, господин, мне не следует говорить больше сказанного. Но боюсь, если вы сейчас откажетесь, вы потеряете прииск.
– Ну, что ж, – ответил молодой хозяин и Рида уже обрадовалась, что он, сам того не ведая, отвел от себя несчастье.

Но вдруг Мерод дерзко выхватил из рук своего господина камень, поднес его под яркий свет лампы и нарочито медленно, с сильным нажимом провел иголкой. Снова поднес к свету и выдал коронное «Ба!».

– Истинный корунд, мой господин! Истинный! А этот глубокий насыщенный свет! А как он искрится переливами подобно алмазу! Вы только гляньте на его фиолетовый отлив, подобный голубой крови! Истинно королевский камень!

Он продолжал держать в руке тонкую иголку и Рида, не желая того, задержала на ней взгляд. Ответ на мучившую ее загадку ворвался в ее мысли яркой вспышкой. Это не была стальная игла, которой Мерод проверял ее сапфир. Это была мягкая иголка из белого золота, которая не оставила бы след даже на стекляшке или дешевом кварце. Двое мошенников сговорились, чтобы обмануть богатого неопытного торговца. И уже были на полпути к успеху.

Но Риду не должно было это беспокоить. Она получила свою разгадку и ей следовало убираться из шатра, пока ее не заметили. Дочь, уставшая и голодная, легонько дергала за рукав, словно в подтверждение ее мыслей. И пастухи, которые собрали пожитки на улице, уже кричали, что отправляются в путь. Но Рида никак не могла уйти.

Речь больше не шла о недорогом золотом украшении, которое могло бы затеряться в песчаных барханах, упав с руки молодого хозяина. Восемьсот тысяч были огромными деньгами. Рида никогда не испытывала нужды: ни в детстве, ни выйдя замуж. Но в ее представлении лишиться таких денег даже богатому человеку было сродни вмиг остаться без дома, без магазинов, без лавок на базаре, без мастерских. А у молодого хозяина могла быть семья: жена, дети, родители. Им бы пришлось влачить такое же нищенское существование, как ей сейчас с дочерью. Риду раздирали сомнения.

Она не могла сказать правду: ей бы никто не поверил и только Великий бог знает, чем бы закончилось ее вмешательство. Но заставить себя уйти она тоже не могла: ноги ее не слушались, когда она пробовала сделать шаг; в груди болезненно щемило; и внутренний голос без конца твердил, что она проявит черную неблагодарность, если не поможет человеку, который спас ее из беды.

Пролог. Часть 5

Молодой хозяин молча перебирал и рассматривал камни, склонившись над сундуками. Двое других мужчин внимательно следили за ним и терпеливо ждали ответа. «Вот они сейчас поднимут случайно голову, увидят меня и погонят прочь из шатра, – говорила себе Рида, – и уже ничего нельзя будет изменить». Следовало уйти прямо сейчас или остаться и указать на обман, если она желала помочь. И она осталась.

Она сосредоточила взгляд на камне, лежащем на краю ближнего к ней сундука – и тот еле заметно покачнулся, чуть сдвинулся вперед и соскользнул вниз. Бесшумно ударился о шерстяной ковер и покатился к Риде, ловко маневрирую между шерстяных ворсинок. Замер у ее ног. Молодой хозяин заметил чудесное перемещение камня, поднял голову от него вверх и удивленно уставился на Риду. «Что она здесь все еще делает?» – сказал его взгляд. Вслед за ним Риду увидели другие мужчины. И все трое замерли в недоумении, открыв рот и сведя брови.

Рида торопливо поклонилась в извинении. Прикрыла лицо платком, перехватила руку дочери – и словно нечаянно, в спешке, наступила на камень, лежащий перед ней. Встала на него посильнее, разве что не подпрыгнула. Задержалась подольше. Она старалась не смотреть на мужчин, пусть и чувствовала, как они тянули к ней руки в немом восклицании: поди прочь с камня, глупая женщина. Она ждала. О, Великий бог, каким же долгим казалось это ожидание. Бесконечным. И вот он – щелчок. Резкий, нехарактерный для рубина. И она замерла. Ноги не убрала. Подняла глаза: мужчины сидели в оцепенении. Она поджала губы, словно не понимая, что произошло. Заморгала.

– Полоумная! Великий бог покарает тебя! – услышала она истошный вопль Мерода и лишь тогда убрала ногу.

Камень треснул вдоль и поперек, раскрошившись по краям маленькими блестящими кристаллами.

Рида постаралась придать лицу выражение глубокого раскаяния. Она низко и часто кланялась, причитала, молила о нисхождении. Поймала взгляд молодого хозяина, пронзительный, недоверчивый. И почувствовала, как внутри все сжалось от его взгляда. Но это длилось лишь мгновение. Вдруг камень у ее ног зашевелился, запрыгал, как тушканчик, и резко взлетел к потолку шатра. Сбросил остатки стеклянной пыли, расправил маленькие красные крылышки, залетал вокруг ламп, закружил под потолком и с легким жужжанием унесся прочь в ночную пустыню. Воцарилась тишина. Мужчины смотрели друг на друга и больше не смотрели на Риду. Она схватила дочку и опрометью бросилась из шатра вслед за красным жуком.

Ее не волновала, чем закончится эта история с фальшивыми рубинами: ни для позднего гостя и Мерода, ни для молодого хозяина. Но она надеялась, что пока они будут разбираться, она успеет уйди далеко вместе с караваном пастухов-кочевников. Она примкнула к группе женщин с детьми, что шли между крайними верблюдами. Купила у них акульих лепешек и козьего молока накормить ребенка. И за весь долгий переход ни разу не посмотрела назад, даже краем глаза через плечо. Она боялась выдать себя: подсказать своим возможным преследователям, что среди женщин в одинаковых одеждах она именно та, которая устроила переполох с камнями в фарезийском оазисе.

Лишь один раз за весь переход она позволила себе остановиться. Это случилось глубоко за полночь, когда небо озарилось ярким звездопадом Артосет – потоком метеоров из созвездия Лебедя. Это чарующее зрелище можно было увидеть только здесь, в розовых песках Арибо. Рида уже и забыла, как это прекрасно. Маленькой Нати звездопады и вовсе были в новинку. Девочка запрокинула голову так, что ее макушка чуть не легла на спину, и смотрела на небо не отрываясь. Пастухи же не обратили на звездный дождь внимание, настолько они к нему привыкли, и не остановились ни на минуту. Их пришлось догонять, карабкаясь по высоким барханам, как по горам. Рида с дочерью долго и тяжело дышали и кашляли, когда наконец достигли свою группу. И потом тихонько смеялись над своей неуклюжестью и неумением ходить по вязким пескам Арибо.

Тело Риды ломило, ноги болели с непривычки, после того, как пришлось в спешке догонять караван, казалось она полностью выдохнулась. Но увидеть Артосет случайным путешественникам считалось хорошим знаком. И это дало ей надежду и силы идти дальше. Артосет обещал исполнение задуманного тем, кто не опустит руки и пройдет через трудности и неудачи. И Рида верила, что небесные камни исполнят обещанное. Ей казалось, что это обещание уже начало исполняться. Она прошла через немало трудностей и впереди ее ждал новый дом в чудесной Кандове на склонах южных гор. В сумке лежала тысяча золотых монет, а с сердца свалился тяжелый камень, когда она раскрыла обман с рубинами. Кажется, даже их преследователи сбились с пути и ей с дочерью ничто не угрожает. Но на следующий день ее сердце снова тревожно забилось.

После полудня караван остановился для отдыха и они сели утолить голод лепешками и остатками козьего молока. Позволили себе подремать час-другой в тени деревьев и под журчание подземной реки, которая чудесным образом выходила на поверхность в этих местах и образовывала небольшой оазис. Нати поела и принялась за расспросы. На людях она стеснялась разговаривать, но когда они с Ридой оставались одни, ее почемучкам, казалось, не наступит конца. Они сыпались из нее, как зерна из стручков созревшей фасоли.

– Мама, – сказала Нати, лежа на плече Риды, – а тот красный камень, что улетел – он был настоящим жуком, да? Как божья коровка, только без кружочков?

Рида подтвердила.

– Но те дяди как будто не все удивились. Как будто удивился только один, а остальные испугались. Они что, хотели его обмануть?

Рида не удержалась от улыбки. Дочь не унаследовала ее талант тонко чувствовать камни и металлы и управлять ими, но росла смышленой девочкой. И Рида жалела лишь о том, что она растет слишком быстро и запомнит их скитания и трудности. Она хотела, чтобы Нати подольше оставалась маленькой и начала взрослеть, лишь когда их жизнь наладится. Когда в доме воцарится счастье и довольствие, а в сердце – покой.

– Но ты ведь тоже знала, что камень – это жук, да? – не отступала Нати. – Ты нарочно подкатила его и наступила?
– Почему ты так решила? – Рида озабоченно приподняла голову и посмотрела на дочь.

Нати пожала плечами.

– Я думаю, что ты бы так смогла, – сказала она уверенно. – И я бы хотела, чтобы ты так сделала. Ведь тот дядя, он же нам помог, да?

Рида сжала руку дочери.

– Нати, – сказала она серьезно, – пообещай мне одну вещь.
– Какую? – В маленьких черных глазах дочери заискрилось любопытство.
– Пообещай, что ты никогда, слышишь? никогда-никогда никому не расскажешь эту историю. Ни о нашем большом синем камне, ни о маленьких красных камнях-жуках, ни о дяде, который нам помог, и, тем более, о том, что я сделала, как тебе показалось, хорошо?
– Хорошо, но почему?
– Потому что я тебя об этом прошу, вот почему. Обещаешь? – Нати кивнула. И Рида поцеловала ее в щеку и крепко обняла – А теперь спи. Через четыре часа вставать.

Она закрыла глаза.

– А я смогу делать также, как ты с тем камнем-жуком, когда вырасту? – пробурчала Нати, засыпая.
– Нет, – ответила Рида и погладила ее по руке.
– А почему?
– Потому что ты другая и у тебя будет другая жизнь. Но самая-самая счастливая. Обещаю тебе.

Визуал

Дорогие читатели!

Спасибо, что уделили время моей первой истории на платформе Литнет.

Хочу познакомить вас с ее героями.


Это зеленоглазая красавица Рида


Ее маленькая дочка Нати


Дядя-спаситель


И жадный Мерод


История, которая началась среди золотых песков
бескрайней пустыни Арибо

***

Это далеко не все персонажи, которые встретятся вам на страницах романа.
Я буду знакомить вас с ними по мере их появления в истории.

***
Добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не пропустить продолжение.
Оставляйте комментарии, делитесь впечатлениями.
Буду признательно, если вы нажмете на звездочку и поставите лайк.

***
До встречи в понедельник в следующей главе,
когда Рида начнет обустраивать свой новый дом.
Какие приключения ее жду! О, Великий бог! – как сказала бы Рида.

Глава 1. Часть 1

Первый месяц жизнь Риды в Кардове текла размеренно, пусть не без мелких трудностей. Маленький домик, который она сняла в верхней части города, был светлым и уютным. В нем не нашлось места для внутреннего двора, но был второй этаж и сам дом располагался в конце длинной живописной улицы, на плато у обрыва. Плато словно крыша нависала над городом внизу и пустыня, которая начиналась сразу от стен, напоминала с него золотой океан. Риде нравилось смотреть на песчаные волны из окон своего дома. И нравилось, что дом стоял в тихом, отдаленном от центра месте и обошелся ей в незначительные пятьсот монет в год. Но она рисковала, снимая этот дом. Сейчас, спустя месяц, она понимала, что переживала не напрасно. Ее мешочки с золотыми монетами изрядно потеряли в весе.

Кардова слыла городом ремесленников и путешественников. Нижний город никогда не спал: караваны приходили и отправлялись и днем, и ночью. Лавки, чайные и ханы близ городских ворот не закрывались круглые сутки и заработать приезжему мастеру у ворот было куда проще. Но случайный путешественник из родного Гермена мог легко заприметить Риду в нижнем городе. В горах среди местных она оставалась в большей безопасности, однако заработок давался ей с трудом. Она крутилась как могла. За то и навлекла на себя беду, как потом полагала.

На ее улице стояло еще три ювелирные лавки. Товары они продавали в основном местным жителям или более крупным мастерским и магазинам из центра. И за покупателей порой разгорались яростные сражения. Хозяева лавок лишь на людях относились друг другу с почтением, а за глаза осыпали проклятиями и молились Великому богу и богиням ремесла и удачи, чтобы соперников постигло несчастье и они закрыли свои мастерские и уехали в места подальше.

Боги, должно быть, не всегда слышали эти молитвы или не обращали на них внимание. Спустя месяц бесплодных поисков Рида наконец получила свой первый крупный заказ. Это был договор на изготовление партии чеканных пуговиц из червленого серебра и меди для богатой лавки недалеко от городских ворот. Деньги небольшие — всего пять золотых монет. Но здесь, в Кардове Рида еще ни разу не получала столько от одного покупателя. Она вся светилась от счастья, возвращаясь домой с задатком в две монеты. Замечала, как мужчины оборачиваются на нее, долго глядят вслед, женщины, напротив, с недовольством поджимают губы. Рида наслаждалась своим счастьем и позволила себе не думать о последствиях хотя бы в этот чудесный день. Последствия не заставили себя ждать.

– Откуда ты только такая взялась? – бросила ей уже на следующий день хозяйка соседней ювелирной мастерской, когда Рида проходила мимо нее. – Ты думаешь, я не вижу, что ты каждый день подкрашиваешь свои волосы? Какие они у тебя там настоящие: рыжие или русые? От кого ты бежишь и прячешься, лиса? Убила кого, видать? Мужа своего, видать? Тоже мне, вдова. Видела я таких вдов: от своих мужей избавились и теперь на чужих засматриваются и покупателей чужих воруют.

Хозяйка мастерской, женщина крупная, сбитая, вечно в темных одеждах и платке, замотанном с головы по самую грудь, яростно плеснула под ноги Риды чан грязной воды. Рида еле успела отпрыгнуть. Хотела ответить скандальной женщине, что чужие волосы – не ее забота и она, Рида, не засматривается на чужих мужей и своего не убивала. Он жив и здоров, к ее несчастью. Но она промолчала, не стала затевать ссору. Правду о ее муже знать никому не следовало. А со спесивыми и нахальными сплетницами спорить всегда выходило себе дороже. Рида это хорошо знала. У ее мужа жил целый гарем таких женщин.

Позже она размышляла над словами соседки. Отложила работу в мастерской — дело ее не ладилось: инструмент валился из рук, воск не принимал формы, точильные камни не точили — она подошла к окну и долго глядела вдаль на блестящие барханы. Песчаные волны сегодня переливались и искрились так, словно солнце подняло из глубины россыпи желтых алмазов и бериллов. Пустыня Арибо была красивейшим местом, если смотреть на нее с безопасного горного плато, но превращалась в суровый край для тех, кто решит ее пересечь или жить среди песков. «Никто не подумает искать меня в Кардове, -- убеждала себя Рида, -- только бы я сама себя не выдала.

Как дурная женщина заметила краску на ее волосах. Рида даже хну не покупала на базаре, собирала сама, вставала для этого на два часа раньше и отправлялась искать лавсонию. Она покупала лишь индиго, но его использовали не только в косметике. Понятно, что Маниша, так звали скандальную соседку, на нее злилась. Рида перехватила заказ, который мог бы достаться ей. Но семья Маниши давно уже держала лавку в Кардове и таких недорогих заказов получала немало. Маниша жадничала и болезненно переживала проигрыш.

«Ей придется смириться, -- решила Рида. -- Найдет меня муж в Кардове или нет, будет неважно, если я не начну зарабатывать». Она уже собиралась вернуться к работе, формы из воска следовало закончить не позже завтрашнего утра -- и вдруг почувствовала руку на своем плече. Вздрогнула, как от удара. Резко обернулась.

– Жасмин? -- услышала она свое новое имя.

Глава 1. Часть 2

-- Как ты думаешь, мне пойдут такие неброские недорогие вещи? — спросила Талия, осторожно сняла с ажурной деревянной подставки золотую серьгу с крошечным сердоликом и поднесла к уху.

Талия была красивой, ухоженной молодой женщиной, чуть старше Риды, с длинными, темными, слегка вьющимися волосами, которые она не любила убирать под платок, и маленькой игривой родинкой на правой щеке, которую подводила, чтобы сделать чуть ярче. Она умела выбирать себе наряды. Потому серьги с сердоликом смотрелись бы на ней прелестно, но непривычно. Ее муж держал три крупных магазина ковров в центре города и она не носила дешевых украшений, которые продавала Рида. За месяц знакомства она не купила в ее лавке ни одной вещи. Но часто заглядывала и они смогли подружиться.

Обычно Рида была рада видеть подругу. Но сегодня выдался неподходящий день для приема гостей: у нее в голове застряли слова Маниши, она вспомнила про мужа, в мастерской ждала срочная работа и Талия вела себя странно. Подкралась со спины, напугала, словно хотела видеть реакцию, и теперь кружила по магазину от столов с кольцами к столам с ожерельями и браслетами, но не объясняла, что ей нужно. Рида пробовала намекать о незаконченном заказе на пуговицы, но Талия намеков не понимала и уходить отказывалась.

«О, Великий бог, -- думала Рида. — За что ты послал мне этот день: словно солнце поднялось на западе, а сядет на востоке. Что мне делать с этой женщиной? Как понять, что она хочет и отправить ее домой?»

Талия вернула серьги на подставку и взялась примерить кольцо с сердоликом. Показала Риде и задала прежний вопрос. Не дождалась ответа, подскочила к подвескам и продела то же самое.

-- Почему бы тебе не взять все? — наконец предложила Рида.

Она не представляла, что могло произойти с Талией за два дня, которые они не виделись. Может, случилась неприятность в школе, где Талия работала учительницей младших классов. Может, ссора с мужем. Не дай бог, заболел ее ребенок. У Талии была дочь шестнадцати лет от первого брака, которая жила с отцом в другом городе. Наконец Талия могла наслушаться сплетен Маниши, с которой общалась, как и со многими торговцами в городе, и теперь пришла выяснить, что из этого правда, но не хотела спрашивать напрямую, чтобы не обидеть Риду.

-- Ты могла бы купить все в этом магазине и сам магазин тоже, -- сказала Рида, провоцируя на откровения.

Талия с пониманием улыбнулась, но сразу не ответила. Подошла к окнам, что смотрели на барханы Арибо, пошире раскрыла ставни, вгляделась вдаль и лишь тогда задумчиво произнесла:

-- Знаешь, мой Фарух как-то сказал, что пустыню может понять лишь тот, кто в ней родился. Я никогда не пойму. А ты?

Рида опустила глаза. Скверный язык Маниши все же разнес сплетни по городу. Но она знала, что это могло произойти, и вопрос Талии ее расстроил, но не испугал. Она подошла и встала у окна.

-- Я родилась и выросла в пустыне, -- сказала она. Это никогда не было секретом. — Но я не уверена, что понимаю пустыню до конца. Я люблю пески. Они меня успокаивают и вдохновляют.
-- Тогда почему ты здесь, а не там? — Талия посмотрела Риде прямо в глаза. — Почему ты уехала из того места, где жила?

Рида не раз отвечала на этот вопрос: рассказывала о Фрозе, о погибшем муже, о том, что на старом месте у нее не осталось близких людей и она решила перебраться в город покрупнее, с большими возможностями. Но Талия слышала эту историю. Чтобы придумать для нее новую, Рида должна была знать, какую ложь разнесли по городу скверные люди. Она лишь боялась, что в Кардову пожаловали гости из Фрозы и рассказали о том, что не знают никакой зеленоглазой хозяйки ювелирной лавки. Фроза была отдаленным городом на юго-востоке Арибо, но слишком маленьким, чтобы на Риду с ее внешностью не обратили внимание, если бы она там жила.

Она спросила Талию:

-- Почему ты снова заговорила о моем прошлом?
-- А почему ты так не любишь о нем говорить? — Талия не сводила с Риды глаз.
-- Я прошлое оставила в прошлом. Я приехала в Кардову, чтобы начать новую жизнь.
-- Ты красишь волосы, мало о себе рассказываешь, ни с кем не общаешься -- ты словно прячешься от кого-то, -- обиженно сказала Талия. -- И хуже всего, что когда ты поселилась в городе, появились те опасные синие огни над барханами по ночам.
-- Я ни от кого не прячусь, — сказала Рида твердо, хотя уверенность далась ей не без труда.

Как же быстро они раскрыли ее маскировку. Должно быть, ее видели, когда она собирала листья хны. Но какое она имеет отношение к тем огням?

Глава 1. Часть 3

— Об огнях я тоже ничего не знаю, — заверила Рида. -- Не я одна перебралась в Кардову месяц назад. Почему ты решила, что с огнями связана именно я?
-- Одни купцы говорят, что огни -- дело рук бандитов. Другие — что колдунов. Но все уверены, что в городе есть человек, который помогает нападать на караваны.
-- И люди считают, что это я? — Рида не сдержала улыбки.

Ей было тоже любопытно, откуда взялись эти синие мерцания. Но вряд ли караваны гибли из-за них. И уж точно они гибли не из-за нее. Неужели у Маниши настолько богатая фантазия? Почему тогда лавка ее мужа до сих пор не процветает?

-- Что ты улыбаешься? Это не шутки, -- укорила ее Талия. — Много людей так думает и это нехорошо. Ты не получишь ни одного заказа от местных купцов, если слухи распространятся дальше. И я не смогу тебе помочь. Они могут даже не заплатить за твои пуговицы.
-- Думаю, эти огни и есть шутка, -- ответила Рида, но улыбка ее исчезла.

Она рассчитывала на деньги с заказа.

— Кто-то дурачит нас и смеется над нашими страхами, -- попыталась она объяснить. -- Какие бандиты станут предупреждать о том, что хотят напасть на караван, зажигая по ночам огни? Караваны и раньше гибли. Может, в городе и правда есть человек, который связан с нынешними нападениями, но это точно не я. Посмотри, как я живу. Какие камни использую в украшениях. Да если бы я разграбила четыре каравана, то уже давно бы перебралась в другой город, купила бы большой дом и лавку в самом центре. Зачем мне мозолить людям глаза?

Талия долго не отвечала. Отошла от окна и снова принялась бродить вдоль столов с украшениями.

-- Почему ты мне не веришь? — спросила Рида.

Рида хорошо понимала, что правда не имеет значения, если все верят в ложь. Ее муж был жестоким, жадным человеком, ставившим свои желания сильно выше желаний остальных. Но все знали его, как великого генерала, выигравшего для страны немало сражений, и никто не желал знать другую правду.

-- Я хочу тебе верить, -- сказала Талия, -- но… -- Она опустила голову.

Рида ждала продолжения и ее взгляд невольно скользнул по ее новому дому: по выложенному яркой мозаикой ступенчатому потолку, по белым стенам, украшенным картинами и коврами и по огромной карте местности, оставшейся от прежнего хозяина, по резным массивным столам с украшениями, по глубоким альковам, которые она приспособила для демонстрации подарочных шкатулок. Она уже привыкла к этому месту и не хотела его покидать. Но если с ней откажутся работать, она не сможет остаться в городе. А как будет трудно Нати в школе из-за нелепых слухов. О, Великий бог! При мысли о дочери сердце Риды сжалось. Ее девочка снова будет страдать из-за жадности и жестокости взрослых.

-- Хорошо, -- тихо сказала Рида, не дождавшись объяснений Талии. — Если все настолько серьезно, то нам с Нати и правда лучше уехать.

Талия виновато посмотрела на нее. Немного подумала и предложила:

-- Знаешь, а ведь я действительно могла бы купить весь этот дом. Тогда у тебя были бы деньги, чтобы начать на новом месте.

Это был очень щедрый подарок, достойный самого султана, и Риде захотелось обнять Талию, она с трудом сдержала себя. Но почувствовала, как в уголках глаз выросли крохотные капельки.

Талия, видимо, заметила ее слезы и махнула рукой.

-- Я не только для тебя это делаю, -- сказала она. — Ты слишком расчувствовалась. У тебя здесь столько розового кварца, амазонита и сердолика, что я надеюсь, если все это одену, то снова почувствую себя новобрачной. Или, может, мой Фарух перестанет называть меня никчемной дурехой каждый раз, когда я прошу принять в гости мою дочь.

Талия пыталась снова говорить с легкой небрежностью и игривостью, так ей свойственными. Но в ее голосе сквозила грусть и боль. Рида хотела бы подбодрить подругу и сказать, что именно так все и случится. Но она знала, что ни один камень не вернет чувства, которые ушли. Она потратила годы и все свое магическое искусство, чтобы этого добиться, и у нее ничего не вышло. И все же она сказала Талии:

-- Ты можешь взять любое украшение, что тебе нравится, прямо сейчас. А я буду молиться, чтобы оно исполнило твое желание.

Талия довольно улыбнулась. В глазах ее заискрились огоньки. У нее было достаточно денег, чтобы купить целый дворец в центре города, но Рида не раз замечала, что получать подарки ей нравилось куда больше, чем покупать дворцы.

Однако Талия отказалась от предложенного подарка и попросила другой.

-- Мне очень нравится твой кулон, -- сказала она. — Если ты действительно хочешь меня отблагодарить, я бы выбрала его.

Рида непроизвольно поднесла руку к груди. Это был ее талисман. Как сапфир и другие камни он достался ей от матери, но с ним она не хотела расставаться. И он стоил больших денег, чтобы отдавать его в подарок.

Талия словно почувствовала сомнения Риды и поспешила с новым предложением:

-- Я знаю, что он дорогой и я заплачу за него вместе с твоим домом.

Рида пыталась подобрать слова, чтобы вежливо отказаться.

Талисман был сделан в форме небольшого шарика, украшенного множеством маленьких звезд и полумесяцев и сочетал в себе три камня: хризоберилл, цирконы и аметисты. И Рида решила указать на это Талии и отговорить ее забирать кулон.

-- Тебе такой не пойдет, -- сказала она, -- если ты хочешь сохранить брак. Аметисты носят вдовы и те, кто хочет забыть старую любовь. Ты же не собираешься бросить своего Фаруха?

Она почти сразу пожалела о сказанном. Талия поджала губы, сузила глаза и бросила с вызовом.

-- Собираюсь. Я развелась с первым мужем не для того, чтобы жить в слезах со вторым. Думаешь, у меня решимости не хватит?

Рида так не думала. Но Талия, казалось, задалась целью развеять любые ее сомнения и продолжила:

-- Знаешь, в соседнюю лавку рядом с магазином моего Фаруха сегодня утром заявился ищейка из палат султана. И как начал всех женщин в лавке за руки хватать и в лица им вглядываться. Кого там наш султан на этот раз себе в жены захотел взять? С карими, зелеными глазами? Может, с тремя бровями? Спасу от них нет. — Талия в возмущении всплеснула руками. -- Я этому наглецу говорю: да как вы смеете, вы кто такие, а ну подите прочь. А он: я еще никогда не видела таких шальных и нахальных — он меня генералами как стал пугать. Я его мерной палкой, да по шее...

Рида дальше не слушала. Бросилась к дверям словно в тумане.

– Ты куда? – крикнула ей вслед Талия.
– Нати, – только и вымолвила Рида.
– Я видела Нати на улице, она цветы собирает. Не волнуйся, я уже сказала моему Фаруху, а он...

«О, Великий бог, о богиня удачи, неужто вы отвернулись от меня!»

Рида столкнулась с Нати на пороге.

– Мама. – Большие черные глаза дочери, казалось, сделались еще больше. Ее голос еле слышно испуганно шептал. – Ищет.– Она посмотрела за плечо Риды и запнулась. – Дядя большой и высокий. По улице ходит и спрашивает. Он к тете Манише только что в лавку зашел.

Глава 1. Часть 4

Вокруг Риды все плыло: стены, лицо дочери, цветущие кусты акации за порогом дома, каменные ступеньки, дорожка, усыпанная мелким гравием. Что она говорила, что делала – она не осознавала. Вот, она стояла у двери, смотрела на перепуганную Нати – а мгновенье спустя они уже сидели под большим полностью закрытым с трех сторон столом у стены напротив входа и крепко прижимались друг к другу.

Этот стол служил Риде для записей, пересчета денег и хранения лишних шкатулок для украшений. Она клала украшения в одинаковые аккуратные коробочки, которые делала из дешевой древесины саксаулов. Их даже нельзя было назвать шкатулками, настолько просто они выглядели: шесть скрепленных квадратных дощечек и маленькая гравировка на верхней из них в форме буквы «Ж» – что значило: украшения от Жасмин. Сейчас вокруг Риды рассыпалась вереница таких коробочек, но она смотрела на них и не могла понять: что эти деревянные безделицы здесь делают и почему на них вырезаны чужие инициалы.

Донеслись тяжелые шаги и она больше не видела ничего. Еще крепче прижала дочь к себе и обратилась с молитвой: «О, Великий бог и богиня удачи Марите! Помогите, не дайте в обиду. Знаю, прошу слишком часто вашего заступничества. Но в последний раз. Спасите и уберегите меня и мою девочку».

Рида закрыла глаза. Ей тотчас представилось, какая страшная судьба ее ждет по возвращению в Гермен. Муж не заявит в суд, не обвинит в воровстве, но жизнь до побега покажется ей недостижимым счастьем. Участь Нати пугала больше всего. На ней всегда вымещали злость. И в последние годы брака Рида никогда не перечила мужу, она превратилась в самую послушную жену во всей Арибо. Она отказалась выполнить лишь одно его желание и оттого ее жизнь в родном доме превратилась в жизнь презренной служанки и пленницы.

Рида почувствовала, что дрожит и отклонилась от боковин стола. Заставила себя дышать ровнее. Но дрожь не отпускала. Ее убежище вдруг стало таким крошечным, словно стол сжался до размеров сундука.

Шаги остановились и она затаила дыхание. Теперь лишь деревянная перегородка отделяла ее от опасного человека.

– Чем я могу вам служить, господин? – услышала она уверенный голос Талии.
– Я ищу украшения. Что-то с сапфирами, нефритами и бирюзой.

Он точно назвал те камни, что Рида взяла с собой, не считая ее талисмана. Не оставалось сомнений, этот человек разыскивал ее и Нати.

– Простите, господин, но здесь вы не найдете таких дорогих камней, как сапфиры. Все, что дороже кунцита – добротные имитации, сложенные из двух или трех камней или хорошо обработанный кварц с тонкой прослойкой серебра и золота.

Талия так подробно объясняла, словно всю жизнь прожила в ювелирной лавке.

– Но если вы согласитесь на что-то попроще, я могу предложить вам изумительные серьги из розового кварца и фианитов. К нему мы можем подобрать колечко. Или, если хотите, у нас есть невероятной красоты бусы из сардоникса. Цепочки из золота: белого, желтого...

Рида думала уже схватить Талию за край юбки, чтобы она не смела показывать этому человеку ее работы: он мог узнать гравировку или крепление камней или... да бог его знает, что бы бросилось ему в глаза. Но Рида не успела. Когда протянула руку, Талия уже шагнула в сторону и повела гостя смотреть украшения.

Они гуляли меж столов магазина, а для Риды время словно остановилось, обратилось вспять и вернуло ее на месяц назад. Она вдруг снова увидела себя в родном Гермене и снова пережила те дни, когда бежала из города. Она вспомнила, как пробиралась на цыпочках мимо уснувших стражников, опоенных травами, вздрагивая от каждого шороха, как платила двадцать золотых монет беспризорным мальчишками, чтобы они тайно вывели ее с дочерью за городские стены, как упрашивала крестьян спрятать их в своей повозке и довести до Сатмы, маленького городка у края северной части Арибо. Только перейдя границу, что пролегала по фарезийскому оазису, она вновь почувствовала себя в безопасности. Добралась до Кардовы. И впереди ее ждал целый месяц жизни, о которой она мечтала много лет.

«Я тогда смогла и сейчас смогу». Рида крепче обняла дочь. Нати сидела и даже не вздрагивала. Все-таки боги благословили ее: ее девочка росла умной, сильной и смелой.

Талия с искренним удовольствием показывала гостю Ридины работы. Рида была ей благодарная за помощь, но ей все больше казалось, что человек не уходит, потому что его не отпускают. Наконец Талия сказала:

– Простите, господин, но тогда мне больше нечего вам предложить.

Теперь опасный человек должен был покинуть лавку. Рида ждала, когда услышит звуки удаляющихся шагов. Но она лишь услышала, как Талия мягкой поступью вернулась к столу. Человек не уходил.

– Это разве ваш магазин? — задал он грубый вопрос и Рида вздрогнула.

Талия ответила не сразу — Риде показалось, что прошла вечность, -- но, когда заговорила, ее голос звучал спокойно и уверенно.

– Да, магазин принадлежит моей семье. Вы пришли смотреть украшения, но решили купить целую лавку? Простите, господин, не думаю, что мы ее продадим.
– Ваше лицо мне сразу показалось знакомым, — ответил человек. -- Я все думал, где вас видел. И теперь вспомнил: вы та женщина с нижнего города. Разве вы не стращали меня, что у вашего мужа магазины ковров?..
– И что? – оборвала его Талия. – Да, у моего мужа магазины ковров. Целых три магазина. Но почему у него не может быть еще и этой лавки? Почему вы решили, что я вас обманываю?

«О, Великий бог, -- взмолилась Рида. — Он сейчас догадается».