За гранями иллюзий

Пролог

Все персонажи и события, описанные в книге,

являются вымышленными.

Любое совпадение с реальными людьми

местами или событиями — случайность.

“Иногда ты открываешь глаза — и вдруг осознаёшь, что привычный, вечный и незыблемый мир уже не тот. Всё, что казалось устойчивым, рушится, как замок из песка под волной, оставляя только один вопрос: что теперь?”

Когда-то я была уверена, что наш брак — это крепость, укрытие от всех жизненных бурь. Мы строили его годами, кирпич за кирпичом. Я верила, что нет ничего прочнее нашей семьи. Наши отношения со временем превратились в тихую заводь — спокойное, предсказуемое течение, и я привыкла к этой размеренности, к уверенности в завтрашнем дне. Но всё это оказалось иллюзией. И когда она рассыпалась, я вдруг осталась наедине с тем, от чего всё это время пряталась.

Правда всегда приходит неожиданно, когда её совсем не ждёшь. В какой-то момент я начала задавать себе вопросы, на которые, как мне казалось, знала ответы. Но оказалось, что за каждым нашим шагом скрывалась тень невыговоренного — того, что мы годами избегали замечать. Наши тайны и невысказанные слова стали безмолвными баррикадами, которые разрушили наш дом.

Я могла бы остаться в этом разломанном прошлом, притворяясь, что ничего не изменилось. Но что-то внутри меня рвалось наружу, требуя выхода. За этой болью, за ощущением утраты была жизнь, о которой я когда-то мечтала, но от которой отказалась ради иллюзии стабильности. Этот путь мне предстояло пройти самой.

Я ещё не знала, куда он меня приведёт.

Глава 1.

Лия

“Настоящая измена начинается не с другого человека, а с первого обмана внутри себя.”

Я сидела в темноте и молча вслушивалась в ритмичное тиканье часов на стене. Каждая секунда, будто иголка, впивалась в сознание, оставляя болезненные следы. Я вспоминала, как когда-то эти секунды не имели значения — мы могли часами смеяться, говорить о пустяках, просто наслаждаться моментом. А сейчас этот звук стал чем-то неизбежным, словно обратный отсчёт до момента, когда всё рухнуло.

В этой комнате, где всё казалось спокойным и даже уютным, каждый предмет вдруг обрёл новую значимость, обнажая моё одиночество. Люстра, неуверенно мигающая тусклым светом, обои, которые я когда-то выбирала с такой тщательностью, диван с мягкими подушками, Лёша любит перекладывать их по-своему. И сейчас — его рубашка, случайный свидетель его чуждого мне мира.

Белая, идеальная рубашка, напоминающая что-то священное и неприкосновенное, небрежно свисала со спинки кресла, словно насмешка над моей доверчивостью. Этот кусок ткани казался мне чем-то бо́льшим, чем просто одеждой. Он стал символом того, как незаметно моя жизнь утратила смысл, словно я сама стала таким же ненужным предметом в его мире. Я подошла к ней, едва дыша, будто боялась, что одно прикосновение разрушит хрупкую стену иллюзий, в которые я так упрямо верила. Но это пятно… алый, как кровь, отпечаток помады. Этот крохотный след казался мне открытой раной. Его ложь была здесь, передо мной. Живая. Упрямая. Несмываемая.

Сколько раз я пыталась оправдать его отсутствие дома, списывала на работу, на усталость. А ведь это пятно — то, что он оставлял у меня на сердце каждый раз, когда смотрел мимо меня, каждый раз, когда его прикосновения были холодными.

Моё сознание замерло, затопленное одной мыслью: он предал меня.

Почему-то я думала, что буду орать, что стану рвать рубашку на части, закатывая истерику. Но нет. Я лишь взяла её в руки и, как во сне, опустилась на диван, продолжая вглядываться в алый след на белоснежной ткани. Внутри меня застыла пустота, такая же безупречно белая и чужая, как эта рубашка. Что я чувствую? Гнев? Боль? Растерянность? Каждое чувство так переплелось с другим, что я не могла распутать этот узел.

Автоматически я потянулась к бару и налила себе вина. Бордовый напиток наполнил бокал и показался удивительно к месту рядом с этим красным пятном. Когда-то это вино символизировало наше счастье — первый бокал на годовщину, тост за новую главу в нашей жизни. Теперь же оно стало словно яд, горечь которого пропитала каждый уголок нашей жизни. Я подняла бокал к губам, но на мгновение замерла, рассматривая искры, мерцающие на поверхности вина. Этот напиток всегда казался мне символом праздника, того самого домашнего уюта, который мы создавали вместе с Лёшей. Но сейчас вино горчило, будто отравленное его ложью.

Когда всё изменилось? Когда мы, два человека, поклявшиеся быть вместе, несмотря ни на что, стали просто соседями по дому, больше ничего не значащими друг для друга? Или это только я цеплялась за иллюзию, придумывая оправдания? Сколько раз я, глядя на себя в зеркало, говорила себе, что всё это временно, что работа, стрессы, усталость — это мелочи.Убеждала себя, что его холодный взгляд — это не результат потери чувств, а лишь привычная усталость, и потом он вернётся ко мне, как возвращался всегда. Но он не вернулся. Всё это время я говорила себе, что это нормально –любая пара проходит через холодность и отстранённость. Сколько раз я слушала подруг, уверенных, что их любовь неподвластна времени, и пыталась уверить себя в том же. Но почему именно сейчас, в этом молчании, я вдруг поняла, что у нас нет будущего?

Чувствую, как алкоголь начинает разливаться по венам, смягчая краски вокруг. Я откинулась на спинку дивана, позволяя себе впервые за долгое время просто быть слабой, усталой, не скрываясь за маской уверенности. Внутри всё кипело, каждый момент, прожитый с ним, внезапно обрёл другую окраску. Были ли те ночи, когда мы лежали рядом, а он отворачивался к стене, ещё тогда прощальным знаком, который я не заметила? Были ли его редкие прикосновения чем-то, кроме формальности? А я? Почему я не чувствовала, что медленно превращаюсь для него в пустое место? Слепая и упрямая, я внушала себе, что его молчание — это молчание любви. Господи, как я могла быть такой наивной?

Я поднялась, медленно поднеся к свету бокал, наблюдая, как вино отбрасывает тени на стену. Как отражение на чистом стекле показывает мне саму себя. Уверенная, успешная женщина, достигшая в жизни многого, и при этом — загнанная в ловушку собственных страхов и иллюзий. Я боялась остаться одна, боялась признать, что наш союз давно умер. Вопросов становилось всё больше. Почему я с ним? Ради чего? Ради удобства или привычки? Что я готова потерять ради обретения себя? Сколько ещё я буду закрывать глаза на правду?

Тик-так, тик-так… Часы продолжали свой размеренный ход, словно ничто не изменилось.

Дорогие читатели!

Спасибо, что начали читать мою книгу. Это мой первый вымышленный роман, и ваша поддержка для меня очень важна. Комментарии, звёздочки, добавление в библиотеку — всё это вдохновляет продолжать писать и делиться историей.

Буду рада узнать ваше мнение и очень благодарна за любую поддержку!

С любовью,

Елена Таке

Визуализация. Лия,

Лия, 35 лет — успешный руководитель отдела маркетинга в крупной технологической компании. Умная, сдержанная, привыкшая держать эмоции под контролем. За внешней уверенностью скрывается ранимая и чувствительная натура, которая только начинает бороться за своё истинное “я”.

Глава 2.

Лия

“Сомнения — это тонкая пелена между правдой и ложью, достаточно одного дуновения, чтобы разрушить её.”

Я проснулась от аромата свежесваренного кофе и лёгкого запаха поджаренных тостов. Приподнялась на диване, и в голове мелькнула растерянность. Воспоминания о вечере накрыли меня волной: я уснула прямо здесь, с бокалом вина, обдумывая события последних дней. Я была укрыта пледом — тёплым и уютным, в котором, казалось, всё ещё сохранялось чуть заметное тепло его рук. Лёша, конечно, накинул его на меня, когда заметил, что я заснула. Этот жест был настолько привычным и естественным для него, ведь укрыть меня — это его способ проявить заботу.

Из кухни доносилось ленивое шипение и тихий напев. В дверном проёме я на миг замерла, наблюдая, как Лёша готовит завтрак. Он стоял у плиты,сосредоточенный и спокойный, как всегда во время своих утренних ритуалов. Его фигура — крепкая, уверенная, с широкими плечами и выправкой, как у человека, привыкшего к тому, что его уважают. Всегда любила в нём эту сдержанную силу, спокойствие, с которым он встречал любые трудности. Его густые тёмные волосы и внимательный взгляд, таящий в себе загадку. В этот момент он выглядел таким же завораживающим, как в те времена, когда я только начинала влюбляться.

— Котёнок, — Лёша обернулся и улыбнулся. Его взгляд был тёплым. — Ты вчера перебрала и заснула на диване.

Он выглядел спокойным, даже слишком, словно вчера не было ни моих подозрений, ни этого алого пятна на рубашке. Я натянуто улыбнулась, чувствуя себя немного нелепо от его ровного как ни в чём не бывало тона, борясь с противоречиями внутри себя. Он всё ещё был таким же привлекательным, моими. Но в то же время – чужим.

Лёша подошёл ко мне, обнял, чмокнул в лоб и вернулся к плите. Я смотрела на его движения и не могла избавиться от чувства, что эта нежность ничего не значила. Его прикосновения больше не обжигали. Они были привычными, но лишёнными искры.

Когда-то мне казалось, что его объятия могут заменить весь мир. В них всегда было желание, сила, уверенность. Теперь же… Он обнял меня, как заботливый родственник, а не как мужчина, который любит.

— Садись, — он кивнул на сервированный стол. — Сейчас буду кормить тебя.

Мы сели завтракать. Я начала машинально перебирать вилкой по тарелке, аппетита совершенно не было. Лёша говорил о чём-то обычном, рассказывая о делах на работе, о встречах, которые его раздражали. Я кивала, поддакивала, но его слова отскакивали от моих мыслей, не оставляя следа. Не поднимая взгляда, снова и снова прокручивала в голове сцену с рубашкой, алым пятном и невыносимым чувством тревоги, которое меня захлестнуло.

Пыталась понять: я всё надумала, или он действительно больше не здесь, не со мной? Когда всё стало другим? Когда он перестал быть тем Лёшей, который смотрел на меня с обожанием, держал за руку и шептал слова любви? Или он просто давно перестал любить меня, а я цепляюсь за иллюзии?

Вечером я решилась: нужно попробовать что-то изменить. Надела красивое бельё — то, что он раньше любил. Которое сам выбрал для меня. Хотелось верить, что это разбудит его чувства, и тихий обыденный день закончится как-то иначе, не так, как обычно.

Я вошла в спальню, Лёша, увидев наряд, понял моё намерение. Подошёл, обнял. Его руки мягко скользнули по моим плечам, но всё было каким-то механическим, словно он просто поддался моей попытке сблизиться, не вкладывая в это ничего личного. В его прикосновениях не было страсти, ни даже намёка на прежнее желание. Поцелуй вышел каким-то неуклюжим. Мазнул губами по щеке, опустился к шее. Спустил с плеч лямки пеньюара, обнажая грудь. Увлёк меня за собой на кровать. Поспешно стянул с себя трико, даже не сняв футболку. Навис надо мной, раздвигая ноги коленом. Языком провёл по соску, обхватил губами и пососал, одновременно трогая меня между ног. Трусики с меня он тоже не снял, лишь отодвинул в сторону полоску ткани, которая отчаянно сопротивлялась его вмешательству. То, что я была абсолютно сухая, его не смутило. Смочил пальцы слюной и увлажнил меня. Я сама не понимала, зачем начала всё это, чего ждала от него, от себя. Я ничего не чувствовала, абсолютно никакого возбуждения, и уже хотела, чтобы всё скорее закончилось. Он потёр мне клитор, как-то слишком сильно, что стало больно, отчего я застонала, закусив губу. Лёша понял это по-своему, как сигнал к следующему шагу. Вошёл слишком резко. Я стиснула зубы.

Каждое его движение, каждое касание казалось отработанным, как будто он исполнял обязательный ритуал. Я смотрела на его лицо, пытаясь найти хоть тень былого огня, но всё, что видела, было пустотой. В какой-то момент мне стало больно настолько, что захотелось расплакаться. Словно была рядом с человеком, который когда-то был мне так дорог, но теперь мы чужие. Лёша наращивал темп, обхватив меня одной рукой за шею и прижимая к себе.

– Ну, котёнок, давай кончай, я уже на пределе, – прошептал он.

Я зажмурилась, чтобы слёзы не полились из глаз. А что он сделал для того, чтобы я кончила? Но вместо того, чтобы его остановить и задать этот вопрос вслух, я начала постанывать и подаваться бёдрами навстречу.

– Да, котёнок, да, – прохрипел он, и я почувствовала, как низ живота наполнился теплом. Он обмяк и опустился на меня.

– Ты кончила?

– Да, – как обычно, соврала я.

Лёша, перекатился на свою сторону кровати. По-быстрому чмокнув меня в губы, отвернулся к стене. Я осталась лежать в темноте, смотря в потолок, чувствуя, как тишина наполняет всё пространство вокруг нас.

Мне хотелось верить, что это — только иллюзия, что в сейчас он снова повернётся ко мне, обнимет крепко и не захочет отпускать. Но я знала: этого не произойдёт. Он так и уснул, даже не натянув штаны.

Встала и пошла в душ. Тёплая вода стекала по лицу, смешиваясь со слезами. Я смотрела на своё отражение в запотевшем зеркале и не узнавала себя. Уверенная, сильная, успешная Лия больше не была настоящей. Я превращалась в женщину, избегавшую смотреть правде в глаза.

Визуал Лёша

Алексей, 42 года — успешный архитектор в крупной компании.

Обладает сильным характером, уверенностью и аналитическим умом. Сдержанный и спокойный, он привык к стабильности и рутинности как в работе, так и в отношениях.

Глава 3.

Лия

«Слишком часто мы прячем правду под покровом фантазий, обманывая себя лишь для того, чтобы не столкнуться с тем, чего боимся больше всего.»

Прошла неделя. Каждый день я словно мантру повторяла одно и то же: это мои глупые фантазии, это усталость, это просто кризис, который нужно пережить. Лёша поздно возвращался домой, всегда с объяснением — мол, они с командой работают над новым проектом, что сейчас важно удержать «тренд» и выиграть тендер. Его голос звучал ровно и уверенно, словно это было делом всей жизни. Иногда мне казалось, что он говорит о работе с большей страстью, чем когда-либо говорил обо мне. Рассказывал, что их компания конкурирует с другими за право воплотить в жизнь что-то большое и перспективное, и я, конечно же, понимала, что это требует времени. Понимала, или скорее, хотела верить.

Каждый его поздний приход я встречала с привычной улыбкой, подавляя в себе этот ненавистный рой мыслей и сомнений. Каждый вечер, глядя на его усталое, но спокойное лицо, я искала в его глазах ту теплоту, что когда-то согревала меня, но всё, что видела, было лишь бескрайнее спокойствие, от которого становилось зябко. Я внушала себе, что в нём нет обмана, что в этих глазах не скрыто ничего такого, чего бы я не могла объяснить. Это утишение было, как тонкий пластырь на глубокую рану, которая всё равно продолжала кровоточить.

В субботу утром я проснулась от лёгкого шума и аромата свежеприготовленного кофе. Лёша, как всегда, готовил завтрак. Почти бездумно я встала и привычно направилась на кухню. Тут заметила его телефон на комоде. Он всегда носил его с собой, всегда держал под рукой, но сейчас — оставил, просто так, забыв о его существовании. Поймала себя на том, что никогда за все наши годы не заглядывала в его телефон, даже не пыталась. Я доверяла ему так, как можно доверять только близкому человеку, с которым разделяешь каждый день своей жизни.

И всё-таки… этот телефон, здесь на комоде. Какой-то сигнал, что-то глубокое и неотвратимое поднималось изнутри. Телефон мигнул, и прежде чем успела осознать, я уже потянулась к нему, чтобы отнести Лёше. Сердце сжалось, когда я увидела это мигание, но я пыталась заглушить этот голос, как уже делала не раз. Но взгляд невольно упал на экран, и в следующую секунду я замерла, чувствуя, как слова медленно проникают в моё сознание:

«Дорогой, тебя сегодня во сколько ждать? Скучаю. Вчера ты был просто бесподобен, мой тигр».

Мой тигр. Словно ледяной поток пронёсся по всему телу, от кончиков пальцев до самой груди, замирая тяжёлым комком в горле. Это был его телефон, это был его экран, и эти слова — чужие, тёплые, но не для меня. Они словно резали по живому, разбивая каждый фрагмент тех хрупких иллюзий, что я так долго взращивала в себе.

С минуту я просто стояла, как заворожённая, пока не поняла, что губы дрожат, а в глазах щиплет от невидимых, сдержанных слёз. Телефон в руках казался горячим, как кусок раскалённого металла. Я чувствовала себя уязвимой, стоящей на краю бездны, в которую всё, что я знала и любила, срывалось с оглушительным грохотом.

Но я не стала устраивать сцен. Я просто положила телефон на место, так, будто его никогда не было в моих руках. Секунду стояла, собираясь с силами, и когда Лёша вошёл в комнату, я встретила его взгляд с привычной улыбкой. Он улыбнулся в ответ, не заметив ничего, и, небрежно взяв телефон, даже не взглянул на экран.

— Котёнок, ты уже встала! А я как раз шёл тебя будить. Кофе готов, и твои любимые тосты с яйцом и авокадо ждут на столе.

— Спасибо, дорогой. Ты, как всегда, предугадываешь мои желания, – я старалась удержать на лице маску спокойствия.

Он обнял меня и чмокнул в лоб.

— Люблю тебя, — его слова прозвучали очень обыденно, словно он говорил «доброе утро».

— Я тоже тебя люблю, — привычно ответила я.

Мы завтракали, в тишине. Лёша ел, погружённый в свои мысли, а я автоматически подносила тосты ко рту, совершенно не чувствуя вкуса. Мир вокруг казался сдавленным в тугое кольцо, от которого трудно дышать. Внутри всё кричало, хотелось бросить ему в лицо всё, что я видела, но что-то удерживало меня. Сама мысль об этой правде была непереносима. Молчание казалось легче.

Через какое-то время Лёша посмотрел на экран телефона, усмехнулся, и, как бы между прочим, сказал:

— Сегодня вечером у меня срочная встреча. Прилетели партнёры из Германии, у нас с ними ужин.

Его слова звучали с такой лёгкостью, словно он сам верил в эту неправду, которую говорил мне. Я понимала, что эта встреча — ложь, и за его словами скрывалось нечто иное, болезненно очевидное для меня. В этот момент я окончательно осознала: вечером он уходит не на встречу с партнёрами. Вечером он уходит к ней.

Наверное, мне следовало бы закатить истерику, вывести его на чистую воду, потребовать объяснений. Но я лишь тихо произнесла:

— Я понимаю.

— Котёнок, я тебя обожаю, ты самая лучшая жена на свете. Обещаю, что следующие выходные — никаких партнёров, только ты. Хочешь, сходим в кино? Или поужинаем в нашем любимом ресторане? Впрочем, можем совместить одно с другим, — он был в прекрасном настроении, в отличие от меня. — Со стола сам уберу, отдыхай.

Напевая себе под нос, он начал убирать тарелки в мойку.

Я наблюдала за ним, ощущая, как внутри меня нарастает глухая боль. Его забота, которая раньше согревала, теперь казалась пустой оболочкой, скрывающей ложь. Каждое его движение, каждый жест — всё это было частью тщательно отрепетированной роли идеального мужа. Но я знала, что за этой маской стоит предательство.

— Ты такая тихая сегодня, — заметил он, обернувшись ко мне. — Всё в порядке?

— Да, просто немного устала, — ответила я, стараясь держать голос ровным.

— Может, тебе сто́ит отдохнуть? Я могу приготовить ванну с пеной, как ты любишь.

— Нет, не беспокойся. Я просто полежу немного.

— Хорошо, котёнок. Если что-то понадобится, зови.

Глава 4.

Лия

“В пустоте одиночества порой рождается смелость, которую мы боялись раньше.”

Лёша, приосанившись, стоял перед застёгивая пуговицы идеально выглаженного костюма. Крахмальная рубашка, белоснежная и безупречная, как будто он собирался на самый важный вечер своей жизни. Галстук он завязал аккуратно, с той точностью, что всегда восхищала меня. Аромат его парфюма окутывал комнату _ тот самый запах, который я когда-то выбирала для него, решив, что он подчёркивает его харизму. Но сейчас этот аромат напоминал не о прошлом счастье, а о том, как всё изменилось.

Я наблюдала за ним, стараясь уловить хоть намёк на его истинные чувства, но его лицо оставалось непроницаемым. Никакой тревоги или беспокойства – только привычная самоуверенность. Как я могла не замечать, что за этой маской скрывается человек, для которого я больше не существую? или я просто не хотела этого видеть?

Лёша подошёл ко мне, привычно коснулся губами моей щеки и с лёгкой улыбкой сказал:

— Вероятно, задержусь. Партнёры, ужин… может, и продолжение банкета. Знаешь, как это бывает.

Его голос звучал ровно, словно это было правдой. Если бы я не видела то сообщение, то ни на минуту не усомнилась бы в сказанном.

Я посмотрела на него и невольно залюбовалась. Какой он красивый, мужественный. Поддалась порыву и прикоснулась рукой к его щеке. Он быстро накрыл её своей:

— Лия, я всего лишь иду на встречу, а ты со мной прощаешься так, словно я улетаю на неделю в командировку, — рассмеялся он.

Я натянуто улыбнулась.

— Не скучай, родная, посмотри свой любимый сериал, закажи суши. Прости, что я вынужден сегодня оставить тебя одну, — он всегда умел извиняться.

Вдруг притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы. Этот жест был таким непривычным, вырывающимся из нашей повседневной жизни, что на мгновение мне показалось, что он не врёт. Вот он, мой Лёша, которого я полюбила пятнадцать лет назад.

Но потом в сознание всплыло то сообщение: «мой тигр…»

Когда дверь за ним закрылась, я осталась стоять, глядя на отражение в зеркале. Лия. Хрупкая женщина с тёмными, вьющимися каштановыми волосами, зелёными глазами, будто обрамлёнными мягким светом. Эти глаза когда-то блестели счастьем, и я верила, что в них он видит себя. Но сейчас мои глаза выдавали усталость и скрытую боль, глубокую и едва сдерживаемую. Пухлые губы — однажды такие притягательные для Лёши, — теперь просто отразили лёгкую усмешку. Я была красива. Но видел ли он это?

Вдруг во мне вскипела решимость — тихая, но неукротимая. Если он считает, что может так просто лгать мне, что моё терпение не имеет границ, то почему я должна оставаться в его тени? Я раскрыла шкаф и медленно перебрала свои платья, пока не остановилась на том, что почти забыла. Оно висело в глубине шкафа, как немое напоминание о той Лии, которую я когда-то потеряла. Чёрное, короткое, облегающее, с открытой спиной — оно кричало о женственности, о притягательной силе, которую я могла показать миру.

Я надела его, чувствуя, как ткань скользит по телу, точно повторяя изгибы моей фигуры. Это платье словно пробуждало меня, напоминая о том, какой я была раньше. Подняла взгляд на свои шпильки — изящные, тонкие, почти вызывающие, но именно такие, какие были нужны сейчас. Макияж, аккуратно уложенные волосы, лёгкое касание «Baccarat Rouge» от Мэйсона Куркджяна.

Я оглядела себя в зеркале и на мгновение даже не узнала собственное отражение. Лия. Женщина, готовая сделать то, что раньше казалось невозможным. Я стояла здесь, воплощение уверенности и решимости, и вдруг почувствовала, что это была не просто игра. Я снова стала той, кем когда-то перестала быть.

Когда я смотрела на своё отражение, в сердце затеплился огонь. Что-то во мне шептало: “Ты достойна большего. Ты сильнее, чем думаешь.” Я наконец почувствовала ту смелость, которую столько времени скрывала под покровом покорности и страха.

Я вспомнила, как недавно сотрудники упоминали бар “Светотень” — место, где собираются люди, ищущие свободы от повседневности, место, где каждый может побыть собой, не опасаясь осуждения. Конечно, подруг у меня не было — Лёша отстранил меня от них, убедил, что они занимают слишком много моего времени, которое я могла бы проводить с ним. Со временем я и сама перестала им звонить, оправдывая это заботой о нашем доме. Но сегодня… Сегодня я позволила себе быть собой.

Глава 5.

Лия

“Возможно, каждое новое начало лишь попытка вырваться из оков старых страхов”.

Когда я вошла в бар, меня окутало странное чувство – смесь неуверенности и странного возбуждения. В груди всё сжалось, но я заставила себя сделать шаг. Стараясь выглядеть уверенно, я направилась к стойке и села, выпрямив спину, словно это могло придать мне больше смелости. Сделала глубокий вдох, пытаясь унять лёгкую дрожь в руках. Бар встретил меня приглушённым светом, шумом голосов и глухим ритмом музыки, который отзывался в моей груди. Чувствовала себя неуместно и… странно оживлённо.

— Добрый вечер, — бармен с лёгкой улыбкой встретил мой взгляд.

— Виски, — коротко бросила я, уверенная, что этот крепкий напиток поможет мне забыть о волнении и странном возбуждении, которые смешались во мне в одно необъяснимое чувство.

Я обвела зал взглядом и сразу поняла: вокруг в основном молодёжь, беззаботные лица двадцатилетних, их смех, громкие разговоры. Как-то глупо, неуместно чувствовала себя среди этих людей, у меня не было с ними ничего общего. Рядом кто-то сел. Я повернула голову и наткнулась на внимательный взгляд голубых глаз.

Высокий брюнет с лёгкой ухмылкой внимательно смотрел на меня, словно прикидывая, что привело меня сюда. Его уверенность раздражала, но в то же время пробуждала странный интерес.

— Девушка, может, шампанского? — спросил он, чуть склонив голову набок.

Я едва удержала на губах усмешку. Молодой мальчишка. Ему, наверное, не больше двадцати пяти, а он с таким видом предлагает мне шампанского. В его взгляде было что-то дерзкое, обескураживающее.

— Какое шампанское, мальчик? — ответила я с сарказмом. — Я тебе в мамы гожусь.

Он только усмехнулся, не сводя с меня глаз.

— Для мамы Вы слишком неподходяще одеты, — отозвался он с лукавой улыбкой, и я невольно почувствовала, как эти слова вызывают во мне нечто похожее на азарт.

— Я знаю, но иногда мамам тоже хочется немного отвлечься, — парировала я, чувствуя, как мои губы сами собой скривились в полуулыбке. В его глазах промелькнул задорный блеск, как будто я только что приняла его вызов.

— Тогда в чём проблема? — спросил он, придвинувшись ближе. — Просто позвольте мне поднять за Вас бокал. К тому же у меня слабость к красивым женщинам, которые знают себе цену.

Его слова были наглыми, почти дерзкими, но в них была какая-то неприкрытая искренность, которая застала меня врасплох.

— Ладно, — бросила я, потом добавила, — но один бокал, и только из вежливости.

Он рассмеялся, и мне вдруг показалось, что впервые за долгое время я действительно получаю удовольствие от общения. Почему-то хотелось с ним разговаривать.

— Лия, — представилась я первой, протягивая руку.

— Илья, — ответил он, крепко пожимая мою ладонь.

Его прикосновение было уверенным, и я ощутила, как лёгкая дрожь пробежала по коже. Мы чокнулись и выпили за знакомство.

Оказалось, что мы любим один и тот же жанр фильмов — про маньяков и серийных убийц. Нас обоих интересует в них чисто психологический аспект: хотелось понять, почему люди вдруг становятся такими, почему в их голове что-то щёлкает, и они начинают убивать, что этому способствует?

— Надеюсь, ты не из их числа? — прищурилась я.

— Нет, ну разве что из числа сексуальных маньяков, и то в положительном отношении, бываю ненасытным, — подмигнул он, и я почувствовала, как мои щёки заливаются румянцем.

Боже, этот мальчишка, похоже, со мной флиртует. Это потому, что я, старая тётка, дала ему повод для заигрываний. Я повертела перед его лицом рукой с обручальным кольцом, надеясь, что это остудит его пыл.

Он усмехнулся, не отводя взгляда.

— Девушке ещё шампанского, — махнул бармену, не обращая внимания на мою попытку поставить границу.

— Я ненадолго отойду, скажу ребятам, чтобы не теряли. Не уходи, пожалуйста, — сказал он и как-то очень серьёзно посмотрел мне в глаза, словно пытаясь прочитать мои мысли.

Он ушёл, и время потянулось медленно. Я подумала, что это так на него подействовало моё обручальное кольцо. Поэтому решила, что буду развлекаться одна.

Спустя немного времени, окрылённая коктейлем из виски с шампанским и новой уверенностью, я направилась к танцполу. Музыка захватила меня с первых аккордов, и я почувствовала, как ритм наполняет всё моё тело. Я закрыла глаза, почти полностью растворяясь в движении. Казалось, моё тело вспомнило те движения, которые я давно забыла, словно оживая и обретая свободу.

Но вдруг кто-то резко оказался рядом. Молодой амбал с наглым взглядом подошёл ко мне, и его присутствие тут же нарушило моё спокойствие. Он приблизился слишком близко, впился в меня взглядом, словно готовый обвить руками. Я напряглась, инстинктивно сделала шаг назад.

— Не смей, — бросила я холодно, не отрывая от него взгляда.

Амбал только усмехнулся и сделал шаг ближе. Меня охватило неприятное чувство — его самоуверенность не предвещала ничего хорошего. Но он всё же отошёл. Чуть позже, когда я направилась в сторону туалета, не заметила как этот наглец последовал за мной. Уже в узком коридоре почувствовала его руку на своём запястье — резкий рывок, и я оказалась прижата к стене. В груди что-то ёкнуло, но я сдержала страх, хотя каждой клеточкой тела чувствовала напряжение.

— Ты что, крутила задницей, а теперь играешь в недотрогу? — прошипел он, вглядываясь в меня хищным взглядом, вжимая меня своим телом в стену.

И вдруг кто-то резко оттащил его от меня. Всё произошло так быстро, что я только успела увидеть, как кулак врезался в лицо моего преследователя — передо мной возник Илья, и это он сбил наглеца с ног.

Глава 6.

Лия

“В любви всё кажется вечным, пока однажды не обернёшься и не увидишь пустоту.”

Лёша вообще не приехал ночевать домой. В полночь он всё-таки позвонил:

– Котёнок, мы за городом, и я порядочно выпил. Эти немцы пьют как лошади, а ещё называют нас русских алкоголиками. Да они любого русского перепьют. И ведь даже не пьянеют, гады. Я останусь, отель оплачен, комнат хватит на всех.

Он говорил это с такой небрежной лёгкостью, что если бы я не видела сообщений в его телефоне своими глазами, то не задумываясь поверила бы.

– Хорошо, Лёша, отдыхай, – спокойно сказала я.

– Котёнок, прости, я даже не спросил как ты? Как прошёл вечер? С утра тебе было нехорошо, надеюсь, ты расслабилась и сейчас тебе лучше? Ты ведь не сидела весь вечер за работой, правда? – помимо того, что он, оказывается, умеет мастерски лгать, он всегда умел быть предельно внимательным. Всегда выказывал свою заботу. Это сбивало меня всегда с толку. Это я и принимала за любовь. За его проявление любви. А может, оно так и было?

– Не беспокойся, дорогой. Вечер… – я замялась, почему-то перед глазами пролетели воспоминания – я обнимаю незнакомого парня, вдыхаю запах его парфюма, ветер треплет волосы, мы мчимся на бешеной скорости на мотоцикле, а у меня внутри всё переворачивается от какого-то нового необъяснимого чувства. А потом… я прикоснулась к своим губам.

– Я рад, что тебе лучше, тогда ложись спать, спокойной ночи, котёнок. Ты лучшая! Обожаю тебя, – он даже недослушал меня.

– Спокойной ночи, – я положила трубку.

“Ты лучшая, обожаю тебя”, – именно эти слова он повторял так часто, я даже и усомниться не могла в нём, несмотря на то, что наша близость стала такой редкой и такой сухой, как в последний раз.

Легла на диван, не хотела ложиться в нашу общую постель. И, закрыв глаза, вдруг поняла: мне абсолютно всё равно, где он, с кем он и что делает. Осознание было странным, пугающим, как будто сердце вдруг покрылось инеем. Я больше не чувствовала привязанности, даже не ощущала обиды. Просто пустота. Как мы пришли к этому? Как мужчина, в котором я когда-то видела весь мир, мог стать для меня таким далёким?

Я позволила себе вернуться в то время, когда мы познакомились. Это было жаркое, полное новых надежд лето.

Мне было двадцать, я смотрела на жизнь широко распахнутыми глазами, не зная разочарований и не боясь мечтать. Лёша был старше на семь лет и представлялся мне таким мудрым, почти незыблемым, как скала. Его уверенность и лёгкость обволакивали, завораживали, делая всё вокруг словно чуть ярче, чем оно было на самом деле.

В тот день при нашей первой встрече он сразу выделился — не только внешностью, но и особенным взглядом. Это был взгляд человека, который точно знает, чего хочет от жизни, и всегда добивается своего. А ещё он ловко подбирал слова, словно знал, что я буду слушать затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно из них. Я попала в круг его магнетического притяжения.

Он цитировал кого-то из классиков, а потом вдруг прочёл наизусть Лермонтова. Я помню его голос — низкий, хрипловатый, такой уверенный и завораживающий. Каждое слово, произнесённое им, ложилось на сердце, оставляя там след. Мне казалось, он знает ответы на все вопросы, и рядом с ним мне никогда не будет страшно. Он внушал ощущение безопасности и того, что его мир стабилен и надёжен.

В тот вечер он казался для меня выше, умнее и интереснее всех, кого я встречала до него. В его голосе, в его манерах, в каждом его слове сквозила сила, уверенность, что так восхищала меня, юную и неопытную. Это было то, чего не хватало мне само́й.

Каким же было моё счастье, когда он пригласил меня на первое свидание. Мы встретились в парке. Он принёс не розы, как другие парни, а простой букет ромашек. Этот выбор показался таким искренним, почти детским, тем самым он сообщал, что я для него уже почти родная.

Этот жест был неожиданным и трогательным. Ромашки — простые, полевые цветы, такие же честные, как его улыбка. Мы долго гуляли по аллеям, он иногда чуть касался моей руки, проверяя, не слишком ли я далеко.

Я смотрела на цветы и чувствовала себя особенной, единственной, той, кого он выбрал. Это была не просто прогулка — это была надежда.

Тогда я верила, что это начало нашего большого романа, и именно с этим мужчиной мне суждено разделить свою жизнь. Я ещё не знала, что первые главы этой истории будут такими яркими, а дальше всё станет как выцветшая фотография. Этот момент был до боли волшебным. Словно в знак того, что моя жизнь меняется, и у меня теперь будет свой человек, которому можно доверить самые сокровенные тайны.

Лёша был из хорошей семьи: его отец профессор, мать тоже из интеллигенции. Когда Лёша впервые привёл меня знакомиться с родителями, я волновалась до дрожи. Этот дом, со строгими интерьерами и приглушённым светом, словно был создан для идеальной картинки, где нет места спонтанности или ошибкам.

Помню их взгляды, особенно её — оценивающий, холодный, как ледяной укол в самое сердце. Её тонкий силуэт, собранные волосы, строгий взгляд. Она излучала уверенность и непререкаемую властность, отчего я сразу почувствовала себя неуютно. Я поняла, что не понравилась его матери. Она видела во мне чужую, не из их круга. Я чувствовала её холодное неприятие.

– Это моя девушка Лия, – представил меня Лёша, – а это мои родители: мама, Инга Леонидовна, и отец, Пётр Николаевич.

– Девушка? – Инга Леонидовна вопросительно вскинула одну бровь.

В её голосе читалась скрытая ирония, словно она сомневалась в значимости этого слова.

– Да, мама, – рассмеялся Лёша, а я залилась краской. – Мне двадцать семь, уже жениться пора.

– Ну что ж, проходите, сейчас поставлю чай, – мама Лёши произнесла это так, как будто делала одолжение.

Глава 7.

Лия

“Есть слова, которые проникают под кожу и остаются там, как рана, от которой нет избавления.”

Проснулась разбитая, словно тяжёлый груз давил на грудь, напоминая о чём-то недосказанном. Голова кружилась от воспоминаний о вчерашнем вечере, и в центре этих воспоминаний было лицо того парня – Ильи. Я коснулась губ, пытаясь ощутить тепло его прикосновения. Этот поцелуй – горячий, лёгкий, но обжигающе живой — возродил во мне что-то давно угасшее.

Когда в последний раз я ощущала себя так? С Лёшей всё стало обыденностью, мягким, но неизбежным притуплением чувств. Его касания были дежурными, прикосновения — формальными, а последние месяцы всё словно погрузилось в ледяное молчание. Но вчера… Вчера я снова ощутила трепет, дрожь внутри, которую забыла и похоронила. Мне казалось, что просыпается та прежняя Лия, которая когда-то верила в любовь.

Резкий звонок телефона прервал мои мысли. На экране высветилось имя: «Инга Леонидовна». С Лёшиной мамой мы почти не общались, но каждый разговор с ней оставлял после себя горький осадок.

– Доброе утро, Лия, – её голос прозвучал холодно, вежливо, но я сразу уловила оттенок иронии.

– Здравствуйте, Инга Леонидовна, – ответила я, стараясь придать голосу уверенность.

– А Лёша дома? – в её вопросе слышалась странная насмешка, как будто она уже знала, что его нет. – Он не отвечает на мобильный.

– Нет, он с партнёрами, – ответила я, сохраняя ровный тон. – Вчера вечер затянулся, и он не ночевал дома.

На другом конце линии повисла короткая пауза, и в следующий момент её голос прозвучал с едкой укоризной.

– Ах, ну что ж, милочка, – сказала она, и в её словах зазвучала неприкрытая издёвка. – А как ты хотела? Уже пятнадцать лет прошло, а ты так и не родила ему ребёнка. Мужчине, знаешь ли, это важно. Ты у нас всё никак, Лия, а он ждёт и ждёт… Как ты думаешь, сколько ещё он сможет ждать? Или ты надеешься, что молодость вечна?

Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева и обиды. Но сдержалась, стараясь не поддаваться провокациям свекрови.

– Инга Леонидовна, – я сделала паузу, стараясь говорить спокойно, – может, сто́ит спросить об этом у вашего сына?

– Ох, не начинай, Лия, – она усмехнулась, её голос стал колким. – Может, тебе сто́ит быть чуть более женственной, мягкой, внимательной? Может, тогда у вас всё наладится. А то… с твоим подходом, боюсь, он долго терпеть не будет. Мужчина ведь не может жить одним терпением.

Её слова били по мне, словно по живому. Я понимала, что не смогу выдержать ещё одно колкое замечание.

– Инга Леонидовна, у меня тоже есть границы терпения, – ответила я твёрдо, чувствуя, как моё лицо становится жёстче. – И, знаете, Лёша сам делал свой выбор, каждый раз. И тогда, когда мы решили, он решил…

Я остановилась, осознавая, что почти проговорилась о прошлом решении, которое она не знала. Пауза, возникшая после моих слов, повисла тяжёлым грузом.

Она вздохнула, притворно усмехнувшись:

– Ну конечно, милочка. Ты всегда найдёшь способ обвинить всех вокруг. Только вот женщине надо уметь быть гибкой, если она хочет удержать мужчину. Но, похоже, тебе этого не понять.

Её последние слова эхом отдавались в моей голове, словно рана, о которой напомнили самым жестоким образом. Потребовалась вся моя выдержка, чтобы не сорваться, не наговорить резкостей. Я коротко попрощалась и положила трубку. Сидя за столом, я обхватила лицо ладонями. Внутри всё словно выжгло дотла. Эти слова, полные сарказма и пренебрежения, точно ножи, резали по самому больному. Она не знала, не могла знать, что именно её сын когда-то настоял на том решении, которое изменило всю мою жизнь.

Глава 8.

Лия

“Иногда в самых болезненных решениях живёт тень выбора, который уже нельзя изменить.”

Тяжёлые воспоминания снова нахлынули, утянув меня обратно в тот день, когда я, дрожащими руками, держала тест с двумя полосками. Две полоски. В голове не укладывалось, что это действительно происходит. Я смотрела на них, не веря своим глазам. У нас с Лёшей будет ребёнок. Наша семья станет настоящей, полной. Счастье охватило меня, полностью накрыв с головой. Я сидела, улыбаясь, уже представляя, как скажу ему об этом, как он обнимет меня, и мы вместе будем мечтать о будущем.

За четыре года, что мы были вместе, мы никогда не говорили о детях, даже не задумывались об этом. Всегда предохранялись, всё было под контролем. Я даже не могла понять, как это произошло – пока не вспомнила один уик-энд, когда мы уехали за город, и я забыла взять таблетки. Тогда я не придала этому значения, но теперь понимала: это был шанс, волшебство, которое нам подарили. Я вдруг ощутила, что внутри меня кто-то живёт. Сердце распахнулось, наполнилось любовью, и мне не терпелось разделить это с Лёшей.

Я решила устроить сюрприз. Готовила ужин с дрожащими от волнения руками, выбирала платье, стараясь, чтобы всё было идеально. Я купила шампанское, представляя его радость, уже видя в его глазах счастье, когда он узнает, что скоро станет отцом. В маленькой коробочке с бантом я аккуратно уложила тест — маленькое свидетельство новой жизни, нашего будущего.

Когда он пришёл, я заметила, что он был в прекрасном настроении, рассказывал, как его карьера идёт в гору, говорил о новых проектах. И наконец, я подала ему коробочку. Видела, как он её открывает, и моё сердце замирало, ожидая его реакции. Но вместо радости я увидела на его лице замешательство, будто он не понимал, что это.

Его слова обрушились на меня, как холодный душ.

– Мы не можем позволить себе иметь ребёнка, – сказал он твёрдо, не оставляя места для сомнений. – Моя карьера только начала подниматься. Мы должны думать о будущем, квартире, кредитах. Если ты родишь, ты не окончишь университет. Мама и так не рада нашему браку, а ребёнок только всё усугубит.

Я сидела, потрясённая, словно меня облили ледяной водой. Попыталась возразить, что, возможно, Инга Леонидовна будет счастлива — ведь внук или внучка могли бы укрепить наши отношения. Но Лёша был непреклонен, его взгляд оставался холодным, даже отстранённым. Он твердил, что не время, ребёнок сейчас – это ответственность, которую мы не можем взять на себя.

И я… я была так наивна, так слепа в своей любви к нему. Слова, сказанные супругом, разрывали сердце, но я покорно кивала, заставляя себя верить в его рассудительность, в его уверенность, в то, что это правильный шаг. В конце концов, я верила, что он любит меня, и если мой муж считает это правильным, значит, так и должно быть. Я выбрала его.

На следующий день он сам отвёз меня в больницу, взяв на себя заботу обо всём. Запах стерильных стен, чужие лица, холод больничного помещения — всё это впиталось в моё сознание, как клеймо, как память, от которой не избавиться. После операции врачи сообщили мне, что детей у меня больше не будет. Я слушала их, словно сквозь толстое стекло, будто это происходило не со мной. Словно кто-то другой сейчас терял что-то самое ценное и никогда больше не сможет его вернуть.

Когда я, убитая, вернулась к Лёше, всё ещё надеясь на его поддержку, он просто обнял меня, пытаясь успокоить словами, которые не могли облегчить боль.

– Зачем нам кто-то ещё? – прошептал он, поглаживая меня по волосам. – Нам ведь и так хорошо вместе. Неужели тебе не хватает меня одного? Мы сможем жить для себя, путешествовать, заниматься своими делами. Детей и без нас достаточно в мире, Лия.

Он говорил это спокойно, уверенно, и его слова обжигали изнутри. Я старалась уловить в его голосе искренность, но слышала лишь холодную рассудительность. Объятия, такие знакомые, казались чужими и отстранёнными. Мне не хватало в них тепла, той поддержки, в которой я так нуждалась. Эти его спокойные, размеренные фразы звучали, как будто он читал лекцию о чём-то, что не касалось ни его, ни нас.

После этого я пыталась забыться, оттолкнуть боль, которая поселилась где-то глубоко внутри. Лёша хотел, чтобы я приняла это как должное, не возвращалась к этой теме, словно это был пустяк. Он избегал разговоров, едва я касалась этой темы, сразу же перескакивал на другую. Словно опасался, что если мы вновь затронем эту боль, она прорвётся наружу и разрушит всё.

Со временем я свыклась с этой мыслью. Потеря ребёнка оставила шрам, который я скрывала глубоко внутри, внушая себе, что это был единственный возможный выбор, иначе быть не могло. Я повторяла себе снова и снова: если вдруг захочу детей, в мире много сирот, нуждающихся в родителях, которым я смогу дать тепло и заботу. Эти мысли стали для меня тихим убежищем, защитой от пустоты. Я успокаивала себя, что когда наступит нужный момент, Лёша — добрый, каким я его всегда знала, и внимательный ко мне — поймёт и согласится на усыновление. Ведь мы оба заслуживали шанса на счастье.

Мама тоже поддерживала меня в этих мыслях, словно уговаривая меня не сдаваться, а найти новый смысл. Она успокаивала меня, помогала снова обрести почву под ногами, внушая, что всё можно преодолеть. Я держалась за её слова, цеплялась за её уверенность, как за спасательный круг.

Постепенно я погрузилась в работу, посвятила себя карьере. Она стала для меня отдушиной, местом, где я могла быть сильной и независимой. Я вкладывала все силы в продвижение, и, возможно, это помогло забыться. Год за годом я поднималась всё выше, ощущала, как уверенность крепнет с каждым проектом, с каждым достигнутым результатом. Мой труд не был напрасен: теперь я начальник отдела маркетинга в крупной технологической компании.

Глава 9.

Лия

“Сомнения могут разрушить, но иногда они становятся мостом к тому, чтобы поверить снова.”

Жизнь шла своим чередом. Между нами с Лёшей на первый взгляд не изменилось ничего. Он всё так же был внимательным, заботился обо мне, готовил завтраки по утрам, накрывал пледом, когда я засыпала в гостиной. Если возвращался с работы пораньше, мы проводили вечера вместе, смотрели сериалы, разговаривали о привычных вещах. С каждым днём мне всё больше казалось, что моя тревога была просто сном, который всколыхнул обыденность. Возможно, я всё себе выдумала. Возможно, у него никого нет, а тот СМС…

«Дорогой, во сколько тебя сегодня ждать? Скучаю. Вчера ты был просто бесподобен, мой тигр».

Эти слова застряли в моей голове, словно заноза. Я видела их своими глазами. И всё же я не могла решиться – не знала, что делать, как поступить. Сомнения и горечь скрытой обиды переполняли меня, но привычка и уютное тепло держали рядом с мужем.

Однажды, вечером, после обычного дня, я вдруг не выдержала.

– Лёша, – осторожно начала я, стараясь придать голосу непринуждённость. – Ты мне изменяешь?

Он поднял на меня глаза – в них было удивление, смешанное с лёгкой улыбкой, как будто я спросила что-то смешное и абсурдное.

– Что? Ты серьёзно? Лия, конечно, нет!

Я с трудом скрыла смущение, заставила себя удержать его взгляд.

– Но я видела сообщение… – голос мой дрогнул, и я продолжила, – сообщение в твоём телефоне. Прости, так получилось, я случайно оказалась рядом с твоим телефоном, когда оно пришло… Я хотела отнести мобильный тебе, — вдруг это было что-то важное, и ненароком взгляд упал на экран… – сделала паузу, поймав себя на мысли, что начинаю оправдываться, ведь я заглянула в его телефон, словно виноват сейчас не он, а я, – Лёша, это сообщение было от женщины: «Вчера ты был просто бесподобен». Что это было? Кто она?

Я ждала ответа, готовясь к буре. Он мог разозлиться, ведь я перешла границы, прочитав сообщение, адресованное ему. Но его реакция ошеломила меня.

Он откинулся на диване, улыбаясь и закатывая глаза, как будто не верил, что я действительно поверила в это.

– Лия, это сообщение было не для меня, – спокойно сказал он. – Это… Это глупая ситуация с моим коллегой. Он попросил меня на время воспользоваться моим телефоном, потому что не мог дать свой. У него… ну, небольшие проблемы в семье, и таким образом, он поддерживает связь с любовницей. Ты ведь знаешь, это не мне сообщение.

Его объяснение прозвучало легко, будто он заранее продумал ответ. И вот это: “ты ведь знаешь, что это не мне сообщение”. Словно укорял меня за то, что посмела усомниться в нём. Мне вдруг стало стыдно за подозрения и недоверие. Муж смотрел на меня с той же нежностью, с которой обычно говорил, когда пытался меня успокоить.

Я растерялась, чувствуя, что внутренний барьер растворяется. В голове всё ещё бродили сомнения, но его взгляд, уверенный и спокойный, помогал снова поверить в то, что это действительно могла быть случайность.

– Лия, – сказал он, прижимая меня к себе, – ты же знаешь, как я тебя люблю. Мы столько вместе прошли. Зачем мне кто-то ещё?

Его прикосновения были тёплыми, обволакивающими, и я вдруг ощутила, как моё тело откликается.

Казалось, каждое его движение было призвано снять с меня этот невидимый груз сомнений и обид. Его ладони медленно скользили по моим плечам, стирая последние следы напряжения, его пальцы нежно прошлись по линии шеи, вызывая едва заметную дрожь. Я закрыла глаза, пытаясь не думать ни о чём, лишь ощущать его присутствие рядом.

Он наклонился, и наши губы встретились — осторожно, как в первый раз, а затем он поцеловал меня глубже, словно хотел доказать, что между нами всё ещё жива страсть. С его дыханием на моей коже, казалось, время повернулось вспять, к тем дням, когда я была уверена, он — весь мой мир.

Его руки продолжали исследовать каждый изгиб моего тела, и я чувствовала, как он пробуждает во мне давно забытые эмоции. Разум пытался удержать воспоминания о том сообщении, о сомнениях, но они таяли с каждым прикосновением.

Словно чувствуя мою неуверенность, он шептал на ухо, как я для него важна и как нужна ему. Его слова, произнесённые глубоким, чуть хриплым голосом, звучали как обещание, которое я отчаянно хотела принять. Он увлёк меня за собой в спальню. И не разрывая поцелуя, помог мне раздеться, потом скинул одежду с себя. Я обвила его шею руками. От прикосновения сосков к его горячей кожи тело покрылось мурашками. Мы опустились на кровать.

– Котёнок, мой милый котёнок, как же я люблю тебя, разве кто-то может занять твоё место в моём сердце. Какая ты глупая. Прости, я, вероятно, последнее время был несколько отстранён из-за работы. Но я всё так же хочу тебя, – он взял мою руку и направил к своему паху, – разве ты не чувствуешь этого?

Я шумно выдохнула, дотронувшись до его члена, он был в полной боевой готовности. Обхватила эрегированную плоть пальцами и задвигала вверх-вниз.

– Лиечка, любимая, о да…

В нетерпении он развернул меня спиной, подтянул бёдра к себе и мелкими толчками вошёл в меня. Я была влажная, и моё тело отозвалось приятной истомой.

В эту ночь он был особенно нежен, но в каждом его движении чувствовалась сила, страсть, которую я почти забыла. Мы потерялись в объятиях друг друга, наши тела будто говорили вместо нас, сливаясь в едином порыве. Его руки крепче сжимали меня, будто он боялся отпустить, словно хотел стереть все мои страхи и неуверенность. И на какое-то время ему это действительно удалось. Сомнения хоть и не исчезли совсем, были временно рассеяны его теплом и этой страстью, которая снова соединила нас.

Когда мы лежали рядом в темноте, он обнял меня, нежно перебирая мои волосы.

Глава 10.

Алексей

“Ложь — это умение прятать правду между строк.”

В последнее время Лия изменилась. Она была рядом, но словно на расстоянии. Тихая, задумчивая, как будто её мысли были где-то далеко. Иногда наши взгляды встречались, и я видел в её глазах вопросы, которые она боялась озвучить.

Мы жили в одном доме, за одним столом, но словно в разных мирах. Она держала дистанцию, но не делала резких движений. Словно выжидала. И это бесило. Почему она просто не спросит? Почему молчит?

Я прокручивал в голове события последних недель, пытаясь понять, что могло её насторожить. Я всегда был осторожен. Прикрывал следы. Единственное, что могло меня выдать, — рубашка. Та чёртова рубашка с отпечатком Милы.

Мы тогда ссорились. Мила всегда умела вывести из себя, и даже не сомневался, что она специально оставила след помады на воротнике. Я вернулся домой пьяный, бросил рубашку на спинку кресла и рухнул в кровать, не думая, что это станет проблемой.

Утром, когда проснулся, застал Лию спящей на диване в зале. Иногда такое случалось. Я остановился, глядя на неё. Лицо жены было безмятежным. Даже поймал себя на мысли, что хочу поцеловать её и взять прямо сейчас на этом диване. Но заметил рубашку. Она висела на кресле так, как я её и оставил.

Сердце ёкнуло.

Накрыл бережно Лию пледом.

Быстро схватил рубашку и сунул в пакет для прачечной. Всё. Проблема решена. Никто ничего не знает.

Но когда она спросила, я понял, что ошибался.

– Ты что, изменяешь мне?

Прямо. Чётко. Без истерик. Она просто посмотрела на меня, ожидая ответа. Лучше бы она кричала, устраивала скандал, плакала. Но эта тихая уверенность выбивала из колеи.

То, что дело не в рубашке, стало для меня полной неожиданностью. Сколько раз я говорил Миле, чтобы не писала сообщения по вечерам и по выходным, когда я дома. Сколько раз предупреждал? Но нет же, эта девчонка никогда меня не слушается. Иногда она бесила до невозможности, и сейчас поймал себя на мысли, что если бы не Мила, если бы она просто соблюдала правила, всего этого можно было избежать.

Сообщение. Это прокля́тое сообщение. Конечно, оно не предназначалось для глаз Лии, но теперь всё вышло на поверхность.

Я посмотрел на неё. Она требовала объяснений, но в её глазах читалось смущение. Лия не привыкла нарушать чужие границы, а сейчас ей пришлось признать, что она это сделала. Видел, как ей неловко, и понял: она, возможно, даже ждёт, что я разозлюсь за это и начну нападать в ответ.

Лучшая защита — это нападение. Нет. Не в этот раз.

Я сохранил спокойствие. Как? Даже сам не знаю. Моя голова будто работала в аварийном режиме, и вдруг решение пришло само.

– Это не для меня, – сказал я спокойно, даже с лёгкой улыбкой. – Ты правда думаешь, что я могу тебе изменить?

Её взгляд дрогнул. Я видел, как она борется с сомнениями и чувством вины за то, что вторглась в моё личное пространство. Это был мой шанс.

– Лия, это сообщение от коллеги. Он попросил воспользоваться моим телефоном, потому что не может писать со своего — у него там проблемы в семье. Ты же знаешь, я никогда не позволю себе ничего подобного.

Объяснение звучало нелепо, я это понимал. Но иногда самые нелепые вещи кажутся правдой. Я видел, как её лицо стало мягче, а напряжение в плечах ослабло.

– Прости, что ты вообще это увидела, – добавил я, вкладывая в голос ту нежность, которой всегда хватало, чтобы убедить. – Я сам хотел тебе всё объяснить, но… понимаешь, как это могло выглядеть? Ты же не веришь, что это сообщение мне?

Она отвела взгляд, и я понял: она поверила.

Её растерянность неожиданно задела меня. В тот момент я вдруг осознал, что боюсь её потерять.

Лия всегда была моим тылом. Верная, преданная, спокойная. Она никогда не задавала лишних вопросов, не лезла в душу, принимала меня таким, какой я есть. Но её тишина сейчас пугала.

И я не собирался расставаться с ней, менять её на кого-то другого. Всё это – Мила, её выходки. Она была не более чем вре́менным увлечением, игрой, которая ничего не значила. Лия была той, с кем я хотел быть. Единственной, кто действительно имел значение.

Мне стало важно, чтобы она поверила мне. Чтобы всё осталось, как раньше.

Посмотрел на её губы. Они дрогнули, и я вдруг почувствовал острое желание схватить её, притянуть к себе и доказать, что она моя. Только моя.

Склонился к ней, обхватил лицо руками и мягко, но настойчиво поцеловал. Лия сначала замерла, но потом ответила мне, её губы стали податливыми, тёплыми, как в те времена, когда мы были без ума друг от друга.

Погладил её по плечу, успокаивающе провёл ладонью по шее, нежно обнял. Но в то же время я испытывал какое-то яростное желание, хотелось обладать ею полностью, вернуть себе ту близость, которой нам так не хватало.

Почувствовал, как её тело расслабилось в моих руках. Желание накрыло меня с новой силой, до боли, до дрожи. Я начал расстёгивать рубашку.

Когда скользнул ладонями под ткань, её кожа показалась мне горячей, но такой нежной, словно я впервые прикасаюсь к ней. Лия слегка вздрогнула, и я почувствовал новую волну возбуждения.

Её дыхание стало прерывистым. Она не сопротивлялась, лишь прижалась сильнее, будто пытаясь спрятаться в моих объятиях.

Я снял с неё рубашку, проводя ладонями по плечам, и отбросил на пол. Пальцы скользнули по пояснице, чувствовал, как она откликается на мои прикосновения. Меня уже трясло от желания войти в неё. Член был каменным.

Я поднял Лию на руки, чувствуя, как её тепло обжигает. Её волосы касались моего лица, аромат дурманил, мягкость и покорность казались чем-то неземным.

Когда мы оказались на кровати, я наклонился к ней и провёл губами по её шее.

– Ты моя, – прошептал.

Глава 11.

Алексей

“Случайности иногда приводят к тому, что мы долго скрывали от себя.”

Иногда кажется, что решения приходят сами, как невидимые точки на пересечении линий. Но, оглядываясь назад, понимаешь: случайности не бывают случайными.

Я не искал приключений. Не планировал разрушать свою размеренную жизнь.

До двадцати семи лет я вёл достаточно разгульный образ жизни. Менял девушек, не строил серьёзных отношений. Тогда я был уверен, что семья и всё, что с этим связано, — не для меня. Но потом моя карьера начала стремительно расти, и я решил, что пора менять статус холостяка на женатого.

И вот тогда я встретил Лию. Она как никто подходила на роль идеальной жены. Наверное, я влюбился впервые. Лия была доброй, заботливой, покорной, и мне казалось, что она — именно тот человек, с которым я хочу построить свою жизнь. Я не ошибся: за пятнадцать лет брака Лия действительно стала идеальной женой.

Я полностью погрузился в работу, и, хотя за это время были сотрудницы, которые пытались со мной флиртовать, я всегда оставался верным. Когда что-то пошло не так?

Бар был наполнен шумом и голосами, и я снова поймал себя на мысли, что не тороплюсь домой. Казалось бы, чего мне не хватает? У меня есть всё: работа, которая приносит удовольствие, дом, где меня ждёт красивая жена. Но что-то меняло ритм моего дыхания, заставляя искать в толпе то, чего мне не хватало.

Мой взгляд остановился на компании молодых людей за соседним столиком.

Среди них выделялась девушка. светлые волосы спадали волной на плечи, она смеялась, и её смех звучал так легко, будто она не знала, что такое тяжесть забот.

Наши взгляды пересеклись. Её глаза, глубокие и манящие. Она смутилась, отвела взгляд, но её губы тронула лёгкая, едва заметная улыбка. И это зацепило меня.

Я не помню, что именно двигало мной в тот момент. Возможно, скука. Возможно, желание проверить, что я ещё на что-то способен. Это было как рефлекс, я уже не управлял собой. Встал и пересёк расстояние между нашими столами.

— Привет, — сказал я, слегка наклонившись к ней. — Надеюсь, не помешаю.

Она подняла глаза, и в её взгляде промелькнуло удивление.

— Ой… привет, — её голос звучал мягко, и я невольно отметил, как она неуверенно поправила прядь волос.

— Ты не против, если я к вам присоединюсь? — спросил я, кивая на свободный стул рядом с ней.

Она оглянулась на своих друзей, никто не возражал. Потом снова посмотрела на меня.

— Конечно, садитесь… — смущённо произнесла она.

Её друзя смотрели на нас с откровенным любопытством, но меня это не волновало.

— Алексей, — представился я, глядя прямо на неё.

— Мила, — ответила она, её голос чуть дрогнул.

— Я видел, что вы отлично проводите время. Может, я украду тебя на минуту? У моей компании всё равно уже все разговоры зашли в тупик, — сказал я с лёгкой улыбкой, давая ей возможность отойти от столика, если ей неудобно общаться при всех.

Мила удивлённо подняла брови, но, казалось, предложение её заинтриговало. Она посмотрела на друзей, которые тут же закивали, будто подбадривая её.

— Ну, думаю, на пару минут могу Вам составить компанию, — произнесла она чуть увереннее, и мы вместе направились к бару.

Я жестом предложил ей присесть. Она заняла место у стойки, я устроился рядом. Бармен взглянул на нас в ожидании.

— Что будешь пить? — спросил я, оборачиваясь к ней.

Она чуть замешкалась, будто не знала, как ответить.

— Может, шампанского? — предложил я.

— Звучит неплохо.

Я заказал два бокала, и пока бармен наполнял их, решил продолжить разговор:

— Чем ты занимаешься?

— Учусь, — ответила она, проводя пальцами по краю стойки. — Второй курс института. Пока не уверена, куда дальше, но… надеюсь, что найду своё место.

— Это даже хорошо, — сказал я, ставя бокал перед ней. — Пока все двери открыты.

Она кивнула, чуть прикрывая глаза, будто обдумывая мои слова.

— А вы чем занимаетесь? — спросила она, повернувшись ко мне с неподдельным интересом.

— Работаю в архитектуре. Проекты, планы, бумажная волокита… в основном скучные офисные будни, — ответил я с лёгкой усмешкой.

— Звучит совсем не скучно, — заметила она.

— Это талант — подавать обыденность так, чтобы она выглядела интересной, — ответил я, чем вызвал у неё тихий смех.

На секунду она замолчала, потом неожиданно задала вопрос:

— А у вас есть кто-то?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… любимая, — уточнила она, опуская взгляд.

Я на мгновение замер, внутренне проклиная её прямоту.

— Может быть, — ответил я. — А у тебя?

— Нет, — она покачала головой. — Меня обычно никто не замечает.

Её слова прозвучали так тихо, что я ощутил странную смесь жалости и интереса.

— Сегодня заметили, — сказал я, глядя прямо на неё.

Её глаза чуть расширились, и на губах заиграла улыбка. Она отвела взгляд, слегка заливаясь румянцем, и сделала небольшой глоток шампанского.

На прощание она вдруг замерла, будто что-то обдумывая. Затем её пальцы быстро нацарапали что-то на салфетке.

— Может, это глупо… но если вы вдруг захотите продолжить разговор, — она аккуратно вложила мне в руку сложенный листок и быстро отвела взгляд.

Я развернул салфетку позже, уже уходя из бара, и невольно улыбнулся. Аккуратным женским почерком был написан номер телефона и короткая фраза:

“Не знаю, зачем пишу, но, кажется, это правильный поступок”.

Я задумался, почему-то это и мне кажется правильным. Или это просто способ напомнить себе, что моя жизнь ещё не закончилась? И я мужчина в самом расцвете сил!