За путеводной звездой

Побег

Как же все достало - муж, родители, друзья… Никто не знает, насколько скверно на душе у Маринетт, никто… кроме Кота.

Уже три года как Маринетт стала мадам Агрест. Девушка грезила об этом с четырнадцати лет, но действительность оказалась не столь радостной, как в её мечтах. Радовало это только первые несколько месяцев. Очень скоро ей стало казаться, что Адриан её не любит, и это каждый раз било прямой наводкой по многострадальному сердцу. В первые полгода он ещё старался делать вид, что любит её, и это были лучшие дни в жизни. И тем больнее было осознание того, что это была ложь. Адриан всё чаще стал задерживаться на работе, после начались длительные командировки. Постепенно у Маринетт сложилось мнение, что у мужа есть кто-то на стороне. Она до сих пор не могла понять, зачем Адриан женился на ней, ради чего был весь этот маскарад. Неужели её компания представляла такую угрозу фирме Агреста, что они решили заполучить её в полную собственность?

Да, уже пять лет как она стала известным дизайнером со своим логотипом. Для этого Мари пришлось не только учиться, но и много работать, забывая иногда и про сон. И когда в двадцать два года она наконец-то выпустила свою первую коллекцию, та произвела фурор и мгновенно подняла Маринетт на высоты мировой моды. Естественно, что после свадьбы произошло слияние с «Агрест». Габриэль, кажется, любил её больше, чем её собственный муж. Никакие айсберги не могли потопить новую компанию, и теперь лейбл «А&М» был одной из самых востребованных марок по всему миру.

После фурора, который произвела Маринетт в мире моды, они часто стали пересекаться на показах с Адрианом. Теперь девушка уже не краснела, и пресловутый мямлязавр не появлялся из глубин подсознания. Они мило беседовали и всё. Поэтому предложение руки и сердца стало для неё неожиданным. И хотя это повергло её в шок, она все же согласилась. Ведь именно об этом она мечтала с самой юности.

Агрест-младший всегда был вежлив, очарователен и благоразумен… И это постепенно начинало раздражать. Просто до одури, так что Маринетт хотелось кричать, переходя на визг. Ну как, как можно быть таким… Он не любил её, но продолжал играть в счастливую семью. Хотя уже два с половиной года он не бывал в супружеской спальне. Адриан работал (или всё же не работал?) на износ. Теперь виделись они исключительно на светских раутах, где чета Агрест должна была появляется вместе.

В свои двадцать семь Мари стала самостоятельной и уверенной в себе женщиной. Но погубить своё детище скандальным разводом она просто не могла… И именно поэтому каждый раз натягивала фальшивую улыбку на лицо, продолжая подыгрывать Агресту в фарсе под названием «Счастливая семья».

А уже через несколько часов она проносилась над Парижем в облике Ледибаг, в дом-студию. Чтобы, став вновь Маринетт, упасть в объятия Кота Нуара. Нуар всегда был рядом, когда её несчастное сердце разваливалось на куски. Он старался поддержать её и часто утешал, как старший брат. Да, Нуар стал для неё таким родным и близким. Она делилась с ним всеми планами и с восторгом рассказывала об их реализации. Ей было комфортно в присутствии Кота, и даже его котомбуры не так сильно раздражали Маринетт, как Ледибаг.

Свой дом-студию Маринетт купила ещё в первый год работы фирмы «Маринетти». Эта была первая серьёзная покупка, здесь она творила свои лучшие коллекции. Здесь она мечтала о большой семье с двумя зеленоглазыми  мальчиками-брюнетами и милой дочке с голубыми глазами и золотистыми локонами, как у отца. Но мечты так и остались мечтами. Она помнила свою первую брачную ночь до мелочей. Помнила, как зажмурилась, приготовившись к первому в её жизни проникновению мужчины. Помнила, как Адриан удивленно выдохнул её имя. Встретить невинную в двадцать четыре года девушку - это редкость. Помнила, как вцепилась в него, словно боясь утонуть в тех ощущениях, что дарил ей муж. Да, она это помнила. Но Адриану, видимо, она быстро надоела, и она смирилась. Сердце постепенно умирало в её груди.

Но теперь этот дом стал её личной крепостью. Именно здесь, в очередной раз успокаивая Маринетт, Нуар перешёл границу дозволенного. А она не особо и сопротивлялась.Теперь только тут Мари чувствовала себя счастливой, находясь в объятиях Нуара. Последние два года Мари так страстно хотела вновь ощутить себя желанной и любимой. А Нуар был такой… И всё чаще Мари смотрела на него не как на друга и партнёра по битвам, а как на мужчину. Она знала, что была его поддержкой, ведь Леди не отвечала на чувства Кота.

Она понимала, что Нуар тоже ищет тепла и любви для своего истерзанного сердца. Но Мари не смогла признаться напарнику в том, что она его идеальная Леди, ведь тогда она перестала бы быть для него идеальной. На патрулях и борьбе с акумами она старалась вести себя как и прежде — закатывала глаза при каламбурах, отмахивалась от комплиментов и убегала раньше, чем того требовали ситуации. Да и хотела она любви как Маринетт, ведь Ледибаг и так всё любили и боготворили. А Мари не получала этого.

И теперь всё чаще Мари оставалась ночевать в своём маленьком уютном гнёздышке, ожидая своего Котёнка. Последние два месяца её жизни вновь наполнили существование яркими красками. С Нуаром было легко, ощущения наполненности в душе распускалось ярким райским цветком. Она часто ловила себя на том, что всё, что она делает - готовит ли его любимую еду, шьёт что-то лично для него, готовит маленькие сюрпризы — все это заставляло её просто летать.

Здесь, рядом с Котом, она чувствовала себя дома. И очень тяжело переносила моменты, когда приходилось возвращаться в особняк Агрестов. Постепенно Маринетт стала подумывать даже о том, что если Нуар позовет её замуж, она с лёгкостью оставит постылого мужа. И даже её любимое детище не удержит её от этого шага.

Измена

Он с пятнадцати лет любил свою Леди, но она не любила его. И он сдался. В свои двадцать восемь лет он имел так много и в тоже время так мало. Ведущая модель компании «А&М», он имел мировую известность, принимал участие в показах высокой моды не только в Париже и Милане, но и по всему свету. Последнее время отец готовил его к передачи руководства над «А&М», а ещё у него была красавица-жена, которая ненавидела его последние пару лет.

На Принцессу он стал засматриваться после того случая с Гласиатором. С тех пор Нуар завёл привычку наведываться к Маринетт и вести разговоры о жизни. Она оказалась очень интересной девушкой с большими амбициями, и при этом совершенно не испорченной по характеру. И хоть с ним как с Адрианом она по-прежнему не могла и двух слов связать, Нуару везло больше. Они могли разговаривать часами, споря о чём-либо, или так же легко могли молчать, думая о своём, и это молчание не было тягостным ни для одного из них. Он неоднократно пытался разговорить одноклассницу как Адриан, но успеха не имел и вскоре прекратил все попытки, ему было достаточно того, что она не отталкивает Нуара.

После окончания коллежа у него почти не оставалось времени на общение с друзьями, но привычка заглядывать к Мари была сильнее. И Нуар всегда поддерживал её, ведь Адриан не имел на это времени. Он и с Нино только изредка общался по видеосвязи из разных уголков планеты. А вот Нуар был рядом. Они часто болтали на её балконе, обсуждая свою личную жизнь… Да и понимали они друг друга даже без слов, ведь сердца любили тех, кто не отвечал взаимностью.

Когда в модной индустрии загорелась новая звезда под названием «Маринетти», он был очень рад за Принцессу. В тот вечер они отпраздновали это бутылкой шампанского, и Мари раскрыла имя того, в кого была влюблена со школы. С тех пор Адриан старался пересекаться с ней не только в облике героя Парижа. Иногда они встречались на показах, и она уже не краснела и не заикалась перед ним, как в школьные годы. Маринетт была мила и очаровательна, но порой своей бизнес-хваткой и подходом к решению рабочих вопросов она напоминала ему Ледибаг.

Когда отец настоятельно потребовал от Адриана обзавестись женой, его выбор пал именно на Маринетт. Ведь он был уверен, что Леди никогда бы не дала ему даже возможности сделать предложение. А если его женой не может быть Ледибаг, то почему бы не выбрать Принцессу. Она-то его точно любит, а делать Мари счастливой для него было в удовольствие. Нуар так и не решился снять маску. Всё больше привязываясь к Мари, он всё же сделал ей предложение как Адриан. Маринетт приняла его. И уже через три месяца она стала носить фамилию Агрест. Но раскрыть свою главную тайну жене он так и не смог, продолжая быть рядом с ней в качестве Нуара.

Попытки забыть свою Леди, заменив её Принцессой, не принесли успеха. Леди прочно владела его сердцем, и делить его явно ни с кем не собиралась. Адриана хватило на полгода. Адриан (или Нуар?) все больше запутывался в себе и отдалялся от жены. Ещё через полгода, приходя домой, Адриан часто не заставал Мари. Он прекрасно знал, что она трудится до поздней ночи в своей студии. Первое время он заезжал за ней, но она была явно не рада его присутствию, а ради приличия просила не отвлекать её от работы. Хотя для Кота двери и окна были всегда открыты, и даже в самом плотном графике она находила для него время. Нуар (или Адриан?) старался каждый патруль заглянуть к своей Принцессе. Выслушать очередной упрёк в адрес мужа. Попытаться утешить её.

Слушая жалобы Маринетт на себя, Адриан испытывал смешанные чувства. С одной стороны он признавал всю справедливость упрёков. С другой стороны ему было горько и обидно слышать это от неё не в глаза, а словно подслушивая ушами Кота. Не раз он предлагал Мари поговорить с мужем начистоту и вместе с ним попытаться разобраться в своих отношениях. Но Принцесса только отмахивалась, ведь первое время, когда отчужденность Адриана начала проявляться, она честно старалась выяснить причину такого поведения. Но безуспешно.

После очередного светского раута, куда Маринетт пришлось ехать с мужем, она была выжата, как лимон, физически и морально. Возвращаться в особняк с Адрианом не хотелось совершенно, и после мероприятия она отправилась в свою студию, она часто так делала последний год. И когда в её студии появился Кот, Мари позволила обнять себя чуть крепче, чем было бы приемлемо для дружеского объятия, и она не отстранилась. Потом были ещё касания и объятия, неловко прерванные фразы и заходящееся сердце, будто им снова пятнадцать. И в один прекрасный вечер Мари потянулась к нему за поцелуем. В тот раз невинным касанием губ всё и ограничилось, но обоим стало понятно, что черту они пересекли. Их отношения уже никогда не будут прежними.

Он помнил, как это произошло впервые. В тот день в Париже стояла неимоверная жара. А вечером дороги и тротуары отдавали накопленное за день тепло спешащим по ним людям. Нуар явился к своей Принцессе не с пустыми руками — на кой-то чёрт он принёс тогда два рожка мороженого. Отдав Мари один, он уселся прямо на раскроечный стол. От того, как девушка наслаждалась лакомством, у Адриана вылетели из головы все мысли. Как зачарованный, он наблюдал за движениями её языка и губ. Да, наверное, ему было простительно, ведь Маринетт была его единственной женщиной. Засмотревшись, он умудрился испачкать себе нос мороженым. И когда Мари подняла взгляд, она с невинной улыбкой потянулась к его лицу и кончиком языка слизнула пломбир. Отпрянув от замершего от неожиданности Кота, она опустила глаза, но тот успел заметить лукавые лазоревые искорки. После этого башню у него снесло окончательно. Прижав к себе Маринетт, он впился в её губы страстным, требовательным поцелуем. И она ответила.

Снаружи в этот момент послышались первые раскаты грома, предвестники грозы. Мир за окном впитывал долгожданную влагу и возрождался. По комнате поплыли запахи озона и умытого дождём пыльного асфальта. Адриан впитывал Маринетт, исцеляя своё истерзанное сердце и душу. Поддев когтём замочек, он легко расстегнул молнию на её платье, и оно упало мягким облаком вокруг ног Принцессы. Нуар покрывал поцелуями её лицо, шею, грудь, буквально каждый сантиметр её тела, пока Маринетт жалобным стоном не начала умолять прекратить эту сладкую пытку.

Тайны

Сабина Чен видела, что с её дочерью творится что-то странное. Но как бы она не пыталась разговорить Маринетт, та лишь вымученно улыбалась и убеждала, что у неё всё просто замечательно. И это продолжалось два года, пока в один день всё не изменилось. Да, мадам Чен знала, что у дочери не ладится с мужем. И то, что Адриан перестал появляться в их спальне, тоже знала. Как-то Мари приехала вся в слезах и рассказала, что, заглянув к мужу на работу, застала того в гримёрке в объятиях любовницы. Хорошо, что Тома не было в тот день дома, иначе тот лично бы придушил Агреста-младшего за то, как он поступил с их дочерью. Маринетт попросила не рассказывать отцу, и Сабина согласилась. Но последние пару месяцев Маринетт вновь сияла, как прежде, а возможно даже ярче. Такая резкая перемена в настроении Маринетт напугала Сабину не меньше, чем её несчастный вид.

Сабина стояла у прилавка, когда раздался звон дверного колокольчика, и сразу за ним послышался голос дочери.

— Мам, пап, я приехала!

Том тут же отложил кулинарный мешок и направился прямиком к Маринетт, расставив руки для объятия.

— Маринетт, здравствуй, родная.

— Пап, — оказавшись в медвежьих объятьях отца, прохрипела Мари. — Ты меня сейчас задушишь.

— Ох, прости. Просто я очень соскучился. А где Адриан? Вы разве не вместе?

— Нет, пап. У него много работы. Ты же знаешь, что Адриану скоро придётся возглавить «А&М».

— Да что же это такое, — гневно пробурчал месье Дюпен. — Совсем родственников забыл.

— Можно подумать, что ты ждал только Адриана, — надула губки Мари.

— Не сердись на него, дорогая, - Сабина поцеловала дочь в щеку. — Просто твой папа обижается, когда мы уходим с тобой секретничать. — Она подмигнула дочери и ласково улыбнулась мужу.

Закрыв пекарню, они всей семьёй поднялись в квартиру. Вечер проходил замечательно до того момента, пока не позвонил курьер, и Тому пришлось спуститься в пекарню. Сабина не выдержала и задала вопрос, который мучил её уже больше месяца.

— Маринетт, вы помирились с Адрианом? — затаив дыхание, она ждала утвердительного ответа. Она не хотела, чтобы её предположение подтвердилось.

— Нет, ты бы узнала об этом первой, мам.

— Значит, у тебя появился кто-то другой?

— Мам, ну что за дурацкие версии, — краснея, пробормотала Маринетт.

— Похоже, я права, ты никогда не умела врать. А как же Адриан?

— А что Адриан? — голос Маринетт сорвался. — Он не интересуется ни мной, ни моей жизнью. Даже если у меня и появился кто-то, то неужели я не заслужила быть хоть немного счастливой…

— Но ведь это неправильно, Адриан твой муж.

— Да ладно? Только его это не особо остановило кувыркаться с модельками, — язвительно ответила Мари. — Я достаточно сделала для Агрестов и имею полное право делать то, что хочу, и их, и вас это никак не затрагивает.

— И ты думаешь, что сможешь так долго жить? Жить двумя жизнями? Спать с одним, а в журналах появляться с другим? Ты сможешь и дальше делать вид, что в семье Агрест все хорошо и замечательно, как ты мне твердишь уже два года? - внешне Сабина была спокойна, но материнское сердце рвалось на части.

— Мама, тебе не кажется, что это наше личное с Адрианом дело? — девушка была уже на взводе. — Я пойду, иначе мы наговорим друг другу много лишнего, о чём потом будем жалеть.

Маринетт встала из-за стола, молча помогла убрать посуду и, махнув рукой, ушла вниз. Сабина тяжело вздохнула, продолжать этот разговор в таком тоне не имеет смысла. Она бы только оттолкнула дочь, и та вовсе перестала бы появляться в пекарне.

Спустившись вниз, Мари немного успокоилась и вошла в пекарню, чтобы попрощаться с отцом. Том как раз расписывался за получение груза.

— Пап, мне пора. — коснувшись плеча отца, тихо произнесла девушка. — Позвонили с работы, мне нужно ехать.

— Уже? Что ж, раз нужно, то, конечно, езжай, — произнёс Том, целуя дочь. — Но в следующий раз приезжайте вместе с Адрианом, хорошо?

— Да, папа. Я передам ему. Я люблю тебя, — поцеловав отца в щеку, девушка поспешила к выходу.

Спустя полчаса Маринетт парковала машину на территории особняка Агрестов. Нужно было забрать кое-какие эскизы. Войдя в холл, она уставилась на картину, висевшую над лестничным пролётом. Раньше там был портрет  Габриэля с сыном. Но вскоре после свадьбы была заказана новая, в центре картины стояла счастливая Маринетт в свадебном платье, справа Адриан, а левее и чуть за ней стоял Габриэль, положив на её плечо руку. Не так уж и давно это было, но казалось, что прошла вечность.

Поднявшись в комнату, она подошла к рабочему столу и стала рассматривать папки в поисках нужных ей эскизов, когда над ухом услышала знакомый голос.

— Привет, Мари.

Размышляя о своей с Маринетт жизни, Адриан убеждался в необходимости попытаться хоть чуть-чуть вновь сблизиться с супругой. Его начинали напрягать такие отношения между ними. Не мог же он вечно быть только любовником своей жены. Мысль вновь прокрасться в супружескую постель уже несколько дней не давала ему покоя.
Увидев, как машина жены въезжает во двор, он решился действовать прямо сейчас.

— Что тебе нужно, Агрест? — взгляд синих глаз не предвещал ничего хорошего. — Ты нарушаешь моё личное пространство, будь любезен, отойди от меня.

Слова били Адриана, как пощёчины. Нервно сглотнув, он сделал пару шагов назад.

— Я хотел… — слова застряли в горле, и он умолк, не окончив фразу.

— Я слушаю, — сухой тон, ни намека на прежние чувства.

— Я заказал столик, нам надо поговорить, Маринетт, — голос предательски дрогнул.

— Новые партнёры, о которых я не знала?

— Нет, нам надо поговорить о нас. Это не жизнь, Маринетт. Я устал от этого фарса.

— Ты хочешь развода? — так же сухо поинтересовалась жена.

— Конечно нет. Да и отец не позволит делить «А&М». Я хочу вернуть то время, когда мы могли просто нормально поговорить, когда ты засыпала рядом со мной. Боже, Маринетт, я хочу быть твоим мужем не только на бумаге!

Подруга

Приехав к себе в студию, Маринетт прямиком направилась в душ. Она до сих пор не могла успокоиться после разговора с Адрианом. Удивительно, как она смогла доехать так быстро и никуда не врезаться, гнала она с бешеной скоростью, наверняка пришлют штраф за превышение. Встав под тёплые струи воды, она начала понемногу расслабляться. Вода смывала весь негатив этого дня. Сегодня она поставила точку в отношениях с Адрианом. Проводя руками по лицу, она почувствовала на руке холод металла. Открыв глаза, она уставилась на обручальное кольцо. За три года она настолько слилась с ним, что даже не замечала, что оно есть.

— Нужно завтра отправить его курьером в особняк, — произнесла вслух Маринетт, снимая кольцо с безымянного пальца. — А пока полежи тут.

Девушка положила украшение на полочку для мыла и продолжила прерванное занятие. Пробыв в душе около получаса, Мари вышла, обернувшись в махровое полотенце. Глянув на часы — до патруля ещё оставалось чуть больше часа — она начала приводить себя в порядок. Наверняка Нуар придёт к ней сразу после патруля. Поэтому первым делом Мари начала выбирать нижнее бельё. Спустя час она была полностью готова.

— Ну что, Тикки, трансформироваться сейчас, или подождать ещё минут десять?

— Решать только тебе, Маринетт, — ответила маленькая квами.

— Я так нервничаю. Как ты думаешь, Кот будет рад, если я скажу, что ушла от мужа?

— Конечно, он же любит тебя.

— Я больше не могу, лучше начну патруль раньше. Тикки, давай! — девушку озарила ярко-розовая вспышка, а квами втянуло в серьги.

Из приоткрытого окна выскользнула фигура, обтянутая в красный спандекс. Ловко закидывая йо-йо, девушка промчалась над домами. Она торопилась на встречу со своим напарником, на башню Монпарнас, откуда город представал, как на ладони.

Прошло уже двадцать минут с условленного времени, но Нуара все ещё не было. Леди нервно измеряла шагами крышу высотки, когда раздался голос напарника.

— Миледи, прошу муррщения за опоздание, — от Кота несло алкоголем.

— Кот, ты пьян?! — не столько спрашивая, сколько констатируя факт, проговорила девушка.

— Всего пара бокалов, моя Леди, — отвесил шутливый поклон Нуар.

— И что же ты отмечаешь? — приподняв бровь, проговорила Ледибаг.

Кот Нуар горестно вздохнул и начал заплетающимся языком:

— Миледи, скажи, как п-нять женщин? Сегодня я решил помурриться с женой и п-лучил по морде. А я ведь люблю её. Не так, как вас, м-йя Леди, но всё же люблю.

Резкая пощёчина привела Кота моментально в нормальное состояние.

— За что? — потирая щёку, пробормотал он, удивленно хлопая глазами.

— Иди проспись, Нуар. Я не собираюсь возиться с пьяным героем, — резко развернувшись, девушка кинула йо-йо вперёд и спрыгнула с башни. А Кот лишь тихонько выдохнул.

— Да что за день сегодня такой? Все бьют меня по морде… — несчастно опустив уши, Кот решил последовать совету Леди и нетвёрдой походкой направился к краю крыши. По дороге домой он размышлял о своей странной и слишком запутанной судьбе.

Пролетая над домами Парижа, героиня не замечала ничего вокруг, взор застилала пелена слез. Патрулировать не хотелось, поэтому, найдя подходящее, место Леди сняла трансформацию.

— Тикки, ну почему я такая невезучая, — всхлипнула девушка. Она сидела в какой-то подворотне, прислонившись к грязной стене.

— Маринетт, не переживай. Всё образуется, вот увидишь, — малышка квами нежно гладила Маринетт.

— Он женат, Тикки, понимаешь, женат. Возможно, у него даже есть дети. А я для него была, видимо, временной заменой, пока они были в ссоре, — слёзы лились, размазывая по щекам макияж. — А теперь он хочет помириться с ней, а меня, конечно, бросит…

Всхлипывания становились всё громче, Маринетт сидела, обняв колени и спрятав лицо. Она чувствовала себя школьницей, над чувствами которой посмеялся близкий человек. Сколько она так просидела, Маринетт не знала. Немного успокоившись, она вытерла слёзы и, достав мобильный, набрала номер подруги.

— Алья, мне так плохо. Могу я приехать к тебе? Мне так много нужно тебе рассказать.

— Конечно, подруга. Приезжай, я тебя жду.

— Я буду через час.

Отключив связь, девушка направилась в ближайший супермаркет. Обязательно нужно купить подарок для маленькой Кристин. В магазине вслед за коробкой с очаровательной куклой в тележку отправились две бутылки дорогого вина, сырная нарезка, фрукты и пара готовых салатов. Подумав ещё немного, Маринетт добавила бутылку коньяка. Поймав такси, девушка направилась в гости к подруге.

Алья давно перестала удивляться тому, что творится в жизни её лучшей подруги. Она видела, как Мари отдаляется от неё. Подруга никогда не рассказывала, что же случилось такого, что через год после свадьбы она превратилась в блеклое подобие некогда яркой Маринетт. Они встречались каждый последний четверг месяца в их любимом кафе. Эта традиция появилась после окончания коллежа. Но сегодняшний звонок Маринетт означал чрезвычайную ситуацию.

Оставив дочь на попечение Нино, Алья пошла на кухню. В ожидании гостьи она успела нарезать салат, заварить зелёный чай и поставить маффины в духовку. Час пролетел незаметно, и когда в дверь квартиры позвонили, мадам Ляиф сполоснула руки и, вытирая их о передник, направилась в прихожую. Открыв дверь, она пропустила подругу в дом.

— Пойдём, я заварила обалденный чай, и маффины должны вот-вот подойти, — произнесла Алья, проходя на кухню. — Я попросила Нино присматривать за Кристин. Так что можешь начинать рассказывать прямо сейчас, подруга, я и так была слишком терпелива столько времени.

— Я купила подарок для Кристин и кое-что к столу, — вытаскивая из пакетов покупки, произнесла Мари.

— Смотрю, до чая у нас не дойдёт? — присвистнула бывшая мадемуазель Сезер, увидев купленный Мари алкоголь. — Хмм… Дорогое. Запиваем горе или отмечаем праздник?

— Я ушла от Адриана…

— Что? — Алья выронила лопатку, и та с тихим стуком упала на пол.

— Я ушла от Агреста, — повторила Маринетт. — Ушла из-за другого мужчины.