Забудь о любви

Глава 1

- Что отмечаешь? - интересуюсь у шикарного брюнета, сидящего в углу бара.
- Беременность невесты, - он хмурится, расфокусировано глядя в пространство. Три часа дня, а в его стакане виски остался только лёд.
- Надо же! Поздравляю! - звучу искренне.
- Не с чем. - отрезает. - Ребёнок не от меня.
Немею от удивления.
- Как же так? Вы через три дня женитесь… - кстати, я в числе приглашённых на церемонию.
- А вот так, девочка, - брюнет обращается ко мне так, как делал это сотни раз, когда мы оставались наедине. У нас всего пять лет разницы, но рядом с ним всегда чувствую себя девчонкой. - На эту свадьбу было поставлено слишком много… Бизнес, репутация, я сам. Теперь шакалы славно попируют на моих костях.

Мужчина разворачивается, и я смотрю в стальные глаза Карла - главного партнера моего отца. Правда, это не единственное, что нас связывает. То есть связывало.

Папа сейчас на меня зол, и мы отдалились. Я больше не в курсе новостей его партнёров, главным из которых является Карл. Он чех, в России живет не так давно, но безупречно владеет русским. Лишь изредка, в моменты крайнего раздражения, пробивается еле слышный акцент. Как сейчас.

Пиджак небрежно брошен на стол, галстук расслаблен, рубашка обтягивает напряжённые плечи. Холодный аристократ с телом греческого бога. По-мужски красивое, породистое лицо, в глазах — ирония и высокомерие, заключённые в стальную оболочку. Даже теперь, когда моё сердце занято другим человеком, нельзя не признать, что Карл чертовски хорош. Был и есть.

Да, случались у нас… эпизоды, но эта интрижка всегда оставалась за скобками - за скобками давней дружбы наших семей, за скобками партнёрства Карла и моего отца, за скобками семилетних отношений Карла с русской девушкой. Наши ничего не значащие, но совершенно особенные встречи. Мимолётный контакт глаз, сообщение в телефоне, случайное прикосновение пальцев — и через час мы где-нибудь только вдвоём за плотной закрытой дверью.

Это никогда не длилось долго, не случалось часто и точно не затрагивало чувств. Яркие вспышки острых эмоций, подсвечивающие обыденность, без которых мы отлично обходились, будучи вдалеке друг от друга. А с тех пор, как в моей жизни появился Тимур, прекратилось вовсе.

- Что значит “поставлено слишком много”? - не понимаю.

Машинально подносит к губам пустой стакан, не замечая, что пьёт талую воду.
- Видишь ли, я гражданин Чехии. Это сильно связывает мне руки в России, как бизнесмену. Став моей женой, Бет вошла бы в концерн и представляла интересы нашей семьи. Мои интересы. Первые документы мы должны были подписать прямо в день церемонии - явится губернатор со свитой.

Его взгляд вдруг проясняется, словно озарила догадка. Он поворачивается ко мне, оглядывая от кончиков туфель до платиновых прядей волос на плечах. Закинув ногу на ногу, с удовольствием позволяю ему это сделать. Микродоза адреналина, попадающая в кровь от его пристального внимания, приятно будоражит.
Со сдержанным восхищением произносит:
- Идеальна.
Легко улыбаюсь. У этого человека очень высокая планка требований, но я всегда выше.

Карл жестом зовёт бармена обновить содержимое стакана и с лёгким прищуром интересуется:
- Алёна, что ты делаешь в ближайшие года… два?

Начинаю, было, рассказывать о планах моего благотворительного фонда, которому посвящена полностью, но вовремя осекаюсь. Он же несерьёзно?

Увидев догадку в моих глазах, продолжает:
- Приношу извинения за неподобающие для этого обстоятельства, позже всё сделаю правильно. - одёргивает завернувшийся манжет, поправляя запонку с монограммой, - Алёна, выходи за меня замуж.

Грустно закусываю губу и прошу очень кстати подошедшего бармена:
- Оставьте бутылку и принесите ещё стакан. Льда не надо.

Карл поднимает бровь в удивлении - я очень редко пью. Косится на часы:
- А не рано для крепкого алкоголя?
Киваю на то, что у самого уже не первая порция виски.
- У меня тоже есть повод.

Карл выжидает, пока бармен закончит суетиться и поднимает свой стакан в ожидании тоста:
- За что пьём?
- За предстоящую свадьбу любимого человека, - отвечаю, чувствуя, как перехватывает горло. Сказать это вслух оказалось не так уж просто.
- Я так понимаю не чокаясь? Радостью ты не светишься.
- Да... - теряюсь. - Он женится на другой… - выходит сипло.
- Тимур Власов? - уточняет Карл, попадая в точку. Если бы мы играли в морской бой, то он бы сейчас утопил хорошо спрятанный однопалубник. - Так он же женат.
- Разведён. - исправляю не без раздражения. - Откуда такая осведомлённость?

Близких подруг у меня нет, я ни с кем не обсуждала эту историю. И особенно не хотелось бы делить её подробности с Карлом, потому что мы с ним - совсем про другое, лёгкое и поверхностное. Как он узнал? Отец нажаловался? Вряд ли. Вячеслав Игоревич весьма трепетно относится к распространению такого рода информации. Иными словами, стыдится романа дочери с несвободным мужчиной.

Так что более вероятно иное: после несчастного случая с окном, когда якобы по моей вине осколками стекла ранило жену Тимура, поползли слухи. Супруги Власовы тогда расстались, угадайте, кого обвинили? Только Карл вряд ли стал бы собирать сплетни - совершенно другая орбита.

Становится зябко, чувствую себя неприятно обнажённой, ёжусь, закутываясь в тонкий пиджак. Карл распоряжается выключить кондиционер и поясняет:
- Они друзья с Нечаевым. - фамилию он произносит сквозь зубы и зло опустошает стакан.

Лёшу Нечаева я хорошо знаю по работе с моим фондом, профессионал отличный, но тот ещё… ловелас. Он же руководит филиалом, в котором проходила стажировку Бет, невеста Карла. Неужели солнечный голубоглазый мальчик вскружил голову бедняжке? Не может быть, он Карлу не конкурент. Или может?
Неверяще интересуюсь:
- Нечаев - счастливый отец?

Карл лишь хмыкает, медленно сжимая кулак до побелевших костяшек. Грудь едва заметно вздымается, крылья носа подрагивают. Каково ему жить с изменой? Да ещё такой явной, публичной: невеста сбежала практически из-под венца. Мы никогда не обсуждали личное, более того, я всегда думала, что Карл чужд душевных терзаний, а сейчас кажется, что ошибалась. Он любил её?

Глава 2

Прямо на ступенях отеля набираю Тимура, чтобы в очередной раз услышать короткие гудки. Мой новый номер у него тоже в блоке. Знала, просто решила убедиться, что всё ещё в чёрном списке у любимого человека. Лёгкая боль при каждом гудке тонкой иголочкой колет сердце, подтверждая, что жива, чувствую и люблю.

- В студию Серафимы Власовой. - распоряжение вызывает у папиного водителя протест. Да, еду к бывшей жене Тимура.
- Распоряжение… - качает головой. - Нельзя, Алёна Вячеславовна.
Раньше бы я изощрилась и хитро обошла запрет, но таймер запустил какой-то механизм, заставляющий терять самообладание:
- Можно. - отвечаю резко, с нажимом. - Поехали.

Папа ещё не знает, что план “с глаз долой, из сердца вон” провалился. Думал, длительная командировка, в которую он отправил меня после скандала с Власовой, заставит переключиться и забыть "эту блажь”- так он назвал моё чувство. Не понял, что Тимур для меня - серьёзно. Не стоит его винить, я и сама не сразу это приняла.

Год назад фонду потребовался фотограф с характером. Хотелось, чтоб снимки были наполнены смыслом, задавали вопросы, обращались напрямую к душе зрителя. Только так можно достучаться до спонсоров. Сроки поджимали, ежедневно в урну летели сотни фотографий, но всё впустую. Уровень мастерства у всех претендентов был приличный, только ничего не цепляло. Как выбрать?

Решив положиться на волю случая, я сунула руку в ворох карточек, достала первую попавшуюся и... ошеломлённо застыла. Забыла, что не одна, и ассистенты ждут вердикт, что надо дышать и говорить. Просто не могла оторваться.

С карточки смотрел мужчина... Позже отмечу, что он с голым торсом, и что фото сделано больше пяти лет назад. В техзадании всё было ровно наоборот - работы принимались лишь свежие, и модель должна была быть одета. То есть я ни при каких обстоятельствах не увидела бы этот снимок. Жизнь распорядилась иначе. Судьба.

Как же он смотрел! Словно для него в мире не существовало никого, кроме меня. Отчаянная влюблённость и чистое восхищение. Жажда и похоть на грани разврата. Риск и азарт, чтобы тебя добиться, сила и власть - чтобы удержать. Такой взгляд - это не заслуга фотографа, а сама суть мужчины, которую не создаст ни одна иллюзия.

Меня сбило взрывной волной.
Никто не дарил таких взглядов прежде. И после тоже никто. Только он.

Проект завершился, а карточка прижилась в ежедневнике. В очередной раз заметив, как рассматриваю, ассистентка, шутя, предложила вставить в рамку… Так Тимур поселился на моём рабочем столе и стал близким. Смеялась над собой, грозила визитом к психиатру, но тонула в его взгляде всё глубже и глубже. Болтала с образом, мечтала, наделяла чертами и качествами, прекрасно осознавая, что всё останется на уровне фантазий. Поначалу это было игрой.

Не удержалась. Поддавшись эмоциям, попросила найти контакты модели. Судьба же не зря нам подбрасывает людей, правда? И когда принесли подробную справку, выяснилось, что мужчина, которого я уже привыкла считать своим, женат. На девушке-фотографе Серафиме, сделавшей это фото. На неё он смотрел? Её жаждал?

Так вышло, что за тридцать шесть лет все мои отношения, которые действительно можно было назвать отношениями, случались с несвободными мужчинами. Даже отец моей Полинки был глубоко женат. Но ни разу этот факт не причинял столько боли. Прорыдав сутки, разрешила себе узнать Тимура Власова лично. Одна встреча. Просто познакомиться - вдруг он действительно хороший актёр? На фото — космос, а в жизни — пустышка?

Снова промах. В реальности Тимур превзошёл самые смелые мечты. Я влюбилась. Искренне, болезненно, неотвратимо. Пришло осознание, что игры кончились, а чувства настоящие. И, казалось, он отвечает взаимностью.

Чтобы чаще видеться с ним, уговорила отца отдать проекты “Лиры” - семейного благотворительного фонда — компании Тимура Власова. Мы провели несколько волшебных вечеров, которые не стираются в памяти, даже несмотря на то, что не зашли далеко… Я пила нашу реальность крупными глотками и не могла напиться. Летала. А некий надрыв, что тогда был в Тимуре, приняла за страсть. И ждала… Ждала, что он посмотрит на меня так же, как на том фото. Ведь он ушёл от жены.

- Алёна Вячеславовна, мы на месте. - не заметила, как приехали к старому зданию фабрики, переоборудованному под офисы. Здесь же расположены архитектурное бюро и фотостудия бывшей жены Тимура, Серафимы Власовой.

- На фотосессию, - сообщаю магическую фразу охраннику, и турникет загорается зелёным.

Твёрдо жму нужную кнопку лифта, проверяя в зеркале макияж. Карл бы прав, идеально.
На трепет и волнение нет времени, Серафиме придётся со мной поговорить.
В этот раз обойдёмся без исповедей.

Толкаю дверь с табличкой “атр-бюро Визуал” и торможу в приёмной, подбирая слова и отслеживая реакцию. Если девочка за стойкой ресепшен - свидетельница прошлого инцидента, то ситуация осложнится. Вряд ли, конечно, выпроводят с охраной, но рады моей персоне точно не будут.

- Вы на фотосессию? - приветливо интересуется менеджер, - избавляя от необходимости что-либо придумывать.
Подтверждаю лёгким наклоном головы. Она сверяется с записями и, посмотрев на часы, удовлетворённо кивает.
- Вы можете подождать в малой студии, фотограф сейчас подойдёт. Желаете чай или кофе?
- Воды, пожалуйста, - в горле сохнет.

Естественно, меня не может быть в расписании - я с кем-то совпала по времени, но так даже лучше - не придётся искать Серафиму, сама придёт.

- В соседнюю дверь, - корректирует моё направление движения.

Нет, в эту. Хочу ещё раз увидеть кое-что.

- Не возражаете, если пока посмотрю галерею? - девочка мнётся, и я подкрепляю просьбу такой улыбкой, после которой редко отказывают.
- Х-хорошо, - сдаётся, - но аккуратнее, пожалуйста, не споткнитесь. Там не разобран реквизит после съёмки. - вручает стакан и пропускает в светлое помещение, с высокими фабричными потолками и огромными окнами.

Глава 3

Сквозь завесу забытья прорываются звуки: кто-то зовёт по имени и что-то говорит. Судя по интонации, это вопросы, только не разберу какие. Хруст сгребаемого стекла, сердитый голос отца, торопливые объяснения девочки с ресепшен. Вот кому незаслуженно попадёт.

Ощущение укола, и я снова невесома, не могу открыть глаза или пошевелить рукой - не чувствую собственной тяжести. Так лучше. Таймер выключен, и мне спокойно в этой мутной пустоте. Подольше бы не выныривать…

Вспышки рентгена, осторожные касания, тихие команды персоналу - частная клиника. Опять о чём-то расспрашивают, но язык не ворочается - горло слишком сухое. Затылок глухо ноет, кисти саднят. Страшно хочется спать, но кто-то всё время раздражающе будит, и нет сил попросить его этого не делать. Веки неподъёмные - когда суета стихает, проваливаюсь в глубокий сон.

- …ничего критичного я не вижу, сотрясения нет, - утром будит меня чужой голос, видимо, принадлежащий врачу, - порезы мы обработали. Неприятно, но тоже волноваться не о чем. До свадьбы заживёт, как говорится. - усмехаясь, заключает незнакомец. - Пришлю медсестру - прокапаем, в обед выпишем.
- Точно не нужно продлить пребывание? - со значением переспрашивает папа.
- Не вижу необходимости, - бодро рапортует собеседник, а потом понимает намёк, - но если вы настаиваете…
- Я подумаю.

Распахиваю глаза на хлопок двери, думая, что ушли все. Не всё. Заметив, что я проснулась, отец меняет тон на более строгий:
- Здравствуй, Алёна, - тяжёлый вздох, заставляющий неприятно ворочаться чувство вины. - Давай избежим долгих объяснений, но всё же хотелось бы понимать, насколько ты осознаёшь последствия своих поступков.

Прекрасно осознаю. Отец говорит не о репутации фонда, хотя хватило бы и этого. Ему сейчас даже дышать надо правильно, пока в администрации решаются вопросы с главным проектом концерна. Сеть отелей, в строительство которой вложились отец и Карл, - крупнейший проект не только в масштабах региона, но и страны. Битвы за этот кусок побережья шли нешуточные, но наши выиграли. Теперь туда направлены огромные ресурсы, а все действующие лица под пристальным вниманием.

- Любая провокация, - распаляется он, - будет с радостью подхвачена и раздута конкурентами, пока не подписаны окончательные соглашения. И ты, поверь, преподнесла им шикарный подарок.

Не только я. У Карла тоже сюрприз. Вот почему он сказал, что свадьбу нельзя отменить. Интересно, о сбежавшей невесте отец знает? А о предложении, сделанном мне?

Конечно, он постарается замять скандал, организованный его воспитанной и интеллигентной дочерью. Если нужно, оставит лечиться здесь, либо привычно отправит в командировку, шантажируя должностью в фонде. Хотя “Лира” - целиком моё детище, любимый. Да, я создавала фонд при финансовой поддержке семьи, но в нём вся моя душа и стремления. И ответственность за людей, которая не отпускает.

- Понимаю, пап! - опустошение и слабость после истерики отступают под напором обиды. Снова отчитает, как ребёнка, не попытавшись понять. Согласна, что повела себя… опрометчиво, несерьёзно, но можно хоть раз поставить меня в приоритетах выше бизнеса и чужих людей? - Извини… Не смогла по-другому.

- Значит, не могла? - шумно цедит воздух сквозь зубы. - Я полагал, тема Власовых закрыта…
- А если нет?! - резко встаю, ловя головокружение.
- Остынь! - злится папа. - Пойми уже наконец, это не твой мужчина!

Хватаюсь за стол, чтобы выпрямиться и говорить на равных.
- Снова побежишь утешать Серафиму, наплевав на родную дочь?
Папа с досадой хмыкает, качая головой.
- Я поступил, как считал справедливым. И с ней, и с тобой, - берёт за руку, аккуратно поправляя завернувшийся пластырь на одном из порезов, - очень жаль, что ты так и не поняла.
- Не поняла. - выдёргиваю руку, морщась от боли.

Отступив, делает несколько шагов по палате. Достав телефон, сосредоточенно что-то листает и сообщает:
- Завтра в десять у тебя самолёт обратно, Алёна.

Нельзя! Если Власовы правда женятся, то отъезд лишит меня последнего шанса изменить ситуацию. Нежность Тимура и обещание в глазах не были миражом, не приснились. И если чувства были когда-то, то можно заставить их вспыхнуть вновь?

Падаю на кровать, сжимая кулаки. Эмоции притушены успокоительным, и весь мой протест задыхается невысказанным. Мучительно подбираю слова для уговоров, постоянно сбиваясь с мысли. От этой дурацкой беспомощности брызгают слёзы.

- Она не сможет. - раздаётся от двери голос Карла.

Откуда он здесь?

- С завтрашнего дня у Алёны очень плотное расписание, Вячеслав. Твоя дочь выходит замуж.
- За тебя? - уточняет бесстрастно папа, словно в курсе плана своего партнёра.
- Да. - Карл роняет тяжёлое, словно отлитое из металла слово.

Отец держит долгую паузу
- Я против.

Карл делает шаг ко мне, пристально глядя на отца. Без напряжения, давления, агрессии. Факт несогласия его не обеспокоил. Плечи расслаблены, просто ждёт продолжения.

Отец переводит взгляд на меня и, приложив руку к груди для убедительности, повторяет:
- Я. Против.

Не знаю, как реагировать. Подозревала, что он не обрадуется, узнав о нашем, гм, общении, но чтобы такой категоричный отказ... Вытираю остатки слёз, лихорадочно соображая, что делать. С одной стороны, я не ответила положительно на предложение Карла, с другой - это возможность отменить отъезд. Только как, будучи замужем, возвращать Тимура? И что вообще стоит за этим фиктивным браком? Каковы условия, обязанности?
Видя моё замешательство, Карл произносит:
- При всём уважении, Слава, в наше время родительское благословение не обязательно.

Отец хмыкает.
- Хорошо, - говорит мне, - поинтересуйся у своего будущего мужа, почему он здесь.
- Потому что вас прекрасно слышно в коридоре, - не дожидаясь ответа, продолжает диалог Карл.
- А в клинике ты что делаешь? - также не глядя на него, строго осведомляется папа.

Теряюсь всё больше. Карл младше моего отца на пятнадцать лет и два процента акций концерна, но папа никогда не давил авторитетом. За годы партнёрства все споры решались мирно, не выливаясь во вражду. Неужели сейчас всё закончится? Чувствую, как рушится нечто важное в их отношениях. Из-за меня.

- Пришёл за подтверждением беременности Елизаветы, - ноздри Карла вздрагивают, но в голосе нет раздражения.
- А сотрясение мозга у Лизы откуда? - наконец, поворачивается к нему папа.

Ошарашенно ахаю, прикрыв рот ладонью. Карл не мог. Он жёсткий, но чтобы ударить женщину? Лизу? Она девчонка совсем!

- Несчастный случай, - поясняет мне предварительно будущий муж. - Споткнулась, упала, ударилась о бордюр.
И добавляет:
- Слав… - его голос тяжелеет, - ты же знаешь, что не обижу Алёну. Никогда.

- Несчастный случай, значит, - игнорирует последнюю реплику папа и, так же гипнотизируя Карла, обращается ко мне, - тогда, Алёна, поинтересуйся, где в данный момент находится Алексей Нечаев. Возможно, твой жених, - особое ударение на последнем слове, - поведает много занимательного.
Карл складывает ладони в замок и поясняет:
- Если бы он оставил Елизавету в покое, как было предложено, уехал бы в Турцию с повышением, - ледяная ярость в нарочито спокойном голосе обжигает. - Это его выбор.
- Жестокое избиение — выбор? - отец снова выходит из себя, но кричать о таком нельзя, поэтому зло шипит. - Фальшивое уголовное дело — выбор?
- Слава, - предупреждающе качает головой Карл. - Зачем?

Даже под седативами моё сердце выпрыгивает от накала эмоций в палате. Можно выйти и отдышаться?

- О таком муже ты мечтала, дочка? - иронизирует отец. - Который ни перед чем не останавливается?!
Карл ему что-то отвечает, отец нападает снова… А я перестаю их слышать. Действительность будто замедляется, давая передышку и возможность решить, выбрать сторону…

Новость ли для меня, что Карл мстителен? Нет. Но ни разу не видела, чтобы был мелочным. Его месть нужно постараться заслужить.
Понимаю ли я, почему он так поступил с Лёшей? Да. Боролся за своё.
Принимаю ли средства и способ? Нет, они ужасны. Только за меня в жизни никто, никогда не боролся так, как Карл за Лизу. Или я за Тимура…

- А ты знаешь, пап, мечтала, -выпаливаю неожиданно для себя.

Мужчины затихают от неожиданности.

- Что? - округляет глаза отец.
- Мечтала о муже, которому буду важнее всего, - говорю, задыхаясь от учащённого пульса, - и всех.

Карл поворачивается корпусом в мою сторону, спокойно смотрит, склонив голову. Понял, что определилась. Не удивлён.
Соблюдая официальную процедуру, объявляю:
- Я согласна.

Отец идёт алыми пятнами:
- Алёна, ты ведь его не любишь!

Это последний аргумент?
Что ж…
- А ты благословишь с тем, кого люблю?

В меня летит молния гневного взгляда.
- Тебе не семнадцать лет, дочь, чтобы вести себя безрассудно и совершать такие ошибки.

Намек на мою раннюю связь, результатом которой стала Поля. Второй раз в жизни он попрекнул меня дочкой. Первый был сразу после новости о её существовании. Только с её рождения папа души во внучке не чает.
Прощаю этот упрёк.
Он от беспомощности.

- Появление Полины я не считаю ошибкой, - заявляю спокойно, кое-как справляясь с волнением.
- Ошибкой было то, что к нему привело… - он тоже снижает тон. До сих пор болезненно переживает отсутствие интереса к Полинке её биологического отца. - Нельзя было связываться с…
- …единственным, кому я была тогда нужна? - точнее, думала, что была нужна. Юный возраст, неопытность и протест в адрес постоянно отсутствующего папы помешали увидеть правду.

Помолчав, возвращается из воспоминаний. Тяжело вздыхает.
- Эта свадьба — ошибка, дочь. Ты быстро пожалеешь. И когда это произойдёт, возвращайся домой, буду ждать.

С этими словами, не обращая внимания на Карла, застывшего в одной позе, папа покидает палату, тихо прикрыв за собой дверь.

Мой теперь уже официальный жених отмирает:
- Распорядись, чтобы дома собрали твои вещи. Лучше переехать в отель.
- К тебе?.. - если мы поженимся послезавтра, логично жить вместе, но всё равно берёт оторопь от скоростей происходящего.
- А хотела бы? - внимательно отслеживает реакцию.
Отрицательно качаю головой.

Подходит, подносит к губам мою заклеенную ладонь и целует тыльную сторону. Губы сухие, горячие, мягкие, но не те.

События последних дней вымотали по полной, а это безобидное прикосновение неправильного мужчины лишает последних сил... Мягко освобождаю руку.

- Болит? - Карл скорее уточняет причину моего поведения, чем интересуется самочувствием.
- Болит, - соглашаюсь, имея в виду совсем не порезы…

Глава 4

Карл

Пять лет назад.

Её роскошную задницу, обтянутую узкой юбкой, я приметил издали и подумал, какой отличный вариант на сегодня. Мероприятия инвестиционного форума, на который мы притащились с новым русским партнёром, до того скучны, что я высыпаюсь на выступлениях, а к вечеру энергия требует выплеска. Почему бы и не таким способом..

Платиновая блондинка, задержавшись перед зеркалом в вестибюле конгресс-холла, поправляет выбившийся локон и спешит к выходу. Перехватываю у двери, положив руку на тонкое запястье. Поворачивается, распахнув глаза. Хитрые, лисьи, в форме миндаля. Раскрываю её ладонь и вкладываю визитку - на обратной стороне указан номер люкса в соседней гостинице и время встречи - поздний вечер.

Девушка порядочно ниже, что ничуть не мешает ей, задрав подбородок, окинуть меня взглядом свысока. Краешек губ, покрытых тёмной помадой, одобрительно ползёт вверх. Переворачивает визитку, просматривая имя, название концерна, позицию… Вскидывает глаза и внимательно вглядывается, будто в поисках подтверждения данных. Забирает. Фейсконтроль пройден? Позволяю себе ухмыльнуться в предвкушении приятного вечера.

Но лисица достаёт ручку из кожаного портфеля, зачёркивает написанное и красивым почерком пишет ниже: “Малый зал, через час”, а затем исчезает, оставив лёгкий шлейф терпкой сладости. Таких свиданий мне ещё не назначали. Тоже не хочет скучать в одиночестве, слушая очередного нудного спикера? Вызов принят.

Слегка задерживаюсь и, не найдя её сразу в полутёмном зале, занимаю ближайшее место, решая осмотреться и пересесть, когда обнаружу. Со сцены льётся приятный женский голос, мягкая “р” щекочет слух. Оборачиваюсь - она. Лисица. Сменила платье на строгий костюм, едва ли не больше подчёркивающий женственность.
М-м-м-м.

— У бизнесмена, - рассказывает байку, - как-то спросил журналист: “Скажите кратко, в чём секрет вашего успеха?” “Хотите, отвечу двумя словами?” - предложил бизнесмен. Журналист, конечно, согласился, и бизнесмен заговорщически сообщил: “Правильные решения.”

Зрители улыбаются, она продолжает:
- Журналист, естественно, уточнил: “А как вы принимаете правильные решения?” Бизнесмен уверил, что тут на ответ хватит и одного слова. “Какого же?” - удивился журналист. Бизнесмен сказал: “Опыт”

Зал доброжелательно гудит.
- “А как вы получаете этот самый опыт?” - не унимается журналист. “Ещё два слова”, - откровенно издевается бизнесмен. “Какие?” - журналист замер, думая, что, наконец, узнает главный секрет. Бизнесмен ответил…

Лисица тянет драматическую паузу в несколько секунд и, разведя руки в стороны, горестно заявляет:
- “Неправильные решения…”

Зрители искренне смеются. Прекрасно играет.

- Дамы и господа, меня зовут… - шум мешает расслышать её имя, - и сегодня я готова поделиться опытом нашего фонда, чтобы вы принимали только правильные решения…

Следующие полтора часа я, к личному удивлению, даже с некоторым интересом и уважением слушаю о модели профессиональной благотворительности, которую лисица внедрила в своём фонде, поддерживающем современное искусство и талантливую молодёжь.

Пламенно вещает:
- Мы больше не Данко, положивший сердце на алтарь благотворительности. Хотя, поверьте, - распахивает пиджак, открывая прекрасный вид на грудь, - в наши проекты вложено немало души. Но процесс выстроен так, чтобы сотрудники фонда и волонтёры не выгорали. Для этого…

Абсолютно чужая тема, но всегда любопытно разбирать элегантные бизнес-решения. Да и девушку приятно разглядывать. Без делового костюма на вид ей немного за двадцать пять, но уверенность и манера держаться намекают, что больше. Ум, обаяние, харизма - разумеется, в зале никто не спит.

Лучезарно улыбаясь, заканчивает программу:
- Знаете, чему я учусь у своей дочери? Обнимать весь мир и не бояться, что не хватит рук. Потому что у неё всегда есть мои, а у меня - ваши. Есть же? Не слышу… - в подтверждение следуют громкие аплодисменты.

После выступления украсть звезду непросто. Её обступили, сейчас начнут брать автографы. Стою в стороне, опираясь плечом на стену, не хочу прерывать удовольствие - девушке явно нравится внимание. Подхожу, только когда пытаются увести.

Её брови удивлённо взлетают. Узнала. Улыбаюсь с лёгким поклоном. Пошли? Деликатно подставляю предплечье, на которое уверенно ложится узкая ладонь с аккуратным маникюром, и мы направляемся в сторону лифта, будто так и было задумано, будто знакомы, будто у нас общие планы. План.

Не сказав друг другу и слова, поднимаемся в люкс, где лисица превращается в кошку. Оставаясь на каблуках, она избавляется от всей одежды, кроме чулок и белья. Шикарная, раскованная женщина с огненным темпераментом, трахающаяся с такой же страстью, с которой только что выступала. Расстаёмся довольными друг другом, без сантиментов и обмена телефонами.

А за ужином меня ожидает сюрприз:
- Карл, - мой партнёр Вячеслав представляет гостью за столом, - разреши познакомить тебя с дочерью. Алёна, - обращается к лисице, - это Карл, о котором я тебе рассказывал.
В глазах моей случайной любовницы ни грамма смущения. Хитро улыбается, протягивая руку:
- Приятно познакомиться, Карл.

Наше время

Пишу сообщение лечащему врачу Алёны с вопросом, когда отпустит успокоительное. Тот отвечает, что все сильные препараты уже должны прекратить своё действие. Непохоже. Её взгляд продолжает быть рассеянным и отрешённым. С такой невестой, как говорят русские, каши не сваришь, а у нас планы.

Много планов. Поэтому вместо того, чтобы переживать последствия истерики и ссоры с отцом в тишине отельного номера за плотно прикрытыми шторами, мы едем на встречу с организатором свадьбы. Осталось два дня, и надо успеть сделать всё, на что у Бет было несколько месяцев: кольца, платье, букет… Что там ещё положено невестам?

С утра в голове вертится байка о правильных и неправильных решениях. Сколько раз нужно ошибиться, чтобы опыт вёл в верном направлении? Ведь каждое решение в моменте видится правильным - именно потому мы его и принимаем.

Во время редких встреч с Алёной не возникало и мысли, что когда-нибудь назову её женой. Не потому, что недостаточно хороша, просто в голову не приходило. Место матери моих наследников было отведено другой.

Елизавета, Элизабет, Бет… Грустная девятнадцатилетняя девочка с разбитым сердцем, которую я семь лет назад привёз в Чехию из России. Я понял, что Бет - мой вариант всего через несколько дней после знакомства. Нам обоим было не до любви. Если меня в принципе не интересовало это чувство, то её оно глубоко разочаровало. Стабильные отношения с доверием и уважением. Без амуров, но со страстью. Идеально.

Умница Бет хорошо училась и выросла в первоклассного архитектора. Любимица нашей семьи, лучшая подруга моей сестры, будущая звезда индустриальной архитектуры, правая рука в концерне. Гордо носила моё обручальное кольцо и ждала свадьбу, готовилась.

Кто знал, что всё это полетит к чертям из-за стажировки в России? Что я лично назначу её начальником мудака, обидевшего в прошлом? Сам подтолкну к нему. Ошибка, маскировавшаяся под правильное решение.

Достаю из бара бутылку с водой и осушаю в один приём. При каждом воспоминании о бывшей невесте внутри разверзается ад, и огненный шквал, вырвавшись, жёстко опаляет нутро, оставляя саднящие ожоги. Как она могла предать?!

Крепко сжав челюсти, тру ладонью грудную клетку, медленно возвращаясь в себя. Я должен сохранять холодную голову.
- Может, потом пообедаем где-нибудь? - предлагаю, отложив ноутбук. Выверяю новые документы для губернатора, где уже стоит другое женское имя.
- Нет аппетита, - отвечает Алёна, слепо глядя в окно на проносящиеся улицы, - да и мы ведь “спешим”, - повторяет мою интонацию со слабым оттенком иронии. Оживает.
- Не настолько… - выходит грубо. - Тебе понадобятся силы, - добавляю чуть мягче.

Её согласие на брак - не взвешенный выбор, а импульс и сопротивление решениям отца. Сейчас нужно найти такие слова, чтобы, когда эмоции схлынут, она не передумала. Безупречная королева, что подошла ко мне вчера в баре, отыграла бы свадьбу на раз и ещё получила бы удовольствие от скандала и всеобщего внимания, а эта красивая, раненая женщина может не справиться.

Организатор свадьбы, девушка с синими волосами, шокированно оглядывает новую невесту и причитает:
- Но ведь в приглашениях стоит другое имя…

Можно подумать, это самая большая трагедия. Кто их читает. А вот как объяснить семье, что Бет, которую приняли, как родную, оказалась лживой тварью? Что делать с партнёрами, ведущими проекты с моей бывшей невестой, и с конкурентами, которые не преминут использовать информацию о рокировке невест против концерна… И что делать с Алёной?

Она равнодушно отодвигает стопку каталогов со свадебными аксессуарами, заявив, что нет разницы, в чём выходить замуж, раз свадьба всё равно ненастоящая. Занавес. Если обожающая драму лисица выкинет нечто подобное на церемонии, всё пойдёт прахом.

- Оставьте нас ненадолго, - командую мальвине. Та с облегчением исчезает. Рада, что не придётся разруливать этот этический казус.

Развернув к себе кресло, в котором расположилась Алёна, сажусь максимально близко. Не так, как позволял себе раньше, но для контакта достаточно. Смотрю в глаза, читая эмоции. Болезненно морщится, отводя взгляд.

Циничная сука-судьба подкидывает мне вторую сломанную любовью женщину, но в этот раз я намерен выиграть партию. Должен выиграть. Больше нельзя принимать неправильные решения - слишком дорого обходится опыт.

- Поговорим?

Глава 5

Алёна

Беру конфету из круглой стеклянной вазы в форме маленького аквариума, разворачиваю - от едкого запаха ароматизатора мутит - заворачиваю, откладываю. Карл подаёт другую, а смысл? Не из чего выбирать - суррогаты, отличающиеся лишь цветом и вкусом пищевой химии. Но опции не выбирать у меня, видимо, нет, поэтому кладу в рот кошмарно кислый леденец и “наслаждаюсь” вкусом.

- Алёна… - Карл прилагает усилие, чтобы смягчить голос, вижу, но даже такие его интонации теперь звучат угрожающе. - Нам, так или иначе, придётся обсудить предстоящее торжество…

Торжество… Подобрал же слово. Его версия русского языка меня всегда умиляла. Словарь рафинированного интеллигента, обработанный суровым напильником в процессе ведения дел с разношёрстным русским контингентом. Для нас с ним “торжество” имеет совсем разный смысл.

В моменте сказать “я согласна” - было освобождением, но с каждой минутой всё больше накрывает осознанием последствий и пониманием, что это “торжество” - победа их с отцом воли над моей.

Тёплые пальцы ложатся на подбородок и аккуратно приподнимают лицо. Встречаю прямой взгляд глаз с радужкой стального цвета. Жёсткий, холодный. Теряюсь от контраста с мягкостью тембра:
- Давай не будем всё усложнять? - куда уж больше-то! - Я готов тебя услышать.

Все это время он не убирает пальцы, поглаживая щеку большим. Пробуешь отвернуться - хватка усиливается, закрыть глаза или отодвинуться — то же самое, а когда подчиняешься - лёгкая ласка, будто эти пальцы больше ни на что не способны. Методы дрессировки в исполнении Карла Лански. Этот человек всегда добивается своего.

- Нам надо говорить, девочка, иначе… - вот только без угроз! - Ничего не выйдет.

Всё же выворачиваюсь из ласковых тисков и выплёвываю конфету в салфетку. Сердце стучит неровно, руки подрагивают от эмоций. Хотелось бы высказать столько… но стараюсь быть краткой:
- Я в западне.

В ответ — молчание. Только и мне больше добавить нечего, всё вытекающее - очевидно.

Пауза затягивается, превращаясь в тягучее молчание, расползающееся щупальцами в тишине. В коридоре тоже будто вымерли все, даже в настенных часах стрелки с бесшумным ходом. Щупальца оплетают и сдавливают, лишая возможности полноценно дышать. Мну в руках салфетку, чтобы отвлечься от этого ощущения…

- Думаешь, я этого не понимаю? - Вынимает бесформенный комок у меня из пальцев и выбрасывает в урну. Возвращается в своё кресло. - Маленькая, затравленная лисица, - в его голосе оттенок горечи, - я тебя не обижу.

Щупальца отпускают моментом. Я ожидала упрёков и угроз, давления, шантажа, так любимого отцом, а вовсе не понимания. Смелею:

- Карл, ты лакомый кусок, есть много девочек из влиятельных семей, которые обеспечат и репутацию, и содействие в бизнесе, - поднимаю наконец взгляд, встречая его - уставший, и добавляю самое важное, - и их сердце будет свободно…

Подумав, будто всерьёз рассматривая альтернативу, Карл, отрицательно качнув головой, заключает:
- Увы… - в этом “увы” столько отказа, что понимаю - не вывернусь.

- Знаешь, - продолжает задумчиво, - всегда считал себя сверххищником. Верхушкой пищевой цепи. Жрал хищников, побеждал силой, хитростью - неважно как... Но жизнь показала, что выживает не самый сильный, а тот, кто лучше других адаптируется в меняющихся обстоятельствах. Этим мы с тобой и займёмся, - разминает крупные кулаки, - точнее, уже занимаемся. Каждый по-своему, и оба неудачно. Вместе мы эффективны.

Во мне всё протестует.

- Тише, девочка, тише, - откидывается на спинку кресла. - Если ты завтра встретишь Власова, он станет твоим?

Запрещённый приём.
Зло отворачиваюсь.

- Поверь, это не изменится за неделю-две. И твой статус замужней женщины не повлияет. Выйдя за меня, ты не потеряешь в своей борьбе ровным счётом ничего, там нужна другая тактика… - осекается, понимая, что отклонился от темы. - Ты идеальная кандидатура на роль невесты. И как дочь одного из владельцев концерна, и как исключительная женщина.

Он говорил мне об исключительности, когда мы были любовниками. Это звучало восхищённо. А сейчас... Как описание товара в сделке.

- Если мы будем кооперировать, то шансы добиться своих целей будут у обоих. Ты же разумная, Алёна, посмотри трезво на ситуацию. Мне нужен надёжный и сильный союзник, а не загнанный, раненый зверь.

Где-то очень глубоко, под толщей чувств и эмоций, есть понимание, что в чём-то Карл прав, но...

Чувствуя мои сомнения, даёт дополнительную отсрочку:
- Не отказывайся, подумай. Время есть. - его спокойствие ослабляет тревогу. - Но согласись, Алёна Лански звучит красиво.

Слышу смешок и шорох одежды. Оборачиваюсь - протягивает руку с раскрытой ладонью.
- Пошли? - кивает в сторону выхода.
- Я ещё не согласилась.
- Конечно, - презрительно смотрит на "аквариум" с леденцами, - но нормально поесть-то мы можем?

Вкладываю пальцы в его ладонь, как делала много раз, только знакомого ощущения не возникает. Тело не узнает, будто рядом незнакомый человек. Возможно, так и есть.

***

- Платина, рубины - пять каратов и четыре - бриллианты, огранка “изумруд”, последняя коллекция… - девушка в белых перчатках нежно выкладывает на тёмный бархат кольцо с чередующимися по всему ободку алыми и белыми камнями, рассыпаясь в похвалах ювелирному дому, изделия которого мне уже дарил Карл. Он щедрый мужчина, но конкретно это кольцо - уже за той гранью, когда украшение превращается в приличную инвестицию. В данном случае, неприличную. - Желаете примерить?

Блики камней волшебно играют в ярком свете софитов. Карл не забыл мою страсть к “детям солнца” - так называют рубины, подразумевая их способность дарить тепло и заряжать энергией. Но тут вышла ошибка: от кольца так веет холодом, что пальцы мёрзнут даже на расстоянии.

Глава 6

Этот вопрос поражает меня саму. Насколько раньше было всё равно, что происходит в его жизни за стенами номеров, где мы проводили время. Хотя это неправильное определение. Мне не было всё равно, но было неважно. Чувствую, за эти два дня мы узнаем друг друга больше, чем за предыдущие года.

Любит ли?… Подспудно я чувствовала, что их связь с Бет носит иной характер. В те редкие разы, когда встречались вместе, они вели себя, как женатая пара со стажем, в которой пламя любви перетекло в ровный огонь уважения. Тепло и привязанность, общие увлечения и совместный бизнес, но ничего из этого не останавливало его в момент, когда он присылал мне ключ от арендованного бунгало в красивом месте за городом.

- Господь с тобой, Алёна, - на лице Карла — недоумение. - Что бы было со мной, если бы прилетел нож в открытую спину? Как бы справлялся со всем свалившимся …? - последнее слово говорит на чешском, догадываюсь о смысле без перевода. - Любовь - это…

Плавно, будто боясь спугнуть, откладывает кольцо и тянется к моей ладони, обхватывая её, словно для рукопожатия. Накрывает второй рукой и сжимает, заставляя порезы ныть. Не больно, а просто чувствительно, неприятно, но звенящие от натяжения нервы усиливают это ощущение в разы.

Ахнув, дёргаю руку. Безрезультатно - хватка прочно держит. Сердце выстукивает сигнал о спасении, пульс бьётся в горле, в висках и в венке, которую зажимает его большой палец. Делаю рваный вдох…

- Любовь - это всегда боль, Алёна. - глаза Карла хищно прищурены.

Обычно я менее мнительна, только его ладонь ощущается раскалённым железом. Кожу нестерпимо жжёт. Кажется, что порезы сейчас откроются и сквозь лейкопластырь проступят рубиновые капли - ещё одно “украшение”, которое он тоже наденет на меня.

- Тшш, - моё сопротивление лишь умножает боль, - нужно, чтобы ты выслушала и поняла, - голос спокоен, но в стальных глазах закручивается снежный шторм.
- Я поняла, отпусти! - громко шепчу, чтобы не привлекать внимания сотрудницы бутика.
- Значит, не поняла. - чёрные ресницы падают, скрывая стихию, ноздри вздрагивают от дыхания. Черпает в себе силы, чтобы не сорваться? Потому что я прямо вижу, как через секунды меня посечет осколками ледяной крошки…

- Алёна, - возвращается спустя несколько вдохов, - любовь только в девичьих мечтах прекрасна. Много счастья она тебе принесла?

Вопрос риторический, только всем сердцем желаю ответить на него положительно. Только ни одного аргумента...

- Любовь - это постоянный страх потери, - запальчиво продолжает, - ревность и взрывы страсти, мучительное понимание, что без человека ты не можешь дышать, вас скручивает намертво, и не оторваться, как бы плохо не было. Постоянный риск и жизнь на грани опасности, потому что неизвестно, что будет дальше. Боль собственной глубокой уязвимости… - не отпуская меня, ребром свободной ладони сгребает кольца в сторону, едва не роняя на пол.

- Кто-то сказал, что любовь приносит боль, потому что прокладывает путь к блаженству… Так вот, Алёна, имел я это блаженство в виду. Пусть остаётся слабым глупцам, желающим бессмысленно тратить жизнь.

Хватка слабеет, будто со своей речью он отпустил что-то тёмное, мрачное, пугающее. То, что не показывал никому. Хотя… Возможно, именно так он убедил свою Лизу?

Его запал гаснет. Я давно перестала вырываться, оглушённая его словами, и сейчас он осторожно поглаживает мою кисть тёплыми пальцами, говоря тихо-тихо:
- Забудь о любви, девочка, и тогда то, что ты называешь западнёй, станет самым надёжным и уютным убежищем для лисички.

Даже от нежных касаний рука пульсирует болью, разворачиваю ладонь в поисках крови - странно, ничего нет. Или это не рука, а вся я пульсирую, потому что нечеловечески устала и больше совсем не осталось сил. Надо идти, вот только…

Несмело, потому что теперь сама боюсь ранить, прикасаюсь к его щеке и заглядываю в глаза. Хочу, чтобы тоже понял:
- Карл, мне так жаль… - действительно жаль! - Очень жаль, что ты либо не знал любви, либо видел её с такой стороны… Я подумала. Не смогу так. Не смогу принять твоё предложение, не смогу забыть о… - отрицательно покачав головой, глотаю непролившуюся соль, пытаясь закончить фразу, но больше не получается выдавить и звука.

Карл пристально смотрит с нечитаемым выражением лица: закрыт полностью, холоден и далёк.
Больше держать не будет.
Ухожу.

- Здравствуй, отец, - мобилизовавшись, отвечаю в телефонную трубку.
Молчит, хотя позвонил сам.
- Пап?.. - настороженно переспрашиваю, меняясь в голосе. Последнее он стал сдавать - давление. Только бы не сейчас, не из-за этой ссоры.
- Гм-м-м… - прочищает горло и утомлённо произносит, - дочка…
Сердце сжимается. Отец строг со мной, иногда авторитарен, но врагами мы никогда не были, поэтому трудно его слышать таким. Спешу успокоить:
- Если ты позвонил отговаривать выходить замуж за Карла, то… - слова “больше не надо” теряются в его шумном выдохе.
- Нет, - ещё один тяжёлый вздох, - но гостем на вашей свадьбе я не буду, прости, Лёшка, - к горлу подкатывает ком. Он так звал меня в детстве и совсем редко, когда выросла. Только в моменты особенного душевного единения. Не в такой, как теперь, конечно. Просто его шаг навстречу. Редкий. Один из очень немногих за всю жизнь, поэтому не дыша, слушаю дальше:
- У тебя в почте билет.
- Пап…
- Он на завтра, - не дает возразить, хоть я и не собиралась, - если вдруг решишь иначе…
Уже! Но стыдно признаться... Крепко зажмурившись, качаю головой. Хорошо, что не видит.
- Ты такая порывистая и импульсивная, точно как… - мама. В его устах это не комплимент, но звучит с теплотой. - Не хочу воевать, милая, - пауза, - Подумай.
“Спасибо, пап, я воспользуюсь”, - говорю уже гудкам в трубке.
Наверное, его любовь ко мне - тоже боль. Только ведь не всегда?

Увязаю в этих мыслях, не могу успокоиться. То тревожусь из-за отца, то бессмысленно спорю с Карлом, доказывая, что любовь - это не только боль, но и счастье. Правда, у меня всегда в обратном порядке, но всё же.

Что-то доказываю им обоим, пока еду в такси, потом - пока собираю чемодан… Рассеянно складываю вещи, время от времени останавливаясь, чтобы “посмотреть” какой-нибудь кадр из ленты воспоминаний, которые дала мне любовь.

Полькин отец, Николай, стал моим первым во всех смыслах: первым, кто услышал меня, первым, кто согрел душу, первым, кто увидел во мне женщину, первым, кто прикоснулся с любовью, первым, кто убил.

Со стороны это было скандально и пошло: женатый друг семьи и малолетняя, наивная дурёха. Очень-очень одинокая, замёрзшая дурёха, днями пропадавшая в художественной мастерской, либо в библиотеках, либо в музеях... Без друзей и с семьёй в виде Катеньки - нашей домработницы. До рождения Полинки моего отца почти не было дома.

Николай тоже ценил искусство. Как-то случайно зашёл к нам, и, не застав папу, заглянул в мою мастерскую. Он час наблюдал, как я работаю, не слыша его присутствия из-за наушников. Под ломанную партию виолончели на холст рвался такой авангард, что, кажется, классический натюрморт, стоящий рядом, периодически в ужасе вжимался в мольберт.

Устав, плюхнулась на пол тут же и, обернувшись на чужое движение, до смерти перепугалась, а Николай с тысячей извинений отпаивал водой, пока не восстановится ровный пульс. Но пульс так и не восстановился... Час. Я была интересна целый час.

Глава 7

Делаю шаг в сторону, открывая дорогу в номер. Карл принимает из моих рук ведёрко и уверенно направляется к бару. У него такой же люкс на этом этаже. Достаёт соответствующие бокалы, и, придерживая бутылку под наклоном, срывает фольгу, раскручивая проволоку мюзле. Сейчас наши роли по отношению друг к другу размылись, но я по привычке любуюсь красивой игрой мышц на плечах под тканью пиджака и движениями длинных пальцев.

Вместо аристократической субтильности, присущей мужчинам его рода, Карл выстроил идеальное тело. Иногда кажется, что у него под кожей вместо мышц и сухожилий - дисциплина и сила воли. В любую погоду, в любом климате, в любых обстоятельствах он находит возможность тренироваться. Всегда восхищалась его целеустремлённостью, пока не попала под её каток.

Глухой хлопок пробки, тихое шипение золотистых пузыриков, поднимающихся высокой пеной, тонкий звон стекла, шаги в мою сторону. Карл протягивает бокал. Прикрыв веки, ловлю еле уловимый аромат клубники, пробую… Брют, розе. Очень вкусно.
- Мои извинения, Алёна, - мягко произносит Карл, неожиданно оказавшись настолько близко, что меня касается его дыхание. - Я забылся. События последних дней… - шумный вздох носом, - ослепили. Слишком хотел победить, а ты оказалась настолько подходящей, что… - долго подбирает слово, - понесло. Извини.

Извиняющийся Карл Лански - зрелище экзотическое. Ему с таким трудом даются слова, будто это впервые. Делаю несколько мелких глотков волшебного розе и решаюсь сказать то, что не смогла в бутике.
- Ты был прав, любовь — боль… - поднимает моё лицо, чтобы говорила в глаза. - Да, - подтверждаю, - думаешь, я не понимаю? Или не чувствую? - выходит сипло и горько. Даже говорить об этом немножко пытка. - Но от того она ещё более ценна. Потому что болит не от любви, а от её недоступности или потери.

Продолжая держать взгляд, кладу ладони ему на грудь, словно так буду убедительнее. Отчего-то важно, чтобы понял. Наши прошлые отношения не предполагали особенной откровенности, поэтому сегодняшние его слова тупым лезвием врезались так глубоко.
- Я… - хриплю и смаргиваю влагу, - хочу, чтобы меня любили.
Боже, это было трудно сказать даже терапевту, а сейчас будто босыми ногами по острому, битому.
- Может быть, это глупо и наивно, но хочу близости, преданности и привязанности. Хочу скучать, гордиться и трещать о ком-то без умолку. Хочу общие мечты и надежды, планы на будущее и дурацкие одинаковые футболки. И чтобы кто-то хотел этого вместе со мной. - прерывисто всхлипываю, - Так что ты тоже прости, не могу отказаться…

Карл услышал.
В холодных глазах серебро теряет стальной оттенок, голос надтреснутый:
- Не надо, девочка, не отказывайся.
Одна его ладонь ложится на мой затылок и прижимает меня с мокрым носом к белой хрустящей рубашке, а вторая аккуратно гладит между лопаток. Первый порыв - отстраниться, сжимаюсь. Мужские руки замедляются, Карл наклоняется чуть ближе и тихо поясняет:
- Немного обезболивающего, расслабься.

Нет в этой ласке ни секса, ни даже намёка на желание, просто один человек дарит тепло другому, и я, обняв Карла за талию, отпускаю напряжение. В номере тихо, единственные звуки - моё успокаивающееся дыхание и шорох одежды от мерных поглаживаний. Тактильный голод, терзающий меня каждый вечер, сытым псом сворачивается в бублик. Впервые за долгое время так спокойно и хорошо.

Пальцы выводят на затылке восьмёрки, погружая в лёгкий транс, заторможенно спрашиваю:
- Ты решил проблему с… невестой?
Дергает плечом. Не решил, но обсуждать не хочет.
- Пусть тебя это не заботит, лисица, - в голосе умиротворение. - Все поражения нас учат чему-то. Я просто не был готов принять это конкретное.
- Был? - поднимаю лицо, натыкаясь на внимательный взгляд. - Значит, сейчас готов?
Устало усмехается:
- Нет и не буду. - В этом он весь. - Но никто и не спросит.
Снова кладу голову на грудь, выпрашивая ещё обезболивающих “восьмёрок”. Гладит.
- Церемония отменена? - если я отказалась, не значит, что мне всё равно.
- Завтра, - слышу, как морщится, - с утра займусь. - Кстати…

Отодвинувшись, достаёт чёрный ювелирный футляр из бутика, где выбирали кольца. Протест на моём лице такой явный, что Карл предупреждающе качает головой. Мол, даже не думай.
- Оно действительно твоё, Алёна. Редким женщинам так идут рубины. Доставь мне радость, носи. Тебе же понравилось?
- Да-а-а, но… - смутившись не могу подобрать аргументы.
- Без но.

Достаёт из пиджака второй футляр-близнец:
- И это тоже… к нему. - Открывает, показывая роскошные серьги. Подвески - по два ряда рубиновых и бриллиантовых капель. - Позволишь?
Киваю. Надевать свои подарки - его отдельное удовольствие. Даже если потом верну, отказать сейчас не поворачивается язык.

С потёкшим макияжем и растрёпанной его пальцами прической я, должно быть, похожа на пугало, но в его взгляде то же сдержанное восхищение, что и обычно. И резюме низким голосом: “Великолепна,” - пробирает до мурашек.

Прощаясь у двери, замечает чемодан:
- Уезжаешь?
- Да, утром самолёт.

Останавливается, смотрит пристально и серьёзно, а потом, склонившись, на несколько долгих секунд прижимается своими губами к моим. Легко, без давления.
- Хорошей дороги, лисица.
И удаляется.

А ночью я ворочаюсь с боку на бок, не в состоянии нормально уснуть. Изредка проваливаюсь в беспокойный сон, но тревожность пинком выбрасывает обратно. Так бывает перед полётами. Открываю Полинкины видео в телефоне - много коротких от неё лично и видео их выступления от тренера. Улыбаюсь.

Дочь унаследовала мою тягу к искусству, только её манит не живопись, а музыка и хореография. Точнее, манили. Перед поступлением Поля нас с дедушкой удивила, выразив желание стать режиссёром. В нашей семье нет запретов на увлечения, поэтому Полина освоила фортепиано, гитару и барабаны. Не на профессиональном уровне, а в свое удовольствие - в этом весь фокус.

Последние три лета дочь пропадала в танцевальных лагерях. Правда, ей нравится не столько танцевать, сколько ставить хореографию. Как она преображается, если вдруг услышит подходящую музыку или может зависнуть посреди разговора, уловив идею… Глядя на неё, мне особенно хочется развивать молодёжную ветку в нашем фонде, чтобы детей с горящими глазами было больше.

Хотя какие дети, студентка уже. Польку приняли в немецкий университет на режиссерский факультет, занятия с октября. Берлин далеко, будем волноваться и скучать, но это её выбор. Чтобы убедить в серьёзности своих намерений, она дома устроила неделю кино с Полиной Сизовой и каждый вечер показывала нам смонтированные на коленке короткометражки, снятые на телефон. Умные, добрые, острые, полные максимализма, который бывает только в восемнадцать. Умилительные. Много с собой в главной роли. Люблю её очень. Дочь - мои душа и сердце.

- Мам, мам! - Полька морщит курносый носик на видео, - Можно я прилечу через неделю? Мы с Игорем хотели…
О-о-ох-х-х… Игорь — наша новая любовь. Поля вообще влюбчивая до безобразия, но знает историю своего рождения и, надеюсь, моя судьба её обойдет.

Признаться, когда она появилась, я была никудышней матерью, потому Поля выросла скорее сестрой, чем дочерью. Отец тогда занимал хороший пост в городской Архитектуре, но, когда развернулся скандал с моей беременностью, бросил карьеру чиновника и увёз нас в тихое место в Европе - рожать.

Полину он обожает с момента, как взял на руки. Только с её рождением папа стал частью и моей жизни тоже. Наверное, только тогда я почувствовала его любовь.

- Мам, смотри! - Полина ставит камеру, отбегает и делает несколько танцевальных шагов вперёд-назад, покачивая стройными бёдрами. Высокая, худенькая, лёгкая. - Мы с Игорем учим сальсу, я подменю у них на финальном выступлении заболевшую девочку. Только надо задержаться, пожалуйста — пожалуйста!..

Маленькая хитрюга, понятно, что от мальчика не хочет уезжать, но такая счастливая, что всё сердце нежностью топит. Посылаю ей видео с тысячей поцелуев, не спеша отвечать на просьбу.

Рассвело. Лежать больше нет сил. Привожу себя в порядок, долго стоя под душем, постоянно задумываясь ни о чём и выпадая из реальности. Вместо мягких дорожных брюк надеваю эффектный бежевый костюм. Цвет - как будто бариста замечтался и маханул в кофе порядочно сливок.

Времени до выхода ещё много, поэтому долго колдую с локонами, добиваясь безупречного вида. Лёгкий макияж, чтобы скрыть беспокойную ночь, минимум украшений, хочу, чтобы было видно только меня. Беглый взгляд на часы - пора.

Выкатываю в коридор чемодан и... иду в противоположном направлении от лифта. Наверное, с каждым такое бывало: решение принимается где-то глубоко в подсознании само по себе, и начинает выполняться, словно запущенная программа. То есть ты не планировала, не обдумывала, но вот стоишь и стучишь в двери чужого номера, будто видя себя со стороны.

На пороге появляется Карл в одной из своих белых рубашек. Не заправленной и расстёгнутой. Широкая твёрдая грудь и рельефный пресс подтверждают, что, пока мы не виделись, занятия спортом он не бросал. Волосы влажные после душа. Знакомый парфюм с запахом холодного ветра…

Склонив голову, неспешно оглядывает, смакуя детали: шею в открытом вырезе пиджака, маленький кулон в ложбинке груди, запястья, колени, лодыжки. Под рёбрами покалывает от этого взгляда. Микроскопические иголочки впиваются сильнее, когда он возвращается к глазам. Во взгляде ни насмешки, ни удивления, лишь эестетическое удовольствие от увиденного.

Глава 8

- Это будет обычный вальс, - объясняет мне синеволосая энергичная девушка, которая организует нашу ненастоящую свадьбу. Имя её, будучи в смешанных чувствах, я не запомнила, а теперь неловко спросить. - Сделаем пару прогонов, чтобы освоиться в пространстве. Хорошо? Жених сказал, что вы умеете танцевать?

Умею. Не только вальс. Ещё танго, джайв и самбу - учитель хореографии добросовестно отрабатывал своё жалованье, когда отец вдруг решил, что моё воспитание будет неполным без бальных танцев. Тогда думала, что будет, как у многих с музыкальной школой - окончил обучение и дальше за всю жизнь ни разу не прикоснулся к инструменту, но нет, танцую с удовольствием, когда представляется возможность.

- Пока жених занят, - продолжает тарахтеть свадебная фея, - поставлю музыку…
После вчерашнего она комментирует каждый шаг, выдавая по сто слов в минуту, и обращается со мной, как с диким зверьком, боясь, что он сбежит в любой момент. Не сбегу. Утром за завтраком я пообещала.

Вместо выяснения причин, почему я передумала, Карл застегнул рубашку, взял планшет и сразу перешёл к делу:
- Алёна, все соглашения и договоры, которые будут подписаны на свадьбе, предполагают твою полную лояльность ко мне. Это важно, - мой пульс всё ещё не успокоился, и я слушала вполуха. Карл заметил и сделал акцент, - надо, чтобы все до последнего гости поверили, что мы счастливая пара.

Взял моё запястье и положил большой палец на пульс. Цокнув, покачал головой:
- Ты великолепная актриса, лисица, отыграть страсть и химию нам с тобой не составит труда, учитывая наш бэкграунд. - Поглаживает венку. - Без перегибов, тонко, изящно. Просто красивая игра.

Подносит мою ладонь к груди, где спокойно бьётся сердце.
- Сможешь так же? - накрывает своей, прижимая к рубашке и горячему телу под ней. - Ты будешь спокойна, а остальные пусть думают, что я заставляю твою кровь бежать быстрее.

Тепло, мерный стук сердца и низкий, спокойный голос каким-то необъяснимым образом отключили критическое восприятие, заворожили и лишили способности трезво мыслить. Перед глазами - картинки свадьбы, где я счастливо ему улыбаюсь, и это нетрудно. Кажется, что он ничего сверхъестественного не просит. Согласно киваю в подтверждение. Смогу.

- Хорошо, - отпускает мою ладонь, - тогда скажи, есть ли какие-нибудь обычаи или традиции, которые ты хотела бы соблюсти? Всё-таки твоя первая свадьба.

Пытливо смотрит, как я с разбегу возвращаюсь в реальность от слова “первая”. Первая и фиктивная. Сощурившись, отвечаю:
- Есть такие, которых я, наоборот, хотела бы избежать.

Карл разворачивает приложение в планшете, готовясь добавить заметку. Приглашающий жест продолжать.
- Можно обойтись без “Горько”?
Отрицательно дёргает головой:
- Исключено, Алёна. - безэмоционально поясняет, - вся внешняя сторона церемонии должна быть абсолютно правдоподобной. Я буду тебя целовать.

Последние слова сказаны таким тоном, что я понимаю - он будет не потому, что хочет, а потому что надо. И это неожиданно царапает, хотя я должна радоваться, потому что желаю целоваться не с ним.

- Я буду тебя целовать и касаться, иногда обнимать… - перечисляет деловым тоном.
- Без брачной ночи, - вставляю ремарку, вспомнив о том, что молодожёны вместе спят.
- В ней и вообще в интиме нет необходимости, - соглашается так же бесстрастно Карл. - Ещё пожелания?

Отпиваю кофе, скорее для того, чтобы получить возможность подумать. От переживаний к еде не притронулась.
- Насчёт двух лет… Почему именно такой срок?
- Два года будет строиться первая очередь “Юга”, после чего я смогу уладить формальности с ограничениями из-за гражданства. Раньше это сделать значительно труднее, а без свадьбы невозможно совсем. Поэтому два года - это максимум, но возможно, и меньше.

- А если - высказываю мучающую меня мысль, - у нас всё-таки получится с Тимуром Власовым?

Карл шумно втягивает воздух носом, делая такой глубокий вдох, что неясно, как его грудная клетка выдерживает подобный объём.
- Я не буду препятствовать и удерживать рядом женщину, влюблённую в другого. - А потом добавляет на грани слышимости, - больше не буду. - Прочищает першащее горло. - Как попросишь — отпущу. Впишем это брачный контракт.

Раздумывая, откусываю профитроль с утиным паштетом. Очень вкусно. Съедаю целиком, запивая кофе. Тянусь за вторым. Наверное, чтобы успокоиться, мне не хватало уверенности, что в любой момент смогу освободиться и быть с тем, с кем мечтаю о настоящей свадьбе.

Отправив заметки, Карл с грустной улыбкой наблюдает, как во мне проснулся аппетит:
- Я бы хотел вернуть нас с тобой в точку до моего предложения, - эмоция немного тускнеет, - правда, это уже невозможно. Но знай, я благодарен тебе за помощь. - Склоняет голову в лёгком поклоне. - И у меня тоже есть просьба...

Вытираю губы салфеткой. Вот и поела. Автоматически нахожу взглядом чемодан. Если опять начнётся давление, успею на рейс. Проследив мой нехитрый ход мысли, Карл сдвигается так, чтобы оказаться в поле зрения. Усмехнувшись, замечает:
- Лисица, если ты всё время будешь бежать, ничего не выйдет, - расслабленно откидывается в кресло. - Я обещал тебе надёжное убежище и от своих слов не отказываюсь.
Многозначительно помолчав, продолжает:
- Насчёт просьбы, - постукивает подушечками длинных пальцев по своей чашке уже остывшего и нетронутого кофе, - чтобы наша с тобой игра удалась и до конца оставалась красивой, я прошу все мероприятия, касающиеся Власова проводить с минимальной публичностью, - поднимает глаза, - это возможно?

Когда меня воспитывает отец, я чувствую только сопротивление, а сейчас, стоит представить, как все скандалы выглядят со стороны Карла, щеки заливает алым. Он никогда не видел меня в истерике, раненой и уязвимой. Насколько всё было проще, когда нас связывали ни к чему не обязывающие отношения: я была свободной и легкой - могла прийти лисой, а могла впорхнуть бабочкой, куснуть змейкой или ластиться кошкой. Каждое моё проявление он принимал, откровенно любуясь. Кто я для него теперь?

Беспокойно верчу кулон, отводя взгляд и обещая себе, что не унижу его сомнительными историями. Если призрачный шанс вернуть Тимура реализуется, то всё будет по-честному, без лжи. Прочистив горло, отвечаю:
- Возможно.
- Хорошо, - медленно кивает. - В брачном контракте, Алёна, будет пункт об измене. Даю тебе слово его не нарушать.
- Но как?.. - осекаюсь… Что “но”? Говорить о мужской физиологии с ним смешно, тем более с его либидо. Карл… активный. Только суть не в этом. С позиции кого я выступаю? Снова возвращаемся к ролям.
С нашим прошлым мы точно не друзья. С моими чувствами к Тимуру - не любовники. С позиции фиктивной, но жены тоже странно толкать его в чужие объятия утолять голод. Да и не стоит обманываться - не хочу. От этой перспективы подташнивает. Боже, куда я лезу? Вытяну ли?

Усмешка наблюдающего за мной Карла становится шире, заставляя краснеть сильнее.
- Что бы ты там сейчас ни думала, лисица, прекращай. Я же не зелёный юнец, - кладёт широкую ладонь на подлокотник, - могу управлять желаниями.
Поднимается, бегло глянув на часы. Надевает пиджак и протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Добавляет уже серьёзно:
- Хочу, чтобы ты была уверена - брак будет чистым. Из уважения к нам обоим.
Верю.
- Ну что, больше не будешь бежать? - аккуратно обхватывает мою ладонь, избегая касаться пластырей.
- Не буду.
Я действительно так думала.

Свадебная фея возится с акустической системой, выбирая в телефоне нужную композицию для танца.
- Есть несколько вариантов. Давайте прослушаем и выберем, что вам больше всего нравится… - втыкает несколько штекеров, щёлкает кнопками. - Хорошо?

Это “хорошо” она повторяет после каждого предложения, что начинает выводить из себя. И то, что Карла постоянно называет “женихом” - бесит тоже. Ну какой он мне жених? Особенно в свете того, что все предыдущие месяцы она готовила свадьбу с другой невестой. Выбирала место, оформление, декор, вкус торта…

Оглядываю гигантский шатёр, развёрнутый на помосте у самого берега реки в загородном яхт-клубе. Рабочие вереницей муравьёв заносят столы и стулья, расставляя их в определённом порядке, согласно плану. Сцена для музыкантов, украшенный нежными цветами президиум. Наверное, только сейчас я понимаю масштаб торжества. Гостей будет явно больше двух сотен, заявленных Карлом.

Солнце в зените, тепло. Погода идеальная и обещает оставаться такой все выходные. Небо с летящими белыми хлопьями и яркой просинью. Зелено пахнет водой, влажным мхом и свежескошенной травой. На тополях листья ещё даже не пожелтели, но в воздухе - осень. И в душе тоже. Эх, если бы можно было просто сидеть на берегу и смотреть, как течение уносит заботы, тревоги, печали… А не вот это вот всё.

Фея закончила колдовать с музыкой и включила первый трек - затасканный вальс из старого известного фильма. Она шутит?
- Сразу нет. - слишком резко рублю, чем пугаю девушку и немного себя. Быстро переключает на следующую - тоже что-то затёртое до неприличия, третья - обычный, скучный, классический вальс, который тоже никак не ложится в настроение.
- Могу сейчас ещё что-то быстро найти, - поборов растерянность, фея с энтузиазмом утыкается в телефон.
- Не стоит. Подключите, пожалуйста, мой, - фея безоговорочно слушается. Включаю музыку и вижу, как на первых тактах открывается её рот в удивлении. Да, хочу именно это и нет, не передумаю.

Хорошо, когда у тебя неугомонная восемнадцатилетняя дочь, сходящая с ума по танцам. Всегда есть из чего выбрать. Этим “вальсом” Полинка болела перед отъездом, руки чесались поставить номер. Прости, дочь, его заберу я.

- Но… - заикается организатор, - тут же очень высокий темп, жених сможет?..
- Сможет. - Карл прекрасно двигается.
- А п-платье?.. Юбка позволит? Вам будет удобно? -
- Я буду без платья.
- Как без платья? - ахает фея, выключая музыку. - А в чём?..
Даже не знаю, что ответить.

Перед тем как покинуть город, машина Карла остановилась у неприметного магазина в одном из “золотых” мест тихого центра. По странной инсталляции в витрине никогда не догадаться, что здесь обитают свадебные платья.

Нас ждали. Тихо звякнувший колокольчик на входе, оповестив о новых посетителях, спровоцировал суету таких масштабов, что стало нехорошо. В одной руке оказался каталог, в другой — бокал с игристым, который принял Карл, чтобы можно было листать второй каталог и третий… Зачем так много, если все наряды на одно лицо?

Стоило задержать внимание на какой-то из страниц дольше обычного, как стайка консультантов начинала щебетать о прекрасном вкусе… Хотелось их шугнуть, как голубей на широкой площади.

Примерила для чего-то два разных одинаковых платья, нервно вертясь на подиуме под внимательным взглядом стальных глаз. Единственный спокойный человек в помещении смотрел больше на меня, чем на наряды, и на вопрос, нравится ли ему, отвечал самой вежливой из своих улыбок: невеста - да, а платье — чёрт с ним.

Наверное, стоило взять любое, они все достойны украшать женщину, берущую фамилию Лански... Я уже была готова так поступить, пока на глаза не попался скромный буклет, на обложке которого оказалось именно оно - подвенечное платье тех времён, когда не выставляли напоказ тело и чувства, когда у пар оставалось что-то своё, сокровенное, что-то, что будут делить только они.

Возможно, из-за того, что свадьба фиктивна, хотелось создать хотя бы видимость, что за красивым фасадом нет пустоты. Что Карл и я наполнены, просто не пускаем в наш мир посторонних.

Увидев мой выбор, накрахмаленная хозяйка магазина, высокая, худощавая, с ярким пятном губ на бледном лице, страдальчески свела брови, словно переживая приступ мигрени.
- К нашему глубочайшему сожалению… - беспомощный всплеск тонких рук, - платья этой коллекции здесь не представлены…Винтаж, музейное кружево, шелк… Дизайнер британской короны… Помилуйте, его быстро не найти.

Пока она подбирала слова, объясняя, почему у меня не будет этого платья, я поняла одно: мне не должно быть важно, в чём выходить замуж, но компромиссов не будет.

Сняв вешалку с первым попавшимся неплатьем моего размера, попросила упаковать и направилась к выходу. Стайка защебетала, удерживая от глупости, но мне стало так душно, что, забыв о правилах вежливости, выскочила на воздух не попрощавшись. До сих пор не знаю, что мы привезли в одёжном футляре - костюм, комбинезон? Явно что-то брючное. Вечером на примерке увижу.

Неловкое молчание, воцарившееся между мной и феей, разбивают гулкие шаги Карла. Ему постоянно звонят - смена главной героини спектакля создала немало осложнений.

Успокаивает фею, подошедшую к грани истерики: платье, музыка, невеста другая. План катится к такой-то матери, где уж тут сохранить дзен.

- Всё в порядке, Мария, - точно, Мария! - Будет так, как желает невеста, - это не попытка отмахнуться от лишних проблем, он действительно хочет, чтобы мне было комфортно… играть.
- Но…
- Я в полном вашем распоряжении, - перебивает, демонстративно выключая громкость на телефоне.

Ловит мой взгляд, сокращает дистанцию до танцевальной и, скользнув пальцами под плечи моего пиджака, снимает его, откладывая в сторону. Его ладонь, остро ощущающаяся теплом через тонкую ткань воздушной блузки, ложиться мне на спину, заставляя поёжиться от волны мелкой дрожи. Вторая рука деликатно берёт мою. Репетировать готовы.

Опускаю ресницы, не выдерживая слишком тесного контакта. И зрительного, и телесного. Не дыша, сглатываю напряжение, скопившееся сухим комом в горле. Свожу лопатки вместе и, подкрутив колки струн в позвоночнике, обретаю правильную осанку.

По кивку Карла Мария включает композицию, прибавляя громкость. Вальс такой же фальшивый, как и свадьба - это саундтрек к компьютерной игре, - но эмоции будит самые настоящие. Не зря его выбрала Полинка для парного драматического номера, ох, не зря.

Музыка, как и всё сейчас в моей жизни, не льётся, а наступает, захватывает, терзая перепадами от тонкого плача скрипок по безответной любви до ликования в предчувствии возможного счастья, когда вступает весь оркестр. Тихая ласка клавиш - теплящаяся надежда, а нежная грусть гобоя - мягкое утешение мятущейся душе.

Грудь распирает от противоречивых эмоций, выталкивая редкие слёзы, которые сцеловывает ветер. Карл ведёт так уверенно, что я перестаю чувствовать тело и видеть берег, небо, солнце, шатёр. Мы будто кружимся на аттракционе, и всё вокруг смазывается в яркую абстракцию. Глаза, которые не отпустили ни на миг, перестают быть холодными, Карл тоже чувствует.

Взлетаем по широкой спирали. Нет шагов, счёта, рисунка. Только его взгляд и горячая рука под лопатками держат меня, не давая улететь туда, где нет воздуха. Мы в новой реальности, не имеющей ничего общего с прошлым. Он танцует со мной, чувствует, дышит, смотрит, впитывая эмоции, и зажигается, притягивая плотнее. Краснею, понимая, что это волнительнее и интимнее, чем все мои прежние переживания...

А потом музыка затихает, и мы срываемся вниз под восторженные хлопки Марии:
- Браво! - подпрыгивает фея, продолжая снимать видео. - Браво, браво! Теперь в конце танца жених должен поцеловать невесту!

Должен?…
Мужская ладонь зарывается в волосы на затылке, фиксируя голову. Паникую, потому что в прямом смысле не отвертеться. Но вместо губ жених прижимается носом к виску, медленно гладит, спускаясь к уху, и тихо произносит, опаляя дыханием:
- Это было прекрасно, лисица. Спасибо.

Вибрацию телефона мы чувствуем оба, потому что всё ещё тесно сплетены в объятиях. Карл глухо просит прощения и выходит, отвечая на вызов. Оставляя меня растерянную и немую.

Глава 9

Услышав голоса рабочих, поджимаю ноги и останавливаю качели, чтобы не скрипели пружины, к которым подвешено сиденье. Как в детстве, зажмурившись, задерживаю дыхание, чтобы не издавать лишних звуков, а то найдут. Я прячусь.

От муравейника из рабочих, официантов и охраны, курсирующих вокруг шатра только по одним им понятным траекториям, от своего зама и требующих внимания дел, от атакующей расспросами Польки. Дедушка отказался сообщить ей подробности, мудро оставив все комментарии мне. Дочь обижается, замолкает, но через час пишет вновь: с вокзала, из аэропорта до вылета, из другого аэропорта - после приземления, из кафе, где остановилась перекусить, из такси. Нетерпеливая и любопытная — в маму. Ничего, скоро смогу обнять и попробовать объяснить... Последнее будет ой как непросто. Готовлюсь.

А ещё прячусь от Карла и мелодии, которая, не переставая, звучит во мне. Наполненная чувствами и образами, она воспринимается теперь совсем по-другому. И тянет какие-то тайные ниточки, разматывая совсем новые ощущения. Ощущения, к которым я не готова. От мыслей о них прячусь тоже.

Мужчины в комбинезонах, как назло, остановились у живой изгороди, создающей иллюзию уединения для гнёздышка молодых, где мы с Карлом должны жить всё время мероприятия. Кукольный деревянный домик, с верандой, выходящей на рощу. Птицы, медитативный шум листвы и… мужской хохот. Аккуратно вдохнув, печально улыбаюсь мысли, что завидую им. Так беззаботно смеются, будто в их жизни всё просто. И они точно не хотят оставаться на этих качелях ближайшие три дня.

Смех резко умолкает, и рабочих словно сдувает ветром. Даже знаю каким - холодным. Ещё не видя Карла, чувствую морозное покалывание, усиливающееся по мере его приближения. Шаги на брусчатке, на лестнице, на веранде, скрип стоящего рядом кресла. Наверное, нужно открыть глаза? Не буду. Продолжаю лежать, откинувшись на высокую спинку. Прячу эмоции за веками, хотя сердце сумасшедше колотится, заставляя грудь выразительно вздыматься. Выдаёт с потрохами.

Лёгкий вдох и усмешка:
- Нравится тебе здесь, Алёна? - выглядываю из-под ресниц, видя, как он смотрит с ленивой полуулыбкой, слегка склонив голову.
Вместо ответа отталкиваюсь носком ноги, покачивая качели. При других обстоятельствах это место казалось бы мне сказочным.
- Гости съезжаются, - трёт пальцами переносицу, - через два часа репетиция свадебного ужина… - редкие голоса птиц и шёпот деревьев прорезает протяжный скрип усталых пружин, - а мы с тобой не приступили к главному…
Скри-и-и-и-ип -- скрип. Что у нас главное?
- Сколько приглашённых? - пытаюсь увести тему, потому что после вальса “главное” меня пугает.
- Около двух сотен, - Карл снимает пиджак и расстёгивает манжеты, - узкий круг: родственники, друзья, бизнес.

Ожидаемо. Думала, будет больше, но под ложечкой всё равно неприятно сосёт. Сколько из них в курсе, что брак фиктивный?
- Только партнёры по “Югу”, - похоже, я озвучила вопрос вслух, - и моя сестра.

С семьёй Карла я номинально знакома. Мы с Полинкой несколько раз гостили у них, когда были в Чехии. Хорошо знаю родителей и братьев, а с сестрой, которая по возрасту ближе к предыдущей невесте Карла, больше общается моя дочь. И с племянниками. Эти сорванцы вечно учат её какой-то похабщине на чешском. Карл как-то смеялся в голос, услышав заковыристый пассаж от нежного цветочка Полины. С его обычной сдержанностью это редкость.

Жалею, что намеренно ограничивала их общение, стараясь не смешивать две разные стороны своей жизни. Сейчас было бы легче Поле всё объяснить. Правда, и о Тимуре она почти ничего не знает. Только то, что есть человек, который мне глубоко небезразличен. Как собирать этот пазл, чтобы обойти острые углы? Хватит ли её любви, чтобы понять и не осудить?..

Карл, закатив рукава, пересаживается на качели. Намеренно близко. И негромко говорит с появившимся акцентом:
- Нам нужно отрепетировать не только танец…
- А что ещё?.. - интересуюсь, вжимаясь в спинку сиденья и наблюдая, как он расстёгивает часы и даёт им соскользнуть по крепкому запястью. Откладывает их на столик циферблатом вверх. Рядом, проигрывая мелодию отключения, ложится телефон. Нас никто не отвлечёт.

- Ещё… - неожиданно ладони Карла обхватывают мою талию, и я снова лечу в повороте вальса, оказываясь у него на коленях, лицом к лицу. Задохнувшись, смежаю веки, переживая серию острых флешбэков из наших свиданий. Хотя руки Карла остаются на талии, бёдра и грудь обжигает фантомными прикосновениями - сильными, властными, обнажающими хищную природу.

Пытаюсь свести колени, вспоминая, как он врывается, не щадя, сбросив прохладцу и сдержанность, вместе со строгим костюмом. Его мощные толчки, заставляющие напрочь забыть, кто ты, и сгорать от удовольствия.

Распахиваю глаза, не представляя, насколько безумной выгляжу, и встречаю такой же взгляд Карла, в нём плавится сталь. Чтобы полы моей блузки разъехались, достаточно потянуть за хвост банта у горловины. Мысленно он уже сделал это. Руки на талии сжимаются, большие пальцы поглаживают рёбра. Всё на рефлексах. Ещё секунда, и Карл сорвётся: притянет меня к себе вплотную, опалит горячим дыханием и прижмётся в голодном поцелуе…

Обнимаю горло ладонью, чтобы не дать сердцу выскочить. Замираю в ожидании... И... Ничего не происходит. То есть в реальности - ничего, а в голове у нас - чистое порно. Пусть и из прошлого.

Разорвав зрительный контакт, Карл рвано выдыхает и надтреснутым голосом сообщает:
- Это будет непросто, - убирает ладони и с усилием трёт лицо, - дай мне минуту.

Сколько угодно! Мне самой бы не мешало прийти в чувство и прогнать навязчивые образы. Пытаюсь встать выпить воды — не отпускает:
- Сиди… - с исчезающим акцентом возвращается вменяемый Карл. Придерживая меня, дотягивается до стола, подаёт стакан. - Репетицию немного отложим.
Качели - неустойчивая конструкция, и я, боясь свалиться, цепляюсь за его бёдра, но тут же одёргиваю руки. Карл качает головой:
- Надо что-то сделать с твоим внутренним блоком, чтобы парой мы выглядели естественно. Это же игра, помнишь?
До вальса помнила намного чётче.
- Начиная с сегодняшнего ужина, ты счастливая невеста. Поражай, блистай, очаровывай, влюбляй, в общем, будь собой, лисица. - легко улыбается, глядя, как я поправляю растрепавшиеся ветром волосы. - К тебе будет приковано всё внимание. Справишься?

Позабыв о его опасной близости, насмешливо фыркаю. Это не вопрос, а провокация. Он знает, как я люблю внимание, интриги и авантюры. Если бы не было Тимура, то я легко бы вышла замуж за Карла, просто чтобы насладиться ошеломлением гостей, когда все увидят, что невеста другая. Но Тимур есть… И блок есть.

- А теперь о главном… - подбираюсь в ожидании нового испытания, - упаси господь тебе перепутать мою маму и тётю Марту, это будет смертельная обида на всю жизнь, - произносит Карл с многозначительным видом.
- Ты шутишь? - смотрю с неверием.
- Я абсолютно серьёзен. Они близнецы, их не различают многие родственники, но матушка уверена, что совершенно разные. Преувеличивает, конечно, но если посмотреть сюда…
Карл открывает семейный альбом в планшете, показывает двух стопроцентно одинаковых женщин и указывает на несущественные различия. Шутит, что жених его сёстры будет заикаться после свадьбы, потому что увидит двух тёщ.

Листает дальше, знакомя с семьёй поближе. Подробнее рассказывает о семьях братьев, которые предпочли отцовскому бизнесу свой путь, много и тепло о сестре - если мой будущий муж кого-то искренне любит, то её. Быстро листает страницы в поисках кого-то из родственников, о ком мне необходимо знать. Мельком замечаю его юношеское фото.
- Погоди… - ловлю его пальцы, - можно посмотреть?
Нехотя отдаёт планшет. Откинувшись на спинку, увеличивает расстояние между нами.
- Сколько тебе здесь?
- Девятнадцать.
Рассматриваю, закусив губу, чтобы сдержать улыбку. Серьёзный, скорее сосредоточенный и открытый, во взгляде пока нет брони цинизма и высокомерия - никто не предавал его доверия и не разочаровывал, но уже есть достоинство и превосходство. Родился таким? Подросший львёнок, который завтра станет сверххищником. Вихрастый, с красиво очерченным подбородком, пухлыми губами и длинными ресницами. Не такой крепкий, как сейчас, скорее гибкий, с приятным контрастом широких плеч и узкой талии.
- От девушек отбоя не было? - сама бы не устояла.
Карл загадочно усмехается:
- Скажем так, я их не понимал, - притворно морщится. - Все эти туманные чувства, не поддающиеся логике, казались странными и подозрительными. Наивно думал, что всё должно иметь смысл, - тихо, уютно смеётся. - Так что, когда сверстники рисовали победные звёздочки на фюзеляжах, я учился, а летом - плотная практика у отца. Стыдно признаться, в каком возрасте первый раз по-настоящему поцеловался.
- В каком? И как тебе? - любопытствую, удобне устраиваясь у него на коленях. - Понравилось? А ей?
Склонив голову, Карл раздумывает над ответом...
- Показать?

Глава 10

- Ма-а-а-м… - восторженно шепчет Полька, разглядывая меня в свадебное платье с открытым ртом, - оно нереальное!

Дочь права. Вчера вечером я и сама не верила в его реальное существование, и тем более в то, что смогу надеть. Но когда Карл включил телефон, и посыпались звонки, выяснилось: платье нашлось в закромах у известного коллекционера. Будущий муж при мне его уговорил, не отказав в просьбе включить видеосвязь и показать невесту.
Мужчина преклонных лет, облачённый в стильный изумрудный жилет и немыслимого оттенка красную рубашку, так проницательно смотрел, что я испугалась за сохранность своих мыслей: сейчас поймёт, что драгоценный экспонат нужен для фарса, и откажет. Однако он удовлетворённо хмыкнул, поправив сложный узел на шейном платке, и сказал:
- Надеюсь, оно принесёт вам счастье.
Через минуту Карл заказывал частный рейс у брокера. Арендовал самолёт. Для платья. Сегодня, надевая наряд на примерку, хотелось обращаться к кружевам на вы.

- Покрутись! - прижав ладошки к груди, просит Полина со зрительского места.
- Юная леди, - строго обращается к ней подворачивающая подол швея, - не отвлекайте невесту, а то уколю её ногу иголкой.
- Будет симметрия с руками, - парирует дочь, напоминая о пластырях на моих ладонях. Автоматически сжимаю кулаки, проверяя, осталась ли боль. Осталась. За два дня такое не заживает, как и душа.

Зеркала в полный рост здесь нет, но реакции Поли доверяю. Как и хотелось, наряд не впячивает женственность, её и в моих формах довольно. Простой силуэт и легчайшая многослойность заставляют волшебно играть шёлк цвета слоновой кости под кружевом. Пояс, маленькие пуговки сзади, на которых держится разрез… Не могу скрыть улыбку очарования, чувствую себя английской королевой.
- Эх! - вторит моим ощущениям Поля, - даже жалко, что свадьба не…
Шикаю, округляя глаза. Не стоит при посторонних упоминать нюансы нашего с Карлом союза.

Кстати, о союзах... Разговор с Полей вчера вышел сложным. Я и себе-то не всё объяснила, а её вопросы лишь усугубили. Как жить рядом с тем, кого фактически не знаешь? Как целоваться с чужаком, хоть он и “ничего”? И как же “тот самый”? В смысле, Тимур. И ещё море “как” и “почему”, в котором бы утонула, если бы не папа.

Это был второй сюрприз за вечер. Появившись на пороге гостиной в разгар беседы, он подключился и убедил Полю, что я помогаю ему, спасаю проект. Фактически так и есть, но дьявол в деталях... Папа вёл себя так, будто не было у нас тяжёлой размолвки, и это всё чуть ли не его план. Напрямую не врал, но не договаривал.

Позже, когда мы проводили Польку в её номер, спросила, почему передумал. Папа долго не отвечал, а потом, обняв за плечи, сказал:
- Мне по-прежнему не нравится эта затея, дочка. Но ты права в одном: я слишком редко выбирал тебя. Настало время это сделать.

Подошедший к нам Карл его не смутил. Мужчины пожали друг другу руки, впрочем, без энтузиазма. Правда, холодность в общении - привычная манера моего будущего мужа, а вот папа обычно более доброжелателен.

После всего мы вдвоём с "женихом" неспешно бредём по широкой аллее в наши апартаменты. Фонарики на солнечных батареях тускло подсвечивают путь - светлячки устали за лето. Мелкие розовые цветочки, распустившиеся к вечеру, густо пахнут ванилью и померанцем. С берега тянет сырой прохладой, заставляя вспомнить, что первый месяц осени позади.

Жених и невеста прогуляли репетицию свадебного ужина. Карл подумал и решил не портить завтрашний сюрприз гостям. Он тактично скрылся, оставив нас радостно тискаться с приехавшей Полькой, и вернулся только сейчас, держа под мышкой брачный контракт такой толщины, будто его писал Джойс. Придётся читать…

- Ты уговорил папу? - я верю словам отца, но он редко так быстро меняет решения. - Угрожал? Шантажировал? - перечисляю с улыбкой, замечая, что расслабилась в моменте. Конечно, былой лёгкости нет и в помине, но есть что-то другое. Тёмная вуаль вечера, звук наших шагов, незнакомые яркие запахи - мы будто в ином измерении, и мне в нём, кажется, хорошо.

- Не уговаривал, - слышу ответную улыбку в его голосе, - но пообщался. Тебе нужны близкие рядом. Да и Вячеслав бы потом жалел…

Так и есть. У меня не хватило мудрости сказать всё это отцу, а он смог. Благодарно сжимаю предплечье. Карл аккуратно перехватывает кисть и тянет на соседнюю аллею, ведущую более длинным путём к апартаментам. Так и гуляем за руку, как школьники, изредка перекидываясь словами, но больше уютно молчим.

- Ты раньше когда-нибудь представляла нас вместе?.. - задумчиво интересуется Карл.
- Шутишь? - мгновенно выдаю, не подумав, что это может задеть.
Большая тёплая ладонь полностью захватывает замерзшую мою. Греет.
- Вот и я, Алёна, не представлял… Не представлял…

- Сова, выходи, медведь пришёл! - доносится мужской смеющийся голос с улицы. Прислушиваюсь - не узнаю. Может, какие-то гости забрались в глубину территории, зовут друг друга?

Мы с Полей на втором этаже, я уступила ей “подиум” в виде низкой ступени, теперь в четыре руки стилист и швея трудятся над ней. Со мной закончили.
- Сова-а, не спать! - в окно нашей комнаты прилетает мелкий камешек. А нет, это к нам.

Бережно придерживая платье, спускаюсь по лестнице, выхожу на веранду и вижу спину светловолосого мужчины, который присел на одно колено перед качелями и увлечённо рассаживает на них игрушки - большого филина, сову поменьше и несколько маленьких совят. Услышав стук моих каблуков, он, не оборачиваясь, заявляет:
- Елизавета без пяти минут Лански, как вам ваш будущий семейный портрэт? - надевает на филина бейсболку с логотипом концерна, бодро подскакивает и, разворачиваясь, презентует инсталляцию взмахом руки. - Вуаля!

С осознанием, что я - не Лиза, бывшая невеста Карла, его торжествующее выражение лица превращается в озадаченное. Осматриваем друг друга. Возраста карла. Высокий, жилистый. Плечи не широкие, но видно, что крепкие. Светло-серый костюм с приталенным пиджаком ему к лицу. Блондин. В голубых глазах гаснет веселье, и зажигается интерес.
- Эм… - озадаченно чешет макушку, - мне сказали, что здесь невеста…
- Так и есть, - мягко отвечаю, готовясь к первому камингауту за этот обещающий быть непростым день. Но гость перебивает:
- Разрешите представиться, - тянет руку, - Миша.
- Алёна, - вкладываю пальцы в его ладонь, пожимает, не торопясь отпускать.
- Если бы я знал, что у невесты такие подруги, приехал бы ещё вчера!
Разворачивает мою кисть, убеждаясь, что безымянный палец пуст и расцветает:
- Бьюсь об заклад, вы затмите невесту!
Михаил просто мироточит обаянием, даже жаль его разочаровывать:
- Я и есть невеста, - вежливо улыбаясь, осторожно освобождаю пальцы, но всё равно задеваю порезы. Морщусь.
Пшеничные брови гостя театрально взлетают, а потом он щурится с подозрением:
- Э-нет, вы меня не проведёте, Алёна! Я точно знаю, к кому на свадьбу приехал. Даже доказательство есть!

Достаёт из кармана телефон и, коротко покопавшись, запускает видео. На экране появляется Елизавета, которая, сияя улыбкой, обнимает Карла и обращается в камеру: “Дорогие гости! Мы устали отвечать на вопрос: “Ну, когда уже?” И решили узаконить наше “долго и счастливо”! Вам доставили прекрасные приглашения, но мы хотим позвать всех лично!” Карл смотрит на неё со снисходительным умилением и такой теплотой, что меня начинает мутить.
Лиза бодро продолжает: “Итак! Ровно через полгода ждём вас в России, в моём родном городе! Black Tie - для зануд, а вот хорошее настроение иметь при себе обязательно! Обнимаем! Ваши Карл и Бет! ”

Лиза тянется к камере — остановить запись. Карл нетерпеливо спрашивает: “Выключила?” Она в ответ хихикает: “Да”. И он, несмотря на протесты, жарко целует свою невесту, будто без её губ ему трудно продержаться даже эти двадцать секунд. Телефон падает камерой вниз, записывая счастливый девичий смех на тёмном фоне.

Воздуха не хватает, лицо немеет с застывшей улыбкой. Часто моргаю, пытаясь понять, как могла быть настолько слепа: такими их вместе ни разу не видела. Он любит её? Любит. Это виртуальное приглашение - отличная отрезвляющая оплеуха, звенящая разочарованием. Вся магия этого измерения испарилась, и я снова женщина чужого мужчины, только теперь ещё и выхожу за него замуж.